Романовский Александр. Цвет ярости – алый

   На Подворье не было ничего интересного, кроме самих гладиаторов. Все, в конечном счете, упиралось в физическую силу. Череп же, предположительно, ее горячий приверженец. Ему, как главарю банды, требуются боевики, хорошо владеющие оружием и не чурающиеся крови. Бизнес, как любой другой, вот только биржа труда для него не выставлялась напоказ, “кузницей кадров” были улица, притоны и темные подворотни. А в Клоповнике борьба наиболее выносливых за титул “Самый живучий” не кончалась никогда.
   Таран же отбирал лучших из лучших.
   Так что можно было предположить, что Череп явился именно с этой целью. На данный момент Курт был лучшим бойцом на Подворье… и, заведомо, во всем Клоповнике. Как ни тяжело было Волку думать об этом, ничего не оставалось, как признать — его могут продать как обычный товар.
   Если нашелся ПОКУПАТЕЛЬ.
   Подумав об этом, Курт почувствовал такой приступ ярости, какого не испытывал уже давно.
   Но гневу было некуда деться в каменных стенах.
 
   После разговора с Черепом Таран до самого вечера ходил сам не свой. Во всем происходящем чувствовалось двойное, а то и тройное дно, под которым без труда можно было спрятать кучу страшных секретов. Глава Ордена явно темнил и не пытался этого скрывать. Его уговоры выглядели чересчур настойчивыми, временами до смешного.
   Очень странно видеть, чтобы человек, обладающий подобным могуществом, так себя вел. Это льстило самолюбию Тарана, но он повидал и пережил на своем веку слишком многое, чтобы уделять этой эгоцентричной чепухе слишком много внимания. Надо было сосредоточиться на куда более насущных вопросах.
   Во-первых: с какой стати Черепу понадобился Волк? Такое впечатление, что Орден не остановится ни перед чем, лишь бы заполучить мохнатого гладиатора. А на этом фоне разумные и взвешенные доводы Черепа несколько теряли в убедительности. Если Таран продаст гладиатора, перед Орденом встанут те же проблемы, которые гангстер красноречиво описал. Вероятность бегства и чрезвычайная опасность, смертная тоска и самоубийство. Хэнк никак не мог понять, к чему Черепу все эти сложности.
   Когда же хозяин Подворья чего-то не понимал, то начинал нервничать. В голове начинали крутиться самые различные домыслы и предположения. А что если Орден подыскал Курту занятие, до которого сам Таран как-то не додумался? А что, такое тоже нельзя исключать. Но какое можно подыскать дельце для создания, умеющего, по сути, только одно — убивать?
   Тот же Хью отказался от своих первоначальных планов. Чтобы использовать “волчонка” в качестве киллера, требовалось его личное, притом добровольное согласие. Электрошоковый ошейник тут был совершенно бессилен. Радиус его радиоволнового действия ограничивается двумя-тремя десятками метров. Других возможностей принудить Волка к каким-либо действиям Таран не видел. У него не было ни единого способа морально-психологического воздействия, кроме того же ошейника. Все родные и близкие Страйкера, насколько можно было об этом судить, мертвы, убиты где-то в недрах Улья. Вряд ли у Черепа появились заложники. Но если даже и так, то зачем ему еще один метаморф?
   Вопросов было больше, чем ответов.
   Это сбивало с толку прямолинейный ум Тарана и, говоря по правде, пугало. Он терялся в догадках насчет будущего. Такой субъект, как глава крупной группировки, не имеет права бросаться словами, а тем более — угрозами. То, что Череп заявил на прощанье, больше всего напоминало именно угрозу. И не имело значения, слышал ли это кто-то еще. В отношении персонажей такого класса действовали другие правила.
   Вместе с тем, сколь бы серьезно Хэнк ни относился к Ордену, заявление Черепа насчет “рационального использования” Страйкера его как-то не убедило. Где, в самом деле, гангстер может подыскать “волчонку” подходящего противника, если даже Таран не смог этого сделать? А ведь он крутится в этом бизнесе гораздо дольше. Ни в Клоповнике, ни в обозримом Гетто Хэнк не видит достойных кандидатур. Другое дело, если у Черепа есть крепкие связи в Ульях, тогда да, что-то возможно, но опять же, вряд ли у Верхних имеется еще один метаморф. Он просто не смог бы продержаться до приостановления “Смертной Конвенции” или же превратился бы в дряхлого старца, размякшего в комфорте ярусов.
   Страйкеру такой “боец” не страшен. Даже в нынешнем депрессивном состоянии (и как только Череп ухитрился это заметить?) он представляет угрозу, словно опасная бритва в руке психопата, записавшегося на курсы брадобреев…
   Как бы там ни было, заявление Черепа Таран понял весьма определенно — если он не продаст “волчонка”, глава Ордена сделает так, чтобы Страйкер погиб в Яме. Хэнку такой образ мыслей был прекрасно знаком: если метаморф не достанется мне, он уже не достанется никому. Так рассуждал Череп, а не столь давно и хозяин Подворья.
   Только Таран ума не мог приложить, где Череп ухитрится отыскать такого бойца.
   Кроме того, Таран мог отвергнуть любой вызов.
   Почти любой.
   Разница не слишком большая, однако…
 
   Прошла неделя.
   Таран успел успокоиться, придя к выводу, что обещания Черепа были всего-навсего трепом, не подкрепленным действиями. В Гетто такое встречалось на каждом шагу. Другое дело Клоповник, где сама жизнь заставляла аборигенов крепко держать данное слово.
   Либо Череп честно пытался, но ничего не вышло. В этом, по сути, не было ничего удивительного. Таран готовился с легким сердцем простить несостоявшегося “покупателя” и впредь не напоминать о случившемся даже при встречах.
   Однако судьба распорядилась иначе.
   Одним безоблачным утром в ворота Подворья постучал незнакомец. Хэнк считал, что знает в Клоповнике практически всех, но этого парня видел впервые. То ли он был новеньким в здешних местах, хотя его уверенная осанка и хищный взгляд говорили об ином, то ли ходил иными тропами — вдали от грязной швали.
   Незнакомец был выше и крепче любого из охраны Подворья, хотя те считались среди “клопов” еще теми буйволами. Постучав в ворота, он потребовал лично Тарана.
   Заспанный страж пошел за шефом. Тот хотел обойтись с ранним посетителем совсем уж неучтиво, но что-то его словно толкнуло в спину. Он вышел к воротам и смерил незнакомца взглядом. Парень, не говоря ни слова, протянул руку, в которой было что-то зажато. Таран непроизвольно протянул свою правую навстречу.
   В его ладонь легло что-то округлое и плоское, твердое на ощупь. Чересчур легкое для монеты из тех, что имели хождение только в Клоповнике и нередко тут же и отливались, но тяжеловатое для чипа. Хэнк поднес ладонь к лицу, чтобы взглянуть на вещицу повнимательнее.
   И обомлел.
   — Король желает вас видеть, — сказал незнакомец. — Сегодня, никак не позже шести часов. Ваш разговор будет касаться предстоящего боя. Повторяю, Король желает вас видеть.
   Таран заторможенно таращился на незнакомца.
   — Что?! Какого еще боя?
   Но парень развернулся и, не говоря ни слова, быстрым шагом пошел прочь.
   Хозяин Подворья повернулся к стоявшему рядом охраннику.
   — Он вроде сказал, — недоверчиво пробормотал Хэнк, — Король хочет кого-то там видеть?
   — Ага. — Здоровяк кивнул. — Похоже, вас. А еще— касательно предстоящего боя. Это правда, господин? Таран не ответил.
   Вместо этого он вновь изучил свою ладонь. На ней лежал кусок пластика, в центре которого горела голографическая корона. “Черная метка”, — говорили о таких штуковинах простые “клопы”. Немногим довелось получить такую. А еще меньше — возвращались живыми.
   Черная метка.
   Разумеется, это был подлинник. Ни голограмма, ни круглый кусок пластика не представляли собой уникального произведения искусства. Они соответствовали известному образу, и этого было более чем достаточно. Безумец, изготовивший “фальшивку”, смог бы потребовать от любого “клопа” все, что угодно, и это было бы незамедлительно исполнено. Вне сомнения, это желание оказалось бы последним в жизни обманщика. Король был для аборигенов особой почти священной.
   — Что будем делать, господин? — спросил охранник.
   Таран продолжал молчать.
   Он не знал.
 
   Еще бы.
   Такого с ним никогда не случалось. Хозяин Подворья не знал никого, кто был бы удостоен подобной чести, хотя, возможно, кто-то и был удостоен, и рассказал бы ему об этом… если б вернулся. Или не стал непробиваемым молчуном. Но это так, для себя. А вообще-то повторялась одна и та же история: мол, кузен брата троюродной племянницы моего старого знакомого… А ведь Таран прожил в Клоповнике всю свою жизнь.
   Короче, соответствующего опыта у Тарана не было, он растерялся и просто не знал, что делать. Мелькнула шальная мысль собрать деньги и бежать куда глаза глядят… Хэнк сердито отбросил ее. Он жил как умел и никому ничего не должен.
   Но на сердце было неспокойно. Хозяин Подворья и раньше задавался вопросом, почему Король держит нейтралитет. Это выглядело подозрительно. Но теперь конфликт разрешен — Таран сохранил деньги и получил головы врагов на подносе, так, может, Король решил устроить разбор полетов? Вряд ли его интересы пострадали во время канители с роботами и метаморфами, иначе Тарану стало бы об этом известно. Король никогда не мешал “подданным” зарабатывать деньги, и если кто-то “честно” обманывал других, это считалось обычным делом. Правда, дело “Хэнк Таран против “обманутых и ограбленных” по всем рамкам получилось очень уж громким. Может, Король надумал возмутиться тем, что никто не спросил его мнения? Либо среди убитых был кто-то из его “приближенных”… Говоря проще, Король собирался требовать свою долю.
   Так, во всяком случае, Тарану казалось.
   Не успел он оправиться от потрясения, как в кармане зазвенел телефон. Длинная трель почему-то испугала Тарана. Не глядя на дисплей, он нажал “ОК”.
   — Але, Таран?
   — Угу.
   — Это Череп. Напряженное молчание.
   — Сейчас не самый подходящий момент, — наконец сказал Таран. — Что тебе нужно?
   — Ты не слишком любезен. Как, впрочем, и всегда.
   — Если можно, покороче.
   — Как хочешь, — согласился Череп. (По голосу вроде он.) — Тебе уже пришло извещение? То самое, с короной?
   — Какого…
   — Никакого, — отрезал гангстер. — Встретимся ТАМ. Удачи.
   Короткие гудки. Надпись на дисплее — “connect error”. Таран грязно выругался. Стиснул аппарат в руке — тот жалобно хрустнул, — но в последний момент одумался.
   Не сходя с места, Хэнк тщательно изучил нехитрый интерфейс телефона. От последнего “входящего” звонка остались лишь дата и время, но ни намека на номер. Чего, в принципе, быть не должно: Таран давным-давно заключил пакт о сотрудничестве с местной ретрансляционной станцией. Но у Черепа, похоже, связи были не хуже.
   Почему-то гангстер не хотел продолжения разговора — во всяком случае в этот момент. Соответственно, если даже Хэнк раздобудет номер, Череп не станет ничего обсуждать.
   Но что изменится позже?
   В голове у Тарана окончательно все спуталось, мелькали лишь какие-то обрывки мыслей. Он ничего не понимал. Как коренной “клоп” (до чего же противное словечко!), он признавал главенство Короля над всеми остальными, потому как иначе, по его мнению, начался бы полный хаос, и почитал его древнюю должность — именно должность, потому как никогда не видел “монарха” вживую. Однако то, что произошло, встревожило его до крайности. Чтобы какой-то пришлый бандит…
   Нет, это невозможно.
   Связаться с самим Королем можно только одним способом —явиться к нему на прием. Как, собственно, и велели. Другого выхода нет. Говорят, единственный сотовый Короля блокирует все “входящие” звонки, за исключением одного-единственного — Генерального прокурора.
   Погрузившись в размышления, Таран вертел в пальцах пластину с голограммой короны. Если все это — выходка полоумного идиота, не признающего ни законов, ни понятий, то он очень скоро об этом пожалеет. Королю будет интересно узнать о таком шутнике. А потому, — думал Таран, — надо идти хотя бы за этим…
   Однако в глубине души ему не верилось, что они с “монархом” по достоинству оценят эту шутку. Глава Ордена Черепа был вовсе не дурак, чтобы так рисковать без страховки. Таран жил в Клоповнике и скорее обратился бы к Королю, нежели выполнил бы требование пришлого гангстера. Но тот, — напомнил себе Хэнк Таран, — и не подумал торговаться. Во всяком случае, по телефону.
   Хозяин Подворья льстил себе, делая вид, будто у него есть какой-то выбор. Его Величество не оставлял такового в принципе. Хэнк должен отправиться прямиком к Королю — несмотря ни на какие соображения, сомнения или же телефонные звонки.
   Все же Таран еще немного подождал. Череп не перезвонил, и он начал собираться.
   Короли не любят ждать.
 
   Курт вышел во внутренний двор. Он готовился к очередной тренировке — долгому и крайне утомительному в последнее время занятию под присмотром Тарана, не упускавшего случая включить ошейник, стоило Курту оступиться на пару сантиметров.
   Но, как оказалось, тренировку отменили.
   Волк прошел к Яме и, предоставленный самому себе, не считая, конечно, двух “безрукавочников”, у одного из которых был пульт управления, принялся терзать “куклу” бутафорским мечом.
   Но гораздо больше внимания Курт уделял тому, что происходило у ворот. Его тюремщик явно куда-то собирался. Судя по количеству различного оружия, которым обвешались четверо “безрукавочников”, прогулка предстояла отнюдь не в булочную.
   Сам Таран имел при себе только “гладиус”. Выглядел безволосый очень неважно — заметно осунулся и как будто постарел. Шрамы на угловатой физиономии, казалось, посвежели и набухли кровью. Черные “обсидианы” угрюмо стреляли по сторонам, причем на Волка не взглянули ни разу. Мрачно поджатые губы изредка выплевывали какие-то команды.
   О том, что происходит, Курт мог лишь гадать. Казалось, небезызвестная канитель канула в Лету, “профсоюз” обманутых прекратил существование и теперь на Подворье воцарится благодатный покой. Но, видимо, Волк поспешил с этим выводом.
   Все только начиналось.
 
   Ворота захлопнулись за их спинами; громыхнули засовы.
   Хэнк угрюмо кивнул. На его скулах заиграли желваки. Он всегда говорил, что ворота могут оставаться открытыми не дольше тридцати секунд — именно столько, по самым оптимистическим расчетам, хватало, чтобы выбежать из-за угла и достичь ворот.
   Но сейчас, когда обратный путь преграждали две тяжелые бронированные плиты, Хэнк Таран почувствовал себя очень неуютно. С возрастом ему становилось все тяжелее покидать дом, выходя за ворота даже на пару часов. Однако сегодня был особый случай.
   С каждым шагом Тарану приходилось прикладывать все больше усилий, чтобы прогнать дурацкие мысли, которые роились в голове, точно наглые пляжные мухи. Одна из них назойливо жужжала о том, что он видит Подворье в последний раз. Таран старался не верить, однако наглая скотина не умолкала.
   Он не обернулся.
   А потом Подворье скрылось за углом, и шагать стало легче. Это, казалось, почувствовал не только Хэнк.
   Он взял с собой четверых, самых надежных и проверенных. Нож, Топор, Кастет и Дубина. Они шагали по обе стороны от хозяина, отставая на полтора выверенных шага. Все четверо были вооружены до зубов, ощетинившись сталью и приобретя сходство с ежами или дикобразами. Оружие зловеще звенело при движении.
   Парни нервно оглядывались, хватаясь за рукояти при виде каждой подозрительной тени. Хэнк так накрутил им хвосты, что они ждали нападения в любую секунду.
   Это хорошо. Таран мог спокойно подумать.
   Возможно, он совершил ошибку, что взял с собою такое прикрытие. Но у него не было никакого опыта, как следует являться на прием к Королю. Приличнее, да и благоразумнее всего было бы, конечно, явиться одному, безоружным, но с ценным подарком. Однако посланник не обмолвился по поводу перечисленного ни единым словом. Кроме того, вполне возможно, что именно такого “благоразумного” поведения от Тарана и ждали. Череп мог затаиться где-то на полдороге, чтобы в одну секунду решить свою проблему. С парой снайперов, засевших на крыше, это было бы не так уж сложно. Но Клоповник, слава богу, меньше всего был похож на ровное шоссе, не имеющее никаких ответвлений. Даже аборигены могли без особых стараний заблудиться в паре кварталов от дома, что уж говорить о чужаках…
   Принимая в расчет все эти соображения, Таран выбрал не самый близкий путь. Вряд ли Череп отрядил штатных киллеров собственной банды. Специалистов такого рода хватает и здесь, в Клоповнике. Немногие приняли бы ТАКОЙ заказ, но жадность и глупость никогда не следует недооценивать. Если кто-то из “клопов” взял контракт на Хэнка Тарана, один человек должен об этом знать.
   Лысый Хью. Конечно. Именно он, помимо роли скромного владельца скромной станции технического обслуживания (кому в Клоповнике мог понадобиться автомобиль?), был “агентом” лучших киллеров Клоповника, его специалисты отличались отменным мастерством и незапятнанной репутацией. Именно благодаря Хью Таран заполучил такой уникальный экземпляр, как Курт Страйкер. Потому-то Таран и решил взять Хью с собой. Не столько для того, чтобы “засвидетельствовать почтение” на аудиенции у Короля, сколько для того, чтобы использовать посредника в “мокрых делах” в качестве живого щита. То, что он коротышка, значения не имело. Любой наемник, завидев своего “агента” в компании с “мишенью”, наверняка сообразит: здесь что-то не так. И если он не полный идиот, то наверняка воздержится от немедленного выполнения контракта — до выяснения обстоятельств, а идиоты у Лысого Хью не работали, не говоря уж о том, что Череп, ввиду природного снобизма, наверняка выберет одного из лучших.
   Таков был замысел.
   Лысый Хью был дома. Как выяснилось минуту спустя, он спокойно почивал в своем кабинете. Дверь открыл Шило. На его физиономии застыло обычное выражение, будто он только-только проснулся.
   — Шеф дома? — спросил Таран.
   Он не стал утруждать себя приветствиями, потому как, мягко говоря, не особенно привечал горбуна, уродливого и скользкого, будто угорь.
   Кивнув, Шило отступил в сторону.
   “Свита” Хэнка вошла первой и обнаружила притаившегося у стены Хмыря. Тот опустил дубинку, но не выпустил ее из рук.
   Войдя в кабинет, владелец Подворья бесцеремонно растормошил Лысого Хью, предусмотрительно вынув здоровенный тесак из ножен, прикрепленных к изнаночной стороне столешницы. “Агент” киллеров, встрепенувшись, подскочил на кресле и сунул руку под стол.
   Таран покачал тесаком.
   — Это ищешь?
   Хью протер глаза и прицелился получше. Наконец взгляд его прояснился — промелькнуло узнавание.
   — Что ты здесь…
   — Меньше слов, — перебил его Хэнк. — Собирайся. Идешь с нами.
   Коротышка обернулся. У двери толпились четыре здоровяка, обвешанные оружием с головы до ног.
   Хью опешил:
   — Вы что, на войну собрались?
   — Потом расскажу, — сказал Таран. — Собирайся. Своих молодцов тоже можешь прихватить, пригодятся.
   — Что случилось-то хоть? — недоумевал “агент” наемников. Но все же поднялся с кресла.
   — Расскажу по дороге. Ты готов?
   Лысый пожал плечами. Специфика его профессии состояла в том, что он мог сорваться с места в одно мгновение, не теряя времени на долгие сборы и не делая поблажек погоне. Что же до “молодцов”, то уже один внешний вид Хмыря был мощным психологическим оружием, в точности соответствуя наставлениям восточных мастеров о том, что несостоявшийся бой — тоже бой. В отношении же Шила можно сказать, что он даже спал со всем своим арсеналом, часть которого, похоже, прятал в заднице (это предположение служило благодатной почвой для множества шуток). Поэтому ни шефу, ни “молодцам” не понадобилось много времени на сборы.
   Вся процессия покинула гараж и отправилась в путь.
   Хью с Тараном шли впереди. Обе “группы прикрытия” обменивались неприязненными взглядами.
   — Ну, так что случилось?
   Хэнк начал рассказ. Он поведал обо всем обстоятельно, без спешки и без лишних слов, опустив лишь то, что касалось его соображений касательно наемников, засад и ловушек. С каждым новым словом физиономия Хью все заметней вытягивалась, так что Тарану даже стало любопытно, к чему может привести этот процесс.
   Как бы там ни было, “агент” киллеров ни единым словом, жестом или мимикой не выдал своей причастности к происходящему. Таран привык постоянно иметь дело с притворством, обманом и неприязнью — со стороны своих же гладиаторов, — но сейчас, как ни присматривался, не мог обнаружить того же в поведении Лысого. Впрочем, тот был матерым волком и тоже пожил на свете достаточно, чтобы научиться скрывать свои мысли.
   — А ты там бывал? — поинтересовался Таран.
   Хью вздрогнул, косо на него взглянул и покачал головой.
   — Нет, никогда.
   Хэнк подавил усмешку. Если верить слухам, именно Король передал Хью “лицензию” на посредничество в “мокрых делах”. А, как известно, не существует ничего более надежного, нежели слухи. Но “агент” наемников, похоже, не хотел это обсуждать.
   Таран не настаивал. Скоро он сам все увидит.
   Неожиданно для самого себя Хэнк осознал, что не имеет понятия, куда он идет. Вернее, он никогда доселе там не бывал, однако точно знал направление, в котором следовало двигаться, чтобы достичь цели. Похожим манером утки, едва появившиеся на свет, отчетливо понимают, в какой стороне находятся пресловутые теплые страны…
   Немногие “подданные” удостаивались приема у своего Короля, и тем не менее все они знали, куда именно следует направлять стопы, если их наконец-то удостоят Черной Метки. Говорить об этом считалось дурным тоном, как и о самом Короле. И все же, когда приходило время, счастливчик прощался с родными, ступал за порог и брал единственно верный курс. Прежде он, как правило, ни с кем не советовался по этому поводу, не сверялся с картами, если таковые вообще существовали, и даже избегал думать об этом. Это был своего рода генетический компас, магнитная стрелка которого без каких-либо погрешностей указывала на источник своего притяжения. Местонахождение “монарха” будто испускало неизвестные науке флюиды, каким-то фантастическим образом проникавшие в мозги — исключительно “клопов” — в тот момент, когда появлялась нужда в такой информации.
   Никак не раньше.
   Сказать, что Король обитал в самом сердце Клоповника, означало ничего не сказать. На самом же деле Король обитал не столько в самом сердце, сколько в напряженной паузе между ударами пульса; в раскаленной пустоте, где на грани сознания из хаоса зарождалась мысль; в той зловещей полутьме, когда на терминаторе планеты день сменялся ночью.
   Разумеется, это был центр Клоповника, но всего лишь географически, потому что вся жизнь была сосредоточена на периферии, на границе с прочим Гетто. В этих же местах, как ни странно, все успокаивалось и замирало, подчиняясь зову абстрактного “магнита”, даже отпетые бузотеры и головорезы становились тише воды ниже травы, как только сознавали, КУДА занесла их нелегкая. Это место источало холод, мрак и затаенное зло даже солнечным днем.
   Хэнк был там всего раз, да и то в далеком отрочестве. Почувствовав, что в этом месте бродят охотники совсем другого класса, вся компания поспешила убраться восвояси. Этот случай произвел на Тарана, который тогда еще так не назывался, неизгладимое впечатление. Опасность исходила не столько от обитателей, столько от МЕСТА. Слишком громкие дела делались здесь в давние времена; слишком много было смертей.
   Никто не смел нарушать покой Короля — не будучи приглашенным.
   А потому, как душа Хэнка ни противилась этому походу, умом он понимал, что именно там он будет в безопасности. Во всяком случае, относительной, как, впрочем, и всегда. Если Король решит свершить свое правосудие, так тому и быть. Бежать не имело смысла — его разыщут и на самом верхнем ярусе. Но в обители Короля, по крайней мере, не придется дергаться от любой тени, мелькнувшей за окном, или от взлетевшей с крыши стаи голубей. Череп мог устроить ловушку здесь, но не там.
   Если кто и мог оградить Тарана от всех проблем, кроме разве что проблемы Курта Страйкера, так это Король. Его слову не осмелится перечить даже Череп, в этом можно было не сомневаться. Слишком древняя и зловещая сила стояла за троном Короля преступников.
   … А пока они продолжали продвигаться по Ойкумене.
   Хозяин Подворья заранее избрал не самый короткий, а потому — не самый предсказуемый путь. Он пролегал по мрачным проходным дворам, из которых, собственно, состояла половина Клоповника, по узким замусоренным улочкам, на которых еще поддерживалось некое подобие порядка, и по другим, представлявшим собой уже откровенные свалки. Но Тарана менее всего заботило окружавшее его безобразие — он был занят куда более важными мыслями. Впрочем, Клоповник был его домом, а потому Хэнк и прежде не слишком серьезно относился к таким неопределенным материям, как экология и состояние окружающей среды. С раннего детства он учился передвигать ноги по грязной мостовой, не задумываясь над данным процессом, но ухитряясь не ступить в дерьмо. Достичь такого мастерства оказалось куда проще, нежели ратовать о спасении окружающей среды, этих умников “клопы” не жаловали.
   По дороге, само собой, им встречалась масса знакомых. В Клоповнике все состоявшиеся “клопы” были знакомы друг с другом — если не лично, то по рассказам других. Ну а таких одиозных персонажей, как Таран и Лысый Хью (не говоря уже о Шиле с Хмырем), знали даже в других районах Гетто. О них ходили разные слухи, уже переросшие в мифы и занявшие прочные позиции в местном фольклоре.