Сейберхэген Фред. Лик Аполлона

   Сперва Джереми решил вылезти на крышу сарая, прямо под дождь. По крайней мере, так он разделит с Сал её несчастье. Но юноша сразу же отказался от этой затеи. Страдая сам, он не облегчит её мук. Напротив, ему следует беречься. И лучше выспаться как следует, чтобы мозги оставались ясными. У них впереди крупные неприятности, а Сал назавтра вряд ли будет четко соображать.
   А она доверилась ему. Полностью. Доверила свою жизнь - ради того, что значит для девушки больше, чем сама жизнь. "Я не должен, не должен потерять ее!" И мысленно Джереми поклялся, что не допустит этого.
   Ну, по крайней мере, на улице тепло, она не замерзнет. Хоть напьется вволю. К тому же ливень смоет следы и запутает врагов, которые ищут её.
   И может, дождь собьет её жар? С этой надеждой Джереми успокоился и заснул.
   На следующий день, когда паренек уверился, что за ним никто не следит, он наконец смог увидеться с Сал. Хотя девушка была в сознании, её мучил жар. И юноша снова проклял себя за то, что не догадался соорудить какое-нибудь укрытие или достать снадобье от простуды.
   Но она не стала слушать его стенания.
   - Забудь. Это не важно. Может... слушай, Джереми... возможно, тебе придется сделать кое-что важное. Ты даже представить себе не можешь, насколько это важно.
   Все эти дни Джереми напряженно изобретал подходящий план похищения одной из лодок, да так, чтобы владельцы не хватились посудины ещё несколько часов. Но ничего в голову не приходило. Единственное, что он придумал, это попросту взять одну и уплыть. Труднее было незаметно доставить Сал на берег. Юноша решил, что лучше сделать это сразу после захода солнца. Под ночь они отплывут, а до рассвета в деревне не хватятся ни его, ни лодки. А лодка не оставляет следов на воде.
   Самая опасная рана Сал находилась на верхней части бедра, почти у самого паха. Для Джереми, который рос в небольших деревеньках, где все друг друга знали и, обычно купались вместе, эта часть женского тела не являлась тайной. И его уход за девушкой стал обычным делом для них обоих. Вид её обнаженного тела не возбуждал юношу. Скорее он с гордостью начал чувствовать, что Сал - его доверенный друг и соратник.
   Девушка выглядела более слабой, чем пару дней назад. Когда Джереми помог ей подняться, она не смогла пройти и пары шагов. Парень знал, что нести её на руках у него не хватит сил, тем более что нельзя было бередить раны. Он копал несколько небольших ямок, когда уходил, чтобы Сал использовала их для естественных потребностей.
   Деревенские собаки никак не реагировали на чужачку, расположившуюся далеко от селения, но Джереми боялся, что они могут поднять лай, когда он возьмется перетаскивать Сал по ночам поближе к реке. Юноша решил было приводить собак по одной, чтобы познакомить с девушкой, но отказался от этой мысли, опасаясь, что кто-то может это заметить. Значит, им с Сал необходимо не приближаться к селу, когда они двинутся к берегу реки.
   Когда Джереми в очередной раз помогал девушке делать перевязку, он рискнул задать вопрос:
   - Что... что тебя ранило?
   - Фурия... слыхал о таких? Джереми опешил.
   - Летающая дрянь, похожая на летучую мышь? Чудовище из легенд?
   - Они не такие крупные, как рассказывают. Но такие же опасные, ответила Сал и замолчала, чтобы перевести дух.
   - Почему? - прошептал Джереми, удивленный и напуганный.
   - Почему опасны? Потому что они настоящие.
   Он посмотрел на её раны - рваные края двух пересекающихся порезов - и попытался представить, какие они, эти фурии.
   - Никогда не видал.
   - И молись, чтобы не увидеть. О, если бы я была достойна!
   Ее интонации заставляли задуматься о какой-то чудесной силе.
   - Достойна чего?
   Сал услышала его вопрос, но отвечать не спешила. Приподняв голову, она безрезультатно попыталась взглянуть на свои раны. Потом девушка тихо произнесла:
   - Никак не заживают. Может, лучше было бы их зашить... но мы не станем этого делать. Джереми сглотнул и мужественно начал:
   - Я украду иголку и нитку и постараюсь их зашить. Правда, я раньше такого не делал.
   - Нет. - Сал была не настолько больна, чтобы не заметить испуганное выражение лица Джереми. - Не хочу, чтобы ты пробовал меня зашивать. Просто поплотнее наложи повязку. Все будет в порядке... когда я доберусь до моря. Бедный парень! У тебя есть девушка?
   Он покачал головой, осторожно затягивая узелок.
   - Нет. Теперь, с повязкой, лучше?
   - Да, намного. - Сал удалось даже убедительно произнести эти слова. Ты станешь отличным врачом. Если захочешь. И наверняка отличным мужем. Повезет же какой-нибудь девчонке.
   Джереми только квакнул. И разозлился на себя за то, что не может найти подходящих слов для того, чтобы выразить свои чувства. "Как она могла
   такое сказать? Повезет какой-то девчонке! Разве она не видит, как безнадежно я в неё влюблен?"
   Но, конечно, говорить и думать об этом, любя её, было чистым безумием. Такая красивая и умелая женщина, как Сал, наверняка давно замужем, или, по меньшей мере, у неё есть серьезный ухажер. Черт, она выбрала бы взрослого, красивого и богатого мужчину. Знаменитого воина или кого из знати. Да они выстроятся в очередь, только чтобы взглянуть на нее.
   Тут Сал положила руку на плечо Джереми и спросила:
   - Кем бы ты хотел быть?
   Юноше показалось, что для девушки это не было праздным вопросом, только чтобы отвлечься от собственных боли и тревог.
   И снова Джереми обнаружил, что ответ уже готов. И без раздумий он сказал:
   - Я хотел бы быть тем, кто занимается одним с тобой делом. И помогать тебе. Шпионить или что другое. Вот что я собираюсь делать.
   - Ты уже делаешь, Джереми. Уже. Ты помогаешь мне больше, чем думаешь. И лучше, чем один высокий бородач...
   Она снова сказала больше, чем собиралась.
   Неожиданно Сал вновь принялась торопить парня, уговаривая перенести её на берег и достать лодку. А потом довезти её до моря, или она сама доберется... хотя в нынешнем состоянии едва ли бедняжка удержит в руках весло.
   - Я могу достать лодку. Только скажи. Либо гребную шлюпку, либо каноэ.
   У двоих рыбаков были каноэ, чтобы быстро добраться до родственников или на торг.
   - Я достану. А к морю, это куда?
   - Ты слышал что-нибудь об Академии, Джерри?
   - Название слышал.
   - Она находится возле города Пангур-Бан, если тебе известно, где это. Там большая река впадает в море.
   - Слыхал, - кивнул Джереми. - Когда жил в родной деревне. Говорили, что Академия - это школа для взрослых.
   - Да. Так о ней говорят... Джереми, Джереми, любимый, слушай меня внимательно. Я думала о том.... если я останусь здесь и отдохну... но я никак не могу поправиться. Пока я все осознаю, но быстро слабею. Давай смотреть правде в глаза. Не знаю, смогу ли я пережить весь путь. Может случиться, что останешься ты один... тише - молчи... Значит, я должна тебе все рассказать. Я попрошу тебя кое-что сделать, если получится... если все будет плохо и я не смогу дожить.
   - Да.
   "Джереми, любимый!" Она действительно произнесла это слово! Назвала его любимым. У парня голова пошла кругом, так что пришлось взять себя в руки, чтобы сосредоточиться на её последующих словах.
   Сал снова принялась предупреждать его. Хриплый голос не поспевал за смятенными мыслями.
   - Ты должен сделать... это опасно. Да какая разница! В эту минуту он плевать хотел даже на смерть.
   - Я все сделаю. Расскажи.
   Сал долго смотрела ему в глаза. Юноша почти воочию видел, как лихорадка путает её мысли. К его отчаянию, девушка в последний момент передумала.
   - Нет. Сейчас лучше не пытаться все объяснять. Завтра.
   У Джереми опустились руки - она снова начала заговариваться, а значит, ей стало хуже.
   Впервые он допустил мысль, что девушка может умереть, так и не добравшись до своей цели. И эта мысль наполнила его злостью - что ему делать, куда идти, если Сал умрет?
   Вечером на ужин в маленьком приземистом домике снова была овсянка. Почему-то без изюма. Наверное, тетю Линн тоже начинает тошнить от него. Джереми взял добавочную порцию рыбы и, когда никто не видел, спрятал её за пазуху, для Сал.
   Юноша сидел рядом с пожилыми, беззубыми и бездетными людьми, которые по насмешке судьбы оказались его дядей и тетей, и смотрел на них свежим взглядом, словно впервые оказался с ними за одним столом. Он снова подивился, как получилось, что он приехал в их деревню, жил в их доме и ел их овсянку. Вероятно, произошла какая-то ужасная ошибка. Просчет или недосмотр богов, или кто там заправляет человеческими жизнями.
   Повинуясь внезапному порыву, Джереми завел разговор об Академии, сказав, что слышал это название от одного проплывающего мимо рыбака.
   Тетя Линн и дядя Гумберт прекрасно расслышали вопрос племянника. Но в ответ только молча взглянули на него, не проявив ни малейшего интереса, а потом снова принялись за кашу и вино. Их любопытство не заходило настолько далеко.
   Потом дядя Гумберт принялся разглагольствовать о тех вещах, в которых уверенно разбирался. Он собрался поручить Джереми подвести весной на вершину холма воду, чтобы можно было легко поливать виноградники на южном склоне.
   - Виноград, Джер, требует ухода.
   - Я помню.
   Джереми захотелось спереть лодку у дяди, раз уж придется пойти на воровство. Но Гумберт выращивал виноград, иногда занимался виноделием, но никогда не ловил рыбу. Так что у него не было своей лодки.
   На рассвете следующего дня в жизни Джереми наступил крутой перелом, более внезапный и страшный, чем в день смерти его родителей.
   С обычными предосторожностями он пробирался к месту встречи, неся для Сал рыбу и вяленое мясо, и тут впервые увидел фурию. Носясь по воздуху взад-вперед, как летучая мышь, тварь держала курс к лесу. На мгновение Джереми замер, похолодев от ужаса. "Враги Сал явились, чтобы убить её и забрать её сокровище!"
   Вдалеке, у окраины села, юноша заметил незнакомого человека верхом на верблюде. Он громко кричал, приказывая тварям и людям "найти ее".
   Внезапно темнеющее небо заполонили стаи черных, как вороны, фурий.
   Глава 4
   Бросившись вперед, Джереми добежал до убежища Сал, но что делать дальше - он не знал. Юноша беспомощно скорчился рядом с больной девушкой. То ли прятаться, то ли со всех ног бежать к реке? Среди окружающего шума и криков раздался её тихий голос:
   - Помни. Первое имя - Александр, второе - Шаландон.
   Внезапно её лицо переменилось.
   - Слушай!
   В воздухе захлопало, отовсюду зазвучали странные, дикие крики.
   Джереми вскочил и увидел вторую волну нападающих - вооруженные мечами воины на верблюдах, которые неслись сразу позади крылатых тварей. Джереми узнал бело-голубые формы гвардейцев лорда Калаха. Полгода назад они проезжали через родное село парня.
   В деревне изюмщиков поднялся страшный переполох, люди выбегали из домов и метались туда-сюда по улице. Джереми подхватил Сал под руку и потянул её подальше от этого места. Теперь некоторые жители могли увидеть их, но Джереми, напротив, не обращал на это внимания.
   Джереми совсем уже решился нести девушку на руках, но Сал, охваченная паникой, попыталась идти сама. В эту минуту сверху на неё бросилась разъяренная фурия. Сал покатилась по земле, визжа от боли.
   Джереми поднял камень и метнул в этот крылатый ужас. Чудовище пискнуло и сделало кульбит в воздухе, чтобы увернуться. Когда к Сал спустилась вторая тварь, Джереми бросился отгонять её голыми руками. Ему показалось даже, что он ухватил одно крыло, но оно выскользнуло из его пальцев.
   В деревне заходились криком мужчины, женщи-ны, дети. Еще одна фурия села на верхушку дерева, росшего на краю села, так что тонкие ветки прогнулись под её тяжестью. Вторая опустилась на землю, а третья пристроилась на крыше домика дяди Гумберта. Целая стая подобных чудовищ спешила с востока, трепеща серыми крыльями в свете заходящего солнца.
   Наконец Джереми как следует разглядел одно из этих существ, нависшее над его головой. Морда фурии была карикатурой на женское лицо, нарисованное художником, который ненавидел всех женщин в мире. В то же время между мохнатых лап виднелись мужские гениталии.
   Когда тварь сидела, огромные перепончатые крылья свисали по бокам как уродливый плащ. Если животное взмывало в воздух, они реяли, словно серые флаги. Запах, исходящий от фурий, напоминал Джереми вонь гнилого мяса моллюсков. Он хотя и был не таким сильным, но внушал ещё большее отвращение.
   С того места, куда Джереми дотащил Сал, открывался вид на сельское капище. Мраморный Дионис и черный Приап не собирались сходить с пьедестала. Они стояли лицом друг к другу, словно обсуждая происходящее вокруг. Подняв в вытянутых руках чаши с вином, боги будто праздновали ужасную тризну, благословляя нападающих и одобряя разрушение села, которое так долго пренебрегало ими.
   Джереми слышал, что, помимо своих выдающихся мужских способностей, Приап считался покровителем виноградников и садов. Но его статуя была такой же мертвой и неподвижной, как и надгробные плиты сельского кладбища.
   Селяне метались по деревне, крича и махая руками на крылатых тварей, кружащихся над головой. Джереми узрел и Миру в коротенькой тунике. Она застыла на пороге своего дома, обратив бледное лицо в небо, и на нем отражался дикий первобытный ужас.
   К Сал подлетел ещё один крылатый кошмар...
   На концах птичьих лап фурии и вместо когтей на перепончатых крыльях свисали длинные усы, похожие на хлысты. Они двигались и щелкали. Коснувшись какой-то маленькой птички, хлыст обвил её тельце, и птица рухнула наземь.
   Фурии, скользящие по воздуху на крыльях величиной с ковер, заверещали. В их воплях слышались какие-то слова. В ответ раздались людские крики.
   Кто-то из деревенских отыскал лук и начал выпускать неуклюжие стрелы в страшных тварей. Другие принялись метать камни.
   - Прекратите! - заорал кто-то из селян. - Их послали боги.
   Лучник прокричал в ответ, что он думает о таких богах. А потом один из всадников, облаченный в белое и голубое, наклонился из седла и свалил его единственным ударом боевого топора на длинной рукояти - алебарды.
   Кто-то ударил Джереми, и юноша упал. В голове помутилось. Ему показалась, что Мира бросилась к нему.
   Девушка, которая называла себя Сал и которую Джереми боготворил, но так и не узнал, успела выкрикнуть несколько слов, прежде чем: упала ничком, издала стон и умерла.
   Джереми кинулся к ней, ухватил за плечи и перевернул лицом вверх. Ее глаза слепо глядели в небо. Когда парень понял, что Сал действительно мертва, он закричал от боли и отчаяния, изливая свое горе и ярость на окружающий мир.
   Лужа у головы Сал была такой ярко-алой от лучей заходящего солнца, что казалась растекшейся кровью. Предмет, выпавший из рук девушки, плавал по воде. Джереми рефлекторно подхватил его и увидел, что это небольшой кожаный мешочек. Парень сообразил, что в последнюю минуту Сал хотела передать мешочек ему.
   Потрясенный её смертью, почти не слыша криков и стонов вокруг, Джереми сунул промокший от воды и крови мешочек за пазуху. И с удивлением почувствовал, что его содержимое явственно теплое и мягкое, оно шевельнулось и прижалось к его ребрам.
   Он помнил, что должен что-то сделать. Но что? Джереми едва соображал. Мир вокруг замедлился, и казалось, что спешить некуда. Сал сжимала в руке небольшой кинжал, а ножны от него остались висеть у неё на поясе. Клинок был не больше ладони Джереми, зато острый и прочный, с рукоятью из какого-то неизвестного черного дерева. Наверняка Сал хотела отдать ему и нож, так что, взглянув на прощание в глаза любимой, Джереми снял пояс с ножнами и забрал кинжал. Юноша отстраненно отметил, что его талия почти не отличалась объемом от талии девушки. Стоя на коленях у тела Сал, он застегнул пояс.
   Летающие твари были глупы по сравнении с людьми, хотя и научены исполнять определенную работу. Они врывались в дома и выгоняли жителей наружу, чтобы как следует их рассмотреть. Найдя костер, они набросали в него веток, а потом подхватили импровизированные факелы лапами.
   С тех пор, как Джереми покинул дом и направился к ещё живой Сал, он не видел своих родных и не знал, что сталось с ними.
   Встряхнувшись, парень начал искать пути к отступлению.
   Он огляделся, потом поднялся и побежал. Впереди была река, и дорога к ней была свободна.
   Рыбачьи лодки поселян были привязаны к небольшим причалам, остальные, требующие ремонта, лежали на берегу кверху килем. Несколько суденышек свободно дрейфовали у берега. Их хозяева либо были перебиты, либо убежали прочь от страха. Джереми увидел одного из рыбаков, барахтающегося в реке, а второй безжизненно распростерся у края воды.
   Теперь дикие вопли испуганных и умирающих селян донеслись уже с виноградников на южном склоне холма. И крики вооруженных всадников, похожие на азартные кличи охотников, натаскивающих гончих на диких зверей, и топот и рев верблюдов.
   У начала длинной пристани, к которой были привязаны лодки, стоял пеший воин. Но он смотрел в другую сторону и, казалось, не заметил Джереми.
   Юноша бросился в воду, даже не раздеваясь, и поплыл к дальнему концу причала. Он углядел там одно из каноэ, которое не было вытянуто на берег для просушки.
   Что-то плеснуло позади, он понял, что ему вслед пустили стрелу, хотя и не попали.
   Даже под водой Джереми чувствовал загадочное сокровище, которое грело его кожу. Оно было таким же теплым, как ладони Сал.
   Вынырнув на поверхность воды, чтобы глотнуть воздуха и посмотреть, далеко ли до каноэ, Джереми вскрикнул от боли и страха - его правое плечо ожег длинный хлыст фурии.
   Глава 5
   Выдохнув какие-то полузабытые молитвы, Джереми сочинил ещё несколько, пока нырял и плыл под водой, отчаянно пытаясь уйти от погони.
   Двигаясь вслепую под водой, он едва не проплыл мимо последних лодок, но вовремя заметил свою ошибку. Он снова вынырнул и наконец ухватился за борт каноэ. Сердце радостно заколотилось, когда он увидел, что весло было оставлено в лодке, под сиденьем. Спеша, юноша залез в каноэ и трясущимися пальцами развязал узел веревки, которая удерживала судно у причала.
   Выпрыгнув на пристань, он оттолкнул каноэ и снова вскочил в лодку. Ударился о сиденье и чуть не опрокинул суденышко, но потом оно выровнялось, и Джереми сел и изо всех сил заработал веслом.
   Одно мгновение ему казалось, что ушел он чисто, но вдруг в вечернем небе возникла фурия, спикировала и снова напала на него. Два тяжелых удара хлыстами показались ему прикосновениями раскаленного докрасна железа сперва по левой, а потом по правой ноге. Юноша не выдержал и закричал. Он вскочил, но не удержался на поврежденных ногах и полетел в воду. Сомкнувшаяся вода защитила его от нападения твари, так что он задержал дыхание и постарался оставаться под водой так долго, как смог. Вынырнув снова, парень оказался у борта лодки. Он начал толкать суденышко вниз по реке, отчаянно работал ногами и каждую секунду ожидал нового нападения, но ничего не произошло. Тварь унеслась прочь, когда он свалился в воду.
   Джереми отплыл несколько сот ярдов вниз по реке, прежде чем решился взобраться обратно в лодку, и обнаружил, к собственному огорчению, что весло пропало.
   Потом снова воспрял духом. Весло плыло невдалеке, оно темнело на сверкающей реке, в которой отражался закат. Джереми подгреб руками и выловил весло из воды.
   С каждым движением раны начинали гореть и саднить, и боль утихала лишь немного, когда юноша пытался сидеть смирно. Все его чувства вопили, что он истекает кровью и может умереть. Но разум твердил, что Сал была изранена ещё сильнее и все же не изошла кровью.
   Страх гнал Джереми вперед, заставляя презреть боль.
   Постепенно сгущались сумерки, но медленно, слишком медленно: До полной темноты было ещё ой как далеко. В отчаянии парень пытался вспомнить какую-нибудь молитву, обращенную непосредственно к ночи. Как же звали эту богиню - Никт или Нок? Кажется, он слышал её имя несколько раз, ещё в далеком детстве. Но имя это не внушало Джереми ни надежды, ни уверенности.
   Обогнуть небольшие островки и длинную песчаную косу, расположение которых он знал из рассказов селян, оказалось просто. Но, выплыв на излучину реки, в полумиле от Изюмщиков, Джереми оказался в совершенно незнакомой местности.
   Он продолжал равномерно грести, от страха не обращая внимания на боль в ногах и плече. К счастью, в детстве он много ходил на каноэ и знал, как с ним управляться. Еще ему повезло, что реку подпитывали горные ручьи и течение было достаточно быстрым.
   Когда наступила тьма, оказалось, что Джереми трудно, почти невозможно оценивать расстояния. Лунный свет, пришедший бы на помощь любому человеку с нормальным зрением, близорукому юноше только мешал, превращая окружающий пейзаж в какие-то таинственные и волшебные края.
   С одной стороны, судьба улыбалась парню - он сумел спастись и стащил каноэ, а не какую-нибудь неповоротливую рыбачью лодку. Это верткое суденышко плыло резвее и легче, и управлять можно было одним-единственным веслом. Шлюпку он так легко не увел бы, будь у него даже два нормальных весла.
   Часто за эту долгую ночь, когда что-то смутно маячило впереди на воде или в небе, к Джереми возвращались страх и ощущение смертельной опасности. Стараясь производить как можно меньше шума, он греб вперед, бормоча горячие молитвы, обращенные к каждому богу или богине, которых он помнил, хотя подозревал, что они вряд ли догадываются о его существовании.
   Темные берега щетинились деревьями. Спустя несколько часов с начала его путешествия, когда отблески заката полностью угасли, в небе разлилось странное размытое сияние. Слабое зрение Джереми позволило определить, что более концентрированный свет луны находится чуть в стороне. Люди говорили, что есть яркое скопление звезд, которое называется Млечный Путь. Наверное, это он и был, и Джереми приободрился.
   Другую часть неба освещало зарево горящей деревни. Оно было видно ещё долго, по меньшей мере час. Но Джереми больше никто не преследовал. Наконец он осмелел настолько, что перестал каждую минуту прислушиваться и начал грести равномернее.
   Юноша вспомнил, как в раннем детстве отец и мама рассказывали ему старые легенды о планетах и созвездиях - как небесные светила связаны с определенными богами и почему.
   Невидимые звезды над головой навеяли парню воспоминания о родителях. Однажды ночью, уже давно, они с отцом отправились на рыбалку. Но Джереми запретил себе думать об этом сейчас.
   Он сначала решился даже вознести молитву Дионису и Приапу - впервые в жизни, - но сразу же отказался от этой мысли. Потому что вспомнил их статуи, с заздравными чашами вина в руках, посреди хаоса и ужаса. И решил, что эти боги вовсе не заинтересованы в его спасении.
   А рана на плече жгла юношу огнем, ноги чувствовали себя не лучше. Время от времени один из порезов начинал болеть так, что остальные два терялись на фоне этой острой боли. Только из опасения, что враг может гнаться за ним по пятам, и ради обещания, данного Сал, Джереми не позволял себе лечь ничком и завыть в голос.
   У страха глаза велики, и каждая смутная тень в небе казалась юноше крылатой фурией, которая вот-вот упадет сверху и исхлещет его до смерти. Даже плывущие мимо коряги наводили на него ужас. Иногда, всматриваясь в незнакомые и расплывчатые берега, Джереми слышал тихий свист ветра, и тотчас же падал на дно каноэ, думая, что это летит фурия и хлопает своими страшными крыльями.
   На ночном небосклоне все ещё были видны отблески пожара.
   "Ну и пусть горит", - думал паренек, оглядываясь на северо-восток. Янтарно-алые всполохи на низких тучах отмечали место, где горели дома на высоком холме. Джереми испытывал жалость к сельчанам, но довольно отстраненную. Образы дяди и тети уже подернулись дымкой, отодвинулись куда-то вдаль, и их лица стали такими смутными, как лица остальных жителей деревни. Казалось, что все это было давным-давно, много лет назад. Как и то, что произошло с Джереми с тех пор, как был разрушен его собственный дом и погибли родители.
   Все, кроме Сал.
   Юноша подсчитал, что общее время, которое он провел наедине с Сал за эти три дня, в сумме составило едва ли час. Но за час девушка стала важнее для Джереми всего на свете и реальней, чем дядя Гумберт и тетя Линн. Невзирая на то что он прожил с ними под одной крышей несколько месяцев.
   Единственное, о чем он слегка жалел, что так и не узнал настоящего имени Сал. Но ничего страшного. Это не так важно. Он вызнает её имя, как будто случайно - когда будет рассказывать свою историю профессору Александру или Маргарет Шаландон.
   Одинокому страннику казалось, что он помнит каждое слово, произнесенное Сал - это имя стало священным, потому что его выбрала Она за время их коротких встреч. Каждый её жест, каждое движение губ, каждый поворот головы. Она была рядом, живая память... как и папа с мамой. Словно какая-то часть его души умерла вместе со смертью родителей, а Сал воскресила её.
   Неустанно гребя и близоруко щурясь во тьму, Джереми думал о том, что, не считая Сал, остальная его жизнь за последние полгода была бессмысленна и не стоила и ломаного гроша.
   Разве что он узнал, что такое смерть. Плюс заработал мозоли на руках. И стальные - для своего возраста - мускулы.