Сербжинская Ирина. Вечный Странник

   Тильвус отыскал взглядом крепкого темноволосого парня в кожаной куртке.
   – Не, не успел. Так, по уху съездил. А это ваш настоящий брат?
   – Настоящий. Младший. Я его в садик водил когда-то. Ты на него не обижайся, он хороший. Я ему институт оплатил, Академию экономики и права. Самая крутая контора в городе! Думал, он юристом станет…
   Тильвус еще раз оглядел парня и почему-то сразу понял, что юристом тот не стал.
   – А кто ваш брат? – осторожно поинтересовался великий маг.
   – А брат у меня – бандит, – грустно сообщил гробовщик. – Убьют его скоро, как пить дать. Опасную профессию выбрал. В таком бизнесе долго не живут. Погуляешь, покуражишься, да и налетишь на пулю. Жаль братишку.
   Он вздохнул и выпил стопочку.
   – Да что делать-то? Все там будем… Ты, дед, кушай, не стесняйся. Налегай на икорку, на рыбку. Супруга сама солила. Коньяк наливай.
   Он хлопнул Тильвуса по плечу и отошел к Сереге.
   Маг налил коньяка, откусил бутерброд. Еда была вкусная, коньяк дорогой, качественный. Он не обжигал желудок, а разливался в крови блаженным теплом. Неподалеку Сидор, совершенно обнаглев от вседозволенности, не таясь запихивал в пакет батон колбасы.
   – Мужчина, налейте даме коньяку, – раздалось над ухом, и Тильвус вздрогнул от неожиданности. Рядом стояла похожая на сильно постаревшую Мальвину пышная блондинка, увешанная деревянными бусами и с потухшей сигаретой в зубах.
   – Хороший день для свадьбы, – сообщила «Мальвина». – Это я посоветовала, знаете ли. – Она икнула и покачнулась. – Сегодня звезды выстроились в н-нужном порядке.
   Тильвус налил ей коньяка.
   – А вы астроном? Или этот… как его… астролог?
   – Нет. У меня необычная специальность, – подчеркнуто скромно сказала Мальвина. – Я – потомственный белый маг. Очень могущественный.
   Тильвус поперхнулся коньяком.
   – Да-да. Магистр высшей ступени. Владею энергией Высшего Разума, энергией создания гармонии, избавляю от негатива. Снимаю порчу и сглаз, выравниваю энергетические оболочки, обеспечиваю профессиональную пожизненную защиту от любых видов магических нападений, – доверительно сообщила дама. – Ну, конечно, мне помогают Светлые Силы.
   Она залпом выпила коньяк и снова протянула стакан Тильвусу. Тот смотрел на потомственного мага во все глаза.
   – Разумеется, важен опыт, накопленный предыдущими поколениями. В нашем роду все были магами. Я и обряды на исцеление провожу!
   – Вот как… Светлые Силы, значит. Понятно… А от чего лечите? – осторожно поинтересовался Тильвус, наливая ей коньяк.
   – От всего, – небрежно пояснила могущественная чародейка, размахивая стаканом. – Буквально от всего! А еще магические привороты, заговоры на удачу. Провожу золотой обряд на деньги. Она, прищурившись, оглядела Тильвуса.
   – Могу изменить вашу судьбу. Ж-желаете?
   Тильвус поставил свой стаканчик на капот машины.
   – А вот этого не надо, – твердо сказал он и поспешно отошел.
   Рядом появился оживленный Сидор с мешком в руках.
   – Где Серега? Давайте, это самое, сваливать уже. Еды у нас на завтра хватит!
   – Да и я так думаю, – согласился Тильвус. – Пора и честь знать.
   Они дождались, пока Серега распрощался с гробовщиком и направился к ним, на ходу разглядывая черную блестящую визитную карточку.
   – Ритуальное агентство «Земля и люди», – прочитал он с выражением. – Хорошие люди там работают!
   – Хорошие, – подтвердил Сидор, нежно поглаживая туго набитый пакет. – Хлебосольные!
   – И в фонтан лезть не надо, – не унимался подвыпивший Серега.
   Он принялся подробно объяснять, почему план Тильвуса, хоть он и казался ему, Сереге, блестящим, осуществлять все же не стоило.
   – Да, мародеров из нас не получилось, – сокрушенно сказал Тильвус. – Ну, ничего. Пусть деньги в фонтане нашим неприкосновенным запасом будут. Они ведь тут лежат, как в банке.
   – В какой банке? – насторожился Серега, прервав объяснения.
   Тильвус только рукой махнул. Они как раз проходили мимо фонтана, и великий маг не удержался: вскарабкался на парапет и глянул в воду.
   – Много? – перекрикивая шум фонтана, гаркнул Сидор. – Денег, это самое, много?
   – Много! – крикнул Тильвус, поскользнулся и, не удержавшись, грохнулся в воду.
   Серега мигом протрезвел.
   – Ты что?! – завопил он. – Дурак старый! Вон милиция! А вон губернатор! Окна светятся!
   – Да что ты орешь, художник, блин! – орал Сидор, бросив пакет с едой. – Тащи его, значить, из фонтана! Тащи!
   Тильвус ухватился за протянутые руки и с трудом выбрался из воды.
   Два гостя из приглашенных на свадьбу, покачиваясь, приблизились к фонтану и некоторое время молча, глубокомысленно созерцали мокрого Тильвуса.
   – Он вроде как в бассейн упал, – наконец заметил один гость.
   – Вроде того, – подумав, согласился второй.
   Он еще немного подумал и предложил неуверенно:
   – Может, пойдем выпьем? У нас тут свадьба!
   – Мы только что оттуда, – отказался Серега. – Были мы уже на свадьбе.
   – Были? А вы кто?
   – Подружки невесты, – буркнул Тильвус и пошел, оставляя на сером мраморе мокрые следы.
   Вскоре его нагнали Серега с Сидором.
   – Слышь, – Сидор ткнул мага в бок, – ты, это самое, в фонтане когда барахтался, денег не прихватил?

ГЛАВА 5

   – Срочно нужен пенсионер-орденоносец, – печально произнес фотокор Аверченко. – Срочно.
   – Это еще зачем? – буркнула Сати, сосредоточенно роясь в ворохе бумаг на столе.
   – Никита сказал, дизайнерам нужен снимок орденоносца. Какой-то материал проиллюстрировать.
   – А где каталог фотоархивов? Там полно снимков ветеранов.
   Аверченко запечалился еще сильнее:
   – Понятия не имею, где он. Ты не видела?
   – Не видела, – нелюбезно ответила Сати. – Если он тебе так нужен, ты и ищи. Хотя… – Она окинула взглядом захламленную редакцию. – В нашем бардаке кавалерийский эскадрон спрятать можно, причем вместе с лошадьми. Никто и не заметит.
   Она помолчала, прислушиваясь: из отдела рекламы доносились приглушенные крики.
   – Слушай, нет у меня знакомых орденоносцев, ясно? Ну, пригласи своего деда…
   – А у него нету орденов, – сообщил расстроенный фотокор. – Он в войну в оккупации был.
   – Да ордена-то я могу достать в драмтеатре, на время. Они бутафорские, конечно, но издалека очень похоже. Даже форму генеральскую можно попросить ненадолго в штабе округа. Мы в прошлом номере писали про них хвалебную заметку, так что не откажут.
   – Подумаю…
   – Думай, – великодушно разрешила Сати. – А теперь иди, не мешай мне!
   Внезапно крики стали громче, хлопнула дверь, и на пороге редакции появился начальник рекламного отдела собственной персоной.
   – Где Хамер? – заорал он яростно. – Наша же очередь на машину, наша! А Хамер, гад мелкий, захватил ее и уехал на свой труп смотреть. Ну, в смысле не на свой, конечно. Но когда он приедет, он точно будет труп!
   – Ты, неврастеник! – заорала в ответ Сати, выскочив из-за стола. – Если твоя контора-автомойка мне за рекламный текст не заплатит, даже не мечтай, чтоб я еще что-то для них писала!
   – Заплатили уже! Наличкой! Иди в наш отдел и получай.
   Он вылетел из комнаты и грохнул дверью. С потолка белым облачком осыпалась известка.
   – А раньше ты сказать не мог?! – крикнула Сати, но начальника уже и след простыл. Она выскочила из редакции и понеслась на другой этаж. Бухгалтер Ольга Андреевна, попавшаяся на дороге, испуганно отпрыгнула в сторону.
   – Ты куда? – поинтересовалась она, но ответа не получила.
   Бухгалтер сверкнула глазами и сердито топнула ногой:
   – Корреспонденты! Не сдадите гонорарную ведомость, за зарплатой не приходите! – угрожающе крикнула она вслед. – Сати, поняла? Ты в этом месяце гонорары считаешь?
   – Да сдам я, сдам!
   – Стой! Распишись в авансовом отчете. В командировку в прошлом месяце ездила?
   Сати повернула назад.
   – Надо срочно деньги получить, – пояснила она, быстро черкая в ведомости. – А то рекламщики их быстренько пристроят. Ну и бардак у нас в конторе! Каталог фотоархивов уже неделю найти не можем.
   – Не удивляюсь, – процедила Ольга Андреевна, проницательно глядя на Сати поверх очков. – Ты его небось и потеряла.
 
   Получив гонорар, Сати повеселела и решила потратить деньги немедленно: график работы у журналистов был свободный, и она этим беззастенчиво пользовалась.
   В половине третьего Сати поднялась с бульвара на центральную улицу. Здесь на углу находился популярный парикмахерский салон «Алмаз». На ступеньках салона со скучающим выражением лица, развалившись, сидел самый известный и уважаемый в городе нищий по прозвищу Марксист и крошил булку упитанным голубям. Среди горожан ходили упорные слухи, что когда-то он был преподавателем в институте марксизма-ленинизма, поэтому к знаменитому нищему относились с почтением и даже показывали гостям как местную достопримечательность. Рядом со ступеньками стояла старая эмалированная миска с мелочью.
   – О, Сати, – ленивым голосом сказал Марксист, щурясь на солнце. – Приветствую. Небось к Дориану? Газетки принесла? Сегодня среда.
   Сати протянула свернутые в трубку еженедельники.
   – А денежку? – нахально поинтересовался нищий и ногой в разодранном башмаке двинул по асфальту миску.
   – Не наглей, – проворчала Сати, но все же порылась в карманах в поисках мелочи. – Наверное, больше меня зарабатываешь. Вот, держи.
   – Да уж конечно больше, – снисходительно произнес ей вслед знаменитый нищий и развернул газету.
   В парикмахерской было пустынно, лишь в мужском зале гудели фены и слышались оживленные голоса.
   – Где Дориан? – мимоходом поинтересовалась Сати у толстой кассирши за стойкой. Та, не поднимая глаз от вязанья, махнула рукой в сторону дамского зала. Сати просунула голову в дверь. Дориан с кофейной чашкой в руке одиноко стоял посреди пустого зала и с задумчивым видом разглядывал собственное отражение. В многочисленных зеркалах повторялся высокий красавец-блондин с вполне голливудской внешностью.
   Сати с минуту наблюдала, как он изящно поворачивается перед зеркалами, пытаясь оглядеть себя со всех сторон.
   – Свет мой, зеркальце! – ехидным голосом проговорила она и захохотала. – Что там дальше по тексту?
   Имя у парикмахера было, конечно, совсем иное. Дорианом его назвала однажды одна из клиенток салона, прозвище приклеилось намертво, и теперь уже никто не вспоминал, как его зовут на самом деле.
   Увидев Сати, Дориан расцвел улыбкой.
   – Какая удача, что ты пришла, детка! – Он устремился навстречу, попутно пристроив кофейную чашку на столик среди расчесок и ножниц. – Рад, что ты собралась наконец… Что делать будем? Стричься или укладочку? Вообрази себе, сегодня с утра – всего пара клиенток. Лето, все на дачах. Скорей бы уже осень, что ли…
   – Да сделай что-нибудь для души, – ответила Сати и плюхнулась на вертящееся кресло. Ей не терпелось рассказать последние новости.
   – Понимаю, – многозначительно прикрыв глаза, прошептал Дориан. – Я уже вижу тебя… Это будет что-то совершенно неожиданное! – пообещал он, укутал ее голубой накидкой и на мгновение задумался.
   – Что-то фантазийное… неординарное…
   – Давай фантазийное, – легко согласилась Сати. – Представляешь, сегодня с утра приходит заказчик из ритуального агентства. Гробы они делают, причем на все вкусы. Хочет продукцию свою прорекламировать. Я говорю ему…
   – А почему не приходит твой коллега? – Дориан орудовал расческой, мастерски сооружая на ее голове изысканное воронье гнездо. – Он, кажется, криминальный корреспондент? Как романтично… А почему он всегда ходит в черном? Сати, детка, гробы – это так неизящно!
   – Кто? Хамер, что ли? В черном? А… изображает из себя демоническую личность, потому и в черном. Интересничает. А вот пусть только шеф не выпишет мне премию за эти проклятые гробы. Вот посмотрим тогда.
   – К его яркой внешности больше подошли бы пастельные тона, – мечтательно продолжал Дориан, элегантно встряхивая баллончик с лаком. – Голубые… бежевые…
   – Я передам, – пообещала Сати и хихикнула, представив Хамера в пастельных тонах.
   – Ты знаешь, мне опять снился сон, – сообщил Дориан ей на ухо.
   – Что ты говоришь! Кем ты был на этот раз? Опять посудомоечной машиной?
   – Хуже. Представь, мне приснилось, что я – свекла. Я лежу в овощном ящике, в магазине. Вместе с другими овощами, разумеется. И вот приходит какая-то старая женщина… очень плохие волосы, совершенно не пользуется бальзамом, да и стрижется бог знает у кого… так вот… и начинает выбирать овощи на борщ. Берет меня в руки и начинает рассматривать со всех сторон.
   Дориан замер, заново переживая ужасный сон.
   – А я думаю, вот сейчас она купит меня, – прошептал он угасающим голосом, – и съест!
   – О господи! – испуганно выговорила Сати, таращась на него в зеркало. – Чего только ты натерпелся!
   – Сати, детка, я теперь не могу есть борщ. И покупать овощи. Мне кажется, что все они живые. Им очень неприятно, что их едят.
   – Гм… Что же тогда есть? Крупы, что ли? А если в следующий раз тебе приснится, что ты – гречка?
   Дориан обиженно надул губы.
   – Знаешь, ко мне ходит на укладку дама, профессор кафедры психиатрии нашего университета. Я ей рассказал один из своих снов.
   – В самом деле? Думаешь, надо было? И как?
   – Никак! – Дориан засунул расческу в карман халата и пожал плечами. – Она вчера снова приходила. Вместе с подругой, главврачом психиатрической больницы. Так, пока я ее причесывал, она все приговаривала: «Какой интересный случай! Какой интересный случай!» Как ты думаешь, что она имела в виду?
   – Ну…
   – Женщины, они такие странные, – доверительно сообщил Дориан вполголоса.
   – Ну… – снова промямлила Сати. – Это да… Есть немного. Странные мы… Надеюсь, тебе больше ничего не снилось?
   – Снилось. Вчера, – отрывисто сказал Дориан. – Я видел ужасный сон!
   Сати замерла в кресле.
   – Что-нибудь о грибах?
   У Дориана была необычная фобия: больше всего на свете он боялся грибов. Сати и сама их недолюбливала, поэтому к страхам приятеля относилась с большим пониманием.
   – Представь, мне приснилось, что я стою на прелестной лесной полянке. Цветы и бабочки. Внезапно я замечаю гриб! И он тоже видит меня! Потом я вижу еще один гриб, потом еще и еще… Грибов становится все больше и больше, они подкрадываются и окружают меня со всех сторон, куда я ни гляну, везде грибы, грибы, грибы!
   Мгновение Сати и Дориан глядели друг на друга в зеркало остановившимися глазами.
   – Это ужасно, – выговорила наконец Сати. – Грибы – это отвратительно.
   – Да, – кивнул Дориан. – И представь, ведь некоторые их едят!
 
   Когда Сати вышла из парикмахерской, городские куранты на универмаге уже отзвонили четыре часа пополудни. Расположившись в тени киоска, Марксист увлеченно разгадывал кроссворд, время от времени прикладываясь к бутылке пива.
   – Ну как? – гордо спросила Сати, остановившись рядом. – Причесочка, а? Как?
   Марксист поднял глаза, увидел творение Дориана и поперхнулся.
   – Отлично! – ответила Сати сама себе и направилась в редакцию.
 
   По дороге на свой этаж Сати решила заглянуть в рекламный отдел и, как выяснилось, не зря – у рекламщиков полыхал небольшой локальный скандальчик.
   Приехавший заказчик, владелец крупного магазина «Сад-огород», неожиданно легко принял рекламный текст (Сати подавила вздох облегчения: теперь наконец-то можно было приступать к написанию хвалебной песни-кричалки об открытии выставки в художественном музее!), но, увидев сверстанный макет, неожиданно заупрямился.
   – Не… как-то незавлекательно… – бубнил он, вертя в руках полосу с рекламой. – Как-то неубедительно… как говорится…
   – Что вас не устраивает? Вы скажите, мы переделаем, – журчал сладким голосом начальник рекламы, склоняясь над заказчиком, как заботливая мамаша над ребенком, не желающим есть манную кашу.
   Заказчик испуганно косился на менеджеров, окруживших его со всех сторон, но твердо стоял на своем.
   – Не… вот фотографии какие-то… как говорится, вы по-другому сделайте как-нибудь… Вы знаете что? – внезапно оживился он. – Вы адресок магазина покрупнее дайте… а вот вместо этой фотографии другую… поставьте другую, значит… А есть у вас, как говорится, фотографии дачных участков, которые на Восточном шоссе, остановка «Кооперативное хозяйство «Мичуринец»? Есть?
   – Конечно есть! – не моргнув глазом, ответил начальник рекламы голосом сладким, как патока. – «Мичуринец», на Восточном шоссе. Конечно есть!
   – Вот, вы поставьте сюда две… нет, лучше три фотографии «Мичуринца»! Чтоб с вывеской ихней и все такое. У нашего главного бухгалтера дача там, ей приятно будет… Вы ее дачу и сфотографируйте…
   – Поставим, не волнуйтесь, – снова запел начальник сквозь стиснутые зубы и оглянулся на Сати, требуя поддержки.
   Та с готовностью закивала.
   – Конечно! – вытаращив для убедительности глаза, подтвердила она. – Прямо сейчас и переделаем!
   Когда клиент наконец отбыл, начальник рекламы пнул собственный стол и грязно выругался.
   – Фотографии «Мичуринца» ему нужны! – заорал он. – Полосы сегодня верстать надо и в типографию отправлять, а ему другие снимки понадобились! А чего бы заранее не сказать?!
   Менеджеры в ужасе притихли.
   – Фоток «Мичуринца» у нас нет, – предупредила Сати.
   Она уселась в кресло и принялась разглядывать забракованный макет.
   – Я это прекрасно знаю! – огрызнулся начальник, схватил со стола гамбургер, чертыхаясь, содрал целлофан и откусил сразу половину.
   – Нервная работа у нас, – невнятно проговорил он с полным ртом. – Чей это гамбургер? Твой? Ладно, не плачь… Так… надо брать машину и срочно посылать Аверченко в этот долбаный «Мичуринец»! Пусть снимает!
   – Аверченко тебе наснимает! – многообещающе протянула Сати. – Ты видел его фотографии с открытия цеха по производству лапши быстрого приготовления?! Видел? То-то. Я удивлюсь, если ее кто-то будет покупать, после таких-то снимков.
   – Да… действительно… – Начальник рекламы запихал в рот остатки гамбургера. – Понимаешь, заказ уж больно крупный, этот мужик-огородник две полосы в газете оплатил… А, черт, да ведь и машины сейчас в конторе нет, Анька к клиенту уехала за деньгами.
   Он на мгновение задумался, глядя в окно.
   – Делать нечего… – Он прожевал булку и уставился на Сати. – На вас с Никитой вся надежда! Поезжайте вместе в этот… мать его… «Мичуринец», сделайте снимки и к вечеру привезите.
   – Не успеем.
   – Успеете. Я рекламную полосу задержу, сверстаем ее утром, выгоним пленки и часиков в десять отдадим в типографию. Никита на машине сегодня?
   – Вроде бы. Я его еще не видела. – Сати с трудом выбралась из огромного кресла начальника. – И вообще мне еще заметку про музей надо писать, так что пусть Никита один съездит.
   – Да наплюй ты на свой музей! – рявкнул начальник отдела. – Сколько музейщики за рекламу заплатили?! Всего ничего! А за «Сад-огород» сколько ты получишь? Вот то-то! Так что в твоих интересах, чтобы снимки «Мичуринца» у нас были как можно скорее!
   – Да шеф Никиту не отпустит, – заныла Сати, чувствуя правоту начальника рекламы. – Он вроде в бухгалтерии локальную сетку делает.
   – Отпустит! – решительно заявил начальник. – Как услышит, сколько денег мы за «Сад-огород» срубим, отпустит. И денег на бензин даст!
 
   Он исчез, а Сати поднялась в компьютерный отдел. Сисадмин сидел на рабочем месте, уткнувшись в монитор, и делал какие-то пометки на листке бумаги.
   – Привет, Никита! Ты на своей таратайке приехал сегодня или как?
   Сисадмин оторвался от компьютера.
   – Таратайке, скажешь тоже! – недовольно пробурчал он. – На машине я приехал, ясно? А чего?
   – А того, что поедем мы сейчас.
   Сати перевела взгляд на стол и вдруг увидела, что пометки Никита делает на распечатанном, залитом чаем конверте.
   Она выхватила конверт, не обращая внимания на ворчание приятеля, и взглянула на адрес.
   – Никита! Это же то самое письмо из прокуратуры, с запросом! Я его второй день ищу! Как оно могло в вашем отделе оказаться?
   Сисадмин пожал плечами.
   – Да я откуда знаю? Валяется тут с прошлой верстки. Ты, наверное, и оставила.
   Сати покачала головой. Большое счастье, что компьютерщики игнорировали все намеки шефа о генеральной уборке в их отделе. Прошлогодняя «генералка» чуть не закончилась плачевно – дизайнеры долго любовались чистым кабинетом, потом решили покурить, подожгли окурком мусорную корзину и едва не спалили все здание.
   – Ты вот что, Никита, – Сати безуспешно пыталась разгладить мятое письмо, – ты пока что в отдел рекламы спускайся, а я к шефу забегу, отдам ему этот проклятый запрос.
   Она выскочила за дверь, спустилась на второй этаж и, стоя на лестничной клетке, задумалась. Являться к шефу с письмом, которое она должна была вручить ему еще вчера, было небезопасно.
   На лестнице послышались шаги.
   – А куда это вы с Никитой сейчас едете? – подозрительно осведомился фотокорреспондент Аверченко. – Не на рекламную съемку?
   – На какую еще съемку? – глядя на него честными глазами, переспросила Сати. – Так, по делам едем. А ты куда? Слушай, дело у меня к тебе. Будь другом, занеси шефу конвертик! Я бы и сама, но опаздываю уже.
   Сати сунула ему письмо.
   – А что это? Запрос из прокуратуры, что ли? Шеф его вчера весь день искал. А почему конверт такой мятый и грязный? – поинтересовался фотокорреспондент.
   – Скажи шефу, что из прокуратуры такой прислали! – крикнула Сати уже с первого этажа.
   – Гляди, опять эти самые! – Сати толкнула приятеля в бок. – «Десантники»! Сейчас прицепятся: «Знаете ли вы имя истинного бога?»
   – Тихо! – прошипел Никита, с преувеличенной доброжелательностью улыбаясь приближающимся «десантникам». – Не спугни!
   – Опять души покупать будешь?
   «Десантник» немедленно среагировал на открытую, искреннюю улыбку сисадмина и заторопился навстречу, сияя ответной улыбкой.
   – Молодой человек, можно вас на минуточку? Вам знакома эта книга?
   Он сунул под нос молодому человеку маленький черный томик.
   Сати вздохнула.
   – Конечно! – с большой готовностью отозвался Никита. – Я, знаете ли, лично знаком с автором.
 
   Машина Никиты, пожилая побитая «японка» белого цвета, наверное, была долгожителем среди всех автомобилей города.
   Она дребезжала, тряслась, дергалась, иной раз непонятно с чего вставала посреди улицы как вкопанная, а потом, словно поразмыслив, катила дальше по заданному маршруту. Однако Никита гордился ею так, словно это был последней модели «Мерседес».
   По городу ехать пришлось медленно: где-то впереди шел ремонт дорожного покрытия, и поток машин двигался еле-еле. Пару раз Никита пытался свернуть на Прибрежное шоссе, что тянулось параллельно основной трассе, но натыкался то на непонятно откуда взявшийся дорожный знак, запрещающий поворот, то на металлические трубы, заботливо положенные жильцами домов поперек проулков, чтоб через их дворы не шныряли ушлые автомобилисты. Наконец Никита смирился, машина поползла в общем потоке, попала в пробку и застряла окончательно.
   – Ну, этак мы на работу до вечера вернуться не успеем, – недовольно проговорила Сати. Она приподнялась с сиденья и попыталась опустить козырек, чтобы яркое солнце не било в глазах. Козырек противно крякнул и остался у нее в руках.
   – Ой… Никита… сломала я твою тачку… – растерянно сказала Сати, вертя в руках отвалившуюся деталь авто. – Бить будешь?
   Сисадмин строго глянул на Сати.
   – Дай сюда! Сколько раз говорил – не трогай ничего в машине! – сурово сказал он, ловко прицепляя козырек на место. – Женщина и техника – две несовместимые вещи! Ясно?
   – Ты! Шовинист! Думаешь, если умеешь компьютеры чинить, так ты самый умный?!
   – Ничего я не думаю. Я думаю, где денег взять, чтоб машину новую купить, понятно?
   – Понятно, – пристыжено ответила Сати. – Извини… Зато я кофемолку умею чинить! – тут же добавила она.
   – Опять, что ли, сломалась? Принеси на работу, я разберусь. А в салоне и правда не трогай ничего, сама видишь, на ладан дышит моя старушка.
   Сати кивнула. Каждый раз, усаживаясь в машину, она давала зарок не хлопать сильно дверцей, не пытаться открыть окно, не включать музыку и неизменно забывала об этом. Сисадмин, обнаруживая очередную поломку, произошедшую по вине Сати, долго ворчал и обещал, что в следующий раз любители портить чужие машины непременно пойдут пешком.
 
   Пробку впереди в конце концов разрулили, и машины медленно двинулись вперед. Посреди дороги, в потоке автомобилей, стоял бравый гаишник, важно помахивал жезлом и наметанным глазом выхватывал из вереницы автомобилей машины подороже и поновей. Их он отправлял к обочине, там с водителями душевно беседовал еще один сотрудник.
   – Блин, щас на бабки разведут, – расстроился Никита. – У тебя деньги есть? Я отдам с зарплаты.
   Он снизил скорость, но гаишник пренебрежительно покосился на старую, с облупившейся краской иномарку и махнул: проезжайте, мол, мимо!
   Никита облегченно вздохнул, повеселел и нажал на газ.
   Справа потянулся заброшенный парк, потом блеснул золотом купол построенного совсем недавно цирка, мелькнули рекламные тумбы, заклеенные афишами. Сати взглянула на цирк и подскочила: