Седов Борис. Месть вора

   Леонид ехал не торопясь. Во-первых, не хотел заявиться к Ангелининым родственничкам чересчур рано утром. Во-вторых, пошел снег, первый в этом году, и укрыл асфальт тонкой слякотной пленкой, превратив дорогу в настоящий каток. А вьшетать с нее за обочину ой как не хотелось! И без того неприятностей было выше крыши.
   Они не доехали и до границы с Новгородской областью, как Ангелина откинула до упора спинку своего кресла, свернулась на нем калачиком и, как ни в чем не бывало, сладко продрыхла, счастливая, часов семь, пока не доехали почти до перекрестка с Волоколамским шоссе. А вот Леонид уже перед самой Тверью «поплыл». А когда понял, что может легко заснуть за рулем, пришлось останавливаться и вьшезать из машины. Он потратил минут пятнадцать на то, чтобы основательно, до дрожи, до зубовного стука замерзнуть под моросящим холодным дождем – здесь шел дождь, а не снег. Попрыгал, побегал по обочине около своего «пассата», а когда вернулся обратно в машину, Ангелина уже не спала. Пялилась на него заплывшими спросонья – ну совсем поросячьими – глазками, и на башке у нее творилось нечто невообразимое.
   «Фу ты, уродина, – с неприязнью подумал Леонид. – Когда все закончится и изловят этого урку, надо валить от нее куда подальше. Вернее, выгнать саму. Скажем, к мамаше. Где там она обитает?»
   – Далеко еще до Твери? – Ангелина зевнула, прикрыв рот узенькой бледной ладошкой.
   – Перед Тверью стоим. Ты помнишь, где тут поворот на Волоколамку?
   – Не-а. Там ведь должен быть указатель.
   – Должен, – ехидно ухмыльнулся Леонид, трогая «фольксваген» с места, – но это не значит, что он там обязательно есть. В нашем-то нынешнем бардаке… Ладно, плевать. Не промахнемся.
   Они действительно не промахнулись. Указатель был, и Леонид свернул с Московского шоссе направо на совершенно пустынную неширокую дорогу.
   – Теперь километров шестьдесят по Волоколамке, – пояснила Ангелина, – до большого поселка. Он называется Микулино-Городище, там еще церковь на холмике. Вот перед церковью еще раз направо, и там, считай, мы почти что на месте. Устал?
   – Хм, спрашиваешь.
   Он и правда здорово устал, а то непременно бы насторожился, если бы видел в зеркала заднего вида на протяжении шестидесяти километров две яркие фары примерно в трехстах – четырехстах метрах от их «пассата». При этом машина позади них и не отставала, и не пыталась сократить дистанцию.
   – Чего вон тот привязался за нами? – Ангелина обратила внимание на две фары и беспрестанно вертелась на своем сиденье. – Леня, притормози-ка чуть-чуть. Пускай он нас обгонит. Проверим.
   – Отвянь. – Леонид чувствовал, что опять начинает засыпать, и мечтал поскорее добраться до места. – Скажи, откуда твой муженек бывший мог бы здесь взяться? По воздуху долетел? Ты-то щемила, а я пятьсот километров смотрел в зеркала. И следом за нами не было никого.
   – Как знаешь, – пожала плечами Ангелина. – Во, Микулино. Считай, что приехали. Сейчас свернем, проедем еще семь километров, и мы на месте. – Она сладко потянулась, достала из «бардачка» массажную щетку и принялась разбирать бардак на голове. – Леня, вот здесь поворачивай.
   Леонид съехал с Волоколамки на совсем узенькую, совершенно разбитую дорогу.
   – Как хоть деревня твоя называется? Ч-черт! – Как он ни старался объезжать глубокие выбоины в асфальте, вписаться между ними не всегда получалось, и порой «пассат» ловил колесом какую-нибудь приличную ямку. – И как они, местные, тут только ездят? Или у них у всех сплошь трактора?.. Так как деревня твоя называется?
   – Нестерово. Это даже не просто деревня, а целый поселок. Сравнительно большой для здешних мест. Дворов примерно на сто. Клуб был, магазин, почта, когда я отдыхала тут в последний раз… – Она ненадолго умолкла, подсчитывая в уме, затем продолжила: -…лет восемь тому назад. Даже начальная школа.
   – Ну это, поверь, мне по барабану, – хмыкнул Леонид, объезжая очередную предательскую яму, неожиданно возникшую в узком секторе света фар. – Школу я уже окончил. И даже уже успел все забыть.
   – Ле-о-онь, а там опять сзади фары, – снова заныла она. – Может, это все же за нами?
   Леонид бросил беглый взгляд в панорамное зеркало. Позади них за холмом обрамляло неровную линию горизонта слабое зарево дальнего света автомобиля. И до него было не менее двух километров.
   – Ну хрен ли ты до меня докопалась! Ну че ты за дурка! – Леонид повысил голос. – Да до этой тачки черт знает сколько. Хотели бы выследить нас, так что, отстали бы настолько далеко? И кому, я тебя спрашиваю, тут за нами гоняться? Кому известно, где мы находимся? Да даже Хопин ничего не знает, кроме того, что мы сейчас где-то в деревне в Тверской области. Не говоря уже о твоем бывшем муженьке-уголовничке! Так что заткнись лучше и, пока не приедем на место, не разевай свою пасть. Не зли меня лучше. Я устал и без твоей дурацкой бабской мнительности. Все поняла?
   Ангелина обиженно надула губки. Сидела молча и размышляла о том, что в их отношениях с Леонидом давно уже повеяло леденящим холодом. Муж стал чаше срываться, позволяет себе хамить ни с того, ни с сего. Скоро, не приведи Господь, дойдет до того, что он позволит себе распускать руки. Значит ли это, что их совместная жизнь неумолимо катится к закату?
   Да и сейчас он совершенно не прав. Ведь они не в той ситуации, когда можно позволить себе не обращать внимания на, казалось бы, незначительные, но все-таки подозрительные мелочи. Неужто так трудно было просто притормозить на Волоколамском шоссе и снять все вопросы о возможной слежке, пропустив вперед ту машину, что ехала все шестьдесят километров следом за ними?
   Да, конечно, она отлично понимала, что муж сильно устал, проведя ночь за рулем. Весь на нервах. Немудрено, что в такой ситуации утратил всякую бдительность. Ну так положился бы тогда на женскую интуицию. На ее врожденное чувство опасности. Так нет же! Уперся как ишак. Да еще и обхамил!
   Ангелина тяжко вздохнула…
   Она бы не только вздыхала, если бы знала, что и на самом деле права. Смогла бы настоять на своем, и Леонид бы легко оторвался на пустынной ранним утром дороге от старенькой «Нивы», которая цепко сидела на хвосте их «фольксвагена». И не привел бы он так беспечно хвост к тому убежищу от мстительного уголовника Константина, которое они с Ангелиной считали надежным на сто процентов.
   Но простым смертным суждено ошибаться. Они обладают дурным свойством порой напрочь утрачивать бдительность, особенно после бессонных ночей, проведенных за рулем на тяжелой скользкой дороге. А в результате все оборачивается крупными головняками…
   «Головняки» в количестве трех крепких бритоголовых пацанов въехали в Нестерово следом за белым «пассатом» спустя примерно минуту. Остановив свою основательно покрытую грязью синюю «Ниву» на въезде в поселок, они вылезли из машины, и оказалось, что все трое буквально ничем не отличаются от местных скотников-алкашей. Выгоревшие на солнце старые телогрейки; год, как не чищенные кирзовые сапоги; мятые, словно изжеванные телятами кепки; в губах зажаты потухшие «беломорины».
   – Я знаю эти места, – произнес один из пацанов. – Тут дорога упирается в это село, и дальше уже никуда не проехать. Разве что на вездеходе или на танке. Все, тупик. «Пассат» искать будем здесь. Больше негде.
   И вся троица быстрым деловым шагом заспешила по единственной улице поселка, вдоль которой более чем на километр по обеим сторонам растянулись обычные деревенские избы. При этом пацаны не ленились заглядывать в каждый из дворов, хотя отлично понимали, что «фольксваген» еще не успели поставить на долгую стоянку за палисад и он должен торчать где-нибудь на улице возле дома, который объекты наблюдения наметили для жилья. Но эти трое были приучены относиться к выполнению порученных им заданий со всей возможной щепетильностью. А им было строго наказано определить, куда точно направляется белый «фольксваген-пассат» с питерскими номерами, который под утро должен свернуть у Твери на Волоколамское шоссе. И при этом ни в коем случае не обнаружить себя. Это, похоже, им удалось. Теперь дело за малым.
   – Он, – вполголоса произнес один из пацанов, и все трое сразу замедлили ход.
   По левую руку возвышались развалины церкви, и вжался в землю одноэтажный желтенький магазинчик с облупившейся штукатуркой. По правую – выстроились в ряд разноцветные избы, отгороженные от мира хлипкими реечными заборчиками и облысевшими по осени кустами сирени. По улочке протрещал старенький трактор «Беларусь», тащивший за собой порожний прицеп. Навстречу прошли две толстые бабы с пустыми подойниками.
   Метрах в пятидесяти впереди возле одного из домов прямо под единственным на весь поселок уличным фонарем стоял знакомый «фольксваген». Вокруг него прыгал худой паренек, приседал, выполнял какие-то гимнастические упражнения. Со стороны эта картина казалась довольно смешной.
   – А с башней-то у него все в порядке? – произнес тот из троих, что потолще и покрупнее своих дружков.
   – Все. – Другой прикурил «беломорину» и сразу надолго и тяжко закашлялся. – Фу, блин, отрава. А с башней… Посидел бы сам ночь за рулем, да еще по такой тяжелой дороге, так не так бы запрыгал. Здесь, братва, и притормозим.
   Пацаны встали в кружок возле крыльца магазина и принялись ждать, куда же дальше сунется белый «фольксваген». Перекочует к другому дому? Или ему сейчас распахнут ворота, и он заедет во двор?
   Никого из троих совершенно не беспокоило то, что они могут вызвать хотя бы малейшее подозрение у мудака, производящего разминку около своего «пассата». Местные похмельные алкаши, с утра оккупировавшие вход в магазин и терпеливо дожидающиеся продавщицы – какие здесь могут быть подозрения? Разве вот только не слишком ли рано они тут заняли позицию? До появления продавщицы еще, как минимум, часа три.
   Но «продавщица» – та, которую с таким нетерпением дожидались трое крепких пацанов в телогрейках, – нарисовалась возле «пассата» гораздо раньше. Симпатичная девка в утепленной кожаной куртке с меховым воротником и модных сапожках на толстых прямых каблуках, а с нею маленький прыткий дедок в овчинном тулупе и валенках. Девка бросила несколько слов тощему парню, и тот, сразу оставив свои гимнастические упражнения, поспешил за руль. Дед уже открывал ворота.
   – Нормалек, – пожевал окурок папиросы один из пацанов. – Решили, значит, здесь и обосноваться. Пра-а-авильно. Не хрена колесить по всему селу. И нас бегать за собой заставлять. Болото, – он, чуть склонив голову набок, внимательно посмотрел на толстяка, – как только они возле «пассата» немного угомонятся и уберутся в избу, прогуляешься мимо нее. Глянь, где поставили тачку. На улице, или у них там гараж. И еще, попытайся рассмотреть, есть ли во дворе какая собачка. Большая ли. Ясно?
   – Угу. – Никита Болото покивал круглой башкой, а минут через десять отправился на разведку.
   Ленивой походкой человека, который изнывает со скуки и не знает, как убить лишнее время, он вразвалочку прошел мимо двора, в котором возле небольшой зеленой избы впритирку к богато застекленной веранде, был припаркован белый «фольксваген-пассат». Отметил, что чуть в стороне от дома установлена собачья будка и, наполовину высунувшись из нее, лежит огромная псина, внешне очень схожая с кавказской овчаркой. Очень спокойная – и, наверное, умная – псина, которая и не подумала выбраться из своей будки и хотя бы раз тявкнуть на незнакомца, болтающегося возле дома, который ей доверено охранять. Но зато – а это яснее ясного, – если кому-то взбредет в дурную башку перелезть ночью через забор и приблизиться, скажем, к тому же «фольксвагену», то мало ему не покажется. Во-первых – и это в лучшем случае, – собачатина поднимет гам на всю округу, перебудит и хозяев, и их гостей. Во-вторых – самое худшее, – может оказаться, что овчарку отвязывают на ночь, или у нее настолько длинная цепь, что она легко доберется до наглеца, проникшего на ее территорию.
   «М-да, пожалуй, зверюгу придется травить», – вздохнул Никита Болото, разворачиваясь и все той же ленивой походочкой возвращаясь к своим корешам, по-прежнему топтавшимся около магазина. Он очень любил животных, и обреченную собаку ему было искренне жаль.
   – Ну, чего там?
   – Тачка на улице, – принялся докладывать Болото, – И похоже, что определили ее там надолго. Калитка во двор запирается только на обычную щеколду. Там даже нет скоб для замка. Так что перебираться через забор не придется.
   – Что с собакой?
   – А вот с этим-то самый большой головняк, – развел руки толстяк. – Метрах в десяти от входа в избу, почти совсем рядом с машиной собачья будка. А в ней огроменная псина. Типа кавказца.
   – Ништяк. Накормим отравой, если потребуется. И вообще, я надеюсь, это будет уже не наш геморрой. – Тот из пацанов, который отдавал Болоту все приказания и, похоже, был старшим в этой группе из троих человек, посмотрел на дорогие японские часы «Ориент» и крепко хлопнул по плечу толстяка. – А молодцы ведь мы, пацаны. Все сполнили по полной программе, как и было приказано. Теперь ждите премии. А сейчас по домам. Не хрен здесь больше отсвечивать. – И не говоря больше ни слова, он развернулся и быстрой походкой пошел к околице Нестерова, где была оставлена «Нива»…
   А в это время ничего не подозревающие Леонид и Ангелина уже беззаботно пили чай с дешевыми слипшимися «подушечками», которые в наши «сникерсовые» дни можно купить только в деревне.
   Хозяйка, маленькая сморщенная старушка, в небольшой комнатушке, которая обычно служила для приема гостей, застилала чистым бельем широкую кровать, покрытую издающим аромат свежего сена матрасом. Рядом с ней ее муж, тихонечко матерясь себе под нос, возился с печкой голландкой. Он еще так и не решил для себя, стоит ли сокрушаться по поводу появления нежданых гостей. С одной стороны, они за постой предложили огромные деньги – аж сто пятьдесят рублей в день! Но с другой – сколько лишних забот сразу возникло с их появлением. Например, сейчас надо идти готовить им баню. А вечером колоть порося. Потом переться в бор за ветками можжевельника, налаживать коптилку, закручивать банки с тушенкой. А после этого найдутся еще какие-нибудь дела. Раньше они со старухой вполне обходились вареной картошкой, хлебом и молоком. Даже русскую печку топили не чаще раза в неделю, обходясь голландкой, установленной в горнице. А теперь… Это сколько же дров на это уйдет!
   Старик не удержался и выругался довольно громко. Жена сразу же отвлеклась от постели и обернулась к нему:
   – Ты чего это, дед, язык распускаешь?
   – А-а-а. – Старик махнул рукой. – Надолго к нам эти гостюшки дорогие?
   – Да говорят, на недельку, не мене.
   – Вот, не было печали. И сдохнуть ведь не дадут спокойно. – Последние годы завелась за стариком такая дурная привычка – никогда не упускал возможности побрюзжать, был бы для этого лишь подходящий повод. Сейчас как раз такой повод и выдался. – Это, скажи ж ты, цельну неделю нянькаться с энтими дачниками. – И старик принялся ворошить кочергой дрова, которые никак не желали разгораться.
   Откуда ему было знать, что Линочка с мужем срочно уедут куда-то уже завтра утром, обнаружив на капоте своей машины такое! Такое!!!
   Старик опять выматерился и продолжил ворошить кочергой дрова. Ну ни в какую не желали они разгораться в этой проклятой голландке!

Глава 6
НА САМОМ ИНТЕРЕСНОМ МЕСТЕ…

   День выдался на удивление удачным. Все сложилось как нельзя лучше; все, что было задумано, срослось; все, что хотел, удалось. Получилось даже и то, о чем не смел и мечтать…
   Уже с утра пораньше меня разбудил телефонный звонок из Твери.
   – Ништяк, Знахарь, – продудел в трубку Дачник. – Братва пропасла «пассат» до самого дома, где твои клиенты и тормознули.
   – Они не засекли за собой наружки?
   – Да ну, ты чего? Этим занимались мои лучшие пацаны. Так слушай, Денис. Дальше-то как? Все по плану? Как вчера обсуждали? Никаких корректив?
   – Никаких, – сонно зевнул я. – Ты уже связался с могильщиками?
   – Послал в похоронку одного из своих. В общем, к вечеру все будет готово. Тебя когда ждать?
   – Завтра с утра. Рано. Так что, уж извини, разбужу.
   – Да ладно, – миролюбиво ухнул Дачник. – Один хрен, сегодня спать не придется. Записывай адрес, куда тебе надо подъехать…
   Я записал адрес и только успел повесить трубку, как телефон заверещал опять. На этот раз это был Айрат.
   – Я уже наверху, – похвастался он. – В этой бомжами обосранной башне. Влез на нее вообще без проблем. Правда, в кромешной темноте. Но зато всего за десять минут. Звоню сейчас по мобильнику.
   – Молодец! – Я был доволен. – Ты только особо там не высовывайся. Спалит охрана, насторожится. Это хреново.
   – Не спалит, – заверил меня Акын. – Тут Крокодил от Комаля подогнал мне перископ. Ну знаешь, такая армейская стереотрубка. Вот я ее здесь закрепил, а сам болтаюсь на альпинистской обвязке ниже окна. Так что хрен кто заметит.
   – Хорошо, – удовлетворенно выдохнул я. – Гляди, чтоб не блеснуло солнце в окулярах твоего перископа… Артиллерист-разведчик.
   – Ка-а-акое солнце? – развеселился Айрат. – Ты сегодня хоть выглядывал за окно? Дождина на улице. Лучше скажи мне, разговаривал вчера с Тверью? Звонил тебе Дачник?
   – Все – зашибись. Спасибо, Акын. Местные пацаны уже знают адрес, где осели мои любезные родственнички. Теперь дело за малым. Братва справится с этим, я в этом уверен. Слушай, – не смог я удержаться от этого вопроса, – а как внешне выглядит Дачник?
   – А-а-а, – проявил прозорливость Айрат. – Понравился его голосок? Сам Витек ему соответствует – этакая горилла под два метра росту. С рожей Кинг-Конга. В темном переулке встретишь – не возрадуешься.
   «Что ж, я не ошибся, – подумал я. – Готовьтесь, любимая женушка Ангелина и дорогой брат Леонид, к встрече с Кинг-Конгом и его стаей. А потом на закуску, может быть, и со мной. А может, и нет. Там будет видно. Возможно, что мне уже не останется, с кем встречаться. Короче, все определят обстоятельства».
   До обеда я успел перелопатить еще целую гору дел. Отправил на рынок Конфетку – она вернулась оттуда, нагруженная двумя пакетами, и обосновалась на кухне, наполнив квартиру ароматами чего-то, кажется, весьма аппетитного. Потом позвонил Электронику и был обрадован сообщением о том, что система защиты хопинского компьютера элементарна, и Эл уже заканчивает составление программы, которая должна распаролить этот компьютер менее чем за сутки.
   – Молодец. Дерзай, Игорь, дальше, – похвалил я Электроника. – От твоих успехов сейчас зависит очень многое.
   А уже через пятнадцать минут отчитывался перед дозвонившемся до меня Артемом Стилетом.
   – Вчера весь день не мог застать тебя дома, – первым делом пожаловался он. – Где болтался-то?
   – В Александровской. Разглядывал хопинский замок. Выбрал удобный наблюдательный пункт. Сейчас там уже мои люди, следят за коттеджем, собирают информацию об образе жизни нашего подопечного.
   – Не засветятся? – сразу забеспокоился Стилет. – У этого Хопина вроде бы опытная охрана.
   – Не засветятся, – успокоил я положенца. – Об этом заботимся в первую очередь. Кстати, еще один пацан, хакер, пробует взломать защиту хопинского компьютера. Быть может, удастся что-то надыбать оттуда. Вот, в общем, те два направления, по которым сейчас ведется работа.
   – Понятно, – буркнул Стилет. – А все-таки, Знахарь, постарайся не затягивать с этим чмошником. Мы каждый день теряем из-за него круглую сумму. И еще одно. Через пару часов дома будешь?
   Я ненадолго задумался и в конце концов решил, что вроде бы никуда в ближайшее время не собираюсь.
   – Буду.
   – Отлично. Тогда дождись Вову Большого. Ты его помнишь, он встречал тебя на вокзале. Перешлю с ним немного хрустов, а то ведь тебе самому, похоже, просить западно. Сдохнешь так с голодухи со своей скромностью, – хихикнул Стилет, – кто тогда будет мочить Аркадий Андреича? И еще, чтобы не было больше, как вчера, когда до тебя не дозвониться, Вова подгонит тебе сотовый телефон. Пользуйся на здоровье.
   – Спасибо, Артем, – смущенно пробормотал я.
   А он лишь расхохотался в ответ:
   – Твое спасибо, Знахарь, будет тогда, когда завалишь нашего приятеля Хопина… Ну, бывай. Держи меня в курсе. И не стесняйся, сразу звони, если что-то понадобится. Да и я, братишка, буду позванивать. Удачи.
   Стилет отключился, а я сразу же обзвонил Акына, Мишу Ворсистого, Катерину и Серегу Гроба. Забил всем четверым стрелу у себя дома примерно через четыре часа и, весьма довольный собой, отправился на кухню выяснять, чем же это так вкусно пахнет на всю квартиру.
   Конфетка в неизвестно откуда извлеченном нарядном передничке возилась возле плиты, помешивая в маленькой эмалированной кастрюльке деревянной лопаточкой какую-то подливку. В духовке что-то активно шипело, и именно оттуда и распространялись аппетитные ароматы.
   Я подошел к Свете сзади, крепко обнял ее, прижал к себе и уткнулся лицом в ее точеную шейку. Провел губами по щеке, чуть сдвинул в сторону густые черные волосы и слегка прикусил мочку маленького аккуратного уха со скромной золотой сережкой в виде сердечка. Конфетка замерла, обратилась прямо-таки в недвижимую статую. Я отчетливо ощущал, как окаменели все ее мышцы. Но она даже не попыталась от меня отстраниться. Лишь сумела с трудом выдавить из себя срывающимся шепотом:
   – Ну и… зачем… ты это… делаешь?.. Прекрати… Слышишь?.. Дени-и-ис…
   – Я хочу тебя, Света, – непроизвольно вырвалось у меня. – Ты очень мне нравишься. Это серьезно. Это не пустые слова.
   Она вздрогнула и, приложив немалые усилия, сумела развернуться в моих крепких объятиях лицом к лицу со мной. Глаза зажмурены, губы слегка приоткрыты. Я чуть наклонился и запечатлел на них долгий и осторожный поцелуй. И она охотно ответила мне. И затряслась всем своим худеньким телом. И задохнулась, не в силах наладить сбившееся дыхание, втянуть в себя хоть немного воздуха.
   «Доведись мне четыре года назад госпитализировать эту красавицу в таком состоянии, – совершенно не к месту подумал я, – то в эпикризе бы указал, что у нее генерализованные судороги тонико-клонического характера, развившееся вследствие эклампсии или интоксикации».
   – Света, Све-етик. – Я отстранил ее от себя. Нежно погладил по прямым блестящим волосам. – Успокойся, малышка. Успоко-о-ойся… Все хорошо… Все так хорошо!
   – И чего ж ты наделал? Зачем так сразу меня раздразнил? – с легкой ноткой упрека – как мне показалось, наигранного – произнесла она. И пожаловалась: – Теперь у меня будет болеть живот. Или тебе придется сейчас все доводить до конца, коли уж начал.
   – Так пошли ко мне в спальню, – тотчас отреагировал я, но Конфетка в ответ отрицательно покачала черноволосой головкой и, повернувшись ко мне спиной, снова принялась помешивать подливку деревянной лопаткой, которую все это время так и держала в руке.
   – Нет, Денис. Не сейчас. Я слышала, как ты с кем-то разговаривал по телефону. Кто-то ведь должен подъехать. Вдруг сейчас кто-нибудь начнет трезвонить в дверь, и придется прерываться на самом интересном месте. Не хочу, чтобы было именно так. Представляешь, Денис, я ведь ни с кем не целовалась почти четыре года.
   – И пыталась убедить меня в том, что ты ярая мужененавистница.
   Конфетка смущенно хихикнула.
   – Вот этому я теперь и сама совершенно не верю. Наверное, все просто придумала. Вбила себе в дурную башку какой-то навязчивый бред. – Она, оставив лопатку торчащей в кастрюле с подливкой, опять развернулась ко мне и обвила руками меня за шею. – Знаешь, давай попробуем это сегодняшней ночью? Хочешь, я опять у тебя останусь, Денис? Уже не в той комнате для гостей. С тобой. И, может, сегодня сумею избавиться от этих дурацких комплексов, которые порой так мешают жить. А ты мне в этом поможешь. Мне кажется, что с каждым часом… нет, с каждой минутой я влюбляюсь в тебя все больше и больше. Я почувствовала, что так случится, как только увидела тебя в первый раз.
   – И тут же развернула с этим чувством активнейшую борьбу? – Я непроизвольно дотронулся до своей нижней, все еще опухшей губы. – Сделала все, что могла, чтобы мы сразу стали врагами. Почему?
   – Не знаю, – совершенно искренне ответила она. И пожала плечами как набедокурившая пятиклассница.
   Я наклонил голову и опять поцеловал ее в чуть приоткрытые губы. А она снова вздрогнула так, словно я пустил по ней легкий электрический разряд. Но на этот раз отстранилась от меня. Шумно втянула в себя воздух. И прошептала. Чуть слышно. Так и не открывая глаз.
   – Я тоже тебя хочу, Денис… Так долго… ждала тебя… Дождалась… наконец… Поверь, это правда… Я точно знаю… что это… правда.
   – Я тоже… – прошептал я в ответ…
   …только и успел прошептать я в ответ…
   И тут же в дверь раздался длинный настойчивый звонок. Как и пророчила Конфетка, на самом интересном месте.
   – Быстро добрался, – без особой приветливости в тоне буркнул я, пожимая Вове Большому граблеобразную лапищу. – Артем обещал, что подъедешь не раньше, чем через два часа.
   – Ну-у-у, я же не думал, что помешаю, – откровенно признался Вова, оценивая взглядом профессионала-эксперта высунувшуюся из кухни взглянуть, кто там такой объявился, Конфетку. – Знал бы, так не спешил… Добрый день, девушка. – Большой отвесил Свете низкий шутовской поклон. – Я Владимир Андреевич.
   В ответ Конфетка ошпарила его недружелюбным взглядом исподлобья и, ни слова не говоря, свалила обратно на кухню. А я рассмеялся и хлопнул Вову по крутому накачанному плечу.