Страница:
Западный вход в Успенский собор
Росписи есть и на северном фасаде, выходящем в узкий проход между собором и Патриаршими палатами. Там также изображены святители и над ними – Христос с Богоматерью, Иоанном Предтечей и всеми 12 апостолами. Ближе к северо-западному углу виднеется киот с белокаменным крестом, отмечающим место захоронения митрополита Ионы.
С восточной стороны росписи находятся на самом верху, в полях закомар (комарой назывался свод здания), где изображены Троица, ангел, Богоматерь, Иоанн Предтеча и поклонение Марии с Младенцем.
Внутренняя роспись храма была сделана, возможно, знаменитым иконописцем Дионисием с помощниками, от которой сохранились лишь небольшие части, и в основном за иконостасом. Старая роспись за много лет значительно попортилась, и в 1643 г. большая артель иконописцев, собранных из многих городов, во главе с Иваном и Борисом Паисеиными и Сидором Поспеевым, произвела по прорисям-копиям старых изображений существующую роспись, ковром покрывающую своды, стены и столбы.
Роспись христианских храмов подчиняется определенным, жестко установленным правилам и имеет символическое значение, предназначая ее для неграмотного прихожанина. В главном куполе – Христос Вседержитель, то есть повелитель мира, с «книгой судеб», которая будет раскрыта в день Страшного суда. Ниже по стенам изображены архангелы, праотцы, пророки, еще ниже – евангелисты с их отличительными признаками – Матфей с ангелом, Лука с теленком, Марк со львом, Иоанн с орлом. На столбах написаны святые и мученики, на стенах – композиции на библейские темы, а на западной стене – сцены Страшного суда и апокалипсиса.
Апостолы Петр и Павел. Успенский собор
На сводах помещены рисунки на тему религиозных праздников, фигуры святых, иллюстрации к Евангелию, к жизни Богоматери. На западной стене – сцены Страшного суда, где в числе грешников фигурируют и иноземцы (справа), выделяющиеся белыми кружевными воротниками.
Росписи Успенского собора
Иконостас Успенского собора первоначально представлял собой невысокую преграду, в марте 1653 – январе 1654 г. ее заменила высокая, почти до потолка, стена с 69 иконами, которые были выбраны, возможно, самим патриархом Никоном и выполнены целой бригадой иконописцев, собранных из разных городов. В нижнем, местном ряду находятся почитаемые иконы – справа от царских врат стоит икона Спас Златая риза (ее сплошь закрывал позолоченный оклад), или, как она еще называется, Спас императора Мануила, написанная в Новгороде на доске XI в. и переписанная около 1699 г. изографом Кириллом Улановым. На ней необычный Христос – он указывает правой рукой вниз. По легенде, икону написал сам византийский император, как обычно было принято, с поднятой благословляющей рукой. Как-то император наказал священника и тем самым вмешался во внутрицерковные дела. Во сне он увидел Христа, показывающего рукой вниз, как бы напоминающего о смирении перед церковью, и, проснувшись, увидел, что рука на иконе была опущена: «…узре руку Спасову указующи низу, а не тако, яко же он написал бе преже». Конечно, патриарх Никон, считавший власть церкви выше мирской власти царя, не упустил возможности поставить именно эту икону на главное место в местном ряду иконостаса Успенского собора. Далее справа – храмовый образ Успения, современный самому собору; под иконой на металлической доске помещены тексты тропаря и кондака (то есть песнопений) на тему Успения. Над дверью в Дмитриевский придел находится одна из самых древних икон – Спас Ярое око XIV в. (шестая от царских врат), написанная для собора времен Ивана Калиты. На суровом и грозном лице Христа неожиданно резко выделяются ярко-красные губы: так древний живописец выразил его красноречие.
Росписи Успенского собора
Слева от царских врат находилась самая известная икона собора – Владимирской Богоматери, написанная в Византии в XII в., которая теперь хранится в Третьяковской галерее, а на ее месте поставлена икона 1514 г. Слева от врат обращают на себя внимание фрески каменной алтарной преграды, на которых изображены монахи и отшельники. Эти фрески написаны после возведения собора и с тех пор не подвергались поновлению.
Самая древняя икона в Успенском соборе – это Святой Георгий XII в. в отдельном киоте слева от иконостаса. Считается, что она написана по заказу сына Андрея Боголюбского Юрия (Георгия), женившегося на грузинской царице Тамаре. На иконе художник изобразил молодого человека с огромными глазами и нежной кожей, с играющим на лице румянцем, совсем, казалось бы, неподходящим для образа мученика и воина. На обратной стороне доски – икона Богоматери, переписанная в XIV в.
Великолепные иконы находятся у стен – южной и северной. У южной – Петр и Павел (вторая справа), возможно принадлежащая кисти Феофана Грека, и иконы Дионисия и его школы: Апокалипсис, Митрополит Петр с житием, О тебе радуется (третья, четвертая и пятая справа). У северной стены самая древняя икона – Святой Николай начала XV в. (крайняя слева), далее иконы XVI–XVII вв.: Преподобный Александр Свирский (1547), Боголюбская Богоматерь с житием Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев (1545), Тихвинская Богоматерь (1668) со 103 клеймами – рассказами о ее жизни, Сошествие во ад из Соловецкого монастыря (XVI в.), Достойно есть (середина XVI в.), Успение (1668). А у самого иконостаса висит любопытная икона, изображающая Троицу, работы известного иконописца Тихона Филатьева XVII столетия. Реставраторы расчистили лицо ангела справа, и тогда появилась живопись XIV в.
Патриарх Иоасаф I
Патриарх Иоасаф II
Патриарх Питирим
В соборе находятся замечательные произведения прикладного искусства. Сразу же справа у западного входа бронзовая сень-шатер работы мастера Дмитрия Сверчкова, изготовленная в 1624 г. для хранения плащаницы (то есть покрывала с изображением Христа в гробу), но впоследствии туда положили часть так называемой Христовой ризы – одежды, бывшей на нем во время распятия, – подаренной царю Михаилу Федоровичу. Это был небольшой (примерно 18×18 см) кусок льняной красноватой ткани. С годами кусочки от него отрезали и передавали в разные церкви – в Петербург, Ярославль, Киев, Кострому. После 1918 г. большевики отдали чтимую святыню в Крестовоздвиженскую церковь на Воздвиженке, а после ее сноса вернули обратно в Кремль, в фонды музея, где она и хранится сейчас. Теперь под сенью находится рака (то есть гроб с мощами) патриарха Гермогена, поставленная туда перед празднованием 300-летия дома Романовых в 1913 г.
У иконостаса находятся несколько «моленных мест». Так, рядом с северным столбом – место для цариц и царевен с шатровым завершением, относящееся к XVII в., но переделанное в XIX в. У южного столба – патриаршее место, выполненное из белого камня в конце XV столетия и украшенное поздней, XIX в., живописью. Недалеко от него, у южной двери, царское место, сделанное в 1551 г. для Ивана Грозного русскими (вероятно, новгородскими) резчиками по дереву. Обращают на себя внимание красивые южные двери XVI в., называемые Корсунскими, так как, по легенде, они были вывезены из Корсуни (Херсонеса) еще Владимиром Мономахом. Медные листы расписаны золотыми на черненом фоне изображениями греческих мудрецов, прорицательниц и пророков.
Интерьер Успенского собора
По стенам собора стоят надгробные сооружения (кенотафы, составное греческое слово от двух слов: «кенос» – «пустой» и «тафос» – «могила») над погребениями митрополитов и патриархов, за исключением одного – Никона, похороненного в основанном им Новоиерусалимском монастыре. На левой северной стороне находятся погребения Ионы (под роскошной сенью 1803 г. с иконой Спас Нерукотворный и картиной художника XIX в., изобразившего митрополита перед католическим распятием!), Геронтия, Симона, Макария, Афанасия, у западной, начиная от входа, – Адриана, Иоакима, Питирима, Иоасафа II, Гермогена (под сенью), Фотия и Киприана, у южной – Филарета, Иоасафа I, Иова и Иосифа. За иконостасом находятся захоронения Петра и Феогноста.
Собор освещают 12 светильников, сделанных в XVII в. В центре – большое, весом 328 кг, паникадило, получившее название «Урожай» по украшению в виде снопа пшеницы, сделанное из серебра, отбитого у отступавших наполеоновских войск.
В ноябре 1917 г. при обстреле Кремля большевиками в Успенский собор попало несколько снарядов, были пробиты купола, но, к счастью, разрушения оказались не очень большими. После занятия Кремля советским правительством его закрыли для посещения; последняя служба в Успенском соборе состоялась на Пасху 1918 г. по разрешению Ленина для опровержения слухов об осквернении и распродаже кремлевских святынь. Она-то и вдохновила художника П.Д. Корина на создание большой картины «Уходящая Русь», для которой он выполнил несколько великолепных подготовительных этюдов-картин.
Успенский собор, как и многие здания в Кремле, впервые открыли для посещения в июле 1955 г.; он стал музеем, и с тех пор начались серьезные исследования собора. После исчезновения Советского Союза в соборе в большие религиозные праздники проходят торжественные патриаршие богослужения, но, конечно, Успенский собор, как и другие кремлевские церкви, не просто место религиозных отправлений, но памятник культуры, истории, архитектуры, прикладного искусства, который должен остаться музеем: его, как общенародную ценность, нельзя отдавать в собственность какой-либо организации.
Архангельский собор
Второй по значению кремлевский собор – Архангельский. Он, так же как и Успенский, построен итальянцем, но на 30 лет позже, в 1505–1509 гг., возможно, на месте деревянной церкви, выстроенной в честь своего святого князем Михаилом Ярославичем Хоробритом, братом Александра Невского, в 1260–1270-х гг.
Внук Михаила Иван Калита в 1333 г. возвел каменный Архангельский собор, ставший пятой церковью, появившейся в Кремле во время его правления. Храм, судя по тому, что строили его только один сезон, был небольшой. Его освятил митрополит Феогност 20 сентября 1333 г. Храм стал усыпальницей для московских князей и царей на протяжении почти 400 лет.
К началу XVI столетия здесь уже негде было класть умерших, и Иван III повелел строить обширный собор. Автором и строителем его был итальянец Алоизио Ламберти да Монтаньяна, названный в Москве Алевизом Новым (чтобы отличить его от другого Алевиза, приехавшего раньше). Он появился в Московии в 1504 г., после того как по пути в Москву был задержан крымским ханом для строительства дворца в Бахчисарае, и только после его окончания хан отпустил зодчего с таким отзывом: «…велми доброй мастер, не как иные мастеры, велми великой мастер. И ныне у тебя, у брата своего, прошу, и нашего для прошенья, того Алевиза мастера с иными мастеры ровно не смотри…» Через год после прибытия в Москву он приступает к делу: сносит старый ветхий собор и в 1505 г. начинает строить новый – 21 мая «заложиша новую церковь… и тогда вынеша мощи великих князей и уделных», которые перенесли в стоявшую рядом церковь Ивана Лествичника.
Архангельский собор
Великий князь Иван III не дожил до окончания строительства – он умер осенью следующего года, и «положиша тело его в церкви новой святаго и великаго Архаггела Михаила», то есть тогда церковь была, надо думать, вчерне закончена. Однако прошло еще три года, прежде чем 8 ноября 1509 г. митрополит всея Руси Симон освятил ее, и уже через три месяца там похоронили жертву династических раздоров, сводного брата великого князя Василия III князя Дмитрия, умершего «в нужи, в тюрме».
Итальянский архитектор одел традиционный, по образцу владимиро-суздальских, русский храм в необычный, можно сказать экзотический наряд, еще невиданный на Руси; и если в Успенском соборе особенности европейской архитектуры выявлены не столь заметно, то в Архангельском они видны сразу же – это необычные украшения арок закомар в виде огромных раковин, которые потом полюбились русским строителям, декоративные фиалы (резные сосуды), стоявшие на вершинах закомар, глубокая лоджия с западной стороны, ренессансная декорация фасадов, а нижний ярус собора вообще был трактован как аркада: собор обходила открытая, наподобие итальянских, арочная галерея. Первоначально все сооружение собора было значительно живописнее – стены красного цвета с белокаменными украшениями, а главы покрыты черной черепицей.
Со временем собор подвергался перестройкам и ремонтам: разобрали северную и западную ветхие части галереи, при возведении баженовского Кремлевского дворца в теле собора появились опасные трещины, и он мог просто рухнуть под откос холма, почему пришлось укреплять здание контрфорсами (кирпичные подпорки, стоящие еще и сейчас).
Во второй половине XVI в. к восточной стене, к апсидам, пристроили две небольшие церковки: с севера – Покровскую, перестроенную в XVII в., а с юга – Святого Иоанна Предтечи. С южной стороны также находится небольшая пристройка – здесь стояла Судная палата, где творился суд над многочисленными монастырскими крестьянами; в 1826 г. на ее месте построили существующее здание со скупым «готическим» декором, предназначенное для соборного духовенства, где оно могло отогреваться от стужи в неотапливаемом соборе (отопление там установили только в середине XIX в.).
Интерьер Архангельского собора более традиционен – он затеснен крупными квадратными в плане колоннами с еще более широкими основаниями. Роспись собора, произведенная при царе Иване Грозном в 1564–1565 гг., была заменена подобной в 1652–1666 гг., которая интересна тем, что на ней изображены киевские, владимирские и московские князья. Среди изображений на левой, северной, и правой, южной, стенах – фрески, посвященные деяниям архангела Михаила. Над входом в собор, снаружи, изображены сцены Страшного суда.
В иконостасе, выполненном в 1678–1680 гг., особенно красивы царские врата. Самая древняя икона в иконостасе – рубежа XIV–XV вв. – написана по заказу вдовы Дмитрия Донского в память о муже – по преданию, перед смертью ей явился архангел и повелел написать икону. Это икона Архангел Михаил с деяниями, стоящая в местном ряду второй справа от царских дверей. Иконостас и роспись особенно пострадали в то время, когда в соборе стоял гроб с телом императора Александра I, около которого день и ночь горели огромные, высотой 1,5 м, свечи.
В сумрачном интерьере Архангельского собора одинаковыми рядами стоят надгробия, покрытые в 1906 г. бронзовыми футлярами, обозначающие места погребений князей и царей под полом собора. Всего в соборе 46 гробниц, но захоронений 54, так как иногда одно надгробие установлено над двумя или тремя захоронениями.
Первым здесь был похоронен Иван Данилович Калита (у южной стены, справа от южного входа); напротив, слева от входа, – Василий II Темный, его сын Иван III и внук Василий III. Ближе к западной стене находится надгробие Дмитрия Донского, а по западной стене в ряду надгробий – его двоюродного брата князя Владимира Андреевича Храброго. У юго-восточного столба находится рака с останками царевича Дмитрия, умершего в 1591 г. в возрасте 9 лет в Угличе.
Последний сын царя Ивана Грозного, носивший такое же имя, как и первый, Дмитрий, после смерти царя жил вместе с матерью в Угличе. Там он, единственный после своего старшего брата законный наследник трона, странным образом умер. Наряженная из Москвы следственная комиссия признала, что царевич, страдая падучей болезнью, во время игры упал на собственный нож, а молва, естественно, приписала его смерть Годунову. Через несколько лет царь Василий Шуйский перенес останки царевича в Москву, в Архангельский собор, и его стали почитать как заступника от междоусобной брани и защитника Москвы. Над погребением возвели белокаменную резную сень, в 1630 г. мощи положили в серебряную раку, украденную во время наполеоновского нашествия в 1812 г. Вместо нее иждивением богатого московского купца Дмитрия Александровича Лухманова соорудили новую, которая и стоит в соборе. Сохранились и вещи царевича Дмитрия – шапочка (тафья), украшенная жемчугом, сапфирами и рубинами, которую 20 августа 1700 г. «принес в собор архангела Михаила столпник Алексей Иванов сын Нарышкин, а дав ключарю, сказал, тое де тафьё в соборную церковь архистратига божия Михаила изволил прислать с ним великий гдрь царь и великий князь Петр Алексеевич (то есть Петр I. – Авт.)…», орешки, которыми он играл, с оставшимися каплями крови, потертый и выцветший шелковый кошелек с четырнадцатью серебряными монетами времен его отца, серебряная ложка (подаренная собору в 1854 г. графами Мамоновыми, родственниками бояр Нагих).
Цари из династии Романовых похоронены у юго-восточного столба – Михаил Федорович и Алексей Михайлович и у северо-восточного – Федор и Иван Алексеевичи.
Несколько надгробий не видны, ибо они находятся за иконостасом: с южной стороны – Ивана Грозного и его сыновей, убитого им Ивана и Федора, а в приделе Иоанна Предтечи (с южной стороны собора) – молодого талантливого полководца князя Михаила Скопина-Шуйского. В 1963 г. в связи со строительными работами стало возможным вскрыть гробницы с южной стороны. Комиссия специалистов произвела антропологические и химико-токсикологические исследования в связи со слухами о возможном отравлении Ивана Грозного. Были сняты металлические кожухи, под которыми находились кирпичные надгробия, и тогда обнажились вырубленные из известняка полукруглые в изголовье и расширяющиеся книзу саркофаги, закрытые крышками с надписями вязью. Царя Ивана похоронили в монашеской одежде, которую надели уже после смерти, а останки его сыновей и князя Скопина – в шелковых покрывалах, уже почти истлевших. Скелет царя Ивана хорошо сохранился, на костях находились большие отложения солей. У изголовья стоял чудесный голубой кубок из венецианского стекла. Споры вызвало положение правой руки царя Ивана, поднятой к голове, в то время как обе руки должны были быть скрещены на груди. Высказывались различные предположения, но остановились на том, что кости сместились из-за наклона саркофага. Скелет царевича Ивана почти не сохранился из-за неплотного примыкания крышки к гробу и проникновения воды, поэтому ни подтвердить, ни отрицать полученную травму – сообщалось, что отец убил его тяжелой тростью, – не было возможности. Гроб царя Федора Ивановича оказался очень маленьким – сын Грозного был небольшого роста, ширококостным.
Фрески западной стены Архангельского собора
Анализы показали, что мышьяк в скелете Ивана Грозного был найден не в том количестве, чтобы можно было говорить об отравлении, но вот ртути оказалось в несколько раз больше нормы, что свидетельствует о хроническом отравлении, возможно при лечении венерических болезней. Отравление ртутью сопровождается бессонницей, галлюцинациями, чрезмерной мнительностью, раздражительностью, о чем неоднократно говорили современники.
Судебно-медицинскими экспертами не было найдено никаких подтверждений слухов об отравлении Скопина-Шуйского.
С северной стороны, также за иконостасом, находится рака с мощами князя Михаила Черниговского, убитого в 1246 г. в Орде и объявленного святым. Ее перенесли из церкви, стоявшей над зданием приказов, снесенным при постройке Кремлевского дворца Баженовым. Последнее захоронение в Архангельском соборе произведено в 1730 г. – тогда у северо-восточного столба похоронили императора Петра II, умершего от оспы перед своим бракосочетанием. Но это уже было исключением, потому что после переноса столицы в Петербург в 1712 г. местом захоронения императоров стал Петропавловский собор.
Внук Михаила Иван Калита в 1333 г. возвел каменный Архангельский собор, ставший пятой церковью, появившейся в Кремле во время его правления. Храм, судя по тому, что строили его только один сезон, был небольшой. Его освятил митрополит Феогност 20 сентября 1333 г. Храм стал усыпальницей для московских князей и царей на протяжении почти 400 лет.
К началу XVI столетия здесь уже негде было класть умерших, и Иван III повелел строить обширный собор. Автором и строителем его был итальянец Алоизио Ламберти да Монтаньяна, названный в Москве Алевизом Новым (чтобы отличить его от другого Алевиза, приехавшего раньше). Он появился в Московии в 1504 г., после того как по пути в Москву был задержан крымским ханом для строительства дворца в Бахчисарае, и только после его окончания хан отпустил зодчего с таким отзывом: «…велми доброй мастер, не как иные мастеры, велми великой мастер. И ныне у тебя, у брата своего, прошу, и нашего для прошенья, того Алевиза мастера с иными мастеры ровно не смотри…» Через год после прибытия в Москву он приступает к делу: сносит старый ветхий собор и в 1505 г. начинает строить новый – 21 мая «заложиша новую церковь… и тогда вынеша мощи великих князей и уделных», которые перенесли в стоявшую рядом церковь Ивана Лествичника.
Архангельский собор
Великий князь Иван III не дожил до окончания строительства – он умер осенью следующего года, и «положиша тело его в церкви новой святаго и великаго Архаггела Михаила», то есть тогда церковь была, надо думать, вчерне закончена. Однако прошло еще три года, прежде чем 8 ноября 1509 г. митрополит всея Руси Симон освятил ее, и уже через три месяца там похоронили жертву династических раздоров, сводного брата великого князя Василия III князя Дмитрия, умершего «в нужи, в тюрме».
Итальянский архитектор одел традиционный, по образцу владимиро-суздальских, русский храм в необычный, можно сказать экзотический наряд, еще невиданный на Руси; и если в Успенском соборе особенности европейской архитектуры выявлены не столь заметно, то в Архангельском они видны сразу же – это необычные украшения арок закомар в виде огромных раковин, которые потом полюбились русским строителям, декоративные фиалы (резные сосуды), стоявшие на вершинах закомар, глубокая лоджия с западной стороны, ренессансная декорация фасадов, а нижний ярус собора вообще был трактован как аркада: собор обходила открытая, наподобие итальянских, арочная галерея. Первоначально все сооружение собора было значительно живописнее – стены красного цвета с белокаменными украшениями, а главы покрыты черной черепицей.
Со временем собор подвергался перестройкам и ремонтам: разобрали северную и западную ветхие части галереи, при возведении баженовского Кремлевского дворца в теле собора появились опасные трещины, и он мог просто рухнуть под откос холма, почему пришлось укреплять здание контрфорсами (кирпичные подпорки, стоящие еще и сейчас).
Во второй половине XVI в. к восточной стене, к апсидам, пристроили две небольшие церковки: с севера – Покровскую, перестроенную в XVII в., а с юга – Святого Иоанна Предтечи. С южной стороны также находится небольшая пристройка – здесь стояла Судная палата, где творился суд над многочисленными монастырскими крестьянами; в 1826 г. на ее месте построили существующее здание со скупым «готическим» декором, предназначенное для соборного духовенства, где оно могло отогреваться от стужи в неотапливаемом соборе (отопление там установили только в середине XIX в.).
Интерьер Архангельского собора более традиционен – он затеснен крупными квадратными в плане колоннами с еще более широкими основаниями. Роспись собора, произведенная при царе Иване Грозном в 1564–1565 гг., была заменена подобной в 1652–1666 гг., которая интересна тем, что на ней изображены киевские, владимирские и московские князья. Среди изображений на левой, северной, и правой, южной, стенах – фрески, посвященные деяниям архангела Михаила. Над входом в собор, снаружи, изображены сцены Страшного суда.
В иконостасе, выполненном в 1678–1680 гг., особенно красивы царские врата. Самая древняя икона в иконостасе – рубежа XIV–XV вв. – написана по заказу вдовы Дмитрия Донского в память о муже – по преданию, перед смертью ей явился архангел и повелел написать икону. Это икона Архангел Михаил с деяниями, стоящая в местном ряду второй справа от царских дверей. Иконостас и роспись особенно пострадали в то время, когда в соборе стоял гроб с телом императора Александра I, около которого день и ночь горели огромные, высотой 1,5 м, свечи.
В сумрачном интерьере Архангельского собора одинаковыми рядами стоят надгробия, покрытые в 1906 г. бронзовыми футлярами, обозначающие места погребений князей и царей под полом собора. Всего в соборе 46 гробниц, но захоронений 54, так как иногда одно надгробие установлено над двумя или тремя захоронениями.
Первым здесь был похоронен Иван Данилович Калита (у южной стены, справа от южного входа); напротив, слева от входа, – Василий II Темный, его сын Иван III и внук Василий III. Ближе к западной стене находится надгробие Дмитрия Донского, а по западной стене в ряду надгробий – его двоюродного брата князя Владимира Андреевича Храброго. У юго-восточного столба находится рака с останками царевича Дмитрия, умершего в 1591 г. в возрасте 9 лет в Угличе.
Последний сын царя Ивана Грозного, носивший такое же имя, как и первый, Дмитрий, после смерти царя жил вместе с матерью в Угличе. Там он, единственный после своего старшего брата законный наследник трона, странным образом умер. Наряженная из Москвы следственная комиссия признала, что царевич, страдая падучей болезнью, во время игры упал на собственный нож, а молва, естественно, приписала его смерть Годунову. Через несколько лет царь Василий Шуйский перенес останки царевича в Москву, в Архангельский собор, и его стали почитать как заступника от междоусобной брани и защитника Москвы. Над погребением возвели белокаменную резную сень, в 1630 г. мощи положили в серебряную раку, украденную во время наполеоновского нашествия в 1812 г. Вместо нее иждивением богатого московского купца Дмитрия Александровича Лухманова соорудили новую, которая и стоит в соборе. Сохранились и вещи царевича Дмитрия – шапочка (тафья), украшенная жемчугом, сапфирами и рубинами, которую 20 августа 1700 г. «принес в собор архангела Михаила столпник Алексей Иванов сын Нарышкин, а дав ключарю, сказал, тое де тафьё в соборную церковь архистратига божия Михаила изволил прислать с ним великий гдрь царь и великий князь Петр Алексеевич (то есть Петр I. – Авт.)…», орешки, которыми он играл, с оставшимися каплями крови, потертый и выцветший шелковый кошелек с четырнадцатью серебряными монетами времен его отца, серебряная ложка (подаренная собору в 1854 г. графами Мамоновыми, родственниками бояр Нагих).
Цари из династии Романовых похоронены у юго-восточного столба – Михаил Федорович и Алексей Михайлович и у северо-восточного – Федор и Иван Алексеевичи.
Несколько надгробий не видны, ибо они находятся за иконостасом: с южной стороны – Ивана Грозного и его сыновей, убитого им Ивана и Федора, а в приделе Иоанна Предтечи (с южной стороны собора) – молодого талантливого полководца князя Михаила Скопина-Шуйского. В 1963 г. в связи со строительными работами стало возможным вскрыть гробницы с южной стороны. Комиссия специалистов произвела антропологические и химико-токсикологические исследования в связи со слухами о возможном отравлении Ивана Грозного. Были сняты металлические кожухи, под которыми находились кирпичные надгробия, и тогда обнажились вырубленные из известняка полукруглые в изголовье и расширяющиеся книзу саркофаги, закрытые крышками с надписями вязью. Царя Ивана похоронили в монашеской одежде, которую надели уже после смерти, а останки его сыновей и князя Скопина – в шелковых покрывалах, уже почти истлевших. Скелет царя Ивана хорошо сохранился, на костях находились большие отложения солей. У изголовья стоял чудесный голубой кубок из венецианского стекла. Споры вызвало положение правой руки царя Ивана, поднятой к голове, в то время как обе руки должны были быть скрещены на груди. Высказывались различные предположения, но остановились на том, что кости сместились из-за наклона саркофага. Скелет царевича Ивана почти не сохранился из-за неплотного примыкания крышки к гробу и проникновения воды, поэтому ни подтвердить, ни отрицать полученную травму – сообщалось, что отец убил его тяжелой тростью, – не было возможности. Гроб царя Федора Ивановича оказался очень маленьким – сын Грозного был небольшого роста, ширококостным.
Фрески западной стены Архангельского собора
Анализы показали, что мышьяк в скелете Ивана Грозного был найден не в том количестве, чтобы можно было говорить об отравлении, но вот ртути оказалось в несколько раз больше нормы, что свидетельствует о хроническом отравлении, возможно при лечении венерических болезней. Отравление ртутью сопровождается бессонницей, галлюцинациями, чрезмерной мнительностью, раздражительностью, о чем неоднократно говорили современники.
Судебно-медицинскими экспертами не было найдено никаких подтверждений слухов об отравлении Скопина-Шуйского.
С северной стороны, также за иконостасом, находится рака с мощами князя Михаила Черниговского, убитого в 1246 г. в Орде и объявленного святым. Ее перенесли из церкви, стоявшей над зданием приказов, снесенным при постройке Кремлевского дворца Баженовым. Последнее захоронение в Архангельском соборе произведено в 1730 г. – тогда у северо-восточного столба похоронили императора Петра II, умершего от оспы перед своим бракосочетанием. Но это уже было исключением, потому что после переноса столицы в Петербург в 1712 г. местом захоронения императоров стал Петропавловский собор.
Благовещенский собор
Этот собор – самый маленький и самый изящный на площади, где господствуют большие объемы Успенского и Архангельского соборов.
Первоначально здесь стоял деревянный храм, построенный, вероятно, еще в конце XIII – начале XIV столетия (по преданию, в 1291 г.), его же сменил каменный – возможно, что Дмитрий Донской при перестройке Кремля в 1360-х гг. возвел небольшую, на высоком подклете, с одной апсидой домовую церковь, которую в начале XV в. расписали известные иконописцы Феофан Грек, старец Прохор с Городца и Андрей Рублев; тогда же впервые поставили трехъярусный иконостас, первый на Руси.
На месте этой церкви в 1416 г. при великом князе Василии I построили более просторную церковь, на основе которой и был возведен существующий храм. Во время общей перестройки Кремля, предпринятой Иваном III, псковские мастера, вызванные для сооружения обвалившегося Успенского собора, убоялись возведения еще невиданного большого здания. Благовещенский же собор должен был быть небольшим и вполне для них привычным. Сначала, в 1482 г., «почаша рушити церковь на площади Благовещение, верх сняша и лубьем покрыша», на следующий год «разруши князь великый Благовещение на своем дворе…», а в 1484 г. приступили к работам: «Маиа в 6 день, князь велики Иван Василиевичь всеа Русии заложил церковь камену Благовещение пресвятыя Богородица на своем дворе, разрушив первое основание, еже бе създал дед его князь велики Василей Дмитреевичь» (тут летописец упоминает сына Дмитрия Донского Василия I, княжившего в 1389–1425 гг.).
Благовещенский собор
Новый храм был закончен в 1489 г. и освящен 9 августа митрополитом Геронтием. Церковь была, как и предыдущие, домовым храмом – «на великого князя дворе», соединявшимся с дворцом переходом, откуда можно было пройти в собор по узкой и крутой лестнице (ее ступени видны за решеткой на северной стене, слева от иконостаса). Эта постройка составляет центральную часть существующего здания – с тремя апсидами и окружающей храм галереей и тремя главами (позже добавили еще две главы). Через 80 лет, при Иване Грозном, после пожара 1547 г. над углами обходившей храм галереи поставили четыре небольших придела, или так называемые церковицы (называется и другая дата – 1563–1566 гг.), которые освятили в честь Входа Иисуса Христа в Иерусалим, архангела Гавриила, собора Пресвятой Богородицы и святого Георгия, переосвященный в царствование Александра I в честь Александра Невского; там, в иконостасе, поместили образа святых, тезоименитых лицам царствующего дома Романовых.
С постройкой церковиц, каждой со своей главкой, в соборе стало девять глав – все они, позолоченные, ярко сверкающие даже и в пасмурный день над белым прихотливым силуэтом собора, представляют самое привлекательное зрелище на Соборной площади. Есть летописное известие, что в 1508 г. князь Василий III «с великою верою и желанием повеле же и верх церковный покрыти и позлатити»; после пожара, спустя 40 лет, главы снова позолотили, и, как рассказывает побывавший в Москве в 1650–1660-х гг. архидьякон Павел Алеппский, Иван Грозный после взятия Казани обратил все сокровища «в слиток и сделал из него большой крест, – неведомо, сколько миллионов он стоит, и водрузил его на церковь Благовещения. Он существует доселе, – продолжает путешественник, – горит, как солнце, в высоту более трех или двух локтей и столько же в ширину». Эти необыкновенные рассказы он подтверждает словами патриарха Никона, который уверял его, что крест «стоит сто миллионов золотом и что не только крест, но и крыша церкви со своими 9 куполами, карнизами и желобами обложены чистым золотом, в палец толщиною».
Благовещенский собор – единственный, вход в который не с запада, как обычно, а с востока, рядом с апсидами. Объясняется это тем, что с запада в свой домовой храм входил великий князь или царь из дворца, а для всех прочих был сделан отдельный вход с площади, ведущий в обходную галерею. Под козырьком над входом помещена фреска «Собор Богоматери», где изображено собрание пришедших прославить ее и ее сына. За углом, на северной стороне, напротив Грановитой палаты, также «Собор», но на этот раз архангелов. С противоположной стороны, ближе к проезду от Боровицкой башни, расположено еще одно крыльцо – южное, которое называют «грозненским». Рассказывают, что по церковным правилам царю Ивану Грозному запретили присутствовать на службе из-за его неканонического четвертого брака и якобы поэтому для него нарочно пристроили это крыльцо, откуда он мог слышать службы. На самом же деле крыльцо было построено задолго до этих событий, однако он действительно был лишен права входа в церковь. Царь Иван обратился к церковному собору с просьбой разрешить четвертый брак (с Анной Колтовской) «и прощения просил, и бил челом, и молил о прощении и о разрешении». Члены собора, собравшегося в Успенском соборе, «царьские богомолцы, Архиепископи и Епископи, таковое царево смирение и моление видеша и умилишася, и слезы многия от очию испустили… на милосердие преклонишася». На него наложили епитимью, то есть наказание: в продолжение целого года он не мог участвовать в определенных церковных церемониях и, в частности, не ходить в церковь до следующей Пасхи (то есть почти год, так как собор собрался на четвертой неделе после этого праздника). Епитимья эта, впрочем, отменялась, если царь будет защищать православную веру против неверных.
Первоначально здесь стоял деревянный храм, построенный, вероятно, еще в конце XIII – начале XIV столетия (по преданию, в 1291 г.), его же сменил каменный – возможно, что Дмитрий Донской при перестройке Кремля в 1360-х гг. возвел небольшую, на высоком подклете, с одной апсидой домовую церковь, которую в начале XV в. расписали известные иконописцы Феофан Грек, старец Прохор с Городца и Андрей Рублев; тогда же впервые поставили трехъярусный иконостас, первый на Руси.
На месте этой церкви в 1416 г. при великом князе Василии I построили более просторную церковь, на основе которой и был возведен существующий храм. Во время общей перестройки Кремля, предпринятой Иваном III, псковские мастера, вызванные для сооружения обвалившегося Успенского собора, убоялись возведения еще невиданного большого здания. Благовещенский же собор должен был быть небольшим и вполне для них привычным. Сначала, в 1482 г., «почаша рушити церковь на площади Благовещение, верх сняша и лубьем покрыша», на следующий год «разруши князь великый Благовещение на своем дворе…», а в 1484 г. приступили к работам: «Маиа в 6 день, князь велики Иван Василиевичь всеа Русии заложил церковь камену Благовещение пресвятыя Богородица на своем дворе, разрушив первое основание, еже бе създал дед его князь велики Василей Дмитреевичь» (тут летописец упоминает сына Дмитрия Донского Василия I, княжившего в 1389–1425 гг.).
Благовещенский собор
Новый храм был закончен в 1489 г. и освящен 9 августа митрополитом Геронтием. Церковь была, как и предыдущие, домовым храмом – «на великого князя дворе», соединявшимся с дворцом переходом, откуда можно было пройти в собор по узкой и крутой лестнице (ее ступени видны за решеткой на северной стене, слева от иконостаса). Эта постройка составляет центральную часть существующего здания – с тремя апсидами и окружающей храм галереей и тремя главами (позже добавили еще две главы). Через 80 лет, при Иване Грозном, после пожара 1547 г. над углами обходившей храм галереи поставили четыре небольших придела, или так называемые церковицы (называется и другая дата – 1563–1566 гг.), которые освятили в честь Входа Иисуса Христа в Иерусалим, архангела Гавриила, собора Пресвятой Богородицы и святого Георгия, переосвященный в царствование Александра I в честь Александра Невского; там, в иконостасе, поместили образа святых, тезоименитых лицам царствующего дома Романовых.
С постройкой церковиц, каждой со своей главкой, в соборе стало девять глав – все они, позолоченные, ярко сверкающие даже и в пасмурный день над белым прихотливым силуэтом собора, представляют самое привлекательное зрелище на Соборной площади. Есть летописное известие, что в 1508 г. князь Василий III «с великою верою и желанием повеле же и верх церковный покрыти и позлатити»; после пожара, спустя 40 лет, главы снова позолотили, и, как рассказывает побывавший в Москве в 1650–1660-х гг. архидьякон Павел Алеппский, Иван Грозный после взятия Казани обратил все сокровища «в слиток и сделал из него большой крест, – неведомо, сколько миллионов он стоит, и водрузил его на церковь Благовещения. Он существует доселе, – продолжает путешественник, – горит, как солнце, в высоту более трех или двух локтей и столько же в ширину». Эти необыкновенные рассказы он подтверждает словами патриарха Никона, который уверял его, что крест «стоит сто миллионов золотом и что не только крест, но и крыша церкви со своими 9 куполами, карнизами и желобами обложены чистым золотом, в палец толщиною».
Благовещенский собор – единственный, вход в который не с запада, как обычно, а с востока, рядом с апсидами. Объясняется это тем, что с запада в свой домовой храм входил великий князь или царь из дворца, а для всех прочих был сделан отдельный вход с площади, ведущий в обходную галерею. Под козырьком над входом помещена фреска «Собор Богоматери», где изображено собрание пришедших прославить ее и ее сына. За углом, на северной стороне, напротив Грановитой палаты, также «Собор», но на этот раз архангелов. С противоположной стороны, ближе к проезду от Боровицкой башни, расположено еще одно крыльцо – южное, которое называют «грозненским». Рассказывают, что по церковным правилам царю Ивану Грозному запретили присутствовать на службе из-за его неканонического четвертого брака и якобы поэтому для него нарочно пристроили это крыльцо, откуда он мог слышать службы. На самом же деле крыльцо было построено задолго до этих событий, однако он действительно был лишен права входа в церковь. Царь Иван обратился к церковному собору с просьбой разрешить четвертый брак (с Анной Колтовской) «и прощения просил, и бил челом, и молил о прощении и о разрешении». Члены собора, собравшегося в Успенском соборе, «царьские богомолцы, Архиепископи и Епископи, таковое царево смирение и моление видеша и умилишася, и слезы многия от очию испустили… на милосердие преклонишася». На него наложили епитимью, то есть наказание: в продолжение целого года он не мог участвовать в определенных церковных церемониях и, в частности, не ходить в церковь до следующей Пасхи (то есть почти год, так как собор собрался на четвертой неделе после этого праздника). Епитимья эта, впрочем, отменялась, если царь будет защищать православную веру против неверных.