Розенберг Джоэл. Путь к Эвенору

   Ахира улыбнулся:
   — Я думаю, что с излишней тяжестью справлюсь. — Он помолчал. — Пытаетесь решить, один отряд пойдет или два?
   — Ну, знаешь ли!
   Джейсон в возмущении воздел руки к потолку.
   — Сынок, — сказал я, — когда дружишь с кем-нибудь больше двадцати лет и много времени проводишь...
   — Даже слишком много, — вставил гном.
   — ...с ним, начинаешь читать его мысли. А он — твои.
   Беда в том, что сейчас у меня под рукой один Ахира. Я больше думал, как самому не угодить в разборки с Фэйри, чем о том, кто сможет разобраться там.
   Гном пожал плечами:
   — Это-то очевидно. История с Фэйри важнее, но веро­ятность, что мы сможем повлиять на события — тем или иным путем, — весьма мала. С другой стороны, Микин — один из наших, и миф о Воине тоже сотворили мы. Так что с этим нам и разбираться. — Он немного помолчал. — Один от­ряд, — сказал он наконец. — Чтобы проверить, что творит­ся в Эвеноре. Главная цель — найти Микина.
   — Все-то тебе ясно, — заметил я.
   Я не всегда могу читать его мысли — Ахира умнее меня. Но иногда я могу добиться этого обходным путем.
   — Андреа нужна в Эвеноре, — сказал он. — И я не допущу, чтобы она была там без нас.
   — Это решено?
   — Да. Она заявила, что идет, и Тэннети идет с ней. А с Тэннети, если ею не управлять, не оберешься беды — зна­чит, хотя бы один из нас тоже должен идти.
   Джейсон склонил голову набок.
   — А все-таки, может, пусть отряда будет два? Люди есть. Взять хоть Дарайна, Кетола и Пироджиля.
   — Ты мог бы взять Кетола и остальных и отправиться искать Микина, — медленно, словно взвешивая, произнес гном.
   — И я о том же.
   — Не пойдет, — отрезал гном. — Они нужны здесь: присматривать за семьей. — Так Ахира называл мою жену и дочек: просто — семья, словно она была единственным и самым главным. Я его понимал. — Будь здесь Даэррин — мы взяли бы кого-нибудь из его отряда, но его здесь нет. Нас не хватит на два отряда. — Он улыбнулся Джейсону: — Нач­нем урок. Собери отряд.
   Джейсон сжал кулак и выставил большой палец.
   — Я — раз.
   — А кто будет нянчить волчат? — поинтересовался я. — Я думал, они на тебе.
   Джейсон чуть улыбнулся.
   — Распоряжусь, чтоб этим занимались судомойки. Да и Джейн обещала помочь. Присмотреть вместо меня.
   Я усмехнулся в ответ.
   — Пользуешься положением?
   — Я старался обойтись без этого. — Не дожидаясь ответной подколки, Джейсон поднял второй палец — Матушка. Вы правы — коли уж мы собрались заняться фэйрийскими делами, нам понадобится маг.
   Он упустил суть: Андреа уже заявила, что отправляется в Эвенор. Вопрос был — кто пойдет с ней, а не пойдет или не пойдет она.
   Три и четыре, — продолжал он, — вы. — Он почесал средним пальцем нос. — Тебе не по нраву идея заниматься сразу двумя вещами?
   Я фыркнул:
   — Мне приходилось делать одновременно и больше дел. — Я наклонил голову набок. — У тебя нет дурных предчувствий насчет участия в деле твоей матери?
   Она хорошо держалась в Велене, а с тех пор я пристально наблюдал за ней. Выглядела она отлично, почти совсем не изменилась, разве что щеки порозовели. Но себя беречь — этого Андреа никогда не умела, с самого-самого начала. А если потребуется магия?
   Вопрос был чисто академический: Андреа идет, и это об­суждению не подлежит — но надо же нам с Ахирой учить Джейсона. «Академический» не значит «бесполезный».
   — Нет, — сказал Джейсон. — Предчувствий у меня нет. На лице его не отражалось никаких чувств: отстраненное, холодное лицо шахматиста, который знает цену своим фигурам и будет передвигать их по доске, когда надо и куда надо, чье бы лицо ни имела та или иная фигура.
   — Это необходимо, — сказал он и добавил мизинец. — Тэннети. — Он вытянул руку с растопыренными пальцами. — Пятеро. Достаточно мало, чтобы не привлечь натужного внимания, достаточно мало, чтобы при нужде укрыться в какой­нибудь щели, — но довольно, чтобы себя защитить. Эллегон высадит нас — и подберет. Думаю, где-нибудь на окраинах Эвенора.
   — Нет, — возразил Ахира. — Если там что-то и впрямь серьезное, не стоит нам лезть сразу в самое пекло. Лучше подбираться постепенно — заодно и выясним по дороге, что к чему. Местные могли уже сами многое узнать либо выс­мотреть — нам и делать тогда ничего не придется.
   Да, так лучше. А еще лучше — вообще держаться от все­го этого подальше. Я, конечно, промолчал, но, думаю, у меня на лице эти мысли отразились достаточно ясно.
   Ахира повернулся к Джейсону.
   — Не оставишь нас на пару минут?
   — Но...
   — Все в порядке. — Гном махнул на дверь кузни. — Можешь заодно принести мое седло из конюшни. Хочу до­бавить к нему пару крепежных колец.
   Он постоял в дверях, глядя вслед мальчику, потом повер­нулся ко мне.
   — Брось, Уолтер, — сказал он. — Ты не обязан идти. Никто тебя топором в шею не гонит. Но ты знаешь, что пой­дешь, — и я знаю. — Он гулко хмыкнул. — Причины тому три: загибай пальцы. Первая: может, когда-то все эти слухи о тварях из Фэйри и были только лишь слухами, но дней де­сять назад дело стало для тебя личным. Твои жена и дети живут здесь, в этом баронстве, и ты не больше меня располо­жен оставлять эту угрозу и дальше неведомой.
   Он взглянул на меня.
   — Причина вторая: Джейсон, Энди, Тэннети и я идем наверняка. Ты не пустишь нас одних.
   Он словно ждал, что я начну спорить. А я улыбнулся.
   —  Какой я благородный, а?
   Он не клюнул на эту наживку — впрямую не клюнул.
   — И последняя причина. — Он не смотрел мне в глаза. —  Твоя жена не подпускает тебя к себе, и если ты сейчас уйдешь, то сможешь на какое-то время забыть об этом. Сможешь отложить этот вопрос хотя бы до своего возвра­щения. — Он отвернулся к горну.
   Я хотел рассердиться на него, разъяриться за то, что он помянул об этом. Будь рядом кто-то еще — я бы и рассер­дился.
   Но он был прав. По всем трем пунктам. Будь оно все проклято.
   В дверях возник Джейсон — седло болталось у него на плече.
   — Куда его положить?
   — Просто брось на пол. И иди собирайся. Мы выступа­ем утром.
 
   Мы шли назад. Джейсон морщил лоб.
   — Что-то случилось?
   — Ты о чем?
   Он махнул рукой.
   — Ахира... он был какой-то... не знаю... не такой. Будто злился. Я что-то не то сказал?
   Нет, это не из-за тебя. Это предигровое.
   — Чего?
   — Не важно.
   Он нахмурился.
   Я было подумал, не объяснить ли ему, что даже если фут­бол для тебя просто работа, способ уплатить за учебу, на игру надо себя накрутить, и когда ты выбегаешь на поле, и сердце стучит, и земля под ногами пружинит, и ты готов ухватить скажем, квотербека и вбить его в землю так, что у его потом­ков будут ныть кости, — вот тогда у тебя и появляется такой злобный взгляд, хочешь ты того или нет. А потом пришла мысль, что это понять может лишь тот, кто там вырос, и что очень мне не хочется описывать футбол уроженцу Этой сто­роны.
   И тут мне подумалось, что если я буду отвечать парниш­ке «Не важно» на каждый заданный мне вопрос, он рано или поздно пырнет меня кинжалом, так что я просто улыбнулся.
   — Это правда не важно, — сказал я. — Честное слово.
 
   Я попрощался с детьми и щенятами, и единственное, что осталось, — еще раз проверить, все ли я взял. Оружие, одежда, еда, деньги, мелочи. Больше всего, как всегда, было мелочей. Я пакуюсь так, чтобы, если надо будет бежать, самое нужное лежало у меня или в поясе, или в небольшом рюкзачке.
   Хватай и беги — если припрет. В таких случаях вывола­киваешь друзей и — если хватает времени — самое необхо­димое. Остальное бросается.
   Внизу, во дворе, плеснуло пламя.
   « Все тебя ждут. И я тоже».
    Подождите еще чуть-чуть.
   Мой большой рюкзак был почти неподъемным. Я доволок его до окна и бросил в подставленные Ахирой руки. Шмяк.
   Я повернулся к Кире.
   — Как в добрые старые времена, а, старушка? — сказал я и улыбнулся.
   Она не улыбнулась в ответ.
   — Я не хочу, чтоб ты уходил.
   Совет Уолтера Словотского женам, чьи мужья собираются в путь: будьте милыми. Проблемы подождут.
   Простые проблемы или подождут, или вы решите их сами, пока супруг в отъезде. Поэтому ведь они и зовутся простыми — верно? Они не так уж и важны. А ничего серьезного за время, пока муж собирает рюкзак и идет к двери, вам все равно не решить. Не время даже пытаться.
   Он все равно уйдет — но всю дорогу только и будет ду­мать, что о них. Так что отложите разборки. Для них не вре­мя и не место. Не время и не место что-то обсуждать; нас с Кирой это касалось в первую очередь.
   Самым правильным, самым очевидным для меня было просто не услышать ее последних слов.
   — Верно, — сказал я. — Но чтобы я оставался, ты тоже не хочешь. Для тебя ведь невыносимо мое прикосновение, по­мнишь?
   — Прошу тебя! Не вини меня в этом. — Она стояла в дверях. — Я не виновата, Уолтер. Я стараюсь, но всякий раз, когда ты прикасаешься ко мне, это как... — Она подня­ла руку, извиняясь. Ее била дрожь. — Прости.
   Собирающимся в путь мужьям Уолтер Словотский сове­тует то же самое.
   Я стиснул ее руки — она вырывалась, но мне было уже плевать.
   — Но не виноват и я, Кира. Не я сотворил это с тобой, и нельзя меня в этом винить. Я не... — Я осекся и выпустил ее. Она обхватила себя за плечи и отвернулась. Плечи ее тряслись.
   — Нет.
   Я не могу всю жизнь платить за боль, которую причинили тебе другие, подумал я. Но не сказал.
   « Если хочешь знать мое мнение — вы оба не виноваты». — Сказанное Эллегоном предназначалось только мне.
    Спасибо. Мне нужно было это услышать.
   « Всегда к твоим услугам... Так мы отправляемся или хочешь еще немного пообщаться с женой?»
   Я поцеловал кончики пальцев и помахал ими ее спине.
   — Прощай, Кира.
   Ах, разлука столь сладкое горе...
 
   Солнце разогнало предутреннюю прохладу, но на восто­ке собирались облака, и тучи грозили дождем. Время отправ­ляться: лететь сквозь дождь — удовольствие малое.
   Джейсон и Андреа уже взобрались на широкую Эллегонову спину и привязались к сиденьям, а Ахира еще возился у дракона под брюхом — проверял узлы. У меня, как у всех, есть чувство самосохранения, но лететь на драконе — совсем не то, что скакать на лошади. Если что пойдет не так — он сообщит.
   « Кстати — говорю специально для тебя, — несколько кусков каната большой разницы не делают».
   Эллегон фыркнул, напугав солдат, собравшихся во дворе пожелать нам удачи.
   Дория всерьез отнеслась к своим обязанностям управи­тельницы — из кармашка ее рубахи торчал список дел.
   — Собираешься навести тут порядок к нашему возвра­щению? — Я понимающе подмигнул.
   Она улыбнулась и пожала плечами.
   — Отринув Мать, я потеряла профессию; надо же мне что-то делать.
   Ей виднее. Но если уж на то пошло — в школе Приюта всегда есть для нее вакансия. Обучать детишек английскому, праву да мало ли чему. К тому же и Лу Рикетти будет рад, что она рядом...
   — Пока... хозяйка.
   Я фыркнул, чмокнул Дорию — вскользь, — взобрался наверх и привязался к седлу позади Тэннети.
   Она обернулась и одарила меня быстрым пристальным взглядом.
   — Долго ты.
   — Оставь, — сказала Андреа, и она умолкла.
   — Все в порядке? — Ахира тоже поднялся и затягивал ремни. Слишком туго — летать гномы не любят почти так же, как плавать на кораблях.
   Джейсон коснулся торчащей под курткой рукояти револь­вера.
   — Все в норме.
   Тэннети сложила руки на груди и откинулась на укреп­ленный меж нами тюк.
   — Порядок.
   Андреа сделала нетерпеливый жест:
   — Поехали!
   — Заводи, птичка, — сказал я.
   «Держитесь...»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЕЛА ДОРОЖНЫЕ

Глава 10,
в которой мы прибываем в Феневар и нападаем на горячий след

   Город — это люди, а не дома.

Томас Фуллер

   Памятка путешественнику: не бросай камнями в ребят с оружием.

Уолтер Словотский

 
   Я всегда таскал идеи, где только мог. Я не так изобрета­телен, как Лу: чем богат — тем и рад.
   Мысль писать «Воин жив» я позаимствовал у старшего брата, Стива, — было у него что-то похожее в одной из тех считанных вьетнамских историй, которые он мне вообще рассказывал. (Это когда он не пил. Пара пива — и он начинал травить байки и пил дальше без продыху, пока не сваливался под стол.)
   Это было не что-то из его дел: почти весь свой срок во Вьетнаме он провоевал стрелком на вроде как невооруженном вертолете; это называлось «сачок» — но такая была при­вычка у наземных солдат: оставляли туза пик, карту смерти, на мертвых врагах. Он это объяснял так, что, наверное, началось с того, что у кого-то оказалась неполная колода карт и кто-то решил, что это будет остроумно. Кончилось тем, что многие подразделения напечатали собственные карты, со сво­им названием.
   — Погоди, я как-то не понял, — сказал я тогда. — Они думали, что «чарли»...
   — Ты там не был, — спокойно перебил он. — Называй их вьетконговцами, или северовьетнамской армией, или про­сто противником.
   — ...они думали, что противник, обнаружив тела своих людей, испугается, увидев у них на головах игральную карту?
   Он пожал плечами:
   — Я же не говорю, что в этом был смысл. Я только ска­зал, что они так делали. Но смысл был. От этого война ста­новилась более личной. Был способ сделать ее еще более личной, — добавил он. — Но мы это редко делали.
   — Я думал, что ты все время просто летал, — сказал я.
   Если он будет меня упрекать...
   — Просто летал почти все время, — ответил он.
   И больше ничего не сказал.
 
   По мне — так чем дальше от Эвенора Эллегон нас бы высадил, тем лучше. Самым правильным было бы, по-моему вообще отправиться в другую сторону.
   План, однако, был не таков. План был — высадиться на побережье поодаль от Эвенора. Феневар для этого впол­не подходил. Удобнее всего было бы высадиться за какими-нибудь прибрежными скалами, да вот беда: скал близ Феневара нет, а есть лишь плоский, низкий берег, заболоченный почище озерного. Ни тебе леса, ни какого другого укрытия; как на всех пригодных землях вокруг Киррика, пашня доходит чуть не до самой воды, а порой и дальше — на болотистых мелководьях выращивают окультуренный дикий рис.
   Дракону пришлось высадить нас дальше, в холмах пред­горий — в добром полудне ходьбы до города.
   Давно, еще в дни охоты на рабовладельцев, мы поняли, что безопасность Эллегона напрямую зависит от двух вещей: насколько удален и пуст район приземления — раз, и сколь­ко времени пробудет дракон на земле — два. Мы хотели оба риска свести к минимуму.
    Как вид?— поинтересовался я, когда Эллегон, накре­нившись, заходил на крутой вираж.
   Ветер сек мне лицо, выбивая из глаз слезы. В сером пред­утреннем свете холм внизу был едва различим, но у Эллегона глаза получше моих: дракон ясно видел дорогу, что, пробива­ясь сквозь лесные чащобы, огибала его.
   « Вокруг никого — насколько мне видно. Спускаюсь».
   Ветер тугой волной забился вокруг. Земля рванулась на­встречу. Эллегон, взбивая крыльями воздух, опустился на тракт.
   И тут же, мгновенно отстегнув ремни безопасности, Джейсон и Ахира соскользнули по его боку наземь. Мы с Тэннети принялись развязывать веревки и сбрасывать тюки и рюкза­ки. Я спустил Андреа в подставленные руки Ахиры, потом и сам съехал вниз в скользящей петле.
   Эллегон сделал несколько шагов по тракту, взмыл вверх, уходя в небо крутой спиралью, — и вот уже шум его крыльев пропал в вышине.
   « Через пару декад я начну проверять места встреч», — передал он на прощание.
   Ахира достал из поясной сумки заговоренную на свече­ние сталь; она засияла. Свой рюкзак гном уже водрузил на спину.
   — Пошли, ребята. До Феневара нам топать весь день.
   Тэннети, надевавшая рюкзак, кивнула:
   — И было бы к чему рваться, а то там только прокисшее пиво.
 
   Хотя модифицированный прямой подход — отвлечь, схва­тить и удрать — вполне пригоден для добычи конкретного предмета, для поиска информации он не годится никуда.
   Существует куча способов добывать разведданные — а разведданные лишними никогда не бывают.
   Один из лучших — он же один из простейших. Если го­родок стоит на торговом тракте — а мы, по понятным причи­нам, всегда старались работать вокруг трактов, — в нем наверняка будет гостиница. А если городок побольше — так и не одна. Путешественники — каково бы ни было их заня­тие — почти всегда не прочь поболтать. Рассказы их, само собой, правдивы далеко не всегда. Но кто я такой, чтобы воз­ражать против привирания?
 
   На двух первых постоялых дворах нам достались лишь байки. Сплошной пустой звук.
   Беседа в «Голубом ручье» — третьей гостинице — похо­дила на жидкое пиво: так же растекалась по столам и уходила в песок.
   Пиво в этих краях подают в кувшинах — правда, кувши­ны эти вдвое меньше тех, что для воды. Кое-кто прямо из кувшина и пьет; другие пользуются кружками. Я долил круж­ку Тэннети доверху, потом омочил губы в своей.
   Тэннети сделала большой глоток.
   — Ну?
   — Что — ну?
   — Нашел что-нибудь выдающееся?
   Я не хотел сегодня брать с собой Тэннети. Воительниц в Эрене мало, а о ней многие слышали: слава об одноглазой боевой кошке Карла Куллинана разошлась далеко. Кроме того, она не умеет держать себя в руках. А норов у нее таков, что пугает даже меня.
   С другой стороны, она вставила стеклянный глаз, чуть при­крыв его прядью, а меня никто никогда не путал с Карлом — ни в легендах, ни в жизни.
   Она больше всего подходила для этого дела: умела дер­жать рот на замке — в отличие от Джейсона; смотрелась абсо­лютно своей в питейном зале гостиницы — в отличие от Андреа; не привлекала ненужного внимания — в отличие от Ахиры.
   Хотя, возможно, мне все же стоило бы взять с собой Ахиру: здесь он бы не выделялся. В дальнем темном углу, угощаясь почти черным хлебом и похлебкой неизвестного происхождения, уже сидели гном и его приятель-человек. По покрою его кожаной куртки я решил, что гном этот из Бенерелла: бенерелльцы обожают одежду в обтяжку. Человек мог быть откуда угодно, хотя больше всего таких пшеничных блон­динов в Осгарде.
   Все меняется, даже когда не ждешь перемен. А может быть, в особенности когда не ждешь перемен.
   Я не сразу ответил Тэннети. Повернулся к ней и загово­рил чуть-чуть громче.
   — Сам не знаю. Эта... — я выдержал паузу, — ...штука, что мы утром видели, чудней твари на глаза Тибелю в жизни не попадалось, чем хочешь клянусь!
   Широколицый парень, сидевший на той же скамье, что и я, навострил уши.
   Я поднял опустевший кувшин и перевернул его. Сейчас буду заказывать еще, если ни до кого намек не дойдет.
   — Н-да, — заметила Тэннети.
   Не скажу, что мне очень помогло.
   Я глянул на нее; боюсь, что зло.
   — Да уж, — продолжала она, стараясь поправить дело, — и впрямь странная тварь.
   Мне оставалось лишь возвести глаза к потолку и просить о помощи богов или небеса.
   — Очень странная.
   — Прошу прощения, путник... — Парень, чье внимание я привлек, приподнялся, вежливо указывая на свой — пол­ный — кувшин. — Вы говорите, вы видели что-то странное?
   «Уже несколько раз говорю, — подумал я. — И чертов­ски неуклюже».
   — Вроде бы видел, — сказал я, жестом приглашая его к нам. Если рыбка голодна — она и пластикового червячка схватит.
   Он плеснул понемногу эля в каждую из трех кружек и вежливо отпил из своей.
   — Много странных тварей появляется в последнее вре-мя — заметил он. — И с каждым годом все больше. Путе­шественники рассказывают, но знаете, с каждым пересказом твари все растут и растут.
   Я кивнул:
   — Бывает. Но эта не растет. Это был волк, который не был волком.
   Вокруг нас начал собираться народ: питейный зал тавер­ны не для тех, кто ищет уединения.
   Парочка приятелей — те самые гном и человек — про­шли мимо, как раз когда я начал весьма основательно отре­дактированный рассказ о том, как мы столкнулись с Бойоардо и волчьей стаей. У меня они съели не корову, а оленя, мы с ними не дрались, а просто подсматривали, да и происходило дело не в Биме, а неподалеку от Альфани. Я всегда придерживаюсь деталей, просто не всегда точных.
   Самый простой способ что-либо выяснить — это посло­няться вокруг и поспрашивать, но в этом случае неминуемо нарвешься на вопрос, кто ты сам и что тебе надо. А учитывая, что за мою голову назначена награда — Пандатавэйская работорговая гильдия любит меня не больше, чем я ее, — я пред­почитаю не задавать прямых вопросов.
   Так что от самого простого способа пришлось отказаться. Оставалось только завести где-нибудь в людном месте разго­вор о чем-то, что касалось бы интересующей тебя темы — и вызвало бы общий интерес. И слушать, как окружающие де­лятся с тобой тем, что им известно.
   Невысокий сухощавый торговец драгоценностями — на­звался он Энриком — заказал выпивку на всех. (Он навер­няка был крепче, чем выглядел, если учесть его занятие и отсутствие с ним телохранителя.)
   — Оно могло прийти из Краев Других — есть, говорят, такие, — сказал он. — Или оттуда. — Он весьма красно­речиво потыкал большим пальцем себе за спину.
   — Края Других? — Я постарался выглядеть как можно более озадаченным. — Это кто ж такие — Другие?
   — Другие — значит Другие. Издавна известно: не хо­чешь накликать — не называй. Мой дед — он давно умер — называл их просто они. И дожил аж до шестидесяти.
   Другой человек сплюнул.
   — Суеверия это. Ничего больше.
   — Может, так, а может, и нет. Может, те узнают, когда произносят их имена... Что до всяких там странных тварей, до того, что уничтожило деревеньку близ Эревэйла, — я бы не стал в это лезть. — Он повернулся ко мне. — А ты, Ти­бель?
   Я помотал головой.
   — Никогда ни во что не лезу.
   Без причины, конечно. Уничтоженная деревня? Что-то новенькое.
   — Мудро, — одобрил купец. — А тут еще Воин этот    и возникает ведь, только чтобы убить... Была у меня служан­ка, десять лет у меня работала, Венда ее звали. Здоровая, как лошадь, и преданная, что собака. Но как Воин этот объ­явился — а говорят, это сам Карл Куллинан и есть, — я ее продал. Задешево. И, верите, не жалею.
   Тэннети нахмурилась:
   — Погоди-ка! Насколько я слышала, Карл Куллинан и его люди не трогали никого, кроме работорговцев. Особенно — рабо­торговцев из Гильдии.
   Энрик покачал головой.
   — Так оно и было. Долгие годы. Я встречал и воинов Приюта, и их торговцев — даже стоял как-то раз вместе с одним их отрядом, в Куаролине это было, у границ Катарда... Суровый народ, но мне с ними было спокойно, и их с радостью принимали в большинстве городов — все знали, что они не охотятся ни за кем, кроме работорговцев, а рабо­торговцев сейчас нигде особо не любят.
   Но сейчас, говорят, все изменилось. Вон в Венесте убили хозяина конюшни — и всего-то за то, что у него был раб.
   — И не только в Венесте! — Плотный мужик так грох­нул кулаком по столу, что кувшины и кружки подскочили. — В нашем родном Феневаре — за его околицей, можно сказать — Арнет с братом были убиты в постелях, и сорока дней с тех пор не прошло. Да — и записку оставили. На этом... аглицком. Опасный язык — говорят, чтобы писать на нем заклинания, не нужно быть магом.
   — Полная чушь!
   Еще один плевок. Феневарцев можно узнавать по плев­кам: они ими пользуются, как знаками препинания.
   — И чтобы писать по-ихнему, и чтобы делать ихний по­рох, надо быть ихним магом.
   Следующий час я слушал в оба уха. И ставил всем вы­пивку чуть чаще, чем с меня следовало. Лучший способ не вызывать подозрений. Вовсе не обязательно быть как все — нужно просто казаться таким.
   Кажется, я все-таки перепил. Но мне в память врезались слова Рэйла — пекаря, из тех, с кем мне не хотелось бы сво­дить близкое знакомство.
   — ...и Алезин так говорил. Помните, новый коваль бро­дячий, что проходил здесь дней десять назад?
   Оп-ля! Алезином звался отец Микина. Возможно, ко­нечно, что здесь побывал настоящий странствующий кузнец с таким именем, но лично я в подобные совпадения не верю.
   В этом был смысл. Многие кузнецы — и почти все вла­дельцы конюшен — подрабатывают ковкой лошадей, но, как и в каждом ремесле, мастерства достигает лишь тот, кто за­нимается этим постоянно. С другой стороны, вне больших городов оседлому ковалю просто не хватит работы, а профес­сия странствующего коваля — вполне уважаемое занятие для кузнеца или лошадника, если у него найдутся деньги на инст­румент и желание побродить.
   Тем более что особых инструментов это не требует. Ма­ленькая наковальня и, может быть, переносной горн, если не жалко выбросить на него денежки, потому что костра в яме вполне хватит для такой работы. Молотки, клещи, несколько тримминговальных ножей и щипцов плюс небольшой запас подков — и вы в деле. Все это можно нагрузить на вьючную лошадь, хотя лучше, конечно, завести фургон.
   Приютские летучие отряды обычно возили за собой по крайней мере одну дорожную кузню. Разведка — вещь не­обходимая, а одно из лучших прикрытий разведчика — ли­чина странствующего кузнеца.
   Микин оставил свою группу и взял с собой инструменты коваля.
   Кажется, мы напали на горячий след. Возможно, мы су­меем разобраться с Микином быстро, прежде чем сунемся в Фэйри. Если подумать, не такая уж плохая мысль. В конце концов мы ведь с самого начала собирались убивать двух зай­цев: порыскать вокруг Эвенора, выяснить, что тут творится с Фэйри, и найти Микина. Если выйдет.
   Что важнее? Ну ладно, Эвенор. Отлично.
   Что срочнее? А вот это другой вопрос.
   А может, лучше всего спросить: с чем нам проще упра­виться?
   И вообще зачем задавать вопросы, когда кругом столько пива?