Страница:
Наркотическое опьянение.
В этот момент в комнату вошел, цепляясь за стены и дверные косяки, Фокин и, увидев девушку, преглупо икнул и схватил ее обеими руками за шею.
— В-в-в-в… Валеррка! — вытолкнул он резиновыми губами, и тут же его беспощадно занесло в сторону. — М-м-м.., а это я. А вот этот.., он мой друг Дима Кро.., погоди, как его… Кирр.., коррр… Кро… потин. — Он засмеялся, прижав Валерию к себе, а потом почти трезвым голосом сказал:
— А Влада нет. Илья, кажется.., спит. Лера, ты слышишь меня или ты опять наглухо?
И святой отец с грохотом упал на ковер.
— Что же вы так напоролись? — равнодушно спросила Лера. — Как тебя, Денис, что ли?
— Дима.
— Дима. Ну что, Дима, твои друзья в ауте, давай хоть ты отрабатывай заказ.
И она совершенно спокойно начала снимать с себя полупрозрачную блузку, не глядя на растерявшегося Кропотина. Разве могла понять эта великолепная развращенная самка, что в его жизни, одинокой жизни отодвинутого на задворки юности своими более удачливыми и попросту нахальными сверстниками парня, — в его жизни попросту не было женщин. Если не считать двух или трех подружек Ильи, которых тот по пьянке и по доброте душевной буквально натравливал на своего застенчивого школьного друга.
Причем подружек, которых Илья едва ли мог считать самыми лучшими.
И вот теперь — эта Лера, с ее гибкой грациозной фигурой, отрешенным лицом и расхоложенными движениями то ли уставшей, то ли просто глубоко равнодушной ко всему, еще совсем юной, но уже потрепанной жизнью женщины.
Что за достоевщина, подумал Кропотин, когда поймал себя на подобных мыслях с претензиями на наивный и призванный внушить нужную развязность и раскованность самоанализ.
— Выпить не хочешь? — машинально спросил он.
— Давай.
Он плеснул немного вина себе и ей, протянул бокал, не отрывая взгляда от ее длинных тонких пальцев, которыми она взяла бокал так осторожно, словно это было живое существо.
— Ну, за знакомство, — буркнул он и, не давая себе времени прочувствовать на своем лице пристальный и словно бы испытывающий взгляд Леры, опрокинул свою порцию так, как то делали пираты в его любимом мультфильме «Остров сокровищ».
Она тоже выпила и после этого откинулась на диван, полуприкрыв глаза.
— Ну где ты там, мальчик? — пробормотала она — так, словно не отдавала себе отчета в том, что говорит и делает.
Он наклонился к ней, и в тот же момент ее руки сомкнулись на его шее и медленно притянули к себе.
Все так же не открывая глаз, Лера что-то сдавленно пробормотала и начала окончательно стаскивать блузку с едва прикрытой черным кружевным бюстгальтером груди.
А там было что прикрывать.
Она залепетала что-то невнятное и рванула ворот его рубашки. Вероятно, вся ее энергия ушла именно на это, потому что тонкие округлые руки тут же расслабились, и нежные кисти с накрашенными черным лаком длинными ногтями повисли, беспомощно перегнувшись в запястьях, Сначала он испугался. Коснулся губами ее уха и спросил дрожащим голосом:
— Тебе плохо?
— Мне.., плохо? — тихо переспросила Лера, все так же не открывая глаз и не шевелясь. — Да мне так хорошо, что дай бог, чтобы и тебе когда-нибудь вот так… — Она облизнула губы и ломающимся капризным голосом пролепетала:
— Ну что же ты, Дима… прямо как ребенок.
И вот тут он почувствовал, что теряет над собой контроль. Изголодавшийся в армии солдат, только что вернувшийся на «гражданку» и в первую же ночь увидевший перед собой прекрасное полуобнаженное женское тело, доступное, послушное, оплаченное, наконец, а главное, он всю жизнь и не видел таких красивых девушек ближе чем в полутора-двух метрах от себя, — как тут не потерять голову!
Он рванул ее на себя и почувствовал, как волна безудержного животного желания захлестывает его — словно в напрягшемся теле зазвенел большой гулкий колокол…
Кропотин открыл глаза. Прямо перед ним возникло сдержанно улыбающееся тонкое лицо Влада Свиридова.
— А что такое?
— И он еще спрашивает, е-мое! Кто вызывал из «Антонеллы» Лерку?
— Вв… Ф-фокин.
— А кто, так сказать, принимал заказ? А?
Кропотин приподнялся на одном локте и сумрачно посмотрел сначала на Влада.
— Ну? — повторил тот.
— По ходу, я.
— Что и следовало доказать, — с подъемом закончил Свиридов. — А потом все почему-то заснули.
Когда парень из агентства пришел забирать девчонку, все дрыхли.., и ты, и она, и этот болван Афоня, который только и умеет заказывать этих мымр, ссылаясь на меня, а вот потом вовремя их сдавать на инвентаризацию, понимаешь, это уже Свиридов должен расхлебывать. Только пришел из ночного клуба, и тут же этот артист из «Антонеллы» является.
— Ну, извини, — сконфуженно пробормотал Кропотин и снова уткнулся в подушку головой, благо воздействовавшие на нее силы земного притяжения сделались попросту непреодолимыми.
— Да ладно, ничего, — махнул рукой Свиридов. — Только вот еще что.., неосторожный ты, брат. Почему пренебрегаешь средствами контрацепции? Где, понимаешь, твоя гражданская сознательность?
Свиридов был явно в чрезвычайно приподнятом настроении: вероятно, его собственный досуг с подругой брата тоже удался.
— Валерка-то.., она ведь девка отчаянная, может и привезти тебе на память добрый букет, и пойдешь ты после этого к дядюшке венерологу из диспансера по соседству…
— Ладно, Влад, хватит грузить пацада, — перебил его мрачный Илья с опухшим похмельным лицом. — Пошли лучше завтракать и Фокина поднимать. А то он этак и обедню проспит в своей церкви.
Потому что он больше не хотел быть киллером.
Человеком, чей истинный род занятий известен людям, которых можно пересчитать по пальцам рук.
Число которых непрерывно сокращалось.
И когда предпоследнего из тех, кому было известно, кто такой Владимир Свиридов, одного из местных криминальных королей убили, Свиридов с облегчением понял, что уже не найдет здесь клиентов. Некому навести на него. Его жизненная стратегия наконец сработала — последний из тех, кто знал о его роде занятий, покинул этот мир.
Он так долго не работал — полгода, — что никто уже не помнит о нем. Никто — кроме его старого друга и однокашника по «Капелле», элитному подразделению спецназа ГРУ, расформированному еще в девяносто третьем. Суперсекретному отделу государственных киллеров.
Он хотел навсегда уехать из города, где прожил пять лет после своего возвращения с первой чеченской войны, но этот старый друг уговорил его остаться. В Москве и Питере куда больше шансов вернуться к старому. Это недопустимо.
Этим старым другом был Афанасий Фокин. Священник Воздвиженского собора, а в недавнем прошлом офицер ГРУ Генштаба и «музыкант» — исполнитель смертных приговоров, тайно вынесенных спецслужбами, — отдела «Капелла».
— В-в-вот так, Влад! — Габаритный парень с широким открытым лицом и узкими светлыми глазами, взгляд которых в данный момент изображал ненависть и какую-то слепую безнадежность, потряс в воздухе кулаком, а потом с размаху опустил его на пластмассовый столик, отчего тот подпрыгнул вместе со всеми находящимися на нем бутылками, стаканами и тарелками. — В-вот так…
Подошла официантка и попросила не безобразничать. Парень было повернулся к ней, но сидящий с ним рядом Свиридов схватил его за руку, и гневная тирада замерла на устах у его разбуянившегося собеседника.
— Спокойно, Паша, — проговорил Влад. — Спокойно.
Тот выпил еще немного водки, а потом, не закусив и не запив, произнес:
— Тебе-то со мной не западно после такого.., общаться?
— Дурак ты, Паша, — почти нежно сказал Владимир, — что говоришь-то? Давай лучше выпьем по последней и пойдем. Тебе уже хватит, да и поздно уже.
— Они все хотят моей смерти, — деревянным голосом сказал Павел, — и Шалавыч, и даже Перевийченко. Все. Они думают, что это я подослан.., а!
Он безнадежно махнул рукой, как человек, едва не выболтавший что-то чрезвычайно важное и маскирующий это безразличием к дальнейшим своим словам: все равно, дескать, какое они имеют значение, эти слова?..
Влад пристально взглянул на него из-под полуопущенных век, но ничего не сказал.
Они выпили, закусили, потом поднялись из-за стола и направились к выходу, причем Павел, поддерживаемый мрачным и трезвым Свиридовым, ковылял походкой, клонящейся к математически безупречной синусоиде, походкой преувеличенно бодрой, как то часто бывает у серьезно подвыпивших людей.
Разумеется, Павел Симонов не относился к той категории граждан Российской Федерации, что используют в качестве основного средства передвижения свои нижние конечности. Но на этот раз его «Опель» остался в гараже, а его хозяин, решив, вероятно, быть ближе к народу, пошел пешком, благо до дома было совсем недалеко.
Через два квартала Свиридов и Симонов расстались. Владимир хотел было проводить Павла до дома, но тот запротестовал настолько энергично, что Влад был вынужден согласиться с тем, что собутыльник вполне в состоянии довлечь свои пропитанные алкоголем телеса до места, обозначенного штампиком в паспорте на странице «Прописка». До своей квартиры.
Влад пошел прямо, а Павел свернул на боковую улицу и медленно двинулся по мокрому от недавнего дождя тротуару, то и дело задевая плечом столбы и полностью игнорируя пристроившийся ему в хвост милицейский «газик» с милой сердцу каждого алкаша аббревиатурой ППС (патрульно-постовая служба).
«Газик» быстро нагнал сшибающего столбы гражданина, проехал вперед, а потом дверь его распахнулась, и оттуда выскочил молодцеватый сержант в косо посаженной на голову форменной кепочке, на которую перед этим, судя по всему, опустошила кишечник пролетавшая мимо ворона или иная пернатая тварь.
— Добрый вечер, — с ехидно-доброжелательной интонацией, присущей только служителям правопорядка, занимающимся отловом алкоголиков и мелких хулиганов, произнес он. — Как ваше драгоценное здоровье, гражданин?
— Пока — лучше н-не бывает, — ответил Паша и тут же заплел ноги так, что сержант еле успел подхватить подвыпившего россиянина.
— Это радует. Ну что, пройдем в машину, или будем на дожде беседовать?
В самом деле, снова начал моросить мелкий дождь, и сержанту это не нравилось. В отличие от Павла, которому, кажется, было все равно.
— В «трезвяк», что ли? — равнодушно спросил он и некстати икнул.
Сержант окинул взглядом пустынную улицу, и рука его легко скользнула вдоль бедра… Паша глухо забормотал что-то, пиная правым ботинком мокрые камешки строительного щебня возле кочковатого газона, потом поднял голову и увидел, что сержант целится в него из пистолета, какого отродясь не состояло на вооружении у доблестных служителей ППС.
Сорок четвертый «магнум» с глушителем.
— В «трезвяк», что ли? — механически повторил Павел и почувствовал, как прошившая тело искра заставляет его трезветь с угрожающей быстротой.
— В другой раз, — холодно ответил сержант и выстрелил в обвисшее лицо Павла, не успевшего ни испугаться, ни вскрикнуть.
Почти бесшумный хлопок растаял в порыве ночного предгрозового ветра…
И вот однажды на базу, где работал Кропотин, подъехал черный трехсотый «мере» — служебный «аяксовский», — и оттуда вышел Влад Свиридов, по всей видимости, прямо со своего рабочего места: в белой рубашке, при галстуке, в аккуратно отглаженных черных брюках. Распорядитель базы, увидев его, заулыбался и рассыпался в приветствиях. Но Свиридов не обратил на распорядителя никакого внимания. Таким сдержанным и хладнокровным Кропотин брата Ильи еще не видел.
В темно-серых глазах Влада застыла недоуменная, напряженная настороженность, всегда аккуратно причесанные короткие темные волосы были растрепаны, а на лбу наливался лиловым здоровенный кровоподтек: вероятно, Свиридов в лучших традициях своего приятеля Фокина налетел на дверной косяк.
— Ты знаешь Пашку Симонова? — на ходу спросил он.
Разумеется, Кропотин прекрасно знал Симонова. Симонов был одной из наиболее заметных фигур в охране «самого», то есть главы «Аякса» Мамуки Шалвовича Церетели. Правой рукой знаменитого кикбоксера, а теперь главы «секьюрити» фирмы, Станислава Перевийченко. Коллегой Свиридова.
— Вчера вечером он сказал мне… Мы немного посидели в ресторане вчера, он как с цепи сорвался, стопарик за стопариком… Так вот, он мне сказал, что у него положительный ВИЧ-тест.
— Что?
— Он болен СПИДом, вот что! — холодно проговорил Свиридов. — И самое жуткое, что он вовсе не какой-нибудь ловелас типа Ильи или даже меня.
У него жена.., любовницы нет. Только два раза, когда она уезжала, Пашка звонил в эту самую «Антонеллу» и вызывал себе…
— Кого вызывал-то? — с затаенной тревогой спросил Кропотин.
— Лерку, кого же еще! Но это еще не все, — продолжал Свиридов, не глядя на Кропотина. — Сегодня ночью Пашку убили. Вот так. Как по заказу. Скорее всего по заказу, потому что Пашкины мозги разлетелись по мостовой в радиусе трех метров.
Приличный «ствол». Может, все это никак не связано между собой, но все равно…
— А вы.., а ты.., тоже спал с этой… Лерой?
— А куда ж я денусь? — пожал плечами Влад. — Конечно! А ты, Димка, я помню, вообще без презерватива…
Кропотин похолодел.
— Значит, вы думаете… — начал было он, но Свиридов бесцеремонно перебил его:
— Я ничего не думаю, но нам немедленно надо сдать анализы на СПИД. Мне, тебе и Илье. Я уже звонил ему, и он предложил пройти эти тесты у твоего бывшего профессора, который преподает в мединституте.
— А как зовут-то этого профессора? — медленно выговорил Кропотин.
— Точно не помню, — ответил Влад и почесал в затылке, — кажется, Монахов.
Михаил Иннокентьевич Монахов был одним из известнейших врачей города. Он возглавлял знаменитый на весь регион иммунологический исследовательский центр, в который частенько приезжали поделиться опытом не только специалисты из Москвы и Санкт-Петербурга, но и из дальнего зарубежья — Западной Европы, Японии, Штатов, Израиля. Не далее как за месяц до описываемых событий приезжала даже делегация врачей из Южной Африки, из которых половина принадлежала, так сказать, к откровенно негроидной расе.
По совместительству профессор Монахов, как уже говорилось, читал лекции в медицинском университете. По утверждению большинства студентов, более лояльного преподавателя — особенно на экзамене — трудно было и пожелать. Снисходительность и терпимость к студентам, даже откровенно нерадивым, — вообще отличительная черта больших ученых, каковым в принципе без всякой натяжки можно было назвать профессора Монахова.
Илья Свиридов был знаком с ним потому, что тот консультировал модельное агентство, в котором работал Илья, по ряду медицинских вопросов.
В учреждении, возглавляемом Монаховым, имелась лучшая в регионе лаборатория ВИЧ-тестов.
Именно туда, по совету Ильи, и направились Кропотин, Влад Свиридов и сам Илья.
— И что, — негромко проговорил Илья, косясь на неспешно удаляющегося по коридору эскулапа, — нам так и ходить два дня в подвешенном состоянии?
— Не хочешь ходить — ползай, — незамедлительно парировал Влад. — По-моему, ты именно так и собираешься сделать.
— Вот именно! — безапелляционным и капризным тоном заявил Илья. — Что нам мешает пойти сегодня вечером в клуб; где обычно тусуется эта мымра, и совместить, так сказать, приятное с полезным: и отвязаться влегкую, и провести разъяснительно-воспитательную беседу.
— Какую мымру? — спросил Дима.
— А все ту же.., по чьей милости я, то есть мы, торчим здесь, как последние идиоты!
— Как предпоследние, — поправил его Владимир, — последними мы будем в случае, если у нас обнаружат.., сам понимаешь, в общем. А что касается разъяснительно-воспитательной беседы с Валеркой, то вместо нее гражданин Перевийченко с тобой проведет такую беседу, что еще месяца два после нее будешь только ходить и молча открывать рот, чтобы не дай бог что-нибудь этакое не ляпнуть. Разве что я за тебя словечко замолвлю.
Он подозрительно посмотрел на младшего брата и втянул ноздрями воздух.
— Уже успел?
— Да подумаешь, два пива только, — пожал плечами тот, проводя рукой по бледному лицу. — Тут поневоле запьешь!
Глава 2НОЧНОЙ КЛУБ «ПОЛИШИНЕЛЬ»: НЕ ЗАПИРАЙТЕСЬ В ЖЕНСКОМ ТУАЛЕТЕ
Несмотря на то, что на следующий день, двадцать первого июня, у Ильи были назначены важные съемки для какого-то журнала, где он должен был участвовать в показе новой коллекции мужской одежды, он решил на ночь пойти в «Полишинель», один из самых престижных и достаточно дорогих ночных клубов города. Владимир сначала отговаривал его, но потом принял точку зрения брата.
— Быть может, нам и терять-то нечего, — зловеще произнес он.
Кропотин, конечно, ни за что не пошел бы в такое заведение по собственной инициативе, но если приглашали друзья, то отказываться было просто грех.
…Темно-зеленая «Ауди» Влада Свиридова плавно вырулила на залитую светом четырех мощных фонарей стоянку перед ночным клубом «Полишинель», принадлежавшим не кому-нибудь, а президенту «Аякса» господину Церетели.
На стоянке уже стояло несколько навороченных авто, и среди этих «Мерседесов», «Ауди» и двух однотипных и одноцветных джипов демократично притулилась парочка скромных «Жигулей» и ядовито-желтый «запор» между не менее ужасающей раздолбанной «копейкой» и, разумеется, каноническим напарником «Запорожца» во всех дорожно-транспортных происшествиях — черным «шестисотым»
«Мерседесом».
Дверь машины распахнулась, и на свет божий показалась свежевыбритая физиономия Ильи.
Он внимательно осмотрелся по сторонам, чиркнул взглядом по не обратившему на него ни малейшего внимания столповидному телохранителю и только после этого решительно зашагал к переливающемуся всеми цветами и оттенками радуги неоновому великолепию парадного входа «Полишинеля», откровенно рисуясь своими стильно обтягивающими черными кожаными брюками.
За развязно вышагивающим Ильей, который уже изрядно подготовился к ночной жизни, достав через знакомых немного кокаина и приведя себя с его помощью в экстатическо-эйфорическое состояние, шли еще двое. Мрачно улыбающийся Владимир в строгих брюках, белой рубашке и жилетке. Спокойный и словно бы равнодушный. И Кропотин.
На входе они задержались не больше минуты и прошли в просторный зал, заполненный примерно наполовину. Илья потребовал меню, хотя через минуту им и так принесли бы его без всяких предупреждений, и, получив искомую красную папочку, тут же уставился в замечательный прейскурант. Кропотин последовал его примеру.
Первоначально он ужаснулся, потому что перепутал две колонки цифр, в первой из которых указывался вес предлагаемого продукта в граммах, а во второй — стоимость. Хорошо еще, что в рублях! Сначала он подумал, что семьдесят пять граммов коктейля «Веселый Роджер light» стоят сто пятьдесят рублей. Сколько же нужно заплатить, чтобы получить не облегченную, а полноценную версию этого напитка, подумал Дима.
В то же время Влад Свиридов индифферентно ткнул в строчку меню, на которой был поименован коктейль с жизнеутверждающим названием «Оргазм». У него не возникло никаких сомнений по поводу размера порции и цены, потому как перепутать их было достаточно сложно.
Двести граммов этого милого коктейля стоили ровно столько же рублей — двести.
— Вот это! — сказал он. — Надеюсь, что от этого оргазма никакой милой «венеры» и прочей ВИЧ-инфекции не воспоследует.
Кропотин заказал тот самый коктейль «Веселый Роджер», но не «Лайт», а «стронг». Это оказался ром с какими-то безалкогольными ингредиентами и, по всей видимости, мартини.
Владимир грустно улыбнулся, глядя на озадаченное лицо друга своего брата — и тут он увидел Леру.
Еще не погас верхний свет и не началось световое дансинг-шоу на сцене, поэтому уже одно то, что удалось зафиксировать ее местонахождение в зале, дорогого стоило. С началом ночной программы разглядеть в помещении клуба что-либо вне сцены было бы затруднительно — недаром Мамука Церетели хвастался, что в его заведении находится лучшее лазерное шоу города и наиболее совершенный комплект аудиоаппаратуры.
Валерия сидела на галерее, представлявшей собой нечто вроде усеченного до трехметровой полоски вдоль стен второго этажа. Ее столик находился неподалеку от лестницы, посредством которой и происходило сообщение между первым и вторым этажами.
Напротив Леры развалился на стуле плотный мускулистый парень с широким внушительным лицом профессионального боксера и цепким взглядом. В нем Влад тут же признал одного из амбалов церетелиевской службы безопасности, одного из своих подчиненных, и даже вспомнил, что его зовут точно так же, как абонированную им девушку, то есть Валера, но все называют его Винни-Пухом, или сокращенно Винни.
— Нет, меда он не любит. Фамилия у него такая — Винников, — пояснил Свиридов. — Хотя в гости по утрам, думается, ходил. Особенно в пору своей рэкетирской молодости.
— Это ты все мне говоришь? — довольно агрессивно уточнил Илья.
— Ты, кажется, хотел проводить с ней разъяснительно-воспитательную беседу.
— Это что, предупреждение? — злобно спросил Илья, которого с самого начала вероятность оказаться ВИЧ-инфицированным приводила в бешенство.
— Да разве это предупреждение? — пожал плечами Владимир. — Вот если бы на месте этого дегенеративного бурбона сидел Перевийченко, тогда бы я тебя предупреждал.
— Все понял.
Илья нервно допил свой коктейль и поднялся с места.
— Э, ты куда? — впервые подал голос Кропотин.
— Да навестить старых друзей. Что вы так всполохнулись?
— Я с тобой, — решительно сказал Влад. — Все-таки я знаком с ними лучше тебя.
Они поднялись по лестнице и, подойдя к столику Леры и Винни, переглянулись. Илья спросил:
— Не помешаем?
Девушка подняла глаза, невольно оторвавшись от угрюмого лица и хищной улыбочки сидящего перед ней Винникова, и ее губы тронула легкая улыбка, а бледные, почему-то без всякой косметики щеки чуть порозовели.
— А, Влад? И Илюшка? Конечно, присаживайтесь. Давно не виделись. Я вчера была у…
— Че за дела? — проскрежетал Винни, прекращая жевать то ли индейку, то ли безобразно разросшегося цыпленка. — Че надо, пацаны?
— Да ничего особенного, что ты, Валера, — уверенно глядя на его бритый австралопитекский череп, примирительно проговорил Влад. — Мы же тоже из «Аякса». Леру на пару слов — и все.
— Да все ее на пару слов, бля, — прищелкнув языком и повозившись пальцем в зубах, выразительно бросил тот и сопроводил свои слова многозначительным и, в сущности, неприличным жестом. — Так что давайте отсюда в отвал, братаны, делайте ноги, не портите мне, значит, аппетит, бля.
— В общем, так, Лерочка, — не обратив никакого внимания на угрожающую тираду гоблина, вполголоса заговорил с девушкой Свиридов-старший, — тебе никогда не приходила в голову идея посетить иммунологический центр профессора Монахова?
Лера вздрогнула.
— А что такое? — облизнув губы, спросила она. — Что-то случилось?
— Знаешь Пашку Симонова?
— Да, конечно, — после некоторой паузы, сопровождавшейся тревожным взглядом, сказала она. — Я даже слышала, что его сегодня ночью убили.
— Совершенно верно, — сказал Влад, — вот только…
— Не, ну вы че, чисто по пять раз повторять, предупреждение одно и то же, бля, типа не понимаете? — совершенно чудовищно и бесформенно в лингвистическом плане реализовал свои агрессивные намерения многострадальный Винни, которому так портили аппетит эти несносные юнцы.
— Еще минута, и мы уходим! — повернулся к нему Владимир.
По всей видимости, Винни не в состоянии был признать в нем своего непосредственного начальника, что было немудрено при экзотическом освещении и не самом кондиционном в плане трезвости статусе Валерия. Впрочем, тот, смирившись с еще одной минутой нарушенного пищеварения, снова уткнулся носом в тарелку и заработал челюстями.
— Дело в том, Лерка, — наклонившись к самому уху девушки, проговорил Свиридов, — что накануне Симонов узнал одну страшную вещь, которая, по сути, перевернула его жизнь вверх тормашками. Как перевернула бы жизнь любого другого на его месте.
В этот момент в комнату вошел, цепляясь за стены и дверные косяки, Фокин и, увидев девушку, преглупо икнул и схватил ее обеими руками за шею.
— В-в-в-в… Валеррка! — вытолкнул он резиновыми губами, и тут же его беспощадно занесло в сторону. — М-м-м.., а это я. А вот этот.., он мой друг Дима Кро.., погоди, как его… Кирр.., коррр… Кро… потин. — Он засмеялся, прижав Валерию к себе, а потом почти трезвым голосом сказал:
— А Влада нет. Илья, кажется.., спит. Лера, ты слышишь меня или ты опять наглухо?
И святой отец с грохотом упал на ковер.
— Что же вы так напоролись? — равнодушно спросила Лера. — Как тебя, Денис, что ли?
— Дима.
— Дима. Ну что, Дима, твои друзья в ауте, давай хоть ты отрабатывай заказ.
И она совершенно спокойно начала снимать с себя полупрозрачную блузку, не глядя на растерявшегося Кропотина. Разве могла понять эта великолепная развращенная самка, что в его жизни, одинокой жизни отодвинутого на задворки юности своими более удачливыми и попросту нахальными сверстниками парня, — в его жизни попросту не было женщин. Если не считать двух или трех подружек Ильи, которых тот по пьянке и по доброте душевной буквально натравливал на своего застенчивого школьного друга.
Причем подружек, которых Илья едва ли мог считать самыми лучшими.
И вот теперь — эта Лера, с ее гибкой грациозной фигурой, отрешенным лицом и расхоложенными движениями то ли уставшей, то ли просто глубоко равнодушной ко всему, еще совсем юной, но уже потрепанной жизнью женщины.
Что за достоевщина, подумал Кропотин, когда поймал себя на подобных мыслях с претензиями на наивный и призванный внушить нужную развязность и раскованность самоанализ.
— Выпить не хочешь? — машинально спросил он.
— Давай.
Он плеснул немного вина себе и ей, протянул бокал, не отрывая взгляда от ее длинных тонких пальцев, которыми она взяла бокал так осторожно, словно это было живое существо.
— Ну, за знакомство, — буркнул он и, не давая себе времени прочувствовать на своем лице пристальный и словно бы испытывающий взгляд Леры, опрокинул свою порцию так, как то делали пираты в его любимом мультфильме «Остров сокровищ».
Она тоже выпила и после этого откинулась на диван, полуприкрыв глаза.
— Ну где ты там, мальчик? — пробормотала она — так, словно не отдавала себе отчета в том, что говорит и делает.
Он наклонился к ней, и в тот же момент ее руки сомкнулись на его шее и медленно притянули к себе.
Все так же не открывая глаз, Лера что-то сдавленно пробормотала и начала окончательно стаскивать блузку с едва прикрытой черным кружевным бюстгальтером груди.
А там было что прикрывать.
Она залепетала что-то невнятное и рванула ворот его рубашки. Вероятно, вся ее энергия ушла именно на это, потому что тонкие округлые руки тут же расслабились, и нежные кисти с накрашенными черным лаком длинными ногтями повисли, беспомощно перегнувшись в запястьях, Сначала он испугался. Коснулся губами ее уха и спросил дрожащим голосом:
— Тебе плохо?
— Мне.., плохо? — тихо переспросила Лера, все так же не открывая глаз и не шевелясь. — Да мне так хорошо, что дай бог, чтобы и тебе когда-нибудь вот так… — Она облизнула губы и ломающимся капризным голосом пролепетала:
— Ну что же ты, Дима… прямо как ребенок.
И вот тут он почувствовал, что теряет над собой контроль. Изголодавшийся в армии солдат, только что вернувшийся на «гражданку» и в первую же ночь увидевший перед собой прекрасное полуобнаженное женское тело, доступное, послушное, оплаченное, наконец, а главное, он всю жизнь и не видел таких красивых девушек ближе чем в полутора-двух метрах от себя, — как тут не потерять голову!
Он рванул ее на себя и почувствовал, как волна безудержного животного желания захлестывает его — словно в напрягшемся теле зазвенел большой гулкий колокол…
* * *
— Ну что, герой, как самочувствие?Кропотин открыл глаза. Прямо перед ним возникло сдержанно улыбающееся тонкое лицо Влада Свиридова.
— А что такое?
— И он еще спрашивает, е-мое! Кто вызывал из «Антонеллы» Лерку?
— Вв… Ф-фокин.
— А кто, так сказать, принимал заказ? А?
Кропотин приподнялся на одном локте и сумрачно посмотрел сначала на Влада.
— Ну? — повторил тот.
— По ходу, я.
— Что и следовало доказать, — с подъемом закончил Свиридов. — А потом все почему-то заснули.
Когда парень из агентства пришел забирать девчонку, все дрыхли.., и ты, и она, и этот болван Афоня, который только и умеет заказывать этих мымр, ссылаясь на меня, а вот потом вовремя их сдавать на инвентаризацию, понимаешь, это уже Свиридов должен расхлебывать. Только пришел из ночного клуба, и тут же этот артист из «Антонеллы» является.
— Ну, извини, — сконфуженно пробормотал Кропотин и снова уткнулся в подушку головой, благо воздействовавшие на нее силы земного притяжения сделались попросту непреодолимыми.
— Да ладно, ничего, — махнул рукой Свиридов. — Только вот еще что.., неосторожный ты, брат. Почему пренебрегаешь средствами контрацепции? Где, понимаешь, твоя гражданская сознательность?
Свиридов был явно в чрезвычайно приподнятом настроении: вероятно, его собственный досуг с подругой брата тоже удался.
— Валерка-то.., она ведь девка отчаянная, может и привезти тебе на память добрый букет, и пойдешь ты после этого к дядюшке венерологу из диспансера по соседству…
— Ладно, Влад, хватит грузить пацада, — перебил его мрачный Илья с опухшим похмельным лицом. — Пошли лучше завтракать и Фокина поднимать. А то он этак и обедню проспит в своей церкви.
* * *
Владимир Свиридов уже второй месяц работал одним из руководителей службы безопасности концерна «Аякс». Прежняя жизнь — безалаберная, скомканная и одновременно напоминающая путь по лезвию бритвы — его не устраивала.Потому что он больше не хотел быть киллером.
Человеком, чей истинный род занятий известен людям, которых можно пересчитать по пальцам рук.
Число которых непрерывно сокращалось.
И когда предпоследнего из тех, кому было известно, кто такой Владимир Свиридов, одного из местных криминальных королей убили, Свиридов с облегчением понял, что уже не найдет здесь клиентов. Некому навести на него. Его жизненная стратегия наконец сработала — последний из тех, кто знал о его роде занятий, покинул этот мир.
Он так долго не работал — полгода, — что никто уже не помнит о нем. Никто — кроме его старого друга и однокашника по «Капелле», элитному подразделению спецназа ГРУ, расформированному еще в девяносто третьем. Суперсекретному отделу государственных киллеров.
Он хотел навсегда уехать из города, где прожил пять лет после своего возвращения с первой чеченской войны, но этот старый друг уговорил его остаться. В Москве и Питере куда больше шансов вернуться к старому. Это недопустимо.
Этим старым другом был Афанасий Фокин. Священник Воздвиженского собора, а в недавнем прошлом офицер ГРУ Генштаба и «музыкант» — исполнитель смертных приговоров, тайно вынесенных спецслужбами, — отдела «Капелла».
* * *
…Это был вечер следующего дня. Два часа назад закончился рабочий день в концерне «Аякс».— В-в-вот так, Влад! — Габаритный парень с широким открытым лицом и узкими светлыми глазами, взгляд которых в данный момент изображал ненависть и какую-то слепую безнадежность, потряс в воздухе кулаком, а потом с размаху опустил его на пластмассовый столик, отчего тот подпрыгнул вместе со всеми находящимися на нем бутылками, стаканами и тарелками. — В-вот так…
Подошла официантка и попросила не безобразничать. Парень было повернулся к ней, но сидящий с ним рядом Свиридов схватил его за руку, и гневная тирада замерла на устах у его разбуянившегося собеседника.
— Спокойно, Паша, — проговорил Влад. — Спокойно.
Тот выпил еще немного водки, а потом, не закусив и не запив, произнес:
— Тебе-то со мной не западно после такого.., общаться?
— Дурак ты, Паша, — почти нежно сказал Владимир, — что говоришь-то? Давай лучше выпьем по последней и пойдем. Тебе уже хватит, да и поздно уже.
— Они все хотят моей смерти, — деревянным голосом сказал Павел, — и Шалавыч, и даже Перевийченко. Все. Они думают, что это я подослан.., а!
Он безнадежно махнул рукой, как человек, едва не выболтавший что-то чрезвычайно важное и маскирующий это безразличием к дальнейшим своим словам: все равно, дескать, какое они имеют значение, эти слова?..
Влад пристально взглянул на него из-под полуопущенных век, но ничего не сказал.
Они выпили, закусили, потом поднялись из-за стола и направились к выходу, причем Павел, поддерживаемый мрачным и трезвым Свиридовым, ковылял походкой, клонящейся к математически безупречной синусоиде, походкой преувеличенно бодрой, как то часто бывает у серьезно подвыпивших людей.
Разумеется, Павел Симонов не относился к той категории граждан Российской Федерации, что используют в качестве основного средства передвижения свои нижние конечности. Но на этот раз его «Опель» остался в гараже, а его хозяин, решив, вероятно, быть ближе к народу, пошел пешком, благо до дома было совсем недалеко.
Через два квартала Свиридов и Симонов расстались. Владимир хотел было проводить Павла до дома, но тот запротестовал настолько энергично, что Влад был вынужден согласиться с тем, что собутыльник вполне в состоянии довлечь свои пропитанные алкоголем телеса до места, обозначенного штампиком в паспорте на странице «Прописка». До своей квартиры.
Влад пошел прямо, а Павел свернул на боковую улицу и медленно двинулся по мокрому от недавнего дождя тротуару, то и дело задевая плечом столбы и полностью игнорируя пристроившийся ему в хвост милицейский «газик» с милой сердцу каждого алкаша аббревиатурой ППС (патрульно-постовая служба).
«Газик» быстро нагнал сшибающего столбы гражданина, проехал вперед, а потом дверь его распахнулась, и оттуда выскочил молодцеватый сержант в косо посаженной на голову форменной кепочке, на которую перед этим, судя по всему, опустошила кишечник пролетавшая мимо ворона или иная пернатая тварь.
— Добрый вечер, — с ехидно-доброжелательной интонацией, присущей только служителям правопорядка, занимающимся отловом алкоголиков и мелких хулиганов, произнес он. — Как ваше драгоценное здоровье, гражданин?
— Пока — лучше н-не бывает, — ответил Паша и тут же заплел ноги так, что сержант еле успел подхватить подвыпившего россиянина.
— Это радует. Ну что, пройдем в машину, или будем на дожде беседовать?
В самом деле, снова начал моросить мелкий дождь, и сержанту это не нравилось. В отличие от Павла, которому, кажется, было все равно.
— В «трезвяк», что ли? — равнодушно спросил он и некстати икнул.
Сержант окинул взглядом пустынную улицу, и рука его легко скользнула вдоль бедра… Паша глухо забормотал что-то, пиная правым ботинком мокрые камешки строительного щебня возле кочковатого газона, потом поднял голову и увидел, что сержант целится в него из пистолета, какого отродясь не состояло на вооружении у доблестных служителей ППС.
Сорок четвертый «магнум» с глушителем.
— В «трезвяк», что ли? — механически повторил Павел и почувствовал, как прошившая тело искра заставляет его трезветь с угрожающей быстротой.
— В другой раз, — холодно ответил сержант и выстрелил в обвисшее лицо Павла, не успевшего ни испугаться, ни вскрикнуть.
Почти бесшумный хлопок растаял в порыве ночного предгрозового ветра…
* * *
С того времени, как на квартире у Ильи Свиридова состоялась в высшей степени занимательная пьянка, каковые в американских сериалах пышно именуют «вечеринками», прошло приблизительно две недели. Кропотин честно трудился на завидной (без всякой иронии) должности грузчика винно-водочного комбината «Аякс», куда его устроил Владимир, занимавший не самую последнюю должность при алкогольном короле города Мамуке Церетели.И вот однажды на базу, где работал Кропотин, подъехал черный трехсотый «мере» — служебный «аяксовский», — и оттуда вышел Влад Свиридов, по всей видимости, прямо со своего рабочего места: в белой рубашке, при галстуке, в аккуратно отглаженных черных брюках. Распорядитель базы, увидев его, заулыбался и рассыпался в приветствиях. Но Свиридов не обратил на распорядителя никакого внимания. Таким сдержанным и хладнокровным Кропотин брата Ильи еще не видел.
В темно-серых глазах Влада застыла недоуменная, напряженная настороженность, всегда аккуратно причесанные короткие темные волосы были растрепаны, а на лбу наливался лиловым здоровенный кровоподтек: вероятно, Свиридов в лучших традициях своего приятеля Фокина налетел на дверной косяк.
— Ты знаешь Пашку Симонова? — на ходу спросил он.
Разумеется, Кропотин прекрасно знал Симонова. Симонов был одной из наиболее заметных фигур в охране «самого», то есть главы «Аякса» Мамуки Шалвовича Церетели. Правой рукой знаменитого кикбоксера, а теперь главы «секьюрити» фирмы, Станислава Перевийченко. Коллегой Свиридова.
— Вчера вечером он сказал мне… Мы немного посидели в ресторане вчера, он как с цепи сорвался, стопарик за стопариком… Так вот, он мне сказал, что у него положительный ВИЧ-тест.
— Что?
— Он болен СПИДом, вот что! — холодно проговорил Свиридов. — И самое жуткое, что он вовсе не какой-нибудь ловелас типа Ильи или даже меня.
У него жена.., любовницы нет. Только два раза, когда она уезжала, Пашка звонил в эту самую «Антонеллу» и вызывал себе…
— Кого вызывал-то? — с затаенной тревогой спросил Кропотин.
— Лерку, кого же еще! Но это еще не все, — продолжал Свиридов, не глядя на Кропотина. — Сегодня ночью Пашку убили. Вот так. Как по заказу. Скорее всего по заказу, потому что Пашкины мозги разлетелись по мостовой в радиусе трех метров.
Приличный «ствол». Может, все это никак не связано между собой, но все равно…
— А вы.., а ты.., тоже спал с этой… Лерой?
— А куда ж я денусь? — пожал плечами Влад. — Конечно! А ты, Димка, я помню, вообще без презерватива…
Кропотин похолодел.
— Значит, вы думаете… — начал было он, но Свиридов бесцеремонно перебил его:
— Я ничего не думаю, но нам немедленно надо сдать анализы на СПИД. Мне, тебе и Илье. Я уже звонил ему, и он предложил пройти эти тесты у твоего бывшего профессора, который преподает в мединституте.
— А как зовут-то этого профессора? — медленно выговорил Кропотин.
— Точно не помню, — ответил Влад и почесал в затылке, — кажется, Монахов.
* * *
Профессор Монахов в свое время преподавал у Кропотина, кажется, иммунологию. А может, и что другое, этого не знал и сам Дима, потому как на лекции ходил редко, а потом и вовсе вылетел.Михаил Иннокентьевич Монахов был одним из известнейших врачей города. Он возглавлял знаменитый на весь регион иммунологический исследовательский центр, в который частенько приезжали поделиться опытом не только специалисты из Москвы и Санкт-Петербурга, но и из дальнего зарубежья — Западной Европы, Японии, Штатов, Израиля. Не далее как за месяц до описываемых событий приезжала даже делегация врачей из Южной Африки, из которых половина принадлежала, так сказать, к откровенно негроидной расе.
По совместительству профессор Монахов, как уже говорилось, читал лекции в медицинском университете. По утверждению большинства студентов, более лояльного преподавателя — особенно на экзамене — трудно было и пожелать. Снисходительность и терпимость к студентам, даже откровенно нерадивым, — вообще отличительная черта больших ученых, каковым в принципе без всякой натяжки можно было назвать профессора Монахова.
Илья Свиридов был знаком с ним потому, что тот консультировал модельное агентство, в котором работал Илья, по ряду медицинских вопросов.
В учреждении, возглавляемом Монаховым, имелась лучшая в регионе лаборатория ВИЧ-тестов.
Именно туда, по совету Ильи, и направились Кропотин, Влад Свиридов и сам Илья.
* * *
— Приходите за результатами послезавтра, — сказал пожилой врач в старом белом халате и с позолоченной ручкой в пальцах левой руки. Ручка мелькала в пальцах с необычайной быстротой, и Дима никак не мог оторвать от нее завороженного взгляда.— И что, — негромко проговорил Илья, косясь на неспешно удаляющегося по коридору эскулапа, — нам так и ходить два дня в подвешенном состоянии?
— Не хочешь ходить — ползай, — незамедлительно парировал Влад. — По-моему, ты именно так и собираешься сделать.
— Вот именно! — безапелляционным и капризным тоном заявил Илья. — Что нам мешает пойти сегодня вечером в клуб; где обычно тусуется эта мымра, и совместить, так сказать, приятное с полезным: и отвязаться влегкую, и провести разъяснительно-воспитательную беседу.
— Какую мымру? — спросил Дима.
— А все ту же.., по чьей милости я, то есть мы, торчим здесь, как последние идиоты!
— Как предпоследние, — поправил его Владимир, — последними мы будем в случае, если у нас обнаружат.., сам понимаешь, в общем. А что касается разъяснительно-воспитательной беседы с Валеркой, то вместо нее гражданин Перевийченко с тобой проведет такую беседу, что еще месяца два после нее будешь только ходить и молча открывать рот, чтобы не дай бог что-нибудь этакое не ляпнуть. Разве что я за тебя словечко замолвлю.
Он подозрительно посмотрел на младшего брата и втянул ноздрями воздух.
— Уже успел?
— Да подумаешь, два пива только, — пожал плечами тот, проводя рукой по бледному лицу. — Тут поневоле запьешь!
Глава 2НОЧНОЙ КЛУБ «ПОЛИШИНЕЛЬ»: НЕ ЗАПИРАЙТЕСЬ В ЖЕНСКОМ ТУАЛЕТЕ
Несмотря на то, что на следующий день, двадцать первого июня, у Ильи были назначены важные съемки для какого-то журнала, где он должен был участвовать в показе новой коллекции мужской одежды, он решил на ночь пойти в «Полишинель», один из самых престижных и достаточно дорогих ночных клубов города. Владимир сначала отговаривал его, но потом принял точку зрения брата.
— Быть может, нам и терять-то нечего, — зловеще произнес он.
Кропотин, конечно, ни за что не пошел бы в такое заведение по собственной инициативе, но если приглашали друзья, то отказываться было просто грех.
…Темно-зеленая «Ауди» Влада Свиридова плавно вырулила на залитую светом четырех мощных фонарей стоянку перед ночным клубом «Полишинель», принадлежавшим не кому-нибудь, а президенту «Аякса» господину Церетели.
На стоянке уже стояло несколько навороченных авто, и среди этих «Мерседесов», «Ауди» и двух однотипных и одноцветных джипов демократично притулилась парочка скромных «Жигулей» и ядовито-желтый «запор» между не менее ужасающей раздолбанной «копейкой» и, разумеется, каноническим напарником «Запорожца» во всех дорожно-транспортных происшествиях — черным «шестисотым»
«Мерседесом».
Дверь машины распахнулась, и на свет божий показалась свежевыбритая физиономия Ильи.
Он внимательно осмотрелся по сторонам, чиркнул взглядом по не обратившему на него ни малейшего внимания столповидному телохранителю и только после этого решительно зашагал к переливающемуся всеми цветами и оттенками радуги неоновому великолепию парадного входа «Полишинеля», откровенно рисуясь своими стильно обтягивающими черными кожаными брюками.
За развязно вышагивающим Ильей, который уже изрядно подготовился к ночной жизни, достав через знакомых немного кокаина и приведя себя с его помощью в экстатическо-эйфорическое состояние, шли еще двое. Мрачно улыбающийся Владимир в строгих брюках, белой рубашке и жилетке. Спокойный и словно бы равнодушный. И Кропотин.
На входе они задержались не больше минуты и прошли в просторный зал, заполненный примерно наполовину. Илья потребовал меню, хотя через минуту им и так принесли бы его без всяких предупреждений, и, получив искомую красную папочку, тут же уставился в замечательный прейскурант. Кропотин последовал его примеру.
Первоначально он ужаснулся, потому что перепутал две колонки цифр, в первой из которых указывался вес предлагаемого продукта в граммах, а во второй — стоимость. Хорошо еще, что в рублях! Сначала он подумал, что семьдесят пять граммов коктейля «Веселый Роджер light» стоят сто пятьдесят рублей. Сколько же нужно заплатить, чтобы получить не облегченную, а полноценную версию этого напитка, подумал Дима.
В то же время Влад Свиридов индифферентно ткнул в строчку меню, на которой был поименован коктейль с жизнеутверждающим названием «Оргазм». У него не возникло никаких сомнений по поводу размера порции и цены, потому как перепутать их было достаточно сложно.
Двести граммов этого милого коктейля стоили ровно столько же рублей — двести.
— Вот это! — сказал он. — Надеюсь, что от этого оргазма никакой милой «венеры» и прочей ВИЧ-инфекции не воспоследует.
Кропотин заказал тот самый коктейль «Веселый Роджер», но не «Лайт», а «стронг». Это оказался ром с какими-то безалкогольными ингредиентами и, по всей видимости, мартини.
Владимир грустно улыбнулся, глядя на озадаченное лицо друга своего брата — и тут он увидел Леру.
Еще не погас верхний свет и не началось световое дансинг-шоу на сцене, поэтому уже одно то, что удалось зафиксировать ее местонахождение в зале, дорогого стоило. С началом ночной программы разглядеть в помещении клуба что-либо вне сцены было бы затруднительно — недаром Мамука Церетели хвастался, что в его заведении находится лучшее лазерное шоу города и наиболее совершенный комплект аудиоаппаратуры.
Валерия сидела на галерее, представлявшей собой нечто вроде усеченного до трехметровой полоски вдоль стен второго этажа. Ее столик находился неподалеку от лестницы, посредством которой и происходило сообщение между первым и вторым этажами.
Напротив Леры развалился на стуле плотный мускулистый парень с широким внушительным лицом профессионального боксера и цепким взглядом. В нем Влад тут же признал одного из амбалов церетелиевской службы безопасности, одного из своих подчиненных, и даже вспомнил, что его зовут точно так же, как абонированную им девушку, то есть Валера, но все называют его Винни-Пухом, или сокращенно Винни.
— Нет, меда он не любит. Фамилия у него такая — Винников, — пояснил Свиридов. — Хотя в гости по утрам, думается, ходил. Особенно в пору своей рэкетирской молодости.
— Это ты все мне говоришь? — довольно агрессивно уточнил Илья.
— Ты, кажется, хотел проводить с ней разъяснительно-воспитательную беседу.
— Это что, предупреждение? — злобно спросил Илья, которого с самого начала вероятность оказаться ВИЧ-инфицированным приводила в бешенство.
— Да разве это предупреждение? — пожал плечами Владимир. — Вот если бы на месте этого дегенеративного бурбона сидел Перевийченко, тогда бы я тебя предупреждал.
— Все понял.
Илья нервно допил свой коктейль и поднялся с места.
— Э, ты куда? — впервые подал голос Кропотин.
— Да навестить старых друзей. Что вы так всполохнулись?
— Я с тобой, — решительно сказал Влад. — Все-таки я знаком с ними лучше тебя.
Они поднялись по лестнице и, подойдя к столику Леры и Винни, переглянулись. Илья спросил:
— Не помешаем?
Девушка подняла глаза, невольно оторвавшись от угрюмого лица и хищной улыбочки сидящего перед ней Винникова, и ее губы тронула легкая улыбка, а бледные, почему-то без всякой косметики щеки чуть порозовели.
— А, Влад? И Илюшка? Конечно, присаживайтесь. Давно не виделись. Я вчера была у…
— Че за дела? — проскрежетал Винни, прекращая жевать то ли индейку, то ли безобразно разросшегося цыпленка. — Че надо, пацаны?
— Да ничего особенного, что ты, Валера, — уверенно глядя на его бритый австралопитекский череп, примирительно проговорил Влад. — Мы же тоже из «Аякса». Леру на пару слов — и все.
— Да все ее на пару слов, бля, — прищелкнув языком и повозившись пальцем в зубах, выразительно бросил тот и сопроводил свои слова многозначительным и, в сущности, неприличным жестом. — Так что давайте отсюда в отвал, братаны, делайте ноги, не портите мне, значит, аппетит, бля.
— В общем, так, Лерочка, — не обратив никакого внимания на угрожающую тираду гоблина, вполголоса заговорил с девушкой Свиридов-старший, — тебе никогда не приходила в голову идея посетить иммунологический центр профессора Монахова?
Лера вздрогнула.
— А что такое? — облизнув губы, спросила она. — Что-то случилось?
— Знаешь Пашку Симонова?
— Да, конечно, — после некоторой паузы, сопровождавшейся тревожным взглядом, сказала она. — Я даже слышала, что его сегодня ночью убили.
— Совершенно верно, — сказал Влад, — вот только…
— Не, ну вы че, чисто по пять раз повторять, предупреждение одно и то же, бля, типа не понимаете? — совершенно чудовищно и бесформенно в лингвистическом плане реализовал свои агрессивные намерения многострадальный Винни, которому так портили аппетит эти несносные юнцы.
— Еще минута, и мы уходим! — повернулся к нему Владимир.
По всей видимости, Винни не в состоянии был признать в нем своего непосредственного начальника, что было немудрено при экзотическом освещении и не самом кондиционном в плане трезвости статусе Валерия. Впрочем, тот, смирившись с еще одной минутой нарушенного пищеварения, снова уткнулся носом в тарелку и заработал челюстями.
— Дело в том, Лерка, — наклонившись к самому уху девушки, проговорил Свиридов, — что накануне Симонов узнал одну страшную вещь, которая, по сути, перевернула его жизнь вверх тормашками. Как перевернула бы жизнь любого другого на его месте.