Русанова Вера. Туманный берег

   А Лариса, секретарь-референт Масляшова, думала о том, последнем в жизни Тима Райдера телефонном разговоре. О прямом звонке в зал заседаний, и о странной фразе мистера Райдера, на которую она поначалу не обратила внимания:
   "Она не должна ничего знать. Для неё это будет слишком большим унижением... Я прошу. Пожалуйста"...
   * * *
   Высокая бутылка с французским коньяком стояла в баре. Он не мог не думать о ней, как ни старался переключить мысли на что-нибудь другое... План выступления на общем собрании акционеров?.. Боже, какая ерунда!.. Коробка овощного детского питания для Оленьки?.. Нет, только не сейчас... Заглянуть в автосервис на предмет подготовки к техосмотру?.. Ужасно, ужасно, ужасно...
   Все должно было быть по-другому. С самого начала. С самого первого дня. И ни в коем случае не должно было закончиться вот так.
   Кровь, топор, но тела уже увезли. И камера телеоператора выхватывает из темноты то примятую траву, то наплыв свечного парафина на подоконнике, то комья слежавшейся, выброшенной из подвала земли.
   "Труп английского бизнесмена Тима Райдера и его супруги, бывшей гражданки России Олеси Кузнецовой"...
   Нет! Это не могло закончиться так. Как угодно, но только не так...
   Жирные следы пальцев на полированной стенке бара. Вот - отпечатки совсем маленьких пальчиков. Надо же, Оленька уже достает... Надо взять тряпку и протереть. Прямо сейчас. Немедленно! Эти следы пальцев раздражают... И с журнального стола тоже смахнуть пыль. А потом поставить ровно посередине хрустальную рюмку, налить по краю коньяк. Тоненькой, отсвечивающей темным огнем струйкой...
   Он вдруг вспомнил, как когда-то в детстве со всего маху шарахнулся затылком об асфальт. И в голове тут же жарко вспыхнул невыносимый, темно-красный огонь. Это было всего лишь сотрясение мозга... Что должен чувствовать человек, которому голову рассекают топором? Успевает ли он что-нибудь почувствовать?..
   Коньяк... Терпкий, вязкий, желанный... Солнце рассыпается радужками в каждой грани рюмки... Смежить веки, прищурить ресницы. Радужки вспыхнут прямо перед глазами... Ее ресницы. Ее длинные темные ресницы... О, Господи! Как угодно, но только не так!
   Коньяк... Была такая детская загадка про напиток, в котором "два зверя": конь и як... Зверь... Топор... К чему рюмка? Прямо так. Из бутылки. Из горлышка...
   Что говорил тогда врач? Как он сказал дословно? "Ты, конечно, не умрешь сразу, если снова начнешь пить. Но человеком быть перестанешь. Кстати, и это важно, сначала перестанешь быть мужчиной!.. Ну, а потом умрешь. Скоро!"
   Скоро. Даже не сразу, а просто "скоро"! Что такое "скоро" в сравнении со ржавым железом, раскалывающим надвое череп?!
   В дверь позвонили. Он ещё раз взглянул в сторону бара, рассеяно подумал: "Может и к лучшему?", и поплелся открывать. На лестничной площадке стоял высокий молодой парень в рубашке поло, летних брюках и коричневых сандалетах.
   - Вы Бокарев Вадим Геннадьевич? - спросил он так бодро и жизнерадостно, словно узрел перед собой Диснеевского Утенка. Только что не тыкнул в грудь собеседника указательным пальцем. - Далековато вы забрались из Люблино. Но мы вас все-таки нашли.
   - Кто это "мы"? - осведомился он вяло. - Представьтесь, если это вас не затруднит.
   Парень слазил в нагрудный карман за удостоверением и протянул раскрытую красную книжечку:
   - Лежнев Дмитрий. Отдел по расследованию убийств... Могу я пройти?
   Вадим пожал плечами:
   - Пожалуйста.
   Тот шагнул в прихожую, без стеснения осмотрелся. Разуваться не стал и направился прямиком в гостиную. На ходу наклонился, подобрал с пола Оленькиного резинового кролика, усадил на подлокотник дивана. Цокнул языком:
   - Хорошо живете, Вадим Геннадьевич... Женаты?
   - Да, - ответил он. Хотел спросить, какими, собственно, соображениями продиктован визит. Но сдержался и промолчал. Он знал.
   Лежнев, тем временем, сел в кресло, вытянув длинные худые ноги. Указал глазами на диван:
   - Присаживайтесь тоже. Давайте поговорим... Я к вам вот по какому поводу: помните ли вы некую Олесю Кузнецову?
   Вадим вздрогнул. Так мучительно, так больно прозвучало её имя "Олеся". Отдалось ещё той, давней, незажившей болью... Олеся... Что-то полудетское. Или полуколдовское?
   - Да, я, несомненно, её помню, - он потянулся к пачке сигарет, лежащей рядом с пепельницей. Нечаянно столкнул со стола зажигалку. Нагнулся за ней - кровь бросилась в лицо.
   - Когда-то она была вашей невестой?
   - Да. Была... Мы расстались.
   На секунду парень замялся. Неуверенно закусив нижнюю губу, смахнул с подлокотника кресла невидимую пыль:
   - Вы... Э-э-э... Вы что-нибудь слышали...
   Вадим резко перебил:
   - О том, что её убили? Да, я слышал. Об этом писали в некоторых газетах и передавали в криминальных новостях по телевидению. Был репортаж с места преступления.
   - Тогда вот какой вопрос: по чьей инициативе вы расстались?
   - По инициативе Олеси. Она встретила другого человека, я оказался не нужен... В общем, это было достаточно мудро с её стороны.
   Парень сосредоточенно уставился на свои колени - под подбородком залегла складочка:
   - Вадим Геннадьевич, мне показалось, что в вашем голосе прозвучала обида. Или я ошибаюсь? - он по-прежнему не смотрел в глаза. - Вы тяжело переживали ваш разрыв с невестой?
   - Хотите спросить: не я ли убил Олесю и её мужа?.. Нет, не я. И не нужно всех этих окольных вопросов. В ночь убийства я находился в ресторане "Пассаж" вместе с руководителями нашей компании и нашими потенциальными партнерами. Вернулся утром - это легко проверить.
   - И все-таки... Вы тяжело переживали разрыв?
   - Да! - почти выкрикнул Вадим. - Я тяжело переживал разрыв! Я пил! Я чуть не попал в психушку. Я ненавидел её, если вам угодно, но все это уже прошло... Доступно объяснил, или вы будете спрашивать в третий раз?
   Опер флегматично и лениво махнул загорелой рукой:
   - Спасибо. Я вас понял... А кем вы, кстати, работаете?
   - Управляющим торговой компанией "Сенди", - глухо и устало проговорил он. Через паузу уточнил: - Я - не собственник, работаю на окладе. Правда, на очень хорошем окладе.
   Ему мучительно хотелось, чтобы этот жизнерадостный, полный скрытой энергии человек ушел. Чтобы выветрился даже его запах, и осталась только хрустальная рюмка посреди журнального стола... Задернуть портьеры, пододвинуть поближе пепельницу, откинуться на спинку кресла... От коньяка в горле станет тепло, и исчезнет противный царапающий песок из-под век.
   "..... виделись?" - донеслось издалека.
   - Что? - Вадим словно очнулся.
   - Я спрашиваю: с погибшей Олесей Кузнецовой вы когда в последний раз виделись?
   - Когда?.. Когда она ушла из моей старой квартиры в Люблино, собрав свои вещи. Я знал, что она вышла замуж за этого англичанина, знал, что уехала в Лондон. Но это все от её коллег из агентства. Мы не виделись около двух лет.
   - Все понятно, - парень рывком, упершись обеими руками в подлокотники кресла, поднялся. - Тех, кто мог чувствовать к ней неприязнь или желать её смерти, конечно, не припомните?
   - Не понимаю иронии в вашем голосе.
   - А нет никакой иронии. Просто, на самом деле, все опрошенные отзываются о погибшей в исключительно теплых тонах... Однако ж, девушку убили.
   - Да, - зачем-то сказал он и услышал, как в замке поворачивается ключ. Из поликлиники вернулась жена с малышкой.
   Значит, хрустальной рюмки с колеблющимся у самых краев коньяком не будет, а песок под веками останется. Досадно. Больно...
   Опер подошел к двери, с интересом выглянул в прихожую. Разулыбался, закивал, как какой-нибудь вновь приобретенный друг семьи. С той же улыбкой вытащил из кармана удостоверение. Жена заметно испугалась: она знала о гибели Олеси. С Оленькой под мышкой торопливо вошла в комнату.
   - А что случилось? - уголки её темных губ вздрогнули и опустились книзу, отчего лицо стало похожим на беличью мордочку. - Милиция что-нибудь выяснила?
   Оленька запищала и начала извиваться. Белая косыночка, завязанная в смешной узел на её макушке, сползла на лобик. Жена поставила девочку на ковер.
   - Вадим, ты можешь объяснить, что произошло?
   - Все в порядке, - он наткнулся взглядом на резинового кролика, которого опер поставил на подлокотник дивана. - Товарищ пришел узнать о наших прежних отношениях с Олесей Кузнецовой... Так что все нормально, Лиля, можешь не волноваться...
   * * *
   - Слышь, а чего твой Эммануил сегодня жрать будет? - вдруг озаботился Красовский, когда они уже подходили к ограде, за которой синели металлические контейнеры мелкооптового продовольственного рынка.
   - А в чем смысл вопроса? - ответно поинтересовался Андрей. - Уточняю: прак-ти-ческий смысл? Если бедной Птичке не оставили пожрать, ты что же, сейчас накупишь осетрины с горбушей и помчишься за три автобусных остановки кормить сиротку-пингвина?
   - Эй, ты, лицо процессуально самостоятельное! - Серега округлил свои и без того круглые глаза. - Ты, кажется, выступать начал? Я забочусь о твоем чудовище, а ты...
   - О чудовище уже позаботились. У него в тарелке четыре половинки камбалы и вареная картошка... Чтоб я так ел.
   - Ох, неужели же ты освоил ещё и варку картошки плюс к изготовлению бутербродов?!
   - Катя картошку с рыбой принесла, - коротко ответил Андрей и пнул валяющийся на дороге камушек. Камушек с легким стуком покатился по потрескавшемуся асфальту, Красовский замолчал, видимо, испытывая неловкость из-за того, что коснулся запретной темы. Объяснять, что все уже не так, что все гораздо сложнее или, наоборот, проще - не хотелось.
   - ...Или твой вопрос про Эммануила имел под собой другую цель? - Щурок чуть принужденно усмехнулся. - В последний момент скинуть меня "с хвоста", мотивировав это тем, что у меня дома животное некормленое?
   - Брось ты! С какого ещё "с хвоста"? Благо бы, "Мартини" или коньяк "Наполеон" пить собирались, тогда бы - да, скинули. А на "Балтику", ладно уж, падай. Тем более, что половину все равно ты покупаешь.
   - Сколько, кстати, брать будем? Анечка твоя, она как в смысле алкоголя?
   - Анечка у меня во всех смыслах отличная девочка, - Красовский отопнул в сторону валяющуюся посреди дороги раздавленную картонную коробку. - А в смысле алкоголя - скромно, но с достоинством. Тебе, младший советник юстиции, у неё ещё учиться и учиться... Бутылок десять, я думаю, возьмем. "Троечки".
   Народу на рынке было уже совсем мало. На многих контейнерах висели замки. У забора бродячая белая собака терзала кусок залежалого мяса. Серега гигантскими шагами ринулся к закрывающемуся киоску с колбасами и сосисками. За ним тут же устремилась полная старушка в ситцевом платье с открытыми плечами, до этого бесцельно бродившая по ряду. Щурок остановился чуть поодаль, машинально похлопал себя по карманам в поисках сигарет. Вспомнил, что бросил курить, досадливо сплюнул себе под ноги.
   - Девушка, взвесьте-ка мне килограмм сарделек, - попросил Красовский, просовывая голову в окошко.
   - Мы работу закончили, вообще-то, - недружелюбно отреагировала продавщица. - Ну, ладно. Вы последний... Каких вам?
   Бабулька сзади занервничала, испуганно забубнила себе под нос:
   - Как последний? Что значит, "последний"? Неужели трудно ещё одного покупателя обслужить?
   - ... Так каких вам? Свиных или говяжьих?
   - А чем они отличаются? - проявил потрясающую неосведомленность Серега.
   Продавщица хмыкнула:
   - Тем, что одни из свинины, а другие из говядины.
   - Это-то как раз понятно... А чем они отличаются по качеству?
   Старушка, обеспокоенная перспективой остаться без сосисок, мудро решила принять сторону девушки за прилавком:
   - Молодой человек, что вы пристаете? Не знаете, чем отличается свинья от коровы?.. Чем мальчик от девочки отличается, знаете?
   Челюсть Красовского артистически отпала, лицо выразило глубочайшее потрясение:
   - Д-да.., - пробормотал он. - Я в курсе про мальчиков и девочек, но никогда и не думал, что корова от свиньи отличается тем же самым!
   Продавщица прыснула, автоматически завешивая свиные сардельки (наверное, они все-таки были лучше), бабушка обиделась:
   - Хулиганье!
   - Напротив! - радостно заверил её Серега. - Милиция!
   - Ага, - сказала она, скупо поджимая губы и кивая в сторону Щурка. Особенно вон тот вон хмырь...
   - Эй, хмырь, - подмигнул Красовский, когда они отошли от контейнера и направились за пивом, - а давай Аньку тоже разыграем, а? Она же не знает, что я с тобой приду, в лицо тебя ни разу не видела... Давай скажем, что ты какой-нибудь крутой писатель или актер?
   - Олег Янковский, - предложил Андрей. - Или Владимир Машков. На твой выбор.
   - Нет, ну да - с актером не пролезет, конечно. Как поэт ты производишь ошеломляющее впечатление, но это уже старо... Может тебя за продюсера выдать? Штатовского!.. О! Отлично! Ты - бывший мой одноклассник, уехавший в Штаты и там добившийся небывалого успеха. Анька, она же на всех этих театрально-киношных делах замороченная. Посмеемся... Только ты не проколись, смотри.
   - Охота тебе над собственной подружкой издеваться?
   - А чего? Просто сидеть и пиво с воблой булькать?.. У нее, кстати, с чувством юмора все нормально: она не обидится.
   Щурок пожал плечами и нащупал в кармане брюк сложенный вчетверо полтинник: впереди манил стройными рядами разнообразных бутылок киоск со спиртным.
   Холодную "Балтику" сгрузили в специально купленный пакет, сверху бросили сардельки и несколько сухих плоских рыбин с мутной, давно утратившей блеск чешуей.
   Андрей взглянул на часы: короткая стрелка приближалась к "восьмерке".
   - Слушай, раз мы тут шоу затеваем, может сейчас по делам переговорим? Потом-то как, при Анечке?.. Чего ты мне такого интересного рассказать хотел?
   - А ты мне?
   - Я тебе?.. Я тебе потом расскажу: у меня информация - "супер". Я, может, хочу, чтобы ты пивом поперхнулся.
   - Ха! "Супер"! - Красовский презрительно скривился. - Просто ты, пацан, моего "супера" не слышал.
   - А как услышу, можно будет сразу бежать, стирая подошвы тапочек об асфальт, за санкцией на арест убийцы?
   - Н-ну.., - протянул он одновременно и уклончиво, и многообещающе. Прищурил один глаз, посмотрел на небо, потом утвердительно кивнул. - Можно.
   Щурок хмыкнул, повесил пакет на руку:
   - Не хочешь - не рассказывай. Нас, голливудских продюсеров, и без твоей информации неплохо кормят...
   Анечка ждала дома. Она оказалась довольно высокой миловидной девочкой с прямыми, до плеч, волосами, выкрашенными под "красное дерево". Глазки у неё были большими и голубыми, талия тонкой, а ноги худыми и длинными. Лифчик под белую в голубую полоску маечку Анечка не надевала.
   - Привет, - Красовский дежурно приложился губами к её щеке. - Мы сегодня вдвоем. Знакомься, мой старый школьный приятель Андрей. Не тот, который Щурок, а тот который в Штаты после десятого класса уехал... Ну, помнишь, я тебе рассказывал?
   Она старательно наморщила лоб, пытаясь вспомнить, но так ничего и не вспомнила. Протянула узкую, с тонкими пальцами кисть:
   - Аня... Очень приятно.
   Щурок неопределенно прокашлялся.
   - Во-от! - Серега, тем временем, подхватил пакет и направился с ним на кухню. - На улице его встретил. Ань, представляешь? Решили вот пива попить... Знаешь, кем он у нас стал? Продюсером наикрутейшим! С твоим любимым Джимом Керри за одним столом сидел. А сейчас вот в России сериал снимать собираются. Типа "Санта-Барбары".
   - Правда? - она улыбнулась. Андрей заметил, что зубы у неё мелкие и очень белые. - Как интересно! А я во все Московские театральные ВУЗы три года подряд поступать пыталась - не приняли. Таланта, наверное, нет.
   - Что вы! Вовсе не обязательно, - он улыбнулся в ответ. - Приемные экзамены - это всего лишь лотерея. Я уверен: вам просто не повезло.
   - Хочется верить... Вообще, у вас в Америке система в этом плане более прогрессивная. Все эти актерские школы, курсы... Да, туда, конечно надо ещё поступить, но человеку дается возможность пробовать и пробовать. В любом возрасте! И потом, гораздо больше возможностей для того, чтобы как-то себя проявить. Взять те же сериалы.
   - Пить будем прямо в коридоре под вешалкой? - осведомился Красовский, выглядывая в прихожую. Все как-то сразу засуетились. Анечка тоже метнулась на кухню. Андрей попытался скинуть туфли, не развязывая шнурков - не получилось. Он слишком быстро нагнулся и вписался лбом в угол тумбочки. Над бровью мгновенно вспухла небольшая гематома. Пришлось подойти к зеркалу и по-пижонски растрепать волосы так, чтобы они полностью закрывали левую бровь.
   Из кухни послышался прерывающийся тихим смехом шепот, хлопанье дверцы холодильника, шелест одежды. Андрей вдруг подумал о том, что они очень подходят друг другу - Аня и Серега. Пожалуй, это одна из самых симпатичных его девочек. И самая молодая. Сколько ей лет? Девятнадцать? Двадцать?
   Самое интересное, что и Красовский, явно, относится к ней по особенному. "Вякнуть боится", "пироги целыми днями печет и пельмени лепит" - это все для понта, на публику. А на деле - её лохматый розовый медвежонок в прихожей и (о, ужас!) связанная крючком салфеточка на столе в комнате...
   Парочка ввалилась в комнату минут через пять. Аня деликатно и скромно убрала Серегину руку со своей талии, поставила на стол зачем-то уже очищенную и нарезанную аккуратными ломтиками рыбу. Села на диван, сдвинула худые коленки вместе, сверкнула любопытными глазищами:
   - Андрей, а вы, на самом деле, знакомы с Джимом Керри?
   - Говорят же тебе, правда, - Красовский выставил три бутылки "Балтики" рядом с рыбой. - Он же продюсировал "Маску". Точнее, был одним из продюсеров... Деньжищ на этом деле загреб! Фильм-то чуть ли не в сто раз окупился.
   - А насчет сериала? Тоже правда?
   - Н-ну... Более-менее, - теперь уже ответил он сам. Без особого, впрочем, энтузиазма.
   Серега пояснил:
   - Он тут организационные вопросы решит и обратно в свою Америку умотает. Послезавтра... Сериал-то тебе на кой сдался? Ты его про Голливуд порасспроси, он тебе расскажет. Про знаменитостей, про "Оскар", про пингвинов... Ты знала, что в Голливуде в последнее время пошла мода держать дома пингвинов?.. Не знала? Вот и я не знал.
   Действительно, поговорили про "Оскар" и про "Нику", про актеров наших и "импортных". Анечка ахала и охала, Красовский тихо веселился, Андрей выглядел чемпионом мира среди закомлексованных и молчаливых продюсеров. Более-менее активно он поддержал разговор лишь однажды.
   - А я знаю, почему меня, в частности, в Щепку не приняли, - просто сказала Аня. - У меня прикус неправильный и ноги неидеальные. Там красавицы были нужны, героини.
   - Ну что вы! Вы - очень красивая, - искренне возразил он. - Я говорю это совершенно серьезно.
   Потом вдвоем с Красовским вышли на балкон. Серега курил, Андрей нюхал дым, тоскливо размышляя о том, правильно ли сделал, решив покончить с сигаретами. Темное небо наливалось влагой, к ночи опять грозил пойти дождь.
   - Как тебе Анька? - спросил Красовский, щурясь от дыма и глядя прямо перед собой.
   - Хорошая девчонка, - ответил он и снова подумал о Кате.
   - Сейчас в комнату зайдем - признаемся. Ага?.. Давай, кстати, уже говори, что там у тебя интересного?
   - Интересного? Да, что интересного? Из Лондона ответ на запрос пришел. Тим Райдер не оставил завещания. И супруга его тоже. Он, вообще-то, странно для богатого человека поступил. Ну, а у жены при таком раскладе просто двусмысленное положение получалось. Кому она что может завещать, если ей лично пока ничего не завещано?
   - А родственники?
   - Детей у Райдера нет. Братьев и сестер нет. Родители давно умерли. Есть какой-то там четвероюродный племянник и ещё одна седьмая вода на киселе по материнской линии. Но это все - детали. Самое интересное, что Тим Райдер уже однажды был женат законным, официальным браком.
   Серега хмыкнул:
   - Только не говори мне, что на этой Вике Коротковой, которая на убитую больше всех стучала! А то я буду нервно смеяться.
   - Нет, не на Вике. Но нервно смеяться уже можно... Он был женат на русской. Мания у него такая - на русских жениться! На некой уроженке города Железнодорожный Московской области Слюсаревой Наталье Дмитриевне 1965 года рождения.
   - И?..
   - И развелся. Так же официально. Она вернулась в Россию, однако, замуж повторно не вышла.
   - Такая любовь?
   - Заочное отделение! Чему вас только учили? - Андрей возвел глаза к небу и тяжко вздохнул, еле сдерживая торжествующую улыбку. - Ладно, не обращай внимания: я сам тоже забыл. Катя, опять же, подсказала... Англо-саксонское наследственное право. К наследникам первой очереди наряду с законной супругой относится так же и бывшая жена, не вышедшая повторно замуж! Она получает деньги, отодвигая всех этих тетушек и племянников, и легко отодвинула бы даже родных братьев-сестер и детей Райдера, если бы таковые имелись. Хорошее законодательство, да?.. Так что не знаю: любовь там не любовь. От Железнодорожного до нашей любимой дачки от силы два часа езды на машине.
   - Сильно, - Красовский покачал светловолосой головой. - На самом деле, сильно... А теперь я скажу. Митька Лежнев, загруженный предположениями Груздева, познакомился сегодня с одной симпатичной черноволосой девушкой...
   - Начало интригующее.
   - Более чем!.. Зовут девушку Лиля. Ни о чем тебе не говорит?
   - Если ты таким образом пытаешься мне напомнить о той швее-мотористке, которая приходила жаловаться в прокуратуру на несчастного мужа?..
   - Соображаешь, младший продюсер юстиции! Фамилия у девушки - Муратова. Была. В девичестве.
   Андрей повернулся, скрестил руки на груди:
   - А сейчас?
   - А сейчас, проницательный ты наш, она замужем. И мужа её зовут Вадим Геннадьевич Бокарев! Тебе не кажется, что это о чем-то, да говорит?..
   Когда они вернулись с балкона, Анечки в комнате не было. На столе стояла тарелка с остатками рыбы и три пустых пивных бутылки.
   - Щас приду, - сообщил Красовский и бодро направился в туалет. Андрей сел на диван. Через минуту в глубине квартиры послышались легкие шаги.
   - Андрей! - негромко позвала Аня. - Андрей, подойдите сюда, пожалуйста.
   Он встал, выглянул в коридор. Она стояла в дверях комнаты. Тоненькая, высокая, с отчего-то испуганными светлыми глазами.
   - Андрей, я тут книгу достать хотела, а у меня полка оборвалась. Вы не поможете?.. Сережа ведь куда-то ушел, да? Я слышала, как дверь хлопнула.
   - Конечно, помогу, - он подошел. Она отвела волосы у него со лба, провела теплыми пальцами по вспухшей над бровью шишке.
   - Аня.., - он попытался отстраниться.
   - Не надо ничего говорить, - попросила она. - Ты ведь даже не друг Сереже - так, бывший одноклассник. Ты уезжаешь послезавтра, и уже ничего нельзя будет исправить. Я хочу, чтобы ты знал... Ты... Сережа... Я ведь никогда к нему ничего, кроме симпатии не чувствовала. Он хороший, веселый, милый...
   - Аня! Аня! Аня! Все! - он ненатурально захохотал и замахал обеими руками, с ужасом понимая, что Серега все слышит. Все до последнего слова. Все, Анька! Ты нас переиграла. Сразу поняла, да? Сразу поняла, что я никакой не продюсер? Или, может, это вы вдвоем с Красовским надо мной издевались, чтобы я тут целый час полным кретином себя чувствовал? Сразу поняла, что я - Щурок, да?
   Ее лицо даже под слоем загара сделалось замлисто-серым. Андрей вдруг заметил, что все ещё машет руками - глупо, нервно, бессмысленно. Со скрипом отворилась дверь туалета.
   - Те же и муж, - шутовски провозгласил Красовский, выходя в коридор. Явление из сортира!.. Полная дурь! Н-да... Пошутили...
   Посмотрел куда-то на стену поверх Анечкиного худенького плеча, щелкнул металлическим браслетом часов. Спросил, уже обращаясь к одному только Андрею - Аня словно перестала существовать:
   - Переночевать у тебя можно? Несостоявшаяся звезда сериалов пусть спокойно вещи собирает...
   И, не дожидаясь ответа, вышел из квартиры.
   Дождь шел сплошной стеной. Тополя с вывернутыми, серебрящимися листьями клонились от ветра. Красовский пытался закурить вот уже четвертую сигарету, и уже четвертая сигарета, мгновенно превращаясь в мокрого дряблого червяка, летела на асфальт. Щурок ждал, глядя себе под ноги. На душе было так же паршиво, как в тот день, когда в ЗАГСе дежурно и торопливо выдали свидетельство о расторжении брака.
   Прямо в лужу упала раскрытая пачка "LM" с добрым десятком сигарет. Следом за ней шлепнулась желтая прозрачная зажигалка.
   - Ты не подумай, - Красовский с размаху ударил по зажигалке носком кроссовка: она завертелась, как кленовый вертолетик, - я к тебе претензий не имею. Все нормально. И, вообще, наплевать, растереть и забыть. Да... Все бабы, за редким исключением, дуры и сволочи. За новые колготки душу продадут... Лилю эту Муратову сажать надо. Чую я, что она тут по самое "нехочу" замешана... Стервы, а? Ну, какие же все стервы!..
   * * *
   Из ЗАГСа вывалилась очередная празднично разряженная толпа. Невеста вся в кринолинах и дешевом, бликующем на солнце атласе, жених, похожий на телохранителя при исполнении служебных обязанностей. Свидетельница в голубом шелковом платье с широкой лентой через плечо, свидетель с цветком в петлице - уже заметно "хороший". Гости, цветы, гости, цветы. Кукла в фате на капоте пожилой, обшарпанной "шестерки"...
   Наталья аккуратно задернула тюль и отошла от окна. Наткнулась взглядом на немытую чашку в раковине. В чашку мерно капала вода, превращая остатки растворимого кофе в мутно-желтую жижу.
   Она рассеяно подумала о том, что лишний раз крутить кран не стоит - и так на честном слове держится. Полетит, к чертовой матери, прокладка вместе с кранбуксой, что тогда делать? За сантехником не побежишь, а тетка Эльвира голову оторвет.
   В комнате проснулась Тяпка, застучала когтями по линолеуму. Пару раз чихнула в коридоре и заглянула в кухню - черная, лохматая, с вываленным красным языком. Дышит часто, глаза грустные.