Михаил Серегин
Прекрасная попрошайка
Кровь стекла с губы по подбородку и капнула на белоснежную скатерть. Дарья поморщилась и приложила салфетку к губе. Вишня: зрелая, сочная, под цвет шоколада и очень крупная. Она купила на базаре целое ведро и пригласила на девичник Лизочку и еще одну свою давнюю подругу – Катерину. Так, втроем, сидя за столом, на котором, кроме вишни, было легкое вино и конфеты, они провели уже более трех часов.
Сейчас дамы сидели и болтали, между делом поглощая сочную вишню. Та струйка сока, что стекла с губы, не была кровью. Это всего лишь плод, раздавленный прелестным язычком о нежное небо, дал сок, который по чистой случайности смог вырваться изо рта и стечь на скатерть.
Девчонки рассмеялись, глядя на Дарью, и посоветовали ей не жадничать.
– Куда ты торопишься? – воскликнула широкопопая миниатюрная Лизочка. – Мы тебя не объедим. Все тебе достанется.
– Я тороплюсь? – возмутилась Дарья. – Да вы на себя посмотрите.
Данилова ткнула пальцем в грудь Катерины, и та опустила глаза. На сиреневой блузке высокой и мосластой Катерины расплылось несколько пятен от вишни. Узрев такое дело, блондинка вскочила со своего места и заверещала:
– Ой, мне это надо застирать. Немедленно.
Лизочка с Дарьей теперь принялись смеяться над подругой, которая начала метаться по кухне, не зная, что делать.
– Успокойся, бедняжка. – Дарья положила себе в рот очередную вишенку. – Пятна уже высохли. Теперь тебе придется помучиться, чтобы их вывести.
– Ну не могу же я в таком виде идти по городу.
Дарья смерила критическим взглядом длиннющую подругу.
– Таких девушек, как ты, Катерина, днем с огнем не сыскать: высокая, стройная, гибкая. Подумаешь, несколько пятен на блузке. К тому же она у тебя не белая, а сиреневая, почти под цвет. Издалека и не различишь.
Катерина Дарью не слушала. Она подбежала к большому зеркалу в коридоре и стала разглядывать пятнышки.
– Послушайте, – заныла она, – я сама так не могла на себя прыснуть. Это кто-то из вас. Вы ведь сидели напротив.
Дарья поспешила отбояриться:
– Мы здесь ни при чем…
Катерина вернулась расстроенная и снова села за стол, сложив длинные конечности в кучу.
– Дарья, ты не могла бы мне одолжить что-нибудь из своего гардероба?
Хозяйка предложила гостье на выбор несколько вещиц.
– Выбирай, только они не очень длинные.
– Не страшно, не страшно, – затараторила Катерина. – Сейчас что-нибудь придумаем.
Она выбрала желтую яркую рубашку с голубенькими полосками и тут же примерила. Подошла к зеркалу и, покрутившись немного, сообщила, что это ей подходит.
Данилова встала с ней рядом:
– Поскольку у тебя нет груди, то и рубашечка растянулась по всему телу.
– Ох, можно подумать, – обиженно заявила Катерина, – что ты у нас Саманта Фокс или Сабрина.
– Ну нет, конечно. – Дарья поглаживала свои формы. – Я намного изящнее. А вот рубашечка тебе действительно к лицу, и, знаешь, я ее тебе дарю.
Катерина вытаращила глаза и от всей души чмокнула Дарью в щеку.
– Вот спасибо. Мне сегодня на аукцион идти со своим ненаглядным. Не могла же я туда явиться, изляпанная вишней.
– Аукцион! – воскликнула Лизочка. – Это что же вы там хотите себе приобрести?
Дарья также выразила интерес. У нее даже мелькнула мысль отправиться вместе с Катериной.
– Аукцион как аукцион, – пожала плечами мосластая девица, расчесывая свои небогатые белые волосы. – Мы там решили себе купить что-нибудь из посуды… Сервиз, например.
– Ну да, мы решили, – передразнила Дарья. – Сразу чувствуется, что муж твой уже давно все решил.
– Нет, – запротестовала Катерина, – мне тоже эта идея очень даже нравится. Я считаю, что мы, женщины, в некоторой степени и зависимые создания…
– Зависимые, зависимые. – Лизочка выкатилась вслед за подругами в коридор, держа в одной руке тарелку с вишней и аккуратно сплевывая косточки в кулачок. – Мужики, где вы?!
– Нет, вы меня не поняли. Я имела в виду зависимость от вещей. Но мой ненаглядный Константин сам не прочь притащить какую-нибудь безделушку в дом, а потом всю оставшуюся жизнь сходить по ней с ума.
– Вот и тебя он притащил. – Разглядывая подругу, Дарья отметила, что она неплохо выглядит и может даже поучаствовать в торгах в качестве продаваемого экспоната.
Катерина надула губу:
– Супруг не позволит. Он там все перевернет тогда.
Дарья припомнила Константина. Она видела его всего один раз. Такой огромный, можно сказать, просто не человек, а динозавр, ростом в два десять и весом под сто сорок килограммов. Ему только одна дорога – в их саратовский «Автодорожник». Кстати, баскетболом он, по словам Кати, никогда и не думал заниматься. Жил себе и жил со своими двумя десятью, жену себе нашел под сто девяносто. Интересно, на какой кровати они спят? Этот вопрос себе Дарья задавала не раз, когда встречалась с Катериной, но вслух его произнести никогда не решалась.
– Я даже и не думала, – призналась Данилова, – что у нас в Саратове проходят подобного рода аукционы. Все, что у нас до этого продавали, так это предприятия и земельные участки под застройку. Похоже, времена меняются.
– Да, – согласилась Катя. – Аукционы эти с год назад начались.
– И на них постоянно продаются какие-нибудь интересные вещички?
– У них уже сложился небольшой круг постоянных клиентов, куда мы с Константином входим.
Дарья не считала себя настолько состоятельной, чтобы ходить на аукционы и бороться с каким-нибудь денежным мешком, вбившим себе в голову, что та или иная рюмка девятнадцатого века обязательно должна быть у него на столе на зависть гостям.
Константин владел то ли тремя, то ли пятью магазинами и поэтому мог себе позволить время от времени, взяв жену, пойти и потратиться на какую-нибудь дребедень.
Дарья же предпочитала несколько иной стиль жизни. Она могла купить себе дорогую вещь, но безо всяких аукционов и торгов. Она их побаивалась. Знала, что может войти в раж и увлечься, а это приведет к неоправданным тратам. А в руках, на худой конец, окажется какая-нибудь чашка или ложка, которая, по уверениям организаторов аукциона, является вещью неимоверно дорогой и ценной.
Тем не менее любопытство было сильнее собственного здравого смысла, предупреждающего о возможных негативных последствиях. Дарья не упустила случая поинтересоваться, где и когда проходят торги.
Каждую субботу в два часа дня в небольшом кафе начиналось действо, во время коего своих новых владельцев искали весьма симпатичные вещички. Одни были привезены из дальнего зарубежья, другие создавались в разное время отечественными мастерами.
Кафе с невзрачным и неприметным названием «Лодочка», по словам Катерины Лировой, располагалось на окраине города, и для того, чтобы добраться до него, требовалось проехать по замысловатым и узким улочкам.
Причесавшись, беловолосая попрощалась с Лизочкой и Дарьей, извинившись, что уходит немного раньше.
Когда Катерина ушла, рыжая пристала к Дарье с просьбой – дать ей поиграть на компьютере.
– А ты умеешь? – поинтересовалась Данилова.
Лизочка ни черта не понимала в современной технике, и ее необходимо было первым делом обучить самым элементарным вещам, чтобы она смогла справиться хотя бы с простенькой игрушкой.
Почувствовав в себе тягу к преподаванию, Дарья предложила приятельнице пройти небольшой курс обучения. На что та, желая развеяться, незамедлительно согласилась, заметив, что стакан вина никаким образом не должен повлиять на процесс запоминания и вникания в суть.
Дарья добросовестно изложила ей принцип действия игрушки и показала, на какие кнопки и в какие моменты следует нажимать, после чего оставила Лизочку одну перед компьютером и ушла на кухню немного прибраться. Посиделки с уходом Катерины можно было считать законченными.
Моя бокалы, Дарья раздумывала над тем, что услышала от блондинки. Она была вынуждена признаться, что в ней разыгралось любопытство, и ей захотелось побывать на этих торгах. В эту субботу она уже не успевала сделать это, а вот в следующую намеревалась непременно в два часа дня подъехать к кафе, где проходило разрекламированное Катериной мероприятие.
Лизочка очнулась и не могла поверить, что так долго сидела перед компьютером: было уже шесть часов вечера.
– Дарья, извини. У тебя, наверное, какие-то свои дела есть. Я просто как в другой мир провалилась.
– Ничего, ничего, – отмахнулась Данилова. – Я это по себе знаю. Четыре часа за игрушкой – это не срок. Ну как, понравилось?
– О, не то слово, знаешь, я обязательно куплю себе что-нибудь подобное.
День шел за днем, а мысль о посещении аукциона все не покидала Дарью. Она решила позвонить Кате и расспросить более подробно, как добраться до этой «Лодочки».
Длинноволосая брюнетка мило поболтала с подругой минут сорок, а может, и час сорок. Никто не засекал. В результате Дарья узнала, что «Лодочка» располагается в подвале пятиэтажного жилого дома в так называемом шестьдесят восьмом поселке. Для Даниловой это был не ближний свет, но и никаких препятствий для того, чтобы добраться туда, не было. Тем более что не так далеко от этого поселка, который уже давно стал частью города, жила ее мама, Нина Ивановна.
Кроме координат «Лодочки», Данилова узнала у подруги, что они с мужем приобрели на аукционе статуэтку воина, сделанную в начале восемнадцатого века в Иране. Слоновая кость. По мнению Катерины, они не прогадали. Кроме этого, на аукцион в прошлую субботу выставлялось издание Библии, датированное тысяча восемьсот вторым годом, затем набор столовых приборов из серебра на двадцать четыре персоны, картина неизвестного художника, на которой, как поняла Дарья из стыдливой фразы Катерины, была изображена совокупляющаяся пара, далее несколько фарфоровых фигурок, сделанных в Японии уже в пятидесятых годах нашего столетия.
– Как получить информацию о том, что будет на следующих торгах? – Дарья уже решила, что непременно на них будет.
– Контора там небольшая, и нет возможности издавать какие-то буклеты заблаговременно. Просто приходишь, садишься за столик, тебе дают листок бумаги, на котором есть скупое описание предлагаемых вещей, и ты сидишь, пьешь кофе и время от времени торгуешься. Кажется, у них в пятницу, да, именно вечером в пятницу, можно прийти и через стекло поглазеть на те предметы, которые будут выставлены на продажу на следующий день. Но, насколько я знаю по разговорам, так никто не делает. Люди приезжают в день торгов просто для того, чтобы немного потратиться. Это то же самое, что сходить в казино, но, в отличие от похода в игорное заведение, у тебя есть шанс унести отсюда покупку, а не просто воспоминания о проигрыше.
Дарья рассмеялась и призналась собеседнице, что это действительно весомое преимущество.
– Ты будешь в эту субботу? – спросила Дарья подругу и подумала, что если та ответит «да», то она сможет увидеть огромного, словно мамонт, Константина, который, по словам его жены, при этом очень нежный и чуткий человек.
– Нет, мы, наверное, не придем, есть другие планы, – деликатно ответила Лирова.
– Ну хорошо! – Дарья поблагодарила подругу и решила, что сама сможет в эту субботу приехать и посмотреть на то, как это все проходит.
В небольшом подвальчике, где и столиков-то было не больше десятка, свободных мест к началу торгов не было.
Дарья приехала в «Лодочку» ровно в два. Пришлось скромно встать у стены и смотреть за происходящим. Вход был платный. Отдала пятьдесят рублей без особого сожаления, так как любопытство не давало ей покоя уже целую неделю, и нужно было в конце концов его удовлетворить.
Владельцы кафе не поскупились на ремонт. На стены были наклеены весьма дорогие обои, выполненные шелкографией, на потолке горело несколько новомодных точечных светильников, обеспечивающих чуть ли не дневное освещение. Посетители могли свободно читать даже очень мелкий текст, что было весьма немаловажно, потому как вместе с правом посещения аукциона, которое посетитель зарабатывал, уплатив за вход упомянутый уже взнос, он получал в руки, как и рассказывала Катерина, несколько листков бумаги с номерами лотов, названием и описанием того или иного предмета, выставленного на торги.
В описании значилась стартовая цена, примерный или точный год создания объекта, далее шел текст, в котором говорилось о том, из какого материала сделано произведение искусства или в каком стиле выполнено. Организаторы мероприятия не утруждали себя подробным представлением лота, видимо, полагая, что люди, увидев собственными глазами ту или иную вещь, смогут самостоятельно оценить ее.
Столики в кафе были выполнены из натурального дерева и имели квадратную форму, примерно метр на метр. Около каждого стояло по два-три мягких стула. Зал обслуживала всего-навсего одна официантка, которая предлагала лишь напитки.
Дарья попросила большой стакан минералки. На улице было жарко, и из нее довольно много выпарилось, пока она сюда ехала. В подвале работал кондиционер, и это было весьма приятно, так как температура здесь не поднималась выше двадцати или двадцати двух градусов.
В пять минут третьего на небольшой свободный пятачок, вокруг которого были расставлены столики и расселись потенциальные покупатели, вышел толстяк, диаметр пуза которого был не намного меньше его роста. Мужчина с жидкими черными волосиками, зачесанными набок, объявил о начале аукциона и попросил посмотреть всех присутствующих на описание лота под номером один.
Люди уткнулись носами в бумажки, а официантка прошла по залу и раздала каждому по карточке, на которой был написан его личный номер.
Господам и дамам – а были и женщины, сидящие рядом со своими кавалерами и потихоньку потягивающие через соломинки какое-нибудь питье, – предлагалось приобрести себе в собственность вырезанные из дерева шахматы. Как явствовало из описания, сделал их саратовский мастер из ясеня, бука, березы и вишни. Четыре породы дерева в одной работе. Красивая вещица!
Как только таблички с номерами были розданы, на небольшом столике с колесами сам толстяк вывез из служебного помещения расставленные на доске шахматы. Те, кто сидел не так близко, даже поднялись с места, чтобы получше разглядеть работу.
– Прошу прощения за некоторые неудобства, – произнес ведущий, – но я бы не хотел поднимать шахматы над головой, чтобы нечаянно не уронить фигуры с доски. Начальная цена, как вы можете видеть в своих прайс-листах, составляет полторы тысячи рублей.
У ведущего, что было для Дарьи удивительно, в руках ничего не было. По телевизору она привыкла наблюдать классическим образом обставленные аукционы, где у «торгового тамады» в руках обязательно был молоточек, которым он время от времени стучал.
Дарье было интересно, как же он будет произносить эти самые слова: «Сто миллионов долларов – раз, сто миллионов долларов – два, сто миллионов долларов – три, продано!» Ведь после «три» должен неминуемо следовать удар молотком, который извещает об окончании торга.
К шахматам интерес поначалу проявили шестеро посетителей. Поскольку Дарья стояла за спинами торгующихся, она не могла разглядеть их лиц и решила просто ориентироваться по взлетающим вверх картонкам.
Дело пошло-поехало, в результате произведение прикладного искусства ушло за девять тысяч пятьсот рублей. Дарья сглотнула слюну и подумала, что все же это слишком много для такой вещички, хотя покупатель, мужчина, чей рост был слегка выше среднего, а возраст наверняка в два раза превышал возраст Христа, с превеликим удовольствием немедленно рассчитался и забрал свое приобретение. Но самым интересным для Дарьи было не то, что покупатель немедленно отдавал наличные и забирал понравившуюся ему вещь, а то, каким образом толстяк извещал о конце торгов. Он щелкал каблуками ботинок, видимо, из-за этого какие-то контакты замыкались и через встроенные динамики раздавался средней силы электронный гонг.
Дарья оценила деловой подход организаторов аукциона. Все делалось оперативно: продажа, расчет, а извещение о прекращении борьбы выглядело вообще как в боксе: «Бааууум». Все, победитель один, остальные не у дел.
За шахматами шел ковер ручной работы. По утверждению ведущего, он был сделан в Турции из верблюжьей шерсти в тысяча девятьсот третьем году.
«Редкость, наверное, невиданная», – подумала Данилова, приготовившись разглядывать прекрасную вещь.
Вопреки ее ожиданиям, на обозрение зрителям вынесли небольшой коврик с правильным геометрическим узором, чьи поблекшие краски не могли ни на кого произвести должного впечатления. Дарья сразу же засомневалась: а Турция ли это вообще, и верблюжья ли шерсть, а не подделка какого-нибудь совдеповского заводика конца тридцатых годов. Наверное, точно так же подумали и все остальные присутствующие, никто к данной рухляди интереса не выказал, тем более что начальная цена соответствовала ста долларам. Приобрести явную дребедень за такую сумму никто не согласился.
После этого на торги выставили первое издание Полного собрания сочинений Пушкина на английском языке. Оказывается, сие случилось в тысяча девятьсот одиннадцатом году. От одной только мысли о том, что Пушкина можно читать по-английски, Даниловой стало смурно. Она любила Александра Сергеевича и была уверена, что, только постигнув русский язык, можно приблизиться к пониманию того, каким великим был поэт, и наслаждаться его слогом.
Толстяк еще не раз эффектно щелкал каблуками, но Дарья так себе ничего и не присмотрела, хотя денег взяла и могла бы состязаться за самые дорогие на этом аукционе вещи. Лишь однажды рука ее дрогнула, и она даже решила поднять вверх свою карточку, когда вынесли на всеобщее обозрение золотую цепочку и рубиновый кулон на ней. Но затем она урезонила себя, вспомнив, что у нее и так дома полно побрякушек. Кроме того, точно такой же кулон она без проблем найдет если не в Саратове, то в Москве, и куда за меньшие деньги. Отдавать же за эту вещичку полторы тысячи, да еще и не рублей, а у.е., ей казалось ненужным расточительством.
– Ну вот, мы с вами очень быстро и закончили, – объявил ведущий в половине пятого, – на сегодня, дамы и господа, больше лотов нет, будем рады видеть вас в следующую субботу.
Публика поднялась со своих мест, кто с покупками, кто без, и стала покидать кафе. Дарья осталась и спросила у официантки, не может ли она здесь перекусить. Точно так же, как она, поступили и еще несколько посетителей. Большей частью это были те, кто приобрел хоть что-то на аукционе. И теперь эти люди стремились побыстрее обмыть покупки.
На столиках появилось спиртное, салатики, было обещано и мясо.
Дарья сидела одна. Она заказала себе дежурное блюдо плюс салат из помидоров и огурцов. Все это было немедленно выполнено. Дежурным блюдом, как оказалось, была картошка с котлеткой.
Она увлеклась добросовестно обжаренной картошкой и не заметила, как к ней подошел толстяк, недавно проводивший аукцион.
– Здравствуйте, простите за беспокойство, – вежливо начал он, наклоняя свою жидковолосую голову, – я наблюдал украдкой за вами, пока проводил торги. Вы так ничего и не купили?
Она подняла на него свои изумрудные глаза:
– Знаете, мне больше понравилось, как вы щелкаете каблуками. У вас там что, какие-нибудь датчики, что ли?
Толстяк рассмеялся.
– Все намного проще. За стенкой сидит мой помощник и в нужный момент нажимает кнопку. Вот и все. У вас очень эффектная внешность. Вы не согласились бы работать у нас по субботам? А то все лоты приходится представлять мне самому. А если бы это делала такая девушка, как вы, это было бы намного лучше.
Дарья улыбнулась.
– Вы считаете, что я могу хорошо подать товар?
Увидев, что посетительница относится к нему благосклонно, толстяк поспешил представиться:
– Меня зовут Виктор. Я владею всем этим заведением и провожу торги.
Она никогда не встречала человека, который бы занимался таким делом, и предложила ему присесть рядом с собой. Он поблагодарил и плюхнулся на стул. Мебель скрипнула, выказывая раздражение столь варварским обращением с ней.
Виктор принадлежал к породе людей, которых Дарья условно называла «навозными жуками». Он был из тех, кто любил сидеть на куче добра, время от времени перебирать его, что-то продавать, а что-то покупать. Правила купли и продажи у «навозных жуков» не менялись тысячелетиями. Продавать нужно было как можно дороже, а покупать – как можно дешевле. И получать в этом случае не только прибыль, но и некое маниакальное удовольствие от совершенной процедуры, особенно если навар измерялся не в процентах, а в разах.
Виктор был типичным разъевшимся мордоворотом, любителем сосисок и пива. Его черные глаза так и бегали. Они смотрели то в тарелку, в которой потихоньку убавлялась картошка, то на рот Дарьи, в который вся эта пища отправлялась.
– Я вынуждена отклонить лестное ваше предложение, но, может быть, в одно из своих посещений «Лодочки» что-нибудь и куплю для себя.
– Рад слышать, – расцвел Виктор.
Дарье показалось, что это жир растекается по воде, а не человек улыбается ей.
– Как вам пришла в голову эта идея? – спросила она для поддержания разговора.
– О, ничего особенного в этой идее нет. Просто я несколько лет прожил на Востоке, в Турции.
– А, ну да, оттуда сегодня был ковер, – припомнила Дарья. – Он что, действительно из Турции?
– Да, все без обмана, все честно. Я не позволяю себе обманывать своих клиентов. В обмане нет ничего хорошего. Можно в этом случае понести большие убытки, да и публика у нас, особенно та, которая в состоянии платить, не слишком сдержанная. Что скрывать, у меня тут иногда и такие особы появляются, что могут купить эту пятиэтажку вместе со всем скарбом в квартирах, а жильцов нанять на работу. Жаль, конечно, что вы отказываетесь от моего предложения. Придется искать еще кого-нибудь. Может быть, у вас есть красивая подруга, которая бы согласилась работать у меня время от времени? Вы же видите – ничего сложного, всего лишь один раз в неделю прийти и уделить этому делу полдня.
Дарья сказала, что у нее таких красивых подруг, как она, нет.
– Понимаю, понимаю, – вставая со своего места и продолжая улыбаться, говорил Виктор, – вы самая красивая.
– Только так и надо жить, – ответила Дарья. – Картошка у вас вкусная.
– Приходите еще, – пригласил толстяк, – и не только по субботам. Мы в нашем небольшом кафе стараемся, чтобы посетители уходили отсюда не только с покупками, но и сытыми. И чтобы в желудках у них был при этом не комбикорм, а прекрасно приготовленная пища. Кстати, на заказ мы можем приготовить для вас что-нибудь из турецкой или, скажем, иранской кухни, благо я даром время на Востоке не терял.
– Что-то из баранины? – попыталась угадать Данилова.
– И из баранины тоже, – согласился Виктор. – Приятного вам аппетита… Если вдруг, неожиданно, у вас появится под рукой какая-нибудь кандидатура на должность моей помощницы, звоните.
Он вытащил слегка помятую визитку.
Дарья взяла карточку и поблагодарила хозяина за оказанное ей внимание.
– Послушайте, а как же вы привлекаете посетителей? Что-то рекламу на телевидении я не видела, а народу здесь было прилично.
Толстяк пожал плечами.
– У богатых свой круг. Люди, которые имеют деньги, общаются между собой. Когда человек получает удовольствие от посещения того или иного заведения, он непременно делится сведениями об этом со знакомыми, друзьями, близкими. Мы уже целый год существуем. Вначале так много людей не было. Это сейчас мы стали пользоваться некоторой популярностью.
– И что же, вы за целый год не нашли себе помощницу?
– Ну почему же, была девушка одна. Но мы не сработались. Она постоянно опаздывала, к тому же пила. В общем, была не работа, а одни страдания. Через три недели я ее уволил и больше ни с кем разговоров на эту тему не заводил. Все сам.
Дарья почувствовала, что, раздваиваясь между разговором и едой, она упускает самое интересное – не может как следует насладиться вкусом картошки.
– Вы позволите? – спросила она, указывая на тарелку.
– Да, конечно, приятного аппетита.
Толстяк ушел, оставив ее одну, а Дарья кинулась доедать, размышляя при этом о том, как тяжело в современном мире быть красивой женщиной. Постоянно к тебе норовит пристать какой-нибудь самец с тем или иным предложением. Все в конечном счете закончится все той же постелью.
Дарья села в «Фольксваген», засунула в рот резинку и решила, что больше в эту контору она ни ногой.
Что находят эти многочисленные покупатели, приезжая сюда, на окраину города, и выкладывая деньги за безделушки, она понять не могла. Все то же самое, а иногда и лучше можно найти в любом магазине. Кроме эффектного щелканья каблуками да электронного гонга, раздававшегося в помещении, Дарья толком больше ничего не запомнила. Но смотреть на все это каждую неделю? Нет уж, увольте. Можно найти занятие и получше.
Это самое занятие Данилова в этот же вечер отыскала во дворце спорта «Кристалл», где свои песни представляла публике группа «Чайф».
Вот где было веселье и настоящий балдеж. Здесь все было так, как надо. Она прекрасно отдохнула, не считая того, что с ней опять хотели познакомиться, но к такой докуке она уже привыкла.
Завтра было воскресенье, и никаких планов на этот день у Дарьи не было. Разве что на пляж сходить. Она пришла домой и проверила автоответчик. Как оказалось, около семи вечера звонила Катерина Лирова, просила перезвонить.
Сейчас дамы сидели и болтали, между делом поглощая сочную вишню. Та струйка сока, что стекла с губы, не была кровью. Это всего лишь плод, раздавленный прелестным язычком о нежное небо, дал сок, который по чистой случайности смог вырваться изо рта и стечь на скатерть.
Девчонки рассмеялись, глядя на Дарью, и посоветовали ей не жадничать.
– Куда ты торопишься? – воскликнула широкопопая миниатюрная Лизочка. – Мы тебя не объедим. Все тебе достанется.
– Я тороплюсь? – возмутилась Дарья. – Да вы на себя посмотрите.
Данилова ткнула пальцем в грудь Катерины, и та опустила глаза. На сиреневой блузке высокой и мосластой Катерины расплылось несколько пятен от вишни. Узрев такое дело, блондинка вскочила со своего места и заверещала:
– Ой, мне это надо застирать. Немедленно.
Лизочка с Дарьей теперь принялись смеяться над подругой, которая начала метаться по кухне, не зная, что делать.
– Успокойся, бедняжка. – Дарья положила себе в рот очередную вишенку. – Пятна уже высохли. Теперь тебе придется помучиться, чтобы их вывести.
– Ну не могу же я в таком виде идти по городу.
Дарья смерила критическим взглядом длиннющую подругу.
– Таких девушек, как ты, Катерина, днем с огнем не сыскать: высокая, стройная, гибкая. Подумаешь, несколько пятен на блузке. К тому же она у тебя не белая, а сиреневая, почти под цвет. Издалека и не различишь.
Катерина Дарью не слушала. Она подбежала к большому зеркалу в коридоре и стала разглядывать пятнышки.
– Послушайте, – заныла она, – я сама так не могла на себя прыснуть. Это кто-то из вас. Вы ведь сидели напротив.
Дарья поспешила отбояриться:
– Мы здесь ни при чем…
Катерина вернулась расстроенная и снова села за стол, сложив длинные конечности в кучу.
– Дарья, ты не могла бы мне одолжить что-нибудь из своего гардероба?
Хозяйка предложила гостье на выбор несколько вещиц.
– Выбирай, только они не очень длинные.
– Не страшно, не страшно, – затараторила Катерина. – Сейчас что-нибудь придумаем.
Она выбрала желтую яркую рубашку с голубенькими полосками и тут же примерила. Подошла к зеркалу и, покрутившись немного, сообщила, что это ей подходит.
Данилова встала с ней рядом:
– Поскольку у тебя нет груди, то и рубашечка растянулась по всему телу.
– Ох, можно подумать, – обиженно заявила Катерина, – что ты у нас Саманта Фокс или Сабрина.
– Ну нет, конечно. – Дарья поглаживала свои формы. – Я намного изящнее. А вот рубашечка тебе действительно к лицу, и, знаешь, я ее тебе дарю.
Катерина вытаращила глаза и от всей души чмокнула Дарью в щеку.
– Вот спасибо. Мне сегодня на аукцион идти со своим ненаглядным. Не могла же я туда явиться, изляпанная вишней.
– Аукцион! – воскликнула Лизочка. – Это что же вы там хотите себе приобрести?
Дарья также выразила интерес. У нее даже мелькнула мысль отправиться вместе с Катериной.
– Аукцион как аукцион, – пожала плечами мосластая девица, расчесывая свои небогатые белые волосы. – Мы там решили себе купить что-нибудь из посуды… Сервиз, например.
– Ну да, мы решили, – передразнила Дарья. – Сразу чувствуется, что муж твой уже давно все решил.
– Нет, – запротестовала Катерина, – мне тоже эта идея очень даже нравится. Я считаю, что мы, женщины, в некоторой степени и зависимые создания…
– Зависимые, зависимые. – Лизочка выкатилась вслед за подругами в коридор, держа в одной руке тарелку с вишней и аккуратно сплевывая косточки в кулачок. – Мужики, где вы?!
– Нет, вы меня не поняли. Я имела в виду зависимость от вещей. Но мой ненаглядный Константин сам не прочь притащить какую-нибудь безделушку в дом, а потом всю оставшуюся жизнь сходить по ней с ума.
– Вот и тебя он притащил. – Разглядывая подругу, Дарья отметила, что она неплохо выглядит и может даже поучаствовать в торгах в качестве продаваемого экспоната.
Катерина надула губу:
– Супруг не позволит. Он там все перевернет тогда.
Дарья припомнила Константина. Она видела его всего один раз. Такой огромный, можно сказать, просто не человек, а динозавр, ростом в два десять и весом под сто сорок килограммов. Ему только одна дорога – в их саратовский «Автодорожник». Кстати, баскетболом он, по словам Кати, никогда и не думал заниматься. Жил себе и жил со своими двумя десятью, жену себе нашел под сто девяносто. Интересно, на какой кровати они спят? Этот вопрос себе Дарья задавала не раз, когда встречалась с Катериной, но вслух его произнести никогда не решалась.
– Я даже и не думала, – призналась Данилова, – что у нас в Саратове проходят подобного рода аукционы. Все, что у нас до этого продавали, так это предприятия и земельные участки под застройку. Похоже, времена меняются.
– Да, – согласилась Катя. – Аукционы эти с год назад начались.
– И на них постоянно продаются какие-нибудь интересные вещички?
– У них уже сложился небольшой круг постоянных клиентов, куда мы с Константином входим.
Дарья не считала себя настолько состоятельной, чтобы ходить на аукционы и бороться с каким-нибудь денежным мешком, вбившим себе в голову, что та или иная рюмка девятнадцатого века обязательно должна быть у него на столе на зависть гостям.
Константин владел то ли тремя, то ли пятью магазинами и поэтому мог себе позволить время от времени, взяв жену, пойти и потратиться на какую-нибудь дребедень.
Дарья же предпочитала несколько иной стиль жизни. Она могла купить себе дорогую вещь, но безо всяких аукционов и торгов. Она их побаивалась. Знала, что может войти в раж и увлечься, а это приведет к неоправданным тратам. А в руках, на худой конец, окажется какая-нибудь чашка или ложка, которая, по уверениям организаторов аукциона, является вещью неимоверно дорогой и ценной.
Тем не менее любопытство было сильнее собственного здравого смысла, предупреждающего о возможных негативных последствиях. Дарья не упустила случая поинтересоваться, где и когда проходят торги.
Каждую субботу в два часа дня в небольшом кафе начиналось действо, во время коего своих новых владельцев искали весьма симпатичные вещички. Одни были привезены из дальнего зарубежья, другие создавались в разное время отечественными мастерами.
Кафе с невзрачным и неприметным названием «Лодочка», по словам Катерины Лировой, располагалось на окраине города, и для того, чтобы добраться до него, требовалось проехать по замысловатым и узким улочкам.
Причесавшись, беловолосая попрощалась с Лизочкой и Дарьей, извинившись, что уходит немного раньше.
Когда Катерина ушла, рыжая пристала к Дарье с просьбой – дать ей поиграть на компьютере.
– А ты умеешь? – поинтересовалась Данилова.
Лизочка ни черта не понимала в современной технике, и ее необходимо было первым делом обучить самым элементарным вещам, чтобы она смогла справиться хотя бы с простенькой игрушкой.
Почувствовав в себе тягу к преподаванию, Дарья предложила приятельнице пройти небольшой курс обучения. На что та, желая развеяться, незамедлительно согласилась, заметив, что стакан вина никаким образом не должен повлиять на процесс запоминания и вникания в суть.
Дарья добросовестно изложила ей принцип действия игрушки и показала, на какие кнопки и в какие моменты следует нажимать, после чего оставила Лизочку одну перед компьютером и ушла на кухню немного прибраться. Посиделки с уходом Катерины можно было считать законченными.
Моя бокалы, Дарья раздумывала над тем, что услышала от блондинки. Она была вынуждена признаться, что в ней разыгралось любопытство, и ей захотелось побывать на этих торгах. В эту субботу она уже не успевала сделать это, а вот в следующую намеревалась непременно в два часа дня подъехать к кафе, где проходило разрекламированное Катериной мероприятие.
Лизочка очнулась и не могла поверить, что так долго сидела перед компьютером: было уже шесть часов вечера.
– Дарья, извини. У тебя, наверное, какие-то свои дела есть. Я просто как в другой мир провалилась.
– Ничего, ничего, – отмахнулась Данилова. – Я это по себе знаю. Четыре часа за игрушкой – это не срок. Ну как, понравилось?
– О, не то слово, знаешь, я обязательно куплю себе что-нибудь подобное.
День шел за днем, а мысль о посещении аукциона все не покидала Дарью. Она решила позвонить Кате и расспросить более подробно, как добраться до этой «Лодочки».
Длинноволосая брюнетка мило поболтала с подругой минут сорок, а может, и час сорок. Никто не засекал. В результате Дарья узнала, что «Лодочка» располагается в подвале пятиэтажного жилого дома в так называемом шестьдесят восьмом поселке. Для Даниловой это был не ближний свет, но и никаких препятствий для того, чтобы добраться туда, не было. Тем более что не так далеко от этого поселка, который уже давно стал частью города, жила ее мама, Нина Ивановна.
Кроме координат «Лодочки», Данилова узнала у подруги, что они с мужем приобрели на аукционе статуэтку воина, сделанную в начале восемнадцатого века в Иране. Слоновая кость. По мнению Катерины, они не прогадали. Кроме этого, на аукцион в прошлую субботу выставлялось издание Библии, датированное тысяча восемьсот вторым годом, затем набор столовых приборов из серебра на двадцать четыре персоны, картина неизвестного художника, на которой, как поняла Дарья из стыдливой фразы Катерины, была изображена совокупляющаяся пара, далее несколько фарфоровых фигурок, сделанных в Японии уже в пятидесятых годах нашего столетия.
– Как получить информацию о том, что будет на следующих торгах? – Дарья уже решила, что непременно на них будет.
– Контора там небольшая, и нет возможности издавать какие-то буклеты заблаговременно. Просто приходишь, садишься за столик, тебе дают листок бумаги, на котором есть скупое описание предлагаемых вещей, и ты сидишь, пьешь кофе и время от времени торгуешься. Кажется, у них в пятницу, да, именно вечером в пятницу, можно прийти и через стекло поглазеть на те предметы, которые будут выставлены на продажу на следующий день. Но, насколько я знаю по разговорам, так никто не делает. Люди приезжают в день торгов просто для того, чтобы немного потратиться. Это то же самое, что сходить в казино, но, в отличие от похода в игорное заведение, у тебя есть шанс унести отсюда покупку, а не просто воспоминания о проигрыше.
Дарья рассмеялась и призналась собеседнице, что это действительно весомое преимущество.
– Ты будешь в эту субботу? – спросила Дарья подругу и подумала, что если та ответит «да», то она сможет увидеть огромного, словно мамонт, Константина, который, по словам его жены, при этом очень нежный и чуткий человек.
– Нет, мы, наверное, не придем, есть другие планы, – деликатно ответила Лирова.
– Ну хорошо! – Дарья поблагодарила подругу и решила, что сама сможет в эту субботу приехать и посмотреть на то, как это все проходит.
В небольшом подвальчике, где и столиков-то было не больше десятка, свободных мест к началу торгов не было.
Дарья приехала в «Лодочку» ровно в два. Пришлось скромно встать у стены и смотреть за происходящим. Вход был платный. Отдала пятьдесят рублей без особого сожаления, так как любопытство не давало ей покоя уже целую неделю, и нужно было в конце концов его удовлетворить.
Владельцы кафе не поскупились на ремонт. На стены были наклеены весьма дорогие обои, выполненные шелкографией, на потолке горело несколько новомодных точечных светильников, обеспечивающих чуть ли не дневное освещение. Посетители могли свободно читать даже очень мелкий текст, что было весьма немаловажно, потому как вместе с правом посещения аукциона, которое посетитель зарабатывал, уплатив за вход упомянутый уже взнос, он получал в руки, как и рассказывала Катерина, несколько листков бумаги с номерами лотов, названием и описанием того или иного предмета, выставленного на торги.
В описании значилась стартовая цена, примерный или точный год создания объекта, далее шел текст, в котором говорилось о том, из какого материала сделано произведение искусства или в каком стиле выполнено. Организаторы мероприятия не утруждали себя подробным представлением лота, видимо, полагая, что люди, увидев собственными глазами ту или иную вещь, смогут самостоятельно оценить ее.
Столики в кафе были выполнены из натурального дерева и имели квадратную форму, примерно метр на метр. Около каждого стояло по два-три мягких стула. Зал обслуживала всего-навсего одна официантка, которая предлагала лишь напитки.
Дарья попросила большой стакан минералки. На улице было жарко, и из нее довольно много выпарилось, пока она сюда ехала. В подвале работал кондиционер, и это было весьма приятно, так как температура здесь не поднималась выше двадцати или двадцати двух градусов.
В пять минут третьего на небольшой свободный пятачок, вокруг которого были расставлены столики и расселись потенциальные покупатели, вышел толстяк, диаметр пуза которого был не намного меньше его роста. Мужчина с жидкими черными волосиками, зачесанными набок, объявил о начале аукциона и попросил посмотреть всех присутствующих на описание лота под номером один.
Люди уткнулись носами в бумажки, а официантка прошла по залу и раздала каждому по карточке, на которой был написан его личный номер.
Господам и дамам – а были и женщины, сидящие рядом со своими кавалерами и потихоньку потягивающие через соломинки какое-нибудь питье, – предлагалось приобрести себе в собственность вырезанные из дерева шахматы. Как явствовало из описания, сделал их саратовский мастер из ясеня, бука, березы и вишни. Четыре породы дерева в одной работе. Красивая вещица!
Как только таблички с номерами были розданы, на небольшом столике с колесами сам толстяк вывез из служебного помещения расставленные на доске шахматы. Те, кто сидел не так близко, даже поднялись с места, чтобы получше разглядеть работу.
– Прошу прощения за некоторые неудобства, – произнес ведущий, – но я бы не хотел поднимать шахматы над головой, чтобы нечаянно не уронить фигуры с доски. Начальная цена, как вы можете видеть в своих прайс-листах, составляет полторы тысячи рублей.
У ведущего, что было для Дарьи удивительно, в руках ничего не было. По телевизору она привыкла наблюдать классическим образом обставленные аукционы, где у «торгового тамады» в руках обязательно был молоточек, которым он время от времени стучал.
Дарье было интересно, как же он будет произносить эти самые слова: «Сто миллионов долларов – раз, сто миллионов долларов – два, сто миллионов долларов – три, продано!» Ведь после «три» должен неминуемо следовать удар молотком, который извещает об окончании торга.
К шахматам интерес поначалу проявили шестеро посетителей. Поскольку Дарья стояла за спинами торгующихся, она не могла разглядеть их лиц и решила просто ориентироваться по взлетающим вверх картонкам.
Дело пошло-поехало, в результате произведение прикладного искусства ушло за девять тысяч пятьсот рублей. Дарья сглотнула слюну и подумала, что все же это слишком много для такой вещички, хотя покупатель, мужчина, чей рост был слегка выше среднего, а возраст наверняка в два раза превышал возраст Христа, с превеликим удовольствием немедленно рассчитался и забрал свое приобретение. Но самым интересным для Дарьи было не то, что покупатель немедленно отдавал наличные и забирал понравившуюся ему вещь, а то, каким образом толстяк извещал о конце торгов. Он щелкал каблуками ботинок, видимо, из-за этого какие-то контакты замыкались и через встроенные динамики раздавался средней силы электронный гонг.
Дарья оценила деловой подход организаторов аукциона. Все делалось оперативно: продажа, расчет, а извещение о прекращении борьбы выглядело вообще как в боксе: «Бааууум». Все, победитель один, остальные не у дел.
За шахматами шел ковер ручной работы. По утверждению ведущего, он был сделан в Турции из верблюжьей шерсти в тысяча девятьсот третьем году.
«Редкость, наверное, невиданная», – подумала Данилова, приготовившись разглядывать прекрасную вещь.
Вопреки ее ожиданиям, на обозрение зрителям вынесли небольшой коврик с правильным геометрическим узором, чьи поблекшие краски не могли ни на кого произвести должного впечатления. Дарья сразу же засомневалась: а Турция ли это вообще, и верблюжья ли шерсть, а не подделка какого-нибудь совдеповского заводика конца тридцатых годов. Наверное, точно так же подумали и все остальные присутствующие, никто к данной рухляди интереса не выказал, тем более что начальная цена соответствовала ста долларам. Приобрести явную дребедень за такую сумму никто не согласился.
После этого на торги выставили первое издание Полного собрания сочинений Пушкина на английском языке. Оказывается, сие случилось в тысяча девятьсот одиннадцатом году. От одной только мысли о том, что Пушкина можно читать по-английски, Даниловой стало смурно. Она любила Александра Сергеевича и была уверена, что, только постигнув русский язык, можно приблизиться к пониманию того, каким великим был поэт, и наслаждаться его слогом.
Толстяк еще не раз эффектно щелкал каблуками, но Дарья так себе ничего и не присмотрела, хотя денег взяла и могла бы состязаться за самые дорогие на этом аукционе вещи. Лишь однажды рука ее дрогнула, и она даже решила поднять вверх свою карточку, когда вынесли на всеобщее обозрение золотую цепочку и рубиновый кулон на ней. Но затем она урезонила себя, вспомнив, что у нее и так дома полно побрякушек. Кроме того, точно такой же кулон она без проблем найдет если не в Саратове, то в Москве, и куда за меньшие деньги. Отдавать же за эту вещичку полторы тысячи, да еще и не рублей, а у.е., ей казалось ненужным расточительством.
– Ну вот, мы с вами очень быстро и закончили, – объявил ведущий в половине пятого, – на сегодня, дамы и господа, больше лотов нет, будем рады видеть вас в следующую субботу.
Публика поднялась со своих мест, кто с покупками, кто без, и стала покидать кафе. Дарья осталась и спросила у официантки, не может ли она здесь перекусить. Точно так же, как она, поступили и еще несколько посетителей. Большей частью это были те, кто приобрел хоть что-то на аукционе. И теперь эти люди стремились побыстрее обмыть покупки.
На столиках появилось спиртное, салатики, было обещано и мясо.
Дарья сидела одна. Она заказала себе дежурное блюдо плюс салат из помидоров и огурцов. Все это было немедленно выполнено. Дежурным блюдом, как оказалось, была картошка с котлеткой.
Она увлеклась добросовестно обжаренной картошкой и не заметила, как к ней подошел толстяк, недавно проводивший аукцион.
– Здравствуйте, простите за беспокойство, – вежливо начал он, наклоняя свою жидковолосую голову, – я наблюдал украдкой за вами, пока проводил торги. Вы так ничего и не купили?
Она подняла на него свои изумрудные глаза:
– Знаете, мне больше понравилось, как вы щелкаете каблуками. У вас там что, какие-нибудь датчики, что ли?
Толстяк рассмеялся.
– Все намного проще. За стенкой сидит мой помощник и в нужный момент нажимает кнопку. Вот и все. У вас очень эффектная внешность. Вы не согласились бы работать у нас по субботам? А то все лоты приходится представлять мне самому. А если бы это делала такая девушка, как вы, это было бы намного лучше.
Дарья улыбнулась.
– Вы считаете, что я могу хорошо подать товар?
Увидев, что посетительница относится к нему благосклонно, толстяк поспешил представиться:
– Меня зовут Виктор. Я владею всем этим заведением и провожу торги.
Она никогда не встречала человека, который бы занимался таким делом, и предложила ему присесть рядом с собой. Он поблагодарил и плюхнулся на стул. Мебель скрипнула, выказывая раздражение столь варварским обращением с ней.
Виктор принадлежал к породе людей, которых Дарья условно называла «навозными жуками». Он был из тех, кто любил сидеть на куче добра, время от времени перебирать его, что-то продавать, а что-то покупать. Правила купли и продажи у «навозных жуков» не менялись тысячелетиями. Продавать нужно было как можно дороже, а покупать – как можно дешевле. И получать в этом случае не только прибыль, но и некое маниакальное удовольствие от совершенной процедуры, особенно если навар измерялся не в процентах, а в разах.
Виктор был типичным разъевшимся мордоворотом, любителем сосисок и пива. Его черные глаза так и бегали. Они смотрели то в тарелку, в которой потихоньку убавлялась картошка, то на рот Дарьи, в который вся эта пища отправлялась.
– Я вынуждена отклонить лестное ваше предложение, но, может быть, в одно из своих посещений «Лодочки» что-нибудь и куплю для себя.
– Рад слышать, – расцвел Виктор.
Дарье показалось, что это жир растекается по воде, а не человек улыбается ей.
– Как вам пришла в голову эта идея? – спросила она для поддержания разговора.
– О, ничего особенного в этой идее нет. Просто я несколько лет прожил на Востоке, в Турции.
– А, ну да, оттуда сегодня был ковер, – припомнила Дарья. – Он что, действительно из Турции?
– Да, все без обмана, все честно. Я не позволяю себе обманывать своих клиентов. В обмане нет ничего хорошего. Можно в этом случае понести большие убытки, да и публика у нас, особенно та, которая в состоянии платить, не слишком сдержанная. Что скрывать, у меня тут иногда и такие особы появляются, что могут купить эту пятиэтажку вместе со всем скарбом в квартирах, а жильцов нанять на работу. Жаль, конечно, что вы отказываетесь от моего предложения. Придется искать еще кого-нибудь. Может быть, у вас есть красивая подруга, которая бы согласилась работать у меня время от времени? Вы же видите – ничего сложного, всего лишь один раз в неделю прийти и уделить этому делу полдня.
Дарья сказала, что у нее таких красивых подруг, как она, нет.
– Понимаю, понимаю, – вставая со своего места и продолжая улыбаться, говорил Виктор, – вы самая красивая.
– Только так и надо жить, – ответила Дарья. – Картошка у вас вкусная.
– Приходите еще, – пригласил толстяк, – и не только по субботам. Мы в нашем небольшом кафе стараемся, чтобы посетители уходили отсюда не только с покупками, но и сытыми. И чтобы в желудках у них был при этом не комбикорм, а прекрасно приготовленная пища. Кстати, на заказ мы можем приготовить для вас что-нибудь из турецкой или, скажем, иранской кухни, благо я даром время на Востоке не терял.
– Что-то из баранины? – попыталась угадать Данилова.
– И из баранины тоже, – согласился Виктор. – Приятного вам аппетита… Если вдруг, неожиданно, у вас появится под рукой какая-нибудь кандидатура на должность моей помощницы, звоните.
Он вытащил слегка помятую визитку.
Дарья взяла карточку и поблагодарила хозяина за оказанное ей внимание.
– Послушайте, а как же вы привлекаете посетителей? Что-то рекламу на телевидении я не видела, а народу здесь было прилично.
Толстяк пожал плечами.
– У богатых свой круг. Люди, которые имеют деньги, общаются между собой. Когда человек получает удовольствие от посещения того или иного заведения, он непременно делится сведениями об этом со знакомыми, друзьями, близкими. Мы уже целый год существуем. Вначале так много людей не было. Это сейчас мы стали пользоваться некоторой популярностью.
– И что же, вы за целый год не нашли себе помощницу?
– Ну почему же, была девушка одна. Но мы не сработались. Она постоянно опаздывала, к тому же пила. В общем, была не работа, а одни страдания. Через три недели я ее уволил и больше ни с кем разговоров на эту тему не заводил. Все сам.
Дарья почувствовала, что, раздваиваясь между разговором и едой, она упускает самое интересное – не может как следует насладиться вкусом картошки.
– Вы позволите? – спросила она, указывая на тарелку.
– Да, конечно, приятного аппетита.
Толстяк ушел, оставив ее одну, а Дарья кинулась доедать, размышляя при этом о том, как тяжело в современном мире быть красивой женщиной. Постоянно к тебе норовит пристать какой-нибудь самец с тем или иным предложением. Все в конечном счете закончится все той же постелью.
Дарья села в «Фольксваген», засунула в рот резинку и решила, что больше в эту контору она ни ногой.
Что находят эти многочисленные покупатели, приезжая сюда, на окраину города, и выкладывая деньги за безделушки, она понять не могла. Все то же самое, а иногда и лучше можно найти в любом магазине. Кроме эффектного щелканья каблуками да электронного гонга, раздававшегося в помещении, Дарья толком больше ничего не запомнила. Но смотреть на все это каждую неделю? Нет уж, увольте. Можно найти занятие и получше.
Это самое занятие Данилова в этот же вечер отыскала во дворце спорта «Кристалл», где свои песни представляла публике группа «Чайф».
Вот где было веселье и настоящий балдеж. Здесь все было так, как надо. Она прекрасно отдохнула, не считая того, что с ней опять хотели познакомиться, но к такой докуке она уже привыкла.
Завтра было воскресенье, и никаких планов на этот день у Дарьи не было. Разве что на пляж сходить. Она пришла домой и проверила автоответчик. Как оказалось, около семи вечера звонила Катерина Лирова, просила перезвонить.