Страница:
Ему никто не ответил. Юханссон старался дышать ртом.
— Пойдемте, — сказал Грегори. — А вы, капитан, держите со мной связь.
Старший из полицейских кивнул. В коридоре их нагнал один из подчиненных генерала.
— Машина Ллойда, сэр. Здесь, за углом. Они тут были, Пендельсон и Квинси.
При этих словах Большому Ю. захотелось выброситься из окна.
— Какие будут предложения, джентльмены? — Грегори размашистой походкой шагал впереди, не отрывая от уха мобильник. — У нас крайне мало времени, чтобы сформировать единую линию обороны.
На выходе из корпуса четверо сержантов удерживали толпу телевизионщиков. Синие маячки полицейских машин мельтешили в глазах. За оградой университетского парка, несмотря на ранний час, уже собирались зеваки.
— Обезьяны, — исчерпывающе высказался Большой Д.
— Я не умею читать мысли! — процедил Грегори.
— Убежало девять штук, — пояснил полковник. — Такое агрессивное поведение им абсолютно несвойственно.
— Неужели? — поднял брови координатор. — Обезьянами можете заняться в свободное время, если они вас так увлекают. Мистер Юханссон, скажите: вашему непосредственному заму, научному руководителю проекта, свойственно лазать по крышам?
Юханссон понял, что кошмар не закончился. Он не знал, что ответить. Всё то время, пока продолжался этот неприятный разговор, руководители проекта семенили за генералом, пока он не пересек гравийную дорожку и не остановился на середине клумбы. Грегори молча взял обоих подчиненных под локти и развернул в сторону первого корпуса — старейшего и самого красивого здания на территории университета. Восходящее солнце отражалось в стрельчатых окошках готических башенок; на заре фасад первого корпуса походил на загадочный рыцарский замок, утопающий в зелени и обрывках тумана.
— Выше, мистер Юханссон!
— Проклятье! Что они там делают?
— Вы меня спрашиваете? — Грегори, сощурясь, смотрел вдаль, туда, где на коньке крыши, возле громоотвода, стояли две крохотные фигурки. — Наш усердный шериф кинулся ловить обезьян, а обнаружил на крыше профессора Пендельсона, занимающегося сексом с лаборанткой.
— Что?!
— Они даже не пытаются скрываться. Что вы стоите, Тимоти? — В голосе Грегори звенела ярость. — Отправляйтесь на крышу, пока не прибыла пожарная команда. Или будете ждать, пока они спрыгнут?
— Да, но… как я туда залезу? Я не смогу, там почти вертикальная стена…
— Доктор Пендельсон старше вас на четырнадцать лет, — прошипел Грегори. — Ступайте и общайтесь с ним, пока не прибудут верхолазы. И вы тоже! Кивнул он в сторону Большого Д.
— Джек?
— Да, милая? — Пендельсон, заложив руки за спину, прогуливался босиком по тонкому наклонному швеллеру, удерживающему одну из каменных скульптур.
— Смотри! По-моему, там Юханссон, и с ним еще кто-то…
— У тебя удивительно острое зрение, — Пендельсон шагнул на крышу, в три прыжка преодолел расстояние до козырька, где сидела девушка. — Да, похоже на то… Я уже устал их ждать.
— Джек, я хочу есть, — капризным тоном произнесла Квинси. Она болтала голыми ногами над восьмидесятифутовым обрывом. — Ты обещал мне достать еды.
— Я же загнал для тебя целого мамонта, моя царица!
Джек спрыгнул на карниз, шутливо набросился на девушку сзади, повалил на спину. Она с хохотом отбивалась.
— Ты называешь мамонтом эти жалкие чипсы из автомата?
— Жалкие чипсы? — Пендельсон укусил Сьюзан за ухо. — А как насчет бананов? А ливер, предназначенный для бедных крыс?
— Джек… — Сьюзи обняла профессора за шею. — Джек, я так рада, что мы вместе.
— А я до сегодняшнего дня и поверить бы не смог, что на такую развалину, как я, обратит внимание красивая девчонка.
— Ты не развалина! Ты дашь фору десятку молодых!
— Ах, вот как? У тебя такой большой опыт? Ты уже меришь мужчин десятками?
— Джек, я так боюсь…
Сьюзан высвободилась из его объятий, поправила волосы. Первый раз Пендельсон видел ее без дурацкой заколки и без шапочки. Оказалось, что у Квинси прекрасные локоны. В огромных голубых глазах отражалось утреннее небо. «Как бы то ни было, — подумал Большой П., — даже если я ошибся и сегодня для меня всё закончится, дело того стоило. Я получил свой кусочек любви…»
Они устроились рядышком, свесив ноги над пропастью. Далеко внизу зеленела клумба. К веренице полицейских автомобилей добавилась пожарная машина и два автобуса местных телестудий. Трое мужчин, беседовавших на лужайке, разделились. Один, высокий, в черном пальто, направился к «ламборджини», которую угнал Бентли, двое других, размахивая руками и ругаясь на ходу, повернули в сторону первого корпуса. Теперь Пендельсон узнал их.
Высота его не пугала. Пендельсон переживал только, что у него слабые руки. Вестибулярный аппарат действовал безукоризненно. И Джек, и Сьюзи без всякого страха преодолевали самые опасные места, но проделать прочие трюки не позволяли нетренированные конечности. Джек всё уверенней ощущал свое тело, мог уже несколько раз подтянуться на перекладине, но до акробатики было еще далековато. Другим любопытным подарком Пандоры стало обоняние. Он и не подозревал, какое количество запахов кружится в воздухе! Даже здесь, на крыше, с которой открывался восхитительный вид на просыпающийся город, нос профессора улавливал десятки разнообразных ароматов. Он стал лучше слышать, обострились реакции.
Потенция не просто восстановилась, Джека буквально преследовал непрерывный шквал плотских желаний. Но было еще кое-что. Он пока не мог дать этому новому ощущению точного определения. Это было… Это было возвращением в детство, возвращением в бесшабашное время вседозволенности и зовущих надежд. Ему безостановочно хотелось двигаться, прыгать, плясать и всячески чудить. Мотор в груди с бешеной быстротой разгонял кровь по сосудам.
Джек больше не помышлял о том, что может что-то не успеть в жизни, что не сумеет завершить работу, что память его ослабнет и мозг перестанет извергать идеи. Он больше не вспоминал о смерти! О какой смерти, о каких болезнях могла идти речь, когда с каждой минутой он чувствовал, как становится крепче и моложе! Разве могли теперь волновать его дурацкие научные дрязги, сплетни и разборки с начальством, когда открывался такой замечательный, свежий и прекрасный мир? Когда рядом с ним была великолепная женщина, которая наверняка нарожает ему детишек! Деньги? Деньги заботили его меньше всего. С новыми способностями он не видел больше смысла получать жалованье. Этот болван Бентли оказался прав в одном: надо просто жить. Пусть все живут, как им хочется, ведь это так прелестно и здорово — жить и ни к чему себя не обязывать! Они уедут с Сьюзи, уедут на юг, они прекрасно прокормятся и в амазонских джунглях; неужели такая большая, добрая планета не приласкает своих детей? Пусть жалкие крючкотворы, которым это нравится, влачат дни в своих пыльных кабинетах, пусть и дальше вдыхают выхлопные газы, это их проблемы!
А если Сьюзи не понравится жить в лесу, они отправятся в путешествие, посетят Европу, Гималаи или осядут в России, среди немного странных русских. Какая разница?! Им везде будут рады, и всегда найдутся люди, готовые поделиться с ними кровом и едой. А если они не захотят делиться, если окажутся жадными и глупыми, тогда… Тогда он возьмет сам то, что сочтет нужным.
Но Джек совершенно точно знал одно: он никогда не возьмет ничего лишнего, только то, что необходимо ему для поддержания непрерывной череды радостных дней.
Радость. Да, пожалуй, это самое верное слово. Пандора возвратила ему радость жизни, которую он оставил далеко позади, забыл в собственном детстве, променял на учебники в колледже…
Но он не сошел с ума. Нет-нет, свихнуться было бы совсем некстати. Он слишком хорошо понимал, что они с Квинси не могут убегать до бесконечности, рано или поздно их поймают и ненароком могут пристрелить. Случайно. Найдется какой-нибудь ретивый дурак, примет их за опасных злодеев и нажмет на курок. Им следует побольше общаться с людьми, тогда прозреют и другие, но это будет лишь капля в море. Пендельсон не мог это объяснить Пандоре, Сенеке и остальным: несмотря на быстрое развитие, они оставались на ступеньку ниже человека.
Джек не представлял, насколько еще продвинутся обезьяны. В любом случае они были обречены. И дело совсем не в Бентли. Их слишком мало, чтобы составить конкуренцию человеку, а планета всегда будет слишком тесна для нахрапистого гомо сапиенса. Даже если Пандоре и остальным удалось бы каким-то чудом добраться до естественных мест обитания и заронить зерна разума в своих сородичей, это лишь ускорило бы их конец. Конец всей популяции. Он не мог уговорить шимпанзе остаться, приступ ярости у них моментально сменился жуткой депрессией, паническим ужасом. Пендельсон не верил, что с повышением интеллекта животные превратятся в кровавых монстров, скорее всего, они действовали в состоянии временного аффекта. Но гомо сапиенса, уничтожавшего себе подобных миллионами, не уговоришь потесниться и дать пространство иному разумному виду.
Отдельный вопрос — собаки. Собаки интересовали Пендельсона даже больше, чем приматы. Как раз собаками он и займется, когда всё уляжется. Собак на планете слишком много, чтобы их можно было легко перебить. Теперь он чувствовал некоторое внутреннее родство с меньшими братьями и не сомневался, что доведет дело до конца. Конечно, не всё так просто. Ему понадобится новая лабораторная база. А еще — неограниченное количество материала. На худой конец, подойдут даже дворняги. Он поедет, куда душа пожелает, и никто ему не сможет в этом помешать! Например, к тому же Качаеву. Он хоть и русский, но очень толковый парень. А Юджин, если захочет, всегда сможет присоединиться. Кто знает, возможно, Россия — это не самый плохой вариант, там Джека не так-то просто будет отыскать. Он наберет самых умных псов, он возглавит самую толковую стаю, единственную в своем роде стаю на Земле! Если понадобится, они со Сьюзан проведут годы бок о бок с животными. Не может быть, чтобы не получилось! Если умирающая обезьяна сумела «заразить» этого бездаря Бентли, то Джек и Сьюзи вдвоем уж как-нибудь справятся с десятком ротвейлеров. Ротвейлеры нравились Джеку больше всего: уравновешенные, умные, с чувством собственного достоинства. Да, забавно представить себе симбиоз человека и «нового» пса, забавно…
— Джек, вы меня слышите? — голова Юханссона торчала из слухового окошка десятью футами выше.
— А, Тим, рад тебя видеть! — Пендельсон вскочил на ноги, перемахнул оградку декоративной сторожевой башни и забрался на конек крыши. — Тим, давай ко мне, тут прекрасный воздух.
— Э-э-э… Не уверен, что это хорошая идея.
Теперь для того, чтобы увидеть Пендельсона, Большому Ю. приходилось выворачивать шею. Сьюзан рассмеялась и помахала Юханссону рукой. Он машинально кивнул ей и только сейчас заметил, что на девушке нет ни брюк, ни юбки. Нижнюю половину тела она обмотала куском цветастой ткани. Рядом с лицом Юханссона показалась растерянная физиономия Большого Д.
— Привет, Стэн! — вежливо поприветствовал коллегу Пендельсон. — Вы так и намерены там торчать? Между прочим, мы ждем вас почти полтора часа, а вы даже не удосужились поздороваться.
Он видел, как внизу, на пожарной машине, готовят выдвижную лестницу. Прямо под карнизом, где Квинси грызла орешки, суетливые фигурки раскатывали батут. По металлическим чердачным переходам громыхали десятки ног.
— Вы нас ждете? А почему вы не ждете нас внизу? — осторожно спросил Большой Д. и толкнул Юханссона в бок. Он не сомневался, что общается с умалишенным.
Пендельсон встал на носочки и с хрустом потянулся. Затем, не глядя под ноги, спустился по водяному желобу и устроился на корточках прямо напротив слухового окна. Юханссон невольно зажмурился. Крыша, покрытая новенькой жестью, уходила вниз под углом в сорок пять градусов, но Джека это, похоже, совершенно не смущало.
— А ты не догадываешься, Стэн? — глаза Пендельсона смеялись. — Если бы мы остались внизу, нам с тобой вряд ли дали бы спокойно поговорить.
Джек протянул руку. Шеф проекта и начальник охраны были вынуждены ее пожать.
— Джек, произошло убийство… — выдавил Юханссон.
— Какое убийство ты имеешь в виду, Тим?
— Убит Сидней Бентли, человек Грегори. Ты что-то знаешь об этом?
— Конечно, — охотно согласился Пендельсон. — Он затеял драку с шимпанзе, но оказался менее поворотлив.
— Менее поворотлив?! — Юханссон чуть не провалился между узких ступенек трапа, что вел изнутри к окну. — Обезьяна на твоих глазах убила человека, и ты спокойно называешь это дракой?
— Хм… Пожалуй, ты прав. Это была не совсем драка, это было, скорее, вооруженное нападение. Бентли убил двух безоружных шимпанзе из револьвера и собирался убить остальных. Так что им ничего не оставалось, кроме как защищаться.
Юханссон не находил слов. Краем глаза он видел, как открылось следующее окошко, тридцатью футами левее, и оттуда выглянул полицейский спасатель. Инициативу снова перехватил Большой Д.
— Джек, ты сможешь подтвердить, что Бентли был невменяем? Что он открыл клетки, выпустил животных, а затем поднял стрельбу?
— Рад бы тебе подыграть, Стэнли! — Пендельсон развел руками. Он, как и прежде, балансировал на корточках, спиной к краю и не ощущал никаких неудобств. — Я понимаю, куда ты гнешь. Но, если меня спросят, я не стану врать. Это было организованное, продуманное убийство.
— Обезьяны продумали убийство человека?
— Нет, конечно. Всё наоборот.
— Ага! Значит, наоборот? — Полковник решил тянуть время.
Он слышал, как на противоположную сторону двускатной крыши уже вылезла первая тройка спасателей. Большой Д. никак не мог понять, что случилось с лицом профессора. Создавалось такое впечатление, будто Джек прошел за ночь десяток косметических процедур и намазался кремом для загара.
— Само собой. Обезьяны хотели выйти, им надоело в неволе. Бентли им угрожал. Сперва он угрожал Пандоре… — Пендельсон взглянул на часы и улыбнулся. — Затем Бентли предупредил, что убьет всех. Обезьяны пытались убежать и помочь спрятаться Пандоре, но он застрелил Тацита. Остальным не оставалось другого выхода, как только вступить с убийцей в борьбу. Хорошо, парни, я вижу, вы пока не понимаете.
Строго говоря, шимпанзе — это один из самых хитрых и коварных представителей антропоидов. В строгом соответствии с теорией отбора, при завоевании самки, если один развитый мозг победит другой, более слабый, то животное обеспечит себе не только продолжение рода. Произойдет естественный видовой отбор более толкового мозга. Точно такой же сценарий реализует и человек…
— Джек, зачем вы покинули базу? — Большой Д. не мог уследить за мыслями безумца. Нервы, нервы, плюс бессонная ночь…
— Пропало электропитание, Стэн. Мы должны были оказать животному квалифицированную помощь. Другого выхода не нашлось. Тем более, что я сам вызвал полицию.
— Так это ты поднял всех на ноги?! Зачем?
— Чтобы собрать здесь побольше народу. — Пендельсон засмеялся, и Стенли показалось, что зубы профессора стали белее.
Пожарная лестница достигла края крыши. Сьюзан раскусывала орехи и кидалась кожурой в карабкавшихся снизу спасателей.
— Ты говоришь о животных, как о людях, Джек.
— А чем они хуже, Стэн? Почему убийство Сиднея Бентли должно караться пожизненным заключением, а убийство Тацита можно спустить с рук?
— Да кто такой этот Тацит? — опомнился Юханссон.
— Один из шимпанзе профессора Лонси, — отмахнулся Большой Д. — Но, Джек, он лишь обезьяна!
— Конечно, он не человек. Но ты же имел в виду другое. Ты хотел сказать, что обезьяна глупее человека, что она не умеет думать и поэтому ее можно пристрелить. Так, Стэнли? Почему бы тогда не начать отстреливать подростков-наркоманов? Они ведь тоже глупые, некоторые вообще ничего не соображают. А как насчет детей с врожденной идиотией? Перебить всех — и дело с концом. Так, Стэн? Ты только представь себе, сколько денег бюджету мы сэкономим! — Пендельсон снова кинул взгляд на запястье. — Парни, вам не приходило в голову, что все эти глупые зверушки: обезьянки, собачки и прочие — они прекрасно бы обошлись без нас?..
У Юханссона вдруг зарябило в глазах. «Неужели опять сердце», — подумал он, нащупывая внутренний карман. Он старался, но непослушные пальцы всё никак не могли ухватить таблетку. Голос Джека доносился до него издалека, словно сквозь шум водопада. Солнечный свет вдруг померк, откуда ни возьмись спустились сумерки. Затем стало совсем темно, и в этой страшной гулкой темноте откуда-то снизу вспыхнуло оранжевое свечение. Обеими внезапно ослабшими руками Юханссон вцепился в поручни трапа.
— Док, куда могли направиться обезьяны? — спросил Большой Д. — Их нигде не могут отыскать.
— Они неподалеку. Я полагаю, они в школе.
— В школе?!
Пришла очередь Большому Д. хвататься за поручни. Не успел шеф охраны набрать номер на своем телефоне, как профессор изогнулся и проворным движением вырвал у него трубку. Секундой позже Юханссон, стоявший со Стенли плечом к плечу, закатил глаза и рухнул назад, в полумрак чердака.
— Ну да, я посоветовал им навестить среднюю школу, — невинно пожал плечами профессор. — Тут по соседству сразу две школы и колледж. Дети очень любят играть с животными. Думаю, занятия еще не начались, как раз сейчас детишки общаются с новыми друзьями. А Сенеку и Пандору я отправил в гостиницу для брошенных собак. Кто знает, вдруг что-нибудь получится?
Проследив глазами за исчезнувшей трубкой, Большой Д. бросился на помощь упавшему Юханссону.
— Не беспокойся, с ним всё в порядке! — вдогонку хохотал Пендельсон. — Минуты через две и ты придешь в норму. Вот тогда вместе и повеселимся!
25
Умиротворенная тишина предместья. В игольчатых кронах кипарисов пересвистывались птицы. Чуть слышно гудели провода высоковольтной линии. Где-то вдалеке журчала вода. Жители окрестных домов только что поднялись и лениво собирались на службу. Слева к приюту примыкало современное серое здание ветеринарной клиники, на паркинге возле него также стояла всего одна машина. Сквозь окно приемной можно было разглядеть ряд кресел и столик дежурного врача. Там кто-то сидел, заслонившись газетой. Справа от собачьей гостиницы тянулся длинный синий склад, перед которым возвышалась огромная вывеска с указателями фирм-арендаторов.
Ближайшие жилые дома, укутанные зеленью, находились далеко за перекрестком. Полковник слышал, как где-то хлопнула дверь и высокий женский голос потребовал от Ричи, чтобы он не гонял, сломя голову, и не забыл о завтраке в сумке. «Полное спокойствие, — подумал Большой Д., — а на другом конце города творится черт знает что».
Полковник еще раз внимательно огляделся вокруг и прислушался к своим внутренним ощущениям. Он считал, что перенес приступ гораздо легче, чем шеф, и гораздо быстрее сориентировался в новой обстановке. Прежде всего, он раньше Юханссона понял, что следует прекратить охоту на Пендельсона, поскольку есть гораздо более важные вещи. Кроме того, арестовать доктора было просто нереально. Пока полиция штурмовала крышу и прочесывала парк, Большой Д. выпустил профессора и лаборантку через слуховое окно на чердак и тут же о них забыл. Впоследствии он увидел Пендельсона и Квинси еще раз, когда эта странная парочка вышла наружу и, рассекая толпу, направилась к машине. Полковник смотрел им вслед и понимал, что задержать их нет никакой возможности. Вокруг метались десятки людей, но никто даже не заметил, как седой босой человек с засученными штанинами и в расстегнутой рубахе и лохматая девица, замотанная в портьеру, уселись в «ломборджини» и спокойно уехали.
Стенли и сам бы с большим удовольствием куда-нибудь уехал. Он сознавал, что служба на базе для него закончилась, но в отличие от Пендельсона, не ставил перед собой глобальных задач. А в отличие от Большого Ю., не слишком тяготился ответственностью за события в университете. Прежде всего, он был военным, умел легко адаптироваться к любой ситуации. Что бы ни случилось, главное оставаться спокойным. Пока что его никто не увольнял, поэтому он выскажет начальству свои пожелания и подождет указаний. Это сегодня. А завтра он поступит так, как сочтет нужным. Возможно, так же, как и доктор Пендельсон: бросит их тут разбираться и покинет город. Он не мог быстро придумать, чем займется дальше, но суета в отделе безопасности отныне явно не для него. Возможно, он получит лицензию и откроет собственное детективное бюро. Почему бы и нет? Большой Д. чувствовал, что впереди его ждет много интересного. Но все шаги должны быть разумными, он не мальчишка, чтобы скакать по крышам.
Все свои соображения он восторженно преподнес Юханссону, когда тот очухался. Потом они оба передохнули и обнаружили, что научились общаться, не открывая рта. Большой Ю. довольно долго не мог прийти в себя, а когда он начал, наконец, связно мыслить, выяснилось, что не одни они пережили приступ. Большой Д. разыскал полицейских и сообщил им о возможных последствиях появления шимпанзе в школах. Он полагал, что полиция немедленно организует облаву, но вместо слаженных действий начался настоящий хаос. Похоже, отдавать приказы стало некому. Криминалисты бросили свою работу, копы, державшие оцепление, сбились в беспорядочную кучу. Толпа студентов и преподавателей, которой так не терпелось взглянуть на погром, вдруг рассосалась. Множество людей разлеглись спать прямо на лужайках, кто-то бежал к своим машинам, кто-то хохотал, некоторые танцевали и пели, собравшись в круг. Но, как отметил Большой Д., начинать учебный процесс никто, похоже, не собирался. Они с Юханссоном спускались и видели распахнутые пустые аудитории. Когда Большой Д. добрался до своей машины, паркинг почти опустел. Еще десять минут назад тут стояла, по меньшей мере, сотня автомобилей.
— Тим… — сказал Большой Д. Но Юханссон, слава Богу, начал соображать, больше слов не потребовалось. Шеф понял сам: может быть час, может два — и заражение охватит весь город. Полковник предпринял еще несколько бесплодных попыток привлечь внимание копов к проблеме сбежавших обезьян. Сначала его никто не желал слушать. В управлении шерифа сообщили, что начальство на выезде, потому что в университете какие-то беспорядки. А потом и этот номер замолчал. Мимо стоянки, покачиваясь, прошли двое сержантов без рубашек и оружия, но в фуражках. Оба дирижировали бутылками со спиртным, и оба распевали национальный гимн. Руководители «Секвойи» оторопело проводили стражей порядка глазами, затем уселись в «понтиак» и провели короткое совещание.
«Ты полагаешь, все сошли с ума?» — беззвучно осведомился Большой Д.
«Нет. Ты же нормален. Просто люди изменились. Но проблема в другом».
Большой Д. молча уставился на шефа.
«Собаки», — сказал Юханссон.
«Невозможно».
«Теперь всё возможно».
«И что будет, если собаки?..»
«А ты не понимаешь? — с досадой спросил Юханссон. — Собак очень много!»
И он показал полковнику, насколько много в мире собак. Большой Д. удивился, но испугался не сразу. До прошедшей ночи, когда ему пришлось носиться с оружием по базе, он помыслить не мог, что в мире существует хотя бы одно животное, опасное для человека. Вредные насекомые и бактерии, разумеется, не в счет.
«Дело не только в собаках», — сказал Юханссон.
Большой Д. заглянул в мысли руководителя проекта и понял, что тот тоже не прочь свалить отсюда. Причем немедленно и как можно дальше. Но было в голове у Юханссона и еще кое-что. Крысы.
— Крысы? — вслух переспросил Большой Д.
— Крысы, — вяло кивнул Юханссон. — Диких собак довольно мало. К тому же, большинство животных в подобных заведениях стерилизовано. Так что если это и перейдет к собакам от обезьян, то массовую эпидемию можно предотвратить. Но крыс полно везде, Стенли.
Большой Д. завел мотор. Минут пять они ехали молча, думая об одном и том же, но не решаясь продолжить разговор. Полковник внимательно вглядывался в проплывающие мимо кварталы, но не видел пока ничего необычного.
— Может, это пройдет само собой? — наконец выдавил он.
— Если не пройдет за месяц, — задумчиво ответил Юханссон, — то нам конец.
— Ты хочешь сказать — всем конец?
— Смотри! — Юханссон указывал пальцем куда-то вверх.
Полковник притормозил и, чтобы лучше видеть, открыл дверцу. Они остановились напротив высотного здания торгового центра. Большой Д. насчитал шестнадцать этажей. Прямо по фасаду, без страховки и снаряжения, с хохотом взбирались четверо молодых парней и две девушки. Похоже было на то, что юнцы поспорили, кто первый достигнет крыши. Двое самых прытких уже добрались до седьмого этажа. Цепляясь руками за выступы рам, узкие карнизы и торчащие фрагменты рекламных щитов, подростки невероятно быстро набирали высоту.
— Шимпанзе! — угрюмо констатировал Юханссон. — Сказать по правде, Стенли, меня самого тянет затеять нечто подобное.
— Пойдемте, — сказал Грегори. — А вы, капитан, держите со мной связь.
Старший из полицейских кивнул. В коридоре их нагнал один из подчиненных генерала.
— Машина Ллойда, сэр. Здесь, за углом. Они тут были, Пендельсон и Квинси.
При этих словах Большому Ю. захотелось выброситься из окна.
— Какие будут предложения, джентльмены? — Грегори размашистой походкой шагал впереди, не отрывая от уха мобильник. — У нас крайне мало времени, чтобы сформировать единую линию обороны.
На выходе из корпуса четверо сержантов удерживали толпу телевизионщиков. Синие маячки полицейских машин мельтешили в глазах. За оградой университетского парка, несмотря на ранний час, уже собирались зеваки.
— Обезьяны, — исчерпывающе высказался Большой Д.
— Я не умею читать мысли! — процедил Грегори.
— Убежало девять штук, — пояснил полковник. — Такое агрессивное поведение им абсолютно несвойственно.
— Неужели? — поднял брови координатор. — Обезьянами можете заняться в свободное время, если они вас так увлекают. Мистер Юханссон, скажите: вашему непосредственному заму, научному руководителю проекта, свойственно лазать по крышам?
Юханссон понял, что кошмар не закончился. Он не знал, что ответить. Всё то время, пока продолжался этот неприятный разговор, руководители проекта семенили за генералом, пока он не пересек гравийную дорожку и не остановился на середине клумбы. Грегори молча взял обоих подчиненных под локти и развернул в сторону первого корпуса — старейшего и самого красивого здания на территории университета. Восходящее солнце отражалось в стрельчатых окошках готических башенок; на заре фасад первого корпуса походил на загадочный рыцарский замок, утопающий в зелени и обрывках тумана.
— Выше, мистер Юханссон!
— Проклятье! Что они там делают?
— Вы меня спрашиваете? — Грегори, сощурясь, смотрел вдаль, туда, где на коньке крыши, возле громоотвода, стояли две крохотные фигурки. — Наш усердный шериф кинулся ловить обезьян, а обнаружил на крыше профессора Пендельсона, занимающегося сексом с лаборанткой.
— Что?!
— Они даже не пытаются скрываться. Что вы стоите, Тимоти? — В голосе Грегори звенела ярость. — Отправляйтесь на крышу, пока не прибыла пожарная команда. Или будете ждать, пока они спрыгнут?
— Да, но… как я туда залезу? Я не смогу, там почти вертикальная стена…
— Доктор Пендельсон старше вас на четырнадцать лет, — прошипел Грегори. — Ступайте и общайтесь с ним, пока не прибудут верхолазы. И вы тоже! Кивнул он в сторону Большого Д.
— Джек?
— Да, милая? — Пендельсон, заложив руки за спину, прогуливался босиком по тонкому наклонному швеллеру, удерживающему одну из каменных скульптур.
— Смотри! По-моему, там Юханссон, и с ним еще кто-то…
— У тебя удивительно острое зрение, — Пендельсон шагнул на крышу, в три прыжка преодолел расстояние до козырька, где сидела девушка. — Да, похоже на то… Я уже устал их ждать.
— Джек, я хочу есть, — капризным тоном произнесла Квинси. Она болтала голыми ногами над восьмидесятифутовым обрывом. — Ты обещал мне достать еды.
— Я же загнал для тебя целого мамонта, моя царица!
Джек спрыгнул на карниз, шутливо набросился на девушку сзади, повалил на спину. Она с хохотом отбивалась.
— Ты называешь мамонтом эти жалкие чипсы из автомата?
— Жалкие чипсы? — Пендельсон укусил Сьюзан за ухо. — А как насчет бананов? А ливер, предназначенный для бедных крыс?
— Джек… — Сьюзи обняла профессора за шею. — Джек, я так рада, что мы вместе.
— А я до сегодняшнего дня и поверить бы не смог, что на такую развалину, как я, обратит внимание красивая девчонка.
— Ты не развалина! Ты дашь фору десятку молодых!
— Ах, вот как? У тебя такой большой опыт? Ты уже меришь мужчин десятками?
— Джек, я так боюсь…
Сьюзан высвободилась из его объятий, поправила волосы. Первый раз Пендельсон видел ее без дурацкой заколки и без шапочки. Оказалось, что у Квинси прекрасные локоны. В огромных голубых глазах отражалось утреннее небо. «Как бы то ни было, — подумал Большой П., — даже если я ошибся и сегодня для меня всё закончится, дело того стоило. Я получил свой кусочек любви…»
Они устроились рядышком, свесив ноги над пропастью. Далеко внизу зеленела клумба. К веренице полицейских автомобилей добавилась пожарная машина и два автобуса местных телестудий. Трое мужчин, беседовавших на лужайке, разделились. Один, высокий, в черном пальто, направился к «ламборджини», которую угнал Бентли, двое других, размахивая руками и ругаясь на ходу, повернули в сторону первого корпуса. Теперь Пендельсон узнал их.
Высота его не пугала. Пендельсон переживал только, что у него слабые руки. Вестибулярный аппарат действовал безукоризненно. И Джек, и Сьюзи без всякого страха преодолевали самые опасные места, но проделать прочие трюки не позволяли нетренированные конечности. Джек всё уверенней ощущал свое тело, мог уже несколько раз подтянуться на перекладине, но до акробатики было еще далековато. Другим любопытным подарком Пандоры стало обоняние. Он и не подозревал, какое количество запахов кружится в воздухе! Даже здесь, на крыше, с которой открывался восхитительный вид на просыпающийся город, нос профессора улавливал десятки разнообразных ароматов. Он стал лучше слышать, обострились реакции.
Потенция не просто восстановилась, Джека буквально преследовал непрерывный шквал плотских желаний. Но было еще кое-что. Он пока не мог дать этому новому ощущению точного определения. Это было… Это было возвращением в детство, возвращением в бесшабашное время вседозволенности и зовущих надежд. Ему безостановочно хотелось двигаться, прыгать, плясать и всячески чудить. Мотор в груди с бешеной быстротой разгонял кровь по сосудам.
Джек больше не помышлял о том, что может что-то не успеть в жизни, что не сумеет завершить работу, что память его ослабнет и мозг перестанет извергать идеи. Он больше не вспоминал о смерти! О какой смерти, о каких болезнях могла идти речь, когда с каждой минутой он чувствовал, как становится крепче и моложе! Разве могли теперь волновать его дурацкие научные дрязги, сплетни и разборки с начальством, когда открывался такой замечательный, свежий и прекрасный мир? Когда рядом с ним была великолепная женщина, которая наверняка нарожает ему детишек! Деньги? Деньги заботили его меньше всего. С новыми способностями он не видел больше смысла получать жалованье. Этот болван Бентли оказался прав в одном: надо просто жить. Пусть все живут, как им хочется, ведь это так прелестно и здорово — жить и ни к чему себя не обязывать! Они уедут с Сьюзи, уедут на юг, они прекрасно прокормятся и в амазонских джунглях; неужели такая большая, добрая планета не приласкает своих детей? Пусть жалкие крючкотворы, которым это нравится, влачат дни в своих пыльных кабинетах, пусть и дальше вдыхают выхлопные газы, это их проблемы!
А если Сьюзи не понравится жить в лесу, они отправятся в путешествие, посетят Европу, Гималаи или осядут в России, среди немного странных русских. Какая разница?! Им везде будут рады, и всегда найдутся люди, готовые поделиться с ними кровом и едой. А если они не захотят делиться, если окажутся жадными и глупыми, тогда… Тогда он возьмет сам то, что сочтет нужным.
Но Джек совершенно точно знал одно: он никогда не возьмет ничего лишнего, только то, что необходимо ему для поддержания непрерывной череды радостных дней.
Радость. Да, пожалуй, это самое верное слово. Пандора возвратила ему радость жизни, которую он оставил далеко позади, забыл в собственном детстве, променял на учебники в колледже…
Но он не сошел с ума. Нет-нет, свихнуться было бы совсем некстати. Он слишком хорошо понимал, что они с Квинси не могут убегать до бесконечности, рано или поздно их поймают и ненароком могут пристрелить. Случайно. Найдется какой-нибудь ретивый дурак, примет их за опасных злодеев и нажмет на курок. Им следует побольше общаться с людьми, тогда прозреют и другие, но это будет лишь капля в море. Пендельсон не мог это объяснить Пандоре, Сенеке и остальным: несмотря на быстрое развитие, они оставались на ступеньку ниже человека.
Джек не представлял, насколько еще продвинутся обезьяны. В любом случае они были обречены. И дело совсем не в Бентли. Их слишком мало, чтобы составить конкуренцию человеку, а планета всегда будет слишком тесна для нахрапистого гомо сапиенса. Даже если Пандоре и остальным удалось бы каким-то чудом добраться до естественных мест обитания и заронить зерна разума в своих сородичей, это лишь ускорило бы их конец. Конец всей популяции. Он не мог уговорить шимпанзе остаться, приступ ярости у них моментально сменился жуткой депрессией, паническим ужасом. Пендельсон не верил, что с повышением интеллекта животные превратятся в кровавых монстров, скорее всего, они действовали в состоянии временного аффекта. Но гомо сапиенса, уничтожавшего себе подобных миллионами, не уговоришь потесниться и дать пространство иному разумному виду.
Отдельный вопрос — собаки. Собаки интересовали Пендельсона даже больше, чем приматы. Как раз собаками он и займется, когда всё уляжется. Собак на планете слишком много, чтобы их можно было легко перебить. Теперь он чувствовал некоторое внутреннее родство с меньшими братьями и не сомневался, что доведет дело до конца. Конечно, не всё так просто. Ему понадобится новая лабораторная база. А еще — неограниченное количество материала. На худой конец, подойдут даже дворняги. Он поедет, куда душа пожелает, и никто ему не сможет в этом помешать! Например, к тому же Качаеву. Он хоть и русский, но очень толковый парень. А Юджин, если захочет, всегда сможет присоединиться. Кто знает, возможно, Россия — это не самый плохой вариант, там Джека не так-то просто будет отыскать. Он наберет самых умных псов, он возглавит самую толковую стаю, единственную в своем роде стаю на Земле! Если понадобится, они со Сьюзан проведут годы бок о бок с животными. Не может быть, чтобы не получилось! Если умирающая обезьяна сумела «заразить» этого бездаря Бентли, то Джек и Сьюзи вдвоем уж как-нибудь справятся с десятком ротвейлеров. Ротвейлеры нравились Джеку больше всего: уравновешенные, умные, с чувством собственного достоинства. Да, забавно представить себе симбиоз человека и «нового» пса, забавно…
— Джек, вы меня слышите? — голова Юханссона торчала из слухового окошка десятью футами выше.
— А, Тим, рад тебя видеть! — Пендельсон вскочил на ноги, перемахнул оградку декоративной сторожевой башни и забрался на конек крыши. — Тим, давай ко мне, тут прекрасный воздух.
— Э-э-э… Не уверен, что это хорошая идея.
Теперь для того, чтобы увидеть Пендельсона, Большому Ю. приходилось выворачивать шею. Сьюзан рассмеялась и помахала Юханссону рукой. Он машинально кивнул ей и только сейчас заметил, что на девушке нет ни брюк, ни юбки. Нижнюю половину тела она обмотала куском цветастой ткани. Рядом с лицом Юханссона показалась растерянная физиономия Большого Д.
— Привет, Стэн! — вежливо поприветствовал коллегу Пендельсон. — Вы так и намерены там торчать? Между прочим, мы ждем вас почти полтора часа, а вы даже не удосужились поздороваться.
Он видел, как внизу, на пожарной машине, готовят выдвижную лестницу. Прямо под карнизом, где Квинси грызла орешки, суетливые фигурки раскатывали батут. По металлическим чердачным переходам громыхали десятки ног.
— Вы нас ждете? А почему вы не ждете нас внизу? — осторожно спросил Большой Д. и толкнул Юханссона в бок. Он не сомневался, что общается с умалишенным.
Пендельсон встал на носочки и с хрустом потянулся. Затем, не глядя под ноги, спустился по водяному желобу и устроился на корточках прямо напротив слухового окна. Юханссон невольно зажмурился. Крыша, покрытая новенькой жестью, уходила вниз под углом в сорок пять градусов, но Джека это, похоже, совершенно не смущало.
— А ты не догадываешься, Стэн? — глаза Пендельсона смеялись. — Если бы мы остались внизу, нам с тобой вряд ли дали бы спокойно поговорить.
Джек протянул руку. Шеф проекта и начальник охраны были вынуждены ее пожать.
— Джек, произошло убийство… — выдавил Юханссон.
— Какое убийство ты имеешь в виду, Тим?
— Убит Сидней Бентли, человек Грегори. Ты что-то знаешь об этом?
— Конечно, — охотно согласился Пендельсон. — Он затеял драку с шимпанзе, но оказался менее поворотлив.
— Менее поворотлив?! — Юханссон чуть не провалился между узких ступенек трапа, что вел изнутри к окну. — Обезьяна на твоих глазах убила человека, и ты спокойно называешь это дракой?
— Хм… Пожалуй, ты прав. Это была не совсем драка, это было, скорее, вооруженное нападение. Бентли убил двух безоружных шимпанзе из револьвера и собирался убить остальных. Так что им ничего не оставалось, кроме как защищаться.
Юханссон не находил слов. Краем глаза он видел, как открылось следующее окошко, тридцатью футами левее, и оттуда выглянул полицейский спасатель. Инициативу снова перехватил Большой Д.
— Джек, ты сможешь подтвердить, что Бентли был невменяем? Что он открыл клетки, выпустил животных, а затем поднял стрельбу?
— Рад бы тебе подыграть, Стэнли! — Пендельсон развел руками. Он, как и прежде, балансировал на корточках, спиной к краю и не ощущал никаких неудобств. — Я понимаю, куда ты гнешь. Но, если меня спросят, я не стану врать. Это было организованное, продуманное убийство.
— Обезьяны продумали убийство человека?
— Нет, конечно. Всё наоборот.
— Ага! Значит, наоборот? — Полковник решил тянуть время.
Он слышал, как на противоположную сторону двускатной крыши уже вылезла первая тройка спасателей. Большой Д. никак не мог понять, что случилось с лицом профессора. Создавалось такое впечатление, будто Джек прошел за ночь десяток косметических процедур и намазался кремом для загара.
— Само собой. Обезьяны хотели выйти, им надоело в неволе. Бентли им угрожал. Сперва он угрожал Пандоре… — Пендельсон взглянул на часы и улыбнулся. — Затем Бентли предупредил, что убьет всех. Обезьяны пытались убежать и помочь спрятаться Пандоре, но он застрелил Тацита. Остальным не оставалось другого выхода, как только вступить с убийцей в борьбу. Хорошо, парни, я вижу, вы пока не понимаете.
Строго говоря, шимпанзе — это один из самых хитрых и коварных представителей антропоидов. В строгом соответствии с теорией отбора, при завоевании самки, если один развитый мозг победит другой, более слабый, то животное обеспечит себе не только продолжение рода. Произойдет естественный видовой отбор более толкового мозга. Точно такой же сценарий реализует и человек…
— Джек, зачем вы покинули базу? — Большой Д. не мог уследить за мыслями безумца. Нервы, нервы, плюс бессонная ночь…
— Пропало электропитание, Стэн. Мы должны были оказать животному квалифицированную помощь. Другого выхода не нашлось. Тем более, что я сам вызвал полицию.
— Так это ты поднял всех на ноги?! Зачем?
— Чтобы собрать здесь побольше народу. — Пендельсон засмеялся, и Стенли показалось, что зубы профессора стали белее.
Пожарная лестница достигла края крыши. Сьюзан раскусывала орехи и кидалась кожурой в карабкавшихся снизу спасателей.
— Ты говоришь о животных, как о людях, Джек.
— А чем они хуже, Стэн? Почему убийство Сиднея Бентли должно караться пожизненным заключением, а убийство Тацита можно спустить с рук?
— Да кто такой этот Тацит? — опомнился Юханссон.
— Один из шимпанзе профессора Лонси, — отмахнулся Большой Д. — Но, Джек, он лишь обезьяна!
— Конечно, он не человек. Но ты же имел в виду другое. Ты хотел сказать, что обезьяна глупее человека, что она не умеет думать и поэтому ее можно пристрелить. Так, Стэнли? Почему бы тогда не начать отстреливать подростков-наркоманов? Они ведь тоже глупые, некоторые вообще ничего не соображают. А как насчет детей с врожденной идиотией? Перебить всех — и дело с концом. Так, Стэн? Ты только представь себе, сколько денег бюджету мы сэкономим! — Пендельсон снова кинул взгляд на запястье. — Парни, вам не приходило в голову, что все эти глупые зверушки: обезьянки, собачки и прочие — они прекрасно бы обошлись без нас?..
У Юханссона вдруг зарябило в глазах. «Неужели опять сердце», — подумал он, нащупывая внутренний карман. Он старался, но непослушные пальцы всё никак не могли ухватить таблетку. Голос Джека доносился до него издалека, словно сквозь шум водопада. Солнечный свет вдруг померк, откуда ни возьмись спустились сумерки. Затем стало совсем темно, и в этой страшной гулкой темноте откуда-то снизу вспыхнуло оранжевое свечение. Обеими внезапно ослабшими руками Юханссон вцепился в поручни трапа.
— Док, куда могли направиться обезьяны? — спросил Большой Д. — Их нигде не могут отыскать.
— Они неподалеку. Я полагаю, они в школе.
— В школе?!
Пришла очередь Большому Д. хвататься за поручни. Не успел шеф охраны набрать номер на своем телефоне, как профессор изогнулся и проворным движением вырвал у него трубку. Секундой позже Юханссон, стоявший со Стенли плечом к плечу, закатил глаза и рухнул назад, в полумрак чердака.
— Ну да, я посоветовал им навестить среднюю школу, — невинно пожал плечами профессор. — Тут по соседству сразу две школы и колледж. Дети очень любят играть с животными. Думаю, занятия еще не начались, как раз сейчас детишки общаются с новыми друзьями. А Сенеку и Пандору я отправил в гостиницу для брошенных собак. Кто знает, вдруг что-нибудь получится?
Проследив глазами за исчезнувшей трубкой, Большой Д. бросился на помощь упавшему Юханссону.
— Не беспокойся, с ним всё в порядке! — вдогонку хохотал Пендельсон. — Минуты через две и ты придешь в норму. Вот тогда вместе и повеселимся!
25
СОСЕДИ ПО РАЗУМУ
Большой Д. остановил машину напротив узкой решетчатой калитки. В обе стороны от ворот уходила высокая затянутая сеткой изгородь. Сквозь редкие прутья виднелась ровная дорожка из каменных плит. Снаружи, на тротуаре, стояла всего одна машина, престарелый «форд». Проходя мимо, Большой Д. машинально потрогал капот. Мотор не успел остыть, значит, владелец авто — кто-то из сторожей, для остальных работников было рановато — приехал совсем недавно. Прежде чем двинуться дальше, полковник постоял на тротуаре и прислушался.Умиротворенная тишина предместья. В игольчатых кронах кипарисов пересвистывались птицы. Чуть слышно гудели провода высоковольтной линии. Где-то вдалеке журчала вода. Жители окрестных домов только что поднялись и лениво собирались на службу. Слева к приюту примыкало современное серое здание ветеринарной клиники, на паркинге возле него также стояла всего одна машина. Сквозь окно приемной можно было разглядеть ряд кресел и столик дежурного врача. Там кто-то сидел, заслонившись газетой. Справа от собачьей гостиницы тянулся длинный синий склад, перед которым возвышалась огромная вывеска с указателями фирм-арендаторов.
Ближайшие жилые дома, укутанные зеленью, находились далеко за перекрестком. Полковник слышал, как где-то хлопнула дверь и высокий женский голос потребовал от Ричи, чтобы он не гонял, сломя голову, и не забыл о завтраке в сумке. «Полное спокойствие, — подумал Большой Д., — а на другом конце города творится черт знает что».
Полковник еще раз внимательно огляделся вокруг и прислушался к своим внутренним ощущениям. Он считал, что перенес приступ гораздо легче, чем шеф, и гораздо быстрее сориентировался в новой обстановке. Прежде всего, он раньше Юханссона понял, что следует прекратить охоту на Пендельсона, поскольку есть гораздо более важные вещи. Кроме того, арестовать доктора было просто нереально. Пока полиция штурмовала крышу и прочесывала парк, Большой Д. выпустил профессора и лаборантку через слуховое окно на чердак и тут же о них забыл. Впоследствии он увидел Пендельсона и Квинси еще раз, когда эта странная парочка вышла наружу и, рассекая толпу, направилась к машине. Полковник смотрел им вслед и понимал, что задержать их нет никакой возможности. Вокруг метались десятки людей, но никто даже не заметил, как седой босой человек с засученными штанинами и в расстегнутой рубахе и лохматая девица, замотанная в портьеру, уселись в «ломборджини» и спокойно уехали.
Стенли и сам бы с большим удовольствием куда-нибудь уехал. Он сознавал, что служба на базе для него закончилась, но в отличие от Пендельсона, не ставил перед собой глобальных задач. А в отличие от Большого Ю., не слишком тяготился ответственностью за события в университете. Прежде всего, он был военным, умел легко адаптироваться к любой ситуации. Что бы ни случилось, главное оставаться спокойным. Пока что его никто не увольнял, поэтому он выскажет начальству свои пожелания и подождет указаний. Это сегодня. А завтра он поступит так, как сочтет нужным. Возможно, так же, как и доктор Пендельсон: бросит их тут разбираться и покинет город. Он не мог быстро придумать, чем займется дальше, но суета в отделе безопасности отныне явно не для него. Возможно, он получит лицензию и откроет собственное детективное бюро. Почему бы и нет? Большой Д. чувствовал, что впереди его ждет много интересного. Но все шаги должны быть разумными, он не мальчишка, чтобы скакать по крышам.
Все свои соображения он восторженно преподнес Юханссону, когда тот очухался. Потом они оба передохнули и обнаружили, что научились общаться, не открывая рта. Большой Ю. довольно долго не мог прийти в себя, а когда он начал, наконец, связно мыслить, выяснилось, что не одни они пережили приступ. Большой Д. разыскал полицейских и сообщил им о возможных последствиях появления шимпанзе в школах. Он полагал, что полиция немедленно организует облаву, но вместо слаженных действий начался настоящий хаос. Похоже, отдавать приказы стало некому. Криминалисты бросили свою работу, копы, державшие оцепление, сбились в беспорядочную кучу. Толпа студентов и преподавателей, которой так не терпелось взглянуть на погром, вдруг рассосалась. Множество людей разлеглись спать прямо на лужайках, кто-то бежал к своим машинам, кто-то хохотал, некоторые танцевали и пели, собравшись в круг. Но, как отметил Большой Д., начинать учебный процесс никто, похоже, не собирался. Они с Юханссоном спускались и видели распахнутые пустые аудитории. Когда Большой Д. добрался до своей машины, паркинг почти опустел. Еще десять минут назад тут стояла, по меньшей мере, сотня автомобилей.
— Тим… — сказал Большой Д. Но Юханссон, слава Богу, начал соображать, больше слов не потребовалось. Шеф понял сам: может быть час, может два — и заражение охватит весь город. Полковник предпринял еще несколько бесплодных попыток привлечь внимание копов к проблеме сбежавших обезьян. Сначала его никто не желал слушать. В управлении шерифа сообщили, что начальство на выезде, потому что в университете какие-то беспорядки. А потом и этот номер замолчал. Мимо стоянки, покачиваясь, прошли двое сержантов без рубашек и оружия, но в фуражках. Оба дирижировали бутылками со спиртным, и оба распевали национальный гимн. Руководители «Секвойи» оторопело проводили стражей порядка глазами, затем уселись в «понтиак» и провели короткое совещание.
«Ты полагаешь, все сошли с ума?» — беззвучно осведомился Большой Д.
«Нет. Ты же нормален. Просто люди изменились. Но проблема в другом».
Большой Д. молча уставился на шефа.
«Собаки», — сказал Юханссон.
«Невозможно».
«Теперь всё возможно».
«И что будет, если собаки?..»
«А ты не понимаешь? — с досадой спросил Юханссон. — Собак очень много!»
И он показал полковнику, насколько много в мире собак. Большой Д. удивился, но испугался не сразу. До прошедшей ночи, когда ему пришлось носиться с оружием по базе, он помыслить не мог, что в мире существует хотя бы одно животное, опасное для человека. Вредные насекомые и бактерии, разумеется, не в счет.
«Дело не только в собаках», — сказал Юханссон.
Большой Д. заглянул в мысли руководителя проекта и понял, что тот тоже не прочь свалить отсюда. Причем немедленно и как можно дальше. Но было в голове у Юханссона и еще кое-что. Крысы.
— Крысы? — вслух переспросил Большой Д.
— Крысы, — вяло кивнул Юханссон. — Диких собак довольно мало. К тому же, большинство животных в подобных заведениях стерилизовано. Так что если это и перейдет к собакам от обезьян, то массовую эпидемию можно предотвратить. Но крыс полно везде, Стенли.
Большой Д. завел мотор. Минут пять они ехали молча, думая об одном и том же, но не решаясь продолжить разговор. Полковник внимательно вглядывался в проплывающие мимо кварталы, но не видел пока ничего необычного.
— Может, это пройдет само собой? — наконец выдавил он.
— Если не пройдет за месяц, — задумчиво ответил Юханссон, — то нам конец.
— Ты хочешь сказать — всем конец?
— Смотри! — Юханссон указывал пальцем куда-то вверх.
Полковник притормозил и, чтобы лучше видеть, открыл дверцу. Они остановились напротив высотного здания торгового центра. Большой Д. насчитал шестнадцать этажей. Прямо по фасаду, без страховки и снаряжения, с хохотом взбирались четверо молодых парней и две девушки. Похоже было на то, что юнцы поспорили, кто первый достигнет крыши. Двое самых прытких уже добрались до седьмого этажа. Цепляясь руками за выступы рам, узкие карнизы и торчащие фрагменты рекламных щитов, подростки невероятно быстро набирали высоту.
— Шимпанзе! — угрюмо констатировал Юханссон. — Сказать по правде, Стенли, меня самого тянет затеять нечто подобное.