Страница:
— Разумеется, разумеется! Разве мы не понимаем… — Костиков склонился к уху коллеги, о чем-то зашептал.
Я удовлетворенно положил руки на подлокотники, ноготками ковырнул полировку. Разговор, судя по всему, двигался к благополучному завершению. Да и что им было мне предъявить? Стволы Гонтаря? Так на это имелось по всей форме выправленное разрешение. В их же конторе и ставили необходимые печати. Социальный статус Гонтаря также требовал дотошного изучения. Человек просто физически не может сидеть в зоне и одновременно гулять на свободе. Так что никто и ниоткуда не сбегал, и по документам Гонтарь был вовсе не Гонтарем, а скромным служащим Петей Ивановым, только-только приехавшим из пылающего огнем Таджикистана. Хотите проверить? Проверяйте. Посылайте запрос в приграничье. Возможно, вам даже ответят и даже по-русски. Что именно — легко догадаться. Там у них война, ежедневные прорывы душманов, и до вашей чепухи им, извиняюсь, дела нет… Что там еще у нас? Дин? Так у него железобетонное алиби, хотя действительно похож на того мерзавца. Очень похож, не спорю. Ну, а все остальное — форменная чепуха. Ранены семеро? И еще пара дюжин отлеживается по больницам? Сочувствую, но не более того. Мы ведь тоже не «Мартини» со сдобами вкушали — торчали в качестве заложников. Неприятная штука, доложу вам! То есть хотелось, понятно, вмешаться, выразить свое гражданское негодование, да ведь боязно! Хулиганы-то нынче совсем распоясались. Того и гляди, драться полезут. И бузили в городе тоже не мы. Зуб даю, что не мы! Или есть соответствующие заявления?… Ах, нетути? Тогда, пардон, дорогие товарищи, позвольте пройти и выйти. У вас в кабинетиках, конечно, мило, но на свободе, знаете ли, милее. И с кислородом чуток повольготнее…
Я припомнил вчерашние злоключения и мысленно ухмыльнулся. Действительно прошли и вышли. Без особых затруднений. Офицер, руководивший нашим захватом, даже пожал мне на прощание руку. Должно быть, узнал о ресторанных подробностях. Само собой, к тому времени сделали все возможное Каротин с Сережей. Ситуация представлялась простой и ясной. Человек потерял жену, человек слегка покуражился. И не честных ведь горожан забижал, вот что важно! — матерых отыскивал, прожженных, на которых клеймо негде ставить. От таких не убудет. Ну, а ссориться с вдовцом — себе дороже. Все равно выскользнет. С народом помельче — сплошь и рядом прецеденты, а тут на самого Ящера замахиваться? Дураков, как говорится, нетути! Тем более, ребятки, баловавшиеся оружием, опять же ушли. Машины побросали и рассосались по дворам. А как известно, не пойман, не вор, и дело само собой рассыпалось. Прямо на глазах. Потому что жаловаться людишки и впрямь не спешили. Одни — по доброму сердцу и отходчивому характеру, другие — теша себя иллюзией, что сумеют поквитаться самостоятельно. Вот и ладушки! Доброго им всем ветра в попу!..
Что у нас осталось? Кремль Бухтиярова? Так его и вовсе ни к какому боку не подошьешь. Ну да, гремело что-то там. Возможно, даже с динамитным акцентом, и что? Без грому нынче ни один фуршет дипломатический не обходится, а тут целая домина завалилась! Может, и впрямь, сама по себе рухнула. Надо ж и меру знать, господин Бухтияров! Выстроил, понимаешь, каланчу коломенскую!
И тоньше, тоньше стопочка ребусов! Сыскарям легче, следователи на глазах оживают. Не любят они толстых папок. Не пионеры. Макулатурой давно уж отзанимались… Вот и по фактам ранений всплыли занимательные подробности. Сами себя, оказывается, ребятишки попортили. По халатной неумелости обращения с оружием. Что поделаешь, и такое бывает. В общем, как ни крути, утро вечера мудренее. В конце концов — отреагировали на стрельбу? Отреагировали. Безобразия ликвидировали, порядок восстановили. Да и были ли они — беспорядки-то? То есть, если положа руку на сердце? На первый неопытный взгляд — вроде да, а на второй?… А-а! Вот у нас и сомнения уже появились! А что? История знает примеры. Стреляют вроде, стреляют — очередями, одиночными, а потом приглядишься, принюхаешься — ан, нет ничего. Ни трупов, ни крови, ни жалоб. Померещилось? Вероятно. Так что бромчику, господа обыватели! Побольше и ежевечерне!..
В кабинет заглянул Сеня Рыжий, мимикой изобразил, что мне срочно надо взять трубку. Извинившись перед сыщиками, я вышел. Оторвали от дорогой нам власти, значит, абонент и впрямь срочный.
Звонил Безмен, и с первых его фраз я напрягся. В голосе помощника звучала неприкрытая паника, пару раз мне даже показалось, что он всхлипнул.
— Ничего не пойму, говори толком! Где Баранович? Ты встретил американцев?
— Да, то есть… «Ятагана» больше нет. Директор арестован. В верхах шурует какая-то непонятная комиссия. Американцы просто уехали. Поглядели на весь этот шухер и рванули домой. Все до единого.
— Какой шухер? — рявкнул я. — Что ты городишь?
Безмен словно и не услышал меня.
— А вчера… Вчера ко мне заглянул Хром. Живой. Прямо в номер. Сел возле кровати и прижег сигаретой плечо. Сначала себе, а потом мне. И рот заткнул подушкой, чтобы не кричал… Они все живые, Ящер. Все!.. — Безмен тоненько взвизгнул. — И тот фильм… Я был прав. Это ИХ фильм. Хром что-то говорил про жемчуг. Вроде того, что каждая жемчужина должна унести определенное количество жизней и только потом исчезнет. Теперь-то я знаю, что это правда. Они тоже живут по таким же правилам. И возвращаются, когда их становится слишком много. За своим жемчугом…
Рука, держащая трубку, вспотела. Я ничего не понимал. Ровным счетом ничего. Однако и орать на Безмена посчитал бессмысленным. Был бы он рядом — другое дело, — вдарил бы по физиономии и вылил на макушку графин воды, а так… Только напугаю дурака.
— Ящер! Ты мне не веришь, я знаю! Но это так! Я ничего не выдумываю! Хром сказал, что змей пожирает себя с хвоста, что дни Ящера сочтены.
Я стиснул зубы. Безмен спятил, это было очевидно. Но просто так подобные вещи не происходят. Значит, имелась серьезная причина.
— Где ты сейчас? В Москве?
— Нет. Как только Хром ушел, сразу заказал билет и первым рейсом двинул обратно.
— Так ты здесь?
— Босс! Только не надо ни о чем меня просить. Я не сунусь в офис ни под каким видом. Потому что ОНИ уже там. Если очень постараться, ИХ можно даже увидеть.
— Кого — их, Безмен?
— Всех умерших. Сначала ОНИ только пугали. Теперь, после Елены, станут действовать. Я не знаю, кто дал команду, но ОНИ перешли в атаку…
Я крякнул.
— Что ты знаешь про Елену?
— Неважно, что я знаю. Куда важнее, что об этом знают ОНИ! Пойми, Ящер, ОНИ знают все!
Я скрежетнул зубами. Прелестно! Дело обстояло даже хуже, чем я предполагал. Хорошо еще, если это только наркотики! Во всяком случае крыша у Безмена поехала прочно. Кто же так удружил мне? Какой такой храбрец-камикадзе?… Впрочем, узнаю. Очень и очень скоро!
— Где Баранович?
— Его увели… Хром поднял с постели и увел за собой. И Густав тоже у них. Те ребята с таможни попросту разбежались. Я их понимаю… Знаешь, кого я видел сегодня на улице? Стэка! Шел прямиком на меня, а рядом семенил Мороз… — Безмен нервно хихикнул. — Я остановился, а этот гад пальцем Стэку на меня показывает. Что-то говорит на ухо и показывает. Я за угол поскорее завернул, так они прямо из стены вышли, срезали напрямую! А Паша-Кудряш еще кварталов пять за мной плелся, никак не отвязывался.
— Спокойно, Безмен, спокойно! — я постарался, чтобы голос мой звучал ласково и твердо. — Объясни, где ты находишься, и я немедленно подошлю надежных ребят. Хочешь, Дин-Гамбургер самолично подъедет? Никто тебя не тронет, если они будут рядом.
— Не надо, Ящер! Это бесполезно. Будет только хуже. Одного меня, может, не станут рвать, а с тобой… Нет, Ящер, я не вернусь. ОНИ велели предупредить, вот я и звоню. Беги, пока не поздно, хотя… Они уже взялись за тебя. Хром сам сказал…
— Послушай, Безмен!.. — мне показалось, что на том конце провода бормочут уже двое. Кто-то резко выговаривал Безмену, а тот, поскуливая, отпирался.
— Кто там с тобой? Безмен! Ты слышишь меня?
Наверное, он уронил трубку. Голоса доносились уже совсем приглушенно. Короткий полувзвизг и хриплое чавкающее дыхание. И следом за этим РЫК! Тот самый…
Волосы у меня встали дыбом. Голоса стихли, некто, утробно дыша, приблизился к аппарату, поднял трубку и неторопливо опустил на клавиши. Я ошарашенно оглянулся. Сеня Рыжий топтался рядом, ожидая указаний. Склонив голову, я торопливо нажал нужную кнопку. Определитель номера высветил зеленоватые цифры. Так и есть, местный звонок. Безмен действительно слинял из Москвы.
— Посылай людей. Немедленно! — я кивнул Сене Рыжему на телефонный номер. — Вычисли номер и собирай народ! Пусть прихватят оружие. Там Безмен. Угодил в чьи-то лапы.
Секретарь с готовностью кивнул. Я приблизился к зеркалу, как мог привел себя в порядок. Незачем достославным сыщикам видеть мою растерянность. А уж тем паче — испуг.
— Я одно не пойму: когда же он успел спятить? Ведь и времени прошло всего ничего! — я хмуро покосился на календарик часов. — Ну да! Считанные дни! Ты считаешь, что такое возможно?
— Трудно сказать так сразу. Пока не встречусь с ним лично, о диагнозе говорить преждевременно.
— Послушай, а может, его пытали? Я слышал, от пыток тоже порой сходят с ума.
— Сходят. Очень даже просто, — Артур не прекращал своих манипуляций. — Но для начала надо все-таки повидать его. Тогда и скажу что-либо более определенное.
— Ты увидишь его, — пообещал я. — Уверен, парни Дина уже везут бедолагу сюда. Приготовь все, что положено в таких случаях.
— Само собой… Хотя, ты знаешь, моя специализация несколько иная.
— Брось! Ты у нас мастер на все руки. Лепила-универсал!
— Разумеется, я постараюсь помочь, — Артур пытливо взглянул на меня. — Меня другое настораживает. Не многовато ли у нас отклонений за последнее время? Помните, вы рассказывали о свихнувшемся парне? А теперь вот еще Безмен. Или, может, вы его имели в виду?
— Нет, там был другой паренек…
— Вот я и толкую. Когда психоз следует за психозом, это уже смахивает на эпидемию.
Умные у него были глаза. Чертовски умные. И, верно, впервые в жизни я отвел взгляд в сторону. Вполголоса пробурчал:
— Ладно, смотри, что там с ногой, и побегу.
— Сейчас поглядим, — он закряхтел, отдирая смоченные бинты. — Не понимаю, как вы его так расколотили? Все было сработано на совесть.
Я фыркнул.
— В футбол играл. Верно, от мячика.
— Знаем мы эти ваши мячики! — Артур умело сновал над вытянутой ногой. Отмокший гипс ломтями перепачканной марли шлепался в таз. — Так… А это еще что за хренотень?… Оппа!..
Выкрикнул он это столь напряженным голосом, что я резво приподнялся на локтях. Сначала разглядел побелевшее лицо доктора, а после и то жуткое, во что превратилась моя конечность.
От такого и впрямь можно было сказать «оппа». И даже кое-кто покруче. Чуть ниже колена нога начинала пугающе зеленеть. Тут и там поблескивали крохотные перламутровые пластинки. Словно прилипшая к коже рыбья чешуя. Но самое жуткое приключилось со ступней. Она заметно увеличилась — и в длину, и в ширину. Пальцы на ней, тоже обретя зеленоватый оттенок, противоестественным образом сомкнулись попарно, почти срослись и только самый большой оставался сам по себе. И тем не менее именно он заставил гипсовый каркас расползтись надвое. Ноготь, желтый и толстый, напоминающий медвежий клык, выпирал из-под кожи на добрых пять-шесть сантиметров. И такие же, но более скромные коготки, проклевывались на сросшихся парах.
Мы созерцали этот сюрреалистический ужас и молчали. Артур продолжал сидеть деревянным истуканом, я тоже не шевелился, не в силах оторвать взгляда от ТРЕХПАЛОЙ ЛАПЫ. Впрочем, и не трехпалой даже, — четырехпалой, как и положено. С внутренней стороны в районе косточки над пяткой бугрилась еще одна зеленоватая шишка с зернышком пробивающегося коготка. Четвертый палец должен был появится именно здесь. ДОЛЖЕН… Я со свистом втянул в себя воздух, чувствуя, как струится по спине холодный пот.
Почему я решил, что ДОЛЖЕН? Откуда я мог это знать?!.. Но ведь знал!.. Потому что видел уже не впервые.
Я зажмурился, и мысленному взору услужливо явилась картинка какой-то полуразрушенной церквушки. Холм из кирпичей и скошенный купол с золотящимся крестом. Точно могила погибшему великану. И я рядом с этой могилой — огромный и всхрапывающий, попирающий землю толстыми куриными ножищами.
Веки испуганно дрогнули и распахнулись. Господи! За что? Ведь неправда все это! Только чья-то злая шутка!.. Помоги проснуться!.. К чертям собачьим Безмена и Густава! Все возвращу и отдам, но только не это!
Глаза мои встретились с глазами Артура. Дрожащие губы его шевельнулись.
— Кто?…
Я едва его расслышал.
— Кто ты, Ящер?…
Кто я?… Он спрашивал, кто я такой?…
Мне захотелось расхохотаться, истерика билась в животе запертой в темницу коброй, тело скрючивали болезненные судороги. Я облизнул пересохшие губы, с запоздалым прозрением ощутил жжение во рту. В верхней части неба что-то стремительно вспухало. Странно, но ответ на идиотский вопрос доктора я знал.
Знал, как и то, что лапа у меня должна быть ЧЕТЫРЕХПАЛОЙ…
Глава 30
Артур продолжал смотреть на меня, и взор его не сулил ничего хорошего. В нем читались и страх, и подозрение, а главное — я воочию видел, как растет и ветвится в докторе то исконно неприязненное отношение, что питают люди ко всему инородному. В средние века так, должно быть, глядели на сжигаемых колдунов и ведьм, в тридцатые и сороковые — на судимых врагов народа. Глаза Артура одним махом перемещали меня по ту сторону барьера. Я становился ЧУЖИМ — чужим до корней волос, а с таковыми уже не годилось играть по старым правилам. Он мог обещать мне все что угодно — хранить молчание, тайно помогать дорогими лекарствами, искать нужных специалистов и нужную литературу, однако я вдруг преисполнился ясной уверенности, что все это будет ложь. Между чужими нет и не может быть договоренностей. Он увидел во мне то, чего ни в коем случае не должен был увидеть. Граница меж нами пролегла зубчатым частоколом, и при всем желании ни он, ни я не могли уже ничего поделать.
На секунду у меня закружилась голова. Жутковатый миг переворота произошел! Стремительная трансформация привычного мира подобно ураганному ветру ударила в спину, закачала неустойчивым баркасом. Такой вот заманчивый мне выпал жребий! На собственной шкуре Ящеру предстояло испытать, что это такое — стать изгоем и стать чужим. Только что мы были с Артуром в единой упряжке, говорили об одном, и вот в каких-нибудь полминуты все изменилось. Чертова нога в мгновение ока разметала нас по разные стороны баррикад. И самое страшное заключалось в том, что передо мной сидел не Гоша-Кракен, не Безмен и не Дин-Гамбургер, — жутковатая тайна приоткрылась Артуру, человеку сведущему в травмах и биологических аномалиях! Тем не менее выбор он свой совершил, не колеблясь. Что же было говорить об остальных! Кому еще я мог довериться? Да никому! Один-единственный слушок в состоянии был развалить всю империю. Люди попросту побежали бы от Ящера! Как от чумы и проказы, как от сошедшего с телеэкранов оборотня. Артур был умен, но этим самым был и опасен. Банальным слушком дело могло не обойтись, и, тысяча чертей! — я просто не имел права рисковать…
Наверное, свою судьбу он разглядел на моем лице, потому что, защищаясь, поднял правую руку.
— Не надо, Ящер! Никто ничего не узнает, клянусь! Зачем мне это, сам посуди!..
Я молчал, а он торопливо говорил:
— Мы все упрячем в гипс! Ничего страшного. Я лично буду присматривать за ногой! Наверняка еще что-то можно сделать.
— Ты боишься… — пробормотал я. — Это плохо, Артурчик. Очень плохо, если ты так меня боишься.
— Я всегда боялся! Всегда! — голос его дрожал. — Тебя нельзя не бояться!
— Да нет… Сейчас ты боишься по-другому. В этом и кроется главная проблема.
Я зорко оглядел кабинет, и Артур окончательно все понял. Вскочив, он сделал попытку метнуться к двери, но я ухватил его за халат, рывком повалил на пол.
— Мне очень жаль, Артурчик. Честное слово, жаль! Ты и впрямь был славным малым…
Он распахнул рот, собираясь закричать, но это не входило в мои планы. Зажав его губы пятерней, свободной рукой я сунулся под мышку и тут же припомнил, что оставил «Беретту» в офисе. Для подобных дел нет ничего лучше пистолета с глушителем, но, увы, в наличии не было не то что пистолета, не было самого завалящего ножичка.
Я бросил свой взор вниз, и подобие судороги скользнуло по мышцам лица. Кажется, я улыбался. Как улыбается волк, увидев заблудившегося ягненка. Нет, дорогой Артурчик! Безоружным я вовсе не был! Та самая нога-ножища, из-за которой все и приключилось, поставила в неприятном эпизоде точку.
Клянусь чем угодно, она проделала это САМА! Я только мысленно согласился с предстоящим, и она с готовностью нанесла удар. Желтый коготь вонзился доктору в горло, стопа судорожно изогнулась, разрывая агонизирующую плоть. Из артерии фонтанчиком выплеснула алая кровь. Артура выгнуло дугой, глаза полезли из орбит. Я вырвал когти из его горла, и, с сипом выдыхая остатки жизни, врач рухнул на пол,
Из кабинета я выглянул, вероятно, минут через десять. Устало разбросав ноги, Гонтарь сидел возле двери и искоса поглядывал в сторону коридора. Странного вида субъект прогуливался вдоль увешанной плакатами стены.
— Все в порядке? — хрипло спросил я.
Гонтарь обернул голову и кивнул. Шепотом заметил:
— Только вот тип этот мне не нравится. Никак в толк не возьму, что у него за форма. Вроде и шашка, и фуражка с ремнем, а на казака не похож. Больно уж бутафорский наряд. Может, актеришка какой? Как считаете, босс?
— Плевать на него! — мне было не до нарядов с актерами. Самостоятельно наложенный гипс толком еще не просох, но задерживаться я не хотел. Притворив за собой дверь, я жестом заставил телохранителя подняться.
— Некогда тут рассиживать.
— Уходим?
— Точнее — убегаем! Скоренько и быстренько!..
Провожаемые подозрительным взглядом старушонки в больничном потертом халатике, мы зашагали по коридору. За мной оставались мокрые следы, но не прыгать же на одной ноге!
Битюг в полуказацком одеянии оказался за нашими спинами. На нас он не обратил ни малейшего внимания, и тем не менее клоунский вид его тоже меня насторожил. Какого черта он делает в больнице? С шашкой этой дурацкой, в широченных галифе…
Сердце мое трепыхнулось. По удаляющимся шагам я вдруг сообразил, что странный субъект движется к кабинету. Вот сукин сын! Ему-то там что понадобилось?
Я искоса глянул через плечо и еще раз выругался. Все-таки интуиция Гонтаря кое-чего стоила! Следовало прислушаться к словам телохранителя сразу. «Тип в бутафорском одеянии» действительно собирался заглянуть в кабинет к Артуру. Я нахмурился. Как же теперь быть? Бежать или возвращаться? Но далеко убежать все равно не успеем, а если вернемся, придется снова зачищать следы… И все-таки это, видимо, лучший вариант. Допустить, чтобы тело Артура обнаружили так вот сразу, мы не могли.
— Стой! — я вцепился в плечо телохранителя. — Видишь, куда топает этот придурок?
Вопрос был лишним. Гонтарю тоже было ясно, что шагает «придурок» именно ТУДА. Причин моего беспокойства он пока не понимал, но уже через минуту ему предстояло узнать все. Я сухо сглотнул. Иного выхода у меня не оставалось.
— Дуй за этим обормотом следом! — шепнул я. — Если он только заглянет, черт с ним. Но если зайдет, то и выйти не должен. Ты меня понял?
Брови Гонтаря сомкнулись на переносице. С некоторым усилием он качнул головой. Удивляться и заламывать в истерике руки он давно отвык. «Актера» следовало шлепнуть, и Гонтарь принял услышанное к сведению. Да и что тут особенного? Этот парень в своей жизни демонстрировал фокусы покруче…
На скрип дверных петель мы оба враз оглянулись. Странный типчик, позвякивая шашкой, уже заходил в кабинет.
— Пошел!.. И чтоб все тихо!
Гонтарь тенью метнулся назад. Старушонка в халатике продолжала пялиться на нас, но мне было не до нее. Пусть пялится, тем более — тот еще свидетель! Склероз, годы, зрение. Да и не валить же всех подряд! Что тогда от больницы останется? У нас, слава Богу, не Буденовск.
Прислонившись к холодной стене, я напряженно ждал. Тишина звенела в ушах, абразивным, быстро вращающимся кругом подтачивала нервы. Хорошо, хоть не слышно криков с выстрелами. Гонтарь такие дела умел проделывать бесшумно.
Он вынырнул обратно секунд через тридцать или сорок, но мне показалось, что прошла вечность.
— Ну как?
Он ошалело помотал головой.
— Там никого, босс! — он неуверенно приблизился ко мне. — Пусто, как в кармане нищего.
— Не понял? Как это никого?
— Совсем никого. Ни Артура, ни этого хмыря.
Я заторможенно перевел взгляд на больничную дверь.
— Ничего не понимаю…
— Вот и я в озадачке. Третий этаж, окно заперто, вторых дверей нет. То есть, я, конечно, бегло осмотрелся, но это же не китайский балаганчик! Все на виду. Да и зачем бы Артуру понадобился черный ход?
— Действительно…
— Посмотреть еще раз?
— Не надо, — я снова ухватил Гонтаря за плечо. — Черт с ними, пошли! Нечего нам здесь больше делать.
Он наморщил лоб, осмысливая нелогичную с его точки зрения команду.
— Я сказал, уходим!
— Хозяин — барин. — Телохранитель несогласно поджал губы. — Хотя я бы на вашем месте…
— Ты не на моем месте. Пошли!
Я мутно глянул в окно. Гонтарь кивал на прогуливающуюся по площади парочку усачей. Черные стеганные полушубки, каракулевые с мелкими кокардами шапки, кожаные ремни и длиннющие сабли. Может, и впрямь казаки? Мы ведь в календари не заглядываем, а нынче там старославянских праздников, как грибов в добром лесу. Вот и затеяли гульбище.
Повернув голову, я разглядел еще одного «казачка». Этот ехал на коне, и даже сквозь рокот машинного двигателя можно было расслышать, как дробно цокают кованые копыта. Прохожие впрочем шагали обычным темпом, на странного всадника внимания не обращали. Привыкли уже ко всему — и к хиппи, и к бесноватым демонстрантам, осыпающим бранью власть имущих, сжигающим еженедельно на площадях чучело какого-нибудь политика. Эка невидаль — казак на коне!
Мы уже миновали площадь, когда, повинуясь смутному порыву, я обернулся. Так и есть, усачи пропали! Ни всадника, ни той парочки. Точно в воздухе растворились! Я похолодел. Куда они могли деться? Конник — еще ладно, мог успеть повернуть в проулок, но пешие!..
Я приложил ладонь ко лбу. Что же со мной происходит? Или с нами? Ведь Гонтарь тоже видел этих типов! Своими собственными глазами! И тот чертов жандарм в больничном покое! Стоило ему зайти в кабинет, как тело Артура пропало. Значит, опять началось? Только уже наяву?
Жандарм… Я вдруг понял, что это действительно никакие не казаки. Потому что ни лампасов, ни характерных лычек на них не наблюдалось. А вот версия с жандармами, кажется, проходила по всем статьям. Во всяком случае очень и очень похожи. По картинкам из книг, по революционным фильмам.
Я откинулся на сидении, утомленно прикрыл глаза.
Стало быть, жандармы? Занятно! А что последует за жандармами? Африканский слон с посеребренными бивнями? Закованный в медные латы легион?…
В памяти вновь стрекотнул заполошный звонок Безмена. Что он там говорил? Кажется, что-то про покойников. Дескать, начали действовать. Сразу после Елены. Но причем тут Елена? Что вообще Безмен знал об Елене? Или дело не в нем, а в тех, о ком он рассказывал?
Итак, теперь после Елены ОНИ станут действовать… Кто же такие — ОНИ? Сколько их, откуда они явились?
Голову вновь мягко закружило. Как от выпитого залпом коньячного стакана. Изо всех сил я стиснул ладонями виски. Увиденное следовало разложить по полочкам, тщательно переварить. Но как переварить, если меня тошнило, если выворачивало наизнанку!..
— Что значит, от меня? — я напрягся.
— Ну как же… Голос, интонации. Если бы я не знал наверняка, что вы отправились к Артуру… — Сеня Рыжий смущенно прикашлянул. — Видите ли, вы почему-то сказали, что говорите из квартиры Безмена.
Я удовлетворенно положил руки на подлокотники, ноготками ковырнул полировку. Разговор, судя по всему, двигался к благополучному завершению. Да и что им было мне предъявить? Стволы Гонтаря? Так на это имелось по всей форме выправленное разрешение. В их же конторе и ставили необходимые печати. Социальный статус Гонтаря также требовал дотошного изучения. Человек просто физически не может сидеть в зоне и одновременно гулять на свободе. Так что никто и ниоткуда не сбегал, и по документам Гонтарь был вовсе не Гонтарем, а скромным служащим Петей Ивановым, только-только приехавшим из пылающего огнем Таджикистана. Хотите проверить? Проверяйте. Посылайте запрос в приграничье. Возможно, вам даже ответят и даже по-русски. Что именно — легко догадаться. Там у них война, ежедневные прорывы душманов, и до вашей чепухи им, извиняюсь, дела нет… Что там еще у нас? Дин? Так у него железобетонное алиби, хотя действительно похож на того мерзавца. Очень похож, не спорю. Ну, а все остальное — форменная чепуха. Ранены семеро? И еще пара дюжин отлеживается по больницам? Сочувствую, но не более того. Мы ведь тоже не «Мартини» со сдобами вкушали — торчали в качестве заложников. Неприятная штука, доложу вам! То есть хотелось, понятно, вмешаться, выразить свое гражданское негодование, да ведь боязно! Хулиганы-то нынче совсем распоясались. Того и гляди, драться полезут. И бузили в городе тоже не мы. Зуб даю, что не мы! Или есть соответствующие заявления?… Ах, нетути? Тогда, пардон, дорогие товарищи, позвольте пройти и выйти. У вас в кабинетиках, конечно, мило, но на свободе, знаете ли, милее. И с кислородом чуток повольготнее…
Я припомнил вчерашние злоключения и мысленно ухмыльнулся. Действительно прошли и вышли. Без особых затруднений. Офицер, руководивший нашим захватом, даже пожал мне на прощание руку. Должно быть, узнал о ресторанных подробностях. Само собой, к тому времени сделали все возможное Каротин с Сережей. Ситуация представлялась простой и ясной. Человек потерял жену, человек слегка покуражился. И не честных ведь горожан забижал, вот что важно! — матерых отыскивал, прожженных, на которых клеймо негде ставить. От таких не убудет. Ну, а ссориться с вдовцом — себе дороже. Все равно выскользнет. С народом помельче — сплошь и рядом прецеденты, а тут на самого Ящера замахиваться? Дураков, как говорится, нетути! Тем более, ребятки, баловавшиеся оружием, опять же ушли. Машины побросали и рассосались по дворам. А как известно, не пойман, не вор, и дело само собой рассыпалось. Прямо на глазах. Потому что жаловаться людишки и впрямь не спешили. Одни — по доброму сердцу и отходчивому характеру, другие — теша себя иллюзией, что сумеют поквитаться самостоятельно. Вот и ладушки! Доброго им всем ветра в попу!..
Что у нас осталось? Кремль Бухтиярова? Так его и вовсе ни к какому боку не подошьешь. Ну да, гремело что-то там. Возможно, даже с динамитным акцентом, и что? Без грому нынче ни один фуршет дипломатический не обходится, а тут целая домина завалилась! Может, и впрямь, сама по себе рухнула. Надо ж и меру знать, господин Бухтияров! Выстроил, понимаешь, каланчу коломенскую!
И тоньше, тоньше стопочка ребусов! Сыскарям легче, следователи на глазах оживают. Не любят они толстых папок. Не пионеры. Макулатурой давно уж отзанимались… Вот и по фактам ранений всплыли занимательные подробности. Сами себя, оказывается, ребятишки попортили. По халатной неумелости обращения с оружием. Что поделаешь, и такое бывает. В общем, как ни крути, утро вечера мудренее. В конце концов — отреагировали на стрельбу? Отреагировали. Безобразия ликвидировали, порядок восстановили. Да и были ли они — беспорядки-то? То есть, если положа руку на сердце? На первый неопытный взгляд — вроде да, а на второй?… А-а! Вот у нас и сомнения уже появились! А что? История знает примеры. Стреляют вроде, стреляют — очередями, одиночными, а потом приглядишься, принюхаешься — ан, нет ничего. Ни трупов, ни крови, ни жалоб. Померещилось? Вероятно. Так что бромчику, господа обыватели! Побольше и ежевечерне!..
В кабинет заглянул Сеня Рыжий, мимикой изобразил, что мне срочно надо взять трубку. Извинившись перед сыщиками, я вышел. Оторвали от дорогой нам власти, значит, абонент и впрямь срочный.
Звонил Безмен, и с первых его фраз я напрягся. В голосе помощника звучала неприкрытая паника, пару раз мне даже показалось, что он всхлипнул.
— Ничего не пойму, говори толком! Где Баранович? Ты встретил американцев?
— Да, то есть… «Ятагана» больше нет. Директор арестован. В верхах шурует какая-то непонятная комиссия. Американцы просто уехали. Поглядели на весь этот шухер и рванули домой. Все до единого.
— Какой шухер? — рявкнул я. — Что ты городишь?
Безмен словно и не услышал меня.
— А вчера… Вчера ко мне заглянул Хром. Живой. Прямо в номер. Сел возле кровати и прижег сигаретой плечо. Сначала себе, а потом мне. И рот заткнул подушкой, чтобы не кричал… Они все живые, Ящер. Все!.. — Безмен тоненько взвизгнул. — И тот фильм… Я был прав. Это ИХ фильм. Хром что-то говорил про жемчуг. Вроде того, что каждая жемчужина должна унести определенное количество жизней и только потом исчезнет. Теперь-то я знаю, что это правда. Они тоже живут по таким же правилам. И возвращаются, когда их становится слишком много. За своим жемчугом…
Рука, держащая трубку, вспотела. Я ничего не понимал. Ровным счетом ничего. Однако и орать на Безмена посчитал бессмысленным. Был бы он рядом — другое дело, — вдарил бы по физиономии и вылил на макушку графин воды, а так… Только напугаю дурака.
— Ящер! Ты мне не веришь, я знаю! Но это так! Я ничего не выдумываю! Хром сказал, что змей пожирает себя с хвоста, что дни Ящера сочтены.
Я стиснул зубы. Безмен спятил, это было очевидно. Но просто так подобные вещи не происходят. Значит, имелась серьезная причина.
— Где ты сейчас? В Москве?
— Нет. Как только Хром ушел, сразу заказал билет и первым рейсом двинул обратно.
— Так ты здесь?
— Босс! Только не надо ни о чем меня просить. Я не сунусь в офис ни под каким видом. Потому что ОНИ уже там. Если очень постараться, ИХ можно даже увидеть.
— Кого — их, Безмен?
— Всех умерших. Сначала ОНИ только пугали. Теперь, после Елены, станут действовать. Я не знаю, кто дал команду, но ОНИ перешли в атаку…
Я крякнул.
— Что ты знаешь про Елену?
— Неважно, что я знаю. Куда важнее, что об этом знают ОНИ! Пойми, Ящер, ОНИ знают все!
Я скрежетнул зубами. Прелестно! Дело обстояло даже хуже, чем я предполагал. Хорошо еще, если это только наркотики! Во всяком случае крыша у Безмена поехала прочно. Кто же так удружил мне? Какой такой храбрец-камикадзе?… Впрочем, узнаю. Очень и очень скоро!
— Где Баранович?
— Его увели… Хром поднял с постели и увел за собой. И Густав тоже у них. Те ребята с таможни попросту разбежались. Я их понимаю… Знаешь, кого я видел сегодня на улице? Стэка! Шел прямиком на меня, а рядом семенил Мороз… — Безмен нервно хихикнул. — Я остановился, а этот гад пальцем Стэку на меня показывает. Что-то говорит на ухо и показывает. Я за угол поскорее завернул, так они прямо из стены вышли, срезали напрямую! А Паша-Кудряш еще кварталов пять за мной плелся, никак не отвязывался.
— Спокойно, Безмен, спокойно! — я постарался, чтобы голос мой звучал ласково и твердо. — Объясни, где ты находишься, и я немедленно подошлю надежных ребят. Хочешь, Дин-Гамбургер самолично подъедет? Никто тебя не тронет, если они будут рядом.
— Не надо, Ящер! Это бесполезно. Будет только хуже. Одного меня, может, не станут рвать, а с тобой… Нет, Ящер, я не вернусь. ОНИ велели предупредить, вот я и звоню. Беги, пока не поздно, хотя… Они уже взялись за тебя. Хром сам сказал…
— Послушай, Безмен!.. — мне показалось, что на том конце провода бормочут уже двое. Кто-то резко выговаривал Безмену, а тот, поскуливая, отпирался.
— Кто там с тобой? Безмен! Ты слышишь меня?
Наверное, он уронил трубку. Голоса доносились уже совсем приглушенно. Короткий полувзвизг и хриплое чавкающее дыхание. И следом за этим РЫК! Тот самый…
Волосы у меня встали дыбом. Голоса стихли, некто, утробно дыша, приблизился к аппарату, поднял трубку и неторопливо опустил на клавиши. Я ошарашенно оглянулся. Сеня Рыжий топтался рядом, ожидая указаний. Склонив голову, я торопливо нажал нужную кнопку. Определитель номера высветил зеленоватые цифры. Так и есть, местный звонок. Безмен действительно слинял из Москвы.
— Посылай людей. Немедленно! — я кивнул Сене Рыжему на телефонный номер. — Вычисли номер и собирай народ! Пусть прихватят оружие. Там Безмен. Угодил в чьи-то лапы.
Секретарь с готовностью кивнул. Я приблизился к зеркалу, как мог привел себя в порядок. Незачем достославным сыщикам видеть мою растерянность. А уж тем паче — испуг.
* * *
Гипс треснул в полдень. Как раз, когда ушли гости. А, спустя час, я уже сидел в уютном кабинетике Артура. Помешивая в тазу горячую воду, он вдумчиво расспрашивал о звонке Безмена. Я рассказывал в подробностях, стараясь воспроизвести отдельные фразы и даже интонацию. Мне казалось, что это важно. Для диагноза, для будущего лечения. Такими парнями, как Безмен, не разбрасываются. Как ни крути, Безмен — это калибр! Не Кепарь и даже не Сом. Значит, придется лечить. До победного конца.— Я одно не пойму: когда же он успел спятить? Ведь и времени прошло всего ничего! — я хмуро покосился на календарик часов. — Ну да! Считанные дни! Ты считаешь, что такое возможно?
— Трудно сказать так сразу. Пока не встречусь с ним лично, о диагнозе говорить преждевременно.
— Послушай, а может, его пытали? Я слышал, от пыток тоже порой сходят с ума.
— Сходят. Очень даже просто, — Артур не прекращал своих манипуляций. — Но для начала надо все-таки повидать его. Тогда и скажу что-либо более определенное.
— Ты увидишь его, — пообещал я. — Уверен, парни Дина уже везут бедолагу сюда. Приготовь все, что положено в таких случаях.
— Само собой… Хотя, ты знаешь, моя специализация несколько иная.
— Брось! Ты у нас мастер на все руки. Лепила-универсал!
— Разумеется, я постараюсь помочь, — Артур пытливо взглянул на меня. — Меня другое настораживает. Не многовато ли у нас отклонений за последнее время? Помните, вы рассказывали о свихнувшемся парне? А теперь вот еще Безмен. Или, может, вы его имели в виду?
— Нет, там был другой паренек…
— Вот я и толкую. Когда психоз следует за психозом, это уже смахивает на эпидемию.
Умные у него были глаза. Чертовски умные. И, верно, впервые в жизни я отвел взгляд в сторону. Вполголоса пробурчал:
— Ладно, смотри, что там с ногой, и побегу.
— Сейчас поглядим, — он закряхтел, отдирая смоченные бинты. — Не понимаю, как вы его так расколотили? Все было сработано на совесть.
Я фыркнул.
— В футбол играл. Верно, от мячика.
— Знаем мы эти ваши мячики! — Артур умело сновал над вытянутой ногой. Отмокший гипс ломтями перепачканной марли шлепался в таз. — Так… А это еще что за хренотень?… Оппа!..
Выкрикнул он это столь напряженным голосом, что я резво приподнялся на локтях. Сначала разглядел побелевшее лицо доктора, а после и то жуткое, во что превратилась моя конечность.
От такого и впрямь можно было сказать «оппа». И даже кое-кто покруче. Чуть ниже колена нога начинала пугающе зеленеть. Тут и там поблескивали крохотные перламутровые пластинки. Словно прилипшая к коже рыбья чешуя. Но самое жуткое приключилось со ступней. Она заметно увеличилась — и в длину, и в ширину. Пальцы на ней, тоже обретя зеленоватый оттенок, противоестественным образом сомкнулись попарно, почти срослись и только самый большой оставался сам по себе. И тем не менее именно он заставил гипсовый каркас расползтись надвое. Ноготь, желтый и толстый, напоминающий медвежий клык, выпирал из-под кожи на добрых пять-шесть сантиметров. И такие же, но более скромные коготки, проклевывались на сросшихся парах.
Мы созерцали этот сюрреалистический ужас и молчали. Артур продолжал сидеть деревянным истуканом, я тоже не шевелился, не в силах оторвать взгляда от ТРЕХПАЛОЙ ЛАПЫ. Впрочем, и не трехпалой даже, — четырехпалой, как и положено. С внутренней стороны в районе косточки над пяткой бугрилась еще одна зеленоватая шишка с зернышком пробивающегося коготка. Четвертый палец должен был появится именно здесь. ДОЛЖЕН… Я со свистом втянул в себя воздух, чувствуя, как струится по спине холодный пот.
Почему я решил, что ДОЛЖЕН? Откуда я мог это знать?!.. Но ведь знал!.. Потому что видел уже не впервые.
Я зажмурился, и мысленному взору услужливо явилась картинка какой-то полуразрушенной церквушки. Холм из кирпичей и скошенный купол с золотящимся крестом. Точно могила погибшему великану. И я рядом с этой могилой — огромный и всхрапывающий, попирающий землю толстыми куриными ножищами.
Веки испуганно дрогнули и распахнулись. Господи! За что? Ведь неправда все это! Только чья-то злая шутка!.. Помоги проснуться!.. К чертям собачьим Безмена и Густава! Все возвращу и отдам, но только не это!
Глаза мои встретились с глазами Артура. Дрожащие губы его шевельнулись.
— Кто?…
Я едва его расслышал.
— Кто ты, Ящер?…
Кто я?… Он спрашивал, кто я такой?…
Мне захотелось расхохотаться, истерика билась в животе запертой в темницу коброй, тело скрючивали болезненные судороги. Я облизнул пересохшие губы, с запоздалым прозрением ощутил жжение во рту. В верхней части неба что-то стремительно вспухало. Странно, но ответ на идиотский вопрос доктора я знал.
Знал, как и то, что лапа у меня должна быть ЧЕТЫРЕХПАЛОЙ…
Глава 30
"Как до, так и после
не сменим одежды,
Мир — злобненький ослик,
Пустые надежды."
Е. Тимахен
Артур продолжал смотреть на меня, и взор его не сулил ничего хорошего. В нем читались и страх, и подозрение, а главное — я воочию видел, как растет и ветвится в докторе то исконно неприязненное отношение, что питают люди ко всему инородному. В средние века так, должно быть, глядели на сжигаемых колдунов и ведьм, в тридцатые и сороковые — на судимых врагов народа. Глаза Артура одним махом перемещали меня по ту сторону барьера. Я становился ЧУЖИМ — чужим до корней волос, а с таковыми уже не годилось играть по старым правилам. Он мог обещать мне все что угодно — хранить молчание, тайно помогать дорогими лекарствами, искать нужных специалистов и нужную литературу, однако я вдруг преисполнился ясной уверенности, что все это будет ложь. Между чужими нет и не может быть договоренностей. Он увидел во мне то, чего ни в коем случае не должен был увидеть. Граница меж нами пролегла зубчатым частоколом, и при всем желании ни он, ни я не могли уже ничего поделать.
На секунду у меня закружилась голова. Жутковатый миг переворота произошел! Стремительная трансформация привычного мира подобно ураганному ветру ударила в спину, закачала неустойчивым баркасом. Такой вот заманчивый мне выпал жребий! На собственной шкуре Ящеру предстояло испытать, что это такое — стать изгоем и стать чужим. Только что мы были с Артуром в единой упряжке, говорили об одном, и вот в каких-нибудь полминуты все изменилось. Чертова нога в мгновение ока разметала нас по разные стороны баррикад. И самое страшное заключалось в том, что передо мной сидел не Гоша-Кракен, не Безмен и не Дин-Гамбургер, — жутковатая тайна приоткрылась Артуру, человеку сведущему в травмах и биологических аномалиях! Тем не менее выбор он свой совершил, не колеблясь. Что же было говорить об остальных! Кому еще я мог довериться? Да никому! Один-единственный слушок в состоянии был развалить всю империю. Люди попросту побежали бы от Ящера! Как от чумы и проказы, как от сошедшего с телеэкранов оборотня. Артур был умен, но этим самым был и опасен. Банальным слушком дело могло не обойтись, и, тысяча чертей! — я просто не имел права рисковать…
Наверное, свою судьбу он разглядел на моем лице, потому что, защищаясь, поднял правую руку.
— Не надо, Ящер! Никто ничего не узнает, клянусь! Зачем мне это, сам посуди!..
Я молчал, а он торопливо говорил:
— Мы все упрячем в гипс! Ничего страшного. Я лично буду присматривать за ногой! Наверняка еще что-то можно сделать.
— Ты боишься… — пробормотал я. — Это плохо, Артурчик. Очень плохо, если ты так меня боишься.
— Я всегда боялся! Всегда! — голос его дрожал. — Тебя нельзя не бояться!
— Да нет… Сейчас ты боишься по-другому. В этом и кроется главная проблема.
Я зорко оглядел кабинет, и Артур окончательно все понял. Вскочив, он сделал попытку метнуться к двери, но я ухватил его за халат, рывком повалил на пол.
— Мне очень жаль, Артурчик. Честное слово, жаль! Ты и впрямь был славным малым…
Он распахнул рот, собираясь закричать, но это не входило в мои планы. Зажав его губы пятерней, свободной рукой я сунулся под мышку и тут же припомнил, что оставил «Беретту» в офисе. Для подобных дел нет ничего лучше пистолета с глушителем, но, увы, в наличии не было не то что пистолета, не было самого завалящего ножичка.
Я бросил свой взор вниз, и подобие судороги скользнуло по мышцам лица. Кажется, я улыбался. Как улыбается волк, увидев заблудившегося ягненка. Нет, дорогой Артурчик! Безоружным я вовсе не был! Та самая нога-ножища, из-за которой все и приключилось, поставила в неприятном эпизоде точку.
Клянусь чем угодно, она проделала это САМА! Я только мысленно согласился с предстоящим, и она с готовностью нанесла удар. Желтый коготь вонзился доктору в горло, стопа судорожно изогнулась, разрывая агонизирующую плоть. Из артерии фонтанчиком выплеснула алая кровь. Артура выгнуло дугой, глаза полезли из орбит. Я вырвал когти из его горла, и, с сипом выдыхая остатки жизни, врач рухнул на пол,
* * *
Оглушительно тикали на столе ходики. Ветер за окном терся о стену больницы, как большой невидимый кот. Чувства отошли на второй план, я снова был деловит и собран.Из кабинета я выглянул, вероятно, минут через десять. Устало разбросав ноги, Гонтарь сидел возле двери и искоса поглядывал в сторону коридора. Странного вида субъект прогуливался вдоль увешанной плакатами стены.
— Все в порядке? — хрипло спросил я.
Гонтарь обернул голову и кивнул. Шепотом заметил:
— Только вот тип этот мне не нравится. Никак в толк не возьму, что у него за форма. Вроде и шашка, и фуражка с ремнем, а на казака не похож. Больно уж бутафорский наряд. Может, актеришка какой? Как считаете, босс?
— Плевать на него! — мне было не до нарядов с актерами. Самостоятельно наложенный гипс толком еще не просох, но задерживаться я не хотел. Притворив за собой дверь, я жестом заставил телохранителя подняться.
— Некогда тут рассиживать.
— Уходим?
— Точнее — убегаем! Скоренько и быстренько!..
Провожаемые подозрительным взглядом старушонки в больничном потертом халатике, мы зашагали по коридору. За мной оставались мокрые следы, но не прыгать же на одной ноге!
Битюг в полуказацком одеянии оказался за нашими спинами. На нас он не обратил ни малейшего внимания, и тем не менее клоунский вид его тоже меня насторожил. Какого черта он делает в больнице? С шашкой этой дурацкой, в широченных галифе…
Сердце мое трепыхнулось. По удаляющимся шагам я вдруг сообразил, что странный субъект движется к кабинету. Вот сукин сын! Ему-то там что понадобилось?
Я искоса глянул через плечо и еще раз выругался. Все-таки интуиция Гонтаря кое-чего стоила! Следовало прислушаться к словам телохранителя сразу. «Тип в бутафорском одеянии» действительно собирался заглянуть в кабинет к Артуру. Я нахмурился. Как же теперь быть? Бежать или возвращаться? Но далеко убежать все равно не успеем, а если вернемся, придется снова зачищать следы… И все-таки это, видимо, лучший вариант. Допустить, чтобы тело Артура обнаружили так вот сразу, мы не могли.
— Стой! — я вцепился в плечо телохранителя. — Видишь, куда топает этот придурок?
Вопрос был лишним. Гонтарю тоже было ясно, что шагает «придурок» именно ТУДА. Причин моего беспокойства он пока не понимал, но уже через минуту ему предстояло узнать все. Я сухо сглотнул. Иного выхода у меня не оставалось.
— Дуй за этим обормотом следом! — шепнул я. — Если он только заглянет, черт с ним. Но если зайдет, то и выйти не должен. Ты меня понял?
Брови Гонтаря сомкнулись на переносице. С некоторым усилием он качнул головой. Удивляться и заламывать в истерике руки он давно отвык. «Актера» следовало шлепнуть, и Гонтарь принял услышанное к сведению. Да и что тут особенного? Этот парень в своей жизни демонстрировал фокусы покруче…
На скрип дверных петель мы оба враз оглянулись. Странный типчик, позвякивая шашкой, уже заходил в кабинет.
— Пошел!.. И чтоб все тихо!
Гонтарь тенью метнулся назад. Старушонка в халатике продолжала пялиться на нас, но мне было не до нее. Пусть пялится, тем более — тот еще свидетель! Склероз, годы, зрение. Да и не валить же всех подряд! Что тогда от больницы останется? У нас, слава Богу, не Буденовск.
Прислонившись к холодной стене, я напряженно ждал. Тишина звенела в ушах, абразивным, быстро вращающимся кругом подтачивала нервы. Хорошо, хоть не слышно криков с выстрелами. Гонтарь такие дела умел проделывать бесшумно.
Он вынырнул обратно секунд через тридцать или сорок, но мне показалось, что прошла вечность.
— Ну как?
Он ошалело помотал головой.
— Там никого, босс! — он неуверенно приблизился ко мне. — Пусто, как в кармане нищего.
— Не понял? Как это никого?
— Совсем никого. Ни Артура, ни этого хмыря.
Я заторможенно перевел взгляд на больничную дверь.
— Ничего не понимаю…
— Вот и я в озадачке. Третий этаж, окно заперто, вторых дверей нет. То есть, я, конечно, бегло осмотрелся, но это же не китайский балаганчик! Все на виду. Да и зачем бы Артуру понадобился черный ход?
— Действительно…
— Посмотреть еще раз?
— Не надо, — я снова ухватил Гонтаря за плечо. — Черт с ними, пошли! Нечего нам здесь больше делать.
Он наморщил лоб, осмысливая нелогичную с его точки зрения команду.
— Я сказал, уходим!
— Хозяин — барин. — Телохранитель несогласно поджал губы. — Хотя я бы на вашем месте…
— Ты не на моем месте. Пошли!
* * *
— Смотрите-ка, опять та же форма!Я мутно глянул в окно. Гонтарь кивал на прогуливающуюся по площади парочку усачей. Черные стеганные полушубки, каракулевые с мелкими кокардами шапки, кожаные ремни и длиннющие сабли. Может, и впрямь казаки? Мы ведь в календари не заглядываем, а нынче там старославянских праздников, как грибов в добром лесу. Вот и затеяли гульбище.
Повернув голову, я разглядел еще одного «казачка». Этот ехал на коне, и даже сквозь рокот машинного двигателя можно было расслышать, как дробно цокают кованые копыта. Прохожие впрочем шагали обычным темпом, на странного всадника внимания не обращали. Привыкли уже ко всему — и к хиппи, и к бесноватым демонстрантам, осыпающим бранью власть имущих, сжигающим еженедельно на площадях чучело какого-нибудь политика. Эка невидаль — казак на коне!
Мы уже миновали площадь, когда, повинуясь смутному порыву, я обернулся. Так и есть, усачи пропали! Ни всадника, ни той парочки. Точно в воздухе растворились! Я похолодел. Куда они могли деться? Конник — еще ладно, мог успеть повернуть в проулок, но пешие!..
Я приложил ладонь ко лбу. Что же со мной происходит? Или с нами? Ведь Гонтарь тоже видел этих типов! Своими собственными глазами! И тот чертов жандарм в больничном покое! Стоило ему зайти в кабинет, как тело Артура пропало. Значит, опять началось? Только уже наяву?
Жандарм… Я вдруг понял, что это действительно никакие не казаки. Потому что ни лампасов, ни характерных лычек на них не наблюдалось. А вот версия с жандармами, кажется, проходила по всем статьям. Во всяком случае очень и очень похожи. По картинкам из книг, по революционным фильмам.
Я откинулся на сидении, утомленно прикрыл глаза.
Стало быть, жандармы? Занятно! А что последует за жандармами? Африканский слон с посеребренными бивнями? Закованный в медные латы легион?…
В памяти вновь стрекотнул заполошный звонок Безмена. Что он там говорил? Кажется, что-то про покойников. Дескать, начали действовать. Сразу после Елены. Но причем тут Елена? Что вообще Безмен знал об Елене? Или дело не в нем, а в тех, о ком он рассказывал?
Итак, теперь после Елены ОНИ станут действовать… Кто же такие — ОНИ? Сколько их, откуда они явились?
Голову вновь мягко закружило. Как от выпитого залпом коньячного стакана. Изо всех сил я стиснул ладонями виски. Увиденное следовало разложить по полочкам, тщательно переварить. Но как переварить, если меня тошнило, если выворачивало наизнанку!..
* * *
До офиса докатили быстро. Едва поднявшись в кабинет, я тут же вызвал секретаря. Сеня Рыжий вбежал, отпыхиваясь, на ходу поправляя падающие на лоб волосы. Наперед зная, каких новостей от него ждут, скороговоркой сообщил, что связь с Дином пропала, что Безмена до сих пор не доставили, что была тройка странных звонков, и последний, как ему почудилось, был от меня, хотя и возникли у него определенные сомнения.— Что значит, от меня? — я напрягся.
— Ну как же… Голос, интонации. Если бы я не знал наверняка, что вы отправились к Артуру… — Сеня Рыжий смущенно прикашлянул. — Видите ли, вы почему-то сказали, что говорите из квартиры Безмена.