Сейберхэген Фред. Лик Аполлона

Сейберхэген Фред
Лик Аполлона

   Саберхаген Фред
   Лик Аполлона
   Перевод. И. Непочатова
   В великой битве с Аидом, властелином Мрака, гибнет бог Солнца Аполлон. Но его сущность, душа, заключенная в Лике, волшебном талисмане, бессмертна. При невероятных обстоятельствах Лик Аполлона оказывается в руках деревенского паренька Джереми Редторна. Отныне его судьба - это судьба бога, его призвание - сражаться со злом в этом несовершенном мире и нести за него ответственность.
   Я знаю больше Аполлона, Когда лежит он, сном объят, Я вижу: звезды небосклона Кровавым пламенем горят. "Песнь Тома О'Бедлема", автор неизвестен
   Пролог
   Спрятавшимся в Пещеру людям казалось, что сотрясаются кости самой земли.
   Смертельная схватка все продолжалась, наполняя темноту подземелья раскатистым грохотом и прорезая мрак языками страшного пламени. Сражались два бога. И за каждым из них стояли собственная мощь и безграничная вера людей-сторонников. Слепая ярость бушевала повсюду, и эту ярость разделяли оба немногочисленных клана смертных.
   Когда иссякло волшебство, боги схватились врукопашную. От грома этой битвы и рева двух голосов, заходящихся от боли и гнева, люди глохли и валились на землю. Их было немного, чуть больше двух десятков, кто по невезению оказался заперт в Пещере Прорицаний. Разрывы молний, сорвавшихся с божественных дланей, слепили глаза, которые уже успели привыкнуть к темноте подземелья. Легкие забила пыль раздробленных камней и гарь раскалившейся земли.
   Схватка богов ещё не достигла апогея, когда воинственно настроенные поначалу люди, позабыв о раздоре, стали думать лишь о спасении. Они поняли, что исход битвы никак от них не зависит, и те, кто ещё сохранял способность двигаться, делали все, чтобы только не попасть под ноги борющимся гигантам.
   Каждое мгновение казалось, что предел наступил, что страшнее быть уже не может. Но следующая секунда убивала эту надежду, и бой разгорался с новой силой и новой яростью. Каменные стены трещали и качались, превращая пещеру в ад.
   Среди немногих оставшихся в живых была невысокая гибкая девушка с волосами цвета пепла. Она скорчилась за кучей камней, сваленных в углу Пещеры. Разорванная одежда была запятнана кровью, сочащейся из множества мелких порезов и царапин.
   Пока длился бой, никто не мог бы предугадать его исход. То один из богов, то другой повергали соперника наземь, чтобы через мгновение самому упасть под натиском врага.
   И когда уже испуганным наблюдателям стало казаться, что битва будет продолжаться вечно, пока не разрушит весь мир до основания, сражение прервалось на одно краткое мгновение, так что окружающие смогли перевести дух и снова обрести способность видеть и слышать. Некоторые люди быстро оправились и принялись было выкрикивать что-то вроде заклинаний, которые тут же потонули в новой волне ярости и боли. Губы девушки дрогнули и зашевелились, произнося слова, которые уже никто не слышал:
   - Аполлон, Аполлон, Аполлон победит. В противоположном конце Пещеры, в другом более-менее безопасном уголке, кто-то кричал:
   - Аид, Аид, повелитель Тьмы!
   В следующую минуту битва достигла-таки кульминации. Земля содрогнулась, и могучая каменная стена Пещеры дала трещину. Темноту прорезал солнечный луч.
   Когда затих грохот падающих камней, наступила относительная тишина, прерываемая только отдаленным рокотом, слабеющим гулом и плеском - это входили в прежние русла подземные потоки в венах истерзанной земли. То тут, то там раздавались слабые стоны людей, чудом уцелевших после страшной катастрофы.
   Военачальник, который их привел, смог насчитать только шестерых. Чудовищный враг их пропал, видимо, ему пришли на помощь остатки его армии. Так что поле боя осталось в полном распоряжении верующих в Аполлона, бога Света.
   Но то, что вражеские рати отступили, ничего уже не значило.
   Семерых людей оглушило понимание: их бог погиб.
   Они начали выползать, вылезать и откапываться из укрытий - раненые, окровавленные, полуослепшие бедняги собирались в центральном зале Пещеры, где произошло финальное столкновение богов, в семь голосов изливая свое горе. Один или двое даже искренне сомневались, встанет ли когда-нибудь снова солнце.
   Увидев луч, пробивающийся из развороченной стены Пещеры, несчастные немного пришли в себя. Великое светило все-таки не угасло вместе с Аполлоном. Это придало людям сил.
   Свет был довольно слабым, но его хватило, чтобы они убедились в том, о чем подозревали - Аид Безжалостный, самый ненавидимый из всех богов, сумел спастись.
   Женщина в окровавленной изорванной одежде встряхнула опаленными черными кудрями и, указав на пол пещеры, крикнула:
   - Проклятый Аид тоже ранен!
   - Он ушел туда, где сможет быстро восстановить силы... глубоко, очень глубоко внизу.
   Военачальник посмотрел в сторону провала в стене Пещеры, за которым начинался непроглядный мрак, поглощавший даже слабый лучик света. В воздухе до сих пор висели плотные клубы пыли.
   - Может, он сгорит и сдохнет у себя в аду! - выкрикнул другой мужчина.
   - Нет, он вернется, чтобы уничтожить нас, - глухим и безнадежным голосом промолвила ещё одна женщина. - Наш бог умер.
   На самом деле полуоглохшие люди почти кричали друг другу, сами этого не осознавая.
   - Нельзя отчаиваться, - сказал военачальник, который привел сюда сотню бойцов, а остался с семерыми ранеными. - Еще не все потеряно. Аполлон умер - да здравствует Аполлон!
   Он огляделся по сторонам и закашлялся от пыли.
   - Нужно все осмотреть. Дайте огня. Я хочу кое-что поискать.
   Все мгновенно умолкли. Потом один из них направился в угол, где слабо тлела какая-то деревяшка, бывшая ранее частью оружия или щита. В него угодил огненный вихрь, выпущенный одним из сражающихся богов. Бережно и терпеливо мужчина раздул искры в язычок пламени. Вскоре дерево запылало, и света стало достаточно, чтобы разглядеть окружающие предметы там, куда не доставал слабый солнечный луч.
   При ярком огне факела люди наконец смогли разглядеть друг друга. Лишь трое до сих пор сжимали в руках оружие. Все были в пыли и крови. Никто из них ещё не достиг тридцати лет, но глаза их были глазами стариков, которым теперь остается одно - умереть.
   Повсюду лежали скорченные или распростертые тела, друзей и врагов вперемешку. Но это могло подождать. Все могло подождать.
   Свет, как всегда, приободрил людей. Сперва они бросились удостовериться в случившейся трагедии, что их бог повергнут. Они рассмотрели все, что от него осталось, - не так уж и много.
   Аполлон погиб, но...
   Военачальник опустился на колени и запустил пальцы в осколки камней.
   - Вы знаете, что необходимо искать. Помогите. Через несколько минут общих стараний подал голос один из мужчин:
   - Тут кое-что есть. Следы Аида.
   Живое пламя факела подтвердило его догадку. На полу Пещеры Прорицаний остался след, словно кого-то или что-то тяжелое тащили по земле, в сторону темного провала.
   - Ему помогали. Он был так сильно ранен, что смертным пришлось тащить его.
   - И ранен серьезно! Разве это не кровь?
   Все уставились на темные полосы, которые остались на камнях. Кровь, но чья? Никто не мог поручиться, что она вытекла из божественных жил.
   - Но он жив. Аид жив, а... а... Голос говорящего задрожал и прервался, перейдя в сдавленные рыдания.
   - Может, враг умрет внизу от ран, - с отчаянной надеждой предположил его соратник.
   - Нет. Там, в подземной бездне, к нему вернутся силы.
   Все отступили на шаг, словно вообразив, как владыка Мрака возникает из глубины провала и одним движением выхватывает их души.
   - Безжалостный наверняка жив, - простонал следующий голос. - А Аполлон мертв!
   - Довольно! - хрипло крикнул военачальник. - Да здравствует Аполлон!
   Он встал, поскольку нашел то, ради чего копался в пыли и гравии, небольшой плоский предмет. Судорожно вздохнув, он отодрал полосу ткани от туники и обмотал правую руку. Только после этого воин решился притронуться к своей находке. Он поднес её ближе к факелу, чтобы все смогли рассмотреть. Предмет был величиной с его ладонь - хрупкая и истертая сероватая маска, по внутренней стороне которой играли изменчивые тени, словно там непрестанно что-то двигалось.
   - Лик! - воскликнули все.
   - Мы должны сохранить его.
   Хриплый шепот множества голосов вторил:
   - До тех пор, пока наш бог не возродится.
   - Сохранить, сберечь и передать... кто знает, кому посчастливится?
   Люди недоуменно переглянулись.
   Наконец их предводитель нарушил молчание.
   - На ум приходят только двое. Естественно, среди нас их нет.
   Все дружно закивали. Ни один из семерых не считал себя достойным даже прикоснуться к Лику Аполлона.
   - Но как нам переправить это в безопасное место? - спросила девушка с пепельными волосами. - Вряд ли нам удастся покинуть Пещеру живыми.
   Все в их небольшой группе понимали, что почитатели Аида будут поджидать их у входа в Пещеру, но битва богов расшатала каменные стены, отчего появилось множество новых выходов и щелей.
   Тяжесть решения согнула плечи военачальника. Он поразмыслил и твердо заявил:
   - Нужно попытаться. Но мы должны разделиться и разойтись в семь разных сторон. Жребий определит, кто из нас понесет... это.
   Через несколько минут, когда жребий был брошен, шесть пар глаз поглядели на девушку с пепельными волосами.
   Прошли дни, Злые вести разносятся быстро, все узнали, что бог Аполлон, прозванный также владыкой Света, Сияющим, Тружеником, Фебом, Сребролуким и ещё длинной чередой разнообразных имен, - мертв. О судьбе противника солнечного бога, мрачного Аида, мнения расходились. Одни говорили, что двое могучих врагов друг друга уничтожили. Другие утверждали, что Темному владыке пришел на подмогу чудовищный Цербер, так что теперь Аид восседает в своем подземном царстве и празднует победу. Третьи считали, что повелитель мертвых, окончательно уничтожив Аполлона, сам был опасно ранен и потому скрылся у корней земли, пытаясь восстановить силы.
   А все остальные - и близко не бывавшие у Горы и не видавшие битву в Пещере Прорицаний - плевать хотели на всех богов, вместе взятых; поскольку твердо знали, что если они и были, то давным-давно перевелись или умерли. И то сомнения берут, что все это не выдумки.
   Истина же оказалась удивительней, чем все слухи и сказки, которые ходили среди народа.
   Глава 1
   Спустя несколько недель, на закате небольшая деревенька, лежащая в сотне миль от Пещеры Прорицаний, готовилась к отдыху после трудового дня. В крайнем домишке за ужином собрались трое: седовласые мужчина и женщина и рыжий мальчишка, которому только что исполнилось пятнадцать лет. На столе неярко коптил светильник с рыбьим жиром, бросая блики на привычную вечернюю трапезу - овсяную кашу, изюм и свежезажаренную рыбу.
   Следует признать, что это был довольно грустный день рождения. Тетя Линн спела Джереми песню и налила второй стакан вина.
   Этим вечером дядя Гумберт, тряся седой бородой, все доливал и доливал в свою кружку из глиняного кувшина, а потом принялся рассказывать разные истории. Прежде дядя болтливостью не отличался. Но по случаю дня рождения племянника расслабился. К тому же лето было уже на исходе, и урожай обещал быть отличным. Одно это привело дядю Гумберта в прекрасное расположение духа.
   Нечасто на памяти Джереми дядя Гумберт надирался так, как сегодня, хотя единственный признаком опьянения у него служило хихиканье и икание, после чего дядя извергал кучу рассказов и баек о легендарных богах, постепенно зацикливаясь на пересказе их многочисленных битв.
   Джереми давно не ждал благодарностей за свой тяжкий труд. Но вынужден был признать, что старики вкалывают не меньше его. Ничего не поделаешь, ведь земля их кормит.
   Обычно юноше наливали всего одну кружку вина после ужина - одно из проявлений скупости тетки, помимо всего прочего. Но сегодня Джереми осмелился налить вторую, и тетя хоть неодобрительно глянула на парня, но промолчала.
   Не то чтобы ему строго воспрещалось пить вино. Джереми прежде и не тянуло на выпивку - не нравилось ощущение, которое наступало после принятия на грудь определенного количества красной жидкости.
   Тетя Линн, поздравляя племянника с пятнадцатилетием, спросила:
   - Наверное, ты скоро женишься?
   Вот уж удивила! Неужели старуха не замечала, что он практически ни с кем не общается в этом селении? Местные очень настороженно относились к чужакам.
   - На ком тут жениться?
   Тетя задумалась. А может, просто вспомнила что-то свое, кто её знает. Джереми принялся водить пальцем на каплях вина, пролитых на столешницу. Иногда юноше казалось, что между ним и его родственниками лежит пропасть большая, чем два поколения, - настолько они разные. У дяди Гумберта язык уже развязался вовсю, и он рассказывал третью по счету легенду о древних временах, когда мир был юн. а боги молоды и полны надежд и желания поддерживать Вселенную в гармонии. Джереми подозревал, что старик повторял эти байки сотни раз, но ему не наскучивало это, как не наскучивало тетке переслушивать их заново.
   Многие, говоря о прошлом, так называемом Золотом веке, рисовали богов веселыми и щедрыми и со временем несправедливо забытыми. Но за последние несколько месяцев Джереми открыл, что дядя Гумберт считает иначе. Да, иногда божества могут покровительствовать некоторым смертным, время от времени, но в целом они отнюдь не благи. Боги, как дети, считали весь мир своей песочницей, а людей воспринимали чем-то вроде забавных игрушек.
   Гумберту нравилась такая точка зрения - это ведь не его вина, что мир часто обманывал его ожидания и надежды. Естественно, боги сидят у себя и только и мечтают, как напакостить ему, Гумберту. Джереми подумал, что, воспринимая себя жертвой божественных козней, дядя Гумберт таким образом возвеличивается в собственных глазах.
   Целых пять месяцев постоянным слушателем Гумберта был его усталый, засыпающий за столом племянник. Сегодняшний вечер не был исключением. Юноша сидел, подперев подбородок кулаком, и клевал носом над второй кружкой вина. Вообще-то никто его не удерживал, он мог в любую минуту сдаться и полезть спать на чердак. Но ему, видимо, тоже нравились эти истории. Они вносили хоть какое-то разнообразие в будни.
   Джереми чуть приоткрыл глаза. Эту историю юноша слышал впервые за все пять месяцев работы на родню.
   Речь шла о двух богах - Дионисе и Гермесе. Они путешествовали в облике людей, поспорив, какой прием им окажут в первой же крестьянской хижине, если они появятся там инкогнито.
   - Ну, завернулись они в плащи и... ик!..и пошли.
   Тетя Линн и сама пропустила сегодня пару лишних кружек вина, она запищала и захихикала, хлопая мужа по руке. Джереми только молча подивился. Без сомнений, за четверть века супружества она слышала эту историю не раз и не два и уже знала, в чем соль. Но веселилась. Джереми не слышал этого рассказа прежде и все равно не ждал ничего особо занимательного.
   - Вот великий Гермес, - хрипло гудел голос дяди Гумберта, - кое-кто зовет его Меркурием, и Дионис подошли к первой попавшейся хижине. Им открыл мрачный старик, а позади него боги увидали его хорошенькую жену... она заприметила, что гости недурны собой и одеты богато, так что принялась им подмигивать...
   Тетя Линн, уже просмеявшись, теперь просто сидела и улыбалась, терпеливо дожидаясь продолжения. Наверное, она думала о том, что ей мог попасться муж и похуже Гумберта, который на неё никогда не поднимал руки. Старикашка был не особо крепок и могуч и вообще предпочитал ни с кем не ссориться. У него были другие недостатки.
   Рассказ подошел к вполне предсказуемому финалу - хмурому и жадному крестьянину наставили рога, похотливые боги одержали победу, молодая жена была удовлетворена, по крайней мере, на ближайшее время. Судя по довольному хохоту дяди Гумберта, история эта нравилась ему до сих пор, с тех времен, когда он впервые её услышал - то есть когда сам был молодым похотливым парнем. И Джереми подумалось вдруг, что отец никогда бы не стал рассказывать побасенки подобного толка, а мама не стала бы над ними смеяться.
   Ужин закончился, поскольку дядя Гумберт иссяк. Когда все трое встали из-за стола, Джереми заметил, что он уже не ниже седобородого дяди, которому вообще-то ещё нет и пятидесяти.
   Тетя принялась убирать нехитрую кухонную утварь со стола, а Джереми пробормотал: "Спокойной ночи" - и потащился на улицу. Вторая кружка вина прибавила шума в голове и вялости в усталых ногах, так что парень едва не рухнул с деревянной лестницы, пока лез на чердак, - нога соскользнула с гладкой, истертой ступеньки.
   Стоял ранний вечер, и маленький темный чердак дышал теплом прошедшего летнего дня. Не останавливаясь, Джереми протиснулся ужом через захламленную узкую комнатку, пышущую жаром угасшего уже солнца, и выбрался наружу через грубое отверстие в стене, которое служило окошком. Плоская крыша была залита лунным светом.
   Оказавшись на крыше, Джереми тотчас же стянул домашнюю рубаху. На открытом воздухе сейчас было намного прохладней, чем в доме. После заката поднялся легкий ветерок, а значит, мошкары можно не бояться. Справа и слева шелестели ветви дерева, роняя листья на плоскую крышу. Даже днем крона дерева прикрывала крышу от чужих глаз, а уж ночью и подавно. Джереми быстро стянул штаны и помочился с края крыши, чтобы не спускаться к уборной на заднем дворе. Потом растянулся на чуть неровной, но теплой, нагретой солнцем поверхности, подсунув свернутую рубаху под голову.
   Луна висела прямо над головой. Близорукий Джереми всегда мог определить, где находится полная луна на чистом небе, хотя её свет и смена фаз не значили для юноши ровным счетом ничего. А вот звезд он не различал даже самых ярких, разве что пару раз видел (или ему казалось, что видел) слабое мигание Сириуса в ясные зимние ночи. Иногда, когда Венера сияла особенно ярко, он мог заметить её перед рассветом или на закате - слабое подобие крохотной луны. Но сегодня, хотя ресницы слипались от выпитого вина и усталости, он поразился, как красиво изменился мир в серебряном лунном свете. Она сияла вовсю, хотя для Джереми луна казалась всего лишь самым ярким, но сильно размытым пятном.
   Утром этого дня тетя Линн упомянула, что на реке какой-то лодочник рассказывал о странной битве, которая недавно произошла в Пещере Прорицаний. Там приняли участие целые армии людей, и двое или даже больше богов дрались насмерть.
   - Все боги давным-давно умерли, - отмахнулся дядя. - Еще до моего рождения.
   А потом принялся рассуждать о разных божествах так, словно был с ними лично знаком.
   - Вот Дионис... это подходящий бог. Он делает жизнь интересной!
   И сопроводил последнюю фразу смешком и подмигиванием. Голос у дяди был хотя и хриплый, но довольно приятный.
   Джереми хотел спросить дядю, откуда он так хорошо знает Диониса, если тот умер задолго до рождения самого Гумберта, - просто для того, чтобы посмотреть на реакцию. Но усталость взяла свое. Кроме того, юноша подозревал, что дядя вообще не станет отвечать.
   Хотя Джереми очень утомился, внутренний непокой не давал ему уснуть ещё некоторое время. Не все соглашались с мнением дяди Гумберта, что боги
   умерли. Они жили где-то на небесах, по крайней мере, так гласили легенды, правда были не видимы для взоров людей, как звезды для глаз Джереми. Если только все эти легенды не врут...
   Другие рассказы свидетельствовали, что вторая половина богов проживала в недоступных горах и сходила вниз, к людям, чтобы доставить им неприятности или подружиться... Так было давно, сотни лет назад.
   Интересно, подумал Джереми, действительно ли боги, настоящие боги, вели себя так, как сказано в историях дяди Гумберта? Родители Джереми считали иначе. Собственно, само существование богов стояло под вопросом. Но Джереми верил, что какие-то боги были. Ведь чудеса случаются и до сих пор. Нет, сам он ничего подобного не видел. Но слухов ходит множество, неужели все они - неправда?..
   ...Мысли путались. Если Гермес и Дионис вошли бы сегодня в их дом, то обнаружили бы старика и его жену - вовсе не молодую и хорошенькую, так что и останавливаться здесь у них не было бы смысла. Ни бог, ни человек не стал бы стараться наставить дяде рога.
   Из темного дома уже доносились равномерный храп и посапывание. Вино и тяжелая работа отупляют, и в нашем мире чего можно ждать к ночи, как не спокойного сна?
   Усталость, наконец, сморила Джереми. Он скользнул через грань, отделяющую сон от яви. Во сне он увидел молодую жену крестьянина из рассказки дяди Гумберта. Она лежала навзничь на постели, приглашающе раскинув ноги. Ее муж уже был куда-то отослан, и обнаженная женщина была готова отдаться прекрасным богам. Между её разведенными коленями возвышался веселый бородатый Дионис. Он поигрывал великолепными мускулами и демонстрировал большой фаллос, посрамляя смертное человечество.
   Тут сновидение сменилось, и на кровати почему-то оказалась одна деревенская девушка, ровесница Джереми. Ее звали Мира, и юноша часто видел, как она купалась жарким летним днем в реке. Но Мира и её подружки всегда недоверчиво относились к рыжему непонятному чужаку. Вся деревня с подозрением смотрела на юношу, говорящего с незнакомым акцентом. Когда Мира купалась, её темные длинные волосы облепляли нагое тело, скрывая от взоров голую грудь и чудные изгибы.
   Сознание юноши трепетало на грани сна и пробуждения. Что-то прекрасное должно было вот-вот произойти.
   И что с того, если невежественная деревенская девчонка сторонится его? Пусть её. Сейчас, с полузакрытыми глазами, он был королем, богом, властителем и сам выбирал, что должно случиться, а что нет.
   И даже во сне он задался вопросом: "Что бы сделал Дионис, если он вообще существует, с девушкой вроде Миры?" Как хорошо, просто здорово быть богом!
   Но в следующее мгновение он соскользнул в сон ещё глубже. И сон стал ещё прекрасней. Уже не Дионис, а он, Джереми, стоял между разведенными коленями девушки. Мира призывно протянула к нему руки, их тела слились в одно...
   Застонав, он пробудился на самом интересном месте и обнаружил, что лежит на крыше дома один одинешенек. Реальность была безрадостна, и никакие грезы не могли улучшить её.
   Через минуту Джереми повернулся на бок и снова уснул. На этот раз ему приснились невидимые звезды.
   Глава 2
   В полдень следующего дня Джереми выпало сражаться с тачкой, спускаться с нею от виноградников, что были разбиты на высоком холме, до деревни, да по крутому и каменистому склону. Это была уже не первая ходка. Высокий и гибкий паренек изо всех сил упирался босыми ступнями в утоптанную тропу, рыжие кудри падали на глаза, крепкие руки до боли сжимали ручки тачки. Несколько раз тяжелая тачка перевешивала, и Джереми спотыкался, едва не опрокидывая её, и ронял драгоценный груз, поскольку вез он недавно собранный виноград. Тяжелые гроздья то тут, то там пестрели зелеными листьями. Пурпурные спелые кисти, налитые сладким соком, горой лежащие в тачке, весили немало. Джереми взмок от пота, его одежда была перемазана липким виноградным соком.
   Этот поистину необыкновенный виноград, который выращивали в деревне изюмщиков, обычно не давили на вино в отличие от немногих поселян вроде дяди Гумберта. Из него изготавливали великолепный, знаменитый далеко за пределами деревни, изюм. Первое время Джереми объедался изготовленным здесь изюмом, но за последние два месяца тот успел ему страшно надоесть.
   Скоро деревенские винные чаны будут заполнены, и виноград придется таскать на другой конец села, где его разложат на специальных листах и высушат. Тогда для Джереми настанет тяжелая пора, - ему придется неделями сидеть под жарким солнцем на одном месте, переворачивая ягоды и отгоняя от них назойливых мух. Но по крайней мере он отдохнет от этой проклятой тачки.
   А может, его погонят стаскивать на берег реки камни подходящего размера для постройки новой пристани?
   Часы изнуряющей работы с самого восхода давно уже выветрили из его головы грезы этой ночи. Джереми ругался и ворчал себе под нос - так вся молодость пройдет за работой, - когда от деревьев долетел слабый голос: "Помогите..."
   Это был почти неслышный шепот. Несколько ударов сердца Джереми стоял и недоумевал, слышал ли он вообще что-то. Странный призыв насторожил его. Ночные мечты мгновенно ожили в его памяти.
   Тихий шепот повторился. Он звучал так же явственно, как скрип тачки, и был не менее реален, чем боль в натруженных мышцах, так что мечты здесь ни при чем.
   За день по этой тропе постоянно сновал народ, но сейчас Джереми оказался один. Отсюда никто его не видел, хотя на окраине деревни маячили двое-трое. Слева, на поле, где зеленели поздние летние посевы, тоже никого не было, а справа, где земля не годилась для пашни, густо зеленели деревья.
   Парень отбросил со лба рыжую прядь, - он стал отращивать волосы, когда заметил, что это вызывает неприязнь у местных жителей, - и решился заглянуть за кусты. У него вырвался невольный вздох, когда он встретился взглядом с молодой девушкой.
   Она неподвижно лежала на боку, чуть приподняв голову, и смотрела на него темными глазами.
   Две вертикальные подпорки на тачке со стуком уперлись в землю. Оставив груз, Джереми сделал три шага вперед и опустился на одно колено. Лежащая девушка была измождена и грязна, но было ясно, что несчастная едва старше самого Джереми.
   Бедняжка прижалась к земле, как испуганный кролик. Правая её рука была скрыта телом, а колени были подтянуты к груди. Эта поза навела Джереми на мысль, что девушка ранена. На бледном, искаженном страданием лице жили только темные глаза. Поскольку здесь царил полумрак, с первого взгляда Джереми не рассмотрел, во что она была одета. Разве что одежда была темного цвета и скрывала почти все тело: черные сапоги и штаны, свободная рубашка и куртка.