Страница:
На второй день с утра над городком долго кружили вертолеты. Иногда они садились на поле, потом вновь взмывали вверх и убрались прочь лишь с наступлением темноты. А на третий день вся суета вокруг Периметра неожиданно закончилась. Военные машины, за исключением плененного бэтээра, исчезли, оставив после себя лишь следы гусеничных траков на мягкой почве да запах солярки пополам с выхлопными газами. Это вовсе не означало, что Периметр полностью избавился от их присутствия. Внешнее наблюдение велось постоянно из расставленных по обочинам дорог фургончиков. С периодичностью раз в два-три часа снова появлялись вертолеты.
Рыбакова Нестеров все эти дни не видел. Забегавший к ним по нескольку раз на дню Гонта объяснил, что для поддержания режима закрытого Периметра таких размеров нужны постоянные совместные усилия по меньшей мере двух десятков селектов. Этим и занимаются все участники встречи, постоянно сменяя друг друга на вахте, словно слаженная корабельная команда.
— Но почему нас не могут обнаружить? — не понимал Нестеров. — В город ведут электрические, телефонные линии. Ухватись, грубо говоря, за любую, закрой глаза и шагай себе по ней!
— Все верно, — согласился Гонта. — Кстати, это они уже пробовали. Только по всем этим линиям в город уже не попадешь — отключены. Электроэнергия в город извне не поступает, она направлена в обход. Видишь ли, создавая Периметры, мы предусматривали возможную блокаду. На этот случай в каждом Периметре есть собственная электростанция и небольшой запас топлива. Недели на две вполне хватит, благо на дворе лето. А вот проводная телефонная связь действительно не работает, тут ничего не поделаешь. Да на что она, когда сейчас даже у детей сотовые есть!
— Значит, на эти две недели, пока не кончится горючее и, вероятно, продовольствие, мы фактически неуязвимы?
— Насчет неуязвимости я бы не сказал, — поскреб в затылке Гонта. — Город ведь где был, там и остался. Если, например, в чью-то горячую голову придет мысль долбануть ракетой с наведением по координатной сетке — попадет точно в центр, ничто ее не остановит. Электроника суггестии не поддается…
Иногда Гонта заходил вместе с подполковником спецназа, оставшимся внутри Периметра. Оказалось, когда-то они с Гонтой вместе служили на Дальнем Востоке в морской пехоте. Подполковника звали Виктор Рыжкин, выглядел он изрядно ошеломленным, и это ошеломление по мере знакомства с существом дела пока что только усиливалось.
Тот момент, когда программа Гоши заработала, начав выдавать связный текст, ни Нестеров, ни присутствовавший при этом событии Гонта впоследствии не смогли связать ни с чем заметным внешне. В небесах не грянул гром и не расцвела хвостатая комета. Скатывающееся к горизонту солнце уныло светило в пыльные стекла комнаты компьютерной комнаты, негромко, но Уже достаточно раздражающе дребезжал при включении и разгоне старенький кондиционер. Гоша точно так же, как и все последние четыре дня, таращился в экран компьютера, изредка щелкал клавишами и что-то раздраженно бурчал себе под нос. Иногда он вставал и подходил к Нестерову, бросая на его стол очередной лист распечатки со строчками латиницы. Нестеров добросовестно брался за текст, но спустя короткое время отрицательно мотал головой: никакого смысла все эти буквосочетания не несли. По этой причине в каждое свое последующее появление Гонта выглядел все более озабоченным: держать Периметр закрытым надолго было нельзя, постепенно возникали проблемы. Например, для начала из-за отсутствия поставок фактически прекратил работу городской базарчик, где горожане обычно покупали овощи и зелень.
— Гоша, постой! — сказал Нестеров, впившись глазами в очередную распечатку. — Посмотри-ка! Если читать через две буквы на третью, вот здесь, в этом месте, получается слово, которое звучит как «волода» или «волод». Может быть, это Вологда? Или Владимир? Или нечто похожее?
Гоша подскочил, выхватил из руки Нестерова бумажный лист.
— А почему ты начал читать через две буквы? — спросил он спустя минуту.
— Да как-то случайно… вот только дальше ничего не получается.
— Интервалы могут чередоваться, — машинально ответил Гоша, еще раз поглядел на листок и осторожно сказал скорее самому себе, чем Нестерову: — Может быть, попробовать запустить программу поиска возможных вариантов внутренней кодировки… А ты, Олег, вот что, давай садись к монитору и смотри. Распечатывать никакой бумаги не хватит…
Ощущение тупика все сильнее охватывало Магистра. Каждый день он несколько раз просматривал информационные программы телеканалов и убеждался, что от внешнего мира Периметр отделяет не только собственная ментальная граница, но и жестокая блокада, организованная снаружи. Об исчезнувшем городке не говорилось ни слова, будто и не существовал он вовсе. Попытки атаковать Периметр прекратились. Невидимый противник просто начал планомерную осаду, справедливо полагая, что долго городку не выстоять. На второй день в городке отключились сотовые телефоны, таким образом связь с миром была полностью прервана. Расчеты на то, что первая акция активного противостояния анималам возбудит хотя бы общественное любопытство, полностью провалились.
Город с населением в тридцать тысяч человек пропал, исчез с карты страны, но в стране по этому поводу ровным счетом ничего не происходило. Впрочем, при здравом размышлении получалось, что ничего удивительного в том искать не следует. Не один, не два, а десятки таких же городов находились каждой зимой на грани исчезновения, оставаясь без тепла и воды. Страна ежегодно теряла убитыми и пропавшими без вести в результате криминального террора в таком количестве, которым можно было заселить целый район, и тем не менее общественное мнение пребывало в неизменной задумчивости и спокойствии.
Утром к Магистру приходил заместитель председателя горсовета. Деликатно покашливая и отводя в сторону глаза, он сообщил, что на следующей неделе, вообще-то, планировался отъезд большой группы школьников на черноморский курорт. Он не жаловался и не возмущался, он просто пришел посоветоваться, как теперь быть. Конечно, мы люди взрослые и все понимаем, говорил он, но дети так ждали этой поездки к морю…
Магистр заверил его, что поездке ничто не помешает. Через два-три дня так или иначе все решится. Заместителю председателя не понравилось выражение «так или иначе», Магистр понял это по его глазам. Магистру оно тоже не нравилось, однако ни обнадеживать напрасно, ни врать он не умел, о чем сейчас немало сожалел.
Магистр все чаще ловил себя на том, что завидует основателям Шамбхалы. Однако построить в центре России собственную, полностью закрытую от внешнего мира страну, не решив огромное количество организационных вопросов, было невозможно. Этих вопросов вполне хватило бы на полгода работы целого управления: нужно было организовать снабжение продовольствием, топливом, вывоз мусора, в конце концов, не говоря уже об отборе будущего населения Периметра — добровольцев, готовых, подобно гималайским затворникам, на долгие годы добровольно отказаться от общения с внешним миром.
Ничего подобного сделано не было, потому что ни Магистр, ни кто-либо из его коллег никогда не рассматривал всерьез подобную перспективу. Создаваемые Периметры изначально рассматривались как центры притяжения, и максимальная продолжительность их изоляции в критических случаях локальной атаки хищников или иной смуты не должна была превышать двух недель. Таким образом, открытие Периметра и сдача городка была предопределена. Сейчас нужно было думать о том, как организовать отступление, вывести из-под удара не только учеников, но и тех людей, которых анималы заранее определили в жертвы.
— Мы снова проиграли, мы все чаще проигрываем, — с горечью говорил в этот момент Магистр Филу, — мы снова вынуждены отступать, и это становится правилом. Анималы, как всегда, оказались подготовлены намного лучше. Им есть что терять, и сейчас для меня очевидно, что они не остановятся ни перед чем. Вплоть до тотального террора и гражданской войны. Впрочем, возможно, этого им и не понадобится. Насколько я понимаю, теперь они бросят все силы на отстрел селектов и учеников. В государстве, где счет убийств идет на десятки тысяч, несколько сотен дополнительных смертей останутся незамеченными…
— Я говорил, что тебе нужно уезжать, Валерий, — негромко гудел Фил. — Тебе и твоим товарищам. В эмиграции нет позора, когда она совершается, чтобы сберечь силы для будущих боев. Как нет и доблести в бессмысленной и бесцельной гибели. Это только тактическое отступление. Я проведу всех вас обратно, уже завтра мы будем в Вермонте. А уже оттуда организуем отъезд остальных селектов вместе с учениками.
Магистр не успел ничего ответить, потому что дверь с шумом распахнулась и влетел Гонта.
— Магистр! У них получилось! — выпалил он с порога. — Они нашли ключ!
Тут небывалое смятение охватило все мое существо. Будучи не в силах его утаивать, я спросил своего Господина: «Именем святым заклинаю тебя, поведай мне: Божий ли этот мир? Не управляют ли им существа, лишенные душ, неподвластные Великому Творцу нашему? Не обрекут ли нашедшие его свои души на вечные скитания в поисках Царства Божьего, не имея возможности его достичь ?»
Господин мой, засмеявшись, сказал, что и этот мир, и многие другие, которые людям видеть не дозволительно, сотворены единой Волей и что сомнения мои во всемогуществе Творца не что иное, как тягчайшая ересь, недостойная добродетельного христианина. Устыдившись до глубины души, я смиренно молил о прощении, и Господин мой даровал его мне. А потом он взял меня за руку, приказав зажмуриться, и спустя короткое мгновение мы вновь очутились возле храма на берегу озера, которое жители здешних мест именуют Володай…
— Это Валдай! — сказал Гонта. — Магистр, это Валдай, нет никаких сомнений! Храм на берегу! Да я знаю это место, был я там на турбазе в юные годы. Честное слово, с такими ориентирами я Вход и без карты найду! Магистр, мы должны немедленно туда ехать. Тут же по шоссе меньше сотни километров!
— Вы как всегда слишком торопитесь, уважаемый коллега, — ехидно заметил Музыкант. — Неужели вы предлагаете бросить город на растерзание этим бандитам и…
— Вы же сами прекрасно понимаете, что мы не можем держать Периметр закрытым вечно, — с досадой перебил его Гонта. — Для уточнения координат Входа и разведки на месте туда должна отправиться совсем небольшая группа. На это нам потребуется дня два. А вам нужно немедленно начинать реализацию Плана в полном объеме. Естественно, с необходимыми коррективами. Периметр открывать следующим же утром, уходить самим, эвакуировать тех, кому грозит опасность, и действовать.
— Я отсюда никуда не уйду, — заявил Музыкант. — Я не позволю уничтожить еще один Периметр, хватит нам и Волгограда.
— Это неразумно, Иосиф, — мягко произнес Магистр. — В одиночку тебе долго не продержаться, анималы готовы на все и ни перед чем не остановятся.
— Комес тоже остается, — сказал Музыкант. — Вдвоем мы продержимся ровно столько, сколько нужно, пока ты с остальными не заваришь кашу — ваш пресловутый План — в нашей уважаемой столице. После этого, полагаю, анималам будет уже не до Периметра. По крайней мере, надеюсь на это.
— Может быть, ты и прав, — ответил Магистр после короткого размышления. — Но обещай мне хотя бы, что не будешь лезть на рожон. Не забывай, у них тут Целая армия нюхачей… Кстати, Гонта, вы напрасно пренебрегаете картой. Валдай достаточно велик и церквей на его берегах хватает. А триста лет назад их было намного больше. Боюсь, поискать вам придется изрядно, даже с картой в руках…
А Нестеров в этот момент переживал жесточайшее Разочарование. Гонта с ходу объявил, что на Валдай Нестеров не поедет. «Как же так?» — пытался он возражать. Все-таки именно они с Гошей были главными виновниками открытия.
«Извини, Олег, — сказал Гонта, — у нас физически не хватит сил, чтобы прикрывать тебя в случае какой-то неожиданной разборки. Мы же все-таки не машины. Дай бог самим прикрыться. Но даю честное слово, что после нас ты войдешь в это ДП первым. Завтра вместе с остальными отправишься в Москву. Там тоже дел хватает, скучать не придется, я тебе обещаю».
Нестеров понимал, что Гонта прав, но разочарование и обида были сильнее доводов разума, поэтому, оскорбленно задрав подбородок, он удалился, не проронив более ни слова. Провожать уезжавших он тем не менее пришел. Вместе с Гонтой отправлялись Байкал и подполковник Рыжкин.
Выезжать решили с наступлением темноты. Ночь была безлунной и очень темной. Небо с вечера затянули облака, грозившие пролиться дождем. Полтора километра до автомагистрали предстояло ехать, не включая фар: Магистр надеялся, что таким образом удастся не потревожить наблюдателей, расставленных в окрестностях Периметра. Машина Гонты выехала первой. Она миновала границу Периметра, и почти сразу же раздались резкие хлопки выстрелов. Они звучали издалека, но в ночной тишине слышались очень отчетливо. Двигатель машины взревел, Нестеров услышал натужный скрип резины об асфальт, развернувшись на месте и врубив фары, автомобиль прыгнул под защиту Периметра, сопровождаемый градом пуль, звонко вонзавшихся в его металлическое тело.
Машина резко затормозила, Гонта и Рыжкин выскочили из кабины и принялись вытаскивать Байкала с заднего сиденья. Нестеров увидел, что светлая рубашка пожилого селекта с правой стороны потемнела от крови. Им бросились помогать, раненого уложили на появившиеся откуда-то носилки и унесли. Гонта тяжело дышал и отирал со лба испарину, лицо его выражало гнев и отчаяние.
— Снайперов с ночной оптикой поставили, — произнес он. — Байкалу угодили в плечо. Рана не опасная, хотя крови немало вытекло. Выходит, по дорогам на машине не прорвешься. Придется полем, по-тихому, ползком да перебежками. Это сколько же у нас времени уйдет!
— Зачем! — вмешался подполковник Рыжкин. — У нас тут бронетранспортер есть. Его из винтовки не пробьешь…
Нестеров подумал, что по бронетранспортеру точно так же можно ударить из гранатомета, но Гонта и Магистр посмотрели на подполковника с интересом.
— А ведь верно, Виктор! — сказал Гонта. — На бэтээре мы сумеем подойти к ним почти вплотную, а там их пукалки уже будут бесполезны. Только я давно не катался, немного подзабыл, как его заводить.
— Я умею водить бронетранспортер, — внезапно Для себя громко выкрикнул Нестеров.
— Ты? — чрезвычайно удивился Гонта. — Интересно, где ты этому научился?
— Между прочим, я в армии служил, — обиделся Нестеров. — У меня военная специальность есть: механик-водитель боевой машины пехоты.
Баки бэтээра оказались залитыми горючим под завязку, в чем Нестеров удостоверился, едва занял кресло Водителя. Внутри железной коробки было жарко и Душно даже в ночную пору. Нагретый солнцем за день Металл так и не успел отдать тепло вовне без остатка. Некоторое время Нестеров просто сидел в тесном и неудобном водительском кресле, прикасаясь пальцами к рычажкам и тумблерам переключателей, постепенно, но без особого труда восстанавливая в памяти накрепко вбитые армейской службой знания. «Ну, поехали», — пробормотал он, включая стартер. В недрах машины коротко скрежетнуло, и корпус бэтээра задрожал, наполнившись гулом могучего двигателя. Вспыхнувшие фары осветили асфальт. Бэтээр тронулся с места, плавно набирая скорость.
— Это еще что за орлы тут по ночам катаются? — недоуменно сказал Кротов. — Вояки, что ли?
— Нажрались и за водкой добавлять поехали, — предположил Тимохин. — Не слабо живут армейцы!
— А откуда они вообще взялись? Выскочили, как черт из коробочки.
— А тут вообще не разберешь, кто, что и откуда выскакивает. Бермудский треугольник, мать его!
— Тимоха, свяжись на всякий случай со штабом, — сказал Кротов. — Сообщи, что армейцы казенную солярку жгут.
— Зачем? — возразил Тимохин. — Вздумалось какой-то мудрой голове ночные маневры устраивать, так пусть с ними свои и разбираются.
— А может, он из Зоны вылетел?
— Откуда в Зоне бэтээры? — удивился Тимохин. — Эти еврейские колдуны, которые тут дел наворотили, армией не командуют.
Как раз в этот момент бронетранспортер поравнялся с укрытием снайперов.
— Может, врезать ему по колесам? — подумал вслух Кротов.
— Это бесполезно. Он даже не почешется. Тут гранатомет нужен, а еще лучше — ПТУРС [2]. Да ладно тебе, пусть себе едет!..
Расчет Магистра и Гонты был верен. И засады, и контрольный пост при въезде на автомагистраль они миновали без задержки: здесь уже привыкли к передвижениям техники, никто даже не подумал остановить военную машину, которых тут каталось туда-сюда немало все последние дни. Напряжение среди экипажа бэтээра значительно уменьшилось, Рыжкин раздраил верхние люки, и ворвавшийся в кабину прохладный ночной воздух подействовал на всех еще более успокаивающе. Машина пожирала километры пустого ночного шоссе, с каждой минутой приближаясь к Валдаю.
Спустя два часа на центральную площадь города вновь въехали два грузовика с вооруженными людьми в камуфляжной форме. Солдаты резво попрыгали через борта на асфальт и скучились возле машин, оглядываясь по сторонам в ожидании дальнейших команд от офицера, который был занят тем, что переругивался с кем-то по рации. Из переулка выехал милицейский «Москвич» с включенной мигалкой. Милицейский майор выбрался из кабины и неторопливо подошел к майору военному.
— С чем к нам пожаловали? — добродушно спросил он. — Маневры, что ли? Своих полигонов уже не хватает?
— Имею приказ обеспечить безопасность и общественный порядок в городе, — буркнул армейский майор, злясь не на собеседника, а на тех, кто отдавал ему это непонятное и совершенно бестолковое, на его взгляд, распоряжение.
— А мы здесь для чего? — удивился милиционер. — Да вроде у нас и так все в порядке.
— Если в порядке, куда же ваш город пропадал?
— Никуда он не пропал, как видишь, — милиционер широким жестом повел рукой. — Все на месте. А что касается оптической иллюзии, так это просто местный природный феномен. Раз в столетие обязательно такое происходит, у нас в летописях записи имеются.
— Что за феномен такой?
— Кто его знает, — пожал милиционер плечами. — Современная наука объяснить пока не в состоянии. А что тут удивительного? Возьми хотя бы шаровые молнии: все про них знают, а что это такое, объяснить до сих пор не могут. Так вот и живем. Хотя вреда от него никакого. Я же говорю: оптическая иллюзия.
— Странная какая-то иллюзия, — подозрительно сказал военный. — Почему же к вам никто прорваться не мог?
— А когда мираж в пустыне — озеро там увидишь или что еще, — тоже ведь никогда не догнать. Хотя видно очень хорошо. А здесь у нас получается немного по-другому. И не видишь, и не попадешь.
Подозрение во взгляде армейского майора не уменьшалось: последний аргумент показался ему весьма сомнительным, но лицо милиционера было столь простодушно, столь доброжелательно, к тому же военный попросту не представлял, что же тут можно возразить.
— Хренота все это, — произнес он тем не менее. — Не верю я. Миражи, экстрасенсы, гадалки… У народа и так от всего крыша едет. Быть такого не может.
— Да я и сам иногда не верю, — признался милиционер. — Но от фактов куда денешься? Ты же сам все видел.
— Видел, — подтвердил военный. — А почему же вы сами оттуда не выходили? Тоже не могли?
— Куда же от своего хозяйства пойдешь? — резонно возразил майор. — А если мародеры набегут? Тем более народ в курсе событий, паники у нас никакой не было, порядок соблюдали на все сто.
— Ладно, — махнул рукой военный, — пусть в этом Разбираются те, кому по чину положено.
— Слушай, майор, — внезапно сказал милиционер. — Л ведь ты нам действительно можешь помочь. Сейчас сюда шпана всякая собирается понаехать. Ну, типа тех Же мародеров. Бандюки, как воронье, на жареное первыми всегда слетаются, сам знаешь. У нас отделение маленькое — всего двадцать человек, боюсь, не справимся. А помощи из области ждать не приходится. Может, перекроешь со своими ребятами дорогу в город? Ну, чтобы не пускать сюда всякую шваль, крутых этих. Хотя бы надень.
Майор подумал, пожевал губами.
— А что! — сказал он с усмешкой. — Живое дело, в конце концов. И в точности соответствует полученному приказу. Ладно, майор, сейчас мы тебе настоящий блокпост организуем. Ни одна гадюка не проползет!
Он повернулся и гаркнул:
— К машине!
Через минуту, плюнув сизым дымом, грузовики развернулись и уползли на окраину.
Стремительно приближавшаяся к городу со сторон автострады кавалькада из восьми подержанных иномарок, в каждой из которых сидело по четыре-пять человек, неуловимо, но похожих друг на друга прическами и выражением лиц, была вынуждена притормозить, а затем и вовсе остановиться перед грузовиком, перегородившим полосу движения. Второй грузовик замер на встречной полосе, так что для проезда оставался лишь узенький промежуток шириной с корпус легковой машины, посреди которого неподвижно стоял рослый парень в камуфляже с автоматом на груди. Дробью защелкали дверные замки, приехавшие вылезли из машин, рассматривая неожиданное препятствие. Двое из передней иномарки, отклячивая назад мускулистые зады, подошли слегка шаркающей походкой к часовому, глядевшему на гостей с холодным равнодушием.
— Что задела, командир? Нам в город надо!
— Въезд в город посторонним запрещен, — отчеканил часовой. — Поворачивайте.
— Это еще почему?
— Приказ военного коменданта района.
— Да ладно тебе, служивый, — осклабился один из приехавших — обритый наголо, с наколками в виде перстней на пальцах обеих рук. — У нас там дела на сто пудов. Маму навестить надо. Десять лет старушку не видел. Если надо за въезд заплатить — мы заплатим, ты так и скажи. Вот!
Он развернул бумажник, из которого вытащил стодолларовую купюру и протянул автоматчику. Тот взял, внимательно осмотрел с обеих сторон, потом плюнул в середину и звонко пришлепнул на покатый лоб просителя.
От неожиданности тот отшатнулся, затем лицо его перекосила гримаса ярости.
— Ты что, коз-зел?!
Фамилия бритого была Мануйлов, но уж много лет его звали просто Манал, и он привык к кличке пуще, чем к имени, полученному при рождении. Манал хорошо знал, чем должна заняться его бригада. Совсем недавно под Волгоградом в точно таком же городишке все прошло как по нотам: чересчур принципиальных местных ментов немедленно разогнали, «смотрящий» занял свое законное место, а все несговорчивое быдло получило по рогам. Хозяин умел организовать дело так, что сбой был исключен. Пост на дороге его ничуть не удивил и не обеспокоил, он был даже восхищен предусмотрительностью Хозяина, изолировавшего городишко от внешнего мира на время наведения в нем порядка. Поэтому поступок клоуна в камуфляже, хотя и с настоящим «калашом» в руках, поначалу вызвал у Манала только злость и обиду. Но спустя всего несколько секунд чувства эти сменились ужасом.
— Первый выстрел предупредительный, второй — на поражение! — четко объявил солдат, словно на зачете по уставу караульной службы сделал шаг назад и передернул затвор, клацнувший весело и звонко. Ствол автомата смотрел в живот бритому.
Из-за грузовика выбежали еще несколько солдат, сопровождаемых офицером.
Рыбакова Нестеров все эти дни не видел. Забегавший к ним по нескольку раз на дню Гонта объяснил, что для поддержания режима закрытого Периметра таких размеров нужны постоянные совместные усилия по меньшей мере двух десятков селектов. Этим и занимаются все участники встречи, постоянно сменяя друг друга на вахте, словно слаженная корабельная команда.
— Но почему нас не могут обнаружить? — не понимал Нестеров. — В город ведут электрические, телефонные линии. Ухватись, грубо говоря, за любую, закрой глаза и шагай себе по ней!
— Все верно, — согласился Гонта. — Кстати, это они уже пробовали. Только по всем этим линиям в город уже не попадешь — отключены. Электроэнергия в город извне не поступает, она направлена в обход. Видишь ли, создавая Периметры, мы предусматривали возможную блокаду. На этот случай в каждом Периметре есть собственная электростанция и небольшой запас топлива. Недели на две вполне хватит, благо на дворе лето. А вот проводная телефонная связь действительно не работает, тут ничего не поделаешь. Да на что она, когда сейчас даже у детей сотовые есть!
— Значит, на эти две недели, пока не кончится горючее и, вероятно, продовольствие, мы фактически неуязвимы?
— Насчет неуязвимости я бы не сказал, — поскреб в затылке Гонта. — Город ведь где был, там и остался. Если, например, в чью-то горячую голову придет мысль долбануть ракетой с наведением по координатной сетке — попадет точно в центр, ничто ее не остановит. Электроника суггестии не поддается…
Иногда Гонта заходил вместе с подполковником спецназа, оставшимся внутри Периметра. Оказалось, когда-то они с Гонтой вместе служили на Дальнем Востоке в морской пехоте. Подполковника звали Виктор Рыжкин, выглядел он изрядно ошеломленным, и это ошеломление по мере знакомства с существом дела пока что только усиливалось.
Тот момент, когда программа Гоши заработала, начав выдавать связный текст, ни Нестеров, ни присутствовавший при этом событии Гонта впоследствии не смогли связать ни с чем заметным внешне. В небесах не грянул гром и не расцвела хвостатая комета. Скатывающееся к горизонту солнце уныло светило в пыльные стекла комнаты компьютерной комнаты, негромко, но Уже достаточно раздражающе дребезжал при включении и разгоне старенький кондиционер. Гоша точно так же, как и все последние четыре дня, таращился в экран компьютера, изредка щелкал клавишами и что-то раздраженно бурчал себе под нос. Иногда он вставал и подходил к Нестерову, бросая на его стол очередной лист распечатки со строчками латиницы. Нестеров добросовестно брался за текст, но спустя короткое время отрицательно мотал головой: никакого смысла все эти буквосочетания не несли. По этой причине в каждое свое последующее появление Гонта выглядел все более озабоченным: держать Периметр закрытым надолго было нельзя, постепенно возникали проблемы. Например, для начала из-за отсутствия поставок фактически прекратил работу городской базарчик, где горожане обычно покупали овощи и зелень.
— Гоша, постой! — сказал Нестеров, впившись глазами в очередную распечатку. — Посмотри-ка! Если читать через две буквы на третью, вот здесь, в этом месте, получается слово, которое звучит как «волода» или «волод». Может быть, это Вологда? Или Владимир? Или нечто похожее?
Гоша подскочил, выхватил из руки Нестерова бумажный лист.
— А почему ты начал читать через две буквы? — спросил он спустя минуту.
— Да как-то случайно… вот только дальше ничего не получается.
— Интервалы могут чередоваться, — машинально ответил Гоша, еще раз поглядел на листок и осторожно сказал скорее самому себе, чем Нестерову: — Может быть, попробовать запустить программу поиска возможных вариантов внутренней кодировки… А ты, Олег, вот что, давай садись к монитору и смотри. Распечатывать никакой бумаги не хватит…
Ощущение тупика все сильнее охватывало Магистра. Каждый день он несколько раз просматривал информационные программы телеканалов и убеждался, что от внешнего мира Периметр отделяет не только собственная ментальная граница, но и жестокая блокада, организованная снаружи. Об исчезнувшем городке не говорилось ни слова, будто и не существовал он вовсе. Попытки атаковать Периметр прекратились. Невидимый противник просто начал планомерную осаду, справедливо полагая, что долго городку не выстоять. На второй день в городке отключились сотовые телефоны, таким образом связь с миром была полностью прервана. Расчеты на то, что первая акция активного противостояния анималам возбудит хотя бы общественное любопытство, полностью провалились.
Город с населением в тридцать тысяч человек пропал, исчез с карты страны, но в стране по этому поводу ровным счетом ничего не происходило. Впрочем, при здравом размышлении получалось, что ничего удивительного в том искать не следует. Не один, не два, а десятки таких же городов находились каждой зимой на грани исчезновения, оставаясь без тепла и воды. Страна ежегодно теряла убитыми и пропавшими без вести в результате криминального террора в таком количестве, которым можно было заселить целый район, и тем не менее общественное мнение пребывало в неизменной задумчивости и спокойствии.
Утром к Магистру приходил заместитель председателя горсовета. Деликатно покашливая и отводя в сторону глаза, он сообщил, что на следующей неделе, вообще-то, планировался отъезд большой группы школьников на черноморский курорт. Он не жаловался и не возмущался, он просто пришел посоветоваться, как теперь быть. Конечно, мы люди взрослые и все понимаем, говорил он, но дети так ждали этой поездки к морю…
Магистр заверил его, что поездке ничто не помешает. Через два-три дня так или иначе все решится. Заместителю председателя не понравилось выражение «так или иначе», Магистр понял это по его глазам. Магистру оно тоже не нравилось, однако ни обнадеживать напрасно, ни врать он не умел, о чем сейчас немало сожалел.
Магистр все чаще ловил себя на том, что завидует основателям Шамбхалы. Однако построить в центре России собственную, полностью закрытую от внешнего мира страну, не решив огромное количество организационных вопросов, было невозможно. Этих вопросов вполне хватило бы на полгода работы целого управления: нужно было организовать снабжение продовольствием, топливом, вывоз мусора, в конце концов, не говоря уже об отборе будущего населения Периметра — добровольцев, готовых, подобно гималайским затворникам, на долгие годы добровольно отказаться от общения с внешним миром.
Ничего подобного сделано не было, потому что ни Магистр, ни кто-либо из его коллег никогда не рассматривал всерьез подобную перспективу. Создаваемые Периметры изначально рассматривались как центры притяжения, и максимальная продолжительность их изоляции в критических случаях локальной атаки хищников или иной смуты не должна была превышать двух недель. Таким образом, открытие Периметра и сдача городка была предопределена. Сейчас нужно было думать о том, как организовать отступление, вывести из-под удара не только учеников, но и тех людей, которых анималы заранее определили в жертвы.
— Мы снова проиграли, мы все чаще проигрываем, — с горечью говорил в этот момент Магистр Филу, — мы снова вынуждены отступать, и это становится правилом. Анималы, как всегда, оказались подготовлены намного лучше. Им есть что терять, и сейчас для меня очевидно, что они не остановятся ни перед чем. Вплоть до тотального террора и гражданской войны. Впрочем, возможно, этого им и не понадобится. Насколько я понимаю, теперь они бросят все силы на отстрел селектов и учеников. В государстве, где счет убийств идет на десятки тысяч, несколько сотен дополнительных смертей останутся незамеченными…
— Я говорил, что тебе нужно уезжать, Валерий, — негромко гудел Фил. — Тебе и твоим товарищам. В эмиграции нет позора, когда она совершается, чтобы сберечь силы для будущих боев. Как нет и доблести в бессмысленной и бесцельной гибели. Это только тактическое отступление. Я проведу всех вас обратно, уже завтра мы будем в Вермонте. А уже оттуда организуем отъезд остальных селектов вместе с учениками.
Магистр не успел ничего ответить, потому что дверь с шумом распахнулась и влетел Гонта.
— Магистр! У них получилось! — выпалил он с порога. — Они нашли ключ!
* * *
…Тогда Господин мой взял меня за руку, приказав закрыть глаза, дабы сияние небесных сфер, созерцать кои простой смертный не в силах, не ослепило меня, и провел тайной тропой между мирами. А потом он сказал: «Открой глаза и зри совершенный мир, равный Эдему, который до тебя не видело ни одно человеческое создание». И я увидел страну под ласковым солнцем, не оскверненную людской злобой, тучные земли, не знавшие плуга, речные воды, чистотой сравнимые с благородным хрусталем, вековые леса, кишащие дичью. И я спросил своего Господина: отчего же он не приведет сюда несчастных и обездоленных, чье жалкое существование на Земле суть безысходная скорбь от рождения до смерти. На что Господин мой ответил, что в урочный час мир сей откроется для достойнейших, но до той поры мне надлежит хранить в строгой тайне сведения 6 нем и путях, к нему ведущих.Тут небывалое смятение охватило все мое существо. Будучи не в силах его утаивать, я спросил своего Господина: «Именем святым заклинаю тебя, поведай мне: Божий ли этот мир? Не управляют ли им существа, лишенные душ, неподвластные Великому Творцу нашему? Не обрекут ли нашедшие его свои души на вечные скитания в поисках Царства Божьего, не имея возможности его достичь ?»
Господин мой, засмеявшись, сказал, что и этот мир, и многие другие, которые людям видеть не дозволительно, сотворены единой Волей и что сомнения мои во всемогуществе Творца не что иное, как тягчайшая ересь, недостойная добродетельного христианина. Устыдившись до глубины души, я смиренно молил о прощении, и Господин мой даровал его мне. А потом он взял меня за руку, приказав зажмуриться, и спустя короткое мгновение мы вновь очутились возле храма на берегу озера, которое жители здешних мест именуют Володай…
— Это Валдай! — сказал Гонта. — Магистр, это Валдай, нет никаких сомнений! Храм на берегу! Да я знаю это место, был я там на турбазе в юные годы. Честное слово, с такими ориентирами я Вход и без карты найду! Магистр, мы должны немедленно туда ехать. Тут же по шоссе меньше сотни километров!
— Вы как всегда слишком торопитесь, уважаемый коллега, — ехидно заметил Музыкант. — Неужели вы предлагаете бросить город на растерзание этим бандитам и…
— Вы же сами прекрасно понимаете, что мы не можем держать Периметр закрытым вечно, — с досадой перебил его Гонта. — Для уточнения координат Входа и разведки на месте туда должна отправиться совсем небольшая группа. На это нам потребуется дня два. А вам нужно немедленно начинать реализацию Плана в полном объеме. Естественно, с необходимыми коррективами. Периметр открывать следующим же утром, уходить самим, эвакуировать тех, кому грозит опасность, и действовать.
— Я отсюда никуда не уйду, — заявил Музыкант. — Я не позволю уничтожить еще один Периметр, хватит нам и Волгограда.
— Это неразумно, Иосиф, — мягко произнес Магистр. — В одиночку тебе долго не продержаться, анималы готовы на все и ни перед чем не остановятся.
— Комес тоже остается, — сказал Музыкант. — Вдвоем мы продержимся ровно столько, сколько нужно, пока ты с остальными не заваришь кашу — ваш пресловутый План — в нашей уважаемой столице. После этого, полагаю, анималам будет уже не до Периметра. По крайней мере, надеюсь на это.
— Может быть, ты и прав, — ответил Магистр после короткого размышления. — Но обещай мне хотя бы, что не будешь лезть на рожон. Не забывай, у них тут Целая армия нюхачей… Кстати, Гонта, вы напрасно пренебрегаете картой. Валдай достаточно велик и церквей на его берегах хватает. А триста лет назад их было намного больше. Боюсь, поискать вам придется изрядно, даже с картой в руках…
А Нестеров в этот момент переживал жесточайшее Разочарование. Гонта с ходу объявил, что на Валдай Нестеров не поедет. «Как же так?» — пытался он возражать. Все-таки именно они с Гошей были главными виновниками открытия.
«Извини, Олег, — сказал Гонта, — у нас физически не хватит сил, чтобы прикрывать тебя в случае какой-то неожиданной разборки. Мы же все-таки не машины. Дай бог самим прикрыться. Но даю честное слово, что после нас ты войдешь в это ДП первым. Завтра вместе с остальными отправишься в Москву. Там тоже дел хватает, скучать не придется, я тебе обещаю».
Нестеров понимал, что Гонта прав, но разочарование и обида были сильнее доводов разума, поэтому, оскорбленно задрав подбородок, он удалился, не проронив более ни слова. Провожать уезжавших он тем не менее пришел. Вместе с Гонтой отправлялись Байкал и подполковник Рыжкин.
Выезжать решили с наступлением темноты. Ночь была безлунной и очень темной. Небо с вечера затянули облака, грозившие пролиться дождем. Полтора километра до автомагистрали предстояло ехать, не включая фар: Магистр надеялся, что таким образом удастся не потревожить наблюдателей, расставленных в окрестностях Периметра. Машина Гонты выехала первой. Она миновала границу Периметра, и почти сразу же раздались резкие хлопки выстрелов. Они звучали издалека, но в ночной тишине слышались очень отчетливо. Двигатель машины взревел, Нестеров услышал натужный скрип резины об асфальт, развернувшись на месте и врубив фары, автомобиль прыгнул под защиту Периметра, сопровождаемый градом пуль, звонко вонзавшихся в его металлическое тело.
Машина резко затормозила, Гонта и Рыжкин выскочили из кабины и принялись вытаскивать Байкала с заднего сиденья. Нестеров увидел, что светлая рубашка пожилого селекта с правой стороны потемнела от крови. Им бросились помогать, раненого уложили на появившиеся откуда-то носилки и унесли. Гонта тяжело дышал и отирал со лба испарину, лицо его выражало гнев и отчаяние.
— Снайперов с ночной оптикой поставили, — произнес он. — Байкалу угодили в плечо. Рана не опасная, хотя крови немало вытекло. Выходит, по дорогам на машине не прорвешься. Придется полем, по-тихому, ползком да перебежками. Это сколько же у нас времени уйдет!
— Зачем! — вмешался подполковник Рыжкин. — У нас тут бронетранспортер есть. Его из винтовки не пробьешь…
Нестеров подумал, что по бронетранспортеру точно так же можно ударить из гранатомета, но Гонта и Магистр посмотрели на подполковника с интересом.
— А ведь верно, Виктор! — сказал Гонта. — На бэтээре мы сумеем подойти к ним почти вплотную, а там их пукалки уже будут бесполезны. Только я давно не катался, немного подзабыл, как его заводить.
— Я умею водить бронетранспортер, — внезапно Для себя громко выкрикнул Нестеров.
— Ты? — чрезвычайно удивился Гонта. — Интересно, где ты этому научился?
— Между прочим, я в армии служил, — обиделся Нестеров. — У меня военная специальность есть: механик-водитель боевой машины пехоты.
Баки бэтээра оказались залитыми горючим под завязку, в чем Нестеров удостоверился, едва занял кресло Водителя. Внутри железной коробки было жарко и Душно даже в ночную пору. Нагретый солнцем за день Металл так и не успел отдать тепло вовне без остатка. Некоторое время Нестеров просто сидел в тесном и неудобном водительском кресле, прикасаясь пальцами к рычажкам и тумблерам переключателей, постепенно, но без особого труда восстанавливая в памяти накрепко вбитые армейской службой знания. «Ну, поехали», — пробормотал он, включая стартер. В недрах машины коротко скрежетнуло, и корпус бэтээра задрожал, наполнившись гулом могучего двигателя. Вспыхнувшие фары осветили асфальт. Бэтээр тронулся с места, плавно набирая скорость.
* * *
Услышав рев двигателя, Тимохин и Кротов приникли к окулярам инфракрасных прицелов, пытаясь отыскать его источник. Приближаясь, звук нарастал, и через некоторое время обрел материальную плоть. Приборы ночного видения сделались не нужны. По шоссе, заливая все вокруг ярким светом фар, мчался бронетранспортер.— Это еще что за орлы тут по ночам катаются? — недоуменно сказал Кротов. — Вояки, что ли?
— Нажрались и за водкой добавлять поехали, — предположил Тимохин. — Не слабо живут армейцы!
— А откуда они вообще взялись? Выскочили, как черт из коробочки.
— А тут вообще не разберешь, кто, что и откуда выскакивает. Бермудский треугольник, мать его!
— Тимоха, свяжись на всякий случай со штабом, — сказал Кротов. — Сообщи, что армейцы казенную солярку жгут.
— Зачем? — возразил Тимохин. — Вздумалось какой-то мудрой голове ночные маневры устраивать, так пусть с ними свои и разбираются.
— А может, он из Зоны вылетел?
— Откуда в Зоне бэтээры? — удивился Тимохин. — Эти еврейские колдуны, которые тут дел наворотили, армией не командуют.
Как раз в этот момент бронетранспортер поравнялся с укрытием снайперов.
— Может, врезать ему по колесам? — подумал вслух Кротов.
— Это бесполезно. Он даже не почешется. Тут гранатомет нужен, а еще лучше — ПТУРС [2]. Да ладно тебе, пусть себе едет!..
Расчет Магистра и Гонты был верен. И засады, и контрольный пост при въезде на автомагистраль они миновали без задержки: здесь уже привыкли к передвижениям техники, никто даже не подумал остановить военную машину, которых тут каталось туда-сюда немало все последние дни. Напряжение среди экипажа бэтээра значительно уменьшилось, Рыжкин раздраил верхние люки, и ворвавшийся в кабину прохладный ночной воздух подействовал на всех еще более успокаивающе. Машина пожирала километры пустого ночного шоссе, с каждой минутой приближаясь к Валдаю.
* * *
Периметр открылся ранним утром. Окрестности окутывал густой предрассветный туман, поэтому появление города произошло совершенно незамеченным Для снайперов, изрядно уставших к этому часу таращиться в оптику. И лишь когда солнечный диск неторопливо выкатился из-за горизонта, его лучи прорезали и разогнали белесые хлопья, открывая взгляду дома, улицы и кварталы. В этот час город еще спал, не слыша и не замечая начавшейся вокруг него лихорадочной суеты. По окрестным дорогам и проселкам помчались «уазики» с армейскими номерами, иномарки с тонированными стеклами, эфир заполнился переговорами десятков радиостанций и мобильных телефонов.Спустя два часа на центральную площадь города вновь въехали два грузовика с вооруженными людьми в камуфляжной форме. Солдаты резво попрыгали через борта на асфальт и скучились возле машин, оглядываясь по сторонам в ожидании дальнейших команд от офицера, который был занят тем, что переругивался с кем-то по рации. Из переулка выехал милицейский «Москвич» с включенной мигалкой. Милицейский майор выбрался из кабины и неторопливо подошел к майору военному.
— С чем к нам пожаловали? — добродушно спросил он. — Маневры, что ли? Своих полигонов уже не хватает?
— Имею приказ обеспечить безопасность и общественный порядок в городе, — буркнул армейский майор, злясь не на собеседника, а на тех, кто отдавал ему это непонятное и совершенно бестолковое, на его взгляд, распоряжение.
— А мы здесь для чего? — удивился милиционер. — Да вроде у нас и так все в порядке.
— Если в порядке, куда же ваш город пропадал?
— Никуда он не пропал, как видишь, — милиционер широким жестом повел рукой. — Все на месте. А что касается оптической иллюзии, так это просто местный природный феномен. Раз в столетие обязательно такое происходит, у нас в летописях записи имеются.
— Что за феномен такой?
— Кто его знает, — пожал милиционер плечами. — Современная наука объяснить пока не в состоянии. А что тут удивительного? Возьми хотя бы шаровые молнии: все про них знают, а что это такое, объяснить до сих пор не могут. Так вот и живем. Хотя вреда от него никакого. Я же говорю: оптическая иллюзия.
— Странная какая-то иллюзия, — подозрительно сказал военный. — Почему же к вам никто прорваться не мог?
— А когда мираж в пустыне — озеро там увидишь или что еще, — тоже ведь никогда не догнать. Хотя видно очень хорошо. А здесь у нас получается немного по-другому. И не видишь, и не попадешь.
Подозрение во взгляде армейского майора не уменьшалось: последний аргумент показался ему весьма сомнительным, но лицо милиционера было столь простодушно, столь доброжелательно, к тому же военный попросту не представлял, что же тут можно возразить.
— Хренота все это, — произнес он тем не менее. — Не верю я. Миражи, экстрасенсы, гадалки… У народа и так от всего крыша едет. Быть такого не может.
— Да я и сам иногда не верю, — признался милиционер. — Но от фактов куда денешься? Ты же сам все видел.
— Видел, — подтвердил военный. — А почему же вы сами оттуда не выходили? Тоже не могли?
— Куда же от своего хозяйства пойдешь? — резонно возразил майор. — А если мародеры набегут? Тем более народ в курсе событий, паники у нас никакой не было, порядок соблюдали на все сто.
— Ладно, — махнул рукой военный, — пусть в этом Разбираются те, кому по чину положено.
— Слушай, майор, — внезапно сказал милиционер. — Л ведь ты нам действительно можешь помочь. Сейчас сюда шпана всякая собирается понаехать. Ну, типа тех Же мародеров. Бандюки, как воронье, на жареное первыми всегда слетаются, сам знаешь. У нас отделение маленькое — всего двадцать человек, боюсь, не справимся. А помощи из области ждать не приходится. Может, перекроешь со своими ребятами дорогу в город? Ну, чтобы не пускать сюда всякую шваль, крутых этих. Хотя бы надень.
Майор подумал, пожевал губами.
— А что! — сказал он с усмешкой. — Живое дело, в конце концов. И в точности соответствует полученному приказу. Ладно, майор, сейчас мы тебе настоящий блокпост организуем. Ни одна гадюка не проползет!
Он повернулся и гаркнул:
— К машине!
Через минуту, плюнув сизым дымом, грузовики развернулись и уползли на окраину.
Стремительно приближавшаяся к городу со сторон автострады кавалькада из восьми подержанных иномарок, в каждой из которых сидело по четыре-пять человек, неуловимо, но похожих друг на друга прическами и выражением лиц, была вынуждена притормозить, а затем и вовсе остановиться перед грузовиком, перегородившим полосу движения. Второй грузовик замер на встречной полосе, так что для проезда оставался лишь узенький промежуток шириной с корпус легковой машины, посреди которого неподвижно стоял рослый парень в камуфляже с автоматом на груди. Дробью защелкали дверные замки, приехавшие вылезли из машин, рассматривая неожиданное препятствие. Двое из передней иномарки, отклячивая назад мускулистые зады, подошли слегка шаркающей походкой к часовому, глядевшему на гостей с холодным равнодушием.
— Что задела, командир? Нам в город надо!
— Въезд в город посторонним запрещен, — отчеканил часовой. — Поворачивайте.
— Это еще почему?
— Приказ военного коменданта района.
— Да ладно тебе, служивый, — осклабился один из приехавших — обритый наголо, с наколками в виде перстней на пальцах обеих рук. — У нас там дела на сто пудов. Маму навестить надо. Десять лет старушку не видел. Если надо за въезд заплатить — мы заплатим, ты так и скажи. Вот!
Он развернул бумажник, из которого вытащил стодолларовую купюру и протянул автоматчику. Тот взял, внимательно осмотрел с обеих сторон, потом плюнул в середину и звонко пришлепнул на покатый лоб просителя.
От неожиданности тот отшатнулся, затем лицо его перекосила гримаса ярости.
— Ты что, коз-зел?!
Фамилия бритого была Мануйлов, но уж много лет его звали просто Манал, и он привык к кличке пуще, чем к имени, полученному при рождении. Манал хорошо знал, чем должна заняться его бригада. Совсем недавно под Волгоградом в точно таком же городишке все прошло как по нотам: чересчур принципиальных местных ментов немедленно разогнали, «смотрящий» занял свое законное место, а все несговорчивое быдло получило по рогам. Хозяин умел организовать дело так, что сбой был исключен. Пост на дороге его ничуть не удивил и не обеспокоил, он был даже восхищен предусмотрительностью Хозяина, изолировавшего городишко от внешнего мира на время наведения в нем порядка. Поэтому поступок клоуна в камуфляже, хотя и с настоящим «калашом» в руках, поначалу вызвал у Манала только злость и обиду. Но спустя всего несколько секунд чувства эти сменились ужасом.
— Первый выстрел предупредительный, второй — на поражение! — четко объявил солдат, словно на зачете по уставу караульной службы сделал шаг назад и передернул затвор, клацнувший весело и звонко. Ствол автомата смотрел в живот бритому.
Из-за грузовика выбежали еще несколько солдат, сопровождаемых офицером.