Страница:
– Каков ваш маршрут патрулирования?
– Мы должны были контролировать парк на отрезке улица Дурова – улица Советской Армии, – четко доложил один из патрульных. Капитан уничтожающе «стрельнул» в него взглядом. – Но мы патрулировали, как и оговаривалось на инструктаже, наиболее людные места.
– Вы обратили внимание на эту девушку и ее кавалера?
– Так точно, – кивнул второй. – Но они выглядели вполне мирно. Не ругались, ничего не нарушали. Просто прогуливались. Девушка не проявляла беспокойства.
– Ну да. Мы хотели проверить у них документы, но как раз в этот момент с площади Суворова подошла группа туристов. У гостиницы возникла толчея и… – патрульный посмотрел на напарника, словно ища поддержки, – поскольку в ориентировке указывалось место от Самотечной до Дурова, то мы и пошли к гостинице.
– Тут ведь довольно многолюдно, – добавил второй. – Особенно в обед. Кто же знал, что он решится на такое.
– Вам удалось рассмотреть лицо мужчины? – спросил Волин.
– Никак нет. Они прошли метрах в ста пятидесяти от нас.
– Но убийца довольно молод, – прибавил первый патрульный.
– У него походка такая… – он прищелкнул пальцами, -
…легкая.
– Понятно. – Волин подумал, спросил уже у капитана: – Личность убитой удалось установить?
– Пока нет, – ответил тот. – В кармане девушки обнаружен документ, но его почти целиком залило кровью. Похоже на пропуск. Мы, собственно, ждали, пока вы приедете, выпишете постановление на фотоанализ.
– Разумеется. – Волин поднял кейс и откинул крышку, заполняя постановление, сказал негромко: – Насчет патрулей. – Капитан поднял взгляд. – Можете снимать своих людей. В указанных точках он не появится.
К вечеру погода испортилась окончательно. Поволокло по улицам белесую марлевую поземку. Ветер горстями подхватывал колючую снежную пыль и швырял в лица прохожим. Маринка вышла из подъезда и посмотрела на красную «четверку», за лобовым стеклом которой маячил темный силуэт. Телохранитель кивнул ей ободряюще, а она, вопреки всем инструкциям, невольно оглянулась. Это было проявлением страха. Того самого дикого страха, который Маринке полагалось скрывать. «Четверка», урча отлаженным двигателем, выползла со двора и остановилась на углу. Маринка решительно вышла на тротуар, подняла руку, останавливая такси. Мгновенно возникла очередь из частников и государственных «извозчиков». По голодному времени каждый норовил отнять хлеб насущный у своего четырехколесного собрата. Первый же водитель – темный старенький «фордик» дремучей модели – согласился подвезти за весьма умеренную плату. Впрочем, и ехать тут было недалеко.
– Садитесь, – кивнул он. Маринка забралась на переднее сиденье, захлопнула дверцу. – Погодка, а? – пробормотал себе под нос водитель, явно намекая пассажирке на светский разговор.
– Да уж, – согласилась Маринка. – Погодка. «Форд» резко взял с места, ринулся влево, подрезая белую «трешку» и лихо втираясь во второй ряд. Сзади возмущенно загудел клаксон. Маринка оглянулась. «Четверка» повторила маневр «Форда», с той лишь разницей, что телохранитель проделал все гораздо виртуознее, чем и вызвал лавину клаксонного воя. Машины разделяло несколько корпусов. На шоссе плотный поток несколько рассосался, и «Форд» увеличил скорость. «Четверка» тоже.
– Что-то случилось? – поинтересовался спокойно водитель. – Это ваш знакомый?
– Что? – Маринка повернулась к нему.
– В «четверке». Ваш знакомый? Или ревнивый муж?
– Нет. Не муж, не знакомый.
– Он вас преследует?
– Нет, вам показалось.
– Да? Ну, может быть, – водитель покосился в зеркальце заднего вида. – Хотя мне редко кажутся подобные вещи. Не первый год за рулем. Если желаете, можем от него оторваться.
– Не стоит.
– Как знаете. Вам виднее, конечно. Меня, кстати, зовут Володя. А вас?
– Марина.
– Я так и думал. Маринка посмотрела на него:
– Почему?
– Да просто, – водитель улыбнулся и пожал плечом. – Мне сразу показалось, что у такой девушки должно быть звучное, необычное имя. Не Наташа – Таня – Света. А что-то более экзотическое. Марина. Олеся. Алла. Что-нибудь эдакое. Алла? Ведь это имя первой жертвы. Той девушки, которая работала в их службе. Что это? Случайность? Или?.. Маринка почувствовала, как по спине у нее поползли ледяные «мурашки». Она невольно вжалась в спинку кресла и, словно бы невзначай, коснулась пальцами ручки двери. В случае чего можно выпрыгнуть. Скорость, конечно, приличная, но это лучше, чем получить удар ножом. Маринке очень хотелось обернуться и посмотреть, где «четверка» телохранителя, однако она боялась проявить испуг. Если водитель – Боря, то паника жертвы только подзадорит его. Маринка снова покосилась на собеседника. Лет тридцать пять – тридцать семь. Покойная хозяйка вроде бы говорила, что Боря молод. Ее, Маринкиного, возраста. Значит, ему должно быть около двадцати пяти. Десять лет – солидная разница. И голос вроде не слишком похож. Хотя трудно утверждать категорически.
– Что вы так нервничаете? – поинтересовался водитель. – Не волнуйтесь, он отстал.
– Кто? – спросила Маринка.
– Этот, на «четверке». Еще на светофоре. Мы-то успели проскочить, а он застрял. – Водитель засмеялся. Радостно и абсолютно неуместно. Маринка все-таки не сдержалась, оглянулась. «Четверки» не было. – Да нету его, нету, не беспокойтесь. – Он ударил по газам, и машина, с неожиданной для ее лет резвостью, полетела по вечернему проспекту к залитой огнями башне мэрии. – Значит, вас зовут Марина? – Маринка кивнула. Честно говоря, ей не хотелось даже двигаться. Тело затекло от страха. Шею и грудь словно набили старым тряпьем. – А чем вы занимаетесь? Маринка ничего не слышала. Она в мыслях проклинала собственную глупость и недальновидность. Угораздило же ее согласиться на предложение этих двух кретинов – Миши и охранника. Джеймс Бонд ср…й. Где его хваленая подготовка?
– Задумались?
– Что?
– Задумались, спрашиваю?
– А, да, – торопливо кивнула Маринка. – Да, задумалась.
– Ничего, это бывает. Я тоже люблю думать, – водитель снова хохотнул. – Только когда не за рулем. Смотришь себе на огоньки, размышляешь. Хорошо. Маринка закашлялась. Ей было трудно говорить. Хотелось сидеть неподвижно и молчать. Зачем он все время болтает? Это утонченная форма издевательства? «Форд» проскочил мост, вылетел на Арбат и, сбросив скорость, покатил в общем потоке к Кремлю. Слева замаячил куб телефонного узла, в котором и размещалась служба «777». Она подумала, что, если посчастливится, ей удастся выпрыгнуть и при этом не покалечиться. Главное, сразу позвать на помощь. Вокруг полным-полно народу. Кто-нибудь да вмешается. Во всяком случае, убить ее так просто не получится.
– Я высажу вас у «Праги», ладно? – спросил вдруг водитель. – А то тут разворот искать затаришься. По центру придется полчаса крутиться.
– Конечно, – Маринка была готова выйти прямо здесь, посреди дороги. Она все еще никак не могла поверить, что все обошлось. Неужели ей повезло?
– А там как раз переход подземный есть.
– Я знаю.
– Телефончик оставите?
– Зачем? – вполне искренне удивилась Маринка.
– Ну как, – водитель ухмыльнулся, легко переходя на «ты». – Сходим куда-нибудь вместе. Кофейку попьем, шампанского. Потанцуем. А? Как смотришь? «Форд» остановился у «Праги».
– Кофейку? Маринка изумленно посмотрела на водителя, прикрыла рот ладошкой и вдруг засмеялась. Сказалось нервное напряжение. Ей никогда не приходило в голову искать «амурные похождения» на стороне. Вполне хватало Миши. Но в данной ситуации предложение попутчика было не просто нелепым, а смешным до истерики. Маринка смеялась и никак не могла справиться с этим безудержным смехом.
– Чего ты? Я же на полном серьезе предлагаю. Водитель тоже усмехнулся, затем захохотал. Он никак не мог понять причины столь странного веселья пассажирки.
– Простите, – Маринка прижала руку к груди, стараясь успокоить смех. – Боюсь, что ничего не получится.
– Зря, – прокомментировал, впрочем, ничуть не обидевшись, водитель. – Классно провели бы время. Маринка достала из сумочки кошелек, расплатилась и выбралась из салона.
– А может, передумаешь? – весело поинтересовался водитель.
– Нет? Ну и зря. «Форд» рванул по Арбату. Маринка проводила машину взглядом, повернулась и… Сердце ее ушло в пятки, а улыбку словно стерли с лица ластиком. Прямо перед ней стоял телохранитель. Он был абсолютно серьезен.
– Черт! – Маринка снова схватилась за грудь, но уже совсем по иной причине. – Как вы меня напугали.
– Все в порядке?
– Вы еще спрашиваете? Кто обещал, что со мной ничего не случится?
– А с вами что-то случилось?
– Слава богу, нет. Но только не благодаря вашим стараниям. Этот тип на своем замухрыжном «Форде» обставил вас, как ребенка. Вы потеряли нашу машину!
– Кто вам сказал подобную глупость? – прищурился телохранитель.
– Как кто? Я сама видела.
– Что вы видели?
– Вашей машины не было!
– Где?
– Сзади!
– Разумеется. Я ехал впереди.
– Как впереди? – изумилась Маринка.
– Очень просто. То, что вы не видели меня, не означает, что я не мог видеть вас. Я решил, что спереди будет удобнее следить за тем, что происходит у вас в салоне, и одновременно контролировать ситуацию, – объяснил телохранитель. – Если бы я заметил, что водитель пытается причинить вам физический вред, мне было бы достаточно нажать на тормоз. И потом, потенциально, до этого перекрестка, – он указал пальцем в землю, – вам ничто не угрожало.
– Так вы все время нас видели?
– Естественно. – Маринка молчала, обдумывая слова телохранителя. – Я все время нахожусь рядом с вами. Кстати, вы не забыли передатчик?
– Нет, – Маринка прикоснулась к сумочке.
– Не доставайте его. Я припаркуюсь на углу. Вон там, – он указал место, где именно поставит машину. – Перед тем, как выйти, свяжитесь со мной.
– Я помню.
– Отлично. Только помните еще вот что: вы не должны покидать здание до тех пор, пока я не разрешу. Маринка нахмурилась и вдруг поняла:
– Он здесь?
– Я его не видел, – уклончиво ответил тот.
– За нами следили?
– Поток был слишком плотный. Машины практически все время двигались в одном направлении. Если он и ехал за вами, у меня не было возможности его вычислить.
– Но тогда…
– Не надо рассуждать, – остановил ее телохранитель. – Просто делайте то, что я вам говорю. Если, конечно, хотите выжить.
– Вы еще спрашиваете?
– Нет. Предупреждаю.
– Хорошо. Я все поняла.
– Отлично. Идите, – телохранитель улыбнулся. – Все будет нормально.
– Надеюсь. Маринка спустилась в переход, зашагала вдоль ряда ярких, пестреющих всеми цветами радуги витрин. Милиционер, болтающий с продавщицей, лениво повернул голову и невидяще посмотрел на нее. Маринка толкнула стеклянную дверь, поднялась по припорошенным снегом ступенькам и оказалась рядом с железобетонным кубом телефонного узла. Здесь она оглянулась. Телохранитель наблюдал за ней с противоположной стороны улицы. Их взгляды встретились. Он едва заметно кивнул и улыбнулся. Войдя в холл, девушка почувствовала себя в относительной безопасности. Здесь было много народу. Охранники, обслуга. Только самоубийца отважился бы осуществить покушение при таком количестве свидетелей. Маринка предъявила пропуск вахтеру, перекрывавшему лестницу на третьем этаже, поднялась на четвертый и уже через несколько минут вошла в свой «кабинет». Здесь ковром висел табачный дым. Сменщица попивала кофе, смолила «Яву» и между делом листала «Вумен». «Час пик» еще не начался.
– А, смена караула, – оживилась она. – Серегу не встретила?
– Нет, – ответила Маринка, разгоняя дым рукой. – Ну ты и накурила, мать. А что с Серегой?
– Не в духе, – охотно поддержала разговор сменщица, смачно кроша сигарету в пепельнице.
– Что-нибудь случилось?
– А ты еще не в курсе?
– Откуда? Только что пришла.
– Ну ты даешь. Все девчонки уже знают. Тут же сегодня полдня менты шарились.
– Ну и что?
– Кем-то из наших интересовались. Я так кумекаю, что Серегу нашего сажать собрались, не иначе. А то чего бы ему с постной-то рожей бегать да на всех рычать? Маринка насторожилась: «Кем-то интересовались? Уж не Аллой ли?» Напустила на себя безразличный вид и спросила скучно, сбрасывая пальто:
– Ушли?
– Менты-то? – сменщица засмеялась громко. – Не знаю, может, здесь еще. Я одного видела. На этого… поэта… Пушкина похож. Кучерявый такой, жиденочек. Если б Серега его не пас в четыре глаза, обязательно затащила бы сюда. Такой миленький. И все при нем.
– Ты-то откуда знаешь? Маринка вытащила из сумки деревянный гребешок и, встав перед настенным зеркалом, принялась расчесывать волосы.
– Я их кучерявую породу знаю. Если сам худенький, а задница подтянутая, значит, и с размером все в порядке, и в постели как трактор пашет. Не то что мой. В плечах целый метр, а вместо хрена – гулькин клюв, – она снова засмеялась. Маринка тоже улыбнулась, но не скабрезности, а причудам природы. Наделила же матушка этот центнер мяса таким чудесным смехом. Они еще смеялись, когда на панели телефона мигнула лампочка и в крохотную комнату вплыла резкая трель. – Подруга, – хитро заблажила сменщица, – это тебя. Я всех своих уже оттрахала.
– Семь минут еще, – ответила Маринка, протягивая руку за трубкой. Сменщицу не переспоришь. Она – кого угодно, ее – никто. – Халтуришь?
– Я халтурю? – возмутилась та. – Да я сегодня столько этих уродов переимела, хватило бы дивизию укомплектовать. – Она забилась в притворном оргазме, застонала: – Еще, еще… Ты настоящий зверь! – и тут же скорчила брезгливую физиономию. – Козел. Хоть бы один зашел. Маринка улыбнулась, сняла трубку, выдохнула привычно:
– Я ждала тебя. Сменщица, уже надевая шубейку, закатила глаза и усердно задвигала бедрами, изображая половой акт. «Колола», стервоза. Маринка с трудом удержалась, чтобы не засмеяться во весь голос, и тут же побледнела, услышав в трубке знакомый ядовитый голос:
– Было пять, стало четыре.
Саша рысью взбежал по служебной лестнице и оказался на административном этаже института. В отличие от Волина оперативник не испытывал почтения к начальственному шику. Да и просто к начальству не испытывал тоже. Если, конечно, оно не было непосредственным. Поэтому он и вломился в кабинет директора без стука, распахнув дверь едва ли не ногой. За длинным столом сидели какие-то люди – очечки, бородки, типичные «ботанические сухарики», – и все они смотрели на Сашу, как на пришельца с другой планеты. Директор восседал во главе. На лице его играла целая гамма чувств. От недоумения до растерянности, плавно переходящей в ярость.
– Молодой человек, в чем, собственно… – начал было директор, но Саша легко перебил его.
– Мне нужен, – заглянул в бумажку, – врач. Тот, который лечит пародонтоз. Владимир Андреевич Баев.
– Стоп, – директор нахмурился, – во-первых…
– Во-первых, я из милиции. – Саша вскинул руку с удостоверением, как мухинский рабочий – молот. – Во-вторых, у меня мало времени. Поэтому зовите сюда этого вашего лекаря – и дело с концом.
– Какая наглость, – пробормотал кто-то тихо.
– А я вообще стоматологов не люблю, – подхватил Саша, вперившись взглядом в директора. – Ну так что? Насчет доктора? Я ведь не гордый, могу и сам сходить. – Последнюю фразу он произнес таким тоном, что всем присутствующим стало абсолютно ясно: если развязный гость напряжет свои драгоценные ноги, их всех расстреляют сегодня же ночью. Директор буркнул что-то вроде: «О Господи. Только этого мне и не хватало», и потянулся к компьютеру.
– Сейчас проверим, работает ли сегодня Баев. – Он потыкал в клавиши и произнес не без злорадства: – Какая неприятность. Оказывается, Владимир Андреевич заболел.
– И правда, трагедия, – бесцеремонно пригибая профессоров, Саша полез к директорскому месту. – И давно его сморило?
– Владимир Андреевич заболел три дня назад.
– Надо же, как он вовремя слег, – процедил оперативник, заглядывая в монитор. – Вы можете это распечатать?
– Разумеется, – директор пощелкал «мышкой». Ожил стоящий на столике принтер. Бесшумно пополз лист, на котором темнели отпечатанные строки. – Это все?
– Нет. – Саша выдернул лист из принтера, принялся перечитывать, одновременно продолжая говорить: – К понедельнику приготовьте мне официальную справку. С какого дня и по какой причине Владимир Андреевич Баев не выходит на работу. И не забудьте заверить ее в отделе кадров. Еще мне понадобится характеристика на этого самого Баева за вашей подписью и результаты последней диспансеризации.
– Диспансеризации чьей? – помотал головой директор.
– Ну не вашей же. Баева. Баева, Владимира Андреевича.
– Слушайте, что вы несете? Какая диспансеризация?
– Сотрудники всех медицинских учреждений обязаны каждый год проходить диспансеризацию, которая включает обязательное заключение невропатолога и справку из психоневрологического диспансера. Меня интересуют результаты последней диспансеризации. – Саша сложил лист и сунул в карман. – Вот и все. Бумаги, кровь из носа, должны быть готовы к понедельнику. Это понятно? Директор вздохнул:
– Понятно. Теперь вы оставите нас в покое?
– Теперь оставлю, – согласился Саша и тут же спросил: – Кстати, где у вас здесь телефон?
К половине десятого следовательская группа проверила алиби восемнадцати человек из банковского списка. Остальное пришлось отложить до завтра. Людям не очень нравится, когда к ним врываются посреди ночи и учиняют допрос. Волин вычеркивал фамилию за фамилией, снова и снова перечитывал редеющий список. Он ждал звонка от Левы или Саши. От нервного напряжения чесались руки. Причем в буквальном смысле. Ожидание материализовалось невидимой грозовой тучей и висело под потолком, окутывая плафон казенной люминесцентной люстры, густое и сочное. С каждой минутой оно становилось все более осязаемым, и, когда телефон все-таки закурлыкал уютно и тактично, это показалось едва ли не неуместным. Волин рванул трубку:
– Слушаю!
– Аркадий Николаевич, – рявкнула трубка восторженно-громким Сашиным голосом, – Баев уже три дня как не ходит на работу! В институте уверены, что он заболел! Три дня? Значит, стоматолог не вышел на работу уже на следующий день после визита Волина в институт. Для случайности слишком шикарно. Собственно, Волин только и делал, что сталкивался с подобными «случайностями». Где был Баев эти три дня? Чем занимался? Не он ли посетил парк ЦДРА сегодня днем, в компании неизвестной пока девушки? А что? Под описание Баев подходит как нельзя лучше. И рост, и телосложение. Все среднее. Даже среднее от среднего. Как жаль, что экспертам до сих пор не удалось установить личность третьей жертвы. Сейчас бы Саша проверил, посещала ли она институт и у кого лечилась. Впрочем, Баев мог «отыскивать» жертвы и в институтском коридоре, и в кабинете у кого-нибудь из коллег, и в регистратуре. Да и вообще, совсем не обязательно, что он видел их именно в институте. Но… Фамилии убитой девушки нет, значит, и проверить ничего не удастся.
– Сделай-ка, Саша, вот что, – сказал Волин. – Возьми в институте адрес Баева…
– Уже взял, Аркадий Николаевич, – оперативник продиктовал адрес. Баев жил в Царицыне.
– Молодец. Поезжай туда, но в квартиру пока не суйся. Постой у подъезда, посмотри. Я свяжусь с МВД, попрошу выделить людей для наблюдения за Баевым. Подъеду минут через тридцать-сорок.
– Хорошо. Понял. Оперативник повесил трубку. Волин открыл несгораемый шкаф, достал кобуру, в которой дремал «ПМ», принялся натягивать ее на плечи. Одновременно он пытался просеять в голове крупицы имеющейся информации. Ему казалось, что корявый костяк общей схемы убийств уже проступил из тумана таинственности. Вот только никак не удавалось провести верные мостки между островками фактов. Волин надел пиджак, затем пальто. Снял трубку телефона, набрал номер дежурного:
– Дежурный? Волин из райпрокуратуры. Нам необходимы люди в группу наружного наблюдения. Четыре человека. Капитан, не сегодня-завтра дело передадут в Следственное управление МВД, но только к этому времени на плечах ваших людей будет висеть еще один труп. Мы же даем вам убийцу практически в руки и теплым. Нужно только дождаться, пока он пойдет на очередное дело, и взять его с поличным. Это понятно? Связывайтесь. Я подожду. – Пока дежурный связывался с начальством и уточнял, можно ли направить людей по вызову из райпрокуратуры, Волин дожидался у телефона. Наконец вопрос был решен. Причем положительно. – Отлично. Записывайте адрес и отметьте время. – Продиктовал. Дежурный записал, повторил, проверяя правильность записанного. – Все верно. Да, мы их встретим. Все, отбой. – Волин нажал на рычаг и тут же набрал следующий номер, сказал коротко: – Волин. Дежурную машину к подъезду. Он повесил трубку, прошел к двери, погасил свет и собрался уже шагнуть в коридор, когда телефон зазвонил снова. Волин чертыхнулся. Это могло быть начальство, которому срочно понадобилось уточнить, зачем Волин связывался с МВД и как это вообще могло произойти без его начальственного ведома и благословения. Конечно, Волин мог не отвечать на звонок, но с той же степенью вероятности это мог быть Лева. Или, скажем, эксперты по поводу личности третьей жертвы. Волин подошел к столу, снял трубку:
– Слушаю.
– Здравствуй еще раз, Аркадий. – Это был Соев. Волин так увлекся версией стоматолога, что совсем запамятовал об утренней договоренности. – Просьба еще актуальна?
– Конечно. Тебе удалось что-нибудь выяснить?
– Самую малость. – Волин услышал, как приятель шелестит записями. – Значит, так. Ребята, которыми ты интересуешься, действительно работают у нас, в оперативном отделе. Тут все чисто, можешь не сомневаться.
– Я и не сомневался. Меня больше интересует другое.
– Догадываюсь, – усмехнулся Соев. – По поводу твоих убитых алкоголиков. В нашей картотеке на них ничего криминального нет. Я проверил, это точно.
– Так они туда по собственной инициативе приехали, что ли? Вроде субботника или шефской помощи? Так получается?
– Аркадий, ты должен понимать, я не могу подойти к ним и спросить: «А что это, парни, вы там делали?» Тем более что никакого криминала за ними не замечено.
– Ясно. Волин понял, что с этой стороны он «тянет пустышку». Никакой более-менее отчетливой информации на этом огороде нарыть не удастся. Одни догадки. Да и те весьма размытые. Однако почему-то эти ребята приехали на место происшествия первыми. И звонили сегодня днем ему, Волину, пытались получить информацию о психопате-убийце. Гайдаро-тимуровское опекунство тут не проходит. На альтруистов-патриотов они тоже не слишком похожи. Остается трудоголизм, но у трудоголиков с Петровки и своей работы за глаза, чтобы еще за чужую хвататься. Вывод? Никакого вывода. Ни черта ему не ясно.
– Я так думаю, что они «внеурочные» под нашей крышей отрабатывали.
– Какие это «внеурочные»?
– Ну, эти ребята в свободное от основной работы время подвизаются в одном солидном банке.
– Как называется этот банк? – спросил Волин, чувствуя, как в груди рождается неприятный холодок.
– «Кредитный», – ответил Соев. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, подумал Волин. Ладожская тоже работала в «Кредитном». Есть во всем этом что-то странное. Как-то все должно увязываться. Где-то тут узелок. И в центре этого узелка – убийца-психопат.
– Да ладно, Аркадий, ничего в этом противозаконного нет. Ты же знаешь, сейчас у половины наших есть побочный приработок. Иначе семью не прокормишь. И хорошо еще, если сможешь устроиться в банк. Некоторые в коммерческих палатках продавцами сидят.
– Подожди, подожди, – Волин потер лоб. – Они охранниками работают? В каком-нибудь филиале? Он намеренно не стал называть филиал. Для чистоты эксперимента, так сказать.
– Ты о нас уж слишком низкого мнения, – хмыкнул Соев. – Они, между прочим, профессионалы. В головном отделении эти ребята работают, консультантами.
– Консультанты, значит, – пробормотал Волин. – Понятно, спасибо.
– Да не за что.
– Есть, Георгий. Есть за что. Волин повесил трубку и пошел к двери, пытаясь быстро, навскидку, выстроить цепочку: «жертвы» – «Баев» – «банк» – «оперативники». Алла Ладожская, Настя Пашина и – в этом Волин практически не сомневался – третья жертва бывали в институте стоматологии, где работал Баев. – Баев имел счет в банке «Кредитный». – Ладожская работала в «Кредитном», но Настя Пашина к банку не имела никакого отношения. – Оперативники тоже работают в «Кредитном», но не имеют отношения к Пашиной. – Алкоголичка Вера и ее сожитель вряд ли даже слышали о существовании «Кредитного», а заодно уж и об институте стоматологии, но оперативники примчались к ним первыми. К тому же соврали относительно причин своего любопытства. – Один из этих оперативников звонил сегодня Волину насчет дела «психопата», что, по законам элементарной логики, не могло быть случайностью. Цепочка выстраивалась. В ней было лишь два слабых звена. И если одно из них держалось хотя бы на честном слове, то второму объяснения не находилось. Первое: какой смысл оперативникам искать убийцу Насти Пашиной? Положим, они его и не ищут. Допустим, они ищут убийцу Ладожской, которая, при всей своей скромности, вполне могла быть любовницей какого-нибудь босса. Девица-то очень и очень броская. Заодно же «крутят» линию Пашиной. Шатко, конечно, но логика в этих рассуждениях все-таки присутствует. А вот какое отношение к данному делу имеет алкоголичка Вера? Лишняя подпорка в стройной версии. В какой точке она пересекалась с Баевым, «Кредитным» или Ладожской? С Пашиной, на худой конец. Может быть, она тоже лечила зубы в институте стоматологии? Да нет, вряд ли. Счета в банке у нее тоже нет, и в «Кредитном» она не работала. Единственная возможность получить объяснение всем непонятностям в деле алкоголиков – взять за жабры пронырливых сыскарей и пообщаться с ними в приватной обстановке на полном серьезе и без дураков. Волин прошел по малолюдному коридору. Вечер. Кзотовский рабочий день исчерпал себя три часа назад. Счастливчики, закончившие дела на сегодня, разъехались по домам. Ему повезло меньше. Даже когда все дела закончатся, ехать будет некуда. Эти дурные мысли все чаще всплывали в голове. Странно. Пока жили семьей, он почти никогда не думал о доме в рабочее время. Стоило разбежаться – и на тебе. Волин вышел на улицу. Прокуратурский «рафик» уже пыхтел у подъезда. Волин забрался в салон, назвал адрес. Машина, набирая скорость, покатила по вечерним улицам.
– Мы должны были контролировать парк на отрезке улица Дурова – улица Советской Армии, – четко доложил один из патрульных. Капитан уничтожающе «стрельнул» в него взглядом. – Но мы патрулировали, как и оговаривалось на инструктаже, наиболее людные места.
– Вы обратили внимание на эту девушку и ее кавалера?
– Так точно, – кивнул второй. – Но они выглядели вполне мирно. Не ругались, ничего не нарушали. Просто прогуливались. Девушка не проявляла беспокойства.
– Ну да. Мы хотели проверить у них документы, но как раз в этот момент с площади Суворова подошла группа туристов. У гостиницы возникла толчея и… – патрульный посмотрел на напарника, словно ища поддержки, – поскольку в ориентировке указывалось место от Самотечной до Дурова, то мы и пошли к гостинице.
– Тут ведь довольно многолюдно, – добавил второй. – Особенно в обед. Кто же знал, что он решится на такое.
– Вам удалось рассмотреть лицо мужчины? – спросил Волин.
– Никак нет. Они прошли метрах в ста пятидесяти от нас.
– Но убийца довольно молод, – прибавил первый патрульный.
– У него походка такая… – он прищелкнул пальцами, -
…легкая.
– Понятно. – Волин подумал, спросил уже у капитана: – Личность убитой удалось установить?
– Пока нет, – ответил тот. – В кармане девушки обнаружен документ, но его почти целиком залило кровью. Похоже на пропуск. Мы, собственно, ждали, пока вы приедете, выпишете постановление на фотоанализ.
– Разумеется. – Волин поднял кейс и откинул крышку, заполняя постановление, сказал негромко: – Насчет патрулей. – Капитан поднял взгляд. – Можете снимать своих людей. В указанных точках он не появится.
***
К вечеру погода испортилась окончательно. Поволокло по улицам белесую марлевую поземку. Ветер горстями подхватывал колючую снежную пыль и швырял в лица прохожим. Маринка вышла из подъезда и посмотрела на красную «четверку», за лобовым стеклом которой маячил темный силуэт. Телохранитель кивнул ей ободряюще, а она, вопреки всем инструкциям, невольно оглянулась. Это было проявлением страха. Того самого дикого страха, который Маринке полагалось скрывать. «Четверка», урча отлаженным двигателем, выползла со двора и остановилась на углу. Маринка решительно вышла на тротуар, подняла руку, останавливая такси. Мгновенно возникла очередь из частников и государственных «извозчиков». По голодному времени каждый норовил отнять хлеб насущный у своего четырехколесного собрата. Первый же водитель – темный старенький «фордик» дремучей модели – согласился подвезти за весьма умеренную плату. Впрочем, и ехать тут было недалеко.
– Садитесь, – кивнул он. Маринка забралась на переднее сиденье, захлопнула дверцу. – Погодка, а? – пробормотал себе под нос водитель, явно намекая пассажирке на светский разговор.
– Да уж, – согласилась Маринка. – Погодка. «Форд» резко взял с места, ринулся влево, подрезая белую «трешку» и лихо втираясь во второй ряд. Сзади возмущенно загудел клаксон. Маринка оглянулась. «Четверка» повторила маневр «Форда», с той лишь разницей, что телохранитель проделал все гораздо виртуознее, чем и вызвал лавину клаксонного воя. Машины разделяло несколько корпусов. На шоссе плотный поток несколько рассосался, и «Форд» увеличил скорость. «Четверка» тоже.
– Что-то случилось? – поинтересовался спокойно водитель. – Это ваш знакомый?
– Что? – Маринка повернулась к нему.
– В «четверке». Ваш знакомый? Или ревнивый муж?
– Нет. Не муж, не знакомый.
– Он вас преследует?
– Нет, вам показалось.
– Да? Ну, может быть, – водитель покосился в зеркальце заднего вида. – Хотя мне редко кажутся подобные вещи. Не первый год за рулем. Если желаете, можем от него оторваться.
– Не стоит.
– Как знаете. Вам виднее, конечно. Меня, кстати, зовут Володя. А вас?
– Марина.
– Я так и думал. Маринка посмотрела на него:
– Почему?
– Да просто, – водитель улыбнулся и пожал плечом. – Мне сразу показалось, что у такой девушки должно быть звучное, необычное имя. Не Наташа – Таня – Света. А что-то более экзотическое. Марина. Олеся. Алла. Что-нибудь эдакое. Алла? Ведь это имя первой жертвы. Той девушки, которая работала в их службе. Что это? Случайность? Или?.. Маринка почувствовала, как по спине у нее поползли ледяные «мурашки». Она невольно вжалась в спинку кресла и, словно бы невзначай, коснулась пальцами ручки двери. В случае чего можно выпрыгнуть. Скорость, конечно, приличная, но это лучше, чем получить удар ножом. Маринке очень хотелось обернуться и посмотреть, где «четверка» телохранителя, однако она боялась проявить испуг. Если водитель – Боря, то паника жертвы только подзадорит его. Маринка снова покосилась на собеседника. Лет тридцать пять – тридцать семь. Покойная хозяйка вроде бы говорила, что Боря молод. Ее, Маринкиного, возраста. Значит, ему должно быть около двадцати пяти. Десять лет – солидная разница. И голос вроде не слишком похож. Хотя трудно утверждать категорически.
– Что вы так нервничаете? – поинтересовался водитель. – Не волнуйтесь, он отстал.
– Кто? – спросила Маринка.
– Этот, на «четверке». Еще на светофоре. Мы-то успели проскочить, а он застрял. – Водитель засмеялся. Радостно и абсолютно неуместно. Маринка все-таки не сдержалась, оглянулась. «Четверки» не было. – Да нету его, нету, не беспокойтесь. – Он ударил по газам, и машина, с неожиданной для ее лет резвостью, полетела по вечернему проспекту к залитой огнями башне мэрии. – Значит, вас зовут Марина? – Маринка кивнула. Честно говоря, ей не хотелось даже двигаться. Тело затекло от страха. Шею и грудь словно набили старым тряпьем. – А чем вы занимаетесь? Маринка ничего не слышала. Она в мыслях проклинала собственную глупость и недальновидность. Угораздило же ее согласиться на предложение этих двух кретинов – Миши и охранника. Джеймс Бонд ср…й. Где его хваленая подготовка?
– Задумались?
– Что?
– Задумались, спрашиваю?
– А, да, – торопливо кивнула Маринка. – Да, задумалась.
– Ничего, это бывает. Я тоже люблю думать, – водитель снова хохотнул. – Только когда не за рулем. Смотришь себе на огоньки, размышляешь. Хорошо. Маринка закашлялась. Ей было трудно говорить. Хотелось сидеть неподвижно и молчать. Зачем он все время болтает? Это утонченная форма издевательства? «Форд» проскочил мост, вылетел на Арбат и, сбросив скорость, покатил в общем потоке к Кремлю. Слева замаячил куб телефонного узла, в котором и размещалась служба «777». Она подумала, что, если посчастливится, ей удастся выпрыгнуть и при этом не покалечиться. Главное, сразу позвать на помощь. Вокруг полным-полно народу. Кто-нибудь да вмешается. Во всяком случае, убить ее так просто не получится.
– Я высажу вас у «Праги», ладно? – спросил вдруг водитель. – А то тут разворот искать затаришься. По центру придется полчаса крутиться.
– Конечно, – Маринка была готова выйти прямо здесь, посреди дороги. Она все еще никак не могла поверить, что все обошлось. Неужели ей повезло?
– А там как раз переход подземный есть.
– Я знаю.
– Телефончик оставите?
– Зачем? – вполне искренне удивилась Маринка.
– Ну как, – водитель ухмыльнулся, легко переходя на «ты». – Сходим куда-нибудь вместе. Кофейку попьем, шампанского. Потанцуем. А? Как смотришь? «Форд» остановился у «Праги».
– Кофейку? Маринка изумленно посмотрела на водителя, прикрыла рот ладошкой и вдруг засмеялась. Сказалось нервное напряжение. Ей никогда не приходило в голову искать «амурные похождения» на стороне. Вполне хватало Миши. Но в данной ситуации предложение попутчика было не просто нелепым, а смешным до истерики. Маринка смеялась и никак не могла справиться с этим безудержным смехом.
– Чего ты? Я же на полном серьезе предлагаю. Водитель тоже усмехнулся, затем захохотал. Он никак не мог понять причины столь странного веселья пассажирки.
– Простите, – Маринка прижала руку к груди, стараясь успокоить смех. – Боюсь, что ничего не получится.
– Зря, – прокомментировал, впрочем, ничуть не обидевшись, водитель. – Классно провели бы время. Маринка достала из сумочки кошелек, расплатилась и выбралась из салона.
– А может, передумаешь? – весело поинтересовался водитель.
– Нет? Ну и зря. «Форд» рванул по Арбату. Маринка проводила машину взглядом, повернулась и… Сердце ее ушло в пятки, а улыбку словно стерли с лица ластиком. Прямо перед ней стоял телохранитель. Он был абсолютно серьезен.
– Черт! – Маринка снова схватилась за грудь, но уже совсем по иной причине. – Как вы меня напугали.
– Все в порядке?
– Вы еще спрашиваете? Кто обещал, что со мной ничего не случится?
– А с вами что-то случилось?
– Слава богу, нет. Но только не благодаря вашим стараниям. Этот тип на своем замухрыжном «Форде» обставил вас, как ребенка. Вы потеряли нашу машину!
– Кто вам сказал подобную глупость? – прищурился телохранитель.
– Как кто? Я сама видела.
– Что вы видели?
– Вашей машины не было!
– Где?
– Сзади!
– Разумеется. Я ехал впереди.
– Как впереди? – изумилась Маринка.
– Очень просто. То, что вы не видели меня, не означает, что я не мог видеть вас. Я решил, что спереди будет удобнее следить за тем, что происходит у вас в салоне, и одновременно контролировать ситуацию, – объяснил телохранитель. – Если бы я заметил, что водитель пытается причинить вам физический вред, мне было бы достаточно нажать на тормоз. И потом, потенциально, до этого перекрестка, – он указал пальцем в землю, – вам ничто не угрожало.
– Так вы все время нас видели?
– Естественно. – Маринка молчала, обдумывая слова телохранителя. – Я все время нахожусь рядом с вами. Кстати, вы не забыли передатчик?
– Нет, – Маринка прикоснулась к сумочке.
– Не доставайте его. Я припаркуюсь на углу. Вон там, – он указал место, где именно поставит машину. – Перед тем, как выйти, свяжитесь со мной.
– Я помню.
– Отлично. Только помните еще вот что: вы не должны покидать здание до тех пор, пока я не разрешу. Маринка нахмурилась и вдруг поняла:
– Он здесь?
– Я его не видел, – уклончиво ответил тот.
– За нами следили?
– Поток был слишком плотный. Машины практически все время двигались в одном направлении. Если он и ехал за вами, у меня не было возможности его вычислить.
– Но тогда…
– Не надо рассуждать, – остановил ее телохранитель. – Просто делайте то, что я вам говорю. Если, конечно, хотите выжить.
– Вы еще спрашиваете?
– Нет. Предупреждаю.
– Хорошо. Я все поняла.
– Отлично. Идите, – телохранитель улыбнулся. – Все будет нормально.
– Надеюсь. Маринка спустилась в переход, зашагала вдоль ряда ярких, пестреющих всеми цветами радуги витрин. Милиционер, болтающий с продавщицей, лениво повернул голову и невидяще посмотрел на нее. Маринка толкнула стеклянную дверь, поднялась по припорошенным снегом ступенькам и оказалась рядом с железобетонным кубом телефонного узла. Здесь она оглянулась. Телохранитель наблюдал за ней с противоположной стороны улицы. Их взгляды встретились. Он едва заметно кивнул и улыбнулся. Войдя в холл, девушка почувствовала себя в относительной безопасности. Здесь было много народу. Охранники, обслуга. Только самоубийца отважился бы осуществить покушение при таком количестве свидетелей. Маринка предъявила пропуск вахтеру, перекрывавшему лестницу на третьем этаже, поднялась на четвертый и уже через несколько минут вошла в свой «кабинет». Здесь ковром висел табачный дым. Сменщица попивала кофе, смолила «Яву» и между делом листала «Вумен». «Час пик» еще не начался.
– А, смена караула, – оживилась она. – Серегу не встретила?
– Нет, – ответила Маринка, разгоняя дым рукой. – Ну ты и накурила, мать. А что с Серегой?
– Не в духе, – охотно поддержала разговор сменщица, смачно кроша сигарету в пепельнице.
– Что-нибудь случилось?
– А ты еще не в курсе?
– Откуда? Только что пришла.
– Ну ты даешь. Все девчонки уже знают. Тут же сегодня полдня менты шарились.
– Ну и что?
– Кем-то из наших интересовались. Я так кумекаю, что Серегу нашего сажать собрались, не иначе. А то чего бы ему с постной-то рожей бегать да на всех рычать? Маринка насторожилась: «Кем-то интересовались? Уж не Аллой ли?» Напустила на себя безразличный вид и спросила скучно, сбрасывая пальто:
– Ушли?
– Менты-то? – сменщица засмеялась громко. – Не знаю, может, здесь еще. Я одного видела. На этого… поэта… Пушкина похож. Кучерявый такой, жиденочек. Если б Серега его не пас в четыре глаза, обязательно затащила бы сюда. Такой миленький. И все при нем.
– Ты-то откуда знаешь? Маринка вытащила из сумки деревянный гребешок и, встав перед настенным зеркалом, принялась расчесывать волосы.
– Я их кучерявую породу знаю. Если сам худенький, а задница подтянутая, значит, и с размером все в порядке, и в постели как трактор пашет. Не то что мой. В плечах целый метр, а вместо хрена – гулькин клюв, – она снова засмеялась. Маринка тоже улыбнулась, но не скабрезности, а причудам природы. Наделила же матушка этот центнер мяса таким чудесным смехом. Они еще смеялись, когда на панели телефона мигнула лампочка и в крохотную комнату вплыла резкая трель. – Подруга, – хитро заблажила сменщица, – это тебя. Я всех своих уже оттрахала.
– Семь минут еще, – ответила Маринка, протягивая руку за трубкой. Сменщицу не переспоришь. Она – кого угодно, ее – никто. – Халтуришь?
– Я халтурю? – возмутилась та. – Да я сегодня столько этих уродов переимела, хватило бы дивизию укомплектовать. – Она забилась в притворном оргазме, застонала: – Еще, еще… Ты настоящий зверь! – и тут же скорчила брезгливую физиономию. – Козел. Хоть бы один зашел. Маринка улыбнулась, сняла трубку, выдохнула привычно:
– Я ждала тебя. Сменщица, уже надевая шубейку, закатила глаза и усердно задвигала бедрами, изображая половой акт. «Колола», стервоза. Маринка с трудом удержалась, чтобы не засмеяться во весь голос, и тут же побледнела, услышав в трубке знакомый ядовитый голос:
– Было пять, стало четыре.
***
Саша рысью взбежал по служебной лестнице и оказался на административном этаже института. В отличие от Волина оперативник не испытывал почтения к начальственному шику. Да и просто к начальству не испытывал тоже. Если, конечно, оно не было непосредственным. Поэтому он и вломился в кабинет директора без стука, распахнув дверь едва ли не ногой. За длинным столом сидели какие-то люди – очечки, бородки, типичные «ботанические сухарики», – и все они смотрели на Сашу, как на пришельца с другой планеты. Директор восседал во главе. На лице его играла целая гамма чувств. От недоумения до растерянности, плавно переходящей в ярость.
– Молодой человек, в чем, собственно… – начал было директор, но Саша легко перебил его.
– Мне нужен, – заглянул в бумажку, – врач. Тот, который лечит пародонтоз. Владимир Андреевич Баев.
– Стоп, – директор нахмурился, – во-первых…
– Во-первых, я из милиции. – Саша вскинул руку с удостоверением, как мухинский рабочий – молот. – Во-вторых, у меня мало времени. Поэтому зовите сюда этого вашего лекаря – и дело с концом.
– Какая наглость, – пробормотал кто-то тихо.
– А я вообще стоматологов не люблю, – подхватил Саша, вперившись взглядом в директора. – Ну так что? Насчет доктора? Я ведь не гордый, могу и сам сходить. – Последнюю фразу он произнес таким тоном, что всем присутствующим стало абсолютно ясно: если развязный гость напряжет свои драгоценные ноги, их всех расстреляют сегодня же ночью. Директор буркнул что-то вроде: «О Господи. Только этого мне и не хватало», и потянулся к компьютеру.
– Сейчас проверим, работает ли сегодня Баев. – Он потыкал в клавиши и произнес не без злорадства: – Какая неприятность. Оказывается, Владимир Андреевич заболел.
– И правда, трагедия, – бесцеремонно пригибая профессоров, Саша полез к директорскому месту. – И давно его сморило?
– Владимир Андреевич заболел три дня назад.
– Надо же, как он вовремя слег, – процедил оперативник, заглядывая в монитор. – Вы можете это распечатать?
– Разумеется, – директор пощелкал «мышкой». Ожил стоящий на столике принтер. Бесшумно пополз лист, на котором темнели отпечатанные строки. – Это все?
– Нет. – Саша выдернул лист из принтера, принялся перечитывать, одновременно продолжая говорить: – К понедельнику приготовьте мне официальную справку. С какого дня и по какой причине Владимир Андреевич Баев не выходит на работу. И не забудьте заверить ее в отделе кадров. Еще мне понадобится характеристика на этого самого Баева за вашей подписью и результаты последней диспансеризации.
– Диспансеризации чьей? – помотал головой директор.
– Ну не вашей же. Баева. Баева, Владимира Андреевича.
– Слушайте, что вы несете? Какая диспансеризация?
– Сотрудники всех медицинских учреждений обязаны каждый год проходить диспансеризацию, которая включает обязательное заключение невропатолога и справку из психоневрологического диспансера. Меня интересуют результаты последней диспансеризации. – Саша сложил лист и сунул в карман. – Вот и все. Бумаги, кровь из носа, должны быть готовы к понедельнику. Это понятно? Директор вздохнул:
– Понятно. Теперь вы оставите нас в покое?
– Теперь оставлю, – согласился Саша и тут же спросил: – Кстати, где у вас здесь телефон?
***
К половине десятого следовательская группа проверила алиби восемнадцати человек из банковского списка. Остальное пришлось отложить до завтра. Людям не очень нравится, когда к ним врываются посреди ночи и учиняют допрос. Волин вычеркивал фамилию за фамилией, снова и снова перечитывал редеющий список. Он ждал звонка от Левы или Саши. От нервного напряжения чесались руки. Причем в буквальном смысле. Ожидание материализовалось невидимой грозовой тучей и висело под потолком, окутывая плафон казенной люминесцентной люстры, густое и сочное. С каждой минутой оно становилось все более осязаемым, и, когда телефон все-таки закурлыкал уютно и тактично, это показалось едва ли не неуместным. Волин рванул трубку:
– Слушаю!
– Аркадий Николаевич, – рявкнула трубка восторженно-громким Сашиным голосом, – Баев уже три дня как не ходит на работу! В институте уверены, что он заболел! Три дня? Значит, стоматолог не вышел на работу уже на следующий день после визита Волина в институт. Для случайности слишком шикарно. Собственно, Волин только и делал, что сталкивался с подобными «случайностями». Где был Баев эти три дня? Чем занимался? Не он ли посетил парк ЦДРА сегодня днем, в компании неизвестной пока девушки? А что? Под описание Баев подходит как нельзя лучше. И рост, и телосложение. Все среднее. Даже среднее от среднего. Как жаль, что экспертам до сих пор не удалось установить личность третьей жертвы. Сейчас бы Саша проверил, посещала ли она институт и у кого лечилась. Впрочем, Баев мог «отыскивать» жертвы и в институтском коридоре, и в кабинете у кого-нибудь из коллег, и в регистратуре. Да и вообще, совсем не обязательно, что он видел их именно в институте. Но… Фамилии убитой девушки нет, значит, и проверить ничего не удастся.
– Сделай-ка, Саша, вот что, – сказал Волин. – Возьми в институте адрес Баева…
– Уже взял, Аркадий Николаевич, – оперативник продиктовал адрес. Баев жил в Царицыне.
– Молодец. Поезжай туда, но в квартиру пока не суйся. Постой у подъезда, посмотри. Я свяжусь с МВД, попрошу выделить людей для наблюдения за Баевым. Подъеду минут через тридцать-сорок.
– Хорошо. Понял. Оперативник повесил трубку. Волин открыл несгораемый шкаф, достал кобуру, в которой дремал «ПМ», принялся натягивать ее на плечи. Одновременно он пытался просеять в голове крупицы имеющейся информации. Ему казалось, что корявый костяк общей схемы убийств уже проступил из тумана таинственности. Вот только никак не удавалось провести верные мостки между островками фактов. Волин надел пиджак, затем пальто. Снял трубку телефона, набрал номер дежурного:
– Дежурный? Волин из райпрокуратуры. Нам необходимы люди в группу наружного наблюдения. Четыре человека. Капитан, не сегодня-завтра дело передадут в Следственное управление МВД, но только к этому времени на плечах ваших людей будет висеть еще один труп. Мы же даем вам убийцу практически в руки и теплым. Нужно только дождаться, пока он пойдет на очередное дело, и взять его с поличным. Это понятно? Связывайтесь. Я подожду. – Пока дежурный связывался с начальством и уточнял, можно ли направить людей по вызову из райпрокуратуры, Волин дожидался у телефона. Наконец вопрос был решен. Причем положительно. – Отлично. Записывайте адрес и отметьте время. – Продиктовал. Дежурный записал, повторил, проверяя правильность записанного. – Все верно. Да, мы их встретим. Все, отбой. – Волин нажал на рычаг и тут же набрал следующий номер, сказал коротко: – Волин. Дежурную машину к подъезду. Он повесил трубку, прошел к двери, погасил свет и собрался уже шагнуть в коридор, когда телефон зазвонил снова. Волин чертыхнулся. Это могло быть начальство, которому срочно понадобилось уточнить, зачем Волин связывался с МВД и как это вообще могло произойти без его начальственного ведома и благословения. Конечно, Волин мог не отвечать на звонок, но с той же степенью вероятности это мог быть Лева. Или, скажем, эксперты по поводу личности третьей жертвы. Волин подошел к столу, снял трубку:
– Слушаю.
– Здравствуй еще раз, Аркадий. – Это был Соев. Волин так увлекся версией стоматолога, что совсем запамятовал об утренней договоренности. – Просьба еще актуальна?
– Конечно. Тебе удалось что-нибудь выяснить?
– Самую малость. – Волин услышал, как приятель шелестит записями. – Значит, так. Ребята, которыми ты интересуешься, действительно работают у нас, в оперативном отделе. Тут все чисто, можешь не сомневаться.
– Я и не сомневался. Меня больше интересует другое.
– Догадываюсь, – усмехнулся Соев. – По поводу твоих убитых алкоголиков. В нашей картотеке на них ничего криминального нет. Я проверил, это точно.
– Так они туда по собственной инициативе приехали, что ли? Вроде субботника или шефской помощи? Так получается?
– Аркадий, ты должен понимать, я не могу подойти к ним и спросить: «А что это, парни, вы там делали?» Тем более что никакого криминала за ними не замечено.
– Ясно. Волин понял, что с этой стороны он «тянет пустышку». Никакой более-менее отчетливой информации на этом огороде нарыть не удастся. Одни догадки. Да и те весьма размытые. Однако почему-то эти ребята приехали на место происшествия первыми. И звонили сегодня днем ему, Волину, пытались получить информацию о психопате-убийце. Гайдаро-тимуровское опекунство тут не проходит. На альтруистов-патриотов они тоже не слишком похожи. Остается трудоголизм, но у трудоголиков с Петровки и своей работы за глаза, чтобы еще за чужую хвататься. Вывод? Никакого вывода. Ни черта ему не ясно.
– Я так думаю, что они «внеурочные» под нашей крышей отрабатывали.
– Какие это «внеурочные»?
– Ну, эти ребята в свободное от основной работы время подвизаются в одном солидном банке.
– Как называется этот банк? – спросил Волин, чувствуя, как в груди рождается неприятный холодок.
– «Кредитный», – ответил Соев. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, подумал Волин. Ладожская тоже работала в «Кредитном». Есть во всем этом что-то странное. Как-то все должно увязываться. Где-то тут узелок. И в центре этого узелка – убийца-психопат.
– Да ладно, Аркадий, ничего в этом противозаконного нет. Ты же знаешь, сейчас у половины наших есть побочный приработок. Иначе семью не прокормишь. И хорошо еще, если сможешь устроиться в банк. Некоторые в коммерческих палатках продавцами сидят.
– Подожди, подожди, – Волин потер лоб. – Они охранниками работают? В каком-нибудь филиале? Он намеренно не стал называть филиал. Для чистоты эксперимента, так сказать.
– Ты о нас уж слишком низкого мнения, – хмыкнул Соев. – Они, между прочим, профессионалы. В головном отделении эти ребята работают, консультантами.
– Консультанты, значит, – пробормотал Волин. – Понятно, спасибо.
– Да не за что.
– Есть, Георгий. Есть за что. Волин повесил трубку и пошел к двери, пытаясь быстро, навскидку, выстроить цепочку: «жертвы» – «Баев» – «банк» – «оперативники». Алла Ладожская, Настя Пашина и – в этом Волин практически не сомневался – третья жертва бывали в институте стоматологии, где работал Баев. – Баев имел счет в банке «Кредитный». – Ладожская работала в «Кредитном», но Настя Пашина к банку не имела никакого отношения. – Оперативники тоже работают в «Кредитном», но не имеют отношения к Пашиной. – Алкоголичка Вера и ее сожитель вряд ли даже слышали о существовании «Кредитного», а заодно уж и об институте стоматологии, но оперативники примчались к ним первыми. К тому же соврали относительно причин своего любопытства. – Один из этих оперативников звонил сегодня Волину насчет дела «психопата», что, по законам элементарной логики, не могло быть случайностью. Цепочка выстраивалась. В ней было лишь два слабых звена. И если одно из них держалось хотя бы на честном слове, то второму объяснения не находилось. Первое: какой смысл оперативникам искать убийцу Насти Пашиной? Положим, они его и не ищут. Допустим, они ищут убийцу Ладожской, которая, при всей своей скромности, вполне могла быть любовницей какого-нибудь босса. Девица-то очень и очень броская. Заодно же «крутят» линию Пашиной. Шатко, конечно, но логика в этих рассуждениях все-таки присутствует. А вот какое отношение к данному делу имеет алкоголичка Вера? Лишняя подпорка в стройной версии. В какой точке она пересекалась с Баевым, «Кредитным» или Ладожской? С Пашиной, на худой конец. Может быть, она тоже лечила зубы в институте стоматологии? Да нет, вряд ли. Счета в банке у нее тоже нет, и в «Кредитном» она не работала. Единственная возможность получить объяснение всем непонятностям в деле алкоголиков – взять за жабры пронырливых сыскарей и пообщаться с ними в приватной обстановке на полном серьезе и без дураков. Волин прошел по малолюдному коридору. Вечер. Кзотовский рабочий день исчерпал себя три часа назад. Счастливчики, закончившие дела на сегодня, разъехались по домам. Ему повезло меньше. Даже когда все дела закончатся, ехать будет некуда. Эти дурные мысли все чаще всплывали в голове. Странно. Пока жили семьей, он почти никогда не думал о доме в рабочее время. Стоило разбежаться – и на тебе. Волин вышел на улицу. Прокуратурский «рафик» уже пыхтел у подъезда. Волин забрался в салон, назвал адрес. Машина, набирая скорость, покатила по вечерним улицам.