Страница:
Постепенно удалось загнать торговый люд в каменные ряды, ставшие на сотни лет основным торговым центром Москвы. В конце XVIII в. площадь расчистили, ряды закрыли сплошной двухэтажной аркадой, в центре которой красовался портик. На протяжении многих лет ряды ремонтировались, достраивались, изменялись, так что постепенно превратились в сложный лабиринт слабо освещенных проходов и переходов, заполненных множеством лавочек.
Торговля процветала и напротив рядов, у Спасской и Никольской башен, на мостах, перекинутых через ров у Кремлевской стены. Этот род назывался Алевизовым – его сделал зодчий Алевиз-фрязин в 1508 г. Это было крупное сооружение, шириной 36 м, глубиной от 10 до 13 м, в который пустили через подземный тоннель воду реки Неглинной. Ров обложили белым камнем и оградили невысокими кирпичными стенами с зубцами, похожими на кремлевские.
Спасский мост через ров был довольно большим – он достигал 21 сажени в длину, то есть почти 45 м, а в ширину имел около 10 м, и по сторонам его находились торговые лавки, как обыкновенно было на всех средневековых мостах. Рядом с мостом стоял патриарший Тиунский приказ, ведавший священниками и взиманием налогов с них. Здесь собирались бесприходные попы, которых нанимали служить разные религиозные отправления. В ожидании клиентов они, как сообщали власти, «безчинства чинят великия, меж себя бранятся и укоризны чинят скаредные и смехотворныя, а иные меж себя играют, и борются, и в кулачки бьются». Много раз духовные власти пытались прекратить эти сборища, их участников штрафовали, наказывали плетьми, высылали, но еще в конце XVIII в. митрополит с возмущением опять отмечал, что они «великия делают безобразия… произносят с великою враждою сквернословную брань, иногда же делают и драку», и прекратилось это только после чумы 1771–1772 гг.
Спасский мост (и шедший от него по направлению к Ильинке бревенчатый настил, также называвшийся «мостом») был родоначальником московской книжной торговли. На нем с давних времен продавались рукописные и печатные книги, необходимые для религиозных служб, а потом и гравированные листы, лубочные картины, сатирические народные произведения, как, к примеру, «Суд Шемякин», «Брюсов календарь» с предсказаниями, «Хождение попа Саввы, большой славы», который «живет и за рекою, а в церкву ни ногою; люди встающе, а он по приказам волочится; ищет, с кем бы ему потягатца и впредь бы с ним не видатца…». На Спасском мосту находилась известная в Москве книжная лавка Василия Киприанова, которая занимала первый этаж двухэтажного дома, «идучи из Кремля города из Спаских ворот на правом стороне подле Спаского мосту», там же был и «кофейный дом», где «содержитца им по отдаче из откупа чаи и кофе и протчие заморские питья», а на втором этаже располагалась его библиотека, открытая для посещения. Это был тот самый Киприанов, который предложил Петру I создать новую типографию, в которой намеревался печатать гравированные листы и гражданские книги с новым шрифтом, – 30 мая 1705 г. считается началом «гражданской печати» в России. В этой типографии печатали и знаменитый «Брюсов календарь».
Первым из букинистов на Спасском мосту начал торговать старинными рукописями Игнатий Ферапонтов, который, «читая и перечитывая книги, сколько ему время дозволяло… собственным любопытством и опытом дошел до того, что… некоторые из почтеннейших наших любителей и знатоков русских древностей считают себе за честь советоваться с ним…», как писал о нем историк К.Ф. Калайдович. Многие рукописи в знаменитых собраниях А.И. Мусина-Пушкина, Ф.А. Толстого, П.П. Бекетова были приобретены на Спасском мосту. Наследники его также торговали там еще в начале XIX в. Один из спасских книжников, Яков Добрынин, первым стал продавать новиковскую «Древнюю Российскую Вивлиофику», публикацию редких исторических документов («вивлиофика» – по-гречески «библиотека»). Здесь же начинал свою торговлю и знаменитый книговед Василий Сопиков, составивший «Опыт российской библиографии, или Полный словарь сочинений и переводов…», первый генеральный каталог русских книг, или «репертуар», вышедший в пяти томах в начале XIX в.
Рядом с мостом стояло большое каменное здание, так называемая Библиотека, которая, по мнению историка И.Е. Забелина, также была связана с книжной торговлей. Возможно, что именно в этом доме находились лавки известных книгопродавцов, объявлявших в «Московских ведомостях» о своей торговле. Вот Семен Глазунов торгует на Красной площади, «идучи от Спасских ворот на первую лестницу», а у Матвея Глазунова продается некая «Механическая книга» вместе с сочинением Вольтера. После пожара 1812 г. и перестройки Красной площади книжники перебрались от Спасской башни к Никольской.
Не только книги продавались на Спасском мосту: рядом был и Кофейный дом, упоминаемый в 1730 г., на мосту продавалась и вейновая водка (род крепкого ликера).
Мост был разобран уже после наполеоновского нашествия 1812 г., когда Красную площадь приводили в порядок. Тогда ряды на восточной стороне закрыли строгим классическим фасадом с торжественным колонным портиком в центре, у Кремлевской стены высадили деревья и устроили бульвар, на месте засыпанного Алевизового рва между зданием городской думы и Магистрата и Кремлевской стеной сделали проезд (ныне он называется Кремлевским), в 1818 г. открыли памятник Минину и Пожарскому, героям ополчения 1612 г., что перекликалось с победой, одержанной спустя 200 лет. Именно тогда, после победоносного окончания Отечественной войны, Красная площадь приобрела значение парадного форума не только Москвы, но и всей России. Правда, сразу же после освобождения на Красную площадь, куда сходились москвичи, переместились и торговцы. Как вспоминал очевидец, «теперь есть базар из возов на Красной площади, по обеим сторонам построены в два ряда деревянныя лавочки, наподобие бывших хлебных и табачных».
Но постепенно площадь теряла значение торгового центра – ведь с ростом города во многих его местах появились новые рынки и магазины. Еще больший порядок внесло появление на Красной площади монументальных строений, предназначенных для торговли. Почти одновременно на восточной стороне начали возводить огромные по тому времени, да и сейчас не маленькие, здания Верхних и Средних торговых рядов. Приверженные старине купцы, привыкшие к тесноте, темноте и грязи, сопротивлялись изо всех сил, но пришлось уступить прогрессу. В 1890 г. заложили огромное здание Верхних торговых рядов (проект архитектора А.Н. Померанцева), открытое в конце 1893 г., а в 1890–1894 гг. возвели Средние торговые ряды (архитектор Р.И. Клейн). Новые здания, несмотря на свои размеры, отнюдь не подавили древние кремлевские памятники, а послужили в общем ансамбле площади ровным нейтральным фоном.
Площадь оживлялась довольно редко, весь год она была пустой, оживляясь только на вербный базар, проходивший перед Пасхой. По описанию московского бытописателя Петра Вистенгофа, опубликованному впервые в 1842 г., «в Москве с наступлением весны в вербную субботу начинается первое (летнее) гулянье. Оно бывает в экипажах по главным московским улицам, прилегающим к Кремлю, и вокруг самого Кремля. Тут в первый раз появляются весенние моды наших щеголей и щеголих; при благоприятной погоде бывает большое стечение народа, и в то время, когда тянутся бесконечные цепи новых, прекрасных экипажей, тротуары и средины улиц наполнены толпами народа; простолюдины перемешаны с дворянством и купцами, проходят в Кремль и на Красную площадь, где обыкновенно бывает центр гулянья. Тут цепи карет тянутся иногда в шесть рядов; между ними рисуются верхами московские молодые денди. На этом гулянье в первый раз встречаются новые лица юношей, одетых уже щеголями, тогда как прошедшим летом они считались еще детьми. Гулянье продолжается до сумерек, и спустя четверть часа после разъезда шумные, веселые площади и улицы представляют одну смирную пустыню».
На площади шумно проходил вербный базар:
«На вербе Красная площадь вся в звуках и криках. Писк „умирающих чертей“, свистки, трещотки, хлопушки… Общая толчея… Среди нее выкрики вербных торговцев:
– Вот для Пасхи запаски – поросята и колбаски!
– А вот повара-доктора…
– Теща поколела, язык продать велела… Надо купить, барин!..
– Ванька-встанька, не гнется, не ломается, сам поднимается!..
– Отчаянные морские жители!
Шумно, весело, крикливо… толпа все пребывает и растет».
В начале XX столетия на площади появились трамваи: прогресс многолик и часто приходит в явное противоречие со здравым смыслом – так, отцы города в 1909 г. утвердили прокладку трамвайных путей по Красной площади с путевой петлей вокруг памятника Минину и Пожарскому. В обществе горячо обсуждались вопросы о возможности такого на Красной площади. Вот создатель Музея изящных искусств профессор И.В. Цветаев счел возможным трамвай здесь: «Всюду и везде эпоха требует уступок. То, что было не нужно сто лет тому назад, теперь оказывается нужным и обойтись без этого нельзя. Физиономии городов меняются всюду – и у нас, и за границей. Самые старые города постепенно теряют свою физиономию. Так и Москва. Разве 20–30 лет тому назад Москва была такою, какою она стала теперь?» – но художник В.М. Васнецов был резко против: «По красоте своей и историческому значению Красную площадь можно сравнить с площадью Св. Марка в Венеции. Много народа приходит в Москву, приезжают также иностранцы, чтобы взглянуть с Красной площади на Кремль, на памятник Минину и Пожарскому, составляющий гордость и славу России, на собор Василия Блаженного. Нельзя будет любоваться памятниками, если они будут загромождены трамвайными столбами, будут перепутаны целой сетью „колец“ и „петель“ и по площади будут сновать взад и вперед вагоны. Везде памятники строго охраняются, и только у нас, в России, они находятся в таком запустении».
Мимо всемирно известных памятников архитектуры и истории загромыхало самое популярное транспортное средство, площадь покрылась путями и была загромождена столбами с подвешенными проводами. Московское археологическое общество выступило с резким протестом: «Московская городская управа обязана была отнестись к вопросу о видоизменении Красной площади с особой осторожностью и вниманием и не имела никакого права портить единственный в своем роде на Руси памятник Отечественной истории, замечательный по своей своеобразной красоте и величественности», протест направили и в Петербург. Император создал комиссию, которая все-таки дала согласие провести линию по Красной площади к Замоскворечью, но ближе к стене. Хорошо еще, что не проложили наземную линию метро, а ведь по проекту она должна была пройти здесь…
Однако все это было сущим пустяком по сравнению с тем, что пришлось пережить площади после взятия власти большевиками. Красная площадь – главная площадь Москвы – была религиозным, общественным, торговым центром города, но только не кладбищем политических деятелей. Эта нелепая идея возникла сразу же после завоевания власти коммунистами и позднее превратилась в почти религиозный культ поклонения «уважаемым» мертвецам.
В результате вооруженной борьбы в октябре – ноябре 1917 г. с обеих сторон было убито около тысячи человек. Скорбящая Москва хоронила своих защитников на Братском кладбище (у села Всехсвятского), после отпевания в церкви Большого Вознесения, а захватившие власть большевики закопали своих не на каком-либо городском кладбище, а прямо у стены, на бульваре Красной площади. Один из очевидцев записал в дневнике тогда: «На Красной площади без церковной обрядности похоронено более 400 человек. 3-го числа на Братском кладбище состоялись трогательные похороны по христианскому обряду 37 молодых людей (юнкеров, студентов, сестер милосердия), погибших в неравном бою с большевиками. Говорят и пишут, что их провожала несметная толпа. На могилах говорились речи, из коих речь Н.И. Астрова довела меня до слез. Он сказал что нужно, и, может быть, его слова проймут озверевшие сердца наших настоящих властителей».
В 1918 г. они взялись за монументальную пропаганду, в разных местах города поставили памятники «революционерам», многие из которых представляли собой какое-то дикое нагромождение. На Красной площади у Лобного места скульптор С.Т. Коненков представил аляповатые, грубо раскрашенные деревянные фигуры, должные изображать Разина с его «ватагой». Это не могла выдержать и новая власть: вскоре все было убрано.
И после 1917 г. у Кремлевской стены продолжали хоронить: там находились могилы председателя Всероссийского исполнительного комитета (то есть формального главы государства) Я.М. Свердлова, журналиста В.В. Воровского, убитого эмигрантом, американского журналиста Д. Рида, заведующей женским отделом Центрального комитета партии Инессы Арманд и др.
У стены решили похоронить умершего в 1924 г. после длительной болезни В.И. Ленина. В страшные январские холода на месте кирпичной трибуны срочно выдолбили котлован, над которым поставили дощатый павильон. Когда выяснилось, что тело можно поддерживать неопределенно долго в нетленном состоянии, то возвели постоянную гробницу, где выставили его на всеобщее обозрение. Так в центре Москвы, у стен Кремля, большевики устроили кладбище, рядом с которым теперь устраивают концерты, катания на коньках и прочие увеселения.
Гробница Ленина в течение многих лет служила местом, откуда партийная верхушка наблюдала за военными парадами и народными демонстрациями, обязательно проходившими два раза в году – на Первое мая и Седьмое ноября. Справа и слева от гробницы устроили пологие трибуны, на которых помещались особо приглашенные лица. Первые демонстрацию и парад устроили уже через полгода после взятия власти – 1 мая 1918 г. Перед демонстрацией по площади прошли войска Красной армии с тачанками, пулеметами и пушками. Парады потом повторялись довольно часто, и проходили они не только на Красной площади, но и в других местах города – на Театральной площади и Ходынском поле. На Красной площади состоялся памятный парад 7 ноября 1941 г., когда прошли воинские части, отправлявшиеся на фронт, проходивший близко от столицы, а также тот парад, который ознаменовал конец долгой и кровопролитной борьбы с нацистами, – 24 июня 1945 г. на площади выстроились посланцы от боевых фронтов, одержавших победу.
Коммунисты не относились к Красной площади как к чему-то неприкосновенному. Для беспрепятственного проезда механизированных колонн военной техники и радостных толп демонстрантов в 1929 г. сломали уникальные Воскресенские ворота, несколько позже убрали с площади памятник Минину и Пожарскому и снесли отреставрированный Казанский собор.
В 1930-х гг. московскими архитекторами интенсивно разрабатывались проекты коренной перестройки Москвы и, конечно, особое внимание уделялось центру города, местностям, прилегающим к Красной площади. Были представлены несколько проектов дома Наркомтяжпрома на месте ГУМа: Н. Ладовского – в 1934 г., огромное сооружение из двух башен братьев Весниных – в 1936 г., здание, состоящее из нескольких объемов, К. Мельникова – в 1934 г.
Искусствоведы утверждали, что здания этого «тяжпрома» и Дворца Советов будут образовывать «ансамбль» с Кремлем, который по величине был несравним с обоими зданиями. Однако как и Дворец Советов, так и эти проекты «благодаря» войне не были осуществлены, удалось только почти полностью разрушить Зарядье: начали еще до войны и закончили постройкой уродливого здания гостиницы «Россия», чей фасад проецировался на храм Василия Блаженного. После войны перед архитекторами и скульпторами поставили задачу воздвигнуть на Красной площади памятник Победе. Сохранилась любопытная стенограмма совещания, состоявшегося в 1947 г., на котором видные советские архитекторы и скульпторы обсуждали, как выполнить эту задачу. «ГУМ мешает Красной площади», – говорил архитектор Щусев. Это «неприятное пятно», как он выразился, надо бы закрыть трибунами и перед ними поставить памятник или же поставить его перед Историческим музеем, фасад которого тогда «можно хорошо переделать», а то и совсем снести музей; а скульптор Меркуров решил сломать Сенатскую башню и на ее фундаменте поставить фигуру Сталина (собственного, конечно, производства), а на замечание, что это «может убить Спасскую башню», невозмутимо заметил: «Ну и пусть убьет» (!).
От разрушения Красную площадь спас лишь недостаток денег…
В советское время Красная площадь была свидетелем протестов честных людей, тех, кто не мог примириться с действиями коммунистов. Так, 25 августа 1968 г. на площадь к Лобному месту вышли Константин Бабицкий, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг, протестуя против вторжения советских войск в Чехословакию. Они развернули плакаты «Руки прочь от ЧССР!» и «За вашу и нашу свободу». Их избили и арестовали, за демонстрацию они поплатились годами лагерей, ссылок и спецпсихбольниц. Уже в наше время, 18 ноября 1999 г., у Лобного места развернули плакаты честные люди, протестовавшие против бойни в Чечне.
Главная площадь столицы привлекает и любителей приключений. Так, 27 мая 1987 г. 19-летний Матиас Руст прилетел из Западной Германии на небольшом самолете через все посты противовоздушной обороны. Он приземлился на Москворецком мосту и накатом доехал к собору Василия Блаженного, где и был арестован. Следствием его эскапады были суд, давший ему четыре года (через год его освободили), и перетряска кадров высших военачальников, которые, конечно, объяснили всю эту историю не своими позорными ошибками, а происками западных заговорщиков, поставивших себе целью «опорочить» нашу армию (!), что по их логике блестяще удалось.
Полет Руста вызвал немало сатирических откликов в СССР. Вот отрывок из стихотворения Игоря Иртеньева, широко ходившего тогда:
В 1998 г. на площади появились ограждающие ее невысокие бетонные обелиски – после террористического акта, когда автомашина пенсионера с самодельными бомбами взорвалась у Спасских ворот.
С отстранением от власти коммунистов Красная площадь возродилась: с ее северной стороны были восстановлены собор Казанской иконы Богоматери и Воскресенские ворота, перестали проходить «всенародные» демонстрации и обязательные парады военной техники. Несмотря на потуги невежд патриотов, которые, пользуясь недостоверными сведениями или же неприкрытыми домыслами, пытались придать ей какую-то сакральность, священный смысл, выдать за заранее обдуманную, некую «благодатную схему», она в последнее время приобрела значение обыкновенного общегородского развлекательного центра.
Красная площадь стала ближе, обыкновеннее, стала частью обыденной жизни москвичей. Теперь на Новый год сюда приходят не одни иностранцы, движимые любопытством к экзотическому, но и очень многие россияне; проходят концерты и гулянья.
Описание зданий на Красной площади здесь будет вестись по часовой стрелке, начиная с Верхних торговых рядов (нынешнего ГУМа) и заканчивая недавно восстановленным Казанским собором.
Верхние торговые ряды
Торговля процветала и напротив рядов, у Спасской и Никольской башен, на мостах, перекинутых через ров у Кремлевской стены. Этот род назывался Алевизовым – его сделал зодчий Алевиз-фрязин в 1508 г. Это было крупное сооружение, шириной 36 м, глубиной от 10 до 13 м, в который пустили через подземный тоннель воду реки Неглинной. Ров обложили белым камнем и оградили невысокими кирпичными стенами с зубцами, похожими на кремлевские.
Спасский мост через ров был довольно большим – он достигал 21 сажени в длину, то есть почти 45 м, а в ширину имел около 10 м, и по сторонам его находились торговые лавки, как обыкновенно было на всех средневековых мостах. Рядом с мостом стоял патриарший Тиунский приказ, ведавший священниками и взиманием налогов с них. Здесь собирались бесприходные попы, которых нанимали служить разные религиозные отправления. В ожидании клиентов они, как сообщали власти, «безчинства чинят великия, меж себя бранятся и укоризны чинят скаредные и смехотворныя, а иные меж себя играют, и борются, и в кулачки бьются». Много раз духовные власти пытались прекратить эти сборища, их участников штрафовали, наказывали плетьми, высылали, но еще в конце XVIII в. митрополит с возмущением опять отмечал, что они «великия делают безобразия… произносят с великою враждою сквернословную брань, иногда же делают и драку», и прекратилось это только после чумы 1771–1772 гг.
Спасский мост (и шедший от него по направлению к Ильинке бревенчатый настил, также называвшийся «мостом») был родоначальником московской книжной торговли. На нем с давних времен продавались рукописные и печатные книги, необходимые для религиозных служб, а потом и гравированные листы, лубочные картины, сатирические народные произведения, как, к примеру, «Суд Шемякин», «Брюсов календарь» с предсказаниями, «Хождение попа Саввы, большой славы», который «живет и за рекою, а в церкву ни ногою; люди встающе, а он по приказам волочится; ищет, с кем бы ему потягатца и впредь бы с ним не видатца…». На Спасском мосту находилась известная в Москве книжная лавка Василия Киприанова, которая занимала первый этаж двухэтажного дома, «идучи из Кремля города из Спаских ворот на правом стороне подле Спаского мосту», там же был и «кофейный дом», где «содержитца им по отдаче из откупа чаи и кофе и протчие заморские питья», а на втором этаже располагалась его библиотека, открытая для посещения. Это был тот самый Киприанов, который предложил Петру I создать новую типографию, в которой намеревался печатать гравированные листы и гражданские книги с новым шрифтом, – 30 мая 1705 г. считается началом «гражданской печати» в России. В этой типографии печатали и знаменитый «Брюсов календарь».
Первым из букинистов на Спасском мосту начал торговать старинными рукописями Игнатий Ферапонтов, который, «читая и перечитывая книги, сколько ему время дозволяло… собственным любопытством и опытом дошел до того, что… некоторые из почтеннейших наших любителей и знатоков русских древностей считают себе за честь советоваться с ним…», как писал о нем историк К.Ф. Калайдович. Многие рукописи в знаменитых собраниях А.И. Мусина-Пушкина, Ф.А. Толстого, П.П. Бекетова были приобретены на Спасском мосту. Наследники его также торговали там еще в начале XIX в. Один из спасских книжников, Яков Добрынин, первым стал продавать новиковскую «Древнюю Российскую Вивлиофику», публикацию редких исторических документов («вивлиофика» – по-гречески «библиотека»). Здесь же начинал свою торговлю и знаменитый книговед Василий Сопиков, составивший «Опыт российской библиографии, или Полный словарь сочинений и переводов…», первый генеральный каталог русских книг, или «репертуар», вышедший в пяти томах в начале XIX в.
Рядом с мостом стояло большое каменное здание, так называемая Библиотека, которая, по мнению историка И.Е. Забелина, также была связана с книжной торговлей. Возможно, что именно в этом доме находились лавки известных книгопродавцов, объявлявших в «Московских ведомостях» о своей торговле. Вот Семен Глазунов торгует на Красной площади, «идучи от Спасских ворот на первую лестницу», а у Матвея Глазунова продается некая «Механическая книга» вместе с сочинением Вольтера. После пожара 1812 г. и перестройки Красной площади книжники перебрались от Спасской башни к Никольской.
Не только книги продавались на Спасском мосту: рядом был и Кофейный дом, упоминаемый в 1730 г., на мосту продавалась и вейновая водка (род крепкого ликера).
Мост был разобран уже после наполеоновского нашествия 1812 г., когда Красную площадь приводили в порядок. Тогда ряды на восточной стороне закрыли строгим классическим фасадом с торжественным колонным портиком в центре, у Кремлевской стены высадили деревья и устроили бульвар, на месте засыпанного Алевизового рва между зданием городской думы и Магистрата и Кремлевской стеной сделали проезд (ныне он называется Кремлевским), в 1818 г. открыли памятник Минину и Пожарскому, героям ополчения 1612 г., что перекликалось с победой, одержанной спустя 200 лет. Именно тогда, после победоносного окончания Отечественной войны, Красная площадь приобрела значение парадного форума не только Москвы, но и всей России. Правда, сразу же после освобождения на Красную площадь, куда сходились москвичи, переместились и торговцы. Как вспоминал очевидец, «теперь есть базар из возов на Красной площади, по обеим сторонам построены в два ряда деревянныя лавочки, наподобие бывших хлебных и табачных».
Но постепенно площадь теряла значение торгового центра – ведь с ростом города во многих его местах появились новые рынки и магазины. Еще больший порядок внесло появление на Красной площади монументальных строений, предназначенных для торговли. Почти одновременно на восточной стороне начали возводить огромные по тому времени, да и сейчас не маленькие, здания Верхних и Средних торговых рядов. Приверженные старине купцы, привыкшие к тесноте, темноте и грязи, сопротивлялись изо всех сил, но пришлось уступить прогрессу. В 1890 г. заложили огромное здание Верхних торговых рядов (проект архитектора А.Н. Померанцева), открытое в конце 1893 г., а в 1890–1894 гг. возвели Средние торговые ряды (архитектор Р.И. Клейн). Новые здания, несмотря на свои размеры, отнюдь не подавили древние кремлевские памятники, а послужили в общем ансамбле площади ровным нейтральным фоном.
Площадь оживлялась довольно редко, весь год она была пустой, оживляясь только на вербный базар, проходивший перед Пасхой. По описанию московского бытописателя Петра Вистенгофа, опубликованному впервые в 1842 г., «в Москве с наступлением весны в вербную субботу начинается первое (летнее) гулянье. Оно бывает в экипажах по главным московским улицам, прилегающим к Кремлю, и вокруг самого Кремля. Тут в первый раз появляются весенние моды наших щеголей и щеголих; при благоприятной погоде бывает большое стечение народа, и в то время, когда тянутся бесконечные цепи новых, прекрасных экипажей, тротуары и средины улиц наполнены толпами народа; простолюдины перемешаны с дворянством и купцами, проходят в Кремль и на Красную площадь, где обыкновенно бывает центр гулянья. Тут цепи карет тянутся иногда в шесть рядов; между ними рисуются верхами московские молодые денди. На этом гулянье в первый раз встречаются новые лица юношей, одетых уже щеголями, тогда как прошедшим летом они считались еще детьми. Гулянье продолжается до сумерек, и спустя четверть часа после разъезда шумные, веселые площади и улицы представляют одну смирную пустыню».
На площади шумно проходил вербный базар:
«На вербе Красная площадь вся в звуках и криках. Писк „умирающих чертей“, свистки, трещотки, хлопушки… Общая толчея… Среди нее выкрики вербных торговцев:
– Вот для Пасхи запаски – поросята и колбаски!
– А вот повара-доктора…
– Теща поколела, язык продать велела… Надо купить, барин!..
– Ванька-встанька, не гнется, не ломается, сам поднимается!..
– Отчаянные морские жители!
Шумно, весело, крикливо… толпа все пребывает и растет».
В начале XX столетия на площади появились трамваи: прогресс многолик и часто приходит в явное противоречие со здравым смыслом – так, отцы города в 1909 г. утвердили прокладку трамвайных путей по Красной площади с путевой петлей вокруг памятника Минину и Пожарскому. В обществе горячо обсуждались вопросы о возможности такого на Красной площади. Вот создатель Музея изящных искусств профессор И.В. Цветаев счел возможным трамвай здесь: «Всюду и везде эпоха требует уступок. То, что было не нужно сто лет тому назад, теперь оказывается нужным и обойтись без этого нельзя. Физиономии городов меняются всюду – и у нас, и за границей. Самые старые города постепенно теряют свою физиономию. Так и Москва. Разве 20–30 лет тому назад Москва была такою, какою она стала теперь?» – но художник В.М. Васнецов был резко против: «По красоте своей и историческому значению Красную площадь можно сравнить с площадью Св. Марка в Венеции. Много народа приходит в Москву, приезжают также иностранцы, чтобы взглянуть с Красной площади на Кремль, на памятник Минину и Пожарскому, составляющий гордость и славу России, на собор Василия Блаженного. Нельзя будет любоваться памятниками, если они будут загромождены трамвайными столбами, будут перепутаны целой сетью „колец“ и „петель“ и по площади будут сновать взад и вперед вагоны. Везде памятники строго охраняются, и только у нас, в России, они находятся в таком запустении».
Мимо всемирно известных памятников архитектуры и истории загромыхало самое популярное транспортное средство, площадь покрылась путями и была загромождена столбами с подвешенными проводами. Московское археологическое общество выступило с резким протестом: «Московская городская управа обязана была отнестись к вопросу о видоизменении Красной площади с особой осторожностью и вниманием и не имела никакого права портить единственный в своем роде на Руси памятник Отечественной истории, замечательный по своей своеобразной красоте и величественности», протест направили и в Петербург. Император создал комиссию, которая все-таки дала согласие провести линию по Красной площади к Замоскворечью, но ближе к стене. Хорошо еще, что не проложили наземную линию метро, а ведь по проекту она должна была пройти здесь…
Однако все это было сущим пустяком по сравнению с тем, что пришлось пережить площади после взятия власти большевиками. Красная площадь – главная площадь Москвы – была религиозным, общественным, торговым центром города, но только не кладбищем политических деятелей. Эта нелепая идея возникла сразу же после завоевания власти коммунистами и позднее превратилась в почти религиозный культ поклонения «уважаемым» мертвецам.
В результате вооруженной борьбы в октябре – ноябре 1917 г. с обеих сторон было убито около тысячи человек. Скорбящая Москва хоронила своих защитников на Братском кладбище (у села Всехсвятского), после отпевания в церкви Большого Вознесения, а захватившие власть большевики закопали своих не на каком-либо городском кладбище, а прямо у стены, на бульваре Красной площади. Один из очевидцев записал в дневнике тогда: «На Красной площади без церковной обрядности похоронено более 400 человек. 3-го числа на Братском кладбище состоялись трогательные похороны по христианскому обряду 37 молодых людей (юнкеров, студентов, сестер милосердия), погибших в неравном бою с большевиками. Говорят и пишут, что их провожала несметная толпа. На могилах говорились речи, из коих речь Н.И. Астрова довела меня до слез. Он сказал что нужно, и, может быть, его слова проймут озверевшие сердца наших настоящих властителей».
В 1918 г. они взялись за монументальную пропаганду, в разных местах города поставили памятники «революционерам», многие из которых представляли собой какое-то дикое нагромождение. На Красной площади у Лобного места скульптор С.Т. Коненков представил аляповатые, грубо раскрашенные деревянные фигуры, должные изображать Разина с его «ватагой». Это не могла выдержать и новая власть: вскоре все было убрано.
И после 1917 г. у Кремлевской стены продолжали хоронить: там находились могилы председателя Всероссийского исполнительного комитета (то есть формального главы государства) Я.М. Свердлова, журналиста В.В. Воровского, убитого эмигрантом, американского журналиста Д. Рида, заведующей женским отделом Центрального комитета партии Инессы Арманд и др.
У стены решили похоронить умершего в 1924 г. после длительной болезни В.И. Ленина. В страшные январские холода на месте кирпичной трибуны срочно выдолбили котлован, над которым поставили дощатый павильон. Когда выяснилось, что тело можно поддерживать неопределенно долго в нетленном состоянии, то возвели постоянную гробницу, где выставили его на всеобщее обозрение. Так в центре Москвы, у стен Кремля, большевики устроили кладбище, рядом с которым теперь устраивают концерты, катания на коньках и прочие увеселения.
Гробница Ленина в течение многих лет служила местом, откуда партийная верхушка наблюдала за военными парадами и народными демонстрациями, обязательно проходившими два раза в году – на Первое мая и Седьмое ноября. Справа и слева от гробницы устроили пологие трибуны, на которых помещались особо приглашенные лица. Первые демонстрацию и парад устроили уже через полгода после взятия власти – 1 мая 1918 г. Перед демонстрацией по площади прошли войска Красной армии с тачанками, пулеметами и пушками. Парады потом повторялись довольно часто, и проходили они не только на Красной площади, но и в других местах города – на Театральной площади и Ходынском поле. На Красной площади состоялся памятный парад 7 ноября 1941 г., когда прошли воинские части, отправлявшиеся на фронт, проходивший близко от столицы, а также тот парад, который ознаменовал конец долгой и кровопролитной борьбы с нацистами, – 24 июня 1945 г. на площади выстроились посланцы от боевых фронтов, одержавших победу.
Коммунисты не относились к Красной площади как к чему-то неприкосновенному. Для беспрепятственного проезда механизированных колонн военной техники и радостных толп демонстрантов в 1929 г. сломали уникальные Воскресенские ворота, несколько позже убрали с площади памятник Минину и Пожарскому и снесли отреставрированный Казанский собор.
В 1930-х гг. московскими архитекторами интенсивно разрабатывались проекты коренной перестройки Москвы и, конечно, особое внимание уделялось центру города, местностям, прилегающим к Красной площади. Были представлены несколько проектов дома Наркомтяжпрома на месте ГУМа: Н. Ладовского – в 1934 г., огромное сооружение из двух башен братьев Весниных – в 1936 г., здание, состоящее из нескольких объемов, К. Мельникова – в 1934 г.
Искусствоведы утверждали, что здания этого «тяжпрома» и Дворца Советов будут образовывать «ансамбль» с Кремлем, который по величине был несравним с обоими зданиями. Однако как и Дворец Советов, так и эти проекты «благодаря» войне не были осуществлены, удалось только почти полностью разрушить Зарядье: начали еще до войны и закончили постройкой уродливого здания гостиницы «Россия», чей фасад проецировался на храм Василия Блаженного. После войны перед архитекторами и скульпторами поставили задачу воздвигнуть на Красной площади памятник Победе. Сохранилась любопытная стенограмма совещания, состоявшегося в 1947 г., на котором видные советские архитекторы и скульпторы обсуждали, как выполнить эту задачу. «ГУМ мешает Красной площади», – говорил архитектор Щусев. Это «неприятное пятно», как он выразился, надо бы закрыть трибунами и перед ними поставить памятник или же поставить его перед Историческим музеем, фасад которого тогда «можно хорошо переделать», а то и совсем снести музей; а скульптор Меркуров решил сломать Сенатскую башню и на ее фундаменте поставить фигуру Сталина (собственного, конечно, производства), а на замечание, что это «может убить Спасскую башню», невозмутимо заметил: «Ну и пусть убьет» (!).
От разрушения Красную площадь спас лишь недостаток денег…
В советское время Красная площадь была свидетелем протестов честных людей, тех, кто не мог примириться с действиями коммунистов. Так, 25 августа 1968 г. на площадь к Лобному месту вышли Константин Бабицкий, Лариса Богораз, Наталья Горбаневская, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Павел Литвинов и Виктор Файнберг, протестуя против вторжения советских войск в Чехословакию. Они развернули плакаты «Руки прочь от ЧССР!» и «За вашу и нашу свободу». Их избили и арестовали, за демонстрацию они поплатились годами лагерей, ссылок и спецпсихбольниц. Уже в наше время, 18 ноября 1999 г., у Лобного места развернули плакаты честные люди, протестовавшие против бойни в Чечне.
Главная площадь столицы привлекает и любителей приключений. Так, 27 мая 1987 г. 19-летний Матиас Руст прилетел из Западной Германии на небольшом самолете через все посты противовоздушной обороны. Он приземлился на Москворецком мосту и накатом доехал к собору Василия Блаженного, где и был арестован. Следствием его эскапады были суд, давший ему четыре года (через год его освободили), и перетряска кадров высших военачальников, которые, конечно, объяснили всю эту историю не своими позорными ошибками, а происками западных заговорщиков, поставивших себе целью «опорочить» нашу армию (!), что по их логике блестяще удалось.
Полет Руста вызвал немало сатирических откликов в СССР. Вот отрывок из стихотворения Игоря Иртеньева, широко ходившего тогда:
Но не только такого сравнительно невинного поступка малолетнего шалопая была свидетелем Красная площадь. На ней 6 ноября 1942 г. завязался настоящий бой – тогда автомобиль, в котором находился Микоян, выехал из Спасских ворот и был обстрелян с Лобного места. Из машины охраны и с площади к Лобному месту бросились несколько охранников, начавших перестрелку. Только взрывы двух гранат заставили одиночку-террориста сдаться. Им оказался некий ефрейтор зенитного полка, давно задумавший антисоветский террористический акт. Его отдали под суд, приговор которого – расстрел – был приведен в исполнение только через восемь лет.
Кружит, кружит нечестивый
Над Престольной в небеси,
Отродясь такого дива
Не видали на Руси.
Не боится сила злая
Никого и ничего,
Где ж ты, Троица Святая?
Где родное ПВО?
В 1998 г. на площади появились ограждающие ее невысокие бетонные обелиски – после террористического акта, когда автомашина пенсионера с самодельными бомбами взорвалась у Спасских ворот.
С отстранением от власти коммунистов Красная площадь возродилась: с ее северной стороны были восстановлены собор Казанской иконы Богоматери и Воскресенские ворота, перестали проходить «всенародные» демонстрации и обязательные парады военной техники. Несмотря на потуги невежд патриотов, которые, пользуясь недостоверными сведениями или же неприкрытыми домыслами, пытались придать ей какую-то сакральность, священный смысл, выдать за заранее обдуманную, некую «благодатную схему», она в последнее время приобрела значение обыкновенного общегородского развлекательного центра.
Красная площадь стала ближе, обыкновеннее, стала частью обыденной жизни москвичей. Теперь на Новый год сюда приходят не одни иностранцы, движимые любопытством к экзотическому, но и очень многие россияне; проходят концерты и гулянья.
Описание зданий на Красной площади здесь будет вестись по часовой стрелке, начиная с Верхних торговых рядов (нынешнего ГУМа) и заканчивая недавно восстановленным Казанским собором.
Верхние торговые ряды
Казалось бы, такое большое здание, как ГУМ, – длиной четверть километра – должно подавлять все на Красной площади. Однако нет, и причиной этому – отсутствие крупных отчетливых членений фасада, который почти плосок, ровен, покрыт, как ковер, узором мелких декоративных украшений в духе русской архитектуры XVII в. Здание служит нейтральным фоном для резких, четких форм собора Василия Блаженного и чеканных силуэтов башен Кремля.
Торговля на месте современного здания ГУМа обосновалась не позднее XV в. (но, может быть, и ранее). Первые изображения торговых рядов появились на видовых рисунках-планах Москвы. Так, на перспективном изображении города из атласа амстердамской фирмы «Блеу», сделанном в 1598–1599 гг., по восточной границе Красной площади, между улицами Никольской и Варваркой, а также от Варварки по направлению к берегу Москвы-реки, нарисованы длинные строения лавок, а на подробном плане Кремля из того же атласа, показывающем и Красную площадь, по ее восточной стороне торговые строения даны более детально.
Ряды, которые назывались Верхними, занимали весь квартал между Никольской и Ильинкой, между Ильинкой и Варваркой – Средние торговые ряды, и далее к набережной Москвы-реки спускались строения Нижних торговых рядов.
За строгим регулярным фасадом торговых рядов, образованным последовательностью арок, находилось множество лавок, располагавшихся параллельными рядами, – отсюда и название «торговые ряды». Многие иностранные путешественники обязательно рассказывали о московских рядах, с одобрением отмечая, что в каждом ряду продавался только свой товар, и такое строгое разделение сохранялось много сотен лет.
Швед Петр де Эрлезунда, побывавший в Москве в начале XVII в., писал, что на главном московском рынке, «на каждой [его] улице встречаются особенные и разные товары, так что на одной из них совсем не те, что на других»; поляк Самуил Маскевич отметил, что «трудно вообразить, какое множество там лавок, какой везде порядок – для каждого рода товаров, для каждого ремесленника, самого ничтожного, есть особый ряд лавок, даже цырульники бреют в своем ряду». Павел, дьякон, приехавший в Москву с епископом Елассонским, писал, что Ряды разбросаны от одного края площади до конца ее и большая часть их выстроена из камня; ставни лавок из чистого железа и даже двери складов. Зимою вставляют в окна, по их размеру, куски льда с реки в виде оконниц: они просвечивают лучше хрусталя. Напротив рядов находятся винные погребки, построенные из кирпича и камня, холодные летом и теплые зимой. Для книг есть особый ряд, для икон особый; есть ряд для новых облачений, другой для колоколов, кадильниц и водосвятных сосудов; есть ряд для ладана, другой – для свечей. Что касается ряда золотых дел мастеров, то большая часть его предназначена для серебряных окладов икон и их золочения. Есть ряд для монашеских мантий, ряс и шапок и черных саванов, с изображением крестов на них. В каждом ряду есть большие сторожевые собаки; от одного конца ряда до другого укрепляется длинная веревка, а на ней блок; когда наступит вечер, привязывают веревку к шее собаки, а также к [блоку] той [длинной] веревке, и собака без устали бегает от начала ряда до конца. Есть ряд для железных вещей: принадлежности для дверей, окон и пр.; больших котлов, уполовников, сковород – все из чистого железа, превосходной работы. Есть ряд для чудесных выпуклых и гладких оконниц из каменного хрусталя (слюды), который не ломается, но гибок, как бумага. Есть у них ряд, который они называют Бит-базар, т. е. Ветошный ряд; в нем продают всевозможную одежду, оружие и редкости новые и старые».
Верхние торговые ряды, ныне ГУМ
Во многих сочинениях о Красной площади написано, что каменные лавки вместо деревянных были построены в 1598/99 г. «Царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии велел зделать в Китае-городе лавки каменные во всех рядех своею царскою казною, и покрыть под одну кровлю, и збирать с тех лавок каменных, что изошло, погодно деньги, не вдруг, на чьех местех те лавки строены, для извороту торговых людей». Но возможно, он выстроил в то время только фасадную часть перед рядами, возведенными при Иване Грозном после пожара 1547 г., хотя, вероятно, ряды существовали на Красной площади еще раньше: так, например, известно о Сурожском ряде, который возник, очевидно, в XV в.
Торговля на месте современного здания ГУМа обосновалась не позднее XV в. (но, может быть, и ранее). Первые изображения торговых рядов появились на видовых рисунках-планах Москвы. Так, на перспективном изображении города из атласа амстердамской фирмы «Блеу», сделанном в 1598–1599 гг., по восточной границе Красной площади, между улицами Никольской и Варваркой, а также от Варварки по направлению к берегу Москвы-реки, нарисованы длинные строения лавок, а на подробном плане Кремля из того же атласа, показывающем и Красную площадь, по ее восточной стороне торговые строения даны более детально.
Ряды, которые назывались Верхними, занимали весь квартал между Никольской и Ильинкой, между Ильинкой и Варваркой – Средние торговые ряды, и далее к набережной Москвы-реки спускались строения Нижних торговых рядов.
За строгим регулярным фасадом торговых рядов, образованным последовательностью арок, находилось множество лавок, располагавшихся параллельными рядами, – отсюда и название «торговые ряды». Многие иностранные путешественники обязательно рассказывали о московских рядах, с одобрением отмечая, что в каждом ряду продавался только свой товар, и такое строгое разделение сохранялось много сотен лет.
Швед Петр де Эрлезунда, побывавший в Москве в начале XVII в., писал, что на главном московском рынке, «на каждой [его] улице встречаются особенные и разные товары, так что на одной из них совсем не те, что на других»; поляк Самуил Маскевич отметил, что «трудно вообразить, какое множество там лавок, какой везде порядок – для каждого рода товаров, для каждого ремесленника, самого ничтожного, есть особый ряд лавок, даже цырульники бреют в своем ряду». Павел, дьякон, приехавший в Москву с епископом Елассонским, писал, что Ряды разбросаны от одного края площади до конца ее и большая часть их выстроена из камня; ставни лавок из чистого железа и даже двери складов. Зимою вставляют в окна, по их размеру, куски льда с реки в виде оконниц: они просвечивают лучше хрусталя. Напротив рядов находятся винные погребки, построенные из кирпича и камня, холодные летом и теплые зимой. Для книг есть особый ряд, для икон особый; есть ряд для новых облачений, другой для колоколов, кадильниц и водосвятных сосудов; есть ряд для ладана, другой – для свечей. Что касается ряда золотых дел мастеров, то большая часть его предназначена для серебряных окладов икон и их золочения. Есть ряд для монашеских мантий, ряс и шапок и черных саванов, с изображением крестов на них. В каждом ряду есть большие сторожевые собаки; от одного конца ряда до другого укрепляется длинная веревка, а на ней блок; когда наступит вечер, привязывают веревку к шее собаки, а также к [блоку] той [длинной] веревке, и собака без устали бегает от начала ряда до конца. Есть ряд для железных вещей: принадлежности для дверей, окон и пр.; больших котлов, уполовников, сковород – все из чистого железа, превосходной работы. Есть ряд для чудесных выпуклых и гладких оконниц из каменного хрусталя (слюды), который не ломается, но гибок, как бумага. Есть у них ряд, который они называют Бит-базар, т. е. Ветошный ряд; в нем продают всевозможную одежду, оружие и редкости новые и старые».
Верхние торговые ряды, ныне ГУМ
Во многих сочинениях о Красной площади написано, что каменные лавки вместо деревянных были построены в 1598/99 г. «Царь и великий князь Борис Федорович всеа Русии велел зделать в Китае-городе лавки каменные во всех рядех своею царскою казною, и покрыть под одну кровлю, и збирать с тех лавок каменных, что изошло, погодно деньги, не вдруг, на чьех местех те лавки строены, для извороту торговых людей». Но возможно, он выстроил в то время только фасадную часть перед рядами, возведенными при Иване Грозном после пожара 1547 г., хотя, вероятно, ряды существовали на Красной площади еще раньше: так, например, известно о Сурожском ряде, который возник, очевидно, в XV в.