— Бывает, — подмигнул ему Феликс.
— Так вот Папа, имя которого я позабыл, прочитавший «Божественную комедию» Данте Алигьери, где Данте сравнивал форму головы Папы Римского в головном уборе с еловой шишкой, и тронутый развеселившим его сравнением, решил установить сей предмет во дворе Ватикана.
— Видно, Папа обладал чувством юмора.
— Еще бы. Среди них тоже встречаются веселые люди.
Потом они прошли по Галерее географических карт с собранием планов и видов различных городов Апеннинского полуострова и близлежащих островов. Прошли по Галерее шпалер и Галерее канделябров и наконец посетили знаменитую Сикстинскую капеллу.
— Чем новым просветишь меня здесь? — поинтересовался Феликс у Джино.
— Тише, — шепотом сказал ему Кастелано. — Здесь нельзя разговаривать.
И потом также тихо продолжил:
— Она была построена в конце пятнадцатого века как «имитация» Ноева ковчега. Особенно капелла славится фресками Микеланджело, теми, что написаны на сводах и на алтарной стене.
— Да, чрезвычайно красиво, — тихо проговорил Феликс, оглядывая все вокруг. — Недаром мой соотечественник Федор Достоевский изрек: «Красота спасет мир». И знаешь что, Джино, я тебе скажу. Невзирая на мою профессию, я считаю, что красота для меня является главным жизненным стимулом.
Призрак юности
Захват
— Так вот Папа, имя которого я позабыл, прочитавший «Божественную комедию» Данте Алигьери, где Данте сравнивал форму головы Папы Римского в головном уборе с еловой шишкой, и тронутый развеселившим его сравнением, решил установить сей предмет во дворе Ватикана.
— Видно, Папа обладал чувством юмора.
— Еще бы. Среди них тоже встречаются веселые люди.
Потом они прошли по Галерее географических карт с собранием планов и видов различных городов Апеннинского полуострова и близлежащих островов. Прошли по Галерее шпалер и Галерее канделябров и наконец посетили знаменитую Сикстинскую капеллу.
— Чем новым просветишь меня здесь? — поинтересовался Феликс у Джино.
— Тише, — шепотом сказал ему Кастелано. — Здесь нельзя разговаривать.
И потом также тихо продолжил:
— Она была построена в конце пятнадцатого века как «имитация» Ноева ковчега. Особенно капелла славится фресками Микеланджело, теми, что написаны на сводах и на алтарной стене.
— Да, чрезвычайно красиво, — тихо проговорил Феликс, оглядывая все вокруг. — Недаром мой соотечественник Федор Достоевский изрек: «Красота спасет мир». И знаешь что, Джино, я тебе скажу. Невзирая на мою профессию, я считаю, что красота для меня является главным жизненным стимулом.
Призрак юности
После встречи в Ватикане прошло четыре дня. В ожидании информации Феликс и его товарищи проводили время в полнейшем безделье. Джино посещал своих родственников и знакомых, мотаясь по Италии.
Эдик Кирпич и Сэмэн коротали досуг в казино, стараясь талантливо обставить опытных крупье, и, что греха таить, это им иногда удавалось. Что поделаешь — русская школа. Мастерства не утаишь. Подобных прожженных шулеров, технично, с артистизмом подыгрывающих друг другу, нелегко просечь даже опытным крупье. Они закручивали такие хитромудрые штучки, что их под силу было раскусить только нашим отечественным сотрудникам московских казино, и то далеко не всем. Ведь для российских крупье основной девиз: «Узри в каждом клиенте потенциального мошенника и сдай его охране». Так что Сэмэну и Кирпичу зачастую фартило, и они уходили с немалыми суммами, не говоря уже про карточные столы. Здесь они катали вовсю, с полным размахом.
Наши каталы, а Эдик и Сэмэн были люди игровые, поднаторевшие на тюремных шконках и многочисленных российских «катранах» (места для игры в карты) смачно обыгрывали, химича и блефуя своих импортных партнеров.
Феликс не любил азартные игры, он презирал казино и карты. Чикаго считал, что самая азартная игра — это игра в жизнь, и этой игре отдавал себя всего без остатка. Именно по сей причине он не составил компанию своим соотечественникам, а гулял по Риму в сопровождении своего японского друга Яшидо Акиямо.
Вот и сейчас они бродили около залитого солнцем Колизея, строя глазки многочисленным туристкам. А туристов вокруг было видимо-невидимо. Все были пестро одеты, щелкали фотоаппаратами и жужжали видеокамерами. Несколько предприимчивых итальянцев, нарядившись в латы древнеримских легионеров, фотографировались со всеми желающими за десять лир.
Феликсу нравилась эта часть города. Он любил в различных городах мира те сооружения, которые как эмблемы олицетворяли ту или иную страну, тот или иной город: в Париже — Эйфелева башня, Триумфальная арка и Лувр, в Лондоне — Биг Бен, в Афинах — Акрополь, в Индии — Тадж-Махал, а в Каире — столице Египта, пирамиды Гизы — древнейшие, как и само человечество. Эмблемой Рима он считал Колизей. Это сооружение являлось почти ровесником Иисуса Христа.
Некогда, в самом начале нашей эры, на его арене лилась кровь поверженных гладиаторов, где они умирали во славу императора под звуки ликующей толпы.
От Колизея друзья поднялись к Форуму Цезаря. Пройдя на смотровую площадку, они осмотрели древние развалины: колонны, камни, портики. Считалось, что Форум был воздвигнут в честь победы Цезаря над Помпеем в битве при Фарсале. В Средневековье Форумы Рима служили складом строительных материалов для возведения всевозможных зданий и подвергались варварскому разрушению.
— Ты представляешь, Феликс-сан, — задумчиво промолвил Яшидо. — Более двух тысяч лет назад по этим камням ходили люди, о чем-то думали, мечтали, любили и страдали, решали свои бытовые нужды и проблемы. Как все-таки быстротечно время.
— Да, брат Яшидо, и с каждым годом осознаешь это все больше и больше. Казалосъ, вот только еще мне было пятнадцать, глазом не успел моргнуть, а уже почти тридцать пять.
— А ты замечаешь, что в юности годы тянулись медленнее? А сейчас летят, словно стрелы, выпущенные ловким самураем. И все больше осознаешь, что мы смертны и когда-нибудь наш жизненный путь подойдет к концу.
— «Мементо море» — гласит знаменитая латинская фраза. Помни о смерти, — задумчиво произнес Феликс. — И этим многое сказано. Эти слова таят в себе сакральный смысл. Человек должен постоянно осознавать ЭТО, тогда каждый его день наполнится смыслом.
— Ты веришь в реинкарнацию? — поинтересовался Яшидо.
— Не знаю. Но не хотелось бы думать о том, что после смерти может наступить абсолютное НИЧТО. Не знаю, верить ли в загробный мир, будь то ад или рай, или это просто символы, обозначающие нечто другое. Есть ли некий потусторонний мир? Есть ли Царствие небесное? И в чем оно выражается? Не знаю. Может быть, душа и имеет свойство вечного перерождения. Это лучше, чем пустое НИЧТО. С уверенностью сказать ничего не могу. Для меня это пока на абстрактном, на философском уровне мышления.
— Однако ты философ, — одобрительно улыбнулся Яшидо.
— Да уж, что есть, то есть… Спасибо образованию, — согласился Феликс и кинул монету в глубину Форума.
После посещения Форума друзья поймали такси и направились в уютный ресторанчик «Талия», где была запланирована встреча с Джино Кастелано. Ресторан находился недалеко от той части города, где гуляли наши друзья, и уже через пятнадцать минут они входили в это заведение.
Ресторан «Талия» принадлежал бывшему оперному певцу театра «Ла Скала». Он не был особо фешенебельным заведением, но по вечерам здесь зачастую пели оперные певцы и подавали хорошее домашнее вино. Днем посетителей было мало. За столиком возле старого черного пианино их уже ожидал Джино Кастелано.
— Ну что? Чем порадуешь, наш итальянский друг? — протянул ему руку Феликс.
— Есть новости, друзья мои. Дело сдвинулось с мертвой точки. Были задействованы сотрудники спецслужб, а также руководство уголовной полиции и карабинеров. Даже сотрудники Интерпола трудились, не покладая рук. И вот, положительный результат. Обнаружен римский офис господина Тарасюка. Он сам там не появлялся уже больше месяца, но есть информация, что он где-то здесь, в Италии. В офисе находится секретарь-референт. Она не отрицает, что работала с Тарасюком, но клянется, что местонахождения его не знает. Из нее удалось вытянуть, что он звонил ей в последнее время откуда-то из Италии. Только откуда точно — она не в курсе. Наши люди перерыли в офисе все бумаги, но никакой полезной информации им найти не удалось. Они считают, что, возможно, Тарасюк догадывался о том, что его могут вычислить, и на всякий случай сменил офис в целях конспирации. Осторожная бестия. Своего же секретаря оставил для выполнения маловажной текущей работы.
— А что из себя представляет его секретарь-референт? — поинтересовался Феликс.
— О… Это красивая шатенка с серыми глазами, но, видно, он так помешан на деньгах, что она его ничуть не интересовала.
— И что? У нее нет никакой стоящей информации? — удивленно произнес Яшидо.
— Ну не знаю. Может быть, она чего-то недоговаривает. Вроде бы женщина умная и наверняка обладает еще какой-то полезной информацией. Мне кажется, она может догадываться, в каком направлении нам следует искать ее шефа.
— Ну и что вы считаете нужным предпринять? — спросил Феликс.
— Люди еще раз тщательно перерывают офис, а эту красотку вывезли за город на виллу к дону Карло. Сейчас с ней этот придурок Джованни — племянник дона Карло. — Джино с отвращением поморщился. — Наглый, беспардонный сопляк, моральный урод и садист. Плюс к этому еще и наркоман. Плотно сидит на героине и методоне. Если бы не был сыном покойной сестры дона Карло, я бы лично башку ему прострелил.
Феликс вспомнил этого молодого человека, которого видел за столом, когда их встретили из аэропорта. Феликсу он сразу не понравился, поскольку вел себя нагло и бескультурно. Неуважительно развалившись на стуле, он постоянно влезал в разговор старших. Чикаго не знал итальянского языка, но заметил, как дон Карло его периодически одергивает. У него было влажное личико с широченной переносицей, грязные кучерявые волосы и маслянистые глаза, которые не выражали ничего, кроме злобы и наркотического дурмана.
— Если вы желаете, то можем прямо сейчас поехать на виллу.
— Отчего же нет. Поехали.
На виллу они прибыли где-то через час. Она находилась на побережье Тирренского моря. Здесь росли высокие кипарисы, а среди них стоял двухэтажный особняк с колоннами в стиле ампир. Открылись раздвижные металлические ворота, и гости поднялись по лестнице.
Молчаливый итальянец проводил их в подвальное помещение. Там, привязанная к стулу, сидела очаровательная девушка с правильными чертами лица, большими серыми глазами и темно-русыми волосами, в данный момент слегка растрепанными. Нижняя губа девушки была разбита, и на ней виднелась запекшаяся кровь. Ее бежевый костюм был разорван.
Увидев девушку, Феликс остолбенел. Она была как две капли воды похожа на любовь его юности, на его Катю, погибшую в автокатастрофе. Поразительное сходство, только девушка была немного старше.
Вокруг нее ходил, разминая правую руку, плюгавый Джованни и самодовольно скалился. Увидев гостей, он кивнул им и на итальянском языке обратился к девушке. Она ему что-то ответила, и он с размаху ударил ее по лицу ладонью. Кровь из губы вновь заструилась, пачкая бежевый костюм. Когда он размахнулся вновь, чья-то сильная рука перехватила его запястье. Он обернулся и увидел перед собой сверкающие глаза Феликса. Джованни попытался высвободить руку, но она была зажата словно в стальных тисках.
— Перестань, урод, над женщиной глумиться, а то я тебе башку снесу, — сквозь зубы процедил Феликс по-английски.
Но Джованни не знал английского языка, поэтому не внял грозному предупреждению и, что-то рыкнув по-итальянски, левой рукой вытащил из кармана кнопочный нож. Лезвие щелкнув выскочило. Но это он сделал зря! Той же правой рукой, которой держал запястье, нанес сокрушительный «уракен» прямо в лоб мерзопакостному итальянцу. Тот влип в стену и сполз по ней на пол, выронив нож. Его, потерявшего сознание, подхватили под руки два человека и унесли наверх.
— Ну наконец-таки хоть кто-то проучил этого подонка, — положив руку на плечо Феликса, сказал Джино. — Ты гость, и к тебе никаких претензий не будет. Я думаю даже дон Карло в общем-то, будет доволен, но этот сукин сын на тебя явно заточит зуб.
— Если заточит, то я ему этот зуб и выбью вместе с челюстью, — усмехнулся Феликс. — А что вы девчонку-то к стулу привязали? Куда она от вас денется? — обратился он к молчаливому итальянцу. — Развяжите ее.
Итальянец, догадавшись, о чем просит Феликс, послушно перерезал веревки. Молодая женщина стала разминать отекшие руки. Затем, удивленно посмотрев на Феликса, она дрожащим голосом спросила на хорошем английском языке:
— Вы говорите по-английски? Вы не итальянец?
— Нет.
— Возьмите платок. Вытрите кровь, — Чикаго достал платок из кармана брюк и протянул его девушке. — А какого черта ее здесь держат в подвале? Она что, так опасна? — обратился он к Джино.
Спросив что-то у молчаливого итальянца, Джино повернулся к Феликсу:
— Этот урод Джованни так распорядился.
— Тогда пусть поднимется в ванную комнату и приведет себя в порядок. Неужели вы думаете, что она сможет сбежать с этой виллы?
— Разумеется, Феликс, нет проблем, — согласно кивнул Джино.
Он сказал пару слов немногословному итальянцу, и тот проводил женщину наверх. Феликс, Джино и Яшидо вышли на просторную террасу, с которой открывался потрясающий вид на лазурное море.
Яшидо что-то рассказывал Джино, а Феликс, облокотившись о белые каменные перила, смотрел в морскую даль. Его лицо овевал свежий морской ветер, слышался крик чаек и шелест листьев. Он думал о том, как пленница похожа на его Катю. Изумительное сходство, если бы только не разница в возрасте, хотя ведь прошло уже семь лет. Если бы девушка осталась жива, ей, наверное, было бы столько же лет, сколько и секретарше.
В это время на веранду вышел дон Карло и два его помощника. Поприветствовав всех, он обратился к Джино. Когда он закончил, Джино Кастелано повернулся к Феликсу:
— Дон Карло сожалеет о скверном поступке своего нерадивого племянника и не расстроен тем, что русский друг так резко обошелся с ним. Он считает, что Джованни получил по заслугам.
— Спасибо. Передай, пожалуйста, дону Карло, что я благодарен за понимание и что в данной ситуации я не мог поступить иначе. Как нормальный человек и мужчина.
Джино перевел и, выслушав дона, снова обратился к Феликсу:
— Дон Карло интересуется, что вы намерены предпринять по отношению к женщине.
— Я считаю, что применять к ней силу нет смысла. Если не возражает дон, я сам попытаюсь побеседовать с ней и надеюсь, что смогу выяснить у нее что-нибудь полезное.
Джино перевел Дженовезе и, выслушав ответ, снова обратился к Феликсу:
— Дон Карло не возражает и желает тебе удачи. — Кастелано улыбнулся и хитро подмигнул. — Женщина в твоем распоряжении. Дон говорит, что если понадобится какая-нибудь помощь, вы можете полностью им располагать.
— Передай дону нашу благодарность.
Через полчаса рядом с сидящим за столом у оливкового дерева Феликсом усадили девушку. Она уже успела привести себя в порядок: умылась, навела макияж и причесала волосы. Вместо порванного пиджака на ее плечи был накинут вязаный шерстяной свитер. Феликс очередной раз убедился в ее сходстве с его бывшей любовью.
— Как вы себя чувствуете? — задал ей вопрос по-английски Феликс.
— Спасибо, уже лучше. — Девушка опустила длинные ресницы. — Если бы не вы, то я не знаю, что б со мной мог сделать этот отвратительный ублюдок.
— Будем считать инцидент неприятной ошибкой. Больше вас никто не тронет.
— Спасибо. Я вам очень благодарна.
— Не стоит благодарности.
Феликс разлил красное вино по бокалам из бутылки в плетеной корзинке.
— Глотните, это вам сейчас поможет. «Кьянти» — замечательное вино. Но вы это, наверное, лучше меня знаете. Вы же итальянка.
— Нет, я не итальянка.
— Тогда откуда же вы?
— Я… — Девушка сделала паузу и посмотрела на Феликса. — Я из России.
Феликс поперхнулся вином.
— Что-о?! — изумленно протянул он, теперь уже по-русски. — Вы из России?!
Теперь настала очередь удивиться девушке. У нее округлились глаза и приоткрылся рот.
— Вы… Вы говорите по-русски? — тоже по-русски спросила она.
— Еще бы! Это же мой родной язык!
— Как так? — недоумевала девушка.
— Солнце мое, я русский.
— Вы русский?
— Да русский, я из Москвы, зовут меня Феликс.
— Очень приятно. Оля. Вы меня очень удивили.
— Вы меня тоже. Откуда вы родом?
— Я родилась под Ленинградом, точнее, под Санкт-Петербургом. Но в дальнейшем много пришлось переезжать, так что трудно сейчас сориентироваться, какое место я считаю своим домом.
— А я родился в Ростове. Большей частью живу в Москве, хотя мотаться приходится по всему миру.
— Как удивительно, что мы, познакомившись при таких обстоятельствах, оказались соотечественниками. Скажите, Феликс, ради бога, хоть вы, почему меня схватили? Почему привезли сюда? Почему с расспросами о моем шефе на меня набросился этот негодяй?
— Хорошо, что мы соотечественники. Мы так, наверное, лучше сможем понять друг друга. Вы хотели бы знать, каким образом попали в эту историю?
— Да, конечно.
— Нас интересуете, разумеется, не вы лично. Нас интересует ваш шеф, господин Тарасюк.
— Евгений Валерьянович?
— Да, именно он.
— Да, но ведь я о нем практически ничего не знаю. Я в этом офисе начала работать всего два месяца назад и видела его буквально три раза. А последний месяц он вообще не появлялся. Иногда звонил и давал поручения принять какие-нибудь бумаги, документы, передать их кому-нибудь. Приносили одни люди, забирали другие. Офис был похож на почтовое отделение. Сам он для работы им никогда не пользовался.
— А вы когда-нибудь заглядывали в документы?
— Нет. Меня они не интересовали. Я выполняла лишь то, что мне поручали.
— Вы помните людей, которые приносили и забирали документы?
— Да, но их было очень много.
— А звонили вам часто?
— Достаточно часто, только не сам Евгений Валерьянович, он звонил крайне редко.
— Вы интересовались у него, откуда он звонит?
— Нет.
— Почему?
— Когда меня приняли на работу, то сразу предупредили, чтобы я выполняла только то, что мне поручают, никуда не совала свой нос. Это было одно из основных условий.
— А какими были остальные правила?
— Остальные касались лишь делопроизводства.
Феликс еще долго беседовал с Олей.
Наступил вечер, и в багряной пелене заката, отражающегося в морской глади, все предметы вокруг принимали чудные очертания. В этом освещении лицо Оли все больше напоминало Феликсу лицо его потерянной любви. Ему казалось, что перед ним сейчас сидит не плененная секретарша, а его Катя. Может, это воздействие замечательного вина «Кьянти»? Может, дурман свежего морского воздуха? Он точно не знал. Но подсознательно понимал, а точнее, ощущал, что он должен помочь этой молодой женщине, хотя бы в память о его первой любви.
— Послушай, Оля. Я хочу быть с тобой откровенным. Я вижу, что ты женщина умная и, надеюсь, меня поймешь. Я искренне хочу помочь тебе выпутаться из этой ситуации. Твой шеф — подонок. Он скрылся с большими деньгами. Деньги наши, и мы должны его найти. Если ты поможешь нам, я постараюсь помочь тебе, — Феликс сказал это настолько доверительным тоном, что усомниться в его честности было просто невозможно.
Он открыто смотрел девушке прямо в глаза, и она поняла, что ей ничего не остается, как довериться ему.
— Послушай, Феликс. У меня есть кое-что, что могло бы вас заинтересовать, но если я откроюсь вам, меня убьют.
— Если ты поможешь нам найти этого ублюдка, я обещаю тебе, что отправлю тебя в Россию, домой.
— К сожалению, по некоторым важным причинам, я не могу вернуться в Россию.
— По каким причинам?
— В двух словах не скажешь.
— Тогда можно в трех.
— В трех тоже вряд ли получится.
— А если постараться?
— Ну если сказать просто… Мой муж наделал в России очень много крупных долгов. Он кинул многих в России, это было его жизненное кредо. Кидал не только чужих, но и своих, что получалось у него лучше. Один раз он обманул не тех. Вот тут и начались настоящие беды. Кредиторы преследовали не только его, но и меня. Это было очень страшно. Мы с трудом смогли переехать в Турцию, в Стамбул, но и там нас выследили. Мне случайно повезло, один знакомый помог перебраться в Италию. Так я оказалась в этой фирме.
— А где же твой муж, Оля?
— Он в Стамбуле, в психлечебнице.
— Я вижу, ты не очень переживаешь за него.
— А почему я должна переживать? — с горечью в голосе сказала Ольга. — Он мне всю жизнь испортил. Хотя, по-своему, мне его даже жаль. Мой муж — неудачник. Но я не хочу говорить об этом. Горько вспоминать. Меня сейчас больше интересует, что делать дальше. Что делать, если я смогу помочь вам?
— У меня есть предложение, — подумав, сказал Феликс. — Если твоя информация поможет нам отыскать Тарасюка, то у меня будет возможность отправить тебя в Париж. Тебе нравится Париж?
— Париж? О да! Конечно!
— Так вот. В Париже живет мой очень хороший друг. Он владеет солидным клубом и казино. Ты женщина грамотная, владеешь языками. Я уверен, что он сможет предоставить тебе хорошую работу.
— Это правда? Ты не обманываешь меня?
— Нет. Я не имею такой привычки.
Оля внимательно посмотрела на Феликса и поняла, что он говорит ей правду.
— Не знаю почему, но я тебе верю. В любом случае понимаю, что выбора у меня нет. Есть у меня номер телефона, по которому я могу звонить только в самых экстренных случаях, наверное, подобно тому, который произошел сегодня. Евгений Валерьянович заставил заучить меня этот сотовый телефон наизусть и строго-настрого предупредил, что если я кому-либо назову его, то у меня начнутся страшные неприятности. Он знал о моих прошлых проблемах, поэтому его угроза звучала реально. Я очень боюсь. Мне страшно.
— Не бойся. Во-первых, никто не узнает, что этот номер дала мне ты, а во-вторых, через пару дней ты уже будешь в Париже.
— Хорошо, я тебе верю. — Ольга доверчиво посмотрела в глаза Феликсу. — Записывай.
Она продиктовала номер телефона, а Феликс зафиксировал его в своей записной книжке.
— Я ни разу не звонила по этому телефону, но думаю, что это личный сотовый телефон Тарасюка. Вам это поможет?
— Еще бы! Если на самом деле это окажется его аппарат, то мы его местонахождение обязательно вычислим.
— А если честно, его вовсе не жаль. Он сразу произвел на меня впечатление мерзкого человека. Когда меня протежировали Евгению Валерьяновичу, он, взяв меня на работу, поставил совершенно мизерный оклад. Знал, что я никуда не денусь и соглашусь с его требованиями. Сразу было видно, что он патологично жаден. И хоть на его руке были золотые часы «Картье», стоившие не меньше полусотни тысяч долларов, он поставил мне оклад чуть больше миллиона лир, меньше шестисот долларов. В Риме на эти деньги вести достойное существование очень сложно. А самое омерзительное то, что в первый же день моей работы он стал меня грязно и настойчиво домогаться. Благо кто-то позвонил, и он срочно выехал по неотложному делу. Короче, мерзкий тип. Так что если вы достанете его, мне будет даже приятно. Только, Феликс, я очень вас прошу, не подведите меня с выездом из Италии.
— Не волнуйся, через два дня ты будешь уже в Париже. Если телефон окажется на самом деле его, считай, ты оказала мне огромную услугу. А я не люблю быть должником.
Феликс не обманывал Ольгу. Он, конечно, не обязан был делать ей подобное сногсшибательное предложение. Ее помощь в поисках Тарасюка так дорого не стоила. Но однако внешнее сходство с его Катей столь сильно подействовало на Феликса, что в память о своей первой любви он решил помочь этой несчастной испуганной девушке.
Эдик Кирпич и Сэмэн коротали досуг в казино, стараясь талантливо обставить опытных крупье, и, что греха таить, это им иногда удавалось. Что поделаешь — русская школа. Мастерства не утаишь. Подобных прожженных шулеров, технично, с артистизмом подыгрывающих друг другу, нелегко просечь даже опытным крупье. Они закручивали такие хитромудрые штучки, что их под силу было раскусить только нашим отечественным сотрудникам московских казино, и то далеко не всем. Ведь для российских крупье основной девиз: «Узри в каждом клиенте потенциального мошенника и сдай его охране». Так что Сэмэну и Кирпичу зачастую фартило, и они уходили с немалыми суммами, не говоря уже про карточные столы. Здесь они катали вовсю, с полным размахом.
Наши каталы, а Эдик и Сэмэн были люди игровые, поднаторевшие на тюремных шконках и многочисленных российских «катранах» (места для игры в карты) смачно обыгрывали, химича и блефуя своих импортных партнеров.
Феликс не любил азартные игры, он презирал казино и карты. Чикаго считал, что самая азартная игра — это игра в жизнь, и этой игре отдавал себя всего без остатка. Именно по сей причине он не составил компанию своим соотечественникам, а гулял по Риму в сопровождении своего японского друга Яшидо Акиямо.
Вот и сейчас они бродили около залитого солнцем Колизея, строя глазки многочисленным туристкам. А туристов вокруг было видимо-невидимо. Все были пестро одеты, щелкали фотоаппаратами и жужжали видеокамерами. Несколько предприимчивых итальянцев, нарядившись в латы древнеримских легионеров, фотографировались со всеми желающими за десять лир.
Феликсу нравилась эта часть города. Он любил в различных городах мира те сооружения, которые как эмблемы олицетворяли ту или иную страну, тот или иной город: в Париже — Эйфелева башня, Триумфальная арка и Лувр, в Лондоне — Биг Бен, в Афинах — Акрополь, в Индии — Тадж-Махал, а в Каире — столице Египта, пирамиды Гизы — древнейшие, как и само человечество. Эмблемой Рима он считал Колизей. Это сооружение являлось почти ровесником Иисуса Христа.
Некогда, в самом начале нашей эры, на его арене лилась кровь поверженных гладиаторов, где они умирали во славу императора под звуки ликующей толпы.
От Колизея друзья поднялись к Форуму Цезаря. Пройдя на смотровую площадку, они осмотрели древние развалины: колонны, камни, портики. Считалось, что Форум был воздвигнут в честь победы Цезаря над Помпеем в битве при Фарсале. В Средневековье Форумы Рима служили складом строительных материалов для возведения всевозможных зданий и подвергались варварскому разрушению.
— Ты представляешь, Феликс-сан, — задумчиво промолвил Яшидо. — Более двух тысяч лет назад по этим камням ходили люди, о чем-то думали, мечтали, любили и страдали, решали свои бытовые нужды и проблемы. Как все-таки быстротечно время.
— Да, брат Яшидо, и с каждым годом осознаешь это все больше и больше. Казалосъ, вот только еще мне было пятнадцать, глазом не успел моргнуть, а уже почти тридцать пять.
— А ты замечаешь, что в юности годы тянулись медленнее? А сейчас летят, словно стрелы, выпущенные ловким самураем. И все больше осознаешь, что мы смертны и когда-нибудь наш жизненный путь подойдет к концу.
— «Мементо море» — гласит знаменитая латинская фраза. Помни о смерти, — задумчиво произнес Феликс. — И этим многое сказано. Эти слова таят в себе сакральный смысл. Человек должен постоянно осознавать ЭТО, тогда каждый его день наполнится смыслом.
— Ты веришь в реинкарнацию? — поинтересовался Яшидо.
— Не знаю. Но не хотелось бы думать о том, что после смерти может наступить абсолютное НИЧТО. Не знаю, верить ли в загробный мир, будь то ад или рай, или это просто символы, обозначающие нечто другое. Есть ли некий потусторонний мир? Есть ли Царствие небесное? И в чем оно выражается? Не знаю. Может быть, душа и имеет свойство вечного перерождения. Это лучше, чем пустое НИЧТО. С уверенностью сказать ничего не могу. Для меня это пока на абстрактном, на философском уровне мышления.
— Однако ты философ, — одобрительно улыбнулся Яшидо.
— Да уж, что есть, то есть… Спасибо образованию, — согласился Феликс и кинул монету в глубину Форума.
После посещения Форума друзья поймали такси и направились в уютный ресторанчик «Талия», где была запланирована встреча с Джино Кастелано. Ресторан находился недалеко от той части города, где гуляли наши друзья, и уже через пятнадцать минут они входили в это заведение.
Ресторан «Талия» принадлежал бывшему оперному певцу театра «Ла Скала». Он не был особо фешенебельным заведением, но по вечерам здесь зачастую пели оперные певцы и подавали хорошее домашнее вино. Днем посетителей было мало. За столиком возле старого черного пианино их уже ожидал Джино Кастелано.
— Ну что? Чем порадуешь, наш итальянский друг? — протянул ему руку Феликс.
— Есть новости, друзья мои. Дело сдвинулось с мертвой точки. Были задействованы сотрудники спецслужб, а также руководство уголовной полиции и карабинеров. Даже сотрудники Интерпола трудились, не покладая рук. И вот, положительный результат. Обнаружен римский офис господина Тарасюка. Он сам там не появлялся уже больше месяца, но есть информация, что он где-то здесь, в Италии. В офисе находится секретарь-референт. Она не отрицает, что работала с Тарасюком, но клянется, что местонахождения его не знает. Из нее удалось вытянуть, что он звонил ей в последнее время откуда-то из Италии. Только откуда точно — она не в курсе. Наши люди перерыли в офисе все бумаги, но никакой полезной информации им найти не удалось. Они считают, что, возможно, Тарасюк догадывался о том, что его могут вычислить, и на всякий случай сменил офис в целях конспирации. Осторожная бестия. Своего же секретаря оставил для выполнения маловажной текущей работы.
— А что из себя представляет его секретарь-референт? — поинтересовался Феликс.
— О… Это красивая шатенка с серыми глазами, но, видно, он так помешан на деньгах, что она его ничуть не интересовала.
— И что? У нее нет никакой стоящей информации? — удивленно произнес Яшидо.
— Ну не знаю. Может быть, она чего-то недоговаривает. Вроде бы женщина умная и наверняка обладает еще какой-то полезной информацией. Мне кажется, она может догадываться, в каком направлении нам следует искать ее шефа.
— Ну и что вы считаете нужным предпринять? — спросил Феликс.
— Люди еще раз тщательно перерывают офис, а эту красотку вывезли за город на виллу к дону Карло. Сейчас с ней этот придурок Джованни — племянник дона Карло. — Джино с отвращением поморщился. — Наглый, беспардонный сопляк, моральный урод и садист. Плюс к этому еще и наркоман. Плотно сидит на героине и методоне. Если бы не был сыном покойной сестры дона Карло, я бы лично башку ему прострелил.
Феликс вспомнил этого молодого человека, которого видел за столом, когда их встретили из аэропорта. Феликсу он сразу не понравился, поскольку вел себя нагло и бескультурно. Неуважительно развалившись на стуле, он постоянно влезал в разговор старших. Чикаго не знал итальянского языка, но заметил, как дон Карло его периодически одергивает. У него было влажное личико с широченной переносицей, грязные кучерявые волосы и маслянистые глаза, которые не выражали ничего, кроме злобы и наркотического дурмана.
— Если вы желаете, то можем прямо сейчас поехать на виллу.
— Отчего же нет. Поехали.
На виллу они прибыли где-то через час. Она находилась на побережье Тирренского моря. Здесь росли высокие кипарисы, а среди них стоял двухэтажный особняк с колоннами в стиле ампир. Открылись раздвижные металлические ворота, и гости поднялись по лестнице.
Молчаливый итальянец проводил их в подвальное помещение. Там, привязанная к стулу, сидела очаровательная девушка с правильными чертами лица, большими серыми глазами и темно-русыми волосами, в данный момент слегка растрепанными. Нижняя губа девушки была разбита, и на ней виднелась запекшаяся кровь. Ее бежевый костюм был разорван.
Увидев девушку, Феликс остолбенел. Она была как две капли воды похожа на любовь его юности, на его Катю, погибшую в автокатастрофе. Поразительное сходство, только девушка была немного старше.
Вокруг нее ходил, разминая правую руку, плюгавый Джованни и самодовольно скалился. Увидев гостей, он кивнул им и на итальянском языке обратился к девушке. Она ему что-то ответила, и он с размаху ударил ее по лицу ладонью. Кровь из губы вновь заструилась, пачкая бежевый костюм. Когда он размахнулся вновь, чья-то сильная рука перехватила его запястье. Он обернулся и увидел перед собой сверкающие глаза Феликса. Джованни попытался высвободить руку, но она была зажата словно в стальных тисках.
— Перестань, урод, над женщиной глумиться, а то я тебе башку снесу, — сквозь зубы процедил Феликс по-английски.
Но Джованни не знал английского языка, поэтому не внял грозному предупреждению и, что-то рыкнув по-итальянски, левой рукой вытащил из кармана кнопочный нож. Лезвие щелкнув выскочило. Но это он сделал зря! Той же правой рукой, которой держал запястье, нанес сокрушительный «уракен» прямо в лоб мерзопакостному итальянцу. Тот влип в стену и сполз по ней на пол, выронив нож. Его, потерявшего сознание, подхватили под руки два человека и унесли наверх.
— Ну наконец-таки хоть кто-то проучил этого подонка, — положив руку на плечо Феликса, сказал Джино. — Ты гость, и к тебе никаких претензий не будет. Я думаю даже дон Карло в общем-то, будет доволен, но этот сукин сын на тебя явно заточит зуб.
— Если заточит, то я ему этот зуб и выбью вместе с челюстью, — усмехнулся Феликс. — А что вы девчонку-то к стулу привязали? Куда она от вас денется? — обратился он к молчаливому итальянцу. — Развяжите ее.
Итальянец, догадавшись, о чем просит Феликс, послушно перерезал веревки. Молодая женщина стала разминать отекшие руки. Затем, удивленно посмотрев на Феликса, она дрожащим голосом спросила на хорошем английском языке:
— Вы говорите по-английски? Вы не итальянец?
— Нет.
— Возьмите платок. Вытрите кровь, — Чикаго достал платок из кармана брюк и протянул его девушке. — А какого черта ее здесь держат в подвале? Она что, так опасна? — обратился он к Джино.
Спросив что-то у молчаливого итальянца, Джино повернулся к Феликсу:
— Этот урод Джованни так распорядился.
— Тогда пусть поднимется в ванную комнату и приведет себя в порядок. Неужели вы думаете, что она сможет сбежать с этой виллы?
— Разумеется, Феликс, нет проблем, — согласно кивнул Джино.
Он сказал пару слов немногословному итальянцу, и тот проводил женщину наверх. Феликс, Джино и Яшидо вышли на просторную террасу, с которой открывался потрясающий вид на лазурное море.
Яшидо что-то рассказывал Джино, а Феликс, облокотившись о белые каменные перила, смотрел в морскую даль. Его лицо овевал свежий морской ветер, слышался крик чаек и шелест листьев. Он думал о том, как пленница похожа на его Катю. Изумительное сходство, если бы только не разница в возрасте, хотя ведь прошло уже семь лет. Если бы девушка осталась жива, ей, наверное, было бы столько же лет, сколько и секретарше.
В это время на веранду вышел дон Карло и два его помощника. Поприветствовав всех, он обратился к Джино. Когда он закончил, Джино Кастелано повернулся к Феликсу:
— Дон Карло сожалеет о скверном поступке своего нерадивого племянника и не расстроен тем, что русский друг так резко обошелся с ним. Он считает, что Джованни получил по заслугам.
— Спасибо. Передай, пожалуйста, дону Карло, что я благодарен за понимание и что в данной ситуации я не мог поступить иначе. Как нормальный человек и мужчина.
Джино перевел и, выслушав дона, снова обратился к Феликсу:
— Дон Карло интересуется, что вы намерены предпринять по отношению к женщине.
— Я считаю, что применять к ней силу нет смысла. Если не возражает дон, я сам попытаюсь побеседовать с ней и надеюсь, что смогу выяснить у нее что-нибудь полезное.
Джино перевел Дженовезе и, выслушав ответ, снова обратился к Феликсу:
— Дон Карло не возражает и желает тебе удачи. — Кастелано улыбнулся и хитро подмигнул. — Женщина в твоем распоряжении. Дон говорит, что если понадобится какая-нибудь помощь, вы можете полностью им располагать.
— Передай дону нашу благодарность.
Через полчаса рядом с сидящим за столом у оливкового дерева Феликсом усадили девушку. Она уже успела привести себя в порядок: умылась, навела макияж и причесала волосы. Вместо порванного пиджака на ее плечи был накинут вязаный шерстяной свитер. Феликс очередной раз убедился в ее сходстве с его бывшей любовью.
— Как вы себя чувствуете? — задал ей вопрос по-английски Феликс.
— Спасибо, уже лучше. — Девушка опустила длинные ресницы. — Если бы не вы, то я не знаю, что б со мной мог сделать этот отвратительный ублюдок.
— Будем считать инцидент неприятной ошибкой. Больше вас никто не тронет.
— Спасибо. Я вам очень благодарна.
— Не стоит благодарности.
Феликс разлил красное вино по бокалам из бутылки в плетеной корзинке.
— Глотните, это вам сейчас поможет. «Кьянти» — замечательное вино. Но вы это, наверное, лучше меня знаете. Вы же итальянка.
— Нет, я не итальянка.
— Тогда откуда же вы?
— Я… — Девушка сделала паузу и посмотрела на Феликса. — Я из России.
Феликс поперхнулся вином.
— Что-о?! — изумленно протянул он, теперь уже по-русски. — Вы из России?!
Теперь настала очередь удивиться девушке. У нее округлились глаза и приоткрылся рот.
— Вы… Вы говорите по-русски? — тоже по-русски спросила она.
— Еще бы! Это же мой родной язык!
— Как так? — недоумевала девушка.
— Солнце мое, я русский.
— Вы русский?
— Да русский, я из Москвы, зовут меня Феликс.
— Очень приятно. Оля. Вы меня очень удивили.
— Вы меня тоже. Откуда вы родом?
— Я родилась под Ленинградом, точнее, под Санкт-Петербургом. Но в дальнейшем много пришлось переезжать, так что трудно сейчас сориентироваться, какое место я считаю своим домом.
— А я родился в Ростове. Большей частью живу в Москве, хотя мотаться приходится по всему миру.
— Как удивительно, что мы, познакомившись при таких обстоятельствах, оказались соотечественниками. Скажите, Феликс, ради бога, хоть вы, почему меня схватили? Почему привезли сюда? Почему с расспросами о моем шефе на меня набросился этот негодяй?
— Хорошо, что мы соотечественники. Мы так, наверное, лучше сможем понять друг друга. Вы хотели бы знать, каким образом попали в эту историю?
— Да, конечно.
— Нас интересуете, разумеется, не вы лично. Нас интересует ваш шеф, господин Тарасюк.
— Евгений Валерьянович?
— Да, именно он.
— Да, но ведь я о нем практически ничего не знаю. Я в этом офисе начала работать всего два месяца назад и видела его буквально три раза. А последний месяц он вообще не появлялся. Иногда звонил и давал поручения принять какие-нибудь бумаги, документы, передать их кому-нибудь. Приносили одни люди, забирали другие. Офис был похож на почтовое отделение. Сам он для работы им никогда не пользовался.
— А вы когда-нибудь заглядывали в документы?
— Нет. Меня они не интересовали. Я выполняла лишь то, что мне поручали.
— Вы помните людей, которые приносили и забирали документы?
— Да, но их было очень много.
— А звонили вам часто?
— Достаточно часто, только не сам Евгений Валерьянович, он звонил крайне редко.
— Вы интересовались у него, откуда он звонит?
— Нет.
— Почему?
— Когда меня приняли на работу, то сразу предупредили, чтобы я выполняла только то, что мне поручают, никуда не совала свой нос. Это было одно из основных условий.
— А какими были остальные правила?
— Остальные касались лишь делопроизводства.
Феликс еще долго беседовал с Олей.
Наступил вечер, и в багряной пелене заката, отражающегося в морской глади, все предметы вокруг принимали чудные очертания. В этом освещении лицо Оли все больше напоминало Феликсу лицо его потерянной любви. Ему казалось, что перед ним сейчас сидит не плененная секретарша, а его Катя. Может, это воздействие замечательного вина «Кьянти»? Может, дурман свежего морского воздуха? Он точно не знал. Но подсознательно понимал, а точнее, ощущал, что он должен помочь этой молодой женщине, хотя бы в память о его первой любви.
— Послушай, Оля. Я хочу быть с тобой откровенным. Я вижу, что ты женщина умная и, надеюсь, меня поймешь. Я искренне хочу помочь тебе выпутаться из этой ситуации. Твой шеф — подонок. Он скрылся с большими деньгами. Деньги наши, и мы должны его найти. Если ты поможешь нам, я постараюсь помочь тебе, — Феликс сказал это настолько доверительным тоном, что усомниться в его честности было просто невозможно.
Он открыто смотрел девушке прямо в глаза, и она поняла, что ей ничего не остается, как довериться ему.
— Послушай, Феликс. У меня есть кое-что, что могло бы вас заинтересовать, но если я откроюсь вам, меня убьют.
— Если ты поможешь нам найти этого ублюдка, я обещаю тебе, что отправлю тебя в Россию, домой.
— К сожалению, по некоторым важным причинам, я не могу вернуться в Россию.
— По каким причинам?
— В двух словах не скажешь.
— Тогда можно в трех.
— В трех тоже вряд ли получится.
— А если постараться?
— Ну если сказать просто… Мой муж наделал в России очень много крупных долгов. Он кинул многих в России, это было его жизненное кредо. Кидал не только чужих, но и своих, что получалось у него лучше. Один раз он обманул не тех. Вот тут и начались настоящие беды. Кредиторы преследовали не только его, но и меня. Это было очень страшно. Мы с трудом смогли переехать в Турцию, в Стамбул, но и там нас выследили. Мне случайно повезло, один знакомый помог перебраться в Италию. Так я оказалась в этой фирме.
— А где же твой муж, Оля?
— Он в Стамбуле, в психлечебнице.
— Я вижу, ты не очень переживаешь за него.
— А почему я должна переживать? — с горечью в голосе сказала Ольга. — Он мне всю жизнь испортил. Хотя, по-своему, мне его даже жаль. Мой муж — неудачник. Но я не хочу говорить об этом. Горько вспоминать. Меня сейчас больше интересует, что делать дальше. Что делать, если я смогу помочь вам?
— У меня есть предложение, — подумав, сказал Феликс. — Если твоя информация поможет нам отыскать Тарасюка, то у меня будет возможность отправить тебя в Париж. Тебе нравится Париж?
— Париж? О да! Конечно!
— Так вот. В Париже живет мой очень хороший друг. Он владеет солидным клубом и казино. Ты женщина грамотная, владеешь языками. Я уверен, что он сможет предоставить тебе хорошую работу.
— Это правда? Ты не обманываешь меня?
— Нет. Я не имею такой привычки.
Оля внимательно посмотрела на Феликса и поняла, что он говорит ей правду.
— Не знаю почему, но я тебе верю. В любом случае понимаю, что выбора у меня нет. Есть у меня номер телефона, по которому я могу звонить только в самых экстренных случаях, наверное, подобно тому, который произошел сегодня. Евгений Валерьянович заставил заучить меня этот сотовый телефон наизусть и строго-настрого предупредил, что если я кому-либо назову его, то у меня начнутся страшные неприятности. Он знал о моих прошлых проблемах, поэтому его угроза звучала реально. Я очень боюсь. Мне страшно.
— Не бойся. Во-первых, никто не узнает, что этот номер дала мне ты, а во-вторых, через пару дней ты уже будешь в Париже.
— Хорошо, я тебе верю. — Ольга доверчиво посмотрела в глаза Феликсу. — Записывай.
Она продиктовала номер телефона, а Феликс зафиксировал его в своей записной книжке.
— Я ни разу не звонила по этому телефону, но думаю, что это личный сотовый телефон Тарасюка. Вам это поможет?
— Еще бы! Если на самом деле это окажется его аппарат, то мы его местонахождение обязательно вычислим.
— А если честно, его вовсе не жаль. Он сразу произвел на меня впечатление мерзкого человека. Когда меня протежировали Евгению Валерьяновичу, он, взяв меня на работу, поставил совершенно мизерный оклад. Знал, что я никуда не денусь и соглашусь с его требованиями. Сразу было видно, что он патологично жаден. И хоть на его руке были золотые часы «Картье», стоившие не меньше полусотни тысяч долларов, он поставил мне оклад чуть больше миллиона лир, меньше шестисот долларов. В Риме на эти деньги вести достойное существование очень сложно. А самое омерзительное то, что в первый же день моей работы он стал меня грязно и настойчиво домогаться. Благо кто-то позвонил, и он срочно выехал по неотложному делу. Короче, мерзкий тип. Так что если вы достанете его, мне будет даже приятно. Только, Феликс, я очень вас прошу, не подведите меня с выездом из Италии.
— Не волнуйся, через два дня ты будешь уже в Париже. Если телефон окажется на самом деле его, считай, ты оказала мне огромную услугу. А я не люблю быть должником.
Феликс не обманывал Ольгу. Он, конечно, не обязан был делать ей подобное сногсшибательное предложение. Ее помощь в поисках Тарасюка так дорого не стоила. Но однако внешнее сходство с его Катей столь сильно подействовало на Феликса, что в память о своей первой любви он решил помочь этой несчастной испуганной девушке.
Захват
Телефон на самом деле принадлежал Евгению Валерьяновичу Тарасюку. Теперь настала очередь спецслужб. Обладая новейшим оборудованием и спецтехникой, специалисты сумели без труда запеленговать указанный номер. Ольга позвонила по этому телефону и, услышав голос своего шефа, сообщила, что в офис якобы приходили карабинеры вместе с налоговой полицией — для проверки документации. Ольга посчитала необходимым срочно известить об этом своего босса. Евгений Валерьянович сказал ей, чтобы по таким пустякам она его не тревожила, что это обыкновенная рядовая проверка и совершенно не о чем волноваться. Непродолжительного разговора хватило на то, чтобы определить, что телефон принадлежит именно Тарасюку, и успеть запеленговать его.
Выяснилось, что предприимчивый хохол находится ни где-нибудь, а в сказочном городе Венеция. Медлить было нельзя. Дон Карло Дженовезе вызвал два небольших пассажирских вертолета, принадлежавших его компании.
Феликс не любил давать пустых обещаний. Он позвонил Герману в Париж и, кратко обрисовав ситуацию, попросил встретить Олю и позаботиться об ее устройстве. Затем Джино Кастелано поручил людям из семьи Дженовезе отправить девушку во Францию.
Через некоторое время Феликс, Эдик, Сэмэн и Яшидо, а также Джино Кастелано и еще четверо итальянцев из семьи Дженовезе летели в северную часть Апеннинского полуострова. Полет был недолгим, и вскоре вертолеты приземлились близ местечка Лидо ди Езоло, где компания пересела на автомобили, а еще через полчаса переместилась на быстроходный катер и устремилась в Венецию — город каналов и мостов, гондол и гондольеров, город, где действительность похожа на сказку.
Время близилось к вечеру. Смеркалось. Феликс, Яшидо и Джино Кастелано с двумя итальянцами высадились недалеко от площади Сан-Марко, а остальные двинулись дальше по Большому каналу, чтобы прибыть в обусловленное место с противоположной стороны, дабы не привлекать внимание окружающих.
Офис Тарасюка находился в центральной части города рядом с храмом Сан-Сальвадор. Пройдя по центральной площади Сан-Марко, Феликс с товарищами миновали Дворец дожей. Когда проходили собор Святого Марко, всезнающий Джино заметил:
— Это самый главный собор Венеции. Когда-то ловкачам венецианцам удалось похитить у турок мощи Евангелиста Марка и тайком вывезти их из Александрии. С тех самых пор Святой Марк считается заступником и покровителем Венеции.
— Интересно. Буду в Москве, навещу своего приятеля, режиссера Марка Захарова, поведаю ему, каким почетом его тезка здесь пользуется.
Выяснилось, что предприимчивый хохол находится ни где-нибудь, а в сказочном городе Венеция. Медлить было нельзя. Дон Карло Дженовезе вызвал два небольших пассажирских вертолета, принадлежавших его компании.
Феликс не любил давать пустых обещаний. Он позвонил Герману в Париж и, кратко обрисовав ситуацию, попросил встретить Олю и позаботиться об ее устройстве. Затем Джино Кастелано поручил людям из семьи Дженовезе отправить девушку во Францию.
Через некоторое время Феликс, Эдик, Сэмэн и Яшидо, а также Джино Кастелано и еще четверо итальянцев из семьи Дженовезе летели в северную часть Апеннинского полуострова. Полет был недолгим, и вскоре вертолеты приземлились близ местечка Лидо ди Езоло, где компания пересела на автомобили, а еще через полчаса переместилась на быстроходный катер и устремилась в Венецию — город каналов и мостов, гондол и гондольеров, город, где действительность похожа на сказку.
Время близилось к вечеру. Смеркалось. Феликс, Яшидо и Джино Кастелано с двумя итальянцами высадились недалеко от площади Сан-Марко, а остальные двинулись дальше по Большому каналу, чтобы прибыть в обусловленное место с противоположной стороны, дабы не привлекать внимание окружающих.
Офис Тарасюка находился в центральной части города рядом с храмом Сан-Сальвадор. Пройдя по центральной площади Сан-Марко, Феликс с товарищами миновали Дворец дожей. Когда проходили собор Святого Марко, всезнающий Джино заметил:
— Это самый главный собор Венеции. Когда-то ловкачам венецианцам удалось похитить у турок мощи Евангелиста Марка и тайком вывезти их из Александрии. С тех самых пор Святой Марк считается заступником и покровителем Венеции.
— Интересно. Буду в Москве, навещу своего приятеля, режиссера Марка Захарова, поведаю ему, каким почетом его тезка здесь пользуется.