Страница:
51
Цепь (иллюстрация № 2)
"Центральное разведывательное управление.
Майклу Вэлшу.
Строго конфиденциально.
Из абсолютно надежных источников получена информация о том, что Мари Кровс, известная управлению, может иметь сведения об определенном интересе банковской группы Дигона к корректировке существующей ныне ситуации в Гаривасе. Как считают, отец Кровс (Пике) обладает ценными материалами, связанными с деятельностью корпорации Дигона в Европе.
Можно предполагать, что в сферу интереса Кровс попадет русский писатель и журналист Степанов.
Резидент Джон Хоф".
18.10.83 (17 часов 09 минут)
"Джону Хофу.
Подумайте, каким образом можно дезавуировать вероятные выступления М. Кровс и ее русского коллеги Степанова в плане компрометации Барри С. Дигона. Продумайте возможность компрометации Кровс и Степанова. Какие у вас есть подходы к Пиксу (Вернье)?
Майкл Вэлш".
Отправив эту шифротелеграмму, Вэлш спустился в медицинскую часть, измерил давление, попросил проверить легкие - "Очень кашлял ночью", - сказал помощнику, что поедет отдохнуть; дома переоделся, принял лошадиную дозу витамина, сел за руль машины старшей дочери (потрепанный "шевроле", купленный на бензоколонке за триста долларов) и поехал на встречу.
52
18.10.83 (18 часов 41 минута)
Президент наблюдательного совета "Ролл бэнкинг корпорейшн" Дэйвид Ролл ознакомился с последними сообщениями, переданными разведкой его концерна из Гариваса, посмотрел секретную информацию, полученную с бирж Лондона, Чикаго, Цюриха, Гонконга, и пригласил одного из самых доверенных помощников, Роберта Бима, ведавшего контактами с Пентагоном.
- Мы были совершенно правы, выжидая. - Он заглянул в шифродонесение. - Конечно, коммунистов в Гаривасе нет, связи Санчеса с Кастро мифические; если играть лишь эту карту, наши друзья из ЦРУ снова дадут пищу прессе для нападок на Штаты. Вопрос будет решен однозначно, и лишь единственной силой - морской пехотой... Не сердитесь за то, что я не посвящал вас в подробности, было еще рано... Теперь надо ехать в Пентагон, вас ждут, и обговаривайте все пункт за пунктом. На этот раз ЦРУ лишь разомнет глину, лепить будет Пентагон, так надежнее. После того как в Гаривасе начнутся события, необходимо организовать достаточно шумную блокаду нашего посольства, это повод к высадке десанта; необходимо спасти дипломатов, их семьи в опасности, детишки плачут и все такое прочее. Майор Лопес будет смещен, эта фаза тоже тщательно спланирована, в кресло премьера сядет никому пока не известный человек, который и обратится к нам за помощью. Контакт с Белым домом отладят позже, накануне акции. За вами максимально конспиративное решение вопроса по всем деталям. Наша акция будет неожиданной, а лучшая неожиданность - это та, которая заранее спланирована. Я отлучусь на два часа, не ищите меня, пообедаем вместе и обсудим вашу информацию.
...Вслед за этим Дэйвид Ролл дал указание "управлению по работе на биржах" подойти через заранее задействованные связи к Бланко или Уферу и провести беседу (подтвержденную финансовым соглашением), смысл которой должен заключаться в том, чтобы они ни в коем случае не поддавались панике, не изменяли стратегию Грацио, а, наоборот, несмотря на удар Дигона по какао-бобам, начали скупать бумаги, выброшенные на биржу. Деньги - в сумме ста миллионов долларов - будут в их распоряжении, об этом дано уже указание.
Двенадцатая доля процента от возможного выигрыша идет в их пользу - что-то около ста тридцати тысяч долларов чистой прибыли. Пусть Дигон продает, пусть пытается свалить цену, мы через подставных лиц скупим все.
А потом Дэйвид Ролл отправился в один из пригородов Вашингтона, на территорию, закрытую для въезда; там его ждал Майкл Вэлш. О цели его визита не знал никто, ни одна живая душа. Вэлш просто-напросто не мог позволить никому узнать об этом, оттого что все время он играл против Дигона вместе с Дэйвидом Роллом; тот думал шире, смелее; всего сорок три года, в самом расцвете, и империя его более могущественна, чем Дигона.
(Свой план Ролл сформулировал, выслушав Вэлша, когда тот рассказал ему о первой беседе с Дигоном, коротко, с усмешкой:
- Начинайте дело, Майкл. Пусть майор Лопес пообещает Дигону цену на бобы какао в тысячу долларов вместо двух с половиной, которую Санчесу гарантировал Грацио, пусть себе. У меня есть молодой капитан, который в нужный час национализирует все плантации, купленные через подставных лиц Лопесом, и назначит цену в восемьсот долларов. Он же заодно обратится к нам с просьбой о помощи: "Не могу удержать толпу, возможен инцидент с посольством, пришлите морскую пехоту для эвакуации вашего персонала". А там, где появляется морская пехота, будет порядок, и это - в нашу пользу.
Вэлш тогда заметил:
- Дигон не простит мне этого.
- Хуже, если я вам чего-то не прощу. Как-никак наша дружба и деловое сотрудничество подтверждены годами, Майкл, а мы умеем защищать друзей.)
...И вот сейчас, встретившись на охраняемой территории, Вэлш устало улыбнулся.
- Пришло то время, когда вам надо защищать меня: в Европе случилась утечка информации, там узнали об активности Дигона в Гаривасе...
Реакция Ролла была неожиданной.
- Так это ж замечательно, - он пожал острыми плечами, - я бы на вашем месте дал этой информации еще больше растечься... Нас с вами это устраивает... Ведь пока еще не болтают о том, что вы, именно вы состоите в блоке с Дигоном и ваши парни должны сделать громкое "пиф-паф"?!
- Пока нет, но...
- Что "но"?
- Если об этом узнают, скандал будет неуправляем, хуже чем после операции Даллеса в "Заливе свиней"... Для меня, во всяком случае, дело может кончиться крахом...
Ролл потер лицо, потом махнул рукою.
- Ладно, Майкл... Это не по правилам, то, что я сейчас делаю, но мне жаль вас, беднягу, на вас действительно лица нет... Я поэтому вынужден открыть вам одну из моих карт... Это наши люди организовали утечку информации о Дигоне, понимаете?
- Нет, - изумленно ответил Вэлш, нахмурился, лоб собрался резкими морщинами. - Не понимаю.
- Все очень просто. Мои планировщики составили достаточно крепкую и мобильную модель развития ситуации... Утечка - это маневр отвлечения... В конечном счете мы с вами играем одну партию, крупно играем ее и, что греха таить, играем на поле Гариваса, но именно против Дигона... Утечка произведена вполне профессионально. Пусть Дигон отмывается... Я бы на вашем месте, кстати говоря, способствовал скандалу... Есть такая возможность?
- Есть. Но что это даст?
- Многое. Скажу вам еще вот что... На этих днях та пресса, которую контролируют мои люди, начнет атаку против майора Лопеса, это будет сделано аккуратно, понятное дело, но надо уже готовить последующие ходы, пусть в Гаривасе возникнет драка между своими, это в нашу корзину, поверьте моим коллегам, они довольно долго все планировали.
- Дэйв, это путь к неуправляемому скандалу, - повторил Вэлш. - Я не докладывал администрации развернутый план операции в Гаривасе... Директор занимает весьма странную позицию... Я не убежден, что президент согласится с планом... Повторяю, дело может кончиться моей отставкой...
- Ну и прекрасно... Я помогу вам приобрести адвокатскую контору, которая станет вести мой бизнес на латиноамериканском и африканском континентах, живое дело, никаких оглядок на перестраховщиков из Белого дома...
- Погодите, Дэйв... Объясните мне толком, что даст нам скандал?
- Скандал даст нам то, что устранение майора Лопеса будет актом законного возмездия главному заговорщику. Это даст то, что именно мой капитан поднимет знамя замученного ставленником Дигона полковника Санчеса, в старые мехи мы зальем новое вино, наше вино.
- Тогда зачем вводить в операцию Пентагон? Зачем морская пехота? Если вы уверены в вашем капитане... Кстати, как его имя?
- Капитан Рамирес, адъютант Санчеса по ВВС, - нехотя ответил Ролл. - А морская пехота необходима для того, чтобы "эвакуировать паршивых янки", "выкинуть их из Гариваса"... Эвакуировать можно и неделю, и полгода - хватит времени, чтобы закрепить позиции. Родригес обещал карт-бланш.
Вэлш вздохнул.
- На капитана Родригеса, а вовсе не Рамиреса, адъютанта по ВМС, а не ВВС, на которого вы поставили и которого пытаетесь от меня скрыть, управление ведет досье последние сорок два дня; мы получили информацию о первом контакте ваших людей с ним через девятнадцать часов после того, как этот контакт состоялся.
Ролл поднялся, стал ходить вокруг кресла, где сидел Вэлш, сгибаясь пополам от смеха, потом, обессилев, упал на газон и, отдышавшись, сказал:
- Это называется "вор у вора", Майкл! Ну и бестия вы! Любимая моя бестия, которой я не устаю восхищаться... Значит, вам было все известно о моих ребятах?
Вэлш кивнул.
- Почему же молчали?
- Потому что они действовали правильно.
- А когда допустили ошибку?
Вэлш покачал головой.
- Они ошибки не допускали; ее допускаете вы, продолжая хитрить со мной и поныне; времени на хитрость не осталось, секунды на счету... Я, в общем-то, держу под контролем всю вашу активность, я бы прокорректировал вас, Дэйв, заметив сбои в работе вашего аппарата, но предложение раскрутить скандал против Дигона накануне операции я все же не очень-то просчитываю...
- Надо готовить общественное мнение, Майкл, во-первых. Надо организовать умную кампанию в прессе по поводу неустойчивости ситуации в Гаривасе, во-вторых. Надо, в-третьих, иметь, простите меня за грубость, козла отпущения: "Дигон - человек старой империалистической школы; он начал аферу в порядке частной инициативы, спровоцировал ситуацию, а правительству . придется вводить морскую пехоту, чтобы спасти жизни американцев, ни в чем не повинных специалистов, патриотов сотрудничества между нашими странами". Пусть президент отмывается, Майкл, пусть корит Дигона, - глаза Ролла сузились, - пусть отвечает перед журналистами; он вынужден будет взять под защиту акцию морской пехоты, а это непопулярно, все помнят Вьетнам, Ливан, Сальвадор, не говоря уже о Доминиканской Республике, на этом Джонсон крепко набил себе на лбу шишку...
Вэлш закурил, потянулся, вздохнул.
- Как я понял, вы ставите на противника нынешнего президента, Дэйв?
- Вы просчитали мой замысел до конца точно. Да, наш президент меня не устраивает, и, если вы скажете, что он устраивает вас, я позволю себе не поверить, друг мой. Да, я хочу попробовать его на крепость, в Гаривасе работают девяносто семь моих сотрудников, я имею полное право просить его спасти жизни американцев... В случае, если он откажет, нация подвергнет его остракизму...
- Я бы никогда не додумался до того, что вы по-настоящему затеяли, Дэйв... Даже не мог и предположить, что вы начали драку против президента... Знаете, мне сейчас стало жаль себя: маленький ягненок в сравнении с вами, хотя за свою жизнь в разведке спланировал пару любопытных комбинаций... Что за адвокатскую фирму вы мне сулили?
- "Лоренц энд Жабински"...
- По-моему, у нас есть там свои интересы, что-то около трех миллионов долларов.
- Четыре миллиона сорок две тысячи долларов действительно принадлежат ЦРУ, - уточнил Ролл. - Но весь капитал фирмы составляет девять миллионов семьсот четыре тысячи и сорок два цента... Таким образом, вы владелец контрольного пакета, сможете поддерживать прямой контакт с тем директором ЦРУ, который придет после того, как мы свалим вашего шефа, Ролл хмыкнул, - видимо, вместе с вами, такая уж планида у первых заместителей...
- Дэйв, - сказал Вэлш задумчиво, - еще не поздно дать отбой, дело слишком рискованно, вы замахнулись не на что-нибудь, а на Белый дом. Знаете, как по- испански звучит "Белый дом"? "Каса бланка"... Очень красиво, лучше, чем у нас...
Ролл улыбнулся чему-то, потом погрустнел.
- Отец приучил меня стирать носки и штопать их, когда мне исполнилось семь лет, не позволял горничным убирать у нас, в комнатах детей, заставил меня нянчить Дези, когда та начала ходить; новые ботинки были для меня таким же праздником, как и для несчастного негритенка из Гарлема... Когда я выучился натирать полы, готовить еду, окучивать клубнику на нашем ранчо и в оранжереях здесь, в Вашингтоне, он отправил меня в Рим изучать латынь, штудировать древних. "Ты обязан теперь прикоснуться, - напутствовал отец, - к святой науке логики; у нас ее не понимают; талмудизм нынешней философской школы логики проистекает не от древних, и мне это не нравится; бизнес живет по законам Рима и Греции, да, да именно так, ибо во времена античности превыше всего ценился дух ответственности, преданность существующему и преклонение перед тем, что выше тебя..." Вот так-то, Майкл... Я логик, я только играю роль плейбоя, это удобно, но я прокручиваю операции - особенно такую, на которую решился сейчас - дни и ночи, долгие месяцы, прежде чем скажу себе: да!
- В таком случае, последний вопрос: у вас уже была деловая встреча с кандидатом в президенты?
Ролл покачал головой, лицо его изменилось, сделалось жестким, беспокойным.
- Кандидат меня интересует постольку, поскольку он даст гарантию, что вице- президентом станет муж моей младшей сестры Дези...
- Ну, что же, - сказал Вэлш, - этот ответ меня удовлетворяет. Дадим возможность скандалу разрастись...
53
Из бюллетеня Пресс-центра:
"Известный обозреватель Жюль Бреннер на пути в Гаривас, где ему была обещана встреча с полковником Санчесом, остановился в Нью-Йорке и был принят президентом банковской корпорации "Уорлд сити бэнк" Робертом Макдоуном.
Ниже передаем сокращенную запись интервью; полный текст печатается в сегодняшнем выпуске парижской "Суар".
"Бреннер. Мистер Макдоун, вас знают как человека, банк которого охотно финансирует дорожное строительство, энергетику, комплексы отелей в курортных регионах мира и заводы по производству бытовой химии. Чем можно объяснить вашу приверженность к столь традиционным и не очень-то прибыльным сферам вложения капитала?
Макдоун, Вы неверно информированы, мистер Бреннер. Те срезы индустрии, которые вы упомянули, самые прибыльные, ибо они служат миру, но не войне. Я отношусь к числу тех американцев, которые шли с армией Брэдли через нацистскую Германию, там я похоронил брата, я не хочу иметь ничего общего с одержимыми из военно- промышленного комплекса, прибыли моих банков удовлетворяют вкладчиков, наш бизнес развивается стабильно и с выгодой для Соединенных Штатов.
Бреннер. Поддерживаете ли вы деловые связи с коммунистическими режимами?
Макдоун. Да.
Бреннер. Администрация не чинит вам препятствий?
Макдоун. Этот вопрос я не комментирую.
Бреннер. Такого рода ответ легко поддается расшифровке.
Макдоун. В армии я служил танкистом, а не шифровальщиком, я ответил так, как мне представляется целесообразным ответить в наше - весьма сложное - время.
Бреннер. К вам обращался с просьбой о займе режим полковника Санчеса?
Макдоун. У вас есть его энергопроект?
Бреннер. Да.
Макдоун. Мы готовы в положительном плане рассмотреть вопрос о займе для Санчеса, но до тех пор, пока активы Грацио арестованы и находятся под опекой ревизорской группы финансового управления, я бессилен что-либо сделать. Впрочем, если правительство Гариваса решит провести с нами переговоры до того, как закончится ревизия, мы самым благожелательным образом рассмотрим его предложения. Мы не будем их "тщательно изучать" и "по-деловому анализировать". Мы готовы к серьезной, взаимовыгодной работе.
Бреннер. Не кажется ли вам тревожным положение на биржах?
Макдоун. Биржа есть биржа. Она является нашим детищем, мы, а не администрация, гарантируем стабильность цен, хотя бы даже относительную, мы, а не администрация, давая займы и стимулируя развитие новых отраслей промышленности в разных регионах мира, пытаемся спасти мир от безработицы... Мы реальные созидатели нашего мира, и я очень не люблю, когда о сложнейшем механизме биржи судят некомпетентно, а из банкиров делают страшилищ...
Бреннер. Как вы относитесь к банкирам, которые специализируются лишь на субсидировании военной промышленности?
Макдоун. Кому-то приходится заниматься и этой работой. Я отвечаю за себя и за моих единомышленников, а мы представляем собою силу...
Бреннер. Я не являюсь специалистом по вопросам биржи, но коллеги, которые пишут о финансах - в первую очередь профессор Вернье, - считают, что сейчас началась скрытая игра с ценами на акции бобов какао... А это монопольный продукт Гариваса...
Макдоун. Я Не компетентен в данном конкретном вопросе... Однако скачки цен таковы и выбросы акций столь массированы, что я могу допустить начало игры... Конечно, это не заденет судьбы мира, но, согласен, чьи-то интересы за всем этим делом могут быть угаданы... Тем более что цена на гаривасскую валюту только что упала на три пункта, это сильный удар по Санчесу, весьма сильный... Ситуация в чем-то напоминает мне серебряную аферу, когда некто пытался свалить моего доброго друга Ханта... Тогда тоже был пущен слух, что ряд банков продает серебро под заем, с убытком... Сразу же началась паника, цена упала... А ведь Хант довольно долго поднимал стоимость серебра-с шести долларов за унцию до пятидесяти, это была красивая операция... Он скупил две трети мировых запасов серебра... Его план был любопытен: поднять серебро над золотом, стать императором мира, серебряным императором... Но ведь он поднимал цены постепенно, а его ударили сразу... То же и с акциями гаривасского какао... Либо кто-то играет, довольно крупно играет на бирже и только на бирже, либо это политическая спекуляция, призванная убрать Санчеса как нестабильную фигуру...
Бреннер. Может ли начаться неуправляемая реакция?
Макдоун. Вы имеете в виду кризис? Нет. Это локальное дело, оно касается лишь Гариваса.
Бреннер. Но у режима Санчеса есть не только враги, но и друзья. Считаете ли вы, что они промолчат в случае, если кризис разрастется?
Макдоун. Если из-за какао начнется третья мировая война, инопланетяне от души посмеются.
Бреннер. Но ведь бобы какао собирают люди...
Макдоун. Это патетика, мистер Бреннер, это не по моей части.
Бреннер. Не создается ли у вас впечатление, что за неустойчивостью на бирже, за очевидной игрой...
Макдоун. Это вы говорите "очевидная"... Я сказал, что игра возможна.
Бреннер. Хорошо, я принимаю вашу коррективу... Нет ли у вас впечатления, что кто-то намерен установить контроль на бобы какао?
Макдоун. Вы имеете в виду опасность установления монопольного контроля над рынком со стороны отдельных лиц?
Бреннер, Да.
Макдоун. Пожалуй, такого рода возможность существует... Мне кажется, что кто-то силится придержать акции бобов какао, а с другой стороны, могу предположить, что этих акций уже продано значительно больше, чем может быть в наличии...
Бреннер. Вы можете предположить, кто те люди, которые начали игру? Какие банки или концерны стоят за всем этим?
Макдоун. Знаете, я спросил свою внучку: "Отчего ты такая нехорошая, людей обижаешь?" Она мне ответила: "Не знаю, надо спросить у мамы..." Найдите их маму, мистер Бреннер, я дедушка, а дедушки - безвредные уже люди, мужчины без фантазии, что может быть преснее?"
Перед вылетом в Гаривас Бреннер сообщил журналистам, что после того, как он передал полный текст интервью с Макдоуном в Париж, в его номере раздался звонок и некто, не представившийся, порекомендовал ему "придержать публикацию, ибо она может поставить вас в крайне сложное положение, когда вы вернетесь в Париж... Точнее сказать, если вы туда вернетесь"..."
54
18.10.83
Вернье знал, что Мари любит Санчеса, поэтому в глубине души постоянно тревожился за судьбу лидера Гариваса.
По ночам, когда, выжатый после работы, он ложился в кровать, то долго не мог уснуть, ощущая свое отцовское бессилие; нет, наверно, более страшного ощущения.
- Милый, а что если тебе напечатать то, что ты знаешь? сказала как-то Гала. - Ты же места себе не находишь... Это будет очень опасно?
- Какое это имеет значение? - раздраженно пожал плечами Вернье. - Когда речь идет о девочке, страха нет... Просто-напросто меня никто не напечатает.
- А что же делать?
- Не знаю... Я рассчитываю, что умные поймут то, что я сейчас заканчиваю... Но очень может быть, что я снова ошибаюсь, полагая, будто умные в этом мире наделены правом решений...
Он договорился с прессой, контролируемой нью-йоркской группой Аверелла Гарримана, напечатать документированное исследование об американской агрессии в Доминиканской Республике. Он думал (мечтал, надеялся, уповал, вернее сказать), что люди поймут: речь на самом деле идет о Гаривасе, о сегодняшнем и завтрашнем дне, о том, что там грядут кровь и ужас...
Вернье начал собирать материалы о том, как Белый дом рушил демократические режимы на американском континенте, сразу же после окончания университета, в пятьдесят четвертом, когда случилась трагедия в Гватемале; то, как морские пехотинцы вторглись в Доминиканскую Республику, он наблюдал самолично, работая в ту пору на кафедре университета Санто-Доминго; в Чили Вернье прилетел через два дня после путча Пиночета; то, как ЦРУ подготовило переворот в Уругвае, он постигал в Монтевидео, встречаясь с теми, кто еще не был арестован тайной полицией.
(Элизабет, его жена, когда он не мог позвонить ей из Санто-Доминго оттого, что была нарушена телефонная связь во время американских бомбардировок, устроила скандал: "Ты грязный бабник, валялся у одной из своих проституток!" Он никогда так не обижался на нее, как тогда; шла война, какие там проститутки, да и потом отчего именно проститутками обязаны быть те, с кем сводила его жизнь?! При этом он не знал, что у нее уже три года длится роман с его знакомцем; узнал куда позже; подивился который уж раз своей доверчивости и характеру жены: ну, живешь с другим, любишь его, так зачем же меня допекать без всякого повода, просто так, из давней затаенной неприязни?! Вообще Элизабет была странным человеком, все ее поступки определяли гадалки и жрецы черной магии, их слова для неё закон. А еще, будучи сверхтипичной немкой, она преклонялась перед видимым проявлением авторитета, будь то мнение в обществе или сила.)
...Вернье понимал, что ситуация в Гаривасе чревата, удар будет нанесен именно по Санчесу, это стало ему совершенно ясным после гибели Грацио; он представлял себе, как это должно произойти, но ощущал невозможность помочь молодому полковнику, которого полюбила Мари; девочка - сложный человечек; как всякий настоящий талант, она и умна, и непосредственна, а как женщина - лишена атакующего начала, добра от рождения.
Вернье договорился с мадридским еженедельником, что там напечатают его очерк о трагедии Доминиканской Республики, написанный по сенсационным, не известным никому материалам, предпослав - от редакционной коллегии, не от него - врезку о том, как схоже происходящее ныне в Гаривасе с тем, что произошло в Санто- Доминго.
Испанцы, особенно после смерти Франков набирали авторитет в Латинской Америке; демократический эксперимент короля был угоден "умеренным" за океаном; жандармские методы ЦРУ вызывали в стране негативную реакцию; даже путч Пиночета, во времена фаланги еще, но уже на последнем ее издыхании, был воспринят общественностью как всеобщее испанское горе; поэтому судьба Гариваса не могла не тревожить "альма матер" Латинской Америки.
А тревожиться было из-за чего...
Так же как и в Доминиканской Республике, где ЦРУ санкционировало устранение фанатика и садиста Трухильо, компрометировавшего Белый дом своей дружбой, в Гаривасе уничтожили диктатора, похожего как две капли воды на "коррумпированного христопродавца" Трухильо.
Так же как и в Доминиканской Республике, северный сосед не смог загодя просчитать возможные эмоциональные повороты, связанные со свержением диктатора в Гаривасе, и на смену ему пришел не тот, кто был выпестован в Вашингтоне, а Санчес и его друзья.
Такое же случилось и в Доминиканской Республике: на выборах, наскоро проведенных после убийства Трухильо (под контролем проамериканских сил), народ тем не менее сказал свое слово. Новоявленный президент, ставленник ЦРУ, Рафаэл Боннели, исполнявший при Трухильо должность шефа его секретной полиции, был свергнут. Победил левый кандидат, историк и писатель Хуан Бош. То был открытый выпад против Вашингтона. Несмотря на это, у Кеннеди хватило государственной мудрости отправить вице-президента Линдона Джонсона в Санто-Доминго, чтобы тот лично приветствовал народного избранника.
Но, когда Джонсон обменивался рукопожатием с новым президентом перед объективами кинокамер, ЦРУ и государственный департамент - каждый по своим каналам - уже начали тайную работу по созданию единого блока против Хуана Боша. Блок сколотили, армия объединилась с крайне правыми, обвинение, выдвинутое против Боша, было давно всем знакомо: "Левый, он отдает страну коммунистам". И законно избранного лидера сбросил полковник Элиас Весин-и-Весин; сразу же началась вакханалия расправы. Вашингтон, продолжая запланированную акцию, картинно разорвал дипломатические отношения с Санто-Доминго; "демократия прежде всего", как же иначе; была даже заморожена экономическая и военная помощь; однако, когда посол Мартин прилетел в Америку и его приняли в Белом доме, там заметили: "Мы не очень-то хотим, чтобы Бош вернулся обратно, несмотря ни на что". Мартин ответил с убежденностью: "Да, это не президент".
Однако факт разрыва дипломатических отношений оказывал на правых сдерживающее влияние; никто не знал, как будут развиваться дальше события; народ бурлил, требуя гарантий и законности.
Цепь (иллюстрация № 2)
"Центральное разведывательное управление.
Майклу Вэлшу.
Строго конфиденциально.
Из абсолютно надежных источников получена информация о том, что Мари Кровс, известная управлению, может иметь сведения об определенном интересе банковской группы Дигона к корректировке существующей ныне ситуации в Гаривасе. Как считают, отец Кровс (Пике) обладает ценными материалами, связанными с деятельностью корпорации Дигона в Европе.
Можно предполагать, что в сферу интереса Кровс попадет русский писатель и журналист Степанов.
Резидент Джон Хоф".
18.10.83 (17 часов 09 минут)
"Джону Хофу.
Подумайте, каким образом можно дезавуировать вероятные выступления М. Кровс и ее русского коллеги Степанова в плане компрометации Барри С. Дигона. Продумайте возможность компрометации Кровс и Степанова. Какие у вас есть подходы к Пиксу (Вернье)?
Майкл Вэлш".
Отправив эту шифротелеграмму, Вэлш спустился в медицинскую часть, измерил давление, попросил проверить легкие - "Очень кашлял ночью", - сказал помощнику, что поедет отдохнуть; дома переоделся, принял лошадиную дозу витамина, сел за руль машины старшей дочери (потрепанный "шевроле", купленный на бензоколонке за триста долларов) и поехал на встречу.
52
18.10.83 (18 часов 41 минута)
Президент наблюдательного совета "Ролл бэнкинг корпорейшн" Дэйвид Ролл ознакомился с последними сообщениями, переданными разведкой его концерна из Гариваса, посмотрел секретную информацию, полученную с бирж Лондона, Чикаго, Цюриха, Гонконга, и пригласил одного из самых доверенных помощников, Роберта Бима, ведавшего контактами с Пентагоном.
- Мы были совершенно правы, выжидая. - Он заглянул в шифродонесение. - Конечно, коммунистов в Гаривасе нет, связи Санчеса с Кастро мифические; если играть лишь эту карту, наши друзья из ЦРУ снова дадут пищу прессе для нападок на Штаты. Вопрос будет решен однозначно, и лишь единственной силой - морской пехотой... Не сердитесь за то, что я не посвящал вас в подробности, было еще рано... Теперь надо ехать в Пентагон, вас ждут, и обговаривайте все пункт за пунктом. На этот раз ЦРУ лишь разомнет глину, лепить будет Пентагон, так надежнее. После того как в Гаривасе начнутся события, необходимо организовать достаточно шумную блокаду нашего посольства, это повод к высадке десанта; необходимо спасти дипломатов, их семьи в опасности, детишки плачут и все такое прочее. Майор Лопес будет смещен, эта фаза тоже тщательно спланирована, в кресло премьера сядет никому пока не известный человек, который и обратится к нам за помощью. Контакт с Белым домом отладят позже, накануне акции. За вами максимально конспиративное решение вопроса по всем деталям. Наша акция будет неожиданной, а лучшая неожиданность - это та, которая заранее спланирована. Я отлучусь на два часа, не ищите меня, пообедаем вместе и обсудим вашу информацию.
...Вслед за этим Дэйвид Ролл дал указание "управлению по работе на биржах" подойти через заранее задействованные связи к Бланко или Уферу и провести беседу (подтвержденную финансовым соглашением), смысл которой должен заключаться в том, чтобы они ни в коем случае не поддавались панике, не изменяли стратегию Грацио, а, наоборот, несмотря на удар Дигона по какао-бобам, начали скупать бумаги, выброшенные на биржу. Деньги - в сумме ста миллионов долларов - будут в их распоряжении, об этом дано уже указание.
Двенадцатая доля процента от возможного выигрыша идет в их пользу - что-то около ста тридцати тысяч долларов чистой прибыли. Пусть Дигон продает, пусть пытается свалить цену, мы через подставных лиц скупим все.
А потом Дэйвид Ролл отправился в один из пригородов Вашингтона, на территорию, закрытую для въезда; там его ждал Майкл Вэлш. О цели его визита не знал никто, ни одна живая душа. Вэлш просто-напросто не мог позволить никому узнать об этом, оттого что все время он играл против Дигона вместе с Дэйвидом Роллом; тот думал шире, смелее; всего сорок три года, в самом расцвете, и империя его более могущественна, чем Дигона.
(Свой план Ролл сформулировал, выслушав Вэлша, когда тот рассказал ему о первой беседе с Дигоном, коротко, с усмешкой:
- Начинайте дело, Майкл. Пусть майор Лопес пообещает Дигону цену на бобы какао в тысячу долларов вместо двух с половиной, которую Санчесу гарантировал Грацио, пусть себе. У меня есть молодой капитан, который в нужный час национализирует все плантации, купленные через подставных лиц Лопесом, и назначит цену в восемьсот долларов. Он же заодно обратится к нам с просьбой о помощи: "Не могу удержать толпу, возможен инцидент с посольством, пришлите морскую пехоту для эвакуации вашего персонала". А там, где появляется морская пехота, будет порядок, и это - в нашу пользу.
Вэлш тогда заметил:
- Дигон не простит мне этого.
- Хуже, если я вам чего-то не прощу. Как-никак наша дружба и деловое сотрудничество подтверждены годами, Майкл, а мы умеем защищать друзей.)
...И вот сейчас, встретившись на охраняемой территории, Вэлш устало улыбнулся.
- Пришло то время, когда вам надо защищать меня: в Европе случилась утечка информации, там узнали об активности Дигона в Гаривасе...
Реакция Ролла была неожиданной.
- Так это ж замечательно, - он пожал острыми плечами, - я бы на вашем месте дал этой информации еще больше растечься... Нас с вами это устраивает... Ведь пока еще не болтают о том, что вы, именно вы состоите в блоке с Дигоном и ваши парни должны сделать громкое "пиф-паф"?!
- Пока нет, но...
- Что "но"?
- Если об этом узнают, скандал будет неуправляем, хуже чем после операции Даллеса в "Заливе свиней"... Для меня, во всяком случае, дело может кончиться крахом...
Ролл потер лицо, потом махнул рукою.
- Ладно, Майкл... Это не по правилам, то, что я сейчас делаю, но мне жаль вас, беднягу, на вас действительно лица нет... Я поэтому вынужден открыть вам одну из моих карт... Это наши люди организовали утечку информации о Дигоне, понимаете?
- Нет, - изумленно ответил Вэлш, нахмурился, лоб собрался резкими морщинами. - Не понимаю.
- Все очень просто. Мои планировщики составили достаточно крепкую и мобильную модель развития ситуации... Утечка - это маневр отвлечения... В конечном счете мы с вами играем одну партию, крупно играем ее и, что греха таить, играем на поле Гариваса, но именно против Дигона... Утечка произведена вполне профессионально. Пусть Дигон отмывается... Я бы на вашем месте, кстати говоря, способствовал скандалу... Есть такая возможность?
- Есть. Но что это даст?
- Многое. Скажу вам еще вот что... На этих днях та пресса, которую контролируют мои люди, начнет атаку против майора Лопеса, это будет сделано аккуратно, понятное дело, но надо уже готовить последующие ходы, пусть в Гаривасе возникнет драка между своими, это в нашу корзину, поверьте моим коллегам, они довольно долго все планировали.
- Дэйв, это путь к неуправляемому скандалу, - повторил Вэлш. - Я не докладывал администрации развернутый план операции в Гаривасе... Директор занимает весьма странную позицию... Я не убежден, что президент согласится с планом... Повторяю, дело может кончиться моей отставкой...
- Ну и прекрасно... Я помогу вам приобрести адвокатскую контору, которая станет вести мой бизнес на латиноамериканском и африканском континентах, живое дело, никаких оглядок на перестраховщиков из Белого дома...
- Погодите, Дэйв... Объясните мне толком, что даст нам скандал?
- Скандал даст нам то, что устранение майора Лопеса будет актом законного возмездия главному заговорщику. Это даст то, что именно мой капитан поднимет знамя замученного ставленником Дигона полковника Санчеса, в старые мехи мы зальем новое вино, наше вино.
- Тогда зачем вводить в операцию Пентагон? Зачем морская пехота? Если вы уверены в вашем капитане... Кстати, как его имя?
- Капитан Рамирес, адъютант Санчеса по ВВС, - нехотя ответил Ролл. - А морская пехота необходима для того, чтобы "эвакуировать паршивых янки", "выкинуть их из Гариваса"... Эвакуировать можно и неделю, и полгода - хватит времени, чтобы закрепить позиции. Родригес обещал карт-бланш.
Вэлш вздохнул.
- На капитана Родригеса, а вовсе не Рамиреса, адъютанта по ВМС, а не ВВС, на которого вы поставили и которого пытаетесь от меня скрыть, управление ведет досье последние сорок два дня; мы получили информацию о первом контакте ваших людей с ним через девятнадцать часов после того, как этот контакт состоялся.
Ролл поднялся, стал ходить вокруг кресла, где сидел Вэлш, сгибаясь пополам от смеха, потом, обессилев, упал на газон и, отдышавшись, сказал:
- Это называется "вор у вора", Майкл! Ну и бестия вы! Любимая моя бестия, которой я не устаю восхищаться... Значит, вам было все известно о моих ребятах?
Вэлш кивнул.
- Почему же молчали?
- Потому что они действовали правильно.
- А когда допустили ошибку?
Вэлш покачал головой.
- Они ошибки не допускали; ее допускаете вы, продолжая хитрить со мной и поныне; времени на хитрость не осталось, секунды на счету... Я, в общем-то, держу под контролем всю вашу активность, я бы прокорректировал вас, Дэйв, заметив сбои в работе вашего аппарата, но предложение раскрутить скандал против Дигона накануне операции я все же не очень-то просчитываю...
- Надо готовить общественное мнение, Майкл, во-первых. Надо организовать умную кампанию в прессе по поводу неустойчивости ситуации в Гаривасе, во-вторых. Надо, в-третьих, иметь, простите меня за грубость, козла отпущения: "Дигон - человек старой империалистической школы; он начал аферу в порядке частной инициативы, спровоцировал ситуацию, а правительству . придется вводить морскую пехоту, чтобы спасти жизни американцев, ни в чем не повинных специалистов, патриотов сотрудничества между нашими странами". Пусть президент отмывается, Майкл, пусть корит Дигона, - глаза Ролла сузились, - пусть отвечает перед журналистами; он вынужден будет взять под защиту акцию морской пехоты, а это непопулярно, все помнят Вьетнам, Ливан, Сальвадор, не говоря уже о Доминиканской Республике, на этом Джонсон крепко набил себе на лбу шишку...
Вэлш закурил, потянулся, вздохнул.
- Как я понял, вы ставите на противника нынешнего президента, Дэйв?
- Вы просчитали мой замысел до конца точно. Да, наш президент меня не устраивает, и, если вы скажете, что он устраивает вас, я позволю себе не поверить, друг мой. Да, я хочу попробовать его на крепость, в Гаривасе работают девяносто семь моих сотрудников, я имею полное право просить его спасти жизни американцев... В случае, если он откажет, нация подвергнет его остракизму...
- Я бы никогда не додумался до того, что вы по-настоящему затеяли, Дэйв... Даже не мог и предположить, что вы начали драку против президента... Знаете, мне сейчас стало жаль себя: маленький ягненок в сравнении с вами, хотя за свою жизнь в разведке спланировал пару любопытных комбинаций... Что за адвокатскую фирму вы мне сулили?
- "Лоренц энд Жабински"...
- По-моему, у нас есть там свои интересы, что-то около трех миллионов долларов.
- Четыре миллиона сорок две тысячи долларов действительно принадлежат ЦРУ, - уточнил Ролл. - Но весь капитал фирмы составляет девять миллионов семьсот четыре тысячи и сорок два цента... Таким образом, вы владелец контрольного пакета, сможете поддерживать прямой контакт с тем директором ЦРУ, который придет после того, как мы свалим вашего шефа, Ролл хмыкнул, - видимо, вместе с вами, такая уж планида у первых заместителей...
- Дэйв, - сказал Вэлш задумчиво, - еще не поздно дать отбой, дело слишком рискованно, вы замахнулись не на что-нибудь, а на Белый дом. Знаете, как по- испански звучит "Белый дом"? "Каса бланка"... Очень красиво, лучше, чем у нас...
Ролл улыбнулся чему-то, потом погрустнел.
- Отец приучил меня стирать носки и штопать их, когда мне исполнилось семь лет, не позволял горничным убирать у нас, в комнатах детей, заставил меня нянчить Дези, когда та начала ходить; новые ботинки были для меня таким же праздником, как и для несчастного негритенка из Гарлема... Когда я выучился натирать полы, готовить еду, окучивать клубнику на нашем ранчо и в оранжереях здесь, в Вашингтоне, он отправил меня в Рим изучать латынь, штудировать древних. "Ты обязан теперь прикоснуться, - напутствовал отец, - к святой науке логики; у нас ее не понимают; талмудизм нынешней философской школы логики проистекает не от древних, и мне это не нравится; бизнес живет по законам Рима и Греции, да, да именно так, ибо во времена античности превыше всего ценился дух ответственности, преданность существующему и преклонение перед тем, что выше тебя..." Вот так-то, Майкл... Я логик, я только играю роль плейбоя, это удобно, но я прокручиваю операции - особенно такую, на которую решился сейчас - дни и ночи, долгие месяцы, прежде чем скажу себе: да!
- В таком случае, последний вопрос: у вас уже была деловая встреча с кандидатом в президенты?
Ролл покачал головой, лицо его изменилось, сделалось жестким, беспокойным.
- Кандидат меня интересует постольку, поскольку он даст гарантию, что вице- президентом станет муж моей младшей сестры Дези...
- Ну, что же, - сказал Вэлш, - этот ответ меня удовлетворяет. Дадим возможность скандалу разрастись...
53
Из бюллетеня Пресс-центра:
"Известный обозреватель Жюль Бреннер на пути в Гаривас, где ему была обещана встреча с полковником Санчесом, остановился в Нью-Йорке и был принят президентом банковской корпорации "Уорлд сити бэнк" Робертом Макдоуном.
Ниже передаем сокращенную запись интервью; полный текст печатается в сегодняшнем выпуске парижской "Суар".
"Бреннер. Мистер Макдоун, вас знают как человека, банк которого охотно финансирует дорожное строительство, энергетику, комплексы отелей в курортных регионах мира и заводы по производству бытовой химии. Чем можно объяснить вашу приверженность к столь традиционным и не очень-то прибыльным сферам вложения капитала?
Макдоун, Вы неверно информированы, мистер Бреннер. Те срезы индустрии, которые вы упомянули, самые прибыльные, ибо они служат миру, но не войне. Я отношусь к числу тех американцев, которые шли с армией Брэдли через нацистскую Германию, там я похоронил брата, я не хочу иметь ничего общего с одержимыми из военно- промышленного комплекса, прибыли моих банков удовлетворяют вкладчиков, наш бизнес развивается стабильно и с выгодой для Соединенных Штатов.
Бреннер. Поддерживаете ли вы деловые связи с коммунистическими режимами?
Макдоун. Да.
Бреннер. Администрация не чинит вам препятствий?
Макдоун. Этот вопрос я не комментирую.
Бреннер. Такого рода ответ легко поддается расшифровке.
Макдоун. В армии я служил танкистом, а не шифровальщиком, я ответил так, как мне представляется целесообразным ответить в наше - весьма сложное - время.
Бреннер. К вам обращался с просьбой о займе режим полковника Санчеса?
Макдоун. У вас есть его энергопроект?
Бреннер. Да.
Макдоун. Мы готовы в положительном плане рассмотреть вопрос о займе для Санчеса, но до тех пор, пока активы Грацио арестованы и находятся под опекой ревизорской группы финансового управления, я бессилен что-либо сделать. Впрочем, если правительство Гариваса решит провести с нами переговоры до того, как закончится ревизия, мы самым благожелательным образом рассмотрим его предложения. Мы не будем их "тщательно изучать" и "по-деловому анализировать". Мы готовы к серьезной, взаимовыгодной работе.
Бреннер. Не кажется ли вам тревожным положение на биржах?
Макдоун. Биржа есть биржа. Она является нашим детищем, мы, а не администрация, гарантируем стабильность цен, хотя бы даже относительную, мы, а не администрация, давая займы и стимулируя развитие новых отраслей промышленности в разных регионах мира, пытаемся спасти мир от безработицы... Мы реальные созидатели нашего мира, и я очень не люблю, когда о сложнейшем механизме биржи судят некомпетентно, а из банкиров делают страшилищ...
Бреннер. Как вы относитесь к банкирам, которые специализируются лишь на субсидировании военной промышленности?
Макдоун. Кому-то приходится заниматься и этой работой. Я отвечаю за себя и за моих единомышленников, а мы представляем собою силу...
Бреннер. Я не являюсь специалистом по вопросам биржи, но коллеги, которые пишут о финансах - в первую очередь профессор Вернье, - считают, что сейчас началась скрытая игра с ценами на акции бобов какао... А это монопольный продукт Гариваса...
Макдоун. Я Не компетентен в данном конкретном вопросе... Однако скачки цен таковы и выбросы акций столь массированы, что я могу допустить начало игры... Конечно, это не заденет судьбы мира, но, согласен, чьи-то интересы за всем этим делом могут быть угаданы... Тем более что цена на гаривасскую валюту только что упала на три пункта, это сильный удар по Санчесу, весьма сильный... Ситуация в чем-то напоминает мне серебряную аферу, когда некто пытался свалить моего доброго друга Ханта... Тогда тоже был пущен слух, что ряд банков продает серебро под заем, с убытком... Сразу же началась паника, цена упала... А ведь Хант довольно долго поднимал стоимость серебра-с шести долларов за унцию до пятидесяти, это была красивая операция... Он скупил две трети мировых запасов серебра... Его план был любопытен: поднять серебро над золотом, стать императором мира, серебряным императором... Но ведь он поднимал цены постепенно, а его ударили сразу... То же и с акциями гаривасского какао... Либо кто-то играет, довольно крупно играет на бирже и только на бирже, либо это политическая спекуляция, призванная убрать Санчеса как нестабильную фигуру...
Бреннер. Может ли начаться неуправляемая реакция?
Макдоун. Вы имеете в виду кризис? Нет. Это локальное дело, оно касается лишь Гариваса.
Бреннер. Но у режима Санчеса есть не только враги, но и друзья. Считаете ли вы, что они промолчат в случае, если кризис разрастется?
Макдоун. Если из-за какао начнется третья мировая война, инопланетяне от души посмеются.
Бреннер. Но ведь бобы какао собирают люди...
Макдоун. Это патетика, мистер Бреннер, это не по моей части.
Бреннер. Не создается ли у вас впечатление, что за неустойчивостью на бирже, за очевидной игрой...
Макдоун. Это вы говорите "очевидная"... Я сказал, что игра возможна.
Бреннер. Хорошо, я принимаю вашу коррективу... Нет ли у вас впечатления, что кто-то намерен установить контроль на бобы какао?
Макдоун. Вы имеете в виду опасность установления монопольного контроля над рынком со стороны отдельных лиц?
Бреннер, Да.
Макдоун. Пожалуй, такого рода возможность существует... Мне кажется, что кто-то силится придержать акции бобов какао, а с другой стороны, могу предположить, что этих акций уже продано значительно больше, чем может быть в наличии...
Бреннер. Вы можете предположить, кто те люди, которые начали игру? Какие банки или концерны стоят за всем этим?
Макдоун. Знаете, я спросил свою внучку: "Отчего ты такая нехорошая, людей обижаешь?" Она мне ответила: "Не знаю, надо спросить у мамы..." Найдите их маму, мистер Бреннер, я дедушка, а дедушки - безвредные уже люди, мужчины без фантазии, что может быть преснее?"
Перед вылетом в Гаривас Бреннер сообщил журналистам, что после того, как он передал полный текст интервью с Макдоуном в Париж, в его номере раздался звонок и некто, не представившийся, порекомендовал ему "придержать публикацию, ибо она может поставить вас в крайне сложное положение, когда вы вернетесь в Париж... Точнее сказать, если вы туда вернетесь"..."
54
18.10.83
Вернье знал, что Мари любит Санчеса, поэтому в глубине души постоянно тревожился за судьбу лидера Гариваса.
По ночам, когда, выжатый после работы, он ложился в кровать, то долго не мог уснуть, ощущая свое отцовское бессилие; нет, наверно, более страшного ощущения.
- Милый, а что если тебе напечатать то, что ты знаешь? сказала как-то Гала. - Ты же места себе не находишь... Это будет очень опасно?
- Какое это имеет значение? - раздраженно пожал плечами Вернье. - Когда речь идет о девочке, страха нет... Просто-напросто меня никто не напечатает.
- А что же делать?
- Не знаю... Я рассчитываю, что умные поймут то, что я сейчас заканчиваю... Но очень может быть, что я снова ошибаюсь, полагая, будто умные в этом мире наделены правом решений...
Он договорился с прессой, контролируемой нью-йоркской группой Аверелла Гарримана, напечатать документированное исследование об американской агрессии в Доминиканской Республике. Он думал (мечтал, надеялся, уповал, вернее сказать), что люди поймут: речь на самом деле идет о Гаривасе, о сегодняшнем и завтрашнем дне, о том, что там грядут кровь и ужас...
Вернье начал собирать материалы о том, как Белый дом рушил демократические режимы на американском континенте, сразу же после окончания университета, в пятьдесят четвертом, когда случилась трагедия в Гватемале; то, как морские пехотинцы вторглись в Доминиканскую Республику, он наблюдал самолично, работая в ту пору на кафедре университета Санто-Доминго; в Чили Вернье прилетел через два дня после путча Пиночета; то, как ЦРУ подготовило переворот в Уругвае, он постигал в Монтевидео, встречаясь с теми, кто еще не был арестован тайной полицией.
(Элизабет, его жена, когда он не мог позвонить ей из Санто-Доминго оттого, что была нарушена телефонная связь во время американских бомбардировок, устроила скандал: "Ты грязный бабник, валялся у одной из своих проституток!" Он никогда так не обижался на нее, как тогда; шла война, какие там проститутки, да и потом отчего именно проститутками обязаны быть те, с кем сводила его жизнь?! При этом он не знал, что у нее уже три года длится роман с его знакомцем; узнал куда позже; подивился который уж раз своей доверчивости и характеру жены: ну, живешь с другим, любишь его, так зачем же меня допекать без всякого повода, просто так, из давней затаенной неприязни?! Вообще Элизабет была странным человеком, все ее поступки определяли гадалки и жрецы черной магии, их слова для неё закон. А еще, будучи сверхтипичной немкой, она преклонялась перед видимым проявлением авторитета, будь то мнение в обществе или сила.)
...Вернье понимал, что ситуация в Гаривасе чревата, удар будет нанесен именно по Санчесу, это стало ему совершенно ясным после гибели Грацио; он представлял себе, как это должно произойти, но ощущал невозможность помочь молодому полковнику, которого полюбила Мари; девочка - сложный человечек; как всякий настоящий талант, она и умна, и непосредственна, а как женщина - лишена атакующего начала, добра от рождения.
Вернье договорился с мадридским еженедельником, что там напечатают его очерк о трагедии Доминиканской Республики, написанный по сенсационным, не известным никому материалам, предпослав - от редакционной коллегии, не от него - врезку о том, как схоже происходящее ныне в Гаривасе с тем, что произошло в Санто- Доминго.
Испанцы, особенно после смерти Франков набирали авторитет в Латинской Америке; демократический эксперимент короля был угоден "умеренным" за океаном; жандармские методы ЦРУ вызывали в стране негативную реакцию; даже путч Пиночета, во времена фаланги еще, но уже на последнем ее издыхании, был воспринят общественностью как всеобщее испанское горе; поэтому судьба Гариваса не могла не тревожить "альма матер" Латинской Америки.
А тревожиться было из-за чего...
Так же как и в Доминиканской Республике, где ЦРУ санкционировало устранение фанатика и садиста Трухильо, компрометировавшего Белый дом своей дружбой, в Гаривасе уничтожили диктатора, похожего как две капли воды на "коррумпированного христопродавца" Трухильо.
Так же как и в Доминиканской Республике, северный сосед не смог загодя просчитать возможные эмоциональные повороты, связанные со свержением диктатора в Гаривасе, и на смену ему пришел не тот, кто был выпестован в Вашингтоне, а Санчес и его друзья.
Такое же случилось и в Доминиканской Республике: на выборах, наскоро проведенных после убийства Трухильо (под контролем проамериканских сил), народ тем не менее сказал свое слово. Новоявленный президент, ставленник ЦРУ, Рафаэл Боннели, исполнявший при Трухильо должность шефа его секретной полиции, был свергнут. Победил левый кандидат, историк и писатель Хуан Бош. То был открытый выпад против Вашингтона. Несмотря на это, у Кеннеди хватило государственной мудрости отправить вице-президента Линдона Джонсона в Санто-Доминго, чтобы тот лично приветствовал народного избранника.
Но, когда Джонсон обменивался рукопожатием с новым президентом перед объективами кинокамер, ЦРУ и государственный департамент - каждый по своим каналам - уже начали тайную работу по созданию единого блока против Хуана Боша. Блок сколотили, армия объединилась с крайне правыми, обвинение, выдвинутое против Боша, было давно всем знакомо: "Левый, он отдает страну коммунистам". И законно избранного лидера сбросил полковник Элиас Весин-и-Весин; сразу же началась вакханалия расправы. Вашингтон, продолжая запланированную акцию, картинно разорвал дипломатические отношения с Санто-Доминго; "демократия прежде всего", как же иначе; была даже заморожена экономическая и военная помощь; однако, когда посол Мартин прилетел в Америку и его приняли в Белом доме, там заметили: "Мы не очень-то хотим, чтобы Бош вернулся обратно, несмотря ни на что". Мартин ответил с убежденностью: "Да, это не президент".
Однако факт разрыва дипломатических отношений оказывал на правых сдерживающее влияние; никто не знал, как будут развиваться дальше события; народ бурлил, требуя гарантий и законности.