Щёголев Александр. Львиная охота

   - Зайдем-ка мы с тыла, - решил я. - А то, боюсь, здесь все простреливается.
   Какими-то невообразимыми проулками, подворотнями, арками, тесными двориками, крытыми галереями, проходами вдоль темных каменных изгородей глухими кривыми окольными тропами меня вновь вывели к свету. Вокруг был исторический центр города. Кварталы, укрывшие нас от возможных соглядатаев, были возведены не просто в прошлом или позапрошлом веке - в ушедшем тысячелетии. Их не так уж много осталось, этих фрагментов Прошлого, стимулирующих воображение человека Будущего. Здесь жили призраки, они бесцеремонно хватали меня за полы плаща... благородные рыцари, почтенные лавочники и презренные грамотеи, разбойники и монахи, бунтовщики и палачи... и стаи крыс, серых злобных крыс в человеческом обличье... и в эпицентре всего этого морока - Он, Homo Futьrus, скованный своей же мудростью, растерявший божественную силу в борьбе с самим собой, и оттого особенно жалкий... воистину, если Господь хочет наказать за гордыню, он лишает не разума, а спасительной глупости, ибо нет худшей муки, чем все понимать... я справился с секундным помешательством. Призраки, готовые вот-вот материализоваться, обиженно вернулись в свои щели.
   "Семь пещер" выходили на площадь углом. Дом был трехэтажным и довольно длинным, с фронтонами, пилонами, угловыми башенками и эркерами с куполами. Высший класс эклектики. Современные раздвижные ворота, вписанные в большой красивый портал, располагались ближе к площади, и они, конечно, были закрыты (ага, значит, внутри имелся дворик). В некоторых окнах горел свет, то есть хозяева не спали. Мы вышли к заднему фасаду. Здесь тоже горел свет - в одном-единственном окошке возле двери. Дверь была дубовой, с филенками, венчал ее изящный сандрик на консолях, а еще выше местные мастера установили флюоресцирующее рельефное завершение в виде подсолнечника. Точно такая же эмблема была на заклеенной пачке денег в моем кармане.
   - Штаб-квартира партии Единого Сна, - сказал Арно вполголоса. Антикварная фирма находится в другом крыле.
   Вот так совпадение, подумал я. Мне вдруг остро захотелось нанести кому-нибудь визит. И вообще, очень захотелось кому-нибудь что-нибудь нанести. Впрочем, жить пока тоже хотелось.
   - Ну все, малыш, спасибо, - сказал я Арно. - Иди домой, дальше я сам.
   Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Потом он заговорил, словно бы не слышал моих слов:
   - В этом здании общий технический этаж. В смысле - подвал. Я думаю, только так и можно попасть из партийной половины в "Семь пещер".
   - Не понимаю, о чем ты, - удивился я.
   - Раньше здесь был Ковчег Взаимности, - продолжал он. - Со стороны площади - для женщин, с этой стороны - для мужчин. Еще тогда внутри все перегородили, чтобы клиентки с женской половины на мужскую не бегали, а сейчас, я слышал, антиквары заперлись тут, как в крепости. У них же не только магазин. Галерея, реставрационные мастерские, багетная, даже запасники есть...
   Похоже, молодой человек умел читать мысли. Мои - точно умел. Или он не мыслей, а книг моих начитался?
   - Дядя Макс, можно мне с вами? - отчаянным рывком завершил он речь.
   Герой...
   - Откуда ты столько знаешь? - спросил я.
   - Про что? - не понял он. - Про Ковчег? Так ведь здесь мама когда-то работала. Можно я останусь?
   Почему бы нет, сказал я себе. Благородные рыцари для того и собираются вместе, чтобы повеселиться - побряцать железом, выжечь огнем десяток-другой крыс. Старый слепой дурак. Он же еще мальчишка... Я притянул его к себе и прошипел, состроив зверскую рожу:
   - Не боишься стать плохим? А если сны перестанешь видеть?
   - Я весь вечер смотрел новости, - серьезно ответил он. - Мне не нравятся такие новости.
   Я его отпустил. Мальчишка был прав: сегодняшние новости касались его больше, чем меня, потому что это был его город и его мир. И был он, безусловно, прав в том, что в антикварные "пещеры" так просто не войдешь. Фирма, конечно, надежно укреплена, пусть она и организована в городе, где преступники всецело заняты своим здоровьем. Ну что ж, попробуем проникнуть с "черного" хода.
   - Постой пока тут, - приказал я ему. - Если что, беги и зови полицию.
   Дверь оказалась не заперта - в полном соответствии с местными традициями. Похоже, хранители Единого Сна не очень-то опасались незваных гостей, однако я все-таки нажал на кнопку сигнала. Подсолнечник над входом призывно вспыхнул, где-то внутри пропели начальные такты "Марша энтузиастов", а потом из-за двери показалась знакомая бородка.
   - Ничего, что поздно? - вежливо начал я. - Вижу, у вас свет горит...
   Владислав Карлович Оленин замахал на меня пухлой волосатой ручкой:
   - Ну что вы, что вы! Какие церемонии?
   Он был в домашнем халате с драконами. Человека будто бы только что вытащили из постели.
   - Мы тут, понимаете ли, прогуливаемся, - сказал я, изображая легкомысленность и праздность.
   - Понимаю, все понимаю, - улыбнулся бывший косморазведчик, заглянув мне за спину. Он увидел стоящего поодаль Арно и прошептал. - Какой красивый мальчик. Просто чудо. Ваш друг?
   Что он там внутри себя понимал, с удовольствием разглядывая моего спутника, меня совершенно не касалось. Я тихонько, в тон ему ответил:
   - Мне рекомендовали сюда обратиться, если возникнут проблемы.
   - Конечно, конечно, - сказал Оленин, отступая внутрь. - Милости просим.
   Приветливая улыбка гуляла на его губах, как мираж на жарком асфальте. От его радушия хотелось куда-нибудь спрятаться. Он мало изменился с тех пор, как был выпнут под зад из Пространства, даже удивительным образом посвежел, окреп, подтянулся. Старость явно пошла человеку на пользу. Служил он когда-то начальником престижной косморазведочной экспедиции на Деймосе, пока въедливый Кузмин не поймал его на банальных махинациях со сверхурочными и надбавками за астрономическую зиму. Схватили невезучего дельца за пухлые, но нечистые ручонки, и с размаху швырнули о Землю...
   Мы прошли мимо комнаты с разобранным диваном ("Простите", пробормотал Оленин, отчетливо хихикнув) и оказались в кабинете. Хозяин повернулся, указывая на кресло.
   - Присаживайтесь.
   Похоже, он был в офисе один, что сильно облегчало дело.
   - Вы меня не помните, Владислав Карлович? - спросил я.
   - Как же мне вас не помнить, Максим, - сказал Оленин. - Благодаря вашей книге я сюда приехал. Почитал, почитал, да и понял вдруг, что хоть где-то люди живут по-человечески. Правда, вы-то, наверное, хотели доказать своей книгой обратное...
   Еще один благодарный читатель, удивился я. Использовать бы теперь это с толком.
   - ...Вот и ваш Кузмин думал, что ломает мне жизнь, Василий ваш Долгорукий. Перун ваш. Но, как видите... - Он развел руки. - Каков я, а каков Кузмин? Старая развалина, а никакой не Великий Аудитор... - Он улыбнулся так сладко, что впору было принимать инсулин. - Я очень польщен вашим визитом. Слышал о вас в новостях, однако свидеться не надеялся. Итак, чем могу?
   - Видите ли, я новичок, - признался я. - Не знаю, как вам объяснить...
   Хозяин запахнул потуже халат и сказал:
   - Да вы не бойтесь, у нас все законно. Я добился определенных льгот от Национального Банка. Вам напрокат или поменять?
   - Что?
   Он погрозил мне пальцем.
   - Вам и вашему замечательному мальчику нужно много, это же так понятно. Чего тут стесняться? Опытные люди направили вас по верному адресу. Здесь мы, конечно, деньги не храним, но я сейчас же позвоню в нашу круглосуточную кассу... У вас с гостевой картой все в порядке?
   - С гостевой картой у меня порядок, - подтвердил я. - Только я, признаться, пока не решил...
   - Экие мы нерешительные стали, братья космолазы. - Он хохотнул. - Не знаете, менять вам валюту или брать деньги напрокат, я угадал? Туристы обычно меняют, особенно русские, потому что это выгоднее, но вам, как старому знакомому, я советую не жадничать. Вы же не тратить их хотите, верно? Ради чего, как говорится, сыр-бор. Местные жители эту тонкость прекрасно понимают, поэтому они никогда не связываются с сомнительным обменом. Только напрокат. Вот хрусташи, например, целыми мешками уносят от нас эти чертовы бумажки - и ничего, все у них получается.
   - А что, может не получиться?
   Владислав Карлович опустил взгляд. Улыбка его стала жалкой, ненастоящей.
   - Парадокс в том, Максим... Деньги здесь никто не любит. Это ведь грязь, рассадник алчности. Любишь деньги - значит, любишь все, что с ними связано. При таком образе мыслей никаких снов, разумеется, не увидишь. Вы догадались, наверное, что я говорю о себе.
   - Вот как? - медленно сказал я. - Не предполагал.
   Улыбка его отвердела, закаменела.
   - Я не из стыдливых, - сказал он. - Вы должны помнить это по Деймосу и по Луне. Да, я помогаю людям, хотя сам неспособен воспользоваться чудом. Пока неспособен. Но какой кретин, простите за резкость, придумал сделать биокорректор именно из денег?! Да еще с такими ограничителями... Поистине дьявольская насмешка! Итак, что мы решаем?
   Бывший косморазведчик присел на письменный стол и замолчал. Ноги его не доставали до пола. Мышонок, прогрызший себе в этом здании уютную норку. Ссужает деньгами всех желающих, в том числе - соседей. Так что пачка денег, лежавшая в кармане метиса-похитителя, ровным счетом ничего не значила.
   - Я вас хорошо помню, Владислав Карлович, - сказал я. - Потому и пришел, если честно. Прочитал о вас в газете и обрадовался. Вот, думаю, хоть один знакомый отыскался в этом заповеднике тайн. А то все кругом сплошь стыдливые, черт их побери, никто ничего объяснять не хочет.
   Оленин слушал, благожелательно кивая.
   - А тот мальчик на улице? - спросил он.
   - Это коридорный из моей гостиницы.
   - Да, правда, нехорошо перед коридорным идиотом выглядеть.
   По-моему, он хотел мне подмигнуть, но сдержался. Впрочем, интерес бывшего слуги Пространства к красивым мальчикам меня даже не забавлял. Какие только привычки не привозятся из долгих космических командировок, обычное дело.
   - Нет, проблема не в нем, - сказал я. - Просто мне как-то... в общем, не верится мне. Как я могу менять деньги, если до сих пор сомневаюсь?
   - Когда вы приехали?
   - Утром.
   - Суток еще не прошло... - удовлетворенно констатировал он. - Хочу сразу успокоить: сомнения вовсе не являются помехой для процесса омоложения, скорее наоборот. Если сомневаетесь в чем-то, например, в успехе дела, значит не уверены прежде всего в себе. А это, как ни странно, помогает настроить сознание должным образом. Вы обратили внимание, сколько здесь людей, которые молодо выглядят?
   - Да уж, - согласился я. - Особенно женщин.
   - И вас это не убеждает?
   - В чем?
   - Боже мой, Максим! В том, конечно, что омоложение - это реальность. И совсем не обязательно класть деньги под подушку, все мы понимаем, как это... м-м... неуклюже выглядит. Можно оставить их на подносе, а поднос пусть себе лежит на тумбочке в изголовье. Некоторые любят, чтобы было красиво: делают специальные шапочки, склеивают веночки или ожерелья, развешивают денежные гирлянды, некоторые вносят игровой элемент... Главное, Максим, что эффект сохраняется и после пробуждения, то есть человек не стареет не только во сне, но и долгое время потом. Что мешает вам просто взять и попробовать?
   - Вывернутые наизнанку зеркальные очки нужно надевать? - уточнил я.
   Короткие спазмы смеха потрясли моего собеседника.
   - Смешно, - согласился он. - Нет, если серьезно, то некоторые предварительные действия все-таки желательны. Например, можно почитать перед сном что-нибудь возвышающее, значительное. Кому-то поможет настроиться Библия или Коран, кому-то - Манифест коммунистической партии. Говорят, даже Конституция Соединенных Штатов Америки кое-кем используется. Редукцио ад абсурдум. Ну да вам самому виднее, чем замедлить свои обменные процессы.
   - А как узнать, получилось или нет? Чего ожидать?
   - Вы сразу поймете, когда проснетесь. Будет очень весело, этакая шальная детская радость безо всякой причины. Если же вы ощутите подавленность, разочарование... что ж, значит, пока не готовы. Да и сон, который вам под утро покажут, расставит все по местам.
   - Покажут?
   - Я сказал "покажут"? - спохватился Оленин. - Оговорился, конечно. Глупые легенды, увы, действуют даже на таких рассудочных людей, как я... Кстати, утреннее разочарование может быть довольно сильным и болезненным. Раз за разом - пустота, пустота, пустота. (Опять он заговорил о себе.) Надеюсь, вам не придется это испытать... Впрочем, через боль и приходит в конце концов желание измениться.
   - Это вы-то не изменились?! - честно изумился я. - Да вас не узнать. Как будто не с вами разговариваю.
   Владислав Карлович улыбнулся, легко став прежним. Было совершенно ясно, что этот человек никак не причастен к событиям минувшего дня, и тогда я попросил разрешения позвать моего друга с улицы. Пусть, дескать, и молодежь немножко мудрости на ус намотает. Хозяин оживился. Я кликнул Арно в форточку. Пока тот шел, я задал председателю партии Единого Сна последний вопрос:
   - Как от вас попасть в соседний корпус?
   Улыбка исчезла.
   - У вас будут неприятности, - сипло сказал он.
   - У меня давно неприятности, - успокоил я его. - Давайте, показывайте секретные ходы.
   - Какие ходы?! - испугался он. - Что за бред?
   - А через подвал?
   - Что вам нужно, Жилов?
   - Мне нужно нанести визит вашим соседям, - терпеливо повторил я. - И я прошу вас о помощи. Как старого знакомого.
   Тут и Арно появился. Оленин посмотрел на нового гостя бешеными глазами и сказал, стараясь сохранить достойный вид:
   - Проход в подвале перекрыт.
   - В том корпусе есть внутренний дворик?
   - Да, - ответил Арно. - С бассейном и гаражами.
   - Сквозь какую щелочку бы в него заглянуть? А, Владислав Карлович?
   - Ни сквозь какую! - тоненько закричал он. - У нас - только эта лестница, все окна - на улицу! Что вы хотите от меня?
   Я вздохнул.
   - Хочу ключи.
   - В верхнем ящике стола, - сказал он, дыша с трудом.
   Там были две большущие связки. Металлические ключи! Поистине, старомодность этого человека не знала границ.
   - Пойду осмотрюсь, - известил я Арно. - Посторожи здесь, если не трудно. Проследи, чтоб никто никуда не выходил и никто никому не звонил. Главное, не поддавайся на уговоры. Этот человек очень опасен, когда улыбается и говорит приятным голосом.
   Арно кивнул, по своему обыкновению не задавая лишних вопросов. Он изучал любопытным взглядом сникшую фигуру Оленина, гадая, в каких ужасных преступлениях тот замешан. Мне стало жалко их обоих. Владислав Карлович терзал пальцами кисточки от халата. Я сделал всем ручкой и отправился в путь.
   Упомянутая лестница нашлась легко. Сначала я спустился в подвал (он же технический этаж), воспользовавшись одним из ключей, подпер массивную дверь каким-то баллоном и быстро разобрался со светом. Подвал был облицован кафелем, мутным от времени. Коридор вывел меня в довольно странное помещение: по стенам тянулись неопрятного вида трубы с растрепанным утеплителем, а в нише размещался здоровенный стальной бак. Многочисленные датчики (манометры, термометры, гигрометры), клапаны, вытяжка, вентили красного и синего цветов. Это была котельная, причем, очень древняя. Наверное, такая же древняя, как и сам дом. Я поискал взглядом контейнеры с углем, поискал совковую лопату... нет, топка здесь питалась газом. Значит, оборудование было все-таки не слишком старым, всего лишь из прошлого века, вовсе не из прошлого тысячелетия. Дом был с нижней разводкой, а эта котельная, надо полагать, обслуживала все здание целиком - централизованно. Примем на заметку, подумал я. Коридор упирался в тупик, дальше и вправду дороги не было: проход был замурован кирпичом. Я вернулся на лестницу. Штаб-квартира партии Единого Сна занимала все три этажа: второй состоял из зала для заседаний и мини-типографии, на третьем размещались партийная библиотека и партийный спортзал, но ни по одному из этих путей также нельзя было попасть вглубь здания. Солидные, поставленные на века перегородки возбуждали агрессивное любопытство. Это чувство трудно поддавалось контролю. Хотелось патетически воскликнуть вслед за персонажем-идиотом из какой-нибудь идиотской комедии: "Кто так строит?!" Хотелось взять в руки пневматическую базуку... Лестница вознесла меня на самый верх - к армированной двери, закрытой на три замка, в том числе на висячий. Для человека, вооруженного ключами и дерзкой решимостью, это не препятствие. Расправившись с дверью, я попал на чердак, дополз до угловой башенки и вылез через окошко на черепичную крышу. Скат был пологим. Я снял обувь и двинулся дальше. По коньку крыши добрался до основного корпуса, спустился к краю и заглянул за низкое ограждение, исполненное в виде затейливой чугунной решетки. Там действительно был дворик. Мелкая сетка, натянутая под самой крышей, прямо под водостоком, защищала внутреннее пространство от вертолетов, птиц и босоногих верхолазов вроде меня. Сетка зловеще поблескивала, отражая полную луну. Впрочем, внутри дворика горел дежурный фонарь, давая мне возможность разглядеть декоративный бассейн в центре, распахнутые ворота гаража, автомобиль, брошенный на газоне. Автомобиль... Это была "волга" цвета морской волны, принадлежащая господину Паниагуа, никаких сомнений.
   Чутье не подвело старого пса. Или сейчас уместнее было вспомнить кота? Я проделал по крыше обратный путь, не забыв вернуть сандалии на ноги, и спустился по лестнице к своим новым друзьям.
   - ...Зрелые, пожившие люди, милый вы мой, знают две вещи, - мягко говорил Оленин. - Во-первых, каждый человек - это центр Вселенной, во-вторых, каждый человек - это кусок дерьма. И когда мы вспоминаем о так называемой чести, на самом деле мы имеем в виду, насколько глубоко человек может спрятать внутри себя и первое, и второе...
   Арно восседал в председательском кресле, напряженно скрестив на груди руки, и переливался всеми оттенками красного. Очевидно, ему предложили лучшее в кабинете место, и он счел невежливым отказаться. Оленин сидел перед ним на столе, соблазнительно положив ногу на ногу. Увидев меня, Арно вскочил.
   - Вижу, наш друг ведет себя благоразумно, - кивнул я ему. - Ты только имей в виду, что эти мысли насчет дерьма и чести нахально позаимствованы у одного писателя прошлого века, который пытался выглядеть циником, хоть и был законченным романтиком.
   Оленин не обернулся, изображая спиной высшую степень презрения.
   - Что за писатель? - послал мне вслед любознательный мальчик, но я уже исчез.
   Запустить котел в доисторической котельной - не сложнее, чем разогнать субсветовик до крейсерской скорости, так что работа мне предстояла вполне штатная. Для начала я нашел входной вентиль и наполнил бак водой. Потом продул клапаны, спустив воздух. Наконец, выбрал из шеренги баллонов, стоявших в начале подвала, тот, в котором сохранилось некоторое количество газа, и запалил пропановую топку. Котел разогревался хорошо, живенько. Чтобы согреть здание в холодную зиму, хватило бы трех атмосфер, но я нагнал давление до семи и открыл красный вентиль, пустив горячую воду в трубы. Натужный, мучительный стон пронизал дом снизу доверху, в каменном брюхе болезненно заурчало; ничем хорошим это кончиться не могло.
   Я вновь объявился в главном партийном кабинете и сказал товарищу председателю:
   - Сейчас к нам придут. Но, может быть, сначала позвонят по телефону. Если они позвонят, вы, Владислав Карлович, ответите на звонок. Они спросят, какого черта здесь происходит, и вы сообщите, что сюда ворвалась группа сумасшедших бодрецов, которые закрылись в котельной и не желают уходить.
   - Послушайте, Жилов, - сказал Оленин, с сожалением прервав свое занятие (он уже стоял за спиной Арно и массировал юноше голову). - Вы очень непорядочный человек, Жилов.
   - Послушайте, Оленин, - сказал я ему. - Все присутствующие вас отлично понимают, Оленин. Когда будете говорить по телефону, не нужно держать себя в руках и скрывать переполняющие вас чувства. Думаю, получится убедительно. Вы извинитесь и заверите, что немедленно, сию же секунду вызываете полицию.
   - Я в самом деле вызову полицию, - пообещал Оленин сварливо. - Когда и если мне будет позволено... - Он непроизвольно взглянул на макушку Арно.
   - Полицию вызову я сам, - объявил я. - А вы, Владислав Карлович, не забудьте упомянуть о ней в телефонном разговоре. Уж постарайтесь. И когда-нибудь в вашу честь назовут планету. Планета Владислава, нравится? Надеюсь, этой чести вы удостоитесь не посмертно.
   Круглое лицо председателя превратилось в сильно вытянутый овал. Временами у меня получается придавать словам вескость. В такие моменты люди думают, что я способен на все. Это не так, но репутацию не выбирают.
   - Ты часто бывал у мамы на работе? - спросил я Арно.
   - На какой?
   - В Ковчеге Взаимности.
   - Вас проводить? - с явным облегчением встал он со стула. Поразительно догадливый молодой человек, редкое свойство. Ему бы на психолога пойти учиться, а он мечтает в земле ковыряться.
   - Нет. Скажи мне лучше, где у них может быть пульт управления охранной системой? Подумай, не торопись.
   - Там же, где запасники, - сказал он.
   - Это где?
   - В подвале.
   Неожиданно вокруг запели птички. Это ожил телефон, сигнализируя, что кто-то хочет пообщаться. Как я и предполагал, хозяева "Семи пещер" решили выйти на связь, прежде чем мчаться самолично, и Оленин не подкачал, исполнил свою партию без капризов. Вероятно, бывшего косморазведчика вдохновила моя рука, которую я возложил на его дрябловатую шею. Увы, лучшее, что мне удается в жизни, это пугать людей. Громкая связь по моему повелению была оставлена, так что мы с Арно незримо присутствовали в разговоре. Выяснилось, что в антикварной фирме рванула труба на третьем этаже, а также невесть каким образом сохранившийся радиатор на втором. Я был абсолютно прав, когда прописал ни в чем не повинному дому горячую клизму. Система, не продувавшаяся несколько десятков лет и забитая воздушными пробками, не могла не рвануть. ("А у нас? - искренне забеспокоился Оленин. - У нас нигде не протекло?") Прав я оказался и в том, что слово "полиция" наилучшим образом подстегнуло желание соседей вмешаться.
   - Зачем нам копы, Влад? - спросил голос со странным акцентом, отчетливо забеспокоившись. - Зачем нам с вами такая реклама? Образумим бодрецов сами, охрана уже бежит к вам...
   Мне бежать было необязательно, достаточно было занять позицию и подождать.
   Охранники ворвались без звонка, азартно и зло. Они думали, ночные хулиганы - это игрушки для настоящих мужчин. Не завидую людям, которым приходится так разочаровываться. Встретив гостей, я аккуратно положил их на паркетный пол - прямо тут же, в коридорчике. Оленин выглянул и вскрикнул. Арно по обыкновению молчал, лицо его было непроницаемо. Что творилось в юной душе атлета, я не знал, но очень бы не хотелось, чтобы ему понравился мой стиль поведения. Надеюсь, героический образ дяди Макса несколько поблек после увиденного. Откровенно говоря, мне было стыдно перед парнем... Я связал охранников при помощи их же галстуков, потом быстро обыскал бесчувственные тела. Разрядники в кобурах и магнитные ключи. И то, и другое могло пригодиться. Я сказал Арно, пряча чужое добро в своих карманах: придется тебе, дружок, теперь приглядывать еще и за этими молодцами. Телефоны, прилепившиеся к их плечам, я сорвал и стукнул друг о друга - как пасхальные яйца. Лопнули оба. Но прежде чем уйти, я наведался в председательскую спальню. Ночного колпака там не нашлось, зато была наволочка - ее я и надел на голову. За неимением лучшего сойдет. Чем глупее вид, тем меньше глупых вопросов. Прихватил также кофейник с тумбочки, вылив содержимое в большой горшок с неким забавным растением. Плоды у растения были кругленькие, толстенькие, ровненькие - как перламутровые монетки. Лунарий - таково научное название, а в народе - просто "денежка". Чертовски символично. Эта же диковина, помнится, росла в саду у Стаса... однако для воспоминаний не было времени.
   Я вышел в ночь. Я побрел, качаясь, по ночной улице - вдоль стены дома; я завопил во все горло:
   - Сном забыться! Это ли не цель желанная? Уснуть и видеть сны! И знать, что этим обрываешь цепь...
   Охранник, стоявший у приоткрытых ворот, смотрел на меня с нехорошей ухмылкой. Наверно, готовился поучить бодреца, отставшего от стаи, хорошим манерам. Я заколотил в стену кофейником, продолжая надсаживать голос:
   - Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?
   Охранник ждал, предвкушая. Не знаю, понравился ли ему импульс, пущенный из разрядника. Напишет об этом потом в своих мемуарах. Я втащил тело в ворота, забрав себе фонарик, наручники и магнитный ключ. Дворик был пуст, но это ничего не значило: меня наверняка уже увидели в пультовой, и теперь все зависело от того, сколько у них тут людей. Впрочем, людей ли? В древних развалинах прятались обезьяны, хитрые и подлые твари, предпочитающие стрелять жертвам в спину. Что они могли сделать забредшему на их территорию леопарду? Я вдруг ощутил себя огромным неукротимым котом; я обожал котов, как и Дим Димыч. Причем здесь Дим Димыч? Мастер так и не узнал, что преданный ему зверь целый день выписывал круги вокруг его дома...
   Первый этаж был темен и пуст, обошлось без сюрпризов. Я попал в магазин через служебный вход (главный был с площади), и сразу - в букинистический зал. Ужасно хотелось здесь задержаться, но я двинулся дальше, помогая себе фонариком, а дальше была живопись, графика, скульптура, а потом - зал с мебелью, люстрами, подсвечниками, было невероятное количество всевозможных часов: напольных, настенных, настольных, каминных, каретных карманных, наручных, они вразнобой тикали и скрипели, и вдруг по очереди забили четверть часа, заглушив этим звуком все, в том числе мои шаги, дав мне отличную возможность совершить последний рывок к свету.