Страница:
— Только не вздумай жениться на мне! — шепнула она. — И не изводи Ленку.
— Поглядим-посмотрим, — я похлопал Надюху по щеке и, отстранившись, вышел в прихожую.
— Когда вернешься?
— На трудные вопросы не отвечаю. Пока…
Родная «Вольвушка» подкатила к подъезду, из машины сопровождения показались два лба, бдительно обозрели окна и крыши окружающих зданий. Я сел в автомобиль, и мы тронулись в путь. Слушая вполуха начальника охраны, я крутил выведенную к креслу пассажиров настройку радиоприемника, пытаясь поймать что-либо мало-мальски музыкальное. Но эфир продолжал оглушать попсовой кувалдой, череда самодеятельных станций в старательном подражании равнялась на «Европу-Плюс», последняя же без устали вела треп с толпами бездельников, на заказ выдавая бездарные песенчушки, выспрашивая заветные желания и эти самые желания немедленно исполняя. Мелодии, которыми сорили все эти опятами расплодившиеся станции, насколько я знал, сочинялись на корейских синтезаторах левой пяткой с бутербродом в зубах. И, увы, нынешнего слушателя столь скороспелая лапша, похоже, устраивала. Вконец отчаявшись найти что-либо мелодичное, я выключил приемник вовсе.
— Значит, ты уверен, что о фильме Баранович ничего не знает? — я хмуро взглянул на Ганса.
— Божится, что не в курсе.
— Может, врет?
— Да не похоже. Он ведь все секреты выложил. Без утайки. Какой ему интерес что-то скрывать? И Хасан на него в щелочку успел полюбоваться, сказал, что выжимать из такого нечего. Дяденька, мол, и так распахнут до предела. А Хасан в подобных делах понимает. Психолог!
— Ладно коли так. — Я задумался. — Как вам вообще показался этот Баранович?
— Да никак. Обычный фраерок. Судя по всему, денежки любит, комфорт. Соображает вроде неплохо.
— Значит, сработаемся.
— А то! Живым остался, как тут не сработаться? А вообще Безмен утверждает, что финансист головастый. Память отменная. Как сообразил, что может оказаться полезным, еще пару заначек выложил. По собственной инициативе. Оказывается, руднички у них тут еще есть. В укромном месте.
— Это что же, в наших местах?
— Да нет. Сами рудники где-то под Алапаевском, а здесь документы и карты, списочный состав старателей.
— И что добывают?
— Золотишко и вроде даже алмазы. Все, разумеется, черное.
— Неплохо! — я покачал головой. — Значит, бухгалтер решил работать не за страх, а за совесть?
— Как знать. На всякий пожарный компру все равно не помешает состряпать. Мальчиков там или девочек в постель сунуть. Тогда окончательно повяжем.
— Ну, это пока не горит, хотя на досуге, конечно, подумай. Дело полезное… — Я потер кончик носа. — Москвичей наш дружок, часом, не боится?
— Некоторая вибрация наблюдается. Но в пределах допустимого. Кроме москвичей еще ведь друзья покойных остались, а под ними — аж полтораста фирмешек. Мы только треть прибрали. И то — только потому, что проявили космическую прыть.
— Что с остальными?
— Остальные, само собой, пригнулись. Какой им интерес светиться? Вождей нема, так что залягут на дно. Из особо крутых — разве что дяденька один из Сибири сыскался, ну и столичные, конечно. На этих последних Баранович выложил подробнейший реестрик. Всех, кого знал, занес. Правда, говорит, список далеко не полный. Его-то делом были бумажки, а с кремлевскими крышами базар вели другие. Чаще всего — либо Стэк, либо Микита.
— Ладно… Так и так придется подключать московских приятелей. Пусть покопают по своим каналам. Осложнения нам не нужны. Если что, поделимся, — я вздохнул. — А то ведь пригонят эшелон бритых, и разбирайся потом. Все морги трупарями завалим.
— Это точно!
— Что Баранович знает о наркоте?
— Практически ничего. Знает, что баловались, что были связи с Польшей, Германией, Турцией, но подробностями занимался узкий круг лиц. Там ведь бухгалтерия несложная, все в голове можно держать. Основных курьеров насчитывалось человек пять или шесть. Связаны были напрямую с паханом. Теперь, конечно, тоже пропадут с горизонта… — Ганс шмыгнул носом. — А может, кто и на нас попытается выйти, не знаю. Мы-то с этим как?
В глазах его проблеснула неуверенность. Я фыркнул. Общие тенденции на мировом рынке начальник охраны тоже примерно себе представлял. Главный барыш в раздробленном феодальном государстве, именуемом Россия, приносила торговля оружием и наркотой. Но до крупного оружия нам было не дотянуться, — все шло через политиков и армейских жуков, а вот «космосом» баловались практически все. Еще лет пять назад кое-кто играл в принципы, оправдывая сутенерство, с пеной у рта клеймя наркомафию, но нынче все переменилось. Возможно, и я мог бы увлечься этой грязью, но, видимо, вовремя клюнул петушок в голову — сообразил, что торговать грязью ради другой грязи — то бишь ради презренного металла — для Ящера западло. Черт его знает, почему я так рассудил, да и лень было особо раздумывать. Шкалу ценностей каждый себе придумывает сам. Гнать танки с пулеметами в Иран и Ирак — это ладно, со списанных ракеток обдирать золотишко и платину — тоже, но работать на дурдом, когда и без того все вокруг сплошная дурдомовщина, я не желал. И по той же самой причине никогда бы не стал вязаться с паучками, что под шумок обустраивали на окраинах необъятной родины радиоактивные могильники либо сбывали на сторону боевой уран и плутоний. В ближайшие десять-пятнадцать лет я мог бы предсказать планете массу каверзных неожиданностей — в частности ядерный терракт в каком-нибудь крупном городе вроде Вашингтона или Тель-Авива, после чего наконец зачешутся припухшие президентики сверх и не сверхдержав, сообразив, что прогресс давно уже напоминает скорпионью задницу. Да и черт с ними! Я по крайней мере буду твердо знать, что рванула не моя начинка и не от моей травки гикнулся очередной миллион слабаков.
Косо глянув на Ганса, я процедил:
— Тебе мало бабок, Ганс? Или кто-то уже подъезжал с предложением?
Начальник охраны смутился.
— Да был тут один разговор. С месяц назад. Узбеки какие-то приходили, я их отшил.
— В следующий раз сообщай. Примем гостей с объятиями, попьем чайку, побазарим.
— Так на фига?
— Пригодится. В подарок ментам. Хоть тому же Васильичу. Ему наша зелень тоже приелась. Другое дело — какая-нибудь аферка. Вот тут он вволю наиграется. Он же понимает, что лет пять-шесть — и выпрут на пенсию. Уже не злата хочется, — славы.
— Будем сдавать наркодельцов? Опасное дело, босс.
— Ништяк, Гансик, выдюжим.
Какое-то время ехали молча. Ганс сунул что-то в рот, немного погодя, протянул упаковку.
— Не хотите, босс?
— Что это?
— Резинка. Хорошая. Говорят, для зубов это самое…
Я отмахнулся.
— Не надо, Гансик. Ни про кислотно-щелочной баланс, ни про неповторимо-устойчивый вкус. С утра до вечера слышу.
Пискнула радиосвязь. Говорили из машины сопровождения.
— На хвосте чужачок. Помаячил в начале маршрута, потом пропал, а сейчас снова всплыл.
— Так, приплыли, кажется… — Ганс посмотрел в зеркальце заднего обзора. — Это который же? Красный «Москвич» или серая «Тойота»?
— «Тойота».
— Ты ничего не путаешь?
— Гадом буду, они! Сейчас же грязь кругом. У них радиатор наполовину серый и сосульки по краям.
Ганс сердито крякнул, снова поглядел в зеркальце.
— Кто бы это мог быть? На Костикова не похоже. Да и нет у них «Тойот». Парочка «Мерседесов» — так и те в гаражах начальства.
Снова пискнула рация.
— Будем менять маршрут?
— Пожалуй, стоит, — бормотнул я. — Время есть, так что поколесим по кольцевой, понаблюдаем за шпичками. Полезно бы дежурное авто вызвать, пусть пристроятся сзади.
Ганс немедленно взялся за рацию. Дежурная бригада откликнулась без промедления, а спустя некоторое время наши парни уже дышали в затылок орлам из «Тойоты».
— Какие-то пентюхи, похоже. Даже не заметили, что хвост уже прижали.
Я кивнул. Теперь кавалькада машин двигалась несколько в ином порядке. Отсекая нас от «Тойоты» джип с охраной чуть подотстал и теперь взрыкивал за кормой. Еще одна машинка с вооруженными ребятами выкатила на параллельную полосу. «Тойота» рысила на той же дистанции, не ведая, что с тыла их уже пасет наш «Ниссан». Мы же вели все это войско, произвольно выбирая направление, удаляясь от центра города в более захолустные кварталы.
— Берем гадов в коробочку? — Ганс хищно улыбнулся.
— Не здесь, доберемся до пустырей. А пока изобразим легкую панику.
Наша «Вольвушка» скакнула вперед и резво пошла обгонять впереди идущие машины. Движение было не слишком плотное, и скорость мы держали приличную. Джип тоже чуток прибавил ходу, но послушно позволил преследователям обойти себя. Теперь «Тойоте» действительно трудно было бы уйти. Слева и сзади ее подпирало сразу три скоростных авто.
— Пустыри! — громко сообщил водитель. Возле автобусной развилки подходящее место.
— Годится, — я кивнул Гансу на рацию, и он бегло начал надиктовывать нужные команды. Все было хорошо, и вдруг…
Это был обыкновенный мотоцикл с двумя седоками. Что-то вроде «Явы». Но шли они столь резво, что никто не успел ничего сообразить. Благодаря своим габаритам, «Яве» не составило труда вклиниться между машинами сопровождения и обойти нас слева. Следовало бы встрепенуться, но мы не встрепенулись. Просто поворотили головы и проводили их взглядом. И тем самым окончательно подставились под вражеское шило. Когда лихачи вырвались шагов на тридцать вперед, тот, что сидел сзади, обернулся и швырнул темный предмет на дорогу. Ударила слепящая вспышка, и громко вскрикнул Ганс, выхватывая оружие. Я ткнул водителя в спину, но он и без того уже жал на тормоза, яростно дергая руль и тщетно пытаясь удержать равновесие. Увы, творилось что-то непонятное. Место взрыва мы успели пролететь, но управления «Вольвушка» начисто лишилась. Тормоза абсолютно не держали, и нас продолжало нести вперед. Место поворота мы прошли, как разогнавшийся неумеха, впервые надевший коньки. А дальше остро захолонуло под ложечкой, нас подбросило на сидениях. Не умея летать, «Вольвушка» все же взлетела. Через секунду машину сотряс страшный удар, и все закрутилась перед глазами, как склеенные невпопад кадры. Вспомнилось вдруг, что ремень безопасности не наброшен, и полыхнуло сожаление по поводу все смутного, несбывшегося. А далее — небесная вспышка, плечо Ганса, хруст собственных зубов, и холод пробиваемого головой сугроба…
Глава 18
На первый взгляд крепость была выстроена по всем правилам древнего фортификационного искусства — с глубоким рвом, подъемными мостами, зубцами и бойницами. Как и положено, семь угловых башенок топорщились по краям, чуть-чуть уступая по высоте куполу прячущейся за стенами церквушки. Раскатисто бил набат, за кремальерами с луками, топорами и пращами метались крохотные фигурки людишек. Напугал я честной народ! Крепко, надо признать, напугал. В дюжине мест густо парило в объемных котлах черное варево, — местные кулинары готовили для меня свое фирменное блюдо. Судя по запаху — кипящую смолу. Простачки! Мне ли, выбравшемуся ОТТУДА бояться столь жалкой температурки!
Напружинив тело, я бросился в атаку. От первого же толчка что-то хрупнуло в каменном массиве, на стенах закричали громче и пронзительнее. Свистнули первые стрелы, на загривок и впрямь пролилась горяченькая жижа. Спасибочки за душ!
Когтями я отколупнул один из камешков, презрительно фыркнул. Вот вам и убежище! Не крепость, а одно название! То ли в спешке возводили, то ли не чаяли встречи с настоящим противником. Словом, устрашающе укрепление выглядело только издалека. Помнится, в Киеве стены ломать было не в пример труднее, — всю шкуру, почитай, изодрал, а успеха так и не добился. То ли спекали цемент на птичьих яйцах, то ли добавляли что-то вовсе мудреное. Здесь, похоже, обошлись без хитростей, камешки склеивали голимым песочком. Халтурный, видно, попался князек! Из нынешних, из новороссов. Зато и нашим легче! Скорее протараню дутую преграду. Лишь бы не докучали новинками. А то навидался я уже всяких каленых наконечников да волосяных арканов! Глупости, конечно, но сколько же времени и внимания отнимают!
Шумно всхрапнув, я поднатужился и снова ударил в стену. Камни посыпались дружно, в проломе обнажилась потайная галерейка. Еще три-четыре удара, и можно будет пролезать в город. Однако и защитники не дремали. Отовсюду продолжал сыпаться град стрел, летели камни и копья. Большая часть летучих гостинцев отскакивала от моей чешуи, но некоторые застревали, подобно занозам. Да и черт с ними! Лишь бы глаза не задели, на остальное плевать. На мне, как на собаке, — все заживает быстренько. Пара дней, — и воспряну, как феникс из пепла. Пока голову не снесут, буду жить.
Язык обозленной змеей зашевелился во рту, клыки чуть выперли из десен, став вдвое длиннее. С шипением вырвались легкие язычки пламени. Что поделать, — рефлекс! Не слишком и хочется, — само так получается! Что же делать, если народец никак не угомонится? Драки они, видите ли, хотят, подвигов жаждут! Вот и троица богатырей каких-то на конях приканделяла. В шлемах, в кольчугах, в заклепочках! А бородатые — только держись! И мечами-то как грозно помахивают, — страсть! Еще кто-то из людишек попроще пристроился с бердышами у хвоста. Дровосеки хреновы! Отрубить они его, что-ли, пытаются? До чего все-таки наивный народец!
Особенно не озираясь, я взбрыкнул хвостом и разом усмирил незадачливых лесорубов. Заодно смахнул и парочку богатырей. Последний, впечатленный увиденным, ждать не стал. Пришпорив коня, галопом помчался прочь. Меч свой двуручный по забывчивости обронил. Вот такая, понимаешь, бесславная пенка! А еще говорят, на миру и смерть красна…
В плечо ударил каменюга. Я обернулся. Сколько же их набежало на стены! Ровно клопы — видимо-невидимо! И все что-то сыпят, кидают, мечут. Вконец озлобились! Ну да сейчас у меня попритихните!
Язык опасливо втянулся в глотку, железа под небом огненно вскипела. Я хакнул пламенем поверх стены — сколько хватило дыхания. Не особенно-то и целился, однако подействовало. Посыпались мои защитнички вниз, как горелый горох. Жарковато стало, потянуло паленым мяском. Вот теперь можно и потрудиться.
Еще удар, и, разгребая когтями россыпь камней, я начал продираться сквозь стену. Хвостом долбанул по кусачим бойницам. Одна из башен медлительно скособочилась, с шумом обрушилась, взметнув облако пыли. Сами виноваты! Обычай, кажется, все помнят. Живешь хорошо — делись! Хочешь, не хочешь, а семь девственниц в конце каждого месяца подай! И стадо овечек с барашками. Чтобы, значит, все по правилам, по понятиям. И подавали раньше, не ерепенились, а тут вдруг возроптали, возомнили о себе черт-те что! Библии, видно, не читают, и напрасно. Знать бы надобно, что гордыня — штучка из скверных! За то и последует всем вам наказание.
Я почти проломил препятствие, когда заметил, что с той стороны прямиком от церквушки в мою сторону движется странная повозка. Гигантская платформа, ведомая добрым табуном кобылок, а на ней что-то вроде согнутой древесной дуги. Я прищурился, разглядывая громоздкую конструкцию. Ба! Да никак это лук! И какой! Как же они собираются его натягивать? Неужто силенок хватит? Видимо, хватит, если не поленились сотворить такую бандурищу…
Честно говоря, подобный оборот меня совсем не устраивал. Я заторопился. Наспех подстегнул языком пылающую железу и с дистанции попытался положить эту процессию огнем. Не достал. Далековато еще было. Зато полегли все, кто находился ближе. Снова потянуло прогорклым дымом. Аж в ноздрях защипало.
Странную повозку, между тем, уже выпрягали, спешно разворачивая в мою сторону. Рассмотрел я и стрелу — этакую ошкуренную сосенку с металлическим сверкающим наконечником. Когда же они успели все это изготовить? И главное — где? Неужто в кузницах своих допотопных? Ох, не верится!
Кто-то людишками явно руководил, и кучка ратоборцев возле гигантского лука работала слаженно, без суеты. Окончательно перебравшись через разрушенную стену, я рванул навстречу. Успеть, пока не натянули эту гадость, пока не прицелились! Одного огненного плевка хватит, чтобы спалить эту глупую кустарщину!
Земля гудела под стопами, тонко верещали чьи-то сминаемые косточки, — что-то и кого-то я, кажется, давил. Но главная цель была впереди, и я спешил изо всех сил.
Увы, я опоздал. Кто из них гаркнул подлую команду, я так и не разобрал, зато расширившимися глазами узрел, как мощно выпрямилась и задрожала далекая дуга, а мигом позже жуткая боль распорола грудь, чуть не переломив меня пополам. Остановившись, я с ужасом наклонил голову, узрев кровоточащую рану. Из плещущей багровой глубины торчала грязная ветошь — оперение пронзившей меня стрелы.
Черт бы их подрал! Все эти хитрые тараканьи мозги, из года в год изобретающие адские машинки! И какая это мука — терпеть полыхающий внутри пожар! Не выдрать, не вздохнуть! А без легких — какой из меня воин? Драконы — тем и живы, что дышат пламенем, а без огня от них и конный, и пеший уйдет…
Облом вышел с местным князьком. Натуральнейший облом!.. Халтурщик-то он халтурщик, да не так прост оказался. Сварганил таки подлый механизм для пришлого дракона.
Я стал грузно разворачиваться, но завязла в ямине правая лапа. Наверняка какой-нибудь чертов погребок с огурцами и брагой! Как однако не вовремя!
Теряя равновесие и оглушая округу бешеным ревом, я повалился на землю. Сумели все-таки подбить! Стервецы двуногие! Гуманоиды хреновы! Единственная радость — рухну так, что половина здешних домишек рассыплется в прах. Но и со мной, вероятно, покончат. Вон и бегут уже, торопятся. Кровожадные братья славяне…
— Босс! — заметив, что я пришел в себя, он заулыбался. — Наконец-то очнулись! Хотите, кого-нибудь кликну?
— Погоди, — шевельнув сухим горячим языком, я обнаружил вместо двух передних зубов царапающие обломки. И болезненно ныло где-то в области правой грудины. Чертово копье из сна?… Я сглотнул горькую слюну и поморщился. Ободряющее начало! Так сказать, — супчик на первое. Интересно, что у нас на второе и третье?
— Давай-ка, братец, коротко и по делу. Ганс жив?
Глазки Гоши-Кракена потухли.
— У него там это… — боец пошевелил могучим плечом. — Шейные позвонки, короче…
— Я спрашиваю, жив или нет?
Гоша покачал головой.
— Чуток не довезли. Скончался по дороге. Водила в реанимации вместе с Босотой. Эти, может, еще оклемаются, но тоже пока плохи.
Я прикрыл глаза. Босота командовал ребятами из «Ниссана», водитель, Сима-Дачник, — тоже был из старой гвардии, гонщик-профессионал, великий молчун.
— Кто еще?
— Трое… Шарыга, Сук и Барабан. Они вслед за вами по тому же пятну проехались. Ну, и кувыркнулись.
— Что за пятно?
— Дин сказал, бомба с начинкой из особого масла. Какой-то пентафлен. Практически не смывается. Смажешь подошву — и можно по асфальту, как на роликах гнать. Его вроде бы только-только испытывают в войсках.
— А «Тойота»?
— Она ни при делах. Подловили нас, босс. На голимом порожняке.
— Так вы их взяли?
— Ну да! Там же и повязали. Сопротивления эти придурки не оказывали. Сами чуть не обмочились со страху. Ксивы предъявили, ручки подняли.
— Кто такие?
— Оказались двумя козлами из охранного агентства «Триплекс».
— На кой черт они шли за нами?
— Говорят, получили аванс за обычную слежку, договор даже подписали. Тот, кто с ним базар вел, намекнул… — Гоша замялся.
— Ну же, телись!
— В общем, якобы, это от вашей женушки. Хочет, мол, знать, куда катается муж.
— Чушь собачья!
— Ясно, что чушь, но им объяснили, что жена, мол, за мужем приглядеть желает, и баста. Вот эти козелки и превратились в пастухов. А пока они, значит, маячили у нас на хвосте, те двое на мотоцикле проскочили. — Кракен шумно вздохнул. — За ними, понятно, помчались вдогон, но не угнались. Там ведь дальше сворот обратно в город и перекресток. А скоростенка у мотоциклета космическая. Парни, конечно, задергались, помощи стали просить. Короче, упустили гадов.
Я кивнул. Теперь все окончательно встало на свои места. Мы, дурики, и впрямь уперли все свое внимание дешевой «Тойоте», а изюм-то крылся не в ней. Возможно, та «Ява» и вовсе шпарила где-нибудь на отдалении, поджидала только удачного момента. Кто-то наверняка отслеживал ситуацию со стороны, а мы еще и скоростенку взвинтили — подыграли этим ублюдкам…
Кровь гулкими толчками забилась в висках. Я стремительно закипал. Твари!.. Все ж таки сумели зацепить! И как зацепить! Ганс — это была потеря! Серьезнейшая! Уж лучше грохнули бы кого-нибудь из директоров… Я прикрыл на минуту глаза. Ну, да поплачут они у меня. Ох, поплачут!..
— Ну, а со мной что? Позвоночник цел?
— Вроде цел. Лепилы говорят, что повезло вам. Был бы застегнут ремень безопасности — и амба! А так выбросило через стекло наружу и в снег. В общем — небольшой сотряс, пара ребер, коленная чашечка и пальцы на левой ноге. То есть, ребра с пальцами сломаны, а коленная чашечка — только ушиб.
— И все?
Гоша-Кракен неуверенно кивнул.
— Тогда помоги подняться, — я сцепил зубы и сел. Никакой вспышки боли не последовало. Бок и впрямь ныл, голову кружило, но о лежачем режиме не могло быть и речи.
— Они это… Вякали, что нельзя вам пока. — Гоша-Кракен, обеспокоенно подскочил к койке. Не зная, что предпринять, затоптался рядом.
— А Артур на что? Буду лечиться дома… Кто здесь в больнице из наших?
— Четверо из бригады Дина, на улице еще пара машин.
— Зови Гамбургера сюда. Сам договорись с лепилой, — опершись о руку Гоши, я встал и охнул. Левая нога была в гипсе, но стоило ее поставить на пол, как ступню скрутило огненным жгутом. Обливаясь холодным потом, я снова сел.
— Дина, говорю, вызывай! И лепилу…
Глава 19
Эх, не было бы аврала, с каким удовольствием я прикинулся бы трупом! Лучше нет способа проверять людишек. Залечь белым медведем близ полыньи, слиться со снегом — и вот они все как на ладони, смотри, любуйся. А присмотреться к собственным кадрам очень не помешало бы и противника копнуть поглубже, и компаньонов. Тот же Ганс в пару дней забил бы двурушниками все погребки с казематами в «каторжном доме». Хотя… Не было больше Ганса. Бравый морячок отдышал и откашлял свое. А потому нечего было мечтать о тактике выжидания. Хлопот прибавилось вдвое и втрое, следовало пахать, работать и вкалывать.
Империю ощутимо раскачивало налетевшим ветром. Что-то прослышав, начинали егозить партнеры по бизнесу, воспряли южане, которых мы крепко потеснили в последнее время. Трещали факсы, посылая со всех сторон запросы о моем здоровье, электронная почта сыпала письмами, как из рога изобилия. А еще следовало хоронить погибших, заниматься ежедневной рутиной, продолжать операцию с «Харбином» и злополучным фильмом.
Становилось ясно, что Безмена, Утюга и Дина-Гамбургера мне уже маловато. Требовалось срочное восполнение кадров, и потому, спустя сутки, подобно Карлу шведскому выставив больную ногу на стул, я сидел в кабинете лысого чинуши из управления внутренних дел и без лишнего трепа выуживал из принесенного кейса пачки с деньгами. С докторами мы, разумеется, все утрясли. Жить и дышать мне было уже позволено, хотя и не без сложностей. Под руководством Артура за прошедшие сутки мне разработали экспресс-лечение, а ушлый стоматолог за пару часов довольно умело восстановил мой прежний пугающий оскал. По крайней мере — шарахаться от меня уже не шарахались. Если бы не легкое прихрамывание, то заподозрить во мне недавнего пассажира смятой в гармонь «Вольвушки» было бы весьма затруднительно. Вот и чинуша глядел на вельможного гостя вполне благожелательно, льстиво улыбаясь, а легкая паника в его юрких, слегка косящих на сторону глазах представлялась делом обычным. Все ж таки сидел и беседовал не с рядовым обывателем, — с Ящером. Чувствовал, собака, флюиды, вот и вибрировал!
— Такие, значит, у нас пирожки от внучки. — Я придвинул к нему горку дензнаков. — И будет, разумеется, добавочка на десерт, когда увижу Гонтаря с Шошиным в своем офисе.
— Охохонюшки! — чинуша нервно запотирал руки. Близость денег его более чем взволновала. — Признаться, что-то в этом роде и подозревал. Большой гость на пороге — значит, жди сюрпризов!
— Заметьте, — приятных сюрпризов!
— Что ж тут приятного? Вы требуете невозможного!
— Бросьте! Невозможного ничего нет. Даже в нищие времена Павки Корчагина люди засучивали рукава и брались за создание ракет, а уж в нынешнем просвещенном десятилетии… — Я покрутил в воздухе кистью, демонстрируя, каких удивительных результатов можно добиться в наше просвещенное время.
— Поглядим-посмотрим, — я похлопал Надюху по щеке и, отстранившись, вышел в прихожую.
— Когда вернешься?
— На трудные вопросы не отвечаю. Пока…
Родная «Вольвушка» подкатила к подъезду, из машины сопровождения показались два лба, бдительно обозрели окна и крыши окружающих зданий. Я сел в автомобиль, и мы тронулись в путь. Слушая вполуха начальника охраны, я крутил выведенную к креслу пассажиров настройку радиоприемника, пытаясь поймать что-либо мало-мальски музыкальное. Но эфир продолжал оглушать попсовой кувалдой, череда самодеятельных станций в старательном подражании равнялась на «Европу-Плюс», последняя же без устали вела треп с толпами бездельников, на заказ выдавая бездарные песенчушки, выспрашивая заветные желания и эти самые желания немедленно исполняя. Мелодии, которыми сорили все эти опятами расплодившиеся станции, насколько я знал, сочинялись на корейских синтезаторах левой пяткой с бутербродом в зубах. И, увы, нынешнего слушателя столь скороспелая лапша, похоже, устраивала. Вконец отчаявшись найти что-либо мелодичное, я выключил приемник вовсе.
— Значит, ты уверен, что о фильме Баранович ничего не знает? — я хмуро взглянул на Ганса.
— Божится, что не в курсе.
— Может, врет?
— Да не похоже. Он ведь все секреты выложил. Без утайки. Какой ему интерес что-то скрывать? И Хасан на него в щелочку успел полюбоваться, сказал, что выжимать из такого нечего. Дяденька, мол, и так распахнут до предела. А Хасан в подобных делах понимает. Психолог!
— Ладно коли так. — Я задумался. — Как вам вообще показался этот Баранович?
— Да никак. Обычный фраерок. Судя по всему, денежки любит, комфорт. Соображает вроде неплохо.
— Значит, сработаемся.
— А то! Живым остался, как тут не сработаться? А вообще Безмен утверждает, что финансист головастый. Память отменная. Как сообразил, что может оказаться полезным, еще пару заначек выложил. По собственной инициативе. Оказывается, руднички у них тут еще есть. В укромном месте.
— Это что же, в наших местах?
— Да нет. Сами рудники где-то под Алапаевском, а здесь документы и карты, списочный состав старателей.
— И что добывают?
— Золотишко и вроде даже алмазы. Все, разумеется, черное.
— Неплохо! — я покачал головой. — Значит, бухгалтер решил работать не за страх, а за совесть?
— Как знать. На всякий пожарный компру все равно не помешает состряпать. Мальчиков там или девочек в постель сунуть. Тогда окончательно повяжем.
— Ну, это пока не горит, хотя на досуге, конечно, подумай. Дело полезное… — Я потер кончик носа. — Москвичей наш дружок, часом, не боится?
— Некоторая вибрация наблюдается. Но в пределах допустимого. Кроме москвичей еще ведь друзья покойных остались, а под ними — аж полтораста фирмешек. Мы только треть прибрали. И то — только потому, что проявили космическую прыть.
— Что с остальными?
— Остальные, само собой, пригнулись. Какой им интерес светиться? Вождей нема, так что залягут на дно. Из особо крутых — разве что дяденька один из Сибири сыскался, ну и столичные, конечно. На этих последних Баранович выложил подробнейший реестрик. Всех, кого знал, занес. Правда, говорит, список далеко не полный. Его-то делом были бумажки, а с кремлевскими крышами базар вели другие. Чаще всего — либо Стэк, либо Микита.
— Ладно… Так и так придется подключать московских приятелей. Пусть покопают по своим каналам. Осложнения нам не нужны. Если что, поделимся, — я вздохнул. — А то ведь пригонят эшелон бритых, и разбирайся потом. Все морги трупарями завалим.
— Это точно!
— Что Баранович знает о наркоте?
— Практически ничего. Знает, что баловались, что были связи с Польшей, Германией, Турцией, но подробностями занимался узкий круг лиц. Там ведь бухгалтерия несложная, все в голове можно держать. Основных курьеров насчитывалось человек пять или шесть. Связаны были напрямую с паханом. Теперь, конечно, тоже пропадут с горизонта… — Ганс шмыгнул носом. — А может, кто и на нас попытается выйти, не знаю. Мы-то с этим как?
В глазах его проблеснула неуверенность. Я фыркнул. Общие тенденции на мировом рынке начальник охраны тоже примерно себе представлял. Главный барыш в раздробленном феодальном государстве, именуемом Россия, приносила торговля оружием и наркотой. Но до крупного оружия нам было не дотянуться, — все шло через политиков и армейских жуков, а вот «космосом» баловались практически все. Еще лет пять назад кое-кто играл в принципы, оправдывая сутенерство, с пеной у рта клеймя наркомафию, но нынче все переменилось. Возможно, и я мог бы увлечься этой грязью, но, видимо, вовремя клюнул петушок в голову — сообразил, что торговать грязью ради другой грязи — то бишь ради презренного металла — для Ящера западло. Черт его знает, почему я так рассудил, да и лень было особо раздумывать. Шкалу ценностей каждый себе придумывает сам. Гнать танки с пулеметами в Иран и Ирак — это ладно, со списанных ракеток обдирать золотишко и платину — тоже, но работать на дурдом, когда и без того все вокруг сплошная дурдомовщина, я не желал. И по той же самой причине никогда бы не стал вязаться с паучками, что под шумок обустраивали на окраинах необъятной родины радиоактивные могильники либо сбывали на сторону боевой уран и плутоний. В ближайшие десять-пятнадцать лет я мог бы предсказать планете массу каверзных неожиданностей — в частности ядерный терракт в каком-нибудь крупном городе вроде Вашингтона или Тель-Авива, после чего наконец зачешутся припухшие президентики сверх и не сверхдержав, сообразив, что прогресс давно уже напоминает скорпионью задницу. Да и черт с ними! Я по крайней мере буду твердо знать, что рванула не моя начинка и не от моей травки гикнулся очередной миллион слабаков.
Косо глянув на Ганса, я процедил:
— Тебе мало бабок, Ганс? Или кто-то уже подъезжал с предложением?
Начальник охраны смутился.
— Да был тут один разговор. С месяц назад. Узбеки какие-то приходили, я их отшил.
— В следующий раз сообщай. Примем гостей с объятиями, попьем чайку, побазарим.
— Так на фига?
— Пригодится. В подарок ментам. Хоть тому же Васильичу. Ему наша зелень тоже приелась. Другое дело — какая-нибудь аферка. Вот тут он вволю наиграется. Он же понимает, что лет пять-шесть — и выпрут на пенсию. Уже не злата хочется, — славы.
— Будем сдавать наркодельцов? Опасное дело, босс.
— Ништяк, Гансик, выдюжим.
Какое-то время ехали молча. Ганс сунул что-то в рот, немного погодя, протянул упаковку.
— Не хотите, босс?
— Что это?
— Резинка. Хорошая. Говорят, для зубов это самое…
Я отмахнулся.
— Не надо, Гансик. Ни про кислотно-щелочной баланс, ни про неповторимо-устойчивый вкус. С утра до вечера слышу.
Пискнула радиосвязь. Говорили из машины сопровождения.
— На хвосте чужачок. Помаячил в начале маршрута, потом пропал, а сейчас снова всплыл.
— Так, приплыли, кажется… — Ганс посмотрел в зеркальце заднего обзора. — Это который же? Красный «Москвич» или серая «Тойота»?
— «Тойота».
— Ты ничего не путаешь?
— Гадом буду, они! Сейчас же грязь кругом. У них радиатор наполовину серый и сосульки по краям.
Ганс сердито крякнул, снова поглядел в зеркальце.
— Кто бы это мог быть? На Костикова не похоже. Да и нет у них «Тойот». Парочка «Мерседесов» — так и те в гаражах начальства.
Снова пискнула рация.
— Будем менять маршрут?
— Пожалуй, стоит, — бормотнул я. — Время есть, так что поколесим по кольцевой, понаблюдаем за шпичками. Полезно бы дежурное авто вызвать, пусть пристроятся сзади.
Ганс немедленно взялся за рацию. Дежурная бригада откликнулась без промедления, а спустя некоторое время наши парни уже дышали в затылок орлам из «Тойоты».
— Какие-то пентюхи, похоже. Даже не заметили, что хвост уже прижали.
Я кивнул. Теперь кавалькада машин двигалась несколько в ином порядке. Отсекая нас от «Тойоты» джип с охраной чуть подотстал и теперь взрыкивал за кормой. Еще одна машинка с вооруженными ребятами выкатила на параллельную полосу. «Тойота» рысила на той же дистанции, не ведая, что с тыла их уже пасет наш «Ниссан». Мы же вели все это войско, произвольно выбирая направление, удаляясь от центра города в более захолустные кварталы.
— Берем гадов в коробочку? — Ганс хищно улыбнулся.
— Не здесь, доберемся до пустырей. А пока изобразим легкую панику.
Наша «Вольвушка» скакнула вперед и резво пошла обгонять впереди идущие машины. Движение было не слишком плотное, и скорость мы держали приличную. Джип тоже чуток прибавил ходу, но послушно позволил преследователям обойти себя. Теперь «Тойоте» действительно трудно было бы уйти. Слева и сзади ее подпирало сразу три скоростных авто.
— Пустыри! — громко сообщил водитель. Возле автобусной развилки подходящее место.
— Годится, — я кивнул Гансу на рацию, и он бегло начал надиктовывать нужные команды. Все было хорошо, и вдруг…
Это был обыкновенный мотоцикл с двумя седоками. Что-то вроде «Явы». Но шли они столь резво, что никто не успел ничего сообразить. Благодаря своим габаритам, «Яве» не составило труда вклиниться между машинами сопровождения и обойти нас слева. Следовало бы встрепенуться, но мы не встрепенулись. Просто поворотили головы и проводили их взглядом. И тем самым окончательно подставились под вражеское шило. Когда лихачи вырвались шагов на тридцать вперед, тот, что сидел сзади, обернулся и швырнул темный предмет на дорогу. Ударила слепящая вспышка, и громко вскрикнул Ганс, выхватывая оружие. Я ткнул водителя в спину, но он и без того уже жал на тормоза, яростно дергая руль и тщетно пытаясь удержать равновесие. Увы, творилось что-то непонятное. Место взрыва мы успели пролететь, но управления «Вольвушка» начисто лишилась. Тормоза абсолютно не держали, и нас продолжало нести вперед. Место поворота мы прошли, как разогнавшийся неумеха, впервые надевший коньки. А дальше остро захолонуло под ложечкой, нас подбросило на сидениях. Не умея летать, «Вольвушка» все же взлетела. Через секунду машину сотряс страшный удар, и все закрутилась перед глазами, как склеенные невпопад кадры. Вспомнилось вдруг, что ремень безопасности не наброшен, и полыхнуло сожаление по поводу все смутного, несбывшегося. А далее — небесная вспышка, плечо Ганса, хруст собственных зубов, и холод пробиваемого головой сугроба…
Глава 18
"От интуиции до рассудка — один
шаг, но кто в состоянии сделать
его осмысленно?"
О. Турк
На первый взгляд крепость была выстроена по всем правилам древнего фортификационного искусства — с глубоким рвом, подъемными мостами, зубцами и бойницами. Как и положено, семь угловых башенок топорщились по краям, чуть-чуть уступая по высоте куполу прячущейся за стенами церквушки. Раскатисто бил набат, за кремальерами с луками, топорами и пращами метались крохотные фигурки людишек. Напугал я честной народ! Крепко, надо признать, напугал. В дюжине мест густо парило в объемных котлах черное варево, — местные кулинары готовили для меня свое фирменное блюдо. Судя по запаху — кипящую смолу. Простачки! Мне ли, выбравшемуся ОТТУДА бояться столь жалкой температурки!
Напружинив тело, я бросился в атаку. От первого же толчка что-то хрупнуло в каменном массиве, на стенах закричали громче и пронзительнее. Свистнули первые стрелы, на загривок и впрямь пролилась горяченькая жижа. Спасибочки за душ!
Когтями я отколупнул один из камешков, презрительно фыркнул. Вот вам и убежище! Не крепость, а одно название! То ли в спешке возводили, то ли не чаяли встречи с настоящим противником. Словом, устрашающе укрепление выглядело только издалека. Помнится, в Киеве стены ломать было не в пример труднее, — всю шкуру, почитай, изодрал, а успеха так и не добился. То ли спекали цемент на птичьих яйцах, то ли добавляли что-то вовсе мудреное. Здесь, похоже, обошлись без хитростей, камешки склеивали голимым песочком. Халтурный, видно, попался князек! Из нынешних, из новороссов. Зато и нашим легче! Скорее протараню дутую преграду. Лишь бы не докучали новинками. А то навидался я уже всяких каленых наконечников да волосяных арканов! Глупости, конечно, но сколько же времени и внимания отнимают!
Шумно всхрапнув, я поднатужился и снова ударил в стену. Камни посыпались дружно, в проломе обнажилась потайная галерейка. Еще три-четыре удара, и можно будет пролезать в город. Однако и защитники не дремали. Отовсюду продолжал сыпаться град стрел, летели камни и копья. Большая часть летучих гостинцев отскакивала от моей чешуи, но некоторые застревали, подобно занозам. Да и черт с ними! Лишь бы глаза не задели, на остальное плевать. На мне, как на собаке, — все заживает быстренько. Пара дней, — и воспряну, как феникс из пепла. Пока голову не снесут, буду жить.
Язык обозленной змеей зашевелился во рту, клыки чуть выперли из десен, став вдвое длиннее. С шипением вырвались легкие язычки пламени. Что поделать, — рефлекс! Не слишком и хочется, — само так получается! Что же делать, если народец никак не угомонится? Драки они, видите ли, хотят, подвигов жаждут! Вот и троица богатырей каких-то на конях приканделяла. В шлемах, в кольчугах, в заклепочках! А бородатые — только держись! И мечами-то как грозно помахивают, — страсть! Еще кто-то из людишек попроще пристроился с бердышами у хвоста. Дровосеки хреновы! Отрубить они его, что-ли, пытаются? До чего все-таки наивный народец!
Особенно не озираясь, я взбрыкнул хвостом и разом усмирил незадачливых лесорубов. Заодно смахнул и парочку богатырей. Последний, впечатленный увиденным, ждать не стал. Пришпорив коня, галопом помчался прочь. Меч свой двуручный по забывчивости обронил. Вот такая, понимаешь, бесславная пенка! А еще говорят, на миру и смерть красна…
В плечо ударил каменюга. Я обернулся. Сколько же их набежало на стены! Ровно клопы — видимо-невидимо! И все что-то сыпят, кидают, мечут. Вконец озлобились! Ну да сейчас у меня попритихните!
Язык опасливо втянулся в глотку, железа под небом огненно вскипела. Я хакнул пламенем поверх стены — сколько хватило дыхания. Не особенно-то и целился, однако подействовало. Посыпались мои защитнички вниз, как горелый горох. Жарковато стало, потянуло паленым мяском. Вот теперь можно и потрудиться.
Еще удар, и, разгребая когтями россыпь камней, я начал продираться сквозь стену. Хвостом долбанул по кусачим бойницам. Одна из башен медлительно скособочилась, с шумом обрушилась, взметнув облако пыли. Сами виноваты! Обычай, кажется, все помнят. Живешь хорошо — делись! Хочешь, не хочешь, а семь девственниц в конце каждого месяца подай! И стадо овечек с барашками. Чтобы, значит, все по правилам, по понятиям. И подавали раньше, не ерепенились, а тут вдруг возроптали, возомнили о себе черт-те что! Библии, видно, не читают, и напрасно. Знать бы надобно, что гордыня — штучка из скверных! За то и последует всем вам наказание.
Я почти проломил препятствие, когда заметил, что с той стороны прямиком от церквушки в мою сторону движется странная повозка. Гигантская платформа, ведомая добрым табуном кобылок, а на ней что-то вроде согнутой древесной дуги. Я прищурился, разглядывая громоздкую конструкцию. Ба! Да никак это лук! И какой! Как же они собираются его натягивать? Неужто силенок хватит? Видимо, хватит, если не поленились сотворить такую бандурищу…
Честно говоря, подобный оборот меня совсем не устраивал. Я заторопился. Наспех подстегнул языком пылающую железу и с дистанции попытался положить эту процессию огнем. Не достал. Далековато еще было. Зато полегли все, кто находился ближе. Снова потянуло прогорклым дымом. Аж в ноздрях защипало.
Странную повозку, между тем, уже выпрягали, спешно разворачивая в мою сторону. Рассмотрел я и стрелу — этакую ошкуренную сосенку с металлическим сверкающим наконечником. Когда же они успели все это изготовить? И главное — где? Неужто в кузницах своих допотопных? Ох, не верится!
Кто-то людишками явно руководил, и кучка ратоборцев возле гигантского лука работала слаженно, без суеты. Окончательно перебравшись через разрушенную стену, я рванул навстречу. Успеть, пока не натянули эту гадость, пока не прицелились! Одного огненного плевка хватит, чтобы спалить эту глупую кустарщину!
Земля гудела под стопами, тонко верещали чьи-то сминаемые косточки, — что-то и кого-то я, кажется, давил. Но главная цель была впереди, и я спешил изо всех сил.
Увы, я опоздал. Кто из них гаркнул подлую команду, я так и не разобрал, зато расширившимися глазами узрел, как мощно выпрямилась и задрожала далекая дуга, а мигом позже жуткая боль распорола грудь, чуть не переломив меня пополам. Остановившись, я с ужасом наклонил голову, узрев кровоточащую рану. Из плещущей багровой глубины торчала грязная ветошь — оперение пронзившей меня стрелы.
Черт бы их подрал! Все эти хитрые тараканьи мозги, из года в год изобретающие адские машинки! И какая это мука — терпеть полыхающий внутри пожар! Не выдрать, не вздохнуть! А без легких — какой из меня воин? Драконы — тем и живы, что дышат пламенем, а без огня от них и конный, и пеший уйдет…
Облом вышел с местным князьком. Натуральнейший облом!.. Халтурщик-то он халтурщик, да не так прост оказался. Сварганил таки подлый механизм для пришлого дракона.
Я стал грузно разворачиваться, но завязла в ямине правая лапа. Наверняка какой-нибудь чертов погребок с огурцами и брагой! Как однако не вовремя!
Теряя равновесие и оглушая округу бешеным ревом, я повалился на землю. Сумели все-таки подбить! Стервецы двуногие! Гуманоиды хреновы! Единственная радость — рухну так, что половина здешних домишек рассыплется в прах. Но и со мной, вероятно, покончат. Вон и бегут уже, торопятся. Кровожадные братья славяне…
* * *
Очнулся я в больничной палате. Перед глазами плавал багровый туман, в голове шелестела призрачная метель. От навязчивого видения с драконом, крепостью и гигантской стрелою удалось избавиться, только пошевелившись. А секундой позже в памяти всплыли дорога, кренящийся автомобиль и вскрик Ганса. Непривычный холодок на миг прищемил сердце, я осторожно повернув голову. Рядом сидел Гоша-Кракен. Из-под белого халата у него топорщился израильский «Узи», рот был страдальчески сжат.— Босс! — заметив, что я пришел в себя, он заулыбался. — Наконец-то очнулись! Хотите, кого-нибудь кликну?
— Погоди, — шевельнув сухим горячим языком, я обнаружил вместо двух передних зубов царапающие обломки. И болезненно ныло где-то в области правой грудины. Чертово копье из сна?… Я сглотнул горькую слюну и поморщился. Ободряющее начало! Так сказать, — супчик на первое. Интересно, что у нас на второе и третье?
— Давай-ка, братец, коротко и по делу. Ганс жив?
Глазки Гоши-Кракена потухли.
— У него там это… — боец пошевелил могучим плечом. — Шейные позвонки, короче…
— Я спрашиваю, жив или нет?
Гоша покачал головой.
— Чуток не довезли. Скончался по дороге. Водила в реанимации вместе с Босотой. Эти, может, еще оклемаются, но тоже пока плохи.
Я прикрыл глаза. Босота командовал ребятами из «Ниссана», водитель, Сима-Дачник, — тоже был из старой гвардии, гонщик-профессионал, великий молчун.
— Кто еще?
— Трое… Шарыга, Сук и Барабан. Они вслед за вами по тому же пятну проехались. Ну, и кувыркнулись.
— Что за пятно?
— Дин сказал, бомба с начинкой из особого масла. Какой-то пентафлен. Практически не смывается. Смажешь подошву — и можно по асфальту, как на роликах гнать. Его вроде бы только-только испытывают в войсках.
— А «Тойота»?
— Она ни при делах. Подловили нас, босс. На голимом порожняке.
— Так вы их взяли?
— Ну да! Там же и повязали. Сопротивления эти придурки не оказывали. Сами чуть не обмочились со страху. Ксивы предъявили, ручки подняли.
— Кто такие?
— Оказались двумя козлами из охранного агентства «Триплекс».
— На кой черт они шли за нами?
— Говорят, получили аванс за обычную слежку, договор даже подписали. Тот, кто с ним базар вел, намекнул… — Гоша замялся.
— Ну же, телись!
— В общем, якобы, это от вашей женушки. Хочет, мол, знать, куда катается муж.
— Чушь собачья!
— Ясно, что чушь, но им объяснили, что жена, мол, за мужем приглядеть желает, и баста. Вот эти козелки и превратились в пастухов. А пока они, значит, маячили у нас на хвосте, те двое на мотоцикле проскочили. — Кракен шумно вздохнул. — За ними, понятно, помчались вдогон, но не угнались. Там ведь дальше сворот обратно в город и перекресток. А скоростенка у мотоциклета космическая. Парни, конечно, задергались, помощи стали просить. Короче, упустили гадов.
Я кивнул. Теперь все окончательно встало на свои места. Мы, дурики, и впрямь уперли все свое внимание дешевой «Тойоте», а изюм-то крылся не в ней. Возможно, та «Ява» и вовсе шпарила где-нибудь на отдалении, поджидала только удачного момента. Кто-то наверняка отслеживал ситуацию со стороны, а мы еще и скоростенку взвинтили — подыграли этим ублюдкам…
Кровь гулкими толчками забилась в висках. Я стремительно закипал. Твари!.. Все ж таки сумели зацепить! И как зацепить! Ганс — это была потеря! Серьезнейшая! Уж лучше грохнули бы кого-нибудь из директоров… Я прикрыл на минуту глаза. Ну, да поплачут они у меня. Ох, поплачут!..
— Ну, а со мной что? Позвоночник цел?
— Вроде цел. Лепилы говорят, что повезло вам. Был бы застегнут ремень безопасности — и амба! А так выбросило через стекло наружу и в снег. В общем — небольшой сотряс, пара ребер, коленная чашечка и пальцы на левой ноге. То есть, ребра с пальцами сломаны, а коленная чашечка — только ушиб.
— И все?
Гоша-Кракен неуверенно кивнул.
— Тогда помоги подняться, — я сцепил зубы и сел. Никакой вспышки боли не последовало. Бок и впрямь ныл, голову кружило, но о лежачем режиме не могло быть и речи.
— Они это… Вякали, что нельзя вам пока. — Гоша-Кракен, обеспокоенно подскочил к койке. Не зная, что предпринять, затоптался рядом.
— А Артур на что? Буду лечиться дома… Кто здесь в больнице из наших?
— Четверо из бригады Дина, на улице еще пара машин.
— Зови Гамбургера сюда. Сам договорись с лепилой, — опершись о руку Гоши, я встал и охнул. Левая нога была в гипсе, но стоило ее поставить на пол, как ступню скрутило огненным жгутом. Обливаясь холодным потом, я снова сел.
— Дина, говорю, вызывай! И лепилу…
Глава 19
"Сны — наше откровение, хотим
мы того или не хотим, и
кто желает заглянуть в будущее,
тому это будущее явится…"
Т. Лангус
Эх, не было бы аврала, с каким удовольствием я прикинулся бы трупом! Лучше нет способа проверять людишек. Залечь белым медведем близ полыньи, слиться со снегом — и вот они все как на ладони, смотри, любуйся. А присмотреться к собственным кадрам очень не помешало бы и противника копнуть поглубже, и компаньонов. Тот же Ганс в пару дней забил бы двурушниками все погребки с казематами в «каторжном доме». Хотя… Не было больше Ганса. Бравый морячок отдышал и откашлял свое. А потому нечего было мечтать о тактике выжидания. Хлопот прибавилось вдвое и втрое, следовало пахать, работать и вкалывать.
Империю ощутимо раскачивало налетевшим ветром. Что-то прослышав, начинали егозить партнеры по бизнесу, воспряли южане, которых мы крепко потеснили в последнее время. Трещали факсы, посылая со всех сторон запросы о моем здоровье, электронная почта сыпала письмами, как из рога изобилия. А еще следовало хоронить погибших, заниматься ежедневной рутиной, продолжать операцию с «Харбином» и злополучным фильмом.
Становилось ясно, что Безмена, Утюга и Дина-Гамбургера мне уже маловато. Требовалось срочное восполнение кадров, и потому, спустя сутки, подобно Карлу шведскому выставив больную ногу на стул, я сидел в кабинете лысого чинуши из управления внутренних дел и без лишнего трепа выуживал из принесенного кейса пачки с деньгами. С докторами мы, разумеется, все утрясли. Жить и дышать мне было уже позволено, хотя и не без сложностей. Под руководством Артура за прошедшие сутки мне разработали экспресс-лечение, а ушлый стоматолог за пару часов довольно умело восстановил мой прежний пугающий оскал. По крайней мере — шарахаться от меня уже не шарахались. Если бы не легкое прихрамывание, то заподозрить во мне недавнего пассажира смятой в гармонь «Вольвушки» было бы весьма затруднительно. Вот и чинуша глядел на вельможного гостя вполне благожелательно, льстиво улыбаясь, а легкая паника в его юрких, слегка косящих на сторону глазах представлялась делом обычным. Все ж таки сидел и беседовал не с рядовым обывателем, — с Ящером. Чувствовал, собака, флюиды, вот и вибрировал!
— Такие, значит, у нас пирожки от внучки. — Я придвинул к нему горку дензнаков. — И будет, разумеется, добавочка на десерт, когда увижу Гонтаря с Шошиным в своем офисе.
— Охохонюшки! — чинуша нервно запотирал руки. Близость денег его более чем взволновала. — Признаться, что-то в этом роде и подозревал. Большой гость на пороге — значит, жди сюрпризов!
— Заметьте, — приятных сюрпризов!
— Что ж тут приятного? Вы требуете невозможного!
— Бросьте! Невозможного ничего нет. Даже в нищие времена Павки Корчагина люди засучивали рукава и брались за создание ракет, а уж в нынешнем просвещенном десятилетии… — Я покрутил в воздухе кистью, демонстрируя, каких удивительных результатов можно добиться в наше просвещенное время.