Ромашкина Анна. Хостесс. История Бэйли Екатерины

   Тем не менее, в этот раз она наплевала на мужа и на его родителей и решила прийти ко мне на День рождения, так как круглосуточно сидеть дома ей надоело.
   – А если муж будет ругаться? – засомневалась я. Мне не хотелось, чтобы у Эли были очередные проблемы. – Ну и что, что сейчас он в Америке. Он же вернется, и ему опять донесут.
   – Насрать! Я что так, что эдак – плохая. Он все равно наорет, а так я хоть оторвусь немного! – заявила она со злостью.
   – И нафига он тебе такой нужен? – не понимала я, сама находясь в положении хоть и не близком к ее (меня пока дома никто взаперти не держал), но в чем-то очень похожем.
   – Люблю я его. Ты бы знала, какой он ласковый, какой добрый был! – сказала она с чувством.
   – Ну, это дозамужества. Сейчас-то он совсем не ласковый и не добрый.
   – Я не хочу разводиться, – упрямо возразила она, в душе видимо надеясь, что когда-нибудь тот, прежний, который ласковый и добрый, вернется к ней и все опять будет хорошо.
   Спорить с ней я не стала. Может и вправду – любовь у нее такая, великая.
   Вторую из моих приглашенных звали Ирой. Она была замужем уже несколько лет, но счастливым их брак тоже не назовешь. В их семье была такая же история волшебного превращения мужа: вместо нежного, доброго и заботливого мужчины сразу же после свадьбы он стал тираном, запретившим жене любую свободу общения и передвижения.
   Но Ирка, в отличие от Эли, обладала умом и сообразительностью и почти сразу пошла учиться, чтобы не быть целиком и полностью зависимой от переменчивого настроения мужа. К тому времени она уже заканчивала третий курс института по специальности «переводчик».
   Приготовив с утра пораньше «Оливье», салат с крабовыми палочками и фаршированный перец, я отправилась на остановку встречать друзей мужа.
   – Мы ненадолго, – сразу предупредили они. – Сегодня с шести работаем.
   – Так что, даже не выпьете? – расстроилась я.
   – Ну, если только за именинницу, – улыбнулся Шон – парнишка, с которым я познакомилась совсем недавно. У него была приятная застенчивая улыбка, делавшая его лицо милым, добрым и даже каким-то детским.
   – А тебе сколько лет? – зачем-то решила я уточнить.
   – Двадцать два, – ответил он и покраснел.
   Это, наверное, потому, что двадцать два ему еще только должно было исполниться, правда – вот-вот, а он захотел показаться чуть старше уже сейчас.
   Именно в этот момент я почувствовала себя глубокой старухой, хотя мне исполнялось всего 24. Наверное, это потому, что за последние годы чисто эмоционально я пережила лет сорок, не меньше.
   – Ладно, пошли, – скомандовала я и направилась к дому Шпика. – Отмечать будем у моего друга. Кое-что готово уже сейчас, но самое главное – шашлыки – впереди.
   Мы отлично поужинали.
   Хотя лично я «ужинала» только пивом, по лицам гостей было понятно, что и мясо удалось, и остальное угощение понравилось. Ребята, как и предупреждали, задержались лишь на несколько часов, выпив всего по одной рюмке и дружно отметив, что русская водка пьется мягче, чем любая другая.
   Я заметила, что Шпик все это время разговаривал с моим новым знакомым, которого звали Шоном.
   – О чем это вы там так увлеченно болтали? – спросила я, когда первые гости почти разошлись.
   – Да так, обо всем. Интересный он, кстати, малый! Мало того, что нас зовут одинаково, так он еще и ирландец – как я, – гордо заметил он, переворачивая курицу на гриле.
   – Ясно. То есть он – такой же псих, как и ты, что ли?! – спросила я со смехом.
   – Ну, ты и стерва! Хотя, ирландцы все немного «того», это точно, – подтвердил он, улыбаясь.
   Мы позволяли себе так «опасно» шутить, зная, что никогда не обидимся друг на друга. Шпик вечно называл меня русской стервой, а я его – психом, идиотом и так далее.
   Народ вокруг пребывал в шоке, думая, что мы так ругаемся. Мы же лишь дурачились, зная, что можем назвать друг друга как угодно, да и сказать что угодно – глупых обид между нами уже никогда не будет.
   – Знаешь, Ким предложил сделать мне приглашение, чтобы я на него и дальше работала.
   – …Я, конечно, был бы рад, но все равно – не советую, – ответил он, немного подумав. – Ты же вроде учиться хотела? Вот и езжай, учись!
   – Пожалуй, ты прав – пора уже и делом заняться. Только не уверенна, что смогу это потянуть, – засомневалась я. – Учеба у нас дорогая, а зарплаты – мизерные. Накоплений я так никаких и не сделала, а на помощь мужа рассчитывать не могу, ты ж понимаешь.
   – Я тебе деньги вышлю, об этом не волнуйся, – с готовностью откликнулся он.
   – Больной что ли?! У тебя свои дети есть, чтобы их учить. Да и у самого тебя с деньгами в последнее время не очень.
   Уже несколько месяцев жена Шпика снимала с карточки почти все деньги, карауля не просто день перевода зарплаты, но даже час. И к тому моменту, когда Шпик успевал добраться до банкомата, ему доставались лишь долларов триста, которые приходилось «растягивать» на весь месяц.
   – Найду, – повторил он упрямо.
   – Шон, я все равно ничего не возьму, что за бред! – отмахнулась я нетерпеливо.
   Тут подошли мои девчонки: Эля и Ира.
   – Привет! А муж где? – спросила я, обращаясь к Ире.
   – Сейчас придет. За пивом пошел, – ответила она.
   – Эль, а твой как? Сильно ругался?
   – Естественно. Сказал, что на развод подаст, – ответила она просто, как ни в чем не бывало.
   – И ты все равно пришла!?
   – А, он мне не в первый раз разводом угрожает, – махнула она рукой. – Привыкла.
   – Надеюсь, в этот раз тоже была лишь угроза, – заметила я и выдала им по шашлыку.
   Мы сидели, весело болтая, потягивая пиво и наслаждаясь приятной погодой.
   Чуть позже к нам присоединилась Чуян, жившая по соседству. У всех было отличное настроение, которое просто не могли не испортить мужья девчонок.
   Ближе к девяти вечера начал звонить телефон Эли: муж требовал ее немедленного возвращения домой. Он кричал так, что даже нам, сидевшим поодаль были слышны его маты.
   Напрасно пыталась она объяснить, что мужчин с нами нет (Шпик – не в счет) и вообще она пришла после того, как все парни уже разошлись, – муж объяснений не слышал и не унимался. Даже Чуян, не стерпев, взяла трубку и стала объяснять ему по-корейски, что мужиков здесь нет, но все было без толку.
   Через какое-то время я услышала, как она не сдержалась и, со злостью обматерив его, бросила трубку:
   – Представляешь, он шалавой меня обозвал?! Вот козел! Я ему этого так не оставлю!
   После того как в течение часа он позвонил ей раз двадцать, Эля не выдержала и засобиралась домой. Мобильник ее, кстати, тоже не вынес такого напора, разрядившись в ноль на последнем звонке.
   Как только она ушла, телефон зазвонил уже у меня:
   – Это Катя? Где моя жена? Отвечай! – грубо потребовал уже до боли знакомый мне голос.
   – Домой пошла, – ответила я обалдело, не понимая, откуда он знает мой номер.
   Чуть позже я вспомнила, что месяца два тому назад звонила с него ей на домашний. Ответили на звонок родители мужа, и, буркнув мне «такая здесь не живет», бросили трубку. Перед невесткой они потом оправдались тем, что в тот момент просто не поняли, что разыскивала я именно ту Элю, которая их невестка, а не какую другую. Телефон же у них, как оказалось, был с определителем, и это все объясняло.
   – Дай ей трубку! – заорал он.
   – Она домой ушла, отвали!
   Он отключился, но лишь для того, чтобы через минуту перезвонить снова:
   – Где моя жена?
   – Домой пошла, – еще раз ответила я. Я старалась говорить спокойно, чтобы Эле не досталось еще больше, но у меня уже кончалось терпение.
   Он снова бросал трубку и снова перезванивал. И так – раз десять.
   – Ты что, тупой? – не выдержав, заорала я на него по-русски.
   – Что?! – не поняв, переспросил он.
   – Ты идиот или как? Не звони мне, урод! – прокричала я уже по-английски и для верности отключила телефон. Все, кто хотел, мне уже позвонили и поздравили, а больше звонков я ни от кого не ждала.
   Через пару часов и Ира засобиралась домой.
   Муж ее, посидев с нами немного, пошел в бар – проведать друзей, да так и не вернулся. Денег на такси у Иры не было, поэтому она позвонила мужу и попросила приехать за ней.
   Уж и не знаю, из-за чего они умудрились поругаться, но Ирин муж заявил ей, что не приедет. После скандала она захотела подышать свежим воздухом, так сказать для успокоения нервов, но, уйдя, уже не вернулась. Когда я позвонила ей, Ира ответила, что решила пойти домой пешком (и это при том, что до дома ее было километров семь, не меньше).
   – С ума сошла! Я бы дала тебе денег.
   – Да все нормально, не парься! Все равно я прогуляться хотела, вот и гуляю, – успокоила она.
   В ответ я только руками развела.
   Нет, конечно, у нас с Санни тоже были проблемы, особенно в последнее время, но такогоотношения к себе я бы явно терпеть не стала.
   К тому времени Чуян тоже ушла, и мы со Шпиком остались одни:
   – Я их не понимаю.
   – Я тоже, – отозвался Шпик.
   – …А пошли гулять! – предложила я.
   – Куда? Где? – он смотрел на меня так, как будто я с Луны свалилась.
   – Да хоть по полям! – беззаботно ответила я и, несмотря на все выпитое мною за вечер, бодро вскочила на ноги.
   Почти до рассвета мы, совсем уже пьяные, бродили по рисовым полям, утопая в грязи по колено и чудом не падая лицом вниз, болтали обо всем на свете и пели песни.
   За песни нас, правда, чуть не сдали в полицию, зато было весело!
   Вот так и отметила я свой День рождения: с шашлыками, ссорами между моими подругами и их мужьями, непролазной грязью бескрайних рисовых полей и полной луной, освещавшей нас с Шоном сумасшедшим серебряным блеском.
   Прошла неделя.    Однажды я позвонила Санни на сотовый, но вместо него ответил приятель, с которым они снимали квартиру:
   – Он в д уше, – объяснил Джеф, не обращаясь ко мне по имени и не спрашивая: «как дела?», хотя раньше всегда интересовался.
   В период моей второй поездки в Корею они с Санни работали вместе. Мы частенько оказывались в одной компании с ним, и можно сказать – подружились.
   – Сейчас я его позову, – пообещал он и куда-то пошел с телефоном.
   В отдалении послышался голос мужа:
   – Кто это?
   Хотя трубку явно прикрывали рукой, разговор их я все-таки слышала.
   – Не знаю, – виновато ответил Джеф.
   «Странно», – подумала я. Ведь даже по телефону мой голос он всегда отличал, а тут вдруг – не узнал! Или же – засомневался. Хотя, кто еще, кроме жены может звонить моему мужу и говорить молодым женским голосом!?
   – А раз не знаешь, какого черта на мой звонок отвечаешь!? – Санни явно был раздражен этим «не знаю».
   Следом послышался легкий шум и уже отчетливое «Алло».
   – Привет, это я. Меня что, Джеф не узнал?
   – Наверное. Что-то случилось? – нетерпеливо поинтересовался он.
   – Не-ет, просто так звоню, – опешила я от столь неласкового приема. – А ты что, занят?
   – Да, есть немного – я спать собирался. Вообще-то, у нас уже полночь, – «напомнил» он слегка грубовато.
   – Ну ладно тогда, позвоню завтра, – извинилась я, и он положил трубку.
   Я призадумалась: «Кто еще, кроме жены, может звонить моему мужу в полночь, и почему Джеф не назвал этого « кого-то» по имени?». Ответ на вопрос напрашивался только один: «Значит, Санни могла звонить не только жена, но и какая-то другая женщина. И он попросту боялся ошибиться, назвав неправильно имя».
   Так, теперь я почти не сомневалась, что у него есть другая, но мне нужно знать это наверняка.
   Я подумала, что раз Санни проводит так много времени в командировках, то, возможно, онаписала ему на электронный ящик. Но на какой адрес? Неужели на тот же, на который писала ему и я!? Мерзавец! Хотя, если так, то это все упрощает.
   Однако для доступа к переписке неплохо бы знать еще и пароль.
   Я думала, думала, и вдруг меня осенило: около года назад я сама открывала ему этот ящик, и сама же вбивала пароль!
   Прежний адрес однажды ему разонравился, но сам он так и не смог разобраться, как зарегистрировать новый. В конце концов, я сделала это вместо него, указав названный им пароль.
   Какой же он был? Боже, дай памяти!
   Я сидела, крепко зажмурившись и закрыв уши руками, и лихорадочно вспоминала.
   Наконец, вспомнив, я бросилась в магазин одеял, так как «Лобос» сейчас был закрыт:
   – Мистер Юн, можно я компьютером воспользуюсь? Мне очень-очень нужно! – попросила я бывшего работодателя.
   – Конечно, – как всегда легко разрешил он.
   Даже после моего ухода он продолжал хорошо ко мне относиться: постоянно приглашал за свой столик в кафешке, если вдруг я проходила мимо, всегда оставлял мне щедрые чаевые в «Лос Лобос», и в любое время разрешал пользоваться Интернетом. Жена его, находившаяся здесь же, тоже благоволила ко мне за хоть и непродолжительную, но достаточно хорошую работу.
   Я зашла на почтовый сайт, ввела имя пользователя, пароль, и…
   «Доступ закрыт» – равнодушно известил автомат.
   «Черт побери! Неужели сменил?» – с ужасом подумала я, но тут же вспомнила: «Вот балда! Я же заглавными буквами пароль вводила!» – и попробовала ввести еще раз: «JACKASS11», то есть «БОЛВАН11» (или «ОСЕЛ11», но это – кому как больше нравится). Да-да, именно такой, весьма своеобразный пароль был у Санни.
   Ура! Сработало!
   Я открыла папку «входящие». Так-так, посмотрим: письма друзей, с работы, мои, так и не открытые письма (Вот, гад! А я старалась, писала!)… Неужели же, я ошиблась?
   …О, нашла! Похоже, что это!
   Я щелкнула по письму с заголовком «скучаю».
   «Привет Санни! Я не могу описать, что чувствую к тебе. „…“ Я с нетерпением жду нашей встречи снова. Прошлые выходные были просто чудесны! „…“ Я немного переживаю, так как цена на билеты значительно возросла. Надеюсь, ты сможешь их в скором времени оплатить, чтобы я снова приехала. Твоя Анджелина».
   Прочитав последнюю строчку, я отпрянула от компьютера.
   Внутри все замерло, как бывает при резком взлете, а в висках оглушительно застучало.
   Я стала искать дальше, и вскоре нашла его ответ.
   «Дорогая Анджи! Я завтра же куплю тебе билеты, и мы сможем провести выходные не хуже предыдущих! Даже голод не сможет выгнать нас из постели! Я по тебе очень скучаю и уверен, что скоро увижу. Целую и люблю. Санни»
   Меня затошнило, да так сильно, что пришлось выйти на улицу, чтобы отдышаться.
   – Все в порядке? – озабоченно спросил Юн по-корейски.
   – Кинчан а– все в порядке, – успокоила я и, отдышавшись, вернулась обратно.
   Хоть и было мне в тот момент очень плохо, какая-то часть мозга все-таки продолжала работать, так как я хладнокровно открыла всю их переписку (немаленькую, должна заметить) и отправила на принтер, находившийся здесь же. Не знаю, что мною двигало, но мне почему-то казалось, что эти письма могут еще пригодиться. Еще я отчетливо понимала, что если и распечатывать их переписку, то прямо сейчас, пока у моего «почти бывшего» мужа не хватило мозгов изменить пароль.
   На удивление, это происшествие не столько расстроило меня, сколько «освободило» и как бы «прочистило» мне мозги. Обнаружив доказательства его измен, я не стала тут же звонить ему и биться в истерике, не стала причитать или жаловаться на судьбу. Боль от того, что наша любовь умерла, я пережила гораздо раньше, когда он предложил найти себе нового мужа. Поэтому сейчас я почти ничего не почувствовала. Так, кольнуло лишь где-то в груди, и прошло. Но мне вдруг стало безумно, просто дико обидно, что он не нашел в себе смелости сказать «да», когда я спросила, не хочет ли он развода. Поэтому я стала злой. Очень, очень злой! И мне захотелось мести. Самой жестокой и яростной мести из всех возможных! Мести за все, что пришлось пережить по его вине.
   Возможно, именно эта безумная злость на него и дикая жажда мести придали мне тогда сил, и помогли не свалиться вновь в пропасть, из которой я потихонечку выбиралась.
   Я пошла домой – к Таньке, у которой жила до сих пор – и рассказала о том, что произошло.
   Она внимательно меня выслушала, напоила чаем с пустырником и неожиданно для меня заявила:
   – Не расстраивайся! Давно уже было понятно, что он что-то «мутит». Теперь надо думать, как его наказать. И побольнее.
   – Таня, от тебя ли я слышу!? Ты же в Бога веришь, в церковь, там, ходишь. Я думала, ты меня успокоишь и предложишь смириться…
– В Бога-то я верю, но такого козла наказать – не грешно! – отрезала она.
   Естественно, я рассказала обо всем не только своей лучшей подруге, но и Шпику:    – Он там гуляет, любовнице своей билеты на самолет покупает, вечеринки устраивает. И все это – на деньги, включающие моюдотацию! Поэтому и разводиться не хочет, – ему так выгодно и удобно! – возмущалась я. – Если бы он сразу честно признался, что встретил другую женщину и хочет развода, то я бы его просто так отпустила, не требуя ничего. Поплакала бы в подушку, но отпустила. Он же – разводиться не хочет, предпочитая пудрить мне мозги. А я – сижу здесь как дура, жду у моря погоды! Годами, кстати, сижу. Это – несправедливо!
   – Согласен. И полностью поддерживаю твое решение потрясти его хорошенько. По закону ты имеешь полное право на алименты… Тем более что у тебя есть эти письма, – добавил Шпик.
   – Значит, решено – завтра еду на базу. К военному адвокату.
   – Помощь нужна?
   – Нет, спасибо. Сама пока обойдусь.
   Утром следующего дня я приехала на базу и отыскала кабинет адвоката.
   Меня тут же приняли, вежливо выслушали и…:
   – Увы, ничем не могу вас обрадовать, – не скрывая усмешки, надменно проговорил мужчина. – Если бы вы сумели подать на развод в Америке, то вполне могли бы рассчитывать на отступные, а так…, – по его тону чувствовалось, что помогать мне – какой-то там русской – их «корпоративный» адвокат явно не собирался.
   – Тогда может его хотя бы звания удастся лишить? За аморальное, так сказать, поведение, недостойное человека в военном мундире, – с надеждой спросила я, почему-то вспомнив советские парткомы, профкомы и прочее. Глупость, конечно, спросила, но уж очень хотелось его наказать. Пусть не «рублем», так хоть этим.
   – Боюсь, нет, – отрезал он. – Всего хорошего.
   – Что ж, и на этом спасибо. До свидания.
Выходя из его кабинета, я уже приступила к продумыванию плана «Б».
   По приезду домой, я рассказала Тане о своем неудачном визите и заявила:    – Раз их закон не на моей стороне, значит, будем наказывать сами – деньгами и шантажом!
   – Это как? – не поняла она. – Чем шантажировать-то собираешься?
   – Пока мы оба были в Корее, во всех ведомостях он писал, что я нахожусь в Массачусетсе у родителей. Да и сейчас, я уверена, так же пишет. Они эту информацию все равно никогда не проверяют, а денег при этом платят – в три раза больше, чем могли бы, если бы он написал правду, что живу я в Корее. Как ты понимаешь, то, что он делал – противозаконно. Его посадить за это могут.
   – То есть выходит, что почти все это время он получал ежемесячно около тысячи долларов незаконных дотаций?! – изумилась она.
   – Вот именно! И я могу вытащить это на свет. Все, что нужно для этого сделать – послать его начальству копию моего паспорта, в котором не стоит ни одной американской визы, сопроводив ее ма-аленьким таким комментарием… Короче, план такой: я хочу потребовать деньги на учебу плюс быстрый развод. В обмен на молчание о его «делишках». Ведь благодаря бесплодным ожиданиям виз я так и не смогла начать учиться, когда была еще такая возможность, а сейчас у меня уже не хватит на это денег.
   – И сколько потребуешь? – заинтересованно уточнила она.
   – Пять тысяч.
   – А чего так мало?!
   – На учебу в России – хватит, – отрезала я.
   – Ну, это ты зря, по мне, так можно и больше содрать! – вошла в раж подружка.
   – Думаешь?! Ладно, на всякий случай попрошу больше, но он явно откажется.
   – Так ты попробуй!
   – Хорошо.
   Мы замолчали.
   – Ну и…? – прервала затянувшуюся паузу Танька.
   – Что? – не поняла я.
   – Звонить-то собираешься?! Или до завтра оставишь? – насмешливо уточнила она.
   – Блин, че-то страшно, – нерешительно отозвалась я.
   – Нет, вы только на нее посмотрите! Передо мной она тут – герой, а как до дела дошло, так и села на попу!? А ну, звони быстро! – скомандовала она.
   Нехотя я достала телефон и набрала номер его сотового. Пошли гудки, но никто не брал трубку. Пришлось перезвонить на домашний.
   – Здравствуйте, это автоответчик Санни, – послышалась новая для меня запись. – Меня нет дома. Оставьте сообщение, и я перезвоню.
   – Вот урод! – выругалась я, отменив звонок.
   – Что там еще!?
   – Раньше запись была: «это автоответчик Санни и Кэт». А теперь – только Санни, – объяснила я свое негодование.
   – Так ему же любовница, наверное, звонит, – с сарказмом заметила Таня. – Вот он и не хочет ее расстраивать таким сообщением.
   – Выходит, она не знает, что он женат?!
   – Может, не знает. А может и знает… Тебе не все ли равно!?
   – Все равно, – согласилась я и позвонила еще раз.
   Трубку снова не взяли, но я оставила сообщение: «Срочно перезвони мне. Надо поговорить. Это важно». Обычно, оставляя ему сообщения на автоответчике, я всегда добавляла «люблю тебя», но тут уж не стала.
   Через пятнадцать минут мой сотовый ожил:
   – Это я. Что случилось?
   – А что случилось?! Это ты мне скажи, что случилось! Ты разве ничем не хочешь со мной поделиться?! Может у тебя изменения какие-то в жизни, о которых ты забыл мне сказать? – язвительно поинтересовалась я.
   – Нет, – прозвучал короткий и четкий ответ.
   – Что, совсем-совсем ничего нового!?
   – Нет, – еще раз подтвердил он спокойно.
   – Ладно, тогда я расскажу о твоих изменениях: у тебя любовница есть, и давно, – выпалив это на одном дыхании, я сделала паузу, давая время очухаться.
   – Я не понимаю, как ты могла узнать!? – В его голосе слышалось такое неподдельное изумление, как будто я только что сообщила, что вчера на его пятой точке выскочил прыщ, о котором не знал пока даже он.
   – Твой е-мэйл, милый! Хоть бы потрудился пароль изменить, что ли, – усмехнулась я.
   – Тебе не обязательно было лезть в мою почту! – обиделся он. – Я и сам бы тебе все рассказал.
   Нет, ну надо же – он на меня обиделся! Он мне изменял, он мозги мне пудрил, и он же еще на меня и обиделся!… А что же мне тогда делать?! Тоже обидеться? Или сразу уж – застрелиться?!
   – Ушам не верю! Всего минуту назад я весьма недвусмысленно тебе намекала, так сказать шанс давала самому во всем честно признаться, которым ты, кстати, не воспользовался, а теперь ты пытаешься убедить меня, что и сам бы во всем признался!? Да я уверена – ты и не собирался мне ничего говорить!
   – Мне очень жаль, что ты узнала об этом именно так, – произнес он так грустно, что на секунду я даже поверила, что и вправду – ему искренне жаль, и чуть не раскисла.
   Но я быстро взяла себя в руки, вспомнив об истинной цели звонка:
   – В общем так – буду краткой. Один раз я уже предлагала тебе разойтись по-хорошему, но ты не захотел, предпочтя вранье. Значит – будем разговаривать по-плохому. Мне нужно семь тысяч долларов на пять лет учебы в России. Ты мне их даешь, мы разводимся и быстренько забываем друг о друге. Ты прекрасно знаешь – мне надо учиться, и ты сам же неоднократно говорил, что на институт у нас деньги есть. Поэтому я прошу мне их выдать. А если нет – я отправляю твоему начальству копию паспорта с пометкой о том, что ты получал на меня дотацию, как если бы я жила в Массачусетсе. В этом случае плохо будет обоим – и мне, и тебе. Тебя – может даже посадят. И пусть денег от этого у меня не прибавится, так хоть настроение поднимется! – все это я произнесла тоном сумасшедшего террориста, диктующего условия ошеломленной полиции.
   После продолжительной паузы Санни удивленно спросил:
   – Так ты что, угрожаешь мне, что ли?!
   – Конечно!
   – Кэт, брось, на тебя это совсем не похоже. Не надо строить из себя «крутую», – попросил он тихо, с сочувствием.
   Меня это его «сочувствие» еще больше взбесило:
   – Не похоже говоришь! А я многому научилась – у меня учителя хорошие были! Не надо было ТАК со мной поступать, и не было бы этого разговора.
   – Я и так собирался денег тебе дать на учебу, так как чувствовал себя виноватым. Прошу тебя, не надо мне угрожать и вообще – делать из меня «нехорошего парня». Моей вины в том, что тебя депортировали и что ты меняла фамилию – нет. И не из-за меня тебе визу не давали так долго…
   – Короче, давай не будем больше об этом. Ты согласен на мои условия?
   – У меня нет такой суммы, – тут же ответил он.
   – Ладно, я согласна на пять. Оставшиеся две, так и быть, сама смогу заработать. Но не меньше! И в течение трех месяцев… Уверена, за последнее время ты накопил достаточно: деньги с карточки я почти не снимала, дотацию на меня ты получал, да и возврата налогов, как женатый, должен был получить тысячи полторы, как минимум, – перечисляла я, не давая вставить ему ни слова. – Этого вполне должно хватить, – подвела я итог. – …Да и разве же это – сумма?! Какие-то жалкие пять кусков! Твоя первая жена, насколько я помню, получила около двадцати, так что можно считать – я еще дешево тебе обошлась! С дисконтом, мать твою! – нервно похохатывая, закончила я. Весело мне не было, но сдержать идиотские смешки я не смогла.