Страница:
Но что представляют собой эти прогнозные карты? Почему проблема прогноза в геологии не была решена до сих пор? Как объяснить отсутствие методологически верной теории для составления подобных карт? И наконец, еще несколько вопросов. Сведем их вместе: ОТКУДА, ЧТО, КАК и ГДЕ?..
Последние четыре вопроса, надо сказать, сформулированы самим академиком Сатпаевым. В его известной монографии они выделены курсивом и повторены неоднократно. Для чего это сделано и что они означают?..
II
III
Последние четыре вопроса, надо сказать, сформулированы самим академиком Сатпаевым. В его известной монографии они выделены курсивом и повторены неоднократно. Для чего это сделано и что они означают?..
II
Прежде всего: как работают геологи? Всем известны романтические рассказы о скитальцах, в холод и зной странствующих в поисках рудных проявлений по горам и безводным пустыням. Так было в прошлом, почти то же мы можем наблюдать и сегодня. Иной раз разведчик недр возвращается из такого трудного путешествия с удачей, обнаружив в одном или нескольких местах рудные проявления. Но бывает и другое. Несколько месяцев партия вела поисковые работы на разных маршрутах, исколесила сотни километров, истратила десятки тысяч рублей и ничего не нашла. И это случается не в один сезон, а иногда несколько лет подряд. Что поделаешь, невезение...
Потому-то предприимчивые дельцы прошлого вроде Поповых и Деровых, дабы не тратить время и деньги на такие рискованные поиски, придумывали разные хитрости. Они сулили премию тому, кто первым сообщит им о рудных проявлениях в той или иной местности. Обычно находилось немало охотников сорвать куш за даровые «божеские камни». Отправлялись на поиски многие джигиты, любители приключений. Забирались в труднодоступные ущелья, разрывали сурковые норы, чтобы найти новую Караганду или Экибастуз. Иным из них везло. Они привозили целые курджуны[28] «цветных камней» — куски руды.
И тогда на места находок отправлялся геолог-специалист. Если рудопроявление стоило внимания, начиналась его разведка. Так были найдены в казахской степи многие известные месторождения.
По сути дела, этот способ поиска оставался основным вплоть до середины XX века. Менялось лишь оснащение разведки. В десятки, в сотни раз увеличились мощности и скорость проходки буровых станков. Теперь с их помощью можно добраться до таких глубин, о которых раньше геологи и не помышляли. Ручные буры, кирки и другие примитивные орудия разведки ушли в прошлое. Появилась геофизическая разведка — электрические волны прощупывают толщи земли на сотни метров. С помощью такой разведки можно установить очертания рудного района площадью в десятки квадратных километров. На вооружении сегодняшних геологов есть и вертолеты и самолеты. Появилась возможность вести поиски рудных поясов из космоса.
Но все это данные о техническом оснащении геологоразведочных работ, а не о способе самого поиска. На земной поверхности осталось мало так называемых «белых пятен», где бы вовсе не ступала нога изыскателя. Ныне трудно открыть месторождение по случайному обнажению руд или минералов. Потому сегодня у геологов чаще в ходу термины «скрытое месторождение» и «закрытое месторождение», то есть недоступные взгляду подземные залежи полезных ископаемых, которые не обнаружишь обычными маршрутными партиями. На поиски надо снаряжать специальную экспедицию, применять комплексные методы поисков и новейшие достижения науки, ведя исследования по многу месяцев, иногда годы.
Но сразу встают вопросы: куда эту экспедицию направить и что там искать? И тут поневоле приходится признать, что и сегодняшний геолог идет на разведку месторождения хотя и не вслепую, как в девятнадцатом веке, но все-таки не зная достаточно точно, ЧТО и ГДЕ искать, надеясь в большой мере на опыт и удачу.
— Сколько же мы можем терпеть такое! — сокрушался на Всесоюзном совещании геологов академик Сатпаев. — Далеко продвинулась геологическая наука. У нас работают десятки первоклассных институтов и тысячи замечательных специалистов. И все же, что скрывать, мы по-прежнему работаем на ощупь, почти вслепую. Чаще всего успех решает интуиция геолога, а не гарантированный прогноз науки. Не пора ли нам задуматься об этом?! Не пора ли вооружить наших геологов прогнозными картами будущих месторождений?!
Это не было дежурным призывом, брошенным ради красного словца на большом совещании. Подобное вообще не водилось за Канышем Имантаевичем. Да и не он один говорил о разведке по прогнозам.
Если проследить историю этой идеи, то мысль о возможности прогнозирования месторождений полезных ископаемых, в частности о применении для этой цели металлогенических обобщений, впервые в мировой науке была высказана академиком В.А.Обручевым. «Изучение геологического строения и состава какой-либо страны, выясняя историю ее развития и современного состояния, позволяет нам судить о том, какие месторождения полезных ископаемых могут быть найдены в ее пределах», — писал Владимир Афанасьевич еще в 1932 году.
В дальнейшем идею геологического прогнозирования развивали и другие светила советской геологии: академики А.Д.Архангельский, Д.И.Щербаков, С.С.Смирнов, член-корреспондент Ю.А.Билибин и другие.
Попытки предсказать расположение месторождений были. Мысль ученых-геологов постоянно работала в этом направлении. С каждым годом проблема все сильнее привлекала лучшие силы геологической науки.
Систематически и постоянно вопросами прогнозирования занимался коллектив ВСЕГЕИ. Именно в этом институте впервые в Советском Союзе приступили к составлению большой прогнозной карты Центрального Казахстана, охватывающей всю территорию огромной области.
Ленинградские геологи в своей работе руководствовались теорией профессора Ю.А.Билибина о стадиальности развития геосинклиналей и о месте в них рудных месторождений. В чем состоит суть геосинклинальной теории? Объяснить весь процесс возникновения геосинклиналей и в деталях проследить ход рудообразования в них — задача весьма сложная, к тому же для неспециалистов нет особой необходимости в этом. Но хотя бы кратко изложить суть дела стоит.
Вот как объясняет эту теорию специалист-популяризатор:
«...Ранний палеозой, 0,6 миллиарда лет назад. На месте Центрального Казахстана плещется неглубокое море. Лишь дугообразные цепочки островов, обращенные выпуклостью к северо-западу, возвышаются над водой... По еще неясным причинам время от времени вдоль краев континентов поднимаются эти цепочки, извергающие дым, пепел, лаву. Между ними и континентом — прогиб, море, быстро мелеющие, заполняющиеся осадками и вулканическими породами, — собственно геосинклиналь. Заполнившись доверху, геосинклиналь вдруг распрямляется, породы сминаются в складки, бывший прогиб вздымается к облакам, прорезается долинами: образуется горная область. Давно нет больших гор в Центральном Казахстане, они вырастали здесь не один раз, но каждый раз их почти полностью срезала эрозия. Зато обнаружились насытившиеся металлами глубинные слои.
Геосинклинальная теория — великое достижение науки, связанное с именами выдающихся ученых. Но, как это часто бывает, разрабатывая эту теорию, отдельные детали геосинклинального процесса, геологи увлеклись. Появления месторождений тех или иных металлов стали привязывать только к определенным этапам развития геосинклиналей, закрывая глаза на частные несовпадения теории с практикой: металлов не оказывалось там, где они должны быть по схеме. И наоборот: там, где их не должно было быть, «незаконно» появились месторождения металлов».
«Идея составления металлогенических прогнозных карт для Центрального Казахстана возникла в стенах Института геологических наук АН КазССР еще в 1942 году, — пишет в своей монографии Каныш Имантаевич, — когда впервые здесь началось составление геолого-структурной карты Центрального Казахстана. Последняя рассматривалась нами в качестве геологической основы для металлогенических и прогнозных карт. В нагрузке этой геолого-структурной карты была заложена идея объективного отображения истории развития тектоники, магматизма, литогенеза Центрального Казахстана, начиная от верхов докембрия и до современности. Этот длительный отрезок времени (более полумиллиарда лет) был расчленен на шесть отдельных геотектонических этапов. Для каждого из них на карте отображалось развитие складчатых и разрывных структур, магматизма и основных рудовмещающих комплексов».
Как видим, идея составления прогнозных карт и в стенах Института геологических наук АН Казахской ССР возникла не вдруг и не случайно. А начавшаяся в 1952 году работа фактически была заключительным этапом в развитии этой идеи. Разумеется, и в Алма-Ате хорошо знали о геосинклинальной теории и о работах, проводимых ленинградскими учеными.
Существовали и другие теории, методические указания. Авторы их тоже были большими авторитетами в геологической науке. Так что легче всего было следовать по проторенному пути, выбрав для себя одно из имеющихся направлений и дав внешне стройную, логически убедительную схему прогнозов по региону.
«Одни исследователи (А.Н.Заварицкий и другие) рекомендовали класть в основу прогнозирования геологическую карту данной территории и карту ее полезных ископаемых, другие (А.Д.Архангельский и др.) предлагали руководствоваться для этой цели главным образом палеографическими построениями и картами, третьи (Д.И.Щербаков и др.) — геологической картой с нанесенными на нее месторождениями, расчлененными на генетические типы, четвертые (Ю.А.Билибин и др.) — анализом изменений состава интрузивного магматизма в условиях историко-геологического развития мобильных геосинклинальных зон, пятые (Н.С.Шатский и др.) рекомендовали для целей прогнозирования „формационный“ метод, не раскрывая, впрочем, достаточно ясно конкретного содержания этого метода...» — писал Сатпаев в своей монографии.
Итак, рекомендаций было более чем достаточно. И каждая из них заключала в себе что-то верное и полезное для прогнозирования. Однако ни одно из этих методологических указаний, взятое в отдельности, не могло помочь представить полную картину исследуемого района. Наоборот, приняв одну из рекомендаций к руководству, составители карты невольно «загоняли» природу в условную схему. Казахстанские геологи понимали это. «Следовательно, нужно было попытаться создать именно такие металлогенические прогнозные карты, которые, являясь объективным синтезом всех фактически накопленных знаний о геологии и металлогении Центрального Казахстана, могли бы с максимально возможной полнотой отображать действительное положение вещей в природе», — отмечал глава казахстанских металлогенистов.
Была и еще одна причина, почему группа Сатпаева не приняла так называемую универсальную теорию Билибина, не стала применять ее в своей практической работе по составлению прогнозных карт.
Каныш Имантаевич, как мы знаем, был учеником академика М.А.Усова, талантливого представителя сибирской школы геологов. А Михаил Антонович еще в тридцатых годах предостерегал своих воспитанников от «геосинклинального мистицизма».
«Всю историю планеты представлял он себе в виде ритмов, пульсаций, волн различной частоты, — пишет о Сатпаеве геолог-популяризатор. — Только самые крупные из этих волн управляют медленным геосинклинальным процессом. Рябь помельче накладывает на эту крупную зыбь более мелкие волны-этапы. Каждый из этих этапов начинался с некоторого расширения планеты. Огромные подвижные пояса земного шара пересекались целой сеткой трещин, разломов — и старых, и частично новых, и сквозных, через всю кору, и „тупиковых“. Горячие, расплавленные, жидкие, летучие вещества глубин получали путь наверх. Эти проводящие пути были как бесчисленные колонны-реакторы некоего химического завода: на этом пути под действием силы тяжести и меняющейся температуры сплошной поток глубинных веществ разделялся на отдельные составные части-элементы, образуя разные новые месторождения полезных ископаемых, подновляя старые, всю кору в целом пропитывая „гранитной кашей“ — расплавом пополам с водой. Так появлялся на свет гранитный слой земной коры, характерный только для континентов, формировались руды металлов, которые, видимо, тоже связаны с континентами и их геосинклинальными или шельфовыми окраинами. В тонкой коре под океаном современная геология не предвидит полезных ископаемых глубинного происхождения... После периода растяжения наступала фаза сжатия. Складки горных пород смыкались еще больше, месторождения частично перерождались, формировались окончательно».
У академика Сатпаева был собственный взгляд на процесс рудообразования и существо геосинклиналей, совершенно отличный от упомянутых «универсальных» схем и направлений. В основу своих металлогенических исследований он берет всесторонний анализ реальных фактических данных о составе, строении, распределении и геологических условиях залегания в недрах рудных месторождений, и, говоря языком геологии, он разработал «Комплексный метод формационного металлогенического анализа и прогноза месторождений». Каждое значительное месторождение, рудное поле согласно сатпаевской концепции возникали не сразу и не вдруг, а в «непрерывно-прерывистом» процессе, постадийно, в несколько фаз. В рудообразовании участвовали не только химическая среда, но и физические силы, особенно в последующем развитии процесса. Следовательно, месторождения полезных ископаемых одновременно могут быть найдены и в геосинклинальных зонах, и в разломных структурах.
Таков был главный вывод сатпаевского учения о прогнозировании. Фактически родилась новая теория в металлогении. Через годы признанные авторитеты геологической науки назовут К.И.Сатпаева одним из основоположников металлогении, главой казахстанской школы. Но все это также еще впереди. Речь же идет пока о событиях 1952 года.
Обосновывая первые принципы своей теории, Сатпаев по интуиции, не зная еще, прав он или ошибается, прогнозировал будущие месторождения Центрального Казахстана не только в геосинклиналях, но и в геотектонических разломах, на которых до той поры вообще ставили крест как на бесперспективных. Составленная по его принципам карта показывала руду в таких местах, где ей вовсе не полагалось быть. Каковы же окажутся практические результаты, должно было показать будущее: последнее слово всегда остается за геологоразведчиками. Казахстанские металлогенисты вновь смело шли на риск.
Центральный Казахстан является в геологическом отношении районом весьма древней структуры, богатой полезными ископаемыми. Территориально он охватывает обширные области республики. Архаичные структуры северных дуг Тянь-Шаня, изгибаясь на северо-запад, образуют структуру Пракаратау, дальше они простираются на север до излучины реки Ишим, оттуда начинается структура Праулутау. В середине региона находятся горы Кокчетав, Баянаула, Каркалинские, а на востоке — Чингис-Тарбагатайское. Северо-восточные границы окаймлены Прииртышской впадиной.
Понятно, что в геологическом отношении этот район представляет огромный научный интерес. Во-первых, обширное однородное пространство для такого важного эксперимента. Во-вторых, и в практическом смысле игра стоила свеч — здесь сосредоточены значительные запасы разнообразных полезных ископаемых. В-третьих, это был наиболее изученный район казахской степи, следовательно, лучше других оснащенный разнообразной геологической документацией.
Вот причина того, почему два главных геологических института страны одновременно выбрали Центральный Казахстан первым объектом для составления прогнозной карты. Они шли к решению задачи разными путями, хотя конечная цель была одна для всех.
Академиком Сатпаевым разработаны методологические принципы составления прогнозных карт. Вот они в кратком изложении академиков АН Казахской ССР И.И.Бока и Г.Б.Жилинского: «1) Комплексный подход к изучению вопроса; 2) полный сбор всех фактических материалов; 3) глубокое изучение и систематизация всех первичных фактических материалов и синтез их в их сложных взаимосвязях; 4) широкая коллективность в работе; 5) широкое обсуждение промежуточных результатов и всей работы после ее завершения; 6) постоянный учет и анализ практической работы геологов на основе внедрения результатов научных исследований; 7) постоянное совершенствование методов работы с учетом проверки практикой и новых достижений науки».
Над осуществлением этих принципов трудились более двух тысяч специалистов — ученые, геологи, техники... Они служили в различных трестах и ведомствах, жилив разных городах и поселках Казахстана. Им предстояло выполнить дело, которое, по существу, не имело прецедентов в мировой геологической науке. Кроме узкого круга ученых из научного института, никто из исполнителей не имел полного представления о предстоящей работе. Поэтому главный штаб, а официально он назывался межведомственным главным редакционным советом по составлению прогнозных металлогенических карт Центрального Казахстана, начал свою работу с составления методологических указаний, различных инструкций и пояснительных записок к ним. А многие вопросы, которые требовали совместного обсуждения, решались на расширенных заседаниях ученого совета института.
Каныш Имантаевич, истосковавшийся по любимой работе, задавал своим коллегам такой темп, предъявлял такие требования, что удивлялись даже люди, знавшие его много лет. Сколько энергии, практицизма и организаторского таланта проявил он! Он не знал покоя, и это упорство академика передавалось его коллегам — участникам разработок... Без конца шли телефонные разговоры, уезжали в командировки специалисты института, приезжали геологи с мест.
Благодаря умелому руководству директора института и хорошо организованному взаимодействию привлеченных специалистов уже к концу первого года работы удалось собрать весь необходимый материал. Это были данные шлиховых, металлогенических, поисково-геофизических исследований, выполненных в разные годы в Центральном Казахстане. Крупномасштабные геологические карты, отчеты и пояснительные материалы к ним. Обобщенные результаты всех видов геофизических наблюдений и съемок. Сведения о гидрохимии, природе и динамике подземных вод региона... И еще множество таких данных, самый характер которых не будет понятен неспециалисту без дополнительных объяснений. И наконец, была собрана информация о всех известных к тому времени проявлениях полезных ископаемых, будь то крупное месторождение или просто небольшие поверхностные признаки их. Группа исследователей, выполнявшая эту часть работы, добралась даже до архива Министерства внутренних дел республики. Исследователи нашли там около 600 дореволюционных заявок о проявлении полезных ископаемых на территории Центрального Казахстана. А всего составители карты имели на руках более пяти тысяч таких заявок. Каждая из них была научно обработана, записана в специальные кадастры.
Весь этот громадный материал поступил в распоряжение главного редакционного совета. Теперь предстояло освоить его — анализировать, обобщать, отсеивать... К началу следующего, 1953 года металлогенисты успешно справились с этой задачей и приступили к завершающему этапу — составлению рабочих макетов прогнозной карты.
За основу решено было взять уже созданную к тому времени в институте геолого-структурную карту Центрального Казахстана, которая отражала геологическую историю региона от докембрия до сегодняшних дней. Карта зафиксировала шесть отдельных этапов развития на этом отрезке времени. Каныш Имантаевич, основываясь на своей концепции о стадиальности развития региона, идет дальше авторов структурной карты. Он решает детально анализировать каждый из этих шести геолого-тектонических этапов, ибо, по его теории, на одном или нескольких из них могло иметь место развитие рудовмещающих комплексов.
Когда работа подойдет к концу, в пояснительной записке к уже готовой прогнозной металлогенической карте Центрального Казахстана появятся следующие уверенные рекомендации: «Допалеозойская эпоха не оставила в недрах Центрального Казахстана ни одного промышленно ценного медного месторождения... В эту эпоху созданы крупные осадочно-метаморфические концентрации железа, редкие и мелкие месторождения золота...» Или такая решительная запись: «Не рекомендуются дальнейшие затраты на изучение и разведку осадочных формаций цветных металлов в среднем и верхнем палеозое Центрального Казахстана». Необязательно быть геологом, чтобы по достоинству оценить, скажем, вот эту фразу: «На ранне— и поздневарисскую металлогенические эпохи падает до 91 процента всех учтенных общих запасов меди...» Таким образом, геологу-поисковику давался четкий и конкретный ориентир, на каком именно этапе тектонического развития данного региона искать тот или иной металл.
В своей монографии академик Сатпаев называет подобные структурно-геологические схемы картами «со спецнагрузкой».
Работа по составлению рабочих макетов состояла из нескольких этапов. После тщательного анализа обобщенный материал заносился в определенные листы, разделы. Одновременно составлялись единые кадастры по всем известным проявлениям металлов и других полезных ископаемых в данном регионе. Подготавливались пояснительные записки, расчерчивались уже готовые листы...
Вся эта черновая работа шла весь 1953 год, а уже в январе следующего года казахстанские металлогенисты имели готовую карту. За сравнительно короткий срок — всего за два года — была выполнена огромная работа. Вот некоторые данные, характеризующие масштаб исследований института по этой теме. Сама прогнозная карта Центрального Казахстана состояла из 280 геологических и геолого-металлогенических отдельных листов. По каждому из них составлены пояснительные записки. Их объем 36 томов. Каждый лист и записка к нему заключали в себе следующие вопросы: название и координаты месторождения, если они умещались в данном листе; данные о полезных компонентах в руде; генетический тип месторождения; степень его изученности и современная оценка запасов; литературные источники приоритетного и основного значения. И еще много таких сведений, которые помогли бы геологу быстро разобраться в карте.
Закончив рабочий макет, ученые не торопились отдать его производственникам. С января до лета они занимались ревизией карты — корректировкой, доводкой отдельных листов. Понимая научную и практическую значимость этого первого опыта, коллектив института не только не боялся критики со стороны коллег, но, наоборот, считал любые предварительные обсуждения полезными для дела. В продолжение двух лет по инициативе Сатпаева ученые-геологи дважды собирались в Алма-Ате на научные конференции. В них участвовали лучшие силы республики, представители геологических учреждений Москвы и других научных центров страны. Были и противники и сторонники новой концепции академика Сатпаева в металлогенической науке. На конференциях происходил широкий творческий обмен мнениями, слышалась и жестокая критика. Разумеется, ценные мысли и предложения учитывались, однако в главном вопросе — о принципах прогноза — Каныш Имантаевич непреклонно отстаивал свою позицию.
Последняя из двух конференций состоялась в июле 1954 года. Обсудив уже готовую прогнозную карту, она рекомендовала проверку ее в производственных условиях.
Потому-то предприимчивые дельцы прошлого вроде Поповых и Деровых, дабы не тратить время и деньги на такие рискованные поиски, придумывали разные хитрости. Они сулили премию тому, кто первым сообщит им о рудных проявлениях в той или иной местности. Обычно находилось немало охотников сорвать куш за даровые «божеские камни». Отправлялись на поиски многие джигиты, любители приключений. Забирались в труднодоступные ущелья, разрывали сурковые норы, чтобы найти новую Караганду или Экибастуз. Иным из них везло. Они привозили целые курджуны[28] «цветных камней» — куски руды.
И тогда на места находок отправлялся геолог-специалист. Если рудопроявление стоило внимания, начиналась его разведка. Так были найдены в казахской степи многие известные месторождения.
По сути дела, этот способ поиска оставался основным вплоть до середины XX века. Менялось лишь оснащение разведки. В десятки, в сотни раз увеличились мощности и скорость проходки буровых станков. Теперь с их помощью можно добраться до таких глубин, о которых раньше геологи и не помышляли. Ручные буры, кирки и другие примитивные орудия разведки ушли в прошлое. Появилась геофизическая разведка — электрические волны прощупывают толщи земли на сотни метров. С помощью такой разведки можно установить очертания рудного района площадью в десятки квадратных километров. На вооружении сегодняшних геологов есть и вертолеты и самолеты. Появилась возможность вести поиски рудных поясов из космоса.
Но все это данные о техническом оснащении геологоразведочных работ, а не о способе самого поиска. На земной поверхности осталось мало так называемых «белых пятен», где бы вовсе не ступала нога изыскателя. Ныне трудно открыть месторождение по случайному обнажению руд или минералов. Потому сегодня у геологов чаще в ходу термины «скрытое месторождение» и «закрытое месторождение», то есть недоступные взгляду подземные залежи полезных ископаемых, которые не обнаружишь обычными маршрутными партиями. На поиски надо снаряжать специальную экспедицию, применять комплексные методы поисков и новейшие достижения науки, ведя исследования по многу месяцев, иногда годы.
Но сразу встают вопросы: куда эту экспедицию направить и что там искать? И тут поневоле приходится признать, что и сегодняшний геолог идет на разведку месторождения хотя и не вслепую, как в девятнадцатом веке, но все-таки не зная достаточно точно, ЧТО и ГДЕ искать, надеясь в большой мере на опыт и удачу.
— Сколько же мы можем терпеть такое! — сокрушался на Всесоюзном совещании геологов академик Сатпаев. — Далеко продвинулась геологическая наука. У нас работают десятки первоклассных институтов и тысячи замечательных специалистов. И все же, что скрывать, мы по-прежнему работаем на ощупь, почти вслепую. Чаще всего успех решает интуиция геолога, а не гарантированный прогноз науки. Не пора ли нам задуматься об этом?! Не пора ли вооружить наших геологов прогнозными картами будущих месторождений?!
Это не было дежурным призывом, брошенным ради красного словца на большом совещании. Подобное вообще не водилось за Канышем Имантаевичем. Да и не он один говорил о разведке по прогнозам.
Если проследить историю этой идеи, то мысль о возможности прогнозирования месторождений полезных ископаемых, в частности о применении для этой цели металлогенических обобщений, впервые в мировой науке была высказана академиком В.А.Обручевым. «Изучение геологического строения и состава какой-либо страны, выясняя историю ее развития и современного состояния, позволяет нам судить о том, какие месторождения полезных ископаемых могут быть найдены в ее пределах», — писал Владимир Афанасьевич еще в 1932 году.
В дальнейшем идею геологического прогнозирования развивали и другие светила советской геологии: академики А.Д.Архангельский, Д.И.Щербаков, С.С.Смирнов, член-корреспондент Ю.А.Билибин и другие.
Попытки предсказать расположение месторождений были. Мысль ученых-геологов постоянно работала в этом направлении. С каждым годом проблема все сильнее привлекала лучшие силы геологической науки.
Систематически и постоянно вопросами прогнозирования занимался коллектив ВСЕГЕИ. Именно в этом институте впервые в Советском Союзе приступили к составлению большой прогнозной карты Центрального Казахстана, охватывающей всю территорию огромной области.
Ленинградские геологи в своей работе руководствовались теорией профессора Ю.А.Билибина о стадиальности развития геосинклиналей и о месте в них рудных месторождений. В чем состоит суть геосинклинальной теории? Объяснить весь процесс возникновения геосинклиналей и в деталях проследить ход рудообразования в них — задача весьма сложная, к тому же для неспециалистов нет особой необходимости в этом. Но хотя бы кратко изложить суть дела стоит.
Вот как объясняет эту теорию специалист-популяризатор:
«...Ранний палеозой, 0,6 миллиарда лет назад. На месте Центрального Казахстана плещется неглубокое море. Лишь дугообразные цепочки островов, обращенные выпуклостью к северо-западу, возвышаются над водой... По еще неясным причинам время от времени вдоль краев континентов поднимаются эти цепочки, извергающие дым, пепел, лаву. Между ними и континентом — прогиб, море, быстро мелеющие, заполняющиеся осадками и вулканическими породами, — собственно геосинклиналь. Заполнившись доверху, геосинклиналь вдруг распрямляется, породы сминаются в складки, бывший прогиб вздымается к облакам, прорезается долинами: образуется горная область. Давно нет больших гор в Центральном Казахстане, они вырастали здесь не один раз, но каждый раз их почти полностью срезала эрозия. Зато обнаружились насытившиеся металлами глубинные слои.
Геосинклинальная теория — великое достижение науки, связанное с именами выдающихся ученых. Но, как это часто бывает, разрабатывая эту теорию, отдельные детали геосинклинального процесса, геологи увлеклись. Появления месторождений тех или иных металлов стали привязывать только к определенным этапам развития геосинклиналей, закрывая глаза на частные несовпадения теории с практикой: металлов не оказывалось там, где они должны быть по схеме. И наоборот: там, где их не должно было быть, «незаконно» появились месторождения металлов».
«Идея составления металлогенических прогнозных карт для Центрального Казахстана возникла в стенах Института геологических наук АН КазССР еще в 1942 году, — пишет в своей монографии Каныш Имантаевич, — когда впервые здесь началось составление геолого-структурной карты Центрального Казахстана. Последняя рассматривалась нами в качестве геологической основы для металлогенических и прогнозных карт. В нагрузке этой геолого-структурной карты была заложена идея объективного отображения истории развития тектоники, магматизма, литогенеза Центрального Казахстана, начиная от верхов докембрия и до современности. Этот длительный отрезок времени (более полумиллиарда лет) был расчленен на шесть отдельных геотектонических этапов. Для каждого из них на карте отображалось развитие складчатых и разрывных структур, магматизма и основных рудовмещающих комплексов».
Как видим, идея составления прогнозных карт и в стенах Института геологических наук АН Казахской ССР возникла не вдруг и не случайно. А начавшаяся в 1952 году работа фактически была заключительным этапом в развитии этой идеи. Разумеется, и в Алма-Ате хорошо знали о геосинклинальной теории и о работах, проводимых ленинградскими учеными.
Существовали и другие теории, методические указания. Авторы их тоже были большими авторитетами в геологической науке. Так что легче всего было следовать по проторенному пути, выбрав для себя одно из имеющихся направлений и дав внешне стройную, логически убедительную схему прогнозов по региону.
«Одни исследователи (А.Н.Заварицкий и другие) рекомендовали класть в основу прогнозирования геологическую карту данной территории и карту ее полезных ископаемых, другие (А.Д.Архангельский и др.) предлагали руководствоваться для этой цели главным образом палеографическими построениями и картами, третьи (Д.И.Щербаков и др.) — геологической картой с нанесенными на нее месторождениями, расчлененными на генетические типы, четвертые (Ю.А.Билибин и др.) — анализом изменений состава интрузивного магматизма в условиях историко-геологического развития мобильных геосинклинальных зон, пятые (Н.С.Шатский и др.) рекомендовали для целей прогнозирования „формационный“ метод, не раскрывая, впрочем, достаточно ясно конкретного содержания этого метода...» — писал Сатпаев в своей монографии.
Итак, рекомендаций было более чем достаточно. И каждая из них заключала в себе что-то верное и полезное для прогнозирования. Однако ни одно из этих методологических указаний, взятое в отдельности, не могло помочь представить полную картину исследуемого района. Наоборот, приняв одну из рекомендаций к руководству, составители карты невольно «загоняли» природу в условную схему. Казахстанские геологи понимали это. «Следовательно, нужно было попытаться создать именно такие металлогенические прогнозные карты, которые, являясь объективным синтезом всех фактически накопленных знаний о геологии и металлогении Центрального Казахстана, могли бы с максимально возможной полнотой отображать действительное положение вещей в природе», — отмечал глава казахстанских металлогенистов.
Была и еще одна причина, почему группа Сатпаева не приняла так называемую универсальную теорию Билибина, не стала применять ее в своей практической работе по составлению прогнозных карт.
Каныш Имантаевич, как мы знаем, был учеником академика М.А.Усова, талантливого представителя сибирской школы геологов. А Михаил Антонович еще в тридцатых годах предостерегал своих воспитанников от «геосинклинального мистицизма».
«Всю историю планеты представлял он себе в виде ритмов, пульсаций, волн различной частоты, — пишет о Сатпаеве геолог-популяризатор. — Только самые крупные из этих волн управляют медленным геосинклинальным процессом. Рябь помельче накладывает на эту крупную зыбь более мелкие волны-этапы. Каждый из этих этапов начинался с некоторого расширения планеты. Огромные подвижные пояса земного шара пересекались целой сеткой трещин, разломов — и старых, и частично новых, и сквозных, через всю кору, и „тупиковых“. Горячие, расплавленные, жидкие, летучие вещества глубин получали путь наверх. Эти проводящие пути были как бесчисленные колонны-реакторы некоего химического завода: на этом пути под действием силы тяжести и меняющейся температуры сплошной поток глубинных веществ разделялся на отдельные составные части-элементы, образуя разные новые месторождения полезных ископаемых, подновляя старые, всю кору в целом пропитывая „гранитной кашей“ — расплавом пополам с водой. Так появлялся на свет гранитный слой земной коры, характерный только для континентов, формировались руды металлов, которые, видимо, тоже связаны с континентами и их геосинклинальными или шельфовыми окраинами. В тонкой коре под океаном современная геология не предвидит полезных ископаемых глубинного происхождения... После периода растяжения наступала фаза сжатия. Складки горных пород смыкались еще больше, месторождения частично перерождались, формировались окончательно».
У академика Сатпаева был собственный взгляд на процесс рудообразования и существо геосинклиналей, совершенно отличный от упомянутых «универсальных» схем и направлений. В основу своих металлогенических исследований он берет всесторонний анализ реальных фактических данных о составе, строении, распределении и геологических условиях залегания в недрах рудных месторождений, и, говоря языком геологии, он разработал «Комплексный метод формационного металлогенического анализа и прогноза месторождений». Каждое значительное месторождение, рудное поле согласно сатпаевской концепции возникали не сразу и не вдруг, а в «непрерывно-прерывистом» процессе, постадийно, в несколько фаз. В рудообразовании участвовали не только химическая среда, но и физические силы, особенно в последующем развитии процесса. Следовательно, месторождения полезных ископаемых одновременно могут быть найдены и в геосинклинальных зонах, и в разломных структурах.
Таков был главный вывод сатпаевского учения о прогнозировании. Фактически родилась новая теория в металлогении. Через годы признанные авторитеты геологической науки назовут К.И.Сатпаева одним из основоположников металлогении, главой казахстанской школы. Но все это также еще впереди. Речь же идет пока о событиях 1952 года.
Обосновывая первые принципы своей теории, Сатпаев по интуиции, не зная еще, прав он или ошибается, прогнозировал будущие месторождения Центрального Казахстана не только в геосинклиналях, но и в геотектонических разломах, на которых до той поры вообще ставили крест как на бесперспективных. Составленная по его принципам карта показывала руду в таких местах, где ей вовсе не полагалось быть. Каковы же окажутся практические результаты, должно было показать будущее: последнее слово всегда остается за геологоразведчиками. Казахстанские металлогенисты вновь смело шли на риск.
Центральный Казахстан является в геологическом отношении районом весьма древней структуры, богатой полезными ископаемыми. Территориально он охватывает обширные области республики. Архаичные структуры северных дуг Тянь-Шаня, изгибаясь на северо-запад, образуют структуру Пракаратау, дальше они простираются на север до излучины реки Ишим, оттуда начинается структура Праулутау. В середине региона находятся горы Кокчетав, Баянаула, Каркалинские, а на востоке — Чингис-Тарбагатайское. Северо-восточные границы окаймлены Прииртышской впадиной.
Понятно, что в геологическом отношении этот район представляет огромный научный интерес. Во-первых, обширное однородное пространство для такого важного эксперимента. Во-вторых, и в практическом смысле игра стоила свеч — здесь сосредоточены значительные запасы разнообразных полезных ископаемых. В-третьих, это был наиболее изученный район казахской степи, следовательно, лучше других оснащенный разнообразной геологической документацией.
Вот причина того, почему два главных геологических института страны одновременно выбрали Центральный Казахстан первым объектом для составления прогнозной карты. Они шли к решению задачи разными путями, хотя конечная цель была одна для всех.
Академиком Сатпаевым разработаны методологические принципы составления прогнозных карт. Вот они в кратком изложении академиков АН Казахской ССР И.И.Бока и Г.Б.Жилинского: «1) Комплексный подход к изучению вопроса; 2) полный сбор всех фактических материалов; 3) глубокое изучение и систематизация всех первичных фактических материалов и синтез их в их сложных взаимосвязях; 4) широкая коллективность в работе; 5) широкое обсуждение промежуточных результатов и всей работы после ее завершения; 6) постоянный учет и анализ практической работы геологов на основе внедрения результатов научных исследований; 7) постоянное совершенствование методов работы с учетом проверки практикой и новых достижений науки».
Над осуществлением этих принципов трудились более двух тысяч специалистов — ученые, геологи, техники... Они служили в различных трестах и ведомствах, жилив разных городах и поселках Казахстана. Им предстояло выполнить дело, которое, по существу, не имело прецедентов в мировой геологической науке. Кроме узкого круга ученых из научного института, никто из исполнителей не имел полного представления о предстоящей работе. Поэтому главный штаб, а официально он назывался межведомственным главным редакционным советом по составлению прогнозных металлогенических карт Центрального Казахстана, начал свою работу с составления методологических указаний, различных инструкций и пояснительных записок к ним. А многие вопросы, которые требовали совместного обсуждения, решались на расширенных заседаниях ученого совета института.
Каныш Имантаевич, истосковавшийся по любимой работе, задавал своим коллегам такой темп, предъявлял такие требования, что удивлялись даже люди, знавшие его много лет. Сколько энергии, практицизма и организаторского таланта проявил он! Он не знал покоя, и это упорство академика передавалось его коллегам — участникам разработок... Без конца шли телефонные разговоры, уезжали в командировки специалисты института, приезжали геологи с мест.
Благодаря умелому руководству директора института и хорошо организованному взаимодействию привлеченных специалистов уже к концу первого года работы удалось собрать весь необходимый материал. Это были данные шлиховых, металлогенических, поисково-геофизических исследований, выполненных в разные годы в Центральном Казахстане. Крупномасштабные геологические карты, отчеты и пояснительные материалы к ним. Обобщенные результаты всех видов геофизических наблюдений и съемок. Сведения о гидрохимии, природе и динамике подземных вод региона... И еще множество таких данных, самый характер которых не будет понятен неспециалисту без дополнительных объяснений. И наконец, была собрана информация о всех известных к тому времени проявлениях полезных ископаемых, будь то крупное месторождение или просто небольшие поверхностные признаки их. Группа исследователей, выполнявшая эту часть работы, добралась даже до архива Министерства внутренних дел республики. Исследователи нашли там около 600 дореволюционных заявок о проявлении полезных ископаемых на территории Центрального Казахстана. А всего составители карты имели на руках более пяти тысяч таких заявок. Каждая из них была научно обработана, записана в специальные кадастры.
Весь этот громадный материал поступил в распоряжение главного редакционного совета. Теперь предстояло освоить его — анализировать, обобщать, отсеивать... К началу следующего, 1953 года металлогенисты успешно справились с этой задачей и приступили к завершающему этапу — составлению рабочих макетов прогнозной карты.
За основу решено было взять уже созданную к тому времени в институте геолого-структурную карту Центрального Казахстана, которая отражала геологическую историю региона от докембрия до сегодняшних дней. Карта зафиксировала шесть отдельных этапов развития на этом отрезке времени. Каныш Имантаевич, основываясь на своей концепции о стадиальности развития региона, идет дальше авторов структурной карты. Он решает детально анализировать каждый из этих шести геолого-тектонических этапов, ибо, по его теории, на одном или нескольких из них могло иметь место развитие рудовмещающих комплексов.
Когда работа подойдет к концу, в пояснительной записке к уже готовой прогнозной металлогенической карте Центрального Казахстана появятся следующие уверенные рекомендации: «Допалеозойская эпоха не оставила в недрах Центрального Казахстана ни одного промышленно ценного медного месторождения... В эту эпоху созданы крупные осадочно-метаморфические концентрации железа, редкие и мелкие месторождения золота...» Или такая решительная запись: «Не рекомендуются дальнейшие затраты на изучение и разведку осадочных формаций цветных металлов в среднем и верхнем палеозое Центрального Казахстана». Необязательно быть геологом, чтобы по достоинству оценить, скажем, вот эту фразу: «На ранне— и поздневарисскую металлогенические эпохи падает до 91 процента всех учтенных общих запасов меди...» Таким образом, геологу-поисковику давался четкий и конкретный ориентир, на каком именно этапе тектонического развития данного региона искать тот или иной металл.
В своей монографии академик Сатпаев называет подобные структурно-геологические схемы картами «со спецнагрузкой».
Работа по составлению рабочих макетов состояла из нескольких этапов. После тщательного анализа обобщенный материал заносился в определенные листы, разделы. Одновременно составлялись единые кадастры по всем известным проявлениям металлов и других полезных ископаемых в данном регионе. Подготавливались пояснительные записки, расчерчивались уже готовые листы...
Вся эта черновая работа шла весь 1953 год, а уже в январе следующего года казахстанские металлогенисты имели готовую карту. За сравнительно короткий срок — всего за два года — была выполнена огромная работа. Вот некоторые данные, характеризующие масштаб исследований института по этой теме. Сама прогнозная карта Центрального Казахстана состояла из 280 геологических и геолого-металлогенических отдельных листов. По каждому из них составлены пояснительные записки. Их объем 36 томов. Каждый лист и записка к нему заключали в себе следующие вопросы: название и координаты месторождения, если они умещались в данном листе; данные о полезных компонентах в руде; генетический тип месторождения; степень его изученности и современная оценка запасов; литературные источники приоритетного и основного значения. И еще много таких сведений, которые помогли бы геологу быстро разобраться в карте.
Закончив рабочий макет, ученые не торопились отдать его производственникам. С января до лета они занимались ревизией карты — корректировкой, доводкой отдельных листов. Понимая научную и практическую значимость этого первого опыта, коллектив института не только не боялся критики со стороны коллег, но, наоборот, считал любые предварительные обсуждения полезными для дела. В продолжение двух лет по инициативе Сатпаева ученые-геологи дважды собирались в Алма-Ате на научные конференции. В них участвовали лучшие силы республики, представители геологических учреждений Москвы и других научных центров страны. Были и противники и сторонники новой концепции академика Сатпаева в металлогенической науке. На конференциях происходил широкий творческий обмен мнениями, слышалась и жестокая критика. Разумеется, ценные мысли и предложения учитывались, однако в главном вопросе — о принципах прогноза — Каныш Имантаевич непреклонно отстаивал свою позицию.
Последняя из двух конференций состоялась в июле 1954 года. Обсудив уже готовую прогнозную карту, она рекомендовала проверку ее в производственных условиях.
III
К этому времени и ленинградские металлогенисты завершили свою работу. Была создана вторая «Прогнозная металлогеническая карта Центрального Казахстана».
Итак, пути двух научных школ скрестились в одном и том же районе. У разведчиков геологических экспедиций Центрального Казахстана теперь имеются две карты. Обе созданы авторитетными, прославленными коллективами, имеющими на своем счету большие научные заслуги. Под каждой из них стояли подписи знаменитых ученых, известнейших геологов. Обе утверждены на представительных совещаниях и рекомендованы для практического использования. Так что выбирай из них ту, которая тебе по душе, и работай. Но одно немаловажное обстоятельство приводило геологов в замешательство: по логике вещей эти карты должны были показать одинаковые прогнозы, ведь рудопроявления нарочно не придумаешь, но они давали совершенно разные сведения, порою противоречащие друг другу. Словом, если ориентироваться на эти прогнозы, одно и то же предсказанное месторождение пришлось бы искать в разных местах. Разумеется, геолога, непосредственно занятого поисками рудных залежей, подобные рекомендации могли только вконец запутать. Ему нужен точный прогноз.
Какой карте верить? Какая из них надежная помощница разведчика недр? Пояснительные записки к листам обеих карт написаны настолько убедительно и доказательно, что полевому геологу остается принять их на веру. Таким образом, перед производственниками вставала новая задача: досконально разобраться в этих двух прогнозных картах для успешного применения их в поисковых работах.
Итак, пути двух научных школ скрестились в одном и том же районе. У разведчиков геологических экспедиций Центрального Казахстана теперь имеются две карты. Обе созданы авторитетными, прославленными коллективами, имеющими на своем счету большие научные заслуги. Под каждой из них стояли подписи знаменитых ученых, известнейших геологов. Обе утверждены на представительных совещаниях и рекомендованы для практического использования. Так что выбирай из них ту, которая тебе по душе, и работай. Но одно немаловажное обстоятельство приводило геологов в замешательство: по логике вещей эти карты должны были показать одинаковые прогнозы, ведь рудопроявления нарочно не придумаешь, но они давали совершенно разные сведения, порою противоречащие друг другу. Словом, если ориентироваться на эти прогнозы, одно и то же предсказанное месторождение пришлось бы искать в разных местах. Разумеется, геолога, непосредственно занятого поисками рудных залежей, подобные рекомендации могли только вконец запутать. Ему нужен точный прогноз.
Какой карте верить? Какая из них надежная помощница разведчика недр? Пояснительные записки к листам обеих карт написаны настолько убедительно и доказательно, что полевому геологу остается принять их на веру. Таким образом, перед производственниками вставала новая задача: досконально разобраться в этих двух прогнозных картах для успешного применения их в поисковых работах.