для суфийских сказаний.
Человек по имени Сейиф Мулюк половину своей жизни провел в поисках
истины. Он прочитал все, какие только мог найти, книги древних мудрецов,
побывавших в известных и неизвестных странах, повсюду встречаясь с духовными
учителями и беседуя с ними о постижении истины. Дни он проводил в работе, а
ночи в размышлениях о великих тайнах.
Однажды Сейиф Мулюк услыхал еще об одном Учителе, великом поэте Ансари
из города Герата, и отправился к нему.
Подойдя к дому мудреца, он, немало удивляясь, прочел на двери надпись:
"Здесь продается знание".
-- Это, должно быть, ошибка или, возможно, намеренная нелепость,
рассчитанная на то, чтобы отпугнуть праздных искателей. Я никогда не слышал,
чтобы знание можно было продать или купить, -- подумал Сейиф Мулюк и вошел в
дом.
Во внутреннем дворике он увидел самого Ансари, согбен-ного старика,
занятого записыванием поэмы.
-- Ты пришел, чтобы купить знание? -- спросил мудрец, прерывая работу.
Сейиф Мулюк кивнул. Тогда Ансари спросил, сколько у него с собой денег, и
странник вытащил все, что у него было, -- около ста серебряных монет.
-- За эти деньги ты можешь получить три совета, -- сказал старец.
-- Так вы в самом деле продаете знание? Но зачем вам деньги, если вы
смиренный и посвятивший себя знанию человек?
-- Мы живем в земном мире и нам приходится считаться с его
материальными условиями. Мое знание возлагает на меня новые великие
обязанности. То, что я обладаю особым знанием, которого не имеют другие
люди, обязывает меня тратить деньги помимо других ценностей для того, чтобы
быть полезным там, где нет необходимости в добром слове или проявлении
"бараки".
И, взяв серебро, старец продолжал:
-- Слушай внимательно. Первый совет таков: "Небольшое облачко
предупреждает об опасности".
-- Но разве это знание? -- воскликнул Сейиф Мулюк. -- Ваш совет ничего
не говорит мне о природе конечной истины или о месте человека в мире.
-- Если ты собираешься перебивать меня, то забирай свои деньги и уходи.
Что пользы знать о месте человека в мире, если этот человек мертв?
Сейиф Мулюк замолчал и приготовился выслушать следу-ющий совет.
-- Если ты встретишь птицу, кота и собаку в одном месте, -- сказал
мудрец, -- стань их хозяином и смотри за ними до конца.
-- Весьма странный совет, может быть, в нем скрыт какой-то
метафизический смысл, который откроется мне, если я буду достаточно долго
над ним размышлять, -- подумал Сейиф Мулюк, но вслух не выразил своих
мыслей.
Третий совет гласил: "Когда ты встретишься с чем-то, не имеющим,
казалось бы, к тебе никакого отношения, оставайся верным предыдущему совету,
-- тогда и только тогда дверь перед тобой откроется. Войди в эту дверь".
Сейиф Мулюк хотел остаться у этого загадочного мудреца и стать его
учеником, но Ансари довольно грубо выпроводил его.
Итак, он снова отправился в путь и пошел в Кашмир, где некоторое время
обучался у одного учителя. Из Кашмира Сейиф Мулюк отправился в Среднюю Азию.
Войдя в Бухару, он попал на городской базар в самый разгар торговли.
Какой-то человек, только что купивший кота, птицу и собаку, направлялся с
ними к выходу.
-- Если бы я раньше покинул Кашмир, -- подумал Сейиф Мулюк, -- я мог бы
купить этих животных. Моя судьба, несомненно, связана с ними.
Но затем его одолели сомнения, так как хотя он и увидел птицу, кота и
собаку, ему ведь еще не встретилось маленькое облачко. Все, казалось, шло не
так, как надо. От полного замешательства его спасло изречение одного
древнего мудреца, которое он обнаружил в своих дневниках. И как только он
забыл о нем?! "События следуют друг за другом. Люди полагают, что события
всегда должны происходить в одной последовательности, но нередко бывает так,
что они происходят в совершенно иной последовательности".
Тут он осознал, что хотя животные были куплены на базаре, Ансари ведь
не говорил ему купить их обязательно здесь. Сейиф Мулюк, увидев нужных ему
животных, даже не подумал о том, что совет слово в слово гласил: "Если
встретишь птицу, кота и собаку в одном месте, стань их хозяином и следи за
ними до конца". Только и всего.
Итак, он отправился на поиски человека, который купил животных, и после
расспросов, наконец, разыскал его. Кот, птица и собака все еще были "в одном
месте". Ашикик Худа, как звали их хозяина, рассказал Сейиф Мулюку, что купил
животных потому, что хотел избавить их от мучений, ибо они уже много недель
томились в клетке на базаре в ожидании покупателя. Узнав, что Сейиф Мулюк
хотел бы купить птицу, кота и собаку, Ашикик Худа с легким сердцем
согласился продать их ему.
Странствовать вместе с ними Сейиф Мулюк уже не мог и поэтому осел в
Бухаре. Он нанялся работать в шерстепрядильную мастерскую. Возвращаясь
вечером с работы, Сейиф Мулюк приносил для кота, птицы и собаки еду, которую
покупал на свой дневной заработок.
Так прошло три года. Он уже стал мастером-прядильщиком, пользовался
всеобщим уважением и по-прежнему жил со своими питомцами. Однажды, гуляя за
городом, Сейиф Мулюк заметил на горизонте маленькое облачко. Оно выглядело
так необычно, что в его уме внезапно пронеслись слова первого совета:
"Небольшое облачко предупреждает об опасности". Он тут же прибежал домой,
взял своих животных и, ни секунды не медля, направился на запад. Он пришел в
Исфаган без гроша в кармане, а спустя несколько дней узнал, что странное
облачко было пылью, которую подняла приближающаяся к городу орда
завоевателей. Захватчики ворвались в Бухару и истребили всех ее жителей. И
тогда Сейиф Мулюк вспомнил слова Ансари: "Что пользы знать о месте человека
в мире, если этот человек мертв?"
Жители Исфагана не любими чужестранцев, презирали прядильщиков и питали
отвращение к животным.
Будучи изгнанным отовсюду, Сейиф Мулюк был доведен до крайней нужды, и
однажды, бросившись на землю в полном отчаянии, он взмолился: "Охранители
традиции, о святые! Помогите мне, потому что сил моих уже недостаточно,
чтобы добыть пропитание, животные мои страдают от голода и жажды".
И вот когда он так лежал, изнуренный голодом, решив полностью
покориться судьбе, его в каком-то странном состоянии между сном и
бодрствованием посетило видение, такое ясное и отчетливое, словно это
происходило с ним наяву. Ему казалось, что он стоит у ручья под деревом,
рядом с валуном странной формы и смотрит на золотое кольцо с драгоценным
камнем, который переливается зелеными огнями, яркими, как само солнце. Вдруг
он услыхал голос:
-- Это кольцо -- венец веков, мир истины, кольцо самого царя Соломона,
сына Давида, да будет над ним мир и да сохранятся его тайны. Затем кольцо
закатилось в расщелину под камнем, и Сейиф Мулюк очнулся. Было уже утро.
Отдохнув за ночь и уже не так остро ощущая голод, он поднялся и пошел
бродить по окрестностям Исфагана. Полный каких-то смутных предчувствий,
находясь все еще под властью своего ночного переживания, он вдруг увидел,
что находится в том самом месте, которое пригрезилось ему ночью: он стоял
под деревом у ручья, а рядом возвышался тот же валун. Под ним оказалась
щель, и когда Сейиф Мулюк пошарил в ней палкой, из-под камня выкатилось уже
знакомое кольцо. Отмывая кольцо в ручье от грязи, Сейиф Мулюк воскликнул:
-- Если это кольцо великого Соломона, да будет на нем благословение,
даруй мне, о дух кольца, избавление от моих мучений.
В то же мгновение земля под ногами дрогнула и голос, подобный урагану,
прогремел в воздухе:
-- Через века, добрый Сейиф Мулюк, мы приветствуем тебя. Ты стал
наследником могущества Соломона, сына Давида, да будет мир над ним,
повелителем джиннов и людей. Я слуга этого кольца. Приказывай, мастер Сейиф
Мулюк, мой господин.
-- Доставь сюда моих животных и пищу для них, -- тут же приказал Сейиф
Мулюк, не забыв добавить, -- во имя Великого и во имя Соломона, нашего
мастера, повелителя джиннов и людей, да прославится он!
Только он это произнес, кот, птица и собака оказались рядом, а перед
ними лежала их любимая пища.
Сейиф Мулюк потер кольцо.
-- Приказывай, о обладатель кольца, -- громовым раскатис-тым голосом
отозвался дух, -- и любое твое желание будет исполнено, если только оно
должно быть исполнено.
-- Во имя Соломона, да будет мир над ним, скажи мне, это и есть конец?
Ибо я должен заботиться об этих моих товарищах до конца, так велел мой
мастер ходжа Ансар из Герата.
-- Нет, -- ответил дух, -- это еще не конец.
Сейиф Мулюк решил обосноваться в этом месте. Джинн выстроил для него
домик с сараем для животных и каждый день приносил им пищу и все необходимое
для жизни. Жители окрестностей, видя, что Сейиф Баба, отец Сейифа, как они
его называли, никогда не покидает своего жилища, поражались свя-тости
человека, "который обходится без пищи и живет с приручен-ными животными".
Когда Сеийф Баба не был занят изучением своих путевых записей и
размышлениями о своей жизни, он наблюдал за котом, собакой и птицей, изучал
их повадки. Они вели себя по-разному, в соответствии со своей природой.
Хорошие качества он поощрял в них, дурные порицал и часто рассказывал им о
великом ходже Ансари и трех советах.
Время от времени его навещали святые странники, прохо-дившие мимо.
Многие из них пытались вступить с ним в беседу о духовном или сообщить ему о
своих собственных индивидуаль-ных путях. Но Сейиф Баба отказывался их
слушать и всегда в таких случаях говорил: "Мне необходимо выполнять свое
задание, которое дал мне Учитель".
Каково же было его изумление, когда однажды кот загово-рил с ним на
понятном ему языке.
-- Мастер, -- сказал кот, -- у тебя есть задание и ты должен его
выполнить. Но неужели тебя не удивляет, что время, которое ты называешь
"концом", не приходит?
-- Я в самом деле не удивляюсь этому, -- сказал Сейиф Баба, -- ведь я
понимаю, что на выполнение этого задания может уйти добрая сотня лет.
-- Вот здесь ты ошибаешься, -- заговорила вдруг птица, -- потому что не
учишься тому, чему ты мог бы учиться у путников, проходящих по этой дороге.
Ты еще не осознал, что хотя эти люди внешне отличаются друг от друга точно
так же, как и мы, животные, кажемся тебе разными, они все приходят к тебе из
одного источника учения. Сам ходжа Ансари посылает их, чтобы проверить,
развил ли ты в себе достаточную проницательность, чтобы последовать за ними.
-- Если это так, -- сказал Сейиф Баба, -- чему я не верю, объясните
мне, как это обыкновенный кот и маленький воробей увидели то, чего не увидел
я, обладатель чудесных даров?
-- Все очень просто, -- ответили они хором, -- ты настолько привык
смотреть на вещи только с одной стороны, что твои недостатки очевидны даже
самому обычному уму.
Эти слова взволновали Сейиф Бабу.
-- Но тогда, -- сказал он, -- выходит, что я давным-давно уже мог бы
найти дверь, о которой говорится в третьем совете, если бы соответственным
образом был бы настроен?
-- Конечно, -- вступила в разговор собака, -- дверь уже много раз
открывалась за эти годы, но ты не видел. А мы видели, но не могли тебе об
этом сказать, потому что мы животные.
-- Почему же вы говорите об этом теперь?
-- Сейчас ты понимаешь нашу речь потому, что с некоторого времени стал
более человечным. Теперь у тебя остался только один шанс, ты уже в
преклонном возрасте.
-- Мне все это кажется, -- подумал Сейиф Баба, но затем стал рассуждать
так: они не имеют права поучать меня, я их хозяин, я их кормлю... Но другое
его "я" сказало: "Если они говорят неправду, это не имеет большого значения.
Но если они правы, то я рискую все потерять. Мне нельзя упускать
спасительный шанс".
И вот Сейиф Баба стал поджидать благоприятного случая. Прошло несколько
месяцев. Однажды перед его домом разбил палатку какой-то странствующий
дервиш. Он подружился с животными Сейиф Бабы, и Сейиф Баба решил поделиться
с ним своими сомнениями.
-- Оставь меня, -- грубо оборвал его дервиш, -- я не желаю выслушивать
твою болтовню о мастере Ансари, о каких-то облаках, исканиях, что мне до
твоей ответственности за животных и даже до твоего волшебного кольца. Я
знаю, о чем тебе следовало бы говорить, но то, что ты сейчас говоришь, меня
не интересует.
Чувствуя глубокое отчаяние, Сейиф Баба вызвал духа кольца.
-- Я не скажу тебе того, чего не должен говорить, -- ответил ему дух
кольца, -- но я знаю, что все твои страдания от недуга, который называется
"постоянное скрытное предубеждение". Этой болезнью поражено твое мышление и
из-за нее ты не можешь продвинуться на пути.
Сейиф снова подошел к дервишу, сидевшему перед входом в палатку, и
обратился к нему:
-- Скажи, что мне делать? Я чувствуя себя ответственным за судьбу этих
животных и совсем запутался, кроме того, никакой помощи от трех советов я
более не получаю.
-- Вот сейчас ты говоришь искренне, и это начало. Доверь мне своих
животных и я тебе отвечу.
-- Ты просишь слишком многого, а ведь я тебя совсем не знаю. Как ты
можешь мне такое предлагать? Правда, я испытываю к тебе уважение, но у меня
имеется еще много сомнений.
-- Твои слова выдают тебя, -- ответил дервиш, -- дело не в том, что ты
заботишься о животных, а в том, что ты неверно воспринимаешь меня. Ни
чувства, ни логика не помогут тебе правильно понять меня и воспользоваться
моей помощью. В тебе все еще живет жадность; ты относишься к животным, как к
своей собственности. А теперь ступай и знай, что мое имя Дарваза ("Дверь").
И Сейиф Баба задумался, не является ли дервиш той самой дверью, о
которой говорил тогда шейх Ансари.
-- Возможно, ты дверь, которую я ищу, но я не уверен в этом.
-- Убирайся со всеми своими сомнениями, -- закричал дервиш, -- и как ты
не понимаешь, что первые два совета были даны для твоего ума, но последний
совет может быть понят только тогда, когда ты воспримешь его внутренне?
Почти два года еще промучился в сомнениях и страхах Сейиф Баба. Однажды
внезапно он осознал истину. Он позвал собаку, кота и птичку и сказал им:
-- Я отпускаю вас. Отныне вы принадлежите самим себе. Это конец.
Сказав это, он постиг, что они -- люди и что животными они были только
под действием чар. Рядом оказался дервиш Дарваза, в котором Сейиф Баба узнал
самого ходжу Ансари. Мудрец без единого слова отворил дверь в дереве, что
росло у ручья, и Сейиф Мулюк вошел в чудесную пещеру, на стенах которой
золотыми буквами были начертаны ответы на вопросы о жизни и смерти, о
человечестве и человеколюбии, знании и невежестве -- обо всем, что волновало
его всю жизнь.
-- Привязанность к внешнему тянула тебя назад все эти годы, --
прозвучал голос Ансари. -- И это одна из причин того, что ты пришел слишком
поздно. Возьми здесь ту часть мудрости, которая все еще открыта для тебя.
Эта история иллюстрирует, помимо всего прочего, любимую суфиями идею о
том, что истина "пытается проявить себя" в человеческом обществе, но для
каждого человека она появляется снова и снова в таких одеждах, в которых ее
труднее всего опознать, причем эти ее проявления на первый взгляд кажутся не
имеющими друг к другу никакого отношения.
Только развитие "особого восприятия" дает человеку возможность
проникнуть в этот невидимый процесс.
Человек не может самостоятельно пройти путь внутреннего развития. В это
путешествие не следует отправляться одному, необходим руководитель.
Руководителя в нашей притче мы называем султаном, а ищущего -- бедным
мальчиком.
Рассказывают, что однажды шейх Махмуд обогнал свою свиту. Мчась на
своем коне во весь опор вдоль реки, он вдруг увидел у самой воды маленького
мальчика, ловившего неводом рыбу. Ребенок казался очень несчастным.
Султан осадил коня и, подъехав к мальчику, спросил его:
-- Дитя мое, почему у тебя такой грустный вид? Я никогда не встречал
человека более печального, чем ты.
Мальчик ответил:
-- О великий султан, нас семеро братьев. Наш отец умер, и мы живем с
матерью в крайней нужде. Чтобы как-то прокор-миться, я прихожу каждый день к
реке и закидываю сеть. Если за день мне не удается поймать ни одной рыбы, на
ночь я остаюсь голодным.
-- Сын мой, -- сказал султан, -- если ты не возражаешь, я помогу тебе.
Мальчик согласился, и султан Махмуд сам закинул сеть, которая от
прикосновения его руки вернулась с богатым уловом.
Дилетанты обычно думают, что метафизические системы либо отрицают
ценность вещей "этого мира", либо, наоборот, обещают материальное изобилие.
В суфизме, однако, приобретенные "ценности" не всегда имеют только
фигуральный или буквальный смысл. Эта притча великого Фарид ад-дина Аттара,
взятая из его произведения "Парламент птиц", толкуется и буквально и
символически. По утверждению дервишей человек, находящийся на суфийском
пути, может приобрести какие-то материальные вещи, если это полезно пути так
же, как ему самому. В равной степени он приобретает трансцендентальные дары
в соответствии со своей способностью использовать их правильным образом.
Абдул Кадир пользовался такой необыкновенной известностью, что мистики
всех вероисповеданий стекались к нему толпами; в его приемном зале, всегда
переполненном людьми неизменно соблюдался высший этикет и царило
почтительное уважение к традиционным обычаям. Благочестивые посетители
придерживались в своих отношениях строгой иерархии: ранг каждого определялся
его личным достоинством, возрастом, репутацией его наставника и тем
положением, которое он занимал в своей общине.
Кроме того, они соперничали друг с другом в том, чтобы обратить на себя
как можно большее внимание султана, учителей, Абдул Кадира. Его манеры были
безупречны, и невежественные или невоспитанные люди не допускались на эти
встречи.
Однажды три шейха, первый из Хорасана, второй из Ирака и третий из
Египта прибыли в Даргах со своими проводниками, неотесанными погонщиками
мулов. Шейхи возвращались после хаджа (паломничество в Мекку). В пути они
были до последней степени измучены грубостью и несносными проделками своих
проводников; одна мысль о том, что скоро они избавятся от этих мужиков,
радовала их не меньше, чем предвкушение предстоящего лицезрения великого
Учителя.
Когда шейхи подошли к дому Абдул Кадира, он, против своего обыкновения,
вышел к ним навстречу.
Ни единым жестом приветствия не обменялся он с погонщиками мулов, но с
наступлением ночи, когда шейхи в темноте пробирались в отведенные для них
покои, они вдруг совершенно случайно стали свидетелями того, как Абдул Кадир
пожелал спокойной ночи их проводникам, а когда те почтительно прощались с
ним, даже поцеловал им руки. Шейхи были изумлены и поняли, что эти трое, в
отличие от них самих, скрытые шейхи дервишей. Они последовали за погонщиками
и попытались было завязать с ними беседу, но глава погонщиков грубо осадили
их:
-- Идите прочь с вашими молитвами, бормотаниями, вашим суфизмом и
поисками истины. Тридцать шесть дней мы выносили вашу болтовню, а теперь
оставьте нас в покое. Мы простые погонщики и ко всему этому не имеем
никакого отношения.
Такова разница между скрытыми суфиями и теми, которые только подражают
им.
"Еврейская энциклопедия" и такие авторитеты по хасидизму, как Мартин
Бубер, отмечали сходство хасидистской школы и испанских суфиев, имея в виду
хронологию и близость учений.
Это сказание, в котором фигурирует суфий Абдул Кадир из Гилана, входит
также в жизнеописание хасида рабби Элимелеха.
Однажды некий человек с упреком сказал Байазиду, великому мистику IX
столетия, что он постился, молился и занимался подобными вещами в течение
тридцати лет и все же не нашел в этом утешения, которое обещал Байазид.
Байазид ответил ему, что и за триста лет он ничего бы не достиг.
-- Почему? -- спросил ищущий просветления.
-- Потому что этому препятствует твое тщеславие, -- сказал мудрец.
-- Но как мне от него избавиться?
-- Есть одно средство, но оно тебе не подойдет.
-- И все же назови его.
Байазид сказал:
-- Ты должен пойти к цирюльнику и сбрить свою почтенную бороду, затем
снять одежду, опоясаться кушаком и одеть на шею торбу с грецкими орехами.
Когда ты все это сделаешь, ступай на базарную площадь и кричи во весь голос:
"Даю орехи тому сорванцу, который ударит меня по шее". Потом пройдись перед
зданием суда, чтобы старшины города увидели тебя в таком виде.
-- Но я не могу этого сделать, -- взмолился человек, -- прошу тебя,
расскажи мне о каком-нибудь другом средстве.
-- Это первый и единственно возможный шаг к цели, -- сказал Байазид. --
Но ведь я предупредил, что это средство тебе не понравится, поэтому ты
неизлечим.
Аль-Газали в своей работе "Алхимия счастья" с помощью этой притчи
подчеркивает часто повторяемый аргумент, что некоторые люди, какими бы
искренними ищущими истины они не казались сами себе или даже окружающим,
побуждаются в своих поступках тщеславием и корыстью, тем самым создавая
непреодолимые трудности для своего обучения.
Имам аль-Газали рассказал предание из жизни Исы ибн Марийам.
Однажды Иса увидел людей, понуро сидящих на стене у обочины дороги.
Он спросил их:
-- Почему вы печалитесь?
Они ответили ему:
-- Нас печалит страх перед адом.
Иса отправился дальше и, пройдя немного, увидел других людей в
безутешной печали, сидящих у дороги в различных позах.
-- Что вас так озаботило? -- спросил он их.
-- Желание рая повергло нас в это состояние, -- ответили люди.
Оставив их, Иса продолжил свой путь, пока не повстречал третью группу
людей. По ним было видно, что они много выстрада-ли, но их лица сияли
радостью.
Иса обратился к ним:
-- Что вас так обрадовало?
Люди ответили:
-- Дух истины. Мы видели реальность и это заставило нас забыть
второстепенные цели.
-- Вот истинно люди постижения, -- сказал Иса. -- В день воскресения
они предстанут перед лицом Бога.
Те, кто верит, что духовный прогресс основывается на культивировании в
людях награды или страха перед наказанием, часто бывают удивлены, услышав
это суфийское предание об Иисусе.
Суфии говорят, что только определенным людям полезно сосредотачиваться
на идее приобретения или потери, и это, в свою очередь, может составить
только часть практики. Изучавшие методы и результаты обучения людей путем
тренировки и внушения будут близки к тому, чтобы согласиться с суфиями.
Религиозные формалисты самых разных вероисповеданий не примут, конечно,
утверждения, что простые альтернативы добра и зла, напряженности и
расслабленности, награды и наказания представляют собой только часть великой
системы самореализации.
Встретились три дервиша на пустынной дороге. Первого звали
Странствующий, потому что он, почитая старые обычаи, выбирал самые длинные
маршруты для путешествий. Второго звали Необычный, потому что ничто не
казалось ему необычным, хотя то, что он делал, или даже то, что привлекало
его внимание, казалось весьма необычным другим людям. Имя третьего было
Торопливый, потому что этот дервиш, думая, что может сберечь свое время,
всегда и во всем стремился найти наиболее короткие пути к своей цели, хотя
на деле эти пути часто оказывались самыми длинными.
Дервиши некоторое время путешествовали вместе, но вскоре они
расстались. Первым покинул их Странствующий; он заметил на перекрестке
дороги указатель, о котором слышал когда-то, и стал убеждать своих спутников
свернуть, туда, куда указывала стрелка. Они не согласились, и он пошел один.
Дорога привела его к разрушенному городу, где единственными обитателями были
свирепые львы. Некогда процветавшая здесь цивилизация, о которой читал
дервиш, погибла сотни лет назад, и как только он вступил в город, голодные
звери набросились на него и растерзали.
Спустя день или два Торопливый, решив отыскать путь по-короче,
расстался с Необычным. Он пошел напрямик и увяз в зыбучих песках. Правда,
дервиш не погиб, но выбираться оттуда ему пришлось несколько месяцев.
Между тем Необычный, продолжал путь в одиночестве, вскоре повстречал
человека, который сказал ему:
-- Дервиш, не ходи дальше. Впереди находится караван-сарай, и в нем по
ночам собираются дикие звери из джунглей.
-- А где эти звери днем? -- спросил Необычный.
-- По-моему, днем они на охоте, -- ответил человек.
-- Вот и хорошо, -- сказал Необычный, -- в это время я и отдохну там.
В полдень он подошел к караван-сараю и увидел, что земля вокруг
утоптана животными. До вечера было еще много времени, и Необычный решил пока
выспаться. Проснувшись с наступлением сумерек, он спрятался в укромном месте
и стал дожидаться прихода зверей: ему хотелось узнать, для чего они
собираются здесь.
Вскоре в большой зал вошло множество зверей, во главе их выступал лев,
их царь. Они по очереди приветствовали льва и сообщали ему о том, что было
известно только им. Один из них доложил льву, что неподалеку от этого места
есть пещера, где спрятаны драгоценности, сокровищница Караташа, легендарного
Черного Камня. Другой зверь рассказал, что прямо здесь, в караван-сарае, под
полом хранится клад из золотых монет, которые стережет крыса. Она не может
ни потратить их, ни расстаться с ними, и каждое утро выносит их на
поверхность. Третья история была о некоей безумной принцессе, и эта история,
самая странная из всего, что было рассказано, удивила даже Необычного. Дело
Человек по имени Сейиф Мулюк половину своей жизни провел в поисках
истины. Он прочитал все, какие только мог найти, книги древних мудрецов,
побывавших в известных и неизвестных странах, повсюду встречаясь с духовными
учителями и беседуя с ними о постижении истины. Дни он проводил в работе, а
ночи в размышлениях о великих тайнах.
Однажды Сейиф Мулюк услыхал еще об одном Учителе, великом поэте Ансари
из города Герата, и отправился к нему.
Подойдя к дому мудреца, он, немало удивляясь, прочел на двери надпись:
"Здесь продается знание".
-- Это, должно быть, ошибка или, возможно, намеренная нелепость,
рассчитанная на то, чтобы отпугнуть праздных искателей. Я никогда не слышал,
чтобы знание можно было продать или купить, -- подумал Сейиф Мулюк и вошел в
дом.
Во внутреннем дворике он увидел самого Ансари, согбен-ного старика,
занятого записыванием поэмы.
-- Ты пришел, чтобы купить знание? -- спросил мудрец, прерывая работу.
Сейиф Мулюк кивнул. Тогда Ансари спросил, сколько у него с собой денег, и
странник вытащил все, что у него было, -- около ста серебряных монет.
-- За эти деньги ты можешь получить три совета, -- сказал старец.
-- Так вы в самом деле продаете знание? Но зачем вам деньги, если вы
смиренный и посвятивший себя знанию человек?
-- Мы живем в земном мире и нам приходится считаться с его
материальными условиями. Мое знание возлагает на меня новые великие
обязанности. То, что я обладаю особым знанием, которого не имеют другие
люди, обязывает меня тратить деньги помимо других ценностей для того, чтобы
быть полезным там, где нет необходимости в добром слове или проявлении
"бараки".
И, взяв серебро, старец продолжал:
-- Слушай внимательно. Первый совет таков: "Небольшое облачко
предупреждает об опасности".
-- Но разве это знание? -- воскликнул Сейиф Мулюк. -- Ваш совет ничего
не говорит мне о природе конечной истины или о месте человека в мире.
-- Если ты собираешься перебивать меня, то забирай свои деньги и уходи.
Что пользы знать о месте человека в мире, если этот человек мертв?
Сейиф Мулюк замолчал и приготовился выслушать следу-ющий совет.
-- Если ты встретишь птицу, кота и собаку в одном месте, -- сказал
мудрец, -- стань их хозяином и смотри за ними до конца.
-- Весьма странный совет, может быть, в нем скрыт какой-то
метафизический смысл, который откроется мне, если я буду достаточно долго
над ним размышлять, -- подумал Сейиф Мулюк, но вслух не выразил своих
мыслей.
Третий совет гласил: "Когда ты встретишься с чем-то, не имеющим,
казалось бы, к тебе никакого отношения, оставайся верным предыдущему совету,
-- тогда и только тогда дверь перед тобой откроется. Войди в эту дверь".
Сейиф Мулюк хотел остаться у этого загадочного мудреца и стать его
учеником, но Ансари довольно грубо выпроводил его.
Итак, он снова отправился в путь и пошел в Кашмир, где некоторое время
обучался у одного учителя. Из Кашмира Сейиф Мулюк отправился в Среднюю Азию.
Войдя в Бухару, он попал на городской базар в самый разгар торговли.
Какой-то человек, только что купивший кота, птицу и собаку, направлялся с
ними к выходу.
-- Если бы я раньше покинул Кашмир, -- подумал Сейиф Мулюк, -- я мог бы
купить этих животных. Моя судьба, несомненно, связана с ними.
Но затем его одолели сомнения, так как хотя он и увидел птицу, кота и
собаку, ему ведь еще не встретилось маленькое облачко. Все, казалось, шло не
так, как надо. От полного замешательства его спасло изречение одного
древнего мудреца, которое он обнаружил в своих дневниках. И как только он
забыл о нем?! "События следуют друг за другом. Люди полагают, что события
всегда должны происходить в одной последовательности, но нередко бывает так,
что они происходят в совершенно иной последовательности".
Тут он осознал, что хотя животные были куплены на базаре, Ансари ведь
не говорил ему купить их обязательно здесь. Сейиф Мулюк, увидев нужных ему
животных, даже не подумал о том, что совет слово в слово гласил: "Если
встретишь птицу, кота и собаку в одном месте, стань их хозяином и следи за
ними до конца". Только и всего.
Итак, он отправился на поиски человека, который купил животных, и после
расспросов, наконец, разыскал его. Кот, птица и собака все еще были "в одном
месте". Ашикик Худа, как звали их хозяина, рассказал Сейиф Мулюку, что купил
животных потому, что хотел избавить их от мучений, ибо они уже много недель
томились в клетке на базаре в ожидании покупателя. Узнав, что Сейиф Мулюк
хотел бы купить птицу, кота и собаку, Ашикик Худа с легким сердцем
согласился продать их ему.
Странствовать вместе с ними Сейиф Мулюк уже не мог и поэтому осел в
Бухаре. Он нанялся работать в шерстепрядильную мастерскую. Возвращаясь
вечером с работы, Сейиф Мулюк приносил для кота, птицы и собаки еду, которую
покупал на свой дневной заработок.
Так прошло три года. Он уже стал мастером-прядильщиком, пользовался
всеобщим уважением и по-прежнему жил со своими питомцами. Однажды, гуляя за
городом, Сейиф Мулюк заметил на горизонте маленькое облачко. Оно выглядело
так необычно, что в его уме внезапно пронеслись слова первого совета:
"Небольшое облачко предупреждает об опасности". Он тут же прибежал домой,
взял своих животных и, ни секунды не медля, направился на запад. Он пришел в
Исфаган без гроша в кармане, а спустя несколько дней узнал, что странное
облачко было пылью, которую подняла приближающаяся к городу орда
завоевателей. Захватчики ворвались в Бухару и истребили всех ее жителей. И
тогда Сейиф Мулюк вспомнил слова Ансари: "Что пользы знать о месте человека
в мире, если этот человек мертв?"
Жители Исфагана не любими чужестранцев, презирали прядильщиков и питали
отвращение к животным.
Будучи изгнанным отовсюду, Сейиф Мулюк был доведен до крайней нужды, и
однажды, бросившись на землю в полном отчаянии, он взмолился: "Охранители
традиции, о святые! Помогите мне, потому что сил моих уже недостаточно,
чтобы добыть пропитание, животные мои страдают от голода и жажды".
И вот когда он так лежал, изнуренный голодом, решив полностью
покориться судьбе, его в каком-то странном состоянии между сном и
бодрствованием посетило видение, такое ясное и отчетливое, словно это
происходило с ним наяву. Ему казалось, что он стоит у ручья под деревом,
рядом с валуном странной формы и смотрит на золотое кольцо с драгоценным
камнем, который переливается зелеными огнями, яркими, как само солнце. Вдруг
он услыхал голос:
-- Это кольцо -- венец веков, мир истины, кольцо самого царя Соломона,
сына Давида, да будет над ним мир и да сохранятся его тайны. Затем кольцо
закатилось в расщелину под камнем, и Сейиф Мулюк очнулся. Было уже утро.
Отдохнув за ночь и уже не так остро ощущая голод, он поднялся и пошел
бродить по окрестностям Исфагана. Полный каких-то смутных предчувствий,
находясь все еще под властью своего ночного переживания, он вдруг увидел,
что находится в том самом месте, которое пригрезилось ему ночью: он стоял
под деревом у ручья, а рядом возвышался тот же валун. Под ним оказалась
щель, и когда Сейиф Мулюк пошарил в ней палкой, из-под камня выкатилось уже
знакомое кольцо. Отмывая кольцо в ручье от грязи, Сейиф Мулюк воскликнул:
-- Если это кольцо великого Соломона, да будет на нем благословение,
даруй мне, о дух кольца, избавление от моих мучений.
В то же мгновение земля под ногами дрогнула и голос, подобный урагану,
прогремел в воздухе:
-- Через века, добрый Сейиф Мулюк, мы приветствуем тебя. Ты стал
наследником могущества Соломона, сына Давида, да будет мир над ним,
повелителем джиннов и людей. Я слуга этого кольца. Приказывай, мастер Сейиф
Мулюк, мой господин.
-- Доставь сюда моих животных и пищу для них, -- тут же приказал Сейиф
Мулюк, не забыв добавить, -- во имя Великого и во имя Соломона, нашего
мастера, повелителя джиннов и людей, да прославится он!
Только он это произнес, кот, птица и собака оказались рядом, а перед
ними лежала их любимая пища.
Сейиф Мулюк потер кольцо.
-- Приказывай, о обладатель кольца, -- громовым раскатис-тым голосом
отозвался дух, -- и любое твое желание будет исполнено, если только оно
должно быть исполнено.
-- Во имя Соломона, да будет мир над ним, скажи мне, это и есть конец?
Ибо я должен заботиться об этих моих товарищах до конца, так велел мой
мастер ходжа Ансар из Герата.
-- Нет, -- ответил дух, -- это еще не конец.
Сейиф Мулюк решил обосноваться в этом месте. Джинн выстроил для него
домик с сараем для животных и каждый день приносил им пищу и все необходимое
для жизни. Жители окрестностей, видя, что Сейиф Баба, отец Сейифа, как они
его называли, никогда не покидает своего жилища, поражались свя-тости
человека, "который обходится без пищи и живет с приручен-ными животными".
Когда Сеийф Баба не был занят изучением своих путевых записей и
размышлениями о своей жизни, он наблюдал за котом, собакой и птицей, изучал
их повадки. Они вели себя по-разному, в соответствии со своей природой.
Хорошие качества он поощрял в них, дурные порицал и часто рассказывал им о
великом ходже Ансари и трех советах.
Время от времени его навещали святые странники, прохо-дившие мимо.
Многие из них пытались вступить с ним в беседу о духовном или сообщить ему о
своих собственных индивидуаль-ных путях. Но Сейиф Баба отказывался их
слушать и всегда в таких случаях говорил: "Мне необходимо выполнять свое
задание, которое дал мне Учитель".
Каково же было его изумление, когда однажды кот загово-рил с ним на
понятном ему языке.
-- Мастер, -- сказал кот, -- у тебя есть задание и ты должен его
выполнить. Но неужели тебя не удивляет, что время, которое ты называешь
"концом", не приходит?
-- Я в самом деле не удивляюсь этому, -- сказал Сейиф Баба, -- ведь я
понимаю, что на выполнение этого задания может уйти добрая сотня лет.
-- Вот здесь ты ошибаешься, -- заговорила вдруг птица, -- потому что не
учишься тому, чему ты мог бы учиться у путников, проходящих по этой дороге.
Ты еще не осознал, что хотя эти люди внешне отличаются друг от друга точно
так же, как и мы, животные, кажемся тебе разными, они все приходят к тебе из
одного источника учения. Сам ходжа Ансари посылает их, чтобы проверить,
развил ли ты в себе достаточную проницательность, чтобы последовать за ними.
-- Если это так, -- сказал Сейиф Баба, -- чему я не верю, объясните
мне, как это обыкновенный кот и маленький воробей увидели то, чего не увидел
я, обладатель чудесных даров?
-- Все очень просто, -- ответили они хором, -- ты настолько привык
смотреть на вещи только с одной стороны, что твои недостатки очевидны даже
самому обычному уму.
Эти слова взволновали Сейиф Бабу.
-- Но тогда, -- сказал он, -- выходит, что я давным-давно уже мог бы
найти дверь, о которой говорится в третьем совете, если бы соответственным
образом был бы настроен?
-- Конечно, -- вступила в разговор собака, -- дверь уже много раз
открывалась за эти годы, но ты не видел. А мы видели, но не могли тебе об
этом сказать, потому что мы животные.
-- Почему же вы говорите об этом теперь?
-- Сейчас ты понимаешь нашу речь потому, что с некоторого времени стал
более человечным. Теперь у тебя остался только один шанс, ты уже в
преклонном возрасте.
-- Мне все это кажется, -- подумал Сейиф Баба, но затем стал рассуждать
так: они не имеют права поучать меня, я их хозяин, я их кормлю... Но другое
его "я" сказало: "Если они говорят неправду, это не имеет большого значения.
Но если они правы, то я рискую все потерять. Мне нельзя упускать
спасительный шанс".
И вот Сейиф Баба стал поджидать благоприятного случая. Прошло несколько
месяцев. Однажды перед его домом разбил палатку какой-то странствующий
дервиш. Он подружился с животными Сейиф Бабы, и Сейиф Баба решил поделиться
с ним своими сомнениями.
-- Оставь меня, -- грубо оборвал его дервиш, -- я не желаю выслушивать
твою болтовню о мастере Ансари, о каких-то облаках, исканиях, что мне до
твоей ответственности за животных и даже до твоего волшебного кольца. Я
знаю, о чем тебе следовало бы говорить, но то, что ты сейчас говоришь, меня
не интересует.
Чувствуя глубокое отчаяние, Сейиф Баба вызвал духа кольца.
-- Я не скажу тебе того, чего не должен говорить, -- ответил ему дух
кольца, -- но я знаю, что все твои страдания от недуга, который называется
"постоянное скрытное предубеждение". Этой болезнью поражено твое мышление и
из-за нее ты не можешь продвинуться на пути.
Сейиф снова подошел к дервишу, сидевшему перед входом в палатку, и
обратился к нему:
-- Скажи, что мне делать? Я чувствуя себя ответственным за судьбу этих
животных и совсем запутался, кроме того, никакой помощи от трех советов я
более не получаю.
-- Вот сейчас ты говоришь искренне, и это начало. Доверь мне своих
животных и я тебе отвечу.
-- Ты просишь слишком многого, а ведь я тебя совсем не знаю. Как ты
можешь мне такое предлагать? Правда, я испытываю к тебе уважение, но у меня
имеется еще много сомнений.
-- Твои слова выдают тебя, -- ответил дервиш, -- дело не в том, что ты
заботишься о животных, а в том, что ты неверно воспринимаешь меня. Ни
чувства, ни логика не помогут тебе правильно понять меня и воспользоваться
моей помощью. В тебе все еще живет жадность; ты относишься к животным, как к
своей собственности. А теперь ступай и знай, что мое имя Дарваза ("Дверь").
И Сейиф Баба задумался, не является ли дервиш той самой дверью, о
которой говорил тогда шейх Ансари.
-- Возможно, ты дверь, которую я ищу, но я не уверен в этом.
-- Убирайся со всеми своими сомнениями, -- закричал дервиш, -- и как ты
не понимаешь, что первые два совета были даны для твоего ума, но последний
совет может быть понят только тогда, когда ты воспримешь его внутренне?
Почти два года еще промучился в сомнениях и страхах Сейиф Баба. Однажды
внезапно он осознал истину. Он позвал собаку, кота и птичку и сказал им:
-- Я отпускаю вас. Отныне вы принадлежите самим себе. Это конец.
Сказав это, он постиг, что они -- люди и что животными они были только
под действием чар. Рядом оказался дервиш Дарваза, в котором Сейиф Баба узнал
самого ходжу Ансари. Мудрец без единого слова отворил дверь в дереве, что
росло у ручья, и Сейиф Мулюк вошел в чудесную пещеру, на стенах которой
золотыми буквами были начертаны ответы на вопросы о жизни и смерти, о
человечестве и человеколюбии, знании и невежестве -- обо всем, что волновало
его всю жизнь.
-- Привязанность к внешнему тянула тебя назад все эти годы, --
прозвучал голос Ансари. -- И это одна из причин того, что ты пришел слишком
поздно. Возьми здесь ту часть мудрости, которая все еще открыта для тебя.
Эта история иллюстрирует, помимо всего прочего, любимую суфиями идею о
том, что истина "пытается проявить себя" в человеческом обществе, но для
каждого человека она появляется снова и снова в таких одеждах, в которых ее
труднее всего опознать, причем эти ее проявления на первый взгляд кажутся не
имеющими друг к другу никакого отношения.
Только развитие "особого восприятия" дает человеку возможность
проникнуть в этот невидимый процесс.
Человек не может самостоятельно пройти путь внутреннего развития. В это
путешествие не следует отправляться одному, необходим руководитель.
Руководителя в нашей притче мы называем султаном, а ищущего -- бедным
мальчиком.
Рассказывают, что однажды шейх Махмуд обогнал свою свиту. Мчась на
своем коне во весь опор вдоль реки, он вдруг увидел у самой воды маленького
мальчика, ловившего неводом рыбу. Ребенок казался очень несчастным.
Султан осадил коня и, подъехав к мальчику, спросил его:
-- Дитя мое, почему у тебя такой грустный вид? Я никогда не встречал
человека более печального, чем ты.
Мальчик ответил:
-- О великий султан, нас семеро братьев. Наш отец умер, и мы живем с
матерью в крайней нужде. Чтобы как-то прокор-миться, я прихожу каждый день к
реке и закидываю сеть. Если за день мне не удается поймать ни одной рыбы, на
ночь я остаюсь голодным.
-- Сын мой, -- сказал султан, -- если ты не возражаешь, я помогу тебе.
Мальчик согласился, и султан Махмуд сам закинул сеть, которая от
прикосновения его руки вернулась с богатым уловом.
Дилетанты обычно думают, что метафизические системы либо отрицают
ценность вещей "этого мира", либо, наоборот, обещают материальное изобилие.
В суфизме, однако, приобретенные "ценности" не всегда имеют только
фигуральный или буквальный смысл. Эта притча великого Фарид ад-дина Аттара,
взятая из его произведения "Парламент птиц", толкуется и буквально и
символически. По утверждению дервишей человек, находящийся на суфийском
пути, может приобрести какие-то материальные вещи, если это полезно пути так
же, как ему самому. В равной степени он приобретает трансцендентальные дары
в соответствии со своей способностью использовать их правильным образом.
Абдул Кадир пользовался такой необыкновенной известностью, что мистики
всех вероисповеданий стекались к нему толпами; в его приемном зале, всегда
переполненном людьми неизменно соблюдался высший этикет и царило
почтительное уважение к традиционным обычаям. Благочестивые посетители
придерживались в своих отношениях строгой иерархии: ранг каждого определялся
его личным достоинством, возрастом, репутацией его наставника и тем
положением, которое он занимал в своей общине.
Кроме того, они соперничали друг с другом в том, чтобы обратить на себя
как можно большее внимание султана, учителей, Абдул Кадира. Его манеры были
безупречны, и невежественные или невоспитанные люди не допускались на эти
встречи.
Однажды три шейха, первый из Хорасана, второй из Ирака и третий из
Египта прибыли в Даргах со своими проводниками, неотесанными погонщиками
мулов. Шейхи возвращались после хаджа (паломничество в Мекку). В пути они
были до последней степени измучены грубостью и несносными проделками своих
проводников; одна мысль о том, что скоро они избавятся от этих мужиков,
радовала их не меньше, чем предвкушение предстоящего лицезрения великого
Учителя.
Когда шейхи подошли к дому Абдул Кадира, он, против своего обыкновения,
вышел к ним навстречу.
Ни единым жестом приветствия не обменялся он с погонщиками мулов, но с
наступлением ночи, когда шейхи в темноте пробирались в отведенные для них
покои, они вдруг совершенно случайно стали свидетелями того, как Абдул Кадир
пожелал спокойной ночи их проводникам, а когда те почтительно прощались с
ним, даже поцеловал им руки. Шейхи были изумлены и поняли, что эти трое, в
отличие от них самих, скрытые шейхи дервишей. Они последовали за погонщиками
и попытались было завязать с ними беседу, но глава погонщиков грубо осадили
их:
-- Идите прочь с вашими молитвами, бормотаниями, вашим суфизмом и
поисками истины. Тридцать шесть дней мы выносили вашу болтовню, а теперь
оставьте нас в покое. Мы простые погонщики и ко всему этому не имеем
никакого отношения.
Такова разница между скрытыми суфиями и теми, которые только подражают
им.
"Еврейская энциклопедия" и такие авторитеты по хасидизму, как Мартин
Бубер, отмечали сходство хасидистской школы и испанских суфиев, имея в виду
хронологию и близость учений.
Это сказание, в котором фигурирует суфий Абдул Кадир из Гилана, входит
также в жизнеописание хасида рабби Элимелеха.
Однажды некий человек с упреком сказал Байазиду, великому мистику IX
столетия, что он постился, молился и занимался подобными вещами в течение
тридцати лет и все же не нашел в этом утешения, которое обещал Байазид.
Байазид ответил ему, что и за триста лет он ничего бы не достиг.
-- Почему? -- спросил ищущий просветления.
-- Потому что этому препятствует твое тщеславие, -- сказал мудрец.
-- Но как мне от него избавиться?
-- Есть одно средство, но оно тебе не подойдет.
-- И все же назови его.
Байазид сказал:
-- Ты должен пойти к цирюльнику и сбрить свою почтенную бороду, затем
снять одежду, опоясаться кушаком и одеть на шею торбу с грецкими орехами.
Когда ты все это сделаешь, ступай на базарную площадь и кричи во весь голос:
"Даю орехи тому сорванцу, который ударит меня по шее". Потом пройдись перед
зданием суда, чтобы старшины города увидели тебя в таком виде.
-- Но я не могу этого сделать, -- взмолился человек, -- прошу тебя,
расскажи мне о каком-нибудь другом средстве.
-- Это первый и единственно возможный шаг к цели, -- сказал Байазид. --
Но ведь я предупредил, что это средство тебе не понравится, поэтому ты
неизлечим.
Аль-Газали в своей работе "Алхимия счастья" с помощью этой притчи
подчеркивает часто повторяемый аргумент, что некоторые люди, какими бы
искренними ищущими истины они не казались сами себе или даже окружающим,
побуждаются в своих поступках тщеславием и корыстью, тем самым создавая
непреодолимые трудности для своего обучения.
Имам аль-Газали рассказал предание из жизни Исы ибн Марийам.
Однажды Иса увидел людей, понуро сидящих на стене у обочины дороги.
Он спросил их:
-- Почему вы печалитесь?
Они ответили ему:
-- Нас печалит страх перед адом.
Иса отправился дальше и, пройдя немного, увидел других людей в
безутешной печали, сидящих у дороги в различных позах.
-- Что вас так озаботило? -- спросил он их.
-- Желание рая повергло нас в это состояние, -- ответили люди.
Оставив их, Иса продолжил свой путь, пока не повстречал третью группу
людей. По ним было видно, что они много выстрада-ли, но их лица сияли
радостью.
Иса обратился к ним:
-- Что вас так обрадовало?
Люди ответили:
-- Дух истины. Мы видели реальность и это заставило нас забыть
второстепенные цели.
-- Вот истинно люди постижения, -- сказал Иса. -- В день воскресения
они предстанут перед лицом Бога.
Те, кто верит, что духовный прогресс основывается на культивировании в
людях награды или страха перед наказанием, часто бывают удивлены, услышав
это суфийское предание об Иисусе.
Суфии говорят, что только определенным людям полезно сосредотачиваться
на идее приобретения или потери, и это, в свою очередь, может составить
только часть практики. Изучавшие методы и результаты обучения людей путем
тренировки и внушения будут близки к тому, чтобы согласиться с суфиями.
Религиозные формалисты самых разных вероисповеданий не примут, конечно,
утверждения, что простые альтернативы добра и зла, напряженности и
расслабленности, награды и наказания представляют собой только часть великой
системы самореализации.
Встретились три дервиша на пустынной дороге. Первого звали
Странствующий, потому что он, почитая старые обычаи, выбирал самые длинные
маршруты для путешествий. Второго звали Необычный, потому что ничто не
казалось ему необычным, хотя то, что он делал, или даже то, что привлекало
его внимание, казалось весьма необычным другим людям. Имя третьего было
Торопливый, потому что этот дервиш, думая, что может сберечь свое время,
всегда и во всем стремился найти наиболее короткие пути к своей цели, хотя
на деле эти пути часто оказывались самыми длинными.
Дервиши некоторое время путешествовали вместе, но вскоре они
расстались. Первым покинул их Странствующий; он заметил на перекрестке
дороги указатель, о котором слышал когда-то, и стал убеждать своих спутников
свернуть, туда, куда указывала стрелка. Они не согласились, и он пошел один.
Дорога привела его к разрушенному городу, где единственными обитателями были
свирепые львы. Некогда процветавшая здесь цивилизация, о которой читал
дервиш, погибла сотни лет назад, и как только он вступил в город, голодные
звери набросились на него и растерзали.
Спустя день или два Торопливый, решив отыскать путь по-короче,
расстался с Необычным. Он пошел напрямик и увяз в зыбучих песках. Правда,
дервиш не погиб, но выбираться оттуда ему пришлось несколько месяцев.
Между тем Необычный, продолжал путь в одиночестве, вскоре повстречал
человека, который сказал ему:
-- Дервиш, не ходи дальше. Впереди находится караван-сарай, и в нем по
ночам собираются дикие звери из джунглей.
-- А где эти звери днем? -- спросил Необычный.
-- По-моему, днем они на охоте, -- ответил человек.
-- Вот и хорошо, -- сказал Необычный, -- в это время я и отдохну там.
В полдень он подошел к караван-сараю и увидел, что земля вокруг
утоптана животными. До вечера было еще много времени, и Необычный решил пока
выспаться. Проснувшись с наступлением сумерек, он спрятался в укромном месте
и стал дожидаться прихода зверей: ему хотелось узнать, для чего они
собираются здесь.
Вскоре в большой зал вошло множество зверей, во главе их выступал лев,
их царь. Они по очереди приветствовали льва и сообщали ему о том, что было
известно только им. Один из них доложил льву, что неподалеку от этого места
есть пещера, где спрятаны драгоценности, сокровищница Караташа, легендарного
Черного Камня. Другой зверь рассказал, что прямо здесь, в караван-сарае, под
полом хранится клад из золотых монет, которые стережет крыса. Она не может
ни потратить их, ни расстаться с ними, и каждое утро выносит их на
поверхность. Третья история была о некоей безумной принцессе, и эта история,
самая странная из всего, что было рассказано, удивила даже Необычного. Дело