Страница:
— Что произойдет, если через скважину, пробуренную точно над заложенным в камере изделием, прямо в центр устройства всадить мину?
— Мощность вашей мины?
— Допустим, пять килограммов тринитротолуола.
— В камере произойдет взрыв мощностью в пять килограммов тротилового эквивалента.
— Последствия?
— Ядерный заряд будет разрушен. Сдетонирует часть обычной взрывчатки устройства. Произойдет перегрев и частичная возгонка ядерного материала.
— Возможен ли ядерный взрыв?
— Нет, не возможен.
— Объясните, почему.
— Цепная реакция, а за ней взрыв ядерного вещества происходит только в случаях, когда заряд достигает критической массы. В устройстве, если его представить схематично, ядерный материал разделен на дольки, как мандарин. Все дольки изолированы одна от другой такими же дольками свинца. Для того чтобы создать критическую массу и запустить цепную реакцию, изолирующие сегменты выводятся, а небольшой взрыв специального устройства спрессовывает дольки в шар. Происходит ядерный взрыв. Во всех других случаях, в частности при подрыве устройства миной, ядерные сегменты будут разбросаны в стороны, что не позволит создать устройству критическую массу.
— Значит, тем, кто будет находиться над каверной, взрыв в ней ничем не грозит?
— Не совсем так, Андрей Иванович. Уж коли в камере произойдет взрыв, то температура вспышки будет крайне высокой. Часть ядерного заряда неизбежно превратится в аэрозоль. Газы высокого давления рванутся в скважину. Выброс газовой струи создаст радиоактивное облако. Куда оно двинется и насколько сильным окажется заражение, предсказать трудно.
— Что же делать?
— Надо забить в скважину тампон и заделать наглухо горловину.
— Конечно, до взрыва?
— Безусловно.
— Да, можно сказать, нажил грыжу. Сперва сказали: взорви. Теперь объясняют: заткни скважину. Может, вы согласитесь со мной туда поехать? Помогли бы?
— Нет, не соглашусь. Я, знаете ли, Андрей Иванович, по натуре не авантюрист.
— Значит, я?
— Не имел в виду.
— Конечно, вы же не азиат. А у нас там подобные обороты понимаются прямо. Значит, меня вы в виду не имели. Спасибо, хотя были бы правы: я не только авантюрист, но и дурак.
— Не знаю, не знаю. Но скважину нужно тампонировать. Иначе…
— Я уже знаю, что будет иначе.
— Скажите, Владлен Игнатьевич, что если кто-то попытается вывезти изделие из Казахстана в какую-либо из арабских стран? В какой мере с таким багажом можно обойти пограничный и таможенный контроль?
— Через границы европейских стран и США вряд ли это провезешь. Насчет стран Азии и Африки не ручаюсь. Впрочем, скорее всего это возможно.
— Допустим, надо будет вывези в Европу. Есть способы это сделать?
— Вполне вероятно, что попробуют провезти по частям.
— Вы говорили о радиационном контроле.
— Сегменты ядерного заряда можно заделать в чушки товарного свинца и вывезти под видом поставок этого металла какой-либо подставной фирме. С деталями устройства проще. Их провезут россыпью. Упаковку…
— Чемоданчик?
— Да, именно. Так вот, его можно найти в любой стране.
Они расстались довольные друг другом.
Из приемной министра по телефону спецсвязи Андрей позвонил Травину.
— Приезжайте, — сказал тот. — Вас уже ждет взрывотехник.
По распоряжению Катенина на Лубянку Андрея довезла дежурная машина Минатома.
Взрывотехником оказался румяный, крепко сбитый майор с общевойсковыми эмблемами на погонах. Он весело блеснул глазами, протянул Андрею руку и представился:
— Щурков. И давай сразу на ты. Зови меня Олег.
— Давай, — согласился Назаров и ответил на пожатие. — Андрей.
— Садись, — Щурков сдвинул со стола чертежи, освободил место, выдвинул стул. — Мне сказано, время не терпит. Так? Ты готов?
— Всегда готов.
— Значит, поехали. Насколько мне сообщили, тебе потребуется взрывное устройство. Так? Тогда называй параметры.
Андрей усмехнулся:
— Собираюсь взорвать нечто, но не совсем представляю, что именно. Мне сказали, что специалист расскажет о том, что закопано в горе.
— Понял. Докладываю. Изделие в габаритах пятьдесят на тридцать семь и двадцать пять. С виду обычный чемоданчик. Оболочка из спецсплава, обтянута кожей. Устройство размещено в каверне в массиве горы. Если на то пошло, то его проще демонтировать, чем подрывать.
— Вопрос о подрыве решен и обсуждать его не будем.
— Где и как предполагается разместить взрывчатку?
— Олег, это будет скрытная операция — без прямого доступа к изделию. Через массив сверху к каверне пробурим скважину. Если она окажется над изделием — одно. Если промахнемся и войдем внутрь в стороне — другое. Однако во всех случаях взрыв должен уничтожить изделие.
— Каков диаметр скважины?
— В пределах ста миллиметров.
— Глубина?
— Метров триста как минимум. Верхний свод каверны от поверхности изделия примерно на высоте трех метров.
— Значит, человека внутрь спустить нельзя.
— А что, если внутрь запустить две-три гранаты?
— Не, — сказал Щурков и для убедительности мотнул головой. — Давай разделим функции. Ты специалист по созиданию, я по разрушению. Если надо что-то взорвать, решаю я…
— Все же, почему не гранаты? — Андрей не мог отказаться от идеи, которая казалась ему идеальной.
— Мозга зависла? Ладно. Во-первых, если глубина скважины триста метров, граната взорвется, не долетев до каверны. Во-вторых, если даже снабдить взрыватели замедлителями и гранаты залетят в каверну, будут отскоки. Взрывы произойдут в стороне. Нам это надо?
— Слушай, Олег, а если всадить в точку одним спуском килограммов десять тротила?
— Интересный вопрос. Как же это сделать?
— Ты знаешь, что такое колонковая труба?
— Скорее нет, чем да. Излагай.
— Колонковая — это стальная труба среднего диаметра. На одном ее конце на резьбе закрепляют режущий инструмент — коронку. Другой конец этой трубы крепится к металлическим штангам вращающейся свечи. Коронка при вращении прорезает породу. Внутрь трубы входит цилиндрический стержень подрезанной породы. После того, как снаряд извлекают, в породе образуется скважина…
— Так, так… Уже светлее. Так, так… Если колонковую заполнить взрывчаткой, обеспечить взрывателями, а затем запустить в готовую скважину… Какая длина у колонковой?
— А какая нужна?
— Ты случаем в торговле не работал?
— Что, похоже?
— Умеешь торговаться.
— Потому что длину в конце концов я могу сделать и больше, и меньше.
— Тогда поладим.
— Только учти, захватить взрывчатку с собой я не смогу. Нужно, чтобы мне ее доставили.
— Скажешь генералу Травину, его орлы тебе что угодно и куда угодно доставят хоть в виде шоколадных конфет, хоть как мыло.
— Нет, пусть это будет пиво. В банках. Завода «Балтика».
— Тебе не кажется, что при всех запретах на спиртное может найтись кто-то, пожелавший втихаря выглотать одну или две банки?
— Вполне возможно.
— А если он напорется на банку со взрывчаткой?
— Не напорется.
— Ты уверен?
— Да.
— Почему?
— Потому что ты прав. Вместо пива лучше прислать два ящика свиной тушенки. С этикетками, на которых будут изображены свиные морды. Чушки крупным планом. И яркие надписи «Свиная тушенка», «Донгуз» — по-казахски и «Хук» — на дари. Арабским шрифтом.
— Таких этикеток, наверное, и не найти.
— Закажите. Это не будет дорого стоить.
С Лубянки на Земляной Вал Андрея вывез сам Травин. Он остановил машину на Берниковской набережной Яузы и предложил Андрею выйти. Они встали у парапета над грязной зажатой в каменный желоб рекой, по поверхности которой плыли радужные разводы масла. Некоторое время молчали. Потом Травин сказал:
— Эх, Назаров! Хороший ты мужик, но быть хорошим мужиком — не профессия.
— Я знаю…
— Знать-то знаешь, но ни хрена не понимаешь.
— А что мне надо понимать?
— Я скажу, при одном условии. Ты не будешь считать меня в чем-то замешанным. Не я втравил тебя в эту бодягу. Ты сам в нее влез. Мог бы и не переться в Минатом. Послал бы цидульку — и пусть колупаются. Нет, ты подставился. Поэтому все, что скажу, отнеси только на свой счет.
— Хорошо, отнесу.
— Андрей, ты знаешь, что ты уже сейчас фантом?
— В каком смысле?
— Не хотелось бы говорить, но ты в нашем деле — фантом. Тебя в природе просто не существует. Думаешь, в случае провала кто-то признается, что знал тебя или видел? Ты, — Травин поднес ладонь к губам и дунул на нее, — тьфу! Пустота! Если тебя не убьют, то психушки не минуешь. Встреча с президентом, договор на два миллиона, да ты об этом сестре расскажи, она не поверит. Если откровенно, то даже я тебя не видел.
— Куда уж откровенней. А как быть с тем, что я приходил на Лубянку, бывал в Кремле, меня видели многие люди?
— Ошибаешься. Тебя нигде никто не видел. Кстати, чтобы ты знал, корешки пропусков на всех, кто входит в наше здание или в Кремль, хранятся определенное время. Тебя пропускали без бумажек. Верно?
— Ну у вас и контора!
— На том держимся, Назаров. Служба такая. И потом, судя по тому, что донеслось до нас из Туркмении, ты вообще анархист и полубандит.
— Да ну?! — язвительно спросил Андрей. В том беспокойном состоянии, в котором он находился последнее время, дерзость помогала ему сохранять присутствие духа.
— Не пойми, что я тебя осуждаю, — сказал Травин. — Мне самому иногда хочется сбросить с себя хомут, оборвать вожжи и взбрыкнуть. Но вот как зажал себя в кулак на курсантской скамье, так и не могу ослабить зажим. Так что я тебя понимаю и прошу понять меня.
— Я постараюсь, — теперь Андрей заговорил спокойно, без всякой задиристости.
— Ты хороший мужик, Андрей, и мне не по душе подталкивать тебя в пустоту. Поэтому сделал все, чтобы хоть как-то прикрыть твою задницу. Запомни пароль. Если к тебе кто-то подойдет и скажет: «Я от Барышева», это наш человек. Положись на него в большей мере, чем на себя. Ты в этой игре кость «пусто-пусто». Тот, кого я пошлю — «шесть-шесть».
— Как я вам сообщу, что сделал дело?
— Этого не потребуется, — Травин отвел глаза. — Твоя забота — уничтожить штуковину. А о том, что это сделано, доложит наш человек. Да, видишь, вон у моста стоят два мента? Это тоже наши. Ты подойдешь туда, у тебя проверят документы. Найдут отсутствие регистрации и отвезут на вокзал. Для депортации в связи с нарушением режима регистрации и пребывания иностранцев в Москве.
— Спасибо, это очень хороший повод.
— Ладно, давай клешню, — Травин протянул Андрею руку. — Ни пуха тебе, Илья Муромец. И запомни: «Я от Барышева».
— Поселяйся! — милицейский сержант мощным тычком в спину вогнал Андрея в обезьянник линейного отделения милиции на железнодорожном вокзале. — Сиди и не рыпайся.
В вонючей металлической клетке вдоль стен тянулись лавки, наглухо привинченные к полу. Два алкаша, прижавшись спинами один к другому, тихо дремали в дальнем углу. Рядом, растянувшись во всю длину в балдежной дреме, кемарил третий клиент отделения. Пока Андрей приглядывал место, где можно сесть поудобнее, из полумрака появился человек.
— Салам! — сказал он и посмотрел на Андрея пристально. — Это ты, Сарбас?
— Кашкарбай! — Лишь всмотревшись в обросшее щетиной лицо азиата, Андрей узнал его. — Ты как сюда попал?
— А ты?
— Нет регистрации.
— У меня тоже.
— Когда уезжаешь?
— Дали сутки.
— Билет уже есть?
— Пока нет.
— Отпустят, пойдем вместе и купим. Договоримся так. Ехать поездом через Казахстан тебе опасно.
— Почему?
— Андрей, я приехал в Москву не на прогулку. Ты заключил договор. Теперь тобой дорожат. Ты нужен хану живым и здоровым. Меня прислали обеспечить твою безопасность. По мере сил здесь в Москве я этим и занимался. Ты дал обязательство на период договора выполнять все указания хозяина. Я сейчас передаю тебе его приказ.
— Слушаю и повинуюсь, — Андрей приложил руку к животу и отвесил глубокий поклон. Он за последнее время пережил столько необъяснимых и удивительных событий, что принимать совет Кашкарбая всерьез ему казалось делом самым несерьезным.
— Ты поездом доедешь до Рязани. Будь внимателен, обязательно заметишь за собой хвост. Это опасно. Для тебя. Для плана, с которым ты знаком.
— Почему до Рязани?
— Чтобы те, кто захочет тебя поиметь, были уверены — ты уехал.
— Допустим.
— В Рязани выйдешь на перрон. Прогуляться. Вещи оставь в поезде. Все самое нужное забери с собой. Зайди в здание вокзала. Пусть поезд уйдет. Ты сядешь на электричку до Москвы. Поздно ночью самолет на Астану. Билет для тебя уже есть.
— А если…
— Никаких если. Ты не забыл, как в поезде собачка пошла к твоему багажу? Думаешь случайно? Нет, Андрей. Тебя хотели подставить, и ты бы влип, но Аллах был на твоей стороне. Ты думаешь, он все время будет поддерживать человека, который не понимает намеков?
— Все, — сказал Андрей. — Ты меня убедил.
В поезд, уходивший в Узбекистан, они сели вместе.
Бросив на полку полупустой полиэтиленовый пакет, Андрей вышел в коридор. Поезд гремел и шатался, проходя по стрелкам. Неожиданно кто-то задел его плечом. Андрей полуобернулся и буквально оторопел. Перед ним в форме вагонного проводника стоял Иван Черных, тот, который приезжал за ним в Акуловку.
— Чайку? — спросил Черных, всем видом показывая Андрею, что не стоит его узнавать.
— Да, чайку. Погорячее. И вот еще что, придумать глупей твое начальство ничего не могло? Советую тебе отсюда исчезнуть. Доложи кому надо и сойди в Рязани. Тут половина поезда наркокурьеры. Стоит намекнуть, что ты мент…
— Не дури, — Черных зло покраснел. — Скажешь ты, я тоже скажу, кто ты.
— Не скажешь. Ты ведь патриот. Служишь идее. Так что исчезай.
— Андрей, мне казалось, что ты порядочный мужик.
— А что, порядочный мужик не имеет права жить без хвоста? И потом представь, с тобой что-то случится без моей помощи. Да я же век себе этого не прощу. Так что давай разбежимся. Понял?
— Не могу. Не убеждай.
— Смотри, как хочешь.
В Рязани Андрей сошел, прошелся по вокзалу, зашел в туалет, а поезд поехал дальше…
Кто знает, где кончаются слезы и начинается смех?
— Мощность вашей мины?
— Допустим, пять килограммов тринитротолуола.
— В камере произойдет взрыв мощностью в пять килограммов тротилового эквивалента.
— Последствия?
— Ядерный заряд будет разрушен. Сдетонирует часть обычной взрывчатки устройства. Произойдет перегрев и частичная возгонка ядерного материала.
— Возможен ли ядерный взрыв?
— Нет, не возможен.
— Объясните, почему.
— Цепная реакция, а за ней взрыв ядерного вещества происходит только в случаях, когда заряд достигает критической массы. В устройстве, если его представить схематично, ядерный материал разделен на дольки, как мандарин. Все дольки изолированы одна от другой такими же дольками свинца. Для того чтобы создать критическую массу и запустить цепную реакцию, изолирующие сегменты выводятся, а небольшой взрыв специального устройства спрессовывает дольки в шар. Происходит ядерный взрыв. Во всех других случаях, в частности при подрыве устройства миной, ядерные сегменты будут разбросаны в стороны, что не позволит создать устройству критическую массу.
— Значит, тем, кто будет находиться над каверной, взрыв в ней ничем не грозит?
— Не совсем так, Андрей Иванович. Уж коли в камере произойдет взрыв, то температура вспышки будет крайне высокой. Часть ядерного заряда неизбежно превратится в аэрозоль. Газы высокого давления рванутся в скважину. Выброс газовой струи создаст радиоактивное облако. Куда оно двинется и насколько сильным окажется заражение, предсказать трудно.
— Что же делать?
— Надо забить в скважину тампон и заделать наглухо горловину.
— Конечно, до взрыва?
— Безусловно.
— Да, можно сказать, нажил грыжу. Сперва сказали: взорви. Теперь объясняют: заткни скважину. Может, вы согласитесь со мной туда поехать? Помогли бы?
— Нет, не соглашусь. Я, знаете ли, Андрей Иванович, по натуре не авантюрист.
— Значит, я?
— Не имел в виду.
— Конечно, вы же не азиат. А у нас там подобные обороты понимаются прямо. Значит, меня вы в виду не имели. Спасибо, хотя были бы правы: я не только авантюрист, но и дурак.
— Не знаю, не знаю. Но скважину нужно тампонировать. Иначе…
— Я уже знаю, что будет иначе.
— Скажите, Владлен Игнатьевич, что если кто-то попытается вывезти изделие из Казахстана в какую-либо из арабских стран? В какой мере с таким багажом можно обойти пограничный и таможенный контроль?
— Через границы европейских стран и США вряд ли это провезешь. Насчет стран Азии и Африки не ручаюсь. Впрочем, скорее всего это возможно.
— Допустим, надо будет вывези в Европу. Есть способы это сделать?
— Вполне вероятно, что попробуют провезти по частям.
— Вы говорили о радиационном контроле.
— Сегменты ядерного заряда можно заделать в чушки товарного свинца и вывезти под видом поставок этого металла какой-либо подставной фирме. С деталями устройства проще. Их провезут россыпью. Упаковку…
— Чемоданчик?
— Да, именно. Так вот, его можно найти в любой стране.
Они расстались довольные друг другом.
Из приемной министра по телефону спецсвязи Андрей позвонил Травину.
— Приезжайте, — сказал тот. — Вас уже ждет взрывотехник.
По распоряжению Катенина на Лубянку Андрея довезла дежурная машина Минатома.
Взрывотехником оказался румяный, крепко сбитый майор с общевойсковыми эмблемами на погонах. Он весело блеснул глазами, протянул Андрею руку и представился:
— Щурков. И давай сразу на ты. Зови меня Олег.
— Давай, — согласился Назаров и ответил на пожатие. — Андрей.
— Садись, — Щурков сдвинул со стола чертежи, освободил место, выдвинул стул. — Мне сказано, время не терпит. Так? Ты готов?
— Всегда готов.
— Значит, поехали. Насколько мне сообщили, тебе потребуется взрывное устройство. Так? Тогда называй параметры.
Андрей усмехнулся:
— Собираюсь взорвать нечто, но не совсем представляю, что именно. Мне сказали, что специалист расскажет о том, что закопано в горе.
— Понял. Докладываю. Изделие в габаритах пятьдесят на тридцать семь и двадцать пять. С виду обычный чемоданчик. Оболочка из спецсплава, обтянута кожей. Устройство размещено в каверне в массиве горы. Если на то пошло, то его проще демонтировать, чем подрывать.
— Вопрос о подрыве решен и обсуждать его не будем.
— Где и как предполагается разместить взрывчатку?
— Олег, это будет скрытная операция — без прямого доступа к изделию. Через массив сверху к каверне пробурим скважину. Если она окажется над изделием — одно. Если промахнемся и войдем внутрь в стороне — другое. Однако во всех случаях взрыв должен уничтожить изделие.
— Каков диаметр скважины?
— В пределах ста миллиметров.
— Глубина?
— Метров триста как минимум. Верхний свод каверны от поверхности изделия примерно на высоте трех метров.
— Значит, человека внутрь спустить нельзя.
— А что, если внутрь запустить две-три гранаты?
— Не, — сказал Щурков и для убедительности мотнул головой. — Давай разделим функции. Ты специалист по созиданию, я по разрушению. Если надо что-то взорвать, решаю я…
— Все же, почему не гранаты? — Андрей не мог отказаться от идеи, которая казалась ему идеальной.
— Мозга зависла? Ладно. Во-первых, если глубина скважины триста метров, граната взорвется, не долетев до каверны. Во-вторых, если даже снабдить взрыватели замедлителями и гранаты залетят в каверну, будут отскоки. Взрывы произойдут в стороне. Нам это надо?
— Слушай, Олег, а если всадить в точку одним спуском килограммов десять тротила?
— Интересный вопрос. Как же это сделать?
— Ты знаешь, что такое колонковая труба?
— Скорее нет, чем да. Излагай.
— Колонковая — это стальная труба среднего диаметра. На одном ее конце на резьбе закрепляют режущий инструмент — коронку. Другой конец этой трубы крепится к металлическим штангам вращающейся свечи. Коронка при вращении прорезает породу. Внутрь трубы входит цилиндрический стержень подрезанной породы. После того, как снаряд извлекают, в породе образуется скважина…
— Так, так… Уже светлее. Так, так… Если колонковую заполнить взрывчаткой, обеспечить взрывателями, а затем запустить в готовую скважину… Какая длина у колонковой?
— А какая нужна?
— Ты случаем в торговле не работал?
— Что, похоже?
— Умеешь торговаться.
— Потому что длину в конце концов я могу сделать и больше, и меньше.
— Тогда поладим.
— Только учти, захватить взрывчатку с собой я не смогу. Нужно, чтобы мне ее доставили.
— Скажешь генералу Травину, его орлы тебе что угодно и куда угодно доставят хоть в виде шоколадных конфет, хоть как мыло.
— Нет, пусть это будет пиво. В банках. Завода «Балтика».
— Тебе не кажется, что при всех запретах на спиртное может найтись кто-то, пожелавший втихаря выглотать одну или две банки?
— Вполне возможно.
— А если он напорется на банку со взрывчаткой?
— Не напорется.
— Ты уверен?
— Да.
— Почему?
— Потому что ты прав. Вместо пива лучше прислать два ящика свиной тушенки. С этикетками, на которых будут изображены свиные морды. Чушки крупным планом. И яркие надписи «Свиная тушенка», «Донгуз» — по-казахски и «Хук» — на дари. Арабским шрифтом.
— Таких этикеток, наверное, и не найти.
— Закажите. Это не будет дорого стоить.
С Лубянки на Земляной Вал Андрея вывез сам Травин. Он остановил машину на Берниковской набережной Яузы и предложил Андрею выйти. Они встали у парапета над грязной зажатой в каменный желоб рекой, по поверхности которой плыли радужные разводы масла. Некоторое время молчали. Потом Травин сказал:
— Эх, Назаров! Хороший ты мужик, но быть хорошим мужиком — не профессия.
— Я знаю…
— Знать-то знаешь, но ни хрена не понимаешь.
— А что мне надо понимать?
— Я скажу, при одном условии. Ты не будешь считать меня в чем-то замешанным. Не я втравил тебя в эту бодягу. Ты сам в нее влез. Мог бы и не переться в Минатом. Послал бы цидульку — и пусть колупаются. Нет, ты подставился. Поэтому все, что скажу, отнеси только на свой счет.
— Хорошо, отнесу.
— Андрей, ты знаешь, что ты уже сейчас фантом?
— В каком смысле?
— Не хотелось бы говорить, но ты в нашем деле — фантом. Тебя в природе просто не существует. Думаешь, в случае провала кто-то признается, что знал тебя или видел? Ты, — Травин поднес ладонь к губам и дунул на нее, — тьфу! Пустота! Если тебя не убьют, то психушки не минуешь. Встреча с президентом, договор на два миллиона, да ты об этом сестре расскажи, она не поверит. Если откровенно, то даже я тебя не видел.
— Куда уж откровенней. А как быть с тем, что я приходил на Лубянку, бывал в Кремле, меня видели многие люди?
— Ошибаешься. Тебя нигде никто не видел. Кстати, чтобы ты знал, корешки пропусков на всех, кто входит в наше здание или в Кремль, хранятся определенное время. Тебя пропускали без бумажек. Верно?
— Ну у вас и контора!
— На том держимся, Назаров. Служба такая. И потом, судя по тому, что донеслось до нас из Туркмении, ты вообще анархист и полубандит.
— Да ну?! — язвительно спросил Андрей. В том беспокойном состоянии, в котором он находился последнее время, дерзость помогала ему сохранять присутствие духа.
— Не пойми, что я тебя осуждаю, — сказал Травин. — Мне самому иногда хочется сбросить с себя хомут, оборвать вожжи и взбрыкнуть. Но вот как зажал себя в кулак на курсантской скамье, так и не могу ослабить зажим. Так что я тебя понимаю и прошу понять меня.
— Я постараюсь, — теперь Андрей заговорил спокойно, без всякой задиристости.
— Ты хороший мужик, Андрей, и мне не по душе подталкивать тебя в пустоту. Поэтому сделал все, чтобы хоть как-то прикрыть твою задницу. Запомни пароль. Если к тебе кто-то подойдет и скажет: «Я от Барышева», это наш человек. Положись на него в большей мере, чем на себя. Ты в этой игре кость «пусто-пусто». Тот, кого я пошлю — «шесть-шесть».
— Как я вам сообщу, что сделал дело?
— Этого не потребуется, — Травин отвел глаза. — Твоя забота — уничтожить штуковину. А о том, что это сделано, доложит наш человек. Да, видишь, вон у моста стоят два мента? Это тоже наши. Ты подойдешь туда, у тебя проверят документы. Найдут отсутствие регистрации и отвезут на вокзал. Для депортации в связи с нарушением режима регистрации и пребывания иностранцев в Москве.
— Спасибо, это очень хороший повод.
— Ладно, давай клешню, — Травин протянул Андрею руку. — Ни пуха тебе, Илья Муромец. И запомни: «Я от Барышева».
— Поселяйся! — милицейский сержант мощным тычком в спину вогнал Андрея в обезьянник линейного отделения милиции на железнодорожном вокзале. — Сиди и не рыпайся.
В вонючей металлической клетке вдоль стен тянулись лавки, наглухо привинченные к полу. Два алкаша, прижавшись спинами один к другому, тихо дремали в дальнем углу. Рядом, растянувшись во всю длину в балдежной дреме, кемарил третий клиент отделения. Пока Андрей приглядывал место, где можно сесть поудобнее, из полумрака появился человек.
— Салам! — сказал он и посмотрел на Андрея пристально. — Это ты, Сарбас?
— Кашкарбай! — Лишь всмотревшись в обросшее щетиной лицо азиата, Андрей узнал его. — Ты как сюда попал?
— А ты?
— Нет регистрации.
— У меня тоже.
— Когда уезжаешь?
— Дали сутки.
— Билет уже есть?
— Пока нет.
— Отпустят, пойдем вместе и купим. Договоримся так. Ехать поездом через Казахстан тебе опасно.
— Почему?
— Андрей, я приехал в Москву не на прогулку. Ты заключил договор. Теперь тобой дорожат. Ты нужен хану живым и здоровым. Меня прислали обеспечить твою безопасность. По мере сил здесь в Москве я этим и занимался. Ты дал обязательство на период договора выполнять все указания хозяина. Я сейчас передаю тебе его приказ.
— Слушаю и повинуюсь, — Андрей приложил руку к животу и отвесил глубокий поклон. Он за последнее время пережил столько необъяснимых и удивительных событий, что принимать совет Кашкарбая всерьез ему казалось делом самым несерьезным.
— Ты поездом доедешь до Рязани. Будь внимателен, обязательно заметишь за собой хвост. Это опасно. Для тебя. Для плана, с которым ты знаком.
— Почему до Рязани?
— Чтобы те, кто захочет тебя поиметь, были уверены — ты уехал.
— Допустим.
— В Рязани выйдешь на перрон. Прогуляться. Вещи оставь в поезде. Все самое нужное забери с собой. Зайди в здание вокзала. Пусть поезд уйдет. Ты сядешь на электричку до Москвы. Поздно ночью самолет на Астану. Билет для тебя уже есть.
— А если…
— Никаких если. Ты не забыл, как в поезде собачка пошла к твоему багажу? Думаешь случайно? Нет, Андрей. Тебя хотели подставить, и ты бы влип, но Аллах был на твоей стороне. Ты думаешь, он все время будет поддерживать человека, который не понимает намеков?
— Все, — сказал Андрей. — Ты меня убедил.
В поезд, уходивший в Узбекистан, они сели вместе.
Бросив на полку полупустой полиэтиленовый пакет, Андрей вышел в коридор. Поезд гремел и шатался, проходя по стрелкам. Неожиданно кто-то задел его плечом. Андрей полуобернулся и буквально оторопел. Перед ним в форме вагонного проводника стоял Иван Черных, тот, который приезжал за ним в Акуловку.
— Чайку? — спросил Черных, всем видом показывая Андрею, что не стоит его узнавать.
— Да, чайку. Погорячее. И вот еще что, придумать глупей твое начальство ничего не могло? Советую тебе отсюда исчезнуть. Доложи кому надо и сойди в Рязани. Тут половина поезда наркокурьеры. Стоит намекнуть, что ты мент…
— Не дури, — Черных зло покраснел. — Скажешь ты, я тоже скажу, кто ты.
— Не скажешь. Ты ведь патриот. Служишь идее. Так что исчезай.
— Андрей, мне казалось, что ты порядочный мужик.
— А что, порядочный мужик не имеет права жить без хвоста? И потом представь, с тобой что-то случится без моей помощи. Да я же век себе этого не прощу. Так что давай разбежимся. Понял?
— Не могу. Не убеждай.
— Смотри, как хочешь.
В Рязани Андрей сошел, прошелся по вокзалу, зашел в туалет, а поезд поехал дальше…
Кто знает, где кончаются слезы и начинается смех?
Он прилетел в Ташкент в полдень. Самолет казахстанских авиалиний легко коснулся бетонки, прожаренной солнцем до самого грунта. Гомонящая пестрая толпа пассажиров, выходя из салона самолета на трап, в полной мере ощущала всю легендарную солнечность Узбекистана. Из полупрохладного чрева самолета люди попадали в раскаленную духовку. Мужчины начинали срывать с себя пиджаки, женщины прикрывались зонтами и шляпками.
Полусонный после плотного обеда начальник таможенного поста Эдгар Салимов, твердо уверенный в том, что суверенитет дает ему право обдирать чужеземцев, уныло глядел на поток пассажиров, зная, что с прилетевших из Астаны соотечественников калым сорвать не так-то просто. Зато он быстро выделил из толпы Андрея, и в нем проснулся охотничий азарт. Почему не попытаться слупить с русского хотя бы десятку баксов? Игра стоила свеч. Тем более что пассажир не стал ожидать багажа: все его имущество составлял плоский черный кейс.
Салимов прекрасно знал, что так ездят люди денежные, не желающие обременять себя даже бритвенными принадлежностями и мылом: в дорогих отелях все это можно легко достать.
Салимов с деловым видом подошел к стойке и поправил форменную фуражку.
Андрей сразу заметил, как при его приближении хищно заблестели глаза таможенника, и понял, в чем дело. Но это его совсем не испугало, а даже позабавило. Он видел, как к стойке из зала приближались Дурды и Кашкарбай.
Не говоря ни слова, таможенник жестом показал Андрею, чтобы тот положил кейс на стойку и открыл его для досмотра.
Кашкарбай, подошедший к стойке первым, прикрыл ладонью крышку кейса.
— Скажите, уважаемый офицер, — сказал он по-узбекски, — какую вам дать взятку, чтобы вы освободили нашего гостя от унизительной проверки? Исламская организация, которую я представляю, не желает, чтобы у нашего гостя сложилось превратное впечатление об Узбекистане. Вы этого тоже, наверное, не хотите?
В тоне, которым говорил Кашкарбай, было столько властности и холода, что Салимов смешался. Он не знал этого человека, но по его поведению и ссылке на исламскую организацию понял, что доброго в случае ослушания ждать не придется.
— Он ваш гость? — спросил Салимов, еще не решив, что делать.
— Не просто гость. Он наш высокий гость.
— Ас-саляму алейкум! — сказал Андрей, играя особой чистотой произношения. — Мир вам!
— Ва алейкум! И вам! — ответил Кашкарбай, приложил левую руку к животу, правую протянул Андрею. Потом спокойно взял кейс со стойки, посмотрел на таможенника. — Спасибо, уважаемый. И передайте привет вашему отцу Бобосадыку.
Салимов сглотнул слюну и молча посмотрел в след уходящим. Люди, которых он не знал, знали о его отце, бывшем при советской власти заместителем начальника отдела внутренних дел в Чирчике, о чем теперь в семье старались не вспоминать. С людьми, которые не забыли об этом, лучше было не связываться.
И вот снова Шахимардан. Они вошли в ворота. Иргаш пропустил Андрея вперед, но когда тот вошел, придержал его за руку.
— Прошу извинить, у хана сменилась охрана, и порядки здесь устанавливаю не я. Разреши охране тебя обыскать.
Андрей остановился и демонстративно поднял руки вверх, стараясь задрать их как можно выше. Но на это никто внимания не обратил.
Один из охранников очень быстро, но весьма тщательно обстукал гостя ладонями от горла до ботинок. Окончив процедуру, кивнул Иргашу:
— Проходите, вас ждут.
Они прошли через сад по дорожке, выложенной плитняком, добытым в горах.
Обычный азиатский по внешнему виду дом ничем не выделялся среди других домов кишлака. Однако внутри был обставлен с особой восточной изысканностью. На стенах и полах были дорогие ковры как ярких расцветок фабричной работы, так и более блеклые, но стоившие гораздо дороже, — персидской ручной выделки.
Диванчики, кушетки, пуфики на гнутых и прямых ножках стояли вдоль стен. Посередине комнаты на зеленой скатерти, постеленной на ковер, теснились хрустальные блюда и ладьи с виноградом, абрикосами, сливами, яблоками. Светились рубиновым блеском графины с гранатовым соком.
От одного взгляда на все эти яства у Андрея судорожно сжался желудок и заурчало в кишках.
Ширали-хан встретил гостя стоя. Он был в европейском дорогого пошива костюме, в ослепительно белой рубахе с распахнутым воротом.
— Побывали в гостях у сестры, Андрей? Довольны?
— Благодарю, великий хан. Все хорошо.
— Тогда выйдем в сад, там пообедаем и поговорим о наших делах.
Они расположились на айване — высоком деревянном помосте, устроенном над арыком в густой тени огромного орехового дерева.
Позволив Андрею утолить голод, хан заговорил:
— Мы уточнили расположение клада. Он лежит в пещере в глубине скал. К нему надо делать проход.
— Я думаю, великий хан, мы это сделаем.
— Мне говорили, что есть станки, которые могут бить скважину без особых сложностей. Нам не нужна ювелирная работа. Нужна дыра, через которую можно извлечь сокровище.
— Да, мне известны все способы бурения, хан. Но я выбрал тот, который наиболее удобен в данном деле. Я хочу показать вам это на примере.
Андрей встал, спустился с айвана и по двору прошел к месту, где в большой яме три работника месили глину. Хозяин владения в некоторых местах обновлял забор.
Андрей взял кусок глины килограммов на пять, скатал из него шар, потом поднял с земли маленький камушек, воткнул его в середину кома, залепил образовавшееся отверстие. Принес глину на айван, на котором сидел Ширали-хан. Постелил на ковер газету и плюхнул на нее комок.
Ширали-хан следил за Андреем с некоторым удивлением, но вопросов не задавал.
— Так, уважаемый хан, выглядит гора, если ее уменьшить в размерах. Где-то внутри находится пустота. У меня ее заменяет камень. Теперь возьмите проволоку и попробуйте попасть ею точно в камень. Скажите, сколько попыток вам потребуется.
Ширали-хан, не отвечая на вопрос, пять раз ткнул в глину проволочкой, и все время она проскакивала через глину, не попадая в цель. Он отбросил проволоку и спросил:
— А камень там есть?
— Хан, неужели я могу набраться нахальства и обманывать вас?
— Значит, сразу бить большую скважину нельзя?
— Можно, но глупо. По умному мы должны постараться найти камеру, где размещено устройство. Как известно, камера достаточно узкая. Мы сумеем ее найти, если совместим схему с реальной местностью и пробурим несколько пробных скважин.
— Что тебе потребуется для работы?
— Нужно приобрести буровую установку. Возможны два варианта: УКБ-4П или УКБ-5П.
— Записывай, — Ширали-хан махнул рукой Иргашу.
— Пусть ваши люди установят контакт с геологоразведочными конторами. Они сейчас не работают, а оборудование у многих сохранилось. Когда станки будут найдены, я осмотрю их лично.
— Хорошо.
— Нужны коронки двух видов: алмазные и твердосплавные. Пусть исполнители запишут и сделают заказ точно.
— Записал? — спросил Ширали-хан Иргаша и снова обратился к Андрею. — Называй, что нужно.
— Алмазные коронки карбонадо. Три штуки. Твердосплавные карбид бора или карбид кремния. Десять.
— Записал?
— Еще нужен световод.
— Для чего?
— Пробурив скважину, мы с помощью световода обследуем каверну. Это нужно, чтобы точно определить, где расположен клад. Знание сэкономит много времени и усилий.
— Что еще?
— Необходимо достать аппаратуру для определения географических координат с помощью спутниковой системы.
— Это большая аппаратура?
— Нет, эфенди. Всего лишь коробочка вроде мобильного телефона.
— Считайте, что она у вас есть.
— Нужен металлодетектор.
— Это зачем? — Ширали-хан искренне удивился.
— До начала работ придется проверить участок. Русские могли заложить там мины.
Ширали-хан почесал лохматую бровь.
— Все ты предвидишь, мастер. Это мне нравится.
ШИФРОГРАММА
ПОСОЛЬСТВО КОРОЛЕВСТВА АРАБИИ В МОСКВЕ
ГОСПОДИНУ СОВЕТНИКУ УКБА БИН БУСРУ
С именем Аллаха. Предлагается обратить внимание на сбор информации о любых признаках активизации российских спецслужб на Центральноазиатском и Среднеазиатском направлениях. Рекомендуется отслеживать такие признаки: — учащение поездок специальных делегаций и представителей российских ФСБ и МВД в Астану и Ташкент; — проявление интереса местных спецслужб и милиции к фирмам и предприятиям, которые ведут геологическую и гидрологическую разведку на территориях Казахстана и Узбекистана.
Просьба интересоваться, не располагают ли подобными сведениями посольства дружеских арабских стран в России, Узбекистане, Казахстане, а также дипломатические представительства Узбекистана, Туркмении Казахстана и Киргизии в Москве.
Все собранные сведения шифровать и оперативно адресовать только на имя шейха ибн-Масрака.
Подписал: Турки аль-Фейсал, шеф службы Общей разведки.
— Гордов? Это генерал Травин. ФСБ. Вы не можете прямо сейчас подъехать ко мне на Лубянку? В подъезде вас будут ждать. Пропуска не потребуется. Вас узнают.
— Товарищ генерал, у меня дела. Ваше предложение столь внезапно, что я не могу их бросить.
— Придется, Александр Алексеевич. Я говорил с министром Разрушаевым. Он в курсе. Доложите своему руководству и ко мне.
Гордов тяжко вздохнул и стал собирать бумаги. Через сорок минут он сидел в кабинете Травина.
— Скажите, Гордов, у вас есть доверенные люди на железной дороге юго-восточного направления?
— Товарищ генерал, я прекрасно понимаю, где я и кто вы, но такими сведениями делиться не буду. Имена тех, кому доверяю и кто доверяет мне, я не сообщу даже министру. Чужими жизнями играть не умею.
Травин выслушал Гордова не перебивая. Пусть человек выговорится, тогда проще наладить взаимопонимание.
— Александр Алексеевич, меня не интересуют имена, фамилии, способы связи. Мне нужно другое. Возникла необходимость без огласки провезти ящик свиной тушенки в Казахстан в поселок Актас. У меня там есть адрес, по которому нужно доставить посылку, но нет канала для ее провоза.
— Как бы мне не взорваться вместе с вашей тушенкой.
— Да ладно, не взорветесь, — сказал Травин спокойно. — Взрыватели упакуют отдельно.
Гордов широко открыл глаза. «Как бы мне не взорваться» он сказал, имея в виду «как бы мне не погореть», и неожиданно попал в масть, угадал тайну, в которую, судя по всему, его не собирались посвящать. «Ну, ребята, и стиль у вас», — подумал он раздраженно, но сказал другое:
— Значит, взрывчатка. И ко всему контрабандой. Так?
— Несомненно. УК России, статья сто восемьдесят восемь, пункт два. Перемещение через границу взрывчатых веществ. В Казахстане в законах нечто подобное.
— Поначалу вы говорили о тушенке.
— Так оно и будет. Десять банок пластида в обрамлении настоящей тушенки.
— Почему именно свиной?
— К говядине в Казахстане кто-нибудь может проявить гастрономический интерес.
— И для чего взрывчатка? Будет диверсия?
— Вы слишком любопытны, Гордов. Однако скажу, против Казахстана мы диверсий не замышляем.
Полусонный после плотного обеда начальник таможенного поста Эдгар Салимов, твердо уверенный в том, что суверенитет дает ему право обдирать чужеземцев, уныло глядел на поток пассажиров, зная, что с прилетевших из Астаны соотечественников калым сорвать не так-то просто. Зато он быстро выделил из толпы Андрея, и в нем проснулся охотничий азарт. Почему не попытаться слупить с русского хотя бы десятку баксов? Игра стоила свеч. Тем более что пассажир не стал ожидать багажа: все его имущество составлял плоский черный кейс.
Салимов прекрасно знал, что так ездят люди денежные, не желающие обременять себя даже бритвенными принадлежностями и мылом: в дорогих отелях все это можно легко достать.
Салимов с деловым видом подошел к стойке и поправил форменную фуражку.
Андрей сразу заметил, как при его приближении хищно заблестели глаза таможенника, и понял, в чем дело. Но это его совсем не испугало, а даже позабавило. Он видел, как к стойке из зала приближались Дурды и Кашкарбай.
Не говоря ни слова, таможенник жестом показал Андрею, чтобы тот положил кейс на стойку и открыл его для досмотра.
Кашкарбай, подошедший к стойке первым, прикрыл ладонью крышку кейса.
— Скажите, уважаемый офицер, — сказал он по-узбекски, — какую вам дать взятку, чтобы вы освободили нашего гостя от унизительной проверки? Исламская организация, которую я представляю, не желает, чтобы у нашего гостя сложилось превратное впечатление об Узбекистане. Вы этого тоже, наверное, не хотите?
В тоне, которым говорил Кашкарбай, было столько властности и холода, что Салимов смешался. Он не знал этого человека, но по его поведению и ссылке на исламскую организацию понял, что доброго в случае ослушания ждать не придется.
— Он ваш гость? — спросил Салимов, еще не решив, что делать.
— Не просто гость. Он наш высокий гость.
— Ас-саляму алейкум! — сказал Андрей, играя особой чистотой произношения. — Мир вам!
— Ва алейкум! И вам! — ответил Кашкарбай, приложил левую руку к животу, правую протянул Андрею. Потом спокойно взял кейс со стойки, посмотрел на таможенника. — Спасибо, уважаемый. И передайте привет вашему отцу Бобосадыку.
Салимов сглотнул слюну и молча посмотрел в след уходящим. Люди, которых он не знал, знали о его отце, бывшем при советской власти заместителем начальника отдела внутренних дел в Чирчике, о чем теперь в семье старались не вспоминать. С людьми, которые не забыли об этом, лучше было не связываться.
И вот снова Шахимардан. Они вошли в ворота. Иргаш пропустил Андрея вперед, но когда тот вошел, придержал его за руку.
— Прошу извинить, у хана сменилась охрана, и порядки здесь устанавливаю не я. Разреши охране тебя обыскать.
Андрей остановился и демонстративно поднял руки вверх, стараясь задрать их как можно выше. Но на это никто внимания не обратил.
Один из охранников очень быстро, но весьма тщательно обстукал гостя ладонями от горла до ботинок. Окончив процедуру, кивнул Иргашу:
— Проходите, вас ждут.
Они прошли через сад по дорожке, выложенной плитняком, добытым в горах.
Обычный азиатский по внешнему виду дом ничем не выделялся среди других домов кишлака. Однако внутри был обставлен с особой восточной изысканностью. На стенах и полах были дорогие ковры как ярких расцветок фабричной работы, так и более блеклые, но стоившие гораздо дороже, — персидской ручной выделки.
Диванчики, кушетки, пуфики на гнутых и прямых ножках стояли вдоль стен. Посередине комнаты на зеленой скатерти, постеленной на ковер, теснились хрустальные блюда и ладьи с виноградом, абрикосами, сливами, яблоками. Светились рубиновым блеском графины с гранатовым соком.
От одного взгляда на все эти яства у Андрея судорожно сжался желудок и заурчало в кишках.
Ширали-хан встретил гостя стоя. Он был в европейском дорогого пошива костюме, в ослепительно белой рубахе с распахнутым воротом.
— Побывали в гостях у сестры, Андрей? Довольны?
— Благодарю, великий хан. Все хорошо.
— Тогда выйдем в сад, там пообедаем и поговорим о наших делах.
Они расположились на айване — высоком деревянном помосте, устроенном над арыком в густой тени огромного орехового дерева.
Позволив Андрею утолить голод, хан заговорил:
— Мы уточнили расположение клада. Он лежит в пещере в глубине скал. К нему надо делать проход.
— Я думаю, великий хан, мы это сделаем.
— Мне говорили, что есть станки, которые могут бить скважину без особых сложностей. Нам не нужна ювелирная работа. Нужна дыра, через которую можно извлечь сокровище.
— Да, мне известны все способы бурения, хан. Но я выбрал тот, который наиболее удобен в данном деле. Я хочу показать вам это на примере.
Андрей встал, спустился с айвана и по двору прошел к месту, где в большой яме три работника месили глину. Хозяин владения в некоторых местах обновлял забор.
Андрей взял кусок глины килограммов на пять, скатал из него шар, потом поднял с земли маленький камушек, воткнул его в середину кома, залепил образовавшееся отверстие. Принес глину на айван, на котором сидел Ширали-хан. Постелил на ковер газету и плюхнул на нее комок.
Ширали-хан следил за Андреем с некоторым удивлением, но вопросов не задавал.
— Так, уважаемый хан, выглядит гора, если ее уменьшить в размерах. Где-то внутри находится пустота. У меня ее заменяет камень. Теперь возьмите проволоку и попробуйте попасть ею точно в камень. Скажите, сколько попыток вам потребуется.
Ширали-хан, не отвечая на вопрос, пять раз ткнул в глину проволочкой, и все время она проскакивала через глину, не попадая в цель. Он отбросил проволоку и спросил:
— А камень там есть?
— Хан, неужели я могу набраться нахальства и обманывать вас?
— Значит, сразу бить большую скважину нельзя?
— Можно, но глупо. По умному мы должны постараться найти камеру, где размещено устройство. Как известно, камера достаточно узкая. Мы сумеем ее найти, если совместим схему с реальной местностью и пробурим несколько пробных скважин.
— Что тебе потребуется для работы?
— Нужно приобрести буровую установку. Возможны два варианта: УКБ-4П или УКБ-5П.
— Записывай, — Ширали-хан махнул рукой Иргашу.
— Пусть ваши люди установят контакт с геологоразведочными конторами. Они сейчас не работают, а оборудование у многих сохранилось. Когда станки будут найдены, я осмотрю их лично.
— Хорошо.
— Нужны коронки двух видов: алмазные и твердосплавные. Пусть исполнители запишут и сделают заказ точно.
— Записал? — спросил Ширали-хан Иргаша и снова обратился к Андрею. — Называй, что нужно.
— Алмазные коронки карбонадо. Три штуки. Твердосплавные карбид бора или карбид кремния. Десять.
— Записал?
— Еще нужен световод.
— Для чего?
— Пробурив скважину, мы с помощью световода обследуем каверну. Это нужно, чтобы точно определить, где расположен клад. Знание сэкономит много времени и усилий.
— Что еще?
— Необходимо достать аппаратуру для определения географических координат с помощью спутниковой системы.
— Это большая аппаратура?
— Нет, эфенди. Всего лишь коробочка вроде мобильного телефона.
— Считайте, что она у вас есть.
— Нужен металлодетектор.
— Это зачем? — Ширали-хан искренне удивился.
— До начала работ придется проверить участок. Русские могли заложить там мины.
Ширали-хан почесал лохматую бровь.
— Все ты предвидишь, мастер. Это мне нравится.
ШИФРОГРАММА
ПОСОЛЬСТВО КОРОЛЕВСТВА АРАБИИ В МОСКВЕ
ГОСПОДИНУ СОВЕТНИКУ УКБА БИН БУСРУ
С именем Аллаха. Предлагается обратить внимание на сбор информации о любых признаках активизации российских спецслужб на Центральноазиатском и Среднеазиатском направлениях. Рекомендуется отслеживать такие признаки: — учащение поездок специальных делегаций и представителей российских ФСБ и МВД в Астану и Ташкент; — проявление интереса местных спецслужб и милиции к фирмам и предприятиям, которые ведут геологическую и гидрологическую разведку на территориях Казахстана и Узбекистана.
Просьба интересоваться, не располагают ли подобными сведениями посольства дружеских арабских стран в России, Узбекистане, Казахстане, а также дипломатические представительства Узбекистана, Туркмении Казахстана и Киргизии в Москве.
Все собранные сведения шифровать и оперативно адресовать только на имя шейха ибн-Масрака.
Подписал: Турки аль-Фейсал, шеф службы Общей разведки.
— Гордов? Это генерал Травин. ФСБ. Вы не можете прямо сейчас подъехать ко мне на Лубянку? В подъезде вас будут ждать. Пропуска не потребуется. Вас узнают.
— Товарищ генерал, у меня дела. Ваше предложение столь внезапно, что я не могу их бросить.
— Придется, Александр Алексеевич. Я говорил с министром Разрушаевым. Он в курсе. Доложите своему руководству и ко мне.
Гордов тяжко вздохнул и стал собирать бумаги. Через сорок минут он сидел в кабинете Травина.
— Скажите, Гордов, у вас есть доверенные люди на железной дороге юго-восточного направления?
— Товарищ генерал, я прекрасно понимаю, где я и кто вы, но такими сведениями делиться не буду. Имена тех, кому доверяю и кто доверяет мне, я не сообщу даже министру. Чужими жизнями играть не умею.
Травин выслушал Гордова не перебивая. Пусть человек выговорится, тогда проще наладить взаимопонимание.
— Александр Алексеевич, меня не интересуют имена, фамилии, способы связи. Мне нужно другое. Возникла необходимость без огласки провезти ящик свиной тушенки в Казахстан в поселок Актас. У меня там есть адрес, по которому нужно доставить посылку, но нет канала для ее провоза.
— Как бы мне не взорваться вместе с вашей тушенкой.
— Да ладно, не взорветесь, — сказал Травин спокойно. — Взрыватели упакуют отдельно.
Гордов широко открыл глаза. «Как бы мне не взорваться» он сказал, имея в виду «как бы мне не погореть», и неожиданно попал в масть, угадал тайну, в которую, судя по всему, его не собирались посвящать. «Ну, ребята, и стиль у вас», — подумал он раздраженно, но сказал другое:
— Значит, взрывчатка. И ко всему контрабандой. Так?
— Несомненно. УК России, статья сто восемьдесят восемь, пункт два. Перемещение через границу взрывчатых веществ. В Казахстане в законах нечто подобное.
— Поначалу вы говорили о тушенке.
— Так оно и будет. Десять банок пластида в обрамлении настоящей тушенки.
— Почему именно свиной?
— К говядине в Казахстане кто-нибудь может проявить гастрономический интерес.
— И для чего взрывчатка? Будет диверсия?
— Вы слишком любопытны, Гордов. Однако скажу, против Казахстана мы диверсий не замышляем.