Страница:
Тимур убрал трубку в карман и, взглянув напоследок на трупы, уселся за руль. «Пятерка» развернулась на месте и помчалась к трассе. Подлетев к перекрестку, машина притормозила, чинно свернула налево, пропустив всех, кого следовало, и направилась в город.
Через три минуты к месту событий прибыл Огурец.
Он гнал вовсю, выжимая из старой «шестеры» последние силы. Увидев впереди стоявший у обочины «БМВ», он обрадовался и, подъезжая, лихо затормозил, едва не въехав в его слегка поржавевший бампер.
Однако когда он вышел из машины и увидел, что не все так хорошо, как ему казалось, его радость сменилась тошнотой. Пошатываясь, он начал медленно пятиться от «БМВ», и тут из багажника раздался странный звук.
Это Михаил Борисович пытался кричать носом.
Вспомнив, что там лежит клиент, Огурец осторожно, стараясь не смотреть на трупы Вована, Букахи и Пендаля и не запачкаться кровью, вынул ключи из замка зажигания и открыл багажник. Развязав Михаила Борисовича, он помог ему выбраться наружу и сорвал с его рта пластырь.
Клиент выглядел и чувствовал себя отвратительно. Однако понимая, что можно оказаться полезным и за счет этого выскользнуть из ситуации с квартирой, он быстро заговорил:
– Его зовут Тимур. Звонил какому-то Майклу.
Огурец сделал умное лицо и кивнул.
Теперь и ему пришла в голову мысль о том, что важная информация может помочь ему переместиться из шестерок в восьмерки, а то и в девятки.
И, понимая, что без ныне покойных старших товарищей толку от клиента никакого, сказал ему:
– Если хочешь жить, вали отсюда, и побыстрее.
Эту фразу он неоднократно слышал в боевиках, и она очень ему нравилась. Но не успел он произнести ее до конца, как увидел быстро удаляющуюся в сторону леса спину Михаила Борисовича. Еще никто и никогда не принимал так близко к сердцу сказанное Огурцом.
Оставшись наедине с тремя трупами, Огурец посмотрел вокруг – в пределах видимости не было ни одной живой души. Огурец понял, что лучшего момента, чтобы сделать отсюда ноги, не будет. Он прыгнул в свою помойку и укатил со всей возможной скоростью. Подъехав к трассе, он повернул в сторону города и направился в ресторан «Шконка», где обычно проводили свое никчемное время приближенные к господину Вертякову-старшему лица.
А Тимур вернулся на ту же самую заправку и налил-таки полный бак девяносто восьмого. Довольно улыбаясь, он представил себе, как будет рассказывать Майклу о своем потрясающем приключении, но тут рядом с ним остановилась черная «вольво». Встретившись взглядом с ее водителем, Тимур понял, что приключение еще не кончилось.
По Северному шоссе в сторону города мчались, обгоняя всех, две машины.
Впереди шла не в меру резвая «пятерка», за ней – черная «Вольво-740». Тимур все время посматривал в зеркало и только успевал уворачиваться от ставших вдруг медлительными машин, двигавшихся в том же направлении. «Вольво» следовала за ним, не отставая. Скорость была около ста тридцати, и адреналин плескался в Тимуре на уровне бровей.
Наконец впереди показался пункт ГИБДД.
В другом случае Тимур, возможно, и остановился бы рядом с ним, чтобы попросить помощи у ментов. Но «беретта» за пазухой делала это крайне нежелательным. А кроме того, Тимур понимал, что в этой ситуации от продажных ментов толку никакого.
Поэтому он не обратил никакого внимания на выскочившего из будки гаишника, который свистел и резко взмахивал полосатой палкой, будто встряхивал градусник. Пролетев мимо него на расстоянии сантиметров двадцати, Тимур с трудом увернулся от «Москвича» с корзинами на крыше, который в это время отъезжал от поребрика, и не увидел, что произошло через несколько секунд.
Оскорбленный мент повернулся, глядя вслед «пятерке» и потянулся к рации. В это время с него порывом ветра снесло фуражку, он потянулся за ней, чтобы поймать в воздухе, при этом он неосмотрительно шагнул на проезжую часть, и «вольво», мчавшаяся в сотне метров за «пятеркой», на скорости сто тридцать ударила его правой стороной массивной морды по ногам.
Мента подбросило и завертело в воздухе, как огородное чучело, сорванное ураганом. Когда его тело, исполнив несколько оборотов, шмякнулось на землю, вокруг головы сразу стала образовываться черная лужица. Ботинки, слетевшие с его ног, валялись поодаль, а полосатый жезл, символ абсолютной власти над водителем, улетел на встречную полосу, где его тут же раздавил трейлер с московскими номерами.
Когда Буряк, сидевший за рулем «вольво», снова посмотрел в зеркало, то увидел, как из быстро удаляющейся будки выскочили двое ментов и бросились к «Жигулям» с мигалками, стоявшим неподалеку. Третий мент наклонился над поверженным коллегой и начал что-то с ним делать.
Буряк сжал зубы и промолчал. Валет, сидевший рядом с ним, открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Буряк угрожающе выдавил:
– Не вякай.
Пять минут назад Буряк с Валетом увидели выезжавшего с заправки типа, того самого, которого привезли на фазенду Кислого, а он там ухитрился грохнуть Клеща и свалить. Тогда Кислый сильно расстроился и, бродя по дому с заряженной пушкой, чуть не замочил и Буряка, и Валета. И теперь судьба подарила браткам шанс выслужиться перед Кислым, доставив ему беглеца, да и самим потешиться – отомстить за страх, который они пережили, прячась по всей фазенде от разъяренного пахана.
Тимур, сразу заметив погоню и узнав одного из тех, кто сидел за столом у Кислого в тот злополучный вечер, летел по трассе и постоянно видел в зеркале цепко висевшую на хвосте «вольво». Буряк был готов при первом же удобном случае протаранить шуструю «пятерку», лишь бы добраться до того, кто уложил Клеща.
Машины, виляя и с трудом избегая столкновений, мчались к городу.
Но, поскольку движение становилось все более оживленным, скорость пришлось снизить, и теперь гонка происходила на скорости не больше семидесяти. Вскоре борьба стала позиционной. Отчаянно сигналя и рискованно выезжая на встречную, Буряк постепенно приближался к машине Тимура. Но через некоторое время Северное шоссе заполнилось до отказа, и в обе стороны двигались в два плотных потока по два ряда в каждом. Между «пятеркой» и «вольво» было шесть машин и никакой возможности для обгона.
Подъезжая к Ворошиловскому мосту, Тимур увидел, что впереди образовалась пробка, и занервничал. Машины ехали все медленнее и постепенно останавливались. И тут Тимур обратил внимание на то, что в двадцати метрах впереди, у строящегося санаторного комплекса, предназначенного для слуг народа, имеется свободное пространство, а ворота, ведущие на стройплощадку, открыты. Из них медленно выезжал забрызганный грязью грузовик.
Отчаяние толкнуло Тимура на решительные действия.
Он резко повернул руль вправо, проскрежетав крылом и дверью по толстому бамперу сразу же остановившейся новенькой «десятки», пролез к поребрику и, перевалив через него, дал газу. Срывая дерн и выбросив сзади два фонтана земли, он пересек небольшой газон и оказался на свободной от машин площадке перед будущим санаторием.
Зыркнув в зеркало, Тимур увидел, что преследовавшая его «вольво» повторяет его маневр, но при этом грубо распихивает другие автомобили. Раздавались возмущенные гудки, хрустели раздавленные фары, но «вольво» лезла вперед, как ледокол.
Решительность преследовавшего его водителя добавила Тимуру куража, и он, увидев, что грузовик выехал, наконец, из ворот, и воротчик собирается их закрывать, надавил на газ. «Пятерка» прыгнула вперед и влетела в открытые ворота.
Привратник, видя такие дела, быстренько убрался с дороги, и «пятерка», зацепив правой дверью тяжелую створку ворот, вылетела на новенькую асфальтовую дорогу, которая извивалась между будущими комфортабельными корпусами санатория.
«Вольво» рванулась вслед за «пятеркой», и через несколько секунд на площадке перед въездом на стройку наступила тишина, нарушаемая лишь возмущенными репликами пострадавших автовладельцев, которые бродили вокруг своих покалеченных машин и сравнивали двух трахнутых по голове гонщиков с разными нечистоплотными и несимпатичными животными.
В это время менты, погнавшиеся за ними, намертво застряли в пробке на Приморском, и им не оставалось ничего другого, как переговариваться со своими по рации. Про «пятерку» они забыли, зато оживленно обсуждали, какой маршрут может выбрать водитель «вольво», которая так резко оборвала жизнь одного из их товарищей.
Тимур, проскочив мимо штабеля бетонных плит, направил машину прямо и через несколько секунд, повернув направо, увидел сидевших на травке работяг, которые пили пиво. Прямо перед ними на дороге была неизвестно откуда взявшаяся в ясный солнечный день лужа.
«Пятерка», проехав по этой луже, накрыла пенящейся волной мирно сидевших на траве строителей, и они повскакали с земли, посылая вслед Тимуру проклятия. Тут же вслед за «пятеркой» промчалась черная «вольво» и разбрызгала то, что оставалось в луже. Проклятия стали намного разнообразнее.
Тимур, увидев, что налево уходит относительно свободная аллея, крутанул руль, и «пятерка», крепко держась за асфальт фирменной резиной, послушно устремилась туда. На «Вольво» тоже была неплохая резина, но шведская колымага весила в два раза больше, поэтому при повороте ее занесло и она задела правым задним крылом за стоявшую на краю газона высокую стремянку. На стремянке никого не было, но зато, падая, она попала верхним концом прямо в заднее стекло отъезжающей «вольво», и оно рассыпалось на множество мелких гранул.
В салоне сразу же стало значительно прохладнее.
– Ну, пидар… – кровожадно произнес Буряк, но продолжить не смог, потому что Валет, сидевший рядом и пытавшийся попасть пряжкой ремня безопасности в замок, закричал:
– Эй, смотри!
Буряк посмотрел и увидел, что из боковой аллеи выезжает задом грузовик с люлькой на длинной стреле. Стрела была опущена до самого низа, и «Вольво» мчалась прямо на решетчатую коробку люльки, которая через несколько секунд должна была угодить ей в лобовое стекло. Он резко нажал на тормоз, и «вольво», проехав десяток метров юзом, остановилась.
Люлька, в которой стояли двое работяг, раскачивалась перед самым стеклом. Один из них, попивавший пиво, от неожиданности выпустил бутылку, и та, стукнув по стеклу, покатилась по черному капоту. Из горлышка, булькая и пенясь, лился «Бочкарев». Бутылка докатилась до конца и исчезла. Буряк, который зачарованно следил за ее движением, перевел дух, вывернул руль, резко объехал препятствие и дал газу.
Территория будущей здравницы для избранных была весьма обширна, и «пятерка» успела за это время удалиться на значительное расстояние. Тимур, увидев впереди покрытую лесами трехэтажную постройку, направился туда.
Вокруг извилистой дорожки, ведущей к необычному зданию, лежали зеленые поляны и тенистые рощи. Народу почти не было. Взглянув в зеркало, Тимур увидел, что «вольво», набирая скорость, приближается к нему. Объехав почти законченный дом, Тимур резко затормозил и, выскочив из машины, бросился во внутренний дворик. При этом он не забыл выдернуть из замка ключи и сунуть их в карман.
Оказавшись внутри дворика, он быстро огляделся. Стены трехэтажного строения, подковой обнимавшего небольшой двор, были полностью закрыты лесами. Увидев в конце двора темный проем открытой двери, Тимур устремился туда и в это же время услышал за спиной шум въезжавшей во двор машины. Вбежав в полутемный подъезд, он увидел перед собой лестницу и поспешил наверх.
Въехав внутрь двора, Буряк увидел мелькнувшую в двери спину Тимура и направил машину прямо туда. Затормозив, он слегка не рассчитал, и «вольво» несильно ткнула бампером в строительные леса. Когда они выскочили из машины, Буряк повернулся к подскочившему к нему Валету и открыл рот, чтобы дать соответствующие указания.
Но в это время лицо Валета странно дернулось, и Буряк очень удивился, когда увидел торчавший у него из головы топор без ручки, которого секунду назад еще не было. К топору был приварен самый обыкновенный грязный рабочий лом. Или к лому был приварен топор. Так или иначе, этот самый инструмент раскроил голову Валета аж до верхней челюсти. Видать, наточен был топорик.
Валет повалился на землю и, дернувшись пару раз, затих.
Буряк опешил, а потом поднял голову и заорал:
– Ну, сука, за Валета ты ответишь отдельно!
Ответа не последовало.
В это время Тимур, который на самом деле не имел никакого отношения к эпизоду с ломом, на цыпочках пробирался по анфиладе второго этажа. А что касается лома, то легкого удара бампером «вольво» по конструкции лесов вполне хватило, чтобы лежавший на лесах на высоте четырнадцати метров лом улучшенной конструкции свалился и выпустил из головы Валета поселившихся в ней злых духов.
Буряк стоял посреди небольшого двора и, подняв голову, медленно обводил взглядом ярусы лесов. В правой руке он держал «макаров».
Оглядев двор и не увидев никакого движения, Буряк громко произнес:
– Тимур! Я знаю, что ты здесь!
В пространстве, окруженном трехэтажной кирпичной подковой, каждое его слово звучало четко и внятно. Любой, кто находился в этом доме, в окнах которого сейчас не было стекол, должен был слышать его заявление.
– Тимур! – снова воззвал в пространство Буряк. – Давай поговорим! Ты ведь отсюда все равно не выйдешь.
Ответа не было. Буряк представил, как этот парень сейчас в панике кусает пальцы, забившись куда-нибудь в угол, и не знает, что делать дальше. Поэтому он спокойно ждал, когда Тимур созреет и подаст голос. Ну а уж потом Буряк вытащит его из норы и…
В общем, что будет потом – ясно.
Буряк снова окинул взглядом молчавшие окна, и вдруг откуда-то сверху раздался спокойный насмешливый голос:
– Хочешь меня поймать?
Буряк вздрогнул и стал шарить глазами по этажам, стараясь угадать, из какого окна за ним наблюдает Тимур.
– Ты хочешь меня поймать? А зачем я тебе?
Буряк ждал от загнанного в угол человека чего угодно, но только не таких спокойных слов. Он слегка занервничал, не понимая, что происходит.
– А скажи, – снова прозвучал голос невидимого человека, – этот, которому лом на голову упал, он был твоим другом?
– Да, – ответил растерянный Буряк, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Я так и знал, – отозвался Тимур.
Помолчав, он продолжил:
– Ну хорошо. Мы продолжим игру, но, чтобы она стала еще интереснее, ты должен кое-что узнать.
Сверху раздался негромкий хлопок, одновременно с ним прозвучал звук удара по жести, и в двери «вольво» появилась маленькая аккуратная дырочка.
Вот уж этого Буряк никак не ожидал. У Тимура был ствол, да еще и с глушителем.
«Кто же такой этот долбаный Тимур?» – думал Буряк и не находил ответа. Но то, что он оказался совсем не лохом, было теперь совершенно очевидно.
– Ты понял, что я могу продырявить твою тупую башку?
У Буряка не было слов, но злость у него была. Он сжал зубы и промолчал.
– Ты что, оглох, что ли? – раздалось сверху, и в прозвучавшем вопросе послышались новые интонации. – Ты слышал, о чем я тебя спросил?
Так мог разговаривать только абсолютно уверенный в себе человек. Буряк постепенно начинал выходить из себя.
– Да, я понял, – вызывающе ответил он. – А что дальше?
В его голосе явственно послышалось, что он вовсе не желает быть милостиво отпущенным. Он хотел схватки. И хотел быть победителем. С ним еще никогда так не обходились, и гордость его была задета. А Кислый – да пошел он на хрен!
– А дальше то, – раздался ответ, – что получается очень интересная ситуация. Хочешь меня найти – найдешь. Но как найдешь – тут же умрешь. Будешь искать?
– Я тебя, пидара, и найду, и раком поставлю, – ответил вконец рассвирепевший Буряк и решительно направился к входу.
– Валяй! – послышалось сверху, и Буряк нырнул в темный подъезд.
Постояв полминуты неподвижно и подождав, пока глаза после яркого солнца привыкнут к другому освещению, Буряк огляделся. В обе стороны уходили изогнутые анфилады просторных комнат с высокими потолками. Кое-где можно было увидеть то ведро с малярной кистью в нем, то прислоненную к стене лестницу, в общем, рабочая обстановка была налицо. Но такого бардака и такой разрухи, как на обычной российской стройке, здесь не было и в помине.
Решив, что на первом этаже Тимура быть не может, Буряк на цыпочках поднялся по лестнице и застыл на площадке, решая, куда идти. Как и внизу, в обе стороны открывались симметричные пространства, и надо было выбирать. Вдруг в одной из дальних комнат справа послышался шорох, и что-то маленькое прокатилось по полу. Что там, Буряк не видел из-за изгиба анфилады и, стараясь двигаться бесшумно, направился туда. Осторожно пройдя четыре комнаты, он так ничего и не обнаружил. Нужно было идти дальше.
Вдруг сверху послышался какой-то шум, Буряк резко поднял голову и тут на него обрушился поток грязной воды. Он мгновенно оказался мокрым до нитки. Протерев глаза, он увидел в потолке пролом, через который его облили. Ошеломленный, он стоял, направив вверх ствол «макарова», и ничего не понимал. Он мог ждать пули, но не этой идиотской шутки.
А сверху послышался веселый голос:
– Я тут водичку в тазике нашел. А вот и тазик!
Из пролома вывалилась ржавая жестяная лохань литров на сорок и, ударив по плечу не успевшего отскочить Буряка, с грохотом покатилась по полу. От ярости у него потемнело в глазах, и, сунув «макаров» за пояс, Буряк бросился к окну. Бежать к лестнице было далеко, и он решил подняться на третий этаж по лесам.
Ловко цепляясь за ржавые трубы, он через несколько секунд оказался на измазанном известкой дощатом настиле третьего этажа и, прижавшись к стене, осторожно заглянул в окно. По анфиладе разносился звук быстро удаляющихся шагов. Буряк перепрыгнул через подоконник и, держа пистолет перед собой, стал красться в том направлении.
Добравшись до лестницы, он остановился в замешательстве. Тимур мог уйти по одному из пяти направлений. Одно – на этом этаже, еще по два на втором и первом. Кроме того, он мог выбраться на леса. Буряк выглянул в окно. На лесах, которые было видно полностью, никого не было. В это время снизу послышался шум, и Буряк решительно направился туда.
Остановившись на площадке второго этажа, он поднял с пола обломок кирпича и швырнул его в левую анфиладу.
Стуча по полу, обломок прокатился по комнатам, и снова настала тишина. А за спиной Буряка, из самого конца противоположной галереи больших комнат, вдруг раздался голос:
– Пушкин любил кидаться камнями!
Эта идиотская фраза, смысл которой был недоступен Буряку, довела его до белого каления, и он, не думая о том, что может схлопотать пулю, бросился на голос. Добравшись до последней комнаты, он не обнаружил никого, но зато услышал через двор, как Тимур бежит по первому этажу. Видимо, он спустился по лесам. Подойдя к окну, Буряк увидел, что на противоположной стороне подковы в окне первого этажа стоит Тимур и приветливо машет ему рукой. В другой руке у него была сверкающая пушка с длинным стволом, направленная на Буряка.
Он тут же присел за подоконник и на корточках перебрался подальше от окна, в тень, где его было невозможно разглядеть с улицы. Проскочив в следующую комнату, он осторожно выглянул в окно и, не увидев никого, вылез наружу. Он решил спуститься по лесам до первого этажа и начать все сначала. Снова засунув «макаров» за пояс, Буряк перелез через ограждение и, повиснув на нем, стал перебирать руками, чтобы приблизиться к железяке, за которую он схватится в следующую секунду. Но вдруг раздалось несколько быстрых хлопков, что-то сильно ударило его по правой руке, она разжалась и, сорвавшись, он полетел вниз.
Освещенный солнцем двор несколько раз перевернулся перед его глазами, он ощутил, как ударяется о леса, затем что-то очень твердое ударило его одновременно по всему телу, и свет погас.
Тимур вышел из подъезда и, держа «беретту» наготове, подошел к лежавшему в неестественной позе Буряку. Тот был еще жив, но такая жизнь была ему явно не по душе. Правое предплечье было практически перебито пулями. Левая рука было согнута в локте в обратную сторону, а кость сломанного бедра, распоров мышцы и джинсы, торчала наружу. Лицо потеряло симметрию и было испачкано пылью и кровью, вытекающей изо рта. Буряк то ли дышал, то ли негромко кашлял, и с каждым выдохом изо рта выплескивалось еще немного крови. «Макаров» валялся рядом, но при всем желании Буряку было нечем его взять.
Посмотрев на него, Тимур убрал «беретту» в кобуру, запахнул куртку и, нагнувшись к умирающему бандиту, сказал:
– Сейчас ты сдохнешь. Вспомни все, что ты наворотил за свою поганую жизнь, и пусть тебе будет от этого еще хуже.
Отвернувшись, он оглядел двор, в котором лежал труп, а скоро будут лежать два, достал сигареты и, закурив, пошел к машине. Взглянув на часы, он увидел, что с момента, когда его засекли на заправке, прошло всего лишь тридцать пять минут. Он удивился, потому что это короткое время показалось ему целой эпохой, покачал головой и уселся за руль.
На пристани его ждал Знахарь.
– У бедного Ванюшки вечно в жопе камушки.
– Сам такой, – ответил Тимур и усмехнулся.
– Ладно, забыли.
Знахарь закурил и, выпустив в небо густую струю дыма, спросил:
– Ну что, ковбой, придет наш браток?
– От лихорадки Эбонита нет спасения, – Тимур покосился на Знахаря, – так что выбора у него нет. Появится. Думаю, что часам к шести. Раньше вряд ли чего узнает, а позже побоится. У него и так поджилки трясутся от ожидания неминучей смерти.
– А нам что делать? – Знахарь уже тяготился бездействием.
– А ничего. – Тимур пожал широкими плечами. – Нам информация нужна? Нужна. Этот недоделок – ее единственный источник. Потому что Кислый уже явно на стреме, все входы-выходы перекрыл. Не исключено, что его «шестерки» нас как раз по всему городу ищут…
– Предлагаешь торчать в душных комнатах? – Знахарь был недоволен.
– Зачем? Разве здесь плохо? Подождем на «Авроре». Посудина неприметная, с набережной левый борт не виден – отдыхай, загорай, лови момент…
Спустя два часа Знахарь, развалившийся на палубе катера в одних белоснежных трусах, не выдержал и взвыл:
– Ну долго мы еще будем ваньку валять?…
– Господи, – вяло отозвался Тимур, – послал Господь хозяина. Нет бы радовался, что в кои-то веки побездельничать можно…
Знахарь скосил глаза на соратника.
Ему вспомнилось, как он впервые увидел Тимура на набережной. Тогда широкоплечий парень с чуть раскосыми глазами и косичкой напомнил ему то ли ниндзя, то ли японского самурая. Теперь же, с заплывшими от синяков глазами, он походил на расслабившегося в неге нойона из Батыева войска. Да и фигурой он походил на воина – мускулистый, жилистый, поджарый, поросший черной шерстью. Впечатление усиливали многочисленные синяки и ссадины.
Знахарь кинул быстрый взгляд на собственный живот.
Увы.
Рельефные мышцы брюшного пресса – пресловутые квадратики – скрылись за небольшим пока, но уже ощутимым слоем жирка. Надо же, подумал он, так ведь и брюхо отрастет незаметно. Пора завязывать с пивом… Или тренироваться начинать. Или – и то и другое сразу?
– Слышь, капитан, ты сколько часов в нашем зале тренажерном проводишь? – спросил Знахарь.
– А? – с трудом разлепил веки задремавший на солнышке Тимур. – Часа полтора ежедневно…
– Молодец… – мрачно одобрил Знахарь. – А мне вот, например, скучно в подвале железяки двигать. Эх! А поддерживать себя в форме нужно. Знаешь, сооруди мне во дворе турник, что ли?
– Не вопрос, хозяин. Считай, что уже есть.
Они помолчали.
– А вообще-то, шеф, я давно хотел тебе предложить…
– Ну давай, не мнись, чего уж, – хмыкнул Знахарь.
– Я видел, как ты в зоне работал, – негромко сказал Тимур. – Я такого не видел никогда. А видел я многое. Но ведь тебе нужно навык поддерживать, нужен спарринг-партнер для тренировок. А?
– Ладно, уговорил, черт побитый. Разберемся с Кислым и этими зомби-вояками – и займемся совершенствованием духа и тела…
– Заметано. – Тимур приподнялся на локте. – Ладно, пора одеваться. Не то мы нашего обреченного пропустим. Увидит, что нас нет, – и сиганет в Томь с перепугу. С лихорадкой Эбонита шутки плохи.
Глава третья
Через три минуты к месту событий прибыл Огурец.
Он гнал вовсю, выжимая из старой «шестеры» последние силы. Увидев впереди стоявший у обочины «БМВ», он обрадовался и, подъезжая, лихо затормозил, едва не въехав в его слегка поржавевший бампер.
Однако когда он вышел из машины и увидел, что не все так хорошо, как ему казалось, его радость сменилась тошнотой. Пошатываясь, он начал медленно пятиться от «БМВ», и тут из багажника раздался странный звук.
Это Михаил Борисович пытался кричать носом.
Вспомнив, что там лежит клиент, Огурец осторожно, стараясь не смотреть на трупы Вована, Букахи и Пендаля и не запачкаться кровью, вынул ключи из замка зажигания и открыл багажник. Развязав Михаила Борисовича, он помог ему выбраться наружу и сорвал с его рта пластырь.
Клиент выглядел и чувствовал себя отвратительно. Однако понимая, что можно оказаться полезным и за счет этого выскользнуть из ситуации с квартирой, он быстро заговорил:
– Его зовут Тимур. Звонил какому-то Майклу.
Огурец сделал умное лицо и кивнул.
Теперь и ему пришла в голову мысль о том, что важная информация может помочь ему переместиться из шестерок в восьмерки, а то и в девятки.
И, понимая, что без ныне покойных старших товарищей толку от клиента никакого, сказал ему:
– Если хочешь жить, вали отсюда, и побыстрее.
Эту фразу он неоднократно слышал в боевиках, и она очень ему нравилась. Но не успел он произнести ее до конца, как увидел быстро удаляющуюся в сторону леса спину Михаила Борисовича. Еще никто и никогда не принимал так близко к сердцу сказанное Огурцом.
Оставшись наедине с тремя трупами, Огурец посмотрел вокруг – в пределах видимости не было ни одной живой души. Огурец понял, что лучшего момента, чтобы сделать отсюда ноги, не будет. Он прыгнул в свою помойку и укатил со всей возможной скоростью. Подъехав к трассе, он повернул в сторону города и направился в ресторан «Шконка», где обычно проводили свое никчемное время приближенные к господину Вертякову-старшему лица.
А Тимур вернулся на ту же самую заправку и налил-таки полный бак девяносто восьмого. Довольно улыбаясь, он представил себе, как будет рассказывать Майклу о своем потрясающем приключении, но тут рядом с ним остановилась черная «вольво». Встретившись взглядом с ее водителем, Тимур понял, что приключение еще не кончилось.
По Северному шоссе в сторону города мчались, обгоняя всех, две машины.
Впереди шла не в меру резвая «пятерка», за ней – черная «Вольво-740». Тимур все время посматривал в зеркало и только успевал уворачиваться от ставших вдруг медлительными машин, двигавшихся в том же направлении. «Вольво» следовала за ним, не отставая. Скорость была около ста тридцати, и адреналин плескался в Тимуре на уровне бровей.
Наконец впереди показался пункт ГИБДД.
В другом случае Тимур, возможно, и остановился бы рядом с ним, чтобы попросить помощи у ментов. Но «беретта» за пазухой делала это крайне нежелательным. А кроме того, Тимур понимал, что в этой ситуации от продажных ментов толку никакого.
Поэтому он не обратил никакого внимания на выскочившего из будки гаишника, который свистел и резко взмахивал полосатой палкой, будто встряхивал градусник. Пролетев мимо него на расстоянии сантиметров двадцати, Тимур с трудом увернулся от «Москвича» с корзинами на крыше, который в это время отъезжал от поребрика, и не увидел, что произошло через несколько секунд.
Оскорбленный мент повернулся, глядя вслед «пятерке» и потянулся к рации. В это время с него порывом ветра снесло фуражку, он потянулся за ней, чтобы поймать в воздухе, при этом он неосмотрительно шагнул на проезжую часть, и «вольво», мчавшаяся в сотне метров за «пятеркой», на скорости сто тридцать ударила его правой стороной массивной морды по ногам.
Мента подбросило и завертело в воздухе, как огородное чучело, сорванное ураганом. Когда его тело, исполнив несколько оборотов, шмякнулось на землю, вокруг головы сразу стала образовываться черная лужица. Ботинки, слетевшие с его ног, валялись поодаль, а полосатый жезл, символ абсолютной власти над водителем, улетел на встречную полосу, где его тут же раздавил трейлер с московскими номерами.
Когда Буряк, сидевший за рулем «вольво», снова посмотрел в зеркало, то увидел, как из быстро удаляющейся будки выскочили двое ментов и бросились к «Жигулям» с мигалками, стоявшим неподалеку. Третий мент наклонился над поверженным коллегой и начал что-то с ним делать.
Буряк сжал зубы и промолчал. Валет, сидевший рядом с ним, открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Буряк угрожающе выдавил:
– Не вякай.
Пять минут назад Буряк с Валетом увидели выезжавшего с заправки типа, того самого, которого привезли на фазенду Кислого, а он там ухитрился грохнуть Клеща и свалить. Тогда Кислый сильно расстроился и, бродя по дому с заряженной пушкой, чуть не замочил и Буряка, и Валета. И теперь судьба подарила браткам шанс выслужиться перед Кислым, доставив ему беглеца, да и самим потешиться – отомстить за страх, который они пережили, прячась по всей фазенде от разъяренного пахана.
Тимур, сразу заметив погоню и узнав одного из тех, кто сидел за столом у Кислого в тот злополучный вечер, летел по трассе и постоянно видел в зеркале цепко висевшую на хвосте «вольво». Буряк был готов при первом же удобном случае протаранить шуструю «пятерку», лишь бы добраться до того, кто уложил Клеща.
Машины, виляя и с трудом избегая столкновений, мчались к городу.
Но, поскольку движение становилось все более оживленным, скорость пришлось снизить, и теперь гонка происходила на скорости не больше семидесяти. Вскоре борьба стала позиционной. Отчаянно сигналя и рискованно выезжая на встречную, Буряк постепенно приближался к машине Тимура. Но через некоторое время Северное шоссе заполнилось до отказа, и в обе стороны двигались в два плотных потока по два ряда в каждом. Между «пятеркой» и «вольво» было шесть машин и никакой возможности для обгона.
Подъезжая к Ворошиловскому мосту, Тимур увидел, что впереди образовалась пробка, и занервничал. Машины ехали все медленнее и постепенно останавливались. И тут Тимур обратил внимание на то, что в двадцати метрах впереди, у строящегося санаторного комплекса, предназначенного для слуг народа, имеется свободное пространство, а ворота, ведущие на стройплощадку, открыты. Из них медленно выезжал забрызганный грязью грузовик.
Отчаяние толкнуло Тимура на решительные действия.
Он резко повернул руль вправо, проскрежетав крылом и дверью по толстому бамперу сразу же остановившейся новенькой «десятки», пролез к поребрику и, перевалив через него, дал газу. Срывая дерн и выбросив сзади два фонтана земли, он пересек небольшой газон и оказался на свободной от машин площадке перед будущим санаторием.
Зыркнув в зеркало, Тимур увидел, что преследовавшая его «вольво» повторяет его маневр, но при этом грубо распихивает другие автомобили. Раздавались возмущенные гудки, хрустели раздавленные фары, но «вольво» лезла вперед, как ледокол.
Решительность преследовавшего его водителя добавила Тимуру куража, и он, увидев, что грузовик выехал, наконец, из ворот, и воротчик собирается их закрывать, надавил на газ. «Пятерка» прыгнула вперед и влетела в открытые ворота.
Привратник, видя такие дела, быстренько убрался с дороги, и «пятерка», зацепив правой дверью тяжелую створку ворот, вылетела на новенькую асфальтовую дорогу, которая извивалась между будущими комфортабельными корпусами санатория.
«Вольво» рванулась вслед за «пятеркой», и через несколько секунд на площадке перед въездом на стройку наступила тишина, нарушаемая лишь возмущенными репликами пострадавших автовладельцев, которые бродили вокруг своих покалеченных машин и сравнивали двух трахнутых по голове гонщиков с разными нечистоплотными и несимпатичными животными.
В это время менты, погнавшиеся за ними, намертво застряли в пробке на Приморском, и им не оставалось ничего другого, как переговариваться со своими по рации. Про «пятерку» они забыли, зато оживленно обсуждали, какой маршрут может выбрать водитель «вольво», которая так резко оборвала жизнь одного из их товарищей.
Тимур, проскочив мимо штабеля бетонных плит, направил машину прямо и через несколько секунд, повернув направо, увидел сидевших на травке работяг, которые пили пиво. Прямо перед ними на дороге была неизвестно откуда взявшаяся в ясный солнечный день лужа.
«Пятерка», проехав по этой луже, накрыла пенящейся волной мирно сидевших на траве строителей, и они повскакали с земли, посылая вслед Тимуру проклятия. Тут же вслед за «пятеркой» промчалась черная «вольво» и разбрызгала то, что оставалось в луже. Проклятия стали намного разнообразнее.
Тимур, увидев, что налево уходит относительно свободная аллея, крутанул руль, и «пятерка», крепко держась за асфальт фирменной резиной, послушно устремилась туда. На «Вольво» тоже была неплохая резина, но шведская колымага весила в два раза больше, поэтому при повороте ее занесло и она задела правым задним крылом за стоявшую на краю газона высокую стремянку. На стремянке никого не было, но зато, падая, она попала верхним концом прямо в заднее стекло отъезжающей «вольво», и оно рассыпалось на множество мелких гранул.
В салоне сразу же стало значительно прохладнее.
– Ну, пидар… – кровожадно произнес Буряк, но продолжить не смог, потому что Валет, сидевший рядом и пытавшийся попасть пряжкой ремня безопасности в замок, закричал:
– Эй, смотри!
Буряк посмотрел и увидел, что из боковой аллеи выезжает задом грузовик с люлькой на длинной стреле. Стрела была опущена до самого низа, и «Вольво» мчалась прямо на решетчатую коробку люльки, которая через несколько секунд должна была угодить ей в лобовое стекло. Он резко нажал на тормоз, и «вольво», проехав десяток метров юзом, остановилась.
Люлька, в которой стояли двое работяг, раскачивалась перед самым стеклом. Один из них, попивавший пиво, от неожиданности выпустил бутылку, и та, стукнув по стеклу, покатилась по черному капоту. Из горлышка, булькая и пенясь, лился «Бочкарев». Бутылка докатилась до конца и исчезла. Буряк, который зачарованно следил за ее движением, перевел дух, вывернул руль, резко объехал препятствие и дал газу.
Территория будущей здравницы для избранных была весьма обширна, и «пятерка» успела за это время удалиться на значительное расстояние. Тимур, увидев впереди покрытую лесами трехэтажную постройку, направился туда.
Вокруг извилистой дорожки, ведущей к необычному зданию, лежали зеленые поляны и тенистые рощи. Народу почти не было. Взглянув в зеркало, Тимур увидел, что «вольво», набирая скорость, приближается к нему. Объехав почти законченный дом, Тимур резко затормозил и, выскочив из машины, бросился во внутренний дворик. При этом он не забыл выдернуть из замка ключи и сунуть их в карман.
Оказавшись внутри дворика, он быстро огляделся. Стены трехэтажного строения, подковой обнимавшего небольшой двор, были полностью закрыты лесами. Увидев в конце двора темный проем открытой двери, Тимур устремился туда и в это же время услышал за спиной шум въезжавшей во двор машины. Вбежав в полутемный подъезд, он увидел перед собой лестницу и поспешил наверх.
Въехав внутрь двора, Буряк увидел мелькнувшую в двери спину Тимура и направил машину прямо туда. Затормозив, он слегка не рассчитал, и «вольво» несильно ткнула бампером в строительные леса. Когда они выскочили из машины, Буряк повернулся к подскочившему к нему Валету и открыл рот, чтобы дать соответствующие указания.
Но в это время лицо Валета странно дернулось, и Буряк очень удивился, когда увидел торчавший у него из головы топор без ручки, которого секунду назад еще не было. К топору был приварен самый обыкновенный грязный рабочий лом. Или к лому был приварен топор. Так или иначе, этот самый инструмент раскроил голову Валета аж до верхней челюсти. Видать, наточен был топорик.
Валет повалился на землю и, дернувшись пару раз, затих.
Буряк опешил, а потом поднял голову и заорал:
– Ну, сука, за Валета ты ответишь отдельно!
Ответа не последовало.
В это время Тимур, который на самом деле не имел никакого отношения к эпизоду с ломом, на цыпочках пробирался по анфиладе второго этажа. А что касается лома, то легкого удара бампером «вольво» по конструкции лесов вполне хватило, чтобы лежавший на лесах на высоте четырнадцати метров лом улучшенной конструкции свалился и выпустил из головы Валета поселившихся в ней злых духов.
Буряк стоял посреди небольшого двора и, подняв голову, медленно обводил взглядом ярусы лесов. В правой руке он держал «макаров».
Оглядев двор и не увидев никакого движения, Буряк громко произнес:
– Тимур! Я знаю, что ты здесь!
В пространстве, окруженном трехэтажной кирпичной подковой, каждое его слово звучало четко и внятно. Любой, кто находился в этом доме, в окнах которого сейчас не было стекол, должен был слышать его заявление.
– Тимур! – снова воззвал в пространство Буряк. – Давай поговорим! Ты ведь отсюда все равно не выйдешь.
Ответа не было. Буряк представил, как этот парень сейчас в панике кусает пальцы, забившись куда-нибудь в угол, и не знает, что делать дальше. Поэтому он спокойно ждал, когда Тимур созреет и подаст голос. Ну а уж потом Буряк вытащит его из норы и…
В общем, что будет потом – ясно.
Буряк снова окинул взглядом молчавшие окна, и вдруг откуда-то сверху раздался спокойный насмешливый голос:
– Хочешь меня поймать?
Буряк вздрогнул и стал шарить глазами по этажам, стараясь угадать, из какого окна за ним наблюдает Тимур.
– Ты хочешь меня поймать? А зачем я тебе?
Буряк ждал от загнанного в угол человека чего угодно, но только не таких спокойных слов. Он слегка занервничал, не понимая, что происходит.
– А скажи, – снова прозвучал голос невидимого человека, – этот, которому лом на голову упал, он был твоим другом?
– Да, – ответил растерянный Буряк, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Я так и знал, – отозвался Тимур.
Помолчав, он продолжил:
– Ну хорошо. Мы продолжим игру, но, чтобы она стала еще интереснее, ты должен кое-что узнать.
Сверху раздался негромкий хлопок, одновременно с ним прозвучал звук удара по жести, и в двери «вольво» появилась маленькая аккуратная дырочка.
Вот уж этого Буряк никак не ожидал. У Тимура был ствол, да еще и с глушителем.
«Кто же такой этот долбаный Тимур?» – думал Буряк и не находил ответа. Но то, что он оказался совсем не лохом, было теперь совершенно очевидно.
– Ты понял, что я могу продырявить твою тупую башку?
У Буряка не было слов, но злость у него была. Он сжал зубы и промолчал.
– Ты что, оглох, что ли? – раздалось сверху, и в прозвучавшем вопросе послышались новые интонации. – Ты слышал, о чем я тебя спросил?
Так мог разговаривать только абсолютно уверенный в себе человек. Буряк постепенно начинал выходить из себя.
– Да, я понял, – вызывающе ответил он. – А что дальше?
В его голосе явственно послышалось, что он вовсе не желает быть милостиво отпущенным. Он хотел схватки. И хотел быть победителем. С ним еще никогда так не обходились, и гордость его была задета. А Кислый – да пошел он на хрен!
– А дальше то, – раздался ответ, – что получается очень интересная ситуация. Хочешь меня найти – найдешь. Но как найдешь – тут же умрешь. Будешь искать?
– Я тебя, пидара, и найду, и раком поставлю, – ответил вконец рассвирепевший Буряк и решительно направился к входу.
– Валяй! – послышалось сверху, и Буряк нырнул в темный подъезд.
Постояв полминуты неподвижно и подождав, пока глаза после яркого солнца привыкнут к другому освещению, Буряк огляделся. В обе стороны уходили изогнутые анфилады просторных комнат с высокими потолками. Кое-где можно было увидеть то ведро с малярной кистью в нем, то прислоненную к стене лестницу, в общем, рабочая обстановка была налицо. Но такого бардака и такой разрухи, как на обычной российской стройке, здесь не было и в помине.
Решив, что на первом этаже Тимура быть не может, Буряк на цыпочках поднялся по лестнице и застыл на площадке, решая, куда идти. Как и внизу, в обе стороны открывались симметричные пространства, и надо было выбирать. Вдруг в одной из дальних комнат справа послышался шорох, и что-то маленькое прокатилось по полу. Что там, Буряк не видел из-за изгиба анфилады и, стараясь двигаться бесшумно, направился туда. Осторожно пройдя четыре комнаты, он так ничего и не обнаружил. Нужно было идти дальше.
Вдруг сверху послышался какой-то шум, Буряк резко поднял голову и тут на него обрушился поток грязной воды. Он мгновенно оказался мокрым до нитки. Протерев глаза, он увидел в потолке пролом, через который его облили. Ошеломленный, он стоял, направив вверх ствол «макарова», и ничего не понимал. Он мог ждать пули, но не этой идиотской шутки.
А сверху послышался веселый голос:
– Я тут водичку в тазике нашел. А вот и тазик!
Из пролома вывалилась ржавая жестяная лохань литров на сорок и, ударив по плечу не успевшего отскочить Буряка, с грохотом покатилась по полу. От ярости у него потемнело в глазах, и, сунув «макаров» за пояс, Буряк бросился к окну. Бежать к лестнице было далеко, и он решил подняться на третий этаж по лесам.
Ловко цепляясь за ржавые трубы, он через несколько секунд оказался на измазанном известкой дощатом настиле третьего этажа и, прижавшись к стене, осторожно заглянул в окно. По анфиладе разносился звук быстро удаляющихся шагов. Буряк перепрыгнул через подоконник и, держа пистолет перед собой, стал красться в том направлении.
Добравшись до лестницы, он остановился в замешательстве. Тимур мог уйти по одному из пяти направлений. Одно – на этом этаже, еще по два на втором и первом. Кроме того, он мог выбраться на леса. Буряк выглянул в окно. На лесах, которые было видно полностью, никого не было. В это время снизу послышался шум, и Буряк решительно направился туда.
Остановившись на площадке второго этажа, он поднял с пола обломок кирпича и швырнул его в левую анфиладу.
Стуча по полу, обломок прокатился по комнатам, и снова настала тишина. А за спиной Буряка, из самого конца противоположной галереи больших комнат, вдруг раздался голос:
– Пушкин любил кидаться камнями!
Эта идиотская фраза, смысл которой был недоступен Буряку, довела его до белого каления, и он, не думая о том, что может схлопотать пулю, бросился на голос. Добравшись до последней комнаты, он не обнаружил никого, но зато услышал через двор, как Тимур бежит по первому этажу. Видимо, он спустился по лесам. Подойдя к окну, Буряк увидел, что на противоположной стороне подковы в окне первого этажа стоит Тимур и приветливо машет ему рукой. В другой руке у него была сверкающая пушка с длинным стволом, направленная на Буряка.
Он тут же присел за подоконник и на корточках перебрался подальше от окна, в тень, где его было невозможно разглядеть с улицы. Проскочив в следующую комнату, он осторожно выглянул в окно и, не увидев никого, вылез наружу. Он решил спуститься по лесам до первого этажа и начать все сначала. Снова засунув «макаров» за пояс, Буряк перелез через ограждение и, повиснув на нем, стал перебирать руками, чтобы приблизиться к железяке, за которую он схватится в следующую секунду. Но вдруг раздалось несколько быстрых хлопков, что-то сильно ударило его по правой руке, она разжалась и, сорвавшись, он полетел вниз.
Освещенный солнцем двор несколько раз перевернулся перед его глазами, он ощутил, как ударяется о леса, затем что-то очень твердое ударило его одновременно по всему телу, и свет погас.
Тимур вышел из подъезда и, держа «беретту» наготове, подошел к лежавшему в неестественной позе Буряку. Тот был еще жив, но такая жизнь была ему явно не по душе. Правое предплечье было практически перебито пулями. Левая рука было согнута в локте в обратную сторону, а кость сломанного бедра, распоров мышцы и джинсы, торчала наружу. Лицо потеряло симметрию и было испачкано пылью и кровью, вытекающей изо рта. Буряк то ли дышал, то ли негромко кашлял, и с каждым выдохом изо рта выплескивалось еще немного крови. «Макаров» валялся рядом, но при всем желании Буряку было нечем его взять.
Посмотрев на него, Тимур убрал «беретту» в кобуру, запахнул куртку и, нагнувшись к умирающему бандиту, сказал:
– Сейчас ты сдохнешь. Вспомни все, что ты наворотил за свою поганую жизнь, и пусть тебе будет от этого еще хуже.
Отвернувшись, он оглядел двор, в котором лежал труп, а скоро будут лежать два, достал сигареты и, закурив, пошел к машине. Взглянув на часы, он увидел, что с момента, когда его засекли на заправке, прошло всего лишь тридцать пять минут. Он удивился, потому что это короткое время показалось ему целой эпохой, покачал головой и уселся за руль.
На пристани его ждал Знахарь.
* * *
Выслушав рассказ Тимура, отсвечивавшего на солнце синим бритым черепом, Знахарь с прищуром поглядел на него, затем отхлебнул из высокого стакана и сказал:– У бедного Ванюшки вечно в жопе камушки.
– Сам такой, – ответил Тимур и усмехнулся.
– Ладно, забыли.
Знахарь закурил и, выпустив в небо густую струю дыма, спросил:
– Ну что, ковбой, придет наш браток?
– От лихорадки Эбонита нет спасения, – Тимур покосился на Знахаря, – так что выбора у него нет. Появится. Думаю, что часам к шести. Раньше вряд ли чего узнает, а позже побоится. У него и так поджилки трясутся от ожидания неминучей смерти.
– А нам что делать? – Знахарь уже тяготился бездействием.
– А ничего. – Тимур пожал широкими плечами. – Нам информация нужна? Нужна. Этот недоделок – ее единственный источник. Потому что Кислый уже явно на стреме, все входы-выходы перекрыл. Не исключено, что его «шестерки» нас как раз по всему городу ищут…
– Предлагаешь торчать в душных комнатах? – Знахарь был недоволен.
– Зачем? Разве здесь плохо? Подождем на «Авроре». Посудина неприметная, с набережной левый борт не виден – отдыхай, загорай, лови момент…
Спустя два часа Знахарь, развалившийся на палубе катера в одних белоснежных трусах, не выдержал и взвыл:
– Ну долго мы еще будем ваньку валять?…
– Господи, – вяло отозвался Тимур, – послал Господь хозяина. Нет бы радовался, что в кои-то веки побездельничать можно…
Знахарь скосил глаза на соратника.
Ему вспомнилось, как он впервые увидел Тимура на набережной. Тогда широкоплечий парень с чуть раскосыми глазами и косичкой напомнил ему то ли ниндзя, то ли японского самурая. Теперь же, с заплывшими от синяков глазами, он походил на расслабившегося в неге нойона из Батыева войска. Да и фигурой он походил на воина – мускулистый, жилистый, поджарый, поросший черной шерстью. Впечатление усиливали многочисленные синяки и ссадины.
Знахарь кинул быстрый взгляд на собственный живот.
Увы.
Рельефные мышцы брюшного пресса – пресловутые квадратики – скрылись за небольшим пока, но уже ощутимым слоем жирка. Надо же, подумал он, так ведь и брюхо отрастет незаметно. Пора завязывать с пивом… Или тренироваться начинать. Или – и то и другое сразу?
– Слышь, капитан, ты сколько часов в нашем зале тренажерном проводишь? – спросил Знахарь.
– А? – с трудом разлепил веки задремавший на солнышке Тимур. – Часа полтора ежедневно…
– Молодец… – мрачно одобрил Знахарь. – А мне вот, например, скучно в подвале железяки двигать. Эх! А поддерживать себя в форме нужно. Знаешь, сооруди мне во дворе турник, что ли?
– Не вопрос, хозяин. Считай, что уже есть.
Они помолчали.
– А вообще-то, шеф, я давно хотел тебе предложить…
– Ну давай, не мнись, чего уж, – хмыкнул Знахарь.
– Я видел, как ты в зоне работал, – негромко сказал Тимур. – Я такого не видел никогда. А видел я многое. Но ведь тебе нужно навык поддерживать, нужен спарринг-партнер для тренировок. А?
– Ладно, уговорил, черт побитый. Разберемся с Кислым и этими зомби-вояками – и займемся совершенствованием духа и тела…
– Заметано. – Тимур приподнялся на локте. – Ладно, пора одеваться. Не то мы нашего обреченного пропустим. Увидит, что нас нет, – и сиганет в Томь с перепугу. С лихорадкой Эбонита шутки плохи.
Глава третья
ТАТУИРОВАННЫЙ АДМИРАЛ
Серега шагал по набережной, размахивая руками и напевая на мотив «семь-сорок» – «завтра, часов в семнадцать, зав-тра-ча-сов-в-сем-над-цать»…
На душе было светло и спокойно. Он решил поставленную задачу, выполнил поручение. И теперь летел к пристани в надежде поскорее получить спасительный укол. Остановленный на всем скаку Тимуром, он даже вздрогнул.
– Ох! Напугал…
– Бояться будешь, если ничего нового не скажешь, – обрадовал его Тимур.
– Скажу, – гордо выпятил грудь браток. – Зуб даю – то, что надо.
– Ну пойдем на катер тогда.
– На ка-а-атер? – завял информатор. – А укол? Может, лучше глаза завяжете – и домой?…
– Много будешь говорить – рот заклеим. Пошли.
И Тимур легонько подтолкнул незадачливого осведомителя к пристани.
Лишь когда взревели моторы и причал стремительно побежал прочь от борта, Серега вернулся к действительности. Видно что-то сделали с ним эти мужики: после укола он весь день словно просветленный был. Начальства не боялся, ничего не боялся – даже смерти. Умирать он не хотел и всячески старался выполнить порученное. Но страха не было, наоборот, его наполняла какая-то неземная легкость…
На душе было светло и спокойно. Он решил поставленную задачу, выполнил поручение. И теперь летел к пристани в надежде поскорее получить спасительный укол. Остановленный на всем скаку Тимуром, он даже вздрогнул.
– Ох! Напугал…
– Бояться будешь, если ничего нового не скажешь, – обрадовал его Тимур.
– Скажу, – гордо выпятил грудь браток. – Зуб даю – то, что надо.
– Ну пойдем на катер тогда.
– На ка-а-атер? – завял информатор. – А укол? Может, лучше глаза завяжете – и домой?…
– Много будешь говорить – рот заклеим. Пошли.
И Тимур легонько подтолкнул незадачливого осведомителя к пристани.
Лишь когда взревели моторы и причал стремительно побежал прочь от борта, Серега вернулся к действительности. Видно что-то сделали с ним эти мужики: после укола он весь день словно просветленный был. Начальства не боялся, ничего не боялся – даже смерти. Умирать он не хотел и всячески старался выполнить порученное. Но страха не было, наоборот, его наполняла какая-то неземная легкость…