Страница:
Геверниц решил сразу же внести ясность. Он сказал Парилли, что союзники могли бы начать переговоры о капитуляции с Дольманом и Вольфом, а еще лучше — с Кессельрингом. Парилли несколько растерялся, создалась заминка, и Геверниц готов был поверить, что шансы очень малы. Но Вайбель, настроенный более оптимистично, сообщил Парилли пароль, которым он мог бы воспользоваться для перехода границы, если ему вдруг потребуется предпринять поездку в Швейцарию еще раз.
Вернувшись в Италию 27 февраля, Парилли сразу же направился в Милан к Циммеру, чтобы проинформировать его о результатах поездки. Циммер созвонился с Дольманом, тот прибыл в Милан на следующий день и лично беседовал с Парилли. Посчитав сообщение чрезвычайно важным, Дольман попытался немедленно связаться с Вольфом, но тот находился на совещании в штаб-квартире Кессельринга в Рекоаро. Тогда Дольман сообщил начальнику полиции и охранной службы СС генералу Харстеру в Верону, что Парилли удалось «выйти на американцев». Совещание у Кессельринга к этому времени уже закончилось, и Вольф выехал в свою штаб-квартиру в Фазано. Харстер помчался на полицейской машине навстречу Вольфу и, перехватив его по дороге, рассказал о своем разговоре с Дольманом. Сообщение настолько заинтересовало Вольфа, что он попросил Харстера разыскать Циммера и его начальника Рауфа и передать приказ немедленно прибыть в Фазано.
28 февраля в 18 часов Вольф провел узкое совещание со своими приближенными, где обсудил предложение американцев. Совещание продолжалось около полутора часов. Решение об установлении контакта с американцами было принято сразу же. Все участники были единодушны и в том, что представителем немецкой стороны надо послать Дольмана, хотя он и не присутствовал на совещании. Сопровождать его должен был Циммер.
Характерно, что когда Парилли узнал о том, какую реакцию в штабе Вольфа вызвала переданная им информация, у него возникли серьезные сомнения относительно возможности переговоров американцев с представителями СС. Какое-то время ему даже казалось, что вся эта затея понадобилась американской разведке лишь для того, чтобы скомпрометировать Вольфа как одного из главарей зловещей СС.
И вот спустя пять дней Даллесу сообщили, что Парилли снова в Швейцарии, но на этот раз не один. Эмиссарам Вольфа подыскали безопасное убежище в Лугано. По понятным причинам организаторы операции «Восход солнца» были озабочены тем, чтобы их пребывание в Швейцарии не получило огласки.
Во второй половине дня в субботу 3 марта Вайбель собрал всех участников предстоящей тайной встречи в одном из немноголюдных ресторанов Лугано. Американцев представлял уполномоченный Даллеса, сотрудник его аппарата в Берне Пол Блюм. Беседу вели в основном Блюм и Дольман. Главная задача оставалась прежней: выяснить, кого в действительности представляли эмиссары. И хотя Дольман лишь вскользь упомянул о своей службе в штабе генерала Вольфа и дал понять, что может попытаться воздействовать на генерала, чтобы склонить его к поездке в Швейцарию, Блюм вынес твердое убеждение, что за всем этим предприятием стоит именно Вольф.
Чтобы убедиться в серьезности намерений и реальных возможностях стоящих за ним лиц, Блюм должен был к концу встречи передать Дольману листок с двумя фамилиями. Речь шла об итальянских буржуазных политических деятелях, схваченных полицией: профессоре Феруччо Парри, видном участнике движения Сопротивления, и майоре Антонио Усмиани, одном из главных агентов УСС в Милане. Американцы выдвинули условие: если генерал Вольф действительно рассчитывает на встречу с ними, то должен освободить Парри и Усмиани и передать их в распоряжение УСС. Дольман обещал сообщить об этом Вольфу.
ПОЕЗДКА В БЕРЛИН
ПЕРЕГОВОРЫ НАЧАЛИСЬ
ОРГАНИЗАТОРЫ ОПЕРАЦИИ В СМЯТЕНИИ
ВОЛЬФУ ВАЖНО ВЫИГРАТЬ ВРЕМЯ
Вернувшись в Италию 27 февраля, Парилли сразу же направился в Милан к Циммеру, чтобы проинформировать его о результатах поездки. Циммер созвонился с Дольманом, тот прибыл в Милан на следующий день и лично беседовал с Парилли. Посчитав сообщение чрезвычайно важным, Дольман попытался немедленно связаться с Вольфом, но тот находился на совещании в штаб-квартире Кессельринга в Рекоаро. Тогда Дольман сообщил начальнику полиции и охранной службы СС генералу Харстеру в Верону, что Парилли удалось «выйти на американцев». Совещание у Кессельринга к этому времени уже закончилось, и Вольф выехал в свою штаб-квартиру в Фазано. Харстер помчался на полицейской машине навстречу Вольфу и, перехватив его по дороге, рассказал о своем разговоре с Дольманом. Сообщение настолько заинтересовало Вольфа, что он попросил Харстера разыскать Циммера и его начальника Рауфа и передать приказ немедленно прибыть в Фазано.
28 февраля в 18 часов Вольф провел узкое совещание со своими приближенными, где обсудил предложение американцев. Совещание продолжалось около полутора часов. Решение об установлении контакта с американцами было принято сразу же. Все участники были единодушны и в том, что представителем немецкой стороны надо послать Дольмана, хотя он и не присутствовал на совещании. Сопровождать его должен был Циммер.
Характерно, что когда Парилли узнал о том, какую реакцию в штабе Вольфа вызвала переданная им информация, у него возникли серьезные сомнения относительно возможности переговоров американцев с представителями СС. Какое-то время ему даже казалось, что вся эта затея понадобилась американской разведке лишь для того, чтобы скомпрометировать Вольфа как одного из главарей зловещей СС.
И вот спустя пять дней Даллесу сообщили, что Парилли снова в Швейцарии, но на этот раз не один. Эмиссарам Вольфа подыскали безопасное убежище в Лугано. По понятным причинам организаторы операции «Восход солнца» были озабочены тем, чтобы их пребывание в Швейцарии не получило огласки.
Во второй половине дня в субботу 3 марта Вайбель собрал всех участников предстоящей тайной встречи в одном из немноголюдных ресторанов Лугано. Американцев представлял уполномоченный Даллеса, сотрудник его аппарата в Берне Пол Блюм. Беседу вели в основном Блюм и Дольман. Главная задача оставалась прежней: выяснить, кого в действительности представляли эмиссары. И хотя Дольман лишь вскользь упомянул о своей службе в штабе генерала Вольфа и дал понять, что может попытаться воздействовать на генерала, чтобы склонить его к поездке в Швейцарию, Блюм вынес твердое убеждение, что за всем этим предприятием стоит именно Вольф.
Чтобы убедиться в серьезности намерений и реальных возможностях стоящих за ним лиц, Блюм должен был к концу встречи передать Дольману листок с двумя фамилиями. Речь шла об итальянских буржуазных политических деятелях, схваченных полицией: профессоре Феруччо Парри, видном участнике движения Сопротивления, и майоре Антонио Усмиани, одном из главных агентов УСС в Милане. Американцы выдвинули условие: если генерал Вольф действительно рассчитывает на встречу с ними, то должен освободить Парри и Усмиани и передать их в распоряжение УСС. Дольман обещал сообщить об этом Вольфу.
ПОЕЗДКА В БЕРЛИН
Какое-то время Даллесу и его помощникам казалось, что они увлеклись, выдвинув такое непомерное требование, и что, очевидно, они видят Дольмана в Швейцарии в последний раз. Но Вольфу в обстановке катастрофического ухудшения военного положения Германии важно было во что бы то ни стало выиграть время. Цель, ради которой затевалась вся эта игра, оправдывала средства, и он готов был пойти на многое, лишь бы наладить контакт с американцами.
Вольф, разумеется, не мог не учитывать, какими тяжелыми последствиями чреват для него тайный сговор с противником, если сведения об этом дойдут раньше времени до соперничающих между собой нацистских главарей. И чтобы застраховать себя, Вольф, которому не раз удавалось достойно выходить из сложных ситуаций, делает такой ход. В ночь с 6 на 7 февраля 1945 года он появился в штаб-квартире Гитлера, рассчитывая как высший руководитель СС и полиции в оккупированной гитлеровцами Северной Италии получить аудиенцию у фюрера. Прием состоялся в имперской канцелярии, но Гитлер был не один. Беседа велась в присутствии Риббентропа, его представителя при ставке фюрера после фон Хевеля, а также связного офицера Гиммлера группенфюрера СС Фегеляйна. Вольф стал горячо убеждать Гитлера, что для выхода из военного тупика, в котором оказалась Германия, необходим поиск новых возможностей, имея в виду заключение сепаратного мира с западными державами. Он информировал фюрера о том, что к нему в последнее время тянутся нити с трех сторон: от Ватикана, англичан и американцев. Такой повышенный интерес к представителю третьего рейха Вольф объяснил тем, что папа римский хочет предстать перед лицом всего католического мира спасителем человечества, англичане, в свою очередь, считают, что послевоенной Европой должны управлять именно они. Что касается американцев, то, по их твердому убеждению, говорил Вольф, желая подчеркнуть наличие противоречий в лагере западных союзников, Англия отжила свой век и теперь ведущая роль должна отойти к Соединенным Штатам. Всех их, заключил Вольф, объединяет стремление не допустить, чтобы Советы одержали верх в этой войне. Свое сообщение обергруппенфюрер закончил обращением к Гитлеру разрешить ему попытаться взять эти нити в свои руки. Согласно более поздним утверждениям Вольфа, фюрер внешне никак не отреагировал на его обращение: он не сказал ни да, ни нет. Но давно и хорошо зная Гитлера, Вольф уловил, что его предложение внутренне воспринято фюрером положительно. Дело в том, что в прошлом — и Вольфу это было известно — такого рода идеи вызывали немедленный отпор и даже взрыв бешенства со стороны Гитлера. На этот раз он молчал, расхаживая по кабинету и пощелкивая пальцами.
Сцена встречи в имперской канцелярии закончилась, по свидетельству Вольфа, тем, что Гитлер, прощаясь с ним, произнес: «Благодарю за доклад, с которым вы прибыли. Это очень интересно. Действуйте и постарайтесь заручиться максимально благоприятными предложениями». Подумав после над тем, «как интерпретировать слова фюрера, Риббентроп и Вольф пришли к выводу, что поведение фюрера, который, хотя формально и не дал санкции на переговоры с Западом, все-таки дает право начать активные действия»[291].
По возвращении из Берлина Вольф собрал представителей высшего командования (как армейского, так и войск СС) и дал указание докладывать ему лично о каждой возникающей возможности «выхода» на англичан или американцев. О том, как развивались события дальше, Вольф сообщил после войны в интервью, данном им корреспонденту швейцарской газеты. В нем утверждалось, в частности, что, прибыв из Берлина в ставку Кессельринга в Северной Италии, он узнал, что части фашистской «черной бригады» (войска марионеточного правительства Муссолини в г. Сало на оккупированной гитлеровцами территории) задержали в Комо агента «управления специальных операций» британской разведки Тукера (он же Уиллоуби). Лазутчик имел личное поручение главнокомандующего союзными войсками на Средиземноморском театре английского фельдмаршала Г. Р. Александера войти в контакт с военным министром в «правительстве» Муссолини маршалом Р. Грациани. Вольф настоял на передаче задержанного в свое распоряжение и направил его через Швейцарию обратно к Александеру с заданием выяснить, какие военные и политические требования тот готов выдвинуть немецкому командованию в Италии.
Вольф и его ближайшие сотрудники, осведомленные, что называется, из первых рук о настроениях Даллеса, стремились, как подчеркивает американский историк Дж. Толанд, всемерно играть на антисоветизме и антикоммунизме своих партнеров по сепаратным переговорам. Свое обращение к Александеру Вольф, зная о настроениях определенных кругов Великобритании и США, обосновывал мнимой заботой о судьбе Северной Италии: в случае внезапного прекращения немецкого сопротивления итальянские партизаны-де немедленно сформируют «коммунистическое правительство», и тогда восторжествуют «французские коммунисты на западе, итальянские — на востоке; широкий „красный пояс“ протянулся бы через всю Южную Европу. Единственное решение проблемы, — подчеркивал Толанд, — состоит в том, чтобы договориться об организованной капитуляции немецких вооруженных сил. Тогда западные страны могли бы оккупировать Северную Италию, прежде чем партизаны возьмут там руководство в свои руки»[292].
Такой ход рассуждений находил полное понимание у Даллеса. «Если бы мы добились быстрой капитуляции немцев в Италии, — писал он в своих мемуарах, — то овладели бы Триестом — ключом к Адриатике… В противном же случае коммунистические войска, или прорвавшиеся через Венгрию части Советской Армии, или продвинувшиеся вперед из Югославии соединения Тито совместно с прокоммунистическими партизанами займут Триест и, возможно, еще дальше продвинутся на запад».
8 марта Вайбель сообщил Геверницу, что находившиеся в заключении Парри и Усмиани доставлены Циммером из Милана на швейцарско-итальянскую границу в Чиассо, откуда они выехали в Цюрих. Вслед за Парри и Усмиани пересекли границу Вольф и сопровождавшие его Дольман, Циммер и адъютант генерала Веннер — все в штатском. Поездом они направились в Цюрих. На всякий случай их снабдили легендой: Вольф и сопровождающие его лица являются членами смешанной немецко-итальянской комиссии, направляющейся в Швейцарию для обсуждения вопроса об использовании портового оборудования в Генуе. Как видим, Вольф действовал с поразительной оперативностью.
Прибывший в этот день в Цюрих Даллес встретился на конспиративной квартире УСС на Генферштрас-се с Геверницем. Присутствовавший при этом Вайбель информировал американцев, что нацистов и барона Парилли приняла в своем доме в Цюрихе семья профессора Гусмана, а Парри и Усмиани устроены в безопасном месте — их поместили под видом пациентов в известную цюрихскую клинику.
Вскоре на конспиративную квартиру явился Гусман — ему отводилась на переговорах роль посредника — и предложил Даллесу из соображений безопасности встретиться с Вольфом в собственной квартире. Даллес отклонил это предложение и заявил, что, если Вольф желает видеть его, он должен явиться на Генферштрассе, причем без сопровождающих лиц. Гусман обязан был привезти Вольфа, представить Даллесу, а затем оставить их одних. Много лет спустя Даллес вспоминал, что игра стоила свеч и следовало встретиться с Вольфом, хотя при этом было много риска. Последствия могли быть не из приятных.
Вольф, разумеется, не мог не учитывать, какими тяжелыми последствиями чреват для него тайный сговор с противником, если сведения об этом дойдут раньше времени до соперничающих между собой нацистских главарей. И чтобы застраховать себя, Вольф, которому не раз удавалось достойно выходить из сложных ситуаций, делает такой ход. В ночь с 6 на 7 февраля 1945 года он появился в штаб-квартире Гитлера, рассчитывая как высший руководитель СС и полиции в оккупированной гитлеровцами Северной Италии получить аудиенцию у фюрера. Прием состоялся в имперской канцелярии, но Гитлер был не один. Беседа велась в присутствии Риббентропа, его представителя при ставке фюрера после фон Хевеля, а также связного офицера Гиммлера группенфюрера СС Фегеляйна. Вольф стал горячо убеждать Гитлера, что для выхода из военного тупика, в котором оказалась Германия, необходим поиск новых возможностей, имея в виду заключение сепаратного мира с западными державами. Он информировал фюрера о том, что к нему в последнее время тянутся нити с трех сторон: от Ватикана, англичан и американцев. Такой повышенный интерес к представителю третьего рейха Вольф объяснил тем, что папа римский хочет предстать перед лицом всего католического мира спасителем человечества, англичане, в свою очередь, считают, что послевоенной Европой должны управлять именно они. Что касается американцев, то, по их твердому убеждению, говорил Вольф, желая подчеркнуть наличие противоречий в лагере западных союзников, Англия отжила свой век и теперь ведущая роль должна отойти к Соединенным Штатам. Всех их, заключил Вольф, объединяет стремление не допустить, чтобы Советы одержали верх в этой войне. Свое сообщение обергруппенфюрер закончил обращением к Гитлеру разрешить ему попытаться взять эти нити в свои руки. Согласно более поздним утверждениям Вольфа, фюрер внешне никак не отреагировал на его обращение: он не сказал ни да, ни нет. Но давно и хорошо зная Гитлера, Вольф уловил, что его предложение внутренне воспринято фюрером положительно. Дело в том, что в прошлом — и Вольфу это было известно — такого рода идеи вызывали немедленный отпор и даже взрыв бешенства со стороны Гитлера. На этот раз он молчал, расхаживая по кабинету и пощелкивая пальцами.
Сцена встречи в имперской канцелярии закончилась, по свидетельству Вольфа, тем, что Гитлер, прощаясь с ним, произнес: «Благодарю за доклад, с которым вы прибыли. Это очень интересно. Действуйте и постарайтесь заручиться максимально благоприятными предложениями». Подумав после над тем, «как интерпретировать слова фюрера, Риббентроп и Вольф пришли к выводу, что поведение фюрера, который, хотя формально и не дал санкции на переговоры с Западом, все-таки дает право начать активные действия»[291].
По возвращении из Берлина Вольф собрал представителей высшего командования (как армейского, так и войск СС) и дал указание докладывать ему лично о каждой возникающей возможности «выхода» на англичан или американцев. О том, как развивались события дальше, Вольф сообщил после войны в интервью, данном им корреспонденту швейцарской газеты. В нем утверждалось, в частности, что, прибыв из Берлина в ставку Кессельринга в Северной Италии, он узнал, что части фашистской «черной бригады» (войска марионеточного правительства Муссолини в г. Сало на оккупированной гитлеровцами территории) задержали в Комо агента «управления специальных операций» британской разведки Тукера (он же Уиллоуби). Лазутчик имел личное поручение главнокомандующего союзными войсками на Средиземноморском театре английского фельдмаршала Г. Р. Александера войти в контакт с военным министром в «правительстве» Муссолини маршалом Р. Грациани. Вольф настоял на передаче задержанного в свое распоряжение и направил его через Швейцарию обратно к Александеру с заданием выяснить, какие военные и политические требования тот готов выдвинуть немецкому командованию в Италии.
Вольф и его ближайшие сотрудники, осведомленные, что называется, из первых рук о настроениях Даллеса, стремились, как подчеркивает американский историк Дж. Толанд, всемерно играть на антисоветизме и антикоммунизме своих партнеров по сепаратным переговорам. Свое обращение к Александеру Вольф, зная о настроениях определенных кругов Великобритании и США, обосновывал мнимой заботой о судьбе Северной Италии: в случае внезапного прекращения немецкого сопротивления итальянские партизаны-де немедленно сформируют «коммунистическое правительство», и тогда восторжествуют «французские коммунисты на западе, итальянские — на востоке; широкий „красный пояс“ протянулся бы через всю Южную Европу. Единственное решение проблемы, — подчеркивал Толанд, — состоит в том, чтобы договориться об организованной капитуляции немецких вооруженных сил. Тогда западные страны могли бы оккупировать Северную Италию, прежде чем партизаны возьмут там руководство в свои руки»[292].
Такой ход рассуждений находил полное понимание у Даллеса. «Если бы мы добились быстрой капитуляции немцев в Италии, — писал он в своих мемуарах, — то овладели бы Триестом — ключом к Адриатике… В противном же случае коммунистические войска, или прорвавшиеся через Венгрию части Советской Армии, или продвинувшиеся вперед из Югославии соединения Тито совместно с прокоммунистическими партизанами займут Триест и, возможно, еще дальше продвинутся на запад».
8 марта Вайбель сообщил Геверницу, что находившиеся в заключении Парри и Усмиани доставлены Циммером из Милана на швейцарско-итальянскую границу в Чиассо, откуда они выехали в Цюрих. Вслед за Парри и Усмиани пересекли границу Вольф и сопровождавшие его Дольман, Циммер и адъютант генерала Веннер — все в штатском. Поездом они направились в Цюрих. На всякий случай их снабдили легендой: Вольф и сопровождающие его лица являются членами смешанной немецко-итальянской комиссии, направляющейся в Швейцарию для обсуждения вопроса об использовании портового оборудования в Генуе. Как видим, Вольф действовал с поразительной оперативностью.
Прибывший в этот день в Цюрих Даллес встретился на конспиративной квартире УСС на Генферштрас-се с Геверницем. Присутствовавший при этом Вайбель информировал американцев, что нацистов и барона Парилли приняла в своем доме в Цюрихе семья профессора Гусмана, а Парри и Усмиани устроены в безопасном месте — их поместили под видом пациентов в известную цюрихскую клинику.
Вскоре на конспиративную квартиру явился Гусман — ему отводилась на переговорах роль посредника — и предложил Даллесу из соображений безопасности встретиться с Вольфом в собственной квартире. Даллес отклонил это предложение и заявил, что, если Вольф желает видеть его, он должен явиться на Генферштрассе, причем без сопровождающих лиц. Гусман обязан был привезти Вольфа, представить Даллесу, а затем оставить их одних. Много лет спустя Даллес вспоминал, что игра стоила свеч и следовало встретиться с Вольфом, хотя при этом было много риска. Последствия могли быть не из приятных.
ПЕРЕГОВОРЫ НАЧАЛИСЬ
Даллес отдавал себе отчет в том, что, если сведения о переговорах с высокопоставленным немецким офицером просочатся в печать, это серьезно скомпрометирует его как официального представителя США, но оправданием такого шага могло служить, как считал Даллес, освобождение из тюрьмы двух итальянских политических деятелей. Совершенно очевидно, что это условие понадобилось Даллесу не только для того, чтобы убедиться в реальности власти лиц, стоявших за спиной Парилли. Опытному игроку нужны были оправдания своей связи с нацистами, с тем чтобы в случае ее огласки спрятать концы в воду.
Как было условлено, около 10 часов Вольф прибыл на Генферштрассе. Переговоры начались. Исходным пунктом сообщения Вольфа было указание на то, что он был одним из тех, кто со дня прихода нацистов к власти и до самого последнего момента глубоко верил в Гитлера и был искренне предан ему. Теперь же твердо осознал, что война проиграна, и считает своим долгом сделать все возможное для заключения сепаратного мира с западными союзниками. «Я командую войсками СС в Италии, — заявил Вольф, — и согласен передать себя и всю возглавляемую мной организацию в руки союзников»[293]. При этом он выдвинул следующие условия соглашения: военные действия на итальянском фронте должны немедленно прекратиться, все войска группы армий «Ц» получат возможность организованно отступить в Германию, немецкое командование обязуется при отступлении воздержаться от разрушения промышленных и транспортных сооружений и обеспечить англо-американским войскам свободное продвижение в Северную Италию и Австрию. Заметим, что обеспечение возможности гитлеровским войскам организованно вернуться в Германию нацисты считали одним из важнейших условий соглашения о прекращении военных действий на итальянском фронте. «Таким образом, — говорилось в предложении Вольфа, — дальнейшее существование немецкого порядка, опирающегося на силу, остается гарантированным. Дальнейшая судьба немецко-фашистской армии должна быть определена в последующем ее собственным командованием»[294]. Даллес готов был принять эти предложения за основу для переговоров.
Но, чтобы покончить с войной в Италии, продолжал Вольф, мало только стремления службы СС, необходимо привлечь на свою сторону и командующих немецкими вооруженными силами. Он считал, что имеет на Кессельринга большое влияние, и был уверен, что сможет сделать его своим союзником. Это было тем более важно, что соглашение, как подчеркнул Вольф, приобретает законную силу лишь после его утверждения Кессельрингом. Вольф полагал, что посол Ран также окажется полезным. Если Даллес гарантирует немцам надежную связь с верховным командованием союзных войск, он, Вольф, обеспечит приезд в Швейцарию Кессельринга или его заместителя. Даллес уверил Вольфа в своем тесном сотрудничестве с верховным командованием союзников. Считая, что цель достигнута и искомый канал связи найден, Вольф заявил Даллесу, что готов представить по первому же требованию соображения об условиях заключения мира. И хотя в этом предложении не было упоминания о безоговорочной капитуляции, Даллес воспринял его с «благожелательным пониманием»[295], заявив, однако, что готов вести переговоры при единственном условии: Вольф не должен вступать в контакт ни с кем из других союзников и гарантировать сохранение факта переговоров в строжайшей тайне. В радиограмме в Вашингтон Даллес рекомендовал незамедлительно приступить к подготовке нескольких офицеров штаба союзных войск на случай, если поступит сообщение о прибытии в Швейцарию Кессельринга или его заместителя для завершения переговоров.
Утром оставшийся в Цюрихе Геверниц имел продолжительную беседу с Вольфом и Дольманом. Были окончательно отработаны детали плана Вольфа: он проведет разговор с Кессельрингом, вместе они выработают проект декларации о прекращении военных действий, которую подпишут Кессельринг, Вольф и Ран. Вольф вновь выразил уверенность, что Кессельринг поддержит его и сможет прибыть в Швейцарию в течение недели, чтобы тайно встретиться с военными представителями США и Англии и скоординировать технические детали сговора. Вольф счел необходимым еще раз подчеркнуть, что он действует независимо от Гиммлера и ни Гиммлер, ни Гитлер ничего не знают о его поездке в Швейцарию.
Та и другая стороны были вполне удовлетворены обнадеживающим началом. Немецкие эмиссары даже прикинули в уме состав «послегитлеровского» кабинета. На пост президента страны они прочили Кессельринга, министра иностранных дел — К. Нейрата, занимавшего эту должность до Риббентропа. Пост министра внутренних дел Вольф оставлял за собой, будучи уверен, что Гиммлер ни при каких условиях в этом качестве не сохранится. В не меньшей степени были удовлетворены достигнутыми результатами американские прямые и косвенные участники переговоров. «Очевидно, Аллен Даллес, — скажет позже Вольф, — находился под таким сильным впечатлением от начала переговоров, что уже 19 марта в местечке Аскона на юге Швейцарии назначил обсуждение офицерами генерального штаба технических вопросов капитуляции. Во время этой встречи мое предложение было расширено: в личном разговоре я должен был склонить Кессельринга распространить капитуляцию в Италии на весь Западный фронт». Вашингтон и Лондон одобрили действия Даллеса[296].
На следующий день Даллес получил от фельдмаршала Александера радиограмму, что два старших офицера из штаба союзных войск направлены в Швейцарию. Представительству УСС в Казерте поручалось обеспечить строжайшую секретность затеваемой операции — этой стороне дела придавалось особенно важное значение. Вольф со своей группой возвратился в Италию 9 марта. Он планировал встретиться с Кессельрингом на следующей неделе[297].
Между тем Даллес и Геверниц занялись поисками подходящего места для предстоящих переговоров, стремясь прежде всего не допустить утечки информации. «Одна лишь организация негласного прибытия немецких представителей и обеспечение секретности их встречи, — писал Даллес, — требовала усилий всего персонала, находящегося как в распоряжении Вайбеля, так и в моем подчинении»[298].
Как было условлено, около 10 часов Вольф прибыл на Генферштрассе. Переговоры начались. Исходным пунктом сообщения Вольфа было указание на то, что он был одним из тех, кто со дня прихода нацистов к власти и до самого последнего момента глубоко верил в Гитлера и был искренне предан ему. Теперь же твердо осознал, что война проиграна, и считает своим долгом сделать все возможное для заключения сепаратного мира с западными союзниками. «Я командую войсками СС в Италии, — заявил Вольф, — и согласен передать себя и всю возглавляемую мной организацию в руки союзников»[293]. При этом он выдвинул следующие условия соглашения: военные действия на итальянском фронте должны немедленно прекратиться, все войска группы армий «Ц» получат возможность организованно отступить в Германию, немецкое командование обязуется при отступлении воздержаться от разрушения промышленных и транспортных сооружений и обеспечить англо-американским войскам свободное продвижение в Северную Италию и Австрию. Заметим, что обеспечение возможности гитлеровским войскам организованно вернуться в Германию нацисты считали одним из важнейших условий соглашения о прекращении военных действий на итальянском фронте. «Таким образом, — говорилось в предложении Вольфа, — дальнейшее существование немецкого порядка, опирающегося на силу, остается гарантированным. Дальнейшая судьба немецко-фашистской армии должна быть определена в последующем ее собственным командованием»[294]. Даллес готов был принять эти предложения за основу для переговоров.
Но, чтобы покончить с войной в Италии, продолжал Вольф, мало только стремления службы СС, необходимо привлечь на свою сторону и командующих немецкими вооруженными силами. Он считал, что имеет на Кессельринга большое влияние, и был уверен, что сможет сделать его своим союзником. Это было тем более важно, что соглашение, как подчеркнул Вольф, приобретает законную силу лишь после его утверждения Кессельрингом. Вольф полагал, что посол Ран также окажется полезным. Если Даллес гарантирует немцам надежную связь с верховным командованием союзных войск, он, Вольф, обеспечит приезд в Швейцарию Кессельринга или его заместителя. Даллес уверил Вольфа в своем тесном сотрудничестве с верховным командованием союзников. Считая, что цель достигнута и искомый канал связи найден, Вольф заявил Даллесу, что готов представить по первому же требованию соображения об условиях заключения мира. И хотя в этом предложении не было упоминания о безоговорочной капитуляции, Даллес воспринял его с «благожелательным пониманием»[295], заявив, однако, что готов вести переговоры при единственном условии: Вольф не должен вступать в контакт ни с кем из других союзников и гарантировать сохранение факта переговоров в строжайшей тайне. В радиограмме в Вашингтон Даллес рекомендовал незамедлительно приступить к подготовке нескольких офицеров штаба союзных войск на случай, если поступит сообщение о прибытии в Швейцарию Кессельринга или его заместителя для завершения переговоров.
Утром оставшийся в Цюрихе Геверниц имел продолжительную беседу с Вольфом и Дольманом. Были окончательно отработаны детали плана Вольфа: он проведет разговор с Кессельрингом, вместе они выработают проект декларации о прекращении военных действий, которую подпишут Кессельринг, Вольф и Ран. Вольф вновь выразил уверенность, что Кессельринг поддержит его и сможет прибыть в Швейцарию в течение недели, чтобы тайно встретиться с военными представителями США и Англии и скоординировать технические детали сговора. Вольф счел необходимым еще раз подчеркнуть, что он действует независимо от Гиммлера и ни Гиммлер, ни Гитлер ничего не знают о его поездке в Швейцарию.
Та и другая стороны были вполне удовлетворены обнадеживающим началом. Немецкие эмиссары даже прикинули в уме состав «послегитлеровского» кабинета. На пост президента страны они прочили Кессельринга, министра иностранных дел — К. Нейрата, занимавшего эту должность до Риббентропа. Пост министра внутренних дел Вольф оставлял за собой, будучи уверен, что Гиммлер ни при каких условиях в этом качестве не сохранится. В не меньшей степени были удовлетворены достигнутыми результатами американские прямые и косвенные участники переговоров. «Очевидно, Аллен Даллес, — скажет позже Вольф, — находился под таким сильным впечатлением от начала переговоров, что уже 19 марта в местечке Аскона на юге Швейцарии назначил обсуждение офицерами генерального штаба технических вопросов капитуляции. Во время этой встречи мое предложение было расширено: в личном разговоре я должен был склонить Кессельринга распространить капитуляцию в Италии на весь Западный фронт». Вашингтон и Лондон одобрили действия Даллеса[296].
На следующий день Даллес получил от фельдмаршала Александера радиограмму, что два старших офицера из штаба союзных войск направлены в Швейцарию. Представительству УСС в Казерте поручалось обеспечить строжайшую секретность затеваемой операции — этой стороне дела придавалось особенно важное значение. Вольф со своей группой возвратился в Италию 9 марта. Он планировал встретиться с Кессельрингом на следующей неделе[297].
Между тем Даллес и Геверниц занялись поисками подходящего места для предстоящих переговоров, стремясь прежде всего не допустить утечки информации. «Одна лишь организация негласного прибытия немецких представителей и обеспечение секретности их встречи, — писал Даллес, — требовала усилий всего персонала, находящегося как в распоряжении Вайбеля, так и в моем подчинении»[298].
ОРГАНИЗАТОРЫ ОПЕРАЦИИ В СМЯТЕНИИ
В воскресенье 11 марта Вайбель известил Даллеса, что Парилли вновь появился в Швейцарии. Барон прибыл с важной вестью, сильно встревожившей организаторов закулисных сепаратных переговоров. Оказывается, едва Вольф пересек швейцарскую границу, как к нему подошел специально поджидавший его главный инспектор СС из Милана полковник Рауфф и вручил пакет от Кальтенбруннера. Шеф РСХА настаивал, чтобы Вольф увиделся с ним в Инсбруке.
Тот факт, что Вольф не информировал Берлин о поездке в Швейцарию, вызвал подозрения у Кальтенбруннера. Поздно ночью Вольф, умевший видеть опасность и вовремя замести следы, по телетайпу сообщил Кальтенбруннеру, от которого можно было ждать любых сюрпризов, что не имеет возможности прибыть в Инсбрук в связи с неотложными делами, и просил извинить его.
Боясь, что его поездка в Швейцарию стала известна Гиммлеру, и стремясь обеспечить себе алиби, Вольф решил обратиться к американцам с просьбой освободить из плена близкого друга и любимого адъютанта Гитлера оберштурмбаннфюрера Вунше. Приближался день рождения Гитлера, и Вольф мог объяснить свою поездку в Швейцарию тем, что хотел сделать фюреру приятный сюрприз.
Утром 13 марта из Казерты телеграфировали, что два военных представителя фельдмаршала Александера приедут в Швейцарию независимо от того, готовы ли немцы вести переговоры или нет. Этими представителями были заместитель начальника штаба войск союзников в Казерте американский генерал Л. Лемнитцер[299] и начальник разведки при штабе Александера английский генерал Т. Эйри. Они прилетели в Лион в тот же день. При них находился целый штат сотрудников УСС: радисты, операторы, связные, охранники и другой персонал.
Поздно ночью Даллесу позвонил Вайбель и предупредил о приезде Парилли, доставившего срочное послание от Вольфа. Последний доводил до сведения Даллеса, что, если ему предложат явиться с докладом в Берлин, он откажется ехать под тем предлогом, что на время отсутствия Кессельринга, вызванного в ставку за новым назначением, он не может оставить Италию. Вольф считал также целесообразным попытаться привлечь на свою сторону преемника Кессельринга и намерен был действовать в этом направлении самостоятельно — все зависело от того, кто будет этим преемником. Вольф выражал готовность «очистить аэродромы и побережье для высадки воздушных и морских десантов западных союзников». Упомянув вскользь об обстреле американским штурмовиком его автомашины по дороге из штаба Кессельринга, Вольф просил Даллеса повлиять на авиацию союзников, чтобы в районе восточнее Милана она действовала менее активно. Послание заканчивалось указанием на то, что Вольф ждет ответа Даллеса и в случае необходимости согласен прибыть в Швейцарию в любое время.
В переданном через Парилли ответе Даллес сообщил, что хотел бы видеть Вольфа сразу же, как станет известным, кто займет место Кессельринга и Вольф продумает план дальнейших действий.
В своих мемуарах Даллес не скрывает, что с самого начала операции «Восход солнца» он допускал возможность двойной игры нацистов, рассчитанной на то, чтобы «вбить клин в наши отношения с русскими»[300]. И все же Даллес всячески форсировал подготовку к переговорам. Политические соображения брали верх над его профессиональной осторожностью.
Ответив на послание Вольфа, Даллес немедленно выехал, чтобы встретить Лемнитцера и Эйри. Генералы проследовали из Лиона в Швейцарию инкогнито: первый под фамилией Никольсон, второй — Макнили, оба в форме сержантов и в сопровождении старших сотрудников УСС. Тайное свидание генералов с обергруппенфюрером СС Вольфом должно было состояться в Асконе, недалеко от Локарно, в уединенном поместье Геверница.
17 марта в Швейцарию прибыл Парилли, уведомивший о том, что Вольф со свитой прибудет на границу рано утром 19-го. Он сообщил также, что вместо Кессельринга на посту командующего немецкими войсками в Италии стал генерал фон Фитингоф, которого Вольф считает своим другом.
Были приняты все меры предосторожности, чтобы оградить прибывающих на тайные переговоры нацистов от опасности. Было решено, что с границы группу Вольфа доставят в автомобиле в частный дом в Лугано. Нацисты войдут в дом, машина уедет, а они через черный ход покинут его и на машинах, принадлежащих УСС, отправятся в Аскону. 19 марта группа сотрудников УСС, разбившись на двойки и тройки, на разных поездах направилась из Берна в Аскону. Вольф и сопровождающие его лица прибыли из Лугано вскоре после одиннадцати.
Тот факт, что Вольф не информировал Берлин о поездке в Швейцарию, вызвал подозрения у Кальтенбруннера. Поздно ночью Вольф, умевший видеть опасность и вовремя замести следы, по телетайпу сообщил Кальтенбруннеру, от которого можно было ждать любых сюрпризов, что не имеет возможности прибыть в Инсбрук в связи с неотложными делами, и просил извинить его.
Боясь, что его поездка в Швейцарию стала известна Гиммлеру, и стремясь обеспечить себе алиби, Вольф решил обратиться к американцам с просьбой освободить из плена близкого друга и любимого адъютанта Гитлера оберштурмбаннфюрера Вунше. Приближался день рождения Гитлера, и Вольф мог объяснить свою поездку в Швейцарию тем, что хотел сделать фюреру приятный сюрприз.
Утром 13 марта из Казерты телеграфировали, что два военных представителя фельдмаршала Александера приедут в Швейцарию независимо от того, готовы ли немцы вести переговоры или нет. Этими представителями были заместитель начальника штаба войск союзников в Казерте американский генерал Л. Лемнитцер[299] и начальник разведки при штабе Александера английский генерал Т. Эйри. Они прилетели в Лион в тот же день. При них находился целый штат сотрудников УСС: радисты, операторы, связные, охранники и другой персонал.
Поздно ночью Даллесу позвонил Вайбель и предупредил о приезде Парилли, доставившего срочное послание от Вольфа. Последний доводил до сведения Даллеса, что, если ему предложат явиться с докладом в Берлин, он откажется ехать под тем предлогом, что на время отсутствия Кессельринга, вызванного в ставку за новым назначением, он не может оставить Италию. Вольф считал также целесообразным попытаться привлечь на свою сторону преемника Кессельринга и намерен был действовать в этом направлении самостоятельно — все зависело от того, кто будет этим преемником. Вольф выражал готовность «очистить аэродромы и побережье для высадки воздушных и морских десантов западных союзников». Упомянув вскользь об обстреле американским штурмовиком его автомашины по дороге из штаба Кессельринга, Вольф просил Даллеса повлиять на авиацию союзников, чтобы в районе восточнее Милана она действовала менее активно. Послание заканчивалось указанием на то, что Вольф ждет ответа Даллеса и в случае необходимости согласен прибыть в Швейцарию в любое время.
В переданном через Парилли ответе Даллес сообщил, что хотел бы видеть Вольфа сразу же, как станет известным, кто займет место Кессельринга и Вольф продумает план дальнейших действий.
В своих мемуарах Даллес не скрывает, что с самого начала операции «Восход солнца» он допускал возможность двойной игры нацистов, рассчитанной на то, чтобы «вбить клин в наши отношения с русскими»[300]. И все же Даллес всячески форсировал подготовку к переговорам. Политические соображения брали верх над его профессиональной осторожностью.
Ответив на послание Вольфа, Даллес немедленно выехал, чтобы встретить Лемнитцера и Эйри. Генералы проследовали из Лиона в Швейцарию инкогнито: первый под фамилией Никольсон, второй — Макнили, оба в форме сержантов и в сопровождении старших сотрудников УСС. Тайное свидание генералов с обергруппенфюрером СС Вольфом должно было состояться в Асконе, недалеко от Локарно, в уединенном поместье Геверница.
17 марта в Швейцарию прибыл Парилли, уведомивший о том, что Вольф со свитой прибудет на границу рано утром 19-го. Он сообщил также, что вместо Кессельринга на посту командующего немецкими войсками в Италии стал генерал фон Фитингоф, которого Вольф считает своим другом.
Были приняты все меры предосторожности, чтобы оградить прибывающих на тайные переговоры нацистов от опасности. Было решено, что с границы группу Вольфа доставят в автомобиле в частный дом в Лугано. Нацисты войдут в дом, машина уедет, а они через черный ход покинут его и на машинах, принадлежащих УСС, отправятся в Аскону. 19 марта группа сотрудников УСС, разбившись на двойки и тройки, на разных поездах направилась из Берна в Аскону. Вольф и сопровождающие его лица прибыли из Лугано вскоре после одиннадцати.
ВОЛЬФУ ВАЖНО ВЫИГРАТЬ ВРЕМЯ
Как выяснилось в ходе предварительной беседы, приезд в Северную Италию преемника Кессельринга генерала Фитингофа ожидался 19 марта. Сделать Фитингофа сторонником тайных переговоров можно было лишь при условии, если тот будет чувствовать поддержку кого-либо из высокопоставленных представителей вермахта. Кессельринг уже десять дней как уехал из Северной Италии, и Вольф не имел с ним связи, воспользоваться же телефоном он не мог, так как линия прослушивалась гестапо.
«Немецкое командование, — заявил Вольф, — располагает информацией о том, что в конце марта в Италии намечается крупное наступление союзников». Вольфа интересовало, достоверны ли эти сведения, поскольку в случае начала наступления «шансы на успешное проведение капитуляции сведутся к нулю». «Если вы мне дадите пять, а лучше семь дней, — сказал Вольф, — я непременно повидаюсь с Кессельрингом». Любопытна и сама аргументация сроков. Вольф собирался ехать на машине, так как считал, что лететь самолетом слишком рискованно, и, кроме того, он «не располагал горючим» (!) Вольф, руководствуясь указанием Гитлера не форсировать завершение переговоров, с большим упорством отстаивал каждый лишний день, тем более что прекращение военных действий на итальянском фронте позволило бы фашистскому командованию снять четыре дивизии и перебросить их на советско-германский фронт. Словом, ситуация, сложившаяся на итальянском фронте в результате действий Вольфа, работала на планы Гитлера.
«Немецкое командование, — заявил Вольф, — располагает информацией о том, что в конце марта в Италии намечается крупное наступление союзников». Вольфа интересовало, достоверны ли эти сведения, поскольку в случае начала наступления «шансы на успешное проведение капитуляции сведутся к нулю». «Если вы мне дадите пять, а лучше семь дней, — сказал Вольф, — я непременно повидаюсь с Кессельрингом». Любопытна и сама аргументация сроков. Вольф собирался ехать на машине, так как считал, что лететь самолетом слишком рискованно, и, кроме того, он «не располагал горючим» (!) Вольф, руководствуясь указанием Гитлера не форсировать завершение переговоров, с большим упорством отстаивал каждый лишний день, тем более что прекращение военных действий на итальянском фронте позволило бы фашистскому командованию снять четыре дивизии и перебросить их на советско-германский фронт. Словом, ситуация, сложившаяся на итальянском фронте в результате действий Вольфа, работала на планы Гитлера.