– Ты смотри, какой здоровый! – восхитилась Лариса. – Тренированный, наверное!
– Работа у него такая! – зло бросила я. – Видимо, не в первый раз любовников своей жены вот так гоняет! Баба-то она красивая!
Я посмотрела на Ларису, ища понимания, но она ответила мне осуждающим взглядом и покачала головой:
– Удивляюсь я на тебя, Маруся! Твоего мужа вот-вот убьют у тебя на глазах, а ты довольна, как кот после сметаны! А вдруг ничего и не было? Мы же с тобой толком ничего не знаем! Свечку не держали!
– Так зачем же он сюда поперся? – спросила я.
– А вот спасем его сейчас от этого ревнивца и спросим! – решительно сказала она, заводя мотор.
И тут словно пелена упала с моих глаз, я опомнилась, и в голове пронеслась страшная мысль: «Какая же я сволочь! Я же обещала мужу, что больше никогда в нем не буду сомневаться, чтобы мне ни сказали и ни показали, а сейчас злорадствую, что ему плохо! Какая же я дрянь!»
– Скорее! – заорала я. – Лора! Быстрее!
– А я что делаю! – огрызнулась она, вырулив на тротуар так, что чуть не сбила дрессировщика с ног. Попутно Лариса обложила его через окно таким матом, что я, несмотря на трагизм ситуации, не выдержала и фыркнула.
Перегнувшись назад, я щелкнула блокиратором задней двери и крикнула Сашке:
– Прыгай сюда!
Муж мухой влетел в машину, захлопнул за собой дверь и обессиленно откинулся на спинку, одновременно вытирая пот, который градом катился по его лицу. Лариса рванула с места так, что покрышки взвизгнули. Однако последний удар, который в ярости нанес дрессировщик, все-таки пришелся по заднему стеклу, к счастью, его не повредив.
Через несколько кварталов мы остановились, и я, повернувшись назад, металлическим голосом спросила:
– Ну и какого черта ты поперся к своей любовнице?
– Опять! – простонал он, хватаясь за голову.
– Не опять, а снова! – поправила его я.
– Хорошо! Слушай! – обреченным тоном произнес он и начал рассказывать: – Я еще раньше по номеру «Опеля» узнал, что он принадлежит Анатолию Васильевичу Подноскину в миру, а на арене – Арнольду Алмазову-Златогорскому, но не успел тебе тогда сказать, потому что нас Максим с этим чертовым фотоаппаратом отвлек, а потом я просто забыл. Только я тогда не знал, что Клаудиа его жена, и думал, что она просто взяла у него на время машину. А сегодня утром я в Интернете нашел о них всю информацию и решил поехать сюда, чтобы узнать, что они от нас хотят. Разговаривал я с Клаудией. Между прочим, во дворе и в присутствии охранника, – подчеркнул он. – И, может быть, смог бы выяснить правду, если бы не появился ее муж. Что из этого вышло, вы уже видели!
– Так что же ты мне ничего не сказал? – возмутилась я.
– Как же! Тебе скажешь! – нервно рассмеялся он. – Ты же в последнее время от ревности сама не своя. Кто знает, что бы тебе в голову пришло?
– Ревнует – значит, любит! – назидательно сказала Лариса.
– То-то Маруся столько времени ждала, вместо того чтобы сразу прийти мне на помощь! – язвительно заявил он. – Это она от великой любви! От чего же еще? Любовалась, наверное, глядя на то, как меня этот дикарь, словно лошадь, кнутом гонял! А потом решила, что вдовой ей оставаться рановато, и снизошла до закоренелого грешника! Ловеласа эдакого!
Я залилась краской с ног до головы и не могла выговорить ни слова, но тут мне на помощь пришла Лариса и самым честным тоном сказала:
– Между прочим, это я виновата, потому что за рулем, как ты видишь, сижу я, а водитель из меня более чем посредственный.
– Ну, хоть выскочить и заорать-то вы могли, – резонно заявил Сашка. – Вряд ли Анатолий-Арнольд стал бы так свирепствовать в присутствии свидетелей!
Мы с Ларисой переглянулись и потупились, потому что такая простая мысль даже не пришла нам в голову. Поняв наше, а особенно мое состояние, Сашка не стал нагнетать ситуацию и предложил:
– Надо немедленно позвонить Димке! Он эту сумасшедшую парочку лучше нас знает, вот пусть и объясняет, чего это они за нас взялись!
Но сколько муж ни набирал номер мобильника Тарасова, он не отвечал: то ли он был отключен, то ли вне зоны доступа – черт его знает! – но дозвониться до него мы так и не смогли и тогда решили отправить ему СМС-сообщение, которое будет дублироваться до тех пор, пока не дойдет. Покончив с этим, мы вспомнили о нашей оставшейся возле шапито машине, и Сашка предложил:
– Пойду заберу! А то как бы они на ней свою злость не выместили!
Представив себе, чем это может кончиться, я решительно возразила:
– Ну уж нет! Сиди здесь! Я сама ее пригоню!
– Между прочим, Клаудиа тебя знает в лицо, так что это небезопасно, – предупредил меня муж.
– Думаю, что на женщину у этого дрессировщика рука все-таки не поднимется, – ответила я, выходя из машины, и уже через открытое окно заметила: – Кстати, дорогой! Ты почему-то не подумал, что мы с тобой могли бы поехать к этим мерзавцам вместе, и тогда наше появление не вызвало бы у этого хулигана столь яростной ревности – их двое и нас двое! Глядишь, до чего-нибудь и договорились бы!
Выпустив эту парфянскую стрелу, больше чтобы оправдать себя в своих же глазах, я отправилась выручать наш мини-вэн.
Глава 26 Саша. О вреде добрых дел
Глава 27 Маша. Ни сна ни отдыха измученной душе
– Работа у него такая! – зло бросила я. – Видимо, не в первый раз любовников своей жены вот так гоняет! Баба-то она красивая!
Я посмотрела на Ларису, ища понимания, но она ответила мне осуждающим взглядом и покачала головой:
– Удивляюсь я на тебя, Маруся! Твоего мужа вот-вот убьют у тебя на глазах, а ты довольна, как кот после сметаны! А вдруг ничего и не было? Мы же с тобой толком ничего не знаем! Свечку не держали!
– Так зачем же он сюда поперся? – спросила я.
– А вот спасем его сейчас от этого ревнивца и спросим! – решительно сказала она, заводя мотор.
И тут словно пелена упала с моих глаз, я опомнилась, и в голове пронеслась страшная мысль: «Какая же я сволочь! Я же обещала мужу, что больше никогда в нем не буду сомневаться, чтобы мне ни сказали и ни показали, а сейчас злорадствую, что ему плохо! Какая же я дрянь!»
– Скорее! – заорала я. – Лора! Быстрее!
– А я что делаю! – огрызнулась она, вырулив на тротуар так, что чуть не сбила дрессировщика с ног. Попутно Лариса обложила его через окно таким матом, что я, несмотря на трагизм ситуации, не выдержала и фыркнула.
Перегнувшись назад, я щелкнула блокиратором задней двери и крикнула Сашке:
– Прыгай сюда!
Муж мухой влетел в машину, захлопнул за собой дверь и обессиленно откинулся на спинку, одновременно вытирая пот, который градом катился по его лицу. Лариса рванула с места так, что покрышки взвизгнули. Однако последний удар, который в ярости нанес дрессировщик, все-таки пришелся по заднему стеклу, к счастью, его не повредив.
Через несколько кварталов мы остановились, и я, повернувшись назад, металлическим голосом спросила:
– Ну и какого черта ты поперся к своей любовнице?
– Опять! – простонал он, хватаясь за голову.
– Не опять, а снова! – поправила его я.
– Хорошо! Слушай! – обреченным тоном произнес он и начал рассказывать: – Я еще раньше по номеру «Опеля» узнал, что он принадлежит Анатолию Васильевичу Подноскину в миру, а на арене – Арнольду Алмазову-Златогорскому, но не успел тебе тогда сказать, потому что нас Максим с этим чертовым фотоаппаратом отвлек, а потом я просто забыл. Только я тогда не знал, что Клаудиа его жена, и думал, что она просто взяла у него на время машину. А сегодня утром я в Интернете нашел о них всю информацию и решил поехать сюда, чтобы узнать, что они от нас хотят. Разговаривал я с Клаудией. Между прочим, во дворе и в присутствии охранника, – подчеркнул он. – И, может быть, смог бы выяснить правду, если бы не появился ее муж. Что из этого вышло, вы уже видели!
– Так что же ты мне ничего не сказал? – возмутилась я.
– Как же! Тебе скажешь! – нервно рассмеялся он. – Ты же в последнее время от ревности сама не своя. Кто знает, что бы тебе в голову пришло?
– Ревнует – значит, любит! – назидательно сказала Лариса.
– То-то Маруся столько времени ждала, вместо того чтобы сразу прийти мне на помощь! – язвительно заявил он. – Это она от великой любви! От чего же еще? Любовалась, наверное, глядя на то, как меня этот дикарь, словно лошадь, кнутом гонял! А потом решила, что вдовой ей оставаться рановато, и снизошла до закоренелого грешника! Ловеласа эдакого!
Я залилась краской с ног до головы и не могла выговорить ни слова, но тут мне на помощь пришла Лариса и самым честным тоном сказала:
– Между прочим, это я виновата, потому что за рулем, как ты видишь, сижу я, а водитель из меня более чем посредственный.
– Ну, хоть выскочить и заорать-то вы могли, – резонно заявил Сашка. – Вряд ли Анатолий-Арнольд стал бы так свирепствовать в присутствии свидетелей!
Мы с Ларисой переглянулись и потупились, потому что такая простая мысль даже не пришла нам в голову. Поняв наше, а особенно мое состояние, Сашка не стал нагнетать ситуацию и предложил:
– Надо немедленно позвонить Димке! Он эту сумасшедшую парочку лучше нас знает, вот пусть и объясняет, чего это они за нас взялись!
Но сколько муж ни набирал номер мобильника Тарасова, он не отвечал: то ли он был отключен, то ли вне зоны доступа – черт его знает! – но дозвониться до него мы так и не смогли и тогда решили отправить ему СМС-сообщение, которое будет дублироваться до тех пор, пока не дойдет. Покончив с этим, мы вспомнили о нашей оставшейся возле шапито машине, и Сашка предложил:
– Пойду заберу! А то как бы они на ней свою злость не выместили!
Представив себе, чем это может кончиться, я решительно возразила:
– Ну уж нет! Сиди здесь! Я сама ее пригоню!
– Между прочим, Клаудиа тебя знает в лицо, так что это небезопасно, – предупредил меня муж.
– Думаю, что на женщину у этого дрессировщика рука все-таки не поднимется, – ответила я, выходя из машины, и уже через открытое окно заметила: – Кстати, дорогой! Ты почему-то не подумал, что мы с тобой могли бы поехать к этим мерзавцам вместе, и тогда наше появление не вызвало бы у этого хулигана столь яростной ревности – их двое и нас двое! Глядишь, до чего-нибудь и договорились бы!
Выпустив эту парфянскую стрелу, больше чтобы оправдать себя в своих же глазах, я отправилась выручать наш мини-вэн.
Глава 26 Саша. О вреде добрых дел
В наш поселок мы вернулись только к вечеру, потому что по дороге заехали в хозяйственный магазин, чтобы купить металлическую сетку на окна. Лариса заикнулась было, что решетки были бы надежнее, но я отговорил ее:
– Подумай сама, Лора! Ведь, не приведи господи, пожар приключится, так и сгореть же можно в собственном доме! Нет, сетка на этот случай надежнее, ее и разрезать можно! – Так ведь и барабашка ее порвать может, а потом в дом залезть! – возразила она. – Нечистая сила еще и не на такое способна!
– Никакого барабашки нет! – отрезал я. – Хватит уже об этом! Подождите совсем чуть-чуть, и я вам твердо обещаю, что реальность окажется не такой романтической и загадочной. Это совершенно определенно какое-то живое существо.
Не знаю, убедил я своих дам или нет, но больше они не возражали, и Лариса тоже купила сетку.
Приехав в поселок, мы разошлись по своим дачам, и Маруся принялась за готовку ужина – проголодались мы от всех этих приключений страшно. Я тем временем набивал сетку на окна. Критически оценив свою работу, я пришел к выводу, что сделал все на совесть, и теперь можно будет жить спокойно. Когда мы собирались сесть за стол, я пошарил в холодильнике и разочарованно сказал:
– Как на грех, никакого спиртного в доме нет, а я забыл купить.
– Да, нам с тобой сейчас не помешало бы! – согласилась жена. – Что тебе, что мне пережить пришлось немало!
– Пойду у Афонина займу, а потом куплю и отдам, – сказал я.
– Не представляю, как ты сможешь разговаривать с этим подонком, – буркнула Маруся. – Мы же с тобой из-за него чуть насмерть не разругались!
– Да ладно тебе! – отмахнулся я. – Надо принимать людей такими, какие они есть, а то придется жить в пустыне.
Я вышел в сад, но быстро вернулся обратно, потому что из моей затеи ничего не вышло – судя по отсутствию «Нивы» на участке, Виктора Петровича дома не было.
– Давай я быстро в Боровск сгоняю, – предложил я. – Там есть круглосуточные магазины.
– Пока ты будешь ездить, все остынет, – резонно возразила жена.
– Ничего! Потом разогреешь! – ответил я и, взяв ключи от машины, собрался уходить, но тут от калитки раздался голос Ларисы:
– Можно к вам?
– Конечно, заходи! – откликнулась Маруся.
Первой у нас на веранде появилась она, а за ней, смущенно потупившись, вошел Богданов. Он потоптался на пороге и, не поднимая глаз, виноватым тоном сказал:
– Мария! Александр! Вы уж простите меня! Ну, словно бес меня попутал! Сам не знаю, что я делал и говорил! Вспомнить стыдно! Вы нам с Лорой столько добра сделали, а я на вас как цепной пес сорвался! А все сволочь Афонин виноват! Позвонил мне тогда и такого наговорил, что у меня в глазах потемнело! Даже не знаю, как сюда и доехать-то смог, ни в кого не вписавшись! Все губы себе от злости искусал по дороге! Думал, что приеду и убью обоих! А на самом деле ты, Саша, мою жену спасал, а я оказался дурак дураком!
– Да ладно вам, Сергей Сергеевич! – мирно сказала Маруся. – Садитесь лучше с нами ужинать!
– Ага! – обрадовался Богданов. – Спасибо! К тому же я не с пустыми руками! – С этими словами он вышел обратно на крыльцо и тут же вернулся с объемистым пакетом. – Вот! От нашего, так сказать, стола – вашему столу!
Женщины начали дружно потрошить пакет, и на столе появились жутко дорогие нарезки различных рыб, колбас и прочих деликатесов, экзотические фрукты, а главное, литровая бутылка виски, что было нам всем сейчас очень кстати. За столом разговор шел обо всем понемногу и по мере убывания спиртного становился все более откровенным. Вскоре речь зашла и о ревности с изменами.
– Ты прости меня, Лора, что я в тебе усомнился, – каялся перед ней пьяный Богданов, и, видимо, не в первый раз, потому что Лариса воспринимала эти словесные излияния довольно спокойно. – Я же тебя люблю! Я и не думал никогда, что так полюбить смогу! Если ты мне изменишь, я больше жить не смогу! Тут же умру!
– Не надо, Сережа! Успокойся! – утешала его она. – Я никогда тебе не изменю! Ты же у меня лучше всех на свете! Ты самый умный! Самый добрый! Самый заботливый! Как же тебя можно не любить? Да мне, кроме тебя, никто не нужен!
– Правда? – вопрошал на это он.
– Конечно, правда! – заверяла его она.
– И мне тоже, кроме Саши, никто не нужен! – заявила крепко захмелевшая Маруся. – Я, когда те проклятые снимки увидела, думала, что с ума сойду! А сегодня, когда муж в город уехал, а я решила, что он к этой стерве отправился, даже жить не хотела! – чуть не расплакалась она. – Хорошо, что Лариса пришла и мне помогла! А то и не знаю, чем бы все кончилось!
– Не ищите, да не обрящете! – назидательным тоном заявил я, пока самый трезвый в этой компании. – Или забыли, что спрос рождает предложение? Вот будете подозревать нас во всех смертных грехах, сами беду и накличете!
– Никогда! – решительно заявил Богданов. – Никогда не буду в тебе сомневаться! – И полез к Ларисе целоваться.
– Саша! Я тебя так люблю! Так люблю! – лепетала окончательно пьяная Маруся. – Я без тебя умру!
– Верю! – самым твердым тоном ответил я, чтобы ее успокоить, и она подлезла ко мне под руку и прижалась.
Одним словом, за столом воцарились всеобщий мир и согласие. Мы так дружно сидели, что не хотелось расходиться, хотя время было уже за полночь. Виски кончился, и Сергей Сергеевич решил сходить домой еще за одной бутылкой, чтобы продолжить застолье. Он до того неуверенно держался на своих длинных ногах, что я, хоть и почувствовал, что к этому моменту тоже здорово хватил лишнего, вызвался его проводить – когда же мужикам спиртного было много? Мы с ним вышли в сад и тут же услышали, что на участке Афонина происходила какая-то непонятная возня, а потом раздался до омерзения знакомый мне гнусный, характерный смех. Зараза заходилась лаем от злости, что означало, что ее хозяин еще не вернулся.
– Он там! – сказал я Богданову, ткнув пальцем в сторону забора.
– Афонин? – не понял он.
– Нет! Зверь-вредитель! – объяснил я. – Этот гад опять там бесчинствует!
– Ну и пусть! – решительно заявил на это Сергей Сергеевич. – Так ему и надо!
– Зверю? – удивился я.
– А-фо-ни-ну! – по слогам выговорил Богданов.
– Нет! Так нельзя! – возразил я. – Мы же все-таки соседи! Мы должны помогать друг другу!
– Зря! – твердо стоял на своем Сергей Сергеевич, очень нетвердо стоявший на ногах.
– Надо! – с пьяной решимостью сказал я. – Я пойду его ловить!
– Я тебе помогу! – с не менее пьяной логичностью заявил Сергей Сергеевич.
– Нет! Ты тут будешь в засаде! – объяснил я, все-таки сообразив, что помощник из него будет еще тот – он сам нуждался в моей помощи! – Ты лучше помоги мне через забор перелезть!
– Всегда пожалуйста! – охотно согласился Богданов.
Мы с ним напрямик направились к забору, не обращая внимания на то, что шагаем по Марусиным грядкам – нам было не до таких мелочей, мы на подвиг шли! Богданов помог мне перевалить через забор, и я кулем свалился уже на чужую территорию. Зараза, почуявшая знакомый запах – я все-таки периодически захаживал к Виктору Петровичу, – решила, что пришла подмога, и принялась надрываться с новой силой, так что ее лай уже просто резал уши. Поднявшись, я направился туда, откуда слышались непонятные звуки, и вдруг увидел возле клеток с кроликами какую-то копошащуюся там странную тварь.
– Так вот ты какой, барабашка! – прошептал я и стал к ней или к нему подкрадываться.
Я уже протянул руку, чтобы схватить ее, но она отпрыгнула в сторону, а я, потеряв равновесие, бухнулся на землю и тут же заорал во весь голос – это я попал в один из расставленных Куркулем капканов! Испугавшись моего вопля, тварь проворно скрылась в неизвестном направлении, а я, протрезвевший от боли, остался сидеть на земле, как последний дурак, под аккомпанемент неистового лая уже сходившей от злобы с ума Заразы.
Естественно, что такой шум не мог остаться незамеченным, и из своих домов тут же высыпали соседи, чьи нервы были уже в клочья измочалены непрекращающимися приключениями в нашем некогда спокойном поселке. Объясняться с ними в очередной раз у меня не было ни малейшего желания, а у них, как я подозревал, тоже не было ни малейшего желания, а еще и терпения, чтобы меня выслушать, и я, не без основания полагая, что меня просто линчуют, дал деру, благо утренняя тренировка под бдительным присмотром вооруженного хлыстом дрессировщика не прошла для меня даром – и я быстро восстановил былые навыки.
Я изо всех сил, как удиравший от волков сайгак, несся по проезду между дачами – хорошо еще, что капкан был не очень тяжелый, – стремясь как можно быстрее оказаться в безопасном месте, каковым, с моей точки зрения, являлось озеро с его густо заросшими берегами. Следом за мной, свистя и улюлюкая, мчалась дачная публика, потрясая тем, кто что успел прихватить из домашней утвари или садово-огородного инвентаря. Не исключаю, что кое-кто мог и осиновым колом вооружиться, чтобы уже наверняка пришибить нечистую силу. Мне все-таки удалось оторваться, и я забился в гущу растущего на самом берегу кустарника, оказавшись при этом по пояс в воде. Боясь шелохнуться, я переждал там, когда разъярившиеся от неудачи люди угомонятся и разойдутся по домам, и только потом с большим трудом сумел снять с себя капкан, который со злости утопил. Однако высунуть нос наружу я не рискнул и с содроганием, причем не только от нервов, но и от холода, потому что стоять в воде было довольно-таки зябко, представил себе, что, возможно, придется проторчать здесь до утра.
– Подумай сама, Лора! Ведь, не приведи господи, пожар приключится, так и сгореть же можно в собственном доме! Нет, сетка на этот случай надежнее, ее и разрезать можно! – Так ведь и барабашка ее порвать может, а потом в дом залезть! – возразила она. – Нечистая сила еще и не на такое способна!
– Никакого барабашки нет! – отрезал я. – Хватит уже об этом! Подождите совсем чуть-чуть, и я вам твердо обещаю, что реальность окажется не такой романтической и загадочной. Это совершенно определенно какое-то живое существо.
Не знаю, убедил я своих дам или нет, но больше они не возражали, и Лариса тоже купила сетку.
Приехав в поселок, мы разошлись по своим дачам, и Маруся принялась за готовку ужина – проголодались мы от всех этих приключений страшно. Я тем временем набивал сетку на окна. Критически оценив свою работу, я пришел к выводу, что сделал все на совесть, и теперь можно будет жить спокойно. Когда мы собирались сесть за стол, я пошарил в холодильнике и разочарованно сказал:
– Как на грех, никакого спиртного в доме нет, а я забыл купить.
– Да, нам с тобой сейчас не помешало бы! – согласилась жена. – Что тебе, что мне пережить пришлось немало!
– Пойду у Афонина займу, а потом куплю и отдам, – сказал я.
– Не представляю, как ты сможешь разговаривать с этим подонком, – буркнула Маруся. – Мы же с тобой из-за него чуть насмерть не разругались!
– Да ладно тебе! – отмахнулся я. – Надо принимать людей такими, какие они есть, а то придется жить в пустыне.
Я вышел в сад, но быстро вернулся обратно, потому что из моей затеи ничего не вышло – судя по отсутствию «Нивы» на участке, Виктора Петровича дома не было.
– Давай я быстро в Боровск сгоняю, – предложил я. – Там есть круглосуточные магазины.
– Пока ты будешь ездить, все остынет, – резонно возразила жена.
– Ничего! Потом разогреешь! – ответил я и, взяв ключи от машины, собрался уходить, но тут от калитки раздался голос Ларисы:
– Можно к вам?
– Конечно, заходи! – откликнулась Маруся.
Первой у нас на веранде появилась она, а за ней, смущенно потупившись, вошел Богданов. Он потоптался на пороге и, не поднимая глаз, виноватым тоном сказал:
– Мария! Александр! Вы уж простите меня! Ну, словно бес меня попутал! Сам не знаю, что я делал и говорил! Вспомнить стыдно! Вы нам с Лорой столько добра сделали, а я на вас как цепной пес сорвался! А все сволочь Афонин виноват! Позвонил мне тогда и такого наговорил, что у меня в глазах потемнело! Даже не знаю, как сюда и доехать-то смог, ни в кого не вписавшись! Все губы себе от злости искусал по дороге! Думал, что приеду и убью обоих! А на самом деле ты, Саша, мою жену спасал, а я оказался дурак дураком!
– Да ладно вам, Сергей Сергеевич! – мирно сказала Маруся. – Садитесь лучше с нами ужинать!
– Ага! – обрадовался Богданов. – Спасибо! К тому же я не с пустыми руками! – С этими словами он вышел обратно на крыльцо и тут же вернулся с объемистым пакетом. – Вот! От нашего, так сказать, стола – вашему столу!
Женщины начали дружно потрошить пакет, и на столе появились жутко дорогие нарезки различных рыб, колбас и прочих деликатесов, экзотические фрукты, а главное, литровая бутылка виски, что было нам всем сейчас очень кстати. За столом разговор шел обо всем понемногу и по мере убывания спиртного становился все более откровенным. Вскоре речь зашла и о ревности с изменами.
– Ты прости меня, Лора, что я в тебе усомнился, – каялся перед ней пьяный Богданов, и, видимо, не в первый раз, потому что Лариса воспринимала эти словесные излияния довольно спокойно. – Я же тебя люблю! Я и не думал никогда, что так полюбить смогу! Если ты мне изменишь, я больше жить не смогу! Тут же умру!
– Не надо, Сережа! Успокойся! – утешала его она. – Я никогда тебе не изменю! Ты же у меня лучше всех на свете! Ты самый умный! Самый добрый! Самый заботливый! Как же тебя можно не любить? Да мне, кроме тебя, никто не нужен!
– Правда? – вопрошал на это он.
– Конечно, правда! – заверяла его она.
– И мне тоже, кроме Саши, никто не нужен! – заявила крепко захмелевшая Маруся. – Я, когда те проклятые снимки увидела, думала, что с ума сойду! А сегодня, когда муж в город уехал, а я решила, что он к этой стерве отправился, даже жить не хотела! – чуть не расплакалась она. – Хорошо, что Лариса пришла и мне помогла! А то и не знаю, чем бы все кончилось!
– Не ищите, да не обрящете! – назидательным тоном заявил я, пока самый трезвый в этой компании. – Или забыли, что спрос рождает предложение? Вот будете подозревать нас во всех смертных грехах, сами беду и накличете!
– Никогда! – решительно заявил Богданов. – Никогда не буду в тебе сомневаться! – И полез к Ларисе целоваться.
– Саша! Я тебя так люблю! Так люблю! – лепетала окончательно пьяная Маруся. – Я без тебя умру!
– Верю! – самым твердым тоном ответил я, чтобы ее успокоить, и она подлезла ко мне под руку и прижалась.
Одним словом, за столом воцарились всеобщий мир и согласие. Мы так дружно сидели, что не хотелось расходиться, хотя время было уже за полночь. Виски кончился, и Сергей Сергеевич решил сходить домой еще за одной бутылкой, чтобы продолжить застолье. Он до того неуверенно держался на своих длинных ногах, что я, хоть и почувствовал, что к этому моменту тоже здорово хватил лишнего, вызвался его проводить – когда же мужикам спиртного было много? Мы с ним вышли в сад и тут же услышали, что на участке Афонина происходила какая-то непонятная возня, а потом раздался до омерзения знакомый мне гнусный, характерный смех. Зараза заходилась лаем от злости, что означало, что ее хозяин еще не вернулся.
– Он там! – сказал я Богданову, ткнув пальцем в сторону забора.
– Афонин? – не понял он.
– Нет! Зверь-вредитель! – объяснил я. – Этот гад опять там бесчинствует!
– Ну и пусть! – решительно заявил на это Сергей Сергеевич. – Так ему и надо!
– Зверю? – удивился я.
– А-фо-ни-ну! – по слогам выговорил Богданов.
– Нет! Так нельзя! – возразил я. – Мы же все-таки соседи! Мы должны помогать друг другу!
– Зря! – твердо стоял на своем Сергей Сергеевич, очень нетвердо стоявший на ногах.
– Надо! – с пьяной решимостью сказал я. – Я пойду его ловить!
– Я тебе помогу! – с не менее пьяной логичностью заявил Сергей Сергеевич.
– Нет! Ты тут будешь в засаде! – объяснил я, все-таки сообразив, что помощник из него будет еще тот – он сам нуждался в моей помощи! – Ты лучше помоги мне через забор перелезть!
– Всегда пожалуйста! – охотно согласился Богданов.
Мы с ним напрямик направились к забору, не обращая внимания на то, что шагаем по Марусиным грядкам – нам было не до таких мелочей, мы на подвиг шли! Богданов помог мне перевалить через забор, и я кулем свалился уже на чужую территорию. Зараза, почуявшая знакомый запах – я все-таки периодически захаживал к Виктору Петровичу, – решила, что пришла подмога, и принялась надрываться с новой силой, так что ее лай уже просто резал уши. Поднявшись, я направился туда, откуда слышались непонятные звуки, и вдруг увидел возле клеток с кроликами какую-то копошащуюся там странную тварь.
– Так вот ты какой, барабашка! – прошептал я и стал к ней или к нему подкрадываться.
Я уже протянул руку, чтобы схватить ее, но она отпрыгнула в сторону, а я, потеряв равновесие, бухнулся на землю и тут же заорал во весь голос – это я попал в один из расставленных Куркулем капканов! Испугавшись моего вопля, тварь проворно скрылась в неизвестном направлении, а я, протрезвевший от боли, остался сидеть на земле, как последний дурак, под аккомпанемент неистового лая уже сходившей от злобы с ума Заразы.
Естественно, что такой шум не мог остаться незамеченным, и из своих домов тут же высыпали соседи, чьи нервы были уже в клочья измочалены непрекращающимися приключениями в нашем некогда спокойном поселке. Объясняться с ними в очередной раз у меня не было ни малейшего желания, а у них, как я подозревал, тоже не было ни малейшего желания, а еще и терпения, чтобы меня выслушать, и я, не без основания полагая, что меня просто линчуют, дал деру, благо утренняя тренировка под бдительным присмотром вооруженного хлыстом дрессировщика не прошла для меня даром – и я быстро восстановил былые навыки.
Я изо всех сил, как удиравший от волков сайгак, несся по проезду между дачами – хорошо еще, что капкан был не очень тяжелый, – стремясь как можно быстрее оказаться в безопасном месте, каковым, с моей точки зрения, являлось озеро с его густо заросшими берегами. Следом за мной, свистя и улюлюкая, мчалась дачная публика, потрясая тем, кто что успел прихватить из домашней утвари или садово-огородного инвентаря. Не исключаю, что кое-кто мог и осиновым колом вооружиться, чтобы уже наверняка пришибить нечистую силу. Мне все-таки удалось оторваться, и я забился в гущу растущего на самом берегу кустарника, оказавшись при этом по пояс в воде. Боясь шелохнуться, я переждал там, когда разъярившиеся от неудачи люди угомонятся и разойдутся по домам, и только потом с большим трудом сумел снять с себя капкан, который со злости утопил. Однако высунуть нос наружу я не рискнул и с содроганием, причем не только от нервов, но и от холода, потому что стоять в воде было довольно-таки зябко, представил себе, что, возможно, придется проторчать здесь до утра.
Глава 27 Маша. Ни сна ни отдыха измученной душе
В ожидании мужчин мы с Ларисой решили прибраться на столе, чтобы он выглядел более прилично, а то вид был – как после пиратского загула. Лариса мыла тарелки, а я их вытирала, чтобы снова поставить на стол, и как раз держала в руках очередную, когда раздался истошный Сашкин вопль. Я вздрогнула, и тарелка, естественно, выскользнула у меня из рук, грохнулась на пол и с оглушительным звоном разбиралась. Лариса тоже насторожилась, а потом сказала:
– Похоже, что это твой муж кричал! – На них напал барабашка! – воскликнула я.
Бросив все, мы с ней выскочили на крыльцо, правда, я чисто машинально успела включить наружное освещение, и стали озираться. Увидев стоявшего возле забора Богданова, мы бросились к нему. Сергей Сергеевич стоял, чуть покачиваясь, как одинокий шест на ветру, и с удивлением таращился в темноту на участке Афонина.
– Где Саша? – с ходу спросила я.
– Там! – он неопределенно повел рукой в сторону дачи Виктора Петровича.
– Зачем он туда пошел? – взвыла я.
– Врага ловить! – торжественно ответил Богданов.
– Даже в доме было слышно, кто кого поймал! – съехидничала Лариса. – А почему ты здесь остался?
– А я в засаде! – гордо ответил Сергей Сергеевич.
– Горе ты мое! – запричитала Лариса, а на меня напал нервный смех, который я, как ни старалась, не смогла унять, и он перешел в хохот. – Это ничего! Это бывает! – успокоила меня она и негромко позвала: – Саша! Ты живой?
Ответом нам было молчание. Правда, длилось оно недолго, потому что из дачи напротив выскочил наш сосед с вилами наперевес и, увидев нас – еще бы не увидеть, когда я весь сад осветила! – спросил:
– Это кто орал?
– А черт его знает! – небрежно отмахнулась Лариса.
– Наверно, опять нечисть балует! – влезла в разговор его жена и вышла, чтобы встать рядом с мужем, покачивая увесистой скалкой в руке.
Тут подобные возгласы стали раздаваться почти со всех ближайших дач, а потом к ним присоединились и разбуженные шумом обитатели остальных. И вдруг кто-то заорал:
– Вон он бежит! Лови его!
Послышался топот, и толпа, как стадо разъяренных слонов, помчалась, сама не ведая пока куда.
– Надо спасать мужика! – решительно заявила Лариса. – Пошли!
Она выпустила из рук рубашку Богданова и тот, словно только и дожидаясь этого момента, сложился, как складной метр, и тихо осел на землю.
– А с ним что делать? – я кивнула на него.
– Ничего, пусть пока полежит, – отмахнулась она. – Никуда он не денется, да и ночь довольно теплая!
Выскочив за калитку, мы с ней понеслись вслед за толпой, ориентируясь по шуму и гомону, и скоро очутились на берегу озера.
– Нет, ну ты скажи! – раздался чей-то мужской голос. – Как сквозь землю провалился!
– Тогда уж скорее под воду! – возразил ему другой.
– А кто это мог быть? – спросил третий.
– Только кто-то из своих! – уверенно ответил председатель кооператива – уж его голос я ни с каким другим не спутаю. – Я специально ходил проверить, заперты ли ворота, и могу вас уверить, что да. Кроме того, Юрич находился сегодня в рабочем состоянии и по моему поручению обошел по периметру ведь забор и не нашел ни одной дыры или подкопа.
– Тогда давайте смотреть, кого здесь нет, и пойдем их навестим, – предложил кто-то. – Кого на месте не будет, тот и…
– Что и?… – неожиданно спросила Лариса. – Что этот кто-то сделал, что вы его, как зайца, гнали? – напирала она.
От неожиданности толпа замерла и замолчала, а потом люди начали недоуменно переглядываться, словно хотели спросить друг у друга: а чего это мы в самом деле? Но в любой толпе обязательно найдется такой умник, которого просто так с толку не собьешь, и чей-то ехидный голос спросил:
– А чего ты тут разоряешься? Вот где твой Богданов, например? Что-то я его здесь не вижу!
– А он на пару с Марусиным Сашкой нажрался до поросячьего визга, и они теперь дрыхнут без задних ног, – не растерялась она.
– С какой же это радости они так набрались? – продолжал любопытствовать этот же голос.
– Да когда же это вам, мужикам, повод нужен был, чтобы напиться? – отмахнулась она. – Хлещете в три горла и в будни, и в праздники! Да если б вы, паразиты, не пили, так мы бы уже при коммунистическом капитализме жили! Вы же, гады, за бутылку родную мать отдадите и не дрогнете! – бушевала она, явно уводя разговор в другую сторону. – А спьяну потом чертей гоняете! Слышали небось, как Юрич недавно красного черта видел? Так скоро они и к вам в гости приходить будут!
– Ну, ты не очень-то! – возразил ей довольно неуверенный мужской голос.
– А что? Правду она говорит! – вспылила какая-то женщина. – Пьете без просыпу, и толку от вас в доме, как от козла молока! А с пьяных глаз чего только не померещится? А ну, отвечайте мне, кто народ взбаламутил? Кто всех нас среди ночи поднял?
– Так кричали же! – ответил ей кто-то.
– Ты бы еще сказал: стреляли, как в том фильме! – разозлилась она. – Вы завтра дрыхнуть весь день будете, а на нас, бабах, и огород, и хозяйство!
– Нашли себе забаву по ночам по поселку гоняться! – поддержала ее другая женщина. – Не разобрались ни уха ни рыла, а туда же! Супостата ловить! Тьфу на вас!
Толпа вразнобой загомонила. Кто-то утверждал, что собственными глазами видел убегавшего человека, а кто-то возражал на это, что привиделось, мол. Так ничего и не решив, люди начали потихоньку расходиться, а Лариса потащила меня в кусты, где мы с ней и затаились, дожидаясь, пока все уйдут. И вот берег опустел.
– Саша! – тихонько позвала я. – Это я, Маруся! Выходи, если ты здесь!
– А все точно разошлись? – услышала я голос откуда-то от воды.
– Подожди, я сейчас посмотрю! – предложила Лариса.
Она быстро обошла берег и даже поднялась наверх, а потом спустилась и сказала:
– Все тихо, можно выходить!
Сашка появился из-под растущих прямо на берегу кустов, ветки которых склонялись до самой воды. Видок у него был тот еще, но больше всего меня испугало то, что его правая рука была в крови.
– Ты поранился? – испугалась я.
– В капкан Куркуля попал! Еле освободился! – объяснил он.
– Убью, сволочь! – взбесилась я. – От этого паразита в нашей жизни одни только неприятности!
– Да ладно вам! – остановила меня Лариса. – Потом разберетесь! Сейчас надо по-тихому на дачу вернуться!
Замечание было резонным, тем более что Сашка начал довольно отчетливо поклацывать зубами – замерз, бедненький!
– Пошли! – скомандовала Лариса. – А потом я его руку посмотрю – как бы перелома не было!
– Ты же ветеринар! – напомнила я.
– Не бойся! В человеческих болячках я тоже разбираюсь! Уж на таком-то уровне я не ошибусь! – заверила меня она.
Наше возвращение на дачу можно было сравнить только с вылазкой индейцев в стан бледнолицых – мы шли пригнувшись, короткими перебежками и при этом еще прятались в тени заборов и деревьев. И вот мы наконец на даче. Богданов по-прежнему сладко спал на земле, и мы решили, что попозже совместными усилиями оттащим его к нему домой, а сейчас на первом плане была рука Сашки, которая распухла и посинела.
– Странно, чего это она? – удивился он, разглядев ее при свете. – Я же ее все время в воде держал, чтобы не так сильно болела!
– Если бы не держал, то она выглядела бы намного страшнее, – бросила ему Лариса и принялась осматривать травму. – Ну, слава тебе, господи, перелома нет! – сказала она наконец, и я облегченно вздохнула.
– Ну, тогда на мне все как на собаке заживет! – обрадовался муж. – Мы в туристических походах еще и не в такие передряги попадали!
– Молчал бы уж, герой! – не удержалась я. – Скажи лучше, какого черта ты опять на участок Афонина поперся?
– Так ведь кто-то опять пытался дверцы клеток открыть, – объяснил он.
– Ну и пусть! – разозлилась я. – Нам-то какое до всего этого дело после того, как он нам столько гадостей сделал!
– Все, Маруся! Все! Теперь я не выйду из дома даже тогда, когда вселенский потоп начнется! – успокоил он меня. – Такие подвиги себе дороже обходятся!
– Ну, ладно! Время позднее, так что давайте Сережу домой оттащим, – сказала Лариса. – Теперь, когда мы все четверо вместе, это уже никаких подозрений не вызовет.
Мы вышли в сад и встали вокруг сладко спящего Богданова, примериваясь, как будем его транспортировать. Тут я не удержалась и сказала:
– Спасибо тебе огромное, Лора. Без тебя и не знала бы, что мне и делать! Ты так ловко все повернула, что все дачники забыли, зачем на озере и собрались!
– А! – отмахнулась она. – Мы же подруги! Не могла же я тебя бросить одну в такую минуту!
– Вот бы мне так научиться! – вздохнула я.
– Не получится, Маруся! – развела руками она. – Для этого надо было другую жизнь прожить. У меня ведь четверо братьев, и все старше меня, так что поневоле пришлось научиться с ними ладить и всякие конфликты гасить, – объяснила она и решительно сказала: – Ну, что? Взялись, что ли?
Кряхтя и постанывая, мы потащили Сергея Сергеевича домой: Сашка, несмотря на больную руку, ухватился за плечи, а нам с Ларисой досталось по ноге. Казалось бы, и недалеко было нести, но намаялись мы до чертиков. Свалив его наконец-то на диван, мы чувствовали себя ничуть не лучше, чем бурлаки, тащившие против течения баржу.
– Ну, спасибо вам огромное и спокойной ночи! – пожелала нам на прощание Лариса.
– Это тебе спасибо! – дружно ответили мы.
Вернувшись к себе, мы, перед тем как лечь спать, закрыли все до единого окна и форточки и заперли дверь не только на щеколду, как обычно делали, но и на замок. Потом, немного подумав, Сашка взял топор и поставил его возле двери нашей комнаты изнутри, объяснив:
– Лишним не будет!
И вот мы без сил рухнули – другого слова не подберешь – на кровать. Казалось, что едва мы коснемся головой подушки, как тут же вырубимся, ан нет! Сна не было ни в одном глазу! Сказалось сильнейшее нервное и физическое переутомление. Чтобы не лежать просто так – о сексе и речи быть не могло, потому что мы оба были выжатые как лимон, – мы начали разговаривать.
– Ну, скажи мне, Маруся, как ты могла обо мне так плохо подумать? – с легкой укоризной спросил Сашка, обнимая меня.
– Ты знаешь, словно затмение на меня нашло, – прошептала я, прижимаясь к нему. – Просто сравнила себя и эту блондинку и…
– Да она мизинца твоего не стоит! – тихонько воскликнул он. – Ну, почему ты у меня так плохо о себе думаешь?
– Похоже, что это твой муж кричал! – На них напал барабашка! – воскликнула я.
Бросив все, мы с ней выскочили на крыльцо, правда, я чисто машинально успела включить наружное освещение, и стали озираться. Увидев стоявшего возле забора Богданова, мы бросились к нему. Сергей Сергеевич стоял, чуть покачиваясь, как одинокий шест на ветру, и с удивлением таращился в темноту на участке Афонина.
– Где Саша? – с ходу спросила я.
– Там! – он неопределенно повел рукой в сторону дачи Виктора Петровича.
– Зачем он туда пошел? – взвыла я.
– Врага ловить! – торжественно ответил Богданов.
– Даже в доме было слышно, кто кого поймал! – съехидничала Лариса. – А почему ты здесь остался?
– А я в засаде! – гордо ответил Сергей Сергеевич.
– Горе ты мое! – запричитала Лариса, а на меня напал нервный смех, который я, как ни старалась, не смогла унять, и он перешел в хохот. – Это ничего! Это бывает! – успокоила меня она и негромко позвала: – Саша! Ты живой?
Ответом нам было молчание. Правда, длилось оно недолго, потому что из дачи напротив выскочил наш сосед с вилами наперевес и, увидев нас – еще бы не увидеть, когда я весь сад осветила! – спросил:
– Это кто орал?
– А черт его знает! – небрежно отмахнулась Лариса.
– Наверно, опять нечисть балует! – влезла в разговор его жена и вышла, чтобы встать рядом с мужем, покачивая увесистой скалкой в руке.
Тут подобные возгласы стали раздаваться почти со всех ближайших дач, а потом к ним присоединились и разбуженные шумом обитатели остальных. И вдруг кто-то заорал:
– Вон он бежит! Лови его!
Послышался топот, и толпа, как стадо разъяренных слонов, помчалась, сама не ведая пока куда.
– Надо спасать мужика! – решительно заявила Лариса. – Пошли!
Она выпустила из рук рубашку Богданова и тот, словно только и дожидаясь этого момента, сложился, как складной метр, и тихо осел на землю.
– А с ним что делать? – я кивнула на него.
– Ничего, пусть пока полежит, – отмахнулась она. – Никуда он не денется, да и ночь довольно теплая!
Выскочив за калитку, мы с ней понеслись вслед за толпой, ориентируясь по шуму и гомону, и скоро очутились на берегу озера.
– Нет, ну ты скажи! – раздался чей-то мужской голос. – Как сквозь землю провалился!
– Тогда уж скорее под воду! – возразил ему другой.
– А кто это мог быть? – спросил третий.
– Только кто-то из своих! – уверенно ответил председатель кооператива – уж его голос я ни с каким другим не спутаю. – Я специально ходил проверить, заперты ли ворота, и могу вас уверить, что да. Кроме того, Юрич находился сегодня в рабочем состоянии и по моему поручению обошел по периметру ведь забор и не нашел ни одной дыры или подкопа.
– Тогда давайте смотреть, кого здесь нет, и пойдем их навестим, – предложил кто-то. – Кого на месте не будет, тот и…
– Что и?… – неожиданно спросила Лариса. – Что этот кто-то сделал, что вы его, как зайца, гнали? – напирала она.
От неожиданности толпа замерла и замолчала, а потом люди начали недоуменно переглядываться, словно хотели спросить друг у друга: а чего это мы в самом деле? Но в любой толпе обязательно найдется такой умник, которого просто так с толку не собьешь, и чей-то ехидный голос спросил:
– А чего ты тут разоряешься? Вот где твой Богданов, например? Что-то я его здесь не вижу!
– А он на пару с Марусиным Сашкой нажрался до поросячьего визга, и они теперь дрыхнут без задних ног, – не растерялась она.
– С какой же это радости они так набрались? – продолжал любопытствовать этот же голос.
– Да когда же это вам, мужикам, повод нужен был, чтобы напиться? – отмахнулась она. – Хлещете в три горла и в будни, и в праздники! Да если б вы, паразиты, не пили, так мы бы уже при коммунистическом капитализме жили! Вы же, гады, за бутылку родную мать отдадите и не дрогнете! – бушевала она, явно уводя разговор в другую сторону. – А спьяну потом чертей гоняете! Слышали небось, как Юрич недавно красного черта видел? Так скоро они и к вам в гости приходить будут!
– Ну, ты не очень-то! – возразил ей довольно неуверенный мужской голос.
– А что? Правду она говорит! – вспылила какая-то женщина. – Пьете без просыпу, и толку от вас в доме, как от козла молока! А с пьяных глаз чего только не померещится? А ну, отвечайте мне, кто народ взбаламутил? Кто всех нас среди ночи поднял?
– Так кричали же! – ответил ей кто-то.
– Ты бы еще сказал: стреляли, как в том фильме! – разозлилась она. – Вы завтра дрыхнуть весь день будете, а на нас, бабах, и огород, и хозяйство!
– Нашли себе забаву по ночам по поселку гоняться! – поддержала ее другая женщина. – Не разобрались ни уха ни рыла, а туда же! Супостата ловить! Тьфу на вас!
Толпа вразнобой загомонила. Кто-то утверждал, что собственными глазами видел убегавшего человека, а кто-то возражал на это, что привиделось, мол. Так ничего и не решив, люди начали потихоньку расходиться, а Лариса потащила меня в кусты, где мы с ней и затаились, дожидаясь, пока все уйдут. И вот берег опустел.
– Саша! – тихонько позвала я. – Это я, Маруся! Выходи, если ты здесь!
– А все точно разошлись? – услышала я голос откуда-то от воды.
– Подожди, я сейчас посмотрю! – предложила Лариса.
Она быстро обошла берег и даже поднялась наверх, а потом спустилась и сказала:
– Все тихо, можно выходить!
Сашка появился из-под растущих прямо на берегу кустов, ветки которых склонялись до самой воды. Видок у него был тот еще, но больше всего меня испугало то, что его правая рука была в крови.
– Ты поранился? – испугалась я.
– В капкан Куркуля попал! Еле освободился! – объяснил он.
– Убью, сволочь! – взбесилась я. – От этого паразита в нашей жизни одни только неприятности!
– Да ладно вам! – остановила меня Лариса. – Потом разберетесь! Сейчас надо по-тихому на дачу вернуться!
Замечание было резонным, тем более что Сашка начал довольно отчетливо поклацывать зубами – замерз, бедненький!
– Пошли! – скомандовала Лариса. – А потом я его руку посмотрю – как бы перелома не было!
– Ты же ветеринар! – напомнила я.
– Не бойся! В человеческих болячках я тоже разбираюсь! Уж на таком-то уровне я не ошибусь! – заверила меня она.
Наше возвращение на дачу можно было сравнить только с вылазкой индейцев в стан бледнолицых – мы шли пригнувшись, короткими перебежками и при этом еще прятались в тени заборов и деревьев. И вот мы наконец на даче. Богданов по-прежнему сладко спал на земле, и мы решили, что попозже совместными усилиями оттащим его к нему домой, а сейчас на первом плане была рука Сашки, которая распухла и посинела.
– Странно, чего это она? – удивился он, разглядев ее при свете. – Я же ее все время в воде держал, чтобы не так сильно болела!
– Если бы не держал, то она выглядела бы намного страшнее, – бросила ему Лариса и принялась осматривать травму. – Ну, слава тебе, господи, перелома нет! – сказала она наконец, и я облегченно вздохнула.
– Ну, тогда на мне все как на собаке заживет! – обрадовался муж. – Мы в туристических походах еще и не в такие передряги попадали!
– Молчал бы уж, герой! – не удержалась я. – Скажи лучше, какого черта ты опять на участок Афонина поперся?
– Так ведь кто-то опять пытался дверцы клеток открыть, – объяснил он.
– Ну и пусть! – разозлилась я. – Нам-то какое до всего этого дело после того, как он нам столько гадостей сделал!
– Все, Маруся! Все! Теперь я не выйду из дома даже тогда, когда вселенский потоп начнется! – успокоил он меня. – Такие подвиги себе дороже обходятся!
– Ну, ладно! Время позднее, так что давайте Сережу домой оттащим, – сказала Лариса. – Теперь, когда мы все четверо вместе, это уже никаких подозрений не вызовет.
Мы вышли в сад и встали вокруг сладко спящего Богданова, примериваясь, как будем его транспортировать. Тут я не удержалась и сказала:
– Спасибо тебе огромное, Лора. Без тебя и не знала бы, что мне и делать! Ты так ловко все повернула, что все дачники забыли, зачем на озере и собрались!
– А! – отмахнулась она. – Мы же подруги! Не могла же я тебя бросить одну в такую минуту!
– Вот бы мне так научиться! – вздохнула я.
– Не получится, Маруся! – развела руками она. – Для этого надо было другую жизнь прожить. У меня ведь четверо братьев, и все старше меня, так что поневоле пришлось научиться с ними ладить и всякие конфликты гасить, – объяснила она и решительно сказала: – Ну, что? Взялись, что ли?
Кряхтя и постанывая, мы потащили Сергея Сергеевича домой: Сашка, несмотря на больную руку, ухватился за плечи, а нам с Ларисой досталось по ноге. Казалось бы, и недалеко было нести, но намаялись мы до чертиков. Свалив его наконец-то на диван, мы чувствовали себя ничуть не лучше, чем бурлаки, тащившие против течения баржу.
– Ну, спасибо вам огромное и спокойной ночи! – пожелала нам на прощание Лариса.
– Это тебе спасибо! – дружно ответили мы.
Вернувшись к себе, мы, перед тем как лечь спать, закрыли все до единого окна и форточки и заперли дверь не только на щеколду, как обычно делали, но и на замок. Потом, немного подумав, Сашка взял топор и поставил его возле двери нашей комнаты изнутри, объяснив:
– Лишним не будет!
И вот мы без сил рухнули – другого слова не подберешь – на кровать. Казалось, что едва мы коснемся головой подушки, как тут же вырубимся, ан нет! Сна не было ни в одном глазу! Сказалось сильнейшее нервное и физическое переутомление. Чтобы не лежать просто так – о сексе и речи быть не могло, потому что мы оба были выжатые как лимон, – мы начали разговаривать.
– Ну, скажи мне, Маруся, как ты могла обо мне так плохо подумать? – с легкой укоризной спросил Сашка, обнимая меня.
– Ты знаешь, словно затмение на меня нашло, – прошептала я, прижимаясь к нему. – Просто сравнила себя и эту блондинку и…
– Да она мизинца твоего не стоит! – тихонько воскликнул он. – Ну, почему ты у меня так плохо о себе думаешь?