Страница:
– С места не двигаться, не шевелиться! – рявкнул мент, увидев, что один из бизнесменов пытается сдвинуться в сторону. – Стоять спокойно!
Через несколько секунд послышались приближающиеся шаги, и к стоящим у стены людям подошли еще двое, явно из числа начальства. Рядовой омоновец молча показал на чернявого.
– Этот вам нужен, Андрей Михайлович? – спросил у подошедшего вместе с ним мужика командир ОМОНа.
– Сейчас проверим, – отозвался Захарович.
Это был именно он, и на нем единственном из ворвавшихся в казино не было маски.
– Документы! – резко приказал он черноволосому, подходя к нему вплотную.
– В кармане пиджака... А в чем проблема-то?
Захарович, не ответив, умело охлопал стоящего «на растяжке» по бокам и вытащил из его кармана паспорт.
– Посвети, – скомандовал он одному из омоновцев.
Луч мощного фонаря осветил первую страницу паспорта. На ней рядом с фотографией черноволосого мачо было написано: «Лопатников Алексей Родионович. Дата рождения: 04.11.75».
На лице Захаровича появилась довольная улыбка. Он кивнул омоновцам, и те, взяв Алексея Лопатникова под руки, потащили его куда-то направо.
– Эй! Это что такое?! – громко и возмущенно заорал Лопатников. – В чем проблема?! Куда вы меня тащите?! – Он попытался вырваться, но здоровенные омоновцы и с тремя такими, как он, легко управились бы.
Захарович и начальник омоновцев неторопливо двинулись за ними, командир ментов скомандовал своим отбой. Через несколько секунд в игровом зале не осталось ни одного омоновца. Еще спустя минуту кто-то догадался включить свет, и посетители, поняв, что все кончилось, возмущенно загомонили, обсуждая происшествие.
Тем временем яростно сопротивлявшегося Алексея Лопатникова дотащили до какой-то тесной подсобки и впихнули внутрь.
– Обыщите его, – скомандовал вошедший следом за омоновцами Захарович. – Все, что найдете, давайте мне.
– Вы за это ответите! Что за беспредел?! Покажите документы! – надрывался Лопатников, но менты не обращали на это ни малейшего внимания.
Они тщательно обшарили все карманы задержанного, и через полминуты Захарович уже осматривал добычу: навороченный мобильник, бумажник с пачкой баксов и документами, ключи от машины, несколько стодолларовых фишек, носовой платок... И еще небольшой кожаный мешочек, в котором оказались несколько бесформенных зерен какого-то очень тяжелого металла серо-стального цвета, одновременно напоминающего и олово, и серебро.
Увидев его, московский следователь широко улыбнулся – судя по всему, его ожидания оправдывались.
– Разверните его, – приказал Захарович ментам.
Те немедленно повиновались, и взбешенный пленник встретился глазами с москвичом.
– Не знаю, кто ты такой, урод, но ты за это ответишь, я тебе обещаю, – брызгая слюной, прохрипел Лопатников. – Ты еще...
Повинуясь жесту Захаровича, омоновец несильно, но точно двинул задержанного в солнечное сплетение. Тот мгновенно замолк и выпучил глаза.
– Откуда у тебя это? – негромко спросил Захарович, подбрасывая на ладони вынутые из мешочка крупинки металла.
– От верблюда, – хрипло отозвался Лопатников. – Ну ты попал, мужик. – Видимо, полученный тычок просто сбил задержанному дыхание, но смирения не прибавил. – Ты теперь покойник, точно тебе говорю.
– А это что? – словно не слыша угроз в свой адрес, продолжал спрашивать следователь.
– Хрен в пальто!
– Андрей Михайлович, без толку здесь с ним разговаривать, – негромко сказал наблюдавший за всей этой сценой командир омоновцев. – Надо его в управление везти и там уж побеседовать по всем правилам.
– Да, пожалуй, – словно бы нехотя согласился москвич, краем глаза наблюдая за реакцией своего пленника.
Реакция обнадеживала – когда тот услышал про управление и разговор по всем правилам, в глазах его явно мелькнул страх. Конечно, внешне Лопатников его никак не проявлял, наоборот, только яростнее ругался, но Захарович уже был уверен, что расколоть этого субъекта будет не самой сложной задачей.
– Ты, урод! – яростно сверкая глазами, шипел Лопатников, только больше раздражаясь от загадочного молчания Захаровича. – У меня брат – очень богатый человек. И связи у него кое-какие есть, полковник МВД как-никак! И я тебе обещаю, как только он узнает про эти твои фокусы, так ты в двадцать четыре часа из органов с таким волчьим билетом вылетишь, что тебя автостоянку охранять не возьмут! Понял, козел?!
Захарович только усмехнулся. Да, полковник МВД – это, конечно, фигура. Но фигура фигуре рознь, жаль, что этот красавчик такой простой истины не понимает. Хотя понимать-то он, наверно, понимает, просто еще не знает, с кем дело имеет.
– Ты хоть скажи, кто ты такой? – подтверждая последнюю мысль следователя, прорычал Лопатников-младший. – И что тебе от меня надо? – В этих вопросах Захарович, обладавший изрядным опытом таких разговоров, уловил пока еще едва заметную нотку растерянности и страха. Лопатникова явно нервировало поведение следователя. Слишком уж тот был спокоен, слишком уверен в себе.
– Это я тебе скажу, – наконец-то заговорил москвич. – Я – Захарович Андрей Михайлович, старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам, советник юстиции. Документы показать или так поверишь?
Лопатников приоткрыл рот, лицо его приняло удивленное и даже немного обиженное выражение.
– Так что ты меня братом-полковником не пугай, – продолжил москвич, поняв, что ответа не дождется. – Мне он ничего не сделает. А вот я ему могу. Богатый он человек, говоришь? Так на богатого всегда управа найдется – налоговая полиция, ОБЭП или еще что в этом роде. А вообще, тебе бы лучше сейчас не о брате подумать, а о себе.
– Что вам от меня нужно? – Самоуверенности в голосе Лопатникова заметно поубавилось.
– Вот это уже деловой разговор. Мне нужно от тебя совсем немного. А именно: чтобы ты сказал, откуда у тебя это. – Москвич показал Лопатникову зернышко серого металла. Того самого, что был в отнятом при обыске мешочке.
– А какое вы право имеете меня допрашивать? – уже без угроз, но все еще довольно спокойно спросил Лопатников. – Я что, в чем-то подозреваюсь? Тогда предъявите обвинение, ордер, вообще объясните, с какой стати вы на меня ментов натравили и сюда приволокли. Я свои права знаю.
– Знаешь? Это хорошо. Приятно посмотреть, как в народе юридическая грамотность растет. Так вот я тебе что скажу: я тебя сейчас не допрашиваю. Допросы ночью, то бишь после одиннадцати ноль-ноль по закону вообще строго запрещены. Так что мы сейчас с тобой просто беседуем на добровольных началах. Если хочешь, можешь отказаться. Хочешь?
Лопатников замялся.
– Молчишь, – удовлетворенно сказал Захарович. – Наверняка потому, что хочешь узнать, а что будет, если ты от общения откажешься. Так ты не стесняйся, спроси. Я тебе отвечу.
– И что же? – Лопатников старался говорить спокойно, но голос у него все же дрогнул.
– А вот что. Я прикажу отвести тебя в камеру, там ты посидишь до утра, когда допрашивать тебя уже будет можно. И вот тогда мы поговорим официально, под протокол. И обвинение тебе тогда предъявят, честное слово.
– И какое же обвинение? Что я такого преступного сделал? Центробанк ограбил?
– Ну зачем же? Например, можно предъявить обвинение в торговле наркотиками. Скромненько и со вкусом. Насуем тебе в карманы кокаина, позовем понятых, оперов с видеокамерой, вот и будет материал для обвинения.
– Так вы ж меня в казино взяли! Там свидетелей до фига, что у меня ничего с собой не было!
– Да ну? Взяли тебя в зале, а обыскивали в подсобке. Вот там мужественные опера вкупе с честными понятыми наркотики и углядели. И никакой брат-полковник тебе не поможет. Ясно?
– Да вы... Да я... – Лопатников явно не находил слов.
– Что, не хочешь, чтобы так было? Тогда колись. Что это за металл и откуда он у тебя? – Захарович снова показал на серую крупинку.
Несколько секунд Лопатников-младший колебался, но потом, видимо, решил, что опасность слишком реальна и заговорил:
– Что это за хрень, я не знаю. Это брат мне дал. Попросил отвезти к геологам, как раз чтобы они выяснили, что это такое. Вот я завтра и должен был отвезти это на экспертизу.
– Ясно. А ты, значит, вместо экспертизы в казино зарулил. А у брата это откуда?
– Не знаю. Честное слово, не знаю! Он же мне не докладывал. Мало ли... У Димана прииск есть, может, там нашел. Или кто из старателей принес.
– Если наврал, я тебе такое устрою...
– Да не наврал я! Как хотите можете проверить – все правда!
Следователь задумался. Лопатников сидел тихо, как мышь, со страхом думая, что будет, если тот ему не поверит. Но его опасения были напрасны. За годы работы в органах Захарович научился неплохо определять, когда ему врут, а когда нет, и сейчас весь его опыт говорил о том, что задержанный говорит правду. Ну а если так, тогда понятно, как следует действовать.
– Вот что, Леша, – тихим и почти ласковым голосом сказал Захарович. – Давай мы с тобой сделаем так. Несколько зерен этого металла я возьму себе. На память, так сказать, о нашем знакомстве. А остальное ты, как и обещал, отнесешь на экспертизу. Нехорошо обманывать старшего брата, заслуженного отставника МВД! Отнесешь, отдашь геологам, а результат честно сообщишь брату. Но не только ему. Копию дашь мне. Понял?
Лопатников-младший кивнул, с трудом веря, что удастся так легко отделаться.
– Только я тебя об одном предупредить хочу, – продолжил москвич. – Если ты расскажешь о нашей беседе брату – гнить тебе на самой страшной зоне! Имей в виду, я слов на ветер не бросаю.
– Не скажу я ему! Правда, не скажу! Да подумаешь, ничего страшного, пару зернышек и копию отчета об экспертизе вам отдать! Я думал, вы чего похлеще потребуете! А так ничего, я и перед братом ни в чем виноват не буду.
– Точно, – кивнул Захарович, тщательно скрывая презрение. – Все, можешь быть свободен. Вот тебе пропуск, покажешь прапору у выхода, он тебя выпустит.
Посветлевший лицом Лопатников радостно схватил подписанную Захаровичем бумажку и выскочил из кабинета.
– Ну и мразь, – негромко сказал ему вслед москвич, когда дверь за Лопатниковым закрылась. – Ну да ладно, хрен с ним. Зато обмануть побоится.
После этого Захарович склонился над столом и в который раз принялся внимательно рассматривать крупинку серого металла. «Что же это такое? – вертелись у него в голове назойливые мысли. – Неужели и правда то, о чем я сразу подумал?»
6
Через несколько секунд послышались приближающиеся шаги, и к стоящим у стены людям подошли еще двое, явно из числа начальства. Рядовой омоновец молча показал на чернявого.
– Этот вам нужен, Андрей Михайлович? – спросил у подошедшего вместе с ним мужика командир ОМОНа.
– Сейчас проверим, – отозвался Захарович.
Это был именно он, и на нем единственном из ворвавшихся в казино не было маски.
– Документы! – резко приказал он черноволосому, подходя к нему вплотную.
– В кармане пиджака... А в чем проблема-то?
Захарович, не ответив, умело охлопал стоящего «на растяжке» по бокам и вытащил из его кармана паспорт.
– Посвети, – скомандовал он одному из омоновцев.
Луч мощного фонаря осветил первую страницу паспорта. На ней рядом с фотографией черноволосого мачо было написано: «Лопатников Алексей Родионович. Дата рождения: 04.11.75».
На лице Захаровича появилась довольная улыбка. Он кивнул омоновцам, и те, взяв Алексея Лопатникова под руки, потащили его куда-то направо.
– Эй! Это что такое?! – громко и возмущенно заорал Лопатников. – В чем проблема?! Куда вы меня тащите?! – Он попытался вырваться, но здоровенные омоновцы и с тремя такими, как он, легко управились бы.
Захарович и начальник омоновцев неторопливо двинулись за ними, командир ментов скомандовал своим отбой. Через несколько секунд в игровом зале не осталось ни одного омоновца. Еще спустя минуту кто-то догадался включить свет, и посетители, поняв, что все кончилось, возмущенно загомонили, обсуждая происшествие.
Тем временем яростно сопротивлявшегося Алексея Лопатникова дотащили до какой-то тесной подсобки и впихнули внутрь.
– Обыщите его, – скомандовал вошедший следом за омоновцами Захарович. – Все, что найдете, давайте мне.
– Вы за это ответите! Что за беспредел?! Покажите документы! – надрывался Лопатников, но менты не обращали на это ни малейшего внимания.
Они тщательно обшарили все карманы задержанного, и через полминуты Захарович уже осматривал добычу: навороченный мобильник, бумажник с пачкой баксов и документами, ключи от машины, несколько стодолларовых фишек, носовой платок... И еще небольшой кожаный мешочек, в котором оказались несколько бесформенных зерен какого-то очень тяжелого металла серо-стального цвета, одновременно напоминающего и олово, и серебро.
Увидев его, московский следователь широко улыбнулся – судя по всему, его ожидания оправдывались.
– Разверните его, – приказал Захарович ментам.
Те немедленно повиновались, и взбешенный пленник встретился глазами с москвичом.
– Не знаю, кто ты такой, урод, но ты за это ответишь, я тебе обещаю, – брызгая слюной, прохрипел Лопатников. – Ты еще...
Повинуясь жесту Захаровича, омоновец несильно, но точно двинул задержанного в солнечное сплетение. Тот мгновенно замолк и выпучил глаза.
– Откуда у тебя это? – негромко спросил Захарович, подбрасывая на ладони вынутые из мешочка крупинки металла.
– От верблюда, – хрипло отозвался Лопатников. – Ну ты попал, мужик. – Видимо, полученный тычок просто сбил задержанному дыхание, но смирения не прибавил. – Ты теперь покойник, точно тебе говорю.
– А это что? – словно не слыша угроз в свой адрес, продолжал спрашивать следователь.
– Хрен в пальто!
– Андрей Михайлович, без толку здесь с ним разговаривать, – негромко сказал наблюдавший за всей этой сценой командир омоновцев. – Надо его в управление везти и там уж побеседовать по всем правилам.
– Да, пожалуй, – словно бы нехотя согласился москвич, краем глаза наблюдая за реакцией своего пленника.
Реакция обнадеживала – когда тот услышал про управление и разговор по всем правилам, в глазах его явно мелькнул страх. Конечно, внешне Лопатников его никак не проявлял, наоборот, только яростнее ругался, но Захарович уже был уверен, что расколоть этого субъекта будет не самой сложной задачей.
* * *
Через полчаса Захарович уже сидел за столом в одном из кабинетов Магаданского ГУВД, отданном в его распоряжение, и внимательно смотрел на сидевшего напротив Лопатникова. Москвич не зря привез задержанного именно сюда, а не в горпрокуратуру. Магаданские менты, в соответствии с полученными сверху приказами, оказывали ему оперативную поддержку, но в суть проблем вмешиваться права не имели. Такое положение вещей, разумеется, было Захаровичу на руку – полный карт-бланш, делай что хочешь, никто не помешает.– Ты, урод! – яростно сверкая глазами, шипел Лопатников, только больше раздражаясь от загадочного молчания Захаровича. – У меня брат – очень богатый человек. И связи у него кое-какие есть, полковник МВД как-никак! И я тебе обещаю, как только он узнает про эти твои фокусы, так ты в двадцать четыре часа из органов с таким волчьим билетом вылетишь, что тебя автостоянку охранять не возьмут! Понял, козел?!
Захарович только усмехнулся. Да, полковник МВД – это, конечно, фигура. Но фигура фигуре рознь, жаль, что этот красавчик такой простой истины не понимает. Хотя понимать-то он, наверно, понимает, просто еще не знает, с кем дело имеет.
– Ты хоть скажи, кто ты такой? – подтверждая последнюю мысль следователя, прорычал Лопатников-младший. – И что тебе от меня надо? – В этих вопросах Захарович, обладавший изрядным опытом таких разговоров, уловил пока еще едва заметную нотку растерянности и страха. Лопатникова явно нервировало поведение следователя. Слишком уж тот был спокоен, слишком уверен в себе.
– Это я тебе скажу, – наконец-то заговорил москвич. – Я – Захарович Андрей Михайлович, старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам, советник юстиции. Документы показать или так поверишь?
Лопатников приоткрыл рот, лицо его приняло удивленное и даже немного обиженное выражение.
– Так что ты меня братом-полковником не пугай, – продолжил москвич, поняв, что ответа не дождется. – Мне он ничего не сделает. А вот я ему могу. Богатый он человек, говоришь? Так на богатого всегда управа найдется – налоговая полиция, ОБЭП или еще что в этом роде. А вообще, тебе бы лучше сейчас не о брате подумать, а о себе.
– Что вам от меня нужно? – Самоуверенности в голосе Лопатникова заметно поубавилось.
– Вот это уже деловой разговор. Мне нужно от тебя совсем немного. А именно: чтобы ты сказал, откуда у тебя это. – Москвич показал Лопатникову зернышко серого металла. Того самого, что был в отнятом при обыске мешочке.
– А какое вы право имеете меня допрашивать? – уже без угроз, но все еще довольно спокойно спросил Лопатников. – Я что, в чем-то подозреваюсь? Тогда предъявите обвинение, ордер, вообще объясните, с какой стати вы на меня ментов натравили и сюда приволокли. Я свои права знаю.
– Знаешь? Это хорошо. Приятно посмотреть, как в народе юридическая грамотность растет. Так вот я тебе что скажу: я тебя сейчас не допрашиваю. Допросы ночью, то бишь после одиннадцати ноль-ноль по закону вообще строго запрещены. Так что мы сейчас с тобой просто беседуем на добровольных началах. Если хочешь, можешь отказаться. Хочешь?
Лопатников замялся.
– Молчишь, – удовлетворенно сказал Захарович. – Наверняка потому, что хочешь узнать, а что будет, если ты от общения откажешься. Так ты не стесняйся, спроси. Я тебе отвечу.
– И что же? – Лопатников старался говорить спокойно, но голос у него все же дрогнул.
– А вот что. Я прикажу отвести тебя в камеру, там ты посидишь до утра, когда допрашивать тебя уже будет можно. И вот тогда мы поговорим официально, под протокол. И обвинение тебе тогда предъявят, честное слово.
– И какое же обвинение? Что я такого преступного сделал? Центробанк ограбил?
– Ну зачем же? Например, можно предъявить обвинение в торговле наркотиками. Скромненько и со вкусом. Насуем тебе в карманы кокаина, позовем понятых, оперов с видеокамерой, вот и будет материал для обвинения.
– Так вы ж меня в казино взяли! Там свидетелей до фига, что у меня ничего с собой не было!
– Да ну? Взяли тебя в зале, а обыскивали в подсобке. Вот там мужественные опера вкупе с честными понятыми наркотики и углядели. И никакой брат-полковник тебе не поможет. Ясно?
– Да вы... Да я... – Лопатников явно не находил слов.
– Что, не хочешь, чтобы так было? Тогда колись. Что это за металл и откуда он у тебя? – Захарович снова показал на серую крупинку.
Несколько секунд Лопатников-младший колебался, но потом, видимо, решил, что опасность слишком реальна и заговорил:
– Что это за хрень, я не знаю. Это брат мне дал. Попросил отвезти к геологам, как раз чтобы они выяснили, что это такое. Вот я завтра и должен был отвезти это на экспертизу.
– Ясно. А ты, значит, вместо экспертизы в казино зарулил. А у брата это откуда?
– Не знаю. Честное слово, не знаю! Он же мне не докладывал. Мало ли... У Димана прииск есть, может, там нашел. Или кто из старателей принес.
– Если наврал, я тебе такое устрою...
– Да не наврал я! Как хотите можете проверить – все правда!
Следователь задумался. Лопатников сидел тихо, как мышь, со страхом думая, что будет, если тот ему не поверит. Но его опасения были напрасны. За годы работы в органах Захарович научился неплохо определять, когда ему врут, а когда нет, и сейчас весь его опыт говорил о том, что задержанный говорит правду. Ну а если так, тогда понятно, как следует действовать.
– Вот что, Леша, – тихим и почти ласковым голосом сказал Захарович. – Давай мы с тобой сделаем так. Несколько зерен этого металла я возьму себе. На память, так сказать, о нашем знакомстве. А остальное ты, как и обещал, отнесешь на экспертизу. Нехорошо обманывать старшего брата, заслуженного отставника МВД! Отнесешь, отдашь геологам, а результат честно сообщишь брату. Но не только ему. Копию дашь мне. Понял?
Лопатников-младший кивнул, с трудом веря, что удастся так легко отделаться.
– Только я тебя об одном предупредить хочу, – продолжил москвич. – Если ты расскажешь о нашей беседе брату – гнить тебе на самой страшной зоне! Имей в виду, я слов на ветер не бросаю.
– Не скажу я ему! Правда, не скажу! Да подумаешь, ничего страшного, пару зернышек и копию отчета об экспертизе вам отдать! Я думал, вы чего похлеще потребуете! А так ничего, я и перед братом ни в чем виноват не буду.
– Точно, – кивнул Захарович, тщательно скрывая презрение. – Все, можешь быть свободен. Вот тебе пропуск, покажешь прапору у выхода, он тебя выпустит.
Посветлевший лицом Лопатников радостно схватил подписанную Захаровичем бумажку и выскочил из кабинета.
– Ну и мразь, – негромко сказал ему вслед москвич, когда дверь за Лопатниковым закрылась. – Ну да ладно, хрен с ним. Зато обмануть побоится.
После этого Захарович склонился над столом и в который раз принялся внимательно рассматривать крупинку серого металла. «Что же это такое? – вертелись у него в голове назойливые мысли. – Неужели и правда то, о чем я сразу подумал?»
6
Колыма проснулся ранним утром – в воздухе между деревьями все еще стоял молочно-белый туман, а холодно было так, что зуб на зуб не попадал в самом прямом смысле. Блатной встал с наваленной кучи веток, на которой они с Черепом провели эту ночь, и принялся, негромко поругиваясь сквозь зубы, делать что-то вроде зарядки – разминать занемевшие за ночь мышцы. Немного согревшись, Колыма толкнул в бок спящего Черепа.
– Вставай, Андрюха. Двигать пора.
Как и Колыма, Череп проснулся мгновенно, и от холода, и благодаря старой лагерной привычке: пока можно спать – спи до упора, но когда приходит время вставать, делай это быстро. Он тоже сделал несколько торопливых приседаний, помахал руками, растер грудь.
Колыма тем временем развязал самодельный узел, сделанный из бушлата одного из охранников, и вытащил оттуда два черно-багровых куска мяса. Это были две половинки белки – последняя оставшаяся у них еда, если не считать неприкосновенного запаса – тушенки. Эту белку Колыма подбил еще позавчера вечером, тогда же они ее и зажарили, но не съели – в тот день еда у них еще была. Но вчерашний переход был каким-то на редкость пустым, ни зверья, ни птиц по дороге не попалось, ни даже ягоды какой. Так что вчера они подъели практически все, оставив на завтрак только эту белку.
Половинки маленького зверька, разумеется, каждому из блатных не хватило и на один зуб, но все же это было лучше, чем ничего. Закончив есть, тщательно перемолов зубами даже наиболее мелкие косточки, блатные засыпали остальное пеплом костра и встали с места. Колыма достал карту, сверился с ней, посмотрел на постепенно светлеющее небо, указал рукой направление и сказал:
– Пошли, Андрюха.
Череп кивнул, и блатные тронулись с места. Они двигались через тайгу уже шестой день. Погоня давно осталась далеко позади, Колыма даже думал, что менты вовсе бросили преследование, поняв, что дело бесполезное. По расчетам Колымы, они с Черепом уже пересекли границы Магаданской области и теперь находились на территории Хабаровского края. Правда, блатной не знал, насколько они в него углубились и, соответственно, сколько еще осталось. Но теперь это уже не играло большой роли. Днем больше, днем меньше – велика ли разница? Вот разве что с едой что-то стало плохо. Если сегодня будет такой же день, как вчера, то придется браться за тушенку. Ходить по таким местам впроголодь нельзя – сил тратится очень много, их необходимо вовремя восстанавливать, иначе идти не сможешь или ночью замерзнешь. Можно, конечно, остановиться и попробовать поохотиться. Но это значит, что придется терять время. А если охота окажется безрезультатной? Правда, с другой стороны, если хорошенько постараться, совсем с пустыми руками вряд ли останешься...
Колыма долго обдумывал эту проблему и наконец решил, что поохотиться все-таки стоит. Нужно только дождаться, пока пойдут места, где много звериных следов, иначе можно и день, и два потратить, а никого, кроме какого-нибудь несчастного бурундука, не поймать.
Пока же тайга была на удивление пуста. За половину дня Колыме не попался никто, заслуживающий того, чтобы задержаться, даже следов видно не было. Было, правда, много мелких птиц с воробья размером, и мышиных нор. «Птичку такую хрен подшибешь, – мрачно думал Колыма. – А вот мыши... Если завтра так же будет, то придется начать их ловить. А то без жратвы ослабеем быстро. Эх, если бы здесь кедры росли, можно было бы хоть шишки прошлогодние пособирать, одними орехами пропитались бы!»
Но кедров вокруг не было. Тайга, по которой сейчас шли блатные, была лиственничной, только изредка и помалу, в основном на сопках, попадались елки, а кедр за все время их путешествия Колыма видел всего раза три, и, разумеется, все до единой кедровые шишки были уже давно выпотрошены таежным зверьем.
Ко второй половине дня тайга постепенно пошла под уклон.
Еще через полчаса земля под ногами стала сырой. Колыма понял, что они с корешем сейчас идут прямиком в болото. Он попытался свернуть немного в сторону, но лучше не стало. Колыма остановился.
– Что такое, Колян? Почему стоим? – За неделю совместного похода Череп уже привык идти, куда говорит Колыма, не спрашивая объяснений, но такого, чтобы Колыма среди ясного дня остановился и встал как пень, не пытаясь ни охотиться, ни сверяться с картой, за все это время не было ни разу.
– Подумать надо, как дальше пойдем, Череп, – ответил Колыма. – Видишь, какая земля под ногами стала?
– А какая?
– Мокрая. И идем все время немного под уклон. Не иначе болото впереди. Вот и надо решить, что делать будем – то ли напрямик переть, то ли обходить попробуем.
– Болото? Ну его на хрен, Колян, давай лучше обойдем!
– Я сначала тоже так хотел. Но мы вот уже полчаса идем не куда нам надо, а вбок, и земля суше не становится. Если болото большое, то мы его так можем дня три обходить. А жрать уже сейчас, считай, нечего. Да и заблудиться можно. А если мы тут с тобой заблудимся, то найдут нас уже только археологи. Лет через пятьсот.
– А как же карта?
– А что карта? Болота таежные на ней не обозначены. Да и вообще – карта хороша, если я знаю, где мы находимся. Пока я примерно знаю. – Колыма вытащил из кармана сложенную карту и развернул ее. – Вот смотри. Где-то здесь, – Колыма ткнул пальцем в какую-то точку на карте, – лагерь, в котором мы срок мотали. Из «блондинки» мы когти рванули где-то здесь. – Колыма чуть сдвинул палец в сторону Магадана. – А потом семь дней топали на юг. В день у нас с тобой километров по сорок-пятьдесят выходило, я думаю. Значит, сейчас мы где-то здесь, – Колыма ногтем обвел на карте небольшой кружок. А если мы теперь пойдем болото обходить и заблудимся, я ориентировку потеряю. Так что опасно это. Если бы еще была надежда, что это болото небольшое, так хрен с ним. Но они ж в тайге такие бывают, что на них какая-нибудь Бельгия задроченная целиком уместится.
– А что же делать?
– Выходит, что через болото тащиться придется.
– А как?! Мы ж там потонем!
– Ну, если пойдем умеючи, то не потонем. Главное, в трясину не загреметь, а само болото вещь неприятная, но не смертельная, если идти осторожно. Измажемся только как чушки, вымокнем и времени, конечно, кучу угробим. Ну, да деваться нам, кажется, особо некуда. Пойдем. – Колыма достал компас, сверился с ним и круто повернул на юг.
Скоро его предположения начали оправдываться. Земля становилась все более влажной, мокрой, потом под ногами захлюпало. Колыма остановился.
– Череп, срежь себе палку подлиннее и потолще. Длиной где-то роста в полтора, а толщиной в руку. Ну, или чуть тоньше.
– На фиг? Дорогу прощупывать?
– И для этого тоже. А еще – если когда по болоту пойдем и в окошко ухнешь, но успеешь ее поперек повернуть, то считай выбрался. А иначе засосет.
– Ясно... – мрачно отозвался Череп и, вытащив нож, принялся внимательно вглядываться в деревья, мимо которых они проходили. Вскоре оба блатных обзавелись подходящими палками.
Теперь они шли медленнее, а примерно каждые пять минут Колыма останавливался и делал на деревьях затесы, как он объяснил Черепу, на всякий случай, чтобы дорогу назад найти. Больше всего сейчас Колыма боялся заблудиться. Примерно через полчаса блатным пригодились срезанные палки. Они дошли уже до самого настоящего болота – с мутной водой по щиколотку, зеленой тиной, редкими кочками, желтой прошлогодней травой и всеми прочими прелестями. Колыма шел впереди, осторожно прощупывая дорогу, а Череп, стараясь ступать след в след, шел за ним. Иногда блатные чувствовали, как из-под ног у них уходит земля, один раз Колыма, неудачно ступив, завяз до середины бедра, но не запаниковал и сумел выбраться. Однако постепенно идти становилось все труднее и труднее. Число мест, на которые можно было хоть как-то поставить ногу, неуклонно сокращалось, а вода уже доходила почти до колен.
– Колян, поворачивать надо! – В голосе Черепа слышались истерические нотки. – Завязнем мы тут! Пусть уж лучше заблудимся, когда в обход пойдем, пусть хоть от голода сдохнем, но не потонем!
– Если еще хоть на ладонь вода поднимется, повернем, – не оборачиваясь, ответил Колыма. – А пока идем. Я все надеюсь, что, может, местность повышаться начнет, есть кое-какие признаки.
Череп не ответил. Ему все труднее и труднее было держать себя в руках. Спасало только то, что он прекрасно понимал: если запаникует – то тогда точно не выберется.
– Кажись, поменьше воды стало, – раздался голос Колымы. – Или кажется мне? А, Череп?
Череп посмотрел вниз и увидел, что вода теперь и правда плещется чуть ниже того края, по которому ткань штанов была мокрой. Значит, действительно меньше ее стало.
– Точно, Колян! А что это значит? Болото кончается?
– Ну, кончаться-то еще, может, и не кончается, – повеселевшим голосом отозвался Колыма, – но середину мы прошли. Теперь полегче будет.
Колыма чуть не сглазил. Через минуту один из беглецов чуть не распрощался с жизнью. Череп, сделав очередной шаг, чуть промахнулся мимо того места, куда ступил Колыма. А может, и не в этом было дело, а в том, что Череп выше, здоровее и как минимум килограммов на семь тяжелее Колымы. Но факт остается фактом – нога его вдруг провалилась вниз, Череп отчаянно вскрикнул, рванулся, но вот как раз этого-то делать и не стоило, трясина не любит, когда попавший в нее начинает биться и дергаться. Череп разом ушел по пояс, а спасительную палку повернуть поперек просто забыл – все мысли выбил из головы липкий, леденящий страх.
– Колян!!!
Но Колыма уже и так развернулся и шел на помощь корешу.
– Палка, Череп! Палку поперек клади! – рявкнул Колыма, но было уже поздно. Палка Черепа погрузилась в болото больше чем наполовину, и тонущий Череп ничего не мог сделать.
– Руку! Дай руку, Колян! – умоляюще крикнул Череп.
– Не ори! Биться перестань! Ну, быстро!! – Колыма стоял в трех шагах от тонущего.
Череп, каким-то шестым чувством уловивший, что сейчас ему надо слушаться Колыму беспрекословно, тут же затих. Болото медленно засасывало его.
– Колыма, руку дай!!
– Тебе сейчас рука не нужна. Бери палку, – Колыма повернул свой шест параллельно земле и, присев, протянул его Черепу, – держи крепко, клади на землю и опирайся на нее.
Длинный шест лег на землю, и теперь Череп опирался на него.
Погружение остановилось.
– Так, – ободряюще сказал Колыма. – А теперь старайся двигаться ко мне. Палку чуть продвинул – за ней подтянулся, еще продвинул – еще потянулся. Постепенно, медленно, хоть по сантиметру. Погоди-ка, сейчас я тебе ремень кину, полегче будет.
Череп схватил брошенный Колымой ремень и принялся, следуя советам кореша, постепенно вылезать из болота. Он приподнимал шест, клал его в нескольких сантиметрах дальше и медленно подтягивался туда. Колыма помогал ему, таща за свой конец ремня.
Минут через десять Череп выбрался из трясины и, тяжело дыша, сел прямо в воду.
– Плохо, что ты палку упустил, – сказал Колыма. – Второй мы на болоте не найдем. Теперь одному придется так идти. Смотри, если еще раз такое случится, палку ни в коем случае не выпускай. И сразу поперек поворачивай.
– Ладно... – выдохнул Череп. – Спасибо тебе, Колян. Век не забуду.
– Разочтемся еще, – ответил Колыма. – Пошли.
Колыма очень боялся, что Череп ухнет в трясину еще раз, но его опасения оказались напрасны. Болото словно махнуло на них рукой, не одолев с первого раза, и дальше они шли более-менее спокойно. Примерно через час вода уже не доставала и до щиколоток, а еще через полтора болото кончилось.
– Фу! – тяжело вздохнул Череп, останавливаясь. – А я думал, что уже не выберемся. Давай остановимся здесь, Колян, костер разложим, посушимся, поедим.
– Не стоит, Андрюха, – ответил Колыма. – Надо от болота подальше отойти, здесь мы точно ничего съедобного не найдем, а жрать что-то надо. Тушенки у нас мало, сам знаешь.
– Ладно тебе, Колян, часок посидим и пойдем дальше!
– Говорю же, не надо! Пойдем!
Череп подчинился, но лицо у него при этом было недовольное. Впрочем, когда через полчаса Колыма заметил сидящую на дереве белку и сумел, точно бросив камень, сбить ее на землю, недовольная гримаса исчезла с лица Черепа.
– Ну вот, хоть какая-то, а жратва, – довольно сказал Колыма. – Так, теперь еще надо затес сделать, на всякий случай.
Колыма вытащил нож и срезал кору с одной из лиственниц – получился затес, такой же, как те, которые он делал до того, как они вошли в болото.
– Слушай, Колян, а что это за фигня на дереве? – неожиданно спросил Череп. – На зарубку похоже, вроде тех, что ты делаешь, только старую.
– Где? – насторожился Колыма.
– А вон. – Череп показал на молодую лиственницу, мимо которой они только что прошли. На стволе дерева и правда виднелся затес, правда, не свежий, потемневший, но явно сделанный рукой человека.
– Точно, – кивнул Колыма. – Как же это я сам просмотрел? Смотри повнимательнее, Череп, если еще такие увидишь, мне показывай.
За следующие полчаса блатные насчитали еще семь старых затесов.
– Все ясно, – сказал Колыма. – Похоже, мы до более-менее обитаемых мест добрались. Скорее всего здесь или охотничья тропа проходила, или геодезическая трасса. Было это, конечно по-любому не в этом году, но все равно надо быть поосторожнее. Костер сегодня зажигать не будем.
– Ты что, Колян! Замерзнем! – вскинулся Череп.
– Не замерзнем. Когда я первый раз с зоны когти рвал вдвоем с Нестером, у нас с собой спичек не было, и ничего, не замерзли.
– А белку как жарить будем?
– А никак. Так съедим.
– Слушай, Колян, может, не будем херней маяться?! – Голос Черепа звучал раздраженно. – Нет тут никого! Сам же говорил, затесы не этого года!
Колыма в этот момент как раз перешагивал толстый ствол, упавший поперек тропинки.
– Не этого. Но все равно... – начал он, но тут сзади раздался короткий вскрик и громкая брань. Колыма резко развернулся. Череп валялся на земле рядом с поваленным деревом, лицо его было искажено гримасой боли.
– Что такое?!
– Упал... Нога...
У Колымы похолодело в груди. Он прекрасно понимал, что если Череп серьезно скурочил ногу, вытащить его он не сможет. Но обязательно попытается, потому что и бросить кореша не сможет тоже. А значит, обоим хана.
– Покажи! – рявкнул Колыма, опускаясь на землю рядом с Черепом. – Какая нога?
– Вставай, Андрюха. Двигать пора.
Как и Колыма, Череп проснулся мгновенно, и от холода, и благодаря старой лагерной привычке: пока можно спать – спи до упора, но когда приходит время вставать, делай это быстро. Он тоже сделал несколько торопливых приседаний, помахал руками, растер грудь.
Колыма тем временем развязал самодельный узел, сделанный из бушлата одного из охранников, и вытащил оттуда два черно-багровых куска мяса. Это были две половинки белки – последняя оставшаяся у них еда, если не считать неприкосновенного запаса – тушенки. Эту белку Колыма подбил еще позавчера вечером, тогда же они ее и зажарили, но не съели – в тот день еда у них еще была. Но вчерашний переход был каким-то на редкость пустым, ни зверья, ни птиц по дороге не попалось, ни даже ягоды какой. Так что вчера они подъели практически все, оставив на завтрак только эту белку.
Половинки маленького зверька, разумеется, каждому из блатных не хватило и на один зуб, но все же это было лучше, чем ничего. Закончив есть, тщательно перемолов зубами даже наиболее мелкие косточки, блатные засыпали остальное пеплом костра и встали с места. Колыма достал карту, сверился с ней, посмотрел на постепенно светлеющее небо, указал рукой направление и сказал:
– Пошли, Андрюха.
Череп кивнул, и блатные тронулись с места. Они двигались через тайгу уже шестой день. Погоня давно осталась далеко позади, Колыма даже думал, что менты вовсе бросили преследование, поняв, что дело бесполезное. По расчетам Колымы, они с Черепом уже пересекли границы Магаданской области и теперь находились на территории Хабаровского края. Правда, блатной не знал, насколько они в него углубились и, соответственно, сколько еще осталось. Но теперь это уже не играло большой роли. Днем больше, днем меньше – велика ли разница? Вот разве что с едой что-то стало плохо. Если сегодня будет такой же день, как вчера, то придется браться за тушенку. Ходить по таким местам впроголодь нельзя – сил тратится очень много, их необходимо вовремя восстанавливать, иначе идти не сможешь или ночью замерзнешь. Можно, конечно, остановиться и попробовать поохотиться. Но это значит, что придется терять время. А если охота окажется безрезультатной? Правда, с другой стороны, если хорошенько постараться, совсем с пустыми руками вряд ли останешься...
Колыма долго обдумывал эту проблему и наконец решил, что поохотиться все-таки стоит. Нужно только дождаться, пока пойдут места, где много звериных следов, иначе можно и день, и два потратить, а никого, кроме какого-нибудь несчастного бурундука, не поймать.
Пока же тайга была на удивление пуста. За половину дня Колыме не попался никто, заслуживающий того, чтобы задержаться, даже следов видно не было. Было, правда, много мелких птиц с воробья размером, и мышиных нор. «Птичку такую хрен подшибешь, – мрачно думал Колыма. – А вот мыши... Если завтра так же будет, то придется начать их ловить. А то без жратвы ослабеем быстро. Эх, если бы здесь кедры росли, можно было бы хоть шишки прошлогодние пособирать, одними орехами пропитались бы!»
Но кедров вокруг не было. Тайга, по которой сейчас шли блатные, была лиственничной, только изредка и помалу, в основном на сопках, попадались елки, а кедр за все время их путешествия Колыма видел всего раза три, и, разумеется, все до единой кедровые шишки были уже давно выпотрошены таежным зверьем.
Ко второй половине дня тайга постепенно пошла под уклон.
Еще через полчаса земля под ногами стала сырой. Колыма понял, что они с корешем сейчас идут прямиком в болото. Он попытался свернуть немного в сторону, но лучше не стало. Колыма остановился.
– Что такое, Колян? Почему стоим? – За неделю совместного похода Череп уже привык идти, куда говорит Колыма, не спрашивая объяснений, но такого, чтобы Колыма среди ясного дня остановился и встал как пень, не пытаясь ни охотиться, ни сверяться с картой, за все это время не было ни разу.
– Подумать надо, как дальше пойдем, Череп, – ответил Колыма. – Видишь, какая земля под ногами стала?
– А какая?
– Мокрая. И идем все время немного под уклон. Не иначе болото впереди. Вот и надо решить, что делать будем – то ли напрямик переть, то ли обходить попробуем.
– Болото? Ну его на хрен, Колян, давай лучше обойдем!
– Я сначала тоже так хотел. Но мы вот уже полчаса идем не куда нам надо, а вбок, и земля суше не становится. Если болото большое, то мы его так можем дня три обходить. А жрать уже сейчас, считай, нечего. Да и заблудиться можно. А если мы тут с тобой заблудимся, то найдут нас уже только археологи. Лет через пятьсот.
– А как же карта?
– А что карта? Болота таежные на ней не обозначены. Да и вообще – карта хороша, если я знаю, где мы находимся. Пока я примерно знаю. – Колыма вытащил из кармана сложенную карту и развернул ее. – Вот смотри. Где-то здесь, – Колыма ткнул пальцем в какую-то точку на карте, – лагерь, в котором мы срок мотали. Из «блондинки» мы когти рванули где-то здесь. – Колыма чуть сдвинул палец в сторону Магадана. – А потом семь дней топали на юг. В день у нас с тобой километров по сорок-пятьдесят выходило, я думаю. Значит, сейчас мы где-то здесь, – Колыма ногтем обвел на карте небольшой кружок. А если мы теперь пойдем болото обходить и заблудимся, я ориентировку потеряю. Так что опасно это. Если бы еще была надежда, что это болото небольшое, так хрен с ним. Но они ж в тайге такие бывают, что на них какая-нибудь Бельгия задроченная целиком уместится.
– А что же делать?
– Выходит, что через болото тащиться придется.
– А как?! Мы ж там потонем!
– Ну, если пойдем умеючи, то не потонем. Главное, в трясину не загреметь, а само болото вещь неприятная, но не смертельная, если идти осторожно. Измажемся только как чушки, вымокнем и времени, конечно, кучу угробим. Ну, да деваться нам, кажется, особо некуда. Пойдем. – Колыма достал компас, сверился с ним и круто повернул на юг.
Скоро его предположения начали оправдываться. Земля становилась все более влажной, мокрой, потом под ногами захлюпало. Колыма остановился.
– Череп, срежь себе палку подлиннее и потолще. Длиной где-то роста в полтора, а толщиной в руку. Ну, или чуть тоньше.
– На фиг? Дорогу прощупывать?
– И для этого тоже. А еще – если когда по болоту пойдем и в окошко ухнешь, но успеешь ее поперек повернуть, то считай выбрался. А иначе засосет.
– Ясно... – мрачно отозвался Череп и, вытащив нож, принялся внимательно вглядываться в деревья, мимо которых они проходили. Вскоре оба блатных обзавелись подходящими палками.
Теперь они шли медленнее, а примерно каждые пять минут Колыма останавливался и делал на деревьях затесы, как он объяснил Черепу, на всякий случай, чтобы дорогу назад найти. Больше всего сейчас Колыма боялся заблудиться. Примерно через полчаса блатным пригодились срезанные палки. Они дошли уже до самого настоящего болота – с мутной водой по щиколотку, зеленой тиной, редкими кочками, желтой прошлогодней травой и всеми прочими прелестями. Колыма шел впереди, осторожно прощупывая дорогу, а Череп, стараясь ступать след в след, шел за ним. Иногда блатные чувствовали, как из-под ног у них уходит земля, один раз Колыма, неудачно ступив, завяз до середины бедра, но не запаниковал и сумел выбраться. Однако постепенно идти становилось все труднее и труднее. Число мест, на которые можно было хоть как-то поставить ногу, неуклонно сокращалось, а вода уже доходила почти до колен.
– Колян, поворачивать надо! – В голосе Черепа слышались истерические нотки. – Завязнем мы тут! Пусть уж лучше заблудимся, когда в обход пойдем, пусть хоть от голода сдохнем, но не потонем!
– Если еще хоть на ладонь вода поднимется, повернем, – не оборачиваясь, ответил Колыма. – А пока идем. Я все надеюсь, что, может, местность повышаться начнет, есть кое-какие признаки.
Череп не ответил. Ему все труднее и труднее было держать себя в руках. Спасало только то, что он прекрасно понимал: если запаникует – то тогда точно не выберется.
– Кажись, поменьше воды стало, – раздался голос Колымы. – Или кажется мне? А, Череп?
Череп посмотрел вниз и увидел, что вода теперь и правда плещется чуть ниже того края, по которому ткань штанов была мокрой. Значит, действительно меньше ее стало.
– Точно, Колян! А что это значит? Болото кончается?
– Ну, кончаться-то еще, может, и не кончается, – повеселевшим голосом отозвался Колыма, – но середину мы прошли. Теперь полегче будет.
Колыма чуть не сглазил. Через минуту один из беглецов чуть не распрощался с жизнью. Череп, сделав очередной шаг, чуть промахнулся мимо того места, куда ступил Колыма. А может, и не в этом было дело, а в том, что Череп выше, здоровее и как минимум килограммов на семь тяжелее Колымы. Но факт остается фактом – нога его вдруг провалилась вниз, Череп отчаянно вскрикнул, рванулся, но вот как раз этого-то делать и не стоило, трясина не любит, когда попавший в нее начинает биться и дергаться. Череп разом ушел по пояс, а спасительную палку повернуть поперек просто забыл – все мысли выбил из головы липкий, леденящий страх.
– Колян!!!
Но Колыма уже и так развернулся и шел на помощь корешу.
– Палка, Череп! Палку поперек клади! – рявкнул Колыма, но было уже поздно. Палка Черепа погрузилась в болото больше чем наполовину, и тонущий Череп ничего не мог сделать.
– Руку! Дай руку, Колян! – умоляюще крикнул Череп.
– Не ори! Биться перестань! Ну, быстро!! – Колыма стоял в трех шагах от тонущего.
Череп, каким-то шестым чувством уловивший, что сейчас ему надо слушаться Колыму беспрекословно, тут же затих. Болото медленно засасывало его.
– Колыма, руку дай!!
– Тебе сейчас рука не нужна. Бери палку, – Колыма повернул свой шест параллельно земле и, присев, протянул его Черепу, – держи крепко, клади на землю и опирайся на нее.
Длинный шест лег на землю, и теперь Череп опирался на него.
Погружение остановилось.
– Так, – ободряюще сказал Колыма. – А теперь старайся двигаться ко мне. Палку чуть продвинул – за ней подтянулся, еще продвинул – еще потянулся. Постепенно, медленно, хоть по сантиметру. Погоди-ка, сейчас я тебе ремень кину, полегче будет.
Череп схватил брошенный Колымой ремень и принялся, следуя советам кореша, постепенно вылезать из болота. Он приподнимал шест, клал его в нескольких сантиметрах дальше и медленно подтягивался туда. Колыма помогал ему, таща за свой конец ремня.
Минут через десять Череп выбрался из трясины и, тяжело дыша, сел прямо в воду.
– Плохо, что ты палку упустил, – сказал Колыма. – Второй мы на болоте не найдем. Теперь одному придется так идти. Смотри, если еще раз такое случится, палку ни в коем случае не выпускай. И сразу поперек поворачивай.
– Ладно... – выдохнул Череп. – Спасибо тебе, Колян. Век не забуду.
– Разочтемся еще, – ответил Колыма. – Пошли.
Колыма очень боялся, что Череп ухнет в трясину еще раз, но его опасения оказались напрасны. Болото словно махнуло на них рукой, не одолев с первого раза, и дальше они шли более-менее спокойно. Примерно через час вода уже не доставала и до щиколоток, а еще через полтора болото кончилось.
– Фу! – тяжело вздохнул Череп, останавливаясь. – А я думал, что уже не выберемся. Давай остановимся здесь, Колян, костер разложим, посушимся, поедим.
– Не стоит, Андрюха, – ответил Колыма. – Надо от болота подальше отойти, здесь мы точно ничего съедобного не найдем, а жрать что-то надо. Тушенки у нас мало, сам знаешь.
– Ладно тебе, Колян, часок посидим и пойдем дальше!
– Говорю же, не надо! Пойдем!
Череп подчинился, но лицо у него при этом было недовольное. Впрочем, когда через полчаса Колыма заметил сидящую на дереве белку и сумел, точно бросив камень, сбить ее на землю, недовольная гримаса исчезла с лица Черепа.
– Ну вот, хоть какая-то, а жратва, – довольно сказал Колыма. – Так, теперь еще надо затес сделать, на всякий случай.
Колыма вытащил нож и срезал кору с одной из лиственниц – получился затес, такой же, как те, которые он делал до того, как они вошли в болото.
– Слушай, Колян, а что это за фигня на дереве? – неожиданно спросил Череп. – На зарубку похоже, вроде тех, что ты делаешь, только старую.
– Где? – насторожился Колыма.
– А вон. – Череп показал на молодую лиственницу, мимо которой они только что прошли. На стволе дерева и правда виднелся затес, правда, не свежий, потемневший, но явно сделанный рукой человека.
– Точно, – кивнул Колыма. – Как же это я сам просмотрел? Смотри повнимательнее, Череп, если еще такие увидишь, мне показывай.
За следующие полчаса блатные насчитали еще семь старых затесов.
– Все ясно, – сказал Колыма. – Похоже, мы до более-менее обитаемых мест добрались. Скорее всего здесь или охотничья тропа проходила, или геодезическая трасса. Было это, конечно по-любому не в этом году, но все равно надо быть поосторожнее. Костер сегодня зажигать не будем.
– Ты что, Колян! Замерзнем! – вскинулся Череп.
– Не замерзнем. Когда я первый раз с зоны когти рвал вдвоем с Нестером, у нас с собой спичек не было, и ничего, не замерзли.
– А белку как жарить будем?
– А никак. Так съедим.
– Слушай, Колян, может, не будем херней маяться?! – Голос Черепа звучал раздраженно. – Нет тут никого! Сам же говорил, затесы не этого года!
Колыма в этот момент как раз перешагивал толстый ствол, упавший поперек тропинки.
– Не этого. Но все равно... – начал он, но тут сзади раздался короткий вскрик и громкая брань. Колыма резко развернулся. Череп валялся на земле рядом с поваленным деревом, лицо его было искажено гримасой боли.
– Что такое?!
– Упал... Нога...
У Колымы похолодело в груди. Он прекрасно понимал, что если Череп серьезно скурочил ногу, вытащить его он не сможет. Но обязательно попытается, потому что и бросить кореша не сможет тоже. А значит, обоим хана.
– Покажи! – рявкнул Колыма, опускаясь на землю рядом с Черепом. – Какая нога?