Страница:
Нужный дом нашелся быстро. В поселке вообще мало что изменилось. Разве что прибавилось десятка два новых домов, да вместо щебня главная улица красовалась асфальтом, правда, уже изрядно побитым.
Матвей Яковлевич отпустил таксиста, наказав приехать за ним через два часа, и «пятерка», взвизгнув шинами, унеслась прочь. Матвей подошел к деревянным воротам и вдавил кнопку звонка. Тут же раздался брех собак, женский пронзительный голос крикнул «не заперто», и Матвей, сочтя это за приглашение, вошел.
— Простите, а вы к кому? — поинтересовалась хозяйка, вытирающая руки о передник и с подозрением рассматривающая незваного гостя.
— Вы, я так понимаю, Наталья?
— Да, а что с того?
— Да мне бы с вашим мужем, Семеном потолковать. Ну, и с вами тоже.
— Сема! Сема, тут к тебе пришли, — крикнула Наталья куда-то в сторону дома, по-прежнему не спуская с незнакомца настороженного взгляда.
Вышел хозяин. Руку для приветствия протянуть не спешил, а тоже уставился на гостя, пытаясь сообразить, чего же хочет от него этот странный дядька.
— Семен, я Матвей Яковлевич, свекор Ирины…
— Боже мой! — так и обмер хозяин. — Не может быть! Это сколько ж лет прошло! А мы уж думали, вы того…
Семен понял, что ляпнул лишнее, заметался, занервничал, пытаясь подобрать слова, но Матвей успокоил его:
— Что ж, немудрено. Годы-то идут, да и мы не вечные…
Семен прикрикнул на жену, которая с трудом понимала, что происходит, но на всякий случай старательно улыбалась гостю:
— Ну, чего стоишь, лыбишься?! Ну-ка пулей стол нам сваргань!
Наталья кинулась выполнять поручение.
— Да не стоит так напрягаться, — попытался отговорить Семена Матвей. — Я к вам ненадолго, сегодня же уеду. Вот только выясню кое-что, и обратно.
— Хорошая еда разговору не помеха, — махнул рукой Семен. — А пока Наташка со стряпней возится, мы можем в саду посидеть. Ох, какие абрикосы у меня в этом году уродились…
Матвей позволил Семену увлечь себя вглубь двора, туда, где под ветками, гнущимися под тяжестью налитых оранжевых плодов, приютилась кособокая скамейка и стол, на который то и дело шлепались перезревшие абрикосы.
— Ну, так какими судьбами к нам? — спросил хозяин, когда они наконец-то расселись.
— Вы случайно не знаете: кто-нибудь из ваших знакомых собирался поехать в Москву?
— Ну да, — недоуменно кивнул Семен. — Только не совсем в Москву, а проездом через Москву к родственникам.
— А кто?
— Ну, Балобановы. Его Борисом кличут, а супружницу, как и мою, Натальей.
— Значит, Балобановы… — тяжело произнес Матвей.
— А они к вам не заезжали? — спросил Семен.
— А что, должны были?
— Ну, не знаю. Но на всякий случай зашли, адресок ваш попросили. Мол, мало ли чего, не успеют билеты купить. Так хоть будет, где перекантоваться. Вино еще у меня взяли. Специально для подарка. Их-то вина кислятина кислятиной выходят, не умеет Наталья их делать. А мои вся округа знает…
— Вот как, — задумчиво протянул Матвей Яковлевич. — А куда они собирались-то? Вы сказали к родственникам?
— Ну да. У Натальи в Подмосковье то ли бабка, то ли тетка дряхлая живет, вот они и решили навестить старушку, пока та не преставилась. Хотя по мне, — Семен придвинулся к гостю и заговорщицки зашептал, — они поехали посмотреть, чего бы у старухи в свою пользу отобрать. Те еще стервятники. Даже на билет не поскупились. Видать, есть ради чего жопу рвать.
— Стервятники? А почему вы так решили? — Матвей в свою очередь тоже пододвинулся к Семену и понизил голос, словно боясь, что кто-то их подслушает.
— Да это ж только слепому не видно! Борька-то отсидел прилично. Не то за грабеж, не то за мошенничество. Когда к нам сюда приехал, с ним никто и здороваться-то не хотел. Сразу видно, порченный тип. Ну, тут Наталья, добрая душа, его и подобрала. Смекаете?
— Пока нет.
— Ну, если он один раз на этом погорел, значит, есть в мужике такая жилка, которая его снова на старое потянет. Не может волк по человечьим законам жить.
— А жена его?
— А что жена? Муж и жена одна сатана, как Борька скажет, так оно и будет. Да и между нами, испортилась Наталья, как за него пошла. Ох, испортилась. Раньше была баба бабой, правда, в личной жизни ей не везло, все каких-то блаженных себе подбирала. Но хороший человек была. Вот те крест! А как с Борькой связалась, лишнего слова от нее не дождешься, ни доброго, ни злого. Мы, когда гуляем, всех соседей к себе зовем. А они — ни разу! Вот ни единого разочка! Даже свадьбу втихаря сыграли…
Последний аргумент, судя по всему, был самым веским. Семен аж разволновался, когда про это рассказывал:
— Представляете? Если бы Зинка из ЗАГСа не проболталась, так бы и не знали, что Наташка теперь Балобановой стала. Даже на свадьбе сэкономили! Тьфу, прости Господи. Нашли на чем!
— А что дальше-то было?
— Ну, мы приняли их, конечно. Чай, соседи, не чужие нам. У нас ведь не принято в одиночку жить, по хатам ховаться. Но все равно: Борька мне сразу не понравился.
— А чем же?
— Ну, угодливый он какой-то, да скользкий. Тебе в глаза лыбится, а за спиной фигу держит. Я такие вещи завсегда чувствую. И мужик в доме хозяином должен быть. Не дело, если баба больше него башлей приносит. Наталья на двух работах крутится, с рынка не уходит, а он дома сидит и в ус не дует. Я вижу такое дело, ну и пару раз подбросил ему халтурку. Да и то себе дороже вышло. У Борьки руки явно не из того места растут, откуда надо. И под карандаш заточены.
— Значит, живут они небогато? — уточнил Матвей.
— Ну да. А кто ж у нас сейчас богато живет? Вон, разве что Егоровы, так у них фирма своя. Машинами подержанными из-за рубежа торгуют. Так его и дома, почитай, не бывает. И жена у него заместителем ходит. Так на пару и пашут, детям на образование зарабатывают. А больше и некого. А что случилось-то? Никак, Балобановы чего-то натворили?
— Боюсь, что да, — грустно улыбнулся в ответ Матвей. — Вы вот что, Семен. Расскажите-ка мне про этого Бориса поподробнее, все, что знаете. Вы ж его первый раскусили, вам и карты в руки.
Разомлевшей от нежданной похвалы, Семен набрал воздуха в легкие и принялся говорить…
— Ну почему мне никто раньше не позвонил! — горячился Алексей, еще не успевший заехать домой и оставить там свои вещи.
— Потому что раньше никто ничего не знал, — резонно заметила Машка.
— Но я-то мог ведь догадаться, что стряслась беда! Как только у Лизы телефоны обрубились, надо было сразу собираться и ехать, может быть, успели бы ее перехватить.
— Ну, если бы, да кабы, да во рту росли грибы, — ехидно отозвалась Машка.
— Черт бы побрал эту командировку! — рявкнул Леша так, что от беседки в ужасе шарахнулась какая-то случайная дворняга. — Как не вовремя все приключилось! И ведь вышло: ни Богу свечка, ни черту кочерга. На съемочной площадке от меня никакого проку не было, и Лизу проворонил. Лучше бы я сделал, как она мне советовала, и вежливо отказался от всяких поездок.
— Ну, умная мысля приходит опосля, — продолжала немилосердно издеваться над женихом своей лучшей подруги Машка. — Это все ваше мужское самомнение виновато. Слушались бы женщин почаще, глядишь, и проблем бы по жизни меньше было.
— Ты считаешь, что я виноват? — вскинулся на нее Алексей.
— Да нет, никто не виноват, — вздохнула и пошла на попятный Машка. — Дурацкое стечение обстоятельств, только и всего. Лучше давайте думать, что мы еще можем сделать для Лизы?
— Честно говоря, я не понимаю, почему мы не можем предпринимать никаких активных действий? Нас с Сашкой вдвоем вполне было был достаточно, чтобы из этих мерзавцев весь дух выбить! У меня кулаки на них так и чешутся!
— Без команды Матвея никто никуда не пойдет, — возразила ему Машка. — Жаль, что тебя вчера не было, он очень подробно все объяснил, почему мы не должны этого делать, и почему не можем обратиться в милицию. Нам нельзя рисковать безопасностью Лизы. Ты готов взять на себя такую ответственность, а потом держать ответ перед Яковлевичем и ее родителями? То-то же.
— У меня звонок! — сообщил доселе молчавший Саша. — Это Катерина. Тихо все!
Прослушав сообщение, Саша ответил: «понял, ведем».
— Ну, что там такое? — нетерпеливо спросил Леша.
— Мужик вышел из квартиры и куда-то отправился. Пошли, будем его сопровождать. Заодно вы с Машкой на него полюбуетесь. Пока из всех вас только я один его в лицо знаю.
Компания поднялась и со всех ног бросилась во двор соседнего дома.
— Вот он, пузан. Идет, красуется, будто в лотерею миллион выиграл, — произнес Саша, прячась за стволом старого тополя.
— Это который в клетчатой рубашке? — отозвался Леша, приютившийся за соседним деревом.
— Ну да, он самый. Интересно, куда это он намылился?
— А вот я сейчас подойду и спрошу у него! — то ли в шутку, то ли всерьез предложила Машка.
— Ты что, с дуба рухнула? Или забыла, что Матвей Яковлевич про фотографии говорил? Они, вполне вероятно, нас уже в лицо знают. Сразу поймут, что мы на их след встали, и в затылок дышим. Поэтому никто не высовывается!
— Ох, что-то ты, Санька, раскомандовался, — беззлобно подколол брата Алексей.
— Должен же быть среди вас хоть один рационально мыслящий субъект, — не остался в долгу Саша.
— Ладно, хорош пререкаться, а то упустим еще чего доброго! — ворчливо сказала Машка и первой вышла из укрытия.
Братья переглянулись, пожали плечами и отправились следом, тщательно делая вид, будто друг с другом не знакомы.
Мужичок шел по улице и глазел по сторонам, уделяя особое внимание вывескам и витринам, но при этом не торопился никуда заходить.
— С чего это ему вдруг прогуляться приспичило, а? И почему тогда жену дома оставил? — спросил у брата Алексей, которому надоело разыгрывать из себя сыскаря-одиночку. В конце концов, маскировка эта белыми нитками шита. Стоит только оглянуться, чтобы понять, что эти двое парней под два метра ростом, идущих по одной и той же улице в одном и том же направлении, явно имеют какое-то отношение друг к другу.
— Поскольку магазины все обошел стороной, значит, ищет какую-то контору. Матвей Яковлевич отдельно предупреждал насчет ЖЭКа, но он его, кажется, уже прошел. Видимо, ищет что-то другое. А что — я пока не соображу.
— Эй, а вы чего в кучу сбились? — спросила их остановившаяся метрах в пяти Машка. — Или мы теперь толпой следить будем?
— Ну, иди уж к нам, — обреченно вздохнул Леша. — А то и вправду: сыщики из нас никакие. Только тогда чуть-чуть побольше отстанем. А лучше всего — пошли-ка на другую сторону улицы.
— А если он на троллейбус сядет? И поминай, как звали.
— Ты думаешь, если мы ему в затылок дышать будем, он от нас при всем своем большом желании смотаться не может?
— Ладно, хорош пререкаться. Чего решили-то?
— Еще ничего. Смотрим по ситуации. Кстати, судя по всему, мужичок намылился долго гулять. Никуда не торопится, воспользоваться общественным транспортом не спешит. Осматривается в районе, что ли? Интересно, что сейчас его боевая подруга поделывает?
— Обед готовит, что же еще? — пожала плечами Машка.
Так, следуя за мужичком на некотором расстоянии, они прошли до конца улицы Строителей и уже готовились повернуть на Ленинский проспект, как объект внезапно заинтересовался написанным от руки объявлением на стене и отправился куда-то во дворы. Ребята ускорили шаг и через пару минут уже читали:
«Частная нотариальная контора. Доверенности, завещания и пр. Вход со стороны двора» и стрелочка, указывающая, куда именно отправиться желающему воспользоваться услугами данного заведения.
— Что будем делать?
— Так, надо подумать. Один из нас должен пойти туда и выяснить, зачем этому типу понадобилось к нотариусу. Вопрос, кто пойдет? Мне нельзя, он меня, скорее всего, запомнил. Значит, идти кому-то из вас. Лешку он еще не видел, разве что по фотографиям. Кстати, у Лизы много твоих снимков?
— Ну, парочка, может быть, есть.
— Маш, а твоих?
— Два альбома, — угрюмо отозвалась Машка, прикинув, что при таком раскладе ловить ей нечего.
— Тогда однозначно идти Лешке. Слушай, у тебя кепка какая-нибудь есть?
— Зачем это?
— Чтоб если мужичок и посмотрел на тебя, то единственное, что он смог бы запомнить, это кепку, а не твою неповторимую физиономию.
— Можно мою взять, — сказала Машка и сняла с головы бейсболку. — Она все равно унисекс, любому подходит. Только регулировку сзади расслабь, а то я по себе затягивала.
— Неважно. Так, сумку оставь нам, а сам дуй вперед. Минут через пять позвони, в двух словах скажи обстановку. Давай бегом!
Алексей припустил в сторону металлической двери, ведущей в полуподвальное помещение, на которой было жирно выведено «Нотариус». А Саша и Машка, оглядевшись, отправились сидеть на качелях во двор напротив.
Через пять минут, как и было условлено, раздался звонок. Сашка включил мобильный, послушал секунд двадцать и отключил.
— Ну, что там? — поинтересовалась Машка.
— Все спокойно, — пожал плечами Саша. — В очереди стоят. Вернее, сидят. Впереди еще пятеро. Так что придется подождать. Он четко за нашим клиентом место занял. Шансы на успех расценивает как высокие.
— А это-то он как вычислил? — изумилась Машка. — И как он вообще это тебе передал?
— Да ничего особо сложного. Сказал, что духота ужасная, даже дверь в приемную не закрывается. Мол, слышно даже, как под нотариусом кресло скрипит. А это значит, что когда настанет очередь нашего мужичка, Лешке будет прекрасно слышно весь их разговор.
— Ух ты! Интересно, а каково ему сейчас? Ну, я имею в виду, находиться рядом с человеком, который причастен к похищению его невесты, и ничего не предпринимать.
— Честно говоря, именно за это я слегка и побаиваюсь, — признался Саша. — Леха, парень, конечно, адекватный, но иногда такого клина ловит, что хоть под паровоз бросайся.
— Так зачем ты его туда отправил? Мог бы меня!
— А про фотографии забыла? То-то же. Давай лучше подождем, пока Леша выйдет. И будем надеяться, что он держит себя в руках.
Ждать пришлось довольно долго, что-то около сорока минут, как у Сашки вновь зазвонил мобильный. Машка сразу же как можно ближе пододвинулась к Сашкиному уху, чтобы тоже слышать, что скажет Лешка:
— Да, дорогой! Что ты говоришь? Уже приехали? Тогда я все бросаю и иду к вам. Вы меня не ждите, не надо. Встретимся на месте. Ну все, пятисекундная готовность и отбой!…
— Чего это он? — озадаченно спросила Машка.
— Сворачиваемся и уходим. Мужичок вот-вот появится и может нас засечь. Уходим дворами, а с Лехой встретимся в беседке, там все и узнаем, что он выяснил.
Машку дважды подгонять не требовалось, и бодро соскочив с качелей, она в компании Сашки отправилась в сторону, противоположную той, с которой они пришли. Через полминуты из дверей нотариальной конторы показался Алексей и четким шагом двинулся в сторону Ленинского проспекта, а еще через минуту — мужичок, отдувающийся, весь в багровых пятнах, как после хорошей взбучки. Ничего не замечая вокруг, мужичок потопал в сторону дома, то и дело озираясь на нотариат и качая головой.
— Ну, наконец-то! — сказала Машка, когда Леша появился в беседке. — Мы уже тут вконец извелись. Что там случилось-то?
— У меня для вас, как водится, две новости. Одна хорошая, одна плохая. С какой начинать?
— Давай с хорошей.
— У мужика ничего не получилось.
— Просто великолепно! Лучше не бывает! А что не получилось-то?
— А вот это уже плохая новость. В общем, эта сволочь нацелилась на Лизину квартиру.
— Ты чего несешь? — встала в позу Машка. — Быть этого не может? Как это при живой-то хозяйке?
— Очень надеюсь, что еще живой, — сник Леша.
— Ну-ка брось эти упаднические настроения! Лизка жива, и я это знаю! А теперь выкладывай, что именно тебе удалось узнать.
— Ну, мужичок — тот еще жук. Вошел к нотариусу и начал издалека: мол, у меня вот машина есть, я на ней по генеральной доверенности езжу, а доверенность закончилась. И нельзя ли как-нибудь ее продлить. Ну, нотариус ему и отвечает, что можно. Главное — привести того человека, который эту доверенность выписывал. Тут наш кадр принялся канючить. Мол, покупал у незнакомого мужика, координат никаких не осталось, и где его теперь искать. Нотариус слушал-слушал, и говорит: что вы от меня-то хотите? Ну, мужик сразу же нюни развозить перестал и бодренько так рапортует: продлить доверенность в отсутствие доверителя. Нотариус, видимо, понял, что от него просто так не отвяжешься, и говорит: ладно, посмотрим, что можно сделать. Давайте сюда ваши документы.
— Ну, и что дальше?
— А тут начинается самое интересное. Документов на машину, конечно же, никаких у него нет, да и машина, видимо, плод больного воображения. Главное, что мужичок наш смекнул, что с этим нотариусом в принципе можно договориться, и уже так бодренько спрашивает: а доверенность на квартиру вы тоже подмахнуть можете? Нотариус так и сел. Видимо, не ожидал подобной наглости. Но на всякий случай спрашивает: при чем здесь квартира? Мы же про машину говорили. А мужичок уже отмахивается от него и гнет свое: мол, мне бы доверенность на продажу квартиры оформить. Только хозяйка ее серьезно больна, и сама подойти сюда не сможет. Поэтому можно ли как-нибудь, да задним числом, да никто внакладе не останется…
— Вот паскуда! Своими бы руками порвала гада!
— Ты бы видела, как нотариус бедный в лице изменился, когда это услышал. Ему, наверное, лет так под шестьдесят, тертый калач, многое в жизни повидал, но чтоб вот так вот на белом глазу…
— Я думаю!
— В общем, орал он на мужичка нашего долго и качественно. Я и половины таких речевых оборотов не знал, сколько сегодня от него выслушал. А когда он поочередно принялся перечислять статьи уголовного кодекса, под которые его мужичок подводит, я понял, что с чистой совестью можно сматываться. После такого громкого фиаско вряд ли этот мерзавец рискнет сегодня же в другой нотариат отправиться.
— А кстати, — сказал Сашка, — мы же не проверили, он домой вернулся, или нет.
— Черт! — хлопнула себя по лбу Машка. — Вот балбесы! Одна надежда на Катерину Ивановну. Саш, позвонишь ей?
— Сейчас, — отозвался Сашка и набрал номер. — Все в порядке, — сказал он через некоторое время, выслушав то, что сказала ему Катерина. — Наш клиент благополучно проследовал в квартиру.
— Ладно, спишем это на издержки производства. В конце концов, сыскари и следопыты из нас еще те, — пожав плечами, заметил Леша.
— А что дальше будем делать? — спросила Машка.
— Как что? — тут же отозвался Сашка. — Сидеть и ждать. Вечером Тема должен подойти, тогда ему смену сдадим. А то вдруг мужичок не угомонится и вторую попытку предпримет? И опять же: а если в этот раз ему повезет? Так что сидим на попе ровно и ждем звонков от Катерины. Всем все ясно?
— Ясно, — печально подтвердила Машка. — Может, я тогда по-быстрому в магазин сгоняю? А то что-то желудок бурчать начинает.
— Отличное предложение! — оживился Леша, доставая кошелек. — Поддерживаю всеми руками и ногами! Значит, мне бы колбаски докторской…
— Нет, ты представляешь, каков нахал! Я ж к нему по-хорошему, денег предлагал, все честь по чести. А он как начал мне кодекс зачитывать да слюной брызгать! И ведь было бы с чего так понтовать? Костюмчик на нем ношеный, контора эта — богадельня богадельней, не ясно вообще, как еще на плаву держатся. А все туда же: по закону не положено! Законники, мать вашу!
— И что теперь делать? — осторожно поинтересовалась Наталья, ожидая очередной вспышки гнева со стороны Бориса.
— Что делать? Дальше искать! Думаешь, по Москве мало этих контор? Да как собак нерезаных! Просто мне не повезло, на принципиального нарвался. Ну, ничего, я терпеливый. Чтоб среди этих бумагомарак да хоть одного нормального не нашлось — ни в жизнь не поверю! А ты бы лучше еще раз квартиру обшарила. Документики-то как корова языком слизала! Мы ж даже не знаем, приватизирована эта хата или нет. Если не приватизирована, значит, с продажей придется обождать. Будем ее сдавать. А если да, то месяцок мучений, и мы с тобой богачи!
— Борь, да я эту чертову квартиру уже вдоль и поперек облазила. Даже шмотки все до единой перевернула. Нет этих бумаг, хоть ты что со мной делай.
— А ты думаешь, что не сделаю? — Борис подошел к супруге и сунул ей под нос кулак. — Чуешь, чем пахнет? Так что ищи, я сказал!
— Да что ты на меня орешь! — взвилась Наталья. — Сказано — нету, значит, нету. Рожу я их тебе, что ли? Лучше бы подумал, как их восстановить можно. Расскажи сказку, мол, хозяин квартиры преставился, а документы срочно наследникам потребовались. Нам, то есть. Ты ж умеешь очки людям втирать!
— Да ты хоть понимаешь, чего несешь? От нас сразу же свидетельство о смерти потребуют и завещание. Или, как минимум, подтверждение того, что мы хозяину этому близкие или единственные родственники. Опять же, если квартира не приватизирована, пролетаем мы мимо нее фанерой над Парижем.
— Это еще почему?
— Да потому, что она государству отходит! Ну, в крайнем случае, родителям Елизаветы, что в Америке торчат.
— А им-то за что?
— Не за что, а почему. Потому что они могут иметь это, как его, двойное гражданство! И быть прописанными как в своей Америке, так и здесь, в этой квартире. Кумекаешь?
— Ничего у нас не получится, — пригорюнилась Наталья. — Куда не кинь, везде клин. Может, уедем, пока не поздно, а?
— А с Лизкой что делать прикажешь?
— Да пусть остается у Прасковьи! Мы ж не сказали, как долго надо ее там продержать! Вырвется — ее счастье, нет — тоже неплохо. Главное, что мы уже давно дома отдыхать будем…
— Ага. Без денег и несолоно хлебавши, — перебил ее Борис. — А про меня ты подумала? Или считаешь, что на те гроши, которые ты приносишь, я могу нормально жить?
— Ты ж никогда не жаловался, — схватилась Наталья рукой за сердце. — Ты ж всю мою зарплату забирал и не пищал даже. А теперь, выходит, тебе и этого мало было?…
— А то думаешь, много! Пойми, дура, я ж не только о себе, я о нас беспокоюсь! Ты ж за всю свою жизнь ни разу в этих самых, ну, салонах красоты не была. Лишнюю шмотку себе боялась купить. Или ты не хочешь пожить как королева?
— Хочу, — послушно кивнула Наталья.
— Вот, о чем и разговор. А чтобы срубить столько бабок, сколько нам нужно, надо продать квартиру. Поэтому ты продолжаешь искать документы, а я — сговорчивого нотариуса. Все понятно? Отлично. А теперь поведай-ка мне, голуба, что там у нас на обед? А то я что-то так переволновался в этой конторе, что едва до дома дотерпел. Жрать хочу — умираю просто.
— Супчик, да котлеты.
— С макаронами?
— Нет, с рисом. Макароны вчера закончились.
— Ну, что с тебя взять? Ладно, давай свой рис. Кстати, что-то не дает мне покоя тот старпер, что вчера дверью ошибся.
— А что такое? — забеспокоилась Наталья.
— Да нет, ничего особенного. Просто напоминает он мне кого-то. А кого — не могу понять.
— Это ты вчера фотографий пересмотрел, вот тебе и мерещится невесть что, — веско сказала Наталья и поставила перед мужем тарелку с дымящимися щами.
— Может, ты и права, — задумчиво произнес Борис и опустил ложку в суп.
Минут через десять, когда с супом было покончено, Борис вытер губы полотенцем и протянул:
— М-да, а все-таки нашего брата по одежке встречают.
— Ты это к чему? — спросила супруга, готовящаяся разливать чай.
— Ну, будь на мне сегодня, к примеру, черный пиджак с белой рубахой да галстук с какими-нибудь попугаями, хрен бы с два этот сморчок-нотариус так со мной разговаривал. Они же первым делом на одежу смотрят. Если не вышел рылом, так сразу пошел на фиг. Пока я в этих шмотках разгуливаю, не видать мне удачи, как пить дать. Нутром чую, не видать.
— И что нам теперь делать?
— Как что? Прибарахлиться! Мне костюм купить, ботинки лаковые, как у столичного франта. Шляпу… — принялся перечислять Борис, мечтательно закатывая глаза в предвкушении будущих обновок.
— Да не спасет тебя шляпа, — неожиданно для себя вдруг выпалила Наталья, прикинув, что при таком раскладе большая часть обнаруженных в квартире денег пойдет на нужды ее муженька, но никак не ее.
— Ну-ну, — оживился Борис. — Это еще почему?
— Да потому, что стоит тебе только рот открыть, как только дураку не ясно, кто ты и откуда! И не в костюме тут дело нисколечко!
— От тебя вон вообще за версту деревенщиной несет, — обиженно парировал Борис. — Сразу чувствуется, что родственнички твои оттуда.
— Если ты на Прасковью намекаешь, — веско и с чувством собственного достоинства ответила Наталья, то я тебе уже объясняла: она мне бабка двоюродная. Седьмая вода на киселе. И только благодаря ей мы пока от девки избавились. Мог бы и не забывать.
— С тобой, пожалуй, забудешь, — усмехнулся Борис, но Наталья, не обращая внимания на его смешок, продолжила:
— А мои родители — на заводе работали. Папа, так тот вообще инженером был. Белая кость. И если от меня, как ты выражаешься, деревенщиной несет, так это исключительно твоя вина.
Матвей Яковлевич отпустил таксиста, наказав приехать за ним через два часа, и «пятерка», взвизгнув шинами, унеслась прочь. Матвей подошел к деревянным воротам и вдавил кнопку звонка. Тут же раздался брех собак, женский пронзительный голос крикнул «не заперто», и Матвей, сочтя это за приглашение, вошел.
— Простите, а вы к кому? — поинтересовалась хозяйка, вытирающая руки о передник и с подозрением рассматривающая незваного гостя.
— Вы, я так понимаю, Наталья?
— Да, а что с того?
— Да мне бы с вашим мужем, Семеном потолковать. Ну, и с вами тоже.
— Сема! Сема, тут к тебе пришли, — крикнула Наталья куда-то в сторону дома, по-прежнему не спуская с незнакомца настороженного взгляда.
Вышел хозяин. Руку для приветствия протянуть не спешил, а тоже уставился на гостя, пытаясь сообразить, чего же хочет от него этот странный дядька.
— Семен, я Матвей Яковлевич, свекор Ирины…
— Боже мой! — так и обмер хозяин. — Не может быть! Это сколько ж лет прошло! А мы уж думали, вы того…
Семен понял, что ляпнул лишнее, заметался, занервничал, пытаясь подобрать слова, но Матвей успокоил его:
— Что ж, немудрено. Годы-то идут, да и мы не вечные…
Семен прикрикнул на жену, которая с трудом понимала, что происходит, но на всякий случай старательно улыбалась гостю:
— Ну, чего стоишь, лыбишься?! Ну-ка пулей стол нам сваргань!
Наталья кинулась выполнять поручение.
— Да не стоит так напрягаться, — попытался отговорить Семена Матвей. — Я к вам ненадолго, сегодня же уеду. Вот только выясню кое-что, и обратно.
— Хорошая еда разговору не помеха, — махнул рукой Семен. — А пока Наташка со стряпней возится, мы можем в саду посидеть. Ох, какие абрикосы у меня в этом году уродились…
Матвей позволил Семену увлечь себя вглубь двора, туда, где под ветками, гнущимися под тяжестью налитых оранжевых плодов, приютилась кособокая скамейка и стол, на который то и дело шлепались перезревшие абрикосы.
— Ну, так какими судьбами к нам? — спросил хозяин, когда они наконец-то расселись.
— Вы случайно не знаете: кто-нибудь из ваших знакомых собирался поехать в Москву?
— Ну да, — недоуменно кивнул Семен. — Только не совсем в Москву, а проездом через Москву к родственникам.
— А кто?
— Ну, Балобановы. Его Борисом кличут, а супружницу, как и мою, Натальей.
— Значит, Балобановы… — тяжело произнес Матвей.
— А они к вам не заезжали? — спросил Семен.
— А что, должны были?
— Ну, не знаю. Но на всякий случай зашли, адресок ваш попросили. Мол, мало ли чего, не успеют билеты купить. Так хоть будет, где перекантоваться. Вино еще у меня взяли. Специально для подарка. Их-то вина кислятина кислятиной выходят, не умеет Наталья их делать. А мои вся округа знает…
— Вот как, — задумчиво протянул Матвей Яковлевич. — А куда они собирались-то? Вы сказали к родственникам?
— Ну да. У Натальи в Подмосковье то ли бабка, то ли тетка дряхлая живет, вот они и решили навестить старушку, пока та не преставилась. Хотя по мне, — Семен придвинулся к гостю и заговорщицки зашептал, — они поехали посмотреть, чего бы у старухи в свою пользу отобрать. Те еще стервятники. Даже на билет не поскупились. Видать, есть ради чего жопу рвать.
— Стервятники? А почему вы так решили? — Матвей в свою очередь тоже пододвинулся к Семену и понизил голос, словно боясь, что кто-то их подслушает.
— Да это ж только слепому не видно! Борька-то отсидел прилично. Не то за грабеж, не то за мошенничество. Когда к нам сюда приехал, с ним никто и здороваться-то не хотел. Сразу видно, порченный тип. Ну, тут Наталья, добрая душа, его и подобрала. Смекаете?
— Пока нет.
— Ну, если он один раз на этом погорел, значит, есть в мужике такая жилка, которая его снова на старое потянет. Не может волк по человечьим законам жить.
— А жена его?
— А что жена? Муж и жена одна сатана, как Борька скажет, так оно и будет. Да и между нами, испортилась Наталья, как за него пошла. Ох, испортилась. Раньше была баба бабой, правда, в личной жизни ей не везло, все каких-то блаженных себе подбирала. Но хороший человек была. Вот те крест! А как с Борькой связалась, лишнего слова от нее не дождешься, ни доброго, ни злого. Мы, когда гуляем, всех соседей к себе зовем. А они — ни разу! Вот ни единого разочка! Даже свадьбу втихаря сыграли…
Последний аргумент, судя по всему, был самым веским. Семен аж разволновался, когда про это рассказывал:
— Представляете? Если бы Зинка из ЗАГСа не проболталась, так бы и не знали, что Наташка теперь Балобановой стала. Даже на свадьбе сэкономили! Тьфу, прости Господи. Нашли на чем!
— А что дальше-то было?
— Ну, мы приняли их, конечно. Чай, соседи, не чужие нам. У нас ведь не принято в одиночку жить, по хатам ховаться. Но все равно: Борька мне сразу не понравился.
— А чем же?
— Ну, угодливый он какой-то, да скользкий. Тебе в глаза лыбится, а за спиной фигу держит. Я такие вещи завсегда чувствую. И мужик в доме хозяином должен быть. Не дело, если баба больше него башлей приносит. Наталья на двух работах крутится, с рынка не уходит, а он дома сидит и в ус не дует. Я вижу такое дело, ну и пару раз подбросил ему халтурку. Да и то себе дороже вышло. У Борьки руки явно не из того места растут, откуда надо. И под карандаш заточены.
— Значит, живут они небогато? — уточнил Матвей.
— Ну да. А кто ж у нас сейчас богато живет? Вон, разве что Егоровы, так у них фирма своя. Машинами подержанными из-за рубежа торгуют. Так его и дома, почитай, не бывает. И жена у него заместителем ходит. Так на пару и пашут, детям на образование зарабатывают. А больше и некого. А что случилось-то? Никак, Балобановы чего-то натворили?
— Боюсь, что да, — грустно улыбнулся в ответ Матвей. — Вы вот что, Семен. Расскажите-ка мне про этого Бориса поподробнее, все, что знаете. Вы ж его первый раскусили, вам и карты в руки.
Разомлевшей от нежданной похвалы, Семен набрал воздуха в легкие и принялся говорить…
* * *
Тем временем в Москве во дворе одного из величественных домов старой постройки состоялся военный совет. Правда, по объективным причинам, штаб по спасению Лизы собрался не в полном составе: Тема на работе, Матвей Яковлевич в отъезде, Катерина на боевом посту возле смотрового глазка.— Ну почему мне никто раньше не позвонил! — горячился Алексей, еще не успевший заехать домой и оставить там свои вещи.
— Потому что раньше никто ничего не знал, — резонно заметила Машка.
— Но я-то мог ведь догадаться, что стряслась беда! Как только у Лизы телефоны обрубились, надо было сразу собираться и ехать, может быть, успели бы ее перехватить.
— Ну, если бы, да кабы, да во рту росли грибы, — ехидно отозвалась Машка.
— Черт бы побрал эту командировку! — рявкнул Леша так, что от беседки в ужасе шарахнулась какая-то случайная дворняга. — Как не вовремя все приключилось! И ведь вышло: ни Богу свечка, ни черту кочерга. На съемочной площадке от меня никакого проку не было, и Лизу проворонил. Лучше бы я сделал, как она мне советовала, и вежливо отказался от всяких поездок.
— Ну, умная мысля приходит опосля, — продолжала немилосердно издеваться над женихом своей лучшей подруги Машка. — Это все ваше мужское самомнение виновато. Слушались бы женщин почаще, глядишь, и проблем бы по жизни меньше было.
— Ты считаешь, что я виноват? — вскинулся на нее Алексей.
— Да нет, никто не виноват, — вздохнула и пошла на попятный Машка. — Дурацкое стечение обстоятельств, только и всего. Лучше давайте думать, что мы еще можем сделать для Лизы?
— Честно говоря, я не понимаю, почему мы не можем предпринимать никаких активных действий? Нас с Сашкой вдвоем вполне было был достаточно, чтобы из этих мерзавцев весь дух выбить! У меня кулаки на них так и чешутся!
— Без команды Матвея никто никуда не пойдет, — возразила ему Машка. — Жаль, что тебя вчера не было, он очень подробно все объяснил, почему мы не должны этого делать, и почему не можем обратиться в милицию. Нам нельзя рисковать безопасностью Лизы. Ты готов взять на себя такую ответственность, а потом держать ответ перед Яковлевичем и ее родителями? То-то же.
— У меня звонок! — сообщил доселе молчавший Саша. — Это Катерина. Тихо все!
Прослушав сообщение, Саша ответил: «понял, ведем».
— Ну, что там такое? — нетерпеливо спросил Леша.
— Мужик вышел из квартиры и куда-то отправился. Пошли, будем его сопровождать. Заодно вы с Машкой на него полюбуетесь. Пока из всех вас только я один его в лицо знаю.
Компания поднялась и со всех ног бросилась во двор соседнего дома.
— Вот он, пузан. Идет, красуется, будто в лотерею миллион выиграл, — произнес Саша, прячась за стволом старого тополя.
— Это который в клетчатой рубашке? — отозвался Леша, приютившийся за соседним деревом.
— Ну да, он самый. Интересно, куда это он намылился?
— А вот я сейчас подойду и спрошу у него! — то ли в шутку, то ли всерьез предложила Машка.
— Ты что, с дуба рухнула? Или забыла, что Матвей Яковлевич про фотографии говорил? Они, вполне вероятно, нас уже в лицо знают. Сразу поймут, что мы на их след встали, и в затылок дышим. Поэтому никто не высовывается!
— Ох, что-то ты, Санька, раскомандовался, — беззлобно подколол брата Алексей.
— Должен же быть среди вас хоть один рационально мыслящий субъект, — не остался в долгу Саша.
— Ладно, хорош пререкаться, а то упустим еще чего доброго! — ворчливо сказала Машка и первой вышла из укрытия.
Братья переглянулись, пожали плечами и отправились следом, тщательно делая вид, будто друг с другом не знакомы.
Мужичок шел по улице и глазел по сторонам, уделяя особое внимание вывескам и витринам, но при этом не торопился никуда заходить.
— С чего это ему вдруг прогуляться приспичило, а? И почему тогда жену дома оставил? — спросил у брата Алексей, которому надоело разыгрывать из себя сыскаря-одиночку. В конце концов, маскировка эта белыми нитками шита. Стоит только оглянуться, чтобы понять, что эти двое парней под два метра ростом, идущих по одной и той же улице в одном и том же направлении, явно имеют какое-то отношение друг к другу.
— Поскольку магазины все обошел стороной, значит, ищет какую-то контору. Матвей Яковлевич отдельно предупреждал насчет ЖЭКа, но он его, кажется, уже прошел. Видимо, ищет что-то другое. А что — я пока не соображу.
— Эй, а вы чего в кучу сбились? — спросила их остановившаяся метрах в пяти Машка. — Или мы теперь толпой следить будем?
— Ну, иди уж к нам, — обреченно вздохнул Леша. — А то и вправду: сыщики из нас никакие. Только тогда чуть-чуть побольше отстанем. А лучше всего — пошли-ка на другую сторону улицы.
— А если он на троллейбус сядет? И поминай, как звали.
— Ты думаешь, если мы ему в затылок дышать будем, он от нас при всем своем большом желании смотаться не может?
— Ладно, хорош пререкаться. Чего решили-то?
— Еще ничего. Смотрим по ситуации. Кстати, судя по всему, мужичок намылился долго гулять. Никуда не торопится, воспользоваться общественным транспортом не спешит. Осматривается в районе, что ли? Интересно, что сейчас его боевая подруга поделывает?
— Обед готовит, что же еще? — пожала плечами Машка.
Так, следуя за мужичком на некотором расстоянии, они прошли до конца улицы Строителей и уже готовились повернуть на Ленинский проспект, как объект внезапно заинтересовался написанным от руки объявлением на стене и отправился куда-то во дворы. Ребята ускорили шаг и через пару минут уже читали:
«Частная нотариальная контора. Доверенности, завещания и пр. Вход со стороны двора» и стрелочка, указывающая, куда именно отправиться желающему воспользоваться услугами данного заведения.
— Что будем делать?
— Так, надо подумать. Один из нас должен пойти туда и выяснить, зачем этому типу понадобилось к нотариусу. Вопрос, кто пойдет? Мне нельзя, он меня, скорее всего, запомнил. Значит, идти кому-то из вас. Лешку он еще не видел, разве что по фотографиям. Кстати, у Лизы много твоих снимков?
— Ну, парочка, может быть, есть.
— Маш, а твоих?
— Два альбома, — угрюмо отозвалась Машка, прикинув, что при таком раскладе ловить ей нечего.
— Тогда однозначно идти Лешке. Слушай, у тебя кепка какая-нибудь есть?
— Зачем это?
— Чтоб если мужичок и посмотрел на тебя, то единственное, что он смог бы запомнить, это кепку, а не твою неповторимую физиономию.
— Можно мою взять, — сказала Машка и сняла с головы бейсболку. — Она все равно унисекс, любому подходит. Только регулировку сзади расслабь, а то я по себе затягивала.
— Неважно. Так, сумку оставь нам, а сам дуй вперед. Минут через пять позвони, в двух словах скажи обстановку. Давай бегом!
Алексей припустил в сторону металлической двери, ведущей в полуподвальное помещение, на которой было жирно выведено «Нотариус». А Саша и Машка, оглядевшись, отправились сидеть на качелях во двор напротив.
Через пять минут, как и было условлено, раздался звонок. Сашка включил мобильный, послушал секунд двадцать и отключил.
— Ну, что там? — поинтересовалась Машка.
— Все спокойно, — пожал плечами Саша. — В очереди стоят. Вернее, сидят. Впереди еще пятеро. Так что придется подождать. Он четко за нашим клиентом место занял. Шансы на успех расценивает как высокие.
— А это-то он как вычислил? — изумилась Машка. — И как он вообще это тебе передал?
— Да ничего особо сложного. Сказал, что духота ужасная, даже дверь в приемную не закрывается. Мол, слышно даже, как под нотариусом кресло скрипит. А это значит, что когда настанет очередь нашего мужичка, Лешке будет прекрасно слышно весь их разговор.
— Ух ты! Интересно, а каково ему сейчас? Ну, я имею в виду, находиться рядом с человеком, который причастен к похищению его невесты, и ничего не предпринимать.
— Честно говоря, именно за это я слегка и побаиваюсь, — признался Саша. — Леха, парень, конечно, адекватный, но иногда такого клина ловит, что хоть под паровоз бросайся.
— Так зачем ты его туда отправил? Мог бы меня!
— А про фотографии забыла? То-то же. Давай лучше подождем, пока Леша выйдет. И будем надеяться, что он держит себя в руках.
Ждать пришлось довольно долго, что-то около сорока минут, как у Сашки вновь зазвонил мобильный. Машка сразу же как можно ближе пододвинулась к Сашкиному уху, чтобы тоже слышать, что скажет Лешка:
— Да, дорогой! Что ты говоришь? Уже приехали? Тогда я все бросаю и иду к вам. Вы меня не ждите, не надо. Встретимся на месте. Ну все, пятисекундная готовность и отбой!…
— Чего это он? — озадаченно спросила Машка.
— Сворачиваемся и уходим. Мужичок вот-вот появится и может нас засечь. Уходим дворами, а с Лехой встретимся в беседке, там все и узнаем, что он выяснил.
Машку дважды подгонять не требовалось, и бодро соскочив с качелей, она в компании Сашки отправилась в сторону, противоположную той, с которой они пришли. Через полминуты из дверей нотариальной конторы показался Алексей и четким шагом двинулся в сторону Ленинского проспекта, а еще через минуту — мужичок, отдувающийся, весь в багровых пятнах, как после хорошей взбучки. Ничего не замечая вокруг, мужичок потопал в сторону дома, то и дело озираясь на нотариат и качая головой.
— Ну, наконец-то! — сказала Машка, когда Леша появился в беседке. — Мы уже тут вконец извелись. Что там случилось-то?
— У меня для вас, как водится, две новости. Одна хорошая, одна плохая. С какой начинать?
— Давай с хорошей.
— У мужика ничего не получилось.
— Просто великолепно! Лучше не бывает! А что не получилось-то?
— А вот это уже плохая новость. В общем, эта сволочь нацелилась на Лизину квартиру.
— Ты чего несешь? — встала в позу Машка. — Быть этого не может? Как это при живой-то хозяйке?
— Очень надеюсь, что еще живой, — сник Леша.
— Ну-ка брось эти упаднические настроения! Лизка жива, и я это знаю! А теперь выкладывай, что именно тебе удалось узнать.
— Ну, мужичок — тот еще жук. Вошел к нотариусу и начал издалека: мол, у меня вот машина есть, я на ней по генеральной доверенности езжу, а доверенность закончилась. И нельзя ли как-нибудь ее продлить. Ну, нотариус ему и отвечает, что можно. Главное — привести того человека, который эту доверенность выписывал. Тут наш кадр принялся канючить. Мол, покупал у незнакомого мужика, координат никаких не осталось, и где его теперь искать. Нотариус слушал-слушал, и говорит: что вы от меня-то хотите? Ну, мужик сразу же нюни развозить перестал и бодренько так рапортует: продлить доверенность в отсутствие доверителя. Нотариус, видимо, понял, что от него просто так не отвяжешься, и говорит: ладно, посмотрим, что можно сделать. Давайте сюда ваши документы.
— Ну, и что дальше?
— А тут начинается самое интересное. Документов на машину, конечно же, никаких у него нет, да и машина, видимо, плод больного воображения. Главное, что мужичок наш смекнул, что с этим нотариусом в принципе можно договориться, и уже так бодренько спрашивает: а доверенность на квартиру вы тоже подмахнуть можете? Нотариус так и сел. Видимо, не ожидал подобной наглости. Но на всякий случай спрашивает: при чем здесь квартира? Мы же про машину говорили. А мужичок уже отмахивается от него и гнет свое: мол, мне бы доверенность на продажу квартиры оформить. Только хозяйка ее серьезно больна, и сама подойти сюда не сможет. Поэтому можно ли как-нибудь, да задним числом, да никто внакладе не останется…
— Вот паскуда! Своими бы руками порвала гада!
— Ты бы видела, как нотариус бедный в лице изменился, когда это услышал. Ему, наверное, лет так под шестьдесят, тертый калач, многое в жизни повидал, но чтоб вот так вот на белом глазу…
— Я думаю!
— В общем, орал он на мужичка нашего долго и качественно. Я и половины таких речевых оборотов не знал, сколько сегодня от него выслушал. А когда он поочередно принялся перечислять статьи уголовного кодекса, под которые его мужичок подводит, я понял, что с чистой совестью можно сматываться. После такого громкого фиаско вряд ли этот мерзавец рискнет сегодня же в другой нотариат отправиться.
— А кстати, — сказал Сашка, — мы же не проверили, он домой вернулся, или нет.
— Черт! — хлопнула себя по лбу Машка. — Вот балбесы! Одна надежда на Катерину Ивановну. Саш, позвонишь ей?
— Сейчас, — отозвался Сашка и набрал номер. — Все в порядке, — сказал он через некоторое время, выслушав то, что сказала ему Катерина. — Наш клиент благополучно проследовал в квартиру.
— Ладно, спишем это на издержки производства. В конце концов, сыскари и следопыты из нас еще те, — пожав плечами, заметил Леша.
— А что дальше будем делать? — спросила Машка.
— Как что? — тут же отозвался Сашка. — Сидеть и ждать. Вечером Тема должен подойти, тогда ему смену сдадим. А то вдруг мужичок не угомонится и вторую попытку предпримет? И опять же: а если в этот раз ему повезет? Так что сидим на попе ровно и ждем звонков от Катерины. Всем все ясно?
— Ясно, — печально подтвердила Машка. — Может, я тогда по-быстрому в магазин сгоняю? А то что-то желудок бурчать начинает.
— Отличное предложение! — оживился Леша, доставая кошелек. — Поддерживаю всеми руками и ногами! Значит, мне бы колбаски докторской…
* * *
Борис нервно ходил по комнате, а Наталья с опаской поглядывала на супруга.— Нет, ты представляешь, каков нахал! Я ж к нему по-хорошему, денег предлагал, все честь по чести. А он как начал мне кодекс зачитывать да слюной брызгать! И ведь было бы с чего так понтовать? Костюмчик на нем ношеный, контора эта — богадельня богадельней, не ясно вообще, как еще на плаву держатся. А все туда же: по закону не положено! Законники, мать вашу!
— И что теперь делать? — осторожно поинтересовалась Наталья, ожидая очередной вспышки гнева со стороны Бориса.
— Что делать? Дальше искать! Думаешь, по Москве мало этих контор? Да как собак нерезаных! Просто мне не повезло, на принципиального нарвался. Ну, ничего, я терпеливый. Чтоб среди этих бумагомарак да хоть одного нормального не нашлось — ни в жизнь не поверю! А ты бы лучше еще раз квартиру обшарила. Документики-то как корова языком слизала! Мы ж даже не знаем, приватизирована эта хата или нет. Если не приватизирована, значит, с продажей придется обождать. Будем ее сдавать. А если да, то месяцок мучений, и мы с тобой богачи!
— Борь, да я эту чертову квартиру уже вдоль и поперек облазила. Даже шмотки все до единой перевернула. Нет этих бумаг, хоть ты что со мной делай.
— А ты думаешь, что не сделаю? — Борис подошел к супруге и сунул ей под нос кулак. — Чуешь, чем пахнет? Так что ищи, я сказал!
— Да что ты на меня орешь! — взвилась Наталья. — Сказано — нету, значит, нету. Рожу я их тебе, что ли? Лучше бы подумал, как их восстановить можно. Расскажи сказку, мол, хозяин квартиры преставился, а документы срочно наследникам потребовались. Нам, то есть. Ты ж умеешь очки людям втирать!
— Да ты хоть понимаешь, чего несешь? От нас сразу же свидетельство о смерти потребуют и завещание. Или, как минимум, подтверждение того, что мы хозяину этому близкие или единственные родственники. Опять же, если квартира не приватизирована, пролетаем мы мимо нее фанерой над Парижем.
— Это еще почему?
— Да потому, что она государству отходит! Ну, в крайнем случае, родителям Елизаветы, что в Америке торчат.
— А им-то за что?
— Не за что, а почему. Потому что они могут иметь это, как его, двойное гражданство! И быть прописанными как в своей Америке, так и здесь, в этой квартире. Кумекаешь?
— Ничего у нас не получится, — пригорюнилась Наталья. — Куда не кинь, везде клин. Может, уедем, пока не поздно, а?
— А с Лизкой что делать прикажешь?
— Да пусть остается у Прасковьи! Мы ж не сказали, как долго надо ее там продержать! Вырвется — ее счастье, нет — тоже неплохо. Главное, что мы уже давно дома отдыхать будем…
— Ага. Без денег и несолоно хлебавши, — перебил ее Борис. — А про меня ты подумала? Или считаешь, что на те гроши, которые ты приносишь, я могу нормально жить?
— Ты ж никогда не жаловался, — схватилась Наталья рукой за сердце. — Ты ж всю мою зарплату забирал и не пищал даже. А теперь, выходит, тебе и этого мало было?…
— А то думаешь, много! Пойми, дура, я ж не только о себе, я о нас беспокоюсь! Ты ж за всю свою жизнь ни разу в этих самых, ну, салонах красоты не была. Лишнюю шмотку себе боялась купить. Или ты не хочешь пожить как королева?
— Хочу, — послушно кивнула Наталья.
— Вот, о чем и разговор. А чтобы срубить столько бабок, сколько нам нужно, надо продать квартиру. Поэтому ты продолжаешь искать документы, а я — сговорчивого нотариуса. Все понятно? Отлично. А теперь поведай-ка мне, голуба, что там у нас на обед? А то я что-то так переволновался в этой конторе, что едва до дома дотерпел. Жрать хочу — умираю просто.
— Супчик, да котлеты.
— С макаронами?
— Нет, с рисом. Макароны вчера закончились.
— Ну, что с тебя взять? Ладно, давай свой рис. Кстати, что-то не дает мне покоя тот старпер, что вчера дверью ошибся.
— А что такое? — забеспокоилась Наталья.
— Да нет, ничего особенного. Просто напоминает он мне кого-то. А кого — не могу понять.
— Это ты вчера фотографий пересмотрел, вот тебе и мерещится невесть что, — веско сказала Наталья и поставила перед мужем тарелку с дымящимися щами.
— Может, ты и права, — задумчиво произнес Борис и опустил ложку в суп.
Минут через десять, когда с супом было покончено, Борис вытер губы полотенцем и протянул:
— М-да, а все-таки нашего брата по одежке встречают.
— Ты это к чему? — спросила супруга, готовящаяся разливать чай.
— Ну, будь на мне сегодня, к примеру, черный пиджак с белой рубахой да галстук с какими-нибудь попугаями, хрен бы с два этот сморчок-нотариус так со мной разговаривал. Они же первым делом на одежу смотрят. Если не вышел рылом, так сразу пошел на фиг. Пока я в этих шмотках разгуливаю, не видать мне удачи, как пить дать. Нутром чую, не видать.
— И что нам теперь делать?
— Как что? Прибарахлиться! Мне костюм купить, ботинки лаковые, как у столичного франта. Шляпу… — принялся перечислять Борис, мечтательно закатывая глаза в предвкушении будущих обновок.
— Да не спасет тебя шляпа, — неожиданно для себя вдруг выпалила Наталья, прикинув, что при таком раскладе большая часть обнаруженных в квартире денег пойдет на нужды ее муженька, но никак не ее.
— Ну-ну, — оживился Борис. — Это еще почему?
— Да потому, что стоит тебе только рот открыть, как только дураку не ясно, кто ты и откуда! И не в костюме тут дело нисколечко!
— От тебя вон вообще за версту деревенщиной несет, — обиженно парировал Борис. — Сразу чувствуется, что родственнички твои оттуда.
— Если ты на Прасковью намекаешь, — веско и с чувством собственного достоинства ответила Наталья, то я тебе уже объясняла: она мне бабка двоюродная. Седьмая вода на киселе. И только благодаря ей мы пока от девки избавились. Мог бы и не забывать.
— С тобой, пожалуй, забудешь, — усмехнулся Борис, но Наталья, не обращая внимания на его смешок, продолжила:
— А мои родители — на заводе работали. Папа, так тот вообще инженером был. Белая кость. И если от меня, как ты выражаешься, деревенщиной несет, так это исключительно твоя вина.