Робинс Сари. Что надеть для обольщения

   – Не обращайте внимания.
   – Хорошо. Шантажист чрезвычайно хитер и изворотлив. Несмотря на то, что я постоянно была начеку, как только он получил деньги, его и след простыл.
   Прескотт представил, как дама подглядывала, спрятавшись за портьерой.
   – Вы его видели?
   – Только его спину, когда он убегал с деньгами. И я уверена, что на голове у него был надет парик. – Она показала на свою аккуратную прическу. – Это был, знаете ли, такой старомодный напудренный парик. Но больше всего мне врезались в память его туфли.
   – В самом деле? Они так необычны?
   – Ну да. Туфли были весьма приметные. – Женщина подняла ногу и показала на подошву своей туфельки. – На подметке была изображена весьма примечательная красная фигура, похожая на изображение трефовой масти в картах. Я раньше никогда не видела такой обуви. А вы?
   – Гм… – Прескотт задумался. На самом деле однажды ему встречались похожие туфли. Всего один раз. Туфли и впрямь весьма редкие. Их изготавливает в Париже знаменитый обувной мастер Франсуа Миллисан. Такая обувь может дать нить для поисков злоумышленника. Разумеется, если Прескотт все же решит этим заниматься. В чем он до сих пор не был уверен.
   Леди поморщилась и вздохнула.
   – Поэтому теперь я ищу человека, на подошве туфель у которого имеется особый красный знак. Все было бы хорошо, если бы мои розыски в настоящее время не зашли в тупик.
   Не удержавшись, Прескотт переспросил:
   – Зашли в тупик?
   Молодая женщина расправила плечи и еще раз тяжело вздохнула:
   – Видите ли, мой отец распустил слух, что я богата и собираюсь повторно выйти замуж.
   – Ах вот оно что, – хмыкнул Прескотт. – В таком случае, как я полагаю, вы не можете пожаловаться на невнимание со стороны мужчин. Светские львы наверняка проявляют к вам интерес.
   – Я бы сказала, нездоровый интерес. Но на самом деле у меня нет никакого желания снова выходить замуж.
   Незнакомка опять прямо и откровенно выражала свои мысли, не проявляя излишних эмоций. Как будто то, что она говорила, было в порядке вещей.
   Глядя на Прескотта, она натянуто улыбнулась.
   – Ваше присутствие рядом со мной избавило бы меня от назойливых поклонников. Тогда мне было бы легче выявить, кто является шантажистом.
   – Возможно, я слишком недогадлив, но только я никак не возьму в толк, каким образом мое присутствие рядом с вами может повлиять на молодых людей, имеющих на вас виды. Кто из этих господ благородного происхождения сможет увидеть во мне настолько большую угрозу их планам, что решит отказаться от матримониальных притязаний? – Подойдя к окну, Прескотт уставился неподвижным взглядом на деревья, которые росли вокруг дома. – Не понимаю, что изменится, если я буду исполнять роль вашего спутника. Какой в этом смысл?
   – Ну… Если бы вы были… не просто моим сопровождающим… – Эдвина опустила глаза и тихо кашлянула в кулачок.
   Прескотт раскрыл рот от удивления.
   – Надеюсь, вы не предлагаете мне…
   – Я притворюсь, что влюблена в вас по уши. И настолько потеряла голову от любви, что приняла ваше предложение руки и сердца.
   Прескотт недоуменно взглянул на даму и покачал головой. Чем больше он узнавал об этой маленькой интриге, тем сильнее убеждался, что может увязнуть в ней по уши. Все как-то слишком запутанно. Впрочем, как бы там ни было, его это совершенно не касается. Он не собирается в это впутываться. Весь этот замысел – сплошное безумие. Вместе с тем Прескотта охватило любопытство.
   – Но почему ваш выбор пал именно на меня? – снова спросил он.
   – Как я уже вам сказала, благодаря директору Данну. Из-за обостренного чувства справедливости, которое было ему свойственно. Из-за его трепетного отношения к вопросам чести… – Бледные щеки дамы покраснели. – И разумеется, ваше происхождение будет только способствовать…
   – Ах вот в чем дело! – Прескотт прищурился и понимающе закивал. – Я нужен вам, потому что не принадлежу к числу благородных джентльменов!
   Она пожала плечами и, отведя взгляд, тихо проговорила:
   – Ваше положение дает вам определенные преимущества…
   – Вы хотите сказать, помимо возможности запятнать свою репутацию, у моего положения имеются другие плюсы?
   Незнакомка смело взглянула ему прямо в глаза:
   – Вы сильный и стойкий человек. Сильнее, чем многие мои знакомые молодые люди. Вам доводилось сталкиваться с трудностями, и вы умеете противостоять неблагоприятным обстоятельствам. Вы легки на подъем и умеете преодолевать препятствия.
   – Скажите лучше, что вам нужен человек, способный воровать, лгать… не особенно щепетильный в вопросах чести!
   – Это совсем не так. Я навела о вас справки и узнала, что в существенных для меня вопросах вы честны. Мне известно, что вы никогда не отворачиваетесь от того, кто в вас нуждается. Что, однажды дав слово, вы им дорожите. Что вы встаете на защиту тех, кто не способен защитить себя сам.
   Прескотт был ошеломлен услышанным. Скрестив руки на груди, он холодно спросил:
   – И что еще вам удалось обо мне выведать?
   У молодой дамы еще сильнее вспыхнули щеки.
   – Я внимательно изучала вашу личность. Мне хотелось как можно больше узнать о вашем характере. – Эдвина отвела взгляд и убежденно подытожила: – Вы идеально подходите для этой работы. Мне это сердце подсказывает.
   – Вы ошиблись, делая ставку на меня. Изучая мою персону, вам следовало бы заметить, что я никогда не лезу на рожон и не собираюсь ради кого бы то ни было бросаться в омут головой и рисковать своей жизнью. Это идет вразрез с моими внутренними убеждениями, которые вы – и, надо признаться, совершенно справедливо – мне приписываете.
   – А как же малышка Иви? – только и спросила она.
   Наступило тягостное молчание. Прескотт отвернулся и тупо уставился в окно. Он не мог отрицать, что, когда увидел, как на маленькой девочке горит платье, у него что-то шевельнулось в душе. В тот миг, когда Прескотт бросился голыми руками тушить огонь на оцепеневшем от ужаса ребенке, он не думал о себе. Молодой человек готов был отдать свою правую руку, лишь бы девочке не было больно. Раньше Прескотт и не подозревал, что способен на такой поступок. Но это вовсе не значит, что он готов стать участником безумного замысла какой-то сумасбродки!
   – Иви мне не чужая, – резко ответил он. – А вас я в первый раз вижу. – Прескотт покачал головой, удивляясь, почему он вообще согласился выслушать свою незваную гостью, и уверенным тоном добавил: – Я не собираюсь связываться с вами и участвовать в этом безумии. И какой бы аргумент вы ни привели сейчас, это меня не переубедит!
   Эдвина отвернулась и направилась в дальний угол гостиной, на ходу обдумывая, какие еще можно привести доводы в пользу своего замысла. Она еще раз внимательно посмотрела на мистера Дивейна, отчаянно надеясь, что в последний момент ее посетит озарение и она что-нибудь придумает.
   – Это будет увлекательно, – сказала она, как утопающий за соломинку, хватаясь за последнюю надежду.
   Прескотт вопросительно поднял бровь, насмешливо глядя на собеседницу.
   Она смущенно подняла руку к скромному вырезу своего строгого коричневого платья. Собираясь на встречу с мистером Дивейном, Эдвина выбирала наряд с особой тщательностью, стараясь произвести на него впечатление особы серьезной и основательной. Но ее скучная старомодная одежда не произвела эффекта, на который она рассчитывала.
   Стараясь не обращать внимания на то, как от досады и разочарования у нее засосало под ложечкой, она попыталась объяснить свои слова:
   – Я имела в виду возможность остановить зарвавшегося злодея. Я хотела сказать, что сорвать с него маску так увлекательно и захватывающе…
   – Можете не продолжать. – Прескотт шумно вздохнул. – Мне очень жаль, но для осуществления вашего замысла вы выбрали совсем не того человека. – Говоря это, он даже не взял на себя труд притвориться, что хоть чуть-чуть огорчен.
   – Но…
   – Довольно с меня ваших нелепых россказней! Свой ответ я вам сообщил. А теперь сделайте милость и оставьте меня.
   – Но я даже не…
   В этот момент в дверь постучали, и спустя мгновение Эдвина увидела чью-то голову с блестящей лысиной.
   – Ах вот вы где, Прескотт! Я пришел, чтобы осмотреть ваши руки… – Увидев гостью Прескотта, обычно улыбчивый доктор Майкл Уиннер недовольно нахмурился: – Извините меня за бесцеремонность, леди Росс, но какого черта вы здесь делаете? Одна, без сопровождения, в доме мистера Дивейна?
   Леди Росс? Прескотт несказанно удивился.
   – Так, значит, вы дочь графа Вуттон-Баррета?
   Дама вспыхнула и гордо вскинула голову:
   – Она самая. Собственной персоной.
   Прескотт изумленно поднял брови:
   – Дочь человека, который так печется о чистоте своей родословной, что лишил племянника наследства, предположив, что тот мог родиться в результате внебрачной связи его невестки? Связи, которой, возможно, на самом деле никогда не существовало?
   В горле у Эдвины встал комок, и она произнесла глухим голосом:
   – Да, того самого человека.
   Прескотт от души рассмеялся. Он смеялся в первый раз за последние несколько недель.
   – До этого я не был уверен. Но сейчас все сомнения отпали сами собой. Теперь я точно знаю, что вы сумасшедшая!
   – Но как я вам уже объяснила…
   Качая головой, Прескотт перебил ее:
   – Знаете что, миледи? Сами кашу заварили – сами ее и расхлебывайте!
   – И вы вот так возьмете и скормите меня волкам? – с негодованием воскликнула Эдвина.
   – С удовольствием, миледи. С превеликим удовольствием!

Глава 3

   – Как вам не стыдно, Прескотт! – Доктор Уиннер укоризненно покачал головой и перевел взгляд на Эдвину Росс. Она растерянно улыбнулась, пытаясь прийти в себя после злого выпада мистера Дивейна. – Как вы осмелились назвать эту даму сумасшедшей?! Леди Росс – уравновешенная и на редкость благоразумная леди…
   – Которая только что попросила моей руки! – проговорил мистер Дивейн с леденящим душу спокойствием.
   Эдвине захотелось его растерзать после этих слов. Добродушный доктор с упреком взглянул на молодого человека:
   – Прескотт, такими вещами не шутят. – Повернувшись к леди Росс, доктор развел руками: – Прошу покорно извинить мистера Дивейна, миледи. В последнее время ему многое пришлось пережить.
   Выразительно посмотрев на Уиннера, Прескотт округлил глаза.
   – Прошу вас, доктор!
   – Я имею в виду внезапную кончину директора Данна. – Доктор Уиннер снова повернулся к Эдвине и объяснил: – Для нас это очень большая потеря, а особенно страдают дети…
   – Я не ребенок, – процедил сквозь зубы мистер Дивейн.
   – Директор Данн неизменно был их спасителем, их единственным советчиком, – продолжал доктор Уиннер, не обращая никакого внимания на то, что мистера Дивейна раздражают его слова. – Он служил для всех нас компасом в океане жизненных бурь… Несчастный случай с Иви и ожоги, которые получил Прескотт… От всего этого боль потери ощущается еще острее… – Доктор замолчал, не в силах совладать с собой. В горле у него встал комок. Он сделал над собой усилие, чтобы продолжить. – Это… это трудно объяснить словами. Просто ужасно… ужасно тяжело. – На глазах у расчувствовавшегося доктора заблестели слезы, и он низко опустил голову.
   Взгляд мистера Дивейна потеплел. Он достал из кармана носовой платок и протянул Уиннеру. Доктор вытер слезинку в уголке глаза и с благодарностью посмотрел на мистера Дивейна. Эти едва различимые признаки взаимной симпатии и привязанности не бросались в глаза, но проницательная Эдвина обратила на них внимание.
   Мистер Дивейн повернулся, и они с Эдвиной обменялись взглядами. Глядя в изумрудно-зеленые глаза Дивейна, она снова испытала смутное волнение. Его взгляд обжигал ее и манил. Этот человек, безусловно, имел над ней некую власть. Черт возьми, как ему это удается? Ей надо взять себя в руки.
   Прескотт, кивнув, сказал:
   – Это была неудачная шутка, прошу прощения, если я вас обидел.
   В горле у Эдвины встал комок. Мистер Дивейн давал ей возможность с достоинством завершить разговор, представив все как глупую выходку с его стороны. В глубине души она понимала, что нужно этим воспользоваться. Однако то, как мистер Дивейн вел себя сегодня, все больше и больше убеждало женщину, что он как раз тот человек, который ей нужен. То есть, мысленно поправила она себя, тот человек, который нужен для осуществления ее замысла. Однако как убедить в этом его самого?
   Внезапно ее осенило. Между этими двумя людьми, по всей видимости, существуют доверительные отношения. Стоит рискнуть и пойти ва-банк.
   – Мистер Уиннер, мистер Дивейн вовсе не шутил. Я действительно предложила ему жениться на мне.
   От изумления глаза у доктора Уиннера чуть не вылезли из орбит.
   – Но это же… Это же…
   – Нелепо, смешно, абсурдно, – с готовностью подсказала Эдвина. – Особенно если учесть, что я только что познакомилась с ним. Однако что правда, то правда.
   Мистер Дивейн взглянул на Эдвину – настороженно и оценивающе, как будто пытался разгадать, что она собирается еще выкинуть. Ну что ж, она сама этого захотела!
   Эдвина кусала губы.
   – Вы с таким восхищением отзывались о мистере Дивейне, рассказывая о том, как он спас маленькую девочку, что я решила познакомиться с ним лично.
   – Ах вот кого я, оказывается, должен благодарить за этот неожиданный визит, – недовольно пробурчал мистер Дивейн.
   – На самом деле это ваши поступки послужили причиной того, что я решила с вами встретиться, мистер Дивейн. – Повернувшись к доктору, Эдвина скрестила руки на груди. – Видите ли, доктор Уиннер, я хочу, чтобы мистер Дивейн исполнял роль моего жениха. По крайней мере, некоторое время, пока я буду выслеживать человека, который меня шантажирует.
   Доктор Уиннер раскрыл рот от удивления.
   – Ч-что вы сказали? – Он недоуменно переводил взгляд с Прескотта на миссис Росс, а с нее – снова на Прескотта. – Это правда? Она… Она…
   Мистер Дивейн пожал плечами:
   – Вот видите? А вы утверждали, что она нормальная.
   Доктор побледнел.
   – Вас шантажируют?
   Эдвина подошла к доктору и схватила его за руку.
   – Может быть, вы присядете, доктор?
   Он проглотил комок в горле и с трудом выдавил из себя:
   – Нет, благодарю вас.
   Эдвина вздохнула.
   – Мне нужна помощь мистера Дивейна, чтобы поймать за руку негодяя. Я думала, что в память о своем наставнике директоре Данне он поддержит мои усилия. А то, как героически повел себя мистер Дивейн, спасая из огня маленькую Иви, еще раз убедило меня в том, что такой человек не способен оставить в беде тех, кто нуждается в его помощи!
   – Мы сейчас не на пожаре, – заметил мистер Дивейн. – И чем бы тот негодяй ни шантажировал вас, вы сами дали ему повод, тем самым вложив в его руки оружие, которым он умело воспользовался в преступных целях. Во всем, что сейчас с вами творится, виноваты вы сами.
   – Так что же, по-вашему, мне делать? Прикажете платить этому негодяю, пока он не оберет меня до нитки? И все это время жить, зная, что над головой висит дамоклов меч? Молясь, чтобы негодяй не нарушил свое слово и не погубил меня? У него нет ни капли совести! Его необходимо остановить!
   Доктор Уиннер, который к этому моменту наконец пришел в себя, хмуро посмотрел на Дивейна:
   – Прескотт, почему бы вам и в самом деле не помочь этой леди? Где ваша честь, молодой человек?
   Мистер Дивейн прищурился. Ему совсем не нравилось, что он вынужден оправдываться.
   – Во-первых, я пока не в форме. Я еще не полностью поправился после пожара…
   – Ожоги почти зажили. Это не может послужить препятствием.
   – Вы поверили леди на слово. А если все это – глупые выдумки?
   – Помилуйте, голубчик! Какой смысл леди Росс лгать? Эта история может погубить ее репутацию. Кроме того, я знаком с леди Росс много лет и могу поручиться, что она не склонна к выдумкам. Это искренний и правдивый человек, не способный на ложь и притворство.
   Мистер Дивейн долго смотрел доктору Уиннеру в глаза, словно хотел что-то возразить ему.
   – Да, кстати, а откуда вы с леди Росс знаете друг друга?
   – Я лечил покойного супруга леди Росс, сэра Джеффри. Упокой Бог его душу! – объяснил доктор Уиннер. – И я хорошо знаю ее семью. – Тут он спохватился и с нескрываемым интересом спросил Эдвину: – Д что обо всем этом думает ваш батюшка, миледи?
   Проглотив комок в горле, Эдвина глухо проговорила:
   – Моему отцу ничего не известно о том, что меня шантажируют. Я не могу его посвящать в эту историю.
   Мистер Дивейн поднял бровь и насмешливо спросил:
   – А как он отнесется к тому, что вы обручитесь с алчным охотником за приданым, с человеком сомнительного происхождения?
   Эдвина поморщилась, услышав это резкое замечание. Без сомнения, он прав: именно так отец и отнесется к мистеру Дивейну. Впрочем, как и все светское общество. Как будто молодой человек мог выбирать, в какой семье ему родиться. Как будто его чувства не могли быть вызваны ничем другим, кроме материальной выгоды. Не то чтобы Эдвина втайне надеялась, что у Дивейна на самом деле когда-нибудь появятся к ней какие-то чувства… Дело было вовсе не в этом: просто ее возмущала вопиющая несправедливость и предвзятость такого суждения о мистере Дивейне.
   Но она прекрасно понимала, что ее отца не изменишь. Точно так же и высшее общество, где главным критерием считалось наличие хорошей родословной, никогда не станет другим. Это ценилось даже в большей степени, чем деньги, которые тем не менее подчас некоторым образом компенсировали недостаточно высокое происхождение.
   Эдвине, которая выросла в семье, где огромное значение придавали происхождению и гордились своими предками, внезапно пришло в голову, каково это ничего не знать о том, кто твои родители, как это было в случае с мистером Дивейном. Каково это чувствовать себя безродным, лишенным корней? Каковы бы ни были отличительные черты, присущие ее семье, они давали Эдвине чувство принадлежности к своему роду. Испытывал ли хоть раз Прескотт Дивейн что-то похожее на это чувство?
   – Здесь я не могу не согласиться с мистером Дивейном, – прервал размышления Эдвины доктор Уиннер. – Уверен, ваш батюшка ни за что на свете не одобрит такой союз. А это может быть чревато очень большими неприятностями.
   Эдвина тяжело вздохнула и согласно кивнула:
   – Да, это так.
   – В таком случае не стоит ли вам проявить благоразумие и отказаться от вашего замысла? – осторожно предложил доктор Уиннер. – Честно говоря, я не понимаю, зачем вам все эти осложнения.
   – Мне нужен человек, который бы отгонял от меня моих поклонников. Человек, которому можно было бы доверять, который помог бы мне сбросить личину с грязного шантажиста. К тому же, ну, как вам сказать… – Эдвина отвернулась и, потупив взор, продолжила: – Я должна раз и навсегда дать понять моему отцу, что он не имеет права грубо вмешиваться в мою жизнь и приказывать мне. Я не собираюсь подчиняться его диктату и выходить замуж за джентльмена, которого хочет навязать мне отец в качестве жениха – виконта Белвуда. – Она пожала плечами и подытожила: – Я считаю, что это самый эффективный способ дать ему понять, что я никогда не выйду замуж.
   Доктор Уиннер был неприятно поражен этим неожиданным заявлением.
   – Ну да, конечно, – заметил мистер Дивейн, почесывая подбородок. – Уж лучше пусть дочка останется незамужней, чем разбавит голубую кровь знатного рода кровью какого-то никчемного простолюдина!
   Эдвина отметила про себя, что мистер Дивейн обладает острым умом и проницательностью в гораздо большей степени, чем это утверждали его многочисленные поклонницы. И это неудивительно: просто яркая, привлекательная внешность этого человека мешала увидеть все остальные достоинства, которыми он обладал.
   Эдвина вскинула голову:
   – Да будет вам известно, мистер Дивейн, что я не разделяю мнение отца по этому вопросу. Но не скрою, именно так он и воспримет эту ситуацию.
   – И согласно вашему замыслу, как только шантажиста остановят, помолвка будет немедленно разорвана?
   – Да. После какой-нибудь ссоры или чего-то в этом роде мы прекратим наши отношения.
   Доктор Уиннер ужаснулся:
   – Разве вы не понимаете, что этой связью вы запятнаете свою репутацию? Настолько, что никогда не сможете выйти замуж за приличного джентльмена.
   – Разумеется, я это понимаю. И тогда моему отцу ничего другого не останется, как прекратить оказывать на меня давление. Он не будет стараться насильно выдать меня замуж. В конце концов, ему придется оставить меня в покое. Именно на этот исход событий я и рассчитываю, доктор Уиннер.
   Мистер Дивейн только улыбнулся и покачал головой, и Эдвина снова испытала на себе силу его неотразимых чар.
   – Весьма занятно, надо признать. Вы придумали довольно интересный план, леди Росс. Снимаю перед вами шляпу.
   Доктор Уиннер задумчиво почесал блестящую лысину.
   – Сказать по правде, я немного обескуражен всей этой ситуацией. Шантаж, разумеется, – это ужасно. Однако затеять эту интригу для того, чтобы манипулировать вашим отцом… Хотя, не отрицаю, граф Вуттон-Баррет может быть чересчур… ах… – Доктор в замешательстве замолчал, и его щеки покрылись ярким румянцем.
   – Можете не продолжать, доктор Уиннер. Я привязана к своему отцу, но он может быть чересчур… Порой папа упрям как бык.
   Доктор Уиннер заметно успокоился, однако по-прежнему выглядел немного озабоченным.
   – Однако вы отдаете себе отчет в том, какое сильное потрясение испытает ваш батюшка, когда увидит вас в такой… э-э… нежелательной компании?
   – Благодарю вас за комплимент, доктор, – насмешливо вставил мистер Дивейн.
   Доктор Уиннер метнул в него гневный взгляд:
   – Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, Прескотт. Я люблю вас, как сына. Но в глазах графа Вуттон-Баррета вы не самая выгодная партия для его обожаемой дочери.
   – Все в порядке, доктор. Я просто пошутил. Кроме того, у меня создалось впечатление, что граф Вуттон-Баррет – совсем не тот человек, которого я хотел бы видеть своим тестем. – На губах мистера Дивейна заиграла озорная улыбка.
   Эдвина снова перевела взгляд на доктора Уиннера.
   – Основная моя цель – во что бы то ни стало остановить шантажиста. А мысль доказать свои права отцу возникла по ходу дела. Я хочу… так сказать… убить одним выстрелом двух зайцев. – Эдвина поморщилась, но решила говорить о своих намерениях без обиняков. – Воспользоваться ситуацией для того, чтобы извлечь из нее пользу для себя: ведь, как говорится, нет худа без добра. Но повторяю: в конечном итоге присутствие рядом со мной мистера Дивейна мне необходимо для того, чтобы мы могли вместе противостоять шантажисту и пресечь зло. Сколько я ни пыталась разоблачить его в одиночку, всякий раз ему удавалось меня перехитрить и ускользнуть. Он забирал деньги и был таков. Для передачи денег он всегда выбирал светские рауты.
   – Вот это да! Выходит, шантажист вхож в высшее общество? – Доктор Уиннер нахмурил брови. – Что за черт!
   Эдвина кивнула:
   – Он любит совершать свои грязные сделки на концертах, балах и тому подобных светских мероприятиях. Назойливые претенденты на мою руку и сердце мешают мне как следует взяться за поиски злоумышленника и избавиться в конце концов от его мерзкой власти. Необходимо дать им понять, что у них нет никаких шансов преуспеть на этом поприще. – Эдвина перевела взгляд на мистера Дивейна. – В одиночку мне не справиться.
   – Не могу с вами не согласиться, миледи. Вам нельзя бороться с этим негодяем в одиночку! – воскликнул доктор Уиннер, бросая в сторону Прескотта выразительный взгляд.
   – Вы лучше спросите леди, почему она выбрала именно меня, – холодно посоветовал Прескотт. – Пусть она скажет, почему считает, что я способен справиться с этим делом.
   Доктор Уиннер вопросительно посмотрел на леди Росс.
   Эдвина заговорила не сразу. Она отчетливо понимала, что для благополучного исхода дела ей нужно выбирать выражения с особой осторожностью, говоря на эту щекотливую тему.
   – Единственной причиной, по которой эта достойная дама выбрала именно меня, является полное отсутствие у меня чести, – с вызовом заявил мистер Дивейн.
   – Это неправда, – возмущенно возразила Эдвина. – Меня как раз и привлекает в вас то, что у вас есть принципы. Вы поможете мне остановить этого подлого человека, а когда все решится, вы сдержите ваше слово и оставите меня в покое. Вы идеально подходите для осуществления моего замысла, потому что вы на самом деле совсем не… – Она осеклась, внезапно поняв, как ужасно то, что чуть не слетело у нее с языка.
   – Вы хотели сказать, потому что я совсем не гожусь вам в женихи? – закончил ее фразу Прескотт. Его голос был полон ядовитой иронии. – Ну разумеется! Разве может безродный сирота метить к вам в мужья? Ему и в голову не придет возноситься так высоко!
   – Прошу вас, Прескотт, – увещевал его доктор Уиннер, который выглядел не на шутку обеспокоенным. – Вы же и в самом деле не горите желанием стать мужем леди Росс!
   – Я не стал бы им ни за какие сокровища на свете, – резким тоном заявил мистер Дивейн. Его слова раздосадовали Эдвину, однако она сдержала свое раздражение. Она понимала, что в мистере Дивейне сейчас говорило его уязвленное самолюбие.
   – В таком случае вы должны помочь леди Росс. Этого требует долг чести, – изрек доктор Уиннер, подняв указательный палец вверх. – Она сменит прическу, купит себе новые платья…