Днем и ночью он гнал без устали своего верблюда, оста-навливаясь лишь
затем, чтобы подкрепиться сухими финиками.
Очутившись в Багдаде, бедуин направился прямо ко дворцу повелителя.
Стражники у ворот выслушали его и только потому, что так было заведено при
дворе Харуна, провели его в тронный зал.
-- О повелитель правоверных, -- обратился Харрис к халифу, -- я бедный
бедуин и хорошо знаю все источники в пустыне, хотя и мало что смыслю в
чем-нибудь другом. Я нашел источник райской воды и подумал, что вода его
достойна такого великого мужа, как ты. Не откажись же принять мое
подношение.
С этими словами он передал Гаруну аль-Рашиду бурдюк с водой.
Гарун Справедливый попробовал воду и тут же, поняв в чем дело, ибо
хорошо знал свой народ, приказал страже увести Харриса и не отпускать, пока
он не вынесет решение.
Затем халиф вызвал к себе начальника дворцовой стражи и сказал ему:
"То, что для нас пустяк, для него -- все. Выведи этого бедуина под покровом
ночи из дворца, чтобы он не увидел могучей реки Тигр, и не отходи от него ни
на шаг, пока вы не доберетесь до его стоянки. Он ни в коем случае не должен
испробовать сладкой речной воды. Когда вы окажетесь на месте, поблагодари
его от моего имени и передай в подарок от меня тысячу золотых. Скажи, что он
назначается хранителем источника райской воды и, во имя повелителя
правоверных, может снабжать этой водой каждого путешественника".
Это сказание известно также и под другим названием: "Рассказ о двух
мирах". Его автором считается Абу аль-Атахийя из Аниза, современник Гарун
аль-Рашида. Он основал дервишское братство Масхарайа ("Бражники"), название
которого увековечено в западных языках словом маскара. Последователей
аль-Атахийа можно найти в Испании, Франции и других странах.
Аль-Атахийа называют "отцом арабской священной поэзии".
Есть поговорка: ""Жестокость" человека знания лучше "доброты" глупца".
-- Я, Сейлим Абдали, свидетельствую, что -- это истина как на высших
уровнях существования, так и на низших.
Доказательством этого может послужить история о всаднике и змее,
оставленная потомству великим мудрецом.
Некий всадник, проезжая однажды по дороге, увидел, как маленькая
ядовитая змея вползла в раскрытый рот спящего на земле человека. Всадник
понял, что если несчастному позволить спать, то яд наверняка убьет его.
Подхлестнув своего коня, он в одно мгновение оказался возле спящего и что
есть силы стал стегать его кнутом, пока тот не вскочил на ноги с
вытаращенными от страха глазами. Не давая ему времени опомниться, всадник
погнал его к дереву, под которым валялось множество яблок, и заставил его их
есть, потом ударами кнута пригнал его к реке и приказал пить воду большими
глотками.
Человек то и дело пытался удрать от мучителя.
-- Что я тебе сделал, о враг рода человеческого?! -- стенал несчастный,
захлебываясь водой. -- За что ты издеваешься надо мной?!
Но всадник был неумолим. До самых сумерек он истязал человека, и в
конце концов тот, теряя сознание, упал на землю, его стало рвать и вместе с
гнильем и водой он выплюнул змею.
Только теперь спасенный понял, какая ему угрожала опас-ность, и он стал
просить у своего избавителя прощения.
В таком же положении находимся и мы. Читая этот рассказ, не принимай
буквальное за аллегорию и не ищи аллегории в том, что должно быть понято
буквально. Тот, кто наделен знанием, несет на себе ответственность. Кто не
имеет знания, живет только своими предположениями.
Спасенный человек сказал всаднику: "Если бы ты сразу объяснил мне в чем
дело, я принял бы твое лечение с большой охотой".
Всадник ответил: "Если бы я рассказал тебе все с самого начала, ты бы
мне все равно не поверил, или тебя сковал бы страх, или ты убежал бы, или,
наконец, снова заснул, ища забвения, и тогда было бы уже слишком поздно".
Сказав это, таинственный всадник пришпорил коня и ускакал прочь.
Сейлим Абдали, живший с 1700 по 1765 год, навлек на суфиев со стороны
интеллектуалов множество яростных нападок, заявив, что суфийский мастер
может знать, какая опасность угрожает человеку, и в случае необходимости
применить быстрые и иногда парадоксальные меры для его спасения. Это
утверждение привело в дикое бешенство тех, кто не понимал, что он имеет в
виду.
Историю "Всадник и змея" Абдали заимствовал у Руми. Даже сегодня многим
людям придется не по душе идея рассказа. Тем не менее, эту идею в той или
иной форме принимают все суфии. В комментарии на рассказ Хайдар Гул сказал
только следующее: "Существует предел, который человечеству вредно
переступать, завеса, скрывающая истину, чтобы не повредить тем, чей ум
закрыт".
Мастер Джалалуддин Руми и другие рассказывают, что однажды Иса, сын
Марии, шел по пустыне, невдалеке от Иерусалима, с несколькими людьми, в
которых еще сильна была жадность.
Они умоляли Ису назвать тайное слово, воскрешающее мертвых.
-- Если я сообщу вам эту тайну, -- отвечал им Иса, -- вы неправильно
воспользуетесь ею.
Люди же настаивали на своем:
-- Мы подготовлены к такому знанию, -- сказали они, -- и вполне
заслуживаем его. Кроме того, оно укрепит нашу веру.
-- Вы сами не знаете, о чем просите, -- возразил Иса, но все же открыл
им великое слово.
Позднее эти люди, вновь оказавшись в пустыне, увидели на земле кучу
побелевших от времени костей.
-- Давайте попробуем могущество Слова, -- сказали они друг другу и
хором произнесли его.
Едва они произнесли его, как кости соединились в скелет, который стал
обрастать мясом, мясо покрылось шерстью, и вот перед ними предстал дикий
хищный зверь.
Ожившее чудовище набросилось на них и разорвало на куски.
Имеющие разум поймут. Люди менее развитые сумеют развиться, изучая эту
историю.
Иса, о котором здесь идет речь, -- это Иисус, сын Марии. Рассказ
появляется в произведении Руми и весьма часто повторяется в устных
дервишских преданиях об Иисусе. Этих преданий существует великое множество.
Традиция относит к своим знаменитым "продолжателям" одного из первых,
кто носил титул "суфий" -- Джабира, сына аль-Хайзла, латинского Герберта,
который также считается родоначальником христианской алхимии.
Джабир первоначально был сабием. Согласно западным авторам, ему
принадлежат важные химические открытия.
Мусорщик, проходя по парфюмерным рядам, вдруг потерял сознание и упал
на мостовую. Изо всех лавок к нему бросились люди и принялись опрыскивать
его ароматной водой, чтобы привести в чувство. Но ему от этого становилось
еще хуже.
К счастью, мимо проходил человек, который раньше тоже был мусорщиком.
Он тут же понял, в чем дело, и поднес к носу пострадавшего что-то дурно
пахнущее.
Мусорщик тут же пришел в себя и радостно воскликнул:
-- Вот истинное благовоние!
Ты должен подготовиться к переходу туда, где многие вещи, к которым ты
здесь привык, покинут тебя. После смерти твое "я" должно будет откликнуться
на влияния, которые ты еще здесь имеешь возможность испытать.
Если ты сохранишь свою привязанность к нескольким знакомым вещам, ты
станешь несчастным, подобно мусорщику, очутившемуся в парфюмерном ряду.
Мораль этой притчи очевидна. Газали приводит ее в своей работе "Алхимия
счастья" (XI век), желая подчеркнуть суфийское учение о том, что очень
немногое из знакомого мира связано с "другим измерением".
Жил когда-то трудолюбивый и щедрый крестьянин, у которого были ленивые
и жадные сыновья. Перед смертью он собрал своих сыновей и сказал им, что
если они будут копать в таком-то и таком-то поле, они найдут зарытые там
сокровища.
Когда крестьянин умер, его сыновья, придя на поле, стали усердно и
тщательно перекапывать его вдоль и поперек, но сокровищ так и не обнаружили.
Не найдя в земле ни единой монеты, они решили, что отец по своей
щедрости раздал все золото, но, по-видимому, сам забыл об этом, и прекратили
поиски. Тут их осенило: раз уж земля вскопана, на ней можно что-то посадить.
Братья засеяли поле пшеницей и спустя несколько месяцев собрали богатый
урожай.
Продав пшеницу, они целый год жили в достатке.
Однако после сбора первого урожая у них снова появилась мысль о большом
богатстве, которое они могли тогда проглядеть, и братья заново перекопали
поле, но с тем же успехом.
Так через несколько лет эти люди привыкли к труду и научились различать
времена года, о чем прежде не имели никакого представления. Тут-то они
поняли, почему их отец применил такой метод воспитания, и стали честными и
зажиточными крестьянами. Вскоре они увидели, что обладают достаточным
богатством и совсем перестали думать о зарытых сокровищах.
Вот так же обстоят дела с изучением науки о человеческой судьбе и
смысле жизни. Учитель, сталкивающийся с нетерпеливо-стью, сомнениями и
жадностью учеников, должен побудить их совершать действия, которые, в чем он
уверен, помогут им развиться, но истинная задача и цель этих действий самим
ученикам часто остается неизвестной из-за их неподготовленности к
восприятию.
Эта история, подчеркивающая, что в человеке могут развиваться какие-то
определенные способности, хотя он сам пытается развить совершенно другие,
необычно широко известна.
Популярность этой притчи можно объяснить предпосылаемым ей обычно
высказыванием: "Те, кто повторяют этот рассказ, приобретут больше, чем могут
предположить".
История публиковалась францисканцем Роджером Бэконом (у которого можно
найти ссылки на суфийскую философию и который преподавал в Оксфорде, откуда
был удален по приказу Папы) и химиком XVII столетия Боэрхааве.
Настоящая версия рассказа приписывается суфию Хасану из Басры, жившему
около двенадцати столетий назад.
Иорахим Кхавас рассказывал, что в юности он очень хотел присоединиться
к обучающему мастеру. Он разыскал мудреца и попросил-ся к нему в ученики.
-- Ты еще не готов, -- сказал Учитель.
Но молодой человек настаивал.
-- Что ж, хорошо, -- согласился мудрец, -- я научу тебя чему-нибудь.
Сейчас я отправляюсь в паломничество в Мекку. Если хочешь, пойдем вместе.
Ученик был в восторге.
Итак, они собрались в дорогу, но перед тем как тронуться в путь, мудрец
сказал:
-- Отныне мы с тобой спутники и потому один из нас должен руководить, а
другой -- повиноваться. Какая роль тебе по душе?
-- Руководите мной, я буду повиноваться, -- ответил юноша.
-- Пусть будет по-твоему, если ты знаешь, как повиноваться.
Путь их лежал через Хиджанскую пустыню. С наступлением темноты они
расположились на ночлег. Вдруг полил сильный дождь. Мастер поднялся, достал
кусок материи и, растянув ее, стал укрывать юношу от дождя.
-- Но ведь это входит в мои обязанности, -- запротестовал Иорахим.
-- Я приказываю позволить мне укрывать тебя, -- прервал его мудрец.
Утром ученик сказал: "Если вы не возражаете, сегодня я буду
руководить". Мастер согласился.
-- Пойду соберу немного хвороста для костра, -- сказал молодой человек.
-- Ты не должен этого делать. Я сам принесу хворост, -- сказал мудрец.
-- Я приказываю вам остаться здесь, пока я буду собирать хворост.
Но мудрец возразил:
-- Подобные занятия не для тебя, ибо принципы ученичества не
согласуются с тем, чтобы подчиненный позволил руководителю обслуживать себя.
Вот так каждый раз мастер демонстрировал молодому человеку, что такое
ученичество.
Они расстались у ворот Святого Города. Встретившись с мудрецом позднее,
юноша пристыженно потупил взор.
-- То, что ты узнал тогда, -- сказал старец, -- открыло тебе до
некоторой степени сущность ученичества.
Ибрахим Кхавас ("Победоносный Ткач") так определяет суфийский путь:
"Позволь тому, что делается для тебя, быть сделанным. Делай для себя то, что
ты должен сделать сам".
Эта история в несколько утрированной форме подчеркивает, что
действительные взаимоотношения между учителем и учеником весьма отличаются
от того, что думает о них будущий ученик.
Кхавас был одним из великих мастеров древности, и это путешествие
описывается в книге Худжвири "Раскрытие скрытого за завесой", которая
представляет собой самый ранний из дошедших до нас трактат по суфизму на
персидском языке.
После многолетнего изучения философских доктрин Малик Динар, наконец,
почувствовал, что теперь пора ему отправляться на поиски знания.
-- Я иду искать Скрытого учителя, -- сказал он сам себе, -- который,
как говорят, находится в моем совершенном "я".
Захватив с собой немного фиников, Малик вышел из дому и отправился в
путь. Вскоре он увидел впереди себя дервиша, устало бредущего по пыльной
дороге. Ускорив шаги, он поравнял-ся со стариком, и некоторое время они шли
рядом, не говоря друг другу ни слова. Первым нарушил молчание дервиш.
-- Кто ты и куда направляешься? -- спросил он.
-- Меня зовут Динар, -- ответил Малик. -- Я иду искать Скрытого
учителя.
-- А я -- аль-Малик аль-Факих, и я пойду с тобой, -- сказал дервиш.
-- Можешь ли ты помочь мне разыскать Учителя? -- спросил Динар.
-- Могу ли я помочь тебе, можешь ли ты помочь мне? -- спросил Факих в
нарочито грубой манере дервишей, как они обычно говорят; затем он продолжал.
-- Скрытый учитель, гово-рят, пребывает в самом человеке; находит его
человек или нет зависит от того, как он применяет свой опыт. А это нечто
такое, что только частично может быть передано другим человеком.
Вскоре они подошли к дереву, которое раскачивалось и скрипело. Дервиш
остановился, с минуту помолчал, потом сказал: "Дерево говорит: что-то
причиняет мне боль -- остановитесь и избавьте меня от страданий".
-- Я тороплюсь, -- сказал Динар, -- и вообще, как может дерево
говорить. -- И они отправились дальше.
Когда они отошли от дерева на несколько миль, дервиш сказал: "Когда мы
стояли возле дерева, мне почудился запах меда. Может быть, в его дупле
гнездо диких пчел?"
-- Тогда нам нужно скорее вернуться назад, -- воскликнул Динар, -- если
нам посчастливится найти мед, мы немного оста-вим себе, а остальное продадим
по дороге.
-- Пусть будет по-твоему, -- ответил дервиш, и они повернули назад. Но
возвратившись к дереву, Динар и дервиш увидели, что другие путешественники
опередили их и достали из дупла очень много меда.
-- Какую нужду мы терпели, -- сказали эти люди Динару и Факиху, -- а
этого меда хватит, чтобы накормить целый город. Мы, бедные странники, можем
теперь стать купцами; отныне мы ни в чем не будем нуждаться.
Динар и дервиш снова продолжили свой путь.
Через некоторое время они подошли к огромной муравьи-ной куче, из
которой доносилось приглушенное гудение. Дервиш прижался ухом к земле,
вслушиваясь во что-то, затем поднялся и сказал:
-- Эти муравьи строят колонию. Своим гудением они молят о помощи. Они
говорят на муравьином языке: "Помогите нам! Мы натолкнулись на странную
преграду, мешающую нам рыть дальше. Помогите ее убрать". Ну что, поможем или
тебе некогда?
-- Брат, нам нет дела до муравьев и их преграды, -- сказал Малик. --
Лично я должен искать своего Учителя.
-- Как знаешь, -- ответил дервиш, -- но они еще говорят, что все вещи
взаимосвязаны, и этот случай может иметь некоторое отношение к нам.
Но Динар не обратил внимания на замечание старика и устремился вперед.
Вечером, когда они остановились на ночлег, Динар обнару-жил, что
потерял свой нож.
-- Наверное, я обронил его у муравейника, -- сказал он.
На следующее утро путники повернули в обратный путь.
Ножа они так и не нашли, но, подойдя к муравейнику, увидели нескольких
людей в перепачканных одеждах, которые сидели прямо на земле перед грудой
золотых монет.
-- Это, -- объяснили они Динару, -- клад. Мы его только что выкопали.
Мы шли по дороге, как вдруг нас окликнул какой-то старый и совсем дряхлый
дервиш. "Ройте здесь, -- сказал он, -- и вы найдете то, что для одних
преграда, а для других золото".
Динар проклинал себя за нетерпение.
-- Если бы мы задержались здесь прошлой ночью, о дервиш, ты и я
сделались бы богачами, -- сетовал он.
-- Этот дервиш, -- сказал вдруг один из счастливцев, показывая на
Факиха, -- очень похож на того старца, который остановил нас.
-- Все дервиши похожи друг на друга, -- ответил Факих, и они с Динаром
пошли дальше.
Спустя несколько дней путники подошли к реке. Они уселись на берегу,
поджидая перевозчика и любуясь живописной местностью.
Вдруг из воды вынырнула огромная рыба и уставилась на них.
-- Рыба обращается к нам, -- промолвил дервиш. -- Она говорит: "Я
проглотила камень. Выловите меня и дайте мне целебной травы, тогда я его
выплюну и не буду больше мучиться. О странники, проявите ко мне
сострадание!"
Тут к берегу пристала лодка с перевозчиком, и нетерпеливый Динар
втолкнул в нее Факиха. Перебравшись на другой берег, они заплатили лодочнику
медную монетку и направились на ночлег в чайхану, которую специально для
странников построил когда-то на берегу один добрый человек.
Утром, неспеша потягивая чай, Динар и дервиш увидели, как в чайхану
вошел знакомый им лодочник.
-- Вчерашний вечер оказался для меня счастливым, -- объяснил он с
порога, -- странники принесли мне удачу.
Поцеловав руку почтенному дервишу, он попросил его благословения.
-- Ты заслужил все это, сын мой, -- сказал Факих.
Лодочник рассказал, что этой ночью он разбогател, и вот как это
случилось: с наступлением темноты он, как обычно, хотел закончить работу и
отправиться домой, но заметил на другом берегу двух путников и решил
задержаться, чтобы перевезти их. Сделал он это не ради денег, ибо увидел,
что путники бедно одеты, а ради "бараки" (благословление, сила, святость),
милости, которой удостаиваются те, кто помогает странникам. И когда он,
переправив их через реку, стал привязывать лодку к причалу, из воды
выбросилась рыба и, забив хвостом по земле, попыталась ухватить ртом листок
с прибрежного куста. Лодочник сорвал листок и положил ей в рот. Рыба тут же
выплюнула камень и плюхнулась в воду. Камень оказался огромным сверкающим
алмазом неисчислимой стоимости.
-- Ты сущий дьявол, -- воскликнул пораженный Динар, повернувшись к
Факиху. -- Ты заранее знал о всех трех сокро-вищах благодаря какому-то
внутреннему восприятию, но не сказал мне об этом. Разве настоящее
сотрудничество в этом? И прежде я терпел множество неудач, но без тебя я
никогда бы не узнал, что скрывается в дереве, муравейнике и рыбе!
Только он произнес это, как вдруг словно бы могучий порыв ворвался в
его душу и Малик Динар осознал, что истина противоположна тому, что он
сказал.
Факих, чье имя означает Победоносный султан, слегка коснулся плеча
Динара и улыбнулся.
-- Сейчас, брат, -- промолвил он, -- ты поймешь, что можно учиться
через опыт. Я тот, кто послан тебе скрытым Учителем.
Когда Малик Динар, наконец, осмелился поднять глаза, он увидел своего
Учителя, идущего по дороге с небольшой группой путешественников, которые
обсуждали трудности предстоящего пути.
Сегодня имя Малика Динара упоминают среди имен наиболее выдающихся
дервишей, его называют спутником, образцом, достигшим.
Малик Динар -- один из ранних классических мастеров.
Победоносный султан в этой истории олицетворяет "высшую функцию ума",
называемую Руми "человеческим духом"; эту функцию человек должен воспитывать
в себе, чтобы достичь просветления.
В настоящем варианте сказание принадлежит эмиру аль-Арифину.
Глупец однажды увидел верблюда и спросил его:
-- Почему у тебя такое уродливое горбатое тело?
-- Из оценки создается мнение, -- ответил верблюд. -- Ты приписываешь
ошибку тому, кто создал меня таким. Сознаешь ли ты это?! Не считай мой горб
недостатком. Я создан таким по определеной причине и для определенной цели.
Лук должен быть согнутым, тетива -- прямой.
Ты глупец! Ослиное восприятие -- от ослиной натуры.
Мауляна Маджуд, известный также как Хаким Санаи, просветленный мудрец
из Газны, наделяющий жизнью, много писал о ненадежности субъективных мнений
и обусловленных оценок.
Одно из его высказываний гласит: "В кривом зеркале твоего ума ангел
может показаться тебе дьяволом".
Приведенная притча взята из его произведения "Окруженный стеной сад
истины", которое написано около 1130 года.
Жил некогда мудрый и богатый человек и был у него сын. Однажды он
сказал своему сыну: "Сын мой, вот я даю тебе драгоценное кольцо. Храни его
как знак того, что ты мой наследник, и передай своему потомству. Это очень
редкое и красивое кольцо, и с его помощью можно открыть дверь в
сокровищницу".
Через несколько лет у этого человека родился еще один сын. Когда он
немного подрос, мудрец дал ему другое кольцо с таким же напутствием.
Так же он поступил и с третьим, последним своим сыном.
Прошло время, и старец умер, его сыновья выросли и стали доказывать
друг другу свое превосходство, ибо каждый полагал, что кольцо, которое он
получил от отца, несомненно, свидетельствует о его избранности. Ни один из
них, однако, не мог объяснить, почему он считает свое кольцо самым ценным.
У братьев появились свои последователи, отстаивающие ценность и красоту
одного из трех колец.
Но странная вещь -- "дверь в сокровищницу" по-прежнему оставалась
закрытой для обладателей "ключей" и их сподвижни-ков. Все они были слишком
поглощены проблемой первенства, обсуждением красоты и достоинств своих
колец.
Лишь немногие пытались найти дверь в сокровищницу старца. А кольца
обладали волшебными свойствами. Хотя они были ключами, ими нельзя было в
буквальном смысле открыть дверь в сокровищницу: нужно было просто взглянуть
на них, позабыв раздоры и не привязываясь ни к одному из их качеств. Те, кто
догадывался сделать это, могли указать, где находится сокровищница, и
проникнуть в нее, удерживая в своей памяти контуры кольца. Сокровища также
обладали чудесными свойствами -- они были неисчерпаемы.
Между тем, поклонники колец каждый на свой лад повторяли то, что
говорил их общий предок о достоинствах колец.
Первая община решила, что она уже нашла сокровища.
Вторая община считает историю о сокровищах аллегорией.
По мнению третьей общины, дверь в сокровищницу откроется в далеком
будущем, о котором они имеют весьма смутные представления.
Эту сказку, в которой многие видят намек на три религии -- иудаизм,
христианство и ислам, -- в несколько измененном варианте можно встретить в
"Джеста Романорум" и в "Декамероне" Бокаччо.
В настоящем варианте она, как сообщают, была рассказана одним из
суфийских мастеров ордена Сухравердийа в ответ на вопрос о достоинствах
различных религий. Некоторые комментаторы полагают, что она послужила
источником для "Сказки о бочке" Свифта.
История также известна как декларация руководства королевской тайны.
Жил когда-то человек по имени Моджуд. Жил он в небольшом городке,
работал мелким служащим, и было похоже на то, что он так и кончит свои дни
инспектором мер и весов.
Однажды неподалеку от своего дома Моджуд прогуливался по парку среди
древних развалин, и вдруг перед ним в сверкаю-щих зеленых одеждах появился
Хызр, таинственный предводитель суфиев.
-- Человек с блестящими перспективами, оставь свою работу и жди меня
через три дня на берегу реки, -- сказал Хызр и исчез.
Чувствуя какую-то тревогу, Моджуд отправился к своему начальнику и
попросил освободить его от должности. Весть об этом вмиг облетела жителей
городка. В уличных разговорах только и слышно было: "Бедняга Моджуд! Он,
наверное, рассудка лишился". Но так как на его место было много
претендентов, о нем вскоре забыли.
В условный день Моджуд встретил Хызра, и тот сказал ему:
-- Разорви на себе одежду и прыгай в воду. Возможно, тебя кто-нибудь
спасет.
Моджуд сделал так, как ему было сказано, хотя и чувствовал, что сходит
с ума.
Он умел плавать и потому не утонул, но его долго несло течением, пока
какой-то рыбак не втащил его в свою лодку, приговаривая:
-- Чудак! Здесь сильное течение. Зачем ты полез в реку?!
-- Я и сам не знаю, -- ответил Моджуд.
-- Да ты спятил! -- воскликнул рыбак. -- Ну ладно, вон на берегу мой
шалаш, я отвезу тебя туда, а там посмотрим, что с тобой делать. -- И рыбак
направил лодку к берегу.
Узнав, что Моджуд образованный человек, рыбак оставил его у себя. Он
кормил Моджуда, а Моджуд учил его читать и писать и помогал ему в работе.
Так прошло несколько месяцев. Однажды вечером, когда Моджуд уже улегся
спать, перед ним появился Хызр и сказал:
-- Вставай немедленно и уходи от этого рыбака. Ты найдешь себе
пропитание и в другом месте.
Моджуд тут же поднялся с постели и вышел из лачуги, одетый так, как
обычно одевались рыбаки. Полночи проплутав в темноте, он выбрался, наконец,
на дорогу и зашагал вперед. На рассвете Моджуд нагнал крестьянина,
неторопливо трусившего на осле, и пошел рядом с ним.
-- Ты, наверно, ищешь работу? -- обратился к нему крестьянин. -- Если
хочешь, идем со мной. Я иду на базар, и на обратном пути мне понадобится
носильщик.
Моджуд нанялся к крестьянину на работу. Он проработал у него около двух
лет и за это время приобрел много новых познаний, но все они относились
только к сельским работам и ни к чему более.
Как-то в полдень Моджуд, увязывая в тюки шерсть, снова увидел перед
затем, чтобы подкрепиться сухими финиками.
Очутившись в Багдаде, бедуин направился прямо ко дворцу повелителя.
Стражники у ворот выслушали его и только потому, что так было заведено при
дворе Харуна, провели его в тронный зал.
-- О повелитель правоверных, -- обратился Харрис к халифу, -- я бедный
бедуин и хорошо знаю все источники в пустыне, хотя и мало что смыслю в
чем-нибудь другом. Я нашел источник райской воды и подумал, что вода его
достойна такого великого мужа, как ты. Не откажись же принять мое
подношение.
С этими словами он передал Гаруну аль-Рашиду бурдюк с водой.
Гарун Справедливый попробовал воду и тут же, поняв в чем дело, ибо
хорошо знал свой народ, приказал страже увести Харриса и не отпускать, пока
он не вынесет решение.
Затем халиф вызвал к себе начальника дворцовой стражи и сказал ему:
"То, что для нас пустяк, для него -- все. Выведи этого бедуина под покровом
ночи из дворца, чтобы он не увидел могучей реки Тигр, и не отходи от него ни
на шаг, пока вы не доберетесь до его стоянки. Он ни в коем случае не должен
испробовать сладкой речной воды. Когда вы окажетесь на месте, поблагодари
его от моего имени и передай в подарок от меня тысячу золотых. Скажи, что он
назначается хранителем источника райской воды и, во имя повелителя
правоверных, может снабжать этой водой каждого путешественника".
Это сказание известно также и под другим названием: "Рассказ о двух
мирах". Его автором считается Абу аль-Атахийя из Аниза, современник Гарун
аль-Рашида. Он основал дервишское братство Масхарайа ("Бражники"), название
которого увековечено в западных языках словом маскара. Последователей
аль-Атахийа можно найти в Испании, Франции и других странах.
Аль-Атахийа называют "отцом арабской священной поэзии".
Есть поговорка: ""Жестокость" человека знания лучше "доброты" глупца".
-- Я, Сейлим Абдали, свидетельствую, что -- это истина как на высших
уровнях существования, так и на низших.
Доказательством этого может послужить история о всаднике и змее,
оставленная потомству великим мудрецом.
Некий всадник, проезжая однажды по дороге, увидел, как маленькая
ядовитая змея вползла в раскрытый рот спящего на земле человека. Всадник
понял, что если несчастному позволить спать, то яд наверняка убьет его.
Подхлестнув своего коня, он в одно мгновение оказался возле спящего и что
есть силы стал стегать его кнутом, пока тот не вскочил на ноги с
вытаращенными от страха глазами. Не давая ему времени опомниться, всадник
погнал его к дереву, под которым валялось множество яблок, и заставил его их
есть, потом ударами кнута пригнал его к реке и приказал пить воду большими
глотками.
Человек то и дело пытался удрать от мучителя.
-- Что я тебе сделал, о враг рода человеческого?! -- стенал несчастный,
захлебываясь водой. -- За что ты издеваешься надо мной?!
Но всадник был неумолим. До самых сумерек он истязал человека, и в
конце концов тот, теряя сознание, упал на землю, его стало рвать и вместе с
гнильем и водой он выплюнул змею.
Только теперь спасенный понял, какая ему угрожала опас-ность, и он стал
просить у своего избавителя прощения.
В таком же положении находимся и мы. Читая этот рассказ, не принимай
буквальное за аллегорию и не ищи аллегории в том, что должно быть понято
буквально. Тот, кто наделен знанием, несет на себе ответственность. Кто не
имеет знания, живет только своими предположениями.
Спасенный человек сказал всаднику: "Если бы ты сразу объяснил мне в чем
дело, я принял бы твое лечение с большой охотой".
Всадник ответил: "Если бы я рассказал тебе все с самого начала, ты бы
мне все равно не поверил, или тебя сковал бы страх, или ты убежал бы, или,
наконец, снова заснул, ища забвения, и тогда было бы уже слишком поздно".
Сказав это, таинственный всадник пришпорил коня и ускакал прочь.
Сейлим Абдали, живший с 1700 по 1765 год, навлек на суфиев со стороны
интеллектуалов множество яростных нападок, заявив, что суфийский мастер
может знать, какая опасность угрожает человеку, и в случае необходимости
применить быстрые и иногда парадоксальные меры для его спасения. Это
утверждение привело в дикое бешенство тех, кто не понимал, что он имеет в
виду.
Историю "Всадник и змея" Абдали заимствовал у Руми. Даже сегодня многим
людям придется не по душе идея рассказа. Тем не менее, эту идею в той или
иной форме принимают все суфии. В комментарии на рассказ Хайдар Гул сказал
только следующее: "Существует предел, который человечеству вредно
переступать, завеса, скрывающая истину, чтобы не повредить тем, чей ум
закрыт".
Мастер Джалалуддин Руми и другие рассказывают, что однажды Иса, сын
Марии, шел по пустыне, невдалеке от Иерусалима, с несколькими людьми, в
которых еще сильна была жадность.
Они умоляли Ису назвать тайное слово, воскрешающее мертвых.
-- Если я сообщу вам эту тайну, -- отвечал им Иса, -- вы неправильно
воспользуетесь ею.
Люди же настаивали на своем:
-- Мы подготовлены к такому знанию, -- сказали они, -- и вполне
заслуживаем его. Кроме того, оно укрепит нашу веру.
-- Вы сами не знаете, о чем просите, -- возразил Иса, но все же открыл
им великое слово.
Позднее эти люди, вновь оказавшись в пустыне, увидели на земле кучу
побелевших от времени костей.
-- Давайте попробуем могущество Слова, -- сказали они друг другу и
хором произнесли его.
Едва они произнесли его, как кости соединились в скелет, который стал
обрастать мясом, мясо покрылось шерстью, и вот перед ними предстал дикий
хищный зверь.
Ожившее чудовище набросилось на них и разорвало на куски.
Имеющие разум поймут. Люди менее развитые сумеют развиться, изучая эту
историю.
Иса, о котором здесь идет речь, -- это Иисус, сын Марии. Рассказ
появляется в произведении Руми и весьма часто повторяется в устных
дервишских преданиях об Иисусе. Этих преданий существует великое множество.
Традиция относит к своим знаменитым "продолжателям" одного из первых,
кто носил титул "суфий" -- Джабира, сына аль-Хайзла, латинского Герберта,
который также считается родоначальником христианской алхимии.
Джабир первоначально был сабием. Согласно западным авторам, ему
принадлежат важные химические открытия.
Мусорщик, проходя по парфюмерным рядам, вдруг потерял сознание и упал
на мостовую. Изо всех лавок к нему бросились люди и принялись опрыскивать
его ароматной водой, чтобы привести в чувство. Но ему от этого становилось
еще хуже.
К счастью, мимо проходил человек, который раньше тоже был мусорщиком.
Он тут же понял, в чем дело, и поднес к носу пострадавшего что-то дурно
пахнущее.
Мусорщик тут же пришел в себя и радостно воскликнул:
-- Вот истинное благовоние!
Ты должен подготовиться к переходу туда, где многие вещи, к которым ты
здесь привык, покинут тебя. После смерти твое "я" должно будет откликнуться
на влияния, которые ты еще здесь имеешь возможность испытать.
Если ты сохранишь свою привязанность к нескольким знакомым вещам, ты
станешь несчастным, подобно мусорщику, очутившемуся в парфюмерном ряду.
Мораль этой притчи очевидна. Газали приводит ее в своей работе "Алхимия
счастья" (XI век), желая подчеркнуть суфийское учение о том, что очень
немногое из знакомого мира связано с "другим измерением".
Жил когда-то трудолюбивый и щедрый крестьянин, у которого были ленивые
и жадные сыновья. Перед смертью он собрал своих сыновей и сказал им, что
если они будут копать в таком-то и таком-то поле, они найдут зарытые там
сокровища.
Когда крестьянин умер, его сыновья, придя на поле, стали усердно и
тщательно перекапывать его вдоль и поперек, но сокровищ так и не обнаружили.
Не найдя в земле ни единой монеты, они решили, что отец по своей
щедрости раздал все золото, но, по-видимому, сам забыл об этом, и прекратили
поиски. Тут их осенило: раз уж земля вскопана, на ней можно что-то посадить.
Братья засеяли поле пшеницей и спустя несколько месяцев собрали богатый
урожай.
Продав пшеницу, они целый год жили в достатке.
Однако после сбора первого урожая у них снова появилась мысль о большом
богатстве, которое они могли тогда проглядеть, и братья заново перекопали
поле, но с тем же успехом.
Так через несколько лет эти люди привыкли к труду и научились различать
времена года, о чем прежде не имели никакого представления. Тут-то они
поняли, почему их отец применил такой метод воспитания, и стали честными и
зажиточными крестьянами. Вскоре они увидели, что обладают достаточным
богатством и совсем перестали думать о зарытых сокровищах.
Вот так же обстоят дела с изучением науки о человеческой судьбе и
смысле жизни. Учитель, сталкивающийся с нетерпеливо-стью, сомнениями и
жадностью учеников, должен побудить их совершать действия, которые, в чем он
уверен, помогут им развиться, но истинная задача и цель этих действий самим
ученикам часто остается неизвестной из-за их неподготовленности к
восприятию.
Эта история, подчеркивающая, что в человеке могут развиваться какие-то
определенные способности, хотя он сам пытается развить совершенно другие,
необычно широко известна.
Популярность этой притчи можно объяснить предпосылаемым ей обычно
высказыванием: "Те, кто повторяют этот рассказ, приобретут больше, чем могут
предположить".
История публиковалась францисканцем Роджером Бэконом (у которого можно
найти ссылки на суфийскую философию и который преподавал в Оксфорде, откуда
был удален по приказу Папы) и химиком XVII столетия Боэрхааве.
Настоящая версия рассказа приписывается суфию Хасану из Басры, жившему
около двенадцати столетий назад.
Иорахим Кхавас рассказывал, что в юности он очень хотел присоединиться
к обучающему мастеру. Он разыскал мудреца и попросил-ся к нему в ученики.
-- Ты еще не готов, -- сказал Учитель.
Но молодой человек настаивал.
-- Что ж, хорошо, -- согласился мудрец, -- я научу тебя чему-нибудь.
Сейчас я отправляюсь в паломничество в Мекку. Если хочешь, пойдем вместе.
Ученик был в восторге.
Итак, они собрались в дорогу, но перед тем как тронуться в путь, мудрец
сказал:
-- Отныне мы с тобой спутники и потому один из нас должен руководить, а
другой -- повиноваться. Какая роль тебе по душе?
-- Руководите мной, я буду повиноваться, -- ответил юноша.
-- Пусть будет по-твоему, если ты знаешь, как повиноваться.
Путь их лежал через Хиджанскую пустыню. С наступлением темноты они
расположились на ночлег. Вдруг полил сильный дождь. Мастер поднялся, достал
кусок материи и, растянув ее, стал укрывать юношу от дождя.
-- Но ведь это входит в мои обязанности, -- запротестовал Иорахим.
-- Я приказываю позволить мне укрывать тебя, -- прервал его мудрец.
Утром ученик сказал: "Если вы не возражаете, сегодня я буду
руководить". Мастер согласился.
-- Пойду соберу немного хвороста для костра, -- сказал молодой человек.
-- Ты не должен этого делать. Я сам принесу хворост, -- сказал мудрец.
-- Я приказываю вам остаться здесь, пока я буду собирать хворост.
Но мудрец возразил:
-- Подобные занятия не для тебя, ибо принципы ученичества не
согласуются с тем, чтобы подчиненный позволил руководителю обслуживать себя.
Вот так каждый раз мастер демонстрировал молодому человеку, что такое
ученичество.
Они расстались у ворот Святого Города. Встретившись с мудрецом позднее,
юноша пристыженно потупил взор.
-- То, что ты узнал тогда, -- сказал старец, -- открыло тебе до
некоторой степени сущность ученичества.
Ибрахим Кхавас ("Победоносный Ткач") так определяет суфийский путь:
"Позволь тому, что делается для тебя, быть сделанным. Делай для себя то, что
ты должен сделать сам".
Эта история в несколько утрированной форме подчеркивает, что
действительные взаимоотношения между учителем и учеником весьма отличаются
от того, что думает о них будущий ученик.
Кхавас был одним из великих мастеров древности, и это путешествие
описывается в книге Худжвири "Раскрытие скрытого за завесой", которая
представляет собой самый ранний из дошедших до нас трактат по суфизму на
персидском языке.
После многолетнего изучения философских доктрин Малик Динар, наконец,
почувствовал, что теперь пора ему отправляться на поиски знания.
-- Я иду искать Скрытого учителя, -- сказал он сам себе, -- который,
как говорят, находится в моем совершенном "я".
Захватив с собой немного фиников, Малик вышел из дому и отправился в
путь. Вскоре он увидел впереди себя дервиша, устало бредущего по пыльной
дороге. Ускорив шаги, он поравнял-ся со стариком, и некоторое время они шли
рядом, не говоря друг другу ни слова. Первым нарушил молчание дервиш.
-- Кто ты и куда направляешься? -- спросил он.
-- Меня зовут Динар, -- ответил Малик. -- Я иду искать Скрытого
учителя.
-- А я -- аль-Малик аль-Факих, и я пойду с тобой, -- сказал дервиш.
-- Можешь ли ты помочь мне разыскать Учителя? -- спросил Динар.
-- Могу ли я помочь тебе, можешь ли ты помочь мне? -- спросил Факих в
нарочито грубой манере дервишей, как они обычно говорят; затем он продолжал.
-- Скрытый учитель, гово-рят, пребывает в самом человеке; находит его
человек или нет зависит от того, как он применяет свой опыт. А это нечто
такое, что только частично может быть передано другим человеком.
Вскоре они подошли к дереву, которое раскачивалось и скрипело. Дервиш
остановился, с минуту помолчал, потом сказал: "Дерево говорит: что-то
причиняет мне боль -- остановитесь и избавьте меня от страданий".
-- Я тороплюсь, -- сказал Динар, -- и вообще, как может дерево
говорить. -- И они отправились дальше.
Когда они отошли от дерева на несколько миль, дервиш сказал: "Когда мы
стояли возле дерева, мне почудился запах меда. Может быть, в его дупле
гнездо диких пчел?"
-- Тогда нам нужно скорее вернуться назад, -- воскликнул Динар, -- если
нам посчастливится найти мед, мы немного оста-вим себе, а остальное продадим
по дороге.
-- Пусть будет по-твоему, -- ответил дервиш, и они повернули назад. Но
возвратившись к дереву, Динар и дервиш увидели, что другие путешественники
опередили их и достали из дупла очень много меда.
-- Какую нужду мы терпели, -- сказали эти люди Динару и Факиху, -- а
этого меда хватит, чтобы накормить целый город. Мы, бедные странники, можем
теперь стать купцами; отныне мы ни в чем не будем нуждаться.
Динар и дервиш снова продолжили свой путь.
Через некоторое время они подошли к огромной муравьи-ной куче, из
которой доносилось приглушенное гудение. Дервиш прижался ухом к земле,
вслушиваясь во что-то, затем поднялся и сказал:
-- Эти муравьи строят колонию. Своим гудением они молят о помощи. Они
говорят на муравьином языке: "Помогите нам! Мы натолкнулись на странную
преграду, мешающую нам рыть дальше. Помогите ее убрать". Ну что, поможем или
тебе некогда?
-- Брат, нам нет дела до муравьев и их преграды, -- сказал Малик. --
Лично я должен искать своего Учителя.
-- Как знаешь, -- ответил дервиш, -- но они еще говорят, что все вещи
взаимосвязаны, и этот случай может иметь некоторое отношение к нам.
Но Динар не обратил внимания на замечание старика и устремился вперед.
Вечером, когда они остановились на ночлег, Динар обнару-жил, что
потерял свой нож.
-- Наверное, я обронил его у муравейника, -- сказал он.
На следующее утро путники повернули в обратный путь.
Ножа они так и не нашли, но, подойдя к муравейнику, увидели нескольких
людей в перепачканных одеждах, которые сидели прямо на земле перед грудой
золотых монет.
-- Это, -- объяснили они Динару, -- клад. Мы его только что выкопали.
Мы шли по дороге, как вдруг нас окликнул какой-то старый и совсем дряхлый
дервиш. "Ройте здесь, -- сказал он, -- и вы найдете то, что для одних
преграда, а для других золото".
Динар проклинал себя за нетерпение.
-- Если бы мы задержались здесь прошлой ночью, о дервиш, ты и я
сделались бы богачами, -- сетовал он.
-- Этот дервиш, -- сказал вдруг один из счастливцев, показывая на
Факиха, -- очень похож на того старца, который остановил нас.
-- Все дервиши похожи друг на друга, -- ответил Факих, и они с Динаром
пошли дальше.
Спустя несколько дней путники подошли к реке. Они уселись на берегу,
поджидая перевозчика и любуясь живописной местностью.
Вдруг из воды вынырнула огромная рыба и уставилась на них.
-- Рыба обращается к нам, -- промолвил дервиш. -- Она говорит: "Я
проглотила камень. Выловите меня и дайте мне целебной травы, тогда я его
выплюну и не буду больше мучиться. О странники, проявите ко мне
сострадание!"
Тут к берегу пристала лодка с перевозчиком, и нетерпеливый Динар
втолкнул в нее Факиха. Перебравшись на другой берег, они заплатили лодочнику
медную монетку и направились на ночлег в чайхану, которую специально для
странников построил когда-то на берегу один добрый человек.
Утром, неспеша потягивая чай, Динар и дервиш увидели, как в чайхану
вошел знакомый им лодочник.
-- Вчерашний вечер оказался для меня счастливым, -- объяснил он с
порога, -- странники принесли мне удачу.
Поцеловав руку почтенному дервишу, он попросил его благословения.
-- Ты заслужил все это, сын мой, -- сказал Факих.
Лодочник рассказал, что этой ночью он разбогател, и вот как это
случилось: с наступлением темноты он, как обычно, хотел закончить работу и
отправиться домой, но заметил на другом берегу двух путников и решил
задержаться, чтобы перевезти их. Сделал он это не ради денег, ибо увидел,
что путники бедно одеты, а ради "бараки" (благословление, сила, святость),
милости, которой удостаиваются те, кто помогает странникам. И когда он,
переправив их через реку, стал привязывать лодку к причалу, из воды
выбросилась рыба и, забив хвостом по земле, попыталась ухватить ртом листок
с прибрежного куста. Лодочник сорвал листок и положил ей в рот. Рыба тут же
выплюнула камень и плюхнулась в воду. Камень оказался огромным сверкающим
алмазом неисчислимой стоимости.
-- Ты сущий дьявол, -- воскликнул пораженный Динар, повернувшись к
Факиху. -- Ты заранее знал о всех трех сокро-вищах благодаря какому-то
внутреннему восприятию, но не сказал мне об этом. Разве настоящее
сотрудничество в этом? И прежде я терпел множество неудач, но без тебя я
никогда бы не узнал, что скрывается в дереве, муравейнике и рыбе!
Только он произнес это, как вдруг словно бы могучий порыв ворвался в
его душу и Малик Динар осознал, что истина противоположна тому, что он
сказал.
Факих, чье имя означает Победоносный султан, слегка коснулся плеча
Динара и улыбнулся.
-- Сейчас, брат, -- промолвил он, -- ты поймешь, что можно учиться
через опыт. Я тот, кто послан тебе скрытым Учителем.
Когда Малик Динар, наконец, осмелился поднять глаза, он увидел своего
Учителя, идущего по дороге с небольшой группой путешественников, которые
обсуждали трудности предстоящего пути.
Сегодня имя Малика Динара упоминают среди имен наиболее выдающихся
дервишей, его называют спутником, образцом, достигшим.
Малик Динар -- один из ранних классических мастеров.
Победоносный султан в этой истории олицетворяет "высшую функцию ума",
называемую Руми "человеческим духом"; эту функцию человек должен воспитывать
в себе, чтобы достичь просветления.
В настоящем варианте сказание принадлежит эмиру аль-Арифину.
Глупец однажды увидел верблюда и спросил его:
-- Почему у тебя такое уродливое горбатое тело?
-- Из оценки создается мнение, -- ответил верблюд. -- Ты приписываешь
ошибку тому, кто создал меня таким. Сознаешь ли ты это?! Не считай мой горб
недостатком. Я создан таким по определеной причине и для определенной цели.
Лук должен быть согнутым, тетива -- прямой.
Ты глупец! Ослиное восприятие -- от ослиной натуры.
Мауляна Маджуд, известный также как Хаким Санаи, просветленный мудрец
из Газны, наделяющий жизнью, много писал о ненадежности субъективных мнений
и обусловленных оценок.
Одно из его высказываний гласит: "В кривом зеркале твоего ума ангел
может показаться тебе дьяволом".
Приведенная притча взята из его произведения "Окруженный стеной сад
истины", которое написано около 1130 года.
Жил некогда мудрый и богатый человек и был у него сын. Однажды он
сказал своему сыну: "Сын мой, вот я даю тебе драгоценное кольцо. Храни его
как знак того, что ты мой наследник, и передай своему потомству. Это очень
редкое и красивое кольцо, и с его помощью можно открыть дверь в
сокровищницу".
Через несколько лет у этого человека родился еще один сын. Когда он
немного подрос, мудрец дал ему другое кольцо с таким же напутствием.
Так же он поступил и с третьим, последним своим сыном.
Прошло время, и старец умер, его сыновья выросли и стали доказывать
друг другу свое превосходство, ибо каждый полагал, что кольцо, которое он
получил от отца, несомненно, свидетельствует о его избранности. Ни один из
них, однако, не мог объяснить, почему он считает свое кольцо самым ценным.
У братьев появились свои последователи, отстаивающие ценность и красоту
одного из трех колец.
Но странная вещь -- "дверь в сокровищницу" по-прежнему оставалась
закрытой для обладателей "ключей" и их сподвижни-ков. Все они были слишком
поглощены проблемой первенства, обсуждением красоты и достоинств своих
колец.
Лишь немногие пытались найти дверь в сокровищницу старца. А кольца
обладали волшебными свойствами. Хотя они были ключами, ими нельзя было в
буквальном смысле открыть дверь в сокровищницу: нужно было просто взглянуть
на них, позабыв раздоры и не привязываясь ни к одному из их качеств. Те, кто
догадывался сделать это, могли указать, где находится сокровищница, и
проникнуть в нее, удерживая в своей памяти контуры кольца. Сокровища также
обладали чудесными свойствами -- они были неисчерпаемы.
Между тем, поклонники колец каждый на свой лад повторяли то, что
говорил их общий предок о достоинствах колец.
Первая община решила, что она уже нашла сокровища.
Вторая община считает историю о сокровищах аллегорией.
По мнению третьей общины, дверь в сокровищницу откроется в далеком
будущем, о котором они имеют весьма смутные представления.
Эту сказку, в которой многие видят намек на три религии -- иудаизм,
христианство и ислам, -- в несколько измененном варианте можно встретить в
"Джеста Романорум" и в "Декамероне" Бокаччо.
В настоящем варианте она, как сообщают, была рассказана одним из
суфийских мастеров ордена Сухравердийа в ответ на вопрос о достоинствах
различных религий. Некоторые комментаторы полагают, что она послужила
источником для "Сказки о бочке" Свифта.
История также известна как декларация руководства королевской тайны.
Жил когда-то человек по имени Моджуд. Жил он в небольшом городке,
работал мелким служащим, и было похоже на то, что он так и кончит свои дни
инспектором мер и весов.
Однажды неподалеку от своего дома Моджуд прогуливался по парку среди
древних развалин, и вдруг перед ним в сверкаю-щих зеленых одеждах появился
Хызр, таинственный предводитель суфиев.
-- Человек с блестящими перспективами, оставь свою работу и жди меня
через три дня на берегу реки, -- сказал Хызр и исчез.
Чувствуя какую-то тревогу, Моджуд отправился к своему начальнику и
попросил освободить его от должности. Весть об этом вмиг облетела жителей
городка. В уличных разговорах только и слышно было: "Бедняга Моджуд! Он,
наверное, рассудка лишился". Но так как на его место было много
претендентов, о нем вскоре забыли.
В условный день Моджуд встретил Хызра, и тот сказал ему:
-- Разорви на себе одежду и прыгай в воду. Возможно, тебя кто-нибудь
спасет.
Моджуд сделал так, как ему было сказано, хотя и чувствовал, что сходит
с ума.
Он умел плавать и потому не утонул, но его долго несло течением, пока
какой-то рыбак не втащил его в свою лодку, приговаривая:
-- Чудак! Здесь сильное течение. Зачем ты полез в реку?!
-- Я и сам не знаю, -- ответил Моджуд.
-- Да ты спятил! -- воскликнул рыбак. -- Ну ладно, вон на берегу мой
шалаш, я отвезу тебя туда, а там посмотрим, что с тобой делать. -- И рыбак
направил лодку к берегу.
Узнав, что Моджуд образованный человек, рыбак оставил его у себя. Он
кормил Моджуда, а Моджуд учил его читать и писать и помогал ему в работе.
Так прошло несколько месяцев. Однажды вечером, когда Моджуд уже улегся
спать, перед ним появился Хызр и сказал:
-- Вставай немедленно и уходи от этого рыбака. Ты найдешь себе
пропитание и в другом месте.
Моджуд тут же поднялся с постели и вышел из лачуги, одетый так, как
обычно одевались рыбаки. Полночи проплутав в темноте, он выбрался, наконец,
на дорогу и зашагал вперед. На рассвете Моджуд нагнал крестьянина,
неторопливо трусившего на осле, и пошел рядом с ним.
-- Ты, наверно, ищешь работу? -- обратился к нему крестьянин. -- Если
хочешь, идем со мной. Я иду на базар, и на обратном пути мне понадобится
носильщик.
Моджуд нанялся к крестьянину на работу. Он проработал у него около двух
лет и за это время приобрел много новых познаний, но все они относились
только к сельским работам и ни к чему более.
Как-то в полдень Моджуд, увязывая в тюки шерсть, снова увидел перед