Робинс Сари. Что надеть для обольщения

   – Да, договорились. Но это не означает, что я должна стать вашей комнатной болонкой.
   – Послушайте, Эдвина, влюбленная женщина обычно ведет себя одним из трех способов. – Объясняя, Прескотт принялся загибать пальцы. – Либо она намеренно игнорирует возлюбленного, чтобы держать их отношения в тайне или чтобы манипулировать своим любовником. Либо дама публично делает все наперекор своему возлюбленному и насмехается над ним – опять же в попытке вертеть им как хочет. Или же есть третий вариант: она делает все, чтобы ублажить своего любимого, потому что его удовольствие радует влюбленную женщину. Либо она опять же делает это для того, чтобы воздействовать на любовника и тайком управлять им.
   – Послушать вас – всегда и везде подоплекой отношений являются тайные манипуляции, – недовольно пробормотала Эдвина. Но тем не менее она немного успокоилась. У Прескотта и в мыслях нет командовать ею, а в его наблюдениях ив самом деле есть доля истины. Тактику, которую он описал, Эдвина изучила на примере своей семьи. Она четко прослеживалась в отношениях между отцом и матерью Эдвины.
   – Женщины ничего с этим не могут поделать: тайное управление возлюбленным, похоже, их вторая натура. – Прескотт пожал плечами, как будто то, что он сказал, было само собой разумеющимся.
   – Что? Тайное манипулирование мужчиной у нас в крови? Здесь я не могу с вами согласиться. Но знаете, если я буду делать вид, что не замечаю вас, мы нисколько не продвинемся с нашим планом. А публично насмехаться над вами… Ну, боюсь, у меня не хватит актерских способностей, чтобы изображать из себя стервозную особу. Не говоря уже о том, что такое глупое поведение противоречит моей природе.
   – Согласен. – Прескотт широко улыбнулся, показав ослепительно белые зубы. – Вы не подходите для такой роли.
   Эдвина с благодарностью кивнула ему:
   – По крайней мере я очень надеюсь, что не подхожу.
   Чарующая улыбка Прескотта нежно обволакивала ее, как теплое мягкое одеяло. Глядя на него, Эдвина тоже не удержалась от улыбки. Господи! Неужели она флиртует? Надо же! И ей это даже нравится!
   Экипаж внезапно остановился, и Прескотт посмотрел в окно. Сердце у Эдвины учащенно забилось. Как он хорош собой! И не важно, что окружающим не видны другие его достоинства. Просто все остальное заслоняет его яркая внешность – блестящие темно-рыжие волосы, непринужденная улыбка… И эти восхитительные чувственные губы…
   – Кроме следования вашему примеру, есть еще какие-нибудь тонкости? Что делает влюбленная женщина, когда находится рядом со своим… гм… мужчиной?
   Прескотт медленно кивнул.
   – Есть еще один важный нюанс. Я бы сказал… Женщина часто бросает пылкие взгляды на своего возлюбленного. Только не так… откровенно. Это скорее взгляды украдкой или что-то в этом роде.
   – Взгляды украдкой… – как эхо, повторила Эдвина и кивнула. – Понимаю… Хорошо, я это запомню. Что-нибудь еще?
   – Расстояние между нами. Когда вы стоите или сидите рядом со мной, вы должны находиться ближе, чем это обычно принято. И разумеется, нужно прижиматься ко мне.
   – Прижиматься?
   – Ну да. Давайте я покажу, как это делается. – Прескотт приподнялся со своего места, отставил в сторону трость и подвинулся к Эдвине. От того, что он оказался так близко, мурашки побежали у нее по спине. Но усилием воли Эдвина заставила себя не отодвигаться.
   «Он притворяется, – напомнила себе Эдвина. – Он делает это для того, чтобы успешно осуществить наш замысел».
   – Смотрите на меня. – Прескотт бережно приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.
   Когда она встретилась с ним взглядом, от волнения у нее перехватило дыхание. Страсть в глазах Прескотта заставила Эдвину затрепетать. «Просто он исключительно талантливый актер», – пронеслось у нее в голове.
   – А теперь вы должны нежно прижаться ко мне.
   – Прижаться? – переспросила Эдвина и рассердилась на себя за то, что ее голос предательски задрожал.
   – Да, вы должны прильнуть ко мне вот так. – Он обнял Эдвину за плечи и нежно, но властно привлек к себе. – А теперь запрокиньте голову.
   – Но вы же не… – «Поцелуй…» – промелькнула у нее мысль. – Я хочу сказать, нас же могут увидеть… – «Поцеловаться…» – вертелось у нее в голове. – Это же неприлично…
   – Поцелуй украдкой, – прозвучали у нее в ушах его слова. – Запомните, – проговорил Прескотт хриплым голосом, – влюбленные всегда обещают друг другу…
   – Что обещают? – скороговоркой спросила Эдвина, сбиваясь на шепот.
   – …поцелуй. – Прескотт так низко наклонился над ней, что она уже почти почувствовала вкус его пахнущих коньяком губ.
   Этого не должно случиться! Этого ни в коем случае нельзя допустить! Прескотт не может желать…
   Из уголков ее памяти неумолимо возникло воспоминание о сэре Джеффри. То, как ее муж с отвращением отшатнулся от нее как от чумной, восклицая:
   – Сейчас же прекрати! Прекрати, кому я сказал! Это же неприятно для нас обоих. Давай обойдемся без этой чепухи.
   – Че… чепухи? – переспросила тогда она.
   – Этим делом мужчине и женщине не обязательно заниматься.
   – Этим делом? Ты имеешь в виду… поцелуи? – Юная Эдвина не могла скрыть своего разочарования: ведь она мечтала после свадьбы вдоволь насладиться поцелуями своего мужа.
   Сэр Джеффри отвернулся тогда от нее.
   – Ты говоришь как шлюха.
   Эдвина оправдывалась:
   – Но ради Бога, ты же мой муж! Нет ничего дурного в том…
   – Дурно то, как ты это делаешь, – перебил ее муж. – Ты сама не понимаешь, что вытворяешь. Если ты хоть раз попытаешься это снова проделать со мной, боюсь, я никогда уже не смогу смотреть на тебя теми же глазами, как прежде. Ты поняла меня? Ты этого хочешь?
   – Нет, – прошептала Эдвина, чуть дыша, и на глазах у нее заблестели слезы унижения. Если своими поцелуями ей удалось вызвать у супруга такое отвращение, значит, она целуется хуже всех на свете!
   Запах коньяка вернул Эдвину к действительности. Прескотт еще ниже нагнулся над ней. Она ахнула и в ужасе отшатнулась от него. Он тут же отпустил Эдвину.
   – Мое прикосновение так неприятно вам, миледи?
   – Нет. Конечно же, нет.
   – Так почему же вы отскакиваете от меня как ошпаренная? Шарахаетесь как от прокаженного? – В голосе Прескотта прозвучала обида.
   – Вы тут ни при чем. Дело во мне.
   Он отодвинулся от нее на самый конец скамьи и скрестил руки на груди.
   – Не надо лукавить. Мне прекрасно известно, что на самом деле стоит за этими словами.
   – Это правда. И я совсем не похожа на других ваших знакомых дам, – промямлила она довольно неубедительно.
   «Другие ваши дамы не вызывали отвращение у мужчины, которых они мечтали соблазнить».
   – Вы повторяетесь. Я уже слышал это, когда мы были в лесу.
   При этих словах Прескотта Эдвина вспыхнула.
   – Ах… Я просто хотела сказать, что раз мы взялись за серьезное и трудное задание, чтобы справиться с ним, мы должны относиться к нему серьезно и ответственно – словом, по-деловому.
   – По-деловому? – переспросил Прескотт, скривив губы. И в голосе его слышалось такое презрение, что Эдвине сделалось не по себе. Она заерзала на сиденье и постаралась развить свою мысль.
   – Вот именно. Мы ведь, так сказать, деловые партнеры и должны думать прежде всего о деле.
   – Так вот чего вы хотите? Чтобы мы, изображая жениха и невесту, вели себя как деловые партнеры?
   – Да, – кивнула Эдвина. – Так будет для нас лучше всего.
   – Что за чушь вы несете! А впрочем… Раз вы этого действительно хотите… Как вам будет угодно! Поступайте как знаете! – Прескотт поправил шляпу и, сунув трость под мышку, схватился за ручку дверцы, намереваясь выпрыгнуть из экипажа на полном ходу.
   – Что вы делаете? – в страхе закричала Эдвина.
   – Выхожу.
   Эдвину охватила паника.
   – Но мы еще не приехали!
   Не обращая внимания на ее слова, Прескотт поднялся и приоткрыл дверцу экипажа. Он был вне себя от гнева.
   – Мы еще даже не остановились!
   Через приоткрытую дверцу Прескотт внимательно осматривал улицу.
   – Вам же не хотелось, чтобы о нашем прибытии объявляли. Вы не желали, чтобы все на нас глазели, когда мы будем подниматься по парадной лестнице. Поэтому мы с вами выйдем таким вот образом. Это входит в мой план. Или у моей деловой партнерши возникли какие-то трудности?
   Он сказал «мы». Так, значит, Прескотт не бросает ее! Но он хочет, чтобы она выпрыгнула из движущегося экипажа? Экипаж замедлил ход, а затем плавно остановился. Прескотт повернулся и протянул Эдвине руку:
   – Прошу вас, миледи.
   Сердце у Эдвины готово было выскочить из груди, во рту пересохло. Он позволил себе некоторые вольности! Так сказать, перешел границы дозволенного… Так почему же в таком случае Эдвина чувствует себя такой виноватой? Потому что, сама того не желая, она его обидела. А Прескотт этого совсем не заслужил! Ах, как бы ей хотелось, чтобы она сделала все как надо! Господи, все идет кувырком! Она терпеть не могла, когда у нее появлялось это ужасное ощущение беспомощности.
   – Ну же! – торопил ее Прескотт.
   – А как же мой кучер и мои лакеи? – в нерешительности мямлила Эдвина.
   – Я сообщу им, когда мы выйдем. Они будут только рады, что быстрее освободились. – Прескотт продолжал стоять, протягивая Эдвине руку в лайковой перчатке. – Так вы идете со мной или нет?
   Доверяет ли она ему? Желает ли она следовать за Прескоттом Дивейном?
   Все еще пребывая в крайнем смятении, Эдвина нерешительно подала Прескотту руку.

Глава 14

   По-прежнему держа Эдвину за руку, Прескотт выскочил из экипажа на булыжную мостовую. В ту же секунду он ловко обхватил Эдвину за талию и, как пушинку подняв ее на руки, поставил на землю. Затем Прескотт отпустил ее и отошел, чтобы переговорить с кучером.
   Эдвина так растерялась, что ей понадобилось время, чтобы перевести дух. Никогда еще она не выходила из экипажа подобным странным образом.
   Стараясь отдышаться, Эдвина не слышала, что сказал Прескотт кучеру Джозефу. Она только увидела, что Джозеф, кивнув Прескотту, приложился рукой к котелку и дал лошадям команду трогаться.
   Прескотт вернулся к Эдвине.
   – Вы готовы, миледи? – спросил он и протянул ей руку.
   Прескотт говорил с ней, еле сдерживая гнев. А Эдвина продолжала терзаться чувством вины, испытывая при этом смутную тревогу от того, что вынуждена доверяться человеку, который так сердит на нее.
   – О да, конечно, – кивнула она.
   Прескотт вывел Эдвину на тротуар, и они пошли вдоль длинной вереницы экипажей, которые ждали своей очереди, чтобы, подъехав ближе, остановиться возле особняка Бонов.
   Прескотт с хмурым видом шел рядом с Эдвиной и молчал. И от этого печаль теснила ее грудь. Эдвину мучили тревога и чувство вины. Неужели она все испортила? И ее план находится под угрозой, еще даже не начав осуществляться? Однако отступать слишком поздно: слухи об их помолвке уже поползли по городу. Помимо визита вдовствующей графини, к Эдвине уже приезжали любопытные приятельницы, не понимающие, что происходит. И ее верная подруга Джинни отчаянно нуждается в помощи. Но как спасти отношения с Прескоттом?
   – Ах, Прескотт, я не хотела вас обидеть, – пробормотала раздосадованная Эдвина. – Просто… по нашей договоренности мы должны изображать влюбленных только на глазах у людей.
   – А может быть, я счел, что вам нужно больше практиковаться? – съязвил он.
   Эдвине внезапно вспомнилось, как когда-то оттолкнул ее сэр Джеффри, и она рассердилась на Прескотта.
   – Да как вы смеете?! Я же вдова! Я была замужем! – Ее голос дрожал от гнева. «Это неплохо, – размышляла она про себя, – лучше чувствовать гнев, чем угрызения совести». – Если у вас отсутствуют моральные принципы, это не значит, что все на свете так же беспутны и распущенны, как вы!
   Свет из окон освещал лицо Прескотта. И Эдвина вдруг увидела, какая неподдельная обида вспыхнула у него в глазах, прежде чем он успел ее скрыть. Прескотт резко остановился. Его лицо словно потемнело.
   Он выпрямился и расправил плечи. Его губы плотно сжались и превратились в тонкую линию. Куда исчез тот милый и приятный в общении молодой человек? Перед Эдвиной был решительно настроенный, жесткий и непримиримый мужчина, который способен заставить с собой считаться.
   Отпустив ее руку, Прескотт повернулся и посмотрел Эдвине прямо в глаза. Ее поразило застывшее у него на лице свирепое выражение. Как у льва, подумала Эдвина. Она ясно осознавала, что этого зверя нельзя посадить в клетку или приручить. И тем более с ним нельзя играть и шутить. Эдвина в страхе отшатнулась от Прескотта.
   – Меня могут сколько угодно оскорблять сотни других людей, – рычал он, свирепо надвигаясь на Эдвину. – Но я не собираюсь терпеть это от вас! – Прескотт повернулся, намереваясь уйти.
   – Подождите! – крикнула она, схватив его за плечо. Убрав ее руку, он направился прочь от особняка Бонов. Эдвина подхватила юбки и бросилась вперед, преградив Прескотту дорогу. Она положила руки ему на грудь и застыла в этой позе. Как будто старалась сдвинуть с места каменную балюстраду.
   Прескотт на мгновение замер. Затем бросил гневный взгляд на ее руки.
   – Я думал, вам противно даже прикасаться ко мне.
   – Прошу вас, дайте мне только одну минуту, чтобы все вам объяснить.
   Видимо, в нем все-таки осталось что-то похожее на великодушие, потому что, к огромной радости Эдвины, он не двинулся с места. Он стоял, широко расставив нога, сжав руки в кулаки, напрягаясь всем телом. Как боксер, в любую минуту готовый к бою. Эдвина медленно попятилась назад, лихорадочно соображая, как ей можно исправить положение.
   – Извините меня, – пробормотала она. – То, что я сказала… На самом деле я так не думаю. Вы этого не заслужили.
   Ее извинение сопровождалось скрипом колес проезжавших мимо колясок и топотом лошадиных копыт.
   Судорожно сглотнув, Эдвина сказала:
   – Я не хотела обижать вас, Прескотт.
   – Разве есть право обижаться у меня – никчемного безродного сироты? Мы же сделаны из другого теста, чем вы, аристократы! – сказал он язвительно.
   Румянец стыда покрывал щеки Эдвины.
   – Просто вы меня очень сильно удивили – вот и все. – Она покачала головой. – Я понимаю… Теперь я поняла… Вы не собирались меня целовать. То есть… это было не по-настоящему. Вы только хотели мне помочь стать более убедительной, когда мы с вами изображаем влюбленных. Вы хотели как лучше. – Эдвина потупила взор. – Возможно, мне и вправду нужно больше практиковаться.
   Эдвина стояла и с тревожно колотящимся сердцем ждала, что скажет Прескотт. Она ожидала от него хоть какого-то отклика на ее слова. Но никакого отклика не последовало. Он стоял рядом с ней не шевелясь, словно каменное изваяние.
   Эдвина нерешительно подняла голову и посмотрела на Прескотта. Их взгляды встретились. Его глаза гневно сверкали. Эдвине потребовалось все ее мужество, чтобы не отвести взгляд – так ей было стыдно.
   – Я умоляю вас отнестись снисходительно к тому, как глупо я себя вела… И продолжить мне помогать.
   – Почему?
   – Что – почему? – недоуменно спросила Эдвина.
   – Если одно мое присутствие вам противно, почему вы вообще выбрали меня для осуществления вашего плана? И не мелите вздор насчет того, что я идеально подхожу для этой миссии. Согласно вашему плану, мы должны изображать страстных любовников. Однако вы шарахаетесь от меня, как пуганая ворона, стоит мне только дотронуться до вас!
   – Полагаю… я выбрала именно вас, потому что знала, что ваше постоянное присутствие рядом со мной не будет мне противно.
   Его сердитый взгляд выражал недоверие.
   – Нет, я говорю правду, Прескотт. Я уважаю вас и знаю точно, что не смогла бы притворяться, если бы это было не так.
   – В жизни не слыхал подобной чепухи! – Прескотт обошел вокруг Эдвины и зашагал прочь.
   – Я действительно вас очень уважаю! – Эдвина догнала Прескотта и пошла рядом, приноравливаясь к его шагу. – Уважаю, что вы вышли из самых низов, однако не стыдитесь своего прошлого. Что вы сами принимаете решения и несете за них ответственность. Что можете быть самим собой и не собираетесь за это ни перед кем извиняться. Я поражена, как вам удается ладить с людьми. В то время как я зачастую, наоборот, порчу отношения с теми, кто мне дорог. – Эдвина нервно облизнула губы. – Только потому что я в самом деле вас уважаю, я чувствую, что смогу решить эту задачу, сохранив некое подобие уважения к себе. Потому что у меня есть ощущение, что себе в союзники я выбрала действительно надежного человека.
   Прескотт остановился на секунду, глядя на Эдвину горящими от злости глазами.
   – Так, значит, вы представляете меня таким? Надежным?
   Она прижала руку к груди и попыталась успокоиться.
   – Даже больше… С вами я словно чувствую себя… – она судорожно сглотнула, – слабой и беззащитной…
   – Слабой и беззащитной? У вас есть семья, деньги, друзья! Вы принадлежите к высшему обществу. Черт возьми, да весь мир у ваших ног!
   – Да, это так. Но этот шантаж… Так много сразу легло на мои плечи… – Эдвина ссутулилась, согнувшись под бременем заботы о Джинни и ее дочери. Что станет с Джудит, если тайна Джинни откроется? – Если мой замысел потерпит фиаско… Ну в общем, я должна сделать все, чтобы мой план увенчался успехом. Я чувствую себя похожей на плотину, которая с трудом сдерживает поток воды. Я не так сильна, как кажется… И я отчаянно нуждаюсь в вашей помощи!
   Эдвина сомкнула перед собой руки в молчаливой мольбе.
   – Вы нужны мне, Прескотт! Да, если хотите, вы идеально подходите для этой работы. Потому что уж если я должна притворяться чьей-то невестой, то только вашей, и ничьей больше! Я не могу представить, чтобы на вашем месте был кто-то другой!
   – Полагаю, я должен быть польщен, – сказал он с ядовитой иронией.
   – Что касается ваших прикосновений… Ну что же… – Эдвина стыдливо потупила взор. – Я говорила вам правду. Я не похожа на остальных ваших знакомых дам. Просто я не создана… – она осеклась, – не создана для страсти. Знаете ли, это не мой конек. – Она поморщилась.
   Прескотт нахмурился:
   – «Не создана для страсти»? В первый раз об этом слышу! Что за вздор!
   – Но это правда. И честно говоря, я немного всем этим обескуражена и смущена.
   Она хотела обойтись без этого убийственного признания, но ей не удалось его избежать. Эдвина закрыла глаза. Ну вот, теперь все пропало… Она выложила Прескотту Дивейну все как на духу – всю голую, неприглядную правду о себе.
   Прескотт хотел что-то сказать, но передумал. Вместо слов он взял Эдвину за руку и потянул в тонувшую в кромешной тьме нишу.
   Схватив Эдвину за талию, он крепко прижал ее к себе.
   Сердце у нее бешено подпрыгнуло в груди, во рту пересохло.
   – Ах… Что вы делаете?
   – Считайте это… экспериментом.
   Прескотт наклонился над изумленной Эдвиной и – поцеловал.
   Она замерла, со страхом и волнением ожидая, что сейчас он с отвращением отшатнется.
   – Эдвина, вы так перепуганы, как будто вам сейчас должны удалить зуб. – Прескотт нежно касался своими мягкими губами ее губ. – Расслабьтесь, не думайте ни о чем и просто наслаждайтесь моментом.
   Легко сказать! Как тут расслабишься, если она мысленно приготовилась, что сейчас ее ждет ужасное унижение!
   Прескотт начал гладить Эдвину по спине, отчего ей стало очень-очень хорошо. Эдвине нравился запах Прескотта – мускусный, мужской и чуть-чуть коньячный. Его губы были такими мягкими и теплыми! Эти поцелуи и в самом деле настоящее удовольствие. Эдвина трепетала от восторга. Все это было как какое-то упоительное наслаждение. Это просто восхитительно…
   Вдруг она почувствовала желание. Это было как внезапный удар молнии. От неожиданности Эдвина ахнула. А Прескотт принялся целовать ее еще более исступленно, продолжая гладить спину. Эдвина все сильнее прижималась к нему. Все ее тело пылало.
   Горячее, сильное, всепоглощающее желание охватило Эдвину. Все как будто плавилось у нее внутри. Она была как огонь. Никогда в жизни Эдвина не чувствовала себя так необыкновенно, так фантастично.
   Мир обрушился, и остались только темнота и горячие объятия этого мужчины и их полный страсти поцелуй.
   Прескотт гладил ее грудь, еще крепче прижимая Эдвину к себе. Тяжело дыша, Эдвина положила голову ему на плечо. Ее тело горело, а сердце бешено колотилось. Ей хотелось от него большего. Отбросив стыд, она взяла в ладони лицо Прескотта и притянула к себе, снова ища его губы. Горячие, влажные, они возбуждали в Эдвине жажду, о существовании которой она раньше не подозревала.
   Неожиданно Прескотт схватил Эдвину за плечи и, продолжая тяжело дышать, отодвинул ее от себя.
   – Я не хотел, чтобы все зашло так далеко… – выдохнул он.
   Она недоуменно захлопала ресницами. Ее разум был все еще затуманен, сердце гулко стучало, а тело словно сжигали на медленном огне.
   – Так далеко?..
   В наступившей тишине было слышно только их учащенное дыхание.
   – Так вы утверждаете, что не созданы для страсти, да? – спросил Прескотт, пытаясь отдышаться.
   – О Господи! – Эдвина моргнула, стараясь вернуться к действительности.
   Он выпрямился.
   – Просто, моя дорогая Эдвина, – сказал Прескотт довольным тоном, – я предпринял попытку опровергнуть ваше утверждение.
   – Вы не оставили от него камня на камне, – пробормотала она смущенно.
   Он улыбнулся и, схватив Эдвину за руку, потянул ее обратно на улицу.
   – Ну а теперь можно смело отправляться на бал.
   – На бал? Думаю, мне лучше сейчас присесть. – А еще лучше, если он снова ее обнимет…
   Повернув Эдвину к свету, Прескотт внимательно осмотрел ее лицо и поправил одежду.
   – Ну вот, все в порядке. Выглядите вы прекрасно. На вид вы ничуть не пострадали.
   «Ничуть не пострадала?» Да только что весь мир чуть не перевернулся!
   Довольный собой, как кот, который съел хозяйскую сметану, Прескотт звонко чмокнул Эдвину в лоб.
   – Пойдемте, Эдвина. Пора ловить шантажиста.
   Джинни! Как она могла о ней забыть!
   Плетясь рядом с Прескоттом, Эдвина больше ни капли не сомневалась: связавшись с Прескоттом, она влипла по самую макушку.
   Но теперь уже поздно идти на попятную – они направляются в самое логово злодея.

Глава 15

   Прескотт вел Эдвину к особняку Бонов, из окон которого уже доносились звуки начавшегося бала. Окна ярко светились. Голоса оживленных гостей и аккорды менуэта перемешались с цокотом копыт и хриплыми голосами кучеров и слуг во дворе дома.
   Эдвина заметила, что Прескотт замедлял шаг, чтобы она могла поспевать за ним. «Наверное, он делает так всегда, сопровождая дам», – пронеслось у нее в голове. И неизвестно почему, эта мысль огорчила ее.
   Ввязываясь во все это, она знала, на что идет. Понимала, что Прескотт Дивейн – не святой. Более того, возможно, именно благодаря его богатому опыту общения с женщинами ему удалось разжечь в ней неведомую доселе страсть.
   Очевидно, и поцелуй, от которого у нее уплывала из-под ног земля, для самого Прескотта ничего не значил.
   И Эдвина не могла решить для себя, радовал ее этот факт или огорчал.
   Как бы там ни было, ей нужно помнить, зачем она пришла сюда. Как это делает Прескотт. Непохоже, чтобы поцелуй, который так сильно взбудоражил чувства Эдвины, на него хоть в какой-то мере подействовал. Слава Богу, что Прескотт при любых обстоятельствах в состоянии сохранять трезвую голову, не терять бдительности и не упускать из виду главное, ради чего он здесь вместе с Эдвиной, – поиски шантажиста. Эдвине до него далеко: в пылу страсти, когда Прескотт ее целовал, все мгновенно вылетело у нее из головы.
   Она даже на миг забыла о том, что ее поцелуи не могут быть приятны мужчине. Более того, в голове у нее теперь вертелся вопрос. Может быть, она все же создана для страсти? Желанна и привлекательна для мужчины? Тем более что мужчина, который был сегодня с ней, знал толк в плотской любви и сексуальном желании. В желании, от которого затмевало разум, кружилась голова и подкашивались ноги…
   О Господи! Если бы этот поцелуй продлился хоть немного дольше, она бы, наверное, потеряла рассудок и не смогла бы принести Джинни ни капли пользы.
   Эдвина собрала всю свою волю в кулак и приказала себе забыть об этом волнующем эпизоде и не обращать никакого внимания на то, что сейчас она нечаянно касается своими юбками бедра Прескотта…
   Джинни! Ей надо думать о Джинни.
   Прескотт вел Эдвину в сторону аллеи, расположенной у особняка Бонов.
   Звуки улицы у них за спиной постепенно становились все тише, а сверху из окон было слышно, как оркестр заиграл веселый шотландский танец.
   – Надеюсь, вы не собираетесь провести меня через черный ход, которым пользуются слуги? – поморщившись, спросила Эдвина. В праздничный вечер там будет толпиться столько же народу, как в воскресный день на базарной площади, и они с Прескоттом окажутся под прицелом сотен любопытных глаз.
   – Нет, – разуверил ее Прескотт, и у Эдвины отлегло от сердца. – Там слишком оживленно и нам не укрыться от назойливого внимания посторонних. – Прескотт повел Эдвину в отдаленную часть дома. Они остановились возле какой-то двери. Прескотт поднял руку и тихонько постучал.
   Пока они молча стояли в темноте и ждали, Эдвина почувствовала странное волнение. То, как они выскочили из экипажа, их поцелуй в темноте ниши, потайной вход в дом – от всех этих запретных действий и непредсказуемых, опрометчивых поступков веяло… увлекательным приключением. Это щекотало Эдвине нервы и возбуждало в ней вкус к авантюре.