Уцелевшие, выставив караульных, собрались в помещении, заставленном приборами непонятного назначения (вернее, Лесник подозревал, что служат они для спутниковой навигации, но не стал делиться подозрениями с Буланским и Старцевым).

Богдан Буланский, очевидно, не желал рассказывать матросам, где они очутились – и начал объяснять ситуацию Старцеву по-французски. Узнав, что Лесник этим языком не владеет, удивился – но с легкостью перешел на немецкий.

– Потопить сей корабль – дело недолгое, – сказал Богдан, выслушав предложения Лесника. – Одна минная атака судна, на коем мы сюда прибыли... Вопрос в другом: стоит ли предпринимать столь нерасчетливый и необратимый шаг? Коли уж судьба дает России шанс вырваться далеко вперед в непрекращающейся гонке держав – отчего бы оным шансом не воспользоваться? Уверен, что именно Россия, с ее исконным миролюбием, станет надежным гарантом мирового порядка... Не Англия, стремящаяся захватить все, до чего способна дотянутся. И не Германия, опоздавшая к разделу мирового пирога и жаждущая переделить его на свой манер. И не молодые заокеанские хищники с быстро растущими клыками. Одна лишь Россия.

«Начинается, – подумал Лесник с неприязнью. – Еще один вершитель судеб мира объявился...»

Старцева слова о минной атаке вырвали из отрешенной задумчивости. Капитан-лейтенант, похоже, поверил известию, что оказался на борту плавучей машины времени, – но полностью осознать его так и не смог.

– Помилуйте, Богдан Савельевич! О какой минной атаке идет речь? Лейтенант Новосильцев увел миноноску и едва ли вернется обратно. Более того, думаю, что и в докладе Зиновию Петровичу изобразит дело так, что командующий воздержится от посылки сюда второй партии.

– Новосильцев? – деланно удивился Богдан. – Я ведь говорил, что командовать кем-либо и чем-либо он решительно не способен. И не командует. Миноноска отошла в сторону по моему приказу. Всего лишь для того, чтобы не пугать своим видом неприятеля и не обрекать нас на долгие поиски в недрах корабля.

Капитан-лейтенант не понял.

– Неужели вы в самом деле считали, что я отправился в свою одиссею на «Князе Суворове» в полном одиночестве? И полностью завишу от капризов адмирала? Нет, Николай Иванович, учреждение, где я имею честь служить, привыкло действовать по-другому...

Буланский достал из кармана бушлата фальшфейер, продемонстрировал его собеседникам.

– Мне достаточно зажечь его так, чтобы пламя было видно с моря – и через считанные минуты миноноска вновь пришвартуется к борту, после чего...

– Не пришвартуется, – перебил Лесник.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Короткий миг дурноты, что все мы почувствовали несколько минут назад, – признак хроноперехода. Ваша миноноска осталась в 1904 году. А где сейчас мы – неизвестно. Правильнее даже сказать не где, а когда...

После паузы Лесник добавил на английском:

– Вернее, известно лишь этому вот господину, – кивок на Юхана Азиди. – Но он делиться информацией категорически не желает. Я думаю, нам стоит попробовать интенсивные методы допроса.

– Ла илихи илла Ллаху ва Мухаммад расулу Ллахи... – пробормотал Азиди. Глаза у него были совершенно безумные.

Затем, словно в голове араба щелкнул переключатель, взгляд его разительно изменился. И в тоне вновь зазвучала снисходительная ирония. Казалось, Азиди по-прежнему считает себя хозяином положения.

– Неужели русские моряки способны причинить вред некомбатанту, да к тому же еще и гражданину не воюющей державы? – изумился он несколько наигранно, и Лесник понял: слова араба, обращенные по видимости к агенту Инквизиции, на деле адресованы Старцеву.

– Нет, конечно же, – сказал капитан-лейтенант, не задумываясь. – Очевидно, господину Урманцеву просто не известно, что...

«Благородство – очень полезная вещь, – досадливо подумал Лесник. – Особенно для подлецов, имеющих дело с благородными людьми...»

Но, как тут же выяснилось, у Богдана Буланского были свои понятия о благородстве. Равно как и о мерах, кои возможно применять к некомбатантам.

– Боюсь, вы ошибаетесь, любезный, – обратился он к Азиди, бесцеремонно перебив Старцева (обратился на великолепном английском, кстати). – Некомбатанты, с оружием в руках захватывающие суда, именуются несколько иначе, – пиратами. А касательно их, пиратов, существует один чудесный международный договор, подписанный в Лондоне еще в 1820 году, к которому впоследствии присоединилась и Россия. Согласно означенному договору, захваченных пиратских главарей можно и должно вешать без судебного разбирательства – в случае невозможности доставить их для оного разбирательства. Рей я здесь что-то не видел, но, думаю, мы найдем, к чему привязать веревку.

– Ла илихи илла Ллаху... – забормотал Азиди. Взгляд его вновь стал отсутствующим, устремленным куда-то далеко-далеко...

5.

Громкий крик караульного матроса оборвал разговор. Подхватив оружие, все высыпали на палубу – все, кроме араба, прикованного наручниками Буланского к тянущейся вдоль переборки трубе.

Тревога оказалось ложной, боевики Халифата никаких попыток отбить главаря не предпринимали. Неподалеку, в паре кабельтовых от «Тускароры», проплывал пассажирский лайнер – точь-в-точь как злополучное ганзейское судно: материализовался полупрозрачным призраком, на несколько секунд обрел вещественность, затем снова истаял, растворился в клубящемся тумане...

На сей раз обошлось без столкновения, и людей разглядеть не удалось, – даже смутные тени не мелькали за многочисленными окнами непропорционально высокой надстройки. Лишь донесся отзвук игравшей внутри музыки. Мотив показался Леснику знакомым...

«Современной постройки судно, – подумал он, – если, конечно, в этом прилагательном сейчас остался хоть какой-то смысл... Конец двадцатого или начало двадцать первого века. Интересно, а если бы мы столкнулись, как с тем злополучным коггом, и я попытался бы перескочить к ним на борт – угодил бы в свое или почти свое время? Или какой-нибудь побочный эффект зашвырнул бы к ихтиозаврам?» А вслух сказал:

– Тут неподалеку, господа, сложен груз, в котором весьма заинтересованы наши террористы. Предлагаю перенести его сюда, – он кивнул на дверь за спиной. – Будет хоть какой-то предмет для торга.

Капитан-лейтенант, не медля, отдал приказ – трое матросов и боцман Кухаренко пошагали следом за Лесником. Туман, рассеявшийся было после очередного хроноскачка, сгущался...

В помещении, послужившем временным убежищем Диане и Леснику, последнего ждал неприятный сюрприз: водонепроницаемый контейнер оказался взломан. Лесник откинул крышку – содержимое ящика кто-то перерыл, явно в спешке, но на первый взгляд все на месте, набит почти доверху... Хотя, конечно, пропажу какой-либо одной книги или схемы исключить нельзя. Или даже нескольких.

Пакеты с микрофильмами оказались на месте. Связанный боевик исчез, равно как и труп его коллеги. Вместе с ними исчезла Диана – и Леснику очень бы хотелось знать, где она сейчас...

И чем занимается.

6.

Буланский удивил Лесника: вернувшись к пленнику, бегло заговорил с ним на арабском. Вот ведь полиглот, черт его побери...

Юхан Азиди нехотя отвечал на том же языке, некоторые реплики Богдана попросту игнорировал.

Лесник кусал губы, не имея возможности помешать разговору, или хотя бы понять его смысл. А что, если все патриотические слова Буланского о России, имеющей шанс стать мировым гегемоном, – лишь маска? Что, если его честолюбие уже в 1904 году окажется куда сильнее лояльности к Инквизиции? Призрак власти над временем, власти над миром, – заманчив, ох как заманчив...

– Бесполезно, – сказал Буланский по-русски спустя некоторое время. – По-моему, милостивые государи, перед нами умалишенный. Смерти он, видите ли, не боится, ибо уже умирал... Придется разговаривать с ним совсем иначе.

– Господин коллежский асессор! – неприязненно повысил тон Старцев. – Применения пыток я здесь не допущу, что бы там ни оказалось в вашем предписании!

Капитан-лейтенант сделал знак боцману Кухаренко. Чернобородый гигант придвинулся поближе к пленнику, положил руку на свой чудовищный револьвер. И сказал с легким сожалением:

– Так точно, вашскобродие! Хотя в Туркестане, помню... – не договорил, завершив фразу вздохом.

– Помилуйте, Николай Иванович, кто же говорит про пытки? – удивился Богдан. Повернулся к Леснику:

– Скажите, коллега, вы владеете месмерическими методами допроса?

– В незначительной степени, – покачал Лесник головой. – Не настолько, чтобы вести допрос самостоятельно.

– Мне всего лишь нужен ассистент. Плотный контакт с расстроенным разумом этого господина требует подстраховки. Я попросил бы вас, Николай Иванович, отослать матросов на палубу. Сами же, при желании, можете понаблюдать за допросом. И убедиться, что ни единый волос не упадет с головы вашего дорогого некомбатанта.

Дела минувших дней – VIII

Борт эсминца «Тускарора», время неизвестно

Буланский тяжело дышал, волосы слиплись от пота. Бессильно откинулся на спинку стула, молчал... Араб медленно выходил из транса – и, по всему судя, пока не понимал, где он и что с ним происходит.

Старцеву казалось, что после всех недавних событий его способность удивляться начисто атрофировалась. Однако же вновь удивился. Да, флотской контрразведке не грех кое-чему поучиться у господ из Синода... Он-то всегда считал месмеризм шарлатанством и салонным развлечением, сродни гаданию по магическим кристаллам или столоверчению. Оказалось же, что животный магнетизм – более чем эффективное средство для ведения допросов.

– Можно было бы попробовать навязать этому господину нашу волю, – сказал Богдан Савельевич тихо и устало. – Чтобы сам сходил к тайнику и принес нам график, не отдавая отчета в своих действиях... Но я не стал рисковать. Заложенная в медиума-новичка... э-э-э... не знаю даже, какое тут слово больше подходит...

– Гипнограмма, – подсказал Урманцев словно бы машинально.

– О! Замечательный термин вы придумали, милостивый государь, очень точный! Так вот, гипнограмма у медиума-новичка подвержена многим случайностям, нам же рисковать не резон. Но, думаю, теперь у нас появилась вполне реальная возможность договориться с господином Азиди. Готовность к сотрудничеству я ему все-таки внушил.

Помянутый господин меж тем окончательно пришел в себя.

Старцев обратился к нему на английском:

– Вы готовы отдать нам график перемещений корабля во времени?

– Возможно... Но что я получу взамен?

Если он и в самом деле обрел стараниями коллежского асессора готовность к сотрудничеству, то сотрудничать в ущерб себе явно не собирался.

Арабу ответил Буланский:

– Получите жизнь. И свободу – возможность убраться со своими уцелевшими людьми в любое интересующее вас время.

Урманцев быстро добавил:

– Кроме двадцать первого века, разумеется. Иначе вы, вновь вооружившись пеленгующей «Тускарору» аппаратурой, наверняка затеете новый тур той же игры.

– А мое имущество? – кивнул Азиди на железный ящик и свертки из ткани, пропитанной, как показалось Старцеву, гуттаперчей.

– Нет, – отрезал Урманцев. – В конце концов, мы и сами можем добраться до графика. Сумели уничтожить половину вашей шайки – перебьем и остальных.

Капитан-лейтенант подумал, что у коллеги Богдана Савельевича глаза убийцы...

* * *

– А теперь, батенька, скушайте-ка вот это... – сказал Богдан по-русски, явно пародируя какого-то земского врача. Затем добавил фразу по-арабски.

Азиди недоуменно смотрел на протянутый ему крохотный предмет. Насколько мог разглядеть Старцев, это была пилюля в новомодной желатиновой оболочке.

Вторая арабская фраза Богдана Савельевича прозвучала гораздо резче, в руке блеснул браунинг. Боцман Кухаренко переводил недоуменный взгляд с одного участника мизансцены на другого. Капитан-лейтенант тоже ничего не понял. Лишь Урманцев, по видимости, сообразил, в чем дело, и кивнул одобрительно.

Араб взял наконец пилюлю, глотнул с видимым усилием. После чего дотошный Буланский заставил пленника широко открыть рот и проверил, не утаил ли тот лекарство где-нибудь за щекой.

Вытянул за цепочку часы из жилетного кармана, отщелкнул крышку, взглянул на циферблат. Удовлетворенно сказал по-английски:

– Ну вот, милейший, теперь в вашем распоряжении десять минут, чтобы получить это... – он продемонстрировал небольшую плоскую склянку коричневого стекла, тоже с пилюлями.

Азиди, освобожденный от наручников, в буквальном смысле бегом устремился к двери. Боцман Кухаренко, вышедший проводить пленника, вернулся и доложил:

– Сиганул на бак, душа некрещеная, словно пятки салом смазаны...

– Яд и противоядие? – догадался Старцев.

Буланский рассмеялся.

– Прихватил сегодня с собой пилюли от морской болезни. Вот и пригодились, хоть и для другой цели... Ну как наш азиатский друг, оказавшись на воле, передумал бы исполнять обещанное? А так у него даже времени на изготовление фальшивого документа не будет.

* * *

Араб уложился в три с небольшим минуты – тяжело дыша, запыхавшись после быстрого бега, протянул Буланскому свернутую в рулончик бумагу, показал жестом: давай, дескать, скорей свое противоядие. Торопливо проглотил заветную пилюлю и буквально рухнул на вращающийся табурет.

Коллежский асессор развернул свиток, быстро просмотрел два столбика цифр. Ткнул пальцем в одну из них, отмеченную крестиком. Спросил:

– Насколько я понимаю, это – наше текущее положение? В волнах, извините за высокопарное выражение, моря Хроноса?

Араб, до сих пор не восстановивший нормальное дыхание, молча кивнул.

– Вы понимаете, что вас ждет, если вы солгали?

Новый кивок.

– Разрешите взглянуть, – попросил Урманцев. – Я хорошо помню все хронопереходы с момента нашего прибытия на борт «Тускароры».

– Вашего? – быстро поднял голову Буланский. – Вашего – с кем?

Старцеву показалось, что «коллега» чиновника Синода испытал секундное замешательство. Однако же ответил без запинки, даже с иронией:

– Надеюсь, вы не думали, Богдан Савельевич, что я добрался сюда в одиночку, на плотике из двух связанных бревен? Нет, конечно же. Я зафрахтовал рыбачье судно в Эсбьерге... К сожалению, нервы у моих спутников оказались слабее, чем у экипажа вашей миноноски...

В разговор вступил наконец отдышавшийся араб:

– Я выполнил свою часть сделки. Очередь за вами.

– Не спешите, милейший, – покачал головой Буланский. – Если даже вы единственный продавец на этом рынке, мы не обещали покупать негодный товар. Почему некоторые точки не обозначены датами?

Азиди пожал плечами.

– Определения проводились астрономическими методами. Иногда, при слишком быстро следовавшими друг за другом переходах, произвести их не позволяли погодные условия.

Следующие несколько минут бумагу внимательно изучал Урманцев. После чего вынес вердикт:

– Похоже, график настоящий. 2006 и 2018 годы идеально стыкуются с известными мне фактами. Ганзейский когг вполне можно отнести к 1473 году, пассажирский лайнер, который мы недавно видели – к 1989-му. Жаль, конечно, что 1904 год не определен. Но судя по всему – вот он.

Урманцев достал из кармана вечное перо, вписал недостающую дату.

Затем бумагой завладел Старцев. Просмотрел с любопытством: замкнутый цикл движения «Тускароры» во времени включал шестьдесят восемь пронумерованных переходов, около четверти из них никак не датированы... Даты разбросаны без какой-либо системы, вычислить недостающие не удастся даже приблизительно. Но и без того информация бесценная. Обладая ею и зная координаты регулярных появлений «Тускароры», можно в самом прямом смысле стать властелином судеб мира...

Он представил на минуту свое возвращение в Главный морской штаб, рапорт об имевших место событиях, эту бумагу в качестве приложения... Окажется ли его начальникам по плечу этакая тяжесть? Адмирал Вирениус – властелин мира? Или морской министр? Смешно... Или даже сам Государь... Он одернул себя, оборвал крамольную мысль. Не стоит обольщаться. Скорее всего, результатом подобного рапорта станет отставка капитан-лейтенанта Старцева Н.И. ввиду прискорбного состояния здоровья. И остаток жизни придется провести в доме умалишенных, в палате с мягкими стенами.

– Некая система в этих хаотически разбросанных датах все же просматривается, – раздумчиво произнес коллежский асессор. – Более двух третей от общего числа точек приходится на полтора столетия, предшествующие 2046 году. В остальных шести веках судно появляется гораздо реже...

Улыбнувшись, он добавил:

– Не хотели бы, Николай Иванович, заглянуть лет этак на сорок вперед, в сорок четвертый год? Подсмотреть, что ожидает нас в старости?

– Подсмотрим и без этой дьявольской выдумки. Если, конечно, доживем, – откликнулся Старцев, внимательно наблюдая за «коллегой» Богдана Савельевича. Урманцев сразу же оговорился, что не будет ничего рассказывать о грядущих событиях, – дабы не нарушать естественный ход истории. Однако судя по выражению его лица, ничего хорошего Старцева и Буланского в почтенном возрасте не ожидало. По крайней мере в 1944 году.

Коллежский асессор помолчал, а затем вдруг задал арабу неожиданный вопрос – самому Старцеву такой аспект проблемы не пришел в голову.

– Скажите вот что, любезный: если судно сие вновь окажется в прежней точке, в 1904 году – тогда мы должны увидеть самих себя, подплывающих на миноноске? Почему же в таком случае недавно нас не встретили на борту наши двойники, – мы сами, постаревшие на сутки?

– Такая встреча исключена, – сделал отрицающий жест Азиди. – Да, вы окажетесь в том же году, но с небольшим сдвигом во времени – немного позже.

– Немного – это насколько? – быстро спросил Старцев.

Спешащая к Порт-Артуру эскадра ждать не станет...

– Разрешите, – протянул араб руку к графику. – Так... «Тускарора» находилась в вашем времени совсем недолго – значит, для взгляда стороннего наблюдателя, остающегося в девятьсот четвертом году, она пропадет из виду примерно на час, затем возникнет снова, на вдвое меньший срок. В две тысячи шестом, – повернулся он к Урманцеву, – цикл значительно дольше: эсминец появляется на десять часов, а исчезает почти на сутки. Только этим, увы, можно объяснить нашу встречу на борту – у вас был достаточный срок для поисков в море.

Старцев переглянулся с коллежским асессором, осмысливая услышанное. Успеет ли миноноска за полчаса снять с борта корабля остатки абордажной группы?

– Я жду выполнения ваших обещаний, – напомнил араб.

– Вы выбрали точку высадки? – поинтересовался Богдан Савельевич.

– Да. 1963 год.

Буланский вопросительно взглянул на «коллегу». После короткого раздумья Урманцев сказал по-русски:

– Пожалуй, эта дата и в самом деле устроит все заинтересованные стороны. Зная грядущие события, особенно перспективы развития экономики, можно неплохо устроиться в шестидесятых годах двадцатого века: медицина достаточно развита, да и всех подозрительных чужаков на плаху или на костер не отправляют... Технические же возможности найти «Тускарору» появятся, лишь когда господин Азиди превратится в глубокого старца. Я согласен с таким вариантом.

– Как вы намерены покинуть корабль? – спросил Старцев на английском.

– На одной из спасательных шлюпок.

– Во избежание неприятных неожиданностей я настаиваю, чтобы ваши люди оставили здесь оружие, а также...

Капитан-лейтенант смолк, заинтригованный странным поведением Урманцева: тот застыл, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль, точь-в-точь как араб в не лучшие свои минуты. На лицо наползала болезненная гримаса.

Глава седьмая. Подарок для больших мальчиков

1.

Алюминиевый цилиндр был величиной с кастрюлю средних размеров, и служил хранилищем для незнакомого шкиперу Андерсону прибора. Даже, скорее, для запасного блока от какого-то прибора... Шкипер не собирался вникать в такие тонкости, тем более что непонятная запчасть давно отправилась прямиком за борт.

Сейчас Андерсон выдирал вклеенные в цилиндр кольцевидные прокладки из эластичного материала, готовясь наполнить тару новым содержимым. Он надеялся, что герметичная крышка с плотной мелкой резьбой и резиновое уплотнительное кольцо не позволят морской воде испортить пресловутое содержимое... Очень надеялся.

Душившее шкипера беспросветное отчаяние перешло в дикую злобу – после того, как он подслушал сквозь запертую дверь обрывки разговора ублюдка Вальдманна с каким-то другим недоноском. (Хотя какой тот, к морскому дьяволу, Вальдманн?! Но ублюдок несомненный!)

Решили поиграться со временем?! Так играйтесь, черт с вами, но при чем тут он, Эйнар Андерсон?

ПРИ ЧЕМ??!!

Тихо жил себе, зарабатывал тяжким трудом не такие уж большие деньги, трахал Магду, а когда у нее случались месячные – Герду, а еще иногда заходил к той не то хорватке, не то боснийке, черт их разберет, этих проклятых славян... Собирался через пару лет жениться, и завести детей, и даже присмотрел хорошенький домик на Грюндс-аллей, неподалеку от парка, совсем недорогой и с видом на море...

КАКОЕ ПРАВО ИМЕЛИ НЕДОНОШЕННЫЕ УБЛЮДКИ ЗАТАЩИТЬ ЕГО В ПЛАВУЧУЮ МОГИЛУ?!

Ах, вам хочется вручить своим предкам атомную дубинку??! На день ангела, в коробочке, перевязанной розовой ленточкой?! Будет вам коробочка... Жрите! Давитесь!

Он грубо выдирал листы из переплетов и папок, кулаком уминал, втискивал в нутро цилиндра. Будет вам бомба, ублюдочные недоноски... Плевать, кто ее смастерит: Гитлер или Атилла, папа римский или китайский император... Лишь бы сделали... И лишь бы разнесли на куски этот поганый мир...

Цилиндр наполнился плотно утрамбованной бумагой. Шкипер с сожалением перебрал не поместившиеся листки, выбрал один – схему ядерного заряда в разрезе – и все-таки сумел запихать его внутрь. Аккуратно стал навинчивать крышку.

Мысль о том, что его послание попадет в руки неграмотным рыбакам, способным растопить драгоценными документами печку, Андерсон старательно отгонял. Ничего, рыбаки люди практичные, стараются из всех сделанных в море находок извлечь максимальную пользу... Рано или поздно бумаги угодят к тем, кто сумеет в них разобраться.

Затем началось бесконечно долгое ожидание у распахнутого иллюминатора. Не обращая внимания на донимающий холод, на звуки перестрелки, временами раздающиеся на корабле, шкипер терпеливо всматривался в затянутое туманом море.

И в конце концов дождался: на границе видимости мелькнул двухмачтовый парусник – однако между его мачтами густо дымила труба, у борта пенило воду гребное колесо...

«Да вы уже совсем большие мальчики, – подумал шкипер. – Пора вам получить игрушку посерьезней динамита и пироксилина... Ловите!»

Алюминиевый цилиндр описал красивую параболу и упал в море. Несколько секунд Андерсон различал его металлический блеск среди белых барашков волн, затем потерял из вида.

Дрожа, постукивая зубами от холода, он задраил иллюминатор. Простуда обеспечена... Ну и черт с ней... Если случится чудо: столкнувшиеся на корабле банды перестреляют друг друга, а затем прилетят на вертолете спасатели, – наплевать на кашель, на насморк, даже на пневмонию...

Если же чуда не случится – тем более наплевать.

2.

Лесник с трудом сдержал болезненный стон. Хотя никакой физической боли не испытывал.

Вот, значит, как оно бывает...

ЭТО подкралось неожиданно и ударило исподтишка. Только что Лесник смотрел на Буланского, вслух мечтающего заглянуть в сорок четвертый год, затем вспомнил их встречу в Царском Селе – и пришло ОНО.

Память разорвалась, раздвоилась на два потока – отчаянно противоречащих друг другу. Два ярких, реальных – и разных – воспоминания об одних и тех же событиях. Казалось, в голове ведут яростный спор два оппонента, совершенно глухих к доводам друг друга:

«Все было так!»

«Нет, все было иначе!»

«Ее звали Анна!»

«Нет, ее звали Мария!»

«Мне прострелили правую руку, я месяц валялся в госпитале!»

«Нет, пуля лишь оцарапала два пальца!»

Встревоженный голос Старцева с трудом пробился сквозь перебранку внутренних спорщиков, и смысл слов Лесник уловил не сразу. Потом разлепил-таки губы:

– Со мной... все в порядке...

Ничего не в порядке... По крайней мере с ним... А дальше станет хуже... Трещина в памяти будет расти, каждый разговор, каждое слово Лесника, сказанное сейчас Буланскому, что-то меняют в поведении Богдана – в грядущем его поведении... Крохи информации, попадающие сейчас к будущему ренегату и изменнику, как бы ни старался Лесник держать язык за зубами, – кажутся незначительными: камешки на фоне горы. Но покатившийся вниз камешек способен вызвать убийственную лавину.

– Со мной все в порядке, – повторил Лесник. Голос звучал значительно тверже.

Похоже, лишь Юхан Азиди понял суть происходящего. По крайней мере Леснику почудилось понимание в его ехидной усмешке. Трудно даже представить, что творится в мозгу араба, расколотом десятками, если не сотнями таких трещин...

3.

Автоматы арабов со стуком ложились на палубу. Рядом ложились их «бронеплащи», вновь аккуратно скатанные в виде оранжевых ошейников.

Лесник рассеянно наблюдал, как боевики Халифата готовят к спуску спасательную шлюпку – чувствовалось, что люди Юхана Азиди неплохо знакомы с этим устройством, столь удивившим шкипера Андерсона.