Рясной Илья. Белый легион: Террор не пройдёт!

   Москва. Сельмурзаева тошнило от неё. Он искренне ненавидел этот столп древней и насквозь прогнившей цивилизации. Нельзя сказать, чтобы Усман был особо правоверным мусульманином, но он считал, что гниль нужно стирать с лица земли. Слово пророка могло бы изменить что-то в этом городе, среди этих людей, но оно здесь не приживётся никогда. Россия, колосс на глиняных ногах, как правильно называл её Гитлер, должна быть сметена. Вместе с этими замусоренными улицами, синюшными от пьянства выродками, угасающими наркоманами. Все под бульдозер!
   — У меня для вас хорошие новости, — сказал Феликс.
   — Весь внимание, — приторно вежливо произнёс Сельмурзаев.
   — Не скрою, «Легион» умеет путать следы. Но есть люди, которые умеют их находить… Мы обнаружили объект оперативного интереса «Легиона».
   — Что это значит?
   Феликс поддел пробку бутылки металлическим перстнем, снёс её. Приложился к горлышку. Крякнул. Только после этого пояснил терпеливо ждавшему депутату:
   — Мы засекли их связь в одной из контор, ответственных за техническое обеспечение оперативных мероприятий спецслужб. Много «легионеры» не хотели. Им нужна была распечатка телефонных переговоров с одного номера мобильника.
   — И что?
   — Мы наткнулись на очередной проект «Легиона», — Феликс опять приложился к пиву. — Номер принадлежит пропавшему без вести учёному. Фамилия его Гурвич. До этого погибли двое его коллег. Они разрабатывали перспективную технологию. Спецслужбам этот факт известен, но заниматься расследованием у них нет ни возможностей, ни средств, ни интереса. «Легион» занялся. Они, как стервятники, любят падаль…
   — Дальше.
   — «Легионеры» пойдут по следу учёного. Вы по их следу. Рано или поздно пересечетесь. А там уж вам карты в руки, уважаемый Усман Бисланович.
   — Карты в руки?
   — Или кости игральные. Как уж получится… Пока это единственный выход на их структуру. Ловля на живца…
   — Мне кажется, Феликс, ты используешь нас, — нахмурившись, произнёс депутат. — Хочешь нашей кровью, нашими деньгами, нашими силами…
   — Так кто же неволит? Сделаем вид, что не было этого разговора. Расходимся, — на лице Феликса опять появилась бесящая депутата мерзкая кривая улыбочка.
   — А если я сейчас кивну своим людям, они тебя скрутят. А потом мы выбьем из тебя дух, допросим в подвале, как мы умеем?..
   — Аллах с вами, Усман Бисланович. Что за разнузданные фантазии?.. Во-первых, это технически трудновыполнимо. Вы здесь один. Да и не думаю, что вам станет от этого лучше.
   — Это ещё вопрос.
   — А вот что поимеете серьёзные проблемы — это точно… Не хочу вас пугать, но…
   — Ладно…
   — Тем более, если не разберётесь с функционерами «Легиона», вас ваши товарищи, пребывающие за границами России, могут не понять.
   Депутат зло посмотрел на Феликса. В корень глядит, сволочь! Скальпы шакалов, сорвавших операцию с изотопами, нужны, чтобы представить тем, кто даёт деньги, поставляет боевиков, поддерживает тлеющий костёр террора.
   — Ладно, я пошутил, — процедил Сельмурзаев. — Забудем… Говорите дальше…
   Но их мирная беседа была прервана самым бесцеремонным образом. Шпана, избравшая скверик как место своего постоянного обитания, подогревшись палёной водярой, начала искать себе развлечения. Далеко им идти не пришлось. Сначала они слегонца отпинали бредущего по скверу бомжа. Потом взор старшего из них — долговязого прыщавого дылды лет двадцати — упал на депутата и его собеседника.
   Их было пятеро. Они подкатили к лавке. Главарь потребовал безапелляционным тоном:
   — Э, чёрный, дай на пиво…
   Сельмурзаев напрягся. Его глаза превратились в щёлочки. Он решил — если этот выродок дотронется до него, то умрёт. За поясом депутата был прицеплен ствол, «беретта» — подарок министра внутренних дел России за содействие в вызволении заложников.
   — Э, пацаны, пацаны, — Феликс нагнулся, поставив на асфальт ополовиненную бутылку пива. И поднялся, засунув руки в карманы пальто. — Шли бы лучше к общаге молдаван донимать.
   — Ты, козёл, будешь говорить, че нам делать, да? Ты… — Главарь подвалил к Феликсу, сунув руку за пазуху. Похоже, там было что-то увесистое. Шобла рассчитывала на праздничное развлечение.
   Феликс пожал плечами. И выдернул молниеносно руку из кармана. В ней была чёрная трубка. Он сделал выпад в сторону главаря. Послышался электрический треск, палёным запахло. Электрический разряд шибанул в шею долговязого. Тот отключился.
   Феликс подкинул в руке рукоять. Нажал на кнопку. Это был не только разрядник, но и нож с выкидным лезвием.
   — Следующего недоноска пришью! — радостно хохотнул он и сделал шаг навстречу ребятам. Пару раз молниеносно взмахнул лезвием. И шпану как ветром сдуло. Про своего предводителя они забыли. Тот начал приподниматься, скуля.
   Феликс поднял бутылку пива. Отхлебнул. И когда долговязый встал на четвереньки, врезал ему ногой, вышибая неровные, гнилые зубы. Долговязый распластался, заливая хлынувшей изо рта кровью асфальт.
   Феликс обернулся к депутату. На миг маска с его лица слетела. И пламя болезненное, замеченное Сельмурзаевым ещё в первую встречу, выплеснулось наружу. На лошадином лице этого человека застыло выражение чистой, как первый снег, радости.
   «Психопат, — подумал Сельмурзаев. — Натуральный психопат!»
   — Вы специально назначаете встречи в таких местах? — спросил Сельмурзаев, когда они отошли на десяток метров от места побоища.
   — Эта шпана не представляет угрозы. Если с ядовитыми насекомыми уметь обращаться, они не опаснее тараканов.
   — Не лучше ли встречаться в спокойных местах?
   — Нет… Мы слишком заигрываемся, считаем себя жителями Олимпа. Возникает иллюзия, что мы не имеем никакого отношения к мутному тошнотворному потоку жизни. Это вредно. Ничего лучше не возвращает с небес на землю, как потасовка с пьяными ублюдками. Ладно. Мы не закончили. Вот, — Феликс вытащил из кармана сложенные вчетверо листы. — Это распечатка соединений с сотового телефона скрывающегося Гурвича. Сам он нам неинтересен. Зато он интересует их…
   — Вы уверены, что «легионеры» придут за ним? — с недоверием произнёс Сельмурзаев.
   — Придут… А вы придёте за ними… Кстати, обратите внимание на подчёркнутые жёлтым номера. Наверняка «Легион» будет их отрабатывать в первую очередь.
   — Посмотрим, — депутат сунул листы в нагрудный карман.
   — Если будет что-то новое — я сообщу…
   Феликс прибавил шаг. И депутат имел возможность полюбоваться на его удаляющуюся спину.
   Сельмурзаев развернулся, перешёл через дорогу и направился к автостоянке. Феликс! Генерал Войченко! Те, кто стоит за ними! Вот же змеи! Решили использовать ичкерийскую диаспору как разборную команду в своих играх… Ничего… Главное, решить эту проблему… А потом он повернёт так, что генерал Войченко, который в этом деле по уши, будет его должником ещё раз. А это дорогого стоит.
 
   Как и ожидала Алла, за время её отсутствия коллектив подраспустился. Перво-наперво, пройдя в свой кабинет и строго кивая приветствовавшим её подчинённым, она залезла в компьютер. Там Лёша Гурвич полгода назад установил сетевой шпион, чтобы было понятно, кто из сотрудников чем занимается.
   Поглядим… В её отсутствие Людмила, старший менеджер, играла в «Марьяж» и «Цивилизацию». Сколько часов?.. Ух ты, маньячка компьютерная, считай, напросилась! Коля Дубин рубился в «Квэк»… Так, а Интернет-то! Интернет! Тут был праздник жизни. И файлы сплошь порнушные, для извращенцев. Господи, с кем приходится работать!.. Ну что ж, посмотрим, как они будут радоваться после распределения квартальных премий!
   Недовольство росло. Алла нажала на кнопку вызова. Зашла секретарша Света. Лицо у неё было мечтательно-отстранённое. Алла вскипела, глядя на свою подчинённую. Радостно ей! Идёт, как лебедь плывёт.
   — Документы по переписке с Петербургом, — потребовала хозяйка фирмы «Легос».
   — Сейчас, Алла Владимировна.
   Секретарша упорхнула. Появилась уже с бумагами.
   — Так, — гнев Аллы все закипал, давление в котле нарастало. — Когда будет в бумагах порядок?! Когда, я спрашиваю?!
   Светка тут же расширила удивлённо глаза и обиженно надула крашенные в какой-то темно-сиреневый цвет губки.
   «Плохо, когда витаешь высоко в облаках. Шмякаться больно», — с садистским удовлетворением подумала Алла.
   — У меня все материалы подобраны, — залепетала, оправдываясь, секретарша.
   — В твоих материалах год можно копаться и ничего не найти! — Алла хлопнула ладонью по пухлой папке. — По лицам, по датам привести в порядок! Ну что выпучилась на меня, будто я тебе лесбийскую любовь предлагаю?!
   — Вы же смотрели папки, указаний не давали?!
   — На все указания давать?! Детский сад?.. В бумагах бардак. Начальство за дверь — у вас тут что, гульбище сразу?!
   — Нет.
   — Что, заработалась здесь? Ну да, начальница — стерва! Понимаю! Другое место тебе найти? Где за триста долларов будешь телом обслуживать хачика-начальника и всю свору его земляков?!
   На глаза Светы навернулись слезы.
   — Зачем вы так? — она шмыгнула носом.
   — Распустились… Где две бутылки мартини в баре? С Урновым выпили?
   Заслышав имя охранника, девчонка зарделась. Алла попала в самую точку. Теперь понятно, почему секретарша витает в облаках. Разврат!
   — Вдвоём вышибу, чтобы неповадно было! — воскликнула хозяйка. — Нет чтобы водку взять, им мартини и коллекционное кьянти подавай!
   Алла ощутила, как настроение и жизненный тонус поднимаются, усталость куда-то уходит. Вообще, она давно заметила, что лучший способ поднять настроение — вставить хороший пистон подчинённым. И она это умела.
   — Ладно. Закрой шлюзы, а то слезами тут все зальёшь, — примирительно произнесла Алла, глядя на заревевшую секретаршу. — Ну, все?..
   Света кивнула.
   — Теперь излагай, что тут произошло за моё отсутствие.
   Света подрагивающими пальцами открыла блокнот и начала перечислять звонки, запросы, бумаги. Все-таки Алла выдрессировала её прилично — секретарша докладывала чётко, ясно, по делу и достаточно сжато.
   — Все? — выслушав её, осведомилась начальница.
   — Ещё звонок был какой-то глупый. Не ко мне, а в бухгалтерию.
   — Что за звонок?
   — Звонил какой-то ненормальный. Сказал, что это медведь.
   — Какой медведь? Белый? — хмыкнула Алла.
   — Нет, не медведь… Медвежонок, о! И он сегодня сам появится или кого-то пришлёт. Вы ему что-то должны отдать.
   — Так и сказал, что я должна что-то отдать медвежонку?
   — Да.
   — Умереть и не жить, — хохотнула Алла. — Медвежонок…
   Оставшись одна, она углубилась в документы. Но теперь не могла сосредоточиться на работе. В голову лезли посторонние мысли. Медвежонок… Лёша Гурвич, кто же ещё. Он зайдёт за вещами. И обязательно об этом оповещать её подчинённых, да ещё не по прямому телефону, а через бухгалтерию? И называться кличкой? Бред какой-то!
   «Я ему задам!» — без особой злости подумала она.
   Закончив с бумагами, Алла уже без энтузиазма взгрела за нерадивость ещё двоих подчинённых и отправилась домой. Настроение в целом было неплохое, однако звонок Гурвича не давал ей покоя. Что-то в этом было неправильное. Не в его стиле…
   Во дворе она поставила свой новенький ярко-жёлтый, с вызывающей красной полосой «Фольксваген»-«жук» рядом с соседскими древними «Жигулями». Закрыла машину, поставила её на сигнализацию. Кодовый замок на подъездной двери барахлил, послушался только с третьего раза. «Деньги дерут исправно, а с обслуживанием не спешат», — раздражённо подумала она.
   Лифт в подъезде сталинского дома был просторный, медленный, двери открывались не автоматически. Сначала поверни тугую ручку, потом толкни решётчатую дверь. В общем, раритет.
   Первый этаж… Второй… Её раздражало, что лифт двигался неторопливо и скрипуче… Вообще, почему-то сейчас её раздражало все. Тревога, лёгкой тенью лёгшая на душу, усиливалась. Давление, что ли, атмосферное меняется? С позапрошлого года она начала ощущать эти чёртовы перемены давления. Плохо. Тридцать три года — ещё далеко не старость…
   Восьмой этаж. Лифт подпрыгнул и осел — тяжело, как старый астматик.
   Алла вышла из него, хлопнула раздражённо дверью и начала возиться с ключами. Наконец открыла замок, кинула немного обеспокоенный взор на спускающегося сверху тощего субъекта. Сосед новый, что ли, из двадцатой квартиры? Туда недавно въехали новые жильцы, с которыми она ещё не познакомилась. Намётанным женским взором моментально оценила его достоинства, которые стремились к нулю. Худой, одет плохо, в очках, да ещё на ходу читает. Из тех шибзиков, кого и в гроб положат с книгой. Смотрите, не может оторваться…
   Она презрительно посмотрела на очкарика. Звякнула ключами. Отперла мультилоковский замок. И толкнула тяжёлую стальную дверь.
   — Извините, — неожиданно произнёс очкарик. — Вы не подскажете мне…
   Он преодолел оставшиеся ступени.
   — Чего надо? — осведомилась Алла, оборачиваясь и замирая на пороге.
   — Да тут… — начал мямлить очкарик.
   «Ненавижу мямлей», — раздражение у Аллы росло. Но недолго.
   Очкарик, резко сблизившись с ней, отбросил книгу и нанёс сокрушительный удар под ребра. Поддержал женщину, не дав свалиться на кафель лестничной площадки. И почти ласково опустил её на наборный паркет в коридоре квартиры. Вытащил нож-выкидушку. Выщелкнул лезвие и произнёс, взяв Аллу за волосы:
   — Заорёшь — сдохнешь!
   Лезвие маячило перед её глазами. Она орать не стала.
   Впрочем, очкарик тут же избавил её от выбора ловко, одним движением — заклеив ей рот липучей лентой. Потом вытащил мобильник, нажал на кнопку и сообщил:
   — Воробышек прилетел. Жду…
 
   Глеб сидел в неказистом стареньком темно-сером внедорожнике «Субару-Форестер» с тонированными стёклами. Машина приткнулась к бордюру около автобусного круга. Рядом был огромный салон сантехники, за ними шли жилые пятиэтажки и мебельный магазин. Справа протянулся длинный десятиэтажный серый сталинский дом с колоннами и архитектурными излишествами. Там проживает Алла Румянова.
   Атаман, сидящий за рулём, изнывал от того, что некурящий Глеб запретил дымить в салоне. Он упёрся в газету «Футбольный обзор» и читал с интересом все статьи подряд, не забывая комментировать:
   — Мантелли из «Реала» если уйдёт, им на Европе ничего не светит… Так, а у «Локомотива» тоже дела неважны.
   Приёмник в салоне был включён, но доносил лишь шорох эфира и отдалённую музыку. На жидкокристаллическом экране, установленном на стойке между сиденьями, тоже ничего нового.
   Вокруг текла обычная жизнь. По улице спешили москвичи, гружённые сумками, волоча за руку детей. Тащили из магазина и грузили в автомобили упакованные унитазы, раковины, краны. Около стройтоваров в ряд стояли кавказцы и молдаване, как на невольничьем рынке. На их груди висели таблички с перечнем работ по ремонту, которые они предлагают.
   Плоскость обитания, подумал Глеб. Для кого-то город с его проблемами — это арена для повседневного выживания, обустройства своего маленького мирка. Озабоченные тысячами мелких забот, эти люди пережигают на пустую суету свою жизнь, вечно мучаясь от недостатка времени и иногда оглядываясь на дни и годы, летящие со свистом в тягучей бессмысленности. Для редких избранных, таких, как Ратоборец, — это поле боя, простор для оперативных комбинаций. Чтобы различать эти плоскости, нужно особое зрение.
   У Глеба было особое зрение. Он отлично видел эти параллельные, пересекающиеся миры. Вон наркоши наверняка ждут с товаром барыгу, передали деньги… Вон, машина с антенной — наверняка милицейская служба наружного наблюдения. Кого пасут? Скорее всего, вон тот джип… Вон у троллейбусной остановки менжуются кавказцы, присматривают карман, в который уместится их рука. Нужно только уметь смотреть. И нужно относиться к городу не как к месту для прогулок, а как к сельве, где попадаются грызуны, травоядные и крупные хищники.
   — «Принцесса» вошла в подъезд, — сообщили по рации.
   — Вижу, — кивнул Глеб, кинув взгляд на экран.
   Технари установили несколько видеокамер, так что, не выходя из машины, можно бьшо получить исчерпывающую информацию об объекте.
   Атаман сложил газету и с видимым сожалением кинул её на заднее сиденье. Складывалось ощущение, что в жизни ему, кроме штрафного на последней минуте в ворота киевского «Динамо», ничего не интересно. Но эта футбольная незамутненность сознания — как режим ожидания в компьютере. Рыбки по экрану плавают безмятежно, но стоит только нажать на кнопку «ввод», и в действие придёт разрушительная программа…
   — Чует сердце, сейчас начнётся, — улыбка у Атамана стала какая-то хищная. Он превратился в пантеру, почуявшую близкую добычу.
   Глеб испытывал примерно такие же чувства. Пока все складывалось нормально. Их противник проявил себя. И нет никаких намёков, что он заподозрил присутствие «Малой конторы».
   Подружку Гурвича «легионеры» взяли под наблюдение в аэропорту «Внуково», куда она прилетела утренним рейсом. Потом её сопровождали четыре машины наружного наблюдения. Своих конкурентов «легионеры» не заметили. Те предпочитали контролировать дом.
   Алла побывала в офисе, двинула домой. Теперь поднимается на лифте…
   — Ты смотри, что это за явление, — ткнул Атаман в экран. На него сейчас сбрасывалось изображение с видеокамеры, установленной за вентиляционной решёткой на лестничной площадке.
   По лестнице спускался один из представителей конкурирующей фирмы, для солидности нацепивший на нос очки и вперившийся в какую-то книгу. Интересно, он читать умеет и не держит ли книжку вверх ногами?
   — Черт, не завалил бы «Принцессу»! — заёрзал на сиденье Атаман.
   — Не завалит, — сказал Глеб, нервно побарабанив пальцами по мягкой панели. — Она им не нужна. Им нужен Гурвич.
   — Ты смотри!
   Было видно, как худощавый парень умело отключил бизнесвумен и захлопнул за собой дверь.
   — Молоток. Классно сработал, — оценил Атаман.
   — Они перешли к активным действиям, — удовлетворённо отметил Глеб.
   — Решили не ждать у моря погоды.
   — Значит, ресурсы у них ограничены.
   — Во всяком случае поменьше, чем у нас… Теперь наш ход, Глеб. Как работаем?
   — Пока наблюдаем. — Глеб переключил изображение на другие камеры, установленные на подступах к дому. — Чую, сейчас ещё появятся гости…
   Ждать долго не пришлось. Двое молодых уверенных ребят, одетых в длинные кожаные плащи, прошли в подъезд. Поднялись на лифте на восьмой этаж. Дверь квартиры Аллы услужливо распахнулась. Они юркнули внутрь.
   — Так, компания в сборе, — потёр руки Атаман. — Сейчас услышим, что они хотят от «Принцессы»…
   Слышимость была не слишком, с шорохом помех, однако слова можно было различить без труда. Технари постарались и установили необходимую аппаратуру без проникновения в квартиру Аллы. Это гораздо сложнее и дороже, чем просто сунуть «жучок», но приходилось считаться с ситуацией.
   Как и ожидал Глеб, началось все с разговора по душам. То есть слышались пощёчины, прикрикивания и угрозы.
   — Порежу, сучка… Говори!
   — Я не знаю, где он.
   — Сдохнешь же, падла…
   — Я правда не знаю!
   — Говори, сука помойная! Хрясь, шлёп…
   — Забьют девку, — с сожалением произнёс Атаман.
   — Пока ничем ей помочь не можем, — нахмурился Глеб.
   Ему совершенно не улыбалось сидеть спокойно и слушать, как изничтожают человека. Но поделать они действительно ничего не могли. Он знал, что убивать заложницу сейчас не будут. Пока нет Гурвича. Вот если он нарисуется, тогда дело другое…
   Глеб начал раздавать указания:
   — Пятый, Восьмой. Прошвырнитесь по окрестностям. Может, нащупаете наблюдателей. Не лезьте на рожон… Третий, Одиннадцатый, на позиции. Готовность — единица…
   Разборка в квартире между тем шла своим ходом.
   — Он тебе звонил?
   — Нет!
   — Я же вижу, тварь бесстыжая, ты мне на уши помои льёшь… Говори, падла! Ну! Хрясь. Бум!
   — Он звонил мне на работу… Ещё несколько ударов.
   — Это чтобы не врала, шалава! Говори все, не стесняясь, как врачу!
   — Со мной он не разговаривал. Девчонкам просил передать.
   — И что он просил передать?
   — Что медвежонок сегодня появится…
   Женский всхлип.
   — Кто такой медвежонок?
   — Он.
   — Почему медвежонок?
   — Потому что плюшевый.
   — Голубки воркуют, — послышался более тонкий голос. — Может, это любовь, Майкл?
   — Нашли друг друга. Хер и подпруга… Когда появится твой пещерный медведь?
   — Он не сказал.
   — Будем ждать… Если врёшь — накажем, крыса серая…
   Глеб кивнул:
   — Уже кое-что…
   И упёрся в экран, увидев там кое-что интересное.
   — Первый. Видишь, человек в подъезд зашёл?
   — Вижу. Бомж бомжом.
   — Вот именно, — сказал Глеб.
   Бомжатский прикид — один из лучших способов маскировки. Обращают внимание на бомжей не больше, чем на бродячих собак.
   Новый субъект сел в лифт. Доехал до седьмого этажа.
   — Смотри, — напрягся Атаман. — Неужели туда?
   — Посмотрим. — У Глеба было пьянящее чувство, как у профессионального игрока в покер, которому идёт на руки хорошая карта и наклёвывается крупный куш. — Все интереснее…
   Новое действующее лицо пешком поднялось ещё на один этаж и направилось прямо к дверям квартиры номер двадцать восемь.
   — Наш человек, — с удовлетворением заключил Глеб.
   Бомж позвонил в дверь.
   — А там уже готов комитет по приёму гостей, — Атаман похлопал себя по карману, потянулся за сигаретой, но, покосившись на Глеба, сунул её обратно.
   Дверь отрылась. Как пылесосом туда втянуло нового гостя.
   — Лежи, сука!
   — Да вы чего, мужики?!
   — Ты к кому, петух гамбургский, прилетел?
   — Вы менты, да?
   — Коля, он нас обзывает.
   — Мужики, не бейте… У, бля! У меня у самого две ходки. Свой я!
   — Он нас ещё больше оскорбляет, Майкл. Опять удары.
   — Я не при делах, да!
   — Ты к кому пришёл?
   — Баба тут должна быть.
   — Какая баба?
   — Алка какая-то.
   — Вон та, что ли?
   — А я не знаю!
   — И что ты от неё хотел?
   — Меня мужик прислал.
   — И чего?
   — Сказал, пакет у неё взять…
   — Слышь, курва, чего тебе твой хахаль оставлял? — на этот раз таинственный Майкл обращался к Алле.
   — Пакет, — всхлипнула Алла.
   — Сопли подбери! Где пакет?
   — На балконе!
   — Где?!
   — В старой стиральной машине.
   — Ты, доходяга, куда мужику должен был принести пакет?
   — На остановку.
   — Где?
   — У строймагазина!
   — Как он выглядел?
   — Такой курчавый. Здоровый. Сто рублей пообещал! И мобильник в придачу дал.
   — Какой мобильник?
   — Вон в кармане…
   — Майкл, проверь мобильник! Выключен?!
   — У, бля! Он же все слышал!
   — Ищи теперь ветра в поле! Все, ускакал медвежонок!
   — Так, давай за пакетом… — какие-то щелчки. Похоже, с размаху пальцем барабанили по клавишам мобильника. — Серёга… Ты никого в окрестностях не видел похожего на Эйнштейна нашего?.. Сейчас выходим. Приберём только! Тут больше ловить нечего. Мы проявились. Клиент ушёл. Товар, кажется, на месте…
   Глеб кивнул Атаману:
   — Наш выход.
   И произнёс в рацию.
   — Приготовьтесь снять наблюдателя…
 
   Когда очкарик снял очки, выяснилось, что за ними скрываются голубые и холодные глаза классического убийцы, как их показывают в фильмах. Чистый маньяк на вид.
   Потом появились ещё два молодца, одинаковые с лица — спортивные, широкоплечие, только один жгучий брюнет с волосами хвостиком, стянутым сзади резинкой, а у другого затылок бритый до синевы.
   Алла забилась в угол в просторной, тридцати пяти квадратных метров, столовой с лепным потолком. Её тонкие запястья украсили хромированные наручники.
   Рот залеплен пластырем — незваные гости отлепляли его, когда хотели услышать ответы на свои вопросы.
   В её жизнь пришёл кошмар. Гигантский. Всепожирающий, как лесной пожар! Когда она утверждалась в бизнесе, то не раз приходилось иметь дело с блатными, и даже дань платила одно время, как положено. Обычно это выглядело так — приезжали качки, пуленепробиваемые, тупорылые, с гипертрофированными бицепсами и мышцами спины. Они с ходу объявляли свои условия. Или забивали стрелку. Как правило, по достижении взаимоприемлемых договорённостей особенно не донимали. Одного Алла умудрилась охмурить, у них вспыхнул роман, длившийся аж два месяца. После этого Рыжий Олаф, оказавшийся в душе вполне тонкой натурой, исчез — говорят, завалили где-то. В общем, с братвой Алла не конфликтовала. Обычно если наезжали, называла наименование бригады, покрывшей «шифером» её крышу. И они отваливали.
   Вот и сейчас она поначалу решила, что это обычный наезд или ограбление, и попыталась прикрыться блатными знакомыми:
   — Я долгопрудненским плачу… Леню Зверя знаю…
   — Зверя знает, — уважительно произнёс брюнет с хвостиком волос.
   — Ничего себе, — присвистнул голубоглазый маньяк.
   — Майкл, а ты знаешь Зверя? — спросил брюнет.
   — Я что, в зоосаде работаю?! — пожал плечами бритый затылок.
   — Он не знает… Значит, не прохиляло, сучка. Не внушают нам твои кореша уважение!
   Позже с изумлением Алла узнала, что причина её мучений Лёша Гурвич. Никогда и никаким образом он, компьютерный псих, не мог перебежать дорогу таким парням. Тут было что-то не то. Когда она попыталась заявить об этом, то получила по губам, которые и так уже распухли до такой степени, что не нужно было делать пластическую операцию по их увеличению, как это стало модно в тусовке.