Семенов Анатолий Семенович. Преступление не будет раскрыто

   — Хорошо, — согласился Олег, радуясь тому, что придёт к Антонине Леонтьевне не с пустыми руками.
   Ромка проводил его до шоссе. Остановили попутку. Расставаясь, они крепко обняли друг друга.
   Дома весь вечер Олег был как на иголках. Наконец, наступила полночь. С трудом одолевая предательскую дрожь, которая то и дело накатывалась на него, пробрался огородами к дому Антонины Леонтьевны и легонько постучал в окно спальни. Антонина Леонтьевна уже задремала. Но сразу очнулась, включила свет, быстро встала, накинула халат и пошла открывать дверь. Олег набросил ей на шею соболиный мех и, прижав к себе, присосался к её губам. Антонина Леонтьевна еле высвободила свои губы и молвила возбуждённо:
   — Ты с ума сошёл. Я же простужусь. Олег поднял её на руки и понёс в спальню.
   В эту ночь он сделал ей предложение и своими домогательствами выйти за него замуж доставил женщине одни неприятности. Она и без того была обременена заботами и переживаниями, что связалась с мальчишкой. Реакция односельчан неожиданная, чересчур бурная, а если опутать этого лопушка брачными узами, то что тут будет.
   — Лопушок ты, — говорила Антонина Леонтьевна, вздыхая. — Салажонок. Ну подумай, какая я тебе жена? Ленка моя через год-два годилась бы тебе в жёны.
   — К чёрту Ленку. Я хочу жениться на тебе. С этими словами Олег опять возбудился.
   — Ну, ты меня заездишь, — сказала Антонина Леонтьевна, очередной раз допуская его к себе.
   Олег почти не спал в эту ночь и отсыпался в автобусе по дороге в Троицк.

IV

   Военком подполковник Кабанов встретил Осинцева громкими добродушными возгласами:
   — Явился не запылился, черт эдакий! Где тебя носило? Почти год ищем. С ног сбились.
   Он поднял телефонную трубку и набрал номер.
   — Иван Максимович? Кабанов беспокоит. Нашлась наша потеря. Явился, наконец. Прямо сейчас ехать? Хорошо, будем через десять минут.
   Военком позвонил в гараж, потребовал машину к подъезду. Пока он надевал шинель и шапку, Олег пытался разобраться в том, что происходит.
   — Мне тоже ехать?
   — Обязательно. Тебя и повезу, — сказал военком, застёгивая пуговицы шинели. — На ковёр.
   — А куда?
   — В райком партии.
   — Я же беспартийный.
   — А вот сейчас Иван Максимович воздаст тебе за все разом: и за то, что разгильдяй, и за то, что беспартийный.
   — А кто такой Иван Максимович?
   — Ивана Максимовича не знаешь? Ну, понятно. Бродяга. Перекати поле. Что ты можешь знать. Иван Максимович Колосов наш новый первый секретарь райкома. Но уже переходит на другую должность — председателя райсовета. Эта перестройка — одна морока. Где тебя носило? Не могли доискаться.
   Олег вкратце рассказал, чем занимался и где путешествовал в течение года. Беседовали и в машине, пока ехали в райком партии. В приёмной сняли верхнюю одежду. Олег поправил свой серый шерстяной свитер. Иван Максимович Колосов, высокий моложавый мужчина с широкоскулым деревенским лицом и светлыми волосами встретил военкома и Осинцева с добродушной улыбкой. Вышел из-за стола, крепко пожал обоим руки. Разглядывая Осинцева большими серыми с хитроватым прищуром глазами, отступил на один шаг.
   — Ну-ка, дай взгляну на тебя, — сказал он. — Вроде парень как парень. Такой как все. — Колосов повернулся к военкому: — Чем он так напугал моджахедов, что побросали оружие? Объясни-ка, сержант. Уразуметь никак не могу. — Иван Максимович пригласил гостей сесть на стулья, которые стояли у стены, и сел рядышком вместе с ними.
   Олег сказал, что использовал один благоприятный психологический момент: не побоялся войти в расположение неприятеля и быть заживо сброшенным в ущелье. Ущелье было настолько глубоким и страшным, что некоторых душманов взяла оторопь оттого, что парламентёр, приговоривший сам себя к смерти уже тем, что пересёк линию обороны и увидел расположение пулемётных гнёзд, презирает даже такую ужасную смерть. Олег заметил тех, кого взяла оторопь и стал разоружать их первыми.
   Колосов захохотал и долго не мог успокоиться.
   — Зачем ты это сделал? — спросил он, вытирая платком глаза. — Это же не входило в твои функции. Надо было не доходя метров двести до передовой, подождать встречного душмана, отдать ему ультиматум и вернуться назад. Они бы сами сдались за то время, какое было указано в ультиматуме.
   — Не похоже было, чтобы они собирались сдаваться — сказал Олег. — Пулемётные гнезда были хорошо замаскированы. Явно готовились к бою. Сколько ребят погибло бы. Да и момент был уж очень благоприятный. Грешно было не использовать.
   Колосов, продолжая смеяться, качал головой.
   — Чисто по-суворовски поступил, — сказал с улыбкой Кабанов. — Суворов учил своих чудо-богатырей: видите, братцы, где наиболее опасно, туда и бегите с криком «ура». Враг непременно испугается.
   — А мне, — сказал Колосов, — в связи с этим припомнился один случай из истории древнего Рима. Воин римской республики Квинт Муций во время войны с этруссками проник в лагерь врага с целью убить царя этруссков Порсену. Но был схвачен. Смело заявил царю о цели своего прихода и рассмеялся, когда ему пригрозили пытками и казнью. Он сам положил руку на огонь и не проронил ни звука, пока рука горела, превращаясь в уголь. Порсен, глядя на эту сцену, счёл за благо не связываться с такими воинами. Поспешил заключить мир с Римом и убраться восвояси.
   В этот момент в кабинет вошла красивая женщина с чёрными распущенными до плеч волосами.
   — Очень кстати, — сказал Колосов. — Возьмите, Наталья Георгиевна, чистый лист бумаги у меня на столе, карандаш и записывайте. Как секретарь по пропаганде будете ответственны за все мероприятие, которое завтра предстоит нам провести.
   Наталья Георгиевна, вооружившись, подошла поближе к мужчинам, села за длинный стол и приготовилась писать.
   — А завтра, — продолжал Колосов, — при всём честном народе будем вручать этому парню советские награды и афганский орден.
   — Осинцев? — спросила Наталья Георгиевна с улыбкой глядя на Олега.
   — Он самый. — Что писать?
   — Надо нам прежде всего сочинить текст афиши. Афиша должна быть такого содержания: — Колосов поразмышлял немного и стал диктовать: — … числа в городском Доме культуры…
   — По всему городу уже афиши висят на французский фильм, — сказала Наталья Георгиевна.
   — Кино перенесём. Значит, так, пишите:… числа в городском Доме культуры состоится торжественный вечер, посвящённый вручению наград… — Колосов взглянул на скромно поджавшего под себя ноги, ошеломлённого парня и продолжал диктовать: — Герою Советского Союза Осинцеву Олегу Павловичу. В программе вечера: первое — чествование Героя. Второе — концерт. Начало в девятнадцать ноль-ноль. Вход свободный. Все. Это всё, что касается текста. Теперь дальше. Большую красочную афишу надо оформить у Дома культуры. Несколько штук помельче — по всему городу. Особое внимание, Наталья Георгиевна, обратите на самодеятельность. Чтоб концерт был на уровне. С русской широтой души и с русским размахом. Ну, вот, пожалуй и все. Не теряйте, Наталья Георгиевна, ни минуты. Времени осталось мало.
   Наталья Георгиевна, взглянув на Осинцева как-то по-особенному, с каким-то зазывающим женским интересом, вышла из кабинета.
   — Награды у тебя? — спросил Колосов, обращаясь к военкому.
   — В моём кабинете — в сейфе.
   — Завтра привезёшь их в Дом культуры.
   Иван Максимович уставился на Олега. Посмотрел на его свитер, на брюки.
   — А вид-то у тебя для такого всеобщего праздника и торжества прямо скажем, не подходящий. Весь гардероб, наверно, на тебе?
   — Приехал в какой-то куртке-одергайке, — сказал Кабанов.
   Олег и так-то в смятении: не то возгордиться славой, не то убояться её. А тут ещё реплики насчёт одежонки. Никогда не придавал значения одежде. Получая иногда много денег, мог потратить их все до копейки на мотоцикл или на моторку, промотать на юге и в Прибалтике, а приобрести выходной костюм или приличное пальто и в голову ни разу не пришло.
   — Куртка-одергайка, говоришь, — сказал Колосов, вставая и направляясь к столу. — Куртка-одергайка для такого торжества не годится.
   Иван Максимович заглянул в справочник и позвонил по телефону:
   — Ателье? Заведующего. Здравствуйте. Колосов из райкома партии. Сейчас подполковник Кабанов привезёт к вам человека. Завтра к семи вечера ему надо сшить костюм и пальто. Попрошу все самое лучшее, что есть в кладовых — на стол закройщика. Всех лучших мастеров немедленно подключите к делу. Счёт за этот заказ пришлёте в райком партии. Все понятно? Не понятно что за человек и почему такая спешка. Что за человек, объяснять долго. Завтра вечером придёте в Дом культуры и все поймёте. А что касается спешки, то уж простите меня за мой нетерпеливый характер: привык сам спешить и всех подгонять ещё задолго до того, как появились в лексиконе слова «перестройка» и «ускорение». Давайте не будем вдаваться в дискуссию как уплотнить ваше рабочее время в течение оставшихся суток. Попрошу сосредоточиться полностью на этом заказе. И попрошу зарубить себе на носу как «отче наш»: если не выполните заказ точно в срок и на должном уровне, сорвёте мероприятие государственной важности со всеми вытекающими последствиями. У меня все. До свидания.
   Колосов положил трубку и вызвал секретаршу.
   — Света, разыщи Марью Ивановну.
   — А она здесь, в приёмной.
   — Зови.
   Вошла Мария Ивановна.
   — Вы постоянно ходите в универмаг за канцелярскими товарами и прочими мелочами.
   — Хожу.
   — А нельзя ли там таким же образом через нашу бухгалтерию приобрести галстук и сорочку какая получше?
   — Можно. Только дайте указание бухгалтерии, чтобы выдали мне наличных побольше.
   — Указание дам.
   — А размер сорочки какой?
   — Какой размер носишь? — Колосов повернулся к Олегу.
   — Сорок первый.
   — Ну вот, размер воротника сорок один, — сказал Колосов. — Сорочку и галстук оставите у Светы в приёмной. А ты, Григорий Степанович, — секретарь обратился к военкому, — возьми на контроль и проследи до конца всю работу ателье. Со всеми примерками и прочим. Езжайте. Там ждут.
   Не успели Кабанов с Осинцевым переступить порог ателье, к ним вышла навстречу дородная накрашенная женщина с пышной причёской — заведующая.
   — Идёмте в закройный цех, — пригласила она. Два закройщика — оба мужчины — сразу стали снимать мерки. Заведующая разложила на столе образцы тканей. Пришла бойкая кладовщица и принесла образцы каракуля — чёрный, серый и коричневый.
   — Я думала какой-нибудь солидный человек, — сказала кладовщица. — А тут… Ведь молодой ещё совсем. Чего это ему вдруг все самое лучшее и с такой скоростью?
   — Так надо, — сказал подполковник.
   — Куда его готовите? — домогалась кладовщица. — В зарубежную поездку, наверно?
   — Ага. Полпредом в Соединённые Штаты, — сострил военком.
   Заведующая недовольно сморщила нос. Холодно спросила:
   — Какую ткань будете брать на костюм?
   — Самую лучшую, — сказал подполковник.
   — Самая лучшая — китайская. Вот эта в рубчик с искринкой. Но она и самая дорогая.
   — Давайте её.
   — Костюм простой или тройка?
   — С жилетом имеете в виду? — уточнил военком.
   — Да.
   — Давайте с жилетом.
   — Поскольку костюм коричневый, рекомендую на пальто коричневый драп. Вот этот.
   — Хорошо.
   — Ну и естественно, коричневый каракуль на воротник.
   — Все прекрасно, — сказал военком. — Я доволен. А ты доволен? — он обратился к Осинцеву.
   Олег пожал плечами. Ему было всё равно. Закройщики закончили своё дело.
   — Через два часа на примерку, — сказала заведующая.
   Олег одел куртку-одергайку, кроличью шапку. Вместе с Кабановым вышел на улицу.
   — Сейчас ко мне домой. Пообедаем, — сказал военком, когда садились в машину. Сели оба на заднее сиденье. Шофёр вывел воинский «газик» на проезжую часть.
   — Мне бы надо в гостиницу устроиться, — сказал Олег.
   — Э, нет, — возразил Кабанов. — Никаких гостиниц. Ночевать будешь у меня. До завтрашнего вечера от меня ни на шаг.
   Олег улыбнулся.
   — Боитесь, напьюсь на радостях?
   — Я другого боюсь, — ответил Кабанов. — У меня комплекс в голове. Так и кажется, что вот-вот улепетнешь на Сахалин года на три, не дождавшись завтрашнего вечера.
   Олег рассмеялся.
   — Я сейчас — никуда, — сказал он с улыбкой. — Буду жить в Зорино.
   — Это хорошо, что остаёшься в районе. Поможешь мне наладить воспитательную работу среди допризывников. А то одни книги да журналы на патриотическую тему. А тут — живой человек. Встречи, беседы разные организуем. Не возражаешь?
   — Да я пожалуйста, товарищ подполковник. С удовольствием.
   — Ну вот и хорошо. — Военком дружески хлопнул Олега по плечу. — Сейчас пообедаем и обратно в ателье. На примерку.
   — А как мне оплачивать все это? — спросил Олег. — Нельзя ли по частям? У меня сейчас…
   — Ничего оплачивать не надо. Это тебе подарок. От тружеников района. Неужели не понял?
   — Неудобно как-то.
   — Почему неудобно? Некоторых депутатов верховных советов из глубинки тоже приходится одевать по последней моде таким вот манером. Не будут же они разгуливать по Москве и Большому Кремлёвскому дворцу в допотопных чёсанках. Пусть даже новых. Чем ты хуже депутата. По-моему так и лучше любого депутата.
   Олег немного успокоился.
   За обедом он сказал Григорию Степановичу (военком в домашней обстановке велел называть себя по имени и отчеству), что у него есть пистолет системы «браунинг». Подробно рассказал, как он ему достался от душмана во время операции, как стерёг с этим пистолетом главаря бандитов, как забыл впопыхах при дембеле сдать «браунинг».
   — Теперь вожу везде с собой, — сказал Олег. — Надо бы сдать куда-нибудь. В милицию идти боюсь. Прискребутся ещё. Может быть вы примете? Пожалуйста, Григорий Степанович. Избавиться хочу.
   — Не надо избавляться, — сказал Григорий Степанович. — Оставь себе на память. Оформим его как именной подарок от командира полка за блестяще проведённую операцию. Тем более, что он достался тебе именно в этой операции. Я договорюсь с начальником милиции. Он даст официальное разрешение на ношение личного оружия. Не переживай. Этот вопрос уладим.
   Обед с чаепитием и беседой длился часа полтора. Олег подробно отвечал на все вопросы, рассказал о своей жизни в Зорино. Оказалось, что Кобанов тоже заядлый рыболов и охотник. Тут уж было о чём побеседовать! Олег пообещал познакомить военкома со своим другом Ромкой Тихоновым, который не возвращается домой без охотничьих трофеев.
   После обеда ещё немного посидели на диване, покурили и стали собираться.
   Когда приехали в ателье, атмосфера там была совершенно другая. Заведующая, тряся причёской, встретила обоих у порога. Куда-то сразу подевались её солидность и дородство. Суетливо пригласила в свой кабинет. В кабинет надо было идти через цех, и все работницы цеха, молодые и старые, даже привстали со своих рабочих мест, разглядывая во все глаза Осинцева, будто это был не парень из соседнего села, а какое-то необыкновенное чудо с другой планеты. Олегу стало не по себе. Первый раз пригрела славушка. Да так стало жарко, что спина взмокла.
   Следом семенили закройщики с заготовками. Вошли в кабинет заведующей.
   — Раздевайтесь, — сказала она. — Будем примерять. Начнём с костюма.
   Сама подала Олегу пиджак (пока, правда, ещё без рукавов), сама стала одёргивать и разглаживать… Тут же суетился с кусочком мела закройщик. У закройщика выступили мелкие капельки пота на носу и над верхней губой.
   — Хорошо, — одобрила заведующая. — Завтра в десять утра вторая примерка. — Давайте пальто.
   Когда стали примерять пальто, Кабанов сказал:
   — А драп вроде не тот, который мы заказывали.
   — Верно, — согласилась заведующая. — Я должна извиниться перед вами. Но объясню в чём дело. У нас оставался небольшой кусок этого драпа. Я думала, его не хватит, и поэтому не показала вам. А когда прикинули, к счастью хватило.
   Заведующая с улыбкой отошла на два шага назад, разглядывая отливающий блеском тёмно-коричневый драп самого высшего качества.
   — Вот ещё бы шапку хорошую к этому пальто.
   — Да, — согласился Кабанов. — Ни мешало бы.
   — Я знаю где за безналичный расчёт можно приобрести новую ондатровую шапку, покрашенную в тёмно-коричневый цвет. Как раз под это пальто.
   — Где? — спросил военком.
   — В милиции. У них на складе есть такая шапка.
   — Откуда?
   — Оперативным работникам положена штатская одежда. Вот им по разнарядке и прислали. Прислали одну. А начальник милиции, чтобы других не обидеть, никому её не выдаёт. И себе взять стесняется.
   — Да ведь у него льда зимой не выпросишь. Он же сам себя посадит за эту шапку.
   — Ради такого случая, — заведующая обворожительно улыбнулась, — он не поскупится, я уверена.
   — Попробовать позвонить что ли, — нерешительно произнёс подполковник.
   — Звоните. Вот телефон.
   Военком поднял трубку. Набрал номер.
   — Иннокентий Архипович! Здравствуй, дорогой. Кабанов беспокоит. Говорят у тебя на складе есть ондатровая шапка… Ясно что не про мою честь. Я не для себя. Мы тут Осинцева наряжаем, чтобы он выглядел соответственно тем наградам, которые завтра будем ему вручать. Ой, спасибо! Добре, сейчас едем.
   — Ну! — воскликнула заведующая. — А я что говорила?
   — Не похоже на него, — ответил военком. — Наверно, волк в лесу сдох. А то и целая стая подохла.
   … Начальник милиции майор Замковский встретил гостей радушно.
   — Так вот ты какой, герой наш! — скаля зубы, воскликнул Замковский и крепко сжал руку Олегу. — Сибиряки в своё время сказали своё веское слово под Москвой и под Сталинградом. И пусть знают наших по всему миру. Всякая нечисть. Давай к нам на оперативную работу. Нам смелые люди во как нужны. — Замковский провёл пальцем по шее. — А что? Пошлём учиться, аттестуем в офицеры, и пойдёшь в гору…
   — Мы к тебе не за этим пришли, — сказал Кабанов. — Начал, понимаешь, сразу агитировать. Лучше дай-ка ему официальное разрешение на личное оружие. Командир полка за успешную операцию подарил ему пистолет, а документы потерял где-то.
   — Это пожалуйста. Оформим, — сказал Замковский. — Какой системы пистолет?
   — Заграничный «браунинг».
   — Трофейный?
   — Так точно, товарищ майор.
   — Оставь армейскую субординацию. Зови меня просто — Иннокентий Архипович. Будем вместе работать — будем друзьями.
   — Опять за своё, — сказал Кабанов.
   — Так ведь хорошее дело предлагаю. Интересную работу. Перспективы роста неограниченные. Квартиру дадим. В новом доме, со всеми удобствами. Соглашайся. Не раздумывай.
   — Извините, Иннокентий Архипович — сказал Олег. — Предложение заманчивое, но я сейчас не могу ответить ничего определённого. Мне надо посоветоваться со своей будущей женой.
   — Собрался жениться? Прекрасно. Вас двое будет или есть родственники?
   — У меня дед, а у неё дочка от первого брака.
   — Значит, четверо. Нужна трёхкомнатная. Хорошо, завтра пойду в исполком с заявкой на трёхкомнатную квартиру.
   — Ну ты и мастак вербовать себе кадры, — сказал Кабанов.
   — А что, скажешь плохое предложение? Нигде, ни в какой другой организации квартиру сразу не дадут. Только в милиции.
   — Не темни, Иннокентий Архипович. Ему дадут везде. И в первую очередь.
   — А работать где? Бухгалтером-ревизором в ОРС'е? Не там, а вот где, у нас настоящая мужская работа. — Хорошо, — согласился Олег. — Мы посоветуемся, и я скоро скажу вам ответ.
   — Когда конкретно?
   — На той неделе приеду регистрировать «браунинг», и, думаю, к тому времени будет уже ясно.
   — Шапку давай, — сказал Кабанов.
   — Какой размер носишь? — спросил Замковский, обратившись к Олегу.
   — Пятьдесят семь, пятьдесят восемь.
   — У моей как раз пятьдесят восьмой размер. — Замковский вынул из стола шапку, — Забирай.
   — Сколько буду должен? — спросил Олег.
   — Нисколько. Сактируем как премию лучшему бригадмильцу и дружиннику района за «смелость при задержании особо опасного преступника. На твоём счету есть хоть один задержанный душман?
   — Есть, — ответил за Олега Кабанов. — Девяносто семь душманов взял в плен и обезоружил гвардии сержант Осинцев.
   — Ой-ё-ей! — схватился за голову Замковский. — Только к нам! На работу только к нам в милицию!
   Наконец выбрались из шумного кабинета. Поехали в райком партии. Олег держал в руках «премию за смелость». Не нравилась ему вся эта затянувшаяся процедура с одеванием. Но понимал: надо. Завтра ни что не должно омрачить праздничное настроение людей, которые соберутся в Доме культуры.
   Олег напрасно всё время пытался спрятать под сиденье свои ноги. Кабанов давно заметил, что ботинки не соответствуют должному уровню, и теперь, когда ехали в райком партии, сказал:
   — Сейчас в приёмной у Колосова возьмём сорочку с галстуком и поедем в военкомат. Я выпишу со склада новые офицерские туфли. Коричневые. У тебя какой размер обуви?..

V

   После торжественного вечера Олег с орденами и золотой звездой на груди вернулся в Зорино поздно ночью. Он приехал на служебном автобусе вместе с односельчанами, которые были приглашены на вечер (Колосов не забыл про зоринцев — послал телефонограмму, и они приехали во главе с председателем поселкового совета). Автобус подвёз Олега к самому дому. Удивился, что в первом часу ночи во всех окнах свет. Оказывается, дома никто не спал. Ждали героя, чтобы посмотреть на награды.
   Олег вошёл в дом с чемоданом, в котором была старая одежда. Поставил чемодан у дверей.
   — Здравствуйте, Августа Петровна. Анечка, а ты чего не спишь? — Олег погладил её по головке. — Здорово, дед.
   — Здорово, коль не шутишь. — Дед сидел на табуретке возле печки и вязал сеть. Отложил работу в сторону. — Ну, атаман, кажи грудь.
   — Да я уж устал от этого, — сказал Олег, снимая новую шапку и пальто. — Всем покажи. Каждый пощупать хочет.
   Августа Петровна, увидев Олега в новом шикарном костюме с наградами, сверкающими золотом и платиной, ахнула.
   — Ну вот, дед, смотри. — Олег подошёл вплотную к старику.
   Дед Илларион приподнялся с табуретки, внимательно стал разглядывать ордена. Взял в руки. Пощупал.
   — Красивый, — сказал и пошамкал губами, шевеля при этом кудлатой сивой бородой.
   Августа Петровна и её дочь, подойдя к Олегу, тоже с любопытством рассматривали награды.
   — Это афганский? — спросила Августа Петровна, трогая руками.
   — Да, это афганский орден, — ответил Олег. Девочка стала дёргать за подол Августу Петровну.
   Однако мать словно не слышала. Увлеклась орденами и медалью «Золотая Звезда».
   — Вот уж не думала, что смогу когда-нибудь подержать в руках эту штуку. — Августа Петровна щупала медаль. — В кино-то редко приходится видеть. А тут натуральная. Надо же.
   — Мам, а мам! — Анечка дёргала мать за подол. — Я тоже хочу.
   Олег взял девочку на руки.
   — Ну посмотри, маленькая, посмотри. Потрогай, если хочешь.
   Малышка схватила ордена обеими ручонками. Золотая медаль её почему-то не интересовала.
   Дед, кряхтя, подошёл к буфету, вынул бутылку водки.
   — Давай обмоем.
   — Ты что, дедка! Поздно уже.
   — Давай-давай! По стопке. На сон грядущий. Иначе не усну.
   — Я водку терпеть не могу, — сказала Августа Петровна. — Но по такому поводу даже я, грешным делом, выпила бы.
   — Ну, раз так, — сказал Олег.
   На столе в миг появились давно приготовленные закуски.
   — По обычаю или как? — спросил Олег. — Если по обычаю, то надо снимать их и на дно стакана.
   — Ни в коем случае! — запротестовала Августа Петровна. — Портить такую красоту. Вы что!
   Олег согласился и оставил награды на пиджаке. Выпили, закусили, поговорили и стали расходиться по своим местам.
   Когда Августа Петровна и её дочь скрылись за дверью, Олег вынул из чемодана свои вещи и быстро переоделся. Все новое спрятал в шкаф.
   — Я, дедка, пойду.
   — Иди, если стосковался. А чего не при орденах?
   — Завтра покажу.
   … Антонина Леонтьевна на ночь запирала калитку ограды на засов, и Олег пробирался к её дому по проторённой дорожке огородами. Легонько постучал в окно. Тут же зажёгся ночной светильник. Олег бегом на крыльцо. Прямо в сенях обнял Антонину Леонтьевну и держал в объятьях до тех пор, пока она не задрожала от холода. Вместе с ней задрожал и он. В этот раз он долго не мог успокоиться. В спальне не смотря на просьбы Антонины Леонтьевны говорить о любви потише и не скрипеть кроватью, проявлял свои чувства особенно бурно. Наконец, удовлетворённый как никогда, блаженно улыбнулся, ещё разок поцеловал Антонину Леонтьевну в щёчку и притих под одеялом, готовясь ко сну. Антонина Леонтьевна ткнула его под бок.
   — Что ж не при параде? — спросила она, глядя на брошенные как попало на спинку стула свитер и брюки.
   — Ты уже в курсе?
   — Как же я не буду в курсе, если все село только об этом и говорит.
   — Хочешь посмотреть какой я при полном параде?
   — Другие же видели. А я что хуже всех?
   — Ты Тонечка, лучше всех. — Олег обнял её и ткнулся носом в чёрные, как смоль разбросанные по подушке волосы, запах которых дурманил его постоянно. — Завтра предстану перед тобой действительно в полном параде. Мне не хватало одной важной детали — гвардейского значка. Он где-то в тумбочке. Надо найти и привинтить.