Русанова Вера. Туманный берег

   - Иди сюда, - тихонько позвала Наталья, похлопав себя ладонью по бедру. - Эй, дурища, иди сюда!
   Собака как-то странно заскулила, подошла бочком, время от времени озираясь на входную дверь. Села на тапок, прижалась теплой мохнатой спиной к ноге. Чутко вздрогнула, услышав невнятный шум в подъезде.
   - Истеричка, - она отдернула ногу, зло пихнула Тяпку в бок. Истеричка гребанная! Чего ты там слушаешь? Чего боишься? Убивать придут тебя! Щас! Нужна ты кому-то.
   Вода начала капать чаще: кап-кап-кап-кап... Жижа в чашке теперь напоминала цветом изрядно разведенное пиво. Наташа метнулась к крану и закрутила его с такой силой, что чуть не своротила весь смеситель. На ладони проступили глубокие красно-синие рубцы.
   - Лажа, а? - она опустилась на пол, осторожно дуя на руку и пытаясь удержать слезы. - Лажа! Лажа! Лажа!.. Повеситься, что ли? А, Тяпка, повеситься мне? Нет?.. Молчишь... Кретинка... Лучше уж повеситься, чем так жить, чем...
   У соседей открылась дверь. Рядом! На этой же лестничной клетке! Послышался глухой мужской голос. С явно вопросительными интонациями!
   Слова застряли у неё в горле. Она замолчала, словно подавилась, багровея от ужаса, и зажала двумя руками собачью морду. Тупая Тяпка, недовольно мотая головой и скользя всеми четырьмя лапами по линолеуму, принялась пятиться назад.
   - Придушу, стерва! - прохрипела она, чувствуя, как ладонь наполняется вязкой собачьей слюной.
   Опять что-то спрашивает мужчина. Спокойно, почти весело. А этот дебильный дедок ему отвечает. Раздумчиво, будто припоминает таблицу умножения! Дедок её видел. Два раза. Когда она выгуливала поздно вечером эту беспородную дуру, и когда открывала тетке Эльвире!
   Тяпка все-таки вырвалась! Дернулась в сторону так резко и неожиданно, что Наталья не удержалась и завалилась на бок, тяжело стукнувшись локтем о пол. Зацепила плечом табуретку. Табуретка, слава Богу, устояла. А сволочная собака отскочила в сторону и теперь тихо поскуливала, метя черным хвостом по полу, словно "дворником" по ветровому стеклу автомобиля.
   Наталья успела подумать о том, что пропала, что эта стерва обязательно залает, что дверь вышибут (несчастная фанера вылетит с полпинка!), когда мужчина не лестничной клетке вдруг рассмеялся. Руки её все ещё были покрыты "гусиной кожей", но комок, вставший поперек горла, провалился куда-то в живот... Он смеялся... Точнее, не он! Тот, который придет за ней, не станет смеяться...
   Хлопнула закрывающаяся дверь. Незнакомец пошел вниз по лестнице сломанные перила задребезжали. Наталья перевернулась на спину, закрыла ладонями лицо, полежала так с полминуты и хрипло проговорила:
   - Тяпа, а Тяп? Давай мириться... Прости меня, дурища. Когда все это закончится, будешь один "Чаппи" жрать. Обещаю...
   * * *
   - Лилия Владимировна, вы вызваны на допрос в качестве свидетеля по уголовному делу об убийстве гражданина Великобритании Тима Райдера и его супруги, бывшей гражданки Российской федерации, Олеси Викторовны Кузнецовой, - договорив фразу до конца, Андрей незаметно поморщился. Голова болела и после вчерашнего, и после позавчерашнего. Красовский пока так и не вернулся в свою квартиру, то ли опасаясь застать там Анечку, то ли боясь окончательно поверить в то, что её больше не будет.
   Второй вечер подряд он выставлял на стол бутылку водки, и второй вечер начинал с одного и того же:
   - Ты ни при чем, я понимаю. Моя идея была, сам и получил по башке в результате. Но одного я тебе никогда в жизни не прощу: зачем ты начал балаган этот дешевый устраивать? Мол, ах, Аня, ты обо всем с самого начала догадалась! Ах, Аня, какая ты у нас девушка проницательная и юморная!.. Для меня, я знаю. Но зачем? Неужели ты хотел, чтобы я после всего этого с ней...
   Андрей молчал: ответить было нечего. Специальный птичий корм с микроэлементами, принесенный Катей, стоял на пыльном, пожелтевшем от времени подоконнике. И думалось о том, что когда-то, полтора года назад, он, Андрей, вот так же, тяжело и страшно, пил водку. Только один. Без Красовского...
   - ... Согласно статье пятьдесят первой Конституции Российской Федерации, вы не обязаны свидетельствовать против своего мужа, ближайших родственников или себя самой.
   Она спокойно кивнула, поправила на переносице очки. Черноволосая худенькая женщина с по-беличьи крупноватыми передними зубами:
   - Да, я все поняла. Спрашивайте.
   Андрей отчеркнул "шапку" протокола допроса и положил ручку на стол:
   - Были ли вы знакомы с Тимом Райдером или его женой Олесей Кузнецовой?
   - Близко - нет. То есть его я, вообще, не знала, а её видела. Много раз... Она была невестой моего мужа и часто заходила к нему на работу. Мы с Вадимом работали вместе... Что ещё вам сказать? Мы не общались, но Вадим о ней много рассказывал. У нас дома даже есть несколько её фотографий - в стенке или на антресолях в коридоре.
   - И вы нормально относитесь к тому, что ваш муж хранит фотографии бывшей возлюбленной?
   - А почему бы и нет? Это его прошлое, я уважаю его чувства.
   - Сейчас вы нигде не работаете?
   - Да, - она улыбнулась быстро, мягко и неуверенно. - У меня ребенок. Дочка.
   - Но ведь, насколько я понял, вы уволились, а не ушли в декретный отпуск? Почему? Хорошо оплачиваемая работа, престижная должность...
   - Честно говоря, ничего особенно престижного. Только звучит - "штатный психолог". А, на самом деле, приходилось и секретарскую работу делать, и бухгалтерскую... Знаете, я все время боялась, что окончательно позабуду, чему меня в институте учили.
   Женщина снова выжидающе замолчала. Что-то в ней было такое... Мысль промелькнула и исчезла. Осталось только воспоминание о той другой, убитой. Запекшаяся кровь на волосах, розовая нежная пятка. Безупречная фигура... Изорванное и грязное дорогое платье, облегающее округлые бедра и тонкую, в один обхват мужских ладоней талию... Эта, черненькая, в самом деле, похожа на тщедушную белку. Аккуратную, элегантную, правильную белку. Интересно, что он в ней нашел, этот Бокарев?
   - Хорошо, тогда такой вопрос: вы знакомы с Валерием Киселевым?
   Она вздрогнула, в стеклах очков вспыхнули солнечные блики:
   - Да, знакома... Но я не понимаю... То есть... То есть, вам, конечно, виднее... Да, я была с ним знакома, но мы не виделись уже больше двух лет.
   - В каких отношениях вы состояли?
   - В близких. Мы были любовниками, если вас это интересует. Даже собирались пожениться.
   - Почему же не поженились?
   - Странный вопрос, - уголки её губ опустились. - Разлюбили друг друга. Стало ясно, что Валера - не тот человек, который мне нужен, а я - не та женщина, которая нужна ему... Кроме того, я встретила моего нынешнего мужа. У нас ещё не было романа, но мне показалось, что он именно тот, кого я ждала всю жизнь. Как это ни высокопарно звучит.
   Андрей подумал о том, что звучит, действительно, слишком высокопарно. А ещё о том, что и эта черноволосая "белка", и Даша из агентства "Арбат", и Вадим Бокарев говорят примерно одно и то же: "стало ясно, что мы (они) не подходим (не подходят) друг другу"... Вадим не подходит Олесе, Валерий Киселев не подходит Лиле Муратовой. Зато Лиля, просто умереть не встать, как подходит этому писаному красавцу Бокареву! Да и толстая портниха Киселеву - тоже...
   Женщина отвела со лба темную прямую челку. Почти черную. Отливающую холодной серой сталью. Той же рукой быстро расправила юбку на коленях:
   - Я все-таки могу узнать?.. Могу узнать, при чем тут Валера?
   Андрей колебался всего секунду:
   - Нет, не можете. И я прошу вас ответить на следующий вопрос...
   - Подождите! Просто скажите: "да" или "нет"?.. Во время этого репортажа по третьему каналу... В общем, мне показалось, что их убили на даче Киселевых. На даче Валериных родителей. Это так?
   - Так, - его рука, сжимающая прозрачную шариковую ручку замерла в нескольких миллиметрах от листа с протоколом допроса. - Олеся Кузнецову и её мужа, действительно убили на даче вашего бывшего возлюбленного... Вы узнали дом?
   - Да. И дом, и дерево... Там было одно очень старое корявое дерево. Да и потом, в репортаже называли район, даже шоссе...
   - Вы часто бывали в этом доме?
   - Бывала. Часто. Мы ездили туда отдыхать: иногда вдвоем, иногда с друзьями. Еще я Валериной маме помогала с заготовками.
   - О подвале, выходит, знали?
   - Конечно, знала, - она довольно спокойно кивнула. Только рука снова скользнула по коленям, расправляя несуществующие складки на юбке. - Знала. Знала, что где стоит, знала, что там крыса жила... Все знала. Конечно.
   В коридоре послышались быстрые тяжелые шаги. Круглая дверная ручка крутанулась. Женщина обернулась испуганно и быстро. На пороге стоял Красовский с порезанной после утреннего бритья щекой. Белки его глаз были пронизаны частыми красными прожилками. Глаза из-за этого казались воспаленными и больными.
   - Привет, - коротко бросил он. Кивнул на Лилю. - Занят? Я тогда попозже зайду.
   - Минут через пятнадцать, - попросил Андрей. Черкнул в протоколе пару фраз. Ручка перестала писать, он несколько раз резко тряхнул ею в воздухе.
   - Попробуйте расписать на сложенном вчетверо листке, - негромко проговорила Лиля.
   - Что? - он вскинул голову.
   - Ручку легче расписать на листочке, сложенном в несколько раз. А, вообще, эта модель очень плохая. По-моему, ни у кого ещё чернила в стержне не заканчивались естественным путем: всегда вперед ручка сломается.
   Он почувствовал, что краснеет. Ручка была очень дешевая и, действительно, паршивая. Как, впрочем, и зажигалка в металлическом корпусе, лежащая среди бумаг тоскливой памятью о тех днях, когда можно было со спокойной совестью выкуривать хоть полпачки, хоть пачку в день. Черноволосая Лиля как раз смотрела на эту зажигалку.
   - Спасибо, - бросил он таким тоном, каким говорят обычно "не ваше дело". Записал на листке: "Я неоднократно бывала на даче, принадлежавшей родителям Валерия Киселева". Взглянул на неровные, с пробелами в чернильном следе буквы и вспомнил львенка, нарисованного на песке дрожащей, неумелой левой рукой теперь уже мертвой Олеси. - Спасибо... К разговору о даче Киселевых вернемся чуть позже. Скажите, пожалуйста, Лилия Владимировна, были ли конфликты, ссоры между вами и погибшей Кузнецовой? Как она отнеслась к женитьбе Вадима? Не пыталась ли его вернуть? Каким-либо образом выяснить с вами или с ним отношения?
   - Я ни разу не видела её после нашей свадьбы, она, по-моему, уехала ещё до этого... И, вообще, никаких конфликтов или ссор просто не могло быть. Когда Вадим сделал мне предложение, между ним и Олесей уже было все решено. Она сошлась со своим англичанином, собиралась в Лондон... Нет, не думаю, что ей могло придти в голову ревновать или устраивать сцены. Дело в том, что Олеся была очень спокойным, рассудительным человеком.
   Спокойные, рассудительные люди. Одна расторгает помолвку с женихом, на даче родителей которого уже вовсю трудилась в качестве будущей невестки, ради призрачной перспективы быть рядом с красавчиком Бокаревым. Другая этого самого красавчика Бокарева так же рассудительно и спокойно бросает, сделав аборт чуть ли не на четвертом месяце (или какой там срок у женщин считается "большим"?). Все логично, все цивилизованно и правильно...
   Только "неправильный" английский бизнесмен Тим Райдер почему-то не оставляет завещания. Только его красавицу жену отчего-то убивают почти через двенадцать часов после смерти мужа, продержав целую ночь в холодном подвале... Завещание... Завещание, которого не было... Нарисованная на песке голова львенка в телевизионной рамке... Черный волос, запутавшийся в окровавленных прядях мертвой Олеси. Длинный черный женский волос...
   - Значит, вы считаете, у Олеси Кузнецовой не было причин вас ненавидеть?
   Лиля, прикрыв глаза, помотала головой, что, по-видимому, означало: "нет, не было".
   - ...А у вас? Были у вас причины обижаться на нее, злиться, ненавидеть?
   Андрею было просто интересно, как она отреагирует. Усмехнется и с нервной иронией ответит что-нибудь вроде: "А как вы думаете? Если бы у меня были такие причины, я бы о них вам рассказала?" Замотает головой так испуганно и быстро, что волосы взметнутся черным веером: "Нет, что вы? Конечно, не было!"? Или снова вспомнит о тех Олесиных фотографиях, хранящихся в их доме, акцентируя внимание на своей, якобы, спокойной, профессиональной мудрости?
   - Нет, - она снова на секунду прикрыла глаза, однако, головой мотать не стала. - У меня тоже не было причин её ненавидеть. Раньше - может быть... Тогда, когда у неё ещё была любовь с Вадимом. А потом... Потом Вадим нуждался во мне и не мог даже думать о ней. Нет, он не ненавидел её просто одно её имя было для него как яд. А она, мне кажется, стала несчастной, хотя сама этого не осознавала.
   "Заморочки несостоявшегося психолога. "Не осознавала", "стала нечастной"!", - подумал он с необъяснимым раздражением. - "И ты, девушка, совершенно зря пытаешься изображать тут Олимпийское спокойствие и прямо-таки Женевский нейтралитет... Господи, ну, почему по этому делу проходят одни бабы? Портниха, бывшая подружка Кузнецовой, секретарша, услышавшая обрывок какого-то непонятного телефонного разговора. Еще эта бывшая супруга Райдера, которую неизвестно где искать... С ума сойти можно! И вдобавок норовят друг на друга наговорить".
   В протоколе допроса появилась следующая строчка: "У Олеси Кузнецовой не было причин меня ненавидеть, так как они с Вадимом Бокаревым расстались по обоюдному желанию. Также причин для ненависти к Олесе не было и у меня".
   - Теперь следующий вопрос, - Андрей снова тряхнул ручкой, поймал взгляд Лили и досадливо отложил ручку в сторону. - Ваш муж в ночь убийства находился в ресторане "Пассаж", это мы проверили. Где были вы?
   - Я? - словно удивившись, спросила она и побледнела. Он готов был поклясться, что побледнела! - Я была в кафе.
   - Вечером?
   - Нет, всю ночь.
   - Всю ночь с двенадцатого на тринадцатого июля? - уточнил он.
   - Да, всю ночь. А что в этом странного?
   - Позвольте спросить, где был в это время ребенок? У вас маленький ребенок, ведь так?
   - Да, у нас с Вадимом дочка. Я отвезла Олечку к его матери.
   - И, конечно, есть свидетели, которые могут подтвердить, что вы всю ночь провели в кафе? Вы ведь были в компании?
   Повисла пауза, невесомая и готовая вот-вот лопнуть, как радужный мыльный пузырь. Андрей вдруг понял, что сейчас услышит, и почти физически почувствовал противный, скользкий холодок в животе.
   - Нет, я была одна, - тихо ответила Лиля. - Я ждала приятельницу, но она не пришла. Но если вы об алиби... Ведь, наверняка, меня сможет вспомнить официант, который обслуживал столик? И люди? Там ведь было довольно много людей.
   - Что это было за кафе? - он больше не смотрел в протокол допроса только в её глаза. В её карие, испуганные глаза, лихорадочно блестящие за стеклами очков.
   - Что за кафе? Вы спросили, что за кафе?.. "Камелия". На Маросейке. Оно и днем и ночью работает. До восьми утра, по-моему... Или даже до девяти?
   - Во сколько вы там появились и во сколько уехали?
   - Сейчас скажу точно... Подруга попросила меня подъехать к восьми. Приблизительно в половине восьмого я оставила девочку у Натальи Максимовны, и в восемь уже была там. Потом... Потом я сидела, ждала подругу и пила шампанское, а она все не приезжала... В двенадцать я вышла позвонить. Звонила из холла. У подруги никто не отвечал, и я вернулась в зал. Подумала, что, может быть, она уже выехала, и что получится нехорошо, если я её не дождусь...
   - И что, ждали до самого утра? Такая хорошая подруга, или вы ей чем-то обязаны?
   Лиля явно смешалась. Зачем-то поправила очки на переносице, снова отбросила челку. Андрей заметил мелкие капельки пота у неё на лбу.
   - Подруга?.. Да, хорошая подруга. И у неё были проблемы. Она позвонила, сказала, что очень нужно поговорить, встретиться. Я не могла ей отказать... Мне просто и в голову не могло придти, что придется ждать так долго.
   - Так во сколько же вы все-таки уехали?
   - Утром, - теперь она не говорила, а почти шептала. - Около восьми... Я прождала её очень долго и... И мне не хотелось ехать ночью. Да и потом, я выпила шампанского.
   Ему снова вспомнилась та, другая. С расколотым черепом и нелепо вывернутой рукой. Муравей, ползущий по холодному локтю. Львенок, нарисованный в подвале... Портниха Тамара, нервно щелкающая замком лаковой сумочки: "Она знала абсолютно все на этой даче: и подвалы, и чердаки, и чуланы... Она до сих пор встречается с моим мужем!"..
   Зачем? Спрашивается, зачем?.. Нет, зачем женщина может встречаться с мужчиной - по этому пункту как раз вопросов нет. Но каким боком ко всему этому относится её нынешний супруг? Бокарев - Олеся - Лиля... Убийство из ревности?
   Она утверждает, что между Вадимом и Олесей все было давным-давно кончено, все решено раз и навсегда. Но это она говорит... Если так, то при чем здесь Киселев? Сообщник? Человек, любезно предоставивший свою дачу для совершения убийства и гарантировавший, что в ночь с двенадцатого на тринадцатое там никого не будет?.. Ночь с двенадцатого на тринадцатое...
   Почему Олесю убили только утром? Почему её труп оттащили к дороге? Если б дело было в наследстве, как утверждает Катя, то все объяснялось бы более или менее логично. Только вот наследников по линии Кузнецовой на горизонте что-то не видно: одна старушка мать, не вылезающая из Пермской больницы... Нет, наследство здесь, похоже, ни при чем. Но тогда почему? Почему её убили только утром? И этот дурацкий львенок в телевизоре..
   - Вы ведь психолог? - спросил Андрей неожиданно для самого себя. Лиля удивленно кивнула:
   - Да, я вам уже говорила, но...
   - Посмотрите, пожалуйста, на этот снимок. Что вы можете сказать по этому поводу?
   Фотография, запечатлевшая рисунок на песке, лежала вместе с другими в папке с делом об убийстве супругов Райдеров. Он отложил в сторону фотографии мертвой Олеси и протянул "львенка" Муратовой. Та взяла карточку, сняла очки, часто-часто поморгала глазами:
   - Н-ну... Что-нибудь конкретное сказать сложно. Это же не воображаемое животное, которое обычно рисуют в психологических тестах. Банальная картинка. Штамп... Возможно, рисовал человек, по натуре, не агрессивный, с романтическими представлениями о жизни, или... Нет, очень сложно что-то сказать!.. Вот только линии рваные и неровные... Наверняка, рисовавший был болен, или ему что-то очень сильно мешало, или...
   - Или рисовал левой рукой, - закончил он вместо нее. - Рисовала... Это нарисовала Олеся Кузнецова перед смертью. В том самом подвале, где её убили. В подвале дачи Киселевых... Вы знали, что несколько лет назад у неё была очень серьезная травма правой руки?
   - Да. Авария... Ее тогда сбила машина, и она очень сильно пострадала. Вадим рассказывал.
   - Под ногтем её указательного пальца нашли песок, - Андрей забрал фотографию и положил обратно в папку. - Она нарисовала этого зверька все ещё плохо слушающейся левой рукой. Нарисовала, хотя у неё было очень мало времени... Зачем?
   Он сам не знал толком, чего ждет. Того что в её карих настороженных глазах что-то промелькнет? Страх? Затаенное, с трудом сдерживаемое беспокойство?.. Да, в них, действительно, был страх. Страх животного, чувствующего опасность. Но это не давало абсолютно ничего.
   Затылок заболел с новой силой, к горлу подкатила тошнота.
   - Хорошо, Лилия Владимировна, - он вдруг подумал, что ничего "хорошего" во всем этом нет, что все просто отвратительно, и ещё о том, что за пару таблеток "Цитрамона" в некоторых ситуациях можно отдать полцарства. - Хорошо, Лилия Владимировна, вернемся к подруге, пригласившей вас в кафе. Мне нужны её данные: телефон, адрес, фамилия, имя...
   Ручка снова зависла над листком бумаги. Муратова молчала. Черноволосая испуганная "белка".
   - Лилия Владимировна, повторяю: мне нужны данные вашей подруги.
   - Я не могу вам их... дать, - её тихий голос на секунду прервался. Простите... Не могу. Это не имеет никакого отношения к убийству, поверьте!
   - Давайте я буду решать, что имеет отношение к убийству, а что нет, Андрей уже едва сдерживался: голова казалась тяжелой и горячей, как камень, долго лежавший на солнце. - В создавшейся ситуации секретничать неуместно. Если эта таинственная подруга, действительно, существовала, она должна дать показания. Ее интимные тайны меня совершенно не интересуют...
   - Я не могу вам ничего про неё сказать.
   Он вдруг почувствовал страшную, давящую усталость:
   - Хорошо... Надеюсь, вы понимаете, что делаете. Итак, кафе "Камелия" на Маросейке. Вы приехали туда около восьми вечера, и уехали в восемь утра. Просидели двенадцать часов за бутылкой шампанского.
   - Я ещё заказывала кофе.
   - За бутылкой шампанского и чашкой кофе. В предвкушении беседы с дорогой подругой. Оставив маленького ребенка свекрови и... Мужа вы, кстати, предупреждали о том, что поедете в кафе?
   - Нет, у меня не было возможности с ним связаться. И потом, я ведь не думала, что задержусь там до утра?
   - Значит, кофе и шампанское?.. Что на вас было надето?
   Муратова ответила через паузу, хотя Андрей мог бы поклясться, что она не вспоминала. Нет, она знала ответ абсолютно точно, но почему-то медлила.
   - На мне были светлые туфли на небольшом каблучке, платье с американской проймой и воротником-стоечкой... Платья, впрочем, не было видно: я накидывала сверху летний плащ.
   - Плащ? Зачем? Мне помнится, двенадцатого было довольно жарко.
   - Но я же выехала из дома поздно вечером, - пояснила она почти с укоризной. - Кроме того, собирались тучи. И в прогнозе погоды предупреждали.
   - А в кафе вы тоже сидели в плаще? Ну, раз говорите, что платья не было видно? Боялись, что дождичком замочит? - он толком не понимал, почему злится, но ничего не мог с собой поделать. - А, Лилия Владимировна?
   - Почему вы разговариваете со мной в таком тоне? Вы меня в чем-то обвиняете?
   - Я всего лишь хочу узнать, почему в кафе вы сидели в плаще.
   - Мне было холодно и неуютно. Меня морозило. Я что, не имею права сидеть в плаще? В конце концов, на мне была не шуба!
   - Хорошо. Туфли, плащ... Плащ какого цвета?
   - Светло-серый, почти белый... И ещё на мне были темные очки.
   Андрей откинулся на спинку стула и сцепил руки на затылке, незаметно помассировав голову. Усталость и какая-то тоскливая злость разливалась по его телу медленной волной:
   - В ночном крытом кафе вы просидели двенадцать часов в плаще и темных очках... Что ж, это, действительно, ваше дело... Есть только один момент: вам, вероятнее всего, придется ещё раз проехаться в это кафе, но уже вместе с нами. Может быть, персонал и подтвердит, что вы там были. Может быть, вас даже узнают, несмотря на ваш давешний маскарадный наряд. Не знаю... Вот что я хочу сказать вам, Лилия Владимировна, если вам есть, что рассказать следствию, расскажите это лучше сейчас. И про вашу подругу, и про встречи с Валерием Киселевым, и про Олесю Кузнецову. Приятно, конечно, что есть такие мудрые женщины как вы, которые не ревнуют мужей к их бывшим возлюбленным, но...
   - Я поеду с вами в кафе, - на удивление спокойно проговорила она. Они должны меня вспомнить. Надеюсь, что вспомнят. Официант... Официант был такой молодой парень с усами. Лет двадцати пяти, наверное? Усики темные и тоненькие. Высокий. Он и бутылку мне открывал. И кофе потом предложил заказать... Я почти уверена, что он меня вспомнит.
   - Пока можете быть свободны, - Андрей убрал в стол папку с делом. - Но вы обязаны явиться в прокуратуру, как только мы вас вызовем. Излишне напоминать, что вы не должны никуда уезжать из Москвы?
   - Я не собираюсь никуда уезжать.
   - Будьте готовы к тому, что в "Камелию" придется поехать завтра.
   На этот раз Лиля просто кивнула, и он подумал о том, что даже движения у неё какие-то беличьи. Такими обычно рисуют белочек в мультфильмах... Мультфильмы... Львята... Львенок, нарисованный на песке... Львенок из детского мультика, да ещё и в телевизоре... Мысль была такой смутной и ускользнула так быстро, что он даже и не пытался её поймать.
   Через минуту после ухода Муратовой в кабинет ввалился Красовский. Провез стул по полу, уселся прямо перед столом. Зачем-то перевернул пару листков на настольном календаре, исподлобья заглянул Андрею в глаза.
   - Не надоело ещё с бабьем возиться? Бабы, бабы, бабы...
   - Надоело, - тот пожал плечами. - А что делать?.. Эта, кстати, пока самая интересная из всех. Боюсь, что по поводу неё ты был прав... Эта её связь с Киселевым, то, что она замужем за бывшим Олесиным мужиком. И ещё очень странное алиби на ночь убийства.
   - А что такое? - Красовский, казалось, немного оживился.
   - Да ты представь! Всю ночь с двенадцатого на тринадцатое она, якобы, добросовестно просидела в кафе "Камелия". Одна, естественно, "без ансамбля". Но божится, что персонал её вспомнит. Особый интерес вызывает выбор наряда. Зачем-то плащ, который она не снимала несмотря на жару. Помнишь, как в эти дни парило?.. И ещё темные очки! Отлично, да?
   - Думаешь, в этой самой "Камелии" не она была?
   - Нельзя исключать такой вариант. Смысла, правда, во всем этом пока не вижу.
   - В чем конкретно?
   - Да ни в чем!.. Слушай, "Цитрамона" или "Анальгина" нет у тебя?
   Серега понимающе кивнул и полез в карман брюк:
   - Тоже страдаешь?.. На, лечись, мученик!.. Я, кстати, сегодня съезжаю от тебя. Домой перебираюсь. Пингвин твой надоел хуже горькой редьки. Лучше, честное слово, в строительном вагончике жить где-нибудь посреди тайги!
   - Пингвин тоже скоро съедет. Надеюсь, - Андрей взял со стола надорванную бумажную упаковку "Цитрамона" и проглотил две таблетки, не запивая. - Так вот... Смысла, говорю, не вижу. И логики... Дама эта, конечно, во всех отношениях странная, но, с другой стороны, зачем бы ей убивать, что Кузнецову, что её мужа? Если допустить, что это сделала, действительно, она, значит, убийство было продуманным, заранее организованным. Киселевская дача, звонок Райдеру в офис... Ладно, можно представить себе, что Кузнецову она грохнула из ревности. Вдруг там у Олеси с её английским супругом все разладилось, и она собиралась к Бокареву вернуться. Пусть так... Но Тим Райдер то тут при чем? Объясни мне, а? На первый, непрофессиональный взгляд у Муратовой с психикой все нормально. Не похоже, чтобы ей было без разницы - больше одним трупом или меньше? Да и потом, топор, кровища... Ладно, без толку сейчас рассуждать. Надо в кафе ехать и все там выяснять. Может, действительно, официант её опознает, подтвердит, что она там ночевала, и сядем мы со своей версией в лужу.