Седов Б.. Я не хотела убивать

   В бумажке был изложен краткий план моего побега с зоны. А план состоял в том, что в назначенный час машина, забирающая готовую продукцию из цехов зоны, подъедет к погрузке, и я должна буду проникнуть в кузов и зарыться в тюках. Запомнив намертво эту назначенную дату, я чиркнула спичкой, и языки пламени за мгновение сожрали крохотный мятый клочок. Избавившись таким образом от улики, я не на шутку задумалась. «Зачем понадобилось бабе Гале вытаскивать меня отсюда? Неспроста все это. Хочет чего-то старая ведьма. Ладно», - подумала я, - «поживем - увидим, а коли свободу предлагают пташке, так почему бы не воспользоваться. Все равно жизнь загублена, зачем же добрую ее половину на зоне чалиться? Хуже ведь, чем есть, уже не будет».
 

* * *

 
   Из открытого окна старенького «зила», быстро бегущего по ухабам и колдобинам проселочной дороги, неслись веселые звуки попсовой песенки Ирины Салтыковой, то и дело заглушаемые ревом мощного двигателя. Миновав знакомый поворот, водитель резко прибавил газу и понесся в горку по дороге, ведущей через мост к светлому березовому лесу. Он, уставший от постоянных разбитых дорог, утомленный жарким солнечным днем и не привыкший к осторожной езде в этом малонаселенном поселке, не обратил внимания на вынырнувшую неизвестно откуда милицейскую машину, пристроившуюся за несколько сотен метров позади него.
   Машина с синим проблесковым маячком и воем сирены обогнала старый громоздкий «Зил» и, подрезав его, свернула к обочине.
   - Что за черт? - Водила резко надавил на тормоз. Завизжали колодки. Машина еще несколько метров протащилась по инерции, подняв с дороги клубы пыли. Из задней двери легковушки выскочил человек в милицейской форме и знаком приказал грузовику остановиться.
   - Куда торопимся?
   - Да тут недалече, - ответил водитель, здоровенный белобрысый детина деревенского вида. - На бабскую зону везу продукты и обратно с их… как там его… - сказал он, делая руками движения как при шитье иглой.
   - Документы ваши предъявите.
   Водила протянул права и потянулся показать, где у него закреплен техталон.
   - А почему у вас задний номер отсутствует?
   - Как отсутствует? - оторопел детина. - Утром выезжал - все на месте было. - Выпрыгнув из кабины, он пошел смотреть, что случилось с задним номером.
   Тяжелый удар по голове свалил его с ног. В глазах потемнело, и последнее, что он увидел, это как на его водительское место садится высокий светловолосый бык, вылезший из ментовской машины. Оставляя позади себя клубы сизого дыма, грузовик с грохотом скрылся за поворотом.
   Спустя некоторое время он медленно подъехал к воротам зоны. С КПП помахала признавшая машину женщина в форме. Подошли два молодых солдата-срочника, посмотрели документы и, открыв ворота, пропустили грузовик внутрь.
   «Как хорошо, что я похож на того лоха», - думал Гром, сидя за рулем чужой машины и выполняя задание, данное братвой из Питера.
   Миновав двор, машина развернулась и подъехала к открытым дверям столовой. Водила со знанием дела распахнул дверцы кузова и позвал принимающую. Пока зэчки таскали продукты на склад, водила успел оглядеться, сосчитал вышки и часовых. Он понял, что если близко подъехать к воротам цеха, то никто даже и не заметит, как нужная ему девушка проскочит внутрь машины. С удовлетворением посмотрев на освобожденный от продуктов кузов, Гром развернул грузовик и медленно стал сдавать задом к огромным дверям барака, служившим и цехом и складом одновременно. Вплотную подъехав к проему в стене, он вышел из машины и стал наблюдать за погрузкой.
   Через полчаса машина была загружена почти до краев, а девушки все не было. Гром начал волноваться, не перепутали ли чего. Но Лика прекрасно помнила время своего выхода, просто у нее было еще одно маленькое дельце.
 

* * *

 
   Выскочив из цеха, я осмотрелась. Со всех сторон по периметру двора стояли вышки с караульными, вооруженными автоматами. «Черт, как же мне добраться до этого жирного уродца?…»
   И тут мне в голову пришла гениальная мысль. Забежав в кладовку, я взяла грязную половую тряпку, швабру и ведро с водой и смело направилась через весь двор к штабу. Войдя в коридор, я кинула тряпку в ведро, отжала ее и, натянув на швабру, принялась намывать полы. Прямо по коридору на меня, возившую тряпкой по полу, шла надзирательница. О, если б кто знал, как похолодело у меня внутри. Я готова была вжаться в пол, раствориться в лужах воды, разлитых мною. Но надзирательница прошла мимо, решив, что сегодня я дежурная. Дождавшись, когда ее толстая задница исчезнет за поворотом, я кинулась к двери кабинета, в котором заседал кум. Он обалдело уставился на незваную гостью, а я, подлетев к нему, провела мощный удар ногой в голову. Он без звука отрубился.
   Порывшись у него в ящиках стола, я обнаружила то, что искала, - объемный рулон скотча. Оторвав зубами кусок, я заклеила куму рот от уха до уха, затем, крепко связав ему руки, примотала мерзавца скотчем к стулу. Затем расстегнула на нем брюки и, потянув за штанины, стащила их вместе с трусами. «Ха», - подумала я, - «веселенький будет момент, когда его обнаружат женщины-надзирательницы. Будет еще смешнее, когда над ним начнет потешаться вся зона. Жаль, что мне этого уже не застать». Кум начал приходить в себя. Он открыл глаза и ощутил голой задницей холодную поверхность сиденья стула. Кричать он не мог, только нелепо мычал и вращал глазами. Я, злорадно ухмыляясь, повернула колесико дверного замка, чтобы, выходя, захлопнуть дверь. Щелкнул замок, и бедный кум остался наедине с позором и с крошечным, сморщившимся мужским достоинством. И это он, начальник зоны, в таком нелепом виде вскоре будет обнаружен, страшно подумать, женской частью обслуживающего персонала зоны!
   Подхватив в коридоре швабру и ведро, я поспешно покинула штаб. Моя месть была осуществлена. Теперь куму, потерявшему авторитет, будет совершенно невозможно управлять зоной.
   Пробежав сквозь цех, я забросила швабру и ведро в кладовку и подошла к складу, где меня должна была ждать машина. Грузовик уже стоял, заполненный продукцией, с открытыми дверьми, и я, осторожно прокравшись к выходу из склада, поймала многозначительный взгляд водителя и нырнула в кучу готовых тюков. Зарывшись на самом дне, я затаила дыхание, прислушиваясь к доносившимся звукам. Я слышала, как надзирательницы проверяют машину, как водитель закрывает створки кузова, как машина трогается с места и тормозит. Сердце бешено стучало, стремясь выпрыгнуть из груди. Лай овчарок и крики солдат говорили о том, что мы подъехали к КПП. Потом, по знакомому скрипу ворот, догадалась, что грузовик выехал за территорию зоны. Я долго не решалась выглянуть из своего укрытия, лежала там до тех пор, пока не затекли ноги и руки. В душном пыльном воздухе было тяжело дышать. Я прижимала ладонь ко рту и, задыхаясь, старалась не кашлять. Но вылезти наверх так и не решилась. Грузовик трясло на ухабах и кочках. Он то поворачивал куда-то, то разгонялся, грохоча всеми своими железками. Тюки больно били меня, подпрыгивая в кузове. Казалось, все тело уже покрылось синяками.
   Белый свет проник в темную коробку кузова из приоткрытых дверей, и я почувствовала, как сильные руки начали раскидывать надо мной тюки. Я с ужасом представила, что сейчас увижу человека в милицейской форме и, как следствие, получу добавление срока за побег. А уж тогда мне не миновать мести злющего кума. Но, к счастью, это оказался водитель грузовика.
   - Гром, - представился он.
   - Маркиза, - ответила я.
   - Не ошибся… - рассмеялся двухметровый громила. - Надо сменить машинку. Вылезай.
   Гром подхватил меня на руки, помогая слезть с высокого кузова грузовика, и подвел к белой «девятке», в которой сидели еще двое парней. Двигатель взвыл, и с пронзительным визгом машина рванула с места, оставляя позади пыльную дорогу. Набрав приличную скорость, «девятка» быстро удалялась от грузовика, оставленного на обочине. Гром достал пакет из большой сумки.
   - На, переоденься, - он протянул мне спортивный костюм и кроссовки. - В зоновской робе нельзя на воле разгуливать.
   Я попросила их отвернуться, но в ответ услышала лишь громкий бестактный смех.
   - Не стесняйся, здесь тебя никто не тронет, тут все свои. А того, кто хоть пальцем посмеет, удавлю на месте. Я за тебя головой отвечаю.
   Кое-как извернувшись и прикрываясь зоновской курткой, я переоделась. Открыв окно, Гром вышвырнул мою робу.
   - Теперь ксива, - он, оказывается, шепелявил. - Вот тебе пашпорт. Это на случай, ешли остановят менты. В Питере тебе новую корку выпиш-шут.
   Гром протянул мне паспорт. Я открыла вторую страницу: Маслова Алеся. «Вот как меня теперь зовут», - подумала я. С фотографии на меня смотрела молоденькая темноволосая девушка, очень похожая на меня, такую, какая я была сейчас.
   - Подъеш-жаем, не дергаться, - скомандовал Гром.
   «Девятка», снизив скорость, миновала первый пост ГИБДД перед Саранском. Проехав по городским улицам, я впервые почти за полтора года увидела нормальную человеческую жизнь. «Вот они, люди, живут, радуются, спешат куда-то. А я…» - тяжело вздохнув, я откинулась на спинку сиденья. А машина мчалась вперед, унося меня все дальше и дальше от ненавистной зоны, навстречу свободе… К тому далекому Петербургу, к бабе Гале и ожидавшей меня там неизвестности.
 

* * *

 
   После Саранска мы проехали еще километров сто пятьдесят и остановились.
   - Что-нибудь не так, Гром? - спросила я.
   - Нет, все идет по плану. Мы остановились в условленном месте. Сейчас подъедет машина, и я передам тебя твоим питерским.
   Огромный черный джип подкатил минут через десять. Из него вывалились двое улыбающихся, спортивного вида парней в кожаных куртках. Немного помявшись у обочины, они направились в нашу сторону. Гром тоже вылез из машины и издали поприветствовал:
   - Здорово, пацаны.
   - Ты и есть Гром? - ответил один из приехавших в джипе.
   - Ну да.
   - А где Маркиза?
   - Маркиза со мной.
   - Спасибо, Гром. Будем знакомы. Адреналин. А это, - Адреналин указал на того, что пониже, - Беркут.
   - Что ж, жабирайте тогда девуш-шку. Отдаю ее, как говорится, в целости и сохранности.
   - Все без проблем прошло? - Адреналин вопросительно посмотрел на Грома.
   - Обишаешь. Все в лучш-шем виде. И хвоста я никакого не заметил.
   Я к тому времени уже вылезла из машины и тоже подошла к своим новым компаньонам.
   - Привет, парни. Маркиза, - смело представилась я.
   - Наслышаны о твоих подвигах. Давай прощайся с Громом и забирайся в машину. Там места много. Если хочешь, можешь спать хоть до самого Питера.
   Я обняла Грома и, поблагодарив его, подошла к огромному черному джипу. «Крутая тачка, - подумала я, - Даже и мечтать не могла, что когда-нибудь удастся покататься на такой». Открыв заднюю дверь, залезла внутрь и мгновенно ушла в сон.
   - Ну, Гром, теперь и нам пора, - произнес Адреналин - Да, кстати, Беркут, достань.
   Беркут извлек из под куртки объемный сверток и передал Адреналину.
   - Здесь для Султана от Стилета. Передай, хорошо?
   - Сделаю. - Гром забрал сверток и, попрощавшись с питерскими, вернулся в «девятку». «Жигуленок» завелся и, развернувшись, устремился обратно, в сторону Саранска.
   Проводив его внимательным взглядом, Адреналин и Беркут запрыгнули в свой джип. Взревел мощный двигатель, и внедорожник помчался туда, где уже с нетерпением ждали Маркизу, в город, где почти полтора года назад начались ее злоключения. В Санкт-Петербург, который может быть одновременно и безумно любим и люто ненавидим.
 

* * *

 
   Прошло не меньше часа, а может и двух, с тех пор как захлопнулась дверь кабинета кума за Ликой. Кум по-прежнему сидел в одной и той же позе на стуле и, тщетно пытаясь освободиться, изливал про себя поток грязных ругательств. После многочисленных попыток ему удалось лишь немного сдвинуть скотч, стягивающий распухшие посиневшие руки. Сделав нелепое движение, кум подпрыгнул вместе со стулом, пытаясь придвинуться к столу, и, потеряв равновесие, рухнул на пол, больно стукнувшись головой о край стола. Окончательно потеряв надежду на свободу, он закрыл глаза, и по его щеке скатилась крупная слеза. Беспомощный, как червяк, которого только что перерубили лопатой, он извивался на холодном полу своего кабинета. В довершение ко всему он еще и находился в очень щекотливом положении.
   Робкий стук в дверь нарушил тишину и заставил замереть корчившегося на полу кума. Стук повторился с большей настойчивостью, и спустя некоторое время по коридору раздался звук удаляющихся шагов. Кум задергался в очередной попытке высвободить руки.
   Так прошло еще несколько часов. Дневной свет из окна сменился туманными сумерками. Кум лежал и пытался определить, сколько же прошло времени, но его часы по-прежнему оставались на руке за спиной. Он уже не чувствовал пальцев, конечности затекли. И, окончательно поняв, что без посторонней помощи ему не освободиться, кум решился позвать на помощь. В очередной раз в дверь тихо постучали, и кум ответил на стук громким мычанием. Еще через минуту надзирательница и двое солдат, сломавших замок на двери, вошли внутрь.
   Картина, представшая их взорам, была нелепой. Начальник с заклеенным ртом, лежащий на полу, привязанный накрепко скотчем к стулу, со спущенными штанами. Все трое застыли и, пряча едкие смешки под маской безразличия, поспешили освободить пленника.
   Потирая руки, кум встал, и почти перейдя на крик, сказал:
   - Ну что стали, Королеву ко мне!
   Узнав, что Королева сбежала, кум пришел в еще большую ярость. Трясущимися пальцами набрал номер городского отдела милиции, и уже через минуту Лика значилась в розыске как особо опасный преступник.
 

* * *

 
   - Маркиза, просыпайся! Мы уже почти на месте.
   Бодрый голос Адреналина заставил меня открыть глаза. Увидев справа парк Победы, я поняла, что снова в Санкт-Петербурге. «Ну, здравствуй, Питер. Город мечты, которой уже не суждено сбыться. Город больших надежд и потерянных иллюзий», - думала я.
   Адреналин вытащил мобильник и набрал номер:
   - Баб Галь, мы уже в городе. Встречай гостью, - и, повернувшись ко мне, добавил: - Часа так через пол будем у хозяйки.
   Баба Галя жила на Старо-Невском, неподалеку от Лавры, в добротной четырехкомнатной квартире, и совершенно одна. Правда, одной ей приходилось бывать крайне редко. Та жизнь, которой она себя посвятила, или, правильней сказать, жизнь, которая затянула ее, подразумевала постоянные контакты с теми или иными людьми, наличие охраны, да и вообще, женщина она была еще не старая, и не коблиха, а поэтому к мужикам кое-какой интерес у нее имелся.
   В этой-то квартире я и оказалась. Впервые за последние полтора года в нормальном, не тюремно-лагерном помещении.
   - Рада тебя видеть, Маркиза.
   - Здравствуйте, баба Галя, - обрадовалась я встрече с ней.
   - Ну, пойдем в гостиную. Поужинаем. Мне есть что тебе сказать. А ты поведаешь мне все, что было с тобой там. Про тебя такие легенды ходят, что страшно становится.
   - А я думала, вы еще в изоляторе.
   - Сейчас под подпиской. Дело мое разваливается. А новых еще не накопилось.
   Она провела меня в гостиную, и я, поразившись тем, насколько со вкусом была обставлена эта комната, не выдержала и поинтересовалась:
   - Это вы сами здесь все так придумали, баб Галь?
   - Не стану скромничать. Сама.
   - Как здорово.
   - Как ни крути, я ж когда-то строительный закончила. По специальности архитектор. Какое-то время дизайном интерьеров занималась. А потом на этой почве недвижимостью увлеклась. Аферы там всякие проворачивать стала. И пошло-поехало. - Посадив меня за накрытый стол и налив мне и себе водки, она добавила: - За удачное возвращение! Давай кушай и слушай.
   Тут Баба Галя рассказала мне о гибели кореянки Чои, о том, что Артем остался без верного исполнителя-женщины, и о том, что у него есть какое-то для меня серьезное дело. А потом я поведала ей про свое зоновское житье-бытье. Про Марго и Кончатову, про Рысь и кума, про бунт и побег.
   Баба Галя внимательно слушала, затем встала, подошла к шкафу и, порывшись в нем, извлекла оттуда роскошный парик.
   - На, примерь.
   Я подошла к зеркалу и, напялив на себя это рыжеволосое чудо, увидела, как из зеркала на меня смотрит совсем незнакомая мне девушка с длинными кудрявыми огненными волосами.
   - Отлично, - сказала баба Галя. - Так Маркизу никто не узнает. А ищут ее сейчас усиленно, не забывай об этом ни на секунду. У питерских ментов на тебя сто процентов уже ориентировка есть.
   - Спасибо, баб Галь. Вы всегда так заботитесь обо мне, - произнесла я и с благодарностью посмотрела на свою покровительницу.
   - Иди прими ванну. Одежду я тебе дам другую. Эту сверни в тюк. По дороге избавимся, - отдавала она распоряжения. - Как помоешься и приведешь себя в порядок - попьем чаю и поедем к брату. Его особняк в Сестрорецке находится.
   Я сделала все, как велела баба Галя, и уже вечером сидела в гостиной стилетовского особняка и вновь рассказывала свою историю.
   - Хорошо, Маркиза. Значит, так, - сурово произнес Стилет, когда я закончила свой рассказ. - Жить будешь в моем особняке. Кувалда тебе все покажет. Завтра начнем тренировки. А теперь ступай спать. Утро вечера мудренее.
 

* * *

 
   Прошла неделя, как меня поселили в гостевой комнате у Стилета в его неприступном трехэтажном особняке. После скудного зоновского пайка питание здесь было поистине королевским, но баба Галя все равно заставляла меня поддерживать специальную диету, богатую белками и протеинами. Каждое утро Артем Стилет со своими братками спускался в подвал, где был оборудован шикарный тренажерный зал. Меня всегда брали с собой. За эти дни мои мышцы окрепли, и я почувствовала себя сильной. Какая-то внутренняя энергетика, появившаяся во мне за последнее время, укрепила не только дух, но и тело. Получив у одного из лучших бойцов Стилета несколько уроков бокса, я с наслаждением лупила по большой кожаной груше, подвешенной к потолку. С каждым днем мои удары становились сильнее и точнее, а научившись сочетать приемы бокса с полученными когда-то уроками Чои и Гюльнары, я стала, как мне казалось, почти непобедимой, даже для братков Стилета. Артем устраивал поединки, и я все чаще уходила с ринга победительницей, уложив на лопатки соперника, превосходящего меня по физической силе и массе.
   - Браво, браво, Маркиза! - прищелкнув языком, сказал Стилет, глядя, как я подсечкой опрокинула на спину очередного быка. - Теперь я понимаю, почему сестра так гордится тобой.
   Я молча поклонилась ему, сложив руки на груди лодочкой, как китайский болванчик, и, схватив со стула полотенце, отправилась в душ. Мне льстило внимание такого уважаемого человека, как Стилет.
   Однажды Кувалда, аккуратно постучавшись ко мне в комнату, вошел и внес с собой тяжелый железный предмет. Это была не то штурмовая винтовка, не то профессиональный карабин с небольшим магазином и оптическим прицелом.
   - Наш! Расейский! - с гордостью сказал он. - «Тигр» называется. Секретная военная разработка. Вот с этой насадкой дневной прицел, вон с той - для ночной работы. Лазерный тоже имеется. Пойдем, Стилет велел научить тебя ей пользоваться.
   Мы вышли на задний двор, и Кувалда расставил на доске десять банок из-под пива. Затем подошел ко мне и объяснил, как снаряжать магазин, заряжать винтовку, взводить, целиться и, наконец, стрелять. Я легла на траву и, положив ствол на предусмотрительно положенный Кувалдой кирпич, приложила глаз к оптическому прицелу. В крестике прицела виднелась стена. Наведя резкость, я увидела блестящие банки и маленькие красные точки на каждой из них. Прицелившись в первую банку, я нажала на курок. Раздался выстрел, и, блеснув в воздухе, подлетевшая банка со звоном плюхнулась на землю.
   Кувалда восхищенно охнул. Одну за другой я подбила все банки.
   Тогда их сменила мишень. После того как я разрядила в нее весь магазин, удивленный Кувалда побежал показывать продырявленный листочек Стилету.
   Я же подошла к разбросанным банкам и подняла одну из них. В ней были две аккуратненькие сквозные дырочки с оплавленными краями. «Да уж», - подумала я, - «кто бы ни был этот человек и какая бы мощная ни была у него охрана, с такой лапушкой», - я погладила холодный ствол снайперской винтовки, - «я быстро отправлю его к праотцам».
   Однажды в особняк приехала баба Галя и, пройдя ко мне в комнату, заявила:
   - Этот Питер Остенбах довольно нелюдимый человек, он слишком осторожен, чтобы легко идти на контакт с незнакомыми людьми, особенно с женским полом. Поэтому своих партнерш он выбирает крайне тщательно. Ты сама понимаешь, девочка, какой должна быть женщина, чтобы этот старый пень обратил на нее внимание. Ты должна стать такой женщиной, роковой для него во всех смыслах этого слова. На зоне тебя жизнь потрепала. Никого еще колючка не украшала, - с тоской продолжила баба Галя, очевидно, вспомнив молодость. - Так вот, сейчас мы едем в косметический салон.
   - Но… - попыталась было возразить я.
   - Никаких но! Собирайся.
   Через полтора часа мы уже подъезжали к красивому двухэтажному зданию с табличкой «арт-салон». Войдя в стеклянные двери, я почувствовала запах дорогих духов. Баба Галя уселась в дальнем углу холла с чашечкой капуччино и раскрыла модный журнал. Я полностью отдалась в руки специалистов по наведению красоты. Поскольку я еще никогда не подвергалась таким процедурам, мне было немножко неловко, когда одна девушка приводила в порядок мои ногти, другая занималась чисткой кожи моего лица и питательными масками. Затем молодой симпатичный мужчина усадил меня в кресло на колесиках перед большим парикмахерским зеркалом. Тщательно вымыв мои волосы и высушив их феном, он вооружил одну руку специальными ножницами, а другую - расческой и начал творить у меня на голове что-то сверхъестественное. Краешком глаза я видела, как падают на пол мои срезанные темные волосы, потом закрыла глаза и отдалась полностью во власть его волшебных рук. Когда я вновь открыла глаза, из зеркала на меня смотрела очаровательная незнакомая блондинка. Пышные волосы светло-соломенного цвета, стильная прическа каре, все это прекрасно гармонировало с глазами, которые на фоне волос казались василькового цвета… Тонкие брови правильной формы плавно взлетали от переносицы к вискам, бархатистую кожу щек тронул легкий румянец, а по-детски припухлые губы со слоем блестящей помады делали лицо чувственным и притягательным. «Неужели эта девушка и вправду я? - не верилось мне - Никогда бы не узнала, если бы не знала».
   Баба Галя от неожиданности раскрыла рот, когда я неторопливой походкой вышла в холл. Мужчины, ждавшие там своих дам, резко обернулись в мою сторону.
   Потом мы вышли из салона. Шофер бабы Гали галантно, несмотря на свои бычьи манеры, открыл мне дверцу «опеля» и, подав руку, помог залезть внутрь.
   - Летчик, останови здесь, пожалуйста, - попросила баба Галя, и «опель» плавно прижался к обочине, управляемый мощной волосатой рукой бандита.
   Выглянув в окно, я увидела огромные стеклянные витрины с красивыми манекенами внутри.
   - Нам туда, - произнесла баба Галя, приглашая меня выйти из машины.
   Целый час я примеряла то одно, то другое платье, но строгий вкус бабы Гали отвергал почти все, что приносила мне продавщица. Порядком измучившись, мы вышли из бутика с коробками и пакетами. Проехав еще несколько метров, баба Галя вновь велела затормозить.
   - Платье! Тебе необходимо еще вечернее платье.
   - Зачем?
   - Этот мужчина может пригласить тебя в ресторан, в театр или казино. Мало ли…
   С этими словами баба Галя затащила меня в салон вечерних платьев.
   Декольтированное васильковое бархатное платье до пола сразу понравилось нам обеим, и я, примерив его, долго вертелась перед огромным зеркалом, разглядывая свою стройную крепкую фигурку, затянутую в мягкую приятную материю. И тут мой взгляд упал на… Шикарное свадебное платье было надето на манекен. Белый атлас отливал перламутром в ярких лучах многочисленных лампочек. Ворох воланов и кружев ниспадал до пола пышной юбкой.
   Я вспомнила Самошина, белое платье его невесты с расплывающимися, как алые маки, пятнами крови, потом СИЗО, суд и зону. Моя короткая, но уже вся переломанная жизнь пролетела перед глазами в одну секунду. Баба Галя уже расплачивалась за покупку.
   - Девятнадцать тысяч девятьсот девяносто девять рублей, пожалуйста, - проворковала продавщица.
   - Что? - я в ужасе уставилась на бабу Галю.
   - Возьмите, пожалуйста, - протянула она продавщице крупные купюры и, взяв меня под руку, поспешила увести из магазина.
   Стилет, встретивший нас на пороге особняка, только восхищенно покачал головой, увидев мое новое обличие.
   Я пошла в свою комнату и вспомнила об увиденном мною сегодня свадебном платье. Я-то думала, что мне давно наплевать на Самошина, но почему же меня так растревожили воспоминания о нем? Лежа на меховом покрывале, я смотрела в потолок и молчала. На душе было невыносимо тяжело. Повернувшись на кровати, я достала с тумбочки новый номер «Комсомолки» и принялась за чтение.