- Извините, тут по междугороднему разговаривали, - вежливо откликнулся мальчик, он был хорошо воспитан. - Кстати, не очень долго было занято... Вам кого позвать?
- Тебя, дорогой, больше некого. Не узнал?
Вот теперь Александр узнал.
- Ой, - позорно промямлил он.
- Брата, конечно, дома нету, - с удвоенной мощью зазвенела следовательша.
- Нету.
- Значит, так. Слушай меня внимательно, дорогой. Если твой братец вдруг объявится, передай ему, чтобы не дурил. Все равно найдут. Это ему обещаю я, капитан Мелкач.
- А что случилось? - спросил Александр. Он был почти спокоен, честное слово. Только фразы получались с трудом - сердце колотилось в горле.
- Не волнуйся, он знает.
- Да не виноват Игорь! Я же вам все рассказал, почему вы мне не верите?
- Дорогой мой, - ласково сказала женщина, - кто же спорит? Ты такой умный, а не понимаешь - если не виноват, пусть приходит, разберемся. Зла ему никто не желает. Ладно, отбой, мне некогда. Хорошо запомнил, что передать?
- Нет! - выдохнул воспитанный мальчик в ненавистный канал связи. Затем продолжил, согласуя дыхание с сердцебиением. - Если не скажете, что случилось, никому ничего не передам! Сейчас тетрадь достану и буду сочинять про живую статую! И все, понятно?
Не сдержался. Не сдержался, увы.
- О! - искренне восхитилась следовательница. - Характер у мужика прорезался. А вот сочинять не советую, кто-нибудь обязательно раскусит... Ну что ж, если тебе интересно, обрисую ситуацию. Решила я после разговора с тобой сама к вам в садоводство съездить, прояснить с твоим хваленым Игорем кое-какие неясности. А парни милицейскую машину увидели, и в рассыпную, будто настоящие бандюги. Что мне после этого прикажешь думать?
Александр молча открывал и закрывал рот. Действительно, что он мог "приказать думать" этой облеченной властью женщине?
- Ладно, отбой, - вколотила она последний гвоздь. И отключилась, удовлетворенная проделанной работой. Маленький человек вновь остался один - застыл, ссутулившись над тумбочкой. "Отбой, - крутилось в голове страшное словечко. - Отбой, отбой..."
- Отбой, - проговорил он с отвращением. И привычным движением поправил очки.
- С кем это ты так шикарно беседовал? - поинтересовался дядя Павел. Оказалось, он уже покурил и теперь стоял перед дверью в свою холостяцкую комнатенку.
- Да ну их, - пробормотал Александр, глядя в пол. - Придурки.
Сосед понимающе кивнул:
- Отлично сказано.
ДЕЙСТВИЕ N_2: ИНСТИТУТ
Вода в электрическом чайнике уже вскипела. И чай уже заварился прямо в стаканах, чтобы быстрее. Сухари и сушки высыпаны из кулька на тарелку, пачка печенья распакована, конфеты тоже выставлены. Наконец, главное - коробка с недоеденным тортом, оставшимся от вчерашних кафедральных посиделок, по праву занимает центр композиции.
Только окружающий мир оставался без изменений. Тьма, полная далеких городских шумов. Спокойствие и порядок. Романтика.
- У меня такое ощущение, будто мы взломщики, - сказал Игорь, безжалостно вонзив чайную ложку в кремовую розочку. - Бродим по чужим помещениям, сейчас будем жрать чужую еду.
Жанна грациозно двигалась, обтягиваясь свитером.
- Почему? - возразила она сквозь шерсть. - Заварка и чайник из нашей лаборатории, торт общественный... У тебя официально есть ключи от кафедры, а на кафедре есть официальные ключи от остальных дверей. В конце концов, что нам в лаборатории делать?
Действительно, - подумал Игорь. - В лаборатории диван не предусмотрен. А здесь, у заведующего кафедрой - о, еще как предусмотрен.
- Да я же просто так! - он засмеялся. - Я же говорю, ощущение, - и наполнил рот густым, сладким, изысканным.
- Тоже мне, взломщик. Самого, можно сказать, ограбили, а у него ощущение.
Он приложился к стакану вытянутыми в трубочку губами, отхлебнул, обжигаясь.
- Когда это меня ограбили?
Она села на стул рядом. Взяла с тарелки сухарь, громко куснула и тоже склонилась над черным дымящимся пойлом.
- Ну, вчера. Забыл, что ли?
- Тьфу! - огорчился он. - Спасибо за напоминание.
Да, суета прошедшего дня, томительные видения в образе дачной кровати, бутылка сухого вина, концерт, безумная концовка вечера, все это помогло забыть маленькую неприятность. Вчера утром, дисциплинированно явившись на работу, Игорь обнаружил, что в его столе кто-то рылся. Трудно было это не обнаружить: один из ящиков вообще вывернули на пол. И ведь ничего особенного он на работе не хранил, никогда не оставлял предметов, имевших хоть какую-нибудь ценность! В ящиках его стола были папки, папки, папки, кроме того, беспорядочные листики бумаги, справочники, распечатки ну, абсолютный ноль интересного. Всем известно: в помещение лаборатории мог зайти кто угодно и когда угодно. Любой профессор, любой инженер, любой студент. Лаборатория бортовых вычислительных комплексов была проходным двором... Первым делом он проверил не относящееся к служебным обязанностям. А именно - творческий архив начинающего писателя. Повести и рассказы, пока не публиковавшиеся - год они благополучно пролежали в нижнем ящике, и вот теперь были перетасованы, разворочены, варварски измяты. К счастью, эти бесценные сокровища вору не приглянулись. Дальнейшая проверка показала, что пропала только одна папка - с подготовленными для ротапринта методическими указаниями к выполнению лабораторной работы. Это было подобием катастрофы, потому что в понедельник придется снова идти на поклон к секретарше, доставать ей бумагу, копирку и ленту, а потом вписывать в напечатанный текст формулы, делать рисунки, собирать на документах подписи... И все-таки это не было катастрофой, потому что остался черновик, и вообще, потому что любая неприятность, связанная с работой - Чепуха, мелочь, дерьмо. Но кому и зачем могла понадобиться бездарная методичка, главное назначение которой заполнить позицию в утвержденном плане выпуска учебной литературы! Смешно. Разве что в качестве сортирной бумаги?
- Брось, не бери в голову, - бодро сказала Жанна, хрустя на всю кафедру. - Забудь обратно. Например, какой-нибудь студент-вечерник забрался и пошарил. В институте по вечерам уйма всякого сброда, и далеко не интеллигентного. Я же сама вечерница, знаю. А твой стол самый первый от двери. Или нашелся на кафедре маньяк, который решил проверить, не фотографируешь ли ты меня голой. Все же знают, что мы с тобой...
- Зачем тогда методичку взяли? - спросил Игорь.
- Чтобы ты удивлялся.
- Ладно, - он неожиданно встал. - Надоело в темноте, я включаю свет.
Она вскочила следом.
- Подожди, сейчас посмотрим... - и порхнула к окну. Момент: ее обтянутый силуэт застыл на фоне ночи. Игорь тоже застыл, глядя на нее.
И вновь - словно жаром окатило, снизу вверх, из штанов в голову. Нежность наполнила током крови все, что полагалось, нежность больше не желала вмещаться - ни в голове, ни в штанах. Молодой человек забыл про свет. "Забыл обратно" и про украденную методичку. Подойти, - думал он. Сзади. Обнять. Она положит его руки себе на грудь, потянется к нему. Он повернет ее лицом...
- Иди скорей сюда, - глухо сказала Жанна.
- А? - выдавил он, мучительно просыпаясь.
Послушно подошел. Сзади. Но обнять любимую женщину не смог, потому что в институтском дворе были люди. Два темных субъекта, один за другим огибая лужу, перемещались в пространстве фонаря. Каждый тащил нечто тяжелое, ящикообразное. Плюс еще один - впрочем, тот уже скрылся под аркой, ведущей из второго двора в третий.
- Они нас не заметят? - предположила Жанна.
- Снаружи ничего не видно, - квалифицированно возразил Игорь. - Тем более, второй этаж... - Он напряженно всматривался. Когда двор опустел, раздраженно добавил. - Ну, невезуха!
- Кто это был? - кинула Жанна очередной вопрос.
После минуты мозговых усилий Игорь подвел итог:
- Ни фига понять невозможно.
Столь отточенная формулировка позволила вернуться к ужину. А что еще оставалось делать? Неопознанные субъекты больше не появлялись, ни темные, ни светлые, ни какие иные.
- Вот бы сейчас влипли, - угрюмо констатировал Игорь, отрезая при помощи чайной ложки новый кусок торта. - Включили бы свет, а они сразу к нам - мол, дорогие коллеги, предъявите ваше разрешение на работу в ночь.
- А мы им: "Предъявите ваше". Вряд ли у них найдется.
- Никогда не ел ничего вкуснее, - удивился он, трогательно чавкая.
- Изголодался, - ласково сказала она. Вдруг легко приподнялась и пересела со своего стула к нему на колени, оставив чай недопитым. Обняла его за плечи, прижалась к теплому телу. Ее тело было еще теплее. - Боже, какой ты у меня хорошенький! Извини, что я тебя так... Кормлю сухарями вместо яичницы. Совсем тебя не жалею...
- Тортом, - улыбаясь, поправил он. - Тортом кормишь.
Губы ее были рядом. Запахи ее сводили с ума. На коленях у него сидела женщина, его женщина. Разве можно в это поверить? Он поставил стакан, положил ложечку и взял женщину в свои руки, именно так, как она хотела обвил грудь по звериному, по-мужски. Не стал дожидаться ее инициативы. Молодец.
- Колючий, - Жанна уменьшила громкость до шепота. - Об тебя карандаши точить можно.
- Я собирался на даче побриться, но...
- Бедненький мой, небритенький. Писатель мой, гений мой непризнанный... - ничем не сдерживаемая любовь была в ее губах. - Ты кушай, не обращай на меня внимания. Я только посижу чуть-чуть у тебя и успокоюсь.
- Какой я писатель! - откликнулся он невпопад. - Не печатаюсь... Кому я нужен?
- Мне! - обдала она его обуряющим жаром, явно не собираясь успокаиваться. - И вообще, кончай комплексовать. Ты талант, я тебе даже иногда завидую. Особенно, когда ты где-то там, в облаках. Я-то ни на что не способна, дура... Кстати, почему тебя не печатают? А в "Рабочем"? Первая публикация, не все же сразу.
Теперь она говорила с неожиданной серьезностью.
- Подумаешь, в газете напечатали, - он скривился. - Дерьмо, а не публикация.
- Зато повесть, с продолжениями. Два месяца печатали! А ты хотел, чтобы в "Новом мире"?
- И повесть дерьмо. Самое старье взяли.
- Кстати, зря ты на кафедре никому эти газеты не показал. К тебе бы по другому относиться стали.
- Я и дома никому не показал, даже брату. Позорище... Жан, ну чего ты меня терзаешь?
Он кокетничал. Он сам себя терзал, это было видно невооруженным глазом. Он жутко комплексовал в своей непризнанности. Бедненький... Боже, какой он несделанный! Муж, муж, муж... Взять его в ладони, встряхнуть, прижать к груди. Она сделает его большим и настоящим, иначе зачем жить?.. Жанна рассудительно сказала:
- Ты гонорар получил? Получил. Перестань дурить, первая публикация состоялась.
- Гонорар! - он саркастически хохотнул. - Я этими переводами нашу почту замучил, они там меня, наверное уже запомнили. Каждые полмесяца извещение... Смех, а не гонорар.
- Кстати, ты посчитал, сколько всего получил?
- В журнале заплатили бы больше. А если в книжке, вообще разбогатеть можно... Все, закрыли тему. А?
- Игорек, ты же сам начал.
- Извини, - сказал он тоскливо.
Жанна погладила его раскаленными пальцами. По лбу, по щекам, по шее. Потом, расстегнув ему пуговицы рубашки, обожгла прикосновениями живот. Потом там, где он нестерпимо ждал. Игорь закрыл глаза. Она лизнула его за ухом:
- Пошли скорей на диван.
Тогда он попытался встать с ней на руках, и она со счастливым ужасом закричала:
- Ненормальный! Надорвешься!
Все-таки он встал. Бесформенная тень на стене устроила сюрреалистический танец. Нежность жаждала освободиться. Диван был в шаге от стула - оставалось шагнуть, чтобы прекратить пытку.
Но вечер еще не собирался кончаться.
Со двора донесся гулкий звук. Короткий металлический хлопок - будто выстрел. Бум-м. Идиллия погибла мгновенно, танцующая тень распалась на две. Непрошенные наблюдатели, отпустив друг друга, мгновенно телепортировались к окну.
Там был мужчина. Один из тех, предыдущих. Он горбился над чем-то квадратным, неопрятно-темным, уныло лежавшим под его ногами. Из-под арки выбегал второй мужчина. Оказавшись рядом с первым, тоже сгорбился, даже на корточки опустился - помогать. Они явно что-то собирали с земли, и при этом не слышно, но очень выразительно двигали губами.
- Коробку уронил, - с ненавистью прокомментировал Игорь. - Нес, нес и грохнул, идиот.
Жанна не откликнулась.
- Не могу больше, надоело, - продолжил он тогда бурлящим голосом. Пошли отсюда. Признаемся охране, и нас выпустят. В крайнем случае после праздника выговор влепят, максимум. Ну, завкафедрой еще полмесяца будет косо смотреть.
- В охране уже спят, наверное.
- Не могут они спать. Видишь, работы какие-то ведутся? Я думаю, это хозчасть. Может, сюда американские коллеги едут педагогический опыт перенимать, поэтому нужно срочно облицевать сортиры кафелем. Вот мужики в выходные и ломаются, а охрана ждет, пока все из здания не уберутся. Логично?
Неизвестные личности во дворе уже прекратили ползать по асфальту и, подняв коробку, осторожно тащили ее вдвоем.
- Ладно, пойдем, - просто согласилась Жанна. - К тебе или ко мне?
Но Игорю было не остановиться.
- Кстати, что мы здесь завтра целый день делать будем! Ну, я бы методичкой занялся, ты бы курсовиком. С голодухи столовую бы ограбили...
- Да прав ты, прав! - сказала Жанна и отодвинулась. - Только, по-моему, лучше не в охрану, а сначала к дежурному. Наверняка это инженер какой-нибудь, вроде тебя.
Игорь остудился сразу. Он не выносил, когда Жанна отодвигалась.
- Извини, Жан, чего-то я разозлился не по делу.
- Кстати, твоя идея насчет методички мне понравилась.
- Какая идея?
- Ну, ты же сказал - займусь методичкой. Я так поняла: ты собрался обойти все помещения кафедры и поискать в столах.
- Да не собирался я шарить по столам, - растерялся он.
- И зря. Нашли бы эту гадину, шутника этого безмозглого... - она приблизила свое лицо к его лицу, вновь улыбаясь, вновь любя. Глаза в глаза. Подначивала? Заводила его костлявый характер? Невозможное, фантастическое существо...
- Зачем к дежурному-то? - теперь отодвинулся он.
- На всякий случай. Свой человек, вдруг поможет.
С минуту Игорь думал. Была тишина. Тени замерли. Сквозь опустевший двор перемещался грязный обрывок распечатки, влекомый порывами сквозняка. Жанна смотрела в окно.
- Права ты, а не я, - наконец признал он. - Пошли к дежурному. Вместе или как?
- Темноты не боишься? - вдруг спросила она, не поворачивая головы. Вполне серьезно спросила. Он постарался не возмутиться:
- А что?
- Я пока здесь побуду. Вон туда поглазею, вдруг еще что-нибудь интересное увижу, - ткнула пальчиком в стекло. Окно отозвалось недовольным дребезжанием. Тогда Жанна нарисовала на нем большую букву "И", потом "+", потом "Ж" - и бросила детское баловство.
- Ладно, - решился Игорь, - я быстро.
Твердо прошагал в противоположный конец комнаты. У двери остановился:
- Все будет в порядке, я с ним договорюсь.
Еще шаг.
И место действия переменилось.
Идти было трудно: здорово мешала голова. Эта капризная часть тела бесконечно оборачивалась назад, проверяя, нет ли кого-нибудь сзади. На перекрестках осторожно выглядывала, прежде чем позволить ногам двинуться дальше. Голова вела себя непристойно. Чего ты боишься? - уговаривал ее путешественник. - Темно, пусто. Психовать нет причин, нет причин, нет причин... Голова не доверяла словам разума. Только ушам доверяла, заставляя их лихорадочно сканировать окрестности - до спазм в перепонках... "Ну хорошо, - думал путешественник, пугливо перемещаясь в лабиринте одинаковых стен, - а что сказать? Добрый вечер, я к вам в гости. Как проходит дежурство? Мы, знаете ли, тут с подругой случайно забыли выйти из института. Не подскажете, что теперь делать?.." Убедительная речь, только сначала дежурный спятит от страха. А потом, придя в себя, не поверит не единому слову. Наверное, очкарик какой-нибудь, умник, невротик. Наверное, псих вроде всех нас. Да и как не стать невротиком в этом гигантском колдовском замке?.. Пост ответственного дежурного размещался в главном коридоре, в приемной проректора по материально-техническому обеспечению. Далековато от кафедры. Зато на этом этаже, и во двор выходить не надо. Знай себе двигай ногами, шарахаясь от каждой тени...
Он добрался. Он справился с задачей, герой.
Новое место действия манило ослепительным светом, вырывавшимся из приоткрытой двери. Приемная проректора. Молодой человек остановился поодаль, усмиряя волнение, чуть выждал и продолжил путь. В кабинете громко работало радио, наполняя пространство стилем "электро-поп". Повинуясь назойливому ритму, в мозгу отплясывали варианты вступительных фраз. Гость вежливо постучался, затем помог двери распахнуться - щурясь, напряжено всматриваясь заслезившимися глазами. Увы, вступительные фразы не понадобились, потому что хозяина в кабинете не было.
Молодой человек переступил порог. В центре, прямо на огромном нечищенном ковре почему-то лежал мужской пиджак. Кроме того, беспорядочно валялись широкие мягкие стулья, обычно шеренгой стоящие вдоль стены - на них вполне удобно спалось во время дежурства. Был сворочен на бок столик с пишущей машинкой. Сама машинка нелепо громоздилась у окна, выставив напоказ ржавеющее брюхо. Странная обстановка для приемной проректора... Гость склонился над пиджаком, не дотрагиваясь, потом выпрямился, недоуменно озираясь.
И тут наконец обнаружился дежурный.
Он оказался крупным мужчиной очень даже спортивного вида. Но вовсе не тем любителем вечерних пробежек, которого наблюдали спрятавшиеся на кафедре романтики. Он лежал между боковой стенкой и столом секретарши, поэтому заметить его было не просто. Дежурный пристально смотрел на лампу дневного света, не моргая, не шевелясь. Из его приоткрытого рта тянулась по щеке аккуратная дорожка запекшейся крови, из груди его, проколов рубашку, коротко торчало что-то тонкое, отвратительно красное. И тогда незваный гость закричал, не слыша своего голоса.
МОНОЛОГ: НА ЛЕСТНИЦЕ
Погода наша, фирменная, люблю такую. Целый день тучи - увесистые, без конца и без края. Из-за них сегодня нормальный вечер, с нормальной темнотой на улицах. У нас ведь, начиная с мая, вечера практически отменяются, а в июне и ночи тоже. Это называется "белые ночи" - ну, когда закат в полночь, небо чуть-чуть потемнеет ради приличия, и все - в пять утра восход. Помню, прошлым летом мы с мамой провожали одного родственника с Финляндского вокзала, так вот, вместо того, чтобы обратно на автобусе ехать, мы поперлись пешком. Маму одолело что-то поэтическое, и она решила мне показать "это незабываемое явление". Интересно, конечно. Белая ночь в самом деле явление. Темноту будто ветром приносит на пару часов и уносит. Да и какая там темнота! Курам на смех, читать запросто можно, если глаз не жалко. До сих пор картинка перед глазами стоит: вокруг ночь, но серое небо быстро краснеет, краснеет, потом облака светиться начинают, и вдруг уже утро. Мы тогда почти всю Неву прошагали - смотрели, как мосты разводятся, удивлялись, как много людей на улицах, мама меня в свой плащ кутала, а когда возле моста лейтенанта Шмидта домой свернули, солнце снова вовсю светило - как днем, несмотря на сумасшедшую рань. Только улицы были пустые, транспорт еще не ходил, жуть...
Странно, что это меня на лирические воспоминания потянуло? Наверное, дождь виноват. Шелестит по крышам, стучит по карнизу, успокаивает нервы. Проспект глубоко внизу - черный от воды. Город в пелене, подсвеченный ртутными фонарями... Тьфу! Опять красивые фразочки лезут... Просто в окне лестничного пролета под нашим этажом разбито окно, еще зимой разбито, и сквозь него слышно, как дождь шумит, иногда автобусы отдаленно взрыкивают, трамваи громыхают. "Внешний фон", как любит говорить сосед дядя Павел. А я по лестнице на полпролета вверх поднялся, стою на площадочке возле дурацкого окна полукруглой формы, вожу носом по стеклу. Стою посередине между нашим шестым этажом и седьмым, где дядя Юра жил. Лестница вокруг лифта горным серпантином закрутилась, ступеньки пооббиты - такая здесь обстановка...
Мыслю.
Я просто так сюда вышел. Состояние нервное, не могу больше в комнате, не могу. Двор наш поганый глазеет на меня, свет не дает включить. Никак не успокоиться. Каша в голове - дядя Юра, следовательша, причитания Бэлы, разговоры, сплетни, слухи. В довершение всего на даче какая-то хреновина стряслась. Неужели Игорь в самом деле от ментов убегал? Бред. "Парни" непонятные, чья-то машина... Да не убежал бы он ни от кого, слабак, даже если бы очень захотел! Но тогда кто там был? Грабители? Чушь собачья! Кому понравится наш развалюшный домик, из которого кроме старых сапог и взять-то нечего. По всей Рыбной улице наш участок самый неухоженный - у других грядки как грядки, кусты как кусты, парники, колодцы... И главное куда подевались Игорь с Жанной? Грабители вряд ли унесли бы их с собой, а менты, наверное, дачу вверх дном перевернули... Ну, хорошо, допустим братец все-таки вляпался в историю, допустим, его не зря следовательша увидеть хочет. А Жанна? Ей что, тоже есть из-за чего бегать по пересеченной местности? Короче, "ни фига понять невозможно" - выражаясь любимой фразой Игоря.
Гораздо понятнее то, что сегодня здесь, на лестнице случилось. Накрытые простыней носилки, торчащая наружу рука - чего тут непонятного? Я когда по ступенькам взад-вперед метался, каждое слово ловил, как радар. И соседские разговоры слушал, и тех, из милицейской машины. В милиционерах-то я быстро разобрался: их приехало трое, два мужика назывались "оперуполномоченный" и "эксперт-криминалист", а вот тетка - это уже "следователь". Они и вызвали вторую машину, которая дядю Юру в морг повезла. Оперуполномоченный потом ходил по квартирам, выяснял, кто заметил что-нибудь подозрительное. У нас тоже Был. Следовательша так и не выходила из "места происшествия", наверное, Бэлу выспрашивала об ее барской жизни. Когда оперуполномоченный убрался, вся наша коммуналка собралась на кухне. Говорил Андрей Петрович. Он ведь понятым был, то есть все видел своими глазами. Андрей Петрович - это один из соседей, кстати, участковый врач во взрослой поликлинике. Они с женой и сыном проживают в двух самых дальних комнатах, в тех, напротив ванной. Сын у них - бугай, хамло, сволочь, на заводе каком-о работает, а сами они ничего, нормальные. Сосед нам много чего рассказал. Оказывается, убийство произошло не сегодня, а вчера, часов примерно в восемь вечера. Это эксперт-криминалист сразу определил. Почему милиция решила, что дядю Юру именно убили, что он не сам умер, например, от какого-нибудь сексуального фильма по видеомагнитофону? Его в кресле нашли, сидящим перед работающим телевизором, причем ни крови, ни раны, ни других зверских штучек на нем не было. Зато линии на нем были, ну, эти... Ну вот, забыл. Короче, электричеством его убило, а линии эти как раз от электрического тока появляются. Андрей Петрович очень увлекся, когда труп расписывал - по медицински так, сочно, бабам на кухне даже поплохело. Мне-то ничего, я трупы часто видел у дяди Юры по видео. Он при мне только секс вырубал, а фильмы ужасов или боевики - смотри, сколько влезет. Так, значит, следы эти - они на голове были, в районе ушей. А проводов рядом никаких. Правда, розетка сбоку от кресла, но все равно - откуда электричество взялось? Ясное дело, кто-то помог. Кроме того, дядю Юру то ли усыпили сначала, то ли мозги какой-то химией задурили. Мужик, который назывался "эксперт-криминалист", заподозрил это по зрачкам. Андрей Петрович сказал, что тот долго-долго дядины Юрины глаза разглядывал... И главное - "черный ход" у них оказался открыт! Дело в том, что дверь на заднюю лестницу в квартире Бэлы всегда была заколочена доской, впридачу к обычному засову, а теперь вдруг - откупорена. В общем, все элементарно: убийца пришел в гости, отравил хозяина, для верности подключил его к электрической розетке, освободил на кухне "черный ход" и удрал через двор-колодец. Почему удрал именно тем, загаженным кошками путем? Еще проще: чтобы никто случайно не увидел. Задняя лестница хоть и страшненькая, хоть и можно на ее ступеньках ноги переломать или ребра пересчитать, зато на этажах максимум по одной двери. Да и то не на каждой площадке, потому что в некоторых других квартирах нашей половины дома запасные двери тоже забиты намертво. Кстати, все квартиры, которые по парадной лестницы находятся, имеют другой, свой собственный "черный ход" вот какие хитрые дома раньше строили...
А потом вдруг заявилась следовательша, часов примерно в девять. Наверное, допросила жену убитого и сразу решила за обвиняемых взяться. Причем, обвиняемые очень легко нашлись - понадобилось только спуститься ниже этажом. Хрен ее знает, чем ей наша семья не понравилась, но она, не задерживаясь, прямо ко мне в конуру ввалилась, и с порога - вопросами в лоб. Может, конечно, она всех людей подозревает в убийстве, а может мне от нервов показалось, что она на Игоря зуб точит, но как еще понять ее любопытство?
Для начала ее заинтересовало, почему я сижу дома один. Ну, объяснил ей: потому что остальные отсутствуют. А куда они отсутствуют? Очень просто: мать на турбазе, брат собирался вечером ехать на дачу, а что? А ничего, но только где дача расположена? И кем работает брат? И на какой турбазе мать? И вообще - как тебя зовут, дорогой, сколько лет, хорошо ли учишься?..
До чего мерзкое чувство, когда посторонний человек сует нос в твои семейные дела! А ты не можешь ни послать его подальше, ни даже просто схамить - отвечаешь, как пай-мальчик, и лихорадочно соображаешь, что бы все это значило. Собственно, ничего интересного в наших тайнах нет. Мама бьется, бьется, мечтает сделать жизнь счастливой, хотя бы мою с Игорем, если уж свою не получилось, но толку ноль. Когда меня еще на свете не было, она для совсем полного счастья взяла на работе садовый участок, наняла кого-то времянку соорудить, назвала это "дачей", короче, прибавила себе головных болей. С тех пор каждый отпуск, почти каждые выходные мотается туда сельское хозяйство поднимать, и нас с братом заставляет. Но теперь, кажется, мама устала строить счастливую жизнь, во всяком случае неделю назад она купила профсоюзную путевку и сейчас уехала на три дня в Новгород. Она у меня чертежница, работает в какой-то конторе. Так что, надеюсь, не одна отдыхать уехала... А про Игоря вообще нечего рассказывать! Уже год как перестал быть студентом. Работает в том же институте, где учился, на кафедре. Не знаю, что это за такое - "кафедра", - но, по-моему, жутко халявное место. Он ходит на работу, когда хочет, спит до десяти утра, а приходит обратно, бывает, даже раньше меня. Правда, ему часто приходится по вечерам в институте торчать, если там вечерние уроки есть. "У меня, - говорит, - по средам последняя пара." Важно так говорит, хотя "пара" - это совсем не оценка в журнале, которую он студенткам ставит, а два раза по 45 минут, то есть два урока подряд. Ладно-ладно, я тоже когда вырасту, буду в свободное от сна время ходить на "пары", если, конечно, из школы живьем выползу. Кстати, Игорю помог остаться на кафедре дядя Павел, сосед по нашей квартире, ну, который за стенкой живет. Дядя Павел тот же самый институт кончал, давным-давно, но до сих пор всех тамошних собак знает. Мать его попросила, и он не поленился, сходил в эту контору, с кем-то поговорил, замолвил за брата словечко... Если серьезно, то Игорю действительно повезло. И с работой, и с учебой, и вообще. Его любимый институт совсем рядом с домом, полчаса ходьбы или 10 минут на автобусе. Брат, собственно, из-за своей лени и поступал туда. Причем, не прогадал! Шутка у него даже есть: "Работа, говорит, - интересная, делать ничего не надо." Свободный человек. И Жанну свою он тоже в институте нашел, они, кажется, чуть ли не за соседними столами там сидят...
- Тебя, дорогой, больше некого. Не узнал?
Вот теперь Александр узнал.
- Ой, - позорно промямлил он.
- Брата, конечно, дома нету, - с удвоенной мощью зазвенела следовательша.
- Нету.
- Значит, так. Слушай меня внимательно, дорогой. Если твой братец вдруг объявится, передай ему, чтобы не дурил. Все равно найдут. Это ему обещаю я, капитан Мелкач.
- А что случилось? - спросил Александр. Он был почти спокоен, честное слово. Только фразы получались с трудом - сердце колотилось в горле.
- Не волнуйся, он знает.
- Да не виноват Игорь! Я же вам все рассказал, почему вы мне не верите?
- Дорогой мой, - ласково сказала женщина, - кто же спорит? Ты такой умный, а не понимаешь - если не виноват, пусть приходит, разберемся. Зла ему никто не желает. Ладно, отбой, мне некогда. Хорошо запомнил, что передать?
- Нет! - выдохнул воспитанный мальчик в ненавистный канал связи. Затем продолжил, согласуя дыхание с сердцебиением. - Если не скажете, что случилось, никому ничего не передам! Сейчас тетрадь достану и буду сочинять про живую статую! И все, понятно?
Не сдержался. Не сдержался, увы.
- О! - искренне восхитилась следовательница. - Характер у мужика прорезался. А вот сочинять не советую, кто-нибудь обязательно раскусит... Ну что ж, если тебе интересно, обрисую ситуацию. Решила я после разговора с тобой сама к вам в садоводство съездить, прояснить с твоим хваленым Игорем кое-какие неясности. А парни милицейскую машину увидели, и в рассыпную, будто настоящие бандюги. Что мне после этого прикажешь думать?
Александр молча открывал и закрывал рот. Действительно, что он мог "приказать думать" этой облеченной властью женщине?
- Ладно, отбой, - вколотила она последний гвоздь. И отключилась, удовлетворенная проделанной работой. Маленький человек вновь остался один - застыл, ссутулившись над тумбочкой. "Отбой, - крутилось в голове страшное словечко. - Отбой, отбой..."
- Отбой, - проговорил он с отвращением. И привычным движением поправил очки.
- С кем это ты так шикарно беседовал? - поинтересовался дядя Павел. Оказалось, он уже покурил и теперь стоял перед дверью в свою холостяцкую комнатенку.
- Да ну их, - пробормотал Александр, глядя в пол. - Придурки.
Сосед понимающе кивнул:
- Отлично сказано.
ДЕЙСТВИЕ N_2: ИНСТИТУТ
Вода в электрическом чайнике уже вскипела. И чай уже заварился прямо в стаканах, чтобы быстрее. Сухари и сушки высыпаны из кулька на тарелку, пачка печенья распакована, конфеты тоже выставлены. Наконец, главное - коробка с недоеденным тортом, оставшимся от вчерашних кафедральных посиделок, по праву занимает центр композиции.
Только окружающий мир оставался без изменений. Тьма, полная далеких городских шумов. Спокойствие и порядок. Романтика.
- У меня такое ощущение, будто мы взломщики, - сказал Игорь, безжалостно вонзив чайную ложку в кремовую розочку. - Бродим по чужим помещениям, сейчас будем жрать чужую еду.
Жанна грациозно двигалась, обтягиваясь свитером.
- Почему? - возразила она сквозь шерсть. - Заварка и чайник из нашей лаборатории, торт общественный... У тебя официально есть ключи от кафедры, а на кафедре есть официальные ключи от остальных дверей. В конце концов, что нам в лаборатории делать?
Действительно, - подумал Игорь. - В лаборатории диван не предусмотрен. А здесь, у заведующего кафедрой - о, еще как предусмотрен.
- Да я же просто так! - он засмеялся. - Я же говорю, ощущение, - и наполнил рот густым, сладким, изысканным.
- Тоже мне, взломщик. Самого, можно сказать, ограбили, а у него ощущение.
Он приложился к стакану вытянутыми в трубочку губами, отхлебнул, обжигаясь.
- Когда это меня ограбили?
Она села на стул рядом. Взяла с тарелки сухарь, громко куснула и тоже склонилась над черным дымящимся пойлом.
- Ну, вчера. Забыл, что ли?
- Тьфу! - огорчился он. - Спасибо за напоминание.
Да, суета прошедшего дня, томительные видения в образе дачной кровати, бутылка сухого вина, концерт, безумная концовка вечера, все это помогло забыть маленькую неприятность. Вчера утром, дисциплинированно явившись на работу, Игорь обнаружил, что в его столе кто-то рылся. Трудно было это не обнаружить: один из ящиков вообще вывернули на пол. И ведь ничего особенного он на работе не хранил, никогда не оставлял предметов, имевших хоть какую-нибудь ценность! В ящиках его стола были папки, папки, папки, кроме того, беспорядочные листики бумаги, справочники, распечатки ну, абсолютный ноль интересного. Всем известно: в помещение лаборатории мог зайти кто угодно и когда угодно. Любой профессор, любой инженер, любой студент. Лаборатория бортовых вычислительных комплексов была проходным двором... Первым делом он проверил не относящееся к служебным обязанностям. А именно - творческий архив начинающего писателя. Повести и рассказы, пока не публиковавшиеся - год они благополучно пролежали в нижнем ящике, и вот теперь были перетасованы, разворочены, варварски измяты. К счастью, эти бесценные сокровища вору не приглянулись. Дальнейшая проверка показала, что пропала только одна папка - с подготовленными для ротапринта методическими указаниями к выполнению лабораторной работы. Это было подобием катастрофы, потому что в понедельник придется снова идти на поклон к секретарше, доставать ей бумагу, копирку и ленту, а потом вписывать в напечатанный текст формулы, делать рисунки, собирать на документах подписи... И все-таки это не было катастрофой, потому что остался черновик, и вообще, потому что любая неприятность, связанная с работой - Чепуха, мелочь, дерьмо. Но кому и зачем могла понадобиться бездарная методичка, главное назначение которой заполнить позицию в утвержденном плане выпуска учебной литературы! Смешно. Разве что в качестве сортирной бумаги?
- Брось, не бери в голову, - бодро сказала Жанна, хрустя на всю кафедру. - Забудь обратно. Например, какой-нибудь студент-вечерник забрался и пошарил. В институте по вечерам уйма всякого сброда, и далеко не интеллигентного. Я же сама вечерница, знаю. А твой стол самый первый от двери. Или нашелся на кафедре маньяк, который решил проверить, не фотографируешь ли ты меня голой. Все же знают, что мы с тобой...
- Зачем тогда методичку взяли? - спросил Игорь.
- Чтобы ты удивлялся.
- Ладно, - он неожиданно встал. - Надоело в темноте, я включаю свет.
Она вскочила следом.
- Подожди, сейчас посмотрим... - и порхнула к окну. Момент: ее обтянутый силуэт застыл на фоне ночи. Игорь тоже застыл, глядя на нее.
И вновь - словно жаром окатило, снизу вверх, из штанов в голову. Нежность наполнила током крови все, что полагалось, нежность больше не желала вмещаться - ни в голове, ни в штанах. Молодой человек забыл про свет. "Забыл обратно" и про украденную методичку. Подойти, - думал он. Сзади. Обнять. Она положит его руки себе на грудь, потянется к нему. Он повернет ее лицом...
- Иди скорей сюда, - глухо сказала Жанна.
- А? - выдавил он, мучительно просыпаясь.
Послушно подошел. Сзади. Но обнять любимую женщину не смог, потому что в институтском дворе были люди. Два темных субъекта, один за другим огибая лужу, перемещались в пространстве фонаря. Каждый тащил нечто тяжелое, ящикообразное. Плюс еще один - впрочем, тот уже скрылся под аркой, ведущей из второго двора в третий.
- Они нас не заметят? - предположила Жанна.
- Снаружи ничего не видно, - квалифицированно возразил Игорь. - Тем более, второй этаж... - Он напряженно всматривался. Когда двор опустел, раздраженно добавил. - Ну, невезуха!
- Кто это был? - кинула Жанна очередной вопрос.
После минуты мозговых усилий Игорь подвел итог:
- Ни фига понять невозможно.
Столь отточенная формулировка позволила вернуться к ужину. А что еще оставалось делать? Неопознанные субъекты больше не появлялись, ни темные, ни светлые, ни какие иные.
- Вот бы сейчас влипли, - угрюмо констатировал Игорь, отрезая при помощи чайной ложки новый кусок торта. - Включили бы свет, а они сразу к нам - мол, дорогие коллеги, предъявите ваше разрешение на работу в ночь.
- А мы им: "Предъявите ваше". Вряд ли у них найдется.
- Никогда не ел ничего вкуснее, - удивился он, трогательно чавкая.
- Изголодался, - ласково сказала она. Вдруг легко приподнялась и пересела со своего стула к нему на колени, оставив чай недопитым. Обняла его за плечи, прижалась к теплому телу. Ее тело было еще теплее. - Боже, какой ты у меня хорошенький! Извини, что я тебя так... Кормлю сухарями вместо яичницы. Совсем тебя не жалею...
- Тортом, - улыбаясь, поправил он. - Тортом кормишь.
Губы ее были рядом. Запахи ее сводили с ума. На коленях у него сидела женщина, его женщина. Разве можно в это поверить? Он поставил стакан, положил ложечку и взял женщину в свои руки, именно так, как она хотела обвил грудь по звериному, по-мужски. Не стал дожидаться ее инициативы. Молодец.
- Колючий, - Жанна уменьшила громкость до шепота. - Об тебя карандаши точить можно.
- Я собирался на даче побриться, но...
- Бедненький мой, небритенький. Писатель мой, гений мой непризнанный... - ничем не сдерживаемая любовь была в ее губах. - Ты кушай, не обращай на меня внимания. Я только посижу чуть-чуть у тебя и успокоюсь.
- Какой я писатель! - откликнулся он невпопад. - Не печатаюсь... Кому я нужен?
- Мне! - обдала она его обуряющим жаром, явно не собираясь успокаиваться. - И вообще, кончай комплексовать. Ты талант, я тебе даже иногда завидую. Особенно, когда ты где-то там, в облаках. Я-то ни на что не способна, дура... Кстати, почему тебя не печатают? А в "Рабочем"? Первая публикация, не все же сразу.
Теперь она говорила с неожиданной серьезностью.
- Подумаешь, в газете напечатали, - он скривился. - Дерьмо, а не публикация.
- Зато повесть, с продолжениями. Два месяца печатали! А ты хотел, чтобы в "Новом мире"?
- И повесть дерьмо. Самое старье взяли.
- Кстати, зря ты на кафедре никому эти газеты не показал. К тебе бы по другому относиться стали.
- Я и дома никому не показал, даже брату. Позорище... Жан, ну чего ты меня терзаешь?
Он кокетничал. Он сам себя терзал, это было видно невооруженным глазом. Он жутко комплексовал в своей непризнанности. Бедненький... Боже, какой он несделанный! Муж, муж, муж... Взять его в ладони, встряхнуть, прижать к груди. Она сделает его большим и настоящим, иначе зачем жить?.. Жанна рассудительно сказала:
- Ты гонорар получил? Получил. Перестань дурить, первая публикация состоялась.
- Гонорар! - он саркастически хохотнул. - Я этими переводами нашу почту замучил, они там меня, наверное уже запомнили. Каждые полмесяца извещение... Смех, а не гонорар.
- Кстати, ты посчитал, сколько всего получил?
- В журнале заплатили бы больше. А если в книжке, вообще разбогатеть можно... Все, закрыли тему. А?
- Игорек, ты же сам начал.
- Извини, - сказал он тоскливо.
Жанна погладила его раскаленными пальцами. По лбу, по щекам, по шее. Потом, расстегнув ему пуговицы рубашки, обожгла прикосновениями живот. Потом там, где он нестерпимо ждал. Игорь закрыл глаза. Она лизнула его за ухом:
- Пошли скорей на диван.
Тогда он попытался встать с ней на руках, и она со счастливым ужасом закричала:
- Ненормальный! Надорвешься!
Все-таки он встал. Бесформенная тень на стене устроила сюрреалистический танец. Нежность жаждала освободиться. Диван был в шаге от стула - оставалось шагнуть, чтобы прекратить пытку.
Но вечер еще не собирался кончаться.
Со двора донесся гулкий звук. Короткий металлический хлопок - будто выстрел. Бум-м. Идиллия погибла мгновенно, танцующая тень распалась на две. Непрошенные наблюдатели, отпустив друг друга, мгновенно телепортировались к окну.
Там был мужчина. Один из тех, предыдущих. Он горбился над чем-то квадратным, неопрятно-темным, уныло лежавшим под его ногами. Из-под арки выбегал второй мужчина. Оказавшись рядом с первым, тоже сгорбился, даже на корточки опустился - помогать. Они явно что-то собирали с земли, и при этом не слышно, но очень выразительно двигали губами.
- Коробку уронил, - с ненавистью прокомментировал Игорь. - Нес, нес и грохнул, идиот.
Жанна не откликнулась.
- Не могу больше, надоело, - продолжил он тогда бурлящим голосом. Пошли отсюда. Признаемся охране, и нас выпустят. В крайнем случае после праздника выговор влепят, максимум. Ну, завкафедрой еще полмесяца будет косо смотреть.
- В охране уже спят, наверное.
- Не могут они спать. Видишь, работы какие-то ведутся? Я думаю, это хозчасть. Может, сюда американские коллеги едут педагогический опыт перенимать, поэтому нужно срочно облицевать сортиры кафелем. Вот мужики в выходные и ломаются, а охрана ждет, пока все из здания не уберутся. Логично?
Неизвестные личности во дворе уже прекратили ползать по асфальту и, подняв коробку, осторожно тащили ее вдвоем.
- Ладно, пойдем, - просто согласилась Жанна. - К тебе или ко мне?
Но Игорю было не остановиться.
- Кстати, что мы здесь завтра целый день делать будем! Ну, я бы методичкой занялся, ты бы курсовиком. С голодухи столовую бы ограбили...
- Да прав ты, прав! - сказала Жанна и отодвинулась. - Только, по-моему, лучше не в охрану, а сначала к дежурному. Наверняка это инженер какой-нибудь, вроде тебя.
Игорь остудился сразу. Он не выносил, когда Жанна отодвигалась.
- Извини, Жан, чего-то я разозлился не по делу.
- Кстати, твоя идея насчет методички мне понравилась.
- Какая идея?
- Ну, ты же сказал - займусь методичкой. Я так поняла: ты собрался обойти все помещения кафедры и поискать в столах.
- Да не собирался я шарить по столам, - растерялся он.
- И зря. Нашли бы эту гадину, шутника этого безмозглого... - она приблизила свое лицо к его лицу, вновь улыбаясь, вновь любя. Глаза в глаза. Подначивала? Заводила его костлявый характер? Невозможное, фантастическое существо...
- Зачем к дежурному-то? - теперь отодвинулся он.
- На всякий случай. Свой человек, вдруг поможет.
С минуту Игорь думал. Была тишина. Тени замерли. Сквозь опустевший двор перемещался грязный обрывок распечатки, влекомый порывами сквозняка. Жанна смотрела в окно.
- Права ты, а не я, - наконец признал он. - Пошли к дежурному. Вместе или как?
- Темноты не боишься? - вдруг спросила она, не поворачивая головы. Вполне серьезно спросила. Он постарался не возмутиться:
- А что?
- Я пока здесь побуду. Вон туда поглазею, вдруг еще что-нибудь интересное увижу, - ткнула пальчиком в стекло. Окно отозвалось недовольным дребезжанием. Тогда Жанна нарисовала на нем большую букву "И", потом "+", потом "Ж" - и бросила детское баловство.
- Ладно, - решился Игорь, - я быстро.
Твердо прошагал в противоположный конец комнаты. У двери остановился:
- Все будет в порядке, я с ним договорюсь.
Еще шаг.
И место действия переменилось.
Идти было трудно: здорово мешала голова. Эта капризная часть тела бесконечно оборачивалась назад, проверяя, нет ли кого-нибудь сзади. На перекрестках осторожно выглядывала, прежде чем позволить ногам двинуться дальше. Голова вела себя непристойно. Чего ты боишься? - уговаривал ее путешественник. - Темно, пусто. Психовать нет причин, нет причин, нет причин... Голова не доверяла словам разума. Только ушам доверяла, заставляя их лихорадочно сканировать окрестности - до спазм в перепонках... "Ну хорошо, - думал путешественник, пугливо перемещаясь в лабиринте одинаковых стен, - а что сказать? Добрый вечер, я к вам в гости. Как проходит дежурство? Мы, знаете ли, тут с подругой случайно забыли выйти из института. Не подскажете, что теперь делать?.." Убедительная речь, только сначала дежурный спятит от страха. А потом, придя в себя, не поверит не единому слову. Наверное, очкарик какой-нибудь, умник, невротик. Наверное, псих вроде всех нас. Да и как не стать невротиком в этом гигантском колдовском замке?.. Пост ответственного дежурного размещался в главном коридоре, в приемной проректора по материально-техническому обеспечению. Далековато от кафедры. Зато на этом этаже, и во двор выходить не надо. Знай себе двигай ногами, шарахаясь от каждой тени...
Он добрался. Он справился с задачей, герой.
Новое место действия манило ослепительным светом, вырывавшимся из приоткрытой двери. Приемная проректора. Молодой человек остановился поодаль, усмиряя волнение, чуть выждал и продолжил путь. В кабинете громко работало радио, наполняя пространство стилем "электро-поп". Повинуясь назойливому ритму, в мозгу отплясывали варианты вступительных фраз. Гость вежливо постучался, затем помог двери распахнуться - щурясь, напряжено всматриваясь заслезившимися глазами. Увы, вступительные фразы не понадобились, потому что хозяина в кабинете не было.
Молодой человек переступил порог. В центре, прямо на огромном нечищенном ковре почему-то лежал мужской пиджак. Кроме того, беспорядочно валялись широкие мягкие стулья, обычно шеренгой стоящие вдоль стены - на них вполне удобно спалось во время дежурства. Был сворочен на бок столик с пишущей машинкой. Сама машинка нелепо громоздилась у окна, выставив напоказ ржавеющее брюхо. Странная обстановка для приемной проректора... Гость склонился над пиджаком, не дотрагиваясь, потом выпрямился, недоуменно озираясь.
И тут наконец обнаружился дежурный.
Он оказался крупным мужчиной очень даже спортивного вида. Но вовсе не тем любителем вечерних пробежек, которого наблюдали спрятавшиеся на кафедре романтики. Он лежал между боковой стенкой и столом секретарши, поэтому заметить его было не просто. Дежурный пристально смотрел на лампу дневного света, не моргая, не шевелясь. Из его приоткрытого рта тянулась по щеке аккуратная дорожка запекшейся крови, из груди его, проколов рубашку, коротко торчало что-то тонкое, отвратительно красное. И тогда незваный гость закричал, не слыша своего голоса.
МОНОЛОГ: НА ЛЕСТНИЦЕ
Погода наша, фирменная, люблю такую. Целый день тучи - увесистые, без конца и без края. Из-за них сегодня нормальный вечер, с нормальной темнотой на улицах. У нас ведь, начиная с мая, вечера практически отменяются, а в июне и ночи тоже. Это называется "белые ночи" - ну, когда закат в полночь, небо чуть-чуть потемнеет ради приличия, и все - в пять утра восход. Помню, прошлым летом мы с мамой провожали одного родственника с Финляндского вокзала, так вот, вместо того, чтобы обратно на автобусе ехать, мы поперлись пешком. Маму одолело что-то поэтическое, и она решила мне показать "это незабываемое явление". Интересно, конечно. Белая ночь в самом деле явление. Темноту будто ветром приносит на пару часов и уносит. Да и какая там темнота! Курам на смех, читать запросто можно, если глаз не жалко. До сих пор картинка перед глазами стоит: вокруг ночь, но серое небо быстро краснеет, краснеет, потом облака светиться начинают, и вдруг уже утро. Мы тогда почти всю Неву прошагали - смотрели, как мосты разводятся, удивлялись, как много людей на улицах, мама меня в свой плащ кутала, а когда возле моста лейтенанта Шмидта домой свернули, солнце снова вовсю светило - как днем, несмотря на сумасшедшую рань. Только улицы были пустые, транспорт еще не ходил, жуть...
Странно, что это меня на лирические воспоминания потянуло? Наверное, дождь виноват. Шелестит по крышам, стучит по карнизу, успокаивает нервы. Проспект глубоко внизу - черный от воды. Город в пелене, подсвеченный ртутными фонарями... Тьфу! Опять красивые фразочки лезут... Просто в окне лестничного пролета под нашим этажом разбито окно, еще зимой разбито, и сквозь него слышно, как дождь шумит, иногда автобусы отдаленно взрыкивают, трамваи громыхают. "Внешний фон", как любит говорить сосед дядя Павел. А я по лестнице на полпролета вверх поднялся, стою на площадочке возле дурацкого окна полукруглой формы, вожу носом по стеклу. Стою посередине между нашим шестым этажом и седьмым, где дядя Юра жил. Лестница вокруг лифта горным серпантином закрутилась, ступеньки пооббиты - такая здесь обстановка...
Мыслю.
Я просто так сюда вышел. Состояние нервное, не могу больше в комнате, не могу. Двор наш поганый глазеет на меня, свет не дает включить. Никак не успокоиться. Каша в голове - дядя Юра, следовательша, причитания Бэлы, разговоры, сплетни, слухи. В довершение всего на даче какая-то хреновина стряслась. Неужели Игорь в самом деле от ментов убегал? Бред. "Парни" непонятные, чья-то машина... Да не убежал бы он ни от кого, слабак, даже если бы очень захотел! Но тогда кто там был? Грабители? Чушь собачья! Кому понравится наш развалюшный домик, из которого кроме старых сапог и взять-то нечего. По всей Рыбной улице наш участок самый неухоженный - у других грядки как грядки, кусты как кусты, парники, колодцы... И главное куда подевались Игорь с Жанной? Грабители вряд ли унесли бы их с собой, а менты, наверное, дачу вверх дном перевернули... Ну, хорошо, допустим братец все-таки вляпался в историю, допустим, его не зря следовательша увидеть хочет. А Жанна? Ей что, тоже есть из-за чего бегать по пересеченной местности? Короче, "ни фига понять невозможно" - выражаясь любимой фразой Игоря.
Гораздо понятнее то, что сегодня здесь, на лестнице случилось. Накрытые простыней носилки, торчащая наружу рука - чего тут непонятного? Я когда по ступенькам взад-вперед метался, каждое слово ловил, как радар. И соседские разговоры слушал, и тех, из милицейской машины. В милиционерах-то я быстро разобрался: их приехало трое, два мужика назывались "оперуполномоченный" и "эксперт-криминалист", а вот тетка - это уже "следователь". Они и вызвали вторую машину, которая дядю Юру в морг повезла. Оперуполномоченный потом ходил по квартирам, выяснял, кто заметил что-нибудь подозрительное. У нас тоже Был. Следовательша так и не выходила из "места происшествия", наверное, Бэлу выспрашивала об ее барской жизни. Когда оперуполномоченный убрался, вся наша коммуналка собралась на кухне. Говорил Андрей Петрович. Он ведь понятым был, то есть все видел своими глазами. Андрей Петрович - это один из соседей, кстати, участковый врач во взрослой поликлинике. Они с женой и сыном проживают в двух самых дальних комнатах, в тех, напротив ванной. Сын у них - бугай, хамло, сволочь, на заводе каком-о работает, а сами они ничего, нормальные. Сосед нам много чего рассказал. Оказывается, убийство произошло не сегодня, а вчера, часов примерно в восемь вечера. Это эксперт-криминалист сразу определил. Почему милиция решила, что дядю Юру именно убили, что он не сам умер, например, от какого-нибудь сексуального фильма по видеомагнитофону? Его в кресле нашли, сидящим перед работающим телевизором, причем ни крови, ни раны, ни других зверских штучек на нем не было. Зато линии на нем были, ну, эти... Ну вот, забыл. Короче, электричеством его убило, а линии эти как раз от электрического тока появляются. Андрей Петрович очень увлекся, когда труп расписывал - по медицински так, сочно, бабам на кухне даже поплохело. Мне-то ничего, я трупы часто видел у дяди Юры по видео. Он при мне только секс вырубал, а фильмы ужасов или боевики - смотри, сколько влезет. Так, значит, следы эти - они на голове были, в районе ушей. А проводов рядом никаких. Правда, розетка сбоку от кресла, но все равно - откуда электричество взялось? Ясное дело, кто-то помог. Кроме того, дядю Юру то ли усыпили сначала, то ли мозги какой-то химией задурили. Мужик, который назывался "эксперт-криминалист", заподозрил это по зрачкам. Андрей Петрович сказал, что тот долго-долго дядины Юрины глаза разглядывал... И главное - "черный ход" у них оказался открыт! Дело в том, что дверь на заднюю лестницу в квартире Бэлы всегда была заколочена доской, впридачу к обычному засову, а теперь вдруг - откупорена. В общем, все элементарно: убийца пришел в гости, отравил хозяина, для верности подключил его к электрической розетке, освободил на кухне "черный ход" и удрал через двор-колодец. Почему удрал именно тем, загаженным кошками путем? Еще проще: чтобы никто случайно не увидел. Задняя лестница хоть и страшненькая, хоть и можно на ее ступеньках ноги переломать или ребра пересчитать, зато на этажах максимум по одной двери. Да и то не на каждой площадке, потому что в некоторых других квартирах нашей половины дома запасные двери тоже забиты намертво. Кстати, все квартиры, которые по парадной лестницы находятся, имеют другой, свой собственный "черный ход" вот какие хитрые дома раньше строили...
А потом вдруг заявилась следовательша, часов примерно в девять. Наверное, допросила жену убитого и сразу решила за обвиняемых взяться. Причем, обвиняемые очень легко нашлись - понадобилось только спуститься ниже этажом. Хрен ее знает, чем ей наша семья не понравилась, но она, не задерживаясь, прямо ко мне в конуру ввалилась, и с порога - вопросами в лоб. Может, конечно, она всех людей подозревает в убийстве, а может мне от нервов показалось, что она на Игоря зуб точит, но как еще понять ее любопытство?
Для начала ее заинтересовало, почему я сижу дома один. Ну, объяснил ей: потому что остальные отсутствуют. А куда они отсутствуют? Очень просто: мать на турбазе, брат собирался вечером ехать на дачу, а что? А ничего, но только где дача расположена? И кем работает брат? И на какой турбазе мать? И вообще - как тебя зовут, дорогой, сколько лет, хорошо ли учишься?..
До чего мерзкое чувство, когда посторонний человек сует нос в твои семейные дела! А ты не можешь ни послать его подальше, ни даже просто схамить - отвечаешь, как пай-мальчик, и лихорадочно соображаешь, что бы все это значило. Собственно, ничего интересного в наших тайнах нет. Мама бьется, бьется, мечтает сделать жизнь счастливой, хотя бы мою с Игорем, если уж свою не получилось, но толку ноль. Когда меня еще на свете не было, она для совсем полного счастья взяла на работе садовый участок, наняла кого-то времянку соорудить, назвала это "дачей", короче, прибавила себе головных болей. С тех пор каждый отпуск, почти каждые выходные мотается туда сельское хозяйство поднимать, и нас с братом заставляет. Но теперь, кажется, мама устала строить счастливую жизнь, во всяком случае неделю назад она купила профсоюзную путевку и сейчас уехала на три дня в Новгород. Она у меня чертежница, работает в какой-то конторе. Так что, надеюсь, не одна отдыхать уехала... А про Игоря вообще нечего рассказывать! Уже год как перестал быть студентом. Работает в том же институте, где учился, на кафедре. Не знаю, что это за такое - "кафедра", - но, по-моему, жутко халявное место. Он ходит на работу, когда хочет, спит до десяти утра, а приходит обратно, бывает, даже раньше меня. Правда, ему часто приходится по вечерам в институте торчать, если там вечерние уроки есть. "У меня, - говорит, - по средам последняя пара." Важно так говорит, хотя "пара" - это совсем не оценка в журнале, которую он студенткам ставит, а два раза по 45 минут, то есть два урока подряд. Ладно-ладно, я тоже когда вырасту, буду в свободное от сна время ходить на "пары", если, конечно, из школы живьем выползу. Кстати, Игорю помог остаться на кафедре дядя Павел, сосед по нашей квартире, ну, который за стенкой живет. Дядя Павел тот же самый институт кончал, давным-давно, но до сих пор всех тамошних собак знает. Мать его попросила, и он не поленился, сходил в эту контору, с кем-то поговорил, замолвил за брата словечко... Если серьезно, то Игорю действительно повезло. И с работой, и с учебой, и вообще. Его любимый институт совсем рядом с домом, полчаса ходьбы или 10 минут на автобусе. Брат, собственно, из-за своей лени и поступал туда. Причем, не прогадал! Шутка у него даже есть: "Работа, говорит, - интересная, делать ничего не надо." Свободный человек. И Жанну свою он тоже в институте нашел, они, кажется, чуть ли не за соседними столами там сидят...