Страница:
Влад сразу понял, что она просто катастрофически пьяна-вероятно, за время отсутствия Свиридова она выпила еще, и выпила очень прилично, — я уж думала, что ты не придешь.
Она решительно напоминала Владу кого-то… женщину, которая была вот в таком же состоянии, при котором почти невозможно контролировать себя, зато так легко идти на безрассудные слова и поступки.
Он пригладил левый висок и ответил:
— А Илья, Афанасий и еще Климов.., и про них ты думала, что они не придут?
Влад пытался говорить спокойно, но, вероятно, его слова прозвучали довольно вызывающе, потому что «боксер» хищно задрал тяжелую голову и произнес:
— Эй.., полегче, ты!
Свиридов даже не посмотрел в его сторону.
— А что такое? — спросила Настя и внезапно откинулась назад, едва не упав со стула на пол. — Ты… ты хочешь сказать, что и с ними.., и с ними что-то случилось?!
— Вот именно. Они исчезли. Я нашел только вот это. — И Влад выложил на стол мобильный телефон Ильи.
— Что.., это? — Она покосилась сначала на «Эрикссон», потом на бульдоговидного поклонника, и он воспринял это как руководство к действию.
Тот поднялся и, положив руку на плечо Влада, внушительно проговорил:
— Борзеешь?
Возможно, им руководили какие-то благородные соображения — он подумал, что Настя нуждается в защите от этого холодного язвительного господина с колюче сощуренными глазами.., но надо сказать, что он не мог найти худшего времени, места и повода для вхождения в роль рыцаря.
— Настя, ты едешь со мной, — проговорил Свиридов, и компания, та самая, что с таким восторгом принимала пляски и тосты Фокина, воззрилась на Влада с откровенным осуждением, а еще два молодых человека бодро поднялись со своих мест: вероятно, и они подумали, что коварный незнакомец удумал похитить их обожаемую Настю.
Настя уловила это и, с трудом поднявшись, шагнула к Свиридову:
— Пойдем, Володя.
И внезапно он понял, кого напомнила ему Настя. Ирину, жену Ильи. В ту самую первую брачную ночь, когда пьяный Фокин вломился к ней в спальню, тогда она была вот так же пьяна и ждала мужа.
И только Свиридову было известно, что мужа в ту ночь она так и не дождалась: он был еще пьянее Фокина и, несмотря на то, что помогал Владу вытаскивать Афанасия из своей спальни, ни на что другое он способен не был…
— Эге, стоять, падла! — тем временем загремел «боксер», свирепо глядя на Влада. — Настька, ты че, с этим собралась? Совсем озябла?
Влад подошел к столику и, взяв с него бутылку шотландского виски, хватил здоровенный глоток прямо из горлышка, широко улыбнулся в маленькие глаза здоровяка и произнес:
— Сландживар!
— Че-е-е?
— Это примерно соответствует русскому застольному: «Ваше здоровье». Но так как я выпил не русской водки, а шотландского виски, я сказал то, что говорят в таких случаях шотландцы: «Сландживар». Это по-кельтски, на их родном гэльском языке. Ваше здоровье. И разрешите пожелать вам всего наилучшего.
И Свиридов, поставив бутылку на стол, подхватил Настю под руку и бросил через плечо:
— Счастливо!
Глоток виски встряхнул Влада и лихорадочно взбередил мозг, и теперь он старался выплеснуть нервное возбуждение в движения руля и в божественное восприятие бешеной вихревой скорости, вжимающей его в шикарное кожаное кресло «Шевроле-Блейзера».
К моменту приезда Настя несколько пришла в себя.
— Есть хочешь? — спросил Влад, когда они заперли дверь и буквально рухнули кто куда — он в кресло, она на диван.
— Н-нет, — слабо ответила она.
Владимир окинул взглядом ее стройную фигуру, затянутую в узкое закрытое платье. Очень удачно подчеркивающее все ее великолепные формы. Остановился взглядом на чуть подрагивающих губах с полустертой помадой и на мягком округлом подбородке и спросил:
— Чего же это ты так напилась, Настька?
— Я не.., не напилась. Просто меня пригласили, — тупо ответила она и, нервно встав с дивана. зачем-то присела на краешек стола.
— Кто пригласил-то?
— Не ты, — капризно выпятив вперед губы, ответила она. — И вообще.., какая тебе разница?
— Ты похожа на Ирину, — вдруг сказал он. Даже странно.., у вас совсем разные черты лица, да и самый тип лица, а так похоже. Вероятно, дело в особенностях наложения косметики.
Настя слабо улыбнулась:
— Ты первый мужчина, кто это отметил. По крайней мере, вслух. Да… Ира всегда завидовала моей внешности и часто косила под меня. Надевала черный парик и применяла ту же косметику, что и я.., точно так же. Она любила мне подражать.., думала, что моя внешность — типичный образ роковой женщины.
Влад уже было набрал в грудь воздуха, чтобы задать тот самый вопрос, ради которого, по сути, он и привез ее сюда, но тут она протянула руку и кончиками пальцев коснулась его щеки.., и Свиридов подумал, что, пожалуй, необходимость выяснить, не причастна ли Анастасия к смерти жены Ильи и похищению его самого — не единственная причина того, что эта женщина сейчас в метре от него. Что она не контролирует себя.
И что она пошла с ним вовсе не потому, что почувствовала его смутные подозрения.
И в этот момент глухая трель пронизала тишину, которую уже почти минуту наполняло только глубокое дыхание Насти и почти бесшумное постукивание полусогнутых пальцев Влада по стеклянной крышке журнального столика.
Настя машинально взглянула на стоявший в углу телефон, и Свиридов отметил, что ей уже приходилось бывать в этой квартире. И не раз.
Иначе она не смогла бы вот так, сразу, найти взглядом телефонный аппарат в огромной комнате.
Тем более что звонил не он.
Свиридов медленно отогнул обшлаг пиджака и извлек мобильный телефон Ильи, подобранный им у клуба «Ариэль»: сигнал шел именно с него.
И звонить могли только те люди, что оставили его у стены как единственную и неоспоримую улику. Оставили сознательно, для того, чтобы поняли, что произошло с Фокиным и Свиридовым-младшим.
Улика предназначалась ему. Владимиру Свиридову.
Влад поднял на Настю застывший взгляд и, быстро покосившись на часы: половина третьего! — облизнул губы и медленно выговорил:
— Я слушаю.
— Владимир Антонович? — прозвучал звучный мужской голос. — Вы нашли его? Я имею в виду мобильный телефон «Эрикссон», который я оставил для вас на асфальте.
Холодный пот проступил на лбу Влада, когда он с пугающим его самого спокойствием ответил:
— Да. Илья и Афанасий у вас?
— Я поговорю с вами позже. Скажем, завтра утром. Сейчас я просто хотел удостовериться, что вы нашли этот телефон, как то было задумано.
— Не мог отказать себе в театральном эффекте?
А если бы я не поднял его?
— Я думаю, что тот или иной выход из этой ситуации был бы найден. Тем более что выход этот предстояло бы искать вам. Как, впрочем, и сейчас.
Тем более что, как известно, вы тоже большой любитель чисто театральных примочек.
— Вы большой шутник.
— Это верно. Только я нахожу, что шутка несколько затянулась. И в этом вы мне понадобитесь.
Но об этом завтра. А пока позвольте мне пожелать вам спокойной ночи.
— Спокойной ночи? — с еле уловимым горьким сарказмом отозвался Свиридов. — А вот эта шутка сильно смахивает на издевательство.
— Я понимаю. Могу сказать, что ваш брат жив и здоров. То же касается Фокина, но ему немного повредили голову. Впрочем, с его здоровьем максимум, что ему грозит, это пара дней легкой головной боли.
— С ними был Климов. Он тоже у вас?
— Да, — после короткой паузы ответил неизвестный. — До свиданья.
— Это они? — спросила Настя. — Они, да?
Влад ничего не ответил, просто еле заметно кивнул. Девушка поднялась со стола, на котором сидела, и, опустившись перед Свиридовым на корточки, произнесла:
— Ведь ты считаешь, что я с ними заодно? Правда? И поэтому и привез меня сюда?
Влад коротко рассмеялся.
— Правда?!
— Да, — бросил он. — Правда. Просто ты все время чрезвычайно удачно оказывалась в нужное время в нужном месте. Как, например, сегодня. Но сегодня — это полбеды. А вот тогда, когда погибла Ирина… Существует предположение, что убийцы или убийца — попали в дом Ковалевых через страховочный черный ход, сооруженный при строительстве дома. Ты знала о существовании этого хода?
Настя молчала.
— Так как? Ведь знала?
— Да.., но ведь это не повод, чтобы заподозрить меня в причастности.., в причастности к смерти Иры.
— Я не обвиняю тебя, — сказал Влад. — Я просто хочу понять.., ведь эта жуткая смерть как дамоклов меч висит над головой моего брата и моего лучшего друга, и…
— Но их же признали невиновными, — тихо произнесла Настя.
— Нет, их просто выпустили под подписку о невыезде и теперь в любое время могут арестовать.
А сейчас, когда они пропали, им могут инкриминировать все, что угодно, мотивируя это тем, что невиновный не станет исчезать.
— И они могут появиться, чтобы тут же попасть под арест, — сказала Настя. — Да?
— Гораздо хуже, если.., если они вообще не появятся, — с каменеющими скулами процедил Влад. — Ладно, на сегодня, пожалуй, хватит. Хотя о чем это я? Сегодня еще только началось.
Настя улыбнулась одними уголками губ, и эта ласковая грустная улыбка не показалась Свиридову вымученной или фальшивой. Просто он решил для себя, что такого не может быть.., если бы тогда, той страшной ночью, это женщина вернулась в его постель, совершив такое черное злодейство, то он, несомненно, заметил бы это.
Влад понял, что он просто смертельно устал. Что у него путаются мысли. И что еще минута, и он начнет подозревать самого себя.
— Да, нервы уже не те, — проговорил он вслух, — что-то я неумолимо скатываюсь к истерии.
Надо будет на досуге покушать овсянки.., ею не зря потчуют страдающих этим недугом старушек в доме престарелых.
Глава 7ДИАГНОСТИКА
Влад и Настя проснулись с первыми лучами яркого мартовского солнца.
И это несмотря на то, что они легли спать в три часа, а потом, беспокойно повозившись с боку на бок, все-таки не устояли перед неумолимым голосом основного инстинкта.
И — словно кто-то терпеливо ожидал этого момента — зазвонил Илюхин «Эрикссон».
— Свиридов, — проговорил Влад, — слушаю вас.
— Доброе утро, Владимир Антонович, — отозвался голос таинственного ночного собеседника. Я надеюсь, что вам никто и ничто не мешало хорошо выспаться?
— Разумеется. Я чудесно проспал целых два часа.
Наполеон полагал, что их вполне достаточно для того, чтобы организм здорового человека восстановился. Хотя, быть может, с некоторых пор я не могу причислить себя к завидной категории здоровых людей.
Всю вчерашнюю угнетенность, доходящую почти до физической боли, как рукой сняло. Влада обуяла веселая, наглая злость человека, которому нечего терять и который своим унынием и мелкой дрожью в подчеркнуто серьезном голосе только усугубит безнадежность своего положения.
— А Илья.., надеюсь, он тоже хорошо спал?
— Конечно, — бодро отозвался собеседник Свиридова. — И он будет спать еще лучше, если вы согласитесь помочь мне в одном щекотливом деле. И напротив — ему будет дана возможность спать вечно, если вы от моего предложения опрометчиво откажетесь.
Свиридов поднялся на подушке, не замечая встревоженного взгляда Насти, и, переведя дыхание, произнес:
— А вы умеете переходить к делу без околичностей. Но прежде, чем вы скажете мне хоть слово о вашем деле, я хотел бы поговорить с братом. Немедленно.
Молчание в трубке. Потом какой-то шум, шорох, отдаленные голоса, и вдруг — голос брата, дрожащий, с придыханием и какой-то не правдоподобно высокий:
— Влад? Это ты?..
— Нет, это папа римский Иоанн Павел Второй, — с непередаваемой нежной иронией отозвался Свиридов-старший. — Как же это тебя так угораздило влипнуть, а, Илюха? И чего они там теперь от меня потребуют, сам черт не ведает.
— Влад… Володька, — поспешно, словно боялся чего-то не успеть, заговорил Илья, — я тебя очень прошу.., сделай все, о чем они тебя просят. Не только потому, что из-за меня.., и Афанасия.., ну, что вот так. Просто.., просто это так жутко.., ты не знаешь, Влад.., когда меня посадили в камеру с уголовниками, я думал, что вот оно.., хуже быть не может… кранты. А оказывается, может.., я не знаю… Господи, за что мне все это?
По всей видимости, Илья был очень сильно напуган. Даже не напуган, а просто глубоко потрясен — скорее всего, тем, что ему привелось узнать в эту ночь.
Потому что никакой страх перед возможной скорой смертью не мог так изуродовать его голос. Вытравить из него все человеческие чувства, кроме одного — парализующего мозг ужаса.
— Что с тобой сделали? — быстро выговорил Влад. — Что они с тобой сделали?
— Н-ничего.., ничего. Лучше бы сделали. Они меня и пальцем не тронули. Лучше бы меня убили! — вдруг истерически выкрикнул Илья, в трубке что-то грохнуло, Свиридов подскочил на кровати, ненароком срывая одеяло со скорчившейся от утренней свежести голой Насти, и рявкнул в трубку:
— Але! але!! Илюха! Илюшка! Але!! Ты что?! Что там такое?
В трубке булькнуло, и внезапно возник спокойный — слишком спокойный после такой вспышки! — деревянный голос брата:
— Да, Влад. Это я. В общем, ты должен сделать все, о чем они тебя просят. Все, что ты ни сделаешь, будет справедливо. А о нас с Фокиным не беспокойся. Ему тут даже нравится. — Ив трубке прокатился короткий нервный смешок.
— Я не понимаю тебя, — сказал Владимир. — Конечно, я вытащу вас отсюда.., приложу все усилия.
Но только мне кажется, что ты боишься не столько тех людей, которые тебя захватили, сколько чего-то иного. Не знаю.., у меня такое ощущение. Они, случаем, не давали тебе психотропных препаратов?
— Влад.., ты можешь подозревать меня в чем угодно, но я…
— Так, спокойно, — властно перекрыл дрожащий тенорок Ильи Владимир. — Все будет хорошо, Илюха. А теперь дай мне того ублюдка с таким милым поставленным голосом профессионального актера.
— Конечно, вы имели в виду меня, Владимир Антонович? — снова заговорил неизвестный. — Вы запомнили слова вашего брата? Он сам рекомендует вам выполнить нашу просьбу. Я бы даже сказал — заказ.
— И что это за заказ?
— Это не совсем телефонный разговор. Я надеюсь, что нас не прослушивают ваши друзья из спецслужб?
Влад рассмеялся.
— Очень хорошо. Просто тут фигурирует имя известного человека. Банкира.
— Та-а-к, — протянул Влад. — Больше можете ничего не говорить. Я сам скажу за вас.
— Прошу.
— Я думаю, вам известно, что коварный некто недавно устроил довольно безалаберную попытку покушения на Андрея Ивановича Ковалева, не так ли? Три трупа — не очень хороший итог для этого самого некто. Но один труп удалось на время реанимировать.., возможно, вам известно, что в охране господина банкира работают только профессионалы.
Так вот, труп сказал, что ничего не знает, кроме того, что заказчиком был человек по имени Михаил. С ним он общался через некоего Кирсана, который теперь благополучно пропал. Ну так вот.., вчера в канализации был обнаружен некто Салов, известный в криминальных кругах под высококалорийным прозвищем Сало. Это Сало было уже не первой свежести — атмосфера не способствовала, знаете ли. Вероятно, кто-то признал это Сало некондиционным. Одним словом…
— Достаточно, — перебил его собеседник, — я понял, что вы обладаете несомненными аналитическими способностями. Правда, демонстрация этих способностей была не совсем удачной.
— Аналитические способности? У меня? Ну что вы, Михаил.., или как вас там, — насмешливо отозвался Свиридов. — Просто вы предложили достаточно открытую игру. Хотя имеете на руках несколько козырей, пока позволяющих вам вести себя таким образом. Хорошо. Где мы встретимся?
— Ну.., вот так.
— Что?
— Просто.., просто мне кажется, что Илья узнал тайну смерти Иры.., своей жены. И, по всей видимости, его это.., потрясло больше, чем само ее убийство. Там кроется что-то жуткое.
Свиридов покачал головой и повторил одними губами:
— Что-то жуткое…
Они молча оделись и прошли в кухню. Выяснилось, что накануне Настя не ела вообще ничего, кроме спиртного: мартини, излюбленного фокинского кальвадоса, то бишь яблочной водки, текилы, а также «Джонни Уокера», при одном упоминании о котором бедную девушку начинало мутить.
Свиридов наскоро сварганил завтрак — Настя готовить не умела совершенно — и мрачно сжевал его, глядя куда-то в пол и, по всей видимости, усиленно размышляя.
— Что они тебе сказали? — наконец не выдержала Настя, когда обычно столь словоохотливый Влад не произнес ни одного слова в течение десяти минут. — Ну скажи мне.., может, так будет лучше.
Свиридов поднял на нее задумчивые глаза, пожевал губами, как то обычно делают старые деды в расцвете маразма, и наконец сказал:
— Теперь, кажется, кое-что становится ясным.
Но неясного — много, много больше.
Настя долго смотрела на его оцепеневшее лицо.
Потом поднялась и произнесла:
— А ты не помнишь, какой сегодня день?
— Какой сегодня день?
— Сегодня состоятся похороны.., похороны Иры.
И в тот момент, когда Настя произнесла эти слова, Свиридов уже знал имена тех, кто именно завертел этот дьявольский круговорот кровавых и таинственных событий…
Но Ирина погибла на стыке двух суток, и любые из них можно было признать днем ее смерти.
Было половина девятого утра, когда Свиридов узнал о переносе похорон от позвонившего ему Стеклова, начальника охраны Владимира Ивановича Ковалева. Влад долго говорил с ним, правда, не упомянув о звонке таинственного Михаила.
…Теперь у Свиридова было достаточно времени, приготовиться к похоронам, потому что встреча с людьми Михаила, привязанная к проводам в последний путь Ирины Свиридовой, была перенесена на следующий день.
На полдень.
Примерно в одиннадцать часов дня «Шевроле-Блейзер», в котором сидели Свиридов и Настя, выехал из столицы и помчался на юго-восток.
Владимир повернул голову и холодно посмотрел на облизывающую мороженое Настю. Она ела мороженое непрерывно на протяжении двух часов, доставая одно за другим из маленького переносного холодильника.
— Не такая уж это глушь, — отозвался Свиридов, — я там жил почти четыре года, а Илья и вовсе родился и прожил до двадцати двух лет. Он же в Москве недавно.
— Правда? А я думала, что он коренной москвич.
— И совершенно напрасно думала, — поспешно ответил Влад. — И вообще, Настька.., я взял тебя с собой не для того, чтобы ты задавала мне неуместные вопросы. Так что сиди смирно и не рыпайся.
— Никогда не видела тебя таким злым, — заметила она, — даже вчера вечером.
— А я стану еще злее. Когда приедем. Да мне думается, и у тебя будет немало поводов для злости.
Если, разумеется, моя мысль подтвердится.
Сидящий на лавочке возле этих дверей и щурящийся на рассеянный свет фонаря человек с признаками явной олигофрении на безмятежном мутном лице нелепо подпрыгнул на месте, и из разомкнувшихся губ вырвалось нечто вроде:
— Кыррр.., булак!
Вероятно, это было единственное слово, которое мог произносить несчастный идиот.
Находящийся рядом с ним средних лет седой бородач в белом халате придержал его за плечо, а потом перевел взгляд на подъехавшую иномарку, и его глаза оцепенели от ужаса.
Дверь машины медленно, словно бы нехотя, распахнулась, и оттуда выглянул молодой импозантный мужчина в черных кожаных брюках, свитере и легкой светло-серой куртке поверх него. Санитар пристально вгляделся в этого человека…
Мужчина выпрыгнул наружу и, обойдя машину спереди, открыл правую переднюю дверь и галантно подал руку красивой стройной девушке — эффектной брюнетке с бледным надменным лицом и яркими темными глазами.
— Господи! — сорвалось с губ санитара. Подскочив на месте, он рванул на себя массивную коричневую дверь и бросился внутрь клинического корпуса.
— Кажется, это здесь, — настороженно произнес Влад Свиридов, отпуская руку Насти.
— Ты что, наконец осознал необходимость стационарного лечения? — язвительно откликнулась она и только тут увидела, как оставленный санитаром без присмотра идиот подходит к ней и протягивает руку к ее блестящей дорожной ветровке.
— Ну, конечно, — отозвался Влад, — идем за мной. У меня такое ощущение, что нас ожидает масса сюрпризов.
Больной подошел к Насте еще ближе и, широко улыбнувшись, выдал:
— Кыррр.., булак!
— У него несколько однообразный лексикон, — отметил Свиридов. — Хотя, к примеру, Фокин иной раз зачехляет еще невнятнее. Пойдем, Насть.
В этот момент двери корпуса распахнулись, и оттуда вылетели несколько здоровенных парней в белых халатах — очевидно, санитаров, — и двое плотных невысоких ребят в камуфляже, с автоматами Калашникова на шее. Ими предводительствовал тот самый бородач, что так всполошился при появлении в поле зрения «Шевроле» и при выходе из шикарной иномарки молодых людей. Очевидно, своим видом вызвавших у него не самые приятные воспоминания.
— Вот они!
Свиридов поднял руку с раскрытой ладонью, направленной в сторону стремительно подходящих к нему людей, и громко произнес:
— Спокойно… ФСБ!
Это было произнесено таким внушительным и непререкаемым тоном, что те невольно приумерили шаг, но по инерции все-таки приблизились к Владу и Насте на максимально близкое расстояние. Свиридов тем временем уже извлек — четким и вместе с тем небрежным движением — красные корочки с аббревиатурой, оказывающей такое магическое действие на всех граждан России.
— Подполковник Московского управления Федеральной службы безопасности Сергеев. Следственный эксперимент, — проговорил он. — Я хотел задать вам несколько вопросов. Вот вы, гражданин с бородой.., почему вы бросились бежать при нашем появлении?
Тот прищурился, пригляделся к Владу и медленно произнес:
— Да как сказать.., я подумал, что это вы приезжали две недели назад, когда Эдуарда Аркадьевича и Андрюшу Филиппова, санитара.., и вот с ней, — и он показал на Настю, которая невольно побледнела и ухватилась за локоть Свиридова.
— Может, и на этой машине?
— Да.., на этой.
— Почему же, в таком случае, следствие не установило ни марки автомобиля, на котором приезжали преступники, ни даже точной окраски.., вы, очевидно, просто не сумели их вспомнить. Каким же образом вы сейчас можете утверждать, что это примерно такая же машина, как та, на которой приезжали те двое?
— Да я вспомнил, — сказал тот почти с вызовом, — это не примерно та же машина.., это та же самая машина, без всяких там «примерно»!
— Вы абсолютно уверены? То, что вы говорите, очень важно. Так что вы должны быть абсолютно убеждены в своих показаниях.
— Да я точно знаю.., пока эти двое ходили в корпус, мой поднадзорный, — он показал пальцем на больного, который с бессмысленным гыканьем бродил вокруг шикарного «Шевроле-Блейзера», — он, в общем, стащил где-то пульверизатор и брызнул им на колесный диск и бампер. Вон и сейчас эти пятна до сих пор никто не стер.
— На машине действительно были петербургские номера? — быстро спросил Свиридов.
— Ой.., честно говоря, я не обратил на это внимания. Про петербургские номера давал показания Самсонов, наш охранник у ворот. Он недавно уволился.
— Так вот почему нас не остановили у ворот, — с каменным лицом констатировал Влад и посмотрел на столбенеющую от всего происходящего Настю, — значит, на въезде-выезде сменился охранник.
— А где вы обнаружили эту машину, товарищ подполковник? — спросил один из парней в камуфляже, все еще довольно подозрительно косясь на обтягивающие кожаные брюки Свиридова (тоже мне чин ФСБ, — вероятно, думал он, — какая-то помесь мафиози и эстрадного педераста).
— В посадках под Подольском, — быстро ответил Свиридов. — И решили проверить, в самом ли деле это та самая машина. Можно сказать, пока все подтверждается. Кто у вас сейчас главный врач?
— Арсеньев… — последовал немедленный ответ. — Михаил Андреевич. Он при Рогинском работал заведующим второго отделения.., он прежде всегда замещал Эдуарда Аркадьевича, когда тот не мог выйти на работу.
— Как ему работается после трагической смерти его предшественника? — серьезно спросил Свиридов. — Психологически это, наверно, не очень комфортно. Хотя в заведении вашего профиля словосочетание «душевный комфорт» как-то не очень уместно.
Она решительно напоминала Владу кого-то… женщину, которая была вот в таком же состоянии, при котором почти невозможно контролировать себя, зато так легко идти на безрассудные слова и поступки.
Он пригладил левый висок и ответил:
— А Илья, Афанасий и еще Климов.., и про них ты думала, что они не придут?
Влад пытался говорить спокойно, но, вероятно, его слова прозвучали довольно вызывающе, потому что «боксер» хищно задрал тяжелую голову и произнес:
— Эй.., полегче, ты!
Свиридов даже не посмотрел в его сторону.
— А что такое? — спросила Настя и внезапно откинулась назад, едва не упав со стула на пол. — Ты… ты хочешь сказать, что и с ними.., и с ними что-то случилось?!
— Вот именно. Они исчезли. Я нашел только вот это. — И Влад выложил на стол мобильный телефон Ильи.
— Что.., это? — Она покосилась сначала на «Эрикссон», потом на бульдоговидного поклонника, и он воспринял это как руководство к действию.
Тот поднялся и, положив руку на плечо Влада, внушительно проговорил:
— Борзеешь?
Возможно, им руководили какие-то благородные соображения — он подумал, что Настя нуждается в защите от этого холодного язвительного господина с колюче сощуренными глазами.., но надо сказать, что он не мог найти худшего времени, места и повода для вхождения в роль рыцаря.
— Настя, ты едешь со мной, — проговорил Свиридов, и компания, та самая, что с таким восторгом принимала пляски и тосты Фокина, воззрилась на Влада с откровенным осуждением, а еще два молодых человека бодро поднялись со своих мест: вероятно, и они подумали, что коварный незнакомец удумал похитить их обожаемую Настю.
Настя уловила это и, с трудом поднявшись, шагнула к Свиридову:
— Пойдем, Володя.
И внезапно он понял, кого напомнила ему Настя. Ирину, жену Ильи. В ту самую первую брачную ночь, когда пьяный Фокин вломился к ней в спальню, тогда она была вот так же пьяна и ждала мужа.
И только Свиридову было известно, что мужа в ту ночь она так и не дождалась: он был еще пьянее Фокина и, несмотря на то, что помогал Владу вытаскивать Афанасия из своей спальни, ни на что другое он способен не был…
— Эге, стоять, падла! — тем временем загремел «боксер», свирепо глядя на Влада. — Настька, ты че, с этим собралась? Совсем озябла?
Влад подошел к столику и, взяв с него бутылку шотландского виски, хватил здоровенный глоток прямо из горлышка, широко улыбнулся в маленькие глаза здоровяка и произнес:
— Сландживар!
— Че-е-е?
— Это примерно соответствует русскому застольному: «Ваше здоровье». Но так как я выпил не русской водки, а шотландского виски, я сказал то, что говорят в таких случаях шотландцы: «Сландживар». Это по-кельтски, на их родном гэльском языке. Ваше здоровье. И разрешите пожелать вам всего наилучшего.
И Свиридов, поставив бутылку на стол, подхватил Настю под руку и бросил через плечо:
— Счастливо!
* * *
Они приехали на квартиру Ильи около двух часов ночи. Путь от «Ариэля» занял не больше десяти минут, несмотря на то, что они пересекли едва ли не пол-Москвы — Свиридов гнал, как сумасшедший, словно самая жизнь его ускользала за очередным поворотом, очередным стремительным изгибом трассы, и он никак не мог нагнать ее.Глоток виски встряхнул Влада и лихорадочно взбередил мозг, и теперь он старался выплеснуть нервное возбуждение в движения руля и в божественное восприятие бешеной вихревой скорости, вжимающей его в шикарное кожаное кресло «Шевроле-Блейзера».
К моменту приезда Настя несколько пришла в себя.
— Есть хочешь? — спросил Влад, когда они заперли дверь и буквально рухнули кто куда — он в кресло, она на диван.
— Н-нет, — слабо ответила она.
Владимир окинул взглядом ее стройную фигуру, затянутую в узкое закрытое платье. Очень удачно подчеркивающее все ее великолепные формы. Остановился взглядом на чуть подрагивающих губах с полустертой помадой и на мягком округлом подбородке и спросил:
— Чего же это ты так напилась, Настька?
— Я не.., не напилась. Просто меня пригласили, — тупо ответила она и, нервно встав с дивана. зачем-то присела на краешек стола.
— Кто пригласил-то?
— Не ты, — капризно выпятив вперед губы, ответила она. — И вообще.., какая тебе разница?
— Ты похожа на Ирину, — вдруг сказал он. Даже странно.., у вас совсем разные черты лица, да и самый тип лица, а так похоже. Вероятно, дело в особенностях наложения косметики.
Настя слабо улыбнулась:
— Ты первый мужчина, кто это отметил. По крайней мере, вслух. Да… Ира всегда завидовала моей внешности и часто косила под меня. Надевала черный парик и применяла ту же косметику, что и я.., точно так же. Она любила мне подражать.., думала, что моя внешность — типичный образ роковой женщины.
Влад уже было набрал в грудь воздуха, чтобы задать тот самый вопрос, ради которого, по сути, он и привез ее сюда, но тут она протянула руку и кончиками пальцев коснулась его щеки.., и Свиридов подумал, что, пожалуй, необходимость выяснить, не причастна ли Анастасия к смерти жены Ильи и похищению его самого — не единственная причина того, что эта женщина сейчас в метре от него. Что она не контролирует себя.
И что она пошла с ним вовсе не потому, что почувствовала его смутные подозрения.
И в этот момент глухая трель пронизала тишину, которую уже почти минуту наполняло только глубокое дыхание Насти и почти бесшумное постукивание полусогнутых пальцев Влада по стеклянной крышке журнального столика.
Настя машинально взглянула на стоявший в углу телефон, и Свиридов отметил, что ей уже приходилось бывать в этой квартире. И не раз.
Иначе она не смогла бы вот так, сразу, найти взглядом телефонный аппарат в огромной комнате.
Тем более что звонил не он.
Свиридов медленно отогнул обшлаг пиджака и извлек мобильный телефон Ильи, подобранный им у клуба «Ариэль»: сигнал шел именно с него.
И звонить могли только те люди, что оставили его у стены как единственную и неоспоримую улику. Оставили сознательно, для того, чтобы поняли, что произошло с Фокиным и Свиридовым-младшим.
Улика предназначалась ему. Владимиру Свиридову.
Влад поднял на Настю застывший взгляд и, быстро покосившись на часы: половина третьего! — облизнул губы и медленно выговорил:
— Я слушаю.
— Владимир Антонович? — прозвучал звучный мужской голос. — Вы нашли его? Я имею в виду мобильный телефон «Эрикссон», который я оставил для вас на асфальте.
Холодный пот проступил на лбу Влада, когда он с пугающим его самого спокойствием ответил:
— Да. Илья и Афанасий у вас?
— Я поговорю с вами позже. Скажем, завтра утром. Сейчас я просто хотел удостовериться, что вы нашли этот телефон, как то было задумано.
— Не мог отказать себе в театральном эффекте?
А если бы я не поднял его?
— Я думаю, что тот или иной выход из этой ситуации был бы найден. Тем более что выход этот предстояло бы искать вам. Как, впрочем, и сейчас.
Тем более что, как известно, вы тоже большой любитель чисто театральных примочек.
— Вы большой шутник.
— Это верно. Только я нахожу, что шутка несколько затянулась. И в этом вы мне понадобитесь.
Но об этом завтра. А пока позвольте мне пожелать вам спокойной ночи.
— Спокойной ночи? — с еле уловимым горьким сарказмом отозвался Свиридов. — А вот эта шутка сильно смахивает на издевательство.
— Я понимаю. Могу сказать, что ваш брат жив и здоров. То же касается Фокина, но ему немного повредили голову. Впрочем, с его здоровьем максимум, что ему грозит, это пара дней легкой головной боли.
— С ними был Климов. Он тоже у вас?
— Да, — после короткой паузы ответил неизвестный. — До свиданья.
— Это они? — спросила Настя. — Они, да?
Влад ничего не ответил, просто еле заметно кивнул. Девушка поднялась со стола, на котором сидела, и, опустившись перед Свиридовым на корточки, произнесла:
— Ведь ты считаешь, что я с ними заодно? Правда? И поэтому и привез меня сюда?
Влад коротко рассмеялся.
— Правда?!
— Да, — бросил он. — Правда. Просто ты все время чрезвычайно удачно оказывалась в нужное время в нужном месте. Как, например, сегодня. Но сегодня — это полбеды. А вот тогда, когда погибла Ирина… Существует предположение, что убийцы или убийца — попали в дом Ковалевых через страховочный черный ход, сооруженный при строительстве дома. Ты знала о существовании этого хода?
Настя молчала.
— Так как? Ведь знала?
— Да.., но ведь это не повод, чтобы заподозрить меня в причастности.., в причастности к смерти Иры.
— Я не обвиняю тебя, — сказал Влад. — Я просто хочу понять.., ведь эта жуткая смерть как дамоклов меч висит над головой моего брата и моего лучшего друга, и…
— Но их же признали невиновными, — тихо произнесла Настя.
— Нет, их просто выпустили под подписку о невыезде и теперь в любое время могут арестовать.
А сейчас, когда они пропали, им могут инкриминировать все, что угодно, мотивируя это тем, что невиновный не станет исчезать.
— И они могут появиться, чтобы тут же попасть под арест, — сказала Настя. — Да?
— Гораздо хуже, если.., если они вообще не появятся, — с каменеющими скулами процедил Влад. — Ладно, на сегодня, пожалуй, хватит. Хотя о чем это я? Сегодня еще только началось.
Настя улыбнулась одними уголками губ, и эта ласковая грустная улыбка не показалась Свиридову вымученной или фальшивой. Просто он решил для себя, что такого не может быть.., если бы тогда, той страшной ночью, это женщина вернулась в его постель, совершив такое черное злодейство, то он, несомненно, заметил бы это.
Влад понял, что он просто смертельно устал. Что у него путаются мысли. И что еще минута, и он начнет подозревать самого себя.
— Да, нервы уже не те, — проговорил он вслух, — что-то я неумолимо скатываюсь к истерии.
Надо будет на досуге покушать овсянки.., ею не зря потчуют страдающих этим недугом старушек в доме престарелых.
Глава 7ДИАГНОСТИКА
Влад и Настя проснулись с первыми лучами яркого мартовского солнца.
И это несмотря на то, что они легли спать в три часа, а потом, беспокойно повозившись с боку на бок, все-таки не устояли перед неумолимым голосом основного инстинкта.
И — словно кто-то терпеливо ожидал этого момента — зазвонил Илюхин «Эрикссон».
— Свиридов, — проговорил Влад, — слушаю вас.
— Доброе утро, Владимир Антонович, — отозвался голос таинственного ночного собеседника. Я надеюсь, что вам никто и ничто не мешало хорошо выспаться?
— Разумеется. Я чудесно проспал целых два часа.
Наполеон полагал, что их вполне достаточно для того, чтобы организм здорового человека восстановился. Хотя, быть может, с некоторых пор я не могу причислить себя к завидной категории здоровых людей.
Всю вчерашнюю угнетенность, доходящую почти до физической боли, как рукой сняло. Влада обуяла веселая, наглая злость человека, которому нечего терять и который своим унынием и мелкой дрожью в подчеркнуто серьезном голосе только усугубит безнадежность своего положения.
— А Илья.., надеюсь, он тоже хорошо спал?
— Конечно, — бодро отозвался собеседник Свиридова. — И он будет спать еще лучше, если вы согласитесь помочь мне в одном щекотливом деле. И напротив — ему будет дана возможность спать вечно, если вы от моего предложения опрометчиво откажетесь.
Свиридов поднялся на подушке, не замечая встревоженного взгляда Насти, и, переведя дыхание, произнес:
— А вы умеете переходить к делу без околичностей. Но прежде, чем вы скажете мне хоть слово о вашем деле, я хотел бы поговорить с братом. Немедленно.
Молчание в трубке. Потом какой-то шум, шорох, отдаленные голоса, и вдруг — голос брата, дрожащий, с придыханием и какой-то не правдоподобно высокий:
— Влад? Это ты?..
— Нет, это папа римский Иоанн Павел Второй, — с непередаваемой нежной иронией отозвался Свиридов-старший. — Как же это тебя так угораздило влипнуть, а, Илюха? И чего они там теперь от меня потребуют, сам черт не ведает.
— Влад… Володька, — поспешно, словно боялся чего-то не успеть, заговорил Илья, — я тебя очень прошу.., сделай все, о чем они тебя просят. Не только потому, что из-за меня.., и Афанасия.., ну, что вот так. Просто.., просто это так жутко.., ты не знаешь, Влад.., когда меня посадили в камеру с уголовниками, я думал, что вот оно.., хуже быть не может… кранты. А оказывается, может.., я не знаю… Господи, за что мне все это?
По всей видимости, Илья был очень сильно напуган. Даже не напуган, а просто глубоко потрясен — скорее всего, тем, что ему привелось узнать в эту ночь.
Потому что никакой страх перед возможной скорой смертью не мог так изуродовать его голос. Вытравить из него все человеческие чувства, кроме одного — парализующего мозг ужаса.
— Что с тобой сделали? — быстро выговорил Влад. — Что они с тобой сделали?
— Н-ничего.., ничего. Лучше бы сделали. Они меня и пальцем не тронули. Лучше бы меня убили! — вдруг истерически выкрикнул Илья, в трубке что-то грохнуло, Свиридов подскочил на кровати, ненароком срывая одеяло со скорчившейся от утренней свежести голой Насти, и рявкнул в трубку:
— Але! але!! Илюха! Илюшка! Але!! Ты что?! Что там такое?
В трубке булькнуло, и внезапно возник спокойный — слишком спокойный после такой вспышки! — деревянный голос брата:
— Да, Влад. Это я. В общем, ты должен сделать все, о чем они тебя просят. Все, что ты ни сделаешь, будет справедливо. А о нас с Фокиным не беспокойся. Ему тут даже нравится. — Ив трубке прокатился короткий нервный смешок.
— Я не понимаю тебя, — сказал Владимир. — Конечно, я вытащу вас отсюда.., приложу все усилия.
Но только мне кажется, что ты боишься не столько тех людей, которые тебя захватили, сколько чего-то иного. Не знаю.., у меня такое ощущение. Они, случаем, не давали тебе психотропных препаратов?
— Влад.., ты можешь подозревать меня в чем угодно, но я…
— Так, спокойно, — властно перекрыл дрожащий тенорок Ильи Владимир. — Все будет хорошо, Илюха. А теперь дай мне того ублюдка с таким милым поставленным голосом профессионального актера.
— Конечно, вы имели в виду меня, Владимир Антонович? — снова заговорил неизвестный. — Вы запомнили слова вашего брата? Он сам рекомендует вам выполнить нашу просьбу. Я бы даже сказал — заказ.
— И что это за заказ?
— Это не совсем телефонный разговор. Я надеюсь, что нас не прослушивают ваши друзья из спецслужб?
Влад рассмеялся.
— Очень хорошо. Просто тут фигурирует имя известного человека. Банкира.
— Та-а-к, — протянул Влад. — Больше можете ничего не говорить. Я сам скажу за вас.
— Прошу.
— Я думаю, вам известно, что коварный некто недавно устроил довольно безалаберную попытку покушения на Андрея Ивановича Ковалева, не так ли? Три трупа — не очень хороший итог для этого самого некто. Но один труп удалось на время реанимировать.., возможно, вам известно, что в охране господина банкира работают только профессионалы.
Так вот, труп сказал, что ничего не знает, кроме того, что заказчиком был человек по имени Михаил. С ним он общался через некоего Кирсана, который теперь благополучно пропал. Ну так вот.., вчера в канализации был обнаружен некто Салов, известный в криминальных кругах под высококалорийным прозвищем Сало. Это Сало было уже не первой свежести — атмосфера не способствовала, знаете ли. Вероятно, кто-то признал это Сало некондиционным. Одним словом…
— Достаточно, — перебил его собеседник, — я понял, что вы обладаете несомненными аналитическими способностями. Правда, демонстрация этих способностей была не совсем удачной.
— Аналитические способности? У меня? Ну что вы, Михаил.., или как вас там, — насмешливо отозвался Свиридов. — Просто вы предложили достаточно открытую игру. Хотя имеете на руках несколько козырей, пока позволяющих вам вести себя таким образом. Хорошо. Где мы встретимся?
* * *
Свиридов положил трубку на журнальный столик, посмотрел на привставшую на кровати Настю.— Ну.., вот так.
— Что?
— Просто.., просто мне кажется, что Илья узнал тайну смерти Иры.., своей жены. И, по всей видимости, его это.., потрясло больше, чем само ее убийство. Там кроется что-то жуткое.
Свиридов покачал головой и повторил одними губами:
— Что-то жуткое…
Они молча оделись и прошли в кухню. Выяснилось, что накануне Настя не ела вообще ничего, кроме спиртного: мартини, излюбленного фокинского кальвадоса, то бишь яблочной водки, текилы, а также «Джонни Уокера», при одном упоминании о котором бедную девушку начинало мутить.
Свиридов наскоро сварганил завтрак — Настя готовить не умела совершенно — и мрачно сжевал его, глядя куда-то в пол и, по всей видимости, усиленно размышляя.
— Что они тебе сказали? — наконец не выдержала Настя, когда обычно столь словоохотливый Влад не произнес ни одного слова в течение десяти минут. — Ну скажи мне.., может, так будет лучше.
Свиридов поднял на нее задумчивые глаза, пожевал губами, как то обычно делают старые деды в расцвете маразма, и наконец сказал:
— Теперь, кажется, кое-что становится ясным.
Но неясного — много, много больше.
Настя долго смотрела на его оцепеневшее лицо.
Потом поднялась и произнесла:
— А ты не помнишь, какой сегодня день?
— Какой сегодня день?
— Сегодня состоятся похороны.., похороны Иры.
И в тот момент, когда Настя произнесла эти слова, Свиридов уже знал имена тех, кто именно завертел этот дьявольский круговорот кровавых и таинственных событий…
* * *
Впрочем, через несколько минут выяснилось, что похороны были перенесены на следующий день — на день возвращения в Россию Владимира Ивановича Ковалева. Настя ошиблась: она посчитала, что похороны всегда проходят на третий день после смерти.Но Ирина погибла на стыке двух суток, и любые из них можно было признать днем ее смерти.
Было половина девятого утра, когда Свиридов узнал о переносе похорон от позвонившего ему Стеклова, начальника охраны Владимира Ивановича Ковалева. Влад долго говорил с ним, правда, не упомянув о звонке таинственного Михаила.
…Теперь у Свиридова было достаточно времени, приготовиться к похоронам, потому что встреча с людьми Михаила, привязанная к проводам в последний путь Ирины Свиридовой, была перенесена на следующий день.
На полдень.
Примерно в одиннадцать часов дня «Шевроле-Блейзер», в котором сидели Свиридов и Настя, выехал из столицы и помчался на юго-восток.
* * *
— Ты так и не объяснил мне, зачем мы едем в этот твой Саратов? В эту глушь…Владимир повернул голову и холодно посмотрел на облизывающую мороженое Настю. Она ела мороженое непрерывно на протяжении двух часов, доставая одно за другим из маленького переносного холодильника.
— Не такая уж это глушь, — отозвался Свиридов, — я там жил почти четыре года, а Илья и вовсе родился и прожил до двадцати двух лет. Он же в Москве недавно.
— Правда? А я думала, что он коренной москвич.
— И совершенно напрасно думала, — поспешно ответил Влад. — И вообще, Настька.., я взял тебя с собой не для того, чтобы ты задавала мне неуместные вопросы. Так что сиди смирно и не рыпайся.
— Никогда не видела тебя таким злым, — заметила она, — даже вчера вечером.
— А я стану еще злее. Когда приедем. Да мне думается, и у тебя будет немало поводов для злости.
Если, разумеется, моя мысль подтвердится.
* * *
…Уже темнело, когда темно-синий джип «Шевроле-Блейзер» подкатил к высокому желтому зданию, обсаженному черными липами и корявым разлапистым кустарником. Ворота контрольно-пропускного пункта остались в пятидесяти метрах позади, и теперь иномарка уверенно, по-хозяйски подрулила к массивным дверям, выкрашенным в коричневый цвет.Сидящий на лавочке возле этих дверей и щурящийся на рассеянный свет фонаря человек с признаками явной олигофрении на безмятежном мутном лице нелепо подпрыгнул на месте, и из разомкнувшихся губ вырвалось нечто вроде:
— Кыррр.., булак!
Вероятно, это было единственное слово, которое мог произносить несчастный идиот.
Находящийся рядом с ним средних лет седой бородач в белом халате придержал его за плечо, а потом перевел взгляд на подъехавшую иномарку, и его глаза оцепенели от ужаса.
Дверь машины медленно, словно бы нехотя, распахнулась, и оттуда выглянул молодой импозантный мужчина в черных кожаных брюках, свитере и легкой светло-серой куртке поверх него. Санитар пристально вгляделся в этого человека…
Мужчина выпрыгнул наружу и, обойдя машину спереди, открыл правую переднюю дверь и галантно подал руку красивой стройной девушке — эффектной брюнетке с бледным надменным лицом и яркими темными глазами.
— Господи! — сорвалось с губ санитара. Подскочив на месте, он рванул на себя массивную коричневую дверь и бросился внутрь клинического корпуса.
— Кажется, это здесь, — настороженно произнес Влад Свиридов, отпуская руку Насти.
— Ты что, наконец осознал необходимость стационарного лечения? — язвительно откликнулась она и только тут увидела, как оставленный санитаром без присмотра идиот подходит к ней и протягивает руку к ее блестящей дорожной ветровке.
— Ну, конечно, — отозвался Влад, — идем за мной. У меня такое ощущение, что нас ожидает масса сюрпризов.
Больной подошел к Насте еще ближе и, широко улыбнувшись, выдал:
— Кыррр.., булак!
— У него несколько однообразный лексикон, — отметил Свиридов. — Хотя, к примеру, Фокин иной раз зачехляет еще невнятнее. Пойдем, Насть.
В этот момент двери корпуса распахнулись, и оттуда вылетели несколько здоровенных парней в белых халатах — очевидно, санитаров, — и двое плотных невысоких ребят в камуфляже, с автоматами Калашникова на шее. Ими предводительствовал тот самый бородач, что так всполошился при появлении в поле зрения «Шевроле» и при выходе из шикарной иномарки молодых людей. Очевидно, своим видом вызвавших у него не самые приятные воспоминания.
— Вот они!
Свиридов поднял руку с раскрытой ладонью, направленной в сторону стремительно подходящих к нему людей, и громко произнес:
— Спокойно… ФСБ!
Это было произнесено таким внушительным и непререкаемым тоном, что те невольно приумерили шаг, но по инерции все-таки приблизились к Владу и Насте на максимально близкое расстояние. Свиридов тем временем уже извлек — четким и вместе с тем небрежным движением — красные корочки с аббревиатурой, оказывающей такое магическое действие на всех граждан России.
— Подполковник Московского управления Федеральной службы безопасности Сергеев. Следственный эксперимент, — проговорил он. — Я хотел задать вам несколько вопросов. Вот вы, гражданин с бородой.., почему вы бросились бежать при нашем появлении?
Тот прищурился, пригляделся к Владу и медленно произнес:
— Да как сказать.., я подумал, что это вы приезжали две недели назад, когда Эдуарда Аркадьевича и Андрюшу Филиппова, санитара.., и вот с ней, — и он показал на Настю, которая невольно побледнела и ухватилась за локоть Свиридова.
— Может, и на этой машине?
— Да.., на этой.
— Почему же, в таком случае, следствие не установило ни марки автомобиля, на котором приезжали преступники, ни даже точной окраски.., вы, очевидно, просто не сумели их вспомнить. Каким же образом вы сейчас можете утверждать, что это примерно такая же машина, как та, на которой приезжали те двое?
— Да я вспомнил, — сказал тот почти с вызовом, — это не примерно та же машина.., это та же самая машина, без всяких там «примерно»!
— Вы абсолютно уверены? То, что вы говорите, очень важно. Так что вы должны быть абсолютно убеждены в своих показаниях.
— Да я точно знаю.., пока эти двое ходили в корпус, мой поднадзорный, — он показал пальцем на больного, который с бессмысленным гыканьем бродил вокруг шикарного «Шевроле-Блейзера», — он, в общем, стащил где-то пульверизатор и брызнул им на колесный диск и бампер. Вон и сейчас эти пятна до сих пор никто не стер.
— На машине действительно были петербургские номера? — быстро спросил Свиридов.
— Ой.., честно говоря, я не обратил на это внимания. Про петербургские номера давал показания Самсонов, наш охранник у ворот. Он недавно уволился.
— Так вот почему нас не остановили у ворот, — с каменным лицом констатировал Влад и посмотрел на столбенеющую от всего происходящего Настю, — значит, на въезде-выезде сменился охранник.
— А где вы обнаружили эту машину, товарищ подполковник? — спросил один из парней в камуфляже, все еще довольно подозрительно косясь на обтягивающие кожаные брюки Свиридова (тоже мне чин ФСБ, — вероятно, думал он, — какая-то помесь мафиози и эстрадного педераста).
— В посадках под Подольском, — быстро ответил Свиридов. — И решили проверить, в самом ли деле это та самая машина. Можно сказать, пока все подтверждается. Кто у вас сейчас главный врач?
— Арсеньев… — последовал немедленный ответ. — Михаил Андреевич. Он при Рогинском работал заведующим второго отделения.., он прежде всегда замещал Эдуарда Аркадьевича, когда тот не мог выйти на работу.
— Как ему работается после трагической смерти его предшественника? — серьезно спросил Свиридов. — Психологически это, наверно, не очень комфортно. Хотя в заведении вашего профиля словосочетание «душевный комфорт» как-то не очень уместно.