Сальгари Эмилио. Королева Карибов

   — Вот и ужин, — сказал Моко, приготовясь разделать добычу на куски.
   — И какой ужин! — воскликнул Кармо. — Его хватило бы на сто человек.
   Корсар наклонился над животным и с любопытством осмотрел его. Этот обитатель рек и лагун Центральной и Южной Америки был длиной примерно пять метров, хотя некоторые экземпляры достигают иногда и семи и даже восьми. Формой тела он был похож на тюленя, но морда чуть длиннее и несколько более плоская. Вместо плавников у него были широкие плоские лапы и такой же широкий хвост, а на груди соски, наполненные молоком.
   Сегодня эти млекопитающие редки. Но прежде они часто встречались в Ориноко, в Амазонке, в устьях рек Гвианы, на берегах Гондураса, а иногда и в Мексике. Как и тюлени, они живут и в воде и на суше, но редко выбираются на берег, поскольку теряют там свою подвижность, передвигаясь с большим трудом.
   Несколькими ударами топора Моко отрубил большой кусок ламантина фунтов на шестьдесят. Этого было более чем достаточно, чтобы кормить флибустьеров в течение нескольких дней.
   Остальное было брошено на отмели на съедение кайманам, поскольку не было никакой возможности сохранить долго мясо.
   Вернувшись на свой островок, флибустьеры развели большой костер и принялись жарить кусок ламантина, нанизав его на лезвие шпаги.
   Ужин получился изысканный. Не хватало лишь хлеба, сокрушался Кармо, да бутылочки джина или рома.
   Ночь прошла без происшествий, хотя кайманы несколько раз затевали схватки в окрестностях островка, видимо, из-за останков бедного ламантина. А наутро флибустьеры снова погрузились на плот в надежде добраться до твердой земли еще до захода солнца.
   В полдень, после того как они прошли еще несколько проток и миновали множество островков, Корсар, взобравшийся на верхушку шалаша, заметил столб дыма, который поднимался среди деревьев на берегу.
   — Какие-то люди устроили лагерь в лесу, — сказал он Кармо, который тоже заметил вдали этот дым.
   — Это испанцы или индейцы?
   — Не знаю. А что скажет Моко? — спросил Корсар, обращаясь к негру.
   — Вряд ли это испанцы, — ответил гигант. — В этих местах, насколько я знаю, нет их гарнизонов.
   — А ты, Яра, что посоветуешь сделать?..
   — Добраться до этой стоянки, мой сеньор, — ответила девушка. — Индейцев нам бояться нечего, наоборот, мы можем получить от них ценные сведения.
   — Тогда плывем к берегу, — решил Корсар после минутного колебания.
   И плот был направлен в широкий канал, который, казалось, вел прямо к этому столбу дыма.
   По левую и правую сторону канала тянулись острова и островки, одни поросшие тростником и манграми, другие высокими и ветвистыми деревьями. На их берегах время от времени виднелись группы кайманов, греющихся на солнце. Но эти опасные пресмыкающиеся не гнались за плотом. Приподняв на минуту голову, они с любопытством смотрели на него, щелкая челюстями и показывая длинные ряды острых зубов, потом снова вытягивались среди ила и тростника.
   В два часа дня только два километра отделяло плот от твердой земли. Столб дыма больше не был виден, тем не менее Корсар все равно надеялся добраться до индейской стоянки, чтобы уточнить свое местонахождение.
   — Еще одно усилие, друзья! — говорил он своим матросам, которые, с трудом отталкиваясь шестами, двигали плот вперед. — Скоро конец пути, и будем отдыхать до завтра.
   Вода понемногу становилась все мельче. Дно заросло водорослями, которые нередко останавливали плот. Однако и этот последний участок пути был наконец пройден. В четыре часа флибустьеры и Яра высадились на опушке леса.
   — Пойдем сразу же искать стоянку? — поинтересовался Кармо.
   — А ты предпочел бы вместо этого отдохнуть, мой бравый матрос? — спросил Корсар.
   — И еще приготовить ужин, капитан, — ответил флибустьер, смеясь. — У нас еще есть добрый кусок ламантина, можно его поджарить.
   — Займись ужином, — решил Корсар. — А потом подумаем о поисках стоянки.
   — Черный кум, ты можешь пошарить в лесу. На этих деревьях должны быть плоды.
   — И к тому же мед, — ответил негр, который несколько мгновений внимательно всматривался в чащу деревьев.
   — Ты сказал, мед?.. Брюхо акулы, ты что, заметил улей?
   — Нет, муравейники, белый, кум.
   — Муравейники! — воскликнул Кармо, с изумлением глядя на негра. — Причем тут муравейники и мед, который ты мне обещал?
   — Пойдем за мной, кум, и ты узнаешь.
   — Ты что, сумасшедший? Или ты просто смеешься надо мной?
   — Когда Моко обещает, он держит слово.
   — Пошли за ним, — сказал Корсар, удивленный не меньше Кармо.
   Негр пробрался через густые кусты и остановился перед небольшой песчаной насыпью, длиной чуть больше метра и высотой сантиметров десять, которая протянулась перед стволом толстой пальмы.
   — Что это такое? — спросил Кармо.
   — Гнездо муравьев, — ответил негр. — Вот они выходят: смотрите!
   Из воронки, прорытой в центре этой маленькой дамбы, вылезло в этот момент несколько муравьев, намного больше обычных, с раздутым брюшком, напоминающим маленькую виноградину.
   Моко взял одного, раздавил пальцами и приложил к губам, жадно высасывая его.
   — Фу! — поморщился Корсар.
   — Он полон меда, — пояснил Моко.
   — Никогда не поверю. Никогда не слышал, чтобы муравьи производили мед, — сказал Кармо.
   — Тогда погоди, кум.
   Негр разломил надвое своим испанским ножом муравейник и показал серию галерей и комнаток, разделенных маленькими стенами, сделанными из камешков, смешанных с глиной.
   Продолжая копать в направлении этих галерей, прорытых муравьями, он последним ударом приподнял кусочек земли, и глазам удивленных флибустьеров предстали восемь ячеек овальной формы, до краев наполненных медом.
   — Что это? — недоверчиво спросил Кармо.
   — Обмакни палец и попробуй.
   — Нет, я не решаюсь.
   — Тогда попробую я, — сказал Корсар.
   Он окунул палец в это вещество и поднес ко рту.
   — Это мед, и очень сладкий!
   — В самом деле мед? — удивился Кармо.
   — И отличный, Кармо. Только немного кислит. Видно, муравьи добавили в него свою кислоту.
   — Кто бы мог подумать, что в этой стране муравьи производят мед, как пчелы? Ни за что бы в это не поверил.
   — Попробуй, Кармо, — сказал Ван Штиллер. — Это настоящий мед.
   — Соберем его, он послужит нам на сладкое после жаркого, — решил Корсар.
   Моко сорвал широкий пальмовый лист и, свернув его наподобие кулька, наполнил медом.
   — Тут по крайней мере четыре фунта, — определил негр.
   — Жаль, что нет к нему сухарей, — заметил Кармо.
   — Нам их заменят бананы.
   Опустошив все соты, флибустьеры вернулись на свою стоянку, перешагивая через многочисленные колонны муравьев. Бедные насекомые, выгнанные из своего гнезда, разбегались во все стороны, как разбитое войско. Возможно, они надеялись, что после ухода грабителей вернутся в свои галереи и снова починят постройки, развороченные негром.
   Этих трудолюбивых насекомых очень много в Центральной Америке, особенно в Мексике и вдоль реки Колорадо. Они встречаются там повсеместно, несмотря на то, что их преследуют и люди, и звери, особенно медведи, которые, съедая их мед, пожирают и самих производителей.
   Мед, который муравьи накапливают в своих сотах, мало отличается от пчелиного. Вкус его тоже очень приятный, но только летом он слегка кисловат.
   Мексиканцы, а еще больше индейцы, потребляют его в большом количестве и даже делают из него вино, очень крепкое и довольно вкусное.

Глава 17. ВЕРАКРУС

   Утолив голод и отдохнув немного, флибустьеры пустились в путь, чтобы отыскать стоянку индейцев.
   Опасаясь, однако, что вместо индейцев могут встретить испанцев, они отправили вперед на разведку Моко — самого наблюдательного из них и проворного.
   Лес, по которому они шли, был такой густой, деревья росли в нем так плотно, что временами было трудно прокладывать дорогу. Бесчисленное множество лиан опутывало каждое дерево, стелясь по земле, обвиваясь вокруг стволов и ветвей, они змеились и переплетались во всех направлениях.
   Множество пернатых гнездилось под зеленым куполом леса: великолепные попугаи-ара с прекрасными перьями огненного цвета, крохотные колибри и еще какие-то птицы, неизвестные флибустьерам.
   Время от времени по веткам деревьев и лежащим стволам пробегали уродливые ящерицы с темной шкурой и зеленоватыми проблесками, так называемые игуаны, рептилии, неприятные на вид, но любимые местными племенами из-за их нежного мяса, напоминающего куриное. Так по крайней мере утверждают мексиканские и бразильские гурманы.
   Проведя в пути добрый час и с трудом прокладывая себе дорогу среди этого растительного хаоса, флибустьеры натолкнулись на Моко, который шел впереди метров на триста или четыреста.
   — Ты видел индейцев? — спросил Корсар.
   — Да, — ответил негр. — Их стоянка рядом.
   — Ты уверен, что это индейцы?
   — Да, хозяин.
   — Их много?
   — Человек пятьдесят.
   — А они тебя видели?
   — Я говорил с их вождем.
   — Они готовы оказать нам гостеприимство?
   — Да. Я им сказал, что мы враги испанцев и среди нас находится дочь индейского вождя.
   — Ты не заметил в их лагере лошадей?
   — Видел целый табун.
   — Надеюсь, нам удастся купить у них несколько, — сказал Корсар. — Вперед, друзья, и если все пойдет хорошо, то завтра уже мы с вами прибудем в Веракрус.
   Через несколько минут флибустьеры добрались до стоянки индейцев. Она состояла из двадцати хижин, сплетенных из веток и листьев, где обитало с десяток семей.
   Это было крохотное племя, которое предпочло свободу в своих девственных лесах рабству в рудниках, на которое испанские завоеватели обрекли в то время всех краснокожих. Они жили только охотой и рыбной ловлей. Все их богатство состояло из двух десятков лошадей и нескольких баранов.
   Узнав, что флибустьеры — враги испанцев, эти индейцы оказали им теплый прием, предоставив в их распоряжение лучшие хижины и угостив бараниной, которую тут же зажарили на костре.
   От их вождя, древнего старика, прекрасно знавшего эти места, Корсар получил ценные сведения о том, как проще всего попасть в Веракрус. Вдоль побережья здесь не было испанских постов, и по пути не предвиделось серьезных затруднений.
   Вечер прошел весело, среди кувшинов с вином из агавы, которые опустошались один за другим, особенно Кармо и Ван Штиллером. А на другой день, еще до зари, отряд покинул деревню, щедро заплатив добрым индейцам за их гостеприимство.
   Корсар купил у них пять крепких андалузских лошадей, способных долго бежать без устали. Весь день, почти не слезая с седла, пираты провели в пути и к вечеру на светлом еще горизонте увидели зубчатые башни форта Сан-Хуан де Люц, который пользовался в те времена славой неприступного.
   Заметив его, Черный Корсар придержал своего коня. Страшная молния сверкнула в его взгляде, лицо омрачилось.
   — Ты видишь этот форт, Яра? — спросил он у ехавшей рядом с ним девушки.
   — Да, сеньор, — ответила молодая индианка.
   — Ты думаешь, он неприступен, не так ли?
   — Говорят, это самая сильная цитадель Мексики.
   — И тем не менее скоро мы спустим испанский флаг, который развевается там над главной башней.
   — И я буду отомщена?
   — Да, Яра.
   И, обернувшись к следовавшим за ним пиратам, он воскликнул:
   — Вперед, друзья! Мой смертельный враг уже близок. Он прячется там, в тени испанского флага!
   И пришпорив своего скакуна, пустился галопом через плантации сорго, которые покрывали равнину.
   А в девять вечера, незадолго перед тем как закрылись городские ворота, отряд беспрепятственно вошел в Веракрус.
   Ныне это один из самых важных и многолюдных городов в Мексике, но в ту эпоху он не насчитывал и половины от того количества жителей, которое насчитывает сейчас. Тем не менее даже тогда он считался одним из самых лучших и богатых мексиканских портов, хотя и тогда пользовался репутацией одного из самых нездоровых и подверженных бурям в Великом Заливе. Испанцы превратили его в крупнейший торговый центр, построив вокруг сильные укрепления для защиты от флибустьеров.
   Следуя за Ярой, которая, прожив в нем около двух лет, прекрасно знала город, отряд добрался до «посады», то есть гостиницы, расположенной неподалеку от форта.
   Это была даже не гостиница, а просто трактир, посещаемый матросами и погонщиками мулов, где можно было за пять пиастров получить скверную постель и скудный обед, обильно сдобренный чесноком и перцем. Но хозяин, жирный андалузец с глазами навыкате и носом, рубиновым от изрядного количества выпиваемого ежедневно вина, почуяв в новоприбывших выгодных постояльцев, предоставил в их распоряжение две лучшие комнаты и всю свою кухню.
   — Мы очень проголодались, — сказал Кармо, изображая из себя дворецкого на службе у богатого вельможи. — Подай нам хороший обед и самого лучшего испанского вина. Мой хозяин, дон Гусман де Сото, не считает пиастры, но может отрезать уши, если его не обслужат, как следует.
   — Вашему превосходительству не придется жаловаться на меня, — ответил андалузец, пятясь и униженно кланяясь. — Все будет сделано превосходно.
   — Ах да… Я забыл одну вещь, — Кармо принял вид важной персоны.
   — Чего желает ваше превосходительство?
   — Мое превосходительство хочет спросить тебя кое о чем.
   — Я весь превратился в слух.
   — Как поживает друг моего хозяина, герцог Ван Гульд? Давненько уже мы его не видели.
   — Он в полном здравии, ваше превосходительство.
   — И все еще в Веракрусе?
   — Так точно, ваше превосходительство.
   — Где он живет?
   — В губернаторском доме.
   — Спасибо, друг. Не забудь об обеде и, главное, о добрых бутылках к нему.
   — Будет выдержанный херес и настоящее аликанте, ваше превосходительство.
   Кармо величественным жестом отпустил его и вернулся к Корсару, который оживленно беседовал с Ярой в одной из комнат, предоставленных хозяином в их распоряжение.
   — Фламандец здесь, капитан, — сказал ему Кармо. — Я только что узнал об этом у трактирщика.
   Зловещая усмешка промелькнула на губах сеньора ди Вентимилья.
   — Ван Гульд здесь… — проговорил он, трогая эфес своей шпаги. — Сегодня вечером, Яра, ты отведешь меня к маркизе де Бермейо.
   — Уже сегодня?
   — Да, возможно, завтра флибустьеры уже будут здесь.
   — А если герцог не придет к маркизе? — спросила Яра.
   — Я проберусь в его дворец и все равно убью его.
   — Это невозможно, капитан, — вмешался Кармо.
   — Почему ты так говоришь?
   — Трактирщик сказал, что герцог живет у губернатора. А губернаторский дворец охраняется множеством часовых.
   — Верно, Кармо, — сказал Корсар. — Однако нужно найти его, прежде чем сюда придут флибустьеры.
   — Может быть, наши товарищи еще далеко, капитан.
   — И все-таки я не могу оставаться в бездействии, когда рядом находится мой смертельный враг.
   — Ну что ж, раз вы так спешите, капитан, пойдемте разопьем бутылочку у маркизы де Бермейо. Полагаю, у нее погреб получше, чем у нотариуса из Маракайбо.
   — Да, — ответил Корсар. ~ Пойдем навестим ее. В этот момент вошел трактирщик, сопровождаемый двумя молодыми неграми, которые несли корзины, наполненные тарелками и бутылками. Они выставили все это на уже накрытый стол, потом, по знаку Кармо, удалились и закрыли дверь.
   — Хозяин творит настоящие чудеса, — сказал Кармо, с видом знатока осмотрев блюда и бутылки. — Я вижу здесь утку в соусе, бедняжка желает только одного: побыстрее отправиться в наши желудки.
   — А вот и жареная игуана, — добавил Моко. — Королевское блюдо!
   — А вот тут телятина с зеленой фасолью.
   — А какие бутылки! — воскликнул Ван Штиллер. — С ума сойти!.. Херес 1650 года!.. Малага 1660-го и аликанте 1550-го!..
   — Бутылка, потерянная Кортесом, знаменитым завоевателем Мексики! — Кармо разразился смехом. — Хозяин счастливчик!..
   — Или мошенник, — добавил Ван Штиллер.
   — Конечно, мошенник. Капитан, забудьте на минуту Ван Гульда и займитесь этой уткой. Она оправдает мои рекомендации, уверяю вас.
   Пришедшие в хорошее настроение от выдержанной малаги и хереса, флибустьеры дружно набросились на съестное. Только Корсар, думая о чем-то своем, ел очень мало, к великому сожалению Кармо, который не переставал превозносить блюда на столе и достоинства вин.
   Около десяти вечера Корсар поднялся.
   — А теперь пора, — сказал он. — Пошли. Опрокинув залпом последний стакан хереса, он опоясался шпагой, завернулся в широкий плащ и открыл дверь.
   — Возьмем с собой ружья? — спросил Кармо.
   — Хватит ваших пистолетов и ножей, — ответил Корсар. — Увидя нас с ружьями, испанцы могут что-то заподозрить.
   — Ножа вполне хватит, чтобы проткнуть герцога, если он ускользнет от вашей шпаги, — сказал Ван Штиллер.
   Улицы были темны и пустынны. С наступлением ночи испанцы спешили побыстрее разойтись по домам. Только на балконах и террасах виднелись иногда люди, которые вышли подышать свежим ночным воздухом.
   Яра шла рядом с Корсаром и указывала дорогу без колебаний. Хотя она не была в Веракрусе уже несколько лет, но знала город, как свои пять пальцев.
   — Долго еще идти? — спросил у нее Корсар.
   — Не больше четверти часа, — ответила девушка. Они собирались свернуть за угол, когда какой-то прохожий, завернутый в широкий плащ, сильно толкнул Корсара, проходя мимо с левой стороны.
   — О дьяволь! — вскричал незнакомец по-французски.
   — Француз! — удивился Корсар.
   Услышав его голос, незнакомец остановился, потом быстро подошел к Корсару и внимательно пригляделся к нему.
   — Сеньор ди Вентимилья! — воскликнул он. — Вот неожиданная удача!
   — Кто ты? — спросил Корсар, кладя руку на эфес своей шпаги.
   — Я из команды Граммона, капитан.
   — А как ты оказался здесь? — с удивлением спросил сеньор ди Вентимилья.
   — Я ищу вас, месье.
   — Ты знал, что я уже здесь?
   — Граммон надеялся на это.
   — Что ты хотел передать мне?
   — Что флибустьеры высадились в двух лье от города.
   — Они уже здесь!..
   — Да, месье. Мы не тянули с этим делом, чтобы испанцы не успели узнать о готовящемся ударе.
   — Когда готовится нападение?
   — Завтра на заре.
   — И давно ты здесь?
   — Не больше трех часов, — ответил француз.
   — Мой «Молниеносный» соединился с эскадрой?
   — Да, месье, и высадил большую часть своего экипажа.
   — Ты должен вернуться к Граммону?
   — Немедленно, капитан.
   — Скажи ему, что в городе все спокойно, испанцы ни о чем не подозревают.
   — Хорошо, месье.
   — Передай еще, что ночью я захвачу Ван Гульда и, возможно, убью его. А теперь прощай! Завтра, когда вы войдете, я буду во главе вас.
   — Удачи вам, месье! — ответил француз и тут же скрылся во тьме.
   — Надо спешить, — сказал Корсар, оборачиваясь к своим спутникам. — На рассвете наши отряды войдут в город.
   — Как им удалось высадиться так незаметно? — с удивлением спросил Кармо.
   — Вероятно, они захватили врасплох и перебили береговую охрану, — ответил Корсар. — Яра, еще далеко?
   — Нет, сеньор мой, следуй за мной.
   Отряд отправился дальше, углубившись в узкую улочку, которая змеилась среди высоких стен, окружавших сады. Сквозь листья пальм неясно виднелись стоявшие среди них виллы и особняки.
   Пройдя еще шагов пятьдесят, девушка резко остановилась перед железной калиткой.
   — Вот, сеньор, — сказала она. — Человек, которого мы ищем, должен быть там.
   Бесшумно ступая, словно подкрадывающийся тигр, Корсар приблизился вплотную к калитке. За ней простирался обширный сад, с прекрасными пальмами и беседками, а в дальнем его конце виднелся большой особняк, увенчанный квадратной башней. Два окна нижнего этажа дома были ярко освещены. Сквозь опущенные жалюзи пробивался свет, освещая клумбы перед фасадом.
   — Итак, я настиг его, — мрачным голосом проговорил Корсар. — На этой раз он от меня не уйдет! Моко, Ван Штиллер, помогите мне.
   Самый высокий и ловкий из всех, Моко взобрался на забор и протянул руку Корсару. Без видимых усилий он поднял его и опустил с другой стороны. Остальные повторили этот маневр.
   Когда все они оказались по другую сторону под густой тенью пальм, Корсар обнажил шпагу и сказал своим людям:
   — Вперед, но только тихо!
   Перед ними простиралась широкая аллея, окаймленная двумя рядами пальм и цветущими кустами, издававшими сильный аромат. Прислушавшись несколько мгновений и убедившись, что в саду царит глубокая тишина, прерываемая лишь монотонным стрекотом сверчков, Корсар решительно двинулся по аллее, не сводя пристального взгляда с освещенных окон дома. Он сбросил свой широкий плащ и перекинул его через левую руку, а в правой держал шпагу.
   Кармо и два других флибустьера раскрыли свои испанские ножи «навайи» и держали наготове пистолеты за поясом. Шагали осторожно, стараясь, чтобы не скрипнул щебень под ногой, не зашуршали сухие листья, которые устилали аллею.
   Дойдя до конца дорожки, Корсар остановился на минуту, взглянул налево и направо.
   — Никого не видите? — спросил он у своих людей.
   — Никого, — ответили они.
   — Моко, тебе я поручаю Яру.
   — Что я должен делать, хозяин?
   — Когда я войду, подними ее к окну.
   — А мы, капитан? — спросил Кармо.
   — А вы, как только я войду, встаньте у двери, чтобы никто нам не помешал.
   Корсар пересек небольшую площадку перед домом и приблизился к одному из освещенных окон. Нервный порывистый жест его подтвердил флибустьерам, что человек, которого они столько времени искали, находится там, внутри.
   — Ты видел его, сеньор? — спросила Яра глухим голосом.
   — Да, смотри! — прошептал Корсар, уступая ей место у окна.
   В прекрасной, богато обставленной комнате с венецианскими зеркалами, за накрытым столом, освещенным тяжелым серебряным канделябром с дюжиной свечей, горящих ярким пламенем, сидели мужчина и женщина.
   Мужчине, удобно устроившемуся в кресле, было лет пятьдесят, он был высок и крепко сложен, с длинной, почти седой бородой, с черными глазами, полными огня, с решительными и немного жесткими чертами лица. Несмотря на возраст, чувствовалось, что он еще здоров и крепок и ничего не потерял от своей молодой силы. Время избороздило морщинами его лоб, выбелило волосы и бороду, но не согнуло его крепкую спину. Одет он был в богатый кастильский костюм, но широкий вышитый пояс выдавал в нем фламандца.
   Рядом с ним сидела прекрасная женщина лет тридцати, смуглая, с роскошными черными волосами и миндалевидным разрезом глаз — судя по всему, уроженка Андалузии или Севильи.
   Они спокойно беседовали, потягивая вино из хрустальных бокалов.
   — Ты знаешь эту женщину, Яра? — спросил Корсар взволнованно.
   — Да, это маркиза де Бермейо.
   — А его узнаешь?
   — Да, это тот самый человек, который уничтожил мое племя.
   — И убил моих братьев.
   — Ты отомстишь за себя и за меня, — сказала девушка.
   — Да, и немедля, — ответил он. Сделав шаг к окну, он резко распахнул створки и вскочил на подоконник, спрыгнув с него в комнату.
   — А вот и я, герцог! — произнес он звенящим голосом. Его шпага сверкнула над столом между стариком и маркизой, зловеще вспыхнув в ярком свете свечей.
   Увидя появившегося Корсара, герцог издал легкий крик, возглас удивления и страха, и тут же быстрым движением бросился к стулу на котором лежала его шпага.
   — Вы! — воскликнул он, побледнев, как полотно.
   — Узнаете меня, герцог? — спросил Корсар с перекошенным от гнева лицом.
   Старик не ответил: он смотрел на своего противника расширившимися глазами, как будто увидел перед собой ужасный призрак. Маркиза де Бермейо тоже встала, пораженная этим внезапным вторжением.
   — Что это значит, сеньор? — спросила она презрительным тоном. — Кто вы такой и почему врываетесь ко мне со шпагой в руке? Вы думаете, у меня не хватит слуг, чтобы выбросить вас в окно?..
   — Сеньор ди Вентимилья и ди Рокканера привык выходить в дверь, а не в окно,
   — гордо ответил Корсар, — даже если ему придется пройти через трупы ста человек.
   — Сеньор ди Вентимилья!.. Черный Корсар!.. — пролепетала маркиза, содрогаясь.
   — Кармо, друзья, ко мне! — крикнул флибустьер. Трое матросов и Яра ринулись в комнату. Кармо и Ван Штиллер тут же встали к дверям, чтобы помешать герцогу бежать, а слугам войти на его зов.
   Молодая индианка приблизилась к фламандцу и горящим взором посмотрела ему прямо в глаза.
   — Ты узнаешь меня, герцог?.. — сказала она. Сдавленный крик вырвался из горла Ван Гульда.
   — Яра!.. — прошептал он.
   — Да, та самая Яра, которая поклялась отомстить тебе за свое погибшее племя. Погибшее по твоей вине.
   — Ты сама собираешься это сделать? — спросил старик, к которому понемногу возвращалась его храбрость и уверенность в себе.
   — Нет, это сделаю я, — ответил Корсар, поднимая шпагу. — Приготовьтесь к смерти, герцог, ибо пощады не будет. Души моих братьев явились этой ночью сюда, чтобы сопровождать вас в царство теней. Я убью вас.
   — Вы хотите заколоть меня?
   — Я слишком порядочный человек, чтобы убить, не дав возможности защищаться. Кармо, уведи сеньору.
   — Сеньор, — сказала маркиза с гордостью. — Мои предки в сражениях провели свою жизнь. И я не падаю в обморок при виде крови.