Страница:
— А что он сам пишет в объяснительной? — спросил Большой П. с таким видом, будто ничего не читал.
Они все вместе разыгрывали небольшую партию на случай вмешательства более крупного начальства. Слава Господу, в ту ночь Сноу заступил дежурным оператором, а старик Пендельсон знал его еще студентом. Они могли доверять друг другу — все трое — и на ходу прокручивали варианты поведения…
— Он пишет, что отошел ненадолго в туалет, а когда вернулся, обнаружил тлеющую проводку автопоилки. Сообщать дежурному не стал, хотя это вменено инструкцией. Надеялся справиться собственными силами. Он перевел животных из четвертого вольера в третий, поднял крышку, обесточил поилку и отправился за инструментом, чтобы вывернуть консоль. Когда он вернулся, увидел, что крысы сбежали. Видимо, неплотно защелкнулся замок на дверце вольера…
— Юджин… — Большой П., как всегда в состоянии крайнего возбуждения, крутил в пальцах незажженную сигару. — Юджин, через час я докладываю о результатах расследования Большому Ю., и копия докладной уходит в аналитический отдел. Как по-твоему, версия о вопиющей халатности выглядит достаточно достоверно?
Ковальский понимал, что на самом деле вопрос звучит иначе: «Юджин, достаточно ли глупы парни из службы безопасности, чтобы не потребовать кусок сгоревшей проводки, которого не существует в природе? Достаточно ли они ленивы, чтобы не заглянуть в лабораторный отсек, дверцы на вольерах которого сконструированы так, что ни одна крыса даже при открытом замке не в состоянии выбраться наружу?..»
— Да, сэр! — глядя профессору в глаза, подтвердил Ковальский. — Этот Тенесси был попросту пьян. Я провел с ним беседу, он признал этот факт.
— Хорошо! — Пендельсон оторвал от сигары верхний лист. — Идите работать.
Они вышли, переглянулись и отправились работать. Спустя неделю Большой П. собрал их снова. Они провели сутки, безуспешно пытаясь собрать в кучу разрозненную картину прошлой субботы. После они собирались снова и снова, всякий раз перебирая тысячи вариантов нагрузки, но наложение у крыс, как и всегда, не превышало семнадцатипроцентного порога. Обычный штатный уровень телепатии одомашненных животных. У диких особей порог непременно оказывался выше, что лишний раз говорило в пользу более развитых механизмов внутривидовой коммуникации и не более того. Данная тема обсасывалась тысячи раз и с научной точки зрения никого на базе особенно не занимала. С незапамятных времен человек принимал как должное, что меньшие братья телепатически общаются между собой, особенно во время охоты, опасности или массовых миграций. Гораздо более обидным представлялось, что ни один из многочисленных добровольцев-людей, включая поголовно весь персонал института, не реагировал на активность генератора. Показатели у женщин, впрочем, оказывались вдвое выше, чем у мужчин, но в целом человеческий разум оставался глух. Феноменальное исключение составляла мизерная кучка разбросанных по планете рецепторов.
Через два месяца Большой П. сдался. По умолчанию признали, что имел место сбой приборов. Больше о происшествии двухлетней давности не было сказано ни слова. Потому что проще было добровольно отправиться в психиатрическую клинику и поставить на «Секвойе» большой жирный крест…
Про крыс и про многое другое Ковальский рассказать Бобу не мог: где-то тут, очень близко, проходила граница национальной безопасности. И хотя она была уже не единожды нарушена, усугублять положение явно не стоило. Вместо этого Юджин спросил:
— Скажи, а ты в курсе родословной своей супруги? Вдруг это у нее наследственная тяга?
Роберт пожал плечами, не отрывая завороженных глаз от экрана, разделенного на четыре квадрата, в каждом из которых разворачивался многоцветный хоровод цифр и линий.
— Точно не знаю… Вот ты сейчас спросил, так я вспоминаю. Вроде бы она как-то говорила, что ее прадед был моряк, то ли бразилец, то ли испанец… Гляди, вот тут изменилось! Что это значит?
— Это значит… — Ковальский потер щетину на подбородке.
Совершенно некстати вспомнилась Лайза, она ненавидела его небритым. Черт подери, какую-то неделю назад он имел уважение, которого добился годами каторжного труда, уютный дом в самом центре Силиконовой долины и любимую подружку. А теперь он прячется, словно мышь в норе, на пару с русским рокером и даже толком не знает, от кого ждать пули.
— Это значит, — злобно сообщил он, — что твоя жена не одна!
— Понятно, что не одна. С этим, кучерявым…
— Ни хера тебе не понятно, Боб! С ней еще двое рецепторов, именно это и пытался передать на базу Чарли перед тем, как ему прострелили глотку! Одного из них я проверил еще вчера: наш бывший клиент, в свое время был признан не заслуживающим внимания. А вот другой, точнее сказать, другая…
— Так с ними еще и баба! — Роберт почему-то повеселел. — Ну точно, как всегда! Нашла себе Инка очередную тусовку, хипарей каких-нибудь местных…
Ковальский не стал его разубеждать. Еще вчера, первый раз взглянув на показания, он чуть не лишился дара речи. Эта женщина, кем бы она ни была, никогда раньше не попадалась и не реагировала на грубые попытки имитации «естественных» сигналов. Ее потенциал пикового выброса в противофазе превосходил по плотности сигнал Инны Кон в шесть раз! Если бы резервные датчики оказались включены на восприятие не во время остаточного шлейфа, а в момент передачи, база лишилась бы второго полевого комплекта…
Но продолжить размышления Ковальский не успел, потому что Роберт вдруг застыл с поднятой рукой, указывая глазами на дверь в прихожую.
Юджин похолодел.
В замке поворачивался ключ. Почти одновременно погас свет.
Дальнейшее произошло очень быстро, и по той четкости, с которой действовали непрошеные гости, Ковальский понял: это явно не те люди, что ранили Пристли и пытались вскрыть CD-рум. Эти бы не промазали и взяли то, что нужно. Один приставил пистолет к уху, ловким движением развернул Юджина к стенке, выкрутил руку и защелкнул наручники. После этого обыскал с профессиональной скоростью и забрал себе обнаруженный в кармане нож. Второй проделал то же самое с очумевшим Робертом, но рокер вдруг заупрямился и немедленно получил заряд из шокера. Всё это делалось абсолютно молча. Лиц нападавших Юджин разглядеть не успел. Его развернули, больно вывернув указательный палец, сопроводили в кухню и усадили на стул, в стороне от окна. По пути, в темном коридоре, он разбил о филенку колено. Затем на пороге показался третий, судя по повадкам, главный. Первым делом он задернул шторы, затем поставил на стол небольшой ящичек, нажал кнопку и только после этого махнул своему подчиненному. Загорелся свет.
— Привет! — почти дружелюбно произнес главный налетчик, устраиваясь не напротив Юджина, а несколько сбоку, вне пределов досягаемости. Его внешность не отличалась ничем примечательным. Крепкая мужская фигура, задрапированная широкой длинной курткой, простецкое лицо. Единственной приметой можно было бы назвать выдающуюся тяжелую нижнюю челюсть и несколько смешную складку губ, наводящую на мысль о схожести с какой-то хищной птицей.
— Теперь нас с тобой никто не слышит, можем спокойно потолковать. Договоримся так: я спрашиваю — ты быстро и внятно отвечаешь. Предупреждаю, убивать тебя не буду, но могу сделать так, что единственной твоей женщиной до конца дней станет больничная сиделка. Задерживаешь ответ на две секунды — я тебе разрезаю сухожилие на ноге. Не хочешь отвечать или пытаешься обмануть — протыкаю барабанную перепонку. Еще одна попытка — выкалываю глаз. И учти, с Женевской конвенцией я хожу в сортир. Всё понятно?
Ковальский обреченно кивнул. Если бы так сильно не болело ушибленное колено, он позволил бы себе внутренне рассмеяться. Вечер встречи соотечественников, да и только!
— Вот и славненько! — Губастый глядел в зрачки, не мигая. Один из его молчаливых напарников бесшумно открывал кухонные шкафы и молниеносно исследовал содержимое. — Как тебя звать-то?
— Юджин…
— Ответ правильный, ты на верном пути. Вежливость взамен на вежливость. Меня можешь называть Пеликан.
18
«И главное, сидит рядом и спокоен, как скала, — злобно размышлял Большой Ю. — Будто не он, а я виноват в побеге этого подонка Умберто. С самого начала, как пошла заваруха с Берлином, можно было догадаться, что Гарсия с Ковальским — спевшаяся парочка. Ясное дело! Сколько они вместе, четыре года?» Юханссон накачивал себя эмоциями, возмущался, беззвучно бурлил, потому что никак не мог ответить на главный, на самый существенный вопрос: что, собственно, происходит в подчиненном ему учреждении? Юханссон отнюдь не был солдафоном от биологии, как презрительно обзывал его Юджин, напротив, он довольно четко умел ухватывать суть процессов, которыми занималась база, но разгребал, помимо того, кучу административных и технических проблем. Он один, а не шайка веселящихся лаборантов, отвечал перед начальством за отпущенные средства и практические результаты эксперимента. Пендельсон мог бы и посочувствовать, так нет, надулся, считает себя чуть ли не обиженной стороной, сидит, уткнувшись в бумаги, эдакий чурбан!
Большой П. не считал себя обиженным. Со времени телефонной беседы он получил от Ковальского всего одно короткое сообщение, и данные, которые там содержались, не давали ему спать. Именно три короткие строки — а не орава агентов под управлением бездельника Бентли, что устроила разгром в лабораториях. Эти ребята оставили гору чашек с недопитым кофе, накидали окурков и внесли полную сумятицу в бумаги.
Грегори мягкой походкой вошел в кабинет, проследовал, не пожимая рук, к излюбленному, крайнему креслу.
— Джентльмены, несколько горячих новостей. Полагаю, вам их лучше услышать от меня. Первое. В Берлине обнаружен труп мистера Сноу.
— Эдвард!… — выдохнул Большой П.
— Весьма сожалею, профессор, — Грегори склонил геометрически безупречный пробор. — Поверьте, я вам искренне соболезную, но сейчас нам нельзя расслабляться, мы должны представить общую динамику происходящего, а для этого нам требуется скоординированная работа. Второе. Благодаря неоценимой помощи нашего коллеги (Альварес слегка поклонился из темноты) удалось обнаружить следы «пропавшего» Гарсии Умберто. Его опознали на мексиканской границе. Было решено отложить задержание, поскольку формально мистера Умберто нельзя считать преступником: ничего не похищено, ничего не испорчено. Единственное его преступление до сегодняшнего утра состояло в самовольном уходе с рабочего места. Мы проследили путь Умберто до гостиницы в Эль-Пасо, где он дождался неизвестного человека, от которого получил чек на крупную сумму денег.
Большому Ю. нестерпимо захотелось в туалет. Втайне он еще надеялся, что Гарсию переехала машина или пристукнули в одном из борделей. У него имелись сведения, что мексиканец периодически посещал подобные заведения.
— Мы собрались в узком кругу, — Грегори достал из бюро поднос с кофейным набором, — по вполне очевидным причинам. Расследование, которое проводит мистер Бентли, — исключительно внутреннее дело.
«Внутреннее дело, — саркастически хмыкнул Юханссон, — как бы не так. Пригласить второй раз этого костолома Альвареса — всё равно что транслировать беседу по национальному телевидению». Но вслух он лишь позволил себе вздохнуть. Словно отвечая на его сомнения, смуглолицый представитель оперативного отдела энергично прокашлялся:
— Сэр, я вполне отдаю себе отчет в деликатности проблемы. Но мы не можем двигаться дальше, если я не буду иметь представление о полной картине. Я подчеркиваю — полной. Вы сформулировали локальную задачу, но этого недостаточно. Я поделился некоторыми соображениями с мистером Бентли, и мистер Бентли согласился, что сложности не исчерпываются якобы параномальными способностями русской девочки, — Альварес обращался исключительно к генералу. Грегори коротко кивнул в ответ, передал сахарницу. — Если я не буду располагать информацией в полном объеме, делу придется дать официальный ход, и следствие пойдет на уровне Комитета по обороне.
«Только сенаторов мне не хватало», — ужаснулся Большой Ю. Пендельсон подвигал пухлыми щеками, пригубил кофе. Коротышка Бентли встретился глазами с хозяином и раскрыл перед собой папку.
— Итак, пройдемся по порядку. Пользуясь вашей терминологией, следящий центр обнаруживает на территории Германии рецептора с аномально сильным излучением мозга. В район вылетает группа, при этом нарушается очередность командировок, — Бентли коротко взглянул поверх очков на Пендельсона. Большой Ю. поневоле разинул рот, ему не пришло бы в голову копаться в графиках разъездов. — По неизвестным причинам Эдвард Пристли вылетел вместо Гарсии Умберто. Последний остался за дежурного оператора. В журнале передачи смен отметка о замене появилась гораздо позже.
— Я не предполагал… — начал Большой П., но Грегори умоляюще сложил руки.
— Далее, — сухо продолжал Бентли. — Родригес сообщает о визуальном контакте, рецептор опознан. Кроме того, полевой аппаратурой зафиксирован свежий выброс. Мистер Пендельсон немедленно отдает команду о круглосуточном слежении, начальника отдела Ковальского оповещают, но тот находится в трехдневном отпуске. При сличении излучения рецептора с активностью контрольной территории в Мексике установлен аномально высокий уровень наложения сигнала. Мистер Грегори по просьбе руководителя проекта связывается с нашим берлинским посольством относительно визы для Инны Кон. На оперативном совещании принято решение отправить в Берлин для переговоров с девушкой мистера Ковальского, поскольку его родители родом из России и он владеет языком.
В эту же ночь контакт с полевыми операторами потерян. В Берлин вылетает следующая группа в составе: Ковальский, Мэгуин, Рейли. Выясняется, что Родригес убит, Пристли тяжело ранен, а Сноу исчез. Как мы теперь знаем, его застрелили в автомобиле и спрятали в багажнике. Сегодня утром тело обнаружила полиция. Далее. Координатор особых научных проектов министерства, мистер Грегори, действуя согласно инструкции, сообщает о случившемся в наше западноевропейское отделение. Замечу, идут вторые сутки, при этом дежурным оператором на базе остается Гарсия Умберто, поскольку из оставшихся сотрудников отдела один находится на лечении, другой — в отпуске за рубежом. Это Хелен Доу, впрочем, она уже на месте.
В Берлине Ковальский не подчиняется требованиям сотрудника и исчезает, похитив оборудование. Мотивы его поступка пока неясны. Он выходит на связь с научным руководителем, доктором Пендельсоном, и тот, в нарушение служебных полномочий, передает секретное программное обеспечение, позволяющее полевому комплексу продолжить поиск самостоятельно. Почти одновременно убиты трое агентов, посланных обеспечить безопасность Инны Кон, поскольку планировалось немедленно доставить ее спецрейсом на базу. Местонахождение Ковальского удалось установить. Его видели в обществе бывшего мужа Инны Кон и через общих знакомых удалось найти квартиру, где Ковальский спрятал Роберта Кона. В помещении нашлись следы, отпечатки пальцев и прочее. Но наши люди опоздали, Ковальский покинул убежище, и ни его, ни Роберта Кона пока найти не удалось. Причастность их к похищению Инны Кон отпадает.
Юханссон был потрясен. Разыгрывался совершенно непонятный спектакль, а он оставался всего лишь покорным зрителем. Черт знает что, какие-то мужья, жены… Пендельсон сидел насупившись, бледный, но подозрительно спокойный, и руки его, безучастно сложенные на коленке, в отличие от рук директора, не дрожали. Свои же взмокшие ладони шеф «Секвойи» был вынужден прятать под мышками.
— Далее, джентльмены. Согласно показаниям очевидцев, нападение на агентов разведки совершила группа лиц, ориентировочно монголоидной расы. Тут показания резко расходятся. Известно одно: в машине видели двоих или троих, один — седой старик. Кроме того, как только к работе подключилось наше берлинское Бюро, выяснилось любопытное совпадение. Трижды отмечалась активность русской разведки… — Бентли сделал выразительную паузу и легким кивком передал инициативу мексиканцу.
Юханссон подумал: «Не подать ли прямо сейчас в отставку и не уехать ли к жене во Флориду, в прелестный домик с оранжереями, где этот кошмар забудется навсегда».
— Действительно, совпадения более чем любопытные, — Альварес вынул из кармана бумажку, скатал над пепельницей. — Мистер Грегори, мои люди потратили сутки для выяснения личности рецептора, который исчез из ваших архивов. Того самого Пенчо Фернандеса. Замечу кстати, он также седой старик, можете взглянуть на снимок. Вскрылись некоторые подробности. Для начала — он настоящий майя, как и устойчивая группа его сторонников, — нечто среднее между преступным синдикатом и боевой гвардией политических подпольщиков. Темный крестьянин Фернандес в правление прежнего президента Эрнесто Седильо состоял в Партии национального действия, которая, как известно, пришла к власти в двухтысячном году. И в то же время он проходил по данным полиции штата Герреро, как лицо, близкое к повстанцам. Его неоднократно арестовывали и всякий раз выпускали, скорее всего, за большие взятки. После смены власти Фернандес прекратил всякое участие в подрывной, да и вообще политической деятельности, хотя политические цели, судя по его убеждениям, отнюдь не были достигнуты.
Некоторые свидетельства говорят в пользу того, что через его руки проходили крупные суммы денег, направлявшиеся в предвыборный котел. Источник средств неизвестен, полиции не удалось внедриться в организацию к индейцам. В этом смысле интересен человек рядом на снимке. Это не кто иной, как Хуан Кастильо, бывший оппозиционер, который продвинулся и теперь занимает пост в Службе охраны президента. Очень богат, активно скупает нефтяные бумаги, владелец трех химических производств, имеет долю собственности в игорном бизнесе. Опять же корни богатства проследить крайне сложно, и это притом, что каких-то восемь лет назад он был совершенно нищим. Есть еще несколько фигур, но я заостряю ваше внимание на Кастильо. — Альварес глотнул кофе. — Мы связались с коллегами и выяснили, что нужный нам Пенчо Фернандес за последний месяц не пользовался услугами ни одной авиакомпании по маршруту Мексика-Европа. В то же время никто не может сообщить его местонахождение. У этого человека двойная жизнь: бедный фермер жертвует через подставных людей сотни тысяч песо на детский приют для маленьких индейцев, способствует культурному центру майя… Сказать по правде, это напоминает поведение классического гангстера, с его полузабытым моральным кодексом. Личный аскетизм, известный избирательный альтруизм, даже благотворительность — и крайне жесткие ориентиры в политической игре.
Еще раз остановлюсь на финансовой стороне. Мы нашли один достаточно достоверный источник, осведомителя, близкого к кругам партизан. Он сообщил, что люди, преданные Фернандесу, несколько раз уходили от него порожняком, а возвращались с крупными суммами наличных денег. Это выглядело так, словно они получали от него на продажу нечто весьма ценное небольшого объема.
— Наркотики? — спросил Бентли.
— Неизвестно. Я возвращаюсь к товарищу Фернандеса. Выяснилась забавная деталь. Пять дней назад в Испании, на служебном аэродроме в окрестностях Бильбао, сел для мелкого ремонта частный «Боинг», принадлежащий мексиканскому нефтяному концерну, доля собственности пресловутого Кастильо в котором составляет почти семьдесят процентов. Сегодняшней ночью самолет взял курс на Мексику, в настоящий момент его готовятся встретить. Как только появится что-то новое, я вас извещу.
Альварес, на губах которого, как прежде, блуждала скользкая улыбка, аккуратно оправил идеально отутюженную штанину, забросил ногу на ногу и спрятал хищный профиль в тень. Грегори поблагодарил агента движением подбородка, повернулся к аналитику.
— И последний штрих, — встрял опять Бентли. — Мистер Грегори выразился в том смысле, что Умберто заслуживает лишь административного взыскания. Это не так. Оператор Хелен Доу, заступив на пост, сообщила, что в течение пятидесяти двух часов стационарный комплекс бездействовал. Точнее, аппаратура работала, но записи уничтожены. И это притом, что обычно запись показаний ведется по трем независимым защищенным каналам.
Несколько секунд все молчали, переваривая ошеломляющую новость. Первым опомнился Пендельсон:
— Но я за это время неоднократно заходил в диспетчерскую комплекса, запись шла в штатном режиме…
— С чего вы взяли? — нагловато прищурился Бентли. — Я хочу сказать, где гарантия того, что Гарсия не прокручивал для вас картинки годичной давности? У меня так нет ни малейших сомнений. Техники высочайшего класса проверяли вместе с мисс Доу. Записывающая аппаратура включена, но носители заменены. Никто, кроме Умберто, не знает, что происходило в мире за двое суток его дежурства. Я имею в виду, что происходило в плоскости ваших экспериментов.
Пендельсон осекся, он уже не был бледным, скорее наоборот, стремительно краснел, словно напичканный нитратами томат. Юханссон испытывал к аналитику смешанное чувство восхищения и брезгливости. Надо же, Хелен и не подумала поставить в известность собственное начальство, напрямую докладывает контрразведке. Везде у них осведомители, что, впрочем, следовало ожидать… Грегори помалкивал, вертя в пальцах кофейную ложечку.
— Прошу прощения, — Альварес шевельнул плечом. — Помимо Умберто, есть еще один осведомленный — Ковальский!
— Если он сумел собрать полевой комплект… — закончил Пендельсон.
— Спасибо, мистер Бентли, — сказал Грегори. — А теперь я попрошу доктора Пендельсона внести ясность в эту историю с Интернетом.
Большой П. не стал упорствовать, чуть ли не по буквам передал свой телефонный разговор с Ковальским.
— Я не видел причин отказывать, — хмуро закончил он. — На тот момент меня никто не оповестил, что мой бывший аспирант — государственный преступник… Наш разговор, как выяснилось, прослушивался, — косой взгляд в сторону Бентли, который и ухом не повел. — Вы можете убедиться, мне добавить нечего.
— Одну секунду, профессор, — вежливо перебил Альварес. — Я пытаюсь сопоставить время. Если скинуть со счетов внезапное помешательство, Ковальский упоминал некое событие или физическое явление, свидетелем которого он стал уже в Берлине. Так?
— Да, пожалуй…
— Он упрекал вас в сокрытии информации и был убежден, что приказ о свертывании опыта связан именно с явлением? Иными словами, он подразумевал, что вы лично или оператор базы также в курсе случившегося?
Пендельсон потер виски. Большой Ю. от волнения чуть не вывалился из кресла. Бентли моментально подхватил идею Альвареса.
— Это означает, у Гарсии уже в тот момент было, что скрывать. Доктор, что он мог увидеть на мониторе такого, что заставило бы его позабыть о карьере, бросить дом и удариться в бега? Извините, но никто из присутствующих не поверит в привидения или в злобных пришельцев, питающихся людьми. Побег Умберто был спланирован заранее.
— Я не улавливаю, — сказал Альварес задумчиво. — Если оба ваших сотрудника заранее планировали побег, допустим с целью продать аппаратуру русским, для чего было создавать столько сложностей? Убийства, в конце концов… Хорошо, вам для опытов нужна была эта девчонка, а русским-то она зачем?
Грегори отставил чашку, побарабанил пальцами по столу.
— Это нелепость, сэр! — взорвался Большой Ю. — Даже в руках такого спеца, как Ковальский… Видите ли, датчики невозможно вскрыть без необратимых повреждений, к тому же они неспособны к долгой автономной деятельности без… скажем так, без подпитки, — он жалобно взглянул на генерала. — Датчики наверняка давно погибли…
— Не погибли, — Большой П. пребывал в глубокой задумчивости. — Пару дней еще есть.
— Что значит «погибли»? — откликнулся спецагент. — Они у вас живые, что ли?
Большой Ю. пристально смотрел на Грегори. Тот какое-то время делал вид, что не замечает взгляда, потом крякнул и махнул рукой:
— О'кей, мистер Альварес имеет право знать. Доктор Пендельсон, объясните, как функционирует техника третьего отдела.
— Мистер Альварес не имеет соответствующего допуска.
— Как и мистер Бентли, — язвительно вставил Большой Ю.
— Положение чрезвычайное, — отрезал Грегори. — Мы оформим допуск сегодня же. Прошу вас, профессор!
Они все вместе разыгрывали небольшую партию на случай вмешательства более крупного начальства. Слава Господу, в ту ночь Сноу заступил дежурным оператором, а старик Пендельсон знал его еще студентом. Они могли доверять друг другу — все трое — и на ходу прокручивали варианты поведения…
— Он пишет, что отошел ненадолго в туалет, а когда вернулся, обнаружил тлеющую проводку автопоилки. Сообщать дежурному не стал, хотя это вменено инструкцией. Надеялся справиться собственными силами. Он перевел животных из четвертого вольера в третий, поднял крышку, обесточил поилку и отправился за инструментом, чтобы вывернуть консоль. Когда он вернулся, увидел, что крысы сбежали. Видимо, неплотно защелкнулся замок на дверце вольера…
— Юджин… — Большой П., как всегда в состоянии крайнего возбуждения, крутил в пальцах незажженную сигару. — Юджин, через час я докладываю о результатах расследования Большому Ю., и копия докладной уходит в аналитический отдел. Как по-твоему, версия о вопиющей халатности выглядит достаточно достоверно?
Ковальский понимал, что на самом деле вопрос звучит иначе: «Юджин, достаточно ли глупы парни из службы безопасности, чтобы не потребовать кусок сгоревшей проводки, которого не существует в природе? Достаточно ли они ленивы, чтобы не заглянуть в лабораторный отсек, дверцы на вольерах которого сконструированы так, что ни одна крыса даже при открытом замке не в состоянии выбраться наружу?..»
— Да, сэр! — глядя профессору в глаза, подтвердил Ковальский. — Этот Тенесси был попросту пьян. Я провел с ним беседу, он признал этот факт.
— Хорошо! — Пендельсон оторвал от сигары верхний лист. — Идите работать.
Они вышли, переглянулись и отправились работать. Спустя неделю Большой П. собрал их снова. Они провели сутки, безуспешно пытаясь собрать в кучу разрозненную картину прошлой субботы. После они собирались снова и снова, всякий раз перебирая тысячи вариантов нагрузки, но наложение у крыс, как и всегда, не превышало семнадцатипроцентного порога. Обычный штатный уровень телепатии одомашненных животных. У диких особей порог непременно оказывался выше, что лишний раз говорило в пользу более развитых механизмов внутривидовой коммуникации и не более того. Данная тема обсасывалась тысячи раз и с научной точки зрения никого на базе особенно не занимала. С незапамятных времен человек принимал как должное, что меньшие братья телепатически общаются между собой, особенно во время охоты, опасности или массовых миграций. Гораздо более обидным представлялось, что ни один из многочисленных добровольцев-людей, включая поголовно весь персонал института, не реагировал на активность генератора. Показатели у женщин, впрочем, оказывались вдвое выше, чем у мужчин, но в целом человеческий разум оставался глух. Феноменальное исключение составляла мизерная кучка разбросанных по планете рецепторов.
Через два месяца Большой П. сдался. По умолчанию признали, что имел место сбой приборов. Больше о происшествии двухлетней давности не было сказано ни слова. Потому что проще было добровольно отправиться в психиатрическую клинику и поставить на «Секвойе» большой жирный крест…
Про крыс и про многое другое Ковальский рассказать Бобу не мог: где-то тут, очень близко, проходила граница национальной безопасности. И хотя она была уже не единожды нарушена, усугублять положение явно не стоило. Вместо этого Юджин спросил:
— Скажи, а ты в курсе родословной своей супруги? Вдруг это у нее наследственная тяга?
Роберт пожал плечами, не отрывая завороженных глаз от экрана, разделенного на четыре квадрата, в каждом из которых разворачивался многоцветный хоровод цифр и линий.
— Точно не знаю… Вот ты сейчас спросил, так я вспоминаю. Вроде бы она как-то говорила, что ее прадед был моряк, то ли бразилец, то ли испанец… Гляди, вот тут изменилось! Что это значит?
— Это значит… — Ковальский потер щетину на подбородке.
Совершенно некстати вспомнилась Лайза, она ненавидела его небритым. Черт подери, какую-то неделю назад он имел уважение, которого добился годами каторжного труда, уютный дом в самом центре Силиконовой долины и любимую подружку. А теперь он прячется, словно мышь в норе, на пару с русским рокером и даже толком не знает, от кого ждать пули.
— Это значит, — злобно сообщил он, — что твоя жена не одна!
— Понятно, что не одна. С этим, кучерявым…
— Ни хера тебе не понятно, Боб! С ней еще двое рецепторов, именно это и пытался передать на базу Чарли перед тем, как ему прострелили глотку! Одного из них я проверил еще вчера: наш бывший клиент, в свое время был признан не заслуживающим внимания. А вот другой, точнее сказать, другая…
— Так с ними еще и баба! — Роберт почему-то повеселел. — Ну точно, как всегда! Нашла себе Инка очередную тусовку, хипарей каких-нибудь местных…
Ковальский не стал его разубеждать. Еще вчера, первый раз взглянув на показания, он чуть не лишился дара речи. Эта женщина, кем бы она ни была, никогда раньше не попадалась и не реагировала на грубые попытки имитации «естественных» сигналов. Ее потенциал пикового выброса в противофазе превосходил по плотности сигнал Инны Кон в шесть раз! Если бы резервные датчики оказались включены на восприятие не во время остаточного шлейфа, а в момент передачи, база лишилась бы второго полевого комплекта…
Но продолжить размышления Ковальский не успел, потому что Роберт вдруг застыл с поднятой рукой, указывая глазами на дверь в прихожую.
Юджин похолодел.
В замке поворачивался ключ. Почти одновременно погас свет.
Дальнейшее произошло очень быстро, и по той четкости, с которой действовали непрошеные гости, Ковальский понял: это явно не те люди, что ранили Пристли и пытались вскрыть CD-рум. Эти бы не промазали и взяли то, что нужно. Один приставил пистолет к уху, ловким движением развернул Юджина к стенке, выкрутил руку и защелкнул наручники. После этого обыскал с профессиональной скоростью и забрал себе обнаруженный в кармане нож. Второй проделал то же самое с очумевшим Робертом, но рокер вдруг заупрямился и немедленно получил заряд из шокера. Всё это делалось абсолютно молча. Лиц нападавших Юджин разглядеть не успел. Его развернули, больно вывернув указательный палец, сопроводили в кухню и усадили на стул, в стороне от окна. По пути, в темном коридоре, он разбил о филенку колено. Затем на пороге показался третий, судя по повадкам, главный. Первым делом он задернул шторы, затем поставил на стол небольшой ящичек, нажал кнопку и только после этого махнул своему подчиненному. Загорелся свет.
— Привет! — почти дружелюбно произнес главный налетчик, устраиваясь не напротив Юджина, а несколько сбоку, вне пределов досягаемости. Его внешность не отличалась ничем примечательным. Крепкая мужская фигура, задрапированная широкой длинной курткой, простецкое лицо. Единственной приметой можно было бы назвать выдающуюся тяжелую нижнюю челюсть и несколько смешную складку губ, наводящую на мысль о схожести с какой-то хищной птицей.
— Теперь нас с тобой никто не слышит, можем спокойно потолковать. Договоримся так: я спрашиваю — ты быстро и внятно отвечаешь. Предупреждаю, убивать тебя не буду, но могу сделать так, что единственной твоей женщиной до конца дней станет больничная сиделка. Задерживаешь ответ на две секунды — я тебе разрезаю сухожилие на ноге. Не хочешь отвечать или пытаешься обмануть — протыкаю барабанную перепонку. Еще одна попытка — выкалываю глаз. И учти, с Женевской конвенцией я хожу в сортир. Всё понятно?
Ковальский обреченно кивнул. Если бы так сильно не болело ушибленное колено, он позволил бы себе внутренне рассмеяться. Вечер встречи соотечественников, да и только!
— Вот и славненько! — Губастый глядел в зрачки, не мигая. Один из его молчаливых напарников бесшумно открывал кухонные шкафы и молниеносно исследовал содержимое. — Как тебя звать-то?
— Юджин…
— Ответ правильный, ты на верном пути. Вежливость взамен на вежливость. Меня можешь называть Пеликан.
18
ФЕРЗЬ
ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ
Сегодня Большой Ю. чувствовал себя гораздо увереннее. Главные шишки посыплются на Пендельсона: тот пригрел у себя на этаже предателей, вошел с ними в сговор, да еще и передал по открытой сети засекреченные программы, — вот пусть у него голова и болит. Грегори, конечно, не захочет раздувать скандал, не хватало ему в министерстве разборок. Тем более, если Большого П. попросят уйти, не совсем понятно, кто потянет обе лаборатории и экспериментальную базу. Раньше как-то само собой подразумевалось, что преемником директора по науке станет Ковальский, а сейчас, после того как почти весь третий отдел в одночасье прекратил существование, не придется ли, вместо нагоняя, на коленях умолять профессора остаться на посту? Идиотская ситуация! Юханссон вытер потные ладони.«И главное, сидит рядом и спокоен, как скала, — злобно размышлял Большой Ю. — Будто не он, а я виноват в побеге этого подонка Умберто. С самого начала, как пошла заваруха с Берлином, можно было догадаться, что Гарсия с Ковальским — спевшаяся парочка. Ясное дело! Сколько они вместе, четыре года?» Юханссон накачивал себя эмоциями, возмущался, беззвучно бурлил, потому что никак не мог ответить на главный, на самый существенный вопрос: что, собственно, происходит в подчиненном ему учреждении? Юханссон отнюдь не был солдафоном от биологии, как презрительно обзывал его Юджин, напротив, он довольно четко умел ухватывать суть процессов, которыми занималась база, но разгребал, помимо того, кучу административных и технических проблем. Он один, а не шайка веселящихся лаборантов, отвечал перед начальством за отпущенные средства и практические результаты эксперимента. Пендельсон мог бы и посочувствовать, так нет, надулся, считает себя чуть ли не обиженной стороной, сидит, уткнувшись в бумаги, эдакий чурбан!
Большой П. не считал себя обиженным. Со времени телефонной беседы он получил от Ковальского всего одно короткое сообщение, и данные, которые там содержались, не давали ему спать. Именно три короткие строки — а не орава агентов под управлением бездельника Бентли, что устроила разгром в лабораториях. Эти ребята оставили гору чашек с недопитым кофе, накидали окурков и внесли полную сумятицу в бумаги.
Грегори мягкой походкой вошел в кабинет, проследовал, не пожимая рук, к излюбленному, крайнему креслу.
— Джентльмены, несколько горячих новостей. Полагаю, вам их лучше услышать от меня. Первое. В Берлине обнаружен труп мистера Сноу.
— Эдвард!… — выдохнул Большой П.
— Весьма сожалею, профессор, — Грегори склонил геометрически безупречный пробор. — Поверьте, я вам искренне соболезную, но сейчас нам нельзя расслабляться, мы должны представить общую динамику происходящего, а для этого нам требуется скоординированная работа. Второе. Благодаря неоценимой помощи нашего коллеги (Альварес слегка поклонился из темноты) удалось обнаружить следы «пропавшего» Гарсии Умберто. Его опознали на мексиканской границе. Было решено отложить задержание, поскольку формально мистера Умберто нельзя считать преступником: ничего не похищено, ничего не испорчено. Единственное его преступление до сегодняшнего утра состояло в самовольном уходе с рабочего места. Мы проследили путь Умберто до гостиницы в Эль-Пасо, где он дождался неизвестного человека, от которого получил чек на крупную сумму денег.
Большому Ю. нестерпимо захотелось в туалет. Втайне он еще надеялся, что Гарсию переехала машина или пристукнули в одном из борделей. У него имелись сведения, что мексиканец периодически посещал подобные заведения.
— Мы собрались в узком кругу, — Грегори достал из бюро поднос с кофейным набором, — по вполне очевидным причинам. Расследование, которое проводит мистер Бентли, — исключительно внутреннее дело.
«Внутреннее дело, — саркастически хмыкнул Юханссон, — как бы не так. Пригласить второй раз этого костолома Альвареса — всё равно что транслировать беседу по национальному телевидению». Но вслух он лишь позволил себе вздохнуть. Словно отвечая на его сомнения, смуглолицый представитель оперативного отдела энергично прокашлялся:
— Сэр, я вполне отдаю себе отчет в деликатности проблемы. Но мы не можем двигаться дальше, если я не буду иметь представление о полной картине. Я подчеркиваю — полной. Вы сформулировали локальную задачу, но этого недостаточно. Я поделился некоторыми соображениями с мистером Бентли, и мистер Бентли согласился, что сложности не исчерпываются якобы параномальными способностями русской девочки, — Альварес обращался исключительно к генералу. Грегори коротко кивнул в ответ, передал сахарницу. — Если я не буду располагать информацией в полном объеме, делу придется дать официальный ход, и следствие пойдет на уровне Комитета по обороне.
«Только сенаторов мне не хватало», — ужаснулся Большой Ю. Пендельсон подвигал пухлыми щеками, пригубил кофе. Коротышка Бентли встретился глазами с хозяином и раскрыл перед собой папку.
— Итак, пройдемся по порядку. Пользуясь вашей терминологией, следящий центр обнаруживает на территории Германии рецептора с аномально сильным излучением мозга. В район вылетает группа, при этом нарушается очередность командировок, — Бентли коротко взглянул поверх очков на Пендельсона. Большой Ю. поневоле разинул рот, ему не пришло бы в голову копаться в графиках разъездов. — По неизвестным причинам Эдвард Пристли вылетел вместо Гарсии Умберто. Последний остался за дежурного оператора. В журнале передачи смен отметка о замене появилась гораздо позже.
— Я не предполагал… — начал Большой П., но Грегори умоляюще сложил руки.
— Далее, — сухо продолжал Бентли. — Родригес сообщает о визуальном контакте, рецептор опознан. Кроме того, полевой аппаратурой зафиксирован свежий выброс. Мистер Пендельсон немедленно отдает команду о круглосуточном слежении, начальника отдела Ковальского оповещают, но тот находится в трехдневном отпуске. При сличении излучения рецептора с активностью контрольной территории в Мексике установлен аномально высокий уровень наложения сигнала. Мистер Грегори по просьбе руководителя проекта связывается с нашим берлинским посольством относительно визы для Инны Кон. На оперативном совещании принято решение отправить в Берлин для переговоров с девушкой мистера Ковальского, поскольку его родители родом из России и он владеет языком.
В эту же ночь контакт с полевыми операторами потерян. В Берлин вылетает следующая группа в составе: Ковальский, Мэгуин, Рейли. Выясняется, что Родригес убит, Пристли тяжело ранен, а Сноу исчез. Как мы теперь знаем, его застрелили в автомобиле и спрятали в багажнике. Сегодня утром тело обнаружила полиция. Далее. Координатор особых научных проектов министерства, мистер Грегори, действуя согласно инструкции, сообщает о случившемся в наше западноевропейское отделение. Замечу, идут вторые сутки, при этом дежурным оператором на базе остается Гарсия Умберто, поскольку из оставшихся сотрудников отдела один находится на лечении, другой — в отпуске за рубежом. Это Хелен Доу, впрочем, она уже на месте.
В Берлине Ковальский не подчиняется требованиям сотрудника и исчезает, похитив оборудование. Мотивы его поступка пока неясны. Он выходит на связь с научным руководителем, доктором Пендельсоном, и тот, в нарушение служебных полномочий, передает секретное программное обеспечение, позволяющее полевому комплексу продолжить поиск самостоятельно. Почти одновременно убиты трое агентов, посланных обеспечить безопасность Инны Кон, поскольку планировалось немедленно доставить ее спецрейсом на базу. Местонахождение Ковальского удалось установить. Его видели в обществе бывшего мужа Инны Кон и через общих знакомых удалось найти квартиру, где Ковальский спрятал Роберта Кона. В помещении нашлись следы, отпечатки пальцев и прочее. Но наши люди опоздали, Ковальский покинул убежище, и ни его, ни Роберта Кона пока найти не удалось. Причастность их к похищению Инны Кон отпадает.
Юханссон был потрясен. Разыгрывался совершенно непонятный спектакль, а он оставался всего лишь покорным зрителем. Черт знает что, какие-то мужья, жены… Пендельсон сидел насупившись, бледный, но подозрительно спокойный, и руки его, безучастно сложенные на коленке, в отличие от рук директора, не дрожали. Свои же взмокшие ладони шеф «Секвойи» был вынужден прятать под мышками.
— Далее, джентльмены. Согласно показаниям очевидцев, нападение на агентов разведки совершила группа лиц, ориентировочно монголоидной расы. Тут показания резко расходятся. Известно одно: в машине видели двоих или троих, один — седой старик. Кроме того, как только к работе подключилось наше берлинское Бюро, выяснилось любопытное совпадение. Трижды отмечалась активность русской разведки… — Бентли сделал выразительную паузу и легким кивком передал инициативу мексиканцу.
Юханссон подумал: «Не подать ли прямо сейчас в отставку и не уехать ли к жене во Флориду, в прелестный домик с оранжереями, где этот кошмар забудется навсегда».
— Действительно, совпадения более чем любопытные, — Альварес вынул из кармана бумажку, скатал над пепельницей. — Мистер Грегори, мои люди потратили сутки для выяснения личности рецептора, который исчез из ваших архивов. Того самого Пенчо Фернандеса. Замечу кстати, он также седой старик, можете взглянуть на снимок. Вскрылись некоторые подробности. Для начала — он настоящий майя, как и устойчивая группа его сторонников, — нечто среднее между преступным синдикатом и боевой гвардией политических подпольщиков. Темный крестьянин Фернандес в правление прежнего президента Эрнесто Седильо состоял в Партии национального действия, которая, как известно, пришла к власти в двухтысячном году. И в то же время он проходил по данным полиции штата Герреро, как лицо, близкое к повстанцам. Его неоднократно арестовывали и всякий раз выпускали, скорее всего, за большие взятки. После смены власти Фернандес прекратил всякое участие в подрывной, да и вообще политической деятельности, хотя политические цели, судя по его убеждениям, отнюдь не были достигнуты.
Некоторые свидетельства говорят в пользу того, что через его руки проходили крупные суммы денег, направлявшиеся в предвыборный котел. Источник средств неизвестен, полиции не удалось внедриться в организацию к индейцам. В этом смысле интересен человек рядом на снимке. Это не кто иной, как Хуан Кастильо, бывший оппозиционер, который продвинулся и теперь занимает пост в Службе охраны президента. Очень богат, активно скупает нефтяные бумаги, владелец трех химических производств, имеет долю собственности в игорном бизнесе. Опять же корни богатства проследить крайне сложно, и это притом, что каких-то восемь лет назад он был совершенно нищим. Есть еще несколько фигур, но я заостряю ваше внимание на Кастильо. — Альварес глотнул кофе. — Мы связались с коллегами и выяснили, что нужный нам Пенчо Фернандес за последний месяц не пользовался услугами ни одной авиакомпании по маршруту Мексика-Европа. В то же время никто не может сообщить его местонахождение. У этого человека двойная жизнь: бедный фермер жертвует через подставных людей сотни тысяч песо на детский приют для маленьких индейцев, способствует культурному центру майя… Сказать по правде, это напоминает поведение классического гангстера, с его полузабытым моральным кодексом. Личный аскетизм, известный избирательный альтруизм, даже благотворительность — и крайне жесткие ориентиры в политической игре.
Еще раз остановлюсь на финансовой стороне. Мы нашли один достаточно достоверный источник, осведомителя, близкого к кругам партизан. Он сообщил, что люди, преданные Фернандесу, несколько раз уходили от него порожняком, а возвращались с крупными суммами наличных денег. Это выглядело так, словно они получали от него на продажу нечто весьма ценное небольшого объема.
— Наркотики? — спросил Бентли.
— Неизвестно. Я возвращаюсь к товарищу Фернандеса. Выяснилась забавная деталь. Пять дней назад в Испании, на служебном аэродроме в окрестностях Бильбао, сел для мелкого ремонта частный «Боинг», принадлежащий мексиканскому нефтяному концерну, доля собственности пресловутого Кастильо в котором составляет почти семьдесят процентов. Сегодняшней ночью самолет взял курс на Мексику, в настоящий момент его готовятся встретить. Как только появится что-то новое, я вас извещу.
Альварес, на губах которого, как прежде, блуждала скользкая улыбка, аккуратно оправил идеально отутюженную штанину, забросил ногу на ногу и спрятал хищный профиль в тень. Грегори поблагодарил агента движением подбородка, повернулся к аналитику.
— И последний штрих, — встрял опять Бентли. — Мистер Грегори выразился в том смысле, что Умберто заслуживает лишь административного взыскания. Это не так. Оператор Хелен Доу, заступив на пост, сообщила, что в течение пятидесяти двух часов стационарный комплекс бездействовал. Точнее, аппаратура работала, но записи уничтожены. И это притом, что обычно запись показаний ведется по трем независимым защищенным каналам.
Несколько секунд все молчали, переваривая ошеломляющую новость. Первым опомнился Пендельсон:
— Но я за это время неоднократно заходил в диспетчерскую комплекса, запись шла в штатном режиме…
— С чего вы взяли? — нагловато прищурился Бентли. — Я хочу сказать, где гарантия того, что Гарсия не прокручивал для вас картинки годичной давности? У меня так нет ни малейших сомнений. Техники высочайшего класса проверяли вместе с мисс Доу. Записывающая аппаратура включена, но носители заменены. Никто, кроме Умберто, не знает, что происходило в мире за двое суток его дежурства. Я имею в виду, что происходило в плоскости ваших экспериментов.
Пендельсон осекся, он уже не был бледным, скорее наоборот, стремительно краснел, словно напичканный нитратами томат. Юханссон испытывал к аналитику смешанное чувство восхищения и брезгливости. Надо же, Хелен и не подумала поставить в известность собственное начальство, напрямую докладывает контрразведке. Везде у них осведомители, что, впрочем, следовало ожидать… Грегори помалкивал, вертя в пальцах кофейную ложечку.
— Прошу прощения, — Альварес шевельнул плечом. — Помимо Умберто, есть еще один осведомленный — Ковальский!
— Если он сумел собрать полевой комплект… — закончил Пендельсон.
— Спасибо, мистер Бентли, — сказал Грегори. — А теперь я попрошу доктора Пендельсона внести ясность в эту историю с Интернетом.
Большой П. не стал упорствовать, чуть ли не по буквам передал свой телефонный разговор с Ковальским.
— Я не видел причин отказывать, — хмуро закончил он. — На тот момент меня никто не оповестил, что мой бывший аспирант — государственный преступник… Наш разговор, как выяснилось, прослушивался, — косой взгляд в сторону Бентли, который и ухом не повел. — Вы можете убедиться, мне добавить нечего.
— Одну секунду, профессор, — вежливо перебил Альварес. — Я пытаюсь сопоставить время. Если скинуть со счетов внезапное помешательство, Ковальский упоминал некое событие или физическое явление, свидетелем которого он стал уже в Берлине. Так?
— Да, пожалуй…
— Он упрекал вас в сокрытии информации и был убежден, что приказ о свертывании опыта связан именно с явлением? Иными словами, он подразумевал, что вы лично или оператор базы также в курсе случившегося?
Пендельсон потер виски. Большой Ю. от волнения чуть не вывалился из кресла. Бентли моментально подхватил идею Альвареса.
— Это означает, у Гарсии уже в тот момент было, что скрывать. Доктор, что он мог увидеть на мониторе такого, что заставило бы его позабыть о карьере, бросить дом и удариться в бега? Извините, но никто из присутствующих не поверит в привидения или в злобных пришельцев, питающихся людьми. Побег Умберто был спланирован заранее.
— Я не улавливаю, — сказал Альварес задумчиво. — Если оба ваших сотрудника заранее планировали побег, допустим с целью продать аппаратуру русским, для чего было создавать столько сложностей? Убийства, в конце концов… Хорошо, вам для опытов нужна была эта девчонка, а русским-то она зачем?
Грегори отставил чашку, побарабанил пальцами по столу.
— Это нелепость, сэр! — взорвался Большой Ю. — Даже в руках такого спеца, как Ковальский… Видите ли, датчики невозможно вскрыть без необратимых повреждений, к тому же они неспособны к долгой автономной деятельности без… скажем так, без подпитки, — он жалобно взглянул на генерала. — Датчики наверняка давно погибли…
— Не погибли, — Большой П. пребывал в глубокой задумчивости. — Пару дней еще есть.
— Что значит «погибли»? — откликнулся спецагент. — Они у вас живые, что ли?
Большой Ю. пристально смотрел на Грегори. Тот какое-то время делал вид, что не замечает взгляда, потом крякнул и махнул рукой:
— О'кей, мистер Альварес имеет право знать. Доктор Пендельсон, объясните, как функционирует техника третьего отдела.
— Мистер Альварес не имеет соответствующего допуска.
— Как и мистер Бентли, — язвительно вставил Большой Ю.
— Положение чрезвычайное, — отрезал Грегори. — Мы оформим допуск сегодня же. Прошу вас, профессор!