Романовский Александр. Цвет ярости – алый

   В целом же впечатление создавалось довольно жуткое, как в те бесценные моменты, когда человеческий разум, отчаявшись подвергнуть происходящее логическому анализу, пасует перед неумолимой реальностью. Таран знал, что такого быть не может, просто не может быть никогда, а потому ему казалось, что на него надвигался гигантский четвероногий паук. Лишь сейчас Хэнк понял, что бояться следовало вовсе не автоматчиков…
   Самое страшное притаилось у них прямо над головами.
   Наконец странное создание оттолкнулось от колонны и прыгнуло на пол, мягко опустившись на полусогнутые ноги — с высоты пяти-шести метров. Таран не без опаски его оглядел. Незнакомец, сложив на груди голые руки, занялся тем же. На то, чтобы в деталях изучить каждого гостя, у него ушли считанные секунды. Темные глаза переводили взгляд с одного на другого, казалось, небрежно и даже как будто мельком. Но почему-то Хэнк знал, что рост, вес, черты лица, особые приметы “клопов” уже занесены в личные дела, что хранились в голове жутковатого субъекта.
   Внешность у него оказалась вовсе не такой впечатляющей, как можно было ожидать. Ничего из аксессуаров Человека-паука, позволяющих взбираться по отвесным поверхностям. Ни клыков, ни когтей, ни альпинистского снаряжения. Хэнк с тревожным изумлением понял, что смог бы пройти мимо такого в толпе, если бы… не его ЛИЦО. Если бы на улице было темно хоть глаз выколи, а Таран был бы пьян до неприличия и плелся бы на расстоянии нескольких метров, глядя себе под ноги, то, наверное, действительно не обратил бы на него внимания, хотя наверняка почувствовал бы ЭТО присутствие. А уж если бы ненароком поднял голову, то протрезвел бы за пару секунд. Несомненно,
   Незнакомец был не слишком высок, не более ста семидесяти сантиметров. Телосложение явно не было атлетическим. Тонкие ноги в узких черных штанах, худые руки, торчащие из черной же футболки. Тем не менее, от поджарого тела исходила энергия, сравнимая с высоковольтным кабелем: толщина и вес не имели значения, когда невероятная мощь могла убивать единственным касанием, а то и вовсе без такового. Мускулы на предплечьях и плечах шевелились клубками разъяренных гадюк.
   Что до лица человека, то о нем можно было сказать много всякого и в то же время ничего однозначного. Оно могло бы считаться привлекательным, если бы не жесткие складки у рта и в уголках глаз. Если бы не мрачная сила, исходившая от него.
   Тонкие губы были сжаты в ниточку. На черепе — подобие прически толщиной в пару миллиметров. Своего рода щетина. Зато подбородок и скулы были девственно чисты, будто бумажный лист — желтоватый, хрупкий пергамент. Ни шрамов, ни дефектов кожи. Будто это самое лицо взяли и натянули на предыдущее, слишком уж экстравагантное для повседневной жизни. Но именно оно в некоторой мере отражало истинную сущность хозяина. В нем было нечто демоническое.
   Возможно, поэтому Хэнк не мог определить возраст человека. На первый, беглый взгляд ему было не больше тридцати. Но, приглядевшись внимательнее, Таран решил, что ничуть бы не удивился, если бы “паренек” оказался старше его самого. Хотя такой гладкой кожей, как у незнакомца, вряд ли могут похвастаться те, кто разменял пятый десяток. Но и способностью спускаться вниз головой, практически бежать на четвереньках по отвесной бетонной поверхности они тоже не отличаются, по крайней мере подавляющее их большинство.
   Истинный возраст странного субъекта выдавали глаза — большие, темные, с блестящими радужками. Последние походили на ружейные стволы. Зрачки же, казалось, могли изрыгнуть огонь в любое мгновение. Эти глаза смотрели так спокойно и расслабленно, будто на этом свете их обладателя уже ничто не смогло бы удивить. Они повидали слишком много, хватило бы на десяток жизней. Казалось, их ничуть не беспокоило, на кого смотреть в ту или другую секунду. Сейчас они видели перед собою гостей Короля, которые могли жить вечно либо сдохнуть в это мгновение— незнакомец бы даже не моргнул.
   Глаза убийцы.
   Хозяин Подворья перевидал достаточно людей, которые лишили другого человека жизни: а) по неосторожности, б) в состоянии аффекта, в) с корыстным умыслом или же г) методично, регулярно и на профессиональной основе. Хэнк сам был убийцей. В Яме, как, впрочем, и вне ее, от его мечей полегло так много народу, что вспомнить лица ИХ ВСЕХ Таран мог только в кошмарных снах. Он видел всяких убийц: молодых, старых, хромых, глухих, слепых, немых, горбатых, безглазых, одноглазых, высоких, коротышек, мужчин, женщин, метаморфа, громил, слабаков, уродин и воплощенных ангелов. Все они не родились убийцами, но СТАЛИ ими.
   Тот же, кого Хэнк Таран видел перед собою, похоже, был рожден для убийства. Это было непросто объяснить — ощущением силы был пропитан весь воздух. Ярлыки “опытный” и “самоуверенный” теряли всякое значение, едва кто-то пытался повесить их на ЭТОГО субъекта. От него, казалось, исходили волны энергии в пару сотен ватт.
   — Позвольте представить вам Смерть, — произнес Король со своего трона. — Ее имя — Гаспар.
   Эти слова привели всех в чувство.
   Вздрогнув, Хэнк напряг память и попытался припомнить хоть что-нибудь, связанное с названным именем. Когда-то, давно, он встречал двух-трех Гаспаров — имя было редкое, но все еще кое-где попадающееся. Только из тех людей ни один нисколько не походил на представленного Гаспара (не говоря уже о том, что ТАКУЮ встречу Таран не позабыл бы до конца своих дней).
   Помимо этого, Хэнку не удалось почерпнуть из памяти ничего, что как-то касалось бы штатного киллера Короля. Ни единого слуха, ни одной легенды, ни подслушанного на улице краем уха разговора, хотя, как утверждалось, знающие люди в Клоповнике извлекали подобным образом информацию широчайшего спектра и, больше того, предсказывали по этим осколкам мозаики кое-какие события — от землетрясения где-нибудь в Японии и до обвала на фондовой бирже. Казалось бы, хозяину Подворья было “по рангу” положено знать о таких вещах, однако…
   Тем сильнее было удивление. Вряд ли Король держал Гаспара здесь, в этом бункере. Кстати, в Клоповнике время от времени происходили убийства, которые все приписывали людям Короля. А потому объяснений было всего два: или Гаспар служит “при дворе” недавно, или он настолько крут, что уличная слава ему просто ни к чему.
   Таран склонялся ко второму. Немногим профессиональным убийцам удавалось оставаться в тени (среди киллеров также были свои “звезды” — за них болели, на них делали ставки, каждый выполненный ими заказ смаковали в деталях). И все-таки исключения встречались.
   Хэнк вновь толкнул локтем Лысого Хью. Тот ответил взглядом, в котором удивление смешивалось в равной пропорции с непониманием. Он также ничего не знал об этом человеке. А это было сродни чистой нелепице. Хью знал ВСЕХ киллеров в Клоповнике.
   Глядя на Гаспара, Таран склонялся к мысли, что ему не очень хочется выставлять против него Курта Страйкера. Волк был хорош, спору нет. Но от него не исходило и половины той ауры Смерти, что окружала королевского киллера непроницаемым коконом. Даже в лучшие дни, а ведь в последнее время Страйкер и впрямь заметно сдал. Хэнк предпочел бы оставить Волка в покое, пусть даже на какой-то срок. А там, глядишь, и подходящий противник отыщется… Однако сначала предстояло разобраться со всей этой путаницей интриг и заговоров. Но КАК можно отказать Королю Клоповника, Таран не мог себе даже представить. Тем не менее, следовало попытаться.
   ХОРОШО попытаться.
   — Гм… мой повелитель, — кашлянув, начал Хэнк. — При всем моем уважении, я не хотел бы, чтобы ты лишился одного из своих людей. Твой боец умрет, выйдя на арену против метаморфа. И мне все равно, сколько денег я мог бы заработать на этом поединке. Оскорбление, нанесенное тебе, господин, того не стоит. Мне не кажется, что… Гаспар способен одержать победу. — Таран сделал самую огорченную мину, на которую только был способен в этот момент. — Это было бы большой ошибкой.
   Еще это был самый грандиозный блеф, на который Хэнк когда-либо шел, несомненно.
   Король поглядел на своего убийцу с таким выражением, словно сомневался, что Таран имел в виду именно этого человека. Сам же Гаспар даже не шелохнулся, продолжая рассматривать гостей из-под приспущенных век. Неподвижный точно изваяние. Но это был тот случай, когда камень умеет убивать.
   — Вот как? — удивленно спросил повелитель Клоповника. — Но ты даже не видел его в деле! Разве не так?
   Хэнк покачал головой. Он знал, что Король скажет об этом. Хозяин Подворья и впрямь не видел Гаспара в деле, но ему, в сущности, этого и не требовалось. Он провел немало долгих и чрезвычайно познавательных лет в “гладиаторском” бизнесе, чтобы научиться с первого взгляда определять, кто чего стоит. Поэтому Таран ломал комедию.
   — Не видел, господин. Мне достаточно всего-навсего посмотреть на бойца, чтобы понять, чего он стоит в бою. Волк сможет выстоять против дюжины, а то и двух таких, как Гаспар. При всем моем уважении, повелитель, — подумав, добавил хозяин Подворья.
   Король вновь смерил Гаспара взглядом.
   — Странно, — пробормотал он. — А мне казалось, что ты, Хэнк Таран, достаточно компетентен в своем ремесле. Но если тебе нечего добавить, мы проведем небольшой эксперимент… — Глаза “монарха” коварно блеснули. — Любой из вас сойдется в поединке с Гаспаром тут и сейчас. Ни пари, ни ставок. Мне не нужны ваши деньги. Кто это будет, Таран?
   Хэнк озадаченно почесал затылок. Да, такого фортеля он не ожидал. Этот индюк на троне оказался очень непрост. Бывший гладиатор не видел способа отклонить предложение. Собственно, это и на предложение не было похоже.
   Кого-то следовало выбирать.
   Таран поглядел на свою четверку, приведенную с Подворья. Если у Волка был шанс уцелеть после встречи с Гаспаром, то эти не продержались бы и пары секунд. Хью отпадал по причинам, не требующим пояснений. Хмырь, впрочем, тоже, ему бы только пьянчуг из кабаков гонять. Свою кандидатуру Хэнк вычеркнул из списка без размышлений. Значит, оставался один.
   — Господин, — проговорил Таран, — с нашей стороны выступит Шило.
   Реакция Лысого Хью и самого горбуна была почти синхронной. Лица у них перекосились, будто каждый одним махом проглотил по банке “Чили”. Они поперхнулись воздухом, а затем покраснели. Хэнк наблюдал это отстраненно и даже с любопытством.
   Смена выражений на физиономии Шила показалась ему особенно занимательной.
   — Это что еще за хрень?! — прошипел Лысый Хью. — С какой стати мне подставлять свою лучшую бритву? Речь идет о твоем метаморфе, вот и отдавай кого-то из своих. Ножа, например…
   Таран лишь вежливо улыбнулся, глядя на Короля.
   — Что-то не так? — спросил “монарх”.
   — Нет, господин, все в порядке. Это будет Шило.
   — Вот и хорошо. — Король откинулся на спинку трона и хлопнул в ладоши. — Пусть принесут бойцам оружие. Мне давно хотелось посмотреть, так ли Шило хорош, как твердит народная молва. Хью может не тревожиться — бой прекратится с первой кровью.
   — Ну вот, а ты волновался, — прошептал Таран.
   — Ты мне за это заплатишь, — огрызнулся Лысый Хью.
   — Непременно, дружище. Непременно…
   Один из автоматчиков вынес откуда-то из-за колонны блестящий поднос. На нем лежали четыре кинжала — одна пара против другой. Каждый клинок был отличной работы, не менее двенадцати дюймов в длину, с гравировкой и слегка изогнутый. Рукояти простые, но наверняка удобные, с углублениями для пальцев и ладони. Оружие так и просилось в руки.
   У Шила загорелись глаза. Облизнувшись — язык у него был длинный и почему-то зеленый, — он ступил вперед.
   Гаспар стоял, не двигаясь с места, предоставляя противнику право первым взять оружие. Король воров уселся на троне поудобнее (насколько, конечно, это было возможно).
   Шило тем временем приближался к парню с подносом. Левая рука горбуна протянулась, чтобы сграбастать кинжалы с блестящей поверхности, тогда как правая… змеей метнулась в складки черного бесформенного одеяния, в которое Шило был закутан с ног до головы. В следующее мгновение рука уже показалась снаружи.
   Между пальцев были зажаты три белых лезвия.
   Хэнк Таран обомлел. Мысли прыгали в голове с бешеной скоростью. Как, позвольте, это возможно?
   Ответ пришел сам собою. Керамика. Или высокопрочный пластик. Такие материалы, как известно, металлоискатели уловить не в силах. Горбун принес их с собой сюда, в святая святых. Восхищение промелькнуло в голове Хэнка белой вспышкой.
   Если повезет, все будет кончено, еще не начавшись.
   Тонкие длинные пальцы Шила, пальцы убийцы, метнули ножи — все три одновременно. Пластиковые лезвия просвистели в воздухе с жуткой скоростью. Ни один человек, по мнению Тарана, не смог бы уклониться от ЭТОГО. Шило, этого у него не отнимешь, знал свое дело. Десятки людей, которых он отправил на тот свет, слабаками вовсе не считались. Все три клинка летели точно к цели — в шею или грудь.
   Казалось, Гаспар успел улыбнуться. Он не попытался ни отскочить, да и не успел бы, ни отступить, ни отбить ножи. Каким-то образом он отклонился, да так, что Таран даже не разглядел этот маневр. Пластиковые ножи промчались в считанных миллиметрах от его уха и скулы. Вероятно, убийца даже ощутил дуновение воздуха.
   И — не повел и бровью, застыл будто каменный.
   Опешили все. Включая Шило.
   — Промахнулся, — удивленно пробормотал горбун. С такой горькой обидой, словно его оскорбили в лучших чувствах. Он собирался подарить королевскому шуту свое мастерство…
   — Еще бы, — проговорил Король. — Ты принес с собой оружие, коварно утаив его от охраны. При других обстоятельствах я мог бы расценить это как попытку покушения, и тогда ничто бы тебя не спасло… — Автоматчики, заслышав слова повелителя, подняли стволы. — Но, принимая во внимание обстоятельства, ты прощен. Вероятно, незаслуженно.
   Шило поклонился. Он был смущен (вероятно, такое случалось в его жизни нечасто, ведь, по слухам, горбун ухитрился до сих пор остаться девственником).
   Таран также не ожидал от Короля воров подобной милости. Судя по всему, она была вызвана предвкушением потехи. И не более того. Какой смысл в расстреле, если горбуна вот-вот изрубят в капусту? Определение “первая кровь” в делах такого рода было весьма относительным. К примеру, она могла показаться из разрезанного напрочь горла. А Король мог сколько ему угодно вопить “Стоп, стоп!”
   — Продолжайте, — кивнул “монарх”.
   Шило подошел к парню, державшему поднос, и внимательно изучил обе пары кинжалов. Занес было руку, но передумал. Вместо того чтобы сомкнуть на рукоятях пальцы, он вцепился в поднос и провернул против часовой стрелки. А затем, ухмыльнувшись, сграбастал те клинки, что первоначально лежали по другую сторону.
   Таран улыбнулся. Это было похоже на паранойю.
   Шило отошел от парня с подносом и с видом знатока взвесил кинжалы в каждой руке. Затем взмахнул ими, блестящие клинки со свистом разрезали воздух. Осмотр, вероятно, горбуна удовлетворил. Он опустил оружие и замер в расслабленной — на первый, самый поверхностный взгляд — позе. Глаза пристально глядели на Гаспара.
   Тот стоял на прежнем месте, будто происходящее его не касалось. Парень с подносом направился к нему. Далее произошло такое, что Таран видел только в фильмах. И то раза два, не больше,
   Когда поднос приблизился на достаточное расстояние, Гаспар протянул к нему руку. Хозяин Подворья ожидал какого-нибудь фортеля и потому не очень удивился. Королевский убийца крутанул рукой и одним неуловимым движением ударил снизу по днищу подноса. Тот, вращаясь огромной серебряной монетой, взлетел в воздух. Кинжалы, соответственно, тоже.
   Гаспар не стал ждать, пока что-нибудь из этого будет притянуто неумолимой гравитацией. Он метнулся вперед, к обомлевшему Шилу. И без того короткая дистанция сокращалась так быстро, что, моргая, Хэнк терял Гаспара из вида. Горбун, впрочем, не заслуживал бы и части той репутации, которой пользовался, если бы любил ловить ворон. Он с уверенностью отразил атаку Гаспара. Кинжалы сверкнули белыми вспышками нержавеющей стали. Королевский убийца накинулся на противника с голыми руками (и, соответственно, ногами). Однако они мелькали так быстро, что Шило пропустил как минимум пару ударов кулаком. Ни один не пришелся в голову, за этой частью тела горбун следил с особым тщанием. Отшатнувшись, он выиграл дистанцию и замер в боевой стойке, — левая рука выставлена вперед, правая чуть позади. В обеих блестели кинжалы.
   Гаспар не прыгнул следом. Не отрывая взгляда от Шила, он поднял руки. У хозяина Подворья появилось непреодолимое желание протереть глаза, чтобы убедиться в том, что зрение его не подводит. Кинжалы— с интервалом в одну секунду — упали в руки убийцы. Тонкие пальцы привычно сомкнулись на рукоятях.
   Мгновением позже где-то громыхнул об пол поднос.
   Таран ошеломленно раскрыл рот. ТАКОГО не выдавал даже Страйкер.
   Шило, прищурившись, повел головой. Покрепче перехватил рукояти. Он начал бояться — Таран заметил это наметанным глазом. Бой можно было считать проигранным. Именно с такого момента, как правило, Таран делал ставки.
   “Сомнительно, что мы выберемся отсюда живыми”, — удрученно подумал он.
   Король, похоже, не спешил делать ставки. Он с любопытством таращился на бойцов.
   Те настороженно кружили один вокруг другого. Но если “настороженно” в полной мере отвечало поведению Шила, то у Гаспара был такой вид, будто он зашел в это тихое место о чем-то поразмыслить. Кривые кинжалы смотрелись как продолжение его рук — так непринужденно и уверенно киллер их держал.
   Первая атака была всего лишь “пробным шаром”. Королевский убийца не старался в полную силу, а лишь испытывал Шило на прочность. Он был здоровенным котом, а горбун — серенькой мышкой. В такую игру Шилу довелось играть только с метаморфом.
   Вот хищник вновь набросился на жертву. Гаспар прыгнул к Шилу и нанес серию сложных ударов, один коварнее другого. По крайней мере дважды брюхо горбуна было бы вспорото от паха до грудины и на пол выпали бы внутренности. Этого не произошло то ли по чистой случайности, то ли благодаря мастерству горбуна… То ли потому, что Гаспар НАМЕРЕННО уклонял клинки в критический момент, всего-навсего намечая удар — как в бесконтактном карате. В противном случае схватка закончилась бы слишком быстро. Повелитель Клоповника мог бы расстроиться.
   Техника королевского убийцы была несколько необычной. Говоря иначе, Таран никогда не видел ничего похожего. Казалось бы, в бою на кинжалах либо ножах сложно придумать что-нибудь новое. Выпады, блоки и уклоны пришли в современность из древней старины, отточенные до совершенства. “Связки” этих телодвижений, помноженные на динамику боя, образуют технику. Все это было Хэнку прекрасно известно.
   Но, наблюдая поединщиков с кинжалами, он понял, что ничего на самом деле не знает. Гаспар, казалось, создавал технику в процессе схватки — придумывал приемы, виртуозные, но в то же время гениально простые, с легкостью уходил от всех выпадов Шила, неловких и будто замедленных. По сравнению с Гаспаром горбун бултыхался в густом киселе, — ни одна из его робких контратак не достигла успеха, натыкаясь на каменную стену либо, напротив, бесплотность воздуха. Королевский убийца отражал их без особого труда, но чаще просто уклонялся.
   Создавалось впечатление, что его физиология далека от обычной. Это касалось, во всяком случае, его костей, позвонков, хрящей и суставов. Все перечисленное обладало столь невероятной гибкостью, что, казалось, вообще отсутствовало или находилось в состоянии, не свойственном человеческому телу. Позвоночник изгибался под немыслимыми, фантастическими углами, точно кусок резинового троса.
   Вряд ли причиной были имплантаты. Таран видел, на что это похоже: нашпигованные металлом и электроникой гладиаторы копошились в Яме, будто бронированные крепости. Гаспар же походил на неуловимую ртуть. Он прыгал, ускользал, протекал между клинков. Но каждое его движение было чревато смертельной опасностью.
   Шило отступал шаг за шагом. Это было что-то невероятное, ведь горбун считался одним из самых искусных мастеров во всем Клоповнике. В бытность свою наемным убийцей он также прошел этап популярности, покуда не осел в конторе Хью. На улицах о Шиле ходили кровавые и мрачные легенды одна страшнее другой. Утверждали даже, будто он клон одного серийного убийцы, в инкубатор которого каким-то образом угодили радиоактивные отходы (отсюда, собственно, горб и другие аномалии). Все это было полной чушью, но в какой-то мере подтверждалось очевидными фактами. Никто в Клоповнике, насколько Таран знал, не владел ножом или кинжалом так, как Шило. За исключением, пожалуй, Курта Страйкера.
   Королевский же убийца подбросил планку мастерства к недосягаемым высотам. Если Таран подумал о “недосягаемых”, стало быть, он всерьез полагал, что никто в прошлом, настоящем или отдаленном будущем и близко не подойдет к чему-то подобному. Откуда, из какой потаенной дыры Король выкопал этого парня, можно было только гадать.
   Продолжая наблюдать за схваткой, Хэнк ухитрялся еще и оглядываться по сторонам.
   Хью топтался на одном месте, под боком у Тарана. Потуги Шила вонзить в противника клинок — рассечь сухожилия, выпустить кишки — посредник киллеров встречал одобрительным бурчанием. Но выпады Гаспара, особо эффектные блоки и стремительные контратаки неизменно вызывали у Хью бурю негодования.
   Еще бы.
   Как правило, коротышке хватало смертоносных игрушек горбуна и стальных кулаков Хмыря, чтобы решать любые разногласия как с клиентами, так и с конкурентами. Не стань кого-нибудь из этой парочки, и Лысому Хью наверняка придется несладко.
   А Гаспар оттягивал неизбежный конец. Фокус заключался в том, что “первая кровь” могла проступить парой капель, но могла и забить фонтаном из рассеченной артерии.
   Различие было роковым.
   Король не успел бы и глазом моргнуть, не говоря о том, — чтобы остановить поединок, хотя он и пялился на бойцов. Монаршая физиономия выражала крайнюю степень заинтересованности. По-видимому, далеко не часто удавалось подыскать Гаспару более-менее достойных противников. Эта проблема была Тарану отлично знакома. Однако та сторона, которой она повернулась сегодня, не особо вдохновляла его. Прежде он и думать не думал, что на арене Страйкеру может грозить серьезная опасность… Но, как говорится, век живи, век учись.
   Хмырь невозмутимо следил за стараниями своего лучшего кореша. По его дубовой физиономии всегда было нелегко распознать какие-либо переживания. Но в настоящий момент, судя по всему, он чувствовал себя очень комфортно от одного сознания, что на бетонном полу прыгает не он, а его лучший кореш.
   Хмырь играл роль тяжелого и неповоротливого танка, тогда как Шило являлся орудием направленных, точечных ударов. Не имело смысла резать глотки там, где требовалась демонстрация грубой физической силы. И, напротив, было нецелесообразно крушить, рвать и метать, когда следовало выпотрошить жертву без лишнего шума. Натравить Хмыря на Гаспара было бы огромной глупостью, королевский киллер без суеты подрезал бы великану поджилки, а после сделал бы все остальное.
   Нож, Топор, Кастет и Дубина таращились на схватку зачарованно, словно трехлетние малыши, впервые попавшие в голографический кинотеатр. Мастерство Гаспара, помноженное на искреннюю неприязнь четверки к горбуну, стало причиной столь безграничного восторга. Ко всему прочему, королевский киллер в самом ближайшем времени выступит на арене против самого метаморфа. А Волка охранники не любили еще больше, чем Шило, — этот, по крайней мере, объявлялся на Подворье очень редко, не требовал к себе особенного отношения и не грозил вспыхнуть огнем смертоносного гнева при единственном неосторожном движении…
   А тем временем среди бетонных колонн продолжалось страшное действо. Почти в полной тишине. Слышались лишь тяжелое дыхание (вероятно, Шила), сдавленные проклятия (его же), шорох одежд, топот ног и, конечно, зловещий звон клинков.
   Оба бойца демонстрировали фигуры высшего пилотажа. Хэнк никогда не видел, чтобы Шило дрался ТАК. Даже в том памятном поединке с Волком он не выкладывался по полной программе, как сейчас.
   Это впечатляло. Как тот, так и этот поединок Шило был обречен проиграть. Он это понимал, а потому дрался с яростью загнанной в угол росомахи. Судя по всему, Гаспар почувствовал в нем эту волю к победе и не спешил наносить решающий удар. Где-то Хэнк слыхал, что для мастера подобного уровня победа как таковая не имеет особого значения. Экстаз и упоение в самом процессе поединка, когда жизнь, смерть и победа балансируют на грани. Но лишь когда” противник этого заслуживает.
   Сам Хэнк Таран всегда стремился к победе, не важно каким путем. И учил этому своих учеников. Включая Курта Страйкера. В какой-то момент Хэнку вдруг стало любопытно — жутко, до дрожи в коленях — поглядеть, как Волк попытается одолеть ТАКОГО бойца.
   В ОСОБЕННОСТИ посмотреть на Страйкера.
   Вот Гаспар усилил натиск, насел на Шило с еще большим напором. Ничто не говорило о том, что он позволил себе устать либо, что даже хуже, запыхаться. Шило, напротив, еле справлялся с затрудненным дыханием, а лицо его покрылось бисеринками пота. Движения становились неверными, удары теряли направленность и твердость. Горбуну все труднее удавалось отражать выпады Гаспара.