Сергачева Юлия. Кровь драконов

   «Ты с ума сошел!»
   – Совершенно верно… – пробормотал я, прикрывая голову несгораемой полетной курткой и ныряя вслед за Вевуром в огненную завесу при входе.
   Внутри оказалось чрезвычайно жарко и дымно. Сухой воздух обжигал. Трещали раскаленные камни и деревянные перекрытия, возведенные в более поздние времена. Свирепо, разбрасывая цветные искры, полыхала лаборатория Закира. Время от времени звучно лопалось стекло. Тлела бесформенная, спекшаяся груда на том месте, где недавно стояла подзорная труба.
   – Смотри вверх! – рявкнул над ухом Вевур. – Крыша вот-вот обвалится… Нам туда!..
   Ага! Здесь обычно Закир хранил свои сокровища, никого не допуская внутрь. Крышу сам починил и дверь приделал. Может оттого огонь сразу сюда не добрался. Я, кашляя и щуря слезящиеся глаза, быстро осмотрелся, прикидывая, что лучше схватить в первую очередь, а потом принялся за дело.
   Наши умные предки всегда отличались поразительной предусмотрительностью, может быть поэтому до наших дней сохранилось такое количество всяческих реликвий, переживших сотни пожаров, войн, наводнений. Большая часть артефактов либо хранилась в специальных защитных футлярах, либо (это особенно касалось книг) обрабатывалась неведомым составом, делающих их почти неуязвимыми для огня и воды, так что шанс спасти их был всегда. Не зря же даже при пожарных службах всегда есть особые группы людей как раз на такие случаи. Вот только им не приходиться бросаться в пламя без защиты.
   В первый раз вынырнув из огня и ссыпав кому-то в руки стопку отвоеванных у огня книг, я смог только судорожно кашлять и жадно хлебать тягучий, ночной воздух, но потом пошло легче. Мне казалось, что время растянулось в долгие часы, однако на самом деле прошло едва ли несколько минут. Мы метались туда-сюда, едва успевая избавиться от добычи, отдышаться, облить себя водой. Ориентироваться становилось все труднее. Пламя подступало, дым ел глаза и застил все вокруг, а жар становился нестерпимым.
   – Все? – выдохнул Вевур, когда мы с Вейто наклонились за одним из металлических коробов, в котором лежали какие-то рукописи. – Бросайте! Уходим!..
   – Мы успеем! – сипло возразил Вейто. – Кир?
   – Попробуем, – отозвался я, цепляясь за раскаленный край ящика и едва не роняя его. Краем глаза я заметил, как тревожно заметались исполинские тени, тщетно пытающиеся задержать огонь.
   – … – нецензурно, зато весьма образно рыкнул Вевур и присоединился к нам, – Болваны! Крыш-ша… – Он не договорил, матерясь, но и так все было ясно.
   А потом я вдруг увидел, как неправдоподобно искажается его лицо, как он кидается к нам и одним движением расшвыривает нас в стороны, как котят. И там, где мы только что стояли с грохотом рушится кусок сооруженной Закиром крыши, рассыпающийся на пылающие части. Пламя взвивается ввысь и волна яростного жара ударяет в лицо. Брошенный ящик погребен под обломками, но его судьба меня заботит мало. Где же…
   – Ну, чего окостенели? – из-за раскаленной завесы выныривает художник. – Бежим! – Даже треск огня не заглушает первобытного восторга в его голосе.
   На небе по-прежнему безмятежно и холодно перемигиваются миллионы звезд, которым нет дела до человеческой суеты. Потрескивая и изредка выстреливая в воздух россыпями искр, догорает Святилище. Возле него сокрушенно бродит Закир, что-то бормоча себе под нос и время от времени разражаясь то руганью, то стенаниями. Мелкие твари, кольцом рассевшиеся вокруг тлеющих руин, при этом нервно вскакивают и возбужденно перекликаются. Джеанна негромко говорит мрачному Вейто: «Придется прямо сейчас обратиться к врачу, если, конечно, тебе понадобятся руки в дальнейшем…» Вейто здорово обжегся и сейчас лишь шипит, когда кто-нибудь пытается помочь ему.
   Я провел ладонью по обгорелым лохмотьям, оставшимся от старинной книги. Разлетелись по ветру невесомые, черные, скрученные лепестки испепеленной бумаги. Остались на уцелевших страницах черные разводы от прикосновения пальцев, пятная строки, набранные подслеповатым шрифтом:
   «…Там, где жизни людей исток, где врата в мир желанный, где свет ярок и нестерпим стоит на страже чудовищный Дракон, дабы не пускать страждущих к избавлению от тягот беспросветной жизни. Бездушен и холоден этот Дракон. Не прислушается он ни к мольбам, ни к стонам, ни к угрозам. И пока стоит он на своем посту, перед вратами в мир лучший – не переступить человеку снова через заветный порог.
   Но однажды явится избавитель рода человеческого. Будет он чистосердечен и храбр, и не убоится он проклятого дракона. И закипит последняя битва перед Вратами, там, где сияет свет. Сразится доблестный воин с драконом, снесет голову чудовищу. И тогда станет свободным путь и раскроются Врата для людей снова…»
   И спасет людей – гибель дракона. Как всегда. Экое кровожадное это человечество…
   Я вздохнул.
   Вернулся Вевур, провожавший своих знакомых, ту самую пожилую чету и их внука. Остановился рядом, закурил. Умыться он так и не успел, и его темное от копоти лицо прочертили светлые полоски, оставленные струйками пота. Испачканный пеплом Колючка пристроился возле ног и принялся, жмурясь, смотреть на пожарище.
   – Вы это специально приготовили к нашему появлению? – полюбопытствовал я, кивая на останки Святилища. – Надеялись нас поразвлечь?
   – А разве вам было скучно? – усмехнулся Вевур. – Наверняка веселее, чем на церемонном Празднике…
   – Что тут стряслось?
   – Думаю, кое-кто полагает, что жить на свете будет гораздо радостнее и легче, если не будет всяких ученых, дурящих честным людям головы, всяких художников, рисующих неприличные картинки, всяких…
   – Так это был поджог?
   – Да ты никак удивлен? В таком случае ты можешь предположить, что парочка бродяг решили заночевать под крышей Святилища, развели костер, дабы поджарить наловленную рыбку и прикорнули у огонька, а тем временем…
   – Кому понадобилось поджигать эти старые развалины?
   – Знаешь, парень, есть у тебя неприятная склонность постоянно перебивать старших и задавать вопросы, ответы на которые ты знаешь сам, – заметил Вевур, опускаясь на землю рядом с Колючкой.
   – Как им это удалось? – в очередной раз продемонстрировал я эту самую склонность.
   – Подпалить даже камень несложно, если знаешь пару фокусов, – пожал плечами Вевур. – Почти так же несложно, как превратить грозного дракона в призрачный, безобидный дым. Главное – знать как! – Он со значением воздел указующий перст.
   – Вы ведь знаете как, не так ли? – спросил я с нажимом.
   – Маску видел… – улыбнулся Вевур безмятежно. – Так я и думал, что не захлопнул тайник… А почему бы тебе не предположить, что эта маска всего лишь экспонат моего музея? Я ведь собираю подобные штуки?..
   – Уж больно новая эта штука, – в тон ему ответил я. – Не тянет на артефакт. Да и художественная ценность в ней невелика… – Я покачал головой, вспомнив мельком увиденную, грубоватого и неопределенного вида звериную личину, вырезанную из дерева, что лежала в прежнем жилище Вевура, в секретном шкафу среди пыльных бутылок.
   – Эй, эй! – Вевур возмущенно встрепенулся. – Между прочим – авторская работа! Существует в единственном экземпляре. Выполнена по собственноручному эскизу и резцом величайшего художника современности!.. – Он засмеялся и добавил: – Впрочем, я не слишком усердствовал.
   Я снова кивнул на догорающее Святилище:
   – Значит, там ваши адепты постарались? Или тоже ваша авторская работа?
   – За кого ты принимаешь меня? – хмыкнул Вевур спокойно. – И за кого ты принимаешь нас? Это безобразие сотворили люди неумные и недалекие, вроде тех, на чьем сеансе ты присутствовал однажды, помнишь? К нам они имеют такое же отношение, как песчаные химериды к вашим драконам. С виду вроде и есть что-то общее, а суть различна. Честно говоря, если бы я успел поймать этих придурков – они бы своими руками потаскали книги из огня… Недоумки проклятые!
   – Вы их видели?
   – У меня как раз гости были. Семейная пара с внуком. Хотели показать мальчику кое-что из моей коллекции. Давние мои знакомые. Приехали издалека и не знали, что я почти все вывез. Чуть пораньше ко мне Вейто заглянул. Сидели, беседовали, пока Тито не заметил отблески огня. Мы повыскакивали, да уж поздно. Много ли времени надо пламени на заклятье, чтобы разгореться? Закир в Святилище был, чудом успел выбраться… – Вевур огорченно мотнул головой. – Сколько там всего осталось – подумать страшно! Говорил же старику, чтобы не хранил все в одном месте, да еще в таком. Утром надо будет покопаться, может, что еще уцелело… Трубу жалко до слез. Славная была игрушка. Пришлось поднапрячься, прежде, чем я сумел добыть для Закира все, что он хотел.
   Я хмыкнул, машинально почесал равнодушного к ласке Колючку за ушами, уколол палец. К нам подошла Джеанна, следом за которой плелся скривившийся Вейто.
   – Пожалуй, надо отвести этого потерпевшего к врачу. Одного его отпускать нельзя, – Джеанна с тех самых осенних событий вела себя с Вейто подчеркнуто внимательно, все еще явно ощущая себя виноватой.
   – Доползу как-нибудь! – бодро возразил Вейто и тут же качнулся, едва не свалившись навзничь.
   – Пешком вы не доберетесь, – встревожился Вевур, поднимаясь на ноги.
   – Я думаю, что сумею убедить дракона подбросить нас. Иначе он рискует лишиться своего партнера, – пробормотал неожиданно твердо Вейто.
   – Кир, ты с нами? – спросила Джеанна.
   – Нет, пожалуй, – отозвался я. – Задержусь здесь.
   Джеанна оценивающе оглядела меня, потом Вевура и снова на ее лице отчетливо проступило недавнее непонятное выражение. Неужто, она опасалась, что мы подеремся? Или напьемся вдрызг?
   Переговоры Вейто с драконом явно закончились успешно, и вскоре от темной земли отделилась крылатая тень, ненадолго заслонившая звезды. Вевур, исправно выполнявший долг хозяина и провожавший и этих гостей в путь, вернулся не сразу, а по возвращении держал в руках пыльную бутылку и два бокала.
   – Не откажешься? – спросил он, снова усаживаясь на землю. – Лучше устроиться здесь, а то в доме такой бардак… Да и не хочется мне возвращаться в этот склеп. Надоел он мне до смерти.
   – Отчего же жили там? – спросил я без особого интереса, но ответ получил совершенно неожиданный.
   – А из-за тебя, мальчик.
   – Что?
   – Долгая история, – он осклабился широко и довольно, как дружелюбный пес, – Всухую не расскажешь. А время поговорить настало.
   Из узкого граненого горлышка беззвучно потекла в бокалы густая и маслянистая, как кровь жидкость. Отсветы огня от Святилища зажгли в глубине бокалов благородные рубиновые искры, да и благоухание вокруг распространилось немыслимое. Даже Колючка зашевелил черным носом, принюхиваясь. Я как никогда остро ощутил на языке привкус дыма и гари, машинально взял бокал, наслаждаясь ароматом, но пить не стал, наблюдая за Вевуром. Тот блаженствовал, причем не как алкоголик, дорвавшийся до заветной рюмки, а как истинный ценитель вкуса хороших вин. Он вдыхал аромат напитка, смаковал глотки, жмурил глаза от восхищения. Со своей перепачканной физиономией, подпаленными бровями и обгоревшей шевелюрой он выглядел, пожалуй, забавно, но после недавней беготни я устал настолько, что даже не хотел улыбаться. Может быть поэтому и все сказанное художником доходило до меня словно через буфер.
   – Давно я ждал этого, – выдохнул, наконец, Вевур. – Мне говорили, что это вино волшебно, но до сей поры мне приходилось верить на слово. Теперь же мной владеет ощущение, что я не жил до этого мига, а прозябал… А ты отчего же не пьешь? – удивился он, заметив нетронутый бокал в моей руке. – Надеюсь, ты не так глуп, чтобы предположить, что я намерен отравить тебя?
   – Нет, – ответил я, глядя, как мерцают в бокале золотые блестки. – Просто обычно я пью только с друзьями.
   – Никак ты уже успел записать меня в список своих кровных врагов? – искренне поразился Вевур. – Не слишком ли спешишь?
   – Если верить вашим же лекциям, для Птенца нет врага страшней, чем… – Я не договорил, заметив, как на смешливо сощурились глаза художника, и закончил не так, как собирался; – Впрочем, считать врагом человека не далее, как час назад спасшего тебе жизнь, будет несколько бестактно.
   – Правильно, – согласился Вевур весело. – А вино все-таки попробуй. Непростое оно. Давно превратились в прах те виноградники, в которых созрели солнечные ягоды. И люди, что собрали урожай и давили сок из винограда, сгинули бесследно. Превратился в руины даже город, близ которого это происходило. А вино до сих пор полно жизни. Колдовство, не иначе… – Вевур задумчиво катал бокал в ладонях. – Бутылок и раньше было мало, а ныне, увы, осталась только эта. Значит и время пришло. Хотя те, кто откупоривали предыдущие бутылки, наверняка тоже так считали…
   – Кажется, я перестал вас понимать, – сознался я утомленно.
   – Древнее это вино. Такое древнее, что и подумать страшно. И хотя возраст его исчисляется веками – оно не портится, потому что умеет ждать… – Вевур погладил пальцами граненое горлышко стеклянного сосуда, словно приласкал. – Предпоследняя бутылка вина этого урожая была открыта за несколько дней до начала Осенней войны. Ее сестру откупорили перед Великой войной, и человек, что распил вино с соратниками был тем, кто разбил знаменитый Хрустальный Колокол – Глас Дракона. А пред-пред-предпоследнюю вскрыли накануне другой войны, почти забытой ныне, ибо отгремела она так давно, что превратилась в легенду… И те, что были раньше, открывали по подобным же поводам…
   – Хм, так вот в чем истинная причина всех войн! – невольно засмеялся я. – Может, все дело в вине?
   – Есть такая традиция, хотя знают о ней лишь избранные… Давным-давно один мастер-винодел подарил весь урожай своему Другу, человеку, который считается основателем Круга Зверей. Правда Круг тогда не назывался так… – Вевур задумчиво усмехнулся и снова посоветовал: – Выпей, вино стоит даже того, чтобы распить его с врагом. И даже если из-за него начинаются войны…
   Я сделал глоток и на несколько великолепных мгновений выключился из реальности, ошеломленный изысканным букетом, восхитительным даже на мой неискушенный вкус. Художник одобрительно улыбнулся, а потом спросил:
   – Согласен слушать мои сказки?
   – Разве не этим я занимаюсь последние полчаса? – отозвался я, поймав себя на том, что начинаю ревниво коситься на ополовиненную усилиями Вевура бутылку и чтобы отвлечься, осведомился:
   – И сколько же всего войн, о которых никто сейчас не помнит? Разве так бывает?
   – Бывает. Может быть только у нас… – ответил Вевур. – Хотя наш мир огромен – население его невелико и места всем хватает. Может быть, потому этот мир не знал войн по экономическим причинам, которые были типичны для нашей прародины, если верить дневникам и книгам предков. Мелкие локальные сражения с темной нечистью – не в счет. Все крупные войны, которые случались у нас, происходили фактически по одной причине. Собственно, именно поэтому ничего и не сохраняется в памяти людей, а если и сохраняется, то в такой искаженной форме, что только диву даешься. Потому что причина эта кроется там, куда иные исследователи душ человеческих и сунуться-то боятся. И оттого ищут нечто простое, выдавая повод за причину. А повод… Повод всех конфликтов – вот он, носится обычно прямо над нашими головами, иногда незримо, иногда явно, но присутствует всегда, как перманентная составляющая любого равновесия. Я имею в виду драконов… Нет, погоди, не перебивай. Я ни в чем не обвиняю драконов, как ни в чем не обвиняю людей, ибо смысла это не имеет. Наш мир странен сам по себе изначально, а появление в нем людей однажды нарушило устоявшиеся правила, и с тех пор и мы, и этот мир живет по новому своду законов. По кодексу двойных правил – людей и драконов. О людях ты кое-что знаешь, поскольку сам человек, но что знаешь о драконах ты, Птенец?
   – Вы уже спрашивали меня об этом.
   – И не получил вразумительного ответа. И не получу, ибо чтобы понять дракона, надо им стать, а это немыслимо. Но одно можно сказать уверенно. Мы все и вы, Птенцы, в первую очередь, слишком привыкли воспринимать драконов как некое свое продолжение и это – верно, потому что так и есть отчасти. Вот только мы все как-то забываем, что драконы не просто слепая сила. Мы разбудили в них разум, а разум не может не развиваться. Отсюда следствие – однажды приходит миг, когда дракон перестает быть ведомым и берет управление на себя…
   – Да это рассуждение из серии городских страшилок! – разочарованно возмутился я. – Драконы властвуют над вами! Вы – рабы их желаний!..
   – Не все так просто. Драконы не стремятся к власти, ибо по сути своей не эмоциональны и не честолюбивы. Они просто сильны. И у них есть свои цели, которые не всегда согласуются с человеческими… Чтобы пояснить, пожалуй, я использую пример последней Войны, как самый достоверный. Всем известно, что давным-давно некие нехорошие, глупые люди решили уничтожить сильных и смелых драконов по своим нехорошим и глупым соображениям. Не буду сейчас повторять прописные сюжеты, врезанные в память с детства, а напомню я содержание одной древней рукописи, написанной очевидцем тех давних событий, который, заметь, не был членом Круга! По его версия войну начали и впрямь люди, но не нападали они на драконов, а защищались от них, ибо стали могучие твари нарушать древний договор. Драконы стали находить эстетическое совершенство во Тьме, служить ей и едва не погубили весь мир, поскольку по натуре они деструктивны, как любая сила и энергия, и хаос им ближе, чем порядок. Это закономерно, что талант несет разрушение, потому что любой талант изменяет реальность, расшатывает ее, в какой бы форме это не выражалось, Это нормально, пока речь идет об искусстве, книгах, научных открытиях. Но когда сила эта – разумна, да еще обладает такой мощью, как драконы, что может стать с нашим бедным миром? Круг первым осознал это и заметил тревожные перемены в поведении драконов и их всадников, которых драконы постепенно подчиняли своей воле. Началась война, ситуация, конечно, вышла из-под контроля, и после войны, уничтожившей весь цвет человечества, естественно воцарились темные времена, которых так боялись умные люди. Во время смутной эпохи истинная подоплека предвоенных и военных событий забылась. Драконы и их всадники стали мучениками, обрели новый, чистый, омытый кровью ореол. Новорожденные драконы были невинны, поскольку гниль выжгли начисто. Все вернулось на круги своя. Начался новый виток спирали… Устраивает тебя, Птенец, такая версия общеизвестных событий?
   – Мне нравится, – хмыкнул я. – Очень свежо.
   – Этой свежей ереси несколько столетий от роду… Обрати внимания, никакой откровенной клеветы на наших славных крылатых, но их роль стала диаметрально противоположной. Ты все еще хочешь спросить, почему в Круге состояли весьма неглупые люди?
   – Любопытно, – вынужденно согласился я. – Если, конечно, это правда. В конце концов перевернуть можно что угодно и как угодно.
   – Совершенно верно, – серьезно кивнул Вевур. – Именно об этом я и говорю.
   – А, собственно, зачем вы мне об этом говорите? Для общего развития?
   – В том числе. Мы живем в странном мире. В мире, где талант способен защищать себя. Где талант может стать реальной грозной силой. Где часто зло и, к сожалению, редко добро становятся зримыми и ощутимыми. Где драконья кровь – означает судьбу… Наверное, и в том мире, откуда пришли люди было нечто похожее, но быть может там свой дар можно было укрыть от посторонних, притвориться глупцом, если нужно, бестолочью. Там талант если и защищал своего владельца, вряд ли был способен убить его врага в прямом смысле… Разве что в переносном. Перо, говорят, тоже умеет разить не хуже меча, а иной гений уничтожал тысячи людей, добиваясь своих целей. Но скорее всего там твой дар не был так опасен для других. Там, в любом случае, человек владеет своим даром, Человек, обладающий полным набором человеческих качеств, в том числе и состраданием. Он способен вовремя остановиться. Или его остановят другие. Но если дар этот обладает собственным разумом – стремящимся к абсолюту и совершенству, а значит жесткий и беспощадный? Кто остановит дракона? Дракон – стихия, и жалость ему неведома. Ему необходимо полное всевластие. И это не человеческая жажда власти, а свобода ветра, которому безразлично, куда дуть. Понимаешь? А здесь и сейчас драконы прольют реальную кровь, и кто знает, во что обратится этот дар, вкусивший настоящей крови? Кто удержит их?
   – Не преувеличивайте…
   – А что тут преувеличивать? Всего лишь представь, что все одаренные люди разом обратились против простецов. Последних, конечно, больше, зато первые – изобретательнее.
   – Это невозможно.
   – У нас – возможно.
   – Хорошо, – покладисто кивнул я, изучая проступившее дно почти опустевшего бокала, отливающее пурпуром винных разводов. – Вы заставили меня трепетать от ужасающих перспектив. Подобное развитие событий может порадовать разве что кровожадного психа… Если вы знаете, как остановить процесс, считайте, что я ваш союзник.
   Коварное вино ударило в голову, вынуждая легковесно и неостановимо болтать. Но даже сейчас я заметил, как Вевур бросил на меня острый взгляд при последних словах. Будто подхватил в них нечто важное и наколол булавкой, не позволяя сорваться и исчезнуть.
   – Вот ты и стал союзником Круга.
   Я хмыкнул.
   – Что ж, вы поймали меня на испуг и богатое воображение. А чем запугали вас, когда однажды вы вступили в Круг? Или это по наследству? Вы говорили, что ваши родители состояли в Круге?
   – Да. Но я в Круг пришел не из-за них, а скорее вопреки им. У меня были свои цели, – отблески огня и тени резко очерчивали лицо художника, обманчиво искажая его истинное выражение. Рожденное огнем – смеялось. Вычерченное тенями – печалилось.
   – У вас еще был дракон?
   – Был.
   – И он позволил вам…
   – Как твой позволит тебе.
   – Почему?
   – Потому что Круг – не враг драконам.
   – Ну да… «Старые дни поклонения и подчинения уходят! Те, кто владели нашими душами покинули праведный путь», – с выражением процитировал я. – Или, скажем, попроще: «смерть заразе!». Не слишком бескомпромиссно для неврагов?
   – А как насчет «недостойных существования простецов»? – мельком поморщился Вевур. – Идиотов хватает с обеих сторон… Как говорится, с иными друзьями и врагов не надо. Помнишь нашу давнюю встречу в подземелье? Я оказался там, присматривая за олухами, что развлекались, устроив идиотское представление. Истинному Кругу приходиться держать даже такие убогие свои копии под контролем, чтобы быть в курсе всеобщих настроений, чтобы они не слишком мешались под ногами, и чтобы им не удалось дискредитировать истинное лицо организации своим невежеством или опасным безумием. На нашей памяти сохранились неприятные инциденты, связанные с подобными сборищами. Больше всего тревожит их бессмысленная жестокость.
   – А сам Круг значит добродетелен и милосерден?
   – Нет, разумеется. Но лишнюю кровь не проливает. Как не проливает ее Гнездо.
   – То есть?
   – Что это тебя так удивляет? По-твоему, такая мощная организация, как Гнездо является всего лишь невинной сетью учебных заведений? И ваши наставники только и думают, что о расписании занятий на следующий сезон?
   – Нет, наверное, но… – я смолк, задумавшись.
   – Собственно, на данный момент я бы расположил силы следующим образом – Гнездо, Круг и драконы, те, что доминируют над своими всадниками.
   – Гм. А есть те, кто не доминирует?
   – Безусловно. Драконы так же различны, как и люди. Спроси своего – может быть он ответит. Наверняка ответит.
   – Почему вы так полагаете?
   – А иначе я бы не стал с тобой сейчас разговаривать. Не стал бы жить в этом дурацком склепе. Не стал бы вести здесь жизнь полубродяги…
   – Ага. Вот мы и подобрались к самому занимательному.
   – Тебе так кажется?
   – Вы вчера предложили мне три темы для беседы – Круг, будущее нашего мира и моя шкура. О Круге мы поговорили…
   – Ладно. Перейдем к следующему пункту… Еще выпьешь? Гляди-ка, понравилось. Не напейся смотри, Птенец!
   – Рассказывайте.
   – Не знаю, понравится это тебе или нет, но могу поздравить тебя с тем, что ты – удачный плод мощного проекта, осуществленного на паях Кругом и Гнездом.
   – Как это понимать?
   – Ну… Как бы это объяснить покороче… И в Гнезде, и тем более у нас в Круге всегда понимали, что в тандеме человек-дракон пока преимуществом обладает дракон. В свете происходящих изменений и учитывая исторический опыт это, разумеется, опасно. Поэтому стали изобретать способы изменить такой порядок вещей, причем, стараясь не уменьшить роль дракона, а увеличить человеческий фактор. Поскольку слабые драконы были всегда, и ни чего хорошего от них ждать смысла не имело. Вот так мы и отобрали твою кандидатуру. Твой талант потрясает. Твой дракон по силе не знает равных себе, но при этом ты до сих пор способен без труда укрощать его…
   – А вы тут причем?
   – Меня поставили присматривать за тобой. Негласно. Просто держать в поле зрения. До меня были другие. И в Гнезде есть свои наблюдатели.
   – Кто?
   – Это неважно.
   – Для меня важно.
   – Вот и выясни самостоятельно. Собственно, и на меня прошлой осенью ты наткнулся не случайно. И я бы не стал тебе сейчас всего рассказывать, если бы не получил разрешения в связи с особыми обстоятельствами.
   – Какими?
   – А ты не понимаешь? Или отказываешься понимать?.. – Вевур усмехнулся. – Видишь ли, была еще одна причина, по которой за тобой так внимательно присматривали. Связанная с поисками пресловутого Ключа, легендарность которого никак не сказывается на его неоспоримой значимости для событий вполне реальных… По версиям многих исследователей, из еретиков, естественно, – художник снова мельком саркастически скривил рот, – Ключ до сих пор не найден просто потому, что сами драконы не позволяют нам найти его. Если они способны контролировать сознание своих всадников, то подобное для них не составит труда. Быть может те, кто искали его, просто не замечали очевидного?