Страница:
— Ладно, расскажу, мне это нетрудно. Так вот, грустная у меня профессия, Виктория. Кнопки, клавиши, тумблеры… Очень уж все скоротечно. — Юрий вздохнул. — А грусть моя от того, что даже примитивный кирпич способен стоять столетия. Моей работе цена — лет пять, не больше.
— Но ведь там внутри все так сложно. В этом надо разбираться, понимать.
— Милая Вика! Суть от этого не меняется. Я хочу сказать, что компьютер, как ни крути, — всего-навсего ин-стру-мент! Игрушка… Но мы не становимся душевнее от новых программ. Понимаете? Нам это просто не нужно! И та же информационная сеть ни на йоту не сделает мир добрее. А вот доступ зла к пестрому перечню рычагов облегчит.
— Что еще за рычаги?
— Всякие, Валь, рычаги. Прямые и кривые.
— Хочешь обойтись без рычагов — иди лепить кирпичи. Построишь какой-нибудь храм, разрушишь и тем прославишься, — вставил Валентин.
— Валентин пытается шутить. — Юрий кисло усмехнулся. — Увы, в том-то вся и трагедия, что кирпичи я лепить не пойду. Не пойду, потому что люблю свою профессию. Хотя и прекрасно понимаю всю ее никчемность.
— Если это кому-то нужно, никакой трагедии нет, — подала голос Виктория.
— Как всегда, руку помощи протягивает прекрасный пол! — Юрий церемонно поклонился. — Согласен, это действительно нужно. То есть если не вникать в философские и моральные аспекты. Потому как Запад впереди, а мы даже выпустили из рук хлястик, за который держались прежде. Значит, надо упорядочивать отечественный хаос. И кто, как не программисты с учеными возьмутся за это? — Юрий подмигнул Виктории. — Словом, да здравствует российский ум и всяческого ему процветания!
— Вот так. Кончил за здравие, а начал за упокой. Где же твоя собственная логика? — снова встрял Валентин.
— Там, где ей и положено быть. Там, где вообще скрывается большинство истин, — среди противоречий. Иных мест обитания для них просто не предусмотрено.
Юрий движением фокусника раскрыл кулак и загадочно пошевелил пальцами.
— Во вселенной нет ничего относительного — и одновременно относительно все! Две точки зрения, два глаза и два полушария.
— Ты что-нибудь поняла? — Валентин посмотрел на Викторию. Та честно помотала головой.
— Видишь? Твоя правда недоступна. А правда такой быть не может.
— Именно такой правда только и бывает. Только такой! — Юрий покровительственно улыбнулся. Опершись о стол, поднялся. — Но, к сожалению, история это долгая, а времени у меня совсем чуть-чуть. Вон Валентин знает, сколько мне сейчас всего предстоит.
— Здрасьте! А обещанные примеры?
— Как-нибудь позже — на более светлую голову. А сейчас труба зовет, дела.
— Разве нельзя отложить дела на завтра? — Виктория надула губы.
— Это опасный путь, моя милая. Стоит только ступить — и не остановишься.
Кроме того, вставать из-за стола следует с легким чувством голода, когда кажется, что можешь выпить еще столько же. Поль Брэг, друзья… Гениальный Поль Брэг!
— Что-то ты путаешь. По-моему, он излагал это чуть иначе.
— Но подразумевал то, что я сказал. И попробуй меня опровергнуть. — Юрий улыбнулся Виктории. — Вашу руку, сеньора! Спасибо за встречу.
— Я провожу тебя. — Валентин поднялся. — До лестничной площадки.
* * *
Уже за дверями Юрий хлопнул его по груди.
— И все равно ты дурак, Валя. Она прелестная девчонка, но ты дурак.
Хочешь, пошлем ей вызов через годик или два? А там женим вас — и разом решим все проблемы.
— Год или два? — Валентин качнул головой. — Нет.
— Понимаю. Боишься, уплывет золотая рыбка.
— Боюсь.
— Что ж… Тогда спрячься. Как можно глубже. Они будут тебя искать.
Возможно, уже ищут.
— Значит, ты сделаешь то, что я просил?
— А что мне еще остается? — Юрий пожал плечами. — Готовь ее документы и звони. Но учти: мы уедем туда нищими.
— Плевать!
Юрий хмыкнул.
— Ладно… Плевать так плевать. Заработаем. Но сейчас схоронись. И ей скажи, чтобы в оба смотрела. Все прежние связи забудь. С квартиры съезжай сегодня же. Если надо, парочка адресов у меня есть.
— Спасибо, обойдусь. — Валентин протянул Юрию сумку с деньгами. — Держи и не теряй. Груз в сто копеек.
— Не волнуйся. Я трезв как стеклышко. Не забудьте допить шампанское!
* * *
— Зачем ты отпустил его? — Виктория сидела у Валентина на коленях и теребила его волосы. — Он славный… И девчонки за ним наверняка бегают.
— Это да!
— А какие слова непонятные говорил. И шоколад классный принес! Никогда такого не ела.
— По части сладкого он мастер. — Валентин привлек девушку к себе, порывисто поцеловал. — Вика!..
— Подожди. — Она смешливо наморщила нос. — Сначала съедим одну дольку. На брудершафт.
— Шоколад на брудершафт? Это как?
— Очень просто, смотри!
Все действительно оказалось на удивление просто. Шоколадная долька одновременно поедалась с двух сторон до полного исчезновения. В момент смыкания губ жующих процесс пищеварения временно приостанавливался.
— Это я сама придумала! — отдышавшись, похвасталась Виктория. — Сладко?
— Еще бы!
— Значит, повторим?
— Не слишком ли много шоколада? Или ты хочешь стать шамкающей старушкой?
— Смотря что шамкающей. Если конфеты, то да! Он приблизил к себе ее лицо, набравшись решимости, шепнул:
— Давай уедем отсюда!
— Давай! — Глаза у нее немедленно загорелись. — А когда?
Она реагировала как ребенок, которого поманили цирковой афишей. Валентин смутился.
— Скоро… Очень скоро и очень далеко.
Виктория смотрела, ожидая продолжения, и, судорожно вздохнув, он решился:
— Мы хотим уехать из этой страны. Я и Юрий. Если бы ты оказалась со мной… То есть если бы ты согласилась… — Валентин нервно покусал нижнюю губу. — Дело в том, что это может быть навсегда. То есть — насовсем, понимаешь?
За время короткого монолога руки его взмокли. В голове зудела мысль о том, что надо достать платок и вытереть ладони, но он не решался на это, опасаясь окончательно спугнуть девушку. Очень уж напряженно внимала она его словам.
— Ты… Ты согласна?
— Я? — Она выглядела растерянной. — Валька, но почему насовсем? Почему нам надо куда-то уезжать?
Она и сейчас спрашивала как ребенок: «а зачем?», «а почему?». Впрочем, вопросы были вполне законные. Глядя на нее, он ощутил, как где-то под сердцем вновь зарождается неприятная дрожь. Да и что, собственно, он задумал? Увезти ее с родины? Но по какому такому праву? У нее здесь родные, близкие, племянник Андрюха с мопсом… Не честнее ли было с самого начала рассказать ей все о себе? Хотя с самого начала он и представления не имел, кем она для него станет.
Валентин ощутил, что дрожь нарастает. Вот ведь дьявольщина! Еще немного — и у него затрясутся колени!.. А почему бы не рассказать прямо сейчас? Объяснить все по-человечески. Чего вообще можно бояться в его положении?
— Виктория, — голос стал хриплым, и ему пришлось прокашляться, — ты не знаешь всего. А я боялся рассказывать… В общем, мы уезжаем потому… Потому что оставаться здесь просто опасно.
Справившись с волнением, он продолжил рассказ, и воспоминания поползли из него черными огромными змеями, окутывая комнату, кусачими веревками оплетая его юную слушательницу.
…Кто скажет, что срок в три года — это не серьезно? Лишь тот, кто не успел побывать в тюрьме, в детской колонии или в армии. И по той же причине не понимают и не поймут, отчего бегут, не досидев малости, превращая жизнь в череду вокзалов и шараханье от фуражек с околышками. Человечество хором голосует за казнь, за пожизненное заключение, ибо месть — понятие, по-прежнему имеющее власть над людьми. Но сроки не измеряются количеством букв и цифр, мера им — человеческие жизни. Вор должен сидеть в тюрьме! Крутая и убеждающая фраза!.. Но сколько сидеть, в какой тюрьме, с кем? И с каким сердцем, с какими думами выходят из мест заключения? С какой остервенелой пустотой в душе возвращаются с бессмысленных войн?
Обойдя наиболее мрачные страницы, Валентин поведал Виктории лишь крохотную часть правды. Но и этого оказалось более чем достаточно. Прижавшись к его груди, она всхлипывала.
— Словом… Я не могу оставаться здесь. Как мне бы того ни хотелось.
Кто-нибудь из них в конце концов выйдет на меня. А даже если и не выйдет, то это уже не жизнь. Я устал бегать и прятаться. А Юрий… Юрий — золотая головушка, но тратит себя на чужие докторские и кандидатские. Я мог бы вкалывать — строить, пахать, конструировать, но меня пометили. Пометили ни за что — и разом перечеркнули всю жизнь. — Горло у него перехватило, и, умолкнув, он погладил Викторию по голове. — В общем, когда я вернулся оттуда, я вдруг понял, что остался один. Совсем один. Без института, без работы и даже без родных. Да, так вот получилось. Родные, знакомые, близкие — все они любили меня, но закон, как оказалось, значил для них неизмеримо большее. Мол, что поделаешь, конечно, несправедливо, но и так тоже нельзя. Вернешься, отсидишь, а уж после встретим и обогреем. А я так не хочу, понимаешь? Не хочу!..
Он развернул ее голову лицом к себе. Горячая влага . капнула на руку.
— Ты прости меня, — зашептал Валентин. — Не надо было вываливать на тебя всю эту грязь, но я люблю тебя, понимаешь? И уже вряд ли сумею полюбить кого-либо еще. Ты да Юрка — больше у меня никого нет. Если скажешь «да», мы горы своротим и все в конце концов устроим. Уедем в Европу, выучим язык, будем жить. Юрка с его талантами не пропадет и на Луне. Я стану ему помогать, ты — мне. А главное — мы наконец-то обретем свободу! Что нас ждет здесь? Новый передел собственности? Военные катаклизмы? Какой-нибудь мятеж всех против всех?
И тебе это надо?! — Он уговаривал Викторию и сам себе не верил. —Лучше уж быть диссидентом! А там… Господи, Вика! Мы объедем все столицы мира, загорим, как черти, у нас будут умные красивые дети! А когда-нибудь мы обязательно вернемся и сюда. Эмигранты ведь тоже, бывает, возвращаются. Ты только не торопись!
Подумай, прежде чем ответить. Взвесь все и скажи.
Отстранившись от него, Виктория покачала, головой:
— Мне не о чем думать.
— Как? — Валентин ощутил, как что-то внутри него оборвалось.
— Я поеду. Поеду, куда ты скажешь.
— Вика! — у него задрожали губы. — Дурочка моя милая!..
Глава 20
— Но ведь там внутри все так сложно. В этом надо разбираться, понимать.
— Милая Вика! Суть от этого не меняется. Я хочу сказать, что компьютер, как ни крути, — всего-навсего ин-стру-мент! Игрушка… Но мы не становимся душевнее от новых программ. Понимаете? Нам это просто не нужно! И та же информационная сеть ни на йоту не сделает мир добрее. А вот доступ зла к пестрому перечню рычагов облегчит.
— Что еще за рычаги?
— Всякие, Валь, рычаги. Прямые и кривые.
— Хочешь обойтись без рычагов — иди лепить кирпичи. Построишь какой-нибудь храм, разрушишь и тем прославишься, — вставил Валентин.
— Валентин пытается шутить. — Юрий кисло усмехнулся. — Увы, в том-то вся и трагедия, что кирпичи я лепить не пойду. Не пойду, потому что люблю свою профессию. Хотя и прекрасно понимаю всю ее никчемность.
— Если это кому-то нужно, никакой трагедии нет, — подала голос Виктория.
— Как всегда, руку помощи протягивает прекрасный пол! — Юрий церемонно поклонился. — Согласен, это действительно нужно. То есть если не вникать в философские и моральные аспекты. Потому как Запад впереди, а мы даже выпустили из рук хлястик, за который держались прежде. Значит, надо упорядочивать отечественный хаос. И кто, как не программисты с учеными возьмутся за это? — Юрий подмигнул Виктории. — Словом, да здравствует российский ум и всяческого ему процветания!
— Вот так. Кончил за здравие, а начал за упокой. Где же твоя собственная логика? — снова встрял Валентин.
— Там, где ей и положено быть. Там, где вообще скрывается большинство истин, — среди противоречий. Иных мест обитания для них просто не предусмотрено.
Юрий движением фокусника раскрыл кулак и загадочно пошевелил пальцами.
— Во вселенной нет ничего относительного — и одновременно относительно все! Две точки зрения, два глаза и два полушария.
— Ты что-нибудь поняла? — Валентин посмотрел на Викторию. Та честно помотала головой.
— Видишь? Твоя правда недоступна. А правда такой быть не может.
— Именно такой правда только и бывает. Только такой! — Юрий покровительственно улыбнулся. Опершись о стол, поднялся. — Но, к сожалению, история это долгая, а времени у меня совсем чуть-чуть. Вон Валентин знает, сколько мне сейчас всего предстоит.
— Здрасьте! А обещанные примеры?
— Как-нибудь позже — на более светлую голову. А сейчас труба зовет, дела.
— Разве нельзя отложить дела на завтра? — Виктория надула губы.
— Это опасный путь, моя милая. Стоит только ступить — и не остановишься.
Кроме того, вставать из-за стола следует с легким чувством голода, когда кажется, что можешь выпить еще столько же. Поль Брэг, друзья… Гениальный Поль Брэг!
— Что-то ты путаешь. По-моему, он излагал это чуть иначе.
— Но подразумевал то, что я сказал. И попробуй меня опровергнуть. — Юрий улыбнулся Виктории. — Вашу руку, сеньора! Спасибо за встречу.
— Я провожу тебя. — Валентин поднялся. — До лестничной площадки.
* * *
Уже за дверями Юрий хлопнул его по груди.
— И все равно ты дурак, Валя. Она прелестная девчонка, но ты дурак.
Хочешь, пошлем ей вызов через годик или два? А там женим вас — и разом решим все проблемы.
— Год или два? — Валентин качнул головой. — Нет.
— Понимаю. Боишься, уплывет золотая рыбка.
— Боюсь.
— Что ж… Тогда спрячься. Как можно глубже. Они будут тебя искать.
Возможно, уже ищут.
— Значит, ты сделаешь то, что я просил?
— А что мне еще остается? — Юрий пожал плечами. — Готовь ее документы и звони. Но учти: мы уедем туда нищими.
— Плевать!
Юрий хмыкнул.
— Ладно… Плевать так плевать. Заработаем. Но сейчас схоронись. И ей скажи, чтобы в оба смотрела. Все прежние связи забудь. С квартиры съезжай сегодня же. Если надо, парочка адресов у меня есть.
— Спасибо, обойдусь. — Валентин протянул Юрию сумку с деньгами. — Держи и не теряй. Груз в сто копеек.
— Не волнуйся. Я трезв как стеклышко. Не забудьте допить шампанское!
* * *
— Зачем ты отпустил его? — Виктория сидела у Валентина на коленях и теребила его волосы. — Он славный… И девчонки за ним наверняка бегают.
— Это да!
— А какие слова непонятные говорил. И шоколад классный принес! Никогда такого не ела.
— По части сладкого он мастер. — Валентин привлек девушку к себе, порывисто поцеловал. — Вика!..
— Подожди. — Она смешливо наморщила нос. — Сначала съедим одну дольку. На брудершафт.
— Шоколад на брудершафт? Это как?
— Очень просто, смотри!
Все действительно оказалось на удивление просто. Шоколадная долька одновременно поедалась с двух сторон до полного исчезновения. В момент смыкания губ жующих процесс пищеварения временно приостанавливался.
— Это я сама придумала! — отдышавшись, похвасталась Виктория. — Сладко?
— Еще бы!
— Значит, повторим?
— Не слишком ли много шоколада? Или ты хочешь стать шамкающей старушкой?
— Смотря что шамкающей. Если конфеты, то да! Он приблизил к себе ее лицо, набравшись решимости, шепнул:
— Давай уедем отсюда!
— Давай! — Глаза у нее немедленно загорелись. — А когда?
Она реагировала как ребенок, которого поманили цирковой афишей. Валентин смутился.
— Скоро… Очень скоро и очень далеко.
Виктория смотрела, ожидая продолжения, и, судорожно вздохнув, он решился:
— Мы хотим уехать из этой страны. Я и Юрий. Если бы ты оказалась со мной… То есть если бы ты согласилась… — Валентин нервно покусал нижнюю губу. — Дело в том, что это может быть навсегда. То есть — насовсем, понимаешь?
За время короткого монолога руки его взмокли. В голове зудела мысль о том, что надо достать платок и вытереть ладони, но он не решался на это, опасаясь окончательно спугнуть девушку. Очень уж напряженно внимала она его словам.
— Ты… Ты согласна?
— Я? — Она выглядела растерянной. — Валька, но почему насовсем? Почему нам надо куда-то уезжать?
Она и сейчас спрашивала как ребенок: «а зачем?», «а почему?». Впрочем, вопросы были вполне законные. Глядя на нее, он ощутил, как где-то под сердцем вновь зарождается неприятная дрожь. Да и что, собственно, он задумал? Увезти ее с родины? Но по какому такому праву? У нее здесь родные, близкие, племянник Андрюха с мопсом… Не честнее ли было с самого начала рассказать ей все о себе? Хотя с самого начала он и представления не имел, кем она для него станет.
Валентин ощутил, что дрожь нарастает. Вот ведь дьявольщина! Еще немного — и у него затрясутся колени!.. А почему бы не рассказать прямо сейчас? Объяснить все по-человечески. Чего вообще можно бояться в его положении?
— Виктория, — голос стал хриплым, и ему пришлось прокашляться, — ты не знаешь всего. А я боялся рассказывать… В общем, мы уезжаем потому… Потому что оставаться здесь просто опасно.
Справившись с волнением, он продолжил рассказ, и воспоминания поползли из него черными огромными змеями, окутывая комнату, кусачими веревками оплетая его юную слушательницу.
…Кто скажет, что срок в три года — это не серьезно? Лишь тот, кто не успел побывать в тюрьме, в детской колонии или в армии. И по той же причине не понимают и не поймут, отчего бегут, не досидев малости, превращая жизнь в череду вокзалов и шараханье от фуражек с околышками. Человечество хором голосует за казнь, за пожизненное заключение, ибо месть — понятие, по-прежнему имеющее власть над людьми. Но сроки не измеряются количеством букв и цифр, мера им — человеческие жизни. Вор должен сидеть в тюрьме! Крутая и убеждающая фраза!.. Но сколько сидеть, в какой тюрьме, с кем? И с каким сердцем, с какими думами выходят из мест заключения? С какой остервенелой пустотой в душе возвращаются с бессмысленных войн?
Обойдя наиболее мрачные страницы, Валентин поведал Виктории лишь крохотную часть правды. Но и этого оказалось более чем достаточно. Прижавшись к его груди, она всхлипывала.
— Словом… Я не могу оставаться здесь. Как мне бы того ни хотелось.
Кто-нибудь из них в конце концов выйдет на меня. А даже если и не выйдет, то это уже не жизнь. Я устал бегать и прятаться. А Юрий… Юрий — золотая головушка, но тратит себя на чужие докторские и кандидатские. Я мог бы вкалывать — строить, пахать, конструировать, но меня пометили. Пометили ни за что — и разом перечеркнули всю жизнь. — Горло у него перехватило, и, умолкнув, он погладил Викторию по голове. — В общем, когда я вернулся оттуда, я вдруг понял, что остался один. Совсем один. Без института, без работы и даже без родных. Да, так вот получилось. Родные, знакомые, близкие — все они любили меня, но закон, как оказалось, значил для них неизмеримо большее. Мол, что поделаешь, конечно, несправедливо, но и так тоже нельзя. Вернешься, отсидишь, а уж после встретим и обогреем. А я так не хочу, понимаешь? Не хочу!..
Он развернул ее голову лицом к себе. Горячая влага . капнула на руку.
— Ты прости меня, — зашептал Валентин. — Не надо было вываливать на тебя всю эту грязь, но я люблю тебя, понимаешь? И уже вряд ли сумею полюбить кого-либо еще. Ты да Юрка — больше у меня никого нет. Если скажешь «да», мы горы своротим и все в конце концов устроим. Уедем в Европу, выучим язык, будем жить. Юрка с его талантами не пропадет и на Луне. Я стану ему помогать, ты — мне. А главное — мы наконец-то обретем свободу! Что нас ждет здесь? Новый передел собственности? Военные катаклизмы? Какой-нибудь мятеж всех против всех?
И тебе это надо?! — Он уговаривал Викторию и сам себе не верил. —Лучше уж быть диссидентом! А там… Господи, Вика! Мы объедем все столицы мира, загорим, как черти, у нас будут умные красивые дети! А когда-нибудь мы обязательно вернемся и сюда. Эмигранты ведь тоже, бывает, возвращаются. Ты только не торопись!
Подумай, прежде чем ответить. Взвесь все и скажи.
Отстранившись от него, Виктория покачала, головой:
— Мне не о чем думать.
— Как? — Валентин ощутил, как что-то внутри него оборвалось.
— Я поеду. Поеду, куда ты скажешь.
— Вика! — у него задрожали губы. — Дурочка моя милая!..
Глава 20
Голубая акварель заливала небо от горизонта до горизонта, о ночном ненастье напоминали лишь редкие лужи. Он шел неспеша, степенно перестраиваясь, спускаясь с розовых высот в топкую муть реалий. Виктория миражем уплывала вдаль, следовало вспомнить о том, что строго-настрого воспретил ему Юрий. Ну да всем всего не объяснишь. Да и как объяснишь, если сам всего не понимаешь.
Дождавшись на перекрестке зеленого света, Валентин перебежал дорогу.
Впереди, скрипуче переговариваясь, вышагивали старички с палочками — шаткие трехногие существа. Обогнав их, он достиг ворот ограждения и, кивнув охраннику, ступил на вражескую территорию.
Встречай шпионов, Пентагон!..
Прав ли был Юрий, предупреждая его об опасности? Безусловно прав. На все сто и даже на все двести процентов. Но, успокаивая его, Валентин прежде всего успокаивал себя, наперед зная, что поступит по-своему. Он явился сюда ради Гоши и Николая. Иначе было нельзя, иначе было бы бесчестно. Не кто иной, как он втянул несчастную парочку в это скользкое дело. Значит, ему и расхлебывать кашу — разгонять тучи над их головами.
Инерционная дверь вестибюля, вереницы знакомых ступенек. Привычный заход в попутный чуланчик, в душевую. Увы, Гоша ему не встретился. На родном этаже он звонко припечатал легонькую дверь ладонью, заставив ее распахнуться.
— Салют труженикам сна! Что на этот раз — коньяк или пиво? — Валентин умолк.
Чапа сидел в своем любимом кресле, в своей любимой позе — руки на подлокотниках, ноги на столе, на голове нелепая ковбойская шляпа. И все же что-то было не так. Валентин шагнул ближе и понял. Из-за широкополой шляпы он не сразу разглядел остекленевший взгляд напарника. То есть такое бывало и раньше, когда Чапа кололся или глотал порошки, но сейчас в наркотики мешала поверить маленькая деталь: в груди у сторожа торчала пластмассовая рукоять обычного сапожного шила. Ее вогнали с такой силой, что черная плащевая куртка в месте удара образовала глубокую впадинку с лучами разбегающихся морщинок. Крови Валентин не заметил. Тем и удобно шило, что, в отличие от ножа, не пачкает рук убийцы.
Уловив сбоку движение, он обернулся.
— Спокойно, мышонок, не дергайся!
В кресле, в котором обычно располагался Валентин, на этот раз покоилась задница Степчика. Администратор все же дождался своего звездного часа. Багровое лицо светилось довольством, губы, напоминающие розовых дождевых червей, кривились в торжествующей усмешке. На подоконнике за спиной Степчика, скрестив ноги, сидел Яша. Взгляд его также не сулил доброго, в руках «железный человек» держал старенький приемник Валентина.
Вот и все. Финита ля трагедия. Потому как комедией тут и не пахло. Юрий не ошибся в своем пророчестве. Ребус оказался вовсе не сложным, и, чтобы вычислить шпиона, им не понадобилось ни экспертизы, ни следствия. Стало быть, не понадобятся и адвокаты…
— Кто это сделал? — Недобро прищурившись, он кивнул в сторону Чапы.
— Я же сказал: не дергайся! — Степчик вынул из кармана руку, и не пустую.
На Валентина смотрел темный неморгающий зрачок «ТТ». — Стой где стоишь, мышонок.
— Шило — это, конечно, твоя работа? — Валентин в упор взглянул на Яшу.
Тот не отвел взор. И не ответил.
— А что, понравилось? — Степчик засмеялся. — Можем и тебе удружить. И шило, и голубец над могилкой.
Валентин стиснул и разжал кулаки, дважды порывисто вздохнул. Спокойствия Джеймса Бонда он не испытывал. Тело била дрожь, ярость кружила голову. Гоша, Николай — да, это понятно, но Чапу-то за что? За компанию?
— Ладно… Ваша взяла. — Приблизившись к столу и стараясь не смотреть на убитого, он отодвинул в сторону журнал дежурств, присел на самый краешек. — Чего вы хотите?
— Ты не догадываешься? — Один из червей на лице Степчика язвительно изогнулся.
— Почему же, догадываюсь. Все из-за Зойки, верно? Я ей сказал пару ласковых, она тебе нажаловалась, ты Яше, так? Только При чем здесь Чапа? Эта лярва за мной бегала, не за ним. — Валентин мельком прошелся взором по пыльной кромке стола, чуть задержался на массивной каменной пепельнице. Как и в прежние времена, она была переполнена окурками. Чапа не слишком утруждал себя уборками.
— Зойка? Какая Зойка?! — Лицо Степчика пошло наливаться малиновым цветом.
Багровое становилось темно-багровым, и Валентин мысленно поразился, до чего же безобразную физиономию имел администратор стадиона.
— Я ведь уже сказал: Зойка за мной бегала, не за ним. Прочисти уши, Степчик!
— Что?! — Администратор приподнялся в кресле, словно собираясь броситься на Валентина.
— Сядь, боров! По стене размажу! — предупредил Валентин. И тон и слова были заимствованными. Иной матерый зэк одной фразой усмирял зоновское бакланье, и подобных примеров Валентин успел насмотреться великое множество. Кое-что прилежно усвоил, потому как зона — та же академия, и кто не учится, тот погибает. — Сядь, мерин!
Окрик подействовал. Степчик ошеломленно сел. Стараясь загладить собственное смятение, нервно ухмыльнулся:
— Ты видел, Яша? Как он, сука, с нами!..
— С тобой, не с нами, — пророкотал Яша.
— Да я ж его на месте замочу! Только скажи!
— Ты тратишь на него много времени.
Степчик растерянно сморгнул. В глазах его промелькнуло нечто приниженное.
Как он ни пыжился, роль крутого парня у него не выходила.
— Мой тебе совет, Яша: отбери у него ствол. Очень уж он дерганый.
— Что?! — Степчик вновь взвился. Это уже напоминало истерику. Кулак его бешено застучал по подлокотнику. — Да я тебе прямо сейчас!.. Пулю в пасть твою поганую!..
— Из тебя стрелок — как из Чапы ковбой. Только Чапа не лез в седло и не размахивал кольтом. Кому, интересно, он помешал? Тебе, краснорожий?
Степчик уже стоял на ногах, но тяжелая рука Яши опустилась ему на плечо.
— Не суетись. Тут надо спокойнее. Он же нарочно тебя заводит.
Тяжело дыша, Степчик снова уселся. И совершенно напрасно. Сидячий человек теряет половину своих бойцовских возможностей. Валентин это знал прекрасно, потому и сидел лишь на самом краешке стола и ног не скрещивал. А вот Яша уже стоял, и это тоже кое о чем говорило.
— Твоя придумка? — «Железный человек» кивнул на приемник.
— Это ты о чем?
— А о том, сучонок, что нам про вашу четверку все известно! — фальцетом выкрикнул администратор.
— Четверку?
— Не прикидывайся. — Яша поставил приемник на подоконник. — Вы неплохо провернули это дельце. Что есть, то есть. Аппарат для уничтожения документации, «жучок» в кабинете Сулика, в предбанничке, на квартире… Кстати, как ты туда проник? Там классные замки, сигнализация и балкон зарешечен. Впрочем, расскажешь, куда ты денешься. Жаль только, поздно тебя раскусили.
— Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
— Верно говорится… — Яша не сводил с Валентина темных внимательных глаз.
— Пока мы занимались стукачом, кто-то навестил подземный гараж Алоиса. Странное совпадение, не правда ли? А пару часов назад я узнал еще одну вещь, и все сразу стало на свои места. Собственно говоря, остался последний вопрос: кто руководил вами? Чапа и Гоша, понятно, не в счет, шестерки, каких много…
— Что с Гошей?
— Ему хорошо! — промурлыкал Степчик. — Там всем хорошо. — Он со значением поднял взгляд к потолку. — Дурачок так перепугался, что вздумал бегать по всему стадиону.
— Ему было чего бояться, — заметил Яша.
— Вполне допускаю. — Валентин снова скользнул взором по пепельнице.
Мимоходом отметил, что в закутке между шкафом и стеной стоит пара швабр. Тряпки на батареях, ведро, покосившийся хромоногий стул… В схватке с «железным человеком» могло пригодиться все.
— Словом, нам нужны те, кто стоят за тобой.
— А если их слишком много? Не подавитесь?
— Не волнуйся, схаваем. Только не строй из себя комитетчика. Все «жучки» — самопальное фуфло, наши ребята в этом тоже кое-что понимают. И поторопись развязать язык. Сейчас у вас что-то вроде конкурса. Заговорит первым Карзубый — пощадим его. А тебя хлопнем.
— Где Николай?
— Дома. Пока. Но ребятки следят за ним. Твоего адреса не знали, вот и хотели у него спросить.
— Как видите, я пришел сам.
— Это и непонятно.
— Что тут непонятного? — встрепенулся Степчик. — Откуда ему было знать, что мы раскроем его фокус с визиткой? Этот тип был спокоен. Карбузый рассказывал ему о товарах на складе, Гоша прибирался в помещениях, а заодно совал всюду микрофоны. Чапа просто получал свою долю и помалкивал, а этот подслушивал и делал выводы. Если бы кто о нем упомянул, тогда другое дело. А так — чего ему было пугаться? Все знал наперед. И машины наши уводил со стоянок! А после ментам капал!.. На чем Терека с Тузом повязали? Откуда у них взялись липовые накладные?.. А с Колетом что стряслось? С Дрофой?.. Сколько тачек пропало за последнее время!
— Черт с ними, с тачками, — глухо произнес Яша. — На нем кровь Ароныча.
— И Дрофы! «Тойоту» — то нашли обугленной! С чего бы, интересно?
— Ну что ж, если обугленной, то в чем же дело? — Валентин повысил голос. — Действуйте! Еще одно шило — и дело в шляпе!
— С этим всегда успеется. Но сначала ты вернешь денежки. Те самые полсотни кусков. А после все в подробностях расскажешь суду. НАШЕМУ суду. Думаю, вопросов к тебе найдется много. В частности, спросят тебя и об этом. — Яша швырнул на стол измятую карточку с узорчатыми вензелями.
Валентин взял ее двумя пальцами, неторопливо развернул. Визитка Сулика Семена Поликарповича — скомканная, с пятном крови на уголке.
— Ну что, разглядел? — Степчик прикурил от зажигалки, выдохнул густое облако дыма.
— Не понимаю. — Валентин положил визитку на стол. — По-прежнему ничего не понимаю. Честно говоря, это начинает надоедать. Что вы мне шьете, пинкертоны?
Сначала пятьдесят тысяч, потом какой-то приемник, гараж Алоиса, а теперь эта изжеванная визитка.
— Вот именно — изжеванная. — Щелчком ухоженного ногтя Степчик стряхнул пепел в корзину для мусора.
Яша задумчиво смотрел на Валентина.
— Эту визитку, — медленно начал он, — легавые вытащили из зубов зарезанного фраера. Все бы ничего, да только фраерок — совершенно посторонний, и случай этот не первый. Какой-то мясник разгуливает по городу и режет людей, как баранов.
— Вы что, и это хотите свалить на меня?
— Нет, почему же… Но ты мог воспользоваться ситуацией. В мутной водичке живется легче. Кто-то колет людишек, вот и замочил еще одного для компании. А в пасть — визитку для сыскарей. Чтобы Сулика на крючок ментам, а самому тем временем, глядишь, и новое дельце спроворить.
— По-моему, вы оба свихнулись.
— Сомневаюсь. Вспомни тот обыск, когда Ароныч заставил всех выворачивать карманы. Сазик видел у тебя визитки. Целую пачку.
— И что с того?
— А значит, многое сходится. Визитки Сулика где попало не валяются. Их мог взять только тот, кто имеет доступ в кабинеты. Скажем, тот же Гоша, а возможно, и ты сам. Что стоит сторожу однажды ночью вскрыть нужную дверь?
— Минуточку! — прервал его Валентин. — Кажется, только сейчас начинаю соображать! Ну да!..
Яша со Степчиком невольно переглянулись.
— Выходит, по визитке вы вышли на Гошу, а затем догадались осмотреть кабинет и нашли подслушивающее устройство, так?.. Но разве Сулик вам ничего не объяснил? Раз уж вы докопались до «жучка», он должен был поделиться с вами. Уж со Степчиком-то во всяком случае! Ну же, расскажи Яше, чего ты стесняешься?
— Разве он… — Степчик растерянно взглянул на Яшу. — Ничего такого я вроде…
Валентин не дал ему договорить. Рука Степчика как раз тянулась к корзине с мусором, чтобы стряхнуть с сигареты пепел, и он не замедлил этим воспользоваться. Ухватив администратора за кисть, рванул на себя и ударил коленом в лицо. Под ногой омерзительно хрустнуло. Не теряя времени, свободной рукой сгреб каменную пепельницу и, не целясь, запустил в «железного человека».
Яша легко увернулся. Теперь счет шел на секунды и на мгновения. Уровень нынешнего противника Валентин представлял себе отлично. Отпрыгнув от осевшего в кресле Степчика, он встал в боевую стойку. Тянуться за упавшим пистолетом не имело смысла. Яша не дал бы ему нагнуться.
— Лихо!
Наблюдая за неспешным приближением смуглолицего бойца, Валентин старался держать в поле зрения всю комнату. Это не ринг, а Яша не Сазик, и оружием могло послужить все, что угодно. Кроме того, Валентин прекрасно сознавал, что никогда ранее судьба не сводила его со столь опасным соперником. Кличку «железного человека» Яша получил не зря. В тех нескольких спаррингах, которые Валентин наблюдал во время дежурств, Яша работал исключительно ногами, не позволяя к себе даже приблизиться, играючи сшибая кулачников на пол, демонстративно потрясая над собой связанными руками. Меньше всего Валентину хотелось мериться с этим человеком силой, и если бы существовала возможность избежать боя, он непременно воспользовался бы ею.
— Что ж… Ты сам на это напросился. — Яша холодно улыбнулся.
— Сам. — Валентин кивнул. — Только я не Сазик, со мной ты попотеешь, мразь!
Мысленно он воздал хвалу небесам за убогую тесноту каморки. С Яшиной великолепной прыгучестью здесь было не развернуться. Нащупав сбоку от себя стул, Валентин с силой запустил им в «железного человека». И тотчас, качнув, повалил перед собой шаткий шкафчик. Даже не тронувшись с места, Яша блоком отбил кувыркающийся стул, кивнув на шкаф, процедил:
— Не поможет, красавчик!
А в следующий миг он прыгнул — злой, бьющий на лету кенгуру. Валентина спас стол, за который он успел отпрянуть. Из серии стремительных ударов цели достиг лишь один, но плечо, куда угодила тяжелая ступня, моментально онемело.
Скользящим шагом Яша по дуге обходил препятствие, и за секунду до второго прыжка Валентин вдруг понял, что Яша совершает ложный маневр. Иногда это очень много — предугадать действие противника. Для иных это приз, для иных — жизнь.
Когда «железный человек» взлетел над столом, Валентин был уже готов встретить его. Увернувшись от веерного удара обеих ног и на секунду полностью раскрывшись, Валентин, как фехтовальщик, сделал выпад, жестоким ударом сокрушив Яшу в пах. Когда-то давным-давно озарение, подобное этому, помогло ему завоевать серебряную медаль на республиканском первенстве, но никогда прежде он не испытывал такого свирепого восторга, нанося удары по живому человеческому телу. Яша рухнул на пол с замершим полувскриком, но тут же вскочил на ноги. И все же с «железным человеком» было покончено. После таких сюрпризов быстро оправиться невозможно, и без своих артиллерийских ног Яша оказался не страшнее боксерской груши. Он достал Валентина в макушку и в левую скулу, но на этом его успехи завершились. Нанеся подлейший из ударов, Валентин лишил его главного преимущества. Все остальное было делом техники. «Железный человек» пропустил прямой в челюсть, короткий крюк по виску и снизу в печень. Любого из этих попаданий хватило бы, чтобы свалить его на пол, но Валентин не позволил ему упасть. Существо, хладнокровно прикончившее Чапу с Гошей, заслуживало, несомненно, большего. И Валентин бил, вымещая на Яше все накопленное за последние годы — и зону, и предательство близких, и скорую необходимость бегства. Слишком уж долго он сдерживал в себе зверя. Теперь все прорвалось разом. Валентин крушил врага кулаками, чередуя апперкоты с ударами вперекрест, зная, что Яше не суждено уже будет подняться. Степчик был шакалом, Яша — кровожадным, вкусившим человечинки тигром. И того и другого не следовало оставлять в живых.
Дождавшись на перекрестке зеленого света, Валентин перебежал дорогу.
Впереди, скрипуче переговариваясь, вышагивали старички с палочками — шаткие трехногие существа. Обогнав их, он достиг ворот ограждения и, кивнув охраннику, ступил на вражескую территорию.
Встречай шпионов, Пентагон!..
Прав ли был Юрий, предупреждая его об опасности? Безусловно прав. На все сто и даже на все двести процентов. Но, успокаивая его, Валентин прежде всего успокаивал себя, наперед зная, что поступит по-своему. Он явился сюда ради Гоши и Николая. Иначе было нельзя, иначе было бы бесчестно. Не кто иной, как он втянул несчастную парочку в это скользкое дело. Значит, ему и расхлебывать кашу — разгонять тучи над их головами.
Инерционная дверь вестибюля, вереницы знакомых ступенек. Привычный заход в попутный чуланчик, в душевую. Увы, Гоша ему не встретился. На родном этаже он звонко припечатал легонькую дверь ладонью, заставив ее распахнуться.
— Салют труженикам сна! Что на этот раз — коньяк или пиво? — Валентин умолк.
Чапа сидел в своем любимом кресле, в своей любимой позе — руки на подлокотниках, ноги на столе, на голове нелепая ковбойская шляпа. И все же что-то было не так. Валентин шагнул ближе и понял. Из-за широкополой шляпы он не сразу разглядел остекленевший взгляд напарника. То есть такое бывало и раньше, когда Чапа кололся или глотал порошки, но сейчас в наркотики мешала поверить маленькая деталь: в груди у сторожа торчала пластмассовая рукоять обычного сапожного шила. Ее вогнали с такой силой, что черная плащевая куртка в месте удара образовала глубокую впадинку с лучами разбегающихся морщинок. Крови Валентин не заметил. Тем и удобно шило, что, в отличие от ножа, не пачкает рук убийцы.
Уловив сбоку движение, он обернулся.
— Спокойно, мышонок, не дергайся!
В кресле, в котором обычно располагался Валентин, на этот раз покоилась задница Степчика. Администратор все же дождался своего звездного часа. Багровое лицо светилось довольством, губы, напоминающие розовых дождевых червей, кривились в торжествующей усмешке. На подоконнике за спиной Степчика, скрестив ноги, сидел Яша. Взгляд его также не сулил доброго, в руках «железный человек» держал старенький приемник Валентина.
Вот и все. Финита ля трагедия. Потому как комедией тут и не пахло. Юрий не ошибся в своем пророчестве. Ребус оказался вовсе не сложным, и, чтобы вычислить шпиона, им не понадобилось ни экспертизы, ни следствия. Стало быть, не понадобятся и адвокаты…
— Кто это сделал? — Недобро прищурившись, он кивнул в сторону Чапы.
— Я же сказал: не дергайся! — Степчик вынул из кармана руку, и не пустую.
На Валентина смотрел темный неморгающий зрачок «ТТ». — Стой где стоишь, мышонок.
— Шило — это, конечно, твоя работа? — Валентин в упор взглянул на Яшу.
Тот не отвел взор. И не ответил.
— А что, понравилось? — Степчик засмеялся. — Можем и тебе удружить. И шило, и голубец над могилкой.
Валентин стиснул и разжал кулаки, дважды порывисто вздохнул. Спокойствия Джеймса Бонда он не испытывал. Тело била дрожь, ярость кружила голову. Гоша, Николай — да, это понятно, но Чапу-то за что? За компанию?
— Ладно… Ваша взяла. — Приблизившись к столу и стараясь не смотреть на убитого, он отодвинул в сторону журнал дежурств, присел на самый краешек. — Чего вы хотите?
— Ты не догадываешься? — Один из червей на лице Степчика язвительно изогнулся.
— Почему же, догадываюсь. Все из-за Зойки, верно? Я ей сказал пару ласковых, она тебе нажаловалась, ты Яше, так? Только При чем здесь Чапа? Эта лярва за мной бегала, не за ним. — Валентин мельком прошелся взором по пыльной кромке стола, чуть задержался на массивной каменной пепельнице. Как и в прежние времена, она была переполнена окурками. Чапа не слишком утруждал себя уборками.
— Зойка? Какая Зойка?! — Лицо Степчика пошло наливаться малиновым цветом.
Багровое становилось темно-багровым, и Валентин мысленно поразился, до чего же безобразную физиономию имел администратор стадиона.
— Я ведь уже сказал: Зойка за мной бегала, не за ним. Прочисти уши, Степчик!
— Что?! — Администратор приподнялся в кресле, словно собираясь броситься на Валентина.
— Сядь, боров! По стене размажу! — предупредил Валентин. И тон и слова были заимствованными. Иной матерый зэк одной фразой усмирял зоновское бакланье, и подобных примеров Валентин успел насмотреться великое множество. Кое-что прилежно усвоил, потому как зона — та же академия, и кто не учится, тот погибает. — Сядь, мерин!
Окрик подействовал. Степчик ошеломленно сел. Стараясь загладить собственное смятение, нервно ухмыльнулся:
— Ты видел, Яша? Как он, сука, с нами!..
— С тобой, не с нами, — пророкотал Яша.
— Да я ж его на месте замочу! Только скажи!
— Ты тратишь на него много времени.
Степчик растерянно сморгнул. В глазах его промелькнуло нечто приниженное.
Как он ни пыжился, роль крутого парня у него не выходила.
— Мой тебе совет, Яша: отбери у него ствол. Очень уж он дерганый.
— Что?! — Степчик вновь взвился. Это уже напоминало истерику. Кулак его бешено застучал по подлокотнику. — Да я тебе прямо сейчас!.. Пулю в пасть твою поганую!..
— Из тебя стрелок — как из Чапы ковбой. Только Чапа не лез в седло и не размахивал кольтом. Кому, интересно, он помешал? Тебе, краснорожий?
Степчик уже стоял на ногах, но тяжелая рука Яши опустилась ему на плечо.
— Не суетись. Тут надо спокойнее. Он же нарочно тебя заводит.
Тяжело дыша, Степчик снова уселся. И совершенно напрасно. Сидячий человек теряет половину своих бойцовских возможностей. Валентин это знал прекрасно, потому и сидел лишь на самом краешке стола и ног не скрещивал. А вот Яша уже стоял, и это тоже кое о чем говорило.
— Твоя придумка? — «Железный человек» кивнул на приемник.
— Это ты о чем?
— А о том, сучонок, что нам про вашу четверку все известно! — фальцетом выкрикнул администратор.
— Четверку?
— Не прикидывайся. — Яша поставил приемник на подоконник. — Вы неплохо провернули это дельце. Что есть, то есть. Аппарат для уничтожения документации, «жучок» в кабинете Сулика, в предбанничке, на квартире… Кстати, как ты туда проник? Там классные замки, сигнализация и балкон зарешечен. Впрочем, расскажешь, куда ты денешься. Жаль только, поздно тебя раскусили.
— Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
— Верно говорится… — Яша не сводил с Валентина темных внимательных глаз.
— Пока мы занимались стукачом, кто-то навестил подземный гараж Алоиса. Странное совпадение, не правда ли? А пару часов назад я узнал еще одну вещь, и все сразу стало на свои места. Собственно говоря, остался последний вопрос: кто руководил вами? Чапа и Гоша, понятно, не в счет, шестерки, каких много…
— Что с Гошей?
— Ему хорошо! — промурлыкал Степчик. — Там всем хорошо. — Он со значением поднял взгляд к потолку. — Дурачок так перепугался, что вздумал бегать по всему стадиону.
— Ему было чего бояться, — заметил Яша.
— Вполне допускаю. — Валентин снова скользнул взором по пепельнице.
Мимоходом отметил, что в закутке между шкафом и стеной стоит пара швабр. Тряпки на батареях, ведро, покосившийся хромоногий стул… В схватке с «железным человеком» могло пригодиться все.
— Словом, нам нужны те, кто стоят за тобой.
— А если их слишком много? Не подавитесь?
— Не волнуйся, схаваем. Только не строй из себя комитетчика. Все «жучки» — самопальное фуфло, наши ребята в этом тоже кое-что понимают. И поторопись развязать язык. Сейчас у вас что-то вроде конкурса. Заговорит первым Карзубый — пощадим его. А тебя хлопнем.
— Где Николай?
— Дома. Пока. Но ребятки следят за ним. Твоего адреса не знали, вот и хотели у него спросить.
— Как видите, я пришел сам.
— Это и непонятно.
— Что тут непонятного? — встрепенулся Степчик. — Откуда ему было знать, что мы раскроем его фокус с визиткой? Этот тип был спокоен. Карбузый рассказывал ему о товарах на складе, Гоша прибирался в помещениях, а заодно совал всюду микрофоны. Чапа просто получал свою долю и помалкивал, а этот подслушивал и делал выводы. Если бы кто о нем упомянул, тогда другое дело. А так — чего ему было пугаться? Все знал наперед. И машины наши уводил со стоянок! А после ментам капал!.. На чем Терека с Тузом повязали? Откуда у них взялись липовые накладные?.. А с Колетом что стряслось? С Дрофой?.. Сколько тачек пропало за последнее время!
— Черт с ними, с тачками, — глухо произнес Яша. — На нем кровь Ароныча.
— И Дрофы! «Тойоту» — то нашли обугленной! С чего бы, интересно?
— Ну что ж, если обугленной, то в чем же дело? — Валентин повысил голос. — Действуйте! Еще одно шило — и дело в шляпе!
— С этим всегда успеется. Но сначала ты вернешь денежки. Те самые полсотни кусков. А после все в подробностях расскажешь суду. НАШЕМУ суду. Думаю, вопросов к тебе найдется много. В частности, спросят тебя и об этом. — Яша швырнул на стол измятую карточку с узорчатыми вензелями.
Валентин взял ее двумя пальцами, неторопливо развернул. Визитка Сулика Семена Поликарповича — скомканная, с пятном крови на уголке.
— Ну что, разглядел? — Степчик прикурил от зажигалки, выдохнул густое облако дыма.
— Не понимаю. — Валентин положил визитку на стол. — По-прежнему ничего не понимаю. Честно говоря, это начинает надоедать. Что вы мне шьете, пинкертоны?
Сначала пятьдесят тысяч, потом какой-то приемник, гараж Алоиса, а теперь эта изжеванная визитка.
— Вот именно — изжеванная. — Щелчком ухоженного ногтя Степчик стряхнул пепел в корзину для мусора.
Яша задумчиво смотрел на Валентина.
— Эту визитку, — медленно начал он, — легавые вытащили из зубов зарезанного фраера. Все бы ничего, да только фраерок — совершенно посторонний, и случай этот не первый. Какой-то мясник разгуливает по городу и режет людей, как баранов.
— Вы что, и это хотите свалить на меня?
— Нет, почему же… Но ты мог воспользоваться ситуацией. В мутной водичке живется легче. Кто-то колет людишек, вот и замочил еще одного для компании. А в пасть — визитку для сыскарей. Чтобы Сулика на крючок ментам, а самому тем временем, глядишь, и новое дельце спроворить.
— По-моему, вы оба свихнулись.
— Сомневаюсь. Вспомни тот обыск, когда Ароныч заставил всех выворачивать карманы. Сазик видел у тебя визитки. Целую пачку.
— И что с того?
— А значит, многое сходится. Визитки Сулика где попало не валяются. Их мог взять только тот, кто имеет доступ в кабинеты. Скажем, тот же Гоша, а возможно, и ты сам. Что стоит сторожу однажды ночью вскрыть нужную дверь?
— Минуточку! — прервал его Валентин. — Кажется, только сейчас начинаю соображать! Ну да!..
Яша со Степчиком невольно переглянулись.
— Выходит, по визитке вы вышли на Гошу, а затем догадались осмотреть кабинет и нашли подслушивающее устройство, так?.. Но разве Сулик вам ничего не объяснил? Раз уж вы докопались до «жучка», он должен был поделиться с вами. Уж со Степчиком-то во всяком случае! Ну же, расскажи Яше, чего ты стесняешься?
— Разве он… — Степчик растерянно взглянул на Яшу. — Ничего такого я вроде…
Валентин не дал ему договорить. Рука Степчика как раз тянулась к корзине с мусором, чтобы стряхнуть с сигареты пепел, и он не замедлил этим воспользоваться. Ухватив администратора за кисть, рванул на себя и ударил коленом в лицо. Под ногой омерзительно хрустнуло. Не теряя времени, свободной рукой сгреб каменную пепельницу и, не целясь, запустил в «железного человека».
Яша легко увернулся. Теперь счет шел на секунды и на мгновения. Уровень нынешнего противника Валентин представлял себе отлично. Отпрыгнув от осевшего в кресле Степчика, он встал в боевую стойку. Тянуться за упавшим пистолетом не имело смысла. Яша не дал бы ему нагнуться.
— Лихо!
Наблюдая за неспешным приближением смуглолицего бойца, Валентин старался держать в поле зрения всю комнату. Это не ринг, а Яша не Сазик, и оружием могло послужить все, что угодно. Кроме того, Валентин прекрасно сознавал, что никогда ранее судьба не сводила его со столь опасным соперником. Кличку «железного человека» Яша получил не зря. В тех нескольких спаррингах, которые Валентин наблюдал во время дежурств, Яша работал исключительно ногами, не позволяя к себе даже приблизиться, играючи сшибая кулачников на пол, демонстративно потрясая над собой связанными руками. Меньше всего Валентину хотелось мериться с этим человеком силой, и если бы существовала возможность избежать боя, он непременно воспользовался бы ею.
— Что ж… Ты сам на это напросился. — Яша холодно улыбнулся.
— Сам. — Валентин кивнул. — Только я не Сазик, со мной ты попотеешь, мразь!
Мысленно он воздал хвалу небесам за убогую тесноту каморки. С Яшиной великолепной прыгучестью здесь было не развернуться. Нащупав сбоку от себя стул, Валентин с силой запустил им в «железного человека». И тотчас, качнув, повалил перед собой шаткий шкафчик. Даже не тронувшись с места, Яша блоком отбил кувыркающийся стул, кивнув на шкаф, процедил:
— Не поможет, красавчик!
А в следующий миг он прыгнул — злой, бьющий на лету кенгуру. Валентина спас стол, за который он успел отпрянуть. Из серии стремительных ударов цели достиг лишь один, но плечо, куда угодила тяжелая ступня, моментально онемело.
Скользящим шагом Яша по дуге обходил препятствие, и за секунду до второго прыжка Валентин вдруг понял, что Яша совершает ложный маневр. Иногда это очень много — предугадать действие противника. Для иных это приз, для иных — жизнь.
Когда «железный человек» взлетел над столом, Валентин был уже готов встретить его. Увернувшись от веерного удара обеих ног и на секунду полностью раскрывшись, Валентин, как фехтовальщик, сделал выпад, жестоким ударом сокрушив Яшу в пах. Когда-то давным-давно озарение, подобное этому, помогло ему завоевать серебряную медаль на республиканском первенстве, но никогда прежде он не испытывал такого свирепого восторга, нанося удары по живому человеческому телу. Яша рухнул на пол с замершим полувскриком, но тут же вскочил на ноги. И все же с «железным человеком» было покончено. После таких сюрпризов быстро оправиться невозможно, и без своих артиллерийских ног Яша оказался не страшнее боксерской груши. Он достал Валентина в макушку и в левую скулу, но на этом его успехи завершились. Нанеся подлейший из ударов, Валентин лишил его главного преимущества. Все остальное было делом техники. «Железный человек» пропустил прямой в челюсть, короткий крюк по виску и снизу в печень. Любого из этих попаданий хватило бы, чтобы свалить его на пол, но Валентин не позволил ему упасть. Существо, хладнокровно прикончившее Чапу с Гошей, заслуживало, несомненно, большего. И Валентин бил, вымещая на Яше все накопленное за последние годы — и зону, и предательство близких, и скорую необходимость бегства. Слишком уж долго он сдерживал в себе зверя. Теперь все прорвалось разом. Валентин крушил врага кулаками, чередуя апперкоты с ударами вперекрест, зная, что Яше не суждено уже будет подняться. Степчик был шакалом, Яша — кровожадным, вкусившим человечинки тигром. И того и другого не следовало оставлять в живых.