Страница:
– Вот такая версия, – Волин продолжал наблюдать за тем, как сине-рыжий поддавший дворник весело метет двор. – Она, может быть, и ошибочна, но более стройной пока нет.
– В случайный выбор вы, стало быть, не верите, – сдерживая могучий зевок, пробормотал Саша.
– Нет, – Волин повернулся к нему.
– Правильно. Я тоже, – закивал оперативник, отгоняя сон. – Для случайности этот выродок действует слишком уж целенаправленно.
– Насколько я понял, – Лева говорил спокойно и размеренно,
– вы полагаете, что раньше, возможно, в недавнем прошлом, убийца видел обеих девушек.
– Да, – подтвердил Волин.
– Где могли оказаться вместе две настолько разные девушки?
– Возможно, театр или концерт, – предложил Саша. – Тусовка какая-нибудь.
– Сомневаюсь, чтобы Пашина посещала тусовки, дорогие магазины и театры, – возразил Лева. – Скорее уж ночные дискотеки. И то крайне редко. У нее своя компания. Дворовая. Дешевые шашлычные, поддельная водка, «травка» в подъезде. Музыку послушать. Ладожская даже близко не подошла бы к тем заведениям, где бывала Пашина. Головой ручаюсь.
– Вот это и есть ваша задача на сегодня, ребята, – сказал Волин. – Необходимо восстановить все более-менее важные события из жизни Ладожской и Пашиной за… ну хотя бы за полгода и хотя бы в общих чертах. Детализировать будем потом. То, что заинтересует.
– А если ничего не заинтересует? – Саша все-таки не удержался, зевнул, смутился: – Извините, Аркадий Николаевич.
– Ничего. А если ничего не заинтересует, тогда будем копать еще глубже. Год, два. Три, если надо.
– Ух, – Саша в деланном отчаянии схватился за голову. – Андрей Николаевич, устроите по блату перевод в прокуратуру? Все равно до конца службы теперь здесь работать. Иначе меня начальство поедом съест. С потрохами.
– Саша, – Волин нахмурился. – Не я тебе эту работу выбирал. Не я составляю законы и правила. Придется работать до конца службы – будешь работать до конца службы.
– Да я пошутил, Аркадий Николаевич.
– Сейчас утро, Саша. А утром я не особенно расположен к шуткам.
– Понял, понял.
– А раз понял – за работу! Саша поднялся, размял плечи. Лева закрыл блокнотик, сунул в карман рубашки. Он о чем-то думал и выглядел рассеянным. Саша, натягивая пальто и небрежно набрасывая на шею шелковое белое кашне, поинтересовался:
– О чем задумался, Левушка? Тот посмотрел на коллегу так, словно только что очнулся ото сна:
– Что?
– О чем задумался, спрашиваю?
– Об убитых девушках, – ответил Лева медленно. – Кажется, я знаю, где они могли встречаться.
– И где же? Лева покачал головой:
– Сперва я должен убедиться в том, что мои догадки правильны. Ты, Саш, у нас парень впечатлительный, легко увлекающийся… Извини уж.
– Да ладно. Чего там, – засмеялся Саша. – Действительно, бывает, заносит меня.
– Вот-вот. Не хочу сбивать тебя с рабочего настроя. Они скрылись за дверью. Волин видел, как оперативники появились на пороге прокуратуры, спустились по крутым ступеням и направились к выходу со двора. Несколько секунд он наблюдал за ними. Видел, как дворник учтиво поклонился оперативникам, приподняв за козырек кепку. Лева кивнул в ответ. Саша предпочел пропустить приветствие «почетного метлоносца». Волин прошел к столу, потянулся к телефону. В данный момент ему нужно сделать два звонка. Первый – в газету, получить подтверждение тому, что заметка об убитой Алле Ладожской вышла в сегодняшнем номере, как и оговаривалось. Это заняло три минуты. Выпускающий редактор заверил его, что все в порядке, они ничего не забыли, статья вышла. Волин может убедиться в этом лично, если купит свежий номер и просмотрит восьмую полосу. В колонке «Городская хроника». Кстати, хорошая фотография получилась. Художник немного поработал над снимком, подретушировал, пофокусничал. Получилось просто заглядение. Волин поблагодарил редактора. Сказал, что со своей стороны они готовы оказать газете всестороннюю ответную помощь. Если возникнет нужда, пусть не стесняются, звонят. Редактор тут же сообщил, что позвонят, конечно, не постесняются, тем более что проблемы у них возникают регулярно, а свежая информация иной раз ценится дороже золота. На том и порешили. Второй звонок Волин сделал своему знакомому, Грише Соеву. Когда-то они вместе учились, потом судьба развела. Волин оказался в прокуратуре, Соев ушел на Петровку. Где и работал до сих пор. Благополучно, надо заметить, работал. Имел благодарности от начальства и даже был представлен к внеочередному. Они дружили семьями, ездили друг к другу в гости. Поначалу часто, потом все реже и реже. Быт заедал. Однако в том, что касается товарищеской – служебной – взаимопомощи, отказа не было. Волин помогал Соеву, Соев – Волину. Не слишком часто, но случалось.
– Привет, Аркадий, – обрадовался Соев. – Сколько лет, сколько зим.
– Не больше, чем я тебя, Гриша, – ответил в тон Волин. – Как дела?
– Нормально. Как обычно. А ты как? Все на следственной ниве подвизаешься? Или нашел работенку поспокойнее и поденежнее?
– Где ж такую найдешь, – Волин засмеялся. – За такой работенкой, как ты выразился, очередь на пять лет вперед стоит. Если, конечно, не туфта.
– Смотря какая работа. Бывает и туфта, – согласился Соев. – Ты по делу или просто так?
– Что в нашей жизни бывает просто так? – усмехнулся Волин.
– Резонно, – заметил Соев. – Что за дело-то? Важно-срочное небось?
– Да не то чтобы очень, но…
– Короче, ясно. Излагай давай, пока у меня время свободное есть.
– У нас в районе вчера произошел несчастный случай.
– В районе? А поконкретнее можно?
– В моем доме, в соседнем подъезде. Примчались ваши парни.
– На фига?
– Вот об этом я и хотел узнать. Понимаешь, местные ребята забеспокоились. Думают, в их огороде происходит что-то важное, а они ни ухом, как говорится, ни рылом.
– А это точно были наши? Твои ребята часом ничего не напутали? – озадачился Соев. – Наши на такую мелочевку не выезжают. У нас и поважнее работы навалом.
– Да я знаю. Поэтому и удивился.
– Ладно, постараемся прояснить ситуацию. Адресок продиктуй, – Волин продиктовал адрес соседей-алкоголиков. – И фамилии наших сотрудников, выезжавших на место. Записали, надеюсь?
– А как же, – Волин перечислил фамилии.
– Все, зафиксировал. Ты вот что, Аркадий, – серьезно сказал Соев, – позвони-ка мне вечерком. Скажем, часиков в девять. Думаю, к этому времени смогу удовлетворить твое любопытство. В девять нормально будет?
– Нормально. Спасибо.
– Брось ты. Было бы за что. Вы лучше бы с Люськой в гости заглянули как-нибудь. А то вас дозваться, как призывника в военкомат. Волин вздохнул, потянулся за сигаретами.
– Понимаешь… С этим трудности.
– Поссорились, что ли?
– Есть маленько, – Волин предпочел скрыть истинные масштабы катастрофы.
– Ничего, это временное. У нас тоже иногда случается. Помиритесь.
– Наверное. Ладно, тогда я в девять звякну.
– Давай. Соев повесил трубку. Волин сдвинул в сторону бумаги. О семейных делах думать не хотелось. Помиритесь. Как будто это так просто. Дело ведь вовсе не в банальной ссоре, а в образе жизни, в отношениях вообще. Волин тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, словно наваждение. Займемся убитыми девушками…
Маринка проснулась и, не открывая глаз, провела рукой по одеялу. Мишки уже не было. Девушка вздохнула и открыла глаза. Банковская работа. Вечная болезнь всех без исключения деловых людей – дефицит личной жизни и хроническая нехватка времени. Маринка отбросила одеяло, села, свесив ноги с кровати. В комнате царил полумрак. Мишка не стал отдергивать шторы. Правильно. Так безопаснее. Маринка встала, пошла в ванную. Совершив утренний туалет, решила сварить кофе. В кухне на столе – кипа газет. Мишка выписывал их пачками, прочитывать, как правило, не успевал, и в результате тонна «желтой прессы», собранная за месяц, щедро отправлялась в мусорное ведро. Исключение составляли только специализированные издания: «Коммерсант», «Деньги», «Известия» с вкладышем «Финансы». Включив кофеварку, Маринка подсела к столу, взяла «Комсомолку», раскрыла на первой странице. Проглядывая по диагонали статьи, ловила себя на мысли, что совершенно не вникает в содержание. Думала она о сегодняшнем вечере. Работа, «трудовая вахта». Запищала кофеварка, подавая сигнал: «Хозяйка! Киплю, хозя-айка!!!» Маринка налила кофе в большую кружку, сделала бутерброд с сыром, взяла следующую газету. На первой странице журналисты, купленные одними политиками, били другим политикам физиономии. Видимо, стыдясь собственной купленности, они делали это добросовестно, с искренней ненавистью и азартом. Вторая страница – интервью с известной певицей. Неплохая певица, но читать не хотелось. Не потому, что Маринка не любила ее, а потому, что наверняка начнется все та же «лапша». Такие мы бедные, несчастные, так нам плохо. Вот на Западе… А у нас… Третья страница. Никогда не сбывающиеся гороскопы и прогнозы погоды, телепрограмма. Время проставляется для проформы. Включил телевизор – ощущение такое, словно застрял во вчерашнем дне. Передачи другие, и фильмы совсем не те. Далее юмор, от которого становится грустно и стыдно. Четвертая страница. «Икорная официальщина». «Наш корреспондент отработал сутки официантом в ресторане интуристовской гостиницы». Да. Это интересно. Особенно тем официантам, которые благодаря присутствию корреспондента лишились обязательного «приварка» к жалованью и «чаевым». А что это у нас граф Суворов ничего не ест? Поешь тут у вас, пожалуй… Хроника происшествий. Бумажный вариант прозекторской. Маринка собралась было уже отложить газету, но взгляд ее зацепился за фотографию в самом низу статьи. Аккуратную, небольшую, обведенную жирной траурной рамкой.
– Черт! – прошептала Маринка. Строчки поплыли перед глазами. «Труп неизвестной девушки с признаками насильственной смерти. На вид: 25 – 27 лет… Просьба гражданам, видевшим… позвонить по телефону… Конфиденциальность звонков…» Маринка почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. На фотографии четко выделялась полоса разреза, тянущаяся поперек шеи убитой девушки. Вот и доказательство. Отрежу голову! Надо позвонить в милицию или… куда там? Что это за номер телефона? Судя по первым цифрам – центр. О господи, что же ей делать? Маринка метнулась в комнату, где на тумбочке, в изголовье кровати, лежал передатчик. Схватила, надавила на клавишу «вызова» так, что побелел ноготь. Через секунду услышала голос:
– Что случилось?
– Доброе утро, – поздоровалась Маринка и осеклась, подумала: «Чего же в нем такого доброго». – Я… Вы не могли бы подняться? У меня есть новости.
– Сейчас поднимусь. Маринка с облегчением перевела дух. От одной мысли, что эта страшная проблема переляжет на плечи кого-то другого, ей стало гораздо легче. Не готова она была к психологическому противостоянию с сумасшедшим. Боря в более выигрышном положении. Его ход всегда первый и всегда неожиданный. Все равно, что играть с шулером крапленой колодой. Занятие не только пустое, но еще и опасное. Она отнесла газету в комнату, разложила на журнальном столике. В эту секунду прокурлыкал дверной звонок. Маринка вышла в прихожую, включила телеглазок. На площадке стоял давешний знакомый. Маринка повернула ключ в замке, открыла дверь.
– Входите.
– Доброе утро, – поздоровался телохранитель. – По вашему лицу видно, что новости не из лучших.
– Так и есть. «Не из лучших» еще слабо сказано. Из худших.
– Рассказывайте, – телохранитель прошел в комнату. Маринка заперлась на все замки, вошла следом за охранником, указала на газету.
– Вот. Это и есть новость.
– Здесь много новостей, – заметил телохранитель, взял газету со столика: – «Икорная официальщина». «Наш корреспондент отработал сутки официантом в ресторане интуристовской гостиницы…» – хмыкнул, с интересом взглянул на Маринку: – Что же тут плохого, хотел бы я знать? Вы что, обедали в этой гостинице?
– Черт! – возмущенно воскликнула она. – Вы издеваетесь? При чем тут гостиница? Фотография в колонке криминальной хроники!
– Злость – не самая плохая из эмоций, – улыбнулся телохранитель. – Вот вы и ожили. А фотографию я заметил, как только вошел. Кто эта девушка? Ваша подруга?
– Она работала у нас в фирме. Мы познакомились на тестировании.
– На каком тестировании?
– Ну, при приеме на работу устраивается что-то вроде теста. Кандидат садится за телефон, а девчонки изображают «клиентов». «Колют», стараются вывести из себя, загнать в тупик, имитируют нестандартные ситуации в разговоре. Я тестировала эту девушку. Ее, кстати, зовут Алла.
– Так. Пойдем по порядку. Вы ее тестировали, это я понял, – кивнул телохранитель. – В какой фирме?
– В службе «Секс по телефону». Ну, это мы его так называем. Официально – «Служба 777».
– Эта девушка работала в службе «Секс по телефону»?
– Да. В ночной смене. По совместительству. Днем она подрабатывала где-то еще. Я не знаю точно.
– Ясно, – телохранитель казался озабоченным. – Интересно. Вы думаете, это имеет отношение к вашему случаю?
– Я уверена в этом.
– Почему?
– Видите ли. Этот психопат, Боря, дважды звонил мне на работу.
– Звонил вам? – брови охранника поползли вверх.
– Да. Я рассказывала об этом Мише. Он разве вам не говорил?
– Нет, не говорил. И что же? Этот психопат позвонил вам и?..
– И сказал, что первую убитую девушку звали Аллой и что он отрезал ей голову. Эту девушку, – Маринка показала на фотографию, – зовут Алла. И у нее, как вы можете убедиться, отрезана голова.
– Вы полагаете, Боря имел в виду именно эту Аллу?
– Конечно. Посмотрите на дату. Тело нашли три дня назад. И Боря первый раз позвонил мне тоже три дня назад. Для совпадения слишком невероятно.
– Пожалуй. Ну что же. Одно мне ясно: Боря – человек последовательный. – Телохранитель подумал, поинтересовался: – А он случайно не говорил, как собирается убить вас?
– Так же, как и остальных. Отрежет голову.
– Вон что. Ну, будем надеяться, что он именно так и попытается поступить.
– В каком смысле?
– В самом что ни на есть прямом. Чтобы отрезать голову, убийце необходимо подойти к жертве вплотную, достать нож. Опять же, он не сможет сделать этого при народе. Значит, ему понадобится заманить вас в безлюдное место. Маринка обхватила плечи руками, словно надеялась таким образом защититься от преследующего ее психопата.
– Может быть, позвонить в милицию? – спросила она.
– Не сейчас, – покачал головой охранник. – Возможно, мы это сделаем, но несколько позже.
– Когда?
– Вечером или завтра утром. Или завтра вечером. Или послезавтра. Когда поймем расклад. – Охранник достал сигарету, размял в пальцах, закурил. – Ваше знание – козырь. Мелкий, правда, но все лучше, чем никакого. И использовать его нужно сообразно моменту. Теперь мы знаем, что помимо нас Борю ищет еще и милиция. Я попрошу знакомых ребят выяснить, что известно следственной группе. Возможно, мы получим интересную информацию. А вот когда расстановка фигур окончательно прояснится, решим, как лучше использовать ваше знание.
– Но почему не позвонить сейчас? – Маринка вновь посмотрела на фотографию убитой девушки. – Милиция нам поможет.
– Если не навредит, – возразил телохранитель. – Никогда нельзя сказать заранее, какая муха их может укусить. Возможно, они решат сами сопровождать вас, рассчитывая таким образом поймать Борю. Он, разумеется, это заметит и придумает новый план. В качестве охраны наша доблестная милиция никуда не годится. Поверьте мне. Большая часть сотрудников не умеет толком обращаться с оружием. О рукопашном бое я уж и не заикаюсь. Этот парень им не по зубам. Он – крепкий орешек. Его за рупь двадцать не купишь.
– Откуда вы знаете?
– Чувствую, – телохранитель усмехнулся. – Я всегда чувствую. И, кстати, ведь ваша контора должна фиксировать номера звонящих абонентов, не так ли? Счет за услуги куда-то посылается, правда?
– Не знаю, – откровенно призналась Маринка. – Должны, по идее. Если номер неизвестен, абонента не соединят.
– Выясните, пожалуйста, когда, где и кем фиксируется номер.
– Я постараюсь.
– Постарайтесь, – телохранитель затушил сигарету. – Возможно, от этого будет зависеть ваша жизнь.
– Мне нужно больше людей. – Волин упрямо посмотрел на «Главного».
– Больше… – рассеянно повторил тот, перебирая папки, сложенные стопкой на столе. – Больше… Больше – это сколько? Сколько народу тебе нужно? Три человека? Пять?
– Десять, и это как минимум.
– Сколько? – «Главный» наконец обратил внимание на Волина, снял очки. В глазах его проклюнулось некое подобие интереса. Словно смотрел он на неведомую птицу. При том, что не любил пернатых. – Эк, куда ты хватил, Аркадий Николаевич. А тебе не кажется, что это уже чересчур, а? Ты знаешь, сколько у меня дел в производстве? А я вынужден носиться с тобой, понимаешь, как с писаной торбой. То тебе патрули подавай, то десять человек в группу выдели. – «Главный» закусил дужку очков, изумленно покачал седомудрой головой. – Кстати, сколько за тобой дел числится, Аркадий Николаевич?
– Семь, – ответил Волин, глядя на начальника исподлобья. – В конце концов, я же не танковую дивизию у вас требую.
– Еще не хватало, – оценил неприхотливость подчиненного «Главный». – А где я возьму десять человек? Об этом ты не подумал? У нас, между прочим, с работой завал. Тут каждый сотрудник, понимаешь, на вес золота, а тебе десять подавай. Нехорошо, Аркадий Николаевич. Нехорошо. Скромнее надо быть. Соразмерять надо… э-э-э… свои запросы, понимаешь, с моими возможностями. – «Главный» снова водрузил очки на нос. – Значит, так. Ты, вместо того чтобы людьми разбрасываться, займись-ка старыми делами.
– Послушайте, речь ведь идет о людях, – попытался было нажать Волин, но под твердым взглядом начальника осекся.
– А в других шести делах о ком? Или ты, может, думаешь, что родственники потерпевших уже и не люди?
– Люди, конечно, – согласился Волин. – Кто ж спорит? Но им не грозит смерть. А в случае, о котором сейчас идет речь, каждый день чреват новым убийством. Если срочно не предпринять самые жесткие меры, то количество таких родственников у нас будет возрастать в арифметической прогрессии каждые три дня.
– Слушай, Аркадий Николаевич. – «Главный» снова содрал с носа очки. – Твое дело уже одной ногой в горпрокуратуре стоит. Оставь его и займись лучше чем-нибудь полезным.
– А я и занимаюсь, – уперся тот. – Полезным. Или, по-вашему, ловить убийцу-маньяка – дело бесполезное?
– Волин, – понизил голос «Главный», – ты меня достал. Я тебе точно говорю. Он пожевал серыми губами, прикидывая, каковы шансы того, что прыткий подчиненный «стукнет» руководству о его, «Главного», нежелании заниматься делом о психопате-убийце. Малы были шансы, но и того достаточно. Это ведь только дураки думают, что в их ведомстве, как, собственно, и во всей стране, за последние десять лет что-то кардинально изменилось. Нет, все осталось по-прежнему. «Застой» не только не исчез, но стал еще «застойнее». А в «застое» главное что? В «застое» главное – уважать мнение руководства, не высовываться и не давать начальству повода для гнева. Волину чего бояться? Уйдет отсюда, устроится еще где-нибудь. Следователи сейчас в цене. Хоть в коммерческих структурах, хоть в государственных. А ему, «Главному», куда податься, случись чего? Ведь до пенсии всего год остался с небольшим.
– Ладно, – наконец буркнул он. – Так уж и быть. Дам тебе людей. Но на десять человек можешь не рассчитывать. Пять. И учти, я делаю это вовсе не из симпатии к тебе, а потому, что наша задача – следить за соблюдением правопорядка в стране. «Бросьте, – подумал Волин. – Вы не на митинге». Но не сказал этого вслух. Пять человек – хорошо. Зная «Главного», он на пятерых и рассчитывал. Своего добился, а большего и не надо. Ссориться Волин не собирался.
– Спасибо.
– Это все? Тогда иди. Я дам команду, чтобы сотрудники подключились. Они к тебе зайдут к… Сейчас сколько? – «Главный» посмотрел на часы. – Половина одиннадцатого. Значит, к одиннадцати и зайдут, – он строго посмотрел на подчиненного. – И учти, Волин, через месяц, кровь из носу, ты мне должен сдать два раскрытых дела. Все, свободен. Волин вышел из кабинета, улыбнулся. Нет, что бы там ни говорила пресса, а в неповоротливой чиновничьей глыбе есть свои плюсы.
– Аркаша? – высунувшись в коридор, позвал дежурный. – Тут тебе какая-то дама звонила.
– Какая дама?
– Не представилась. Скорее всего это была Люська, но… Волин допускал и редкий сюрприз. Случайная свидетельница первого убийства. Хорошо бы.
– А что сказала?
– Сказала, что позже перезвонит.
– Хорошо. Спасибо.
– Да ради бога, – дежурный вновь исчез за стойкой. Волин же пошел в свой кабинет. Предстояло разбить список кандидатов в маньяки на пять частей, по районам, чтобы люди не мотались через всю Москву понапрасну, не теряли зря времени. Проверить алиби трех десятков – уйма времени. А время – это единственное, что сейчас в дефиците.
Боря положил в сумку свой личный «джентльменский набор». Нож, дождевик, резиновые перчатки. Володя стоял посреди комнаты и молча наблюдал за действиями сожителя. Вид у него был несчастный. Он всегда страдал, когда Боря уходил «на работу». Придурок слабохарактерный. Идиот малахольный.
– Что? – поинтересовался Боря с язвительным смешком. – Опять совесть мучает? Выпей аспирин.
– Послушай… Послушай… – на лице Володи отразилось смятение. – Ты не можешь больше так поступать.
– Почему это? – оскалился тот. – Очень даже могу. Еще как. Хочешь поспорить?
– Не хочу, – ответил Володя. – Только сумасшедший спорит на человеческую жизнь. Или чудовище.
– Я знаю, – Боря улыбнулся еще шире. Он поднял сумку, повесил ее на плечо. – Надеюсь, ты будешь послушным мальчиком.
– Я не могу больше, – печально признался Володя. – Мне страшно.
– Когда тебе не было страшно? Ты всегда боишься. Всегда. Ведешь себя, как слюнтяй. На тебя тошно смотреть.
– Ты не должен этого делать, – повторил Володя. – Просто ты не понимаешь…
– Нет, это ты не понимаешь, – Боря почувствовал, как в груди вскипает бешенство. Это было плохо. Он не имел права выходить из себя. – Ты ничего не понимаешь. Тебе не пришлось вытерпеть и сотой доли того, что вытерпел я по вине этой твари. – Он поставил сумку на пол, подошел к собеседнику, заглянул тому в глаза. Володя не выдержал взгляда, отвернулся. – И теперь ты обязан мне помогать. Обязан!
– Я и так помогаю тебе, – промямлил Володя.
– Я вижу. Стоишь тут, распускаешь нюни, как трехлетний сопляк. Не мешай мне. Я делаю то, что делаю. Володя посмотрел на собеседника. Боря с вызовом уставился на него. Он был сильнее и знал это. Никогда еще, ни разу, Володя не мог выдержать ответного взгляда. Характером не вышел. Так случилось и на этот раз. Боря поздравил себя с очередной маленькой победой.
– И никогда больше не заикайся об этом, – медленно и веско проговорил он. – Твое дело молчать и помогать. Помогать и молчать. Этим и занимайся, если не хочешь нажить крупные неприятности.
– Ты хочешь сказать, что… можешь убить меня?
– Вот именно, – солгал Боря. Он-то знал, что никогда не сможет убить Володю. Не потому, что жаль, а просто они слишком сильно привыкли друг к другу. Привязанность, переросшая в нечто большее. Володя стал неотъемлемой частью Бориной жизни. Что-то вроде любимой игрушки, талисмана, вещи, к которой привыкаешь настолько, что не решаешься выбросить, даже когда в ней отпала необходимость. Володя хранил в себе воспоминания. Для Бори он олицетворял собой освобождение. Разрушенный кокон одиночества. В нем было все. Родительская забота. Братская любовь. Безграничная дружба. Даже то, что Володя постоянно ныл, не могло отвратить от него Борю. Напротив. Именно за счет этого нытья Боря самоутверждался. Ощущал себя ПО-НАСТОЯЩЕМУ сильным человеком. Убитые шлюхи в счет не шли. Овцы. Грязь под ногами. Давя таракана, силу не почувствуешь. Только отвращение. Когда же Володя исчезал, Боря маялся, хотя никогда не говорил об этом. Володя был ему необходим.
– Вот именно, – повторил он. – Легко. Помни об этом и старайся не злить меня понапрасну. Просто будь хорошим, послушным мальчиком.
– Я постараюсь, – вздохнул Володя. – Честно, постараюсь.
– Молодец. – Боря прошел к двери, поднял сумку, забросил на плечо. – Надумаешь выйти на улицу, не забудь запереть за собой дверь.
– Хорошо. Конечно, он пойдет на улицу, думал Боря, направляясь в кухню. Володя часто встречал его у подъезда. Но только не сегодня. Сегодня все будет иначе.
– И не торчи больше у дома. Своей страдающей рожей ты привлекаешь слишком много внимания.
– Хорошо. Как скажешь.
– Уже сказал, – отрубил Боря. Он выглянул в окно. Осмотрел проулок, очередь у овощного ларька. Машины перед подъездом. Интересно, подумал Боря. Если бы вчерашний лейтенантик узнал, кто прошел мимо него, как бы он запрыгал? Небось ругал бы себя последними словами. Был шанс прыгнуть в старлеи, а то и в капитаны. Прозевал ты свой шанс, летёха. Боря прошел в прихожую, приоткрыл дверь, послушал глубокую подъездную тишину и выскользнул на площадку. Через несколько минут он уже выходил на улицу. Сегодня придется обойтись без машины. Не стоило слишком часто «мелькать». Иномарки все-таки приметней отечественных авто, а неосмотрительность порождает подозрительность.
– В случайный выбор вы, стало быть, не верите, – сдерживая могучий зевок, пробормотал Саша.
– Нет, – Волин повернулся к нему.
– Правильно. Я тоже, – закивал оперативник, отгоняя сон. – Для случайности этот выродок действует слишком уж целенаправленно.
– Насколько я понял, – Лева говорил спокойно и размеренно,
– вы полагаете, что раньше, возможно, в недавнем прошлом, убийца видел обеих девушек.
– Да, – подтвердил Волин.
– Где могли оказаться вместе две настолько разные девушки?
– Возможно, театр или концерт, – предложил Саша. – Тусовка какая-нибудь.
– Сомневаюсь, чтобы Пашина посещала тусовки, дорогие магазины и театры, – возразил Лева. – Скорее уж ночные дискотеки. И то крайне редко. У нее своя компания. Дворовая. Дешевые шашлычные, поддельная водка, «травка» в подъезде. Музыку послушать. Ладожская даже близко не подошла бы к тем заведениям, где бывала Пашина. Головой ручаюсь.
– Вот это и есть ваша задача на сегодня, ребята, – сказал Волин. – Необходимо восстановить все более-менее важные события из жизни Ладожской и Пашиной за… ну хотя бы за полгода и хотя бы в общих чертах. Детализировать будем потом. То, что заинтересует.
– А если ничего не заинтересует? – Саша все-таки не удержался, зевнул, смутился: – Извините, Аркадий Николаевич.
– Ничего. А если ничего не заинтересует, тогда будем копать еще глубже. Год, два. Три, если надо.
– Ух, – Саша в деланном отчаянии схватился за голову. – Андрей Николаевич, устроите по блату перевод в прокуратуру? Все равно до конца службы теперь здесь работать. Иначе меня начальство поедом съест. С потрохами.
– Саша, – Волин нахмурился. – Не я тебе эту работу выбирал. Не я составляю законы и правила. Придется работать до конца службы – будешь работать до конца службы.
– Да я пошутил, Аркадий Николаевич.
– Сейчас утро, Саша. А утром я не особенно расположен к шуткам.
– Понял, понял.
– А раз понял – за работу! Саша поднялся, размял плечи. Лева закрыл блокнотик, сунул в карман рубашки. Он о чем-то думал и выглядел рассеянным. Саша, натягивая пальто и небрежно набрасывая на шею шелковое белое кашне, поинтересовался:
– О чем задумался, Левушка? Тот посмотрел на коллегу так, словно только что очнулся ото сна:
– Что?
– О чем задумался, спрашиваю?
– Об убитых девушках, – ответил Лева медленно. – Кажется, я знаю, где они могли встречаться.
– И где же? Лева покачал головой:
– Сперва я должен убедиться в том, что мои догадки правильны. Ты, Саш, у нас парень впечатлительный, легко увлекающийся… Извини уж.
– Да ладно. Чего там, – засмеялся Саша. – Действительно, бывает, заносит меня.
– Вот-вот. Не хочу сбивать тебя с рабочего настроя. Они скрылись за дверью. Волин видел, как оперативники появились на пороге прокуратуры, спустились по крутым ступеням и направились к выходу со двора. Несколько секунд он наблюдал за ними. Видел, как дворник учтиво поклонился оперативникам, приподняв за козырек кепку. Лева кивнул в ответ. Саша предпочел пропустить приветствие «почетного метлоносца». Волин прошел к столу, потянулся к телефону. В данный момент ему нужно сделать два звонка. Первый – в газету, получить подтверждение тому, что заметка об убитой Алле Ладожской вышла в сегодняшнем номере, как и оговаривалось. Это заняло три минуты. Выпускающий редактор заверил его, что все в порядке, они ничего не забыли, статья вышла. Волин может убедиться в этом лично, если купит свежий номер и просмотрит восьмую полосу. В колонке «Городская хроника». Кстати, хорошая фотография получилась. Художник немного поработал над снимком, подретушировал, пофокусничал. Получилось просто заглядение. Волин поблагодарил редактора. Сказал, что со своей стороны они готовы оказать газете всестороннюю ответную помощь. Если возникнет нужда, пусть не стесняются, звонят. Редактор тут же сообщил, что позвонят, конечно, не постесняются, тем более что проблемы у них возникают регулярно, а свежая информация иной раз ценится дороже золота. На том и порешили. Второй звонок Волин сделал своему знакомому, Грише Соеву. Когда-то они вместе учились, потом судьба развела. Волин оказался в прокуратуре, Соев ушел на Петровку. Где и работал до сих пор. Благополучно, надо заметить, работал. Имел благодарности от начальства и даже был представлен к внеочередному. Они дружили семьями, ездили друг к другу в гости. Поначалу часто, потом все реже и реже. Быт заедал. Однако в том, что касается товарищеской – служебной – взаимопомощи, отказа не было. Волин помогал Соеву, Соев – Волину. Не слишком часто, но случалось.
– Привет, Аркадий, – обрадовался Соев. – Сколько лет, сколько зим.
– Не больше, чем я тебя, Гриша, – ответил в тон Волин. – Как дела?
– Нормально. Как обычно. А ты как? Все на следственной ниве подвизаешься? Или нашел работенку поспокойнее и поденежнее?
– Где ж такую найдешь, – Волин засмеялся. – За такой работенкой, как ты выразился, очередь на пять лет вперед стоит. Если, конечно, не туфта.
– Смотря какая работа. Бывает и туфта, – согласился Соев. – Ты по делу или просто так?
– Что в нашей жизни бывает просто так? – усмехнулся Волин.
– Резонно, – заметил Соев. – Что за дело-то? Важно-срочное небось?
– Да не то чтобы очень, но…
– Короче, ясно. Излагай давай, пока у меня время свободное есть.
– У нас в районе вчера произошел несчастный случай.
– В районе? А поконкретнее можно?
– В моем доме, в соседнем подъезде. Примчались ваши парни.
– На фига?
– Вот об этом я и хотел узнать. Понимаешь, местные ребята забеспокоились. Думают, в их огороде происходит что-то важное, а они ни ухом, как говорится, ни рылом.
– А это точно были наши? Твои ребята часом ничего не напутали? – озадачился Соев. – Наши на такую мелочевку не выезжают. У нас и поважнее работы навалом.
– Да я знаю. Поэтому и удивился.
– Ладно, постараемся прояснить ситуацию. Адресок продиктуй, – Волин продиктовал адрес соседей-алкоголиков. – И фамилии наших сотрудников, выезжавших на место. Записали, надеюсь?
– А как же, – Волин перечислил фамилии.
– Все, зафиксировал. Ты вот что, Аркадий, – серьезно сказал Соев, – позвони-ка мне вечерком. Скажем, часиков в девять. Думаю, к этому времени смогу удовлетворить твое любопытство. В девять нормально будет?
– Нормально. Спасибо.
– Брось ты. Было бы за что. Вы лучше бы с Люськой в гости заглянули как-нибудь. А то вас дозваться, как призывника в военкомат. Волин вздохнул, потянулся за сигаретами.
– Понимаешь… С этим трудности.
– Поссорились, что ли?
– Есть маленько, – Волин предпочел скрыть истинные масштабы катастрофы.
– Ничего, это временное. У нас тоже иногда случается. Помиритесь.
– Наверное. Ладно, тогда я в девять звякну.
– Давай. Соев повесил трубку. Волин сдвинул в сторону бумаги. О семейных делах думать не хотелось. Помиритесь. Как будто это так просто. Дело ведь вовсе не в банальной ссоре, а в образе жизни, в отношениях вообще. Волин тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, словно наваждение. Займемся убитыми девушками…
***
Маринка проснулась и, не открывая глаз, провела рукой по одеялу. Мишки уже не было. Девушка вздохнула и открыла глаза. Банковская работа. Вечная болезнь всех без исключения деловых людей – дефицит личной жизни и хроническая нехватка времени. Маринка отбросила одеяло, села, свесив ноги с кровати. В комнате царил полумрак. Мишка не стал отдергивать шторы. Правильно. Так безопаснее. Маринка встала, пошла в ванную. Совершив утренний туалет, решила сварить кофе. В кухне на столе – кипа газет. Мишка выписывал их пачками, прочитывать, как правило, не успевал, и в результате тонна «желтой прессы», собранная за месяц, щедро отправлялась в мусорное ведро. Исключение составляли только специализированные издания: «Коммерсант», «Деньги», «Известия» с вкладышем «Финансы». Включив кофеварку, Маринка подсела к столу, взяла «Комсомолку», раскрыла на первой странице. Проглядывая по диагонали статьи, ловила себя на мысли, что совершенно не вникает в содержание. Думала она о сегодняшнем вечере. Работа, «трудовая вахта». Запищала кофеварка, подавая сигнал: «Хозяйка! Киплю, хозя-айка!!!» Маринка налила кофе в большую кружку, сделала бутерброд с сыром, взяла следующую газету. На первой странице журналисты, купленные одними политиками, били другим политикам физиономии. Видимо, стыдясь собственной купленности, они делали это добросовестно, с искренней ненавистью и азартом. Вторая страница – интервью с известной певицей. Неплохая певица, но читать не хотелось. Не потому, что Маринка не любила ее, а потому, что наверняка начнется все та же «лапша». Такие мы бедные, несчастные, так нам плохо. Вот на Западе… А у нас… Третья страница. Никогда не сбывающиеся гороскопы и прогнозы погоды, телепрограмма. Время проставляется для проформы. Включил телевизор – ощущение такое, словно застрял во вчерашнем дне. Передачи другие, и фильмы совсем не те. Далее юмор, от которого становится грустно и стыдно. Четвертая страница. «Икорная официальщина». «Наш корреспондент отработал сутки официантом в ресторане интуристовской гостиницы». Да. Это интересно. Особенно тем официантам, которые благодаря присутствию корреспондента лишились обязательного «приварка» к жалованью и «чаевым». А что это у нас граф Суворов ничего не ест? Поешь тут у вас, пожалуй… Хроника происшествий. Бумажный вариант прозекторской. Маринка собралась было уже отложить газету, но взгляд ее зацепился за фотографию в самом низу статьи. Аккуратную, небольшую, обведенную жирной траурной рамкой.
– Черт! – прошептала Маринка. Строчки поплыли перед глазами. «Труп неизвестной девушки с признаками насильственной смерти. На вид: 25 – 27 лет… Просьба гражданам, видевшим… позвонить по телефону… Конфиденциальность звонков…» Маринка почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. На фотографии четко выделялась полоса разреза, тянущаяся поперек шеи убитой девушки. Вот и доказательство. Отрежу голову! Надо позвонить в милицию или… куда там? Что это за номер телефона? Судя по первым цифрам – центр. О господи, что же ей делать? Маринка метнулась в комнату, где на тумбочке, в изголовье кровати, лежал передатчик. Схватила, надавила на клавишу «вызова» так, что побелел ноготь. Через секунду услышала голос:
– Что случилось?
– Доброе утро, – поздоровалась Маринка и осеклась, подумала: «Чего же в нем такого доброго». – Я… Вы не могли бы подняться? У меня есть новости.
– Сейчас поднимусь. Маринка с облегчением перевела дух. От одной мысли, что эта страшная проблема переляжет на плечи кого-то другого, ей стало гораздо легче. Не готова она была к психологическому противостоянию с сумасшедшим. Боря в более выигрышном положении. Его ход всегда первый и всегда неожиданный. Все равно, что играть с шулером крапленой колодой. Занятие не только пустое, но еще и опасное. Она отнесла газету в комнату, разложила на журнальном столике. В эту секунду прокурлыкал дверной звонок. Маринка вышла в прихожую, включила телеглазок. На площадке стоял давешний знакомый. Маринка повернула ключ в замке, открыла дверь.
– Входите.
– Доброе утро, – поздоровался телохранитель. – По вашему лицу видно, что новости не из лучших.
– Так и есть. «Не из лучших» еще слабо сказано. Из худших.
– Рассказывайте, – телохранитель прошел в комнату. Маринка заперлась на все замки, вошла следом за охранником, указала на газету.
– Вот. Это и есть новость.
– Здесь много новостей, – заметил телохранитель, взял газету со столика: – «Икорная официальщина». «Наш корреспондент отработал сутки официантом в ресторане интуристовской гостиницы…» – хмыкнул, с интересом взглянул на Маринку: – Что же тут плохого, хотел бы я знать? Вы что, обедали в этой гостинице?
– Черт! – возмущенно воскликнула она. – Вы издеваетесь? При чем тут гостиница? Фотография в колонке криминальной хроники!
– Злость – не самая плохая из эмоций, – улыбнулся телохранитель. – Вот вы и ожили. А фотографию я заметил, как только вошел. Кто эта девушка? Ваша подруга?
– Она работала у нас в фирме. Мы познакомились на тестировании.
– На каком тестировании?
– Ну, при приеме на работу устраивается что-то вроде теста. Кандидат садится за телефон, а девчонки изображают «клиентов». «Колют», стараются вывести из себя, загнать в тупик, имитируют нестандартные ситуации в разговоре. Я тестировала эту девушку. Ее, кстати, зовут Алла.
– Так. Пойдем по порядку. Вы ее тестировали, это я понял, – кивнул телохранитель. – В какой фирме?
– В службе «Секс по телефону». Ну, это мы его так называем. Официально – «Служба 777».
– Эта девушка работала в службе «Секс по телефону»?
– Да. В ночной смене. По совместительству. Днем она подрабатывала где-то еще. Я не знаю точно.
– Ясно, – телохранитель казался озабоченным. – Интересно. Вы думаете, это имеет отношение к вашему случаю?
– Я уверена в этом.
– Почему?
– Видите ли. Этот психопат, Боря, дважды звонил мне на работу.
– Звонил вам? – брови охранника поползли вверх.
– Да. Я рассказывала об этом Мише. Он разве вам не говорил?
– Нет, не говорил. И что же? Этот психопат позвонил вам и?..
– И сказал, что первую убитую девушку звали Аллой и что он отрезал ей голову. Эту девушку, – Маринка показала на фотографию, – зовут Алла. И у нее, как вы можете убедиться, отрезана голова.
– Вы полагаете, Боря имел в виду именно эту Аллу?
– Конечно. Посмотрите на дату. Тело нашли три дня назад. И Боря первый раз позвонил мне тоже три дня назад. Для совпадения слишком невероятно.
– Пожалуй. Ну что же. Одно мне ясно: Боря – человек последовательный. – Телохранитель подумал, поинтересовался: – А он случайно не говорил, как собирается убить вас?
– Так же, как и остальных. Отрежет голову.
– Вон что. Ну, будем надеяться, что он именно так и попытается поступить.
– В каком смысле?
– В самом что ни на есть прямом. Чтобы отрезать голову, убийце необходимо подойти к жертве вплотную, достать нож. Опять же, он не сможет сделать этого при народе. Значит, ему понадобится заманить вас в безлюдное место. Маринка обхватила плечи руками, словно надеялась таким образом защититься от преследующего ее психопата.
– Может быть, позвонить в милицию? – спросила она.
– Не сейчас, – покачал головой охранник. – Возможно, мы это сделаем, но несколько позже.
– Когда?
– Вечером или завтра утром. Или завтра вечером. Или послезавтра. Когда поймем расклад. – Охранник достал сигарету, размял в пальцах, закурил. – Ваше знание – козырь. Мелкий, правда, но все лучше, чем никакого. И использовать его нужно сообразно моменту. Теперь мы знаем, что помимо нас Борю ищет еще и милиция. Я попрошу знакомых ребят выяснить, что известно следственной группе. Возможно, мы получим интересную информацию. А вот когда расстановка фигур окончательно прояснится, решим, как лучше использовать ваше знание.
– Но почему не позвонить сейчас? – Маринка вновь посмотрела на фотографию убитой девушки. – Милиция нам поможет.
– Если не навредит, – возразил телохранитель. – Никогда нельзя сказать заранее, какая муха их может укусить. Возможно, они решат сами сопровождать вас, рассчитывая таким образом поймать Борю. Он, разумеется, это заметит и придумает новый план. В качестве охраны наша доблестная милиция никуда не годится. Поверьте мне. Большая часть сотрудников не умеет толком обращаться с оружием. О рукопашном бое я уж и не заикаюсь. Этот парень им не по зубам. Он – крепкий орешек. Его за рупь двадцать не купишь.
– Откуда вы знаете?
– Чувствую, – телохранитель усмехнулся. – Я всегда чувствую. И, кстати, ведь ваша контора должна фиксировать номера звонящих абонентов, не так ли? Счет за услуги куда-то посылается, правда?
– Не знаю, – откровенно призналась Маринка. – Должны, по идее. Если номер неизвестен, абонента не соединят.
– Выясните, пожалуйста, когда, где и кем фиксируется номер.
– Я постараюсь.
– Постарайтесь, – телохранитель затушил сигарету. – Возможно, от этого будет зависеть ваша жизнь.
***
– Мне нужно больше людей. – Волин упрямо посмотрел на «Главного».
– Больше… – рассеянно повторил тот, перебирая папки, сложенные стопкой на столе. – Больше… Больше – это сколько? Сколько народу тебе нужно? Три человека? Пять?
– Десять, и это как минимум.
– Сколько? – «Главный» наконец обратил внимание на Волина, снял очки. В глазах его проклюнулось некое подобие интереса. Словно смотрел он на неведомую птицу. При том, что не любил пернатых. – Эк, куда ты хватил, Аркадий Николаевич. А тебе не кажется, что это уже чересчур, а? Ты знаешь, сколько у меня дел в производстве? А я вынужден носиться с тобой, понимаешь, как с писаной торбой. То тебе патрули подавай, то десять человек в группу выдели. – «Главный» закусил дужку очков, изумленно покачал седомудрой головой. – Кстати, сколько за тобой дел числится, Аркадий Николаевич?
– Семь, – ответил Волин, глядя на начальника исподлобья. – В конце концов, я же не танковую дивизию у вас требую.
– Еще не хватало, – оценил неприхотливость подчиненного «Главный». – А где я возьму десять человек? Об этом ты не подумал? У нас, между прочим, с работой завал. Тут каждый сотрудник, понимаешь, на вес золота, а тебе десять подавай. Нехорошо, Аркадий Николаевич. Нехорошо. Скромнее надо быть. Соразмерять надо… э-э-э… свои запросы, понимаешь, с моими возможностями. – «Главный» снова водрузил очки на нос. – Значит, так. Ты, вместо того чтобы людьми разбрасываться, займись-ка старыми делами.
– Послушайте, речь ведь идет о людях, – попытался было нажать Волин, но под твердым взглядом начальника осекся.
– А в других шести делах о ком? Или ты, может, думаешь, что родственники потерпевших уже и не люди?
– Люди, конечно, – согласился Волин. – Кто ж спорит? Но им не грозит смерть. А в случае, о котором сейчас идет речь, каждый день чреват новым убийством. Если срочно не предпринять самые жесткие меры, то количество таких родственников у нас будет возрастать в арифметической прогрессии каждые три дня.
– Слушай, Аркадий Николаевич. – «Главный» снова содрал с носа очки. – Твое дело уже одной ногой в горпрокуратуре стоит. Оставь его и займись лучше чем-нибудь полезным.
– А я и занимаюсь, – уперся тот. – Полезным. Или, по-вашему, ловить убийцу-маньяка – дело бесполезное?
– Волин, – понизил голос «Главный», – ты меня достал. Я тебе точно говорю. Он пожевал серыми губами, прикидывая, каковы шансы того, что прыткий подчиненный «стукнет» руководству о его, «Главного», нежелании заниматься делом о психопате-убийце. Малы были шансы, но и того достаточно. Это ведь только дураки думают, что в их ведомстве, как, собственно, и во всей стране, за последние десять лет что-то кардинально изменилось. Нет, все осталось по-прежнему. «Застой» не только не исчез, но стал еще «застойнее». А в «застое» главное что? В «застое» главное – уважать мнение руководства, не высовываться и не давать начальству повода для гнева. Волину чего бояться? Уйдет отсюда, устроится еще где-нибудь. Следователи сейчас в цене. Хоть в коммерческих структурах, хоть в государственных. А ему, «Главному», куда податься, случись чего? Ведь до пенсии всего год остался с небольшим.
– Ладно, – наконец буркнул он. – Так уж и быть. Дам тебе людей. Но на десять человек можешь не рассчитывать. Пять. И учти, я делаю это вовсе не из симпатии к тебе, а потому, что наша задача – следить за соблюдением правопорядка в стране. «Бросьте, – подумал Волин. – Вы не на митинге». Но не сказал этого вслух. Пять человек – хорошо. Зная «Главного», он на пятерых и рассчитывал. Своего добился, а большего и не надо. Ссориться Волин не собирался.
– Спасибо.
– Это все? Тогда иди. Я дам команду, чтобы сотрудники подключились. Они к тебе зайдут к… Сейчас сколько? – «Главный» посмотрел на часы. – Половина одиннадцатого. Значит, к одиннадцати и зайдут, – он строго посмотрел на подчиненного. – И учти, Волин, через месяц, кровь из носу, ты мне должен сдать два раскрытых дела. Все, свободен. Волин вышел из кабинета, улыбнулся. Нет, что бы там ни говорила пресса, а в неповоротливой чиновничьей глыбе есть свои плюсы.
– Аркаша? – высунувшись в коридор, позвал дежурный. – Тут тебе какая-то дама звонила.
– Какая дама?
– Не представилась. Скорее всего это была Люська, но… Волин допускал и редкий сюрприз. Случайная свидетельница первого убийства. Хорошо бы.
– А что сказала?
– Сказала, что позже перезвонит.
– Хорошо. Спасибо.
– Да ради бога, – дежурный вновь исчез за стойкой. Волин же пошел в свой кабинет. Предстояло разбить список кандидатов в маньяки на пять частей, по районам, чтобы люди не мотались через всю Москву понапрасну, не теряли зря времени. Проверить алиби трех десятков – уйма времени. А время – это единственное, что сейчас в дефиците.
***
Боря положил в сумку свой личный «джентльменский набор». Нож, дождевик, резиновые перчатки. Володя стоял посреди комнаты и молча наблюдал за действиями сожителя. Вид у него был несчастный. Он всегда страдал, когда Боря уходил «на работу». Придурок слабохарактерный. Идиот малахольный.
– Что? – поинтересовался Боря с язвительным смешком. – Опять совесть мучает? Выпей аспирин.
– Послушай… Послушай… – на лице Володи отразилось смятение. – Ты не можешь больше так поступать.
– Почему это? – оскалился тот. – Очень даже могу. Еще как. Хочешь поспорить?
– Не хочу, – ответил Володя. – Только сумасшедший спорит на человеческую жизнь. Или чудовище.
– Я знаю, – Боря улыбнулся еще шире. Он поднял сумку, повесил ее на плечо. – Надеюсь, ты будешь послушным мальчиком.
– Я не могу больше, – печально признался Володя. – Мне страшно.
– Когда тебе не было страшно? Ты всегда боишься. Всегда. Ведешь себя, как слюнтяй. На тебя тошно смотреть.
– Ты не должен этого делать, – повторил Володя. – Просто ты не понимаешь…
– Нет, это ты не понимаешь, – Боря почувствовал, как в груди вскипает бешенство. Это было плохо. Он не имел права выходить из себя. – Ты ничего не понимаешь. Тебе не пришлось вытерпеть и сотой доли того, что вытерпел я по вине этой твари. – Он поставил сумку на пол, подошел к собеседнику, заглянул тому в глаза. Володя не выдержал взгляда, отвернулся. – И теперь ты обязан мне помогать. Обязан!
– Я и так помогаю тебе, – промямлил Володя.
– Я вижу. Стоишь тут, распускаешь нюни, как трехлетний сопляк. Не мешай мне. Я делаю то, что делаю. Володя посмотрел на собеседника. Боря с вызовом уставился на него. Он был сильнее и знал это. Никогда еще, ни разу, Володя не мог выдержать ответного взгляда. Характером не вышел. Так случилось и на этот раз. Боря поздравил себя с очередной маленькой победой.
– И никогда больше не заикайся об этом, – медленно и веско проговорил он. – Твое дело молчать и помогать. Помогать и молчать. Этим и занимайся, если не хочешь нажить крупные неприятности.
– Ты хочешь сказать, что… можешь убить меня?
– Вот именно, – солгал Боря. Он-то знал, что никогда не сможет убить Володю. Не потому, что жаль, а просто они слишком сильно привыкли друг к другу. Привязанность, переросшая в нечто большее. Володя стал неотъемлемой частью Бориной жизни. Что-то вроде любимой игрушки, талисмана, вещи, к которой привыкаешь настолько, что не решаешься выбросить, даже когда в ней отпала необходимость. Володя хранил в себе воспоминания. Для Бори он олицетворял собой освобождение. Разрушенный кокон одиночества. В нем было все. Родительская забота. Братская любовь. Безграничная дружба. Даже то, что Володя постоянно ныл, не могло отвратить от него Борю. Напротив. Именно за счет этого нытья Боря самоутверждался. Ощущал себя ПО-НАСТОЯЩЕМУ сильным человеком. Убитые шлюхи в счет не шли. Овцы. Грязь под ногами. Давя таракана, силу не почувствуешь. Только отвращение. Когда же Володя исчезал, Боря маялся, хотя никогда не говорил об этом. Володя был ему необходим.
– Вот именно, – повторил он. – Легко. Помни об этом и старайся не злить меня понапрасну. Просто будь хорошим, послушным мальчиком.
– Я постараюсь, – вздохнул Володя. – Честно, постараюсь.
– Молодец. – Боря прошел к двери, поднял сумку, забросил на плечо. – Надумаешь выйти на улицу, не забудь запереть за собой дверь.
– Хорошо. Конечно, он пойдет на улицу, думал Боря, направляясь в кухню. Володя часто встречал его у подъезда. Но только не сегодня. Сегодня все будет иначе.
– И не торчи больше у дома. Своей страдающей рожей ты привлекаешь слишком много внимания.
– Хорошо. Как скажешь.
– Уже сказал, – отрубил Боря. Он выглянул в окно. Осмотрел проулок, очередь у овощного ларька. Машины перед подъездом. Интересно, подумал Боря. Если бы вчерашний лейтенантик узнал, кто прошел мимо него, как бы он запрыгал? Небось ругал бы себя последними словами. Был шанс прыгнуть в старлеи, а то и в капитаны. Прозевал ты свой шанс, летёха. Боря прошел в прихожую, приоткрыл дверь, послушал глубокую подъездную тишину и выскользнул на площадку. Через несколько минут он уже выходил на улицу. Сегодня придется обойтись без машины. Не стоило слишком часто «мелькать». Иномарки все-таки приметней отечественных авто, а неосмотрительность порождает подозрительность.