Страница:
Я слушала молча, изредка кивая головой. Стилет, сидя в кресле напротив, в клубах сигарного дыма, молча наблюдал за мной.
- Сложность операции заключается также в том, - продолжала баба Галя, - что даже если ты останешься с немцем наедине, охранники будут ждать у дверей и, услышав хлопок, похожий на выстрел, ворвутся всей толпой. Поэтому, как говорили классики, «действовать нужно без шума и пыли». В силу этого мы с братом разработали план «А»…
Суть плана состояла в том, что я должна была прилететь в Сочи, устроиться в том же отеле, на том же этаже, где уже забронирован для меня двухместный номер. При этих словах на журнальный столик передо мной лег новый паспорт с гербом на обложке и билет на рейс Аэрофлота. Затем, используя все свое женское очарование и кажущуюся беззащитность, нужно познакомиться с Остенбахом. Во время ужина в его номере влить ему в бокал с «Амаретто» смертельную дозу цианистого калия. Только этот яд способен наверняка отправить человека на тот свет. Избежать смерти удалось лишь проходимцу Гришке Распутину. И только вышеупомянутый ликер может скрыть характерный миндальный запах цианида. Кувалда тут же передо мной выставил на стол пузырек с надписью «Настой валерианы». Выполнив задание, я должна тихо уйти из номера и, взяв такси, до рассвета прибыть в Красную Поляну, к деду Геворгу, который передаст мне документы на новое имя. Кувалда положил на стол еще одну бумагу, на этот раз с адресом деда Геворга. У него можно укрыться и переждать несколько дней, пока все стихнет.
- Это план «А». А план «Б» имеется? - спросила я, озадаченная сложностью задания.
- Несомненно!
Я вопросительно посмотрела на всех.
- В случае, если отравить объект не удастся, ты посетишь все того же деда Геворга, который закажет для тебя любую пушку в соседней «дружественной» Чечне. Как ты понимаешь, девочка, пронести в самолет тебе такую игрушку не дадут. Приедешь на место и выберешь ствол под себя, благо в оружии ты теперь разбираешься. И тогда сама знаешь, как действовать. Но учти, это намного опаснее, чем яд, и го-о-раздо громче, даже с глушаком. Все понятно? - закончила баба Галя.
- Да, вот еще что, - вставил слово Стилет. - При таком способе не забудь контрольный в голову. Поняла, Маркиза?
Я молча кивнула.
- Вопросы есть? - обвел глазами присутствующих Стилет.
Все отрицательно покачали головами.
- Тогда всем спасибо, все свободны. Спокойной ночи. - Стилет, одетый в длинный темно-синий махровый халат, направился наверх по лестнице в свою спальню.
Глава третья
Черный «мерседес» Стилета несся по направлению к аэропорту Пулково. Красивая женщина с бездонными синими глазами и волосами соломенного цвета смотрела сквозь тонированное стекло на столь же синее и такое же бездонное небо, в котором каждые пять-десять минут взлетали самолеты, подобные большим серебристым птицам. Женщина, немного нервничая, покусывала кончик дужки стильных темных очков с зеркальными стеклами. Машина, подъехав к месту стоянки, плавно затормозила, и водитель, обойдя авто и открыв дверцу, предложил даме свою сильную твердую руку. Через мгновение на его ладонь легла маленькая изящная ручка дамы с длинными ухоженными пальцами, и из-за нижнего края двери показалась стройная ножка в черной замшевой туфельке на высоком каблучке. Женщина вышла из машины и захлопнула дверцу. Мужчина-великан извлек из багажника чемодан и направился за ней к зданию аэропорта.
- Уважаемые пассажиры. Объявлена регистрация билетов на рейс номер семьсот двадцать шесть Санкт-Петербург - Адлер. Убедительная просьба пройти на регистрацию к кассам пять, шесть и восемь.
Женщина подошла к окошку регистрации и с замиранием сердца протянула паспорт и билет. Сотрудница бегло посмотрела их, отметила что-то в компьютере и произнесла:
- Следующий!
Женщина вошла в соседний зал. Поставила на ленту транспортера дорогой чемодан из крокодиловой кожи и пройдя под воротами металлоискателя, улыбнулась.
Она повернулась к провожавшему ее мужчине, одарила его улыбкой и, приложив пальчики к губам, послала ему воздушный поцелуй. Мужчина улыбнулся в ответ и, помахав ей, направился обратно к машине.
* * *
Только сидя в уютном кресле самолета, я успокоилась. Паспорт хоть и был поддельным, но я зря нервничала. Открыв свою новую ксиву, я посмотрела в него с мыслью не забыть, как же меня теперь зовут. За последний месяц мне второй раз пришлось сменить имя. Княгинина Ангелина Владимировна. «Похоже на мое настоящее имя», - подумала я. Самолет тем временем набирал скорость, под крылом неслась зеленая трава газона, мелькали белые линии разметки на сером асфальте взлетной полосы. Еще минута, и я почувствовала, как самолет отрывается от земли и взмывает в небо. Земля стремительно удалялась, и дома, и речка, и машины, бегущие по Пулковскому шоссе, казались совсем игрушечными. Через несколько минут самолет достиг белых и пушистых, словно вата, облаков, а пейзаж внизу слился в одно темное бескрайнее пятно. Солнце на высоте десяти тысяч метров светило ярко, играя бликами на серебристых закрылках лайнера. Вскоре и облака остались внизу. Я, прикрыв глаза, задремала. Но поспать мне не дали. Меня разбудил приятный мужской голос:
- Девушка, простите меня, пожалуйста, но я просто хотел сказать, что вы прекрасно выглядите.
- Спасибо, - сказала я и повернулась к тому, кто посмел меня потревожить.
Голос принадлежал красивому молодому человеку с длинными волосами, стянутыми сзади в аккуратный хвостик. Его черные, как ночь, глаза притягивали и внушали доверие. Я улыбнулась и, сославшись на усталость, отвернулась, оставив попутчика в недоумении. Очевидно, этот мужчина привык, что женщины не могут оставаться спокойными к его вниманию. Но мне было все равно. Закрыв глаза, я обдумывала нелегкий план, составленный бабой Галей и ее братом. Сложность заключалась в том, чтобы, переломив себя, перешагнув через свое собственное самолюбие, общаться с человеком, который, возможно, будет мне даже неприятен. Хорошо если просто общаться. Представить себя в объятиях старого хрыча казалось просто невозможным.
За этими размышлениями я не заметила, как самолет начал снижать высоту и на стене загорелась лампочка с надписью «Пристегнуть ремни». Вскоре я увидела внизу море и песчаную полосу пляжа. А еще через несколько минут я покидала самолет, спускаясь по новенькому белому трапу, сразу ощутив жаркий душный воздух курортного города. Такси быстро домчало меня до высотного здания со множеством окон бирюзового цвета. Оно возвышалось среди густого леса акаций, магнолий и каштанов. Услужливый швейцар открыл дверь, а носильщик внес за мной чемодан. Забрав у стойки администратора ключ, я поднялась на лифте на третий этаж и, открыв дверь номера, забрала у носильщика чемодан. Оставшись одна в тишине гостиничного номера, я огляделась: шикарные двухместные апартаменты с душем и широченной кроватью, огромные окна с видом на море. Распахнув окно, я впустила в комнату влажный солоноватый морской воздух и, скинув жесткие туфли на высоких каблуках, расстегнула белую шелковую блузку. Затем, выгнув спину, стянула короткую кожаную юбку. Встав под струю прохладного душа, я почувствовала ласковые прикосновения воды, стекающей по спине, по упругой груди и плоскому животу. Я гладила кончиками пальцев свою нежную, вздрагивающую от прикосновений кожу и ловила себя на мысли о том, как давно не была с мужчиной. А потом вспомнила, каким был опыт общения с противоположным полом, и меня передернуло от отвращения. Я резко завернула душевой кран и закуталась в огромное махровое полотенце.
Отдохнув с дороги на бескрайней мягкой кровати, я решила приступить к делу сегодня же. Надев облегающее платье из белой джинсовой материи, я специально сдвинула собачку молнии чуть вниз, чтобы в смелом разрезе платья было видно, что я без нижнего белья. Умело нанеся легкий вечерний макияж и уложив пышные локоны в прическу, я втиснула ножки в узкие туфли и, достав дорогие французские духи, подарок бабы Гали, нанесла легкие мазки на запястьях и шее. Оставшись довольна собой, я еще раз повернулась перед зеркалом и вышла из номера.
* * *
Красивая молодая женщина вошла в зал ресторана, приковав к себе взгляды большей половины представителей сильного пола, находившихся здесь в данный момент. Эта синеглазая блондинка в белом платье медленно проследовала мимо рядов столиков, овеяв сидящих за ними мужчин запахом дорогих духов и заставив их сердца стучать быстрее. Негодующие взгляды женщин стрелами летели ей в спину, но ее это мало тревожило. Заняв место за столиком у самой террасы, выходящей к берегу моря, она изящным жестом подозвала официанта. Вышколенный халдей положил перед ней на столик папку меню и застыл в ожидании заказа.
- Салат «морской прибой» и чашечку кофе, пожалуйста.
- Позвольте посоветовать вам наше фирменное блюдо «Розовое золото». Это форель, приготовленная особенным образом. Также одними из самых изысканных блюд нашего ресторана «Морской Бриз» являются эскалоп из осетрины «Нисуаз» и тигровые креветки по-провансальски. Возьму на себя смелость предложить вам ванильное пирожное «Тысяча лепестков». У нас отличный шеф-повар Эрик Мопен из Франции.
- Нет, спасибо. Впрочем, от ванильного пирожного я не откажусь, - сказала она, улыбаясь.
* * *
Официант, отправившись выполнять мой заказ, позволил мне насладиться тягучими звуками медленного фьюжн, доносящимися из зала. На сцене стоял тот самый мужчина, который пытался познакомиться со мной в самолете. В его руках был блестящий саксофон. Мелодия лилась из-под тонких длинных пальцев, то переходя на игривые альты, то спускаясь до бархатистых баритонов. Я откровенно любовалась его фигурой в белом фраке с черной бабочкой. Внезапно мое внимание привлекла вошедшая в зал женщина. Она была не одна, ее сопровождали несколько мужчин, и в одном из них я узнала старого знакомого… Самошина! Мое сердце бешено забилось, и чувство ненависти мгновенно заполнило зияющую пустоту в душе. Второй спутник, его я тоже признала сразу, был тем, за чьей жизнью я сюда прилетела. Последним вошел огромный негр, очевидно, телохранитель. Вся эта компания уселась за соседний столик. Вернее, негр расположился в кресле чуть поодаль. Шумно о чем-то споря, мужчины подозвали официанта и сделали заказ. Самошин, почувствовав на себе мой взгляд, обернулся. Страх быть узнанной вдруг сковал меня. Я отвернулась и, попросив счет у официанта, расплатилась и покинула ресторан в полном замешательстве. Уходя быстрым шагом, я спиной ощутила его обжигающий взгляд. «А вдруг он меня узнал?» - промелькнула мысль. - «Тогда все пропало! Он может помешать мне. Как же я не учла его возможное присутствие здесь. Ведь видела же в газете его фотографию рядом с этой кошкой - дочкой Остенбаха». Я почувствовала себя в безопасности, лишь войдя в свой номер и захлопнув дверь.
И все-таки мне нужно было убедиться, что он не узнал меня. Набравшись смелости, я снова вышла из номера и вернулась в ресторан. Подойдя к своему столику, я незаметно швырнула под стол сережку и, сделав вид, будто что-то уронила, присела на корточки.
- Вы что-нибудь потеряли? - услышала я над самым ухом голос Самошина.
- Да… - ответила я, стараясь скрыть волнение. - Серьгу. Вот такую, - я вытащила из уха вторую и протянула ему.
Самошин наклонился и полез под стол. Через минуту он, протягивая мне обе сережки, воскликнул:
- Вот она! Закатилась за ножку стола.
- Спасибо. Вы меня так выручили, - стараясь не смотреть на него, чтобы не выдать себя глазами, произнесла я.
- Володя, что там у вас? - раздался недовольный голос Полины Остенбах.
- Нам будет очень приятно, если вы к нам присоединитесь, - пролепетал Володя, обращаясь ко мне.
- Нет, спасибо, в другой раз, - ответила я и поспешила покинуть зал.
* * *
Питер Остенбах был уже в том возрасте, когда мужчина, лишенный женского внимания, не впадает по этому поводу в депрессию. Ему уже не нужны были дикие безумные ночи и длинноногие страстные красавицы. Ему хотелось спокойствия и тепла домашнего очага, любви и понимания со стороны милой жены.
Когда-то он был счастлив. Счастлив простым человеческим счастьем. Его семья, состоящая из любимой жены русского происхождения и маленькой веселой дочурки, жила в небольшом домике на окраине Мюнхена. Своим благополучием Остенбахи были обязаны собственным аптекам, раскинувшимся по городу целой сетью. Но внезапно беда постучалась в их дом. Его жена, возвращаясь домой дождливой ночью, не справилась с управлением, и ее маленький «Пежо» скатился с моста. После смерти жены смысл жизни для Питера сосредоточился в его дочери. Он вложил в нее всю свою любовь, дал ей хорошее образование, научил всему, что знал сам. И с каждым годом замечал, как она становится все больше похожей на мать.
Дочь стала взрослой. А дети, как птицы, рано или поздно улетают из семейного гнезда. Вот и Полина теперь живет своей жизнью. А он один. Всегда один. Нет, выбор, конечно, был, но женщины, охотившиеся за состоянием и положением в обществе, его не интересовали. Он мечтал найти такое же одинокое сердце, с которым можно было бы создать крепкую семью и спокойно коротать оставшиеся десять-пятнадцать лет жизни.
* * *
Возвращаясь в гостиничный номер, Самошин думал о прекрасной незнакомке, которую он встретил сегодня в ресторане. Кого-то она ему напомнила… А, вот в чем дело! Она похожа на Анжелику, но… Нет, это исключено… Лика находится в местах не столь отдаленных, и отдыхать там ей еще как минимум лет пять, даже если скостят срок за примерное поведение». Совершенно отбросив мысли о сходстве незнакомки с Ликой, Самошин успокоился и решил, что все же надо держаться от этой женщины подальше.
* * *
Я вернулась в свой номер. Размышляя об иронии судьбы, столь неожиданно вновь столкнувшей меня с Володей, я подошла к открытому окну и вдохнула свежий ночной воздух. Спать мне не хотелось. Я решила прогуляться по берегу моря и покинула номер. Возле лифта столкнулась с Питером Остенбахом, которого сопровождал негр-великан. У меня уже не было сомнений в том, что этот черный является его главным телохранителем. Пропустив меня вперед, Остенбах поймал мой взгляд и неожиданно улыбнулся, заставив и меня улыбнуться в ответ. Я вышла из отеля и пошла по дорожке вдоль каменистого берега, наслаждаясь теплой южной ночью. Море шелестело прибоем. Волны накатывались на берег одна за другой, шлифуя гальку. Я свернула на причал и подошла к самой воде, подставив лицо порывам свежего, чуть солоноватого ветра.
- Вы не боитесь гулять одна? - услышала я сзади тихий мужской голос.
Вздрогнув, резко обернулась: Питер Остенбах стоял в нескольких шагах от меня. Немного поодаль белела в темноте рубашка чернокожего телохранителя.
- Я ничего не боюсь, - решительно ответила я.
- Здесь опасно. Вы очень привлекательны, а тут можно повстречать очень нехороших людей. Так что позвольте составить вам компанию.
- Позволю, - мило улыбнувшись, разрешила я.
- Меня зовут Питер.
- Очень приятно. Я - Ангелина.
- Взаимно.
Питер Остенбах подошел ко мне совсем близко и посмотрел на черные волны, разбивающиеся о причал. Я присела и, подняв камешек, с размаху швырнула его в темную бездну.
- Вы отдыхаете? - спросил он. - Или по делам?
- Отпуск… - соврала я. - Хочется побыть подальше от шумного города и душного офиса.
- Да, вы правы. Иногда необходимо хоть немного отдохнуть.
Нашу беседу вдруг прервал звонок мобильного телефона.
- Алло, - сказал Остенбах. - Нет, не беспокойся. Все нормально. - Голос его вдруг стал жестким. - Неужели я даже не могу полюбоваться на море? Что «опасно»? А за что я тогда вам деньги плачу? Так вот и охраняйте. Все!
Питер нажал на кнопку, прекратив разговор, и снова повернулся ко мне.
- Это был начальник охраны, - пояснил он. - Иногда я завидую простым людям. Уже в течение многих лет я вынужден терпеть подле себя чужих людей в качестве охранников - и опасаться выстрела в спину. Это лишает меня элементарного удовольствия пройтись по бульвару, затеряться в толпе людей, чтобы банально побыть наедине с самим собой. Вот и сейчас стою тут с вами, наслаждаюсь этой ночью и вашей очаровательной улыбкой, а они, как тени, не отстают от меня ни на шаг.
Сзади послышался шорох, и я, обернувшись, заметила, что к силуэту охранника-негра прибавилось еще несколько здоровенных фигур.
- К сожалению, надо возвращаться в отель, но я не могу оставить вас тут одну, - сказал Питер. - Это действительно опасно. Позвольте пригласить вас на чашечку кофе где-нибудь в уютном кафе отеля?
- Да, конечно, Питер.
- Вы можете взять меня под руку, если вас это не скомпрометирует.
- Нет.
Остенбах повернулся и дождался, когда я возьму его под руку. Вместе мы вернулись в отель. В уютном баре играла тихая медленная музыка, и Питер Остенбах, усадив меня за столик, сказал:
- Ангелина, позвольте мне взять на себя смелость и заказать бутылку шампанского. Надо же отметить наше знакомство.
Я кивнула и равнодушно посмотрела на охрану, расположившуюся за соседними столиками.
«Интересно, а в туалет они тоже его сопровождают?»
Через минуту Остенбах вернулся и, потирая руки, сел за столик.
- «Вдова Клико», - произнес официант, ставя на стол ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки, два высоких фужера и вазочку, наполненную дорогими шоколадными конфетами.
Пробка, громко хлопнув, полетела в потолок, освободив томившееся в бутылке игристое вино. Пенистый шипящий напиток был разлит по хрустальным фужерам.
- За знакомство? - произнес Питер.
- Да, за знакомство.
Два бокала столкнулись, издав приятный звон. Сделав глоток, я почувствовала сладкий вкус шампанского и приятную теплоту на душе. Странно, но я не испытывала отвращения к этому уже немолодому мужчине. Даже поймала себя на мысли, что он мне нравится, что чем-то напоминает отца, но тут же одернула себя. «Это же задание. Никаких чувств и эмоций. Только работа».
После шампанского мы выпили еще по чашечке кофе и съели по маленькому слоеному пирожному.
- Ангелина, позвольте вас спросить…
- Да, Питер.
- Могу я надеяться, что вы согласитесь со мной завтра поужинать?
- Хорошо. Мы поужинаем завтра вместе, - ответила я, улыбнувшись. Он сам роет себе могилу.
- Тогда я зайду за вами в восемь часов вечера. Вам удобно?
- Да. До завтра, Питер.
Вернувшись в номер, я достала из чемодана спутниковый телефон и позвонила Стилету.
- Артем, докладываю. Контакт есть. Все идет по плану.
- Отлично, продолжай в том же духе.
- До связи.
- Удачи.
Надавив длинным ногтем кнопку отбоя, я отложила тяжелую трубку и задумалась. «Завтра предстоит очень серьезная операция. Во время ужина надо заказать “Амаретто” и незаметно подлить яд в бокал Остенбаха. Но как избавиться от вездесущих охранников? Как сделать все незаметно от пристальных серых глаз Питера?» Оставалось надеяться только на удачу.
Я высыпала содержимое сумочки на покрывало и извлекла из кучи косметики склянку с ядом. «Может, лучше сразу воспользоваться оружием?» Достав маленькую блестящую монетку, я подкинула ее вверх и поймала на ладонь, загадав на способ исполнения задания. Разжав пальцы, я увидела двуглавого орла, означавшего - яд. «Что ж, яд так яд».
* * *
Половину следующего дня я провела в салоне красоты и к вечеру, одетая в короткое белое с алыми маками платье, ждала в номере появления Остенбаха. Наконец раздался осторожный стук в дверь.
- Вы прекрасно выглядите, Ангелина! - произнес Остенбах, входя в номер.
На пороге застыл его неизменный спутник - черный громила. Питер обернулся к нему и, махнув рукой, велел подождать в коридоре. Негр послушно вышел, затворив за собой дверь.
- Питер, простите меня, но мне немного нехорошо сегодня, - сказала я, держась за голову. - Вы не будете против, если мы никуда сегодня не пойдем, а поужинаем в номере?
- Хорошо, Ангелина. Может, вы хотите отложить ужин? - Питер явно был огорчен.
- Нет… Я приняла лекарство, и мне должно стать лучше, но сейчас я чувствую себя не слишком хорошо.
- Тогда закажем ужин в номер? - предложил Остенбах.
- Да.
- Что для вас заказать?
- Форель в белом соусе и салат из морепродуктов, - немного подумав, ответила я.
- А вино? Или, может, шампанское?…
- Мне бы хотелось «Амаретто».
- Отлично! - Питер Остенбах снял трубку телефона в номере и сделал заказ.
Подойдя ко мне, он достал черный продолговатый футляр и протянул мне:
- Ангелина, таких красивых синих глаз, как ваши, я еще не встречал. Это правда. Сегодня в ювелирном магазине я увидел лишь жалкое подобие цвета ваших глаз. И позволил себе приобрести его для вас. Не откажите в любезности принять этот скромный подарок.
С этими словами немец открыл футляр, в котором на черном бархате лежало золотое колье, отделанное ярко-синими сапфирами в окружении россыпи мелких бриллиантов.
Раздался вежливый стук в дверь, и молодой официант в гостиничной униформе доставил в номер заказ.
Я открыла окно, впустив в комнату влажный морской воздух и лучи заходящего солнца, села и ласково посмотрела на Питера:
- Как славно, что мы остались наедине, не правда ли?
- Да, Ангелина. Вы необыкновенная девушка. Я наслаждаюсь общением с вами. Не побоюсь сказать, что горжусь знакомством с такой женщиной, как вы. Мне бы очень хотелось, чтобы вы подружились с моей дочерью Полиной и ее молодым человеком Володей. Если вы не против, конечно.
- Нет, не против. Но позднее… Сегодня такой чудесный день, и мне хочется побыть с вами наедине.
Я встала с кресла и подошла к раскрытому окну. Закат тронул золотом море, сделав зрелище необыкновенным, почти волшебным. Тысячи солнечных огоньков отражались в уходящей к горизонту блестящей дорожке. Солнце осветило мое лицо, и я улыбнулась ему.
- Стой!… Только не шевелись!… Я за камерой! - крикнул Остенбах и выскочил из номера.
Воспользовавшись его отсутствием, я кинулась к сумочке и извлекла оттуда пузырек с ядом. Попыталась отвернуть крышку… Не поддавалась… Инстинктивно поднесла ее ко рту, надеясь вытащить упрямую пробку зубами. Опомнившись, схватила столовый нож и, поддев пробку, наконец-то вытащила ее. Вытряхнула несколько капель в пустой бокал и туда же налила густой ликер «Амаретто». Затем спрятала склянку со смертью в тумбочку. Взяла в руки бутылку с «Амаретто», свой бокал и, подойдя к окну, приняла прежнюю позу. Постаравшись придать лицу спокойное выражение, я посмотрела на запыхавшегося Питера Остенбаха, вбежавшего в комнату с фотоаппаратом и… бутылкой коньяка. Позволила Питеру сделать несколько снимков. Несколько раз щелкнул затвор фотоаппарата. Подойдя к столу, я протянула Питеру наполненный бокал.
- За вас!
- Нет, Ангелина… Простите великодушно, но сладкие ликеры, типа «Амаретто», не для настоящих мужчин. Я лучше коньячку, с вашего позволения.
С этими словами он отставил бокал в сторону и, пододвинув к себе стакан, плеснул в него коньяку.
- Теперь за вас! - он поднял стакан, и мне ничего не оставалось, как чокнуться с ним краем своего бокала.
За ужином я в основном молчала, а если приходилось отвечать на вопросы Остенбаха, то делала это весьма неохотно и зачастую невпопад, чем очень огорчила своего собеседника. Потом сослалась на плохое самочувствие и попросила позволения лечь. Питер Остен-бах присел на краешек моей кровати. Потрогал мой лоб и объявил, что ничего страшного, просто переутомление, вызванное резкой сменой климата. Еще немного посидел рядом, держа мою руку в своей, а когда я притворилась спящей, неслышно вышел из номера, прикрыв за собой дверь.
Оставшись одна, я заметалась по комнате как подстреленная птица. Подумать только, он не пьет «Амаретто»! Мы даже и предположить не могли такого «сюрприза судьбы». План «А» с треском провалился. Что ж, завтра перейдем к запасному варианту. Я посмотрела на стол, где в центре стоял нетронутый бокал со смертельным напитком. Заметила забытый Остенбахом фотоаппарат. Приоткрыла крышку и, засветив пленку, снова закрыла ее. Затем бросилась к столу и со злостью швырнула уже не нужный бокал с ядом в темноту за окном. Внизу послышался звук бьющегося стекла.
* * *
На следующее утро я быстро собралась, взяла со столика темные очки, сумочку и незаметно выскользнула в коридор отеля. Спустившись вниз, я вышла на улицу и подняв руку, остановила такси.
- Красная Поляна.
- Садитесь, довезу, - ответил водитель желтой «волги» с шашечками наверху. - На экскурсию? Или в гости?
- Сложность операции заключается также в том, - продолжала баба Галя, - что даже если ты останешься с немцем наедине, охранники будут ждать у дверей и, услышав хлопок, похожий на выстрел, ворвутся всей толпой. Поэтому, как говорили классики, «действовать нужно без шума и пыли». В силу этого мы с братом разработали план «А»…
Суть плана состояла в том, что я должна была прилететь в Сочи, устроиться в том же отеле, на том же этаже, где уже забронирован для меня двухместный номер. При этих словах на журнальный столик передо мной лег новый паспорт с гербом на обложке и билет на рейс Аэрофлота. Затем, используя все свое женское очарование и кажущуюся беззащитность, нужно познакомиться с Остенбахом. Во время ужина в его номере влить ему в бокал с «Амаретто» смертельную дозу цианистого калия. Только этот яд способен наверняка отправить человека на тот свет. Избежать смерти удалось лишь проходимцу Гришке Распутину. И только вышеупомянутый ликер может скрыть характерный миндальный запах цианида. Кувалда тут же передо мной выставил на стол пузырек с надписью «Настой валерианы». Выполнив задание, я должна тихо уйти из номера и, взяв такси, до рассвета прибыть в Красную Поляну, к деду Геворгу, который передаст мне документы на новое имя. Кувалда положил на стол еще одну бумагу, на этот раз с адресом деда Геворга. У него можно укрыться и переждать несколько дней, пока все стихнет.
- Это план «А». А план «Б» имеется? - спросила я, озадаченная сложностью задания.
- Несомненно!
Я вопросительно посмотрела на всех.
- В случае, если отравить объект не удастся, ты посетишь все того же деда Геворга, который закажет для тебя любую пушку в соседней «дружественной» Чечне. Как ты понимаешь, девочка, пронести в самолет тебе такую игрушку не дадут. Приедешь на место и выберешь ствол под себя, благо в оружии ты теперь разбираешься. И тогда сама знаешь, как действовать. Но учти, это намного опаснее, чем яд, и го-о-раздо громче, даже с глушаком. Все понятно? - закончила баба Галя.
- Да, вот еще что, - вставил слово Стилет. - При таком способе не забудь контрольный в голову. Поняла, Маркиза?
Я молча кивнула.
- Вопросы есть? - обвел глазами присутствующих Стилет.
Все отрицательно покачали головами.
- Тогда всем спасибо, все свободны. Спокойной ночи. - Стилет, одетый в длинный темно-синий махровый халат, направился наверх по лестнице в свою спальню.
Глава третья
ЧТО РУССКОМУ ХОРОШО, ТО НЕМЦУ - СМЕРТЬ
Черный «мерседес» Стилета несся по направлению к аэропорту Пулково. Красивая женщина с бездонными синими глазами и волосами соломенного цвета смотрела сквозь тонированное стекло на столь же синее и такое же бездонное небо, в котором каждые пять-десять минут взлетали самолеты, подобные большим серебристым птицам. Женщина, немного нервничая, покусывала кончик дужки стильных темных очков с зеркальными стеклами. Машина, подъехав к месту стоянки, плавно затормозила, и водитель, обойдя авто и открыв дверцу, предложил даме свою сильную твердую руку. Через мгновение на его ладонь легла маленькая изящная ручка дамы с длинными ухоженными пальцами, и из-за нижнего края двери показалась стройная ножка в черной замшевой туфельке на высоком каблучке. Женщина вышла из машины и захлопнула дверцу. Мужчина-великан извлек из багажника чемодан и направился за ней к зданию аэропорта.
- Уважаемые пассажиры. Объявлена регистрация билетов на рейс номер семьсот двадцать шесть Санкт-Петербург - Адлер. Убедительная просьба пройти на регистрацию к кассам пять, шесть и восемь.
Женщина подошла к окошку регистрации и с замиранием сердца протянула паспорт и билет. Сотрудница бегло посмотрела их, отметила что-то в компьютере и произнесла:
- Следующий!
Женщина вошла в соседний зал. Поставила на ленту транспортера дорогой чемодан из крокодиловой кожи и пройдя под воротами металлоискателя, улыбнулась.
Она повернулась к провожавшему ее мужчине, одарила его улыбкой и, приложив пальчики к губам, послала ему воздушный поцелуй. Мужчина улыбнулся в ответ и, помахав ей, направился обратно к машине.
* * *
Только сидя в уютном кресле самолета, я успокоилась. Паспорт хоть и был поддельным, но я зря нервничала. Открыв свою новую ксиву, я посмотрела в него с мыслью не забыть, как же меня теперь зовут. За последний месяц мне второй раз пришлось сменить имя. Княгинина Ангелина Владимировна. «Похоже на мое настоящее имя», - подумала я. Самолет тем временем набирал скорость, под крылом неслась зеленая трава газона, мелькали белые линии разметки на сером асфальте взлетной полосы. Еще минута, и я почувствовала, как самолет отрывается от земли и взмывает в небо. Земля стремительно удалялась, и дома, и речка, и машины, бегущие по Пулковскому шоссе, казались совсем игрушечными. Через несколько минут самолет достиг белых и пушистых, словно вата, облаков, а пейзаж внизу слился в одно темное бескрайнее пятно. Солнце на высоте десяти тысяч метров светило ярко, играя бликами на серебристых закрылках лайнера. Вскоре и облака остались внизу. Я, прикрыв глаза, задремала. Но поспать мне не дали. Меня разбудил приятный мужской голос:
- Девушка, простите меня, пожалуйста, но я просто хотел сказать, что вы прекрасно выглядите.
- Спасибо, - сказала я и повернулась к тому, кто посмел меня потревожить.
Голос принадлежал красивому молодому человеку с длинными волосами, стянутыми сзади в аккуратный хвостик. Его черные, как ночь, глаза притягивали и внушали доверие. Я улыбнулась и, сославшись на усталость, отвернулась, оставив попутчика в недоумении. Очевидно, этот мужчина привык, что женщины не могут оставаться спокойными к его вниманию. Но мне было все равно. Закрыв глаза, я обдумывала нелегкий план, составленный бабой Галей и ее братом. Сложность заключалась в том, чтобы, переломив себя, перешагнув через свое собственное самолюбие, общаться с человеком, который, возможно, будет мне даже неприятен. Хорошо если просто общаться. Представить себя в объятиях старого хрыча казалось просто невозможным.
За этими размышлениями я не заметила, как самолет начал снижать высоту и на стене загорелась лампочка с надписью «Пристегнуть ремни». Вскоре я увидела внизу море и песчаную полосу пляжа. А еще через несколько минут я покидала самолет, спускаясь по новенькому белому трапу, сразу ощутив жаркий душный воздух курортного города. Такси быстро домчало меня до высотного здания со множеством окон бирюзового цвета. Оно возвышалось среди густого леса акаций, магнолий и каштанов. Услужливый швейцар открыл дверь, а носильщик внес за мной чемодан. Забрав у стойки администратора ключ, я поднялась на лифте на третий этаж и, открыв дверь номера, забрала у носильщика чемодан. Оставшись одна в тишине гостиничного номера, я огляделась: шикарные двухместные апартаменты с душем и широченной кроватью, огромные окна с видом на море. Распахнув окно, я впустила в комнату влажный солоноватый морской воздух и, скинув жесткие туфли на высоких каблуках, расстегнула белую шелковую блузку. Затем, выгнув спину, стянула короткую кожаную юбку. Встав под струю прохладного душа, я почувствовала ласковые прикосновения воды, стекающей по спине, по упругой груди и плоскому животу. Я гладила кончиками пальцев свою нежную, вздрагивающую от прикосновений кожу и ловила себя на мысли о том, как давно не была с мужчиной. А потом вспомнила, каким был опыт общения с противоположным полом, и меня передернуло от отвращения. Я резко завернула душевой кран и закуталась в огромное махровое полотенце.
Отдохнув с дороги на бескрайней мягкой кровати, я решила приступить к делу сегодня же. Надев облегающее платье из белой джинсовой материи, я специально сдвинула собачку молнии чуть вниз, чтобы в смелом разрезе платья было видно, что я без нижнего белья. Умело нанеся легкий вечерний макияж и уложив пышные локоны в прическу, я втиснула ножки в узкие туфли и, достав дорогие французские духи, подарок бабы Гали, нанесла легкие мазки на запястьях и шее. Оставшись довольна собой, я еще раз повернулась перед зеркалом и вышла из номера.
* * *
Красивая молодая женщина вошла в зал ресторана, приковав к себе взгляды большей половины представителей сильного пола, находившихся здесь в данный момент. Эта синеглазая блондинка в белом платье медленно проследовала мимо рядов столиков, овеяв сидящих за ними мужчин запахом дорогих духов и заставив их сердца стучать быстрее. Негодующие взгляды женщин стрелами летели ей в спину, но ее это мало тревожило. Заняв место за столиком у самой террасы, выходящей к берегу моря, она изящным жестом подозвала официанта. Вышколенный халдей положил перед ней на столик папку меню и застыл в ожидании заказа.
- Салат «морской прибой» и чашечку кофе, пожалуйста.
- Позвольте посоветовать вам наше фирменное блюдо «Розовое золото». Это форель, приготовленная особенным образом. Также одними из самых изысканных блюд нашего ресторана «Морской Бриз» являются эскалоп из осетрины «Нисуаз» и тигровые креветки по-провансальски. Возьму на себя смелость предложить вам ванильное пирожное «Тысяча лепестков». У нас отличный шеф-повар Эрик Мопен из Франции.
- Нет, спасибо. Впрочем, от ванильного пирожного я не откажусь, - сказала она, улыбаясь.
* * *
Официант, отправившись выполнять мой заказ, позволил мне насладиться тягучими звуками медленного фьюжн, доносящимися из зала. На сцене стоял тот самый мужчина, который пытался познакомиться со мной в самолете. В его руках был блестящий саксофон. Мелодия лилась из-под тонких длинных пальцев, то переходя на игривые альты, то спускаясь до бархатистых баритонов. Я откровенно любовалась его фигурой в белом фраке с черной бабочкой. Внезапно мое внимание привлекла вошедшая в зал женщина. Она была не одна, ее сопровождали несколько мужчин, и в одном из них я узнала старого знакомого… Самошина! Мое сердце бешено забилось, и чувство ненависти мгновенно заполнило зияющую пустоту в душе. Второй спутник, его я тоже признала сразу, был тем, за чьей жизнью я сюда прилетела. Последним вошел огромный негр, очевидно, телохранитель. Вся эта компания уселась за соседний столик. Вернее, негр расположился в кресле чуть поодаль. Шумно о чем-то споря, мужчины подозвали официанта и сделали заказ. Самошин, почувствовав на себе мой взгляд, обернулся. Страх быть узнанной вдруг сковал меня. Я отвернулась и, попросив счет у официанта, расплатилась и покинула ресторан в полном замешательстве. Уходя быстрым шагом, я спиной ощутила его обжигающий взгляд. «А вдруг он меня узнал?» - промелькнула мысль. - «Тогда все пропало! Он может помешать мне. Как же я не учла его возможное присутствие здесь. Ведь видела же в газете его фотографию рядом с этой кошкой - дочкой Остенбаха». Я почувствовала себя в безопасности, лишь войдя в свой номер и захлопнув дверь.
И все-таки мне нужно было убедиться, что он не узнал меня. Набравшись смелости, я снова вышла из номера и вернулась в ресторан. Подойдя к своему столику, я незаметно швырнула под стол сережку и, сделав вид, будто что-то уронила, присела на корточки.
- Вы что-нибудь потеряли? - услышала я над самым ухом голос Самошина.
- Да… - ответила я, стараясь скрыть волнение. - Серьгу. Вот такую, - я вытащила из уха вторую и протянула ему.
Самошин наклонился и полез под стол. Через минуту он, протягивая мне обе сережки, воскликнул:
- Вот она! Закатилась за ножку стола.
- Спасибо. Вы меня так выручили, - стараясь не смотреть на него, чтобы не выдать себя глазами, произнесла я.
- Володя, что там у вас? - раздался недовольный голос Полины Остенбах.
- Нам будет очень приятно, если вы к нам присоединитесь, - пролепетал Володя, обращаясь ко мне.
- Нет, спасибо, в другой раз, - ответила я и поспешила покинуть зал.
* * *
Питер Остенбах был уже в том возрасте, когда мужчина, лишенный женского внимания, не впадает по этому поводу в депрессию. Ему уже не нужны были дикие безумные ночи и длинноногие страстные красавицы. Ему хотелось спокойствия и тепла домашнего очага, любви и понимания со стороны милой жены.
Когда-то он был счастлив. Счастлив простым человеческим счастьем. Его семья, состоящая из любимой жены русского происхождения и маленькой веселой дочурки, жила в небольшом домике на окраине Мюнхена. Своим благополучием Остенбахи были обязаны собственным аптекам, раскинувшимся по городу целой сетью. Но внезапно беда постучалась в их дом. Его жена, возвращаясь домой дождливой ночью, не справилась с управлением, и ее маленький «Пежо» скатился с моста. После смерти жены смысл жизни для Питера сосредоточился в его дочери. Он вложил в нее всю свою любовь, дал ей хорошее образование, научил всему, что знал сам. И с каждым годом замечал, как она становится все больше похожей на мать.
Дочь стала взрослой. А дети, как птицы, рано или поздно улетают из семейного гнезда. Вот и Полина теперь живет своей жизнью. А он один. Всегда один. Нет, выбор, конечно, был, но женщины, охотившиеся за состоянием и положением в обществе, его не интересовали. Он мечтал найти такое же одинокое сердце, с которым можно было бы создать крепкую семью и спокойно коротать оставшиеся десять-пятнадцать лет жизни.
* * *
Возвращаясь в гостиничный номер, Самошин думал о прекрасной незнакомке, которую он встретил сегодня в ресторане. Кого-то она ему напомнила… А, вот в чем дело! Она похожа на Анжелику, но… Нет, это исключено… Лика находится в местах не столь отдаленных, и отдыхать там ей еще как минимум лет пять, даже если скостят срок за примерное поведение». Совершенно отбросив мысли о сходстве незнакомки с Ликой, Самошин успокоился и решил, что все же надо держаться от этой женщины подальше.
* * *
Я вернулась в свой номер. Размышляя об иронии судьбы, столь неожиданно вновь столкнувшей меня с Володей, я подошла к открытому окну и вдохнула свежий ночной воздух. Спать мне не хотелось. Я решила прогуляться по берегу моря и покинула номер. Возле лифта столкнулась с Питером Остенбахом, которого сопровождал негр-великан. У меня уже не было сомнений в том, что этот черный является его главным телохранителем. Пропустив меня вперед, Остенбах поймал мой взгляд и неожиданно улыбнулся, заставив и меня улыбнуться в ответ. Я вышла из отеля и пошла по дорожке вдоль каменистого берега, наслаждаясь теплой южной ночью. Море шелестело прибоем. Волны накатывались на берег одна за другой, шлифуя гальку. Я свернула на причал и подошла к самой воде, подставив лицо порывам свежего, чуть солоноватого ветра.
- Вы не боитесь гулять одна? - услышала я сзади тихий мужской голос.
Вздрогнув, резко обернулась: Питер Остенбах стоял в нескольких шагах от меня. Немного поодаль белела в темноте рубашка чернокожего телохранителя.
- Я ничего не боюсь, - решительно ответила я.
- Здесь опасно. Вы очень привлекательны, а тут можно повстречать очень нехороших людей. Так что позвольте составить вам компанию.
- Позволю, - мило улыбнувшись, разрешила я.
- Меня зовут Питер.
- Очень приятно. Я - Ангелина.
- Взаимно.
Питер Остенбах подошел ко мне совсем близко и посмотрел на черные волны, разбивающиеся о причал. Я присела и, подняв камешек, с размаху швырнула его в темную бездну.
- Вы отдыхаете? - спросил он. - Или по делам?
- Отпуск… - соврала я. - Хочется побыть подальше от шумного города и душного офиса.
- Да, вы правы. Иногда необходимо хоть немного отдохнуть.
Нашу беседу вдруг прервал звонок мобильного телефона.
- Алло, - сказал Остенбах. - Нет, не беспокойся. Все нормально. - Голос его вдруг стал жестким. - Неужели я даже не могу полюбоваться на море? Что «опасно»? А за что я тогда вам деньги плачу? Так вот и охраняйте. Все!
Питер нажал на кнопку, прекратив разговор, и снова повернулся ко мне.
- Это был начальник охраны, - пояснил он. - Иногда я завидую простым людям. Уже в течение многих лет я вынужден терпеть подле себя чужих людей в качестве охранников - и опасаться выстрела в спину. Это лишает меня элементарного удовольствия пройтись по бульвару, затеряться в толпе людей, чтобы банально побыть наедине с самим собой. Вот и сейчас стою тут с вами, наслаждаюсь этой ночью и вашей очаровательной улыбкой, а они, как тени, не отстают от меня ни на шаг.
Сзади послышался шорох, и я, обернувшись, заметила, что к силуэту охранника-негра прибавилось еще несколько здоровенных фигур.
- К сожалению, надо возвращаться в отель, но я не могу оставить вас тут одну, - сказал Питер. - Это действительно опасно. Позвольте пригласить вас на чашечку кофе где-нибудь в уютном кафе отеля?
- Да, конечно, Питер.
- Вы можете взять меня под руку, если вас это не скомпрометирует.
- Нет.
Остенбах повернулся и дождался, когда я возьму его под руку. Вместе мы вернулись в отель. В уютном баре играла тихая медленная музыка, и Питер Остенбах, усадив меня за столик, сказал:
- Ангелина, позвольте мне взять на себя смелость и заказать бутылку шампанского. Надо же отметить наше знакомство.
Я кивнула и равнодушно посмотрела на охрану, расположившуюся за соседними столиками.
«Интересно, а в туалет они тоже его сопровождают?»
Через минуту Остенбах вернулся и, потирая руки, сел за столик.
- «Вдова Клико», - произнес официант, ставя на стол ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки, два высоких фужера и вазочку, наполненную дорогими шоколадными конфетами.
Пробка, громко хлопнув, полетела в потолок, освободив томившееся в бутылке игристое вино. Пенистый шипящий напиток был разлит по хрустальным фужерам.
- За знакомство? - произнес Питер.
- Да, за знакомство.
Два бокала столкнулись, издав приятный звон. Сделав глоток, я почувствовала сладкий вкус шампанского и приятную теплоту на душе. Странно, но я не испытывала отвращения к этому уже немолодому мужчине. Даже поймала себя на мысли, что он мне нравится, что чем-то напоминает отца, но тут же одернула себя. «Это же задание. Никаких чувств и эмоций. Только работа».
После шампанского мы выпили еще по чашечке кофе и съели по маленькому слоеному пирожному.
- Ангелина, позвольте вас спросить…
- Да, Питер.
- Могу я надеяться, что вы согласитесь со мной завтра поужинать?
- Хорошо. Мы поужинаем завтра вместе, - ответила я, улыбнувшись. Он сам роет себе могилу.
- Тогда я зайду за вами в восемь часов вечера. Вам удобно?
- Да. До завтра, Питер.
Вернувшись в номер, я достала из чемодана спутниковый телефон и позвонила Стилету.
- Артем, докладываю. Контакт есть. Все идет по плану.
- Отлично, продолжай в том же духе.
- До связи.
- Удачи.
Надавив длинным ногтем кнопку отбоя, я отложила тяжелую трубку и задумалась. «Завтра предстоит очень серьезная операция. Во время ужина надо заказать “Амаретто” и незаметно подлить яд в бокал Остенбаха. Но как избавиться от вездесущих охранников? Как сделать все незаметно от пристальных серых глаз Питера?» Оставалось надеяться только на удачу.
Я высыпала содержимое сумочки на покрывало и извлекла из кучи косметики склянку с ядом. «Может, лучше сразу воспользоваться оружием?» Достав маленькую блестящую монетку, я подкинула ее вверх и поймала на ладонь, загадав на способ исполнения задания. Разжав пальцы, я увидела двуглавого орла, означавшего - яд. «Что ж, яд так яд».
* * *
Половину следующего дня я провела в салоне красоты и к вечеру, одетая в короткое белое с алыми маками платье, ждала в номере появления Остенбаха. Наконец раздался осторожный стук в дверь.
- Вы прекрасно выглядите, Ангелина! - произнес Остенбах, входя в номер.
На пороге застыл его неизменный спутник - черный громила. Питер обернулся к нему и, махнув рукой, велел подождать в коридоре. Негр послушно вышел, затворив за собой дверь.
- Питер, простите меня, но мне немного нехорошо сегодня, - сказала я, держась за голову. - Вы не будете против, если мы никуда сегодня не пойдем, а поужинаем в номере?
- Хорошо, Ангелина. Может, вы хотите отложить ужин? - Питер явно был огорчен.
- Нет… Я приняла лекарство, и мне должно стать лучше, но сейчас я чувствую себя не слишком хорошо.
- Тогда закажем ужин в номер? - предложил Остенбах.
- Да.
- Что для вас заказать?
- Форель в белом соусе и салат из морепродуктов, - немного подумав, ответила я.
- А вино? Или, может, шампанское?…
- Мне бы хотелось «Амаретто».
- Отлично! - Питер Остенбах снял трубку телефона в номере и сделал заказ.
Подойдя ко мне, он достал черный продолговатый футляр и протянул мне:
- Ангелина, таких красивых синих глаз, как ваши, я еще не встречал. Это правда. Сегодня в ювелирном магазине я увидел лишь жалкое подобие цвета ваших глаз. И позволил себе приобрести его для вас. Не откажите в любезности принять этот скромный подарок.
С этими словами немец открыл футляр, в котором на черном бархате лежало золотое колье, отделанное ярко-синими сапфирами в окружении россыпи мелких бриллиантов.
Раздался вежливый стук в дверь, и молодой официант в гостиничной униформе доставил в номер заказ.
Я открыла окно, впустив в комнату влажный морской воздух и лучи заходящего солнца, села и ласково посмотрела на Питера:
- Как славно, что мы остались наедине, не правда ли?
- Да, Ангелина. Вы необыкновенная девушка. Я наслаждаюсь общением с вами. Не побоюсь сказать, что горжусь знакомством с такой женщиной, как вы. Мне бы очень хотелось, чтобы вы подружились с моей дочерью Полиной и ее молодым человеком Володей. Если вы не против, конечно.
- Нет, не против. Но позднее… Сегодня такой чудесный день, и мне хочется побыть с вами наедине.
Я встала с кресла и подошла к раскрытому окну. Закат тронул золотом море, сделав зрелище необыкновенным, почти волшебным. Тысячи солнечных огоньков отражались в уходящей к горизонту блестящей дорожке. Солнце осветило мое лицо, и я улыбнулась ему.
- Стой!… Только не шевелись!… Я за камерой! - крикнул Остенбах и выскочил из номера.
Воспользовавшись его отсутствием, я кинулась к сумочке и извлекла оттуда пузырек с ядом. Попыталась отвернуть крышку… Не поддавалась… Инстинктивно поднесла ее ко рту, надеясь вытащить упрямую пробку зубами. Опомнившись, схватила столовый нож и, поддев пробку, наконец-то вытащила ее. Вытряхнула несколько капель в пустой бокал и туда же налила густой ликер «Амаретто». Затем спрятала склянку со смертью в тумбочку. Взяла в руки бутылку с «Амаретто», свой бокал и, подойдя к окну, приняла прежнюю позу. Постаравшись придать лицу спокойное выражение, я посмотрела на запыхавшегося Питера Остенбаха, вбежавшего в комнату с фотоаппаратом и… бутылкой коньяка. Позволила Питеру сделать несколько снимков. Несколько раз щелкнул затвор фотоаппарата. Подойдя к столу, я протянула Питеру наполненный бокал.
- За вас!
- Нет, Ангелина… Простите великодушно, но сладкие ликеры, типа «Амаретто», не для настоящих мужчин. Я лучше коньячку, с вашего позволения.
С этими словами он отставил бокал в сторону и, пододвинув к себе стакан, плеснул в него коньяку.
- Теперь за вас! - он поднял стакан, и мне ничего не оставалось, как чокнуться с ним краем своего бокала.
За ужином я в основном молчала, а если приходилось отвечать на вопросы Остенбаха, то делала это весьма неохотно и зачастую невпопад, чем очень огорчила своего собеседника. Потом сослалась на плохое самочувствие и попросила позволения лечь. Питер Остен-бах присел на краешек моей кровати. Потрогал мой лоб и объявил, что ничего страшного, просто переутомление, вызванное резкой сменой климата. Еще немного посидел рядом, держа мою руку в своей, а когда я притворилась спящей, неслышно вышел из номера, прикрыв за собой дверь.
Оставшись одна, я заметалась по комнате как подстреленная птица. Подумать только, он не пьет «Амаретто»! Мы даже и предположить не могли такого «сюрприза судьбы». План «А» с треском провалился. Что ж, завтра перейдем к запасному варианту. Я посмотрела на стол, где в центре стоял нетронутый бокал со смертельным напитком. Заметила забытый Остенбахом фотоаппарат. Приоткрыла крышку и, засветив пленку, снова закрыла ее. Затем бросилась к столу и со злостью швырнула уже не нужный бокал с ядом в темноту за окном. Внизу послышался звук бьющегося стекла.
* * *
На следующее утро я быстро собралась, взяла со столика темные очки, сумочку и незаметно выскользнула в коридор отеля. Спустившись вниз, я вышла на улицу и подняв руку, остановила такси.
- Красная Поляна.
- Садитесь, довезу, - ответил водитель желтой «волги» с шашечками наверху. - На экскурсию? Или в гости?