– Тоже верно! – вынужден был согласиться я. – Но кто же тогда дверь закрыл?
– А зачем ты вообще выходил? – с нескрываемым подозрением в голосе спросила жена.
– Да я же тебе говорил, что услышал какие-то непонятные звуки, вот и пошел посмотреть, – напомнил я.
– Да? – она недоуменно посмотрела на меня. – А я не помню!
– Да, если тебя ночью спросить, как тебя зовут, ты и то не вспомнишь! – махнул я рукой. – Действительно, спишь, как сурок зимой!
– Интересно, – задумалась она. – Кто же тогда мог стучать и дверь закрыть? На даче же, кроме нас с тобой, никого нет! Неужели у нас барабашка завелся?
– Опять? – грозным голосом спросил я.
– Саша! Нет, ну ты подумай, как это здорово! Теперь о нас тоже в газете напишут! – радостно воскликнула она. – А с барабашкой я подружусь! Мы с ним… Или с ней? – спросила она меня. – Как ты думаешь, барабашка это он или она?
– Маруся! Я всегда знал, что у творческих людей наблюдается некоторый перекос психики, но никогда не ожидал, что у тебя он проявится в такой клинической форме! – язвительно ответил ей на это я. – Если не хочешь окончательно сойти с ума, срочно меняй профессию!
Налив себе сто граммов коньяка, я залпом выпил, чтобы согреться, а потом подумал и выпил еще сто – эта непонятная история меня здорово нервировала.
– Ладно! Пошли спать, если получится! – предложил я. – Надеюсь, что этой ночью больше ничего не случится!
Не успели мы лечь, как вдруг на веранде раздался звон разбитого стекла, потом хлопнула форточка и раздался какой-то странный хохот! Меня с кровати словно ветром сдуло, и я выскочил из комнаты на веранду, где тут же включил свет. Чуть не сбив меня с ног, Маруся вылетела за мной, и мы с ней в растерянности застыли: одно из стекол окна было разбито, а форточка открыта.
– Саша! Ты что-нибудь понимаешь? – жалобно спросила жена.
– Кажется, бог или, скорее, дьявол услышал твои молитвы, и у нас завелся нечистый дух, обычно именуемый барабашкой, – язвительно ответил я. – Ну и как ты собираешься подружиться с этой тварью? Будешь читать ей Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо» и проводить прочую разъяснительную работу?
– Саша! Ну, не издевайся ты надо мной! Лучше стой пока на одном месте, чтобы на осколок не наступить, а я сейчас тапочки надену и все подмету, – попросила она.
Быстро обувшись и взяв веник с совком, она начала подметать пол, а я стоял столбом, злой на весь белый свет, как сто тысяч чертей, и усиленно пытался найти происшедшему какое-нибудь рациональное объяснение. Но вот Маруся закончила убираться, принесла мои тапочки, и мы с ней сели за стол. Решив, что еще немного коньяка нам никак не повредит, я налил себе и ей, и мы дружно выпили, а я даже пожалел о том, что вскоре после свадьбы уступил настояниям жены и бросил курить – сигарета мне сейчас явно не помешала бы.
– Саша! Что происходит? – наконец спросила жена.
– Наверное, то самое, чего так боялся Димка, – вздохнул я. – Кто-то из конкурентов решил слямзить его секреты и аппаратуру.
– Но как они могли узнать, что она у нас? – удивилась Маруся.
– Элементарно, Ватсон! – усмехнулся я. – Ты что, забыла, на какой машине сюда приезжал Дмитрий? Так я напомню: на служебной, с надписью «Росгосцирк»! А для того чтобы ему ее взять и беспрепятственно сюда доехать, нужно что? – Жена пожала плечами. – Путевой лист, где указывается пункт назначения!
– Но не наша же дача! – возразила она.
– А язык, дорогая, до Киева доведет – машина-то приметная! Так что супостатам ничего не стоило проследить ее путь, – объяснил я.
– О, господи! – подскочив на месте, воскликнула жена. – А может, они уже что-то украли?
– Давай посмотрим, – предложил я.
Поднявшись, мы с ней, причем Маруся не без некоторого легко читавшегося у нее на лице страха, вошли в комнату, где стояли ящики Дмитрия, и я включил свет. Увидев, что все ящики были на месте, то есть ни один не пропал, я с огромным облегчением вздохнул. Потом я проверил, по-прежнему ли они хорошо закрыты, и тут оказалось, что на одном ящике крышка держится еле-еле, и, когда я ее потянул, тут же осталась у меня в руках.
– Кошмар! – простонала Маруся. – Дима нам так верил, а мы не уберегли то, что он оставил нам на сохранение!
Заглянув в ящик, я тут же увидел цилиндр и поспешил успокоить ее.
– Ничего страшного, дорогая! Дмитрий сам отодрал крышку, когда нам фокусы показывал, а потом поленился как следует приколотить обратно. Он просто вставил гвозди на прежние места и нажал.
– Слава богу! – почти простонала жена и, выскочив на веранду, тут же вернулась с молотком и гвоздями. – Заколоти хорошенько! – потребовала она.
Стараясь не особо сильно шуметь – ночь все-таки, – я на совесть закрепил крышку и перешел к следующему ящику, едва взглянув на который я похолодел – крышка на нем была не только оторвана, но еще и лежала как-то боком, неплотно прикрывая внутренности ящика. Стоявшая теперь рядом со мной Маруся схватилась за сердце и заплакала.
– Ну вот! Теперь точно Диму обворовали!
Мне и самому было здорово не по себе, и, с ужасом подумав, что именно оттуда что-то и украли, я посмотрел внутрь и нервно рассмеялся, выпуская дикое нервное напряжение.
– Не понимаю, чему ты радуешься? – взорвалась она.
– Да ты сама посмотри, что там лежит! – посоветовал я, и она заглянула, а потом недоуменно уставилась на меня. – Все в порядке, Маруся! – успокоил я ее. – Это костюмы Дмитрия для выступлений!
Глава 3 Маша. Барабашка – борец за свободу кроликов
Глава 4 Саша. Появление красного черта – видимо, мутант
– А зачем ты вообще выходил? – с нескрываемым подозрением в голосе спросила жена.
– Да я же тебе говорил, что услышал какие-то непонятные звуки, вот и пошел посмотреть, – напомнил я.
– Да? – она недоуменно посмотрела на меня. – А я не помню!
– Да, если тебя ночью спросить, как тебя зовут, ты и то не вспомнишь! – махнул я рукой. – Действительно, спишь, как сурок зимой!
– Интересно, – задумалась она. – Кто же тогда мог стучать и дверь закрыть? На даче же, кроме нас с тобой, никого нет! Неужели у нас барабашка завелся?
– Опять? – грозным голосом спросил я.
– Саша! Нет, ну ты подумай, как это здорово! Теперь о нас тоже в газете напишут! – радостно воскликнула она. – А с барабашкой я подружусь! Мы с ним… Или с ней? – спросила она меня. – Как ты думаешь, барабашка это он или она?
– Маруся! Я всегда знал, что у творческих людей наблюдается некоторый перекос психики, но никогда не ожидал, что у тебя он проявится в такой клинической форме! – язвительно ответил ей на это я. – Если не хочешь окончательно сойти с ума, срочно меняй профессию!
Налив себе сто граммов коньяка, я залпом выпил, чтобы согреться, а потом подумал и выпил еще сто – эта непонятная история меня здорово нервировала.
– Ладно! Пошли спать, если получится! – предложил я. – Надеюсь, что этой ночью больше ничего не случится!
Не успели мы лечь, как вдруг на веранде раздался звон разбитого стекла, потом хлопнула форточка и раздался какой-то странный хохот! Меня с кровати словно ветром сдуло, и я выскочил из комнаты на веранду, где тут же включил свет. Чуть не сбив меня с ног, Маруся вылетела за мной, и мы с ней в растерянности застыли: одно из стекол окна было разбито, а форточка открыта.
– Саша! Ты что-нибудь понимаешь? – жалобно спросила жена.
– Кажется, бог или, скорее, дьявол услышал твои молитвы, и у нас завелся нечистый дух, обычно именуемый барабашкой, – язвительно ответил я. – Ну и как ты собираешься подружиться с этой тварью? Будешь читать ей Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо» и проводить прочую разъяснительную работу?
– Саша! Ну, не издевайся ты надо мной! Лучше стой пока на одном месте, чтобы на осколок не наступить, а я сейчас тапочки надену и все подмету, – попросила она.
Быстро обувшись и взяв веник с совком, она начала подметать пол, а я стоял столбом, злой на весь белый свет, как сто тысяч чертей, и усиленно пытался найти происшедшему какое-нибудь рациональное объяснение. Но вот Маруся закончила убираться, принесла мои тапочки, и мы с ней сели за стол. Решив, что еще немного коньяка нам никак не повредит, я налил себе и ей, и мы дружно выпили, а я даже пожалел о том, что вскоре после свадьбы уступил настояниям жены и бросил курить – сигарета мне сейчас явно не помешала бы.
– Саша! Что происходит? – наконец спросила жена.
– Наверное, то самое, чего так боялся Димка, – вздохнул я. – Кто-то из конкурентов решил слямзить его секреты и аппаратуру.
– Но как они могли узнать, что она у нас? – удивилась Маруся.
– Элементарно, Ватсон! – усмехнулся я. – Ты что, забыла, на какой машине сюда приезжал Дмитрий? Так я напомню: на служебной, с надписью «Росгосцирк»! А для того чтобы ему ее взять и беспрепятственно сюда доехать, нужно что? – Жена пожала плечами. – Путевой лист, где указывается пункт назначения!
– Но не наша же дача! – возразила она.
– А язык, дорогая, до Киева доведет – машина-то приметная! Так что супостатам ничего не стоило проследить ее путь, – объяснил я.
– О, господи! – подскочив на месте, воскликнула жена. – А может, они уже что-то украли?
– Давай посмотрим, – предложил я.
Поднявшись, мы с ней, причем Маруся не без некоторого легко читавшегося у нее на лице страха, вошли в комнату, где стояли ящики Дмитрия, и я включил свет. Увидев, что все ящики были на месте, то есть ни один не пропал, я с огромным облегчением вздохнул. Потом я проверил, по-прежнему ли они хорошо закрыты, и тут оказалось, что на одном ящике крышка держится еле-еле, и, когда я ее потянул, тут же осталась у меня в руках.
– Кошмар! – простонала Маруся. – Дима нам так верил, а мы не уберегли то, что он оставил нам на сохранение!
Заглянув в ящик, я тут же увидел цилиндр и поспешил успокоить ее.
– Ничего страшного, дорогая! Дмитрий сам отодрал крышку, когда нам фокусы показывал, а потом поленился как следует приколотить обратно. Он просто вставил гвозди на прежние места и нажал.
– Слава богу! – почти простонала жена и, выскочив на веранду, тут же вернулась с молотком и гвоздями. – Заколоти хорошенько! – потребовала она.
Стараясь не особо сильно шуметь – ночь все-таки, – я на совесть закрепил крышку и перешел к следующему ящику, едва взглянув на который я похолодел – крышка на нем была не только оторвана, но еще и лежала как-то боком, неплотно прикрывая внутренности ящика. Стоявшая теперь рядом со мной Маруся схватилась за сердце и заплакала.
– Ну вот! Теперь точно Диму обворовали!
Мне и самому было здорово не по себе, и, с ужасом подумав, что именно оттуда что-то и украли, я посмотрел внутрь и нервно рассмеялся, выпуская дикое нервное напряжение.
– Не понимаю, чему ты радуешься? – взорвалась она.
– Да ты сама посмотри, что там лежит! – посоветовал я, и она заглянула, а потом недоуменно уставилась на меня. – Все в порядке, Маруся! – успокоил я ее. – Это костюмы Дмитрия для выступлений!
– Ну и что? – не поняла она.
– А то, что не стал бы Тарасов класть вместе с ними что-то особо ценное – уж я-то его знаю! Подумай сама, если костюмы пропадут, то и черт с ними, можно новые сшить, а вот делать новую аппаратуру – занятие хлопотное и затратное.
– Кто же ящик открыл? Вор, которого ты спугнул? – спросила она.
– Наверное, – пожал плечами я. – Только непонятно, где этот злодей прятался, когда я сюда заглядывал, хотя если он из цирковых, то должен быть такой же, как все остальные, – гибкий и тренированный. Ему бы не составило труда забраться туда, где обыкновенный человек не поместился бы. А еще мне неясно, чего он хотел добиться, захлопнув дверь? Неужели думал, что я буду до утра торчать во дворе? А впрочем, может быть, – подумав, предположил я. – Эти цирковые пока тренируются и репетируют новые номера, получают столько травм, что вполне могут себе мозги отбить. Хохотал же он, чтобы нас запугать, а когда понял, что у него это не получится, со злости разбил стекло и открыл форточку. По-моему, все логично. А ты как думаешь? – спросил я жену.
– А я пока еще только думаю, – медленно ответила она, усиленно глядя в пол.
– Ну, думай! – усмехнулся я и начал заниматься делами.
Заколотив хорошенько крышку и этого ящика, я вышел в сад и для большей надежности закрыл окно этой комнаты еще и ставнями, которые изнутри запирались на замок. Так мы поступали только тогда, когда окончательно съезжали на зиму с дачи, но сейчас случай был особый. Маруся все это время стояла на веранде и следила, чтобы входная дверь не захлопнулась, хотя я и уверял ее, что в этом больше нет необходимости. Потом я, предварительно вынеся на веранду раскладушки – а ну как кто-нибудь в гости нагрянет! – подпер дверь в «сокровищницу» старым неподъемным холодильником, что создавало некоторые неудобства для Маруси, потому что ей теперь придется постоянно сновать между кухней и коридором за каждым куском или банкой. Радовало только то, что продлятся эти ее мучения всего десять дней, но зато мы будем свободны от страха, что в эту комнату кто-то сможет забраться. Решив, что сделали все, что в наших силах, мы пошли спать и оставили дверь в нашу комнату открытой на тот случай, если еще кто-нибудь покусится на имущество Дмитрия.
Когда мы ложились, Маруся задумчиво сказала:
– Саша! Я все хорошенько проанализировала и должна тебе сказать, что это был не вор!
– А кто же? Дух святой? – удивился я.
– Это барабашка, Саша! – уверенно ответила она и твердо посмотрела мне в глаза.
– Чего? – вскинулся я.
– А давай рассуждать логически! – предложила она. – Мы с тобой все время были во дворе, и мимо нас никто не мог пройти в дом незамеченным. Потом я переодевалась и открывала шкаф – единственное место в нашей комнате, где можно спрятаться.
– А под кроватью? – едва сдерживаясь, самым вежливым тоном спросил я.
– Из-под кровати я доставала коробку с туфлями, потому что в шкафу, как ты знаешь, обувь не помещается, – невозмутимо ответила она. – Причем я туда, под кровать то есть, даже заглядывала, чтобы достать именно ту коробку, которая мне нужна. Дальше: когда приехал Дима, вы с ним переставляли во второй комнате мебель. Диван вы загнали к самой стенке, а сверху на него взгромоздили кресла, так что если бы человек спрятался в диване, то выбраться не смог бы. А если даже смог бы, то грохот от упавших кресел был бы такой, что весь поселок проснулся бы! На кухне, как ты знаешь, негде затаиться даже лилипуту, а в ванной с туалетом все на виду.
– Мог проскользнуть, когда мы провожали Дмитрия до машины, – с некоторым сомнением предположил я, уже не чувствуя былой уверенности.
– Мог! – неожиданно легко согласилась она. – Только заметь, что мы с тобой после отъезда Дмитрия побывали и в кухне, и в ванной, и в ту комнату, где стоят ящики, ты тоже заходил! И в нашей комнате вор затаиться тоже не мог, потому что шкаф я открывала, чтобы убрать туда платье, а коробку с туфлями снова положила под кровать, где опять-таки никого не было. К тому же звуки, которые ты услышал, доносились из-за перегородки! Так что это никакой не вор, а самая настоящая нечистая сила открыла ящик с костюмами Тарасова! И потом, поведение нашего барабашки очень похоже на то, как оно описано в газете!
– Маруся! – обалдело спросил я. – Да тебя никак радует, что у нас тут черт-те что творится?
– А что? – беззаботно удивилась она. – Все-таки какое-то разнообразие в жизни, а с барабашкой я обязательно подружусь. Вот увидишь! – уверенно заявила она.
– О, боги-боги! За что наказуете? – простонал я и повернулся к ней спиной.
– Ты можешь мне на это что-нибудь возразить, господин материалист? – ехидно спросила в ответ на это она.
– Могу только твердо тебе пообещать, что разберусь в этой истории и докажу тебе, что никаких барабашек на свете не существует! – заявил я, на что она только фыркнула:
– Посмотрим, как это у тебя получится!
Уснуть в ту ночь я так и не смог, потому что обдумывал самую насущную для себя в этот момент проблему: везти жену к психиатру прямо завтра или еще немного подождать в надежде, что она образумится. И решил подождать!
– Кто же ящик открыл? Вор, которого ты спугнул? – спросила она.
– Наверное, – пожал плечами я. – Только непонятно, где этот злодей прятался, когда я сюда заглядывал, хотя если он из цирковых, то должен быть такой же, как все остальные, – гибкий и тренированный. Ему бы не составило труда забраться туда, где обыкновенный человек не поместился бы. А еще мне неясно, чего он хотел добиться, захлопнув дверь? Неужели думал, что я буду до утра торчать во дворе? А впрочем, может быть, – подумав, предположил я. – Эти цирковые пока тренируются и репетируют новые номера, получают столько травм, что вполне могут себе мозги отбить. Хохотал же он, чтобы нас запугать, а когда понял, что у него это не получится, со злости разбил стекло и открыл форточку. По-моему, все логично. А ты как думаешь? – спросил я жену.
– А я пока еще только думаю, – медленно ответила она, усиленно глядя в пол.
– Ну, думай! – усмехнулся я и начал заниматься делами.
Заколотив хорошенько крышку и этого ящика, я вышел в сад и для большей надежности закрыл окно этой комнаты еще и ставнями, которые изнутри запирались на замок. Так мы поступали только тогда, когда окончательно съезжали на зиму с дачи, но сейчас случай был особый. Маруся все это время стояла на веранде и следила, чтобы входная дверь не захлопнулась, хотя я и уверял ее, что в этом больше нет необходимости. Потом я, предварительно вынеся на веранду раскладушки – а ну как кто-нибудь в гости нагрянет! – подпер дверь в «сокровищницу» старым неподъемным холодильником, что создавало некоторые неудобства для Маруси, потому что ей теперь придется постоянно сновать между кухней и коридором за каждым куском или банкой. Радовало только то, что продлятся эти ее мучения всего десять дней, но зато мы будем свободны от страха, что в эту комнату кто-то сможет забраться. Решив, что сделали все, что в наших силах, мы пошли спать и оставили дверь в нашу комнату открытой на тот случай, если еще кто-нибудь покусится на имущество Дмитрия.
Когда мы ложились, Маруся задумчиво сказала:
– Саша! Я все хорошенько проанализировала и должна тебе сказать, что это был не вор!
– А кто же? Дух святой? – удивился я.
– Это барабашка, Саша! – уверенно ответила она и твердо посмотрела мне в глаза.
– Чего? – вскинулся я.
– А давай рассуждать логически! – предложила она. – Мы с тобой все время были во дворе, и мимо нас никто не мог пройти в дом незамеченным. Потом я переодевалась и открывала шкаф – единственное место в нашей комнате, где можно спрятаться.
– А под кроватью? – едва сдерживаясь, самым вежливым тоном спросил я.
– Из-под кровати я доставала коробку с туфлями, потому что в шкафу, как ты знаешь, обувь не помещается, – невозмутимо ответила она. – Причем я туда, под кровать то есть, даже заглядывала, чтобы достать именно ту коробку, которая мне нужна. Дальше: когда приехал Дима, вы с ним переставляли во второй комнате мебель. Диван вы загнали к самой стенке, а сверху на него взгромоздили кресла, так что если бы человек спрятался в диване, то выбраться не смог бы. А если даже смог бы, то грохот от упавших кресел был бы такой, что весь поселок проснулся бы! На кухне, как ты знаешь, негде затаиться даже лилипуту, а в ванной с туалетом все на виду.
– Мог проскользнуть, когда мы провожали Дмитрия до машины, – с некоторым сомнением предположил я, уже не чувствуя былой уверенности.
– Мог! – неожиданно легко согласилась она. – Только заметь, что мы с тобой после отъезда Дмитрия побывали и в кухне, и в ванной, и в ту комнату, где стоят ящики, ты тоже заходил! И в нашей комнате вор затаиться тоже не мог, потому что шкаф я открывала, чтобы убрать туда платье, а коробку с туфлями снова положила под кровать, где опять-таки никого не было. К тому же звуки, которые ты услышал, доносились из-за перегородки! Так что это никакой не вор, а самая настоящая нечистая сила открыла ящик с костюмами Тарасова! И потом, поведение нашего барабашки очень похоже на то, как оно описано в газете!
– Маруся! – обалдело спросил я. – Да тебя никак радует, что у нас тут черт-те что творится?
– А что? – беззаботно удивилась она. – Все-таки какое-то разнообразие в жизни, а с барабашкой я обязательно подружусь. Вот увидишь! – уверенно заявила она.
– О, боги-боги! За что наказуете? – простонал я и повернулся к ней спиной.
– Ты можешь мне на это что-нибудь возразить, господин материалист? – ехидно спросила в ответ на это она.
– Могу только твердо тебе пообещать, что разберусь в этой истории и докажу тебе, что никаких барабашек на свете не существует! – заявил я, на что она только фыркнула:
– Посмотрим, как это у тебя получится!
Уснуть в ту ночь я так и не смог, потому что обдумывал самую насущную для себя в этот момент проблему: везти жену к психиатру прямо завтра или еще немного подождать в надежде, что она образумится. И решил подождать!
Глава 3 Маша. Барабашка – борец за свободу кроликов
Следующий день начался неважно. Да что там неважно, паршиво он начался! Завтрак прошел в гробовом молчании, потому что Сашка был возмущен тем, что у меня, по его мнению, поехала крыша на почве всяческой паранормальности, а я злилась на него за то, что он не видит очевидных вещей: барабашка у нас завелся! Ну и что тут особенного? Чем мы хуже других? У них есть, а теперь и у нас будет такая вот непоседливая домашняя зверюшка!
Поев, мы занялись каждый своим делом: я отправилась на грядки – полоть, поливать и окучивать, а муж начал стеклить разбитое окно, а потом занял свое излюбленное место под деревом и принял самый глубокомысленный вид – видимо, обдумывал какие-то аргументы, способные убедить меня в том, что нечистой силы не существует. Вокруг стояла обычная для нашего дачного поселка относительная тишина, прерываемая иногда шумом воды, отдаленным стуком молотка или негромким разговором соседей на самые обыденные темы. Правда, вот у нашего соседа справа Сергея Сергеевича Богданова, владельца не только гостиницы для домашних животных (прибыльное дело, между прочим, по нашим временам), но и туристического центра на другом берегу озера, высадился десант саратовской родни его гражданской жены Ларисы, прибывший по случаю ее дня рождения. Десант был многочисленный и разновозрастной: дети с визгом гонялись друг за другом по самому большому в нашем кооперативе участку, а взрослые, как люди хозяйственные и основательные, занимались его благоустройством, чтобы помочь своему новому почти что родственнику. Шумели они довольно сильно, но мы к этому уже привыкли и не обращали внимания.
И вдруг в эту мирную обстановку, как горячий нож в масло, ворвался такой истошный лай Терезы-Заразы, что мы с мужем дружно вздрогнули и переглянулись, а у Богданова даже шум стих. Собака надрывалась так, что, казалось, просто разорвется от ярости. Сашка поднялся и подошел к забору, разделявшему наши с Куркулем участки, а потом повернулся по мне и сказал, чтобы успокоить:
– «Нивы» Афонина нет, а это значит, что он уехал, а перед этим посадил свою стервозу на цепь, и она теперь возмущается.
– Что-то она сегодня особенно разошлась, давненько с ней такого не было, – недоуменно отозвалась я, радуясь, что Сашка прервал наше затянувшееся молчание.
– Она, как все особи женского пола, существо непредсказуемое и вздорное, – не без намека заметил муж и пожал плечами. – Может быть, ей тоже барабашка во сне привиделся, и она теперь его зовет, чтобы подружиться.
Обидевшись, я ничего ему на это не ответила и отвернулась, а он невозмутимо вернулся на прежнее место.
Время уже близилось к обеду, и я пошла в дом, чтобы заняться готовкой, когда с участка Куркуля раздался теперь уже его разъяренный вопль, сравнимый по силе разве что с ревом разбуженного посреди зимы медведя. В вопле, однако, слышались еще и по-шекспировски трагические интонации. Заинтересовавшись, я выскочила из дома и увидела, что возле забора уже стоит Сашка, а с другой его стороны – сам Афонин.
– Что случилось? – спросила я, подбегая к ним.
– У Виктора Петровича кролики разбежались.
– Как же они могли разбежаться? – удивилась я. – Раз вас не было дома, то вы и выпустить их попастись на травке не могли.
– Я-то не мог, а вот кто-то другой постарался! – разъяренным тоном ответил Афонин. – Ох, найду я эту сволочь и ноги ему вырву к чертовой матери!
– Ну, ничего страшного! – попыталась я успокоить Афонина. – Участок у вас не очень большой, заборы надежные, так что вы их всех быстро соберете.
– Как бы не так! Этот гад не только вольер и клетки открыл, так он еще и калитку отпер! Вот эти идиоты и разбежались! И где теперь их искать прикажете? – гневно спросил он почему-то у меня.
– Что, совсем никого не осталось? – сочувственно спросила я в ответ.
– Да нет, парочка осталась, а что толку? Все же теперь сначала придется начинать! – горько сказал он.
– Наверное, это были самые тупые, ленивые и несвободолюбивые, раз они смирились с неизбежной судьбой пищевого продукта, – предположил Сашка, а Афонин продолжал жаловаться:
– А у меня уже контракты с ресторанами подписаны на мясо, да и со скорняками договорился! Что я теперь людям скажу?
– Ну, теперь я понимаю, почему ваша собака так надрывалась, – задумчиво сказал муж. – Она где-то часа два назад просто заходилась от лая.
– Значит, чужого почуяла! – уверенно сказал Куркуль. – А вы что же на это внимания не обратили? – укоризненно спросил он.
– Так она у вас вообще молчаливостью не отличается, – пожала плечами я.
– Да, дура она у меня еще хлеще, чем ее тезка, – вынужден был признать Куркуль.
– Я заглянул через забор, увидел, что вашей машины нет, вот и подумал, что это она от обиды, что вы ее на цепь посадили, – объяснил муж.
– Да в том-то и дело, что не сажал я ее! – заорал Афонин. – Что я, дурак, что ли, чтобы в свое отсутствие ее на цепь сажать, когда какой-нибудь проходимец может на участок залезть?!
– Что же она тогда вора не задержала? – удивилась я. – Хотя бы покусала, что ли?
– Значит, вор какой-то особенный был, – с нажимом произнес Куркуль. – Вроде вашего вчерашнего гостя, который кроля из шапки доставал, – с бо-о-ольшим подозрением уставился он на нас.
– Бросьте, Виктор Петрович! – отмахнулся Сашка. – Его и в городе-то нет. Он сегодня утром в отпуск улетел.
– А может, и не улетел, а только сказал, что улетит? – с прежней подозрительностью спросил Афонин. – Уж больно он вчера кроликами интересовался!
– Да вы что? – возмутилась я. – Дмитрий просто артист цирка, фокусник! И между прочим, заслуженный артист России! Ну, подумайте сами, зачем ему ваши кролики?
– А для фокусов! – быстро нашелся Афонин.
– Но не в таком же количестве! – возразил ему муж. – Ему для выступления и одного хватило бы!
Я уже открыла было рот, чтобы сказать, что кролик был вообще не настоящий, а механический, но тут же его захлопнула – нельзя выдавать посторонним профессиональные и тем более чужие секреты.
– А что, среди заслуженных артистов не может быть похитителей кролей? Знаю я этих жуликов – среди них такие фокусники встречаются! – продолжал Афонин.
– Не возводите напраслину на незнакомого вам человека! – решительно потребовал Сашка. – Я его всю жизнь знаю и могу вас уверить, что он честнейший человек!
– Да какой же жулик себя жуликом назовет или тем более свое истинное нутро покажет? – ехидно спросил Куркуль. – А вот когда речь о больших деньгах идет, тут он свою сущность и проявляет!
– Виктор Петрович! – поморщился Сашка. – Ну, какие тут могут быть большие деньги?
– А ты не говори, если не знаешь! – отрезал Афонин. – Да ты себе представить не можешь, сколько одна племенная особь стоит! А у меня кролики все породистые! Одна пара производителей мне в пятьсот долларов обошлась! Да еще и побегать пришлось, чтобы достать! Народ нынче выживает, как может, вот подсобным хозяйством и занялся! Так что помолчи лучше и не суди о том, о чем представления не имеешь!
– Ну, хорошо! О цене на кроликов я действительно ничего не знаю, – согласился Сашка. – Но только Дмитрий здесь все равно ни при чем!
– А вот как раз и при чем! – раздраженно заявил Куркуль. – Раньше почему-то на моих кролей никто не покушался, а вот после приезда этого фокусника, – презрительно выговорил он, – все и началось!
– Это просто совпадение! – стоял на своем Сашка.
– Подождите! – вмешалась я. – Мы с вами, Виктор Петрович, всегда дружно жили и по-соседски дружили, так что, если вы считаете, что наш гость виноват в том, что произошло, мы поможем вам найти и поймать ваших питомцев! Нам конфликты ни к чему!
– Вот это другое дело! – обрадовался Афонин. – Я сейчас мешки возьму, и мы пойдем! Втроем-то мы куда быстрее управимся! А где этих паразитов искать, я и так знаю – в лес побежали, свободы им, видите ли, захотелось! Ну, я им устрою свободу! – грозно пообещал он.
Афонин пошел в свой дом за мешками, Сашка вышел за калитку, чтобы тут же присоединиться к нему, а я побежала в дом, чтобы выключить газ. Быстро собираясь на эту мирную «охоту», я тем временем думала: рассказать или нет Афонину о том, что у нас с мужем тоже начала происходить в доме всякая чертовщина, и решила, что стоит рассказать, чтобы он был в курсе.
– Маруся! – раздался от калитки голос мужа. – Ты что же? Сама внесла предложение и сама же саботируешь?
– Уже иду! – крикнула я, запирая дверь.
Уже возле калитки я вспомнила, что оставила свой мобильник на столе на веранде, но решила, что не стоит за ним возвращаться – ничего страшного не случится, если я пропущу несколько звонков! Потом сама перезвоню!
Я присоединилась к нагруженным пустыми мешками Сашке и Куркулю и, когда мы шли к лесу, решила, что пора предупредить Афонина о приключившихся ночью странностях в нашем доме.
– Виктор Петрович! – осторожно начала я. – Вы не одиноки в своей беде. Дело в том, что у нас в поселке, видимо, завелся барабашка.
– Чего? – вытаращился на меня Куркуль. – Кто завелся?
– Ну, это такая разновидность нечистой силы, которая очень любит безобразничать, – объяснила я. – У нас, например, он или она – не знаю, как будет правильно, – разбил окно, открыл форточку, захлопнул дверь, когда Саша ночью вышел в сад, и вообще немного пошумел и похулиганил.
– Ты мне, Мария, голову не дури! – решительно заявил Афонин. – Какая еще к черту нечистая сила? Я вот! – Он вытащил из-под своей вечной десантной тельняшки простой белый металлический крестик на шнурке. – Я крещеный, а это значит, что на всякую нечисть мне плевать! Да и нет ее на белом свете, слава тебе, господи! А этому барабашке, как ты его называешь, я при встрече башку отверну, чтобы не буянил! Ишь ты, барабашка! А тебе, Мария, стыдно должно быть, что в такие глупости веришь! Ладно была бы ты баба необразованная, так ведь высшее образование у тебя! Институт кончила, а несешь такую ересь, что уши вянут!
Он укоризненно покачал головой и быстро зашагал вперед. Я обернулась на мужа и увидела в его глазах веселые искорки, а сам он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Вот увидишь, окажется, что я была права! – обиженно заявила я.
Поев, мы занялись каждый своим делом: я отправилась на грядки – полоть, поливать и окучивать, а муж начал стеклить разбитое окно, а потом занял свое излюбленное место под деревом и принял самый глубокомысленный вид – видимо, обдумывал какие-то аргументы, способные убедить меня в том, что нечистой силы не существует. Вокруг стояла обычная для нашего дачного поселка относительная тишина, прерываемая иногда шумом воды, отдаленным стуком молотка или негромким разговором соседей на самые обыденные темы. Правда, вот у нашего соседа справа Сергея Сергеевича Богданова, владельца не только гостиницы для домашних животных (прибыльное дело, между прочим, по нашим временам), но и туристического центра на другом берегу озера, высадился десант саратовской родни его гражданской жены Ларисы, прибывший по случаю ее дня рождения. Десант был многочисленный и разновозрастной: дети с визгом гонялись друг за другом по самому большому в нашем кооперативе участку, а взрослые, как люди хозяйственные и основательные, занимались его благоустройством, чтобы помочь своему новому почти что родственнику. Шумели они довольно сильно, но мы к этому уже привыкли и не обращали внимания.
И вдруг в эту мирную обстановку, как горячий нож в масло, ворвался такой истошный лай Терезы-Заразы, что мы с мужем дружно вздрогнули и переглянулись, а у Богданова даже шум стих. Собака надрывалась так, что, казалось, просто разорвется от ярости. Сашка поднялся и подошел к забору, разделявшему наши с Куркулем участки, а потом повернулся по мне и сказал, чтобы успокоить:
– «Нивы» Афонина нет, а это значит, что он уехал, а перед этим посадил свою стервозу на цепь, и она теперь возмущается.
– Что-то она сегодня особенно разошлась, давненько с ней такого не было, – недоуменно отозвалась я, радуясь, что Сашка прервал наше затянувшееся молчание.
– Она, как все особи женского пола, существо непредсказуемое и вздорное, – не без намека заметил муж и пожал плечами. – Может быть, ей тоже барабашка во сне привиделся, и она теперь его зовет, чтобы подружиться.
Обидевшись, я ничего ему на это не ответила и отвернулась, а он невозмутимо вернулся на прежнее место.
Время уже близилось к обеду, и я пошла в дом, чтобы заняться готовкой, когда с участка Куркуля раздался теперь уже его разъяренный вопль, сравнимый по силе разве что с ревом разбуженного посреди зимы медведя. В вопле, однако, слышались еще и по-шекспировски трагические интонации. Заинтересовавшись, я выскочила из дома и увидела, что возле забора уже стоит Сашка, а с другой его стороны – сам Афонин.
– Что случилось? – спросила я, подбегая к ним.
– У Виктора Петровича кролики разбежались.
– Как же они могли разбежаться? – удивилась я. – Раз вас не было дома, то вы и выпустить их попастись на травке не могли.
– Я-то не мог, а вот кто-то другой постарался! – разъяренным тоном ответил Афонин. – Ох, найду я эту сволочь и ноги ему вырву к чертовой матери!
– Ну, ничего страшного! – попыталась я успокоить Афонина. – Участок у вас не очень большой, заборы надежные, так что вы их всех быстро соберете.
– Как бы не так! Этот гад не только вольер и клетки открыл, так он еще и калитку отпер! Вот эти идиоты и разбежались! И где теперь их искать прикажете? – гневно спросил он почему-то у меня.
– Что, совсем никого не осталось? – сочувственно спросила я в ответ.
– Да нет, парочка осталась, а что толку? Все же теперь сначала придется начинать! – горько сказал он.
– Наверное, это были самые тупые, ленивые и несвободолюбивые, раз они смирились с неизбежной судьбой пищевого продукта, – предположил Сашка, а Афонин продолжал жаловаться:
– А у меня уже контракты с ресторанами подписаны на мясо, да и со скорняками договорился! Что я теперь людям скажу?
– Ну, теперь я понимаю, почему ваша собака так надрывалась, – задумчиво сказал муж. – Она где-то часа два назад просто заходилась от лая.
– Значит, чужого почуяла! – уверенно сказал Куркуль. – А вы что же на это внимания не обратили? – укоризненно спросил он.
– Так она у вас вообще молчаливостью не отличается, – пожала плечами я.
– Да, дура она у меня еще хлеще, чем ее тезка, – вынужден был признать Куркуль.
– Я заглянул через забор, увидел, что вашей машины нет, вот и подумал, что это она от обиды, что вы ее на цепь посадили, – объяснил муж.
– Да в том-то и дело, что не сажал я ее! – заорал Афонин. – Что я, дурак, что ли, чтобы в свое отсутствие ее на цепь сажать, когда какой-нибудь проходимец может на участок залезть?!
– Что же она тогда вора не задержала? – удивилась я. – Хотя бы покусала, что ли?
– Значит, вор какой-то особенный был, – с нажимом произнес Куркуль. – Вроде вашего вчерашнего гостя, который кроля из шапки доставал, – с бо-о-ольшим подозрением уставился он на нас.
– Бросьте, Виктор Петрович! – отмахнулся Сашка. – Его и в городе-то нет. Он сегодня утром в отпуск улетел.
– А может, и не улетел, а только сказал, что улетит? – с прежней подозрительностью спросил Афонин. – Уж больно он вчера кроликами интересовался!
– Да вы что? – возмутилась я. – Дмитрий просто артист цирка, фокусник! И между прочим, заслуженный артист России! Ну, подумайте сами, зачем ему ваши кролики?
– А для фокусов! – быстро нашелся Афонин.
– Но не в таком же количестве! – возразил ему муж. – Ему для выступления и одного хватило бы!
Я уже открыла было рот, чтобы сказать, что кролик был вообще не настоящий, а механический, но тут же его захлопнула – нельзя выдавать посторонним профессиональные и тем более чужие секреты.
– А что, среди заслуженных артистов не может быть похитителей кролей? Знаю я этих жуликов – среди них такие фокусники встречаются! – продолжал Афонин.
– Не возводите напраслину на незнакомого вам человека! – решительно потребовал Сашка. – Я его всю жизнь знаю и могу вас уверить, что он честнейший человек!
– Да какой же жулик себя жуликом назовет или тем более свое истинное нутро покажет? – ехидно спросил Куркуль. – А вот когда речь о больших деньгах идет, тут он свою сущность и проявляет!
– Виктор Петрович! – поморщился Сашка. – Ну, какие тут могут быть большие деньги?
– А ты не говори, если не знаешь! – отрезал Афонин. – Да ты себе представить не можешь, сколько одна племенная особь стоит! А у меня кролики все породистые! Одна пара производителей мне в пятьсот долларов обошлась! Да еще и побегать пришлось, чтобы достать! Народ нынче выживает, как может, вот подсобным хозяйством и занялся! Так что помолчи лучше и не суди о том, о чем представления не имеешь!
– Ну, хорошо! О цене на кроликов я действительно ничего не знаю, – согласился Сашка. – Но только Дмитрий здесь все равно ни при чем!
– А вот как раз и при чем! – раздраженно заявил Куркуль. – Раньше почему-то на моих кролей никто не покушался, а вот после приезда этого фокусника, – презрительно выговорил он, – все и началось!
– Это просто совпадение! – стоял на своем Сашка.
– Подождите! – вмешалась я. – Мы с вами, Виктор Петрович, всегда дружно жили и по-соседски дружили, так что, если вы считаете, что наш гость виноват в том, что произошло, мы поможем вам найти и поймать ваших питомцев! Нам конфликты ни к чему!
– Вот это другое дело! – обрадовался Афонин. – Я сейчас мешки возьму, и мы пойдем! Втроем-то мы куда быстрее управимся! А где этих паразитов искать, я и так знаю – в лес побежали, свободы им, видите ли, захотелось! Ну, я им устрою свободу! – грозно пообещал он.
Афонин пошел в свой дом за мешками, Сашка вышел за калитку, чтобы тут же присоединиться к нему, а я побежала в дом, чтобы выключить газ. Быстро собираясь на эту мирную «охоту», я тем временем думала: рассказать или нет Афонину о том, что у нас с мужем тоже начала происходить в доме всякая чертовщина, и решила, что стоит рассказать, чтобы он был в курсе.
– Маруся! – раздался от калитки голос мужа. – Ты что же? Сама внесла предложение и сама же саботируешь?
– Уже иду! – крикнула я, запирая дверь.
Уже возле калитки я вспомнила, что оставила свой мобильник на столе на веранде, но решила, что не стоит за ним возвращаться – ничего страшного не случится, если я пропущу несколько звонков! Потом сама перезвоню!
Я присоединилась к нагруженным пустыми мешками Сашке и Куркулю и, когда мы шли к лесу, решила, что пора предупредить Афонина о приключившихся ночью странностях в нашем доме.
– Виктор Петрович! – осторожно начала я. – Вы не одиноки в своей беде. Дело в том, что у нас в поселке, видимо, завелся барабашка.
– Чего? – вытаращился на меня Куркуль. – Кто завелся?
– Ну, это такая разновидность нечистой силы, которая очень любит безобразничать, – объяснила я. – У нас, например, он или она – не знаю, как будет правильно, – разбил окно, открыл форточку, захлопнул дверь, когда Саша ночью вышел в сад, и вообще немного пошумел и похулиганил.
– Ты мне, Мария, голову не дури! – решительно заявил Афонин. – Какая еще к черту нечистая сила? Я вот! – Он вытащил из-под своей вечной десантной тельняшки простой белый металлический крестик на шнурке. – Я крещеный, а это значит, что на всякую нечисть мне плевать! Да и нет ее на белом свете, слава тебе, господи! А этому барабашке, как ты его называешь, я при встрече башку отверну, чтобы не буянил! Ишь ты, барабашка! А тебе, Мария, стыдно должно быть, что в такие глупости веришь! Ладно была бы ты баба необразованная, так ведь высшее образование у тебя! Институт кончила, а несешь такую ересь, что уши вянут!
Он укоризненно покачал головой и быстро зашагал вперед. Я обернулась на мужа и увидела в его глазах веселые искорки, а сам он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Вот увидишь, окажется, что я была права! – обиженно заявила я.
Глава 4 Саша. Появление красного черта – видимо, мутант
Маруся обиженно фыркнула и быстрым шагом отправилась догонять Афонина, воинственно размахивая пустым мешком в руках. «Странно! – мысленно хмыкнул я. – Он ей таких резких вещей наговорил, а злится она почему-то на меня! И вечно я оказываюсь у нее крайний! Ну да ладно! Перетерплю, не в первый раз! – успокоил я себя и стал рассуждать: – А ведь есть и еще одна странность: почему Тереза-Зараза вора не покусала, если не была привязана? Она существо вздорное и злобное, цапнуть кого-нибудь для нее ничего не стоит, а тут никаких человеческих воплей слышно не было. Почему? Не догнала? Но она сильная и молодая собака, да еще и здоровенная, никак не ниже дога в холке! Да один вид разгуливающей по двору такой зверюги должен был остановить супостата, но вот не остановил! Да-а-а! Непонятно все это!»
Я догнал шагавших впереди меня Куркуля и Марусю, но мы не разговаривали, потому что Афонин был озабочен мыслями о поимке и возвращении домой своих питомцев, а жена демонстрировала мне свою обиду. Дорога к ближайшему леску, где вполне могла скрываться хотя бы часть кроликов-беглецов, шла через ворота нашего огражденного довольно приличным забором дачного кооператива. Но дойти до них мы не успели – на полпути встретили нашего сторожа, которого все звали просто Юрич. Этот бывший инженер оборонного завода устроился к нам только в начале этого лета и очень быстро стал если не всеобщим любимцем, то очень близко к этому, потому что был добрейшей души человек. Собеседник он был интереснейший, говорить с ним было одно удовольствие, а уж о его золотых руках впору было складывать легенды – он мог починить даже то, что уже по определению не подлежало ремонту. К тому же Юрич никогда никому не отказывал в помощи. К его единственной слабости – приверженности Бахусу – все давно привыкли, потому что окончательно пьяным его никто не видел, а состояние в полсвиста было для него нормальным, а точнее – рабочим, и никак не мешало его деятельности. Вот и сейчас он направлялся к нам в заляпанной красной краской спецовке с кистью в руках, распространяя вокруг себя запах дешевого вина – как ни странно, но он предпочитал именно что-то вроде «Анапы», чем здорово облегчал жизнь обращавшимся к нему за помощью людям, которые обычно расплачивались с ним «жидкой валютой» и готовы были потратиться и на марочный коньяк.
– Бог в помощь! – еще издали приветствовал он нас. Глаза у него блестели больше обычного, и вообще он был какой-то чересчур веселый и возбужденный.
– И тебе не болеть, Юрич! – отозвался Афонин.
– Здравствуйте! – ответили ему и мы женой, причем чуть ли не хором.
– Куда наладились? – с интересом спросил сторож.
– Кролей моих собирать! Разбежались, заразы! – объяснил Виктор Петрович и спросил: – А ты чего какой разноцветный?
– Да вот подрядился Максиму дом новый покрасить, – ответил Юрич.
– В красный цвет? – удивленно спросила Маруся.
– Так какую краску дали, такой и крашу, – развел руками сторож.
– Это, наверное, папаша его по старым связям прошелся и надыбал ту, которой пожарные машины красят, – хмыкнул Куркуль (отец Максима действительно в недавнем прошлом, до отставки, был начальником районной пожарной части).
– Все может быть, – пожал плечами Юрич. – Одно скажу: краска стойкая! Настоящая! Такая не один десяток лет держаться будет!
– Да уж! – рассмеялся я, глядя на видневшийся за забором ярко-красный дом Максима. – Будет теперь сиять здесь действительно как пожарная машина! Только спецсигналов не хватает!
– Пусть глаз радует! – занятый своими мыслями, махнул рукой Афонин.
– А я сегодня утром чертика видел! – радостно сообщил Юрич, и мы поняли, что именно ради этого он к нам и подошел, чтобы такой сногсшибательной новостью поделиться.
– Юрич, ты серьезно? – удивился я и начал демонстративно к нему принюхиваться. – Ты, видать, свою норму сегодня перевыполнил!
– Да вот те крест, видел! – перекрестился сторож.
– Ну, и как же он выглядел? – не удержавшись, рассмеялся я.
– А ты что, чертей, что ли, никогда не видел? – с обидой и недовольством, что ему не верят, спросил Юрич. – Как выглядел? Обычно он выглядел, как черту и положено! Небольшой такой, мохнатый, с хвостом, глаза злые, руки очень цепкие! Вот он какой был!
– Все ясно, Юрич! Ты уже до чертиков допился! – констатировал Афонин. – Странно только, что он у тебя был не зеленый!
Я догнал шагавших впереди меня Куркуля и Марусю, но мы не разговаривали, потому что Афонин был озабочен мыслями о поимке и возвращении домой своих питомцев, а жена демонстрировала мне свою обиду. Дорога к ближайшему леску, где вполне могла скрываться хотя бы часть кроликов-беглецов, шла через ворота нашего огражденного довольно приличным забором дачного кооператива. Но дойти до них мы не успели – на полпути встретили нашего сторожа, которого все звали просто Юрич. Этот бывший инженер оборонного завода устроился к нам только в начале этого лета и очень быстро стал если не всеобщим любимцем, то очень близко к этому, потому что был добрейшей души человек. Собеседник он был интереснейший, говорить с ним было одно удовольствие, а уж о его золотых руках впору было складывать легенды – он мог починить даже то, что уже по определению не подлежало ремонту. К тому же Юрич никогда никому не отказывал в помощи. К его единственной слабости – приверженности Бахусу – все давно привыкли, потому что окончательно пьяным его никто не видел, а состояние в полсвиста было для него нормальным, а точнее – рабочим, и никак не мешало его деятельности. Вот и сейчас он направлялся к нам в заляпанной красной краской спецовке с кистью в руках, распространяя вокруг себя запах дешевого вина – как ни странно, но он предпочитал именно что-то вроде «Анапы», чем здорово облегчал жизнь обращавшимся к нему за помощью людям, которые обычно расплачивались с ним «жидкой валютой» и готовы были потратиться и на марочный коньяк.
– Бог в помощь! – еще издали приветствовал он нас. Глаза у него блестели больше обычного, и вообще он был какой-то чересчур веселый и возбужденный.
– И тебе не болеть, Юрич! – отозвался Афонин.
– Здравствуйте! – ответили ему и мы женой, причем чуть ли не хором.
– Куда наладились? – с интересом спросил сторож.
– Кролей моих собирать! Разбежались, заразы! – объяснил Виктор Петрович и спросил: – А ты чего какой разноцветный?
– Да вот подрядился Максиму дом новый покрасить, – ответил Юрич.
– В красный цвет? – удивленно спросила Маруся.
– Так какую краску дали, такой и крашу, – развел руками сторож.
– Это, наверное, папаша его по старым связям прошелся и надыбал ту, которой пожарные машины красят, – хмыкнул Куркуль (отец Максима действительно в недавнем прошлом, до отставки, был начальником районной пожарной части).
– Все может быть, – пожал плечами Юрич. – Одно скажу: краска стойкая! Настоящая! Такая не один десяток лет держаться будет!
– Да уж! – рассмеялся я, глядя на видневшийся за забором ярко-красный дом Максима. – Будет теперь сиять здесь действительно как пожарная машина! Только спецсигналов не хватает!
– Пусть глаз радует! – занятый своими мыслями, махнул рукой Афонин.
– А я сегодня утром чертика видел! – радостно сообщил Юрич, и мы поняли, что именно ради этого он к нам и подошел, чтобы такой сногсшибательной новостью поделиться.
– Юрич, ты серьезно? – удивился я и начал демонстративно к нему принюхиваться. – Ты, видать, свою норму сегодня перевыполнил!
– Да вот те крест, видел! – перекрестился сторож.
– Ну, и как же он выглядел? – не удержавшись, рассмеялся я.
– А ты что, чертей, что ли, никогда не видел? – с обидой и недовольством, что ему не верят, спросил Юрич. – Как выглядел? Обычно он выглядел, как черту и положено! Небольшой такой, мохнатый, с хвостом, глаза злые, руки очень цепкие! Вот он какой был!
– Все ясно, Юрич! Ты уже до чертиков допился! – констатировал Афонин. – Странно только, что он у тебя был не зеленый!