Сейчас Свиридов сидел и тихо наслаждался мыслью, что все случилось именно так, как он и предполагал.
Пока начальник ОБОПа предвкушал близкий триумф, в здание ГУВД вошла пожилая женщина и, оттолкнув какую-то тетку от окошка дежурного по ГУВД, затарахтела:
– Мил-человек, помоги бедной женщине, я век за тебя бога молить буду…
– Погоди, бабка! – хлопнув ладонью по столу, поднял на нее тяжелый, усталый взгляд дежурный. – Что случилось, объясни толком!
– Что тут объяснять, мил-человек, начальник мне ваш нужен! – решительно объявила Галина Захаровна, бабушка Катерины. – Внучку у меня украли! Я вчера прихожу с базара, а ее дома нет, хотя уже должна была из школы вернуться! А Андрюшка, он с ней в музыкальной школе…
– Бабка! Не тарахти! – не выдержав, прикрикнул на нее усталый капитан, думая, что это возымеет свое действие.
Но не тут-то было! Он не знал, с кем связался! Галина Захаровна набрала в легкие побольше воздуха и уперла руки в бока. Весь двор ее дома знал, что за этим последует. Но капитан этого не знал и тут же нарвался на монолог о качестве работы правоохранительных органов, правительства Веселогорска, директора музыкальной школы, в которой училась ее внучка, и еще бог знает кого. Если бы в коридор не начали собираться на крики бабы Гали встревоженные коллеги ошарашенного капитана, то ему одному пришлось бы разбираться с разъяренной женщиной.
– Женщина! Пройдите вот с этим старшим лейтенантом, – увидев молодого Васильева, быстро нашелся дежурный и крикнул: – Вася! Займись с женщиной!
Васильев кивнул и дружелюбно улыбнулся:
– Проходите!
Васильева всегда просили заняться «канительными» посетителями. Он каким-то неведомым образом умел очень быстро успокоить вышедшего из себя человека и найти с ним общий язык. Иногда у старшего лейтенанта Васильева, которого все коллеги за глаза и в глаза звали просто Вася, на это уходило всего пара минут, а иногда было достаточно только одной улыбки. Васильев явно вознамерился одержать победу в короткий срок, мило улыбнувшись женщине. Но Галина Захаровна была закаленной скандалисткой и, можно сказать, любила это дело. Тем более что сейчас у нее был законный повод повозмущаться.
Короче говоря, раскаты грома прокатились победным маршем за Васильевым в его кабинет и громыхали там еще добрых десять, а то и все пятнадцать минут! Наконец, когда все затихло, из кабинета вышел сам Васильев и робко попросил у дежурного:
– Набери, пожалуйста, Леонида Вадимыча.
У капитана второй раз за утро глаза полезли на лоб.
– Ты уверен? – спросил он на всякий случай.
Тот только устало кивнул и вдруг спросил:
– Ты знаешь, кто эта бабуля?
– Кто? – с интересом спросил дежурный.
– Тетка Григория Рублева.
– Да ну?! – удивился тот. – Чего же она к нам приперлась? Что, Крытый сам свои проблемы решить уже не в состоянии?
– Она объявила, что племянник у нее чокнутый. Строго-настрого запретил ей идти к нам, но внучка у нее одна и… уф! Чего мне только не пришлось выслушать!
– Догадываюсь! Я даже тут слышал, как она орала!
Оба работника милиции замолчали, обдумывая создавшееся положение.
– Свиридов только что от полковника пришел, – задумчиво протянул капитан, барабаня пальцами по столу.
– Я ей и про разгул преступности, мол, дел у шефа сейчас навалом, – продолжал говорить Васильев. – И про то, что со времени исчезновения племянницы срок прошел еще маленький. Бабка – ни в какую! – робко пожаловался на строптивую старуху.
– Ладно, – решился капитан и набрал номер Свиридова.
– Я у себя буду, – шепнул ему Васильев. – Вдруг эта бабка выкинет еще чего!
– Подожди, – зажав трубку, шепнул дежурный. – Да, товарищ майор. Есть, товарищ майор!
Повесив трубку, он несколько растерянно посмотрел на коллегу по работе.
– Обругал? – участливо спросил тот капитана.
– Нет. То есть обругал, но только за то, что сразу к нему не привели!
– Так что, вести?
– Ты еще спрашиваешь! – зашелся дежурный. – Пулей давай!
Буквально через минуту Галина Захаровна с победным видом прошествовала мимо дежурки в сопровождении старшего лейтенанта Васильева. Через пару минут тот спустился назад.
– Ну и дела-а! – поправляя то и дело форменную фуражку, протянул Вася.
– Что, и тебе досталось?
– Да уж! – растерянно глядя на свои руки, обиженным тоном ответил старлей. – «Невнимательны к людям, понимаешь, мы с тобой! Почему сразу не доложили!» – передразнил он Свиридова.
– Дела! – покачал головой более искушенный в вопросах службы капитан. – На Вадимыча совсем не похоже!
– Да вот я тоже об этом, – заметил старлей. – Выпер меня сразу же, даже доклад не выслушал!
– Может, он вора этого испугался? Как его? Крытого! – схохмил капитан.
Но долго шутить по этому поводу не пришлось, поскольку в окошко дежурного уже смотрела новая физиономия и требовательно кричала:
– Товарищ капитан!
Свиридов же, дотошно выспросив Галину Захаровну обо всех ее проблемах, возликовал. Почтительно проводив женщину, он, довольный такой удачей, открыл холодильник и достал бутылку любимой водки. В один стакан Леонид налил чуть больше ста граммов горячительного напитка, а в другой – пепси. Прикончив одним махом и то и другое, щелкнул пальцами и, быстро набрав номер по внутреннему телефону, приказал:
– Вереницын, быстро ко мне!
В ожидании подчиненного Свиридов бесцельно чертил на листке бумаги всякие загогулины, о чем-то размышляя. Когда Вереницын появился, майор вскинул на него приветливый взгляд.
– Садись давай! Сергей! – проникновенным тоном начал он, глядя прямо в глаза своему сотруднику. – У Григория Рублева по кличке Крытый пропала племянница! Вот тебе официальное заявление от его тетки на розыск. Ведешь дело лично, докладываешь только мне. Понятно?
– Так точно!
– Второе: Крытый об этом тоже знать не должен! Вообще никто, даже в нашем управлении, не должен знать об этом! Понял?
– Так точно!
– Так, далее. Предположительно, девчонка у Джафара. Действуй осторожно. Там тоже не должны узнать, что мы копаем под них.
– Есть!
– Обо всем докладываешь мне лично. Сделаем дело – представлю на капитана. Все ясно?
– Так точно! Разрешите идти?
– Действуй!
Катерина, наревевшись вдоволь, сама не заметила, как уснула.
Проснувшись утром, она первым делом подергала дверную ручку. Бесполезно. Дверь оказалась запертой с обратной стороны на ключ. Девушка подошла к окну. Из него она увидела типичную панораму новостройки.
Дом напротив пока, судя по всему, не был сдан в эксплуатацию. Это, как правило, распознается сразу по окнам, еще не очищенным от краски, по рабочим на крыше здания, которые не спешили заканчивать какую-то свою возню.
Налюбовавшись на этот довольно несимпатичный пейзаж, юная скрипачка прошлась по комнате.
«Что же со мной будет?! Зачем эти бандюги похитили меня?!» – Вчерашние переживания и вопросы вновь завладели мозгом девушки.
Она села на диван, зажав голову руками. В это время ключ в замке провернулся, и испуганная девчушка от страха закрылась одеялом, поджав под себя ноги. Ей стало страшно.
Зашедший бандит – тот, что зажимал ей рот своей противной волосатой ладонью, – остановился на пороге и насмешливо смотрел на нее.
– Если хочешь умыться и почистить зубки, дуй в ванную. Потом – завтрак. Да не боись, – добавил он довольно миролюбивым тоном. – Если будешь вести себя хорошо, скоро вернешься к своему папочке!
«У меня нет никакого папочки!» – хотела выкрикнуть Катерина, но вовремя прикусила язык и тут же подумала: «Чем меньше я им про себя скажу и чем больше узнаю сама, тем будет лучше!»
Катя заставила себя улыбнуться и встала с дивана.
«Убивать меня не собираются. Увозить куда-то еще, кажется, тоже!» – решила она и пошла с толстым в ванную.
Катюша с удовольствием вымылась, привела себя в порядок и вышла на кухню. Пользуясь дневным освещением, она разглядела своего вчерашнего похитителя повнимательнее.
Мужику было на вид лет сорок. Его небритая физиономия была совершенно круглой. Такими же круглыми казались на ней небольшие черные глазки-буравчики. Нос картошкой и щербатая ухмылка – вот и весь портрет одного из похитителей племянницы Крытого.
– Ты, это, не бойся, – округлив для пущей убедительности свои и без того круглые глаза, проговорил он. – Мы тебе ничего не сделаем. Погостишь тут немного и вернешься назад к своим. Если только умницей будешь. Бежать и не пытайся! Про это лучше и не думай!
Озвучив все свои мысли, толстяк замолчал, ожидая, что ему ответит девушка. Катерина проигнорировала его речь, явно демонстрируя полное презрение к своим похитителям.
– Ну вот, значит, и договорились! – сделал свой вывод бандит, обнажая в жалкой пародии на улыбку щербатые, сколотые в некоторых местах зубы.
В это время в дверь два раза позвонили. Толстяк быстро поднялся и двинулся в прихожую, на ходу приказав девушке:
– Иди, это, пока в комнату.
Катерине ничего не оставалось, как подчиниться. Она услышала, что за ее спиной в замке два раза повернулся ключ. Катя, не теряя драгоценного времени, тотчас прижалась ухом к двери, стараясь услышать разговор. Судя по голосу, пришел вчерашний напарник толстого. Принес, как сам сказал, продукты и выпивку.
Еще он спросил толстого, не звонил ли «он». Кто такой этот самый «он», Катерина не знала, но поняла из высказываний второго, что это, по всей видимости, их начальник.
Дальнейший рассказ толстяка о разговоре с таинственным шефом очень заинтересовал Катерину. Она отчетливо слышала, как толстый сказал напарнику: «Говорит, не дай бог с ее головы хоть волосок упадет! Не то что денег не получите, приеду – головы поотрываю!» «Да он еще и раньше это говорил!» – отозвался второй похититель.
То, что ей удалось подслушать, немного приободрило девушку.
«Значит, толстомордый правду сказал. Трогать меня не будут! – с облегчением подумала девушка. – Наверное, с дяди Гриши за меня выкуп получить хотят!»
Ключ вновь повернулся в замке двери, и в комнату вошел напарник толстого.
– Привет, крошка! Как спалось?! – улыбнулся он, обнажив по-крысиному торчащие две золотые фиксы на передних зубах. Глаза его при этом настороженно следили за реакцией молодой красавицы.
– Спасибо, ничего, – набравшись храбрости, ответила юная скрипачка и тут же спросила: – Завтракать будем или как?
«Нужно с ними посвободнее быть. Может, удастся что-то важное узнать! – подумала девушка, смело глядя прямо в бесцветные глаза худого бандита. – Потом дяде Грише расскажу, и он их обязательно найдет».
– Конечно, дорогая! – растянул рот в кривой ухмылке бандит. – Хомяк тебе уже объяснил, как нужно себя вести, чтобы самой себе хуже не сделать?
«Хомяк! Ишь ты, и вправду похож!» – подумала Катя, согласно кивнув головой.
– Ну и чудесно! Иди помоги дяде с завтраком!
Катерина послушно пошла на кухню, где Хомяк возился с едой. Вдвоем они быстро приготовили завтрак, и все сели за стол.
Похитители распили бутылку водки. Вели они себя вполне дружелюбно и весело.
– А вы меня из-за денег похитили? – набравшись смелости, спросила Катерина.
– А из-за чего же? – удивился Хомяк. После выпитой водки с его внешностью произошла метаморфоза. Он весь покраснел, как вареный рак, а глаза начали слезиться.
– А вы дяде моему позвонили?
– И дяде, и тете, – насмешливо ответил второй. На него, казалось, выпитая водка никак не подействовала. – Не волнуйся – все что нужно, мы сделаем.
– В натуре, – подтвердил второй, угодливо хихикнув.
– Мне репетировать нужно, – поджала слегка губы Катя, раздосадованная тем, что не удалось пока выспросить что-либо у своих похитителей.
– Вот это клево! – пришел в восторг разомлевший слегка толстяк. – Ты, это, репетировать будешь, а мы тебя будем слушать! Прямо как на концерте!
После мытья посуды Катерина прошла в зал, куда бандиты забрали с собой остатки водки и закуску. Толстяк хотел сразу прихватить вторую бутылку, но напарник запретил ему даже думать о ней до вечера. Хомяк поворчал, но все же хлопнул дверью холодильника, оставив бутылку водки на месте. Катя еще накануне сообразила, что фиксатый был старшим из похитителей.
Играть бандитам Катерина решила прежде всего потому, что всегда успокаивалась за игрой на скрипке, уносясь в свой мир, ничего не имеющий общего с реальностью. Чудесный, волшебный мир музыки. Музыка проникала во все ее существо, наполняя его солнечным светом прекрасного майского утра. Скрипачка за игрой отдыхала от всех забот окружающей жизни.
Звуки прекрасной музыки заполняли собой комнату. Даже похитители прекратили свой разговор. Хомяк еще что-то пытался говорить, но старший прицыкнул на него:
– Молчи, канава! Дай кайф половить!
Постепенно музыка увлекла и толстого. Он застыл, смешно открыв рот.
Скрипка буквально пела. Казалось, вихрь чего-то совсем несовместимого с каморкой, оклеенной дешевыми обоями, и двумя полупьяными похитителями ворвался чарующими волнами сюда – в помещение, явно не предназначенное для того волшебного неистовства, извлекаемого из инструмента талантливыми руками девушки.
Не вовремя зазвонил телефон, и Катерина, сделав полувзмах, резко опустила смычок. Действительно, пиликал сотовый. Хомяк молча передал трубку приятелю.
«Сейчас меня выставят из комнаты!» – подумала Катерина, но старший из пары только взглянул в ее сторону и слегка отвернулся.
– Да, все нормально… Да, в порядке. Позавтракала, теперь вот на скрипке занимается… Обалденно! Все, будьте спокойны!
По ответам скрипачка поняла, что говорят о ней. Она специально отвернулась, делая вид, что делает подтяжку струны на скрипке, хотя инструмент был в полном порядке, а сама в это время вся обратилась в слух, боясь упустить хоть слово. Больше всего она надеялась, что бандит назовет имя человека, который заказал ее похищение. Катерина не сомневалась, что фиксатый разговаривает именно с ним.
Но тот никак не называл собеседника и лишь односложно отвечал на вопросы. Закончив разговор, он отключил связь и предложил девушке:
– Может, ты продолжишь? Не устала?
– Да, это, – оживился пьяненький Хомяк. – Ты прямо как этот, Паганиси…
– Паганини, болван, – снисходительно поправил напарника второй.
– Вот я и говорю, может, слабаешь еще что-нибудь?
– Только не курите, пожалуйста, или… окно откройте, – робко попросила девушка – Хомяк! Отвори форточку! – последовал безапелляционный приказ, и толстый рысью бросился исполнять распоряжение старшего.
Вновь взлетел вверх смычок, направляемый рукой Катерины, и нежная щемящая боль скрипки повисла в прокуренной комнате.
О том, что племянница пропала, Крытый узнал от своей тетки поздно вечером того же дня, когда неизвестные похитили Катерину. Когда утром девушка пришла к нему в гости и он так решительно отправил ее в музыкальную школу, ему действительно было не до племянницы – предстояло выяснить судьбу своих «пристяжных».
Первым делом он обзвонил всех еще раз. Результат оказался тот же. Тогда Григорий позвонил себе на дачу – там как раз должен был дежурить Рокер. Да и Заметный с Сенькой уже должны были вернуться. Телефон молчал. Крытому все стало ясно. На всякий случай он поймал такси и сгонял в поселок. К тому времени уже обнаружили труп Рокера, его мотоцикл и брошенную машину Крытого на Песчаной Косе. Судьба этих двоих была ясна. Оставался еще Замет. Григорий позвонил одному из тех, кто был в «Белом медведе», и узнал о взрыве у казино и убийствах в сауне.
Что-нибудь предпринимать сразу не было никакой возможности. Менты бы в первую очередь насели на него.
Вернулся Григорий поздно вечером, злой и расстроенный.
«Падлы! Я вам устрою! – думал он. – Кто бы вы ни были! Хоть менты, хоть "черные" – всех удавлю!»
Он тут же полез в тайник и достал припрятанный ствол. Григорий не любил носить с собой оружие, но в сложившихся обстоятельствах счел такую меру предосторожности очень даже нелишней. «Смотрящий» понимал, что главной мишенью является теперь именно он.
В дверь позвонили. Григорий, став боком у косяка, спросил, кто это. Услышав взволнованный голос своей тетки, убрал «ТТ» и крутанул замок.
Галина Захаровна, едва возникнув на пороге, зашлась в длиннющем бестолковом монологе. Крытый быстро выглянул на лестничную клетку и закрыл дверь. Тетушка к тому времени дошла в своем повествовании до того места, как к Катерине в гости пришел сын Хлюздина, и от него уже бабка узнала, что занятия давно закончились. Позвонила Григорию – того не было дома. Уже поздно – а Катеньки нет!
– Вот я и решила к тебе прийти-и-и-и. – Пожилая женщина вновь ударилась в слезы.
Рублев как мог успокоил ее.
– Галина Захаровна! Перестаньте. Откуда вы знаете, что с Катей что-то случилось? Может, просто с подружками где-то гуляет! – начал успокаивать Крытый женщину, хотя сам не верил в то, что говорил. Слишком уж много печальных событий за последнее время произошло.
«Пацанов пошмаляли, теперь – Катя!» – ошарашенно думал он, сжав от злости кулаки так, что суставы побелели.
– Идите, тетя, домой и никуда не ходите! Ни в какую милицию не обращайтесь! Я сам все решу! – угрюмо проинструктировал он тетку и решительно поднялся.
Ворча и причитая, Галина Захаровна отправилась домой.
Григорий понимал, что исчезновение девочки – не случайность, ни с какими подружками она загуляться не могла. Он помнил, с каким восторгом она отнеслась к его предложению поехать вечером в парк.
«Два варианта: или за всеми этими убийствами и исчезновением Катерины стоят мусора, или люди Джафара, – сев в кресло, принялся анализировать Рублев ситуацию. – И в том и в другом случае убивать Катю им нет никакого смысла. Гораздо выгоднее держать ее в заложницах. Тогда я окажусь у них на крючке. Но почему нет звонка?! Может, тот, кто это все затеял, хочет дать мне время попереживать, помучиться? Так сказать, до кондиции доводят?!»
Григорий подумал, что похитители, возможно, звонили днем, пока его не было дома. Он посмотрел на часы. Те показывали почти половину одиннадцатого вечера. Рублев достал телефонный справочник и отыскал номер директора музыкальной школы. Стараясь не переполошить человека, он деликатно выяснил, что занятия закончились во сколько положено, учеников никто из преподавателей не задерживал. Катерину директор в музыкальной школе видел сам лично.
«Значит, будем ждать звонка!» – мрачно решил Крытый, закуривая сигарету.
Рублев понимал, что похитители должны обязательно выдвинуть свои требования.
По-прежнему занимал Григория и другой вопрос: откуда идет утечка информации? Слишком уж стремительно развивались события, причем враг достоверно знал, по каким местам бить больнее, и делал это наверняка. Без промаха!
Он вновь закурил сигарету и подумал, что так хреново ему приходилось только однажды в жизни – во время первой отсидки. Первый срок, как говорят знающие люди, да еще на малолетке – самый тяжелый.
Первый раз Рублев сел в семнадцать лет, за уличную драку.
Весело играла музыка. Парни и девушки дергались в такт мелодии. Гриша Рублев – высокий худощавый паренек с поджарым, но сильным для своих лет телом – стоял в сторонке. Танцевать он не любил и на площадку ходил просто пообщаться с приятелями. До армии оставалось полгода, и он откровенно предпочитал занятия на турнике бессмысленному дерганью под музыку.
В тот день после училища они с приятелем договорились встретиться вечером в том самом уголке, который всегда занимали на площадке парни с их двора. Приятель запаздывал, а за Григорием тем временем пристально наблюдала троица парней.
Неожиданно выключили музыку. Сразу пронесся ропот возмущенных голосов. Григорий услышал: «Опять дерутся!» и закрутил головой. Теперь и он наконец заметил троицу парней с соседней улицы, пялившихся на него. Они, словно пущенные по следу гончие, понеслись один за другим в сторону посадок.
Драка действительно была в самом разгаре. Ребята с их двора отбивались от дюжины сверстников из соседнего микрорайона. Григорий тут же влез в самое побоище.
– Рубль, арматура! – остерегающе крикнул кто-то из своих.
Григорий обернулся, и вовремя: какой-то парень действительно замахивался на него металлическим прутом. Григорий как-то увернулся и ударил кулаком нападающего. Тот неловко упал и наткнулся на свое же оружие. То, что было дальше, Рублев впоследствии вспомнить не мог – память не сохранила воспоминаний.
В общем, парень пострадал серьезно. Он еле выкарабкался с того света. Менты, давно уставшие от драк на дискотеках, решили учинить показательную порку и стали искать крайнего. Таковым оказался именно Григорий. Устроили показательный открытый процесс и влепили, несмотря на слезы матери, «трояк».
Первый год Грише предстояло отсидеть на «малолетке» – в колонии для несовершеннолетних преступников.
Григорий всегда по своему характеру был открытым и прямолинейным пацаном. Если видел, что человека обижают не по делу, заступался. А в отряде, куда он попал, заправляла всем группа подростков, которая держала в страхе всех осужденных. Григорий сразу пришелся им не по нутру, и они решили обломать дерзкого паренька. Новичок, еще не привыкший к тюремным правилам и порядкам, стал объектом насмешек и всякого рода доставаний. Но Рублев был парнем с характером, умел за себя постоять, а потому постепенно у него начали появляться товарищи, которые также не признавали лидерство прежней верхушки. Такое положение дел не понравилось соперникам, и они решили разобраться с Рублем, как звали его тогда.
Как-то раз зажали они его втроем. Старший этой группы – мерзкий тип с тусклыми глазами – заржал.
– Ну, Гриша, унижать я тебя не хочу, славный ты парень, – корча из себя отпетого блатаря, медленно подкатывался он к зажатому в угол Рублеву. – Но ты оборзел в последнее время…
Григорий, стиснув зубы, молча смотрел на врагов и вдруг неожиданно для себя принял решение.
Белобрысый не успел докончить фразы, как сильный удар кулака свалил его с ног. Двое других опешили – они не ожидали, что Рублев начнет драться с ними троими.
Григорий не дал им опомниться. Уже и второй полетел на пол, когда третий наконец сообразил, что нужно что-то делать. Но драться с человеком, не испугавшимся троих и отправившим двоих на пол с разбитыми пачками, вовсе не хотелось.
Белобрысый главарь попытался подняться, но Григорий жестоко со всей силы впечатал ему по физиономии ногой. Тот хрюкнул и отрубился окончательно.
Второй соперник испуганно глазел на Рублева, размазывая тыльной стороной ладони кровь, струящуюся из разбитого носа, по всему лицу. Парень медленно отползал от Григория.
Третий из компании повторял все время одну и ту же фразу, видимо прочно застрявшую у него в голове:
– Ты чего? Ты чего? – И при этом самый настоящий страх был в его взгляде.
– Вали отсюда, ты, дешевка, – с презрением процедил Григорий.
Как раз к этому времени подоспели его друзья. Вопрос о лидерстве был решен однозначно. Однако Григорий не особенно любил быть заводилой, поэтому его лидерство как-то не ощущалось в коллективе.
Но два важных урока Крытый усвоил для себя тогда и оставался им верен, по возможности, всю дальнейшую жизнь.
Первый из них гласил: «Если считаешь себя правым – бей первым!» Второй же выполнить было сложнее: «Никогда не давай зажать себя в угол!»
Крытый докурил сигарету и усмехнулся.
«Кажется, Гриша, все же на этот раз тебя зажали в угол. Да еще так, что ты не сможешь просто ударить первым», – подумал он, гася в пепельнице окурок.
Потом он пошел на кухню, налил в рюмку «Хеннесси», выпил.
«Сидеть и ничего не делать тоже не годится! – решил Григорий. – Есть смысл хоть информацию потихоньку попытаться собрать. Может, что и проявится?!»
Приняв окончательно решение, он набрал номер того самого Борьки, к которому незадолго до своей смерти приезжал на мотоцикле Рокер. Тот оказался на месте. Договорились встретиться в парке на следующий день утром в одиннадцать.
– Сиди на второй лавке от входа, я сам к тебе подойду, – приказал Рублев.
После звонка Григорий положил трубку и, выпив еще одну рюмку, пошел спать, положив свой «ТТ» под подушку. Уже лежа в кровати, «смотрящий» еще раз задумался над последними событиями. Заснул он не скоро.
Утром следующего дня Крытый проснулся позже обычного. Солнечные лучи не проникали сквозь плотно закрытые шторы.
Вытащив пистолет из-под подушки, Григорий несколько раз потянулся, расправив широкие плечи, и зевнул. Умывшись, он наконец проснулся окончательно. По привычке посмотрел на часы и ахнул – он проспал практически до десяти, чего с ним никогда еще не случалось. Наскоро позавтракав, Григорий прихватил с собой ствол и вышел на улицу.
«День задался!» – довольно отметил Григорий, щурясь на утреннее солнышко.
Действительно, природа решила в это лето преподнести северянам сюрприз в виде необычно теплой погоды. Она словно извинялась за прошлый сезон, когда лето было дождливым.
Григорий, посмотрев на наручные часы, решил отправиться пешком. Он вышел на центральную улицу и не спеша направился в сторону парка. По дороге Крытый несколько раз останавливался и проверял, нет ли за ним «хвоста». Однако никого подозрительного поблизости не было.
Пока начальник ОБОПа предвкушал близкий триумф, в здание ГУВД вошла пожилая женщина и, оттолкнув какую-то тетку от окошка дежурного по ГУВД, затарахтела:
– Мил-человек, помоги бедной женщине, я век за тебя бога молить буду…
– Погоди, бабка! – хлопнув ладонью по столу, поднял на нее тяжелый, усталый взгляд дежурный. – Что случилось, объясни толком!
– Что тут объяснять, мил-человек, начальник мне ваш нужен! – решительно объявила Галина Захаровна, бабушка Катерины. – Внучку у меня украли! Я вчера прихожу с базара, а ее дома нет, хотя уже должна была из школы вернуться! А Андрюшка, он с ней в музыкальной школе…
– Бабка! Не тарахти! – не выдержав, прикрикнул на нее усталый капитан, думая, что это возымеет свое действие.
Но не тут-то было! Он не знал, с кем связался! Галина Захаровна набрала в легкие побольше воздуха и уперла руки в бока. Весь двор ее дома знал, что за этим последует. Но капитан этого не знал и тут же нарвался на монолог о качестве работы правоохранительных органов, правительства Веселогорска, директора музыкальной школы, в которой училась ее внучка, и еще бог знает кого. Если бы в коридор не начали собираться на крики бабы Гали встревоженные коллеги ошарашенного капитана, то ему одному пришлось бы разбираться с разъяренной женщиной.
– Женщина! Пройдите вот с этим старшим лейтенантом, – увидев молодого Васильева, быстро нашелся дежурный и крикнул: – Вася! Займись с женщиной!
Васильев кивнул и дружелюбно улыбнулся:
– Проходите!
Васильева всегда просили заняться «канительными» посетителями. Он каким-то неведомым образом умел очень быстро успокоить вышедшего из себя человека и найти с ним общий язык. Иногда у старшего лейтенанта Васильева, которого все коллеги за глаза и в глаза звали просто Вася, на это уходило всего пара минут, а иногда было достаточно только одной улыбки. Васильев явно вознамерился одержать победу в короткий срок, мило улыбнувшись женщине. Но Галина Захаровна была закаленной скандалисткой и, можно сказать, любила это дело. Тем более что сейчас у нее был законный повод повозмущаться.
Короче говоря, раскаты грома прокатились победным маршем за Васильевым в его кабинет и громыхали там еще добрых десять, а то и все пятнадцать минут! Наконец, когда все затихло, из кабинета вышел сам Васильев и робко попросил у дежурного:
– Набери, пожалуйста, Леонида Вадимыча.
У капитана второй раз за утро глаза полезли на лоб.
– Ты уверен? – спросил он на всякий случай.
Тот только устало кивнул и вдруг спросил:
– Ты знаешь, кто эта бабуля?
– Кто? – с интересом спросил дежурный.
– Тетка Григория Рублева.
– Да ну?! – удивился тот. – Чего же она к нам приперлась? Что, Крытый сам свои проблемы решить уже не в состоянии?
– Она объявила, что племянник у нее чокнутый. Строго-настрого запретил ей идти к нам, но внучка у нее одна и… уф! Чего мне только не пришлось выслушать!
– Догадываюсь! Я даже тут слышал, как она орала!
Оба работника милиции замолчали, обдумывая создавшееся положение.
– Свиридов только что от полковника пришел, – задумчиво протянул капитан, барабаня пальцами по столу.
– Я ей и про разгул преступности, мол, дел у шефа сейчас навалом, – продолжал говорить Васильев. – И про то, что со времени исчезновения племянницы срок прошел еще маленький. Бабка – ни в какую! – робко пожаловался на строптивую старуху.
– Ладно, – решился капитан и набрал номер Свиридова.
– Я у себя буду, – шепнул ему Васильев. – Вдруг эта бабка выкинет еще чего!
– Подожди, – зажав трубку, шепнул дежурный. – Да, товарищ майор. Есть, товарищ майор!
Повесив трубку, он несколько растерянно посмотрел на коллегу по работе.
– Обругал? – участливо спросил тот капитана.
– Нет. То есть обругал, но только за то, что сразу к нему не привели!
– Так что, вести?
– Ты еще спрашиваешь! – зашелся дежурный. – Пулей давай!
Буквально через минуту Галина Захаровна с победным видом прошествовала мимо дежурки в сопровождении старшего лейтенанта Васильева. Через пару минут тот спустился назад.
– Ну и дела-а! – поправляя то и дело форменную фуражку, протянул Вася.
– Что, и тебе досталось?
– Да уж! – растерянно глядя на свои руки, обиженным тоном ответил старлей. – «Невнимательны к людям, понимаешь, мы с тобой! Почему сразу не доложили!» – передразнил он Свиридова.
– Дела! – покачал головой более искушенный в вопросах службы капитан. – На Вадимыча совсем не похоже!
– Да вот я тоже об этом, – заметил старлей. – Выпер меня сразу же, даже доклад не выслушал!
– Может, он вора этого испугался? Как его? Крытого! – схохмил капитан.
Но долго шутить по этому поводу не пришлось, поскольку в окошко дежурного уже смотрела новая физиономия и требовательно кричала:
– Товарищ капитан!
Свиридов же, дотошно выспросив Галину Захаровну обо всех ее проблемах, возликовал. Почтительно проводив женщину, он, довольный такой удачей, открыл холодильник и достал бутылку любимой водки. В один стакан Леонид налил чуть больше ста граммов горячительного напитка, а в другой – пепси. Прикончив одним махом и то и другое, щелкнул пальцами и, быстро набрав номер по внутреннему телефону, приказал:
– Вереницын, быстро ко мне!
В ожидании подчиненного Свиридов бесцельно чертил на листке бумаги всякие загогулины, о чем-то размышляя. Когда Вереницын появился, майор вскинул на него приветливый взгляд.
– Садись давай! Сергей! – проникновенным тоном начал он, глядя прямо в глаза своему сотруднику. – У Григория Рублева по кличке Крытый пропала племянница! Вот тебе официальное заявление от его тетки на розыск. Ведешь дело лично, докладываешь только мне. Понятно?
– Так точно!
– Второе: Крытый об этом тоже знать не должен! Вообще никто, даже в нашем управлении, не должен знать об этом! Понял?
– Так точно!
– Так, далее. Предположительно, девчонка у Джафара. Действуй осторожно. Там тоже не должны узнать, что мы копаем под них.
– Есть!
– Обо всем докладываешь мне лично. Сделаем дело – представлю на капитана. Все ясно?
– Так точно! Разрешите идти?
– Действуй!
* * *
Катерина, наревевшись вдоволь, сама не заметила, как уснула.
Проснувшись утром, она первым делом подергала дверную ручку. Бесполезно. Дверь оказалась запертой с обратной стороны на ключ. Девушка подошла к окну. Из него она увидела типичную панораму новостройки.
Дом напротив пока, судя по всему, не был сдан в эксплуатацию. Это, как правило, распознается сразу по окнам, еще не очищенным от краски, по рабочим на крыше здания, которые не спешили заканчивать какую-то свою возню.
Налюбовавшись на этот довольно несимпатичный пейзаж, юная скрипачка прошлась по комнате.
«Что же со мной будет?! Зачем эти бандюги похитили меня?!» – Вчерашние переживания и вопросы вновь завладели мозгом девушки.
Она села на диван, зажав голову руками. В это время ключ в замке провернулся, и испуганная девчушка от страха закрылась одеялом, поджав под себя ноги. Ей стало страшно.
Зашедший бандит – тот, что зажимал ей рот своей противной волосатой ладонью, – остановился на пороге и насмешливо смотрел на нее.
– Если хочешь умыться и почистить зубки, дуй в ванную. Потом – завтрак. Да не боись, – добавил он довольно миролюбивым тоном. – Если будешь вести себя хорошо, скоро вернешься к своему папочке!
«У меня нет никакого папочки!» – хотела выкрикнуть Катерина, но вовремя прикусила язык и тут же подумала: «Чем меньше я им про себя скажу и чем больше узнаю сама, тем будет лучше!»
Катя заставила себя улыбнуться и встала с дивана.
«Убивать меня не собираются. Увозить куда-то еще, кажется, тоже!» – решила она и пошла с толстым в ванную.
Катюша с удовольствием вымылась, привела себя в порядок и вышла на кухню. Пользуясь дневным освещением, она разглядела своего вчерашнего похитителя повнимательнее.
Мужику было на вид лет сорок. Его небритая физиономия была совершенно круглой. Такими же круглыми казались на ней небольшие черные глазки-буравчики. Нос картошкой и щербатая ухмылка – вот и весь портрет одного из похитителей племянницы Крытого.
– Ты, это, не бойся, – округлив для пущей убедительности свои и без того круглые глаза, проговорил он. – Мы тебе ничего не сделаем. Погостишь тут немного и вернешься назад к своим. Если только умницей будешь. Бежать и не пытайся! Про это лучше и не думай!
Озвучив все свои мысли, толстяк замолчал, ожидая, что ему ответит девушка. Катерина проигнорировала его речь, явно демонстрируя полное презрение к своим похитителям.
– Ну вот, значит, и договорились! – сделал свой вывод бандит, обнажая в жалкой пародии на улыбку щербатые, сколотые в некоторых местах зубы.
В это время в дверь два раза позвонили. Толстяк быстро поднялся и двинулся в прихожую, на ходу приказав девушке:
– Иди, это, пока в комнату.
Катерине ничего не оставалось, как подчиниться. Она услышала, что за ее спиной в замке два раза повернулся ключ. Катя, не теряя драгоценного времени, тотчас прижалась ухом к двери, стараясь услышать разговор. Судя по голосу, пришел вчерашний напарник толстого. Принес, как сам сказал, продукты и выпивку.
Еще он спросил толстого, не звонил ли «он». Кто такой этот самый «он», Катерина не знала, но поняла из высказываний второго, что это, по всей видимости, их начальник.
Дальнейший рассказ толстяка о разговоре с таинственным шефом очень заинтересовал Катерину. Она отчетливо слышала, как толстый сказал напарнику: «Говорит, не дай бог с ее головы хоть волосок упадет! Не то что денег не получите, приеду – головы поотрываю!» «Да он еще и раньше это говорил!» – отозвался второй похититель.
То, что ей удалось подслушать, немного приободрило девушку.
«Значит, толстомордый правду сказал. Трогать меня не будут! – с облегчением подумала девушка. – Наверное, с дяди Гриши за меня выкуп получить хотят!»
Ключ вновь повернулся в замке двери, и в комнату вошел напарник толстого.
– Привет, крошка! Как спалось?! – улыбнулся он, обнажив по-крысиному торчащие две золотые фиксы на передних зубах. Глаза его при этом настороженно следили за реакцией молодой красавицы.
– Спасибо, ничего, – набравшись храбрости, ответила юная скрипачка и тут же спросила: – Завтракать будем или как?
«Нужно с ними посвободнее быть. Может, удастся что-то важное узнать! – подумала девушка, смело глядя прямо в бесцветные глаза худого бандита. – Потом дяде Грише расскажу, и он их обязательно найдет».
– Конечно, дорогая! – растянул рот в кривой ухмылке бандит. – Хомяк тебе уже объяснил, как нужно себя вести, чтобы самой себе хуже не сделать?
«Хомяк! Ишь ты, и вправду похож!» – подумала Катя, согласно кивнув головой.
– Ну и чудесно! Иди помоги дяде с завтраком!
Катерина послушно пошла на кухню, где Хомяк возился с едой. Вдвоем они быстро приготовили завтрак, и все сели за стол.
Похитители распили бутылку водки. Вели они себя вполне дружелюбно и весело.
– А вы меня из-за денег похитили? – набравшись смелости, спросила Катерина.
– А из-за чего же? – удивился Хомяк. После выпитой водки с его внешностью произошла метаморфоза. Он весь покраснел, как вареный рак, а глаза начали слезиться.
– А вы дяде моему позвонили?
– И дяде, и тете, – насмешливо ответил второй. На него, казалось, выпитая водка никак не подействовала. – Не волнуйся – все что нужно, мы сделаем.
– В натуре, – подтвердил второй, угодливо хихикнув.
– Мне репетировать нужно, – поджала слегка губы Катя, раздосадованная тем, что не удалось пока выспросить что-либо у своих похитителей.
– Вот это клево! – пришел в восторг разомлевший слегка толстяк. – Ты, это, репетировать будешь, а мы тебя будем слушать! Прямо как на концерте!
После мытья посуды Катерина прошла в зал, куда бандиты забрали с собой остатки водки и закуску. Толстяк хотел сразу прихватить вторую бутылку, но напарник запретил ему даже думать о ней до вечера. Хомяк поворчал, но все же хлопнул дверью холодильника, оставив бутылку водки на месте. Катя еще накануне сообразила, что фиксатый был старшим из похитителей.
Играть бандитам Катерина решила прежде всего потому, что всегда успокаивалась за игрой на скрипке, уносясь в свой мир, ничего не имеющий общего с реальностью. Чудесный, волшебный мир музыки. Музыка проникала во все ее существо, наполняя его солнечным светом прекрасного майского утра. Скрипачка за игрой отдыхала от всех забот окружающей жизни.
Звуки прекрасной музыки заполняли собой комнату. Даже похитители прекратили свой разговор. Хомяк еще что-то пытался говорить, но старший прицыкнул на него:
– Молчи, канава! Дай кайф половить!
Постепенно музыка увлекла и толстого. Он застыл, смешно открыв рот.
Скрипка буквально пела. Казалось, вихрь чего-то совсем несовместимого с каморкой, оклеенной дешевыми обоями, и двумя полупьяными похитителями ворвался чарующими волнами сюда – в помещение, явно не предназначенное для того волшебного неистовства, извлекаемого из инструмента талантливыми руками девушки.
Не вовремя зазвонил телефон, и Катерина, сделав полувзмах, резко опустила смычок. Действительно, пиликал сотовый. Хомяк молча передал трубку приятелю.
«Сейчас меня выставят из комнаты!» – подумала Катерина, но старший из пары только взглянул в ее сторону и слегка отвернулся.
– Да, все нормально… Да, в порядке. Позавтракала, теперь вот на скрипке занимается… Обалденно! Все, будьте спокойны!
По ответам скрипачка поняла, что говорят о ней. Она специально отвернулась, делая вид, что делает подтяжку струны на скрипке, хотя инструмент был в полном порядке, а сама в это время вся обратилась в слух, боясь упустить хоть слово. Больше всего она надеялась, что бандит назовет имя человека, который заказал ее похищение. Катерина не сомневалась, что фиксатый разговаривает именно с ним.
Но тот никак не называл собеседника и лишь односложно отвечал на вопросы. Закончив разговор, он отключил связь и предложил девушке:
– Может, ты продолжишь? Не устала?
– Да, это, – оживился пьяненький Хомяк. – Ты прямо как этот, Паганиси…
– Паганини, болван, – снисходительно поправил напарника второй.
– Вот я и говорю, может, слабаешь еще что-нибудь?
– Только не курите, пожалуйста, или… окно откройте, – робко попросила девушка – Хомяк! Отвори форточку! – последовал безапелляционный приказ, и толстый рысью бросился исполнять распоряжение старшего.
Вновь взлетел вверх смычок, направляемый рукой Катерины, и нежная щемящая боль скрипки повисла в прокуренной комнате.
* * *
О том, что племянница пропала, Крытый узнал от своей тетки поздно вечером того же дня, когда неизвестные похитили Катерину. Когда утром девушка пришла к нему в гости и он так решительно отправил ее в музыкальную школу, ему действительно было не до племянницы – предстояло выяснить судьбу своих «пристяжных».
Первым делом он обзвонил всех еще раз. Результат оказался тот же. Тогда Григорий позвонил себе на дачу – там как раз должен был дежурить Рокер. Да и Заметный с Сенькой уже должны были вернуться. Телефон молчал. Крытому все стало ясно. На всякий случай он поймал такси и сгонял в поселок. К тому времени уже обнаружили труп Рокера, его мотоцикл и брошенную машину Крытого на Песчаной Косе. Судьба этих двоих была ясна. Оставался еще Замет. Григорий позвонил одному из тех, кто был в «Белом медведе», и узнал о взрыве у казино и убийствах в сауне.
Что-нибудь предпринимать сразу не было никакой возможности. Менты бы в первую очередь насели на него.
Вернулся Григорий поздно вечером, злой и расстроенный.
«Падлы! Я вам устрою! – думал он. – Кто бы вы ни были! Хоть менты, хоть "черные" – всех удавлю!»
Он тут же полез в тайник и достал припрятанный ствол. Григорий не любил носить с собой оружие, но в сложившихся обстоятельствах счел такую меру предосторожности очень даже нелишней. «Смотрящий» понимал, что главной мишенью является теперь именно он.
В дверь позвонили. Григорий, став боком у косяка, спросил, кто это. Услышав взволнованный голос своей тетки, убрал «ТТ» и крутанул замок.
Галина Захаровна, едва возникнув на пороге, зашлась в длиннющем бестолковом монологе. Крытый быстро выглянул на лестничную клетку и закрыл дверь. Тетушка к тому времени дошла в своем повествовании до того места, как к Катерине в гости пришел сын Хлюздина, и от него уже бабка узнала, что занятия давно закончились. Позвонила Григорию – того не было дома. Уже поздно – а Катеньки нет!
– Вот я и решила к тебе прийти-и-и-и. – Пожилая женщина вновь ударилась в слезы.
Рублев как мог успокоил ее.
– Галина Захаровна! Перестаньте. Откуда вы знаете, что с Катей что-то случилось? Может, просто с подружками где-то гуляет! – начал успокаивать Крытый женщину, хотя сам не верил в то, что говорил. Слишком уж много печальных событий за последнее время произошло.
«Пацанов пошмаляли, теперь – Катя!» – ошарашенно думал он, сжав от злости кулаки так, что суставы побелели.
– Идите, тетя, домой и никуда не ходите! Ни в какую милицию не обращайтесь! Я сам все решу! – угрюмо проинструктировал он тетку и решительно поднялся.
Ворча и причитая, Галина Захаровна отправилась домой.
Григорий понимал, что исчезновение девочки – не случайность, ни с какими подружками она загуляться не могла. Он помнил, с каким восторгом она отнеслась к его предложению поехать вечером в парк.
«Два варианта: или за всеми этими убийствами и исчезновением Катерины стоят мусора, или люди Джафара, – сев в кресло, принялся анализировать Рублев ситуацию. – И в том и в другом случае убивать Катю им нет никакого смысла. Гораздо выгоднее держать ее в заложницах. Тогда я окажусь у них на крючке. Но почему нет звонка?! Может, тот, кто это все затеял, хочет дать мне время попереживать, помучиться? Так сказать, до кондиции доводят?!»
Григорий подумал, что похитители, возможно, звонили днем, пока его не было дома. Он посмотрел на часы. Те показывали почти половину одиннадцатого вечера. Рублев достал телефонный справочник и отыскал номер директора музыкальной школы. Стараясь не переполошить человека, он деликатно выяснил, что занятия закончились во сколько положено, учеников никто из преподавателей не задерживал. Катерину директор в музыкальной школе видел сам лично.
«Значит, будем ждать звонка!» – мрачно решил Крытый, закуривая сигарету.
Рублев понимал, что похитители должны обязательно выдвинуть свои требования.
По-прежнему занимал Григория и другой вопрос: откуда идет утечка информации? Слишком уж стремительно развивались события, причем враг достоверно знал, по каким местам бить больнее, и делал это наверняка. Без промаха!
Он вновь закурил сигарету и подумал, что так хреново ему приходилось только однажды в жизни – во время первой отсидки. Первый срок, как говорят знающие люди, да еще на малолетке – самый тяжелый.
Первый раз Рублев сел в семнадцать лет, за уличную драку.
* * *
Весело играла музыка. Парни и девушки дергались в такт мелодии. Гриша Рублев – высокий худощавый паренек с поджарым, но сильным для своих лет телом – стоял в сторонке. Танцевать он не любил и на площадку ходил просто пообщаться с приятелями. До армии оставалось полгода, и он откровенно предпочитал занятия на турнике бессмысленному дерганью под музыку.
В тот день после училища они с приятелем договорились встретиться вечером в том самом уголке, который всегда занимали на площадке парни с их двора. Приятель запаздывал, а за Григорием тем временем пристально наблюдала троица парней.
Неожиданно выключили музыку. Сразу пронесся ропот возмущенных голосов. Григорий услышал: «Опять дерутся!» и закрутил головой. Теперь и он наконец заметил троицу парней с соседней улицы, пялившихся на него. Они, словно пущенные по следу гончие, понеслись один за другим в сторону посадок.
Драка действительно была в самом разгаре. Ребята с их двора отбивались от дюжины сверстников из соседнего микрорайона. Григорий тут же влез в самое побоище.
– Рубль, арматура! – остерегающе крикнул кто-то из своих.
Григорий обернулся, и вовремя: какой-то парень действительно замахивался на него металлическим прутом. Григорий как-то увернулся и ударил кулаком нападающего. Тот неловко упал и наткнулся на свое же оружие. То, что было дальше, Рублев впоследствии вспомнить не мог – память не сохранила воспоминаний.
В общем, парень пострадал серьезно. Он еле выкарабкался с того света. Менты, давно уставшие от драк на дискотеках, решили учинить показательную порку и стали искать крайнего. Таковым оказался именно Григорий. Устроили показательный открытый процесс и влепили, несмотря на слезы матери, «трояк».
Первый год Грише предстояло отсидеть на «малолетке» – в колонии для несовершеннолетних преступников.
Григорий всегда по своему характеру был открытым и прямолинейным пацаном. Если видел, что человека обижают не по делу, заступался. А в отряде, куда он попал, заправляла всем группа подростков, которая держала в страхе всех осужденных. Григорий сразу пришелся им не по нутру, и они решили обломать дерзкого паренька. Новичок, еще не привыкший к тюремным правилам и порядкам, стал объектом насмешек и всякого рода доставаний. Но Рублев был парнем с характером, умел за себя постоять, а потому постепенно у него начали появляться товарищи, которые также не признавали лидерство прежней верхушки. Такое положение дел не понравилось соперникам, и они решили разобраться с Рублем, как звали его тогда.
Как-то раз зажали они его втроем. Старший этой группы – мерзкий тип с тусклыми глазами – заржал.
– Ну, Гриша, унижать я тебя не хочу, славный ты парень, – корча из себя отпетого блатаря, медленно подкатывался он к зажатому в угол Рублеву. – Но ты оборзел в последнее время…
Григорий, стиснув зубы, молча смотрел на врагов и вдруг неожиданно для себя принял решение.
Белобрысый не успел докончить фразы, как сильный удар кулака свалил его с ног. Двое других опешили – они не ожидали, что Рублев начнет драться с ними троими.
Григорий не дал им опомниться. Уже и второй полетел на пол, когда третий наконец сообразил, что нужно что-то делать. Но драться с человеком, не испугавшимся троих и отправившим двоих на пол с разбитыми пачками, вовсе не хотелось.
Белобрысый главарь попытался подняться, но Григорий жестоко со всей силы впечатал ему по физиономии ногой. Тот хрюкнул и отрубился окончательно.
Второй соперник испуганно глазел на Рублева, размазывая тыльной стороной ладони кровь, струящуюся из разбитого носа, по всему лицу. Парень медленно отползал от Григория.
Третий из компании повторял все время одну и ту же фразу, видимо прочно застрявшую у него в голове:
– Ты чего? Ты чего? – И при этом самый настоящий страх был в его взгляде.
– Вали отсюда, ты, дешевка, – с презрением процедил Григорий.
Как раз к этому времени подоспели его друзья. Вопрос о лидерстве был решен однозначно. Однако Григорий не особенно любил быть заводилой, поэтому его лидерство как-то не ощущалось в коллективе.
Но два важных урока Крытый усвоил для себя тогда и оставался им верен, по возможности, всю дальнейшую жизнь.
Первый из них гласил: «Если считаешь себя правым – бей первым!» Второй же выполнить было сложнее: «Никогда не давай зажать себя в угол!»
* * *
Крытый докурил сигарету и усмехнулся.
«Кажется, Гриша, все же на этот раз тебя зажали в угол. Да еще так, что ты не сможешь просто ударить первым», – подумал он, гася в пепельнице окурок.
Потом он пошел на кухню, налил в рюмку «Хеннесси», выпил.
«Сидеть и ничего не делать тоже не годится! – решил Григорий. – Есть смысл хоть информацию потихоньку попытаться собрать. Может, что и проявится?!»
Приняв окончательно решение, он набрал номер того самого Борьки, к которому незадолго до своей смерти приезжал на мотоцикле Рокер. Тот оказался на месте. Договорились встретиться в парке на следующий день утром в одиннадцать.
– Сиди на второй лавке от входа, я сам к тебе подойду, – приказал Рублев.
После звонка Григорий положил трубку и, выпив еще одну рюмку, пошел спать, положив свой «ТТ» под подушку. Уже лежа в кровати, «смотрящий» еще раз задумался над последними событиями. Заснул он не скоро.
* * *
Утром следующего дня Крытый проснулся позже обычного. Солнечные лучи не проникали сквозь плотно закрытые шторы.
Вытащив пистолет из-под подушки, Григорий несколько раз потянулся, расправив широкие плечи, и зевнул. Умывшись, он наконец проснулся окончательно. По привычке посмотрел на часы и ахнул – он проспал практически до десяти, чего с ним никогда еще не случалось. Наскоро позавтракав, Григорий прихватил с собой ствол и вышел на улицу.
«День задался!» – довольно отметил Григорий, щурясь на утреннее солнышко.
Действительно, природа решила в это лето преподнести северянам сюрприз в виде необычно теплой погоды. Она словно извинялась за прошлый сезон, когда лето было дождливым.
Григорий, посмотрев на наручные часы, решил отправиться пешком. Он вышел на центральную улицу и не спеша направился в сторону парка. По дороге Крытый несколько раз останавливался и проверял, нет ли за ним «хвоста». Однако никого подозрительного поблизости не было.