– А если бы вы охраняли ее, – с вызовом спросила Маргарита, – вы бы попытались его догнать?
– Нет, – отрезал Танин, – я бы все равно остался с Викторией Ларионовной.
– Не понимаю, зачем вы все это рассказываете…
– Посоветуйте вашей маме, чтобы она предприняла меры предосторожности. Ее пытались убить один раз, могут попытаться еще.
– Господи! – со страхом и отвращением воскликнула Маргарита. – Как все это гнусно!
– Не буду с вами спорить, – Танин откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на расстроенную Маргариту. – Когда я могу поговорить с вашей мамой?
– Это обязательно? – вздохнула она. – Мама не очень хорошо себя чувствует. Она даже на работу сегодня не поехала.
– Понимаю, – кивнул Китаец, – но боюсь, что без беседы с ней не обойтись. И чем раньше, тем лучше.
– Тогда я поеду домой и подготовлю ее, – взяла себя в руки Маргарита. – А потом позвоню вам. У вас еще есть вопросы?
– У отца что-нибудь пропало?
– Да, я забыла вам сказать, – кивнула Маргарита. – Исчезли портмоне с деньгами и документами на машину и ключи от нее.
– Денег было много?
– Точно не знаю, – замялась она, – обычно отец носил с собой около тысячи долларов и несколько тысяч рублей.
– Похоже на ограбление, – без должной убежденности сказал Китаец, глядя на Маргариту. – Машина тоже пропала?
– Нет, осталась стоять во дворе. У него еще были дорогие часы – «Ролекс» – их не сняли.
– Еще какие-то ценные вещи?
– Осталась еще паркеровская ручка.
– Вы сказали, что Илья Васильевич вышел из офиса, когда на него напали. Кто-нибудь знал, что он будет там в это время?
– Скорее всего – да.
– Почему вы так думаете?
– Обычно пятницу, субботу и воскресенье он проводил в клубе, а в четверг задерживался в офисе, чтобы сверить документы. Об этом многие знали.
– Кто-нибудь оставался в офисе, когда он вышел оттуда?
– Кажется, нет.
– Тогда у него должны были быть с собой ключи от офиса. Они не пропали?
– Не помню. Я не обратила внимания.
– Ладно. Разберемся. – Китаец попросил Лизу принести бланки договора.
– Подпишите вот здесь и здесь, – Танин поставил галочки на бланках и передал ей ручку.
Она сначала взглянула на Китайца, потом бегло просмотрела текст договора и поставила подписи.
– Спасибо, это все. – Китаец поднялся, давая понять, что формальности выполнены и аудиенция закончена.
Маргарита осталась сидеть.
– Кажется, я должна заплатить вам аванс? – она вопросительно посмотрела на него.
– Тысячу долларов, если вас не затруднит. Остальные – после окончания расследования.
Открыв сумочку, она отсчитала деньги.
– Я буду ждать вашего звонка. – Китаец вслед за ней пересек приемную и отпер дверь, выпуская ее.
– Я не прощаюсь, – грустно улыбнулась Маргарита.
– До встречи.
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
– Нет, – отрезал Танин, – я бы все равно остался с Викторией Ларионовной.
– Не понимаю, зачем вы все это рассказываете…
– Посоветуйте вашей маме, чтобы она предприняла меры предосторожности. Ее пытались убить один раз, могут попытаться еще.
– Господи! – со страхом и отвращением воскликнула Маргарита. – Как все это гнусно!
– Не буду с вами спорить, – Танин откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на расстроенную Маргариту. – Когда я могу поговорить с вашей мамой?
– Это обязательно? – вздохнула она. – Мама не очень хорошо себя чувствует. Она даже на работу сегодня не поехала.
– Понимаю, – кивнул Китаец, – но боюсь, что без беседы с ней не обойтись. И чем раньше, тем лучше.
– Тогда я поеду домой и подготовлю ее, – взяла себя в руки Маргарита. – А потом позвоню вам. У вас еще есть вопросы?
– У отца что-нибудь пропало?
– Да, я забыла вам сказать, – кивнула Маргарита. – Исчезли портмоне с деньгами и документами на машину и ключи от нее.
– Денег было много?
– Точно не знаю, – замялась она, – обычно отец носил с собой около тысячи долларов и несколько тысяч рублей.
– Похоже на ограбление, – без должной убежденности сказал Китаец, глядя на Маргариту. – Машина тоже пропала?
– Нет, осталась стоять во дворе. У него еще были дорогие часы – «Ролекс» – их не сняли.
– Еще какие-то ценные вещи?
– Осталась еще паркеровская ручка.
– Вы сказали, что Илья Васильевич вышел из офиса, когда на него напали. Кто-нибудь знал, что он будет там в это время?
– Скорее всего – да.
– Почему вы так думаете?
– Обычно пятницу, субботу и воскресенье он проводил в клубе, а в четверг задерживался в офисе, чтобы сверить документы. Об этом многие знали.
– Кто-нибудь оставался в офисе, когда он вышел оттуда?
– Кажется, нет.
– Тогда у него должны были быть с собой ключи от офиса. Они не пропали?
– Не помню. Я не обратила внимания.
– Ладно. Разберемся. – Китаец попросил Лизу принести бланки договора.
– Подпишите вот здесь и здесь, – Танин поставил галочки на бланках и передал ей ручку.
Она сначала взглянула на Китайца, потом бегло просмотрела текст договора и поставила подписи.
– Спасибо, это все. – Китаец поднялся, давая понять, что формальности выполнены и аудиенция закончена.
Маргарита осталась сидеть.
– Кажется, я должна заплатить вам аванс? – она вопросительно посмотрела на него.
– Тысячу долларов, если вас не затруднит. Остальные – после окончания расследования.
Открыв сумочку, она отсчитала деньги.
– Я буду ждать вашего звонка. – Китаец вслед за ней пересек приемную и отпер дверь, выпуская ее.
– Я не прощаюсь, – грустно улыбнулась Маргарита.
– До встречи.
ГЛАВА 3
– Кажется, у нас появился новый клиент, – заметила Лиза.
– Ты замечательная девушка, Лиза, – усмехнулся Китаец, – все замечаешь.
– Это элементарно, Ватсон, – прыснула Лиза, – клиент подписал договор. Она тебе понравилась?
– Симпатичная девушка, – Танин приподнял брови.
– Пф-ф, – фыркнула Лиза, – у нее большой нос, мягко говоря. И вообще, она слишком выпендривается.
– Вчера у нее погиб отец, – серьезно заметил Танин.
– Тот самый ненор… Ой, – она поднесла пальчики к губам и вздохнула. – Это грустно. Надеюсь, ты ее утешил?
– Это не входит в мои обязанности, – отмахнулся Танин. – Почему ты к ней придираешься?
– Даже не думаю, – Лиза надула свои очаровательные губки. – Ты провел с ней почти два часа, за это время я принесла вам только по чашке кофе.
– Мы пили коньяк.
Лиза поморщилась. Ее любимым напитком было шампанское. Пусть самое дрянное, но шампанское. А коньяк она пила, если его наливал сам Танин.
– Я заметила, у тебя глаза блестят.
– Может, мы поменяемся местами? – иронично предложил Китаец. – Ты будешь вести дела, а я – бухгалтерию. Хотя нет, – теперь настал его черед морщиться, – терпеть не могу бумажные дела.
– Сварить кофе? – предложила Лиза.
– Давай. – Китаец сел на стул в приемной и принялся наблюдать за секретаршей.
Кипяток был уже готов. Лиза положила в джезву кофе и сахар, и через несколько секунд по комнате распространился аромат кофе.
– Пожалуйста, шеф, – она подала чашку Китайцу.
Он кивком поблагодарил и сделал крошечный глоток. Лиза села на свой стул и посмотрела на Танина.
– Дело серьезное?
– Убийство – всегда серьезное дело, – помедлив немного, ответил он. – Пока почти ничего не ясно.
Выпив кофе, Китаец на «Массо» двинулся в клуб «Архипелаг». Солнце опять спряталось за сине-белое облако, и его свет стал напоминать теплое молоко с золотистой пеночкой. Китаец снял темные очки и закурил.
Клуб «Архипелаг» располагался на Второй Дачной. Днем там можно было просто пообедать, вечером и ночью кроме дорогих напитков и снеди получить весь комплекс удовольствий, характерных для подобных заведений, начиная с бильярда и кончая рулеткой. Китаец оставил машину на стоянке и быстро поднялся по широкой и довольно крутой лестнице к стеклянным дверям, слепившим глаза своей до блеска надраенной поверхностью. Едва он вошел внутрь, как тут же приковал к себе внимание охранника в голубой униформе и вежливо скалящего зубы швейцара.
– Добрый день, – поздоровался он, – где я могу увидеть господина Жукова?
Швейцар, вислоухий нескладный детина с прилизанными белыми волосами и глубоко посаженными глазами непонятного цвета, часто заморгал, словно вопрос Китайца озадачил его.
– А вы по какому вопросу? – осторожно осведомился он.
Китаец молча достал из кармана лицензию, а сам окинул быстрым взглядом фойе. Оно было отделано мрамором кофейного цвета, на полу лежал бледно-абрикосовый ковер в коричневых завитках, по углам были расставлены пальмы в деревянных кадках, на стенах висели зеркала в тяжелых бронзовых рамах, меланхолично удваивая в своих неподвижных отражениях приглушенный дневной тенью и тишиной шик.
– Занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Ильи Васильевича Крупенкова.
Этот ответ поверг швейцара в еще большую растерянность и недоумение. Он с опаской покосился на визитера.
– Пойдемте, я вас провожу. – Он еще раз внимательно посмотрел на Китайца и, кивнув ему, направился в глубь помещения. Они поднялись на второй этаж по желто-коричневой ковровой дорожке, прошли мимо нескольких дверей из светлого дуба и оказались перед, пожалуй, самой презентабельной из них. Швейцар деликатно постучался и, не дожидаясь ответа, приоткрыл дверь.
– Любочка, – прочирикал он, – здесь к Игорю Вадимовичу посетитель.
– Игорь Вадимович занят пока, – несколько удивленно пролепетала секретарша, – а что такое?
Швейцар оказался парнем чертовски интеллигентным и приятным. Он с заученно-подобострастной улыбкой отступил, предлагая пройти. Китаец одарил его выразительной улыбкой и пожалел, что подобная ситуация не располагала к вручению чаевых. Он бы еще более щедро улыбнулся и сунул в карман форменного красного пиджака не менее ста рублей. И хотя малый, без сомнения, был ему симпатичен, он не мог понять значения красного цвета его униформы. Блондин походил на красную тряпку в этом царстве бежево-абрикосовых тонов. «Это, наверное, для того чтобы посетители могли без труда идентифицировать его», – с добродушной иронией подумал Китаец. Не успел он и глазом моргнуть, как расторопный парень в своем чрезвычайно «эффектном» наряде ретировался.
– Здравствуйте, – улыбнулся Китаец сидящей за столом блондинке, которая с интересом смотрела на него поверх очков.
Надо сказать, что очки совсем не портили ее несколько простонародную милую мордашку, утиный носик которой и удивленно-испуганный взгляд придавали массу очарования. Ее светлые волосы с темными корнями были забраны в симпатичную шишечку. Низкий лоб оставался открытым, ярко накрашенные, несколько припухлые губы были разомкнуты, заражая лицо девушки немым вопросом и доподлинно детской непосредственностью. На секретарше был черный приталенный жакет, из выреза которого выглядывал победоносно топорщащийся треугольный воротник.
– Здравствуйте, – медленно, точно что-то прикидывая в уме, произнесла она. – А Игорь…
– Это я уже знаю. Я подожду. А вы пока, может, доложите? Моя фамилия Танин, зовут Владимиром Алексеевичем. Скажите, что я по поручению дочери Крупенкова Маргариты Ильиничны.
Китаец уверенно шагнул на изумрудный ковер, застилавший паркет приемной, и сел на один из стоящих вдоль стены стульев с серо-зелеными гобеленовыми сиденьями. Секретарша заерзала, сидя перед экраном монитора, еще раз взглянула на Китайца и молча сняла трубку внутреннего телефона.
– Игорь Вадимович, здесь к вам пришли. Танин Владимир Алексеевич. Говорит, по поручению дочери Крупенкова. Да… да…
Повесив трубку, она обратила к Китайцу свои небесно-голубые очи.
– Можете войти, Игорь Вадимович примет вас.
Китаец встал и, взявшись за тускло поблескивающую бронзовую ручку кабинетной двери, вопросительно посмотрел на «Любочку». Она с благожелательно-осторожной улыбкой кивнула, мол, заходите. Китаец повиновался. Он открыл дверь и очутился в просторной комнате, размеры которой умалялись обилием мебели в стиле ампир. У окна стоял длинный, накрытый золотистой скатертью с кистями стол. Он был уставлен красивыми бутылками, графинами и фужерами. Китайца приятно поразило разнообразие форм: тонкие горлышки, веером расходящиеся грани оснований, лебедиными шеями изогнутые ручки, тупые и манерно заостренные носики… Некоторые бутылки стояли в плетенках, другие возлежали в причудливых плетеных ларчиках, третьи мирно покоились в миниатюрных деревянных гробиках, открывающихся подобно книжкам и содержащих глянцевые рекламные вкладыши.
Кисти на скатерти напоминали гусарские эполеты. В комнату, где царила настороженная тишина, проникал приглушенный темно-зелеными шторами свет. Китаец понял, что источником этого чуткого молчания были глаза Игоря Вадимовича – лукавые, оценивающие, умные. Китаец дежурно улыбнулся. Дородный мужчина с небольшой плешью и пшенично-русой бородкой последовал его примеру. Но мелькнув, его улыбка исчезла, уступив место спокойной грусти.
Высоколобое лицо Игоря Вадимовича, слегка заплывшее жирком, излучало радушие. Вся выразительность этого лица была сосредоточена во взгляде, в опущенных внешних уголках его небольших проницательных глаз. Довольно крупный нос, едва различимые брови и тонкий, наполовину спрятанный под усами рот служили лишь дополнением к мягкому озорству его живого взора. Жуков был одет в непритязательную хлопчатобумажную синюю рубашку в белую крапинку и черные брюки. Когда он в знак приветствия встал из-за стола, Китаец оценил округлые формы его брюшка, которое выглядело не менее добродушным, чем его физиономия. Но часы «Картье», украшавшие толстое, покрытое рыжеватыми волосками запястье Жукова, разубеждали в мнимой простоте облика статного «американца». Дорогие трубки всемирно известных марок «Данхил», «Бит Чоук» и «Петерсон» занимали на его столе почетное место. Парочка лежала в фирменных коробках на светлом атласе. Другие теснились в пузатой вазочке. В основном это были трубки с изогнутыми мундштуками, с «чашками» темно-маслянистого цвета. На всех них красовались надпись «briar», то есть «вереск», и серебряное кольцо, подтверждавшее, что вы имеете дело с эксклюзивным товаром.
«Что ж, – подумал Китаец, – трубка ему очень даже подойдет. Человек с сигарой в зубах еще чего-то ждет от жизни, мужчина с трубкой знает о ней все, и потому он абсолютно спокоен».
– Добрый день, – Китаец слабо улыбнулся. – Извините, что мне приходится отрывать вас от дел, но обстоятельства…
– Проходите, – в гостеприимном жесте Жуков вытянул руку, указывая на обитое изумрудно-коричневым плюшем кресло, – не извиняйтесь. Мы все удручены…
Голос у Жукова был несколько глуховатым и надтреснутым. Он глубоко вздохнул и медленно опустился в кресло.
– Я вас слушаю, – оживился он, когда Китаец сел напротив него.
– Я – частный детектив, занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Ильи Васильевича. Мне нужно задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
– Конечно-конечно, – подался вперед Игорь Вадимович, – но вначале давайте выпьем.
– Спасибо, но я за рулем.
– А! – махнул рукой Жуков. – Я сам за рулем, но пью регулярно. Да и как тут откажешься! – он кивнул на заставленный алкогольными напитками стол.
– Ну тогда граммов пятьдесят коньяка…
– У меня есть кое-что получше, – хитро улыбнулся Игорь Вадимович и, сняв трубку, быстро пробежал холеным толстым пальцем по кнопкам. – Любонька, зайди, пожалуйста.
Через пару секунд в кабинете появилась секретарша. Только теперь Китаец увидел, что на ней была узкая, готовая вот-вот треснуть по швам черная юбка. «Любонька» аппетитно крутнула туго обтянутой попкой и с заботливой улыбкой замерла возле стола, за которым сидел шеф.
– Налей-ка нам граппки и чего-нибудь закусить…
В его тоне засквозила мягкая покровительственная интонация доброго барина. Люба приблизилась к заветному столу, взяла в свои белые ручки эффектную полукруглую бутылку в оплетке и принялась наливать граппу в коньячные рюмки. Через минуту она опустила на стол перед мужчинами пару рюмок и тарелочку с лимоном.
– Это обычный виноградный самогон, – улыбнулся Жуков.
– Я в курсе, – Китаец взял рюмку в руки.
– Ну, пусть Илюше земля, как говорится… будет пухом. Не знал я, что так получится. – Игорь Вадимович качнул с сожалением головой. – Я частенько пью этот, как я его называю, «макаронный самогон» вместо аперитива. – Чмокнув, Жуков поставил пустую рюмку на стол. – Давай еще, Люба!
Он сделал щедрый жест. Его глазки сузились от удовольствия. Люба поспешила еще раз наполнить рюмки.
– Вот ведь французы, – добродушно хмыкнул он, – дурни, не делают граппу, а итальянцы и немцы производят. Но немецкую вам пить не советую – грубовата. А это итальянская, «Ди Бароло».
– Я вообще-то предпочитаю коньяк, – проявил несогласие Китаец, – у вас курить можно?
Люба подала им граппу и вышла за дверь.
– Конечно, – Жуков пододвинул Китайцу бронзовую пепельницу, – а я – трубочку, – по-бонвивански крякнул он.
Жуков открыл жестянку с голландским табаком, вынул одну из стоявших в вазочке трубок, зарядил ее и принялся раскуривать.
– Самые лучшие трубки, скажу я вам, это те, у которых мундштук из балтийского янтаря, а «чашка» – из вереска, английские и голландские. Французские тоже ничего, но я вообще лягушатников не жалую, хоть они и вино классное хреначат… прошу прощения.
Китаец лениво улыбнулся.
– Игорь Вадимович, расскажите о вашем совместном с Ильей Васильевичем бизнесе. Как вы познакомились, как все начиналось…
– Да ничего такого не было… Все обычно. Собрались два кореша, у обоих бабки есть. Думали-думали и надумали… – усмехнулся Жуков. – Я, например, давно имею слабость к спиртным напиткам. Нет, не в том смысле, что пью беспробудно, – хитро улыбнулся Игорь Вадимович, с удовольствием попыхивая трубкой, – я толк в этом сладком зелье знаю. У меня, так сказать, ко всему этому пойлу, – кивнул он на стоявшие на столе рюмки, – научный интерес. А потом ведь и рулетка, и бильярд… У меня дядька был, кием владел, как Тициан – кистью! Я с детских лет, так сказать, мечту лелеял. И вот… – Жуков вздохнул. – А Илюша…
Он опустил голову, потом отложил трубку и взялся за рюмку.
– Мы ведь с ним вместе учились. Да-да, – печально закивал он, – оба на физическом. Только я-то давно прочухал, что вся эта наша совдеповская наука, если ты не Курчатов или Сахаров и если ты не намерен талант свой где-нибудь за бугром за зелень продать, ни хрена… простите, – кашлянул Жуков, – тебе не даст. Бросил все и уехал в Америку. Открыл закусочную, потом вторую… У меня тетка там, в Чикаго, давно обосновалась. Помогла с капиталами. Но безо всяких там демагогических и патриотических штучек… Жить я хочу только здесь, потому что все эти американцы… Сброд! Да, богатые, да, деловые и предприимчивые, но эти их тетки два на два… – хохотнув, резанул он руками воздух, – вы не думайте, что если вам в их фильмах стройных да вот с такими, – очертил он две огромные округлости на уровне груди, – показывают, они там все этакие цыпочки… Ничего подобного! И потом, мозги у них куриные.
Жуков пренебрежительно поджал губы.
– Выпьем?
Китаец кивнул. Они осушили рюмки и снова закурили.
– А здесь, – приосанился Жуков, – вон как мы с Илюшкой развернулись. И весело, и сыто, – лукаво посмотрел он на Китайца, – и главное, мечта осуществилась, детская и юношеская… – Игорь Вадимович мечтательно закатил свои поблескивающие меж обвислых век глазки.
– Вы знаете, при каких обстоятельствах погиб Илья Васильевич? – Китайца почему-то начало раздражать сытое довольство собеседника.
– О-хо-хо, – положил локти на стол Игорь Вадимович, – что это меняет? Мне позвонила Виктория, сразу же… – он осекся, – рыдает, бубнит что-то в трубку. Я понял только после того, как мне удалось немного утешить ее. Я вначале не поверил…
– А потом? – с ироническим прищуром спросил Китаец.
– До сих пор не могу въехать.
– Маргарита мне говорила о каком-то вашем приятеле, которым был недоволен ваш компаньон. Илья Васильевич возмущался его наглым поведением в стенах клуба, а вы взялись оплачивать его счета.
– Илья Васильевич всегда высказывал мне свое мнение напрямую, – ответил Жуков, – за это я его уважал. А вот про кого говорит Маргарита, я ума не приложу, – улыбнулся Жуков, – приятелей у меня много, но счета они оплачивают сами. Может быть, Маргарита помнит его имя?
– К сожалению, нет, – ответил Китаец.
– Может быть, еще? – Жуков потянулся к бутылке с граппой, которую Любочка перед уходом поставила на стол начальника.
– Спасибо, мне достаточно, – поблагодарил Китаец.
– Вы, наверное, просто не поняли всей прелести этого напитка, – усмехнулся толстяк, наполняя свою рюмку. – У меня процесс освоения граппы занял почти два года, зато сейчас я по запаху определяю, хорошая она или не очень. Есть сорта, которые потрясающе пахнут фруктами, как, например, эта. Спирта не ощущается, нет этого характерного запаха!
Жуков поднял рюмку, понюхал и принялся медленно смаковать ее содержимое. Китаец молча наблюдал за ним, потом достал сигарету, закурил.
– Кому нужно было убивать Крупенкова? – неожиданно спросил он.
– Если бы я знал, – горестно вздохнул бородач, опуская рюмку на стол.
– Вы знаете, что за день до смерти Ильи Васильевича покушались на его жену?
– Да вы что? – удивленно воскликнул Жуков. – Не может быть! Илья мне ничего не говорил.
– Мне кажется, он и сам не вполне адекватно воспринял это, – Танин загасил сигарету. – Что вы знаете об его отношениях с Викторией Ларионовной?
– Замечательная женщина, – воодушевленно произнес Жуков. – Она всегда его поддерживала. Собственно, и на наш совместный бизнес деньги дала она.
– Это была большая сумма?
– Кха, кха, – замялся Жуков, – я вам скажу, конечно, если это необходимо…
– Скажем так, мне желательно это знать.
– Но при условии, что все останется между нами… – Жуков выжидательно посмотрел на Танина.
– Обещаю.
– Мы внесли в уставной фонд по сто тысяч долларов, – после небольшой паузы пояснил Игорь Вадимович.
– А как распределялись ваши обязанности?
– Честно говоря, я не очень люблю работать, – с наигранно постной миной сказал Жуков, тут же обаятельно улыбнувшись, – так что основные хлопоты легли на плечи Ильи: регистрация, проект, согласования. Не подумайте только, что я совсем уж ничего не делал. Когда был решен вопрос с помещением, я занимался ремонтом, заказал в Штатах оборудование, завел там неплохие знакомства.
– Вы были равноправными партнерами?
– Конечно. Все поровну, и доходы, и расходы.
– Игорь Вадимович, – Китаец снова поменял положение, – тот офис, возле которого убили вашего партнера, почему он был не в комплексе, например, с клубом?
– Сначала действительно офис был в клубе, в двух соседних кабинетах, потом, когда появился автосалон, стало не очень удобно, потому что была своя бухгалтерия здесь в клубе и своя в автосалоне. Тогда мы их объединили и перевели в центр города.
– Угу, – кивнул Китаец. – А этот автосалон, чья это была идея?
– Мы уже начали подумывать, куда бы вложить прибыль от клуба, когда Илья привел своих знакомых, у которых, как он сказал, налажены связи в автобизнесе. Ну, мы поговорили с ними, подсчитали, какая должна быть прибыль, и дали им денег. Все получилось неплохо. Даже лучше, чем мы ожидали.
– Вы там тоже участвовали в равных долях с Ильей Васильевичем?
– Да, – Жуков снова наполнил свою рюмку, – мы с Ильей вложили по сорок пять тысяч, а Корзун с Амурским – это соучредители автосалона – по двадцать.
– После смерти Ильи Васильевича его наследницей станет жена?
– Скорее всего, – неопределенно пожал плечами Жуков. – Может, все-таки налить вам немного еще?
– Нет-нет, спасибо. Мне еще за город ехать.
– Ну, как хотите, – Жуков сделал глоток и облизал языком усы, – а я не могу себе отказать в небольшом удовольствии. К счастью, мы не в Америке. Там у них не принято, как вы знаете, до двенадцати. Очень неудобно.
– Да-да, пожалуйста, – кивнул Китаец, – у меня к вам еще только один вопрос.
Жуков поставил рюмку на стол и замер в ожидании.
– У вас наверняка есть, так сказать, покровители. Мне бы хотелось знать, кто они?
– А, – улыбнулся Игорь Вадимович, – с этим все в порядке. У нас вполне официальное прикрытие – районное отделение милиции.
– Они хорошо справляются со своими обязанностями?
– Вполне, – удовлетворенно кивнул Жуков.
– Рад за вас. Вы разрешите позвонить? – Танин показал на телефон.
– Ради бога, – Жуков снял с него трубку и передал Китайцу, – чувствуйте себя как дома.
Китаец набрал номер конторы.
– Мне никто не звонил? – спросил он, услышав звонкий Лизин голосок.
– Недавно звонила Маргарита Ильинична, – с оттенком пренебрежения произнесла Лиза, – очень удивилась, что тебя нет на месте.
– Что она сказала?
– Просила передать, что Виктория Ларионовна ждет тебя.
– Спасибо, Лиза, – поблагодарил ее Танин. – Если позвонит еще, скажи, что я уже выехал.
Он положил трубку и посмотрел на Жукова.
– Мне пора, – сказал он, поднимаясь.
– Знаете что, – Жуков тоже поднялся и вальяжной походкой подошел к столу с напитками, – хочу, чтобы вы попробовали вот это.
Он поднял пузатую бутылку с золотисто-желтой этикеткой и протянул ее Китайцу.
– Это отличная граппа, выдержанная. Только запомните, граппу не пьют с едой, это, как говорят, желудочный ликер. В Италии ее обычно пьют после обильной еды.
– Может, не стоит, – попытался отказаться Китаец.
– Берите, берите, – Игорь Вадимович почти насильно всучил Танину бутылку. – Распробуете, забудете про ваш коньяк.
– Это навряд ли, – пробормотал Китаец.
– Владимир Алексеевич, – с серьезным видом проговорил Жуков, когда Китаец уже направился к выходу, – у меня есть одна просьба.
Танин обернулся.
– Если найдете того, кто Илью… – Китайцу показалось, что глаза Жукова блеснули, – скажите мне.
– Обещаю, – кивнул Танин.
Утконосая Любочка, когда Китаец вышел из кабинета, засуетилась, делая вид, что что-то ищет в бумагах, лежащих не столе.
– Если вы дадите мне номер своего телефона, – задумчиво произнес Танин, – я мог бы вам позвонить.
– Зачем? – Любочка снова осторожно подняла голову, поправив одной рукой челку, которая упала на глаза.
– Мы могли бы сходить в кафе или просто погулять. Вы любите гулять?
– Люблю, – снова потупилась она.
Написав что-то на листочке, она протянула его Танину. Это был телефонный номер.
– Тогда мы еще увидимся.
– Ты замечательная девушка, Лиза, – усмехнулся Китаец, – все замечаешь.
– Это элементарно, Ватсон, – прыснула Лиза, – клиент подписал договор. Она тебе понравилась?
– Симпатичная девушка, – Танин приподнял брови.
– Пф-ф, – фыркнула Лиза, – у нее большой нос, мягко говоря. И вообще, она слишком выпендривается.
– Вчера у нее погиб отец, – серьезно заметил Танин.
– Тот самый ненор… Ой, – она поднесла пальчики к губам и вздохнула. – Это грустно. Надеюсь, ты ее утешил?
– Это не входит в мои обязанности, – отмахнулся Танин. – Почему ты к ней придираешься?
– Даже не думаю, – Лиза надула свои очаровательные губки. – Ты провел с ней почти два часа, за это время я принесла вам только по чашке кофе.
– Мы пили коньяк.
Лиза поморщилась. Ее любимым напитком было шампанское. Пусть самое дрянное, но шампанское. А коньяк она пила, если его наливал сам Танин.
– Я заметила, у тебя глаза блестят.
– Может, мы поменяемся местами? – иронично предложил Китаец. – Ты будешь вести дела, а я – бухгалтерию. Хотя нет, – теперь настал его черед морщиться, – терпеть не могу бумажные дела.
– Сварить кофе? – предложила Лиза.
– Давай. – Китаец сел на стул в приемной и принялся наблюдать за секретаршей.
Кипяток был уже готов. Лиза положила в джезву кофе и сахар, и через несколько секунд по комнате распространился аромат кофе.
– Пожалуйста, шеф, – она подала чашку Китайцу.
Он кивком поблагодарил и сделал крошечный глоток. Лиза села на свой стул и посмотрела на Танина.
– Дело серьезное?
– Убийство – всегда серьезное дело, – помедлив немного, ответил он. – Пока почти ничего не ясно.
Выпив кофе, Китаец на «Массо» двинулся в клуб «Архипелаг». Солнце опять спряталось за сине-белое облако, и его свет стал напоминать теплое молоко с золотистой пеночкой. Китаец снял темные очки и закурил.
Клуб «Архипелаг» располагался на Второй Дачной. Днем там можно было просто пообедать, вечером и ночью кроме дорогих напитков и снеди получить весь комплекс удовольствий, характерных для подобных заведений, начиная с бильярда и кончая рулеткой. Китаец оставил машину на стоянке и быстро поднялся по широкой и довольно крутой лестнице к стеклянным дверям, слепившим глаза своей до блеска надраенной поверхностью. Едва он вошел внутрь, как тут же приковал к себе внимание охранника в голубой униформе и вежливо скалящего зубы швейцара.
– Добрый день, – поздоровался он, – где я могу увидеть господина Жукова?
Швейцар, вислоухий нескладный детина с прилизанными белыми волосами и глубоко посаженными глазами непонятного цвета, часто заморгал, словно вопрос Китайца озадачил его.
– А вы по какому вопросу? – осторожно осведомился он.
Китаец молча достал из кармана лицензию, а сам окинул быстрым взглядом фойе. Оно было отделано мрамором кофейного цвета, на полу лежал бледно-абрикосовый ковер в коричневых завитках, по углам были расставлены пальмы в деревянных кадках, на стенах висели зеркала в тяжелых бронзовых рамах, меланхолично удваивая в своих неподвижных отражениях приглушенный дневной тенью и тишиной шик.
– Занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Ильи Васильевича Крупенкова.
Этот ответ поверг швейцара в еще большую растерянность и недоумение. Он с опаской покосился на визитера.
– Пойдемте, я вас провожу. – Он еще раз внимательно посмотрел на Китайца и, кивнув ему, направился в глубь помещения. Они поднялись на второй этаж по желто-коричневой ковровой дорожке, прошли мимо нескольких дверей из светлого дуба и оказались перед, пожалуй, самой презентабельной из них. Швейцар деликатно постучался и, не дожидаясь ответа, приоткрыл дверь.
– Любочка, – прочирикал он, – здесь к Игорю Вадимовичу посетитель.
– Игорь Вадимович занят пока, – несколько удивленно пролепетала секретарша, – а что такое?
Швейцар оказался парнем чертовски интеллигентным и приятным. Он с заученно-подобострастной улыбкой отступил, предлагая пройти. Китаец одарил его выразительной улыбкой и пожалел, что подобная ситуация не располагала к вручению чаевых. Он бы еще более щедро улыбнулся и сунул в карман форменного красного пиджака не менее ста рублей. И хотя малый, без сомнения, был ему симпатичен, он не мог понять значения красного цвета его униформы. Блондин походил на красную тряпку в этом царстве бежево-абрикосовых тонов. «Это, наверное, для того чтобы посетители могли без труда идентифицировать его», – с добродушной иронией подумал Китаец. Не успел он и глазом моргнуть, как расторопный парень в своем чрезвычайно «эффектном» наряде ретировался.
– Здравствуйте, – улыбнулся Китаец сидящей за столом блондинке, которая с интересом смотрела на него поверх очков.
Надо сказать, что очки совсем не портили ее несколько простонародную милую мордашку, утиный носик которой и удивленно-испуганный взгляд придавали массу очарования. Ее светлые волосы с темными корнями были забраны в симпатичную шишечку. Низкий лоб оставался открытым, ярко накрашенные, несколько припухлые губы были разомкнуты, заражая лицо девушки немым вопросом и доподлинно детской непосредственностью. На секретарше был черный приталенный жакет, из выреза которого выглядывал победоносно топорщащийся треугольный воротник.
– Здравствуйте, – медленно, точно что-то прикидывая в уме, произнесла она. – А Игорь…
– Это я уже знаю. Я подожду. А вы пока, может, доложите? Моя фамилия Танин, зовут Владимиром Алексеевичем. Скажите, что я по поручению дочери Крупенкова Маргариты Ильиничны.
Китаец уверенно шагнул на изумрудный ковер, застилавший паркет приемной, и сел на один из стоящих вдоль стены стульев с серо-зелеными гобеленовыми сиденьями. Секретарша заерзала, сидя перед экраном монитора, еще раз взглянула на Китайца и молча сняла трубку внутреннего телефона.
– Игорь Вадимович, здесь к вам пришли. Танин Владимир Алексеевич. Говорит, по поручению дочери Крупенкова. Да… да…
Повесив трубку, она обратила к Китайцу свои небесно-голубые очи.
– Можете войти, Игорь Вадимович примет вас.
Китаец встал и, взявшись за тускло поблескивающую бронзовую ручку кабинетной двери, вопросительно посмотрел на «Любочку». Она с благожелательно-осторожной улыбкой кивнула, мол, заходите. Китаец повиновался. Он открыл дверь и очутился в просторной комнате, размеры которой умалялись обилием мебели в стиле ампир. У окна стоял длинный, накрытый золотистой скатертью с кистями стол. Он был уставлен красивыми бутылками, графинами и фужерами. Китайца приятно поразило разнообразие форм: тонкие горлышки, веером расходящиеся грани оснований, лебедиными шеями изогнутые ручки, тупые и манерно заостренные носики… Некоторые бутылки стояли в плетенках, другие возлежали в причудливых плетеных ларчиках, третьи мирно покоились в миниатюрных деревянных гробиках, открывающихся подобно книжкам и содержащих глянцевые рекламные вкладыши.
Кисти на скатерти напоминали гусарские эполеты. В комнату, где царила настороженная тишина, проникал приглушенный темно-зелеными шторами свет. Китаец понял, что источником этого чуткого молчания были глаза Игоря Вадимовича – лукавые, оценивающие, умные. Китаец дежурно улыбнулся. Дородный мужчина с небольшой плешью и пшенично-русой бородкой последовал его примеру. Но мелькнув, его улыбка исчезла, уступив место спокойной грусти.
Высоколобое лицо Игоря Вадимовича, слегка заплывшее жирком, излучало радушие. Вся выразительность этого лица была сосредоточена во взгляде, в опущенных внешних уголках его небольших проницательных глаз. Довольно крупный нос, едва различимые брови и тонкий, наполовину спрятанный под усами рот служили лишь дополнением к мягкому озорству его живого взора. Жуков был одет в непритязательную хлопчатобумажную синюю рубашку в белую крапинку и черные брюки. Когда он в знак приветствия встал из-за стола, Китаец оценил округлые формы его брюшка, которое выглядело не менее добродушным, чем его физиономия. Но часы «Картье», украшавшие толстое, покрытое рыжеватыми волосками запястье Жукова, разубеждали в мнимой простоте облика статного «американца». Дорогие трубки всемирно известных марок «Данхил», «Бит Чоук» и «Петерсон» занимали на его столе почетное место. Парочка лежала в фирменных коробках на светлом атласе. Другие теснились в пузатой вазочке. В основном это были трубки с изогнутыми мундштуками, с «чашками» темно-маслянистого цвета. На всех них красовались надпись «briar», то есть «вереск», и серебряное кольцо, подтверждавшее, что вы имеете дело с эксклюзивным товаром.
«Что ж, – подумал Китаец, – трубка ему очень даже подойдет. Человек с сигарой в зубах еще чего-то ждет от жизни, мужчина с трубкой знает о ней все, и потому он абсолютно спокоен».
– Добрый день, – Китаец слабо улыбнулся. – Извините, что мне приходится отрывать вас от дел, но обстоятельства…
– Проходите, – в гостеприимном жесте Жуков вытянул руку, указывая на обитое изумрудно-коричневым плюшем кресло, – не извиняйтесь. Мы все удручены…
Голос у Жукова был несколько глуховатым и надтреснутым. Он глубоко вздохнул и медленно опустился в кресло.
– Я вас слушаю, – оживился он, когда Китаец сел напротив него.
– Я – частный детектив, занимаюсь расследованием обстоятельств смерти Ильи Васильевича. Мне нужно задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
– Конечно-конечно, – подался вперед Игорь Вадимович, – но вначале давайте выпьем.
– Спасибо, но я за рулем.
– А! – махнул рукой Жуков. – Я сам за рулем, но пью регулярно. Да и как тут откажешься! – он кивнул на заставленный алкогольными напитками стол.
– Ну тогда граммов пятьдесят коньяка…
– У меня есть кое-что получше, – хитро улыбнулся Игорь Вадимович и, сняв трубку, быстро пробежал холеным толстым пальцем по кнопкам. – Любонька, зайди, пожалуйста.
Через пару секунд в кабинете появилась секретарша. Только теперь Китаец увидел, что на ней была узкая, готовая вот-вот треснуть по швам черная юбка. «Любонька» аппетитно крутнула туго обтянутой попкой и с заботливой улыбкой замерла возле стола, за которым сидел шеф.
– Налей-ка нам граппки и чего-нибудь закусить…
В его тоне засквозила мягкая покровительственная интонация доброго барина. Люба приблизилась к заветному столу, взяла в свои белые ручки эффектную полукруглую бутылку в оплетке и принялась наливать граппу в коньячные рюмки. Через минуту она опустила на стол перед мужчинами пару рюмок и тарелочку с лимоном.
– Это обычный виноградный самогон, – улыбнулся Жуков.
– Я в курсе, – Китаец взял рюмку в руки.
– Ну, пусть Илюше земля, как говорится… будет пухом. Не знал я, что так получится. – Игорь Вадимович качнул с сожалением головой. – Я частенько пью этот, как я его называю, «макаронный самогон» вместо аперитива. – Чмокнув, Жуков поставил пустую рюмку на стол. – Давай еще, Люба!
Он сделал щедрый жест. Его глазки сузились от удовольствия. Люба поспешила еще раз наполнить рюмки.
– Вот ведь французы, – добродушно хмыкнул он, – дурни, не делают граппу, а итальянцы и немцы производят. Но немецкую вам пить не советую – грубовата. А это итальянская, «Ди Бароло».
– Я вообще-то предпочитаю коньяк, – проявил несогласие Китаец, – у вас курить можно?
Люба подала им граппу и вышла за дверь.
– Конечно, – Жуков пододвинул Китайцу бронзовую пепельницу, – а я – трубочку, – по-бонвивански крякнул он.
Жуков открыл жестянку с голландским табаком, вынул одну из стоявших в вазочке трубок, зарядил ее и принялся раскуривать.
– Самые лучшие трубки, скажу я вам, это те, у которых мундштук из балтийского янтаря, а «чашка» – из вереска, английские и голландские. Французские тоже ничего, но я вообще лягушатников не жалую, хоть они и вино классное хреначат… прошу прощения.
Китаец лениво улыбнулся.
– Игорь Вадимович, расскажите о вашем совместном с Ильей Васильевичем бизнесе. Как вы познакомились, как все начиналось…
– Да ничего такого не было… Все обычно. Собрались два кореша, у обоих бабки есть. Думали-думали и надумали… – усмехнулся Жуков. – Я, например, давно имею слабость к спиртным напиткам. Нет, не в том смысле, что пью беспробудно, – хитро улыбнулся Игорь Вадимович, с удовольствием попыхивая трубкой, – я толк в этом сладком зелье знаю. У меня, так сказать, ко всему этому пойлу, – кивнул он на стоявшие на столе рюмки, – научный интерес. А потом ведь и рулетка, и бильярд… У меня дядька был, кием владел, как Тициан – кистью! Я с детских лет, так сказать, мечту лелеял. И вот… – Жуков вздохнул. – А Илюша…
Он опустил голову, потом отложил трубку и взялся за рюмку.
– Мы ведь с ним вместе учились. Да-да, – печально закивал он, – оба на физическом. Только я-то давно прочухал, что вся эта наша совдеповская наука, если ты не Курчатов или Сахаров и если ты не намерен талант свой где-нибудь за бугром за зелень продать, ни хрена… простите, – кашлянул Жуков, – тебе не даст. Бросил все и уехал в Америку. Открыл закусочную, потом вторую… У меня тетка там, в Чикаго, давно обосновалась. Помогла с капиталами. Но безо всяких там демагогических и патриотических штучек… Жить я хочу только здесь, потому что все эти американцы… Сброд! Да, богатые, да, деловые и предприимчивые, но эти их тетки два на два… – хохотнув, резанул он руками воздух, – вы не думайте, что если вам в их фильмах стройных да вот с такими, – очертил он две огромные округлости на уровне груди, – показывают, они там все этакие цыпочки… Ничего подобного! И потом, мозги у них куриные.
Жуков пренебрежительно поджал губы.
– Выпьем?
Китаец кивнул. Они осушили рюмки и снова закурили.
– А здесь, – приосанился Жуков, – вон как мы с Илюшкой развернулись. И весело, и сыто, – лукаво посмотрел он на Китайца, – и главное, мечта осуществилась, детская и юношеская… – Игорь Вадимович мечтательно закатил свои поблескивающие меж обвислых век глазки.
– Вы знаете, при каких обстоятельствах погиб Илья Васильевич? – Китайца почему-то начало раздражать сытое довольство собеседника.
– О-хо-хо, – положил локти на стол Игорь Вадимович, – что это меняет? Мне позвонила Виктория, сразу же… – он осекся, – рыдает, бубнит что-то в трубку. Я понял только после того, как мне удалось немного утешить ее. Я вначале не поверил…
– А потом? – с ироническим прищуром спросил Китаец.
– До сих пор не могу въехать.
– Маргарита мне говорила о каком-то вашем приятеле, которым был недоволен ваш компаньон. Илья Васильевич возмущался его наглым поведением в стенах клуба, а вы взялись оплачивать его счета.
– Илья Васильевич всегда высказывал мне свое мнение напрямую, – ответил Жуков, – за это я его уважал. А вот про кого говорит Маргарита, я ума не приложу, – улыбнулся Жуков, – приятелей у меня много, но счета они оплачивают сами. Может быть, Маргарита помнит его имя?
– К сожалению, нет, – ответил Китаец.
– Может быть, еще? – Жуков потянулся к бутылке с граппой, которую Любочка перед уходом поставила на стол начальника.
– Спасибо, мне достаточно, – поблагодарил Китаец.
– Вы, наверное, просто не поняли всей прелести этого напитка, – усмехнулся толстяк, наполняя свою рюмку. – У меня процесс освоения граппы занял почти два года, зато сейчас я по запаху определяю, хорошая она или не очень. Есть сорта, которые потрясающе пахнут фруктами, как, например, эта. Спирта не ощущается, нет этого характерного запаха!
Жуков поднял рюмку, понюхал и принялся медленно смаковать ее содержимое. Китаец молча наблюдал за ним, потом достал сигарету, закурил.
– Кому нужно было убивать Крупенкова? – неожиданно спросил он.
– Если бы я знал, – горестно вздохнул бородач, опуская рюмку на стол.
– Вы знаете, что за день до смерти Ильи Васильевича покушались на его жену?
– Да вы что? – удивленно воскликнул Жуков. – Не может быть! Илья мне ничего не говорил.
– Мне кажется, он и сам не вполне адекватно воспринял это, – Танин загасил сигарету. – Что вы знаете об его отношениях с Викторией Ларионовной?
– Замечательная женщина, – воодушевленно произнес Жуков. – Она всегда его поддерживала. Собственно, и на наш совместный бизнес деньги дала она.
– Это была большая сумма?
– Кха, кха, – замялся Жуков, – я вам скажу, конечно, если это необходимо…
– Скажем так, мне желательно это знать.
– Но при условии, что все останется между нами… – Жуков выжидательно посмотрел на Танина.
– Обещаю.
– Мы внесли в уставной фонд по сто тысяч долларов, – после небольшой паузы пояснил Игорь Вадимович.
– А как распределялись ваши обязанности?
– Честно говоря, я не очень люблю работать, – с наигранно постной миной сказал Жуков, тут же обаятельно улыбнувшись, – так что основные хлопоты легли на плечи Ильи: регистрация, проект, согласования. Не подумайте только, что я совсем уж ничего не делал. Когда был решен вопрос с помещением, я занимался ремонтом, заказал в Штатах оборудование, завел там неплохие знакомства.
– Вы были равноправными партнерами?
– Конечно. Все поровну, и доходы, и расходы.
– Игорь Вадимович, – Китаец снова поменял положение, – тот офис, возле которого убили вашего партнера, почему он был не в комплексе, например, с клубом?
– Сначала действительно офис был в клубе, в двух соседних кабинетах, потом, когда появился автосалон, стало не очень удобно, потому что была своя бухгалтерия здесь в клубе и своя в автосалоне. Тогда мы их объединили и перевели в центр города.
– Угу, – кивнул Китаец. – А этот автосалон, чья это была идея?
– Мы уже начали подумывать, куда бы вложить прибыль от клуба, когда Илья привел своих знакомых, у которых, как он сказал, налажены связи в автобизнесе. Ну, мы поговорили с ними, подсчитали, какая должна быть прибыль, и дали им денег. Все получилось неплохо. Даже лучше, чем мы ожидали.
– Вы там тоже участвовали в равных долях с Ильей Васильевичем?
– Да, – Жуков снова наполнил свою рюмку, – мы с Ильей вложили по сорок пять тысяч, а Корзун с Амурским – это соучредители автосалона – по двадцать.
– После смерти Ильи Васильевича его наследницей станет жена?
– Скорее всего, – неопределенно пожал плечами Жуков. – Может, все-таки налить вам немного еще?
– Нет-нет, спасибо. Мне еще за город ехать.
– Ну, как хотите, – Жуков сделал глоток и облизал языком усы, – а я не могу себе отказать в небольшом удовольствии. К счастью, мы не в Америке. Там у них не принято, как вы знаете, до двенадцати. Очень неудобно.
– Да-да, пожалуйста, – кивнул Китаец, – у меня к вам еще только один вопрос.
Жуков поставил рюмку на стол и замер в ожидании.
– У вас наверняка есть, так сказать, покровители. Мне бы хотелось знать, кто они?
– А, – улыбнулся Игорь Вадимович, – с этим все в порядке. У нас вполне официальное прикрытие – районное отделение милиции.
– Они хорошо справляются со своими обязанностями?
– Вполне, – удовлетворенно кивнул Жуков.
– Рад за вас. Вы разрешите позвонить? – Танин показал на телефон.
– Ради бога, – Жуков снял с него трубку и передал Китайцу, – чувствуйте себя как дома.
Китаец набрал номер конторы.
– Мне никто не звонил? – спросил он, услышав звонкий Лизин голосок.
– Недавно звонила Маргарита Ильинична, – с оттенком пренебрежения произнесла Лиза, – очень удивилась, что тебя нет на месте.
– Что она сказала?
– Просила передать, что Виктория Ларионовна ждет тебя.
– Спасибо, Лиза, – поблагодарил ее Танин. – Если позвонит еще, скажи, что я уже выехал.
Он положил трубку и посмотрел на Жукова.
– Мне пора, – сказал он, поднимаясь.
– Знаете что, – Жуков тоже поднялся и вальяжной походкой подошел к столу с напитками, – хочу, чтобы вы попробовали вот это.
Он поднял пузатую бутылку с золотисто-желтой этикеткой и протянул ее Китайцу.
– Это отличная граппа, выдержанная. Только запомните, граппу не пьют с едой, это, как говорят, желудочный ликер. В Италии ее обычно пьют после обильной еды.
– Может, не стоит, – попытался отказаться Китаец.
– Берите, берите, – Игорь Вадимович почти насильно всучил Танину бутылку. – Распробуете, забудете про ваш коньяк.
– Это навряд ли, – пробормотал Китаец.
– Владимир Алексеевич, – с серьезным видом проговорил Жуков, когда Китаец уже направился к выходу, – у меня есть одна просьба.
Танин обернулся.
– Если найдете того, кто Илью… – Китайцу показалось, что глаза Жукова блеснули, – скажите мне.
– Обещаю, – кивнул Танин.
Утконосая Любочка, когда Китаец вышел из кабинета, засуетилась, делая вид, что что-то ищет в бумагах, лежащих не столе.
– Если вы дадите мне номер своего телефона, – задумчиво произнес Танин, – я мог бы вам позвонить.
– Зачем? – Любочка снова осторожно подняла голову, поправив одной рукой челку, которая упала на глаза.
– Мы могли бы сходить в кафе или просто погулять. Вы любите гулять?
– Люблю, – снова потупилась она.
Написав что-то на листочке, она протянула его Танину. Это был телефонный номер.
– Тогда мы еще увидимся.
ГЛАВА 4
Пройдясь по ковровой дорожке, Танин спустился в холл. Вислоухий швейцар о чем-то мирно беседовал с охранником. Приветствуя его, Китаец кивнул, тот с улыбкой распахнул перед ним дверь.
Сидя за рулем, Китаец прикинул, сколько он уже выпил спиртного за сегодняшнее утро. Получилось что-то около двухсот граммов. Вообще-то не много, но для утра все-таки перебор. «И не забывай, что ты за рулем», – сказал он себе. Нет, он не боялся, что его остановят и попросят дунуть в трубочку. От этого теста у него было простое и в то же время стопроцентное средство – гипервентиляция легких, а уж за координацию он не волновался.
И все же он старался не пить за рулем. Почему? На это у него была своя теория. Зачем обычно человек пьет? Чтобы исправить плохое настроение, ответят одни, чтобы забыться – другие, третьи же вообще не смогут ничего ответить, потому что для этого им пришлось бы выйти из бесконечного запоя. Китаец же пил в основном по двум причинам.
Во-первых, ему просто нравилось согревающее тепло и аромат коньяка, который он предпочитал всем другим напиткам, даже саке – в этом он был западником, а во-вторых, он пил, чтобы улучшить настроение. Были, конечно, и другие более мелкие причины, но они обнаруживались лишь в исключительных случаях. Несколько раз ему приходилось напиваться до чертиков, но в основном он умел себя контролировать.
Сидя за рулем, Китаец прикинул, сколько он уже выпил спиртного за сегодняшнее утро. Получилось что-то около двухсот граммов. Вообще-то не много, но для утра все-таки перебор. «И не забывай, что ты за рулем», – сказал он себе. Нет, он не боялся, что его остановят и попросят дунуть в трубочку. От этого теста у него было простое и в то же время стопроцентное средство – гипервентиляция легких, а уж за координацию он не волновался.
И все же он старался не пить за рулем. Почему? На это у него была своя теория. Зачем обычно человек пьет? Чтобы исправить плохое настроение, ответят одни, чтобы забыться – другие, третьи же вообще не смогут ничего ответить, потому что для этого им пришлось бы выйти из бесконечного запоя. Китаец же пил в основном по двум причинам.
Во-первых, ему просто нравилось согревающее тепло и аромат коньяка, который он предпочитал всем другим напиткам, даже саке – в этом он был западником, а во-вторых, он пил, чтобы улучшить настроение. Были, конечно, и другие более мелкие причины, но они обнаруживались лишь в исключительных случаях. Несколько раз ему приходилось напиваться до чертиков, но в основном он умел себя контролировать.