Росс Джоанна. Тайные грехи

   Тридцать семь лет назад она была многообещающей молодой актрисой, успевшей сняться в трех картинах студии «Бэрон». Тина принесла с собой на экран три сокровища: пару стройных, изумительной формы ног (впору потягаться с Бетти Грейбл), напор, которому, по слухам, завидовала Джейн Рассел, и сексуальность с комическим оттенком – стиль, изобретенный Джуди Холидей и доведенный до блеска Мэрилин Монро.
   Короче, перед урожденной Терезой Салерно открывался широкий путь к славе, и Джошуа Бэрон решил занять ее в новой картине Брендана Фарадея, где героиня, юная танцовщица, поступает в колледж и влюбляется в степенного профессора математики. Единственной загвоздкой было то, что Фарадей обладал «правом сеньора» – то есть, как популярно объяснила женщина-менеджер, если Тина чем-то не понравится Фарадею, она вылетит из картины. «Вот так!» – менеджер щелкнула наманикюренными пальцами.
   Тина поняла намек. Конечно, она ему понравится, почему нет? Когда секретарь Фарадея передал ей приглашение на ужин в его особняке, она пообещала себе, что к концу вечера Брендан Фарадей будет есть у нее с ладони. Никто не мог упрекнуть Тину Салерно в недостатке уверенности.
   Она приехала в Лорел-Каньон в том самом бархатном платье, которое было на Джоан Фонтен, когда ей вручали «Оскара» за «Подозрение». Соседка по комнате, костюмерша, позаимствовала его на один вечер.
   К утру платье было изодрано в клочья, а Тина в ужасном состоянии доставлена домой шофером Фарадея – после показавшейся ей нескончаемой ночи издевательств. На груди, ногах, ягодицах – черные и желтые синяки; нежная кожа бедер искусана; из вагины и ануса текли кровь и сперма.
   – Обратись в полицию, – посоветовала соседка Тины по комнате. – Мало ли что эта сволочь – звезда, нельзя, чтобы он ушел от наказания.
   – Нет. – Тина с трудом разлепила разбитые, распухшие губы. – Мне никто не поверит.
   – Я была в курсе, куда ты идешь. Могу дать показания.
   – Нет! – Сейчас, выйдя из транса, Тина была на грани истерики. В ушах гремело предупреждение Фарадея. У него много влиятельных друзей. Стоит ему глазом моргнуть, и ее убьют – пусть только попробует причинить ему неприятности! Что-то в его глазах убедило Тину в том, что знаменитый актер не шутит.
   – По крайней мере, позволь мне вызвать врача. Тина затряслась от страха.
   – Я боюсь.
   – Ну-ну, не волнуйся. Этот парень осторожен: он делает актрисам аборты.
   – Хорошо. Только пусть поклянется, что никому не скажет.
   Подруга вышла в холл, где находился единственный на все здание платный телефон. Тина горько выдохнула вслед:
   – Я получила роль.
   Ли почти убедила себя в беспочвенности угроз Брендана Фарадея: это просто блеф подвыпившего актера. Но из тени деревьев выступила Тина.
   – Ох, Тина! Ты меня напугала!
   – Но не так, как Брендан Фарадей?
   – Ты же знаешь Брендана – какой он, когда напьется.
   – Да, – тихо произнесла Тина. – Я знаю Брендана.
   Ли тревожно вглядывалась в старшую подругу. Ее поразила дрожь в голосе Тины: ведь уверенность в себе давно стала для нее второй кожей. А сейчас Тина страшно волновалась – или боялась.
   – Случилось что-нибудь?
   – Да – и очень серьезное. – Собравшись с духом, Тина, запинаясь, однако с живыми, беспощадными подробностями поведала Ли свою историю.
   – Конечно, я не вернулась на студию. Через несколько недель, когда сошли синяки и зажили ссадины, поступила на работу – отвечать на телефонные звонки в фирме по операциям с недвижимостью, неподалеку от того места, где жила. Потом получила лицензию и сама стала потихоньку участвовать в сделках; одно цеплялось за другое – и вот я оказалась там, где есть. Ли испытала ужас и восхищение.
   – В этом городе много людей, которые заново «сделали себя», но ты переплюнула их всех.
   – Да, я преуспела. Об одном только всегда буду сожалеть: что не увижу этого подонка за решеткой – где ему самое место.
   – Теперь мне понятно, почему ты его всегда ненавидела. Корбет знает?
   – Нет, и не вздумай ему рассказывать.
   – А почему ты рассказала мне?
   – Чтобы ты знала: Брендан Фарадей – опасный человек. Изверг. Убить для него – раз плюнуть. – Тина нервно покосилась на балконную дверь. – Я должна идти, пока Корбет не начал меня искать. Сделай все, что в твоих силах, чтобы преградить дорогу этому сценарию. Ради Мэтью.
   Снова оставшись одна, Ли невольно обхватила себя руками за плечи. Только что она была так счастлива, так полна надежд! За несколько минут, проведенных в обществе Брендана Фарадея, над всем, что ей было дорого, нависла смертельная угроза.
   – Вот ты где! – Через выложенную кирпичом террасу к ней направлялся Мэтью. – Я тебя всюду искал.
   – Хотелось подышать свежим воздухом.
   – Ты вся дрожишь. – Сняв пиджак, он накинул его на обнаженные плечи Ли. – Так лучше?
   – Я люблю тебя, – отчаянно пролепетала она. – Что бы ни случилось, ты должен это знать.
   – Я знаю, – Мэтью с любопытством и тревогой посмотрел на жену. – С тобой все в порядке?
   – Конечно. Мы можем отправиться домой?
   Он прильнул к ее губам – хотя в голове звучали вопросы.
   – Милая! Наконец-то!
   – Хорошие новости.
   Сидя за письменным столом, Ли придала своему лицу спокойное, незаинтересованное выражение. От двери к ней направлялся Уильям Циммерман, энергичный, представительный – один из лучших сотрудников, нанятый компанией прямо после окончания им юридического колледжа в Стэнфорде. Всего за полгода он успел проявить себя бесценным работником. Ли не удивилась бы, если бы к тридцати годам Циммерман возглавил юридический отдел.
   – Всегда рада хорошим новостям.
   – С «Глазом тигра» не будет проблем.
   Сердце у нее ушло в пятки: она надеялась на другой исход.
   – Вы уверены?
   – Ну, пару эпизодов придется переписать – это несложно.
   – Мэтью не собирается ничего менять.
   – Всего несколько строчек, Ли. Ничего такого, что нарушило бы цельность произведения. – Циммерман с удивлением смотрел на нее. – Вы как будто не рады? Я-то ждал, что вы будете прыгать до потолка!
   Ли вымученно улыбнулась.
   – Уильям, благодарю вас за проделанную работу. Но после всестороннего рассмотрения этого вопроса пришла к выводу, что этот фильм может навлечь на компанию неприятности. Я не могу этого допустить.
   – Но Ли…
   – Прошу вас дать заключение о нецелесообразности этого проекта.
   Он сел, совершенно сбитый с толку.
   – Но Ли, я же сказал, не возникнет никаких проблем. Не понимаю. Это потрясающий сценарий, настоящая бомба. Господи, ведь это сценарий вашего мужа! Как вы можете?
   Глаза Ли сделались пустыми, точно стеклянными; она заговорила отрывистыми фразами:
   – Мое мнение изменилось. А теперь – вы составите заключение – или же мне – поручить это – другому юристу?
   Циммерман поднялся с кресла и ссутулил плечи.
   – Конечно, составлю.
   Ли холодно и удовлетворенно кивнула. Сердце грозило вот-вот выпрыгнуть из груди.
   – Спасибо. Да, Уильям!
   Он обернулся.
   – Я предпочла бы, чтобы этот разговор остался между нами. Если можно.
   Его умные карие глаза так и впились в ее лицо.
   – Разумеется.
   Когда Ли осталась одна, ее начала бить дрожь. Поправ все свои принципы, она спасла Мэтью жизнь. Но какой ценой?

Глава 34

   Привыкший преодолевать трудности, Мэтью воспринял заключение юридического отдела с мужеством, ставшим его второй натурой. Единственное, что его огорчало, это новая трещина в отношениях с Ли. По какой-то непонятной причине его решение искать спонсора на стороне довело ее до истерики.
   Это совсем не похоже на Ли, размышлял Мэтью, выходя из «Поло Лаундж». Он только что провел ничего не давшие переговоры с потенциальным спонсором – швейцарским банкиром из Цюриха – и вдруг налетел на Джеффа Мартина.
   – Привет, старик! – Джефф едва держался на ногах. – Как делишки?
   – Нормально. А у тебя? – Впрочем, и так было ясно. Длинные слипшиеся волосы, завязанные сзади кожаной ленточкой; на квадратной челюсти – трехдневная щетина.
   – Я в порядке, старик – с каждым днем все лучше.
   – Рад за тебя.
   – Как раз сейчас наклевывается прибыльное дельце. Сколько раз Мэтью это слышал!
   – Ну что ж. Желаю удачи.
   – Ясное дело. Скоро старина Джефф заживет припеваючи. Благодаря Бэрону.
   Мэтью направился было к своей машине, но эти слова заставили его резко повернуться к Джеффу.
   – Джошуа?
   – Ты знаешь другого человека по фамилии Бэрон? Кроме двух цыпочек? – Джефф захихикал. – Извини, друг, кажется, одна из них – твоя благоверная? Да?
   Мэтью оставил эту реплику без внимания. Его беспокоило, как бы Джефф снова не спутался с Мариссой. Ему-то не было до свояченицы никакого дела, но за нее переживала Ли. Не хватает им новых осложнений!
   – Что у тебя за дела с Бэроном?
   – Старый хрыч у меня вот где! – Джефф осклабился и сжал кулак. – Благодаря тебе.
   – Мне?
   – Естественно. Насколько я могу судить, ты теперь – крупная шишка. Бэрон не пожалеет баксов, лишь бы никто не узнал, что это он организовал то дело с наркотиками. Кстати – как тебе удалось вырваться? Старика чуть не хватил удар, когда он узнал о твоем побеге.
   Мэтью сказал себе: я должен что-то чувствовать – потрясение, гнев… Но слова Джеффа лишь подтвердили его давние подозрения, с которыми он жил много лет – и ни с кем не делился. Кто бы ему поверил?
   – Повезло тебе, – легко произнес Мэтью. – Идем хлопнем пива, и ты мне расскажешь все по порядку.
   – Ясное дело – как в старые добрые времена. Два кабальеро…
   – Точно. Как в старые добрые времена.
   Два часа спустя, вытянув из Джеффа подробности, Мэтью полностью убедился, что это – не галлюцинация, зародившаяся в насквозь проспиртованном мозгу бывшего однокашника. Покидая бар, Мэтью принял решение. Пора Ли узнать правду. Обо всем.
   – Не верю! Ты так говоришь, потому что компания отклонила твой сценарий!
   Мэтью предвидел, что первой реакцией Ли будет огульное отрицание. Естественно – принимая во внимание ее близость с отцом. Он выложил все – в том числе, как Джефф в награду за предательство получил роль в «Опасном».
   – Это правда, Ли.
   – Нет! – Она затрясла головой; на кафельный пол полетели шпильки. – Джефф заблуждается. Или лжет. – Ли цеплялась за эту мысль как за спасательный круг. – Да! Как же ты не понял? Они с Мариссой вместе состряпали эту историю. Очередные Мариссины козни – лишь бы отомстить отцу за то, что он ее в упор не видел все эти годы.
   – Любимая… – Мэтью поймал обе ее руки. – Это правда. Джефф привел массу подробностей.
   Она вырвалась и отскочила в сторону.
   – Ложь! Гнусная, бессовестная провокация!
   – Почему бы тебе не спросить Джошуа?
   – Именно так я и поступлю!
   Как бы он ни был зол на Джошуа и как бы ни желал, чтобы Ли безоговорочно верила ему самому, Мэтью понимал: она должна узнать правду из первых уст.
   – Что ж, едем.
   – Нет. Я сама.
   Мэтью схватил ее за руку.
   – Ли, ради Бога, ты не в состоянии вести машину.
   – Пусти! – Она снова вырвалась. – Оставь меня! Минутой позже он услышал рев мотора и скрип шин.
   «Ягуар» унесся прочь.
   Бывают дни – лучше не просыпаться.
   Ли гнала машину в Беверли Хиллз – наплевав на все мыслимые запреты. В мозгу вспыхивали мириады мыслей – мелькали, сталкивались, сплетались в путаный клубок. Вопросы без ответов. Ответы на вопросы, которые она не осмеливалась задать.
   Она не желала верить, что отец способен на такое гнусное предательство. Но теперь в памяти всплыл эпизод с кумиром тинэйджеров Чансом Мердоком – ходили слухи, будто Джошуа приложил руку к его аресту. Есть над чем поломать голову.
   Она нашла Джошуа в библиотеке; он встретил ее широкой улыбкой.
   – Родная! Какой приятный сюрприз! Останешься к ужину? Скажу Марии, чтобы приготовила твою любимую телятину.
   Ли пропустила мимо ушей и приветствие, и кулинарный подхалимаж.
   – Это ты подстроил арест Мэтью в Мексике?
   Много лет он ждал этого вопроса. И теперь, когда настал наконец момент истины, Джошуа встретил его с отменным хладнокровием.
   – С чего ты взяла?
   Вальяжно развалившийся в кожаном кресле, он был похож на льва с эмблемы «Эм-джи-эм». Царь зверей.
   Только сейчас Ли до конца осознала, как жестоки законы джунглей.
   – Мэтью сказал.
   – Дорогая, Мэтью злится из-за нашего отказа финансировать его картину. Я его не осуждаю: сам бесился бы на его месте. Ему нужно выпустить пар, только и всего.
   Ли достаточно часто видела отца на разных собраниях, чтобы распознать, когда он блефует. Она подметила, как настороженно он вглядывается в ее лицо, и ощутила дурноту.
   – Сегодня Мэтью обедал в «Поло Лаундж» с банкиром из Швейцарии.
   – Хотел бы пожелать ему удачи, но мы оба знаем, что это было бы ложью.
   – А ты никогда не лжешь, правда, папа? Джошуа бросило в пот.
   – Никогда. – Он вскочил на ноги; его качнуло. – Сейчас как раз время для коктейля; мне нужно выпить. Тебе приготовить, принцесса?
   – Нет, спасибо. Мэтью встретил на улице Джеффа Мартина. Пьяного.
   – Меня это нисколько не удивляет. От этого прохиндея не будет проку; он и твоя сестра – одного поля ягоды.
   – Возможно, у Джеффа проблемы с пьянством, – продолжила Ли, – зато отменная память. Он запомнил все обстоятельства их с Мэтью пребывания в Мексике.
   – Да ну?
   У Джошуа занемели пальцы; давление на глазные яблоки резко подскочило.
   – У него нашлось что порассказать о вашей сделке. Джошуа запрокинул голову и влил в глотку скотч. Алкоголь согрел кровь; голову уже не сжимали стальные обручи.
   – Я знал, что когда-нибудь это выплывет наружу.
   – Значит, это ты подстроил арест? Заплатил Джеффу, чтобы он подбросил Мэтью наркотики?
   Джошуа налил себе еще скотча.
   – Ну конечно. И я же заставил статисточку-мексиканку выдать себя за жену Сент-Джеймса.
   – Фотография – монтаж?
   – Исключительно удачный. Но если ты ждешь извинений, придется тебя разочаровать. Я не только не жалею – я готов повторить все сначала, лишь бы убрать с твоей дороги этого подзаборника.
   Ли понимала: боль и гнев придут позднее, когда пройдет шок. Она словно окаменела. Но ей было абсолютно ясно, что нужно делать.
   – Я ухожу из компании.
   Джошуа хотел было расхохотаться, но изо рта вырвалось только жалкое кудахтанье. Он задыхался.
   – Однажды ты уже использовала этот козырь, моя прелесть. На этот раз трюк не сработает. Ты никогда не оставишь компанию «Бэрон», она у тебя в крови. Семья есть семья. Этот возомнивший о себе ублюдок, с которым ты живешь, никогда не даст тебе ничего подобного.
   Внутри она тряслась как осиновый лист, однако внешне оставалась спокойной.
   – Он не виноват в своем происхождении. Зато некоторые люди становятся ублюдками вполне сознательно. Завтра утром мое заявление об уходе будет на твоем письменном столе. – И она пошла к двери, с трудом переставляя ватные ноги.
   – Тебе не идет становиться в позу, Ли! Валяй, уходи, если хочешь! Когда убедишься, что ни одна студия в этом городе не возьмет тебя на работу, ты вернешься. Приползешь на коленях! – Он погрозил ей вслед кулаком. – На коленях, девочка! Слышишь?
   Ли обернулась. Не глаза, а холодные серые камешки.
   – Я не глухая. И хотя это не твое дело, все-таки скажу, что не намерена наниматься ни на одну студию. Я открою собственное дело – вместе с мужем. Вдвоем мы поставим «Глаз тигра».
   Она уходит! К Мэтью Сент-Джеймсу! Этого нельзя допустить! Джошуа подскочил к дочери и прижал ее к резной двери из красного дерева. Всем телом навалился на нее; огромные лапищи вцепились ей в волосы. Не успела Ли крикнуть, как Джошуа впился ей в рот жадным поцелуем.
   Когда его язык прорвался сквозь преграду ее зубов, из темного, скрытого источника хлынул мутный поток воспоминаний и захлестнул Ли. Воспоминаний, надежно заблокированных ее сознанием много лет назад…
   Ей не хватало месяца до шести лет, когда однажды папа пришел поправить ей постельку.
   – Чья это маленькая девочка? – задал он привычный вопрос.
   – Твоя, – как всегда, ответила Ли.
   – Красивая девочка, – пробормотал он, гладя ее по волосам. – Самая красивая в мире!
   Он потянул за розовую ленточку на ее белой хлопчатобумажной ночнушке.
   – Красивее Лоры Лэнг? – лукаво спросила она, называя «звездочку» детских кинофильмов.
   – Рядом с моей принцессой Лора Лэнг выглядит Злой Ведьмой Запада, – ответил Джошуа, лаская открывшуюся между оборками ворота атласную шейку. В его поведении было что-то новое, непривычное.
   У Ли побежали мурашки по спине. Джошуа почувствовал, что она дрожит.
   – Тс-с-с. Все в порядке. – Его рука скользнула ниже по плоской грудке ребенка.
   – Няня говорит, я не должна давать себя трогать, – прошептала Ли, а коварная папина рука ползла дальше, делала медленные вращательные движения по животику.
   – Няня имела в виду чужих. А я – твой папа. Я люблю тебя.
   – Я тоже тебя люблю. – Ее голос прозвучал приглушенно: Джошуа как раз стаскивал с нее через голову рубашечку. – Больше всего на свете.
   – Я знаю. – Он ласкал ее дрожащей рукой, гладил все ее тельце, играл с розовыми складочками, которых еще никто не касался. Даже няня после купания давала девочке мягкое белое полотенце, чтобы та вытерлась «там». Ли инстинктивно сдвинула ноги.
   – Не отстраняйся от папы. – Он легко, но уверенно надавил ей на низ живота. – Я люблю тебя, принцесса. Знаешь как?
   Прозвучало волшебное слово – и Ли расслабилась, позволила его длинным пальцам вторгнуться в потайные местечки ее тела. Ей было больно, но она не плакала. Просто закрыла глаза и напомнила себе: папа меня любит.
   Его пальцы проникли глубоко-глубоко. Пробуя. Причиняя боль. Папа меня любит.
   Он впился своим ртом ей в губы, грубо раздвинув зубы языком. Любит.
   Джошуа завозился со своей одеждой. И вдруг схватил ее ручонку и обвил ею пенис – твердый, пульсирующий. Ли отдернула руку.
   – Нет, черт возьми! – хрипло пробормотал отец и, вернув руку на место, накрыл ее своей и стал двигать взад и вперед по разбухшему пенису – быстрее, быстрее, быстрее – пока все его тело не напряглось и он со стоном не прильнул к ее губам. Миг – и на ее живот и бедра потекла горячая, липкая влага.
   Любит.
   Потом отец лежал сверху, тяжелый и неподвижный – всего несколько секунд, но ей они показались вечностью. И вдруг вскочил и, не говоря ни слова, шатаясь, ринулся вон из комнаты.
   Ли осталась лежать на грязной, скомканной простыне; по лицу струились слезы. Поруганное детское тельце болело так, словно в него вонзились тысячи раскаленных иголок. Сердце полнилось страхом. Ее начало трясти.
   Такой ее и нашел Джошуа, вернувшись в детскую с нагретой купальной простыней и свежим постельным бельем. Ли сосредоточила внимание на ласковых, успокаивающих руках отца – тех самых, которые недавно причинили ей боль. Он искупал ее в теплой воде с ароматным шампунем и переменил ночнушку. Положил ее в антикварное кресло-качалку в углу; оттуда она, свернувшись калачиком, наблюдала, как папа стелет свежие, накрахмаленные простыни.
   – Ты все еще любишь папочку? – спросил Джошуа, вновь укладывая ее в постель.
   – Да, – тихо-тихо, как будто с морского дна, пролепетала Ли.
   Он погладил ее по щеке.
   – И я тебя. Больше мамы, больше всех на свете. Ты – только моя принцесса!
   Ли испытала укол совести за свою невольную радость оттого, что он ставит ее выше мамы. Но ей было так тепло в лучах папиной любви!
   – Но другие не поймут нашу особенную любовь. – Джошуа хмуро отвел шелковистые волосы у нее со лба. – Другие захотят причинить нам зло.
   – Почему?
   – Из зависти. Они даже могут попытаться отнять тебя у меня.
   Детское сердце замерло от ужаса.
   – Нет!
   Джошуа поднес к губам ее трепещущие ручки.
   – Я им не позволю. Но ты должна мне помочь.
   Папа – такой сильный! Храбрый! Могущественный! Чем ему может помочь маленькая девочка?
   – Как, папа?
   – Нужно держать это в секрете, – ответил Джошуа, уставив взгляд в самую глубину ее глаз. – Это будет наша особенная тайна.
   Прошли многие годы, прежде чем Ли до конца осознала значение заключенного между ними пакта. Наша особенная тайна…
   – Нет! – Она с силой отодрала от себя эти нечистые руки. – Пусти!
   Лицо Джошуа посерело; глаза блестели; над верхней губой выступил пот.
   – Ты неправильно поняла… – Он снова потянулся вперед, к ней.
   – Не трогай меня! – взвизгнула Ли. – Ты что, не понимаешь? Я вспомнила! Вспомнила все!
   Ее слова с трудом продирались сквозь гул у него в ушах. Виски пронзила боль, острая как клинок.
   – Принцесса!
   – Не смей меня так больше называть, паршивый эгоист, бесчувственный сукин сын! Черт побери, я вспомнила! Я все-таки вспомнила!
   Глаза Джошуа застилала пелена. В мозгу начался фейерверк.
   – Не говори так. Я – твой отец.
   – Ты – чудовище, извращенец, гнусный растлитель малолетних!
   Он предал ее! Это ощущение – яростное, горькое, так долго скрывавшееся в тайниках памяти – наконец всплыло на поверхность.
   Джошуа хотел объяснить, рассказать об измене Сайни, собственной импотенции… но, словно натолкнувшись на незримую преграду у него в голове, слова не вышли наружу.
   Свирепые обвинения Ли пулями вонзались в сердце – без пощады. Джошуа дернулся – и рухнул к ее ногам.

Глава 35

   Томительно тянулось время. Ли ждала хоть словечка о состоянии отца. Она вместе с ним на «скорой помощи» приехала в клинику и, пока медики боролись за его жизнь, терзалась угрызениями совести.
   Симпатичная блондинка-медсестра принесла ей чашку кофе из торгового автомата в холле. У него был кислый вкус, но Ли жадно выпила – за неимением чего-либо покрепче. И все прислушивалась к Бог знает кому принадлежавшим голосам, сыплющим непонятными медицинскими терминами.
   Вскоре после прибытия в клинику она позвонила домой. Трубку сняла экономка и сказала, что Мэтью ушел. Нет, не сказал, когда вернется. У Ли было такое чувство, словно рушится вся ее жизнь, – но ей ничего не оставалось, как передать для него сообщение. И молиться.
   Пришла новая смена. Мимо сновали сестры в девственно белых накрахмаленных халатах, с уверенными манерами. Ли продолжала нести скорбную вахту.
   – Мисс Бэрон? – На пороге возник врач в мятых белых брюках, белых туфлях и длинном белом халате; у него был утомленный вид.
   – Да?
   – Меня зовут доктор Бриттон. Лечащий врач вашего отца сейчас на конференции в Нью-Йорке, мне поручили заменить его.
   – Я страшно волнуюсь… Он?.. – Ли не смогла заставить себя выговорить это слово.
   – Ваш отец перенес кровоизлияние в мозг. Инсульт. Но он держится. Его поместили в реанимацию.
   – Я могу его видеть? Врач передернул плечами.
   – Это нежелательно. Он все равно без сознания.
   – Но…
   – Он даже не заметит вашего прихода. – Умные голубые глаза пытливо вглядывались в ее – без единой кровинки – лицо. – Поезжайте домой. Отдохните.
   – Я не могу уехать, не повидав отца. Умоляю! Скажите – он будет жить?
   – В настоящий момент ничего Не могу обещать. Ближайшие несколько суток покажут.
   Ли спрашивала себя: сможет ли она когда-нибудь смотреть на отца – хотя бы думать о нем – без воспоминания о его предательстве? Она не простила Джошуа, но не могла отвлечься от его тяжелого состояния. Так же, как от неоспоримого факта, что это из-за нее с ним случился удар. Она всю жизнь считала, что стоит только избегать конфликтов – и все будет прекрасно. А что она сделала теперь? Впервые вышла из себя – и чуть не убила отца.
   – Если он умрет, то по моей вине, – задыхаясь, вымолвила она. – Мы поссорились. Я сказала немыслимые вещи.
   Отбросив соображения профессиональной этики (требующие соблюдать дистанцию), врач взял ее ледяную руку в свои.
   – Ссоры случаются в любой семье. Это не такой уж редкий случай.
   – Только не в нашей. Я всю жизнь старалась оправдать ожидания отца. – Господи, она уже говорит о Джошуа в прошедшем времени, как о покойнике!
   – Ссорятся в каждой семье, – мягко, но настойчиво повторил врач. – Даже в семьях знаменитостей. Хотите верьте, хотите нет, но временами даже мои дети осмеливаются мне перечить. Даже если события будут разворачиваться по худшему сценарию, вы должны знать, мисс Бэрон: вы не виноваты. Судя по истории болезни, мистер Бэрон уже много лет страдал гипертонией. Удар мог случиться в любой момент: на площадке для гольфа, теннисном корте, на работе..
   – Но он случился не там, – Ли почти рыдала. – Как вы не понимаете? Это произошло, когда он был со мной. Из-за меня.
   Врач пристальнее вгляделся в нее.
   – Вообще-то я противник снотворного, но в вашем случае…
   – Нет. – Ли глубоко вздохнула. – Со мной все будет в порядке – после того как я посмотрю на отца.
   – Вы очень настырная молодая особа, мисс Бэрон.
   – Мне говорили.
   Врач провел рукой по усталому лицу, и Ли почувствовала жалость к этому человеку, чья жизнь проходила среди смертей и страданий.
   – Вы его увидите. Только на десять минут.
   – Десять минут через каждый час.
   – Вы собираетесь остаться на ночь, – с утвердительной интонацией произнес доктор.
   – Пока к нему не вернется сознание.
   – М-да. Не хотел бы я вести с вами деловые переговоры. Ну ладно, по десять минут в час.
   Другого она и не ожидала.
   Реанимационную палату заливал яркий дневной свет. Переходя от одного пациента к другому, по кафелю бесшумно скользили сестры в обуви на каучуковой подошве; полы накрахмаленных халатов со свистом рассекали воздух; пахло дезинфекцией. И смертью.