Страница:
Могло, конечно, оказаться, что предусмотрительный хозяин не ограничился одним замком, придумав какую-нибудь пакость похитрее, и потому дверь Жорик открывал медленно, напряженным слухом ловя малейшие звуки. Однако все обошлось, и уже через полминуты он стоял посреди очередной комнаты.
Особого изобилия здесь также не наблюдалось. Несколько грубо сколоченных ящиков, гора сваленных грудой мешков, рассыпанные по полу гвозди, завитки опилок и ничего более. Ящики сколачивались явно впопыхах, а потому, подцепив пальцами одну из досок, Жорик с натугой ее отодрал. За первой доской последовала вторая, а отрывать третью ему внезапно расхотелось. Коричневые, похожие на хозяйственное мыло брусочки лежали в ящике плотными рядами. Достав один из брусочков, Жорик взвесил его на ладони, осторожно понюхал и даже лизнул. Вне всякого сомнения, это был тротил - без заводского клейма, скорее всего самопальный. Такой выплавляли по всей России - из военного бесхоза, из снарядов, оставшихся еще со времен Второй Мировой.
Вернув тротиловый кирпичик на место, Жорик решительно подступил к другим ящикам. Во втором оказались круглые противопехотные мины, в третьем помимо коричневых брусков лежали еще мотки огневых шнуров, а в полиэтиленовых мешочках покоилось огромное количество блестящих детонаторов. Выйдя из комнаты, Жорик аккуратно прикрыл за собой дверь, на миг задержался, подумав - а не повесить ли замок обратно? В конце концов, оставил все как есть.
Как бы то ни было, но на оружие им нынче везло! Сначала те автоматы в багажнике, теперь вот еще целый воз взрывчатки. Разумеется, радости от такого «везения» Жорик не ощущал. Уж он-то прекрасно знал, что сулили подобные находки. И прежде всего понимал, что как это ни горько, в этом доме они жить не останутся. Разве что задержатся на день-другой. Теперь же пора было выбираться и звать друзей…
Уже наверху, приблизившись к выходу, он обнаружил еще один сюрприз - на этот раз из рода неприятных. Дверь была не просто заперта, а заминирована. Две искусные растяжки тянулись от дверной ручки к косяку, на котором крепились те самые мины, которые чуть раньше Жора обнаружил в одном из ящиков. Впрочем, это его уже почти не взволновало. Кто-то оставляет в покидаемых домах кровожадных бультерьеров, другие заказывают сигнализацию с сиренами, самые глупые подвешивает под притолкой гири, норовя проломить непрошенному гостю голову. Словом, парочка мин особого разнообразия в общий калейдоскоп не вносила. Как говорится - дело вкуса и ничего более.
Капроновые тросики Жорик аккуратно перерезал перочинным ножом, мины с косяка снял и отложил в сторону, после чего отомкнул засов и вольным образом вышел наружу.
Разыскать друзей было несложно, и уже через каких-нибудь полчаса они заводили во двор дома японскую машину. На всякий случай оружие держали под рукой, но никто из соседей поднимать тревогу не стал. Когда уже запирали ворота, где-то на отдалении затявкали потревоженные псы, однако этим все и ограничилось. Рассудив, что завтра с ближайшими соседями надо будет все-таки перекинуться парой слов, Жорик коротко объяснил друзьям про взрывчатку и вино. Самое забавное, что известие о ящиках с тротилом их ничуть не встревожило. А вот новость, касающаяся бутылей с вином, заставила Шороха тотчас позабыть о своей недавней травме. Чуть ли не вприпрыжку приятель помчался в подвал. Свист с Лизкой за ним не последовали, решив пройтись по приусадебному участку. Их поход оказался более удачным. В найденных на веранде ведрах они принесли целый ворох спелого инжира, перезревших груш и тугих кистей винограда. Жорик, тем временем, успел занавесить окна плотными шторами, собрав по всему дому табуретки и стулья, организовал что-то вроде праздничного стола. Собственно говоря, отмечать им было нечего, однако после всех перенесенных мытарств, после новости о кончине брата душа просила хоть какого-то подобия отдыха. Отказать ей было совершенно невозможно. Мимоходом Жорику подумалось, что, может, потому и хотелось праздничной встряски, что сердце предчувствовало совсем иное. Беззаботные его приятели еще ничего не понимали, но он-то уже знал: всеведущая его печенка безошибочно чуяла скорый конец…
Это нельзя было назвать пиром, однако вино существенно облагородило стол. Похрустывая сочным виноградом, они воображали, что едят оливки, груши казались им кусками мяса, а инжир - мягким хлебом. Так или иначе, напасти дня требовали надлежащей разрядки, и компания стремительно хмелела. Лизку на этот раз не лапали, - сегодня она всецело принадлежала одному Жорику. Свист успел нализаться в зюзю и теперь напропалую врал Шороху о своих многочисленных успехах на женском фронте.
- Ты сюда слушай! Сюда! - он тянул приятеля за ворот, полагая, что иначе тот его не услышит. - Я деликатностью их беру, прикидываешь? Ты сразу мацаешь, а я за пальчики их держу. За самые кончики, прикидываешь? Там у них особые нервные окончания. Если поглаживать в течение пяти минут, то хана. Никуда не уйдут. Сделают все, что захочешь - и лягут, и разденутся…
- Вот и я толкую, в натуре! - грохотал пропитым басом Шорох. - Помнишь Эллочку?
- Это из Новгорода, что ли?
- Ну да! В розовое еще одеваться любила, фря такая. Однажды пришел к ней - то да се, пузырь принес. Давай, говорю делом займемся, чего резину-то тянуть? А она, прикинь, вылупила глазенки и говорит мне, дескать, белье бы нижнее. Это, типа, значит, подарить!
- Во, прикол!
- А то! Подари, - говорит, - я и обрадуюсь.
- Ну, а ты?
- Что я? Ясное дело, припушил ей физию, чтобы глупости не болтала. - Шорох фыркнул. - А главное - зачем ей это - вот, что странно. Мне-то по барабану, какие на ней тряпки. То есть, чем меньше, тем даже лучше.
- Это ж их суть, в натуре! - пьяно качал головой Свист. - За какой-нибудь браслетик десяток мужиков кинут. Мы-то, ясное дело, не такие. Нам цацки без надобности…
А еще через полчаса они как обычно подрались - незлобиво, но с обязательной кровушкой из носа. Свист хотел затеять стрельбу из трофейного «ПМ», но дружок не дал, за что и получил кулаком в лицо. При этом Свист торопился, зная, что рано или поздно приятель его скрутит. Так и получилось. Шорох был сильнее, а потому в конце концов нокаутировал друга, после чего крепко связал найденным полотенцем и бесцеремонно отправил ночевать под лавку. С делом, таким образом, было покончено, и, сунув отнятый «ПМ» себе за пояс, Шорох сам прилег почивать. На ту же самую лавку.
Ничего этого Жорик с Лизкой не видели. Запершись в соседней комнатушке, они усердно занимались любовью. Вернее, любовью занималась Лизка, а Жорик по обыкновению лежал на спине, терпеливо позволяя себя ласкать и пощипывать, понимая, что без помощи Елизаветы у него ничего не получится. Увы, водка унесла и силы и молодость. С некоторых пор Гуслина уже не возбуждали ни сильные Лизкины ноги, ни мягкий белый зад, ни пухлые, обвисшие под собственной тяжестью груди. Угождая Жорику, она и лобок никогда не брила, наотрез отказываясь подражать современным порнозвездам, и оттого чуть пониже пупка у нее начинались настоящие африканские заросли. Когда-то эти самые заросли приводили Жорика в неописуемый восторг, теперь же не трогали и они. Наверное, покажи ему все это богатство в школьные годы, он мог бы запросто тронуться умом, а сейчас ничего жуткого с ним не происходило. Он лишь гладил ее по голове и с удивлением прислушивался к собственному пробуждающемуся желанию. Собственно, и оно пробуждалось не само по себе, - его пробуждали Лизочкин язычок, ее умелые пальчики.
- Колючий-то какой! - ахала она. - Словно кусок пемзы целую.
- Сказала бы раньше, я бы побрился.
- А мне нравится! - она со стоном навалилась на него, стиснула волосы на затылке. Жорик закрыл глаза. Пожалуй, никто другой не стал бы тратить на него столько сил и времени, но Лизочка знала, что делала, и знала, что, в конце концов, обязательно добьется успеха. Его победу она воспринимала, как свою собственную, а потраченные усилия заводили Лизочку настолько, что оргазм, получаемый от любви с Жориком, был вдесятеро сильнее, нежели кратковременные случки с тем же Шорохои или Свистом. Вот и сейчас, стоило ему почувствовать долгожданное напряжение, как она взметнулась над ним, одним точным движением насадила себя на его неуверенное копье. Тело женщины энергично задвигалось, и очень скоро оживший Жорик со стоном прижал к себе мягкое тело, губами впился в ее жаждущий рот. В такие мгновения он вновь обретал себя, пусть ненадолго, но становился молодым и сильным…
Глава 7
Глава 8
Особого изобилия здесь также не наблюдалось. Несколько грубо сколоченных ящиков, гора сваленных грудой мешков, рассыпанные по полу гвозди, завитки опилок и ничего более. Ящики сколачивались явно впопыхах, а потому, подцепив пальцами одну из досок, Жорик с натугой ее отодрал. За первой доской последовала вторая, а отрывать третью ему внезапно расхотелось. Коричневые, похожие на хозяйственное мыло брусочки лежали в ящике плотными рядами. Достав один из брусочков, Жорик взвесил его на ладони, осторожно понюхал и даже лизнул. Вне всякого сомнения, это был тротил - без заводского клейма, скорее всего самопальный. Такой выплавляли по всей России - из военного бесхоза, из снарядов, оставшихся еще со времен Второй Мировой.
Вернув тротиловый кирпичик на место, Жорик решительно подступил к другим ящикам. Во втором оказались круглые противопехотные мины, в третьем помимо коричневых брусков лежали еще мотки огневых шнуров, а в полиэтиленовых мешочках покоилось огромное количество блестящих детонаторов. Выйдя из комнаты, Жорик аккуратно прикрыл за собой дверь, на миг задержался, подумав - а не повесить ли замок обратно? В конце концов, оставил все как есть.
Как бы то ни было, но на оружие им нынче везло! Сначала те автоматы в багажнике, теперь вот еще целый воз взрывчатки. Разумеется, радости от такого «везения» Жорик не ощущал. Уж он-то прекрасно знал, что сулили подобные находки. И прежде всего понимал, что как это ни горько, в этом доме они жить не останутся. Разве что задержатся на день-другой. Теперь же пора было выбираться и звать друзей…
Уже наверху, приблизившись к выходу, он обнаружил еще один сюрприз - на этот раз из рода неприятных. Дверь была не просто заперта, а заминирована. Две искусные растяжки тянулись от дверной ручки к косяку, на котором крепились те самые мины, которые чуть раньше Жора обнаружил в одном из ящиков. Впрочем, это его уже почти не взволновало. Кто-то оставляет в покидаемых домах кровожадных бультерьеров, другие заказывают сигнализацию с сиренами, самые глупые подвешивает под притолкой гири, норовя проломить непрошенному гостю голову. Словом, парочка мин особого разнообразия в общий калейдоскоп не вносила. Как говорится - дело вкуса и ничего более.
Капроновые тросики Жорик аккуратно перерезал перочинным ножом, мины с косяка снял и отложил в сторону, после чего отомкнул засов и вольным образом вышел наружу.
Разыскать друзей было несложно, и уже через каких-нибудь полчаса они заводили во двор дома японскую машину. На всякий случай оружие держали под рукой, но никто из соседей поднимать тревогу не стал. Когда уже запирали ворота, где-то на отдалении затявкали потревоженные псы, однако этим все и ограничилось. Рассудив, что завтра с ближайшими соседями надо будет все-таки перекинуться парой слов, Жорик коротко объяснил друзьям про взрывчатку и вино. Самое забавное, что известие о ящиках с тротилом их ничуть не встревожило. А вот новость, касающаяся бутылей с вином, заставила Шороха тотчас позабыть о своей недавней травме. Чуть ли не вприпрыжку приятель помчался в подвал. Свист с Лизкой за ним не последовали, решив пройтись по приусадебному участку. Их поход оказался более удачным. В найденных на веранде ведрах они принесли целый ворох спелого инжира, перезревших груш и тугих кистей винограда. Жорик, тем временем, успел занавесить окна плотными шторами, собрав по всему дому табуретки и стулья, организовал что-то вроде праздничного стола. Собственно говоря, отмечать им было нечего, однако после всех перенесенных мытарств, после новости о кончине брата душа просила хоть какого-то подобия отдыха. Отказать ей было совершенно невозможно. Мимоходом Жорику подумалось, что, может, потому и хотелось праздничной встряски, что сердце предчувствовало совсем иное. Беззаботные его приятели еще ничего не понимали, но он-то уже знал: всеведущая его печенка безошибочно чуяла скорый конец…
***
Это нельзя было назвать пиром, однако вино существенно облагородило стол. Похрустывая сочным виноградом, они воображали, что едят оливки, груши казались им кусками мяса, а инжир - мягким хлебом. Так или иначе, напасти дня требовали надлежащей разрядки, и компания стремительно хмелела. Лизку на этот раз не лапали, - сегодня она всецело принадлежала одному Жорику. Свист успел нализаться в зюзю и теперь напропалую врал Шороху о своих многочисленных успехах на женском фронте.
- Ты сюда слушай! Сюда! - он тянул приятеля за ворот, полагая, что иначе тот его не услышит. - Я деликатностью их беру, прикидываешь? Ты сразу мацаешь, а я за пальчики их держу. За самые кончики, прикидываешь? Там у них особые нервные окончания. Если поглаживать в течение пяти минут, то хана. Никуда не уйдут. Сделают все, что захочешь - и лягут, и разденутся…
- Вот и я толкую, в натуре! - грохотал пропитым басом Шорох. - Помнишь Эллочку?
- Это из Новгорода, что ли?
- Ну да! В розовое еще одеваться любила, фря такая. Однажды пришел к ней - то да се, пузырь принес. Давай, говорю делом займемся, чего резину-то тянуть? А она, прикинь, вылупила глазенки и говорит мне, дескать, белье бы нижнее. Это, типа, значит, подарить!
- Во, прикол!
- А то! Подари, - говорит, - я и обрадуюсь.
- Ну, а ты?
- Что я? Ясное дело, припушил ей физию, чтобы глупости не болтала. - Шорох фыркнул. - А главное - зачем ей это - вот, что странно. Мне-то по барабану, какие на ней тряпки. То есть, чем меньше, тем даже лучше.
- Это ж их суть, в натуре! - пьяно качал головой Свист. - За какой-нибудь браслетик десяток мужиков кинут. Мы-то, ясное дело, не такие. Нам цацки без надобности…
А еще через полчаса они как обычно подрались - незлобиво, но с обязательной кровушкой из носа. Свист хотел затеять стрельбу из трофейного «ПМ», но дружок не дал, за что и получил кулаком в лицо. При этом Свист торопился, зная, что рано или поздно приятель его скрутит. Так и получилось. Шорох был сильнее, а потому в конце концов нокаутировал друга, после чего крепко связал найденным полотенцем и бесцеремонно отправил ночевать под лавку. С делом, таким образом, было покончено, и, сунув отнятый «ПМ» себе за пояс, Шорох сам прилег почивать. На ту же самую лавку.
Ничего этого Жорик с Лизкой не видели. Запершись в соседней комнатушке, они усердно занимались любовью. Вернее, любовью занималась Лизка, а Жорик по обыкновению лежал на спине, терпеливо позволяя себя ласкать и пощипывать, понимая, что без помощи Елизаветы у него ничего не получится. Увы, водка унесла и силы и молодость. С некоторых пор Гуслина уже не возбуждали ни сильные Лизкины ноги, ни мягкий белый зад, ни пухлые, обвисшие под собственной тяжестью груди. Угождая Жорику, она и лобок никогда не брила, наотрез отказываясь подражать современным порнозвездам, и оттого чуть пониже пупка у нее начинались настоящие африканские заросли. Когда-то эти самые заросли приводили Жорика в неописуемый восторг, теперь же не трогали и они. Наверное, покажи ему все это богатство в школьные годы, он мог бы запросто тронуться умом, а сейчас ничего жуткого с ним не происходило. Он лишь гладил ее по голове и с удивлением прислушивался к собственному пробуждающемуся желанию. Собственно, и оно пробуждалось не само по себе, - его пробуждали Лизочкин язычок, ее умелые пальчики.
- Колючий-то какой! - ахала она. - Словно кусок пемзы целую.
- Сказала бы раньше, я бы побрился.
- А мне нравится! - она со стоном навалилась на него, стиснула волосы на затылке. Жорик закрыл глаза. Пожалуй, никто другой не стал бы тратить на него столько сил и времени, но Лизочка знала, что делала, и знала, что, в конце концов, обязательно добьется успеха. Его победу она воспринимала, как свою собственную, а потраченные усилия заводили Лизочку настолько, что оргазм, получаемый от любви с Жориком, был вдесятеро сильнее, нежели кратковременные случки с тем же Шорохои или Свистом. Вот и сейчас, стоило ему почувствовать долгожданное напряжение, как она взметнулась над ним, одним точным движением насадила себя на его неуверенное копье. Тело женщины энергично задвигалось, и очень скоро оживший Жорик со стоном прижал к себе мягкое тело, губами впился в ее жаждущий рот. В такие мгновения он вновь обретал себя, пусть ненадолго, но становился молодым и сильным…
Глава 7
На этот раз в поиск убрели Марат с Тимофеем. Карту, принесенную Мариночкой, они забраковали, - да и какая там карта, если все самое важное на ней отсутствовало! Ни тропок, ни пещер, ни стратегических высот, ни родников - ничего! А посему картографией решили заняться самостоятельно, для чего и прихватили с собой миллиметровку с карандашами. Памятуя о недавней неприятности в горах, Харитонов посоветовал взять с собой моток капроновой веревки. Отбрыкиваться друзья не стали и в горы отправились, экипировавшись, как заправские альпинисты. В остальном же бытие отдыхающих протекало с прежней размеренностью: курортники загорали в шезлонгах, играли в теннис и шахматы, самые бедовые, вроде Мариночки и Зимина шарились по дну озера, выпуская на поверхность целые гроздья пузырей. Искали, разумеется, Бериевские сокровища, о которых Мариночка рассказывала столь увлекательно, что даже хмыкающий недоверчиво Лосев начал уже сомневаться. Пройдя в компрессорную, лично помог забивке аквалангов, пообещав сразу по возвращении присоединиться к поисковой экспедиции.
- Глядишь, и вам повезет, - пожимал он своими могучими плечами. - Говорят за одну вилку, поднятую с «Титаника» на аукционе полсотни тысяч долларов выручили.
- Да ну?
- А вы как думали! Это же раритет! За вещички Берии, надо полагать, больше дадут.
- Ясное дело, больше! - Серега Маркелов азартно тряс головой. - «Титаник» - что? Дутыш сплошной! Кино сняли, геройству поумилялись, а не рассказали, что спасали только богатеньких. А, между прочим, пассажиры третьего класса потонули практически все поголовно. Вот вам и дискриминация в чистом виде! По-моему, так чистое скотство. Или я не прав, мужики?
«Мужики» были с Маркеловым согласны. Как ни крути, «Титаник» - это вам не «Курск», а к пассажирам первого класса отношение во все века было довольно двусмысленным…
В то время, как Валентину Сергеевну медлительно относило на надувном матрасе от берега, а Мариночка со Стасом подплывали к подводной трещине, Мишаня с ухмылкой зачитывал абзац из цветастого покета:
- Ее длинные ноги танцующе перебирали землю, высокая грудь покачивалась в такт шагам… - Он возмущенно оглянулся на друзей. - Ну, что за чушь пишут господа авторы! Давно известно, что у длинноногих грудь крупной не бывает. Разве что на синтипоне…
- На силиконе, ты хотел сказать?
- Да какая, хрен, разница! Меня описания эти достали. Какую книгу не раскроешь, всюду груди, как дыни, и ноги от ушей. Только причем тут длина ног? А если ноги длинные, но кривые? Что в них тогда хорошего?
- Ноги - ерунда, куда важнее - характер. - Поддакнул Серега Маркелов. - Вон, как наши девочки давеча пластались! А ведь личики у обеих ангельские. Не скажешь, что убить могут.
- Эти мо-огут! Еще как! - Мишаня сердито нахмурился. - Две женщины под одной крышей - это всегда полный мрак! Точно вам говорю. То есть, начинается оно, может, и неплохо, а заканчивается всегда матриархатом!
- Ну, и что? Кто сказал, что матриархат - это плохо? - Серега Маркелов приложил ладонь козырьком ко лбу, пытаясь высмотреть среди скал далекие фигурки Тимофея с Маратом. - Иногда, наверное, удобно. Мытье полов там, стирка, завтраки, то-се…
- Ты вон, у Стаса поинтересуйся, как это удобно! - возмутился Шебукин. - То-то он лет на десять постарел за последний год. Считай, все соки из него выжали. Доконают ведь скоро, помяните мое слово!
- Типун тебе на язык…
- Причем здесь типун? Я вам так скажу: даже с появлением в доме одной-единственной женщины, жизнь мужика заканчивается. Сплошные ремонты, тряпки и никакого тебе пива. Опять же - никуда не выйдешь, ни с кем не поболтаешь. А уж пропадешь на день или два, такого изюма наслушаешься, что прямо сразу головой в петлю.
- А я слышал, - подал голос Коля Сватов, - что есть уже фирмы, придумывающие алиби для изменников. Погулял, скажем, ночку на стороне - набираешь номер, и тебе в пару часов подбирают приемлемый сценарий. Если надо - и синяков наставят, и с вытрезвителем договорятся, и документы любые оформят…
- Отмазка - не проблема, менталитет надо менять. - Глубокомысленно изрек Харитонов. - И уровень жизни повышать. Чтобы мужик десятерых женщин мог запросто содержать. Тогда и шпынять по пустякам не будут.
- Десятерых?
- А вы как думали! То ли дело было раньше. Вспомните того же Сашу Македонского. Любимых женщин было, как листьев в лесу, и никаких тебе сцен ревности.
- Как листьев в лесу? - задумчиво повторил Николай. - Это сколько же?
- Я же говорю - много. Во-первых, весь гарем Дария, а это как ни крути - триста шестьдесят четыре женушки, во-вторых, свои собственные подружки вроде гетеры Таис, вдовушки Барсины, малолетней Роксаны, дочери царя Оксиатра и, наконец, царицы амазонок Фалестрис. В сумме - как раз по свеженькой женщине на ночь.
- Это ладно, Геракл - тот и вовсе за одну-единственную неделю лишил девственности пятьдесят дочек Тестия.
- Все вранье! - безапелляционно заявил Мишаня. - И Геракла вашего в природе не существовало, и про гарем Дария - все выдумки. Хотел бы я посмотреть на того героя, что сумел бы выстоять против двух разъяренных дамочек. Если уж на то пошло, даже одну-единственную, если она, конечно, не больная и не убогая, ублажить - дело не простое.
- Тебе, конечно, виднее, - хмыкнул Коля Сватов. - Я с одной-единственной давненько не жил. Даже не очень понимаю, как это возможно, чтобы и сегодня, и завтра, и послезавтра - постоянно одна же…
- Вот и видно, что ты жизни не знаешь! Порхаешь, понимаешь, как бабочка!
- Зато жалю, как пчела! - Николай хохотнул. - Между прочим, во времена Македонского женщины не только по гаремам сидели, но и работали в качестве киллеров.
- Да какие киллеры в те времена?
- А вот такие! Думаешь - заказы на мокруху только сейчас придумали? Ничего подобного! Службы киллеров процветали уже тысячелетия назад. Вспомни тех же ниндзя или тех же рапа! А ребятки, которые занимались подобными делишками при Македонском, назывались, к твоему сведениями, гетайрами. К слову сказать, именно они уничтожали претендентов на престол и врагов, до которых трудненько было дотянуться законным образом.
- Мда-а… - задумчиво протянул Маркелов. - Хорошая у нас история, куда ни глянешь, кругом сплошные козлы.
После минутного молчания, Мишаня запоздало возмутился:
- А причем тут козлы? Они-то в чем провинились? И в фильмах ругаются, и на улицах… Блатные - те вовсе за козла на пику могут поставить, а почему? Возьмите того же африканского водного козла, - чудо, а не животное! И плавает здорово, и прыгает, как кенгуру! А грация такая, что не всякая модель похвастает! - Шебукин в сердцах пристукнул кулаком по собственному колену. - Что за козел придумал ругать людей козлами!…
Друзья посмотрели на него с немым изумлением, а спустя секунду разразились громогласным хохотом. На гогочущих друзей оглядывались с удивлением, однако крутить пальцем у виска не спешили.
В это же самое время, расположившись в горах, Дрэм глазел через оптический прицел на Лосева с Маратом и мучительно размышлял, убивать ему эту парочку сейчас или подождать еще немного. В сущности, он держал на мушке всю компанию - и тех, что загорали сейчас возле озера, и Стасика, осторожно помогающего выбираться на берег спотыкающейся Мариночке, и этих бравых альпинистов. Палец нервно ерзал на спусковом крючке, ладонь ежеминутно потела, на душе было тошно. По сию пору Дрэм не желал признавать того очевидного факта, что этих мужиков ему чертовски жаль убивать. Более того, они были ему симпатичны, что являлось для киллера фактом совершенно неприемлемым. Кто знает, вполне возможно, что в иных обстоятельствах эти парни могли бы стать ему друзьями. Скроенные из одного теста, и он, и они стояли по одну сторону баррикад, и впервые Дрэм ощутил в груди предательскую дрожь. Смерти эти ребята ни в коей степени не заслуживали, и все-таки он должен был их убить - хотя бы для того, чтобы разъяренный Хозяин не выставил перед заказчиком его собственную голову…
- Глядишь, и вам повезет, - пожимал он своими могучими плечами. - Говорят за одну вилку, поднятую с «Титаника» на аукционе полсотни тысяч долларов выручили.
- Да ну?
- А вы как думали! Это же раритет! За вещички Берии, надо полагать, больше дадут.
- Ясное дело, больше! - Серега Маркелов азартно тряс головой. - «Титаник» - что? Дутыш сплошной! Кино сняли, геройству поумилялись, а не рассказали, что спасали только богатеньких. А, между прочим, пассажиры третьего класса потонули практически все поголовно. Вот вам и дискриминация в чистом виде! По-моему, так чистое скотство. Или я не прав, мужики?
«Мужики» были с Маркеловым согласны. Как ни крути, «Титаник» - это вам не «Курск», а к пассажирам первого класса отношение во все века было довольно двусмысленным…
В то время, как Валентину Сергеевну медлительно относило на надувном матрасе от берега, а Мариночка со Стасом подплывали к подводной трещине, Мишаня с ухмылкой зачитывал абзац из цветастого покета:
- Ее длинные ноги танцующе перебирали землю, высокая грудь покачивалась в такт шагам… - Он возмущенно оглянулся на друзей. - Ну, что за чушь пишут господа авторы! Давно известно, что у длинноногих грудь крупной не бывает. Разве что на синтипоне…
- На силиконе, ты хотел сказать?
- Да какая, хрен, разница! Меня описания эти достали. Какую книгу не раскроешь, всюду груди, как дыни, и ноги от ушей. Только причем тут длина ног? А если ноги длинные, но кривые? Что в них тогда хорошего?
- Ноги - ерунда, куда важнее - характер. - Поддакнул Серега Маркелов. - Вон, как наши девочки давеча пластались! А ведь личики у обеих ангельские. Не скажешь, что убить могут.
- Эти мо-огут! Еще как! - Мишаня сердито нахмурился. - Две женщины под одной крышей - это всегда полный мрак! Точно вам говорю. То есть, начинается оно, может, и неплохо, а заканчивается всегда матриархатом!
- Ну, и что? Кто сказал, что матриархат - это плохо? - Серега Маркелов приложил ладонь козырьком ко лбу, пытаясь высмотреть среди скал далекие фигурки Тимофея с Маратом. - Иногда, наверное, удобно. Мытье полов там, стирка, завтраки, то-се…
- Ты вон, у Стаса поинтересуйся, как это удобно! - возмутился Шебукин. - То-то он лет на десять постарел за последний год. Считай, все соки из него выжали. Доконают ведь скоро, помяните мое слово!
- Типун тебе на язык…
- Причем здесь типун? Я вам так скажу: даже с появлением в доме одной-единственной женщины, жизнь мужика заканчивается. Сплошные ремонты, тряпки и никакого тебе пива. Опять же - никуда не выйдешь, ни с кем не поболтаешь. А уж пропадешь на день или два, такого изюма наслушаешься, что прямо сразу головой в петлю.
- А я слышал, - подал голос Коля Сватов, - что есть уже фирмы, придумывающие алиби для изменников. Погулял, скажем, ночку на стороне - набираешь номер, и тебе в пару часов подбирают приемлемый сценарий. Если надо - и синяков наставят, и с вытрезвителем договорятся, и документы любые оформят…
- Отмазка - не проблема, менталитет надо менять. - Глубокомысленно изрек Харитонов. - И уровень жизни повышать. Чтобы мужик десятерых женщин мог запросто содержать. Тогда и шпынять по пустякам не будут.
- Десятерых?
- А вы как думали! То ли дело было раньше. Вспомните того же Сашу Македонского. Любимых женщин было, как листьев в лесу, и никаких тебе сцен ревности.
- Как листьев в лесу? - задумчиво повторил Николай. - Это сколько же?
- Я же говорю - много. Во-первых, весь гарем Дария, а это как ни крути - триста шестьдесят четыре женушки, во-вторых, свои собственные подружки вроде гетеры Таис, вдовушки Барсины, малолетней Роксаны, дочери царя Оксиатра и, наконец, царицы амазонок Фалестрис. В сумме - как раз по свеженькой женщине на ночь.
- Это ладно, Геракл - тот и вовсе за одну-единственную неделю лишил девственности пятьдесят дочек Тестия.
- Все вранье! - безапелляционно заявил Мишаня. - И Геракла вашего в природе не существовало, и про гарем Дария - все выдумки. Хотел бы я посмотреть на того героя, что сумел бы выстоять против двух разъяренных дамочек. Если уж на то пошло, даже одну-единственную, если она, конечно, не больная и не убогая, ублажить - дело не простое.
- Тебе, конечно, виднее, - хмыкнул Коля Сватов. - Я с одной-единственной давненько не жил. Даже не очень понимаю, как это возможно, чтобы и сегодня, и завтра, и послезавтра - постоянно одна же…
- Вот и видно, что ты жизни не знаешь! Порхаешь, понимаешь, как бабочка!
- Зато жалю, как пчела! - Николай хохотнул. - Между прочим, во времена Македонского женщины не только по гаремам сидели, но и работали в качестве киллеров.
- Да какие киллеры в те времена?
- А вот такие! Думаешь - заказы на мокруху только сейчас придумали? Ничего подобного! Службы киллеров процветали уже тысячелетия назад. Вспомни тех же ниндзя или тех же рапа! А ребятки, которые занимались подобными делишками при Македонском, назывались, к твоему сведениями, гетайрами. К слову сказать, именно они уничтожали претендентов на престол и врагов, до которых трудненько было дотянуться законным образом.
- Мда-а… - задумчиво протянул Маркелов. - Хорошая у нас история, куда ни глянешь, кругом сплошные козлы.
После минутного молчания, Мишаня запоздало возмутился:
- А причем тут козлы? Они-то в чем провинились? И в фильмах ругаются, и на улицах… Блатные - те вовсе за козла на пику могут поставить, а почему? Возьмите того же африканского водного козла, - чудо, а не животное! И плавает здорово, и прыгает, как кенгуру! А грация такая, что не всякая модель похвастает! - Шебукин в сердцах пристукнул кулаком по собственному колену. - Что за козел придумал ругать людей козлами!…
Друзья посмотрели на него с немым изумлением, а спустя секунду разразились громогласным хохотом. На гогочущих друзей оглядывались с удивлением, однако крутить пальцем у виска не спешили.
***
В это же самое время, расположившись в горах, Дрэм глазел через оптический прицел на Лосева с Маратом и мучительно размышлял, убивать ему эту парочку сейчас или подождать еще немного. В сущности, он держал на мушке всю компанию - и тех, что загорали сейчас возле озера, и Стасика, осторожно помогающего выбираться на берег спотыкающейся Мариночке, и этих бравых альпинистов. Палец нервно ерзал на спусковом крючке, ладонь ежеминутно потела, на душе было тошно. По сию пору Дрэм не желал признавать того очевидного факта, что этих мужиков ему чертовски жаль убивать. Более того, они были ему симпатичны, что являлось для киллера фактом совершенно неприемлемым. Кто знает, вполне возможно, что в иных обстоятельствах эти парни могли бы стать ему друзьями. Скроенные из одного теста, и он, и они стояли по одну сторону баррикад, и впервые Дрэм ощутил в груди предательскую дрожь. Смерти эти ребята ни в коей степени не заслуживали, и все-таки он должен был их убить - хотя бы для того, чтобы разъяренный Хозяин не выставил перед заказчиком его собственную голову…
Глава 8
Бравая его команда еще почивала мирным, не ведающим ужасов сном, когда Жорка Гуслин открыл глаза и, осторожно сняв с себя тяжелую Лизочкину ногу, выбрался из постели. Оставаться на месте он больше не мог и, быстро одевшись, покинул дом.
Солнце еще пряталась за кромкой гор, и оттого мир казался мрачным и угрюмым. Но таким Жорик любил его даже больше. С некоторых пор яркие краски, шумиха дискотек и вездесущая трескотня эфира начинали нешуточно его раздражать. Душа тянулась к тишине и покою, а мозг отторгал любую пестроту. Глупый молодняк отравлял кровь ширевом, дабы узреть сияние космической радуги, Жорик же пил водку наоборот, чтобы загнать все видимые цвета в единый, крысиного окраса спектр. Именно в этом ему виделась долгожданная гармония, в этом чудилась некая большая правда. Пестрота - на то и пестрота, чтобы обманывать, ослеплять и втирать очки. Блеклое хорошо уже тем, что не искрит бенгальским огнем, не прикрывает себя ложным кружевом. Теперь вот и брат его покинул этот пестрый мир, затерявшись в белом безмолвии космоса. Пожалуй, выбор свой он сделал правильно. Жорик не сомневался, что очень скоро последует за ним следом. Выпьет еще сотню-другую литров и отправится прямиком на небо…
Вино, которое они обнаружили в подвале, было действительно неплохим, однако Жора вырос на ином народном напитке, и сейчас его многострадальная печень как никогда требовала своих законных двухсот граммов. Денег у них оставалось совсем не густо, но, заглянув в сумку, валявшуюся на заднем сидении джипа, Жорик разглядел несколько сотенных купюр. Не доллары, конечно, - рубли, но на святое дело вполне хватит. С этой самой сумкой он и отправился в путь.
Поиски нужной торговой точки много времени не заняли. Значительно дольше пришлось ждать чернявого, усыпанного бородавками продавца, как в старые советские времена, убредшего неведомо куда. Коротая время, Жорик несколько раз переложил «ПМ» из сумки за пояс, попробовал поместить его за пазуху, а, в конце концов, спрятал в карман. Оружие давало могущество, однако совсем не то, коего жаждала сейчас его душа. И в который раз он задумался над тем, выиграл бы или нет, если устоял бы и не пристрастился к алкоголю? Жизнь была насквозь хмурой, и только водка дарила пусть недолгие, но минуты радости, окутывала счастливым фимиамом, помогала забыть действительность. Скорее всего, он и алкоголю попытался бы отыскать подходящую замену. Возможно, попробовал бы жениться, а, скорее всего, уехал бы на какую-нибудь войну…
Чертов продавец, наконец-то, подошел, и, отоварившись двумя бутылками «белой», Жорик поспешил на выход. Первых глотков, сделанных прямо на крылечке магазина, он почти не почувствовал, зато после наступили минуты блаженства. Пришлось даже опуститься на случайную лавочку, чтобы не рухнуть от навалившегося головокружения. Сознание кружило в теплом хороводе, в крови ощущалось брожение родного градуса. Долго засиживаться здесь не стоило, однако водочная нирвана была слишком сладостна, чтобы так вот сразу высвобождаться из-под ее власти. Возвращаться же в боевые будни отчаянно не хотелось, а в том, что они будут именно боевыми, Жорик не сомневался. Вчера он еще надеялся, что в шикарном особняке можно будет пересидеть критическое время, однако сегодня все та же печенка отчетливо шепнула: их не просто ищут, их УЖЕ нашли - и со дня на день возьмут в плотное колечко. Во всяком случае, на месте бритоголовых он справился бы с означенной задачей без особого труда. А посему, как ни здорово было сидеть в тенечке пахучих кипарисов, следовало подниматься и топать обратно. Если не ради себя, то хотя бы ради Лизки и тех двух шалопаев, что с некоторых пор превратились в его верных оруженосцев.
Вспомнив о вчерашних Лизкиных ласках, Жорик ощутил приступ умиления. Пожалуй, сам он смерти уже не боялся, но девчонку было жаль. А значит, надо было идти. Время работало против них, и серые утренние тона все более уступали место полноцветной палитре. Взлетавшее над горным хребтом солнце золотило крыши домов, раскрашивало сады, пыталось достать дно колодцев-кварталов. Впрочем, это было не под силу даже небесному светилу, и, вышагивая по тенистым улочкам, Жорик по-прежнему ощущал душевный комфорт, на который не влияла ни утренняя прохлада, ни тяжесть пистолета, оттягивающего правый карман брюк.
На подходе к дому ноги поневоле ускорили шаг, и все-таки он опоздал. Братки были уже здесь. Светлая «Мазда» и потрепанный микрофургон стояли перед воротами особняка, еще парочку машин Жорик разглядел на некотором отдалении. Пассажиры уже выбрались под вольное небушко и, хоронясь за оградами, бдительно поглядывали в сторону дома. Было их тут, наверное, человек пятнадцать, - значит, напугал он их крепко. Готовились к штурму всерьез, а потому вооружились не только пистолетиками. У троих молодцев Жорик заметил длинноствольные ружья, другие держали в руках игрушки вроде тех, что покоились в багажнике угнанного джипа. Что характерно - оружия бритоголовые практически не скрывали, должно быть, чувствовали себя в этих краях полновластными хозяевами. Как бы то ни было, но искомое «колечко» о котором Жорик думал еще совсем недавно, похоже, успело сомкнуться. Часть братков пробралась в сад к соседям и уже прилаживала стремянку к каменной стене, другие страховали их, держа окна особняка под прицелом. В действиях ребяток наблюдалась завидная слаженность, и сердце у Жорика болезненно сжалось. Ноги сами собой споткнулись, и, чтобы не упасть, пришлось даже ухватиться за заборчик. Лавочек здесь в наличии не наблюдалось, и он опустился прямо на землю.
Как ни крути, а друзей он своих прошляпил, и, возможно, прошедшая ночь с Лизочкой была его последней ночью. Конечно, можно было встать и уйти, но он по-прежнему сидел на земле. В его сторону бросали косые взгляды, но узнавать пока не спешили. А может, и не было в живых тех, кто способен был его узнать. Да и какой нормальный беглец будет торчать у всех на виду? Пожалуй, его и останавливать бы не стали. Поднялся бы себе спокойно и ушел, оставив за спиной чертов джип и троих обреченных друзей.
Перебросив сумку со спины на грудь, он незаметно переложил пистолет в боковое отделение, той же рукой извлек бутылку с недопитой водкой. Зубами вытащив пробку, глотнул из горлышка. На этот раз совсем немного, - хотел только прочувствовать на прощание вкус огненного зелья. Странно, но удовольствия на этот раз водка не доставила. А в следующую секунду из сумки вылез крупный таракан, шевеля усищами, сбежал на колено, с колена сиганул на землю. Проводив его взглядом, Жорик подумал, что таракан - та же крыса и тоже спешит покинуть тонущий корабль. Конечно, он еще не тонул, однако готовился вот-вот открыть кингстоны. Самое удивительное, что мозг работал на удивление четко. Сотовый телефон, подарок брата, был все еще при нем. Номер телефона, по которому звонил недавний горевестник, по-прежнему хранился в памяти телефона, - набрать его было делом пары секунд. Впрочем, разговаривать не хотелось, а потому он переключил аппарат в пейджинговый режим и, чуть подумав, отбил скрюченным пальцем коротенькую фразу. Кажется, сделал несколько ошибок, но исправлять ничего не стал. Важно было попрощаться. С теми последними людьми, для которых Жорка Гуслин еще что-то значил…
Крепыши с татуированными пальцами продолжали нервно суетиться возле ограды, и. глядя на них, Жорик неожиданно вспомнил, как когда-то давным-давно он возвращался в студенческое общежитие под Тюменью. Шагать приходилось через сеть железнодорожных путей, и именно там он наткнулся на странную троицу. Совершенно расхристанного вида, коротко стриженные, с голыми татуированными руками, они, точно три волка, обступили юного Жорика с трех сторон. Выбирать не приходилось, и осторожным движением он придвинул к себе металлический, лежащий на земле штырь. Тот, что стоял перед ним, язвительно улыбнулся, продемонстрировав синеватые фиксы, и с неожиданной официальностью попросил документы. Видя, что юнец медлит, зашедший справа помахал перед носом ошарашенного студента малиновым удостоверением. Ребус разрешился чрезвычайно просто: это оказался железнодорожный милицейский патруль, выслеживающий вагонных воришек. Вид троицы настолько не вязался с золотым тиснением на малиновых корочках, что Жорик не удержался от смеха. Глядя на него, страшноватые парни тоже заулыбались. Должно быть, подобный маскарад веселил их самих. Возможно, наряжаясь, они неосознанно воплощали детские свои фантазии, когда каждый второй мечтает стать пиратом или лесным разбойником, грабить купцов и брать на абордаж чужие корабли. Само собой, его отпустили. Но тогда он был всего-навсего студентом - желторотым, наивным и неиспорченным. Сейчас же, конечно, не отпустят. Очень уж много народу они передавили и перестреляли…
Солнце еще пряталась за кромкой гор, и оттого мир казался мрачным и угрюмым. Но таким Жорик любил его даже больше. С некоторых пор яркие краски, шумиха дискотек и вездесущая трескотня эфира начинали нешуточно его раздражать. Душа тянулась к тишине и покою, а мозг отторгал любую пестроту. Глупый молодняк отравлял кровь ширевом, дабы узреть сияние космической радуги, Жорик же пил водку наоборот, чтобы загнать все видимые цвета в единый, крысиного окраса спектр. Именно в этом ему виделась долгожданная гармония, в этом чудилась некая большая правда. Пестрота - на то и пестрота, чтобы обманывать, ослеплять и втирать очки. Блеклое хорошо уже тем, что не искрит бенгальским огнем, не прикрывает себя ложным кружевом. Теперь вот и брат его покинул этот пестрый мир, затерявшись в белом безмолвии космоса. Пожалуй, выбор свой он сделал правильно. Жорик не сомневался, что очень скоро последует за ним следом. Выпьет еще сотню-другую литров и отправится прямиком на небо…
Вино, которое они обнаружили в подвале, было действительно неплохим, однако Жора вырос на ином народном напитке, и сейчас его многострадальная печень как никогда требовала своих законных двухсот граммов. Денег у них оставалось совсем не густо, но, заглянув в сумку, валявшуюся на заднем сидении джипа, Жорик разглядел несколько сотенных купюр. Не доллары, конечно, - рубли, но на святое дело вполне хватит. С этой самой сумкой он и отправился в путь.
Поиски нужной торговой точки много времени не заняли. Значительно дольше пришлось ждать чернявого, усыпанного бородавками продавца, как в старые советские времена, убредшего неведомо куда. Коротая время, Жорик несколько раз переложил «ПМ» из сумки за пояс, попробовал поместить его за пазуху, а, в конце концов, спрятал в карман. Оружие давало могущество, однако совсем не то, коего жаждала сейчас его душа. И в который раз он задумался над тем, выиграл бы или нет, если устоял бы и не пристрастился к алкоголю? Жизнь была насквозь хмурой, и только водка дарила пусть недолгие, но минуты радости, окутывала счастливым фимиамом, помогала забыть действительность. Скорее всего, он и алкоголю попытался бы отыскать подходящую замену. Возможно, попробовал бы жениться, а, скорее всего, уехал бы на какую-нибудь войну…
Чертов продавец, наконец-то, подошел, и, отоварившись двумя бутылками «белой», Жорик поспешил на выход. Первых глотков, сделанных прямо на крылечке магазина, он почти не почувствовал, зато после наступили минуты блаженства. Пришлось даже опуститься на случайную лавочку, чтобы не рухнуть от навалившегося головокружения. Сознание кружило в теплом хороводе, в крови ощущалось брожение родного градуса. Долго засиживаться здесь не стоило, однако водочная нирвана была слишком сладостна, чтобы так вот сразу высвобождаться из-под ее власти. Возвращаться же в боевые будни отчаянно не хотелось, а в том, что они будут именно боевыми, Жорик не сомневался. Вчера он еще надеялся, что в шикарном особняке можно будет пересидеть критическое время, однако сегодня все та же печенка отчетливо шепнула: их не просто ищут, их УЖЕ нашли - и со дня на день возьмут в плотное колечко. Во всяком случае, на месте бритоголовых он справился бы с означенной задачей без особого труда. А посему, как ни здорово было сидеть в тенечке пахучих кипарисов, следовало подниматься и топать обратно. Если не ради себя, то хотя бы ради Лизки и тех двух шалопаев, что с некоторых пор превратились в его верных оруженосцев.
Вспомнив о вчерашних Лизкиных ласках, Жорик ощутил приступ умиления. Пожалуй, сам он смерти уже не боялся, но девчонку было жаль. А значит, надо было идти. Время работало против них, и серые утренние тона все более уступали место полноцветной палитре. Взлетавшее над горным хребтом солнце золотило крыши домов, раскрашивало сады, пыталось достать дно колодцев-кварталов. Впрочем, это было не под силу даже небесному светилу, и, вышагивая по тенистым улочкам, Жорик по-прежнему ощущал душевный комфорт, на который не влияла ни утренняя прохлада, ни тяжесть пистолета, оттягивающего правый карман брюк.
На подходе к дому ноги поневоле ускорили шаг, и все-таки он опоздал. Братки были уже здесь. Светлая «Мазда» и потрепанный микрофургон стояли перед воротами особняка, еще парочку машин Жорик разглядел на некотором отдалении. Пассажиры уже выбрались под вольное небушко и, хоронясь за оградами, бдительно поглядывали в сторону дома. Было их тут, наверное, человек пятнадцать, - значит, напугал он их крепко. Готовились к штурму всерьез, а потому вооружились не только пистолетиками. У троих молодцев Жорик заметил длинноствольные ружья, другие держали в руках игрушки вроде тех, что покоились в багажнике угнанного джипа. Что характерно - оружия бритоголовые практически не скрывали, должно быть, чувствовали себя в этих краях полновластными хозяевами. Как бы то ни было, но искомое «колечко» о котором Жорик думал еще совсем недавно, похоже, успело сомкнуться. Часть братков пробралась в сад к соседям и уже прилаживала стремянку к каменной стене, другие страховали их, держа окна особняка под прицелом. В действиях ребяток наблюдалась завидная слаженность, и сердце у Жорика болезненно сжалось. Ноги сами собой споткнулись, и, чтобы не упасть, пришлось даже ухватиться за заборчик. Лавочек здесь в наличии не наблюдалось, и он опустился прямо на землю.
Как ни крути, а друзей он своих прошляпил, и, возможно, прошедшая ночь с Лизочкой была его последней ночью. Конечно, можно было встать и уйти, но он по-прежнему сидел на земле. В его сторону бросали косые взгляды, но узнавать пока не спешили. А может, и не было в живых тех, кто способен был его узнать. Да и какой нормальный беглец будет торчать у всех на виду? Пожалуй, его и останавливать бы не стали. Поднялся бы себе спокойно и ушел, оставив за спиной чертов джип и троих обреченных друзей.
Перебросив сумку со спины на грудь, он незаметно переложил пистолет в боковое отделение, той же рукой извлек бутылку с недопитой водкой. Зубами вытащив пробку, глотнул из горлышка. На этот раз совсем немного, - хотел только прочувствовать на прощание вкус огненного зелья. Странно, но удовольствия на этот раз водка не доставила. А в следующую секунду из сумки вылез крупный таракан, шевеля усищами, сбежал на колено, с колена сиганул на землю. Проводив его взглядом, Жорик подумал, что таракан - та же крыса и тоже спешит покинуть тонущий корабль. Конечно, он еще не тонул, однако готовился вот-вот открыть кингстоны. Самое удивительное, что мозг работал на удивление четко. Сотовый телефон, подарок брата, был все еще при нем. Номер телефона, по которому звонил недавний горевестник, по-прежнему хранился в памяти телефона, - набрать его было делом пары секунд. Впрочем, разговаривать не хотелось, а потому он переключил аппарат в пейджинговый режим и, чуть подумав, отбил скрюченным пальцем коротенькую фразу. Кажется, сделал несколько ошибок, но исправлять ничего не стал. Важно было попрощаться. С теми последними людьми, для которых Жорка Гуслин еще что-то значил…
Крепыши с татуированными пальцами продолжали нервно суетиться возле ограды, и. глядя на них, Жорик неожиданно вспомнил, как когда-то давным-давно он возвращался в студенческое общежитие под Тюменью. Шагать приходилось через сеть железнодорожных путей, и именно там он наткнулся на странную троицу. Совершенно расхристанного вида, коротко стриженные, с голыми татуированными руками, они, точно три волка, обступили юного Жорика с трех сторон. Выбирать не приходилось, и осторожным движением он придвинул к себе металлический, лежащий на земле штырь. Тот, что стоял перед ним, язвительно улыбнулся, продемонстрировав синеватые фиксы, и с неожиданной официальностью попросил документы. Видя, что юнец медлит, зашедший справа помахал перед носом ошарашенного студента малиновым удостоверением. Ребус разрешился чрезвычайно просто: это оказался железнодорожный милицейский патруль, выслеживающий вагонных воришек. Вид троицы настолько не вязался с золотым тиснением на малиновых корочках, что Жорик не удержался от смеха. Глядя на него, страшноватые парни тоже заулыбались. Должно быть, подобный маскарад веселил их самих. Возможно, наряжаясь, они неосознанно воплощали детские свои фантазии, когда каждый второй мечтает стать пиратом или лесным разбойником, грабить купцов и брать на абордаж чужие корабли. Само собой, его отпустили. Но тогда он был всего-навсего студентом - желторотым, наивным и неиспорченным. Сейчас же, конечно, не отпустят. Очень уж много народу они передавили и перестреляли…